Герои нового времени (джен)

В шапке фика пропущен один момент, важный для этой главы: Фред Уизли выжил в Битве за Хогвартс.

___________________________________________________________________________________________________

– Берт! Берт!

– Хватит прятаться, придурок, мы не будем тебя доставать.

– И спрячем от девчонок.

– Эй, мы знаем, что ты где-то здесь.

– Джордан, это не смешно. На ужин опоздаем.

Берти поёжился и подтянул колени к подбородку. Он давно вырос из игрушечной мантии-невидимки, но выбирать не приходилось. Оставалось надеяться, что Дезиллюминационные чары игрушки продержаться подольше.

Когда друзья, побродив вокруг, всё-таки вернулись в замок, он облегчённо выдохнул. Видимо, котлы Суворова пробудили в них аппетит. Джеймс напоследок разочарованно оглянулся и погрозил пустому двору кулаком. Видит Мерлин, Берти обожал свой факультет и своих друзей, но сегодня хотелось урвать хоть немного тишины. Кроме того, одна мысль о Большом зале, еде и галдящих однокурсниках вызывала тошноту. Когда за обедом у Сандры случился приступ, он и не понял ничего. Сестра охотно выступала в роли шута, так что, когда все засмеялись, он и ухом не повёл. Зато потом стало не до смеха. Ему строго-настрого запретили появляться в Больничном крыле, но он всё равно пошёл – там была куча народу. И декан, и мадам Лонгботтом, и Суворов и даже директор. А ещё староста Когтеврана и Салина Лоэлот – вечно хохочущая подруга Сандры, которой в этот раз было не слишком весело. Ему объяснили, что «мисс Джордан переутомилась в связи с первым месяцем занятий», но Берти дураком не был. Он видел, что учителя сами не верят в то, что говорят. А Суворов вызвался проводить Берти до гостиной и по пути задал столько вопросов, что тот едва успевал отвечать. Чем занималась Сандра в последнее время? Не возникало ли у неё трудностей в учёбе? Не жаловалась ли она на плохое самочувствие? И так далее, и так далее… Перед самой гриффиндорской башней Суворов остановился. К изумлению Берти, учитель поднял очки на лоб, совершенно не по-учительски взъерошив волосы и осторожно начал:

– Мистер Джордан, есть ещё один вопрос. Я даю вам слово волшебника, что не использую ваш ответ против вас и вашей семьи, независимо от того, каким он будет. Понимаете?

Берти заторможенно кивнул.

– Скажите, мистер Джордан, ваши родители разрешают вам с сестрой колдовать на каникулах? Повторяю, вы можете сказать честно. Это важно, потому что мы должны понять, что с вашей сестрой, – голубые глаза зельевара смотрели пристально, и от этого становилось неуютно.

– Вы не верите, что она переутомилась, сэр?

Суворов медленно кивнул.

– Я не совсем уверен. Полагаю, вы понимаете, насколько важно располагать всей информацией.

Тогда-то Берти и рассказал, что родители действительно разрешают им колдовать на каникулах. Не так много – в основном, чтобы сделать уроки и научиться паре-тройке заклинаний. Ещё мама учила Сандру бытовым чарам, как раз в конце лета.

Суворов слушал так внимательно, будто каждое слово стоило не меньше галлеона, потом поблагодарил за честность и посоветовал не проводить вечер в одиночестве. Собственно, Берти и не собирался, но ему хватило получаса в гриффиндорской гостиной, чтобы сорваться на нескольких девчонок, стремившихся навязать своё сочувствие, поругаться с капитаном квиддичной команды, недовольным отсутствием охотника, и позорно ретироваться в библиотеку. Вот только в библиотеке было скучно, и Берти пошёл во двор. Он бы с радостью прихватил с собой кого-нибудь за компанию, но Джеймс считал, что нет ничего лучше гонки на метле, а Берти был не в настроении. Остальные вообще строили такие скорбные мины, будто Сандра умирает в Больничном крыле! Предатели. Да она ещё выздоровеет и всем покажет. Вот.

– У тебя ботинок торчит, – тихо произнёс кто-то рядом.

Берти вздрогнул, попробовал встать, но затёкшие ноги слушались плохо, и он попросту запутался в мантии. В итоге он неловко стянул её с головы и уставился на девочку, стоявшую за соседней колонной.

– Ты чего прячешься? – возмутился он.

– А ты? – всё так же тихо спросила он и подошла ближе.

– Я… – он отвернулся и стал выпутываться из мантии. – Хотел в тишине посидеть. Я Берти. Можно просто Берт.

Девочка кивнула, не улыбаясь, и села на ближайшую скамейку.

– Знаю. Джеймс Поттер с компанией очень хотели тебя найти. Хитро придумано, – она указала на мантию-невидимку. – Это большая редкость.

Берти потряс головой:

– Не-не, ты что! Она же не настоящая. Это так, игрушка. Их продают в «Удивительных ультрафокусах».

Девочка приподняла брови.

– И можно купить? Просто так?

Гриффиндорец энергично закивал.

– Ага. Или можно заказать совиной почтой. У тебя есть сова?

– Филин.

– Ну, могу попросить каталог у Фреда или Джорджа. Или у Ремуса.

– А это кто?

– Фред и Джордж – сыновья владельцев магазина. Ты что, не слышала про умников Уизли? Серьёзно? – он неверяще покачал головой. – Во даёшь! «Ультрафокусы» – магазин близнецов Уизли, дяди Фреда и дяди Джорджа, они с моим папой со школы дружат. Тот Фред, о котором я до этого говорил, – сын дяди Джорджа, а Джордж, о котором я говорил, -сын дяди Фреда… Эй, ты чего смеёшься-то? – насупился он.

– Просто звучит забавно. Знаешь, эта традиция чистокровных волшебников называть детей в честь других членов семьи… ну, она смешная. В некотором роде. Знаешь, будто вы все императоры или короли. Джордж I, Фред II.

Берти задумчиво почесал затылок и кивнул.

– Точно. Я даже не думал. Ну, так достать тебе каталог-то?

– Если можно.

– Можно, конечно.

Они посидели немного, разглядывая неровные ветви плюща и потрескавшуюся брусчатку, когда Джордан вспомнил, что не знает, с кем разговаривает.

– Марта. Первый курс.

Гриффиндорец щёлкнул языком.

– Марта Снейп, да? Я про тебя слышал.

Когтевранка скривилась.

– Не сомневаюсь. Боюсь предположить, что именно.

– Да ничего особенного, – Джордан поддел носком ботинка камешек, отправив его через половину двора. – Джеймс считает, что Альбус из-за тебя оказался на Когтевране.

– А ты тоже так считаешь?

– Не-а, – второй камешек отправился в полёт. – Я считаю, что Алу там самое место. У него всегда так было: сначала книги, потом квиддич. Джеймс говорит, ему стыдно, что брат столько баллов заработал, а ещё сентябрь не кончился. А ты, кстати, почему не с ним? Ну, не на ужине?

– А ты почему не с Джеймсом?

Берти поёрзал, явно сомневаясь, стоит ли отвечать. Взгляд скользнул по синему галстуку, и он вздохнул.

– Достают. Ну, они не со зла. Им меня жалко, – довольно ядовито добавил он. – Меня и Сандру.

– Это они зря.

– Что?

– Зря жалеют. Толку никакого, тебе противно, а они только время тратят. Пошли, – она спрыгнула со скамьи и поманила его за собой.

Берти посмотрел на неё со смесью обиды и благодарности.

– И куда ты собралась?

– В Больничное крыло. Навестим твою сестру, а потом раздобудем еды. Или наоборот.

Глаза Джордана загорелись.

– Ты знаешь, где кухня?

Снейп улыбнулась, и резкие черты лица немного смягчились.

– Я ещё не знаю, но Кровавый Барон точно знает.

– Барон?! Эй, я не буду у него спрашивать, где кухня!

– Берти, ты забываешь, кем был мой отец, – она торжествующе ухмыльнулась и двинулась в сторону замка. – Барону плевать на цвет моего галстука.

* * *

Минерва МакГонагалл никогда не любила сентябрь. Сентябрь – это подготовка школы к новому учебному году, распределение денег, споры из-за старых мётел, поиск учителей на свободные вакансии и приглашение магглорождённых в Хогвартс. Сентябрь – это первокурсники, путающие этажи, новые старосты, снимающие баллы за дело и нет, коллеги, которые жалуются на мигрени вдвое чаще обычного. Давно прошли дни, когда она приходила в кабинет Альбуса и пила чай с приторными сладостями, от которых тот был без ума. Давно прошли дни, когда она старалась выкурить тоску из непривычно огромных директорских апартаментов, собирая преподавателей в учительской, выслушивая рассказы о прошедшем дне и выпивая не более чашки травяного настоя за вечер. Не то чтобы она была одинока в привычном понимании слова – скорее, ей просто не хватало ушедших времён и ушедших людей, тех, кто заставлял её чувствовать себя бодрой и полной сил. Песня Распределяющей Шляпы в нынешнем году оказалась странным сюрпризом, и МакГонагалл сама не могла понять, что же не так в очередной оде основателям. Потом поняла. В незамысловатой песенке звучало предупреждение и напоминание одновременно. В ней было какое-то неясное предчувствие, тянущее, беспокойное ожидание перемен. Минерва ненавидела перемены, она была для них слишком стара.

Она всё ещё размышляла об этом, когда в камине вспыхнуло зелёное пламя, и показалась голова Ханны Лонгботтом.

– Директор, у вас будет минутка? Возникла одна… трудность.

Ханна выглядела озадаченной. Если Минерва чему-то и научилась у своих предшественников, так это ждать от жизни худшего. Оказалось, это помогает казаться всевидящей.

– Что-то с Сандрой? – она выпрямилась в кресле и стала нашаривать туфли. – Новые симптомы?

Колдомедик покачала головой:

– Не совсем. Я бы сказала, что это связано с ней, но не могу понять, как.

Минерва вздохнула и перевела взгляд на горшочек с летучим порохом.

– Пожалуй, лучше переговорить с глазу на глаз.

В Больничном крыле было тихо. Сандра посапывала во сне – Суворов и Флитвик наложили на неё какое-то новомодное заклинание, гарантировавшее долгий здоровый сон, очень похожий на естественный.

– Так что произошло?

Колдомедик задумчиво разглядывала спящую гриффиндорку.

– Вы присядьте, это очень странная история. Ко мне приходила мисс Снейп. Всё никак не могу запомнить её имя.

– Марта. С ней всё в порядке?

– Абсолютно. Дело не в этом. Она пришла с Берти Джорданом со второго курса. Да-да, я тоже удивилась. Принесли фруктов для Сандры – на случай, если она завтра очнётся. Видимо, стянули во время ужина.

МакГонагалл кивнула.

– Они попросили буквально минутку, чтобы Берти мог посидеть с сестрой. Марта шепнула, что он очень переживает и даже прятался от друзей. Я… разрешила, но предупредила, что вернусь через минуту и их выгоню.

– И?

– Я дала им минуты две. Я всё же не дракон. Когда я вернулась, они уже уходили. Берти немного оживился, а Марта… – женщина нахмурилась, подбирая слова. – У неё было такое лицо, будто она пытается решить задачку по Арифмантике. Такое сосредоточенное и беспокойное. И она всё смотрела на Сандру, а потом спросила, с чего мы решили, что это истощение.

МакГонагалл усмехнулась.

– Я бы много дала, чтобы послушать твой ответ.

Ханна сверкнула глазами.

– Разумеется, я рассердилась, если вы об этом!

– Я не хотела тебя обидеть, – примирительно произнесла директор. – Что ты ей сказала?

– Сказала, что все симптомы на это указывают. Сандра пришла на обед после сдвоенного занятия по Защите, кроме того, она состоит в сборной по квиддичу, так что просто выдохлась. Ну, и намекнула, что это не её дело. Я сделала что-то не так, да?

Минерва молчала, но Ханна знала её не первый год – и знала цену этому молчанию.

– У меня будет к тебе просьба, – сказала она в итоге. – Если такая ситуация повторится, попробуй расспросить Марту, то есть мисс Снейп, что её тревожит в сложившемся положении. Возможно, она просто паникует, в конце концов, девочка ещё мала и оказалась очень далеко от привычного окружения. Уверена, Северус подготовил её к худшему, и теперь она находится в ожидании, – Минерва поджала губы, ясно демонстрируя, что думает о подобном воспитании. – Кстати, то же относится к мистеру Малфою, Альбусу и Розе. Я не знаю, чего ожидать от этих детей.

Колдомедик мельком глянула на Сандру, будто проверяя, не спало ли заклинание, а потом шёпотом спросила:

– Гестия ещё не разобралась с проклятьем?

Минерва посуровела.

– Ханна, полагаю, рано говорить о проклятье. У нас нет ни единого подтверждения. Кроме того, Гестия не специалист. Сейчас они с Филиусом делают всё возможное, чтобы решить проблему как можно быстрее.

– А Игорь?

– Профессор Суворов, в первую очередь, зельевар, а его необычные умения в области ЗОТИ, боюсь, будут здесь непригодны.

При всей своей честности Минерва МакГонагалл не могла признаться, что каждый раз, просто встречая профессора Суворова, она испытывает необъяснимое чувство потери. То ли дело в голубых глазах, мерцающих за тонкими стёклами очков, то ли в рыжеватой бороде, которая становится гуще с каждым годом, то ли в добродушно-насмешливой улыбке, которой он одаривает своих учеников, когда они этого не замечают, – она не знала.

Возможно, это просто старость.

* * *

Ночной Хогвартс многолик. Он очаровывает, если смотреть на него издалека; впечатляет, если рассматривать, стоя во внутреннем дворе и запрокинув голову; пугает, если пробираться в общежитие после отбоя, когда тебе только недавно исполнилось одиннадцать, и будоражит, если красться к себе в комнату после удачной вылазки с друзьями или долгожданного свидания.

Ночной Хогвартс напоминает живое существо, которое пыхтит и похрапывает, скрипит половицами, подвывает сквозняками.

Ночью Хогвартс видит сны – те, что запоминаются, и те, что стираются из памяти, не дождавшись своего завершения; сны цветные и чёрно-белые, грустные и смешные, блёклые и яркие, липкие кошмары и лишённые смысла картинки. Многие первокурсники видят дом, многие старшекурсники – сдачу экзаменов. Ни те, ни другие ни за что не признают этого наутро.

Альбус Поттер видит во сне родителей. Мама готовит пудинг и спрашивает, почему Марты не было за ужином. Ал начинает объяснять, что Марта задержалась в библиотеке, но тут в разговор встревает тыква, лежащая в раковине. Тыква говорит, что к Хэллоуину Альбус должен догнать Розу по оценкам, иначе семья расстроится. Мальчик переводит взгляд на родителей, но мама продолжает спокойно отмерять муку, а папа смотрит на него с тревогой и говорит, что никакой говорящей тыквы в раковине нет. Альбус поворачивает голову – тыква по-прежнему на месте. Скалится хэллоуинскими прорезями, хотя до праздника ещё далеко. «Ты слишком много читаешь, – обеспокоенно говорит отец. – И тебе видится то, чего нет». Тыква сипло смеётся.

Альбус беспокойно ворочается на кровати и, наконец, затихает.

Розе Уизли снится война. Она видит, как Сандру Джордан убивает человек в мантии Пожирателя (она видела такие в книгах). Люси и Патрик Морган уговаривают Пожирателей напасть завтра, желательно после обеда, чтобы они успели закончить задание для Суворова. Пожиратель снимает маску и оказывается Мартой Снейп. Она на несколько лет старше их всех, у неё узкое лицо и холодный взгляд. «Я сильнее вас, – и Розе кажется, что Марта обращается лично к ней. – Я всегда буду сильнее. Что же скажет твой отец, Роза?» Марта поднимает палочку, и все вокруг попадают под Чары щекотки. Роза беспомощно смеётся, смеётся, смеётся – и умирает.

Она выныривает из кошмара в холодном поту и долго сидит в одной позе, глядя прямо перед собой. Потом отдёргивает полог и осторожно оглядывает спальню. Барбара Мейсон – единственная магглорождённая – спит с поднятым пологом. Она наполовину американка и носит смешную пижаму с героями каких-то комиксов. Остальные пологи опущены. Слышно, как недовольно мурчит кошка Жаклин Розье. Роза задёргивает полог и откидывается на подушки. Завтра с утра чары – надо выспаться.

Скорпиус Малфой долго не может заснуть. Он размышляет. Марта не появилась на ужине, наврала про библиотеку и ушла спать пораньше. Он знает её с детства и видит, что с подругой что-то не так. Скорпиус впервые чувствует себя бессильным. Он не может заставить Марту рассказать, что её мучает (он слабо верит, что дело в той гриффиндорке, но интуиция велит не отказываться от этой версии). Альбус целый вечер был замкнут, всё тренировался в превращении синего кубика в голубой, а голубого – в белый. У него всё-таки получилось, но он даже не проявил особой радости. Скорпиус знает, что ему далеко до такого результата. У него сначала получается голубой, потом голубой в белую полоску, а потом белый, и Уизли уже утомила его своими советами. Кстати, она очень способна к Трансфигурации. Она и сама пока не понимает, наверное, но Скорпиус – сын Астории Малфой, которая всегда была в фаворе у МакГонагалл, несмотря на слизеринский галстук. Он видел настоящую Трансфигурацию.

Скорпиус засыпает и видит во сне профессора Лонга и полосатые кубики.

Марта Снейп видит во сне котёл с вязким красно-коричневым зельем. Оно слегка мерцает и пахнет гнилью. Ей страшно, она хочет оторваться от котла, но не может. Её влечёт всё ближе и ближе. Она может различить неясные голоса. Когда котёл оказывается совсем рядом, она поддаётся искушению, наклоняется – и видит в отражении Оливию Блетчли. «В Шармбатоне никогда не допустили бы такого запаха», – возмущённо заявляет Оливия. Отражение рябит, и из котла медленно поднимается фигура. Марта цепенеет – перед ней Марианна Яксли. Зелье затягивает слизеринку обратно, но она хватается сильными пальцами за край котла и что-то говорит по-испански. Потом срывает с шеи галстук, замахивается и хлещет Марту по щекам. Булавка задевает подбородок, и в зелье падают мелкие капли крови. Оно пенится, плещется через край, и из котла вылезают люди. Они ущербны, в их чертах есть что-то неправильное, сломанное, фигуры будто расплываются, но Марта узнаёт лица. Вот идёт Сандра Джордан, за ней – незнакомая пуффендуйка, дальше – вереница старшекурсниц. Яксли опережает их, хватается за плечи пуффендуйки, будто боится опоздать. Марта пятится, не в силах отвести взгляд от этой толпы – отвратительной и загадочной одновременно. Перед глазами всё плывёт, и последнее, что она видит – заплаканное лицо темноволосой когтевранки.

Она не просыпается до самого утра, ворочаясь в постели и пытаясь скрыться от незнакомого тихого голоса, умоляющего о помощи.