Неопалимая Купина (джен)

Без пяти двенадцать Чарли уже был в Мунго, с самым серьёзным выражением лица разглядывая посетителей. Минут через двадцать появился Невилл, и Чарли облегчённо вздохнул. Они пожали друг другу руки и направились вверх по лестнице, на пятый этаж. Чарли пока ничего не говорил, он ждал, что скажет Невилл.

Невилл поправил подушку на кровати отца, убрал с тумбочки мамы чашку с водой, затем вздохнул:

— Я вчера говорил с бабушкой. Она сначала здорово сердилась и не хотела вообще отвечать на мои вопросы, но потом сдалась. Она сказала, что Грюм не был виноват в том, что случилось с родителями, но она так и не смогла его простить. По её словам, он совсем задурил голову маме, и та и думать не хотела о том, чтобы сидеть дома после моего рождения, как подобает нормальной матери. Бабушка считала, что добропорядочная мать должна заниматься домом, а не носиться по рейдам наравне с мужчинами. А Грюм был наставником в группе мамы и папы. Бабушка не может ему простить, что его не было рядом в тот момент, что он не сумел их защитить. Она сказала, что в день несчастья Грюм принёс ей меня, но она его практически не пустила на порог и не стала слушать, — Невилл немного помолчал и продолжил:

— Я вчера уже и сам был не рад, что затеял весь этот разговор. Бабушка совсем плоха, а тут все эти переживания. Но сегодня утром, когда я забежал её проверить, она была совсем другой. Какой-то тихой. Не кричала, не проклинала мракоборцев и Пожирателей вместе взятых… Она сказала вдруг, что ей жалко Грюма. Она не хотела в этом признаваться, но Грюм на самом деле сильно тогда переживал. И ещё бабушка сказала, что, когда я учился на пятом курсе, ну, после нашей стычки в министерстве, она была в Мунго у родителей и случайно стала свидетелем разговора Грюма и Тонкс.

— Нимфадоры?

— Ты же знаешь, она терпеть не могла, когда её называли по имени, — улыбнулся Невилл. — Просто Тонкс. Она же тогда немного пострадала, её на пару дней отправили в Мунго. Бабушка ждала целителя в ординаторской, дверь в коридор была открыта. И тут она подслушала их спор — они остановились как раз напротив дверей. Так вот Грюм орал на Тонкс, кричал, — бабушка говорит, сроду его таким не видела. Он пытался доказать Тонкс, что она должна немедленно подать в отставку и даже думать не могла о карьере мракоборца. А Тонкс, знаешь ведь её упрямство, ничуть не смутилась. Стояла, меняла цвет волос, чем довела Грюма до бешенства. Он схватил её за плечи, затряс, кричал, чтобы она одумалась, а потом вдруг прижал к себе. Бабушка говорит, что её озноб прошиб тогда от тона его голоса, столько в нём было боли. Грюм сказал Тонкс: «Девочка моя. Однажды я уже не уберёг одну глупую дурочку. Никогда себе этого не прощу. До сих пор не могу смотреть в глаза её сыну. Если с тобой что-нибудь случится… У тебя могут быть дети, Дора. Не дай им повторить судьбу бедного Невилла. Детям нужны родители». Тонкс лишь рассмеялась и сказала, что она в ближайшее время не собирается стать матерью, и вышла на лестницу. Грюм ещё немного постоял и тоже вышел. Бабушка говорит, его волшебный глаз всегда всё подмечал, а тут Грюм даже не заметил её в открытом кабинете, настолько был расстроен. Потом Грюм погиб, а во время Великой Битвы и Тонкс. Бабушка сказала мне сегодня, что так и не поблагодарила ни разу Грюма за то, что он тогда меня принёс.

Чарли задумался. Потом с горечью произнёс:

— Да, Нимфадора уже при мне стала мракоборцем. Я помню, что Грюм всегда её опекал.

Только тут Чарли с Невиллом опомнились, что они не одни в палате. Впрочем, Алису и Фрэнка вряд ли можно было причислить к слушателям их разговора. Чарли посмотрел на Алису, на Невилла, затем сказал:

— Я с утра наведался в отдел магических перемещений. У них после вчерашнего мероприятия остались неиспользованные порталы, их пока не деактивировали. Эд — это мой приятель — усовершенствовал для нас один.

С этими словами Чарли достал из рюкзака старый кожаный ботинок, который давно просил каши.

— Видишь, — пояснил Чарли, — тут завязаны шнурки. Как только я развяжу узелок, начнётся обратный отсчёт времени. Через пять минут портал сработает. Но это ещё не всё. Там, на месте, у нас будет полчаса. Через полчаса портал сработает обратно в исходную точку. Думаю, времени нам хватит. Если что-то пойдёт не так, сориентируемся на месте.

Невилл смотрел на старый ботинок и думал. Мама и папа всё равно никогда не поправятся. Так стоит ли ввязываться в непонятную авантюру? Невилл перевёл решительный взгляд на Чарли и кивнул. Будь, что будет.

Чарли облегчённо вздохнул, поставил ботинок на тумбочку и развязал шнурок. Потом он достал из своего рюкзака тёплую шаль, накинул на плечи Алисы, взял её за руку, подвёл к кровати, сел на краешек и стал ждать. Невилл сел с другой стороны и взял маму за вторую руку.

Через четыре минуты ботинок стал светиться. Чарли посмотрел на Невилла, покрепче взял Алису за руку и одними губами выдохнул:

— Пора.

Через минуту ботинок угрожающе загудел. Раздался хлопок. Фрэнк по-прежнему сидел на своей кровати, даже не заметив, что из его палаты только что исчезли три человека.

* * *

Чарли и Невилл так и приземлились, крепко держа за руки Алису. Убедившись, что перемещение ей не повредило, Чарли положил ботинок на видное место и устремился прямо к дубу, до которого было рукой подать. Невилл боялся, что мама не захочет идти за ними, но пока проблем не возникло. Алиса безропотно позволила подвести себя к мемориальному знаку, который возвышался над чуть подрагивающей на ветру очанкой. Здесь Невилл и Чарли остановились, не зная, что делать дальше. Алиса покорно стояла между ними, не выказывая никакого волнения.

Через пару минут Чарли украдкой взглянул на Невилла. Ему уже было немного неловко за свой абсурдный порыв. Грюм с портрета всё так же посматривал на них, куст спокойно колыхался. Ничего не происходило.

Невилл закрыл глаза и мысленно произнёс: «Господи, пожалуйста. Я знаю, что она никогда не поправится, но пусть произойдёт чудо. Хоть какое-нибудь маленькое чудо».

Он открыл глаза оттого, что почувствовал, что рука мамы напряглась. Алиса не вырывалась, она во все глаза смотрела на очанку, которая, как и вчера, засветилась. На месте мемориальной таблички вновь появился призрачный образ женщины с ребёнком на руках. Алиса вырвала свою руку из руки Чарли, затем освободилась от поддержки Невилла и шагнула вперёд. Чарли и Невиллу осталось лишь стоять и наблюдать за происходящим. Шар света, который окутывал очанку, стал увеличиваться в размерах, а затем словно вобрал в себя Алису. Теперь она стояла внутри светящегося кокона. А потом раздался голос. Жуткий в своей потусторонности, но хорошо различимый. Нотки хрипотцы всегда отличали саркастическую манеру речи Аластора Грюма. Сейчас в его голосе звучали тепло и печаль:

— Как же так, девочка моя? Скажи сей горе сдвинуться, и, если истинно веруешь, — сдвинется. Ты сама меня научила верить в чудо. Почему? Почему ты не убереглась?

Невилл почувствовал, что ему стало холодно, несмотря на тёплую куртку, когда он понял, что голос, который ответил Грюму, это голос мамы. Он никогда не слышал, как она разговаривает…

— Простите, Учитель. Наверное, я была не готова. Это очень больно. Я думала о том, что сумела спрятать моего Невилла, и это придавало мне сил. А потом стало невыносимо. Если бы не Фрэнк, я бы столько не продержалась. Пока я чувствовала, что он рядом, я держалась. Но они так издевались над ним… Когда я поняла, что Фрэнк уже не со мной, я сдалась. Больно… Но я ни о чём не жалею.

— Алиса, ты должна была меня тогда послушаться. Впрочем, я говорил уже тебе — я уважаю твоё решение. Невилл вырос настоящим мужчиной. Ты можешь им гордиться.

— Мне так жаль. Я виновата перед ним.

— Нет, не стоит себя винить. Это была война.

— Как жаль, что я так и не смогла ему сказать, что я его люблю.

— Я не могу вернуть тебя обратно, Алиса. Но верить в чудо нужно всегда, верно? У тебя есть пять минут. Больше не получится. Потом всё вернётся на свои места.

Невилл ещё не успел понять, что происходит, а мама уже повернулась к нему. Её всегда рассеянный взгляд сейчас был осмысленным и ясным. Она смотрела прямо на Невилла, и у него сердце зашлось.

— Мама…

— Сынок…

Алиса прижала к себе своего взрослого сына, и так они и стояли. Наверное, пять минут — это слишком мало, чтобы можно было уместить в них целую жизнь. Рассказать обо всём. Поэтому они молчали, прижимаясь друг к другу, потому что знали, что вскоре им предстоит надолго расстаться. Они разговаривали без слов. Мать и сын. Каждый через эти объятия передавал всё то, что так несправедливо забрала у них судьба.

Чарли понял, что ничего не видит — глаза застилали слёзы.

Через пять минут образ женщины с младенцем стал меркнуть. Голос Грюма раздался словно издалека:

— Алиса. Пора.

Алиса обняла лицо Невилла своими ладонями и прошептала, глядя в его глаза:

— Невилл, сыночек. Я очень люблю тебя. И папа. Мы любим тебя. Береги себя. И бабушку.

Сияние вокруг Алисы померкло. Шар света вернулся в очанку, которая колыхалась на ветру, ещё некоторое время светясь, а потом потухла. С памятного знака смотрел Грюм. Алиса отпустила Невилла и с безучастной улыбкой села прямо на землю.

Эпилог

Наши дни

Из сообщения в «TV Times»:

«Мы продолжаем публиковать репортажи из серии «Чудеса вокруг нас». По многочисленным просьбам читателей сообщаем о дальнейшей судьбе Джеймса Тейлора, тридцатидвухлетнего жителя Бристоля. Напомним, в мае прошлого года Джеймс попал в аварию, после которой несколько месяцев провёл в клинике. Врачи верили, что после операции на позвоночнике чувствительность нижних конечностей Джеймса восстановится. Но долгие недели ожидания так и не поставили Тейлора на ноги. Джеймс оказался прикованным к инвалидной коляске.

Через полгода после аварии Энн Тейлор, жена Джеймса, уговорила его выбраться на пикник. Супруги облюбовали пустынную вересковую пустошь возле леса подальше от людских глаз. Энн рассказывает, что они замечательно провели время, и Джеймс даже шутил и смеялся — она давно не видела мужа в таком бодром настроении. Потом Джеймс задремал, и Энн поставила его коляску под старым дубом, чтобы не мешали лучи солнца. Джеймс спал, а Энн вдруг поняла, что плачет. Она старалась не показывать мужу своего отчаяния, но сейчас ничего не могла с собой поделать. Проклятая авария перечеркнула всю их жизнь. Она знала, что никогда не оставит Джеймса, но, боже мой, как же всё это несправедливо. Неожиданно Энн увидела, что дуб словно светится, как будто настырные лучи солнца наперекор всем условностям заглянули под вековую листву. Энн протёрла глаза, попросту списав видение на своё состояние. Джеймс дёрнулся и застонал, потирая коленку. Джеймс Тейлор полностью поправился. Незнакомые люди не верят, что ещё недавно Тейлор перемещался на инвалидной коляске, а врачи разводят руками и говорят, что место чуду всегда есть в нашей жизни.

Первая публикация истории чудесного выздоровления Джеймса Тейлора вызвала большой общественный резонанс. Читатели до сих пор присылают в редакцию письма с поздравлениями. Сообщаем, что у четы Тейлор в прошлом месяце родилась дочь. Пожелаем семье Джеймса всех благ и ждём ваших новых историй. Берегите себя».

Из путеводителя «Магический справочник достопримечательностей Великобритании»:

«Ещё одним местом, которое вы непременно можете посетить, знакомясь с достопримечательностями волшебного сообщества, является памятный мемориальный знак в честь прославленного мракоборца Аластора Грюма. За последние годы это место стало настоящим паломничеством магов. Волшебники приходят сюда в надежде на чудо. Говорят, что те, кто верит, видят на месте портрета Грюма изображение женщины с младенцем на руках. Многие посещают этот знак просто для того, чтобы загадать желание. В среде волшебников место под старым дубом давно прозвали Неопалимой Купиной. Не потому, что куст, который раз в год светится магическими фонариками, больше нигде не приживается. А потому, что здесь случаются чудеса. Скептики могут списать всё это на ловкий рекламный трюк, но все их сомнения, бесспорно, рассыпаются перед многочисленными фактами. Мемориальный знак охраняется министерством магии и входит в десятку самых популярных памятных мест».

* * *

Невилл привычно спускался по сто раз хоженому маршруту в вестибюль больницы, полностью погрузившись в свои мысли.

Самое страшное — это потерять надежду.

Тогда оставалось найти внутри себя веру и отыскать свет, который давал понять, что надежда — удел сильных.

Визиты в Мунго давно не тяготили Невилла.

В последнее время Невилл приходил в Мунго один или с Ханной — Августа Лонгботтом умерла в прошлом году, завещав по договорённости с Невиллом всё своё состояние благотворительному фонду имени Алисы Лонгботтом, который учредил Чарли Уизли.

Невилл знал, что мама и папа никогда не поправятся. И ещё он знал, что родители любят его.

Одним больница святого Мунго давала надежду.

Другим дарила веру в чудо.