Незапланированное Волшебство, или Чудеса случаются (джен)

Турнир Трёх Волшебников, первое испытание,

очередь Гарри. Хвосторога нервно вертится и плюется

огнём. Атмосфера на трибунах напряжённая, все нервно

переглядываются. В небе сгущаются тучи, начинается

мелкий дождик. Где-то вдалеке гремит гром.

Наконец на арену выходит Поттер и, делая неопределённое

движение палочкой, орёт: "Акцио Молния!!!"

С грозовой тучи срывается молния и испепеляет дракона.

Все, включая Гарри, замирают в шоке, и тут Снейп,

с интересом разглядывая образовавшуюся воронку, замечает:

— Кажется, мне стоит срочно помириться с мистером Поттером...

Наконец-то этот сумасшедший день закончился!

Гарри с наслаждением рухнул в кровать, едва сдержав стон удовольствия — можно просто лежать, раскинув руки и ноги, и никуда не спешить, никому не улыбаться, не повторять бесконечные: «Нет, я не знаю. Я просто хотел вызвать мою метлу. Нет, не применял. Да, с директором обязательно поговорю!». И не думать. Или хотя бы попытаться ни о чем не думать. Гарри это даже удалось, и он стал проваливаться в сон, в котором было очень много огня, криков и…

— Ты уверен, что это он?

Тихий шепот заставил резко сесть и открыть глаза, таращась в ночной мрак гриффиндорской спальни. Мутные размытые тени, едва различимые в льющемся из окна лунном свете, одна из теней чуть ближе, именно она откинула балдахин кровати, вторая стоит немного дальше. Гарри привычно нашарил очки и быстро надел их.

— Это очень хорошо, что ты сам проснулся. — Стоящий рядом с кроватью парень улыбнулся без тени смущения. — Мы скоро уйдем.

— Вы кто такие? — Гарри пытался вспомнить, куда он дел палочку. Кажется, оставил в гостиной. Хотя нет, он же убирал Люмос, так что в спальню приносил. Но тогда где она? — Что вам надо?

— Тихон [Попадающий в цель, эпитет Гермеса, приносящего удачу], у нас не так много времени.

Девушка, произнесшая эти слова, стояла в нескольких шагах от кровати и смотрела на Гарри со смесью любопытства и жалости. А еще она была красива так, что дух захватывало. Парень только махнул рукой в ее сторону, дескать, не отвлекай.

— Гарри, тебе наверняка же интересно, что произошло сегодня?

Гарри поморщился, когда на него вновь обрушились воспоминания: вонь горящего тела дракона, ошеломленные лица сидящих на трибунах, звенящая пустота внутри.

— Нет, — хрипло ответил он. — Мне это совершенно не интересно.

— Увы, от этого ничего не изменится, — тяжело вздохнув, словно Гарри не оправдал каких-то его надежд, произнес парень. — Нам нужно немного твоей крови, данной добровольно. Обещаю, что этим не нанесу тебе вреда.

Примерно через полчаса общения, во время которого они как-то незаметно перешли с официального «вы» на почти приятельское «ты», а девушка молча стояла и прожигала спорщиков негодующими взглядами, Гарри поддался уговорам и протянул руку со словами: «Режь!». Парень достал чуть ли не из воздуха какой-то бокал, блеснувший металлическим боком, и небольшой кинжал и сделал аккуратный надрез на предплечье Гарри. Кровь капала медленно, словно делая одолжение. Капля, вторая, а после двенадцатой (Гарри зачем-то их считал) стенки бокала стали разгораться ровным золотистым сиянием.

— Ихор, — как-то обреченно выдохнула девушка. — Идем, Тихон.

— Ты иди, совоокая, а я немного задержусь, — улыбнулся ей парень. — Рану заговорю… — и задернул полог кровати, оставляя девушку с ее возражениями снаружи.

* * *

— Итак, Психопомп [Душеводец, один из эпитетов Гермеса, связанный с тем, что Гермес отводит души умерших в Аид], что тебе удалось узнать? — в низком голосе хозяина Аида причудливым образом смешивалась досада на неосторожность племянника, интерес к результатам его эскапады и затаенная тоска. Последнее Гермес очень хорошо понимал — он сам безумно тосковал по миру смертных, который боги почти потеряли.

— Это действительно потомок кого-то из Олимпийцев. В первом поколении. Учитывая силу взывания к стихиям и саму стихию… — Гермес многозначительно замолчал.

— Не полубог? — усмехнулся Аид.

— Ты же прекрасно знаешь, что полубогом смертного делает не кровь, — поморщился Гермес. — Так что вряд ли.

— А жаль, — вздохнул Аид. — Тогда бы у нас была хотя бы тень надежды.

— Надежда есть всегда.

Во что верят боги? И вообще, способны ли они верить? Гермес предпочитал оставлять дискуссии на долю мудрецов и философов, отчаянно веря в то, что у Олимпийцев есть надежда на возвращение. Не к старым порядкам, к ним возврата точно быть не может. Он надеялся на настоящее чудо.

Как умирают боги? Раньше он думал, что смерть бога — это явление редкое, предваряемое множеством знамений и предупреждений. Теперь же он точно знал — боги умирают тогда, когда о них забывают, когда из памяти смертных-мотыльков исчезает всякое знание о могущественных и грозных богах. Которые без этих самых смертных попросту исчезают. Сам Гермес помнил о нескольких уже исчезнувших богах, последние жрецы которых умерли так давно, что даже для него, Гермеса, стали легендой. И он очень надеялся, что Олимпийцы не уйдут вслед за ними.

— Я все еще думаю, что наша клятва была ошибкой, — тяжело уронил Аид.

— Ты не клялся, — напомнил Гермес. — А я не допустил ошибки.

— Ты нет, — согласился Аид. — Но не у всех хватило мудрости…

Олимпийцы спокойно сосуществовали рядом с Египтянами [здесь и далее имеются в виду боги, а потом используется заглавная буква] и Римлянами, с Расенами [самоназвание этрусков] и Хеттами [индоевропейский народ бронзового века, обитавший в Малой Азии, где создал Хеттское царство, активно воевали с египтянами], и думали, что так будет длиться всегда. Приход в этот мир нового божества не наделал много шума, о нем и не все знали-то. До поры до времени. Того самого времени, когда истово верующих в Единого стало слишком много, когда на обломках алтарей стали возводить новые храмы, когда жрецы Единого стали слишком сильны.

Настал день, когда Единый выдвинул условие: либо Олимпийцы дают клятву о невмешательстве и отныне не будут вмешиваться в дела смертных, либо будущего у них не будет. Какое будущее у мертвецов? Клятву давать пришлось.

Аид не пришел — у него были дела, он делил с Крылатыми [в данном случае эпитет христианских архангелов] сферы влияния в посмертии смертных. Возможно, о нем позже и вспомнили, но… Гермес успел первым шагнуть к священному огню, сунул в него руку и заговорил:

— Клянусь отныне не вмешиваться по собственному почину в дела смертных, но откликаться на зов о помощи, обращенный ко мне. Клянусь появляться без зова в мире смертных не чаще одного раза в поколение. Клянусь…

Единый в бессилии скрипел зубами — тронуть Гермеса сейчас он не мог, ибо священный огонь покарал бы нечестивца, прерывающего клятву, даваемую искренне и от всего сердца. Да и после тоже — он клялся первым не причинять вреда принесшим клятву.

Один за другим Олимпийцы слово в слово повторяли за Гермесом клятву, один за другим клялись, обрекая себя на забвение, но в глубине души надеясь на чудо. Надеясь на то, что не зря поговаривали, что в сердцах смертных горит огонь мятежного Прометея…

* * *

Утром Гарри сначала подумал о том, что все произошедшее ночью ему попросту приснилось. Странные визитеры, непонятные разговоры, новый шрам на руке… хотя как раз шрам доказал со всей ясностью, что это сном не было. Его действительно порезал кто-то не назвавшийся, но откликавшийся на имя Тихон, порезал довольно сильно, до крови, которую странная девушка — совоокая, припомнилось Гарри — назвала… Как же она сказала? Ихор? Да, точно, ихор. Интересно, кто они? Тихон, совоокая, ихор. Может быть, Гермиона сможет помочь? Или стоит написать Сириусу?

После раздумий Гарри решил сначала пообщаться с Гермионой, а уже потом, если разобраться самим не получится, подключить крестного.

До вечера поговорить с подругой не получалось: сначала Гарри чуть не опоздал на завтрак, и пришлось есть в спешке, потом занятия, после них полеты: хоть квиддичных матчей в этом году не будет, но тренировки никто не отменял… В общем, только после ужина Гарри подсел в гриффиндорской гостиной к что-то увлеченно пишущей Гермионе.

— Послушай, ты не знаешь, что такое ихор?

— Что? — Гермиона подняла голову и недоуменно посмотрела на Гарри. — Извини, я не расслышала.

— Ихор, — послушно повторил Гарри.

— Что ихор? — нахмурилась Гермиона. — Ты где это услышал?

— Да так. Ты знаешь, что это такое?

— Гарри! Я не ходячая энциклопедия! И это слово слышу в первый раз. Я могу вернуться к своему эссе?

— А совоокая? — Гарри умоляюще посмотрел на девушку. — Гермиона, мне очень-очень надо!

— Совоокая? — она в задумчивости прикусила кончик пера. — Ты что, греческой мифологией увлекся?

— Почему это? — слегка опешил Гарри.

— Потому что совоокой в греческой мифологии называли Афину Палладу. Я из-за своего имени еще в маггловской школе довольно много читала…

— А Тихон — это кто?

— Гарри! — Судя по всему, терпение у Гермионы закончилось. — Ты сейчас мешаешь мне писать эссе по астрономии. Которое ты захочешь потом списать. Я все понимаю, у тебя Турнир и все дела, но представь себе, некоторые люди приехали в Хогвартс, чтобы учиться!

— Все, все, ухожу, — вскинул руки в примирительном жесте Гарри. — Понял, больше не пристаю.

— И представь себе, — вновь приступая к эссе, достаточно громко пробубнила Гермиона, — я не таскаю библиотеку в своей сумке! Почему бы тебе там не узнать ответы на твои вопросы?

Признав совет достаточно дельным, Гарри решил последовать ему.

В библиотеке было достаточно тихо и почти никого не было: основная часть студентов предпочитала сидеть здесь до ужина. Послонявшись немного вдоль высоченных книжных шкафов, Гарри нашел наконец раздел мифологии и утащил на стол тяжеленную энциклопедию. Статью про Афину Палладу он нашел быстро, прочел написанное там и стал внимательно рассматривать изображения богини. «Нет, совершенно не похожа, — решил он, припоминая облик своей ночной гостьи. — Хотя… Темно же было!»

Что такое ихор, он тоже нашел, и несколько раз перечитал статью: «Ихор, в греческой мифологии кровь богов, по словам Гомера: «влага, какая струится у жителей неба счастливых» (II. V 340, 416)». Потом припомнил свою самую обычную кровь, еще раз перечитал и недоуменно пожал плечами. «Наверное, это какая-то ошибка. Я же Гарри, просто Гарри. Иногда, правда, со мной что-то случается, но я самый обычный парень… ну, обычный маг!»

Потом Гарри вспомнил слова Гермионы о ее имени и стал искать статью про девушку с таким именем. И уже когда мадам Пинс стала недвусмысленно поглядывать на часы, его глаза скользнули по следующей статье.

— Сейчас, я уже… — ответил Гарри и резко замолчал, когда прочел «Тихон (?????, «попадающий в цель»). Эпитет Гермеса, приносящего удачу». — Гермес. Ко мне приходил Гермес?

* * *

Гермес наслаждался обществом брата и приносил пользу сестре. К Аполлону он явился еще днем, притащив с собой амфору неплохого вина — о да, в дружбе с Дионисом были свои плюсы, и довольно много! Артемида присоединилась к их компании позже, как раз вовремя — боги уже изрядно расслабились, но еще не перешли к стадии «третий лишний». Была богиня печальна и, Гермес готов был в этом поклясться, едва сдерживала слезы. Аполлон тут же стал усаживать любимую сестру за стол и пытался узнать, что довело обычно спокойную и невозмутимую Артемиду до такого состояния. Гермес поглядел на эти попытки, подумал, подсел к Артемиде, приобнял ее за плечи и прочувствованно спросил:

— А хочешь, я их всех убью?

— Ты? — Она все же не выдержала и горько всхлипнула. — Да что ты можешь-то против них?!

Гермес привлек ее к себе поближе, давая возможность уткнуться лицом ему в плечо, и, глянув на Аполлона, молча кусающего губы, глазами указал на килик [сосуд для вина] с вином. Когда Артемида выплакалась и успокоилась, она смогла поведать причины своего столь нетривиального состояния.

— Еще одну церковь строят. На месте моего храма, — она печально вздохнула и протянула опустевший килик Гермесу. — Я понимаю, что он давно уже заброшен и забыт, но все равно больно.

Аполлон скрипнул зубами и помрачнел еще больше. Мать и сестру он любил самозабвенно, обиды, нанесенные им, никому не прощал и никогда не забывал. Иногда Гермес задумывался: а помнит ли он так крепко обиды, причиненные ему? Проверять, конечно же, не хотел, но задумывался.

— Еще заповедник хотят убрать, — еще печальнее добавила Артемида, принимая из рук Гермеса вновь наполненный килик и тарелку с оливками и сыром. — Раньше хоть деревья в нем не рубили и зверей не трогали, а теперь… Богатым туристам будут выдавать лицензии на отстрел. И ценные породы деревьев продавать. И Арес еще…

— Что Арес? — тут же вскинулся Аполлон. — Что ему от тебя надо?

— Он сказал, что пока я ломалась, всех нормальных мужиков порасхватали. Остались одни козлы, — она опять вздохнула. — И если я так и дальше буду носиться со своей никому не нуж…

В ушах у Гермеса нарастал звон, сквозь который все отчетливее слышалось его имя и слова: «Гермес, мне нужна твоя помощь, приходи!»

— Я… зовут… — только и успел прошептать Гермес, прежде чем провалиться в дромос [коридор, портал].

* * *

Этой ночью Гарри опять разбудил шепот, но на сей раз два мужских голоса переругивались друг с другом.

— Пошел прочь, порождение пустыни! — погромыхивал один.

— Сам иди, асов выкормыш! — почти шипел второй.

— Эй, нельзя ли потише, — возмутился Гарри, нацепляя очки. — Тут вообще-то люди спят!

— Здравствуй, мальчик, — тут же откликнулся первый голос. — Они не проснутся до утра.

— Люмос!

Перед кроватью Гарри стояло двое. Обладатель низкого рокочущего баса был широкоплеч, могуч и рыжеволос. Второй был тоже с рыжими волосами, но довольно щуплый, и в его облике было что-то змеиное.

— Да не оставит солнце тебя своею милостью, — негромко произнес он. — Я пришел к тебе…

— Сет, пошел вон! — Крепыш уронил на плечо собеседника тяжелую руку, но тот так зыркнул в его сторону, что крепыш осекся и руку убрал.

— Так вот, я пришел к тебе, чтобы забрать с собой.

— Я никуда не пойду! — Гарри сжал пальцы на палочке до побелевших костяшек и в панике стал вспоминать заклинания, способные защитить наиболее эффективно или хотя бы поднять тревогу.

— Ты просто не догадываешься, что я хочу тебе предложить! — тоном змея-искусителя произнес поименованный Сетом.

— Не слушай его, — пророкотал крепыш, обращаясь к Гарри, и тут же вновь переключился на Сета. — К тому же забрать тебя силой у него не получится.

— Уж не ты ли, Тор, мне думаешь помешать? — ядовито усмехнулся Сет. — У тебя силенок не хватит, громовержец.

— У тебя тоже, злобное порождение пустыни!

— Эй, идите уже отсюда, я спать хочу! — справедливо возмутился Гарри.

— Ты воззвал к молниям, — Тор поглядел на него и нахмурился. — И тебе ответили.

— Да я просто призывал свою метлу! — Гарри уже не знал, плакать ему или смеяться. Неужели весь сыр-бор разгорелся из-за его неудачного заклинания?

— Мальчику просто надо объяснить, и тогда…

— А я тебе говорю, проваливай!

Гарри схватился за голову. Получается, и вчерашние посетители приходили из-за молнии? «Придут и другие, — вспомнились произнесенные вчера слова. — Я смогу помочь. Наверное».

— Сможет, ага, — тихо пробормотал Гарри, глядя на увлеченных ссорой Сета и Тора. — А как, если он неизвестно где? И хоть бы имя свое назвал, помощник. А если… — Он набрал полную грудь воздуха и выдохнул: — Гермес, ты меня слышишь? Гермес, ты где? Гермес, мне нужна твоя помощь, приходи!

Перед глазами замерцало, словно колыхалась радужным пленка, а потом она лопнула, и из этой дыры в спальню шагнул вчерашний гость. В белой одежде, немного напоминающей новую наволочку Добби, с куском мяса в одной руке и глубокой тарелкой на высокой ножке в другой.

— Душеводец? — прошипел Сет. — Что тебе тут надо?

— Проваливай! — снова пророкотал Тор. — Оба проваливайте! Он принадлежит Асгарду!

— И я рад вас видеть, — усмехнулся Гермес. — Почему не даете покоя моему младшему брату? — И он спокойно уселся на кровать и отпил из своей тарелки.

* * *

Ситуация в целом Гермеса забавляла. Едва стоило объявиться кому-то, способному взывать напрямую к стихиям, как тут же нашлись те, кто захотел прибрать этого кого-то к рукам. Столкновение Тора Одинссона и Сета в Хогвартсе, к счастью, обошлось без жертв и разрушений, и Гермес был склонен считать, что это заслуга Сета: Тор был порой слишком горяч и не всегда задумывался о последствиях. Но зато претензии Тора имели под собой больше оснований: ну откуда в Египте бог грозы и молний? Но Гарри — сын Зевса, и доказать это было очень просто. Не зря же в свое время Гефест выковал чашу, способную показывать в смешанной крови наличие ихора. Только его, на кровь иных богов чаша не реагировала. И спасибо Афине, по собственному почину наблюдающей за всем тем, что творится в мире смертных. Именно она вчера ночью буквально силой притащила Гермеса к стенам этой забавной школы и, вручив чашу Гефеста, заявила, что сейчас они пойдут проверять одно предположение. Именно благодаря ей Олимпийцы — при определенных условиях, конечно же — могли присматривать за последним сыном Зевса и, возможно, помогать ему.

Первым на реплику Гермеса среагировал (кто бы сомневался!) Сет.

— Твоему? Брату?

Гермес кивнул и радостно улыбнулся.

— О да! Такой юный и уже такой сильный! — Гермес подмигнул богам. — Мне вспоминается юный Геракл, — и он залпом допил вино.

Говорить о том, что вспоминает о Геракле Гермес только потому, что Гарри совершенно не похож на него, Гермес не стал. И о том, что он скорее напоминает юного Диониса, тоже. В конце концов, это касается только Олимпийцев.

— Я тебе не верю, — пробасил Тор.

— Веришь или нет, это разговор явно не для здешних стен, — Гермес повернулся к подозрительно молчащему Гарри. — Ты не против, если мы тебя сейчас покинем?

— Мне нужно с вами поговорить.

— С кем именно? — тут же вклинился Сет.

— С Гермесом, — мрачно ответил Гарри.

— Если будет на то твое желание, — откликнулся Гермес. — А сейчас… Ты хозяин, мы гости. Дозволяешь ли ты нам уйти?

После кивка Гарри Гермес открыл дромос и любезно кивнул на него.

— Сет, Тор, прошу? Не возражаете против Пелиона?

Боги не возражали. Не попрощавшись с Гарри, они шагнули в дромос, Гермес же задержался.

— Я приношу извинения за то, что произошло.

— Это не вы же…

— Давай все же на «ты», — чуть поморщился Гермес. — Я понимаю, уважение или возраст, все такое, но… Мы действительно братья. Все потом, я отвечу на все твои вопросы, а сейчас мне действительно надо бежать. С этими разобраться, а потом меня брат ждет.

— Еще один, — скептически уточнил Гарри.

— Еще один, — согласился Гермес. — Самый любимый.

И, еще раз извинившись за ночные побудки, отправился на Пелион.

К Аполлону он вернулся только под утро. Тот, вопреки ожиданиям Гермеса, не спал, сидел на балконе, глядя на расстилавшуюся панораму.

— Не спишь? — подойдя к удобному даже на вид креслу, тихо спросил Гермес.

— Не спится. — Аполлон глянул на него снизу вверх. — Куда это ты так резво сбежал?

Присев на подлокотник кресла, Гермес печально улыбнулся.

— К Гарри. Я боялся, что ему действительно ничего не интересно. Но он узнал мое имя. И хочет поговорить.

— Это хорошо, — Аполлон откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. — Значит, надежда у нас все же есть.

Гермес молча кинул.

Они вместе встретили рассвет, любуясь пробуждающейся природой.

— Как думаешь, отец это сделал специально? — нарушил молчание Аполлон.

— Не знаю, — ответил Гермес и зевнул. — Но очень хочу посмотреть, что из этого выйдет.

* * *

Невыспавшийся Гарри с утра пребывал в дурном настроении. Он так мрачно зыркнул на подошедшего с каким-то вопросом Рона, что тот даже отшатнулся. Настроение не улучшило и столкновение в коридоре со Снейпом. Гарри всего-навсего старался не опоздать на трансфигурацию, но налетел на Снейпа и чуть не упал тому под ноги. Помогли рефлексы и схвативший его за плечо Снейп.

— Мистер Поттер, — процедил Снейп, почти сразу же брезгливо, словно ему пришлось схватиться за какое-то мерзкое насекомое, отдернув руку. — Кто бы сомневался, что наша знаменитость будет вести себя столь… вызывающе.

— Простите, сэр, — выдавил из себя Гарри, прикусив язык, чтобы не вырвались еще какие-либо слова. — Я просто…

— Вы просто привыкли, что перед вами все расступаются, — перебил его Снейп.

Гарри открыл было рот, но тут сбоку послышался голос Дамблдора.

— Доброе утро, Северус, Гарри. Северус, как хорошо, что я тебя встретил.

— Виделись уже, — едва слышно буркнул Снейп и отвернулся от Гарри.

— Доброе утро, директор, можно, я пойду на трансфигурацию, сэр? — выпалил Гарри на одном дыхании.

— Конечно, мой мальчик, — улыбнулся Дамблдор. — Северус, пройдем в мой кабинет?

Ответа Снейпа Гарри уже не услышал, быстро рванув на занятия. Увы, он опоздал, и хоть Макгонагал только-только приступила к уроку, но баллы она все же сняла.

— Ты где был? — тихо прошипела сидящая рядом Гермиона.

— Со Снейпом столкнулся, — быстро доставая все необходимое, ответил Гарри.

Все занятие Гарри ловил на себе внимательные взгляды Макгонагал и недоумевал все сильнее. Вроде бы и раньше опаздывал, отвечает сегодня нормально, с практическим заданием справился.

— Мистер Поттер, задержитесь, пожалуйста, — попросила Макгонагал в конце урока.

— Гермиона, подождешь меня? — попросил Гарри.

— Извини, мне пора на нумерологию, могу опоздать, — виновато ответила Гермиона и, взглянув на наручные часики, почти побежала из кабинета.

— Гарри, — проследив за тем, как закрывается дверь за выходящим последним Симусом, Макгонагал в упор взглянула на Гарри. — Какое именно заклинание ты использовал на Турнире?

— Обычное, — честно ответил Гарри. — Я просто призвал свою метлу.

В ходе разговора, посвященного трудностям, которые испытывал Гарри на Турнире («Нет, спасибо, все в порядке. Да, я уже думаю над разгадкой. Нет, все хорошо. Да, я успеваю»), Макгонагал еще несколько раз возвращалась к вопросу о заклинании, а потом отпустила Гарри. На травологию он уже безнадежно опоздал и решил немного посидеть в библиотеке. В последнее время его очень интересовала мифология, и уже не только греческая.

Поверить в то, что к нему приходят боги, он никак не мог. Ночные гости были слишком людьми с точки зрения Гарри, а боги… Ну, это же боги! Они всемогущи и всесильны, и общаться с людьми вряд ли станут. Скорее всего, это просто маги, которым нравится называть себя этими именами, а может, их просто зовут так. Маги, которым просто что-то надо от него. Но читать мифы было интересно, и Гарри незаметно для себя очень увлекся похождениями древних героев и покровительствующих им богов. И пусть не все было понятно, но ведь именно для того, чтобы разобраться в сложностях божественной и околобожественной жизни, и существовали словари.

Мадам Пинс после очередного напоминания о том, что библиотека скоро закрывается, выдала Гарри мифологический словарь и сборник греческих мифов.

Прочитанное никак не хотело укладываться в голове, и Гарри шел в гриффиндорскую гостиную в состоянии легкого обалдения. У портрета он столкнулся с Гермионой, тащившей целую кипу свитков.

— Гарри? — Она с изумлением поглядела на книги в руках у него. — Ты всерьез заинтересовался Древней Грецией?

— Ну… Да. — Гарри забрал у подруги часть свитков и, поколебавшись, решил поделиться с ней своими новостями. — Знаешь, ко мне они приходили.

— Кто? — подозрительно посмотрела на Гарри Гермиона и, судя по всему, хотела пощупать его лоб.

— Да все со мной в порядке, — увернулся Гарри от ее ладошки. — Гермиона, послушай, я…

— Гарри, потом поговорим, — Гермиона шагнула в гостиную, поблагодарила за помощь и, быстро мазнув Гарри по щеке губами, быстро пошла в сторону девичьих спален.

Гарри зачитался почти до самой ночи, настолько интересными ему показались мифы, и оторвался только после того, как соседи стали ложиться спать.

— Ты прям как Гермиона, — буркнул Рон, промаявшись около кровати Гарри минут пять.

Гермиона! Гарри чуть не подскочил: приближалась ночь, и вполне мог опять кто-нибудь явиться, не с собой утащить, так руку резать. Еще днем Гарри решил попытаться этой ночью позвать Гермеса и расспросить его, а после разговора с Гермионой и ее позвать с собой. Гарри быстро встал и помчался в гостиную, надеясь застать Гермиону там.

Увы, Гермионы в гостиной не было.

— Да она уже давно в спальню ушла, — сказала Гарри Парвати. — Как вы с ней вернулись, так уже и не спускалась.

— А можешь ее позвать? — Гарри чуть смущенно улыбнулся. — Я кое-что важное забыл ей сказать.

— Ой, постоянно какие-то тайны, — дернула плечиком Парвати, но за Гермионой все же пошла.

Гермиона вышла минут через пять, недовольная и слегка заспанная. Гарри смутился, увидев, что подруга накинула мантию прямо на пижаму.

— Говори быстрее, да я дальше спать пойду.

— Я хотел тебя с собой позвать, — признался Гарри. — Ты мне не поверила, а ко мне всякие ходят.

— Гарри, это так срочно?

— Да. Я уже две ночи нормально не сплю, хочу узнать, как все это прекратить.

— Я могу переодеться или надо идти прямо так? — вздохнула Гермиона.

Минут через пять Гермиона шла вслед за Гарри к туалету Плаксы Миртл, внимательно слушая его объяснения.

— Помнишь, как на Турнире я хвосторогу молнией? — Гермиона кивнула. — В ту ночь ко мне двое пришли…

Гарри закончил свой рассказ как раз, когда они подошли к туалету.

— Странно все это, — задумчиво произнесла Гермиона. — А ты уверен, что это настоящий Гермес?

— Конечно нет, но на это имя откликается. Да ты сама увидишь…

* * *

На разговоре с отцом настояла Афина. Аргументы она привела весомые, и Гермесу ничего не оставалось делать, кроме как отправиться с ней. Хвала Стиксу, о визите к смертным рассказывала Афина, Гермес лишь кивнул после слов сестры о том, что в крови Гарри есть ихор. Зевс слушал молча, переводил взгляд с одного визитера на другого, заговорил, лишь когда Афина замолчала.

— А ты что скажешь, Долий [Хитрец, эпитет Гермеса]?

— А что тут говорить? — Гермес пожал плечами. — Афина рассказала все как есть.

— Ты оставался с ним после моего ухода, — напомнила сестра.

— И что? — Гермес развел руками. — Мы ему руку порезали. Я всего лишь хотел быть вежливым, заговорил ему рану, попрощался и больше той ночью с ним не виделся.

— А другой? — Зевс сверкнул глазами.

— Он меня позвал, — признался Гермес. — Выкрикнул имя, сказал, что нужна помощь, так мне пришлось прямо от Аполлона идти.

Афина едва заметно скривилась, ибо Аполлона она недолюбливала и отношения к нему Гермеса не одобряла, Зевс же только усмехнулся.

— И ты так неохотно пошел.

Гермес улыбнулся.

— Мне стало любопытно, — признался он.

Зевс кивнул, ехидно прищурив глаза, мгновенно став похож на старшего брата, и Гермес понял, что соскучился по Аиду.

— И что у него случилось?

— К нему пришли Тор и Сет, — начал было Гермес, но Зевс лишь махнул рукой.

— Понятно, откуда ты этих буянов притащил. Сатиры жаловались, что они лес чуть не подпалили. — И добавил после недолгого молчания: — Ну, раз тебе любопытно, то именно ты и займешься воспитанием моего сына.

— Почему я? — тут же посерьезнел Гермес.

— Потому что у тебя это хорошо получается. И не хмурься. Я мог бы напомнить про Диониса и близнецов Амфитридов [согласно некоторым версиям, Гермес был воспитателем Диониса и активно участвовал в воспитании детей Амфитриона — Алкида (Геракла) и Ификла]…

У Гермеса вновь зазвенело в ушах, и он поднял ладонь, давая понять собеседникам, что его отвлекают, после чего произнес:

— Да? Кто меня зовет? — услышав ответ, взмахнул рукой, открывая перед собой дромос.

Гарри в этот раз находился явно не в своей спальне, сидел прямо на полу, опираясь о стену, а рядом с ним стояла девушка с копной каштановых волос и в мужской одежде.

— Я хотел с тобой поговорить, — повторил Гарри, с жадным любопытство глядя на прищурившегося Зевса и подошедшую поближе Афину. — Ты обещал ответить на мои вопросы.

— Я не смогу долго продержать дромос в таком состоянии, — любезно уведомил его Гермес. — Это сейчас отнимает очень много сил.

Зевс тихо хмыкнул, но Гермес сделал вид, что не заметил этого. Он не солгал: «окно» действительно забирало гораздо больше сил, чем, скажем, переход. А понятие долго у всех разное, не так ли?

— А сейчас прийти ко мне сможешь? — оглянувшись на девушку, спросил Гарри. — Нам здесь не помешают.

— Отец? — Гермес оглянулся на Зевса.

— Иди, — махнул рукой тот. — Но помни, о чем я сказал.

— Забуду я, как же, — проворчал Гермес и шагнул в дромос.

Разговор с Гарри получился довольно занятный. Судя по всему, Гарри уже вполне привык к тому, что к нему так запросто шастают разные непонятные личности (в то, что это могут быть боги, Гарри явно не верил, и Гермес его понимал) и что этим личностям от него, Гарри нужно что-то непонятное. Девушка же, которую Гарри называл Гермионой, сначала настороженно молчала, но потом любопытство перевесило, и она включилась в разговор.

Гермес старался отвечать на вопросы так, чтобы его ответы порождали как можно больше новых вопросов, и ему это (кто бы сомневался!) вполне удавалось. Он рассказал о клятве Единому и о том, почему Олимпийцы оказались в таком положении, о том, как они живут, точнее, существуют сейчас, об Афине и Зевсе, упомянул еще несколько имен. В общем, он говорил долго, и говорил бы еще дольше, если бы их «надежное убежище» не нашли.