Две метели (гет)

С утра Снегов снова поругался с Домбровским. Тот пытался рассказать ему о «волшебной силе любви» и немного увлекся, описывая преимущества жизни в браке, будто бы Сергей Сергеевич был желторотым юнцом, не понимающим очевидного. И, конечно же, Гончаров, не разобравшись в предмете, грудью бросился защищать своего любимого наставника, да так рьяно, что пришлось поставить его на место. Настроения, как и следовало ожидать, все это не улучшило.

Снегова мучила необъяснимая тревога, ему казалось, что что-то они непременно упустили, а если нет, то по закону подлости все пойдет не так, как они спланировали. Известие о новой страшной находке пришло к обеду. На сей раз в полынье всплыл труп Машки-плаксы — соседки Сытина, любившей сунуть свой нос в чужое дело и, очевидно, поплатившейся именно за эту осуждаемую всеми соседями привычку. Снегов выехал на место и лишний раз убедился в неоправданной жестокости де Ридле? — женщина умерла от удушения, поэтому многочисленные колотые раны свидетельствовали только о прогрессирующем безумии и кровожадности убийцы. Сновавший тут же Угрюмов пообещал вывести Снегова на чистую воду и бросил несколько провокационных замечаний о том, что убийца обязательно появляется на месте преступления. Всерьез реагировать на эту глупость Снегов не стал: Муди есть Муди.

На бал Сергей Сергеевич собирался, как на битву: узкий стилет скрывался в рукаве и ловко ложился в ладонь одним движением; кинжал, из-за неудобства маскарадного костюма, исключающего сапоги, пришлось закрепить на поясном ремне, а от неудобного пистолета и вовсе отказаться. Черный костюм тонкой шерсти не сковывал движений, плащ скрывал фигуру, а маска — лицо. Снегов остался доволен собственной экипировкой и ощутил азарт от предстоящего боя.

* * *

Гости на бал съезжались к шести часам вечера. Усадьба Белозерских встречала их разноцветными огнями и доносившейся из бальной залы музыкой. Поговаривали, что Лаврентий специально отдавал своих крепостных учиться тонкому искусству, чтобы потом поражать своих соседей. Снегов, не глядя, бросил шубу подоспевшему лакею и поспешил войти. О своем первом промахе Сергей Сергеевич догадался сразу — о маскарадном костюме Белозерского он узнать не удосужился, и теперь оставалось только гадать, под какой маской его искать, и надеяться, что тот сам вовремя подойдет к нему.

— Я просто уверена, что под этой маской скрывается исключительно благородный человек…

К Снегову величаво подплыла высокая дама в странном костюме, отороченном мехом лисы, и маске грифа. Бурые перья хищно покачивались на ее голове, а костлявая рука, обтянутая шелковой перчаткой, цепко вцепилась в локоть Снегова. Открывать инкогнито, не дождавшись начала бала, было не принято, но даму это ничуть не смущало. Назвавшись Августой Долгополовой, она принялась расхваливать достоинства своего внука — студента-биолога Илюшеньки. Понять сею презентацию Снегову было не дано, поэтому он желчно поинтересовался:

— Вы хотите его за меня сосватать?

— А вы шалун, молодой человек! — обрадовалась Долгополова. — Нет! Я хочу, чтобы вы помогли ему одолеть природную робость.

Этого еще не хватало! Пока Снегов лихорадочно соображал, как ему избавиться от прилипчивой старухи и ее тюфяка-внука, в зале появился Гончаров, узнанный благодаря традиционно растрепанным волосам, не скрывающим приметного шрама на лбу.

— Мне кажется, что природную робость лучше всего одолевать в компании сверстника. Позвольте порекомендовать вам вон того замечательного молодого человека из хорошей семьи. Уж кто-кто, а он точно не из робкого десятка.

— Я знала, что вы мне поможете! — торжественно провозгласила дама и, ослабив хватку, одним броском настигла беспечного Гончарова.

Снегов немного позлорадствовал и, если б не грядущее дело, то, несомненно, получил бы огромное удовольствие от разыгравшегося перед ним представления. Знакомство корнета Гончарова со студентом Долгополовым было зрелищем довольно комичным и заслуживало аплодисментов благодарных зрителей, а ключевая роль заботливой grand-mеre* — и вовсе отдельного приза.

Белозерского Снегов узнал лишь по вкрадчивому голосу. Никогда он не мог подумать, что тот наденет на себя костюм турецкого султана. Большой тюрбан, украшенный перьями, полностью скрывал волосы, а свободная одежда оставляла огромный простор для фантазии. Снегов отметил также мягкие полусапожки, замшевая подошва которых позволяла приближаться абсолютно бесшумно.

— Готов?

— Да.

— Впишись в агенд* Люсинды Бравур на вальс, — Лаврентий чуть наклонил голову и посмотрел на двери: — она как раз входит…

— Зачем?

— Чтобы не привлекать к себе лишнего внимания… эта девица настолько легка, что не отвлечет тебя ни на мгновение.

— Ты о чем?

— Только не говори, что ты собирался танцевать с девицей Грейнджер.

И этот туда же. Приятель, называется.

— Что за глупости?

— Вот и хорошо… ты должен быть собран и осторожен!

— Как я его узнаю?

— Следи за мной. Я дам знак.

Белозерский неслышно отошел, оставляя Снегова в одиночестве наблюдать за появляющимися новыми лицами. Не узнать Вассу было невозможно. Костюм пиковой дамы окутывал ее флером опасности. Роскошные черные волосы она собрала в хвост, обнажив гибкую шею, придававшую ей вкупе с карминово-красными губами невероятно хищный вид, декольте в форме сердца открывало безупречную грудь, а атласный черно-алый корсет стягивал ее талию, придавая сходство с песочными часами. Она не сомневалась в своей привлекательности, игриво хлопая веером случайного кавалера, которого оставила, чтобы позволить угостить себя шампанским.

Снегов поспешил к Люсинде Бравур, чтобы вписать свое имя в ее бальную книжицу. Девица глупо хихикала, пока он нацарапал «лорд Ратвен» напротив каллиграфического valse, и тут же потребовала принести ей маленькое пирожное. Прелесть, какая глупенькая. Сергей Сергеевич принес какую-то bonbons* и поспешил откланяться, чтобы уже в двух шагах от этой Люсинды замереть.

Герман Рудольфович явился в костюме охотника и, на правах старика, без маски. Но не это поразило Снегова. Девица, что была с Грейнджером, могла быть только его дочерью… Грушенькой. Дерзкий костюм Коломбины делал ее еще моложе и, как ни странно, нежнее. Укороченная юбка позволяла разглядеть изящные щиколотки, затянутые тонким шелком чулок, и маленькие атласные туфельки, украшенные розой. Почему-то именно эти розы заставили сердце Снегова учащенно забиться, и он не позволил себе скользнуть взглядом выше, не рискуя встретиться с ней взглядом. Разозлившись на себя, Сергей Сергеевич взял у лакея бокал шампанского и, деланно отвернувшись, осушил его одним долгим глотком. Он успокоил себя тем, что это просто в горле пересохло, но шея уже затекла от желания обернуться. Глупости! Снегов в растерянности отошел в сторону и неожиданно для себя пригласил на полонез Августу Долгополову. Именно это помогло, наконец, обрести ясность ума и взять себя в руки.

Бал открывал полонез. Крепостные Белозерских действительно мастерски музицировали — такой оркестр мог украсить даже ежегодный бал столичного дворянского собрания. Пары чинно шествовали по кругу, обмениваясь многообещающими улыбками. Коломбина-Грушенька танцевала с крестником Снегова в костюме пирата. Неужели тот приехал к родителям из-за нее? Дмитрий был весьма оживлен и, похоже, развлекал Коломбину анекдотами, потому что она весело смеялась, задорно взмахивая пышными кудрями. Снегов заметил, с каким одобрением смотрел на пару старик Грейнджер, и даже замер на мгновение, сбиваясь с шага. Да что с ним такое? Сергей Сергеевич припомнил все циничные высказывания Дмитрия Белозерского о женитьбе и прикусил губу.

Грейнджер — идиот! Нашел, кому доверить единственную дочь! Повеса-Дмитрий лишь поиграет и оставит обесчещенную девушку в горе и слезах, чтобы дальше нестись по жизни легким мотыльком, без забот и сожалений. А неопытная Грушенька, конечно же, растаяла от внимания столичного франта… вон как доверчиво склоняет голову и открыто улыбается… да что же это такое?! Неужели она не понимает, что будет одной из многих… очередным трофеем… галочкой в бальной книге…

Когда полонез закончился, Снегов едва избавился от глупого желания немедленно открыть глаза наивной дурочке, вспомнив о главном деле своей жизни. Внимание привлекла Васса, льнущая к своему спутнику, нарушая все правила приличия. Снегов внимательнее присмотрелся к ее кавалеру, и сердце пропустило удар. Не может быть! Хотя… почему нет? Де Ридле? всегда славился любовью к риску… да и костюм демона о многом говорил.

______________________

* grand-mеre (фр.) — бабушка

* агенд — бальная книжечка, где напротив списка танцев вписывались имена кавалеров

* bonbons (фр.) — конфета

* * *

— Ты видишь? — Белозерский перехватил Снегова перед вальсом, когда тот уже отыскал в толпе Люсинду и направился к ней.

— Он?

— Костюм тот, который заказывала Васса, да и она ведет себя, скажем…

— Ее надо отвлечь.

— Мазурку она будет танцевать не с «Черным демоном».

— А с кем?

— Натали сказала, что ее кавалер будет в костюме скандинавского бога.

— Какого?

— То ли Тор, то ли Локи… какая разница?

Разницы, действительно не было — плащ, шлем с рогами и рыжая борода…

— Отлично. Значит, наша задача оказаться рядом с «Черным демоном» и сопроводить его…

— В смежную комнату. Дверь задрапирована алым шелком… чтобы не ошибиться.

Снегов утвердительно кивнул и поспешил к Люсинде Бравур, которая уже притопывала от нетерпения.

— Где вы ходите? — она надула губки и игриво хлопнула Снегова по плечу сложенным веером.

— Спешил к вам, юная прелестница.

Люсинда довольно улыбнулась и протянула Снегову руку:

— Даю вам шанс исправить свой промах…

Она что-то еще щебетала, но Снегов ее уже не слушал. Его внимание вновь привлекла Коломбина. Эта ветреная девица нежно обнимала Гончарова и ласково смотрела на него. Так вот кому писал этот мальчишка! Так вот оно что! Потрясенный неожиданным открытием, Сергей Сергеевич едва скрывал овладевшее им бешенство. Он чувствовал себя обманутым и преданным — в то время как он старался быть максимально сдержанным и предупредительным, эта чертовка с ним играла! И все эти полувзгляды… сбившееся дыханье… осторожные касания руки… они ровным счетом ничего не значили! А он, как дурак… а они с Гончаровым…

Музыка вальса гремела в ушах, а навязчивое внимание этой Ла… Люсинды раздражало неимоверно… хорошо, что полумаска помогала скрывать эмоции! Лицо уже свело от приветливого оскала, а эти двое словно издевались: молодые, легкие, счастливые. Сергей Сергеевич внезапно осознал, как хорошо смотрятся рядом Грушенька и… Гришенька. Черт! Конечно, Снегов понимал, что сам когда-то лишил себя шанса хотя бы попробовать устроить свою жизнь, но он никогда не позволял играть с собой… так жестоко. Пока он сам отказывался от девицы, было не так больно…

Коломбина покачивала головой в такт музыке, а Гончаров мечтательно улыбался и что-то тихо говорил. Эта идиллическая картина чуть было не заставила Снегова забыть, что у него на этом балу совершенно иные цели. Совершенно! Васса обнимала своего демона, наплевав на правила приличия. Их движения напоминали танец змей — опасный, но такой притягательный, и от Снегова не укрылись и неодобрение во взглядах стариков, и зависть юнцов. Вот кому он с удовольствием приставит клинок к горлу и взглянет в глаза! Де Ридле?… вот настоящий враг, а никак не Гончаров.

Как же хорошо, что все кончается, в том числе и этот проклятый вальс! Снегов с радостью распрощался с Люсиндой и поспешил занять место среди зрителей… прямо у спрятанной за алым шелком двери. Изобразив усталость, Снегов взял с подноса проходящего лакея бокал шампанского и вдумчиво принялся рассматривать лопающиеся пузырьки.

— Внимание!

Белозерский, проходя мимо, слегка пожал ладонь Снегова, а оркестр уже заиграл мазурку. Удивительно, но «демон» встал в пару с Люсиндой. К лучшему! Пустоголовая девица решит, что смена партнера произошла ради ее прекрасных глаз, и не станет поднимать шум. Чтобы не буравить «демона» взглядом, Снегов чуть отвернулся. Лучше бы он этого не делал! Проклятая Коломбина снова в паре с Дмитрием и вновь не скучает! Коварная кокетка! Снегов бы не отказался увидеть, как Гончаров переживает измену милой, но не мог отвести взгляд от тонких щиколоток вертихвостки. На мгновение ему показалось, что он видит округлость коленки, мелькнувшей из-под взметнувшейся юбки. Проклятье! Только не это!

Снегов чуть было не упустил момент, когда «демон» занял самое удобное положение для перехвата. Миг — и все глупости улетучились из головы, оставляя место лишь холодному расчету. Краем глаза Снегов заметил Белозерского, который приближался к оставившему даму «демону», и шагнул из тени. Их движения были слаженными — стоило «демону» начать исполнять entrechat*, как его легко и изящно оттеснил Белозерский, а Снегов лишь довершил начатое — приставив к животу стилет, он увлек потерявшего ориентацию «демона» за алый шелк. Там на самом деле скрывалась дверь, которая мгновенно распахнулась, послушная удару, и немедленно закрылась за их спинами, отсекая от бального шума. Один из бородатых мужиков без лишних слов приложил «демона» обернутой в войлок дубиной, и Снегов явственно представил себе ужас французов, испытавших на себе подобный прием. Он молча склонился над поверженным врагом и накрепко связал ему руки за спиной, после чего стилетом рассек шелковый шнурок его маски, намереваясь взглянуть в глаза.

Шок. Именно его испытал Снегов, глядя на дрожащие от потрясения губы Никколо Оллонетти, с которых срывались жалобные звуки. На что уж Сергей Сергеевич был слаб в итальянском, но и он понял, что художник пытается выговорить:

— Non… prego…*

Единственное, что успокаивало в сложившейся ситуации — то, что Снегов остался неузнанным, благодаря маске. От костюма следовало срочно избавиться и только потом объяснить художнику, что произошла чудовищная ошибка, и его приняли за другого, но для этого… Снегов едва слышно распорядился не бить пленника и выскользнул в бальную залу. Карманный брегет свидетельствовал, что отсутствовал Снегов всего полторы минуты, и, скорее всего, этого факта никто и не заметил. Где же Белозерский?

Мазурка, к счастью, закончилась. Снегов едва дождался, пока Лаврентий закончит целовать ручки этой дурочки, и перехватил спешащего в неприметную комнатку приятеля:

— Есть проблема.

— Ты его убил?

— Хуже… это не он.

Белозерский соображал очень быстро. Резко развернувшись, он почти бегом покинул бальную залу, сделав знак Снегову следовать за собой. Лаврентий заговорил только после того, как за ними закрылась дверь кабинета:

— Повтори.

— Это не он.

— А кто?

— Художник. Оллонетти.

— Черт!

— Точнее не скажешь…

— Что делать?

— Зайдем вместе. Ты как хозяин извинишься, а я изображу следователя. Благо расследовать у нас есть что…

— А дальше?

— Я извинюсь за ошибку агента, и его можно отпускать.

— Он тебя узнал?

— Нет… — Снегов замялся. — Нам нужны другие костюмы.

— Не проблема.

Белозерский понимал, что им надо действовать быстро. Очень быстро. Он приглашающе кивнул Снегову и почти выбежал из кабинета. Узкая лестница на второй этаж была незнакома Сергею Сергеевичу, но на парадной было слишком многолюдно. Белозерский привел его в комнату, больше всего напоминающую будуар, и принялся вдумчиво перебирать:

— Женское платье ты ведь не наденешь?

Снегов представил себе злорадную физиономию Гончарова и скривился:

— Ни за что…

— Тогда будешь алхимиком.

— Кем?

— Тебе пойдет мантия... маску, конечно, придется поменять. Раздевайся, живо!

Снегов отбросил в сторону плащ и начал расстегивать многочисленные пуговицы сюртука, наблюдая, как Лаврентий переоблачается в костюм бубнового короля. Черная шелковая рубашка пришлась впору, тонкая мантия тоже удобно легла на плечи.

— Маску возьмешь серебряную — ты же не чумной доктор, — Белозерский немного попрыгал, натягивая неудобные штаны.

Снегов резко развернулся, искоса глядя, как взметнулась за ним легкая мантия, и приложил к лицу блестящую маску. Выходило немного зловеще…

— Не узнать! — обрадовался Лаврентий и спрятал волосы под фальшивую корону.

Теперь можно было идти разбираться с пленником. И Снегов и Белозерский прекрасно понимали, что де Ридле? вместе со своей сообщницей просто поиздевались над ними, а это означало сокрушительный проигрыш. Где теперь искать подлого француза, было совершенно непонятно, особенно после того, как Кузякин разогнал свое кубло*. Означало ли это, что теперь де Ридле? уберется из этих мест, или же наоборот, так и будет приносить кровавые жертвы своему безумному богу, Сергей Сергеевич не мог даже представить. Кстати, о богах…

— Лаврентий, а тот Тор, или Локи…

— Конечно, проверим, но я бы сильно не рассчитывал…

___________________

* entrechat (фр.) — антраша. Легкий прыжок, при котором танцующий быстро несколько раз скрещивает ноги, прежде чем ступит на землю.

* Non… prego… (ит.) — не надо… пожалуйста…

* кубло — (1): преступное сообщество. (2): клубок змей, змеиное гнездо как негативная метафора — центр скопления ч.-л. плохого.