Жребий (гет)

Ветер шевелил траву склоне горы, не было не единого кургана, над которым не колосилась бы молодая зелень.

Почва дала плоды.

На первое время хватило урожая скудной собственности бывшего боевого лорда, но количество людей, которые хотели примкнуть к Сивилле, росло, и ей пришлось захватывать новые поселения. Еще и еще…

Она принимала всех — женщин, стариков, калек и смертельно больных, но и из врагов никого не щадила.

Ее тоже пытались предавать. Первый раз был самый болезненный, который до сих пор отзывался в сердце.

Дина, знавшая Сиви еще с борделя Наоми, та самая Дина, которая управляла кораблем, несущим их всех к свободе, Дина, сражавшаяся с Сиви бок о бок, решила пойти с одним из надзирателей каменоломень.

Возможно, девушку можно было пытаться понять — у надзирателя был каменный дом, а которую она могла назвать домом, единственная, за которую она будет сражаться, пещера и не полотняный шатер, у него на столе всегда водились мясо и вино, да и лекарств в каменоломнях было много больше, чем располагала Сивилла. А еще Дина призналась, стоя на коленях перед Сиви, что ей очень хотелось попытаться родить ребенка.

Сиви простила бы ее, ей было бы больно, но она простила бы ее, не приведи Дина с собой отряд для того, что бы захватить Сивиллу в плен, и не будь то те самые каменоломни, куда когда-то давно хотели отправить саму Сивиллу на каторгу.

— Они обещали мне, они поклялись мне, что оставят тебя в живых в обмен на капитуляцию, — шептала Дина, — они бы не тронули тебя, никто не хотел твоей смерти. Умоляю тебя, — шептала Дина, нечетко произнося слова из-за выбитых зубов.

— Я не могу, — честно сказала Сиви, — опускаясь перед бывшей проституткой и соратницей на колени, и осторожно вытирая той кровь со щеки.

— Пожалуйста, — вновь чуть слышно взмолилась Дина, — не мучай меня перед смертью, позволь мне умереть быстро, Сивилла.

Сердце Сиви сжалось от боли, глаза застлала пелена слез, и она молча ушла.

Она не могла поступать иначе — у нее до сих пор было врагов больше, чем друзей, Бездна поджидала, и выторговать жизнь на маленьком клочке Земли в умирающем мире, можно было, только подкармливая Небытие. Как это делать, Сивилла знала прекрасно. Она не знала, сколько еще сможет продержаться, но каждый день — это день, вырванный у Небытия, это души, которые не погибли, это доказательство того, как жестоко заблуждался Иешуа, не думая никогда о Сивилле, как способной дать бой и нечто большее, кроме самопожертвования.

Каждый прожитый день был доказательством того, как жестоко заблуждался Воланд, пытаясь сломать ее и подчинить своей воле. «Я могу жить без вас, Мессир. Я могу жить без вас всех. Мне никто не нужен.».

Боль от смерти Дины, от того, что Сиви пришлось сделать, была такой сильной, что она не успокоилась, пока не напала на каменоломни, освободила каторжников, перебила без разбора всю охрану и взяла с каждого пленного присягу подчиняться одной лишь ей до последнего вздоха.

«Узнал бы он меня сейчас? Вряд -ли. Хотя я такая, какая есть, благодаря ему. Я не повторю его ошибок, я не дам никому другому и самой себе причинить моему сердцу столько боли, как позволила Воланду. Как Воланд позволил мне причинить ему такую огромную боль.

Я не сломаюсь, как ломалась раньше, я научилась на очень болезненном опыте никогда не заходить так далеко.

Благодаря вам, Мессир, я научилась быть осторожной, хотя никто в это не поверит.

Благодаря вам, я принимаю немыслимые усилия, чтобы никто и никогда не мог застать меня

врасплох.

Из-за вас я не могу доверять никому вокруг и самой себе тоже, из-за вас я постоянно боюсь. По вашей вине, я сомневаюсь в том, правильный ли я выбрала путь, я слишком часто забываю, по какому пути иду и к какой цели.

Благодаря вам, я годами держу в себе слезы, потому что они — слабость в ваших глазах.

Из-за вас я живу притворством — мой смех, моя улыбка — все это лживо. Каждый день, из года в год. Благодаря вам, мое сердце никогда не разобьется, потому что оно слишком давно перестало быть целым.».

Где-то немыслимо далеко во времени и пространстве был родной Шеол. Как тот мир выживает на самой грани Небытия? Быть может… Нет! Она бы почувствовала. И если бы что-то случилось с Азазелло, она бы тоже почувствовала.

* * *

Минуты превратились в секунды. Смерч утих и стихло всё, пол был усеян осколками зеркал. «Это все, что осталось от миров», — думала Марго, " — их больше нет, они исчезли. Мертвы и стерты, будто никогда не существовали. Но не наш мир. Не мой».

Её откидывает назад в пространстве и времени. Несчетное количество раз она чувствовала, что она живет во сне. Наяву, но как во сне. Что она одна такая в своем окружении. С самого раннего детства, на Земле, а затем и в вечном приюте. Она никогда до конца не понимала, что делала — существовала — до Мастера, жила Мастером и его даром, жила болью и страхом за него, жила его исцелением, затем существовала без цели, без любви, в море отчаяния.

Не понимая, что она делает. Зачем когда-то родилась на свет.

Марго плохо помнила свое детство — лишь отдельные эпизоды, но ощущение чуждости и поиска было с ней всегда.

Как может такое быть, что ее никто не в состоянии понять? И не хочет понять? Что она особенная, другая! Что вокруг нее серость, недалекие и безликие люди. Почему почти все, кого она знала, вызывали у нее равнодушие и безразличие в лучшем случае, и неприятие и ненависть в худшем? Почему ее никто никогда не понимал?

Даже Мастер, любя ее и завися от нее, никогда ее не понимал? А если бы понимал, то никогда бы не полюбил…

Она всегда знала, что способна на многое, на большее, что достойна большего,

что способна на многое. А на что она способна?

До того как она оказалась в Обители Воланда, Маргарита задавалась вопросом — как она оказалась в этой картинке на экране? Почему ей казалось все ненастоящим?

Почему ее все время мучило предчувствие, что что-то случится? Даже теперь… Но она не могла понять — приближение чуда она чувствует или катастрофы. А, быть может, и того, и другого.

«Я не знаю, что и когда, но это не как раньше, когда я с презрением и чуть свысока смотрела на свою повседневность.».

Страхи, чужие мнения забили ее собственный голос. Ее не научили понимать, чего она сама хочет. Не научили различать, где ее, а где чужое.

«Чего вы хотите для себя?», — вспомнилось.

Вот и сейчас, как бабочка в стеклянной банке. Там космос, небо, простор, свобода, а она бьется о стены и потолок так близко, что можно дотянуться рукой.

Она много раз чувствовала себя так, пока не изменила все — не приняла решение самой вершить свою судьбу, насколько это было возможно. Первый шаг был сделан еще в Москве — к Сатане. Она знала, что пути назад нет. Она спасала Мастера, но и бежала от прежней жизни. Второй шаг — еще ближе к необратимости и к судьбе. Она ушла из Вечного Приюта под страхом окончательной смерти, но это было единственно правильным решением.

Предназначение заложено в каждого от рождения. Нужно прожить его, иначе будешь жить во сне, но не в собственной жизни.

Маргарита так и стояла на корточках у двери в галерею после того, как Воланд, закрывая ее своим собственным телом от осколков зеркал, оттолкнул ее назад. Очень быстро прибыл Фагот — Рыцарь, и они с Повелителем Теней вели тихую, напряженную и долгую беседу. О чем — Марго не слышала. Их голоса стихли. Маргарита прождала еще какое-то время и покинула опочивальню, взяв в руки свечу.

Даже ей были понятны масштабы разрушения — миры гибли, и виной этому была злая воля их Создателя. Насколько жестоким должен быть разум, обрекающий собственные творения, собственных детей на смерть, и упивавшиейся этим?

«Я должна что-то сделать. Должна помочь ему.».

— Маргарита Николаевна! , — окликнул ее Рыцарь, приближение которого Марго, погруженная в свои мысли, не заметила,. — Оо, моя госпожа, что вы здесь делаете? Вы только посмотрите!

И только теперь Марго заметила, что она шла босиком по разбитому стеклу, не чувствуя боли, а между тем, она уже оставляла за собой кровавые следы.

Рыцарь неодобрительно покачал головой, и, прежде чем, Королева успела что-то сказать, подхватил ее на руки и отнес обратно в спальню и усадил в кресло у камина.

— Бедная моя госпожа, — проговорил Рыцарь, — раны, которые наносят магические предметы, не так просто вылечить…

— Что все это значит? — спросила Маргарита.

— Нечто необратимое и страшное, моя госпожа, — но мы будем бороться, как и всегда.

— Именно так, бороться, как и всегда, — сказал Воланд, появляясь в комнате.

— Мессир, — поклонился Рыцарь, — я очень сожалею, — донна Маргарита ранена.

— Я в полнейшем порядке, Мессир, — спешно заверила Марго.

— Я вижу, — сказала Воланд, — можешь быть свободен Рыцарь, — мы справимся сами.

— Мой Повелитель, донна Маргарита, — Фагот с поклоном незамедлительно удалился.

Маргарита поразилась, когда Воланд, опустился на колени перед креслом, в котором она сидела, взял мягкую салфетку со стола, смочил ее вином и осторожно устроил ее ногу в своей руке, промокая раны и аккуратно вытирая кровь.

Только теперь Марго начала пренеприятно ощущать порезы, оставленные осколками зеркал, но она не морщилась и не вскрикивала.

— Я был бы рад, если бы ты осталась в спальне и дожидалась меня, но ведь это невозможно для тебя, верно? Ты стремишься быть рядом со мной, не важно, чем это грозит тебе.

— Точно так, Мессир, — сказала Маргарита, — и вам это известно уже вечность.

— Вечность… — задумчиво проговорил Воланд. , — Ээто, по сути, совсем недолго. Приготовься, — приказал он Маргарите, — сейчас будет больно.

Он молниеносно вытащил осколок из глубокого пореза на ноге женщины, но Маргарита лишь только прерывисто вздохнула.

Повелитель Теней перевязал ступни Маргариты, убедившись, что порезы не кровоточат.

— Вот теперь можешь встать, — он протянул руку Марго.

Она прильнула к нему, и Воланд заключил ее в объятия. Ему ничего не хотелось говорить и объяснять. Все и так было предельно ясно.

Неожиданно для него Маргарита заговорила.

— Прошу вас… Пожалуйста. Выслушайте меня. Просто выслушайте.

Давай развеем туман недосказанности, страха, обид и боли, который нас окружает. Давай выйдем на свет из тени, здесь в царстве теней.

Доколе мы будем скрываться друг от друга? И тебе можно открыться мне, показывать, как ты страдаешь, когда что-то сломалось у тебя внутри, — она назвала Князя Тьмы на «ты», в первый и в последний раз, возможно, но ей жизненно важно было это сказать,

— — Расскажи мне, хоть немного, чего ты боишься, ты увидишь, что со мной вместе сражаться со страхом будет намного проще. И когда холодные ветра неизбежности задуют, я буду горячим огнем. Может быть, однажды ты перестанешь нести свою ношу один. Нам всем можно плакать, когда что-то потрясающее, что-то прекрасное происходит, — а я верую всем своим сердцем, что оно произойдет. Расскажи мне о своих радостях и печалях, и мы еще увидим рассвет после долгой битвы, Самаэль. Верь мне.

Он вздрогнул. Он уже забыл, когда и кто звал его истинным именем.

* * *

Когда он понял, что именно Марго он наречет своей женщиной, еще до того как озвучил ей это, он уже знал, что должен заслужить ее — как бы странно это ние звучало — ведь она принадлежала ему с тех пор, как заключила с ним сделку.

И все же, лишь она была желанна ему, достойна его и способна понять его.

Она была иной, необыкновенной. Кристально чистой и сильной. Алмаз. Алмазная донна, которая была создана для того, чтобы принадлежать единственно Повелителю Теней, и весь ее жизненный путь во всех мирах вел ее к одному.

Но чтобы владеть алмазной Марго, ему необходимо было познать ее. А для того чтобы познать, ему нужно было в свою очередь открыться перед ней… ему нужно было научиться выслушивать ее, вслушиваться в нее, в ее голос, тело, разум. Он должен был замечать каждую деталь, каждый отблеск ее зеленых глаз.

Быть с ним было нелегко, часто больно, часто тяжко, Воланд должен был знать, когда Маргарита могла выдержать, преодолеть, быть с ним и для него.

Яндекс.Директ

Заговори на Иврите за 16 Занятий!

Что полностью ломало ее, заставляя сбрасывать все маски? Он должен был знать и провести ее через ее собственный страх, страх перед самой собой и перед ним.

Он должен был сломать ее страх перед ним, чтобы видеть все сокровенное, то, что она скрывает и от себя. Только тогда он сможет сосуществовать с ней в гармонии и… любви? Ведя ее за собой властно, мудро и бесстрашно.

Он знал, что она также изучала его. Во имя Высших Сил, их связь была костром, разгоревшиемся еще во время их первой встречи. У Марго уже есть немало ожогов от того огня, хватит с нее боли, хватит слез. Она дает ему всю себя, все, что может, все, что имеет и даже больше. Она воистину принадлежит Повелителю Теней.

Дьявол должен быть честен со своей избранницей. Предельно откровенен, настолько, насколько она может выдержать. Он видит в ней нежность, любовь и готовность прощать, но также голод и желание обладать. Дьявол и ведьма — божество и смертная — это сейчас не имеет значения. Прежде всего — они мужчина и женщина, — первородные сущности, которые стремятся стать одним целым. Хочет Воланд этого или нет — чувства Марго и его собственные говорят сами за себя.

И он позволил ей увидеть его без масок и без приекрас — дал ей почувствовать, понять и принять его одиночество, его страх — за тех, кого любил и ценил, за своих поданных и свой мир, за судьбу Мироздания. И Марго понимает, что это слишком тяжкая ноша даже для всесильного Повелителя Теней. Теперь он может быть откровенным с ней.

Он знает, что есть причина,. по которой он выбирает связать Маргариту с собой нерушимой связью до конца времен. Есть причина, по которой он осознанно позволяет ей видеть себя таким, какой он есть. Причина в том, что Марго всегда будет стремиться защитить его, быть щитом и мечом — как странно бы это ние звучало. Ей он может довериться абсолютно, как и она ему, его необыкновенно мужественная, нежная, верная, алмазная донна.

Она преодолела свое эго, она пришла к нему вопреки боли, которую он принес ей, и благодаря боли, которую испытывал он. Теперь его черед.

* * *

В полночь, в Зале, где горел камин, сложенный из человеческих черепов, где статуи, украшающие потолок, жили своей жизнью, где было одно из средоточий всей магии Вселенной, Владыка Шеола надел на безымянный палец Маргариты золотое кольцо, украшенное бриллиантовым треугольником. Свидетелей темной свадьбы было немного — Верный Рыцарь да Шут.

И опальный демон, стоящий поодаль.

* * *

Азазелло все сказал, честно и откровенно, ибо по-другому нельзя было говорить с Повелителем Теней.

— Ты оставил ее одну… — произнес Воланд.

— Потому что, Мессир, здесь и сейчас я нужнее вам. Она знает, что я никогда не предам вас.

— Ты выбираешь страшную судьбу, Азазелло, — жить в вечном страхе за судьбу любимой женщины, которая к тому же еще и осталась смертной. Как ты поступишь, когда ей по-настоящему будет грозить опасность?

— Она выбрала такую жизнь, Мессир, — ей всегда будет грозить опасность, — ни один мускул не дрогнул на лице Азазелло, говорил он подчеркнуто равнодушно.

Воланд коротко и невесело рассмеялся.

— Ты и мне не даешь клятвы, что останешься в Шеоле до конца.

— Я в вашей власти, мой господин. Клятва, данная тысячелетия назад, нерушима. Сивилла Оршели знает это — она понимает и принимает тот факт, что я никогда не предам вас. Пускай то, что я не могу быть с ней, приносит и ей, и мне невыразимые страдания. Я до сих пор более всего желаю доставить ее в Шеол, как того угодно вам. Как бы мне ние было больно, я откажусь от нее ради ее блага, ради высшей цели, ради спасения Вселенной и ради спасения самой Сивиллы. Она же, в свою очередь, любит меня и готова пожертвовать жизнью… но не своей новой судьбой ради меня. Она все еще может заблуждаться на мой счет и ждать, что я останусь с ней. Вернуть ее против ее воли уже невозможно, Мессир.

Воланд разозлился.

— Ее мир может погибнуть, хуже того, глупая девчонка может сама умереть, и тогда все потеряет всякий смысл! Гелла погибла, но не заставила ее понять, ты не можешь заставить ее понять!

Азазелло спокойно выдержал гневный взгляд Сатаны. То, что зависит он него в любом из миров, он сделает безукоризненно.

— Если я прикажу тебе отправиться на Юг, собрать лучший легион и держать бой, ты подчинишься, так, Азазелло? Но если я прикажу тебе оставаться там до конца, и не возвращаться к Сивилле?..

— Истинно так, мой Повелитель.

— Отправляйся на Юг, Азазелло, — приказал Воланд.

Демон с поклоном удалился.

Воланд же в мгновение ока перенесся в бывшие покои своей названой дочери, своевольной и непокорной. Для всех остальных, комнаты принцессы Шеола были превращены в руины, покрытые туманом, но не для него. Годы шли и в его мире, и в мире Сивиллы, времени не было… Древо Жизни не может существовать без одной из ветвей. Когда-то она поймет это, но не будет ли слишком поздно для них всех?

Отчаяние и гнев овладели Повелителем Теней, и он покинул тайные комнаты.

— — Маргарита! , — окликнул он женщину, — которая стояла в центре круга из слуг и что-то им объясняла. На ней было простое платье в пол, никаких украшений, не считая обручального кольца и небольшой диадемы, которая помогала держать волосы собранными.

Все присутствующие преклонили колена, а Королева присела в приветственном книксене.

— Мой господин, — приветливо сказала она.

Воланд увлек ее чуть в сторону, поцеловал в лоб и проговорил:

— Я знаю, ты ненавидишь это от меня слышать, но необходима новая Жертва. Я знаю, в Приюте есть души, к которым ты неравнодушна, но ждать я более не намерен. Я приказываю им переселиться в Ад дабы жертва Небытию былаудет бескровной в этот раз. Альтернативу ты знаешь.

Марго внутренне вздрогнула, понимая, что ждет Мастера и всех остальных в случае промедления или неповиновения.

Марго слишком хорошо успела изучить Воланда, чтобы понимать — неважно, что будет происходить — без Сивиллы Оршели Воланд не может достигнуть полной победы, и не может быть полностью счастлив.

Королева гневалась. Какое право имеет эта девчонка причинять столько боли своему отцу и покровителю, Азазелло, да и всему миру?!

«Если она нужна господину — придет день, и день этот не за горами, и я ее из-под земли достану.».

Маргарита, во главе небольшого конного отряда, вновь оказалась в Вечном Приюте.

— Подождите меня здесь, — сказала она своей свите и спешилась.

Сад в доме, который она делила с Мастером, был запущен, даже дорожка к крыльцу заросла. Скоро этого места не станет, она не могла не сожалеть об этом, хоть и была здесь крайне несчастна. Сейчас ей нужно было спасти Мастера снова. И не только его.

Бывший сожитель все так же сидел за своим столом, все так же работал над очередной рукописью. Скрипелo гусиное перо.

— Марго! , — он вскочил на ноги., — Тты вернулась?!

Маргарита ласково протянула ему руку и покачала головой.

— Ты же знаешь, что нет. Посмотри на меня. Увидь меня наконец.

Он рассмотрел и кольцо на ее руке, и диадему в волосах. И разочарованно и обреченно покачал головой.

— Так вот в чем дело? Все это время?..

— Да. Очень давно. Больше двадцати лет по человеческим меркам, но ушла я от тебя не к нему.

— Почему — он, Марго? Ты прельстилась властью? , — спросил Мастер и сощурился.

Лицо Маргариты потемнело.

— Нет, — с силой сказала она, — я слишком долго искала свое место во Вселенной, но хвала Высшим Силам, мне хватило смелости и ума понять, чего же хочу я, и где буду наиболее полезна. Но я пришла не объясняться. Я здесь для того, чтобы спасти тебя и всех, населяющих Пристанище.

Маргарита заговорила сухо, бегло, чеканя каждое слово.

— Слушай меня и передай всем — ты пользуешься авторитетом, за тобой пойдут — ровно в полночь вы должны собраться и выйти к реке. Вас будут ждать. Вас переправят в Шеол, и вы будете там в безопасности по покровительством Князя Тьмы. Это место перестанет существовать. Таков приказ Мессира.

Мастер побледнел:

— Нас ссылают в Ад? Во Тьму? Этого не может быть, мы этого не заслужили, — наша участь — покой!

— Речь идет не о вечной каре, Мастер, речь идет о том, что миры гибнут в Небытие один за другим, и единственный способ спастись, — это держаться ближе к Свету или Тьме, заручившись милостью повелителей. Света не ты, ни я, ни остальные не заслужили.

Мастер резко покачал головой.

— Мы никогда не пойдем на это. Мы — не такие, как они. Мы не годимся для Ада. А как же я, Марго, как я смогу творить среди всего этого… сброда?

Маргарита отвесила бывшему возлюбленному хлесткую пощечину:

— Не забывай, что я тоже часть этого, как ты выразился, «сброда». Если ты хочешь продолжать творить и существовать, ты сделаешь то, что сказала я. Иначе вы все исчезнеите. Вас просто не станет.

Марго, все еще гневно сверкая очами, смотрела, как Мастер смятенно покидает некогда обещанный и дарованный ему дом. Он выполнит ее задание.

У нее все получилось.

— Браво, Королева, — сказала ехавший слева от нее Бегемот, — вы прекрасно справились, лучше и быть не могло.

— Браво, Королева, — эхом отозвался ехавший по правую руку Рыцарь, погруженный, впрочем, в какие-то одному ему известные мрачные думы, — право, большое счастье для нас, что вы наконец-то заняли свое место.

Марго кивнула в знак признательности.

Мессир будет доволен. Она делает и будет делать для этого все. Даже если ей придется ринуться в другой мир, чтобы достать то, что ему необходимо.

Он все-таки пришел. Как же долго она ждала! По крайней мере, не сидя сложа руки, не прося ни у кого, и у него самого, помощи. Не проходилоа и дня, когда она не вспоминала о нем. Многие пытались добиться ее — достойные люди, которые могли принести ей пользу — землями ли, оружием ли, людьми. Она нашла способ получать все, в чем нуждалась, отвергнув всех. Сивилла Оршели не познала ни одного мужчину, кроме Азазелло, и ему одному она хранила верность.

Он совсем не изменился. Медно-рыжие волосы до плеч сегодня были распущены, без доспехов — их демон терпеть не мог, в тяжелом плаще, полностью вооруженный, он просто вышел из зеркала в ее спальне. Значит, портал в ее мир из Шеола был восстановлен. Ну и пусть. Слишком поздно возвращаться, уже ничего не изменишь.

Сиви уже не была восемнадцатилетней потерявшейся девчонкой, она не кинулась ему на шею. Она спокойно встала, давая демону рассмотреть себя.

Сивилла давно уже перестала тешить себя мыслями о своей красоте. Ее наряд странным образом напоминал одеяние Азазелло. Кожаные брюки, высокие сапоги, жилет со шнуровкой. Никаких украшений. Она ничем не отличалась от других женщин своего народа.

Сиви сильно похудела, со стороны она могла показаться болезненно хрупкой, но, несмотря на худобу и малый рост, под облегающими штанами и рубашкой угадывались крепкие мускулы. Некогда холеные маленькие ладони были загорелыми и огрубевшими, лицо было поцеловано солнцем — россыпь веснушек заставляла Сиви выглядеть моложе, чем ей того хотелось и казалось. Рыжие кудрявые волосы были короче, чем запомнил Азазелло, и были собраны в низкий хвост на затылке.

Оба молчали.

— Я стала похожа на богомола, — нарушила тишину Сиви, — или на ободранную кошку.

Азазелло хмыкнул:

— Никогда не считал тебя хорошенькой. Ума не приложу, с чего ты слыла первой красавицей — все просто льстили.

— Лжешь! , — воскликнула Сивидевушка возмущенно.

Они рассмеялись. Смех Сиви остался прежним. Азазелло сам подошел к ней и заключил молодую женщину в объятия. Она сама нашла его губы и поцеловала его. Поцелуй был долгим и сладким — как же они оба изголодались друг по другу.

— Ты не заслужил этого, Азазелло, — сказала Сивилла, — но я ждала тебя.

— Я никогда не покидал и не покину тебя по своей воле, человечек. Возвращайся домой, пойдем со мной. Скоро конец всему.

Сивилла покачала головой. Азазелло ожидал, что она снова будет яростно спорить, но этого не произошло.

— Теперь мой дом здесь, любимый, — сказала она, — я знаю, что Он близко, что Он поджидает буквально за каждым углом. Я пять лет убегаю от него. Я убежала от своей судьбы и создала себе новую, моя судьба теперь и судьба моих людей. Я защищаю не только себя и свою свободу. Я — их спасение. Без меня они все сгинули бы уже в Небытие. Я не брошу их. Не буду орудием в руках Воланда. Я — свое собственное оружие. У меня нет магии, но есть знания. У меня не было ничего — а теперь я держу то, что осталось от этого мира в руках и не даю ему упасть.

Она действительно очень сильно изменилась. Но осталась его любимой женщиной. И до сих пор была ключом к спасению миров.

— Они хотят жить, Азазелло. А выживание для них — вечная борьба. Так же, как и для меня. Я часть их, а они часть меня. Пойдем, я покажу тебе.

Азазелло последовал за Сивиллой. Ее жилище располагалось в шатре на вершине холма. Внизу стояло огромное количество точно таких же хижин. Сивилла Оршели, конечно же была жестока и беспощадна к врагам, но для себя она никогда не брала больше, чем для остальных людей. Да, в людском мире на грани исчезновения, важно было быть на правильной стороне — вместе с Сивиллой Оршели, хотя той было всего двадцать три года.

Она прошла вниз по тропе и поднялась на деревянный помост. Лучи заходящего солнца прекрасно освещали ее так, что казалось, будто волосы ее горят.

Собиралась толпа. Азазелло следил за ней, не отрываясь, он остановился, чуть не доходя до помоста.

Толпа мужчин и женщин встретила Сиви ликованием. Как и всегда, она почувствовала, как резко взыграл адреналин в крови. Она не знает, как долго ей суждено продержаться, она до сих пор может погибнуть в любой момент — от рук врагов ли, схваченная Бездной ли, но она проживет свою человеческую жизнь так, как решила сама.

На помост поднялась Наоми. Бывшая хозяйка борделя была самой близкой и верной советницей Сивиллы. Волосы ее заметно поседели, но она сохраняла прежнюю стойкость. Плоть от плоти этого мира, Наоми была сильной и беспощадной. Как и дочь ее, Рут.

— Нам снова угрожают. Нас снова хотят пленить! , — прокричала Наоми, обращаясь наполовину к Сивилле, наполовину к толпе.

— Войны! Войны! Войны! , — кричали мужчины и женщины., — Ккрови врагов! Крови врагов! Крови врагов!

Пришел черед Сиви, и она закричала:

— Вы пойдете за мной? Пойдете воевать со мной? Чтобы никто, никогда не пленил нас?

— Мы за тобой! Мы за тобой! Мы за тобой! , — в унисон кричала толпа.

Сивилла подняла руки, взывая к тишине.

— Вы все знаете меня не один день, и каждый из вас знает, что главное для меня — это ваша безопасность. Но можем ли мы хоть на миг быть в безопасности, не убивая наших врагов? Не сражаясь за нашу Землю? Земля — за нее единственнуюо я готова бороться и умирать. И за ваши жизни. Но я не собираюсь умирать. Я собираюсь победить снова. А вы?

— Мы за тобой! Мы за тобой! Мы за тобой!

Толпа гремела. Народ ее жаждал жизни, а жизнь можно было купить лишь кровью и огнем. Солнце посылало последние яркие лучи на измученную Землю. Сиви встретилась взглядом с Азазелло. Ее взор горел гордостью и торжеством, его же — нежностью и восхищением. Это был родной мир Азазелло, как бы он сам не хотел себе в этом признаваться, но ему хотелось стоять бок о бок со своей возлюбленной, бороться вместе с ней, отвоевывать этот мир у обезумевшего Создателя, пусть не в Шеоле, но здесь. Быть рядом с Сивиллой в своем мире.

Когда все стихло, они вернулись в шатер Сиви.

«Он снова будет убеждать меня пойти с ним. И я снова откажу ему. И он снова уйдет. Нет. Я не могу так больше. Так продолжаться не может.».

Она понимала, что еще одну разлуку с любимым она не выдержит, ее силы не бесконечны, никто ее не знает, никому она не может довериться до конца. А теперь, увидев Азазелло, Сиви поняла, насколько сильна ее любовь, насколько безгранична и беспощадно-болезненна. Она не в силах больше его отпускать. Это может сломить ее. Сиви некому было возносить мольбы, но все же она молилась про себя, что бы Азазелло услышал ее и внял ей.

— Послушай меня, — тихо и быстро проговорила Сиви, — останавливая руки демона, который уже потянулся к ее корсажу.

— Дважды ты приходил ко мне и дважды оставлял меня одну. Третьего раза не будет. Я не могу допустить это. Я не выдержу.

— Тогда все намного проще, — хриплым от страсти голосом сказал Азазелло, — идем со мной. Я тоже устал упрашивать тебя. Я никогда раньше никого ни о чем не просил, я не слишком хорош в этом.

Желание туманило мысли демона, несмотря на ее сопротивление, он продолжал раздевать девушку, будучи намного сильнее. Но она вырвалась. Теперь их разговор напоминал танец двух хищников. Оба играли с огнем, и оба могли обжечься.

— Я готова дать тебе больше чем ты можешь себе представить, Азазелло, — говорила Сивилла, против воли отвечая на ласки, — ты — полновластный хозяин этого мира. Этот мир породил тебя и ждет тебя. Будь самим собой, призови свои силы, ты не можешь проиграть, — говорила она, — я буду с тобой.

Азазелло перехватил девушку, усадил себе на колени, удерживая силой.

— Я никогда не совершу предательства. И тебе это известно.

Он резко развел ее ноги в стороны.

— Я не прошу тебя никого предавать, — она лукавила, и оба это знали — я прошу тебя остаться со мной и сражаться за себя. За свой мир. Никогда и никому я не покорялась и не покорюсь. Лишь тебе — тебе я предлагаю быть хозяином в этом мире. В моем мире, Азазелло.

Демон почувствовал сильную злость. Девочка вела опасную игру, Силы Великие, пускай помогут ему остановиться, но было слишком поздно.

В два рывка демон сорвал с Сивиллы всю одежду и отшвырнул ее. Злость, любовь, страх потери и страсть управляли обоими, и это не могло кончиться хорошо.

— Твой мир — Шеол! , — рыкнул демон., — Тты — колдунья, но я сильнее тебя. И если я на самом деле этого захочу, то я смогу тебя забрать, можешь мне поверить.

Сивилла зашипела от злости и с силой впилась ногтями в плечи Азазелло. Это еще больше разожгло его страсть, но и немало разъярило. Он почувствовал, как прорываются крылья. Демон зарычал и опрокинул Сивиллу на пол.

Гнев и внезапный страх заставили Сиви сгруппироваться и оттолкнуть, пускай и не на много, распаленного демона. Она вскричала, прежде чем успела прикусить язык:

— Шеол это не мой мир и не твой. Я предлагаю тебе быть здесь первым, хозяином, а там ты всегда будешь на шаг позади! Или ты именно этого и хочешь? Ты боишься!

Наступила короткая и опасная тишина. Глаза Азазелло почернели. Он выглядел воистину чудовищно.

«Сейчас он убьет меня», — мелькнула мысль у Сиви, и Азазелло, уловив ее, бросился на девушку. Ему на мгновение действительно захотелось уничтожить ее. Да как она посмела!

Сиви отчаянно сопротивлялась, царапая Азазелло в кровь, извиваясь всем телом… и ненавидела себя за то, что тело предательски откликалось на яростные прикосновения демона. Она сейчас уже не могла понять — любит ли она его или ненавидит. Азазелло железными руками обхватил её плечи женщины, оставляя синяки, развернул к себе и яростно, быстро, без тени ласки вторгся в нее.

— Нет! , — закричала Сиви от боли, злости и страсти. Она сопротивлялась вопреки сокровенному желанию собственного тела, а Азазелло без малейшего труда овладевал ей с воистину демонической жестокостью, чувствуя, как, вопреки всему, ее тело откликается.

Сиви ошибалась — она давно не думала, что кто-то может запугать и сломить ее, но именно это и сделал Азазелло. Ей было больно… и сладко.

Наконец-то он ее выпустил. Оба тяжело дышали. Сиви проклиянала себя за то, что поддалась ему, за то, что открылась до такой степени. Теперь она чувствовала, как теряет себя. И ради чего? Давным- давно Азазелло дал ей понять, что не выберет ее любовь, когда станет выбор между ней и долгом. Какой же она оказалась дурой! Бешеная, нечеловеческая злость овладела Сивиллой.

Оба тяжело дышали и смотрели друг на друга в упор.

Азазелло, овладевая собой, протянул руку чтобы погладить ее по щеке, но девушка отпрянула.

Во рту у нее пересохло. Медленно и хрипло Сивилла Оршели произнесла:

— Не смей прикасаться ко мне больше. Возвращайся обратно к своему хозяину, раб.

Что-то раннее ей невиданное появилось в лице Азазелло.

«Наконец-то!», — зло и торжествующе подумала Сиви., — " Наконец-то я сделала ему больно!»

Ничего не сказав, демон растаял в воздухе.

— Это конец. Это — навсегда, — сказала Сивилла. И горько разрыдалась.

Сиви стояла в роще тамарисков, чувствуя, как силы буквально оставляли ее. Уже немало недель с тех пор, как Азазелло покинул ее, ее терзала боль не только души, но и тела.

Она сразу поняла, что болезни и немощь умирающей Земли настигли и ее. Теперь она может не только потерять свою жизнь — она рискнула и может потерять много больше.

Горе от расставания подкосило ее. Внешне ей становилось все трудней сохранять прежнее поведение. Она слабела с каждым днем.

Боль впилась в спину будто ржавыми крюками так, что у Сиви закружилась голова. Внезапно ее замутило с такой силой, что девушка не выдержала и потеряла равновесие. Рвотные спазмы длились долгие минуты, и она с трудом встала.

Пошатываясь, Сивилла Оршели дошла до шатра Наоми и Рут, когда опустилась тьма.

— Ты больна? Что с тобой? У тебя лихорадка? , — немедленно бросилась Наоми к Сивилле, которую била такая дрожь, что зуб на зуб не попадал.

— Я не знаю, — прохрипела Сиви, чувствуя приближение нового спазма, — возможно, лихорадка, а возможно, и яд… Я совершила череду роковых ошибок. Посмотри, что ты можешь сделать, — дыхание Сиви было поверхностным и неглубоким. Она закрыла глаза.

Когда Сивилла вновь открыла их, Наоми и Рут смотрели на нее в упор.

— Я уже ничего не могу сделать, — произнесла Наоми, — слишком поздно. Если я что-то сделаю, это убьет тебя. Ты не догадалась раньше, верно?

— Нет… — прошептала она в ужасе.