Война и Орден (джен)

Хотя товарищи по Ордену едва ли смогли бы обнаглеть до такой степени, чтобы назвать мастера Дуку сентиментальным, ему, тем не менее, не были чужды и простые человеческие привязанности. Например, к своему давнему падавану. Хотя падаван уже и сам разменял седьмой десяток, Дуку был одним из тех, кто помнил мастера Джинна сопливым нахохлившимся юнцом. Ну и источником бесконечной головной боли, чего уж.

Нынешний Квай-Гон более не нуждался в учительском надзоре, хотя всё так же нередко становился головной болью — одно радовало, что уже не столько Дуку, сколько Совета. Такое упрямство и стабильность характера даже, пожалуй, вызывали в бывшем учителе Джинна своеобразную гордость, и в разговорах с мастером Винду, когда тот начинал поминать Квай-Гона не самыми лестными эпитетами, Дуку позволял себе слегка усмехнуться. Разумеется, в рамках дипломатичности.

Впрочем, ученик уже во времена своего ученичества прекрасно справлялся со своими проблемами сам. Одобрял ли его методы учитель — ответить затруднился бы и Дуку, но вмешиваться предпочитал как можно реже. Хотя, конечно, удивительная манера Квай-Гона подбирать падаванов и взаимодействовать с ними иногда приводила старого мастера в недоумение. Но, памятуя о старой истине, гласившей, что падаван падавана — проблема сугубо падавана и никого больше, Дуку с чистой совестью занимался своими делами, игнорируя редкие вялые призывы почтенных магистров повлиять на ситуацию. И, кажется, со временем Совет всё же смирился с таким «философским пофигизмом» мастера с Серенно.

Однако внезапное известие с Набу о трагической гибели мастера Джинна вновь заставило гармоничный мир Дуку зашататься под упорным натиском внешних сил. А именно — под натиском Совета Ордена. И с учётом того, что на сей раз магистр Винду заручился поддержкой магистра Йоды, бой предстоял тяжёлый, и Дуку приготовился к обороне.

Винду молчал. Йода тоже молчал и только постукивал палочкой о пол. Дуку выжидал атаки противника. Первым не выдержал Винду.

— Полагаю, вы слышали о том, что случилось с вашим бывшим учеником.

— И это донельзя печалит меня, магистр, — кивнул Дуку. — Однако Квай-Гона моё сожаление не вернёт, а Сила рано или поздно всех забирает к себе.

— Вы правы, живым помощь нужна больше, — согласился Винду подозрительно покладисто.

Снова повисла напряжённая пауза.

— Падаван бывший Квай-Гона. Оби-Ван Кеноби, — Йода ненадолго умолк, оставляя собеседникам время обмозговать это его веское высказывание, затем продолжил. — К рыцарству готов он был, да. Но не к ученику.

Ах да. Новый «избранный». Дуку неопределённо хмыкнул. Некоторые идеи Квай-Гона он ради собственного же блага всё-таки предпочитал списывать на слишком хорошее воображение.

— Оставлять мальчика без присмотра нельзя в столь тяжёлый момент, — наконец выдал свою главную мысль Йода. Дуку тяжело вздохнул, мысленно поздравив себя с очередным попаданием.

— Уважаемые магистры, падаван моего падавана — не мой падаван, — изрёк он спокойно. — Я уже своего падавана выучил. И уверен, что он своего — тоже. Так что к чему вам беспокоиться?.. Вы могли бы помешать Кеноби брать ученика, и это было бы логичнее, чем теперь обращаться ко мне.

Йода старчески покряхтел и, повернувшись, медленно пошлёпал к двери. У порога он обернулся.

— Силы пути воистину неисповедимы, мой ученик, — заметил он, по обычаю, глубокомысленно. Дуку только с облегчением вздохнул, когда закрылась дверь.

Об этой беседе он вспомнил через десять лет, перед тем как навестить Оби-Вана в его темнице на Геонозисе. Пожалуй, и правда стоило тогда за ним приглядеть.

Кеноби унаследовал от Квай-Гона потрясающую упёртость и восхитительную убеждённость. Ах, да, и самоволие. Дуку отчасти жалел, что упустил шанс привлечь его на свою сторону раньше. Прекрасный вышел бы помощник, тем более что сам он уже стар.

— Нет, — отрезал Оби-Ван, в очередной раз демонстрируя истово квайгоновскую несгибаемость. Дуку досадливо вздохнул.

«Падаван моего падавана — не мой падаван», — с ехидцей напомнил внутренний голос. Дуку развернулся к выходу. Может, Сила и впрямь знает лучше.