Коробка с игрушками (джен)

После серии «Safe».

Когда Саймон возвращается в каюту, то сразу понимает, что здесь кто-то был. Кто-то рылся в его вещах — и он знает, кто, потому что на корабле только у одного человека настолько отсутствует совесть, и этого человека он встретил по дороге сюда. Мародёр поганый… На секунду мелькает мысль рассказать капитану, но Саймон отбрасывает её. Сделав так, он только выставит себя дураком и слабаком, который чуть что бежит жаловаться начальству. Как бы там ни было, на «Серенити» наверняка не любят доносчиков. А если капитан всё-таки выслушает его и сделает Джейну выговор — то у Саймона и Ривер появится враг на борту. Наёмник и так их недолюбливает, но после такой ситуации — возненавидит. Не то чтобы Саймону нужно его доброе отношение, но он не хочет провоцировать конфликт. Ради Ривер, которая тоже может попасть под удар.

Поэтому, когда он обнаруживает, что одна вещица пропала с концами, то сперва обыскивает каюту ещё раз, потом спрашивает сестру, не брала ли она музыкальную шкатулку, а услышав отрицательный ответ — всё-таки проверяет её каюту. И только потом идёт поговорить с Джейном. Если бы речь шла о какой-то другой вещи, он бы просто махнул рукой, но с миниатюрным инструментом связаны слишком важные воспоминания.

Джейн, разумеется, не настроен разговаривать с Тэмом. Вообще никогда не настроен, а сейчас, можно сказать, избегает его. На всякий случай. Всё-таки он чувствует… нет, не вину, но понимает, что претензии могут возникнуть, и предпочитает не связываться. В основном из-за того, что не хочет, чтобы это дошло до Малкольма.

Но доктор всё равно подлавливает момент, когда рядом нет других членов экипажа, и начинает что-то довольно витиевато излагать. Кажется, так он пытается быть вежливым. Тьфу.

— Отвали, — не дослушав до конца и даже не посмотрев на него, бросает Джейн. — Не понимаю, о чём ты говоришь.

— Понимаешь, — твёрдо возражает Саймон. — Музыкальная шкатулка, которую ты забрал, когда думал, что мы с Ривер больше не вернёмся на «Серенити».

— Я ничего не брал.

Он вообще не помнит такую вещь. И всё, что брал, вернул, так что этот зануда ничего не докажет.

— Ты не только вор, но и лжец?

— Проваливай, я сказал — пока я не сломал тебе нос! — Джейн добавляет пару грубых ругательств, которые наверняка непонятны Саймону, — но он и не стремится говорить понятно. Только сорвать злость.

Доктор качает головой и уходит, в дверях еле разминувшись с неодобрительно хмурящейся Зои. Но она ничего не говорит ни одному, ни другому — значит, слышала максимум последнюю фразу.

Через пару дней Саймон делает ещё одну попытку, подловив Джейна в столовой, где тот торопливо доедает суп, потому что «Серенити» приземлилась, а значит — он нужен в грузовом отсеке. Доктор подсаживается к нему за стол, проигнорировав недружелюбный взгляд, и желает приятного аппетита.

Джейн отвечает лаконично и на китайском, и это вовсе не благодарность. Саймон, видимо, не понимает, куда его послали (или притворяется, что не понимает), так что продолжает говорить:

— Джейн, послушай… Я знаю, что эта вещь у тебя — а мне она дорога, как память. Я не собираюсь тебя ни в чём обвинять или предъявлять претензии — просто верни её, и забудем об этой ситуации.

Джейн смотрит на него, как на досадное недоразумение, которое хочется поскорее убрать с дороги, причём желательно — пулей в лоб. Черпает суп — безвкусная бурда, как обычно, — громко шкрябая ложкой по тарелке и прихлёбывая с хлюпаньем: уверен, что аккуратисту-доктору такие манеры будут неприятны. Вот и отлично, авось свалит. А если сделает замечание, Джейн с чистой совестью врежет ему. Замечания о манерах ему имеют право делать только матушка и капитан.

Саймон морщится, но держит язык за зубами, а когда Джейн отставляет тарелку и собирается встать, негромко добавляет:

— Это последний подарок моей матери. Будь человеком, отдай.

— Она что, померла? — машинально спрашивает Джейн, хотя на самом деле ему не интересно, что там с докторовой матушкой. Небось была такая же чокнутая, как девчонка. Тьфу на них всех.

— Типун тебе на язык! — живо вскидывается Саймон. Объясняет, хотя наверняка понимает, что его объяснения тут не нужны: — Я просто больше не видел её — с тех пор, как мы с Ривер в бегах. И, может быть, не увижу.

Хотя как сказать — не нужны. Подарок матери — это всё-таки не плюнуть и растереть даже с точки зрения Джейна. У него ведь тоже есть мать. Но не может же он просто взять и отдать чёртову безделушку? Тогда придётся признаться, что он её взял, да ещё и врал, что не трогал. Давать прямые улики против себя — последнее дело.

— Я ничего не брал, — повторяет Джейн, раздумывая, не подкинуть ли эту шутку куда-нибудь, где её найдут. А что — тогда на него никто не подумает. Точнее, подумать-то подумает, но не докажет.

Саймон смотрит устало и разочарованно. Приоткрывает рот, собираясь что-то сказать, но раздаётся резкий оклик Зои:

— Джейн, с какой радости ты там до сих пор языком треплешь?! Живо в грузовой отсек!

Это всё доктор виноват, что Зои на него наезжает, так что Джейн высказывает ему, что думает по этому поводу, прежде чем всё-таки отправиться в грузовой отсек.

Вмешательство старпома помешало продолжить разговор, но отступаться Саймон не собирается. Вопрос принципа. К тому же ему показалось, что Джейн, может быть, самую малость задумался… после того, как он сказал насчёт матери. Всё-таки есть у него какие-то зачатки совести? Скорее всего, нет.

Саймон не умеет иметь дело с такими людьми, как Джейн. Сталкивался после того, как начал искать способы добраться до Ривер, но иметь дело — не умеет. Не знает, как нужно себя вести, как нужно разговаривать — да и не хочет знать. В конце концов, всегда можно просто быть вежливым, не так ли?

Есть смутное ощущение, что не так.

Впрочем, сейчас, стоя на мостках в грузовом отсеке, он думает больше о Ривер, чем о Джейне или об украденной шкатулке: утром на рутинном осмотре сестра закатила истерику, ему с трудом удалось её успокоить. Он так и не понял, чего она испугалась или чего она хотела.

На звук шагов — тяжёлые ботинки глухо стучат по металлу — он сперва не обращает внимания. Потом всё-таки оглядывается посмотреть, кто идёт, и еле различимо вздыхает. Этого человека он никогда не будет рад видеть, можно не сомневаться.

— Добрый день, — сухо произносит Саймон, хотя на самом деле добрым этот день не считает и желать Джейну чего-либо доброго не стремится. Но он, в отличие от некоторых, воспитанный человек. — Джейн, будь любезен…

— Не буду, — перебивая, кривится наёмник. — Чего тебе?

— Верни музыкальную шкатулку, — просто говорит Саймон. Он не знает, как ещё это сформулировать. Нужно быть вежливым, так что он добавляет: — Пожалуйста. И я забуду, каким образом она к тебе попала.

— Мне плевать, что ты там себе напридумывал.

— Мне очень нужна эта вещь. Подарок матери, — напоминает он в надежде, что проблеск человечности ему всё-таки не померещился.

— За-дол-бал, — по слогам произносит наёмник. Проходит мимо, толкая его плечом, и добавляет: — Отвали и сдохни.

— У тебя совсем совести нет? Ворюга поганый!

Саймон заступает ему дорогу и хватает за ворот футболки; он не знает, что собирается делать — не драться ведь? Сорвался, терпение иссякло, а на язык просятся исключительно те выражения, которые он считает неподходящими для культурного человека. Не стоило начинать этот разговор, когда он уже на нервах из-за Ривер.

Джейн в выражениях не стесняется. Но на китайском, так что Саймон узнаёт только пару слов, которую иногда можно услышать от почти любого члена экипажа «Серенити». А потом Джейн резко бьёт его ребром ладони по запястью и толкает. Удар отзывается болью от локтя до кончиков пальцев, так что Саймон выпускает футболку, отшатывается назад — и левая нога вдруг не находит опоры.

Он теряет равновесие и падает спиной вперёд.

Саймон скатывается по лестнице и остаётся лежать на площадке. Джейн по инерции договаривает заковыристую конструкцию о сношениях доктора и его сестры между собой, а также с плешивыми обезьянами, и непонимающе смотрит на неподвижное тело.

Он оглядывается и с облегчением понимает, что никто ничего не видел. Пару секунд думает, не проверить ли, жив Тэм или нет, но решает не связываться. Валить отсюда надо, пока кто-нибудь не пришёл. Если помер — так помер, лишь бы Джейну из-за этого не досталось проблем. Если жив — пусть ему кто-нибудь другой поможет. Здесь то и дело кто-то проходит, повезло ещё, что сию минуту никого нет.

До своей каюты Джейн добирается незамеченным.

Саймона находит Инара, и у неё не возникает сомнений, что он упал с лестницы, споткнувшись. Ему повезло — он ничего не сломал, — но, похоже, ударился головой, потому что не приходит в себя. Капитан и Зои относят его в лазарет и укладывают там. Зои обрабатывает синяки мазью от ушибов, но что ещё можно сделать, не знает. Только ждать.

Джейн заглядывает в лазарет просто так, от нечего делать — потому что проходил мимо. Уже ночь, и свет выключен: Кейли, просидевшая рядом с бесчувственным доктором несколько часов, всё-таки послушалась Зои и ушла спать.

Джейн останавливается в дверях — входить не собирается. Зачем бы ему то?

— Ты это сделал.

Еле различимый шёпот. Ривер сидит, поджав ноги, у стены, незаметная, как тень.

— Заткнись, — отмахивается Джейн, даже не вслушиваясь в слова. Шаг назад, закрыть дверь… но он этого не делает. Вот ещё не хватало, сбегать от этой ненормальной. Он её не боится, ведь так? Наперекор таким мыслям он делает пару шагов вперёд; дверь бесшумно затворяется за спиной, и становится темнее: свет проникает только через окошки из коридора.

— Ты это сделал, — повторяет Ривер настойчиво, уже громче.

— Что ты там бормочешь, чокнутая?

Джейн никак не может нашарить на стене выключатель.

Она встаёт — двигается странно, дёргано, как марионетка. Подходит ближе и пристально смотрит снизу вверх, капризно поджимая губы; пятно света от двери ложится как раз на её лицо, окрашивая кожу в болезненный желтоватый тон.

— Ты ударил Саймона. Он не падал — ты ударил его.

— Заткнись. Закрой свой грёбанный рот.

— Я знаю, ты это сделал.

— Ничего ты не знаешь! Тебя там не было, — Джейн отталкивает её резким движением; некстати вспоминает, что почти так же толкнул доктора.

Ривер не падает. Отшатывается на пару шагов и замирает, натолкнувшись лопатками на стену. Он теряет хватку, похоже — усмехается про себя Джейн. Мог бы заткнуть девку одним ударом.

— Но я знаю, — Ривер улыбается уголками губ, хотя ни капли веселья нет ни в этой улыбке, ни в её голосе. — Я просто знаю, как знаешь ты сам, у себя в голове. Ты думаешь об этом.

— Я не думаю… Да плевать!

Ривер как будто не слышит его, а он не может заставить её замолчать. Мог бы уйти, но она всё равно не замолчит. Так и будет сидеть в тёмном лазарете и бормотать себе под нос — в этой мысли есть что-то жутковатое.

— Если ты всё исправишь, я не расскажу капитану.

Не скажет она капитану, видите ли! Как будто ей кто-то поверит. На самом деле Джейн знает — поверят. Не то, чтобы он боялся наказания или осуждения. Да плевать. В шлюз его капитан не выкинет, а остальное — просто дерьмо.

— Что я тебе исправлю, дура? — со злостью бросает он. И от злости, видать, всё-таки находит выключатель — ярко вспыхивают лампы, освещая стерильную чистоту лазарета, бесчувственное тело на койке и ненормальную девчонку перед ним. Век бы её не видеть! — Я не врач.

— Всё, что можешь. Неправильно… много неправильного.

Она, видимо, думает, что он должен что-то понять из её слов. Да ни черта не понятно!

Ривер стоит, почёсывая босой ступнёй лодыжку. Смотрит на него, наклонив голову к плечу, и под её взглядом Джейну хочется отступить назад. Выскочить за дверь и сбежать. Перед этой чокнутой он чувствует себя, как на линии огня.

Ну уж нет, Джейн Кобб в жизни не бегал от сопливой девки, и бегать не будет.

— Заткнись, — устало повторяет он. Злость перекипела, ушла вместе с темнотой, оставив неприятное послевкусие и мысль: а на кого он злился? На девчонку, или?..

— Попробуй исправить, — настойчиво повторяет Ривер. — Ты ведь хочешь.

— Ошибаешься.

Она не отвечает, смотрит пристально ещё пару секунд — а потом резко разворачивается на пятке, забирается на лежанку и заматывается в одеяло с головой. Поговорили, называется…

А ведь проломить этому упрямцу череп он действительно не хотел (и пусть сказал «сдохни» — так если бы каждому, кому желал сдохнуть, правда хотел пустить пулю в голову, то был бы чистой воды маньяком, а Джейн, сын матушки Кобб, уж никак не маньяк). Если бы знал, что получится — пожалуй, не стал бы толкать его. Отцепил бы от себя поаккуратнее, а потом дал по морде, делов-то.

Джейн вытаскивает из кармана безделушку и рассматривает на раскрытой ладони. Всё из-за этой штучки. Бесполезный хлам, и что доктор так из-за неё заводится? Подарок — ну и пусть, что подарок, наверняка ведь не единственный. Швырнуть на пол, наступить ногой — будет кучка шестерёнок, или из чего там делают такие хреновины, и никаких проблем.

Однако не сломал до сих пор, зачем-то таскал в кармане. Чужая игрушка, чужая память… Раздавить ногой ко всем чертям.

Если честно — надо было вернуть сразу. Джейн сам сперва себе не верит, что это подумал. Но подумал. Дурацкая игрушка, если доктору так надо — пусть на неё любуется. Он и его чокнутая сестричка, два сапога пара.

«Попробуй исправить».

Ну надо же, прицепилось…

Джейн ещё некоторое время рассматривает миниатюрных механизм на ладони, а потом кладёт его на койку рядом с ладонью Саймона. Полушёпотом говорит:

— На, подавись.

Резко разворачивается и уходит, забыв погасить свет.

Когда на следующий день — совершенно случайно! — он проходит мимо приоткрытой двери, то слышит странный, тихий, почти неприятный звук. Притормаживает и заглядывает в комнату.

Ривер сидит на полу рядом с койкой брата и крутит ручку музыкальной шкатулки. Монотонно, сосредоточенно, будто нет ничего более важного. Джейн захлопывает дверь и бормочет себе под нос: «Дурацкая мелодия».

И какого чёрта, спрашивается, когда он ложится спать, она звучит у него в ушах?!

После серии «Ариэль».

Бум.

Джейн, остановившись посреди коридора, прислушивается. Показалось? Да, наверное, показалось или Кейли что-то мутит у себя в машинном.

Бум!

Глухой удар повторяется, на этот раз громче, и теперь уже не скажешь, что померещилось. А судя по направлению звука — придётся всё-таки выполнить указание капитана прямо сейчас: сходить и проверить груз. Отложить до вечера, как он собирался, не получится.

Бум-бум-бум!

Определённо, не получится. Что там могло приключиться? Джейн не уверен, что хочет знать, и на всякий случай прихватывает из каюты револьвер.

А через пять минут, стоя на пересекающих грузовой отсек мостках, он с недоумением смотрит на то, как по свободному от ящиков пространству трюма бегают Кейли и доктор с сестрой, отнимая друг у друга рыжеватый мяч. Завладев им, Кейли пытается зашвырнуть его в согнутое из какой-то железяки кривоватое кольцо, но промахивается. Мяч перехватывает Саймон, и ему с его ростом бросать гораздо проще… если бы не то, что прямо перед ним, будто на пружине, выскакивает Ривер и со всей дури лупит по мячу обеими руками.

А дури, видимо, много…

Джейн, не успев даже задуматься, вскидывает револьвер.

Эхо выстрела ещё отдаётся в углах просторного ангара, а на него уже уставились все трое. Выражения лиц очень разные: крайняя степень удивления у Кейли, смесь злости с испугом у доктора, а у его чокнутой сестрицы — искренняя, детская обида.

— Джейн! — возмущённо восклицает механик, уставившись на останки мяча на полу. — Зачем ты это сделал?!

— Какая-то хрень летит мне в лицо — что мне ещё делать?

— Ты мог бы отбить мяч, а не стрелять, — вступает в разговор Саймон.

Ну да, мог бы. Но доктору Джейн хрен скажет об этом, как и о том, что ожидал чего-то более проблемного, чем товарищеский матч в баскетбол, а нервы ни к чёрту со всем этим бардаком.

— Не мог, — хмуро и без особого энтузиазма огрызается он.

Ривер подходит ближе, останавливается почти прямо под мостками и смотрит на него снизу вверх.

— Почему ты всегда всё ломаешь? — она капризно кривит губы, будто собирается расплакаться. Но вместо этого продолжает говорить: — Опять ломаешь. Как нам теперь играть?

«Опять». Джейну очень не нравится, как звучит это «опять», потому что оно напоминает о том, что девчонка знает. Да-ничерта-она-не-знает, просто не может знать!

— Мне плевать, как. Отвали.

— Ты всё портишь. Специально, да?

— Не специально, — зачем-то возражает он. — Кому сказал, отвяжись!

— Если что-то ломаешь, нужно чинить, — упрямо продолжает Ривер, и он не к месту вспоминает — «попробуй исправить». Если бы не дурацкое воспоминание, как пить дать, послал бы её сейчас подальше, и по такому адресу, что её братец взбеленился бы (да и хрен с ним, всё равно не достанет). А так — Джейн молчит.

Пока он молчит, вмешивается доктор. Подходит к сестре, останавливается перед ней и кладёт ладонь ей на плечо.

— Ривер, пойдём. Попробуем заклеить мяч, хорошо?

Пытается убрать её отсюда; видно, что нервничает, с чего бы это? Через пару мгновений Джейн осознаёт, что всё ещё держит в руке револьвер, а ствол направлен почти в сторону девчонки. Точнее, сейчас — уже в спину Саймону, потому что тот загораживает её. И можно поспорить, не случайно.

Вот ведь идиот. Неужто правда подумал, что Джейн сейчас собирается выстрелить в эту надоедливую дуру?

Ну точно подумал. Джейн не уверен, как относиться к этому факту — он-то не собирался, на самом деле. Может, сказать? А ещё — что кое-кто параноик.

Доктор продолжает вполголоса успокаивать сестру, и говорить что-то ему в спину глупо. Да плевать, что он там подумал. Капитану он не нажалуется, потому что не на что жаловаться, а остальное — плевать.

Ривер наконец поднимает продырявленный мяч, хватает за руку подошедшую ближе Кейли и уходит, утягивая её за собой. Саймон идёт за ними — только немного задерживается, чтобы подобрать лежащую на ящиках кофточку (судя по цвету и размеру — девчоночью, то бишь, сестрицыну; видимо, бегать в ней было жарко).

— Эй, док, — окликает его Джейн. Когда тот оборачивается, он чуть не говорит что-нибудь вроде «держи эту ненормальную на поводке и в наморднике», но всё-таки, мысленно обругав себя, произносит то, что хотел изначально: — Я не собирался в неё стрелять.

Выражение лица Саймона не меняется: всё так же остаётся отстранённо-безразличным. Он аккуратно складывает кофточку, отвечает, глядя Джейну прямо в глаза:

— Не понимаю, о чём ты, — и, отвернувшись, уходит.

Надо думать, не поверил.

Джейн с досадой сплёвывает себе под ноги. Хотя, казалось бы, какая ему разница?

Название написано именно так, как должно быть написано, не сомневайтесь. Коты диктуют свои правила)

С этого эпизода хронология поплыла — явной временной привязки нет. Где-то между серией "Ариэль" (и предыдущим эпизодом) и концом сериала.

Джейн бросил в кружку чайный пакетик, залил кипятком — а потом, чертыхаясь, попытался пальцами выловить утопшую бирку. Обжёгся, выругался громче и выразительнее — удивительно, что сидящий здесь же в кают-компании пастор не сделал ему замечание насчёт сквернословия! — и дальше выуживал бумажку уже ложкой.

Он с удовольствием выпил бы что покрепче, если честно, но на этот рейс капитан строго-настрого запретил, и нарываться, когда тот настолько на взводе из-за прошлого заказа и нынешних пассажирок, Джейн не хотел. Не боялся, конечно — попробовал бы кто-нибудь его в этом обвинить! — но пока сойдёт и чай. На станции в первом же баре можно будет наверстать.

Джейн остановился между кухонным закутком и столом, задумавшись, уйти ли с кружкой в себе в каюту или выпить здесь.

Померещилось, будто что-то промелькнуло сперва на лестнице, а потом под столом. Он присмотрелся, но ничего не увидел. А вот соскочившая с лестницы Ривер уже точно не померещилась…

Она, обнаружив, что справа от стола с книгой в руках сидит пастор Бук, а слева стоит только-только выруливший в проход Джейн, поступила просто: не сбавляя хода, вскочила на стол, в один рывок оказалась на другой стороне и унеслась дальше по коридору прежде, чем печенье из опрокинутой миски перестало катиться по скатерти.

Джейн недовольно покачал головой и, глядя вслед девчонке, шагнул обратно к столу: машинально отступил назад, когда Ривер проносилась мимо. Очень не вовремя, потому что в него-то и врезался следующий за сестрой Саймон.

Немного чая выплеснулось на руку Джейну, большая часть — на рубашку доктора, — а в это, между прочим, был почти крутой кипяток. От боли Джейн разжал пальцы, кружка упала на пол и аккуратно раскололась на половинки. Он чертыхнулся: как знал, что надо было брать железную. Но эту-то матушка прислала, как ею не пользоваться? Теперь уже никак.

А доктор как будто растерялся: то ли бежать следом за Ривер, то ли разобраться с ожогом. Наверняка ведь ожог, полпинты кипятка — это вам не шутки.

— Холодная вода, — подсказал пастор Бук, и он вышел из ступора.

Джейн тоже вышел из ступора и наконец высказал вслух всё, что думает о нём и его сестрице, которые носятся, как ненормальные, а он из-за них разбил свою чашку. Только его красноречие, похоже, пропало зря: Тэм ушёл к раковине и возился с рубашкой, водой и полотенцем, так что не слушал. Зато пар спустил, так что теперь спросил почти спокойно:

— Что случилось-то и почему я не в курсе?

Если правда что-то случилось — он должен быть в курсе. Хотя бы чтобы понять, нужно ли идти в каюту за револьвером, или можно взять новую кружку и всё-таки выпить чаю. Хотя судя по тому, что больше никто не бегает, ничего не случилось, просто на эту ненормальную что-то нашло. Одни проблемы от неё.

Доктор обернулся. Замялся, с лёгким сомнением покосившись на пастора Бука, и с гораздо большим — глядя на самого Джейна.

— Ничего.

— Предпочитаешь рассказать сразу капитану, что учудила твоя чокнутая? — недружелюбно усмехнулся Джейн. На самом деле не собирался прямо сию секунду хватать Тэма за шкирку, волочь к Малкольму и выбивать ответ, но припугнуть никогда не помешает.

— Нет, я…

Ага, похоже, доктора проняло — Джейн осклабился ещё паскуднее. Саймон вздохнул, бросил тряпку на край раковины и, подобрав смятую рубашку, шагнул вперёд. Заговорил вполголоса:

— Ривер подобрала в порту кошку. Не знаю, как умудрилась на борт протащить, что я не заметил… Но если капитан узнает — будет очень недоволен, так что мне нужно срочно поймать её и изолировать до следующей остановки.

— Давно пора.

— Я про кошку, вообще-то!

Джейн коротко хохотнул. Он, конечно, понял, что про кошку. Его всё это только забавляло, и доктор, сердито комкающий в руках залитую чаем рубашку, тоже забавлял, а не раздражал, как обычно.

— Хотя Ривер тоже не стоит попадаться на глаза пассажиркам, — серьёзно добавил Саймон.

Джейн машинально кивнул, и даже не только потому, что считал: девчонке Тэм вообще не стоит попадаться на глаза людям.

Пассажирки были, мягко сказать, проблемные, но платили столько, что капитан решил рискнуть. Две богатые дамочки, которые очень торопились на концерт какого-то там знаменитого певца на Исиде — но пассажирский лайнер, на котором они должны были лететь, задержался в пути. И дамочки «арендовали» первый подвернувшийся более-менее приличный корабль.

Учитывая, сколько они платили, а также то, что из-за спешки никакого груза «Серенити» не досталось, действительно арендовали…

Неудобств они, даже сами того не желая, экипажу доставляли изрядно. Во-первых, Саймона и Ривер из пассажирских кают пришлось выселить: чтобы дамы могли разместиться и чтобы беглецы нечаянно не попались им на глаза (хотя такие особы, скорее всего, не смотрят сводки «их разыскивает полиция»). Джейн предложил запереть доктора с сестрой в машинном — мол, туда пассажирки точно не полезут, — и в итоге чуть не заполучил Саймона в соседи. Но тот наотрез отказался ночевать отдельно от сестры, так что в конце концов они вдвоём подселились к Кейли. Как минимум, в каюте стало очень тесно.

Во-вторых, присутствие на борту посторонних влияло на сложившийся — и довольно неформальный — быт не лучшим образом. Указанием капитана было пассажирок не раздражать, а это получалось не у всех.

Хорошо ещё, что из кают дамы практически не выходили, общались только с Инарой и пастором, а еду им приносила подчёркнуто невозмутимая Зои.

Джейну капитан строго сказал даже близко к дамам не приближаться; он и не особо рвался, так что честно заявил: «Да на кой мне эти фифы!» — и курсировал между своей каютой и кухней-столовой. Ему было чем заняться. Журнальчики, опять же, интересные в последнем порту прихватил…

— Ты можешь нам помочь в поисках? — выдернул его из задумчивости голос доктора. — Пожалуйста.

Джейн удивился настолько сильно, что ограничился только кратким:

— Ты охренел?

С чего вообще Саймон взял, что он будет ему помогать? В какой бы то ни было ситуации? По крайней мере, поправил он себя, когда в голове промелькнули не столь давние события, в такой дурацкой ситуации, в которой только сам доктор и виноват!

— Думаю, я предложу свою помощь, — вмешался пастор Бук. — Ситуация может усложниться, если кошка или Ривер попадутся на глаза пассажиркам.

Он решительно поднялся с места, оставил книгу на краю стола: «Надеюсь, она не пострадает», — и двинулся туда, куда убежала Ривер, со словами: «Поспешим». Саймон последовал за ним.

Джейн порадовался, что Тэм уже выбросил из головы эту глупость насчёт помощи, и остался в столовой — убирать с пола осколки безвременно почившей кружки.

Но в конечном итоге ему не удалось избегнуть участия в охоте на кошку. Когда он нашёл себе новую кружку и даже наполнил её чаем, появилась Зои и непререкаемым тоном сообщила, что он нужен в грузовом отсеке. Как он понял по пути, старпом была уже в курсе ситуации: пока Ривер была без присмотра брата, который протормозил на кухне, она столкнулась с Зои и тут же всё ей разболтала. Небось, невнятно, как всегда, но суть проблемы та уловила. А Саймон потом объяснил до конца.

В грузовом отсеке места хватало, а если сосчитать ещё всякие укромные уголки, которые не видно с первого взгляда — вообще впору вешаться. Мерзкая тварь — как окрестил кошку Джейн после того, как она, уже загнанная в угол, вывернулась, оцарапав ему руки, — будто растворилась, а монотонное «кис-кис-кис» Ривер ужасно действовало на нервы.

Через полчаса пришлось признать: кажется, они вчетвером — пастор Бук отправился к пассажиркам, чтобы на всякий случай отвлечь их беседой, — ищут то, чего нет. «Мерзкая тварь» каким-то образом ускользнула.

Чуть позже Зои вспугнула её в коридоре, но прежде, чем успела даже попытаться схватить, кошка порскнула в сторону машинного отсека и влетела в приоткрытую дверь. Полное механизмов хозяйство Келли — самое подходящее место для пушистой мерзавки, разумеется! Единственное, что утешало — выход оттуда всего один.

То есть, они так думали.

«Охотники» спустились в машинное и ввели механика в курс дела (Тэм уже, похоже, махнул рукой на то, чтобы сохранить инцидент в тайне ,— с лёгким злорадством подумал Джейн), обыскали всё, что можно и нельзя, перемазавшись маслом и мазутом, но безрезультатно.

Тогда Кейли обреченно предположила:

— Наверное, она в вентиляции.

Зои с сомнением покачала головой.

— Как? Вентиляционные системы корабля закрыты, насколько я знаю.

— Я там кое-что проверить собиралась, сняла решётку, а потом отвлеклась. Просто так вышло…

— И как её теперь доставать? — перебила старпом.

— Я не знаю. Я могла бы залезть, но… — Кейли неопределённо развела руками. Отверстие под самым потолком было достаточно широким, чтобы она смогла туда протиснуться (но вряд ли — сама Зои или, тем более, кто-то из мужчин), но пришлось бы двигаться ползком, а кошка находилась в куда более выгодном положении.

— Остальные решётки закрыты?

— Кажется, да. Должны быть закрыты, — ответив на вопрос доктора, Кейли снова с потерянным видом замолчала. Считала, видимо, себя виноватой в том, что кошка удрала в труднодоступное место.

Джейн бы, может, сказал, что виновата не она, а чокнутая девчонка, но слишком злился на всех и на всё, так что пусть кто-нибудь другой её утешает. Вот тот же Тэм, который тоже виноват — что не уследил за сестрой.

— Нет, нахрен всё. Я сваливаю, сами ищите эту тварь. Найдёте — зовите, если надо будет пристрелить.

Джейн демонстративно отряхнул руки и, игнорируя укоризненный взгляд Зои, двинулся к выходу из машинного отсека. Останавливать его старпом не стала: видимо, понимала, что он её пошлёт и будет в своём праве, потому что ловля кошки в его обязанности на борту не входит, если только не прикажет капитан. Тот же пока оставался в счастливом неведении насчёт этой мерзкой твари. Вот и славно.

…А Ривер, которая до сих пор спокойно стояла рядом с братом и не сводила взгляда с открытой вентиляции, вдруг плавным движением вывернулась из-под лежащей у неё на плечах руки, метнулась вперёд и, подпрыгнув, повисла на краю отверстия. Потом почти мгновенно подтянулась и будто втекла внутрь. Доктор только рот успел приоткрыть, чтобы её образумить.

Джейн не стал ничего говорить по этому поводу, хотя мог бы. Нет уж, раз собрался уходить — надо уходить, пока кто-нибудь не привязался с какими-нибудь глупостями.

На кухне было пусто и тихо — и такое случается. Никого, только оставленная пастором книга так и лежит на краю стола. Книгу Джейн трогать не стал, даже не взглянул на обложку: понятно, что ничего интересного, Библия или какое-нибудь там «писание», про которое он и знать ничего не хотел. Он заварил новую кружку чая, потом решил, что за всей этой беготнёй проголодался, и отрезал себе кусок синтетической ветчины (гадость та ещё, но если побольше соли и кетчупа — нормально). Замороженный ещё с прошлой остановки хлеб пока не кончился, так что он соорудил бутерброд и через четверть часа наконец уселся за стол.

Ну, что тут сказать… Надо было уйти в каюту.

Наверху раздался грохот, и это было единственным предупреждением: через секунду на стол перед ним рухнула вентиляционная решётка. Он поднял голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как из вентиляции вываливается Ривер Тэм, в руках которой извивается нечто небольшое и пушистое.

— Да попью я сегодня чаю или нет, вашу мать?!

Задетая коленом Ривер кружка опрокинулась, и Джейн еле успел отодвинуться, чтобы разлитый чай не стёк ему на колени.

Девчонка аккуратно соскочила со стола и, крепко зафиксировав вырывающуюся кошку, отстранённо сообщила:

— Нужно её закрыть. Поймать было трудно.

Джейн представил, что будет, если эта тварь опять удерёт, и решил, что в виде большого исключения прислушается к тому, что говорит Ривер Тэм…

Они с ней так и сидели за столом друг напротив друга: Джейн придерживал кастрюлю, которой накрыл кошку, и сверлил то её, то девчонку неприязненным взглядом, а та с рассеянным видом водила пальцами по царапинам на предплечьях, — пока не появился сперва Саймон с возгласом «Ривер, твои руки!» (она пожала плечами: «Они болят не так сильно, как ты волнуешься»), потом Зои и Кейли, и наконец капитан, который пропустил весь цирк — но всё равно желал услышать объяснения.

Джейн решил, что он тут ни при чём, и в объяснениях не участвовал. Вот ещё, пусть Тэм сам выкручивается.

И выкрутился-таки, как ни странно. По крайней мере, Малкольм не ругался: пара слов не считается, — а выяснив, что пассажирок бардак не задел, махнул на всё и на всех рукой, только добавив: «Чтобы больше такого не повторялось».

— А может, мы её оставим? — вдруг с умильной улыбкой предложила Кейли, и Джейн выразительно покрутил пальцем у виска: хотеть оставить это? Тут, кажется, только Ривер должна быть не в своём уме!

Малкольм окинул скептическим взглядом подёргивающуюся кастрюлю, из-под которой доносилась смесь шипения с урчанием (Джейн подозревал, что кошка жрёт его бутерброд, который по недосмотру оказался под кастрюлей вместе с ней), и твёрдо заключил:

— Нет. Никаких животных на борту.

А Джейн вполголоса добавил:

— Вполне хватает девчонки Тэм.

Но провокация не удалась, потому что Саймон не услышал.

Посылки из дома Джейн всегда открывал с некоторым опасением, потому что ему никак не удавалось донести до любимой матушки простую мысль: стеклянные банки плохо переносят транспортировку через половину обитаемого космоса. Она же считала, что, помимо вязаных шарфов, шапок и свитеров — в космосе ведь холодно! — обязана порадовать сына продуктами домашнего консервирования. А что он в пятнадцать лет сбежал с фермы в том числе и от бесчисленных овощей, в расчёт не принималось.

К тридцати с лишним годам Джейн более-менее смирился с овощами, но битое стекло его всё так же не устраивало.

На этот раз повезло: восемь бутылок яблочного сока каким-то чудом доехали в целости и сохранности. Надо полагать, потому, что были тщательно обложены паклей… Когда Джейн, взгромоздив ящик на стул в кают-компании, отковырял крышку, из пакли выскочила вполне живая, бодрая мышь и удрала под стол, а потом, пока все присутствующие обалдевали от такой наглости, шмыгнула в коридор. За ней тут же кинулась Ривер с кухонным ножом… Нож Саймон у неё отобрал, но «на охоту» всё-таки отпустил.

О депортированной пару недель назад кошке никто капитану не напомнил, хотя у некоторых язык явно чесался.

Когда последствия краткого явления мыши были устранены: Саймон отнёс нож на место, Кейли слезла со стола, Зои убрала пистолет, — Джейн наугад вытащил бутылку и попытался открыть. А вот хрен. Отдав бутылку Малкольму, он взял следующую…

Не открывалась ни одна из восьми. «Вакуум, чёрт его дери», как сказал Уош.

Это изрядно било по гордости мужской части коллектива; через четверть часа бесплодных попыток Саймон предложил продырявить крышку, но идея была отвергнута: открыть бутылку — хотя бы одну! — стало делом принципа.

Полотенца, горячая вода, ножи, крепкое словцо, а также слово Божие (пастор присоединился, похоже, просто из солидарности) — против коварных бутылей был использован весь арсенал.

Только вот толку из этого вышло чуть меньше, чем ничего.

Джейн с исключительно зверским выражением лица и уже очень неаккуратно пытался подковырнуть крышку ножом, и закончилось это вполне ожидаемым:

— Твою мать!

Нож соскользнул, и из рассечённого пальца брызнула кровь.

— Именно твою и именно мать… — меланхолично заметил Уош, уже несколько минут просто сверлящий свою бутылку взглядом. Нерезультативно, но зато и не травмоопасно.

— Медицинская помощь требуется? — полунасмешливо поинтересовался Саймон, на что наёмник предсказуемо огрызнулся:

— Иди ты!.. Обойдусь.

— А ведь требуется, — присмотревшись внимательней, Саймон говорил уже вполне серьёзно. — Кровью не истечёшь, конечно, но заляпаешь тут всё изрядно. Сосуд пережми! — он чуть повысил голос, а когда Джейн не отреагировал — ухватил его за руку и показал: — Вот здесь.

Джейн послал его по непечатному адресу, но палец в указанном месте всё-таки прижал; Саймон, окончательно махнув рукой на яблочный сок — зачем вообще этот сок ему сдался, если он его не любит? вот что значит стадное чувство! — нашёл в шкафчике бинты и перекись, промыл и перевязал порез.

Наёмник, даже не поблагодарив, вернулся к издевательству над посудой…

Наконец Малкольму надоело это безобразие (а также, надо понимать, то, что у него тоже ничего не получилось), и он разогнал всех, напомнив, что до прибытия на станцию осталось полчаса, а значит, пилот и капитан должны быть в рубке, механик в машинном отделении, Джейну не помешает подготовить оружие, а доктору… ну, просто не путаться под ногами.

Бутылки были складированы обратно в ящик; только Джейн из принципа оставил свою, закапанную кровью, на столе.

Охота на мышь тем временем шла своим чередом… И окончилась победой человеческого разума. Правда, мышь оказалась размазана по стенке общей душевой, но пятно отмылось водой и шампунем, так что Ривер сочла результат удовлетворительным.

Она вернулась в кают-компанию, чтобы рассказать брату, что ловит мышей почти так же хорошо, как кошка, но там уже никого не было. Ривер в задумчивости остановилась около стола и, чуть наклонив голову вбок, уставилась на стоящую посередине бутылку. Пожала плечами, взяла её и одним движением открутила крышку.

Оружие не понадобилось: разгрузка первой, самой сомнительной партии груза прошла на удивление тихо и мирно, — так что Джейн убрался из грузового отсека, пока его не подрядили таскать какие-нибудь ящики.

Заглянув по дороге к себе в кают-компанию, он обнаружил, что Ривер сидит на столе, болтая ногами, а бутылка сока пуста уже почти наполовину. Он так и встал столбом на лестнице; девочка бросила на него короткий взгляд и сделала ещё пару глотков. Потом присмотрелась внимательнее и, сделав какие-то выводы, спросила:

— Поделиться?

Джейн без всякого медицинского образования знал, что безумие через посуду не передаётся, но пить вслед за Ривер не было никакого желания.

Девочка рассеянно улыбалась, всё так же протягивая ему открытую бутыль.

Джейн неожиданно усмехнулся.

— А ещё одну откроешь?

На часах половина третьего ночи. Где-то что-то разбилось. Что здесь не так, до не совсем проснувшегося Саймона доходит минут через пять. Днём-то на «Серенити» ещё и не то бывает: и что-то падает (плохо закрепили груз в трюме), и бьётся (Уош зря поставил чашку на край приборной панели), и взрывается (Кейли химичит в машинном), и стреляет (Джейн забыл про технику безопасности или просто дурью мается)… Но ночью обычно все спят. За исключением Ривер.

Саймон вскакивает и, как был в пижамных штанах, кидается проверять, на месте ли сестра. Как ни странно, Ривер спокойно спит в соседнем отсеке. Да и шум, если подумать, доносился не оттуда; он наспех накидывает рубашку, всовывает ноги в тапочки и идёт на звук: теперь упало что-то ещё, но не разбилось.

В трюме?.. Да нет, в лазарете. Неужели кому-то стало плохо? Почему его не вызвали?

Встревоженный, Саймон торопливо распахивает двери в полутёмное помещение (верхний свет не включён, только мечется по стенам отсвет от фонарика) — и в шоке останавливается на пороге:

— Что здесь происходит?!

Джейн оборачивается, светит фонариком ему прямо в глаза и сообщает:

— Ищу что-нибудь от головной боли.

— Пулю в лоб? — очень непрофессионально советует Саймон, отворачиваясь от яркого света и нащупывая рядом с дверью выключатель. Нет, конечно, врач не должен так отвечать. Но некоторые нарываются.

Штатные лампы включаются как раз вовремя, чтобы он увидел, как опустивший фонарь Джейн криво усмехается в ответ:

— От тебя? Да ты и с полуметра не попадёшь!

— А сам не справишься? — Саймон оглядывает лазарет и оценивает размер ущерба. Бормочет: — Вандал. Хоть бы верхний свет включил.

— Чтобы сюда кто-нибудь припёрся?

— Чтобы видеть, что делаешь, — Саймон сердито поджимает губы, но не добавляет, что, будь свет включён, возможно, шума было бы меньше, и он бы как раз не пришёл. — Так что тебе нужно?

Как можно более коротко, как можно меньше уклоняясь от темы, иначе ему никакого терпения не хватит…

Ему трудно общаться с Джейном не потому, что у того другой круг интересов или что-то подобное. Из-за агрессии, которую тот постоянно выплёскивает на окружающих, иногда в ответ на совсем безобидные высказывания. Иногда — вообще без повода. И иногда ведёт себя так, будто живёт в хлеву. Будто других людей рядом нет.

— От головы что-нибудь, — хмуро сообщает Джейн.

Классический ответ «гильотина» напрашивается, но на этот раз Саймон сдерживается.

— Измерь температуру, для начала, — говорит он, оглядываясь в поисках градусника и всем сердцем надеясь, что разбилось что-то другое. Градусник обнаруживается на кушетке, целый и невредимый; Саймон пару раз встряхивает его и протягивает Джейну. — Голова может болеть и из-за повышенной температуры.

Тот берёт градусник, будто что-то острое или грязное. Пару секунд доктору даже кажется, что не знает, что с прибором делать… к счастью, всё-таки знает. Объяснять хамоватому наёмнику, как пользоваться градусником, будто пятилетнему ребёнку — это было бы уже чересчур для терпения Саймона. И, как он подозревает, не только для его терпения.

Пока Джейн меряет температуру, он сам приступает к поискам: и жаропонижающего, и таблеток от головной боли. И если первое находится быстро, то со вторым проблемы. Когда «пациент» демонстрирует ему градусник, где столбик ртути застыл ровно на тридцати шести с половиной, Саймон мрачно вздыхает:

— Вынужден констатировать, что ты не нашёл таблетки не потому, что плохо искал — хотя искал ты просто отвратительно! — а потому, что их здесь нет. Кончились. Подожди несколько минут, у меня в комнате, кажется, были.

Он уходит, оставив Джейна в разгромленном лазарете (всё равно хуже уже некуда, так ведь?), и возвращается с полупустым блистером и стаканом воды.

— Вот. Две штуки, — сообщает он и добавляет с некоторым запозданием, когда Джейн уже сунул таблетки в рот и поморщился: — Запей и глотай сразу, они горькие. Минут через десять подействуют, можешь пока посидеть здесь. Если через десять минут эффекта не будет — я подумаю, что ещё можно сделать.

Наёмник усаживается на койку, откидывается на стену и прикрывает глаза. Ну, пока не мешает — и ладно. Саймон принимается за уборку, в первую очередь — осколков стекла с пола. Обутым людям от них ничего не будет, но Ривер иногда бегает босиком, так что убирается он очень тщательно.

Через несколько минут Джейн с лёгким удивлением сообщает:

— Голова прошла, — встаёт и направляется к выходу.

У Саймона несколько иные планы.

— Далеко собрался? — он перегораживает ему дорогу. — Раз прошла — теперь помоги мне здесь прибраться.

— Отвали, — недружелюбно отзывается тот.

— Нет уж. Ты устроил жуткий беспорядок, почему я один должен его разгребать?

— Не буду я ничего делать.

Джейн хватает его за плечи и пытается просто отодвинуть с дороги; успешно, потому что он сильнее, но Саймон удерживает его за предплечье.

— Хоть раз ты можешь повести себя как цивилизованный человек, а не как неандерталец? — не то, чтобы он действительно рассчитывает, что это сработает, но сколько можно? — Тебя никогда не учили нести ответственность за свои поступки? Когда что-то испортил — исправлять?

Нашёл время и место читать мораль, называется… Глупо это всё. Конечно, Джейн его не послушает. Но терпение всё-таки иссякло, и промолчать не получилось.

— Исправлять? — хмыкает наёмник. — Меня учили только добивать, — после этого заявления он замолкает. Не посылает Саймона по непечатному адресу, не стряхивает его руку, не уходит. Только хмуро смотрит на него, будто головная боль внезапно вернулась. Потом встряхивает головой, всё-таки скидывает его ладонь и говорит: — Ладно. Только пол мыть не буду!

Саймон уже настолько не ожидал благоразумия и адекватного ответа, что несколько секунд в растерянности не знает, что сказать.

— Пол я только что вытер, если ты не заметил, — наконец собирается он с мыслями. — Кстати, тебе повезло, что ты расколотил всего лишь ампулу с физраствором. Некоторые вещества дают ядовитые пары.

— Да? — Джейн смотрит на него с сомнением, но, кажется, действительно задумался.

— Например, ртуть. Ртутный градусник, которым ты мерил температуру — разбивать его очень нежелательно. В медотсеке хватает хрупких предметов, требующих аккуратного обращения, — «на которое ты явно не способен», думает Саймон, но вслух говорит только: — Вытащи всё из вот того ящика и разложи на кушетке. Насколько я видел, там рассыпана марганцовка, соберёшь её влажной салфеткой и выкинешь.

— Эта хрень не ядовита? — с беспокойством уточняет Джейн, и Саймон со смешком отвечает:

— Нет, не ядовита. Иначе я бы сказал тебе надеть перчатки.

Действительно сказал бы. Какие бы у некоторых ни были характер и манеры — это не повод и не причина саботировать врачебные обязанности. Да ещё и тогда, когда Джейн в кои-то веки повёл себя по-человечески и согласился помочь.

На то, чтобы более-менее привести всё в порядок, уходит минут двадцать: большую часть работы всё равно делает Саймон, потому что Джейн представления не имеет, что где должно лежать, и, разумеется, не помнит, что откуда доставал. Однако польза от него всё-таки есть, так что, закрыв последний шкафчик, Саймон говорит:

— Спасибо за помощь. Конечно, ты и был причиной всего этого бардака, но всё равно спасибо.

За двадцать минут Джейн ни разу не нагрубил ему (так, чтобы прямым текстом), и даже, кажется, принял во внимание некоторые замечания насчёт того, почему в медотсеке должен быть порядок, так что Саймон уже почти на него не злится.

— Обращайся, — буркает в ответ наёмник таким тоном, каким обычно говорят «сдохни».

Саймон с сожалением качает головой и отмечает:

— Кстати, было бы гораздо проще и быстрее, если бы ты сразу спросил про таблетки меня.

— В третьем часу ночи? Ты бы стал ради этого вставать? — морщится Джейн.

— Мне всё равно в итоге пришлось встать, если ты не заметил. И вместо того, чтобы просто дать тебе таблетки и лечь обратно — убираться в лазарете. А тебе вместо того, чтобы выпить таблетки и уйти спать — заняться уборкой. Так что проще и быстрее — спросить. Джейн, я корабельный врач, в конце концов! — он неосознанно повышает голос, видя скепсис на лице собеседника. — Это моя обязанность. Предполагается, что члены экипажа обращаются к врачу с недомоганиями, какими бы те ни были, а не только тогда, когда в них всадят пару пуль. Это не значит, что нужно дёргать меня без повода, но если болит голова или зубы или радикулит замучил — обращайся. Желательно вежливо, но этого от тебя ждать, думаю, бессмысленно.

— У меня нет радикулита, — недовольно отвечает Джейн.

— Рад за тебя. Надеюсь, ты всё понял и принял к сведению, потому что я собираюсь спать. Доброй ночи.

Время, в конце концов, уже совсем непотребное… Ответ наёмника можно с равным успехом принять и за неразборчивое «доброй ночи», и за ругательство на китайском, но Саймону всё равно. Ушёл, больше не устраивая бардак, — вот и ладно. Без благодарности Джейна, как и без пожелания спокойной ночи, он как-нибудь обойдётся.

Когда он возвращается в пассажирский отсек, из соседней комнаты его окликает сестра.

— Саймон? — шепчет она. — Что-то случилось?

— Джейн случился, — приостановившись перед её дверью, хмыкает Саймон.

— Не худшее, что могло бы, — серьёзно отзывается она.

— Не худшее, но я бы предпочёл обойтись без общения с ним посреди ночи. И я уже собираюсь ложиться обратно. Так что давай, тоже спи, сестрёнка.

Кажется, Ривер тихонько хихикает, — но больше ничего не говорит. Он ещё немного выжидает, прислушиваясь, и уходит к себе. На часах начало четвёртого…

Экипаж «Серенити» готовится к высадке, и капитан раздает последние указания. Дело в этот раз больше, чем обычно: нужно ещё и пополнить запасы медотсека, а это абы где не сделаешь. С грузом-то ладно, с ним он разберётся сам; с медотсеком — лучше тоже проследить самому, но нельзя ведь разорваться. Вот и приходится делегировать полномочия… кому попало.

— Значит, так, — Малкольм скрещивает руки на груди. — Саймон, твоя задача — посмотреть, есть ли нужные лекарства и годные ли они. Все остальные переговоры ведёт Джейн, понял? Ты только консультируешь по составу «аптечки».

— Понял, — без особого энтузиазма кивает доктор. — Поверьте, капитан, я не жажду привлекать лишнее внимание даже в такой дыре.

— Ага, о том и речь, — усмехается Джейн. — Скажешь такое при местных — всё, сделка накрылась, а тебе надерут задницу. Так что держи язык за зубами.

— Кто бы говорил.

— Вы уверены, что это хорошая идея, сэр? — вздыхает Зои, которая до сих пор молча стояла рядом: ей-то никакие дополнительные указания не требуются.

— Я понимаю, что друзьями этих двоих не назвать, но уверен, что они будут вести себя благоразумно. Не так ли, Джейн? Саймон?

— На мой взгляд, нам уже удалось выработать приемлемую стратегию взаимодействия.

— Засунь её себе в!..

— Они будут вести себя благоразумно, — с нажимом перебивает капитан, обращаясь к Зои. — И да, ты справилась бы лучше, но ты нужна мне на Зелёном ручье. Из всего экипажа Мэг прониклась симпатией только к тебе.

— Эта старая мегера! — Джейн в сердцах сплёвывает на пол, чуть не попав доктору на ботинки. — Я туда больше ни ногой. Она мне почти отчекрыжила!.. Нет уж, даже вспоминать неохота.

— Тебя предупреждали, чтобы ты не совался к её внучке, так что сам виноват, — Зои хлопает его по плечу и совсем не сочувственно улыбается. — А Мэг не так уж плоха.

— Что эта пожилая дама тебе почти отрезала, а, Джейн? — в интонациях Саймона сочувствия ещё меньше. — Я теряюсь в догадках. Если язык, то вполне её понимаю…

— Не твоё собачье дело!

Капитан и Зои, переглянувшись, смеются. Они-то знают, что. Джейн сплёвывает ещё раз, теперь уже прицельно — но Саймон успевает убрать ногу.

* * *

От космопорта — если, конечно, стоит так называть кое-как размеченное поле с кучкой сараев и замызганным баром на краю, — до местной «столицы» не особо близко: пара миль будет. Кто додумался так строить — а хрен их разберёт. Но и не особо далеко, пешком при желании дойти можно.

И они идут пешком. Джейну-то точно не привыкать к таким расстояниям, а доктор… а что доктор, его не спрашивают. Если его белый плащик запылится по дороге, это исключительно его проблемы. Кто вообще делает верхнюю одежду белой? Вот то-то и оно. А это пижонское пальто — сплошное недоразумение.

Даже сам Тэм выглядит недовольным: понимает, что слишком выделяется. Но другой зимней одежды у него нет, а за бортом минус десять, а то и минус пятнадцать по Цельсию. Одолжить же ему тёплые шмотки никто из экипажа не смог: капитану и Зои самим нужны, пуховик Кейли на него не налезет, а от замызганной парки Уоша он почему-то отказался. Ну и пусть ходит в своём дурацком пальто, Джейну-то что с того?

И на то, как Тэм смотрит на его собственную нестиранную куртку (ну, пятно от машинного масла на спине, брызги крови на локте, куча грязи непонятного происхождения — подумаешь, не воняет ведь), тоже плевать. Пока тот молчит, Джейн, так и быть, тоже будет молчать и нарушать указание капитана не станет.

Раз уж идти молча, и дорога не близкая, то он пока подумает, что написать маме, кроме того, как удачно подошла к местной погоде подаренная ею шапка. Давно не писал, непорядок. А с письмами вечно трудно: одно не скажи, потому что дельце было незаконное, другое — чтобы маму не расстраивать, кое-что просто вспоминать неохота. Написать, что ли, как кошку ловили, только девчонку Тэм не упоминать?..

Сбитый из обструганных досок щит с надписью зелёной краской извещает, что перед ними город Ласт-Хоуп. Или, может быть, Лост-Хоуп*: вторая буква замызгана и частично стёрта. Если б Джейн верил в приметы — может, углядел бы тут что-то недоброе. В космосе все немного суеверны. Вот только видеть предзнаменования в то ли безалаберности, то ли туповатой шутке — это уже чересчур.

— Как всё-таки называется этот город? — спрашивает Тэм, тоже оглядев надпись.

— Какая, нахрен, разница? — пожимает плечами Джейн. Добавляет: — И не вздумай расспрашивать местных, кэп сказал не привлекать внимания. В том числе — глупыми вопросами!

По его меркам объяснение получилось вполне мирным. Что доктор надулся, как мышь на крупу, — сам дурак; а что замолчал — вообще отлично.

Через два десятка шагов за щитом с надписью начинаются дома. Довольно-таки приличные дома: тут ведь главная улица, основной въезд в город и всё такое. Фасады хоть местами и с облупившейся краской, но не разваливаются, стёкла в окнах на месте, улица расчищена от снега, как и дорожки к домам. Развешаны фонарики и прочая мишура, кое-где в сугробах торчат ёлки: до Рождества осталось меньше месяца. Здешняя зима совпала с зимой по стандартному календарю — то ли вообще, то ли в этом году, Джейн не в курсе, сколько тут длятся сезоны.

Ничего так городок, немаленький. Тут даже есть больница и неподалёку от неё аптечная лавка, ради которой они сюда притащились. В забегаловке рядом с посадочной площадкой сказали, что идти надо прямо до гостиницы, потом налево. Несложный маршрут, Джейна не раз посылали куда как заковыристей (не говоря уж об адресах, куда он идти никак не собирался!).

Всё, казалось бы, просто, даже доктор молчит, не отстаёт и не особо глазеет по сторонам, но кажется, будто что-то не так. Джейну мерещится, что за ними следят. Взглядов не больше, чем обычно бросают в подобных городках на чужаков, но неприятное ощущение не отступает, пока они не сворачивают на улочку, ведущую к больнице.

В аптечной лавке полупустые стеллажи, неяркий свет и никого нет за прилавком, но на звон дверного колокольчика из подсобки выходит лысеющий пожилой мужчина в старомодном костюме и очках-половинках.

— Доброго вам дня, молодые люди. Чем могу быть полезен?

Джейн в ответ буркает нечто, что с натяжкой может сойти за приветствие. Аптекарь ему с первого взгляда не нравится: сразу видно, что зануда. Пусть с ним Тэм общается, капитан ведь так и сказал делать.

— Добрый день, — кивает Саймон. — Вы очень любезны, мистер Эркхарт, — он произносит фамилию с оттенком вопроса, и аптекарь кивает; Джейн вспоминает, что да, на вывеске что-то такое было нацарапано. А ещё, вытряхнув с задворков памяти матушкины наставления о правилах хорошего тона, думает, что Тэм дурак, им же теперь, по идее, тоже представиться надо? А это охренеть как нежелательно. Хотя, может, кое-кому всё-таки хватит мозгов не светить свою фамилию?

Тот тем временем продолжает говорить:

— Нам требуется достаточно обширный ряд лекарственных средств. Начиная с перевязочных материалов: найдётся ли у вас?..

Он сыплет названиями, среди которых Джейн с уверенностью опознаёт только бинт и йод, так что перестаёт слушать.

Дальше доктор беседует с аптекарем, а он, расстегнув куртку и стянув шапку, подпирает стенку у двери, периодически поглядывая наружу. По привычке. Сквозь мутное стекло виден короткий пустынный проулок, а дальше — главная улица, по которой то и дело кто-то проходит. Из щели в заборе выскакивает полосатая кошка, шмыгает поперёк проулка и исчезает в подвале гостиницы. На крыльце появляется баба средних лет и несколько минут курит, выдыхая облака желтоватого дыма (Джейн лениво думает, табак или другая травка…). Из больницы выходит сутулый мужик с саквояжем и исчезает за поворотом. Потом появляется троица помятого вида личностей, которые торчат под дверью больницы и, видимо, чешут языками. Нашли место!

Когда Джейн смотрит на улицу в пятый раз, а эти трое всё ещё там, ощущение «что-то не так» возвращается.

— Эй! — одёргивает он Саймона, который неспешно обсуждает с аптекарем непонятные названия, похожие на ругательства.

Тот оборачивается с выражением вопроса на лице.

— Сколько можно копаться?

— Извини, — отвечает таким тоном, что, похоже, действительно чувствует себя виноватым. (Джейн кривится: на кой ему эти извинения?) — Давно не говорил с подкованным в медицине собеседником, увлёкся.

— Так прекрати трепаться и займись делом.

Саймон качает головой и обращается к аптекарю:

— Простите, мистер Эркхарт, вынужден прервать столь интересную беседу. Мой друг, — (Джейна перекашивает от такого именования), — справедливо напомнил, что мы ограничены во времени. Так что вернёмся к списку.

Эркхарт степенно кивает и после короткого обмена репликами удаляется в подсобку. Пять минут, десять… Что он, заблудился между полок?

Джейн снова и снова бросает взгляды на улицу, и то, что он там видит, ему определённо не нравится. Манеры, жесты, направление взглядов — всё достаточно красноречиво. Жаль, читать по губам он не умеет.

— Ну?

— А сам не видишь? — с досадой отмахивается Саймон. — Он пошёл собирать заказ. Список длинный, нужно время, чтобы всё найти. Не суетись, тебе же самому это всё понадобится, когда в тебе в очередной раз проделают дырку.

Джейн выжидает ещё пять минут, после чего решительно объявляет:

— Нет, всё, сваливаем. Немедленно.

— Не думаю, что мы выполнили поставленную капитаном задачу.

— Знаешь что… Заткнись! Видел тех троих уродов, маячащих снаружи?

Доктор качает головой, но Джейну его ответ не нужен. Видел, не видел, без разницы. Он продолжает:

— Не знаю, кто они, но они тут не просто так, это уже ясно. Поэтому сейчас мы быстро и тихо валим через чёрный ход, и ты держишь свой болтливый язык за зубами.

Тэм дважды приоткрывает рот, собираясь что-то сказать — наверняка что-то резкое, — но оба раза смыкает губы, не издав ни звука. Хмурится, переводит взгляд с двери в подсобку на дверь на улицу, потом на Джейна, и наконец вздыхает:

— Ладно. И где здесь чёрный ход?

Хороший вопрос, потому что Джейн сам не знает точно. Есть ещё одна дверь, за прилавком, полускрытая шкафом — куда-то она ведёт.

— Двигай за мной, — коротко бросает он, обходя прилавок и вытаскивая револьвер.

За дверью, незапертой, оказывается полутёмный короткий коридор, в котором пахнет едой: где-то рядом кухня. Ещё одна дверь — наверное, как раз туда. А в конце лестница наверх. Джейн прислушивается: за кухонной дверью кто-то есть, там гремит посуда и хриплый женский голос напевает популярную песенку «Детка, мы уедем на запад». Тогда он, бесшумно ступая, направляет к лестнице; коротко оглядывается, чтобы убедиться, что Тэм следует за ним.

Тот вполголоса — слава богу, мозгов хватило! — возмущается:

— Джейн, это же чужой дом!

— Заткнись.

Ступеньки, к счастью, не скрипят. А на лестничной площадке Джейн видит как раз то, что нужно: окно, выходящее в проулок позади аптеки, совсем узкий, и главное, там никого нет. Второй этаж, вполне можно вылезти, тем более что — он смотрит вниз, — прямо под окном сложена поленница.

Рама открывается с трудом, но выбивать не приходится. Из-за распахнутых створок тянет холодом, запахами дыма и помоев. Нормальные городские задворки.

Джейн осматривается, убеждаясь, что никого постороннего рядом нет, никто не вышел в проулок, не выглянул из кухни (надо бы валить побыстрее, а то сквозняк могут заметить). И, временно убрав револьвер, перебирается через узкий подоконник. Достать до поленницы не трудно, под ногами она чуть пошатывается, но держится, к тому же он опирается о стену. Спрыгивает в сугроб и окликает доктора:

— Теперь давай ты.

— Я не…

— Что?

— Ничего.

Тэм неловко переползает через подоконник, повисает на нём, пытаясь нашарить ногами опору. Находит, наконец; встаёт ровно, и Джейн напоминает ему:

— Окно прикрой.

Не то чтобы это сильно поможет, но хоть в глаза бросаться не будет.

Доктор прикрывает створки, но неплотно, так как в конце они застревают. Пытается прихлопнуть... оступается и падает вместе с половиной поленницы. Джейн не стал бы его ловить, но Тэм валится прямо на него, и он просто не успевает увернуться. Удержаться на ногах не выходит, и в сугробе они оказываются вместе.

Джейн спихивает Саймона с себя, пинает подвернувшееся под ногу полено. Несколько выразительных ругательств на китайском, а под конец, чтобы точно понятно было, английское:

— Неуклюжий придурок!

— Откуда мне было знать, — тот морщится и потирает плечо, — что эта конструкция такая неустойчивая?

— Я-то не свалился. Вставай, живо.

Паршиво. Свалить по-тихому не получилось, этот грохот наверняка кто-нибудь слышал. Если доктор что-нибудь сломал, или подвернул ногу, или головой ударился (впрочем, он по жизни головой ударенный)…

Тот поднимается на ноги; пижонское белое пальто всё в древесной трухе, так что пытается отряхнуться.

Ну, вроде, ничего не сломал.

— Двигай за мной, — снова говорит Джейн и бегом устремляется к концу проулка. Если Тэм за ним не пойдёт — сам дурак.

Между сугробами расчищена узкая дорожка, и она хорошо натоптана. Пока они никого не встретили, но это только вопрос времени. А бегать по незнакомым трущобам — хуже не придумаешь. Джейн не знает, где тут проход, а где тупик. Во что они влипли?

Впереди голоса; он останавливается и дёргает ближайшую дверь. Заперто. Зато следующая открыта. Здоровенный сарай, то ли амбар, то ли склад; темноватый — сквозь мутные стёкла окон на втором этаже (хотя тут и не этаж, так, галерея вдоль стен) проникает мало света. Света мало, зато хлама много. Для переработки, что ли, барахло? Не важно. Здесь можно немного отдышаться и подумать, что делать дальше.

Понять бы, кто их караулил у аптеки. Местные, которые решили избавить гостей города от наличности, а может, и жизней? Доктор в своём дурацком белом пальто мог привлечь такое внимание… хотя по дороге им встречались и всякие здешние пижоны. Но город выглядит тихим, грабёж в паре шагов от главной улицы, посреди дня — как-то не верится. А если тут нашлись те, кто в курсе сводок Альянса по розыску? И шли они конкретно за Тэмом? Вечно от него и его сестрички проблемы. Джейну вовсе не хочется, чтобы его пристрелили как ненужного свидетеля.

— Не хочешь объяснить, что всё-таки происходит? — настойчиво спрашивает Саймон — сердитый, взъерошенный, и шапку где-то посеял. Добавляет язвительно: — Тебе ведь придётся объяснять капитану, почему его приказ не выполнен, так потренируйся.

— Что тут объяснять? Нас пасли. Трое. Вооружённые. По мне, так это достаточная причина, чтобы свалить. Не знаю, что им нужно, и не хочу знать.

То есть, может, и хочет: тогда было бы проще с ними разобраться, — но выяснить получится, только столкнувшись с ними лицом к лицу, что совсем лишнее. Джейн никогда не считал себя героем, так что лезть в одиночку к трём бугаям — нет уж, увольте. А доктор за бойца не считается, скорее за балласт.

— И почему даже покупка лекарств для этого корабля не проходит спокойно?..

— Может, стоит об этом спросить тебя? Кто тут в розыске Альянса?

Саймон хмурится и не отвечает. Опять, что ли, обиделся? Джейну, впрочем, глубоко плевать. Он запирает дверь на засов изнутри: хороший тут засов, основательный, жаль, сама дверь хлипковата, — и задвигает её шкафом. Хотя больше надежды на то, что никто не в курсе, что они пошли именно сюда. Снег в проулке утоптанный, следов осталось немного.

— Жди здесь. Я проверю, свободен ли другой выход.

Он пробирается через лабиринт ящиков и хлама, некоторое время стоит у запертой двери, прислушиваясь, потом поднимается по шаткой лестнице на галерею и пытается незаметно выглянуть наружу. Ракурс чертовски неудобный, но, кажется, там кто-то маячит. Случайность? Или их нашли? Внизу человек отходит от стены, и Джейн узнаёт одного из тех, кто караулил у аптеки. Значит, не случайность. Дрянная ситуация. Он прикидывает, получится ли снять хотя бы двоих…

Шорох в глубине склада сперва не привлекает внимания — а потом всё летит к чертям.

— Ривер! — восклицает доктор, Джейн оборачивается на возглас, а девчонка (откуда она взялась?!) взвизгивает:

— Берегись! — и валится на пол.

Саймон кидается к ней — прямо навстречу троице вывернувших из-за нагромождения ящиков головорезов. Если он и хочет затормозить, то не успевает. Бьёт одного в челюсть, получает прикладом по голове и тоже падает — одновременно с противником, который получает от Джейна пулю в лоб.

Остаётся двое, и ещё неизвестно, сколько на улице.

Эти двое, похоже, не ожидали, что он будет наверху; один стреляет в Ривер — она откатывается в сторону. Второй — в него, но мажет. А Джейн приканчивает обоих — по одной пуле каждому.

Он стреляет ещё и наружу — для острастки, чтобы не лезли. Когда снова смотрит туда, где лежат тела, Ривер уже на четвереньках подползает к брату.

Торопливо спустившись по шаткой лестнице, Джейн заваливает дверь несколькими ящиками, и только после этого идёт к ним. В том, что нападавшие мертвы, он уверен. А что с Тэмом — хороший, конечно, вопрос, но это будет неважно, если сюда вломится кто-то ещё.

Он перезаряжает револьвер, потом проверяет пульс: что ж, трупов здесь только три. Хорошо. Наверное. Ссадина на виске у доктора выглядит дерьмово.

Надо же было так влипнуть. А тут ещё эта девчонка.

— Какого хрена ты здесь делаешь?!

Ривер не смотрит на него; сидит, опустив голову, и спутанные волосы закрывают лицо. Она тихо бормочет:

— Пришла.

— Зачем?

— Должна была прийти.

— Да зачем?!

— Нужно. Нужно было прийти — для Саймона.

Удрала к брату, паршивка. Кейли за ней не уследила — пожалуй, не стоило и думать, что справится. О чем только думал капитан, оставляя этих двоих, да Уоша в рубке? И о чём думал Саймон? Он, наверное, о том, что сестра может помешать говорить с аптекарем.

Она послушалась, когда ей сказали остаться. Не спорила. А потом прибежала. В платье и босиком, как нередко ходила на «Серенити»; только на улице — минус десять.

Джейн хмурится, глядя на девочку, которая сидит на корточках над телом доктора и чуть покачивается взад-вперёд. Что теперь с ней делать? Что делать с обоими? Если он вернётся на корабль один, Малкольм будет недоволен. Правда, он это вполне переживёт. В первый раз, что ли?

Не в первый, в том-то и дело.

Ривер то ли хнычет, то ли тихонько бормочет что-то себе под нос. Зябко вздрагивает и обхватывает себя руками. Сил нет смотреть на эти голые плечи! На складе хоть и не мороз, как на улице, но дыхание вырывается паром.

Джейн собирает с трупов оружие: пригодится. Потом сдёргивает с одного из убитых куртку и протягивает девчонке. Она кривится, отворачивает голову и не глядя отпихивает его руку. Бормочет:

— Мёртвое. Убери.

«Вот дура». Тряпка кровью почти не заляпана, и что она кочевряжится? (Даже не посмотрела!) Раз так, пусть мёрзнет, думает он, бросая пальто на пол.

Бесит всё — не сказать, как. Чокнутая девка, брат её безмозглый, эти громилы, которые вылезли непонятно откуда и непонятно зачем. Сперва он думал, что за этими двумя — но их ищут живыми. А девчонку пытались пристрелить.

— Страшно, — шепчет она бездумно. Дотрагивается до волос Саймона кончиками пальцев, по руке пробегает дрожь от плеча до кисти.

Джейн чертыхается и снимает сперва куртку, а потом — плотный вязаный свитер. Куртку надевает обратно, а свитер кидает на колени Ривер:

— Надень.

Девочка безучастно смотрит на одежду, будто не понимая, что это и зачем.

— Надень, а то околеешь! — сердито повторяет Джейн.

Ривер поднимает голову и переводит взгляд на него. Говорит сиплым, будто после долгих рыданий, голосом:

— Ты поможешь?

— Ты не маленькая, сама одевайся!

Джейн злится, вот только Ривер имела в виду совсем не то.

— Ты поможешь Саймону?

И это ещё хуже, потому что нихрена он не поможет. Он-то не врач. Он качает головой, не зная, что ответить.

— Не смогу без него… — бормочет Ривер. — Не справлюсь. Слишком много всего… Страшно.

— Не болтай ерунды, — сердито обрывает её Джейн. Ему нужно подумать, сообразить, что делать, а это нытьё отвлекает.

— Не смогу, — повторяет девчонка шёпотом. — Все ушли, все бросили. Саймон, не бросай меня, пожалуйста, не бросай меня!.. — она срывается на сбивчивую скороговорку, так что почти не разобрать слов. — Не хочу, не смогу сама…

Джейн садится рядом с ней на корточки. Кладёт ладонь ей на плечо и слегка встряхивает, хотя на самом деле хочется хорошенько врезать. Если не этой чокнутой по лицу, то хотя бы по стоящим рядом контейнерам. Только они железные, руку жаль.

— Перестань, — он старается не повышать голос. Если он хочет отсюда выбраться, да ещё и вытащить этих двоих, то ему нужна вменяемая Ривер. Насколько она может быть вменяемой… — Если с твоим братом что-то случится, я тебя не брошу, окей? — это донельзя глупо звучит, на его взгляд.

Но Ривер поднимает на него глаза и переспрашивает:

— Обещаешь?

— Обещаю, — со злостью отвечает Джейн. — И вообще, ничего с ним не случится. Надо только добраться до «Серенити». В местный госпиталь нельзя, там нас легко перехватят, так что на корабль… Ты ведь хочешь помочь своему брату?

Ривер молча кивает.

— Тогда будешь во всём меня слушаться, поняла? — не то чтобы он правда рассчитывал на её послушание, но попробовать не помешает. — Чтобы никаких глупостей.

— Поняла, — серьёзно отвечает девчонка. А губы дрожат и кривятся, будто она с трудом сдерживает слёзы.

Джейн хмурится; всё это ему чертовски не нравится, начиная от неведомо откуда взявшихся головорезов, и заканчивая Саймоном, который так глупо огрёб. Всё чертовски сложно, а с этой ненормальной — ещё сложнее… Но куда деваться?

— Ладно, реви, — говорит он, подталкивая Ривер уткнуться ему в плечо. — Только недолго. А потом займёмся делом.

Пока девчонка хнычет, вцепившись обеими руками в его куртку, он проверяет трофейные стволы. Не так уж плохо, хотя жаль, что не захватил что-нибудь помощнее. И пару гранат. Кинуть бы сейчас на тех ублюдков, что толпятся за дверью, пока они не собрались её выломать.

*Last Hope — «последняя надежда», Lost Hope — «потерянная надежда».

Источник идеи — полигонка-вестерн по сэттингу Дэдландс)