Рейвенкловская четвёрка (джен)

Ничего не предвещало беды.

Они с Верноном даже имя успели придумать — Дадли Дурсль, их маленький Дадли! За развитием малыша тщательно следили, Петунья наблюдалась в лучшей клинике Лондона. Она с нетерпением ждала того дня, когда сможет обнять своё маленькое сокровище. Соседка, Бетти Полкисс, тоже была в положении, и они вместе мечтали, как их сыновья станут друзьями.

Дадли скончался на четвёртый день жизни. Его маленькое сердце просто остановилось. Врождённый порок — безжалостно констатировали врачи. Они ничего не смогли сделать. Вернон рвал и метал, даже намеревался избить врача, но больничная охрана подоспела вовремя.

А Петунья… Она просто не знала, как жить дальше.

Дадли похоронили на окраине Лондона, рядом с родителями Петуньи. Церемония получилась очень тихой, присутствовали только они с Верноном и священник. Петунья боялась огласки, хотя даже мужу не смогла объяснить причину своего страха. Для Мардж придумали историю о послеродовых осложнениях и обещали позвать в гости, когда вернутся домой.

Домой…

Петунью била дрожь, как только она задумывалась о возвращении в Литтл-Уингинг. Они уже второй месяц жили в служебной квартире Вернона, и Петунья мечтала остаться здесь насовсем.

Ей нравилось в большом городе. Пока Вернон пропадал на работе, Петунья, словно приведение, слонялась по лондонским улицам. Здесь никто её не знал, не смотрел сочувственно и не навязывал дружеского участия. Она могла быть в одиночестве даже посреди оживлённой улицы, а если ещё и солнечные очки надеть — даже случайный прохожий не заметит ее глаз, красных от слез.

Петунья плакала постоянно. Быть может, именно это и помогло ей выжить.

Тот день был похож на все предыдущие: она навестила могилу сына и возвращалась домой привычным путём. Отчего-то всё казалось немного другим: из пекарни вкусно пахло свежей выпечкой (странно, что Петунья раньше не замечала), а из кофейни на углу — свежезаваренным кофе. Она не удержалась и решила зайти. На летней террасе, несмотря на разгар дня, было совсем пусто. Кофе принесли очень быстро, только Петунья не успела насладиться напитком. В голове внезапно включили звук. Как ещё объяснить тот факт, что детские голоса и смех она услышала не сразу? Петунья спешно расплатилась и отправилась искать детей. Они манили её, словно источник живительной влаги. Она перешла дорогу, свернула за угол и наткнулась на высокое ограждение. Его тонкие прутья-пики стремились в небеса, а поперечные перекладины причудливым образом складывались в очертания птиц и цветов. За оградой играли дети: одни гоняли мяч, другие строили песочные замки, кто-то просто катался с горки.

Петунья затаилась в тени деревьев и смотрела, жадно впитывая каждую мелочь. Позже детей кто-то позвал, и они ушли.

На следующий день всё повторилось.

Петунья приходила снова и снова — разглядывала малышей, слушала их голоса. Eё боль понемногу отступала. Засыпая, она вспоминала смех мальчишек, играющих в мяч, синюю ленту в волосах рыжей девчушки и смешной клоунский нос у мальчика в очках.

А потом всё закончилось. Петунья бежала к заветному ограждению так быстро, словно от этого зависела её жизнь, только детей во дворе не оказалось. Она долго стояла, прожигая взглядом опустевший дворик, но так и ушла ни с чем. Петунья брела, не разбирая дороги, пока не уткнулась в столб, на котором висела большая вывеска: «Сиротский приют имени святого Джозефа». Стрелка на вывеске указывала в сторону большого белого здания, которого Петунья раньше не замечала.

Той ночью Петунья так и не смогла уснуть. Вернон обнимал её и уютно сопел в ухо, но сон не шёл. Все эти дни эмоции застилали ей глаза. Она даже подумать не могла, что ежедневно наблюдает за сиротами. Внутри словно разливалась раскалённая лава. Петунья не могла понять, почему люди бросают своих детей, ведь ей было больно только от одной мысли о подобном.

Утром она проснулась поздно, настенные часы уже пробили полдень. Обычно в это время Петунья возвращалась со своей импровизированной прогулки к сыну и наблюдала за чужими детьми. Она наспех оделась, схватила ключи и сумочку, после чего выбежала из дома.

Петунья следовала правилу: идти по противоположной стороне дороги и даже взгляда не кидать в сторону приюта, пока не навестит сына. Но сегодня ее планам не суждено было сбыться.

Она внезапно остановилась напротив того самого белого здания и замерла — по тротуару медленно шла старуха в чепце и тёплом, не по погоде, платье. Она несла корзину, из которой выглядывал край светлой ткани. Старуха скрылась за дверью приюта лишь на мгновение, а когда вышла — корзины в её руках уже не было.

Мимо проезжали машины, и Петунья никак не могла сосредоточиться. Она кипела от злости! Хотелось остановить эту женщину, переубедить, отругать или, может быть, даже ударить? Как она могла отдать свою кровиночку совершенно незнакомым людям?

От мыслей её отвлёк проезжавший мимо грузовик с пёстрым рисунком на белом боку. Вместе с ним куда-то подевалась и старуха. По ближайшему пешеходному переходу Петунья бросилась через дорогу. Смотрела за углом и на соседней улице — старуха словно сквозь землю провалилась.

Петунья на негнущихся ногах подошла к дверям приюта. У неё дрожали руки, а мысли хаотично метались в голове. Она только сейчас заметила, что, выходя из дома, схватила другую сумку, ту, что так и не решилась разобрать после выписки из больницы. Волей случая у неё оказались: полный набор документов и крупная сумма денег. Вернон дал их на "всякий пожарный". В больнице деньги не пригодились. Сейчас же они могли сыграть ключевую роль.

* * *

Петунья поправила волосы и медленно открыла дверь. Внутри было очень тихо, чисто и как-то угрюмо, а на одном из кресел стояла та самая корзина.

«Значит, не померещилось», — решила Петунья.

Она сделала глубокий вздох и негромко позвала:

— Простите, здесь есть кто-нибудь?

Из ближайшей двери выглянула улыбчивая женщина в белом халате. На вид ей было не больше сорока.

— Чем могу помочь?

— Я бы хотела забрать ребёнка, которого только что принесли, — Петунья жестом показала на корзину.

— Почему именно этого? — участливо поинтересовалась женщина.

— Ведь этот ребёнок, он… — слова застряли в горле, а на глазах выступили слёзы.

Она не могла объяснить этот внезапный порыв даже себе. Петунья знала, что ей нужен именно этот ребёнок. Совершенно не важно, здоров он или болен. Она просто хотела о нём заботиться. Улыбчивая работница приюта терпеливо ждала ответа, и Петунья продолжила:

— Я сегодня почти не спала. Думала о ваших детях, о том, какая жизнь ждёт их за стенами приюта, а тут эта старуха с корзиной! И я…

— Это были вы! — внезапно перебила её работница приюта. — Приходили, стояли за ограждением и смотрели. А я всё думаю, откуда мне знакомо ваше лицо!

Петунья кивнула и вдруг расплакалась.

— Семь дней назад скончался мой новорождённый сын.

— Ох, возьмите платок, милая! Меня зовут Дейзи Шелдон, и я директор этого приюта.

— Петунья Дурсль, так вы…

— Не торопитесь, давайте пройдём в комнату.

Очень уютное помещение с весёлыми рисунками на стенах было залито солнечным светом. На кушетке у окна лежали, каждый на своём одеяльце, два очаровательных младенца. Они были одеты в длинные, отороченные кружевом, сорочки. Каждая мелочь в этих детях выдавала их благородное происхождение.

— Они близнецы. Это Драко, — Дейзи поочерёдно указывала на детей, — а это — Даяна. Родились восьмого июня.

— Всего четыре дня назад, — одними губами прошептала Петунья, и уже громче добавила. — А можно я… Мне?

Она хотела спросить разрешения, чтобы прикоснуться, но слова снова застряли в горле. Дейзи кивнула, поняв всё без лишних слов.

Петунья очень бережно дотронулась до крошечной руки Драко, и малыш крепко сжал её палец. Затем так же осторожно коснулась щёчки Даяны, и она повернула голову. Глаза у обоих были похожи на бездонные синие озёра, в которых хотелось утонуть. Малыши лежали очень тихо и смотрели так серьёзно, словно понимали, в какой непростой ситуации оказались.

Петунью переполняла нежность к этим двум беззащитным комочкам и злость на старуху в дурацком чепце.

— Что же заставило родителей отказаться от этих ангелов?

— Сложно сказать, — Дейзи пожала плечами. — Чаще всего малышей просто оставляют на нашем пороге. Иногда оставляют письма, вот как сегодня: женщина, которая их принесла, отдала мне вот это и ушла.

Петунья взяла в руки письмо, но ничего нового там не обнаружила: имена и дата рождения. Завиток внизу листа напоминал инициалы, а конверт был запечатан воском.

Петунья сделала ещё один глубокий вдох и медленно, взвешивая каждое слово, сказала:

— Я бы хотела забрать этих детей!

— А как же ваш муж, вы ведь замужем? Он не будет против?

Тень сомнения лишь на мгновение промелькнула в её глазах. Сейчас Петунье было абсолютно всё равно, что скажет Вернон. Без детей она отсюда не уйдёт, чего бы ей это не стоило!

— Думаю, он будет рад. Мы всегда мечтали о большой семье, — Петунья была непоколебима. — Я бы хотела забрать их прямо сейчас!

— Это против правил, — Дейзи покачала головой.

— Вот, — Петунья твёрдой рукой протянула ей паспорт, — возьмите в залог! Мы с мужем завтра придём и оформим все необходимые документы.

Дейзи забрала документ, пролистала его и с сомнением посмотрела на Пенутью.

— Возьмите! — ещё более решительно сказала та, протягивая конверт с деньгами.

— Немедленно уберите деньги! — строго сказала Дейзи. — Я не торгую детьми!

Петунья послушно убрала конверт обратно в сумку, но сдаваться не планировала.

— Ладно, — вдруг сказала Дейзи. — Приходите завтра к шести вечера, я подготовлю бумаги.

— Будете крёстной мамой? — вместо ответа спросила Петунья.

Она понимала, что такие решения нужно принимать вместе с мужем, но всё её существо трепетало от восторга. Какая разница, если она снова мама? Мама двух замечательных близнецов!

Дейзи радостно улыбнулась и кивнула.

Петунья была готова защищать этих малышей от целого мира.

* * *

Вернон вернулся с работы немного раньше обычного. Открыл дверь своим ключом, чтобы не беспокоить Петунью, и словно окунулся в другой мир. Квартира буквально ожила: из кухни аппетитно пахло ужином, а в ванной гремела старая стиральная машинка, которую он уже давно планировал поменять.

— Привет, милый! Хорошо, что ты пришел пораньше. Ужин готов.

Мимо него из комнаты в кухню быстро прошла Петунья и привычно клюнула мужа в щёку, не переставая тараторить.

Так, стоп! Что это было у неё в руках? Бутылочки Дадли, синяя и зелёная. Он сам покупал их пару недель назад. А ещё пелёнка? Зачем? Вернон застыл, пытаясь понять, что именно случилось, пока его не было дома, и почему он не в курсе.

— Милый, мой руки! Ужин уже на столе, — проворковала Петунья.

Вернон по привычке сделал несколько шагов в направлении комнаты, чтобы оставить там портфель, но его остановил взволнованный шёпот жены:

— Стой! Не ходи туда, разбудишь детей.

Портфель тут же выпал у него из рук.

— Каких детей?

Петунья сделала глубокий вдох, взяла Вернона за руку и тихо сказала:

— Мой руки и иди на кухню. Расскажу за ужином...

— Я с места не сдвинусь, пока ты мне всё не объяснишь, — прорычал он.

Петунья снова сделала глубокий вдох и медленно открыла дверь в комнату. Малыши крепко спали. Вернону померещилось, или они правда держались за руки?

— Близнецы. Дерек и Дейзи. Точнее Драко и Даяна, но я подумала, что наших детей мы бы так не назвали. Сегодня днём их оставили в приюте святого Джозефа, а я забрала.

— Как ты сказала? Дерек и Дейзи? — странным тоном переспросил Вернон.

— Если тебе не нравится, до завтра мы ещё успеем придумать другие имена или оставим те, что есть. Вернон?

Петунья всё говорила и говорила, он уже успел забыть, насколько ему нравилось слушать увлечённую болтовню жены.

А эти дети...

Он думал, что ему не больно. Просто работал, старался жить так, словно никакого сына у него никогда не было. Словно ничего не случилось. Но теперь, просто глядя на двух младенцев в комбинезонах со слонятами, которые он сам покупал для Дадли, Вернон почувствовал, как что-то внутри сломалось.

— Кажется, нам нужна ещё одна кроватка, и коляска, и...

Договорить не получилось. Петунья, радостно взвизгнув, повисла у него на шее и поцеловала в губы.

* * *

На следующий день ровно в шесть вечера они оба сидели в кабинете Дейзи Шелдон, директора приюта имени святого Джозефа. Дети тихо сопели во сне, каждый в своей люльке.

Вернон и Петунья заполняли бумаги, ставили подписи в нужных местах и старались привыкнуть к тому, что в этой комнате начинается их новая жизнь.

— Значит, Дейзи? — растерянно спросила директор приюта.

— Тебе не нравится? — неуверенно ответила Петунья.

Назвать дочь в честь новой подруги вчера казалось ей отличной идеей.

— Очень нравится, я просто не ожидала.

— Дерек и Дейзи Дурсль — звучит! — гордо воскликнул Вернон, тряся над головой подписанными документами.

Его глаза всё ещё не потеряли сумасшедший блеск. За сутки он успел скупить чуть ли не половину ближайшего магазина игрушек, оповестить Мардж и заказать машину для переезда обратно в Литтл-Уингинг. Петунья сидела рядом и молча улыбалась.

Она отвоевала у судьбы своё право быть счастливой.

А деньги, те самые, что были в конверте, они всё же пожертвовали приюту, незаметно бросив в специально отведённую для этого коробку в кабинете Дейзи, пока та ставила печати.