Путь домой (гет)

Арабелла проснулась и несколько минут лежала с закрытыми глазами, прислушиваясь к себе. Она была на корабле, скрип дерева и легкая качка свидетельствовали об этом. На миг молодая женщина испугалась того, что на самом деле она находится на «Санто-Доминго», а освобождение — и Питер! — ей приснились. 

«Какая же я глупая! Конечно, я на корабле, только это «Феникс». И Питер здесь!»

Звенящее ощущение счастья наполнило ее. Арабелла улыбнулась и открыла глаза. Она была одна в капитанской каюте. Не то чтобы она ожидала, что муж будет ждать ее пробуждения, но словно на солнце набежало легкое облачко — это заявила о себе неясная тревога, которая, оказывается, гнездилась на самом донышке ее души. 

«Разве у капитана корабля мало хлопот? К тому же был бой и есть раненые. Питеру надо позаботиться и о них».

Упрекнув себя за неблагодарность, Арабелла взяла свое многострадальное платье со спинки кресла. Она вспомнила о руках мужа, бережно касавшихся ее ночью, когда он раздевал ее, и в груди стало тепло… 

За последние недели она привыкла обходиться без горничной, но одевание оставалось делом непростым. Как же она пустилась в путешествие одна? Хотя нет, с ней была горничная, девушка-мулатка по имени Джин. Арабелла обнаружила, что последние события не совсем восстановились в ее памяти, и она все еще не помнила шторм и крушение «Пегаса». Она задумалась о судьбе Джин. Наверняка та погибла… 

Дон Мигель де Эспиноса. Она мысленно вернулась к событиям вчерашнего дня. Неужели ненависть испанца к Питеру Бладу была столь сильна, что он готов был передать его жену для церковного суда как ведьму? 

Однако теперь она знала, при каких обстоятельствах состоялась ее первая встреча с доном Мигелем, и понимала, что он был вполне способен на это. Кроме того, ее муж серьезно воспринял угрозу испанца, раз решил сдаться ему. И для Питера появление его бывших людей было такой же неожиданностью, как для всех остальных. Напротив, сейчас Арабелле трудно было поверить в пусть насмешливую, но галантность, проявленную испанцем в последние дни. Что же побудило ее вмешаться и остановить поединок? Сбылось вырвавшееся пожелание де Эспиносы, и она перестала видеть в нем врага?

Она представила себе детей — двух мальчишек, семи и девяти лет, игравших на каменных плитах возле старинной церкви. Одному из них спустя годы уже пришлось принять смерть от руки Питера. То же самое грозило второму и неизвестно, жив ли он еще. Проявив милосердие к тяжелораненому противнику, Питер будто бы доказал ей, что является тем человеком, которого она любит, может любить…

Не слишком ли многого она потребовала от мужа? Ведь и жизнь Питера висела на волоске, вряд ли испанец собирался отпустить его с миром. С другой стороны, после ранения дон Мигель отдал приказ не трогать их, и, не будь там еще и дона Эстебана, все бы могло обойтись без дальнейшего кровопролития. Испанцы не посмели бы пойти против воли свого адмирала… 

Арабелле вдруг стало стыдно — если бы она не вспомнила мужа, что произошло бы в апартаментах дона Мигеля в тот вечер, когда она так опрометчиво приняла его приглашение? Их задушевные беседы очень далеко зашли… Она сжала губы и покачала головой, сердясь на себя. Даже не помня о своих чувствах, она оставалась замужней женщиной, в объятиях другого мужчины и отвечающей на его поцелуи. 

* * *

Арабелла едва успела привести себя в порядок, как в дверь каюты постучали, и раздался голос Бена:

— Миссис Блад, желаете ли вы завтракать?

— Входи, Бен.

Слуга Блада приоткрыл дверь:

— Миссис Блад, я услышал ваши шаги. Сейчас я принесу вам завтрак.

Вскоре он появился с большим подносом в руках, уставленном различной снедью. В центре красовалась чашка с дымящимся шоколадом, и Арабелла грустно улыбнулась: и муж, и дон Мигель, точно сговорившись, оба потчевали ее этим напитком.

— А мой супруг? — она указала рукой на обильную трапезу. — Разве он не присоединится ко мне?

Бен смущенно моргнул:

— Время завтрака уже прошло. Господин губернатор счел, что вы слишком утомлены, чтобы присутствовать в кают-компании, и распорядился не тревожить вас.

— Господин губернатор, вероятно, очень занят сейчас?

— Я видел его на палубе, когда шел сюда, — Бен стоял возле нее, ожидая дальнейших приказаний.

— Я поняла. Ступай, Бен. 

Оставшись одна, она повертела в руках горячую чашку и поставила ее на место. Есть не хотелось совершенно, и Арабелла лишь выпила немного воды. Ей пришло на ум невольное сравнение с пребыванием на «Санто-Доминго», где она также проводила большую часть времени в одиночестве. Какой вздор! Она постаралась выкинуть из головы неуместные мысли и быстрым шагом направилась к дверям.

* * *

День был пасмурный, порывами налетал холодный ветер и на волнах кое-где виднелись пенные гребни. 

Арабелла сразу заметила стоявшего на юте Питера. Рядом были уже знакомые ей одноглазый гигант Волверстон, штурман Питт, Хейтон, капитан Дайк, владелец шхуны под названием «Морская Звезда», которая, оказывается, сопровождала «Феникс», и еще несколько человек. Арабелла уже видела их однажды на корабле, носящем ее имя, и после — в Порт-Ройяле. Люди капитана Блада, пираты, которых он не так давно вел на абордаж и которые вчера рисковали своими жизнями ради него. До нее долетел взрыв хохота, и Питер хлопнул по плечу красного от смущения Джереми Питта. 

Она внимательно смотрела на мужа: от всего его облика исходило ощущение безграничной, лихой свободы и силы… опасной силы. И отсвет той же свободы лежал на лицах стоящих рядом мужчин. Это объединяло Питера с ними, делало их похожими как родных братьев. Арабелла и раньше чувствовала, какие в нем скрываются глубины, несмотря на нежность и предупредительность к ней, любезность, впрочем, при необходимости быстро сменяющуюся твердостью, даже жесткостью — в отношениях с другими людьми. Однако таким она его никогда не видела.

В этот миг она с особенной ясностью осознала, что есть большая, просто колоссальная часть его жизни, в которой ей не было — и не могло быть — места.

«Я словно подсматриваю. Будет лучше, если я вернусь в каюту»

Но ее уже тоже заметили: мужчины склонили головы в учтивом приветствии, а Питер, в глазах которого бесшабашная удаль уступила место нежности и беспокойству, спросил:

— Дорогая, ты хорошо отдохнула?

— Да, Питер. Извините, кажется, я помешала вам, — улыбнулась она.

— Как ты можешь помешать, душа моя?

— Миссис Блад, мы рады, что все благополучно закончилось, — добродушно сказал Хейтон.

— И не в последнюю очередь благодаря вашей находчивости.

— Это я должна благодарить вас за помощь.

— Самое малое, что мы могли сделать, миссис Блад, — светски отозвался капитан Дайк. 

— Если бы не проклятый мальчишка, — буркнул Волверстон. — Я потерял семерых…

— Мы не будем и дальше злоупотреблять вниманием вашего супруга, миссис Блад, — прервал его Дайк. — Нед, с радостью жду тебя и твоих парней на «Морской звезде», будет о чем потолковать.

— Пожалуй, прямо сейчас и отправимся. Если капитан не возражает.

— Не возражаю, — ответил Блад. — Джереми, «Фениксу» лечь в дрейф и просигнальте на шхуну.

— Ну, увидимся завтра. — Нед глянул на затянутое облаками небо,— надеюсь, шторма не будет.

— Пойдем, дорогая, — Питер протянул Арабелле руку.

— Право, мне жаль, что мой приход прервал вашу беседу.

— Нам плыть вместе еще несколько дней, успеем наговориться, — он поднес ее руку к своим губам и дрогнувшим голосом сказал: — Что может быть важнее тебя, Арабелла…

* * *

В капитанской каюте Блад оглядел нетронутый завтрак и нахмурился:

— Ты ничего не съела — не понравилась стряпня Бена?

— Что ты! Твой стюард замечательно готовит. Это мне не хотелось есть.

Блад обнял ее:

— Арабелла, что с тобой произошло, пока ты была в плену? 

Она пожала плечами, прижимаясь к нему:

— Все уже хорошо, Питер, — сейчас, когда я свободна, и ты рядом.

Но сама она не была в этом так уверена. Несмотря на радость встречи и то, что ее чувства к мужу не изменились, странная неловкость сковывала ее, и Арабелла не понимала причину. Ей казалось, что между ней и Питером словно тянуло едва уловимым холодным сквозняком.

«Наверно, все дело в том злосчастном поцелуе. Нехорошо скрывать это от Питера, и он же еще не знает про память. Хотя это и не извиняет меня» 

Блад также ощущал возникшее напряжение и, подстегиваемый еще и ревностью, был намерен безотлагательно все выяснить. 

— Все-таки что-то произошло. Ты изменилась и не выглядишь здоровой. Ты же знаешь, что со мной можешь быть откровенна — не только как с мужем, но и как с врачом. С тобой плохо обращались? Держали взаперти? — он настойчиво расспрашивал жену, с тревогой глядя на нее. 

— Да нет же! Все было иначе. 

— И как же все было? — спросил Блад, хмурясь еще сильнее. — Чертов испанец угрожал тебе? Или, может быть… принудил к чему-либо? 

Слова объяснения так и не прозвучали. Подозрение, вдруг появившееся во взгляде Питера, вызвало у Арабеллы протест, и гордость будто запечатала ей уста.

«Он допрашивает меня?»

Арабелла вспыхнула от возмущения и высвободилась из его объятий:

— Дон Мигель не был ни чрезмерно жесток, ни груб. Я могла свободно выходить на палубу. И обращение со мной было… достойным. 

— Вот как? Ты защищаешь его?

— Я стараюсь быть справедливой: на корабле де Эспиносы я не подверглась никаким унижениям.

— А я сожалею, что не прикончил его на месте и надеюсь, что его душу все-таки заполучил дьявол! 

— Как ты можешь сожалеть о милосердии? — воскликнула Арабелла.

Лицо Питера стало замкнутым.

— По-видимому, милосердие не моя стезя. Зато у тебя, моя дорогая, его с избытком хватит на двоих.

— И я не вижу в том никакого греха! — вскинула голову Арабелла, твердо встречая пронзительный взгляд синих глаз мужа. 

С минуту они смотрели друг на друга, а потом Арабелла задала ему вопрос, который терзал ее на протяжении последних дней:

— Скажи, Питер, что ты чувствовал, когда приказал привязать дона Диего к жерлу пушки?

Блад замер, а потом медленно проговорил:

— Ну разумеется. Дон Мигель не мог упустить такую возможность — поведать тебе об этом.

— Это неправда? — у Арабеллы пробудилась надежда.

— Отчего же. Правда,— сухо ответил Питер, отходя от нее.

— И ты сам ничего не хочешь рассказать мне? 

— Наверняка дон Мигель подробно изложил тебе все детали. И я не думаю, что гранд Испании опустился до вранья.

Тяжелое молчание накрыло их. Вздохнув, Питер подошел к окнам каюты и, стоя спиной к жене, угрюмо проговорил:

— Меня удивляет, что ты так сопереживаешь страданиям дона Диего. Разве слезы и ужас Мэри Трейл больше ничего не значат для тебя? 

— Мэри Трейл? — растерянно переспросила Арабелла.

Все происходило с такой быстротой, что у нее не было времени разобраться в пестром ворохе вернувшихся воспоминаний, и только при этих словах события, предшествующие захвату Питером и его друзьями испанского корабля, выстроились в единую цепь. Но муж не дал ей ни минуты, чтобы собраться с мыслями.

— Да, — резко бросил он. — Твоя подруга. А обесчещенные женщины и убитые мужчины Бриджтауна? Разве они не страдали? — он помолчал, потом глухо сказал: — Я не брал на себя миссию мстить за них. У меня были свои причины поступить так с испанским ублюдком.

Блад повернулся к Арабелле, и она увидела горькую усмешку, кривившую его губы:

— Повторяется история с Левасером? Получается, что я опять должен оправдываться, а это не в моих правилах. 

Она в отчаянии закричала:

— Я боюсь, что однажды мне расскажут еще что-то!

Он прищурился и продолжил за нее:

— Из моего темного и, без сомнения, кровавого прошлого? Вполне может статься. Ведь я всего лишь пират, милостью судьбы занимающий сейчас столь высокий пост.

— Питер, — выдохнула Арабелла, — ты все неправильно понимаешь…

— Как и всегда. Мадам, вероятно, вы сожалеете о сделанном выборе? — жгучая обида вместе с отравляющей его душу ревностью заставили Блада утратить над собой контроль. Как в поединке, он ринулся в атаку и, не дожидаясь ответа, нанес упреждающий удар: — У меня складывается впечатление, что вам пришлось по вкусу… гостеприимство дона Мигеля. И… его объятия? Раз уж он посчитал для себя возможным назвать вас mi chiquitina. Зачем же вы вызвали его, и тем самым помешали ему расправиться со мной?

Арабелла, отказываясь поверить в то, что слышит, отшатнулась. Ее распахнувшиеся глаза были полны боли, и Блад опомнился. Он уже раскаивался в жестоких словах, которые неожиданно вырвались у него.

— Арабелла… — начал он и шагнул к жене.

Она гневно взглянула на него:

— Если вы допускаете саму мысль, что я могла желать вашей гибели, значит, вы меня совсем не знаете. И… никогда не любили. А сейчас позвольте мне остаться одной.