Не будь трусом (джен)

Мистер Даглиш, один из лучших сотрудников охраны, тяжело вздохнул и украдкой скосил глаза на фонарь. Тот мигнул и погас — пошел четвертый час утра.

Даунинг-стрит пустовала. На Трафальгарской площади уже наверняка включились фонтаны и появились первые туристы, наперебой щелкающие друг друга новенькими полароидами на фоне Арки Адмиралтейства. Мистер Даглиш ещё раз тяжело вздохнул, обернулся к небольшому трехэтажному зданию из темного кирпича, с особенным чувством гордости задержал взгляд на парадной двери с крупной белой цифрой «десять» и подумал о том, что ни за что не променял бы место своего поста. Охранять резиденцию премьер-министра, где куётся политика всего Соединенного Королевства, — большая честь, как любила часто повторять его матушка[1]. Мистер Даглиш был склонен с ней соглашаться.

Когда солнце окончательно поднялось, а вычищенный асфальт на Даунинг-стрит стал теплым, как Темза на закате, мистер Даглиш подумал, что бабье лето в этом году затянулось. Снова вздохнул — и подумал уже о том, что внутри вверенного ему здания наверняка приступил к своим обязанностям главный мышелов Великобритании, кот по кличке Ларри[2]. Мистер Даглиш был, конечно, прав, хотя внутри дома номер десять по Даунинг-стрит происходили вещи и поинтереснее.

В комнате правительства в этот утренний час было тихо — только на каминной полке негромко тикали часы. Рядом с камином стояло единственное в комнате кресло. Сидящий в нем человек, чуть жмурясь от солнечного света, молча пил свой утренний кофе. Время от времени он обращал взгляд на пустой пока стол заседаний в окружении стульев из красного дерева, потом снова жмурился от солнца — и вновь делал глоток. В общем и целом это означало, что премьер-министр Великобритании находится в прекрасном расположении духа.

Он как раз подумывал о том, что стоит класть в кофе хотя бы один кубик сахара, когда вдруг отчетливо услышал:

— Господин премьер-министр, смею надеяться, вы уже закончили?

Господин премьер-министр удивленно посмотрел на дверь, украшенную парой коринфских колонн. Та оставалась закрытой. Тогда тот же голос произнес:

— Я прямо позади вас. Обернитесь.

Мужчина, привстав с кресла, взглянул на единственную в комнате картину — работу Жан-Батиста Ванлоо, висящую прямо над мраморным камином. На ней был изображен сэр Роберт Уолпол в парике и расшитом камзоле[3]. Премьер-министр нервно моргнул.

— А, это вы, сэр Роберт. Простите, не понял сразу — не так часто вы со мной заговариваете.

— Всего второй раз — вы, безусловно, правы. Но не хотите ли вы сказать, что рады меня слышать? Судя по прошлому опыту — скорее нет, чем да. Между прочим, через пять минут к вам с визитом пожалует министр магии Великобритании. Ну, отличного дня.

Эти пять минут тянулись для премьер-министра, как любят выражаться бальзаковского возраста писательницы любовных романов, «целую вечность». Он то вставал, то вновь садился в кресло, то принимался ходить по кабинету, останавливаясь поочередно у окна и двери, словно ожидал, что министр магии заявится к нему или через окно — на метле, или как все нормальные люди.

Но Кингсли Шеклболт, высокий лысый чернокожий мужчина в летах, вышел прямо из камина — ровно в тот момент, когда часовая стрелка маятниковых часов замерла на цифре восемь.

— Мое почтение, — сказал он густым басом.

— Доброе утро, мистер Шеклболт. Прошу, садитесь, — ответствовал ему хозяин кабинета, указав гостю на стул, и сел сам — в кресло. Кто бы ни стоял перед ним, премьер-министр Великобритании умел устанавливать рабочую дистанцию и хорошо понимал, кто правит балом в его резиденции.

Мистер Шеклболт тоже это понимал — и потому сел на предложенный стул.

— Вы второй раз встречаете меня удивительно благожелательно — это приятно, господин премьер-министр. Однажды, когда сюда впервые наведался бывший министр магии Корнелиус Фадж, его попытались выбросить в окно.

— Что ж... это действительно могло произойти, учитывая, какие отношения с оппозицией были у моих предшественников.

Возникла секундная пауза. А потом двое мужчин, два важнейших лица в мире магическом и мире маггловском, искренне рассмеялись, словно старые друзья. Это несколько уменьшило возникшую в кабинете напряженность — ведь было известно, что министр магии никогда не посещает кабинет премьер-министра Великобритании просто так, попить утреннего кофе.

Мистер Шеклболт немного помолчал, а потом проговорил:

— Насколько мне известно, вчера в Великобританию прибыла первая группа из двадцати тысяч сирийских беженцев[4].

— Верно.

— Вы понимаете, что волшебники есть не только в нашей стране?

— Понимаю, так же, как и то, что представители вида Homo sapiens расселены по всему земному шару.

— В таком случае, вы уже наверняка поняли, что магическое сообщество Великобритании также намерено принять на территории страны наиболее уязвимые слои магического населения Сирии. Наше министерство планирует скрыть будущий лагерь от глаз не-волшебников и активизировать работу аврората. Я обещаю вам, что мы сделаем всё от нас зависящее, чтобы свести проявления случайного волшебства к минимуму, но не могу дать стопроцентных гарантий.

— Боюсь, намерения самого магического сообщества Великобритании в данной ситуации учитываются меньше всего, — заметил премьер-министр, — как, впрочем, и сообщества не магического... Поясните, что вы имеете в виду под «случайным волшебством»?

— Слишком провоцирующий комментарий, чтобы с ним согласиться, — и слишком достоверный, чтобы опровергнуть, — кивнул мистер Шеклболт. — Вместе с беженцами на территории лагеря могут оказаться контрабандисты, распространяющие лампы с джиннами и летающие ковры. Или кто похуже — в сирийской школе магии обучают только мальчиков из зажиточных семей, большое внимание уделяя боевым заклинаниям. Сами понимаете, они привыкли воевать — в том числе на стороне исламистов. В Сирии предпосылки для разделения мира магов и магглов появились гораздо позднее, чем в Европе. Мы прогнозируем ухудшение криминогенной обстановки.

— И после того, что вы рассказали… вы ожидаете моего одобрения, мистер Шеклболт?

— Я ожидаю, что вы примете мои слова к сведению, господин премьер-министр.

...Когда часом позже молоденькая секретарша Мойра принесла премьер-министру какое-то чрезвычайно важное письмо, то не преминула заметить, что недавно отчетливо слышала доносящиеся из кабинета голоса.

— Уж не с картиной ли вы разговаривали? — весело спросила она.

Озабоченный чем-то премьер-министр, конечно, не обратил на её слова ровно никакого внимания… и потому, вероятно, не заметил, как переглянулись секретарша и сэр Роберт Уолпол.

В обеденный перерыв, когда краска в картриджах закончилась, у Мойры выдалась свободная минута. Заварив себе чай, она достала из-под стола старенький радиоприёмник и щёлкнула тумблером — послышался голос одного из ведущих радиоканала Би-би-си. Мойра убавила громкость и прокрутила ручку прибора против часовой стрелки, пока не раздалось шипение помех. Тогда она наклонилась к приёмнику и шепнула:

— Магический вестник.

Помехи тут же исчезли, и весёлый мужской голос из радиоприёмника сказал:

— С вами снова Ли Джонс, но вы можете называть меня просто «агент Кей»! Ха-ха, шучу. На самом деле меня зовут Ли Джордан, и я прерываю концерт «Салемских ведьм», чтобы рассказать вам кое-что интересное! Стало известно, что лагерь для сирийских волшебников, о котором мы рассказывали в утреннем эфире, будет разбит в Пеннинских горах[5]. Пятнадцать работников из отдела магического транспорта и тридцать авроров прибыли на территорию Сирии, чтобы разместить там двести портключей для гражданского магического населения. Напоминаю вам, дорогие слушатели, что сирийское министерство магии упразднили ещё в две тысячи третьем году, и бразды правления были переданы Совету Волшебников, который только и делает, что ищет лампы с джиннами, вместо того чтобы поучаствовать в жизни страны. Уж не по велению ли джинна глава Совета пришёл к власти? Поживём — увидим! Пока мы вновь переключаемся на трансляцию концерта «Салемских ведьм». А завтра вечером вас ждёт специальное интервью с заместителем главы аврората, Терри Бутом, который отправится в Пеннинские горы вместе с заместителем руководителя Отдела магического правопорядка, Гермионой Уизли. Чувствую, дело серьёзное, раз соберётся столько министерских шишек! Ну а с вами был Ли Джордан — гриффиндорец, спортсмен и просто красавец. Джим, переключайся на трансляцию. Джим, фестрал тебя подери!..

* * *

Пеннинские горы протянулись на триста пятьдесят километров с севера на юг и на сто шестьдесят километров — с запада на восток. С одной их стороны располагался национальный парк с каменными тропинками и деревянными ограждениями, как на американских ранчо. С другой — зеленели безлюдные пологие холмы, все поросшие вереском. Где-то там, по периметру отведённого под лагерь участка в несколько квадратных километров, стояли три дюжины волшебников. Все раскрасневшиеся под солнцепёком, они, вскинув палочки, создавали вокруг будущего лагеря купол из защитных заклинаний.

Внутри этого купола образовывалась настоящая давка.

Несколько волшебников из отдела магического хозяйствования устанавливали палатки, тут же накладывая на них заклятия невидимого расширения. Неподалёку дежурили работники из портального управления, десяток колдомедиков и сотня авроров, угрюмо взирающих на прибывающих сирийцев. Их набилось уже чуть больше тысячи, и это при том, что сработала пока только половина портключей. Вокруг иностранных волшебников суетились журналисты и волонтёры.

Гермиона резко обернулась, когда в толчее мелькнула блондинка в ярко-голубой атласной мантии.

— Тоже показалось, что это Луна Скамандер? — весело спросил Терри Бут, проследив за её взглядом.

— Да, она бы первой записалась в ряды волонтёров. Но они с семьёй в Санкт-Петербурге — исследуют, чем отличаются русские жар-птицы от наших фениксов, так что… о господи, Бут, к нам идёт Скитер. Ты не против дать ей интервью в одиночку?

— Стратегическое отступление, да? — улыбнулся тот. — Ладно, иди. Скажу ей, что ты курируешь конфискацию контрабанды у наших гостей.

— Я просто министерский наблюдатель, Бут, — Гермиона благодарно кивнула и поспешила слиться с толпой. К тому моменту, когда к заместителю главы аврората подошла Рита Скитер, её официальная чёрная мантия с министерской эмблемой окончательно затерялась среди шерстяных плащей сирийцев и паранджей сириек.

Находиться в самом центре скопища сирийцев оказалось жутковато. Худенькие смуглые дети, все не старше тринадцати, заливались слезами — в спешной эвакуации многие теряли родителей, и было неизвестно, прибыли ли они уже в Англию.

Гермиона миновала ряды быстро заполняющихся палаток — из тех доносились приглушённые крики на арабском — и подошла к восточной границе лагеря. Здесь находилась почти невидимая стена из заклинаний, за которой на многие мили простиралась вересковая пустошь.

Она легко прошла сквозь стену и жадно глотнула свежего воздуха — казалось, вне лагеря даже дышалось легче, так много там было людей. Очень хотелось поскорее разобраться со всем этим и оказаться дома, с Роном и…

Закончить мысль она не успела. Новая группа волшебников под кураторством сотрудника из портального управления с хлопком появилась прямо на том месте, где стояла Гермиона — она едва удержалась на ногах.

Высокий белобрысый волшебник в министерской мантии смачно выругался, жестами велел дюжине прибывших не толпиться и проходить дальше и обратил на неё раздражённый взгляд:

— Для кого мы указываем точные координаты прибытия? Какого чёрта вы вышли за границу? О... мгм... миссис Уизли… не узнал вас сразу. Извините.

Гермиона бегло осмотрела его с ног до головы — так, как это делал Шерлок Холмс из старых отцовских книжек. Мужчина был её ровесником и, без сомнений, англичанином — значит, учился в Хогвартсе в одно время с ней. Мантия его была не слишком хорошо выглажена — живёт, скорее всего, один, домовых эльфов нет. Эмблема на мантии синяя — следовательно, сотрудник младшего звена. Из этого вытекал следующий вывод: громкой фамилии он не имеет, в министерстве появляется только для того, чтобы получить распоряжения у начальства. Последним распоряжением было размещение портключей для магического населения Сирии, что он и делал с самого утра, судя по обгоревшему на солнце лицу.

— Ничего, мистер Смит, — сказала Гермиона мгновение спустя.

Захария Смит удивленно поднял брови:

— Не думал, что вы меня вспомните. Столько лет прошло.

— Я и не вспомнила бы. У вас на эмблеме написано имя.

Если бы Захария Смит был младше или эта женщина перед ним не была заместителем главы отдела магического правопорядка, то он бы, наверное, рассмеялся. Но Захарии недавно стукнуло тридцать пять, он всё ещё оставался рядовым работником из портального управления, и недавно Мариэтта забрала из его квартиры свои вещи. Поэтому Захария просто издал звук, похожий не то на смешок, не то на вздох, и открыл рот, чтобы на прощание пожелать миссис Уизли доброго дня. Но та заговорила сама, напряжённо глядя куда-то ему за спину:

— Смит… Это ещё что такое?

Он обернулся. Рядом с зачарованной границей лагеря стоял смуглый мальчик лет шести в испачканном коричневом костюмчике, во все глаза смотрел на них и был готов вот-вот разреветься.

— Ребёнок, — невозмутимо заключил Захария.

— Я вижу, Смит, — терпеливо ответила Гермиона. — Что он тут делает? Только не говорите, что стоит. Мальчик — маггл. Посмотрите, он не видит людей в лагере, хотя стена из заклинаний прозрачна для всех волшебников, независимо от их возраста.

Они, не сговариваясь, подошли ближе.

— Встаньте сюда, чтобы его не увидели авроры, — негромко скомандовала Гермиона. — А теперь потрудитесь объяснить, как ребёнок-маггл попал в лагерь для волшебников. Вы понимаете, что это нарушение Статута о секретности, Смит?

— Вы не видели, что там творилось, миссис Уизли. Сирийцы колдуют плохо и не считают нужным отделяться от магглов, поэтому ошибки не исключены. Можно просто стереть мальчику память о сегодняшнем дне и вернуть домой.

— Это прерогатива стирателей памяти. А в вашем случае это будет статья о нарушении прав магглов лицами, не прошедшими квалификационный тест. И как вы собираетесь вернуть его домой — с помощью портключа? Специальное разрешение на их создание без предварительного уведомления министерства имеет только глава портального управления. Но даже если бы вы были им, без содействия авроров принудительное перемещение магглов на потенциально опасную территорию запрещено.

— Возможно, это не моё дело, миссис Уизли, но глава аврората, кажется, был вашим другом?

— Вы правы, мистер Смит, это не ваше дело. Я не хочу вмешивать сюда Гарр… мистера Поттера. Кроме того, возвращать ребёнка обратно теперь, когда он в полной безопасности, — антигуманно.

— А оставлять его там — гуманно?

— Вы же знаете, что магглы — не наша забота, но ровно до тех пор, пока с ними по нашей вине не случается какой-нибудь инцидент. Меня это тоже возмущает, поверьте.

За разговором они пропустили тот момент, когда тихие всхлипы ребёнка вдруг переросли в громкий плач. Гермиона, спохватившись, быстро оглянулась на снующих по лагерю авроров, опустилась на корточки и с доверительной улыбкой протянула мальчику раскрытую ладонь. Тот продолжал захлёбываться слезами.

— Смит, вы закончили со своей сегодняшней работой? — тихо спросила она.

— Да.

— Тогда дайте мне руку. Быстрее!

Только Захария успел коснуться пальцев Гермионы своими, как она другой рукой сжала ладонь ребёнка, а потом что-то резко потянуло их вверх, и наступила темнота.

* * *

Они трансгрессировали в небольшую светлую гостиную. Захария, заваливаясь назад и вправо, ухватился рукой за каминную полку и сильно закашлялся — вестибулярный аппарат не выдержал микс из трансгрессии и утренних портальных перемещений.

Гермиона усадила ребёнка на небольшой диван с клетчатой обивкой и сделала короткий взмах палочкой. Мальчик несколько секунд смотрел на неё пустым взглядом, а потом робко заулыбался.

— Лёгкие веселящие чары, — пояснила она, присаживаясь рядом с ним. — Как тебя зовут?

— Он же не понимает английский, — напомнил Захария, отдышавшись.

— Я знаю, — раздражённо сказала Гермиона, посмотрев на Смита как на полного кретина. — И что ты предлагаешь? Нужно говорить с ним, чтобы он видел, что все в порядке.

Она стянула с себя рабочую мантию и аккуратно положила ее на спинку дивана, оставшись в одной шифоновой блузке и брюках. Потом нервно улыбнулась и сцепила пальцы в замок — чтобы не дрожали.

Захария сел по другую сторону от неё, расстегнув на своей мантии несколько верхних пуговиц. Если бы вчера кто-то сказал ему, что скоро он будет сидеть на диване в доме заместителя главы отдела магического правопорядка, он рассмеялся бы в лицо этому идиоту.

Теперь таким идиотом он чувствовал себя.

— Нужно сообщить об ошибке в министерство, — негромко проговорил он после долгой паузы.

— В министерстве и без того полно проблем. Мальчику просто сотрут память и отправят в приют или, может быть, в маггловский лагерь для беженцев. И я даже не знаю, который из них хуже.

В этот самый момент ребёнок повернул к Гермионе кучерявую голову и что-то пролепетал. Она придвинулась к нему ближе и по-матерински приобняла за тоненькие плечики.

Захария посмотрел на неё, а потом перевёл взгляд на «Подсолнухи» Ван Гога, ярким жёлтым пятном выделяющиеся в коричнево-бежевом интерьере гостиной.

— Моя подруга закончила магическую лингвистическую академию в Глазго по специализации «язык джиннов, гоббледук», — сказал он наконец. — Я могу попросить её помочь — с ней мы хотя бы будем понимать, что он говорит. Узнаем, что с его родителями.

— При чём здесь язык джиннов?

— Неужели вы не читали сказки про Шахерезаду, миссис Уизли? Джинны говорят на арабском, как и всё население Сирии.

— Можно просто Гермиона. Ты уверен, что она никому не сообщит?

— В двадцать лет в маггловской больнице ей сделали пластическую операцию, чтобы избавить от надписи «ЯБЕДА» из фурункулов на лице. Говорят, врачи долго недоумевали, откуда она взялась и почему никак не сходила. Так что, думаю, да — я могу быть уверен.

Когда Захария Смит вызывал телесного патронуса и просил Мариэтту Эджком как можно быстрее трансгрессировать на Флит-стрит, сто девяносто девять, Гермиона в очередной раз сказала ему, что это плохая затея. Но было уже поздно. Поэтому, когда серебристый барсук сорвался с кончика палочки Смита и выскочил на улицу через окно, она нервно вздохнула и встала.

Мальчик сонливо уткнулся головой в боковину дивана и закрыл глаза.

— Я поставлю чайник, — негромко сказала Гермиона и двинулась в сторону кухни.

Захария, проводив её взглядом, подошёл к окну и выглянул на улицу. На него, утопая в оранжевом закате, смотрел самый обычный маггловский район города с кучей одинаковых зданий, похожих на офисы, типографии и адвокатские агентства.

Он хорошо знал, кто такие адвокаты — его дед-маггл по материнской линии отдал этой работе пятьдесят лет и готов был отдать ещё столько же, если бы не поскользнулся на тротуаре, возвращаясь домой после удачного дела. Он любил говорить, что из Захарии получился бы хороший адвокат, но отец неуклюже напоминал, что потомку Хэпзибы Смит, кровной родственницы самой Хельги Хаффлпафф, не престало протирать штаны в скучной маггловской конторе.

Захария склонялся к мысли, что изо дня в день указывать координаты прибытия и время активации портключей тоже не слишком-то интересно.

С кухни послышался свист чайника.

— Сделать тебе сэндвичи? — спросила Гермиона, выглянув в дверной проём.

— Да нет, спасибо.

Он отошёл от окна и приблизился к каминной полке. На ней лежал раскрытый пухлый альбом для фотографий. Захария без особого интереса пролистал несколько страниц: Гермиона и Рон, Гермиона и дети, Рон и дети, Рон, Гермиона и дети…

Он несколько удивился, увидев снимок целого класса с подписью: «Начальная школа округа Фулхэм, первое сентября 2013 года». Они что, отдали детей в маггловскую школу?

Гермиона на кухне загремела чашками.

Захария перевёл взгляд на следующий снимок — и внутри что-то ёкнуло. Это было единственное изображение, сделанное колдокамерой. На нём три десятка школьников беззаботно улыбались, разговаривали и шутливо толкали друг друга. Захария нашёл среди них и себя. Под колдографией тоже стояла подпись: «Отряд Дамблдора, 1996 год. На память от Колина».

— Когда она придёт? — спросила Гермиона, заходя в гостиную. Не то чтобы она очень ждала Мариэтту Эджком — скорее, обращала внимание гостя на то, что она уже здесь. Обычное проявление вежливости.

— Она работает до шести, — Захария обернулся. — Извини, я просто… он был открыт, и я…

— Ничего, — она поставила поднос с двумя чашками и сахарницей на столик перед диваном и села. — Люблю иногда его пересматривать.

— У тебя, наверное, все скоро придут?

— Рон на работе до восьми, а дети после школы пошли к моим родителям. Я редко возвращаюсь домой так рано, — Гермиона пожала плечами и взяла с подноса чашку.

— В этот альбом, наверное, случайно попала фотография со школьных времён, — сказал он, тоже присаживаясь на самый краешек дивана, чтобы не потревожить спящего ребёнка.

— Наверное.

— Я часто их вспоминаю. Кем они стали?

Со времени битвы за Хогвартс прошло семнадцать лет — семнадцать лет с того момента, когда он трусливо сбежал из замка, словно крыса с тонущего корабля. С тех пор Захария не поддерживал связь ни с кем из дамблдоровцев — может быть, втайне ему было перед ними стыдно, может быть, он понимал, что большинство из них не пожелало бы ему и доброго дня, встретив случайно на улице.

— Ли стал радиоведущим в «Магическом вестнике», — ответила Гермиона, сделав глоток. — Невилл преподаёт травологию в Хогвартсе. Парвати, я слышала, открыла свою лавку в Косом переулке. Луна с мужем путешествует автостопом — недавно они отправились в Санкт-Петербург... Эрни Макмиллан — мой коллега. Его собираются назначить руководителем сектора борьбы с неправомерным использованием магии.

Они больше часа говорили и вспоминали дела давно ушедших дней. Гермиона рассказывала, а Захария слушал её и думал о том, что если бы кто-нибудь из его выпуска вдруг решил организовать встречу однокурсников, пришли бы немногие. Жизнь слишком изменила их, раскидав по разным уголкам страны. И хотя он был бы в числе не явившихся, сейчас ему правда хотелось предаться воспоминаниям, которые так долго тревожили его.

— Ну а… Деннис Криви? — спросил Захария.

— Стал фотографом.

— Не видел его фамилии в «Ежедневном пророке».

— Он больше не живёт в Англии, — Гермиона бросила взгляд на настенные часы. — Перебрался в США. Но он и до иммиграции никогда не фотографировал для газет. Кто-то мне говорил, у него теперь арендовано помещение в одной из фото-галерей в Салеме.

— Понятно. Если бы у меня в битве с армией фанатиков погиб брат, я бы тоже, наверное, не захотел оставаться в этой стране.

— Многие погибли.

— А я жив, вот незадача, — усмехнулся он, отворачиваясь к окну.

— Нет смысла вспоминать то, что было так давно.

— Было? — с горечью спросил Захария. — Да нет. Я каким трусом был, таким и остался. Луна Лавгуд теперь путешественница, Терри Бут — аврор, Деннис Криви — фотограф, Колин Криви — труп, а Захария Смит — трус[6]. Все получили то, что заслужили, — кроме Колина. И это не даёт мне покоя с того самого момента, когда в девяносто восьмом я увидел в «Пророке» имена погибших.

— Захария, — твердо сказала Гермиона, — это был акт доброй воли. Колин Криви сам захотел остаться — и остался, а ты не захотел, и в этом нет ничего… предосудительного.

Он неопределённо пожал плечами, устало закрыл глаза и спрятал лицо в ладонях, шумно выдохнув воздух из лёгких.

— Можно мне стакан воды? От трансгрессии кружится голова.

— Сейчас, — Гермиона на пару секунд задержала на нём тревожный взгляд и поднялась с дивана.

Дождавшись, когда она скроется на кухне, Захария тихо встал и аккуратно взял на руки мирно сопящего мальчика — тот что-то недовольно забормотал во сне.

— Ну-ну, сейчас посмотрим твои воспоминания… — негромко сказал он, а потом чуть громче добавил: — И всё-таки я часто думаю, Гермиона, что лучше: жить монстром или умереть человеком?

Услышав его вопрос, Гермиона крикнула с кухни:

— Не могу разобрать, машины шумят. Подожди, я сейчас приду, — и, закрыв окно, выглянула в гостиную.

Та была пуста, а на диване лежал раскрытый альбом, в котором не хватало одной фотографии.

* * *

Из старого радиоприёмника раздался голос Ли Джордана:

— Вечером двадцать четвёртого сентября на юго-востоке Сирии было частично уничтожено маггловское поселение. В ходе бомбардировки погибло более восьмидесяти магглов, среди погибших также числится один волшебник. Его личность уже установлена — это Захария Смит, один из сотрудников портального управления министерства магии Великобритании. Как сообщил глава отдела магического транспорта, Персиваль Уизли, ранее этот участок как раз находился в ведении мистера Смита, однако всё магическое население оттуда уже эвакуировали. Тело мистера Смита обнаружили во дворе одного из уцелевших домов. Вследствие глубоких проникающих ран в области головы его опознали лишь благодаря волшебной палочке, которую поисковики обнаружили рядом с телом. «Все характеристики волшебных палочек наших сотрудников хранятся в министерской базе данных», — высказалась Гестия Джонс, заместитель министра магии.

Примечательно, что на дом, возле которого обнаружили тело мистера Смита, были наложены сильнейшие защитные заклинания. Сообщается, что трое живших в нем магглов, среди которых есть шестилетний ребёнок, не пострадали. В ходе допроса магглов выяснилось, что — цитирую — «какой-то человек ворвался к ним в дом с их ребёнком на руках, схватил со стола битый стакан и стал тыкать в него деревянной палкой, но тут раздался первый взрыв, и он выскочил на улицу». При проверке дома оказалось, что зачарованный предмет — недонастроенный портключ с точкой прибытия в Алжире. Сотрудники аврората в полном недоумении, как и зачем мистер Смит очутился в маггловском поселении. Ведётся следствие.

Во время этого эфира Мойра, секретарь премьер-министра Великобритании, отлучилась со своего рабочего места, чтобы заварить кофе, Гермиона Уизли была на встрече с главой отдела магического транспорта и уточняла список эвакуированных волшебников, а Мариэтта Эджком просто никогда не слушала радио.

И всё было хорошо.

Почти.

__________________________

[1] Даунинг-стрит, 10 — официальная резиденция лорд-казначея, который с 1905 года является также премьер-министром Соединённого Королевства Великобритании и Северной Ирландии. Находится в Вестминстере на улице Даунинг-стрит, примыкающей к Уайтхоллу.

[2] Главный мышелов правительственной резиденции — звание, данное коту, проживающему в резиденции премьер-министра Великобритании. Только двум котам — Хамфри и Ларри — этот титул был присвоен официально.

[3] В кабинете премьер-министра магглов висит портрет мужчины в старомодном парике, который невозможно снять со стены никаким способом, так как он приклеен с помощью магии. Он извещает действующего премьер-министра о визите министра магии — PotterWikia.

В кабинете премьер-министра Великобритании действительно висит единственная картина — это портрет Роберта Уолпола, британского государственного деятеля, наиболее могущественной фигуры в британской политической жизни 1720-х и 1730-х годов. Вероятно, именно эту картину имела в виду Роулинг в первой главе ГП и ПП.

[4] Об этом 22 сентября 2015 года сообщил BBC со ссылкой на министерство внутренних дел Британии.

[5] Пеннинские горы — невысокие горы в Великобритании, один из наименее населённых районов страны.

[6] Просто напомню, что Захария Смит — единственный из дамблдоровцев-семикурсников, покинувших Хогвартс во время эвакуации перед битвой. Причём сделать это он так спешил, что расталкивал на пути к выходу ребят намного младше себя.