Ночные Тени. Затаившиеся во мраке (гет)

Когда мне было одиннадцать, мне пришлось пройти испытание, после которого меня определили в отряд метательниц. Ночные Тени делятся на три отряда: лучники, меченосцы и метательницы. Больше всего воинов в отряде лучников: туда берут всех. А чтобы попасть в отряд меченосцев или метательниц, нужно постараться.

Так вот, сколько себя помню, я всегда хотела стать метательницей. Но до распределения по отрядам нас учат только стрельбе из лука, поэтому в день испытания я взяла в руки метательные кинжалы впервые. Мне дали немного времени на подготовку, при этом наблюдая за мной. На испытании присутствуют Госпожа, иногда Господин и командиры трёх отрядов, изредка со своими помощниками.

Я неплохо научилась стрелять из лука, поэтому думала, что метать кинжалы будет не так уж и сложно, но не тут-то было. Первые несколько бросков я промахнулась и не смогла попасть просто в мишень, не то что в самую её середину. Потом я наконец попала, но кинжал в мишень не вошёл, а лишь стукнулся об неё и упал на землю. Послышались смешки, и у меня от страха вспотели ладони и уши заложило. Но в этот момент ко мне подошла метательница. В ней я узнала Монику, помощницу командира отряда метательниц. Я бросила взгляд на трибуны, на которых сидела сама командир. Она, нахмурившись, наблюдала за действиями своей помощницы. Я же со страхом смотрела на Монику: я никогда не слышала о том, чтобы кто-то без позволения Госпожи вмешивался в ход испытания. Я уже решила, что она сейчас ударит меня, но Моника вдруг встала в оборонительную позицию и занесла правую руку для броска.

— Встань так же, как я, — неожиданно произнесла она, выжидающе смотря на меня.

Я несколько секунд непонимающе смотрела на неё, а потом медленно встала в ту же позицию, что и Моника, выставив вперёд левую ногу.

— Согни немного ноги в коленях, — начала наставлять меня она. — Чтобы стрелять из лука, нужно стоять прямо, а чтобы метать кинжалы, нужно быть гибкой. Забудь все, чему тебя учили раньше. Чтобы стать хорошей метательницей, нужно учиться все делать заново.

Я сделала все так, как она сказала.

— Теперь занеси руку назад, — я повторила движение, которое она показала. Моника приподняла мой локоть. — Чуть выше, — объяснила она. — И вкладывай в бросок больше силы. Теперь давай!

Я метнула кинжал, не прицелившись. Я уже решила, что опять промахнусь, но кинжал неожиданно твердо попал в мишень всего в нескольких сантиметрах от центра. Я с удивлением взглянула сначала на мишень, а потом — на Монику. Метательница неожиданно тепло улыбнулась мне.

— Молодец! — похвалила она меня, хлопнув по плечу. — А теперь попробуй сама.

Я хотела поблагодарить её за помощь, но она уже вернулась на прежнее место рядом с командиром метательниц. Та ничего не сказала ей, но по взгляду было видно, что ей не понравилась выходка помощницы.

Я взяла ещё один кинжал, подошла к мишени, встала в стойку и занесла руку для броска. Сердце бешено стучало, мешая прицелиться. Я закрыла глаза и медленно задышала, стараясь уменьшить пульс. Сделав глубокий вздох, я задержала дыхание и снова прицелилась. И, резко выдохнув, я со всей силы замахнулась и метнула кинжал.

Для меня все было, как в замедленном действии. Я видела, как кинжал, со свистом рассекая воздух, устремился к мишени. Я ничего не слышала в этот момент, кроме медленного биения своего сердца.

Бум, бум, бум. Кинжал с тихим стуком вошёл точно в цель, в середину мишени. Мир снова ожил, но звуки стали для меня громче. Голоса командиров и помощников отрядов отдавались в голове.

Я не сразу поняла, что попала. И, услышав восторженный вскрик, не сразу осознала, что он был моим собственным. Мне было тяжело сохранять безразличное лицо, когда я подошла к Госпоже и опустилась перед ней на одно колено. Она встала со своего места и нависла надо мной. Наступила гнетущая тишина. Я не осмеливалась поднять на Неё глаза и уставилась в землю.

— Сегодня испытание проходила Алерия Мейсон, — громко начала Госпожа. Я затаила дыхание. — Я считаю, что она неплохо справилась с заданием, поэтому она может стать метательницей.

Я облегченно выдохнула. Мне не верилось, что у меня получилось. Ведь теперь я смогу стать лучшей метательницей. Моя мечта наконец начала сбываться!

— Марисса, — Генриэтта посмотрела на командира отряда метательниц. — ты станешь её наставницей.

Я почувствовала, как вокруг меня все замерли от неожиданности. Несколько мгновений стояла полная тишина, пока Марисса не опомнилась.

— Да, Госпожа, — смиренно ответила она, низко склонив голову и бросив на меня исподлобья полный ненависти взгляд.

Госпожа Генриэтта кивнула в ответ и, развернувшись, ушла. Все снова опустились на колени, провожая её. Как только она скрылась из виду, все встали. А я подняться не решалась. Судя по взгляду, который Марисса бросила на меня, мне не стоило ее злить. Но неожиданно ко мне подошла Моника.

— Последний бросок был неплохим, — подмигнув, похвалила меня она и сделала жест рукой, чтобы я поднялась с колен. — Поздравляю с успешной сдачей экзаменов!

— Спасибо тебе, Моника, — тихо ответила я, робко ей улыбнувшись. — Без тебя я бы не справилась.

Помощница командира не успела ответить мне, так как вмешалась сама Марисса.

— Моника, — позвала она помощницу, подойдя к нам. На лице у неё застыла улыбка, но глаза оставались холодны, как лёд, — оставь нас.

Метательница кивнула в ответ, бросила на меня многозначительный взгляд и, не оборачиваясь, ушла. Я посмотрела ей вслед и заметила, что все остальные уже скрылись из виду. От осознания того, что я осталась наедине с Мариссой, моё тело покрылось мурашками. Я медленно повернулась к ней и вздрогнула: она находилась слишком близко, сверля меня взглядом. Я попыталась выдержать её взгляд, но, кажется, сделала что-то не так, потому что Марисса неожиданно занесла правую руку и ударила меня по щеке тыльной стороной ладони. Удар был таким сильным, что я не удержалась на ногах и упала. Щека была рассечена и горела, но я не смела прикоснуться к ней, боясь разозлить Мариссу ещё больше.

— На колени, — приказала она. Я поспешно села и уставилась в землю. — Первое, что ты должна запомнить: здесь ты пока никто, поэтому не смей смотреть мне в глаза. Второе: никогда не вставай с колен без моего или Госпожи разрешения. И третье: не обращайся ко мне по имени, для тебя я Госпожа. Все ясно?

— Да, Госпожа, — тут же отозвалась я.

— Тогда вставай и пошли, — приказала она и, не дожидаясь меня, направилась в сторону "замка".

Я поспешила за ней.

— И вот ещё что, — добавила Марисса, когда я её догнала. — Не думай, что я буду обращаться к тебе как-то по-особенному только из-за того, что ты понравилась Госпоже.

— Да, Госпожа, — незамедлительно ответила я.

Думаю, ей пришлось по душе моё повиновение, потому что она больше не била меня, пока мы шли к подземелью. Я шла позади неё, стараясь не отставать, и радовалась тому, что она не может видеть моё лицо. Как бы хорошо у меня не получалось раньше скрывать свои эмоции, сейчас одного взгляда на меня хватило бы, чтобы понять, что я боюсь. Нет, не так. Я была в ужасе.

Каждый шаг приближал меня к последнему испытанию — пыткам. Какую бы боль я не испытывала раньше, я понимала, что это ничто по сравнению с тем, что меня ждёт. И осознание этого приводило меня в ужас. Если на прошлом испытании моё сердце бешено стучало, то сейчас оно громыхало так, что заглушало все другие звуки. Я чувствовала, как сильно дрожу. Ноги стали ватными и отказывались идти. Но я заставляла себя шаг за шагом приближаться к своему главному страху, который я раньше надеялась встретить достойно. Это чуть не заставило меня рассмеяться. Но я не смогла выдавить из себя ни звука.

Мы вошли в "замок", и Марисса тут же свернула в один из боковых коридоров, который являлся самым коротким путём в подземелье. В одном из темных углов стоял страж, которого я заметила не сразу, и это заставило меня вздрогнуть от неожиданности. В каждом коридоре могут стоять несколько стражей, которые на протяжении всего дня сменяют друг друга.

В этом коридоре стоял только один. Когда мы проходили мимо него, он выступил из тени, чтобы поприветствовать кивком командира метательниц. По плотному, мускулистому телу сразу можно было узнать меченосца. Меч в ножнах на левом бедре подтвердил мою догадку.

В самом "замке" обычно несут стражу бывшие меченосцы и метательницы. Лучники же сторожат на границах.

Марисса, не замедляя темпа, кивнула ему в ответ и пошла дальше. Страж шагнул обратно в тень, ни разу не взглянув на меня. Для него я лишь очередная ученица, а Марисса, хотя и не могла командовать им напрямую, все же была одной из многочисленных главных здесь, и ни один страж не мог не проявить к ней своё уважение.

После того как воины становятся стражами, они больше не разделяются на три отряда, поэтому у них нет командиров как таковых. И воин, который был до этого командиром отряда, становится таким же стражем, как и все остальные, разве что имеют хорошую репутацию и имя.

Но это не значит, что стражи никому не подчиняются. Ими всеми заправляет Господин и его помощник — двадцатишестилетний Хорас Мейсон, который, по слухам, является его незаконнорожденным сыном от какой-то бывшей воительницы. Имя её неизвестно, но факт остаётся фактом: через несколько дней после рождения Хораса с ней произошёл несчастный случай. Меня тогда ещё не было не свете, но то происшествие обсуждают и сейчас, и, думаю, все негласно сошлись на том, что от неё избавилась сама Госпожа, так как после этого произошло ещё несколько подобных случаев. Также говорили о том, что она пыталась избавиться и от самого Хораса, но Господин не дал ей сделать это. Хотя было известно, по крайней мере, о двух других его детях, которым не так повезло.

Все эти мысли помогли мне отвлечься на некоторое время, но как только мы спустились по лестнице и вошли в подземелье, на меня снова накатила волна страха, которая была такой мощной, что у меня подогнулись ноги. Мне пришлось опереться рукой о стену, чтобы не упасть.

А Мариссе только это и нужно было. Она резко развернулась и, схватив меня за волосы, резко толкнула вперед с такой силой, что я споткнулась, упала и больно расцарапала колени об каменный пол. Она подошла ко мне, снова схватила за волосы и потянула их на себя, заставляя меня встать на колени. Я издала тихий стон, когда расцарапанные до крови ноги коснулись пола. На глаза навернулись слёзы, но я смогла сдержать их.

— Я разве разрешала тебе останавливаться? — спросила она, заглядывая в мои глаза. Она явно наслаждалась моей болью. Я отрицательно помотала головой, боясь, что если открою рот, то не удержусь и заплачу. — И что ты должна сказать?

Я сглотнула.

— П-простите, Госпожа, — свистящим шепотом ответила я.

— Так— то лучше, — с холодной улыбкой произнесла она и резко отпустила меня.

Я снова упала и прикусила губу, чтобы не вскрикнуть. Марисса прошла мимо меня и двинулась дальше.

— Догоняй! — бросила она через плечо.

Я поспешила встать, шипя от боли в раненых ногах. Я больше не могла сдерживать слёзы, и они застилали глаза. Я медленно двинулась за ней, вздрагивая и скуля на каждом шагу.

Мы шли мимо решёток, каждая из которых открывала вид на маленькие камеры с койками в углу и разными орудиями для пыток, главным образом цепей, прикрепленных к потолку. Всего таких открытых камер несколько десятков.

Но есть ещё и закрытые камеры, расположенные в самом конце подземелья. Насколько мне известно, в них нет даже коек. Одни голые каменные стены с такими же цепями, как и в открытых камерах.

Первые, открытые камеры, используются для испытаний учеников. А вторые — закрытые — для тех, кто, как говорит Госпожа, "сбился с пути". Или, по-другому, перестал подчиняться ей.

Таких "сбившихся" сажают в эти закрытые камеры и пытают гораздо дольше, нежели обычных учеников. До тех пор, пока они не перестают воспринимать происходящее, а иногда даже теряют память. Такой процесс Госпожа называет переобучением, мы же называем его "ломкой".

В последнее время на "ломку" отправляют нечасто. Раньше это были в основном те, кто пытался сбежать. Их ловили на границе и отправляли обратно. Многие готовы были убить себя, лишь бы не попасть на переобучение.

Сейчас, насколько я знаю, лишь одна закрытая камера была занята. Туда попала одна ученица-метательница за слишком вольные разговоры на одном из уроков стражей. Каждый день стражи проводят по несколько уроков, на которых расхваливают Госпожу с Господином и рассуждают о том, как нам всем повезло вырасти в ордене Ночных Теней.

И вот на таком уроке Сара не удержалась и высказала стражам все, что думает о Госпоже и Ночных Тенях в целом. Её забрали прямо на уроке. В это время я как раз мыла один из соседних классов и все слышала. Когда её начали уводить, я немного приоткрыла дверь класса, в котором убиралась, и выглянула в коридор. И то, что я увидела, заставило меня содрогнуться: как только стражи вывели Сару в коридор, она вырвалась из их хватки и бросилась бежать в мою сторону. Я видела ее лицо в тот момент: она была в ужасе.

Ни она, ни стражи, бросившиеся за ней, не заметили меня, поэтому, когда они побежали мимо, я приоткрыла дверь шире и продолжила наблюдать за ними.

Я знала, что Сара не сможет сбежать. Я знала, что её поймают ещё до того, как она выберется из "замка". Но все же в самой глубине моей души вспыхнула маленькая искорка надежды. Надежды на то, что отсюда возможно сбежать. Надежды на то, что хоть кому-то это удастся.

Вспыхнула, чтобы через мгновение снова погаснуть, когда из тени выскочил ещё один страж, которого ни она, ни я не видели. Сара оказалась прижатой к полу, не успев даже вскрикнуть. В этом и была вся суть Ночных Теней. Мы всегда появляемся неожиданно оттуда, откуда нас не ждут. И всегда одерживаем верх.

Я скрылась в классе, не дождавшись конца схватки. Это было уже ни к чему. Четверо стражей против одной необученной ученицы. И так было ясно, кто победит.

— Нет! Нет! — кричала она, пока её тащили вниз.

Она понимала, куда ее ведут. И она знала, что уже совсем скоро будет умолять простить её за то, что она сказала, и за то, что пыталась бежать. И стражи тоже это знали. Это случилось около месяца назад, и Сара до сих пор находится в закрытой камере. И, возможно, пробудет там ещё столько же. Пока стражи не убедятся, что она сломана.

А когда она выйдет оттуда, её жизнь никогда не будет прежней. Она не будет прежней.