Другие берега (гет)

Гермиона, услышав крики, тут же подскочила с кровати и выбежала на улицу. Там действительно было какое-то светопреставление. Ветер был такой силы, что просто сбивал с ног. Ей приходилось предпринимать не малые усилия, чтобы удержаться на одном месте. Было очень темно, она зажгла палочку, чтобы хоть что-нибудь разглядеть. И стала аккуратно пробираться по огромным валунам в поиске Гарри. Его нигде не было.

— Гарри! — закричала она, но ее голос унесло далеко ветром. Ответа не последовало. — Гарри! — не теряя надежды, еще раз прокричала она. Грейнджер уже начала переживать, как натолкнулась на какие-то ветки, подсветив палочкой, она разглядела под упавшим стволом лежащего лицом к земле Поттера и не на шутку испугалась.

— Венгардиум левиоса! — что есть силы, прокричала она и отбросила ствол дерева в сторону. Затем тем же заклинанием Гермиона подняла Гарри с земли и перенесла его в палатку. Уложив его на кровать, Грейнджер бросилась к нему и с замиранием сердца стала нащупывать его пульс. Ее руки тряслись, пульс никак не удавалось найти, у нее уже началась паника. Она очень надеялась, что он был просто без сознания. Вид, растущей прямо на глазах шишки на лбу у Гарри, в добавок ко всему прочему, привел ее в настоящий ужас — зрелище было не из приятных. Наконец, на шее Поттера она смогла обнаружить пульсирующую жилку и, выдохнув с облегчением, Гермиона побежала за своей выручай-сумочкой. Там она быстро нашла настойку, приводящую в чувства и, откупорив крышку от пузырька, подсунула спасительный сосуд Поттеру под нос, присев при этом на край его кровати.

Противно пахнущая жидкость быстро оживила Поттера, он сразу открыл глаза и с отвращением отстранился от этого зловонья.

— Гарри, как ты? Голова болит? Кружится? — убирая пузырек с настойкой в сторону, с волнением произнесла она. — Скажи, сколько пальцев ты видишь? — Грейнджер показала ему два пальца на руке. Ей нужно было проверить, не потерял ли он ориентацию.

У Гарри все плыло перед глазами, сфокусировать свой взгляд на пальцах он не мог, поэтому определить их точное количество у него никак не получалось. Он видел то, четыре, то шесть пальцев, поэтому Поттер перестал себя мучить и поднял взгляд на Гермиону. Тут фокусировка произошла на удивление очень быстро. На него сейчас с волнением и с большой теплотой смотрела его подруга, от этого раскалывающаяся и пульсирующая боль в голове сразу перешла на второй, а возможно и на третий план. По его телу разливалось приятное тепло, и он понял, что никого красивее на свете он еще никогда не видел и не придумал ничего лучше, как произнести свои мысли вслух.

— Ты такая красивая!

— Что? — переспросила Гермиона, опуская руку. Она достала из сумочки другой пузырек, уже с экстрактом бадьяна и аккуратно стала обрабатывать лечебным составом огромную шишку Поттера.

— Говорю, что ты очень красивая, словно фея, — не задумываясь, повторил он. Гарри находился в каком-то забытье, поэтому не совсем себя контролировал. Говорил то, что первое приходило на ум, и считал это правильным. После удара и резкой боли, только открыв глаза, он увидел Гермиону, и с каждым ее прикосновением боль исчезала, он просто благоговел при виде ее.

— Фея? Видимо тебя сильно ударило, — Грейнджер усмехнулась, заканчивая обработку его шишки. — Гарри, как же ты меня напугал! Что же это такое? В последнее время я только и делаю, что тебя лечу. Почему ты стал таким травмоопасным?

— Не иначе, как сглазили, — улыбнулся он. — А если серьезно, то я и сам уже задавался этим вопросом, — произнес Поттер и попытался встать, но Гермиона ему помешала.

— Нет-нет, тебе пока нельзя вставать. Вдруг у тебя сотрясение мозга!

— Глупости это. Было бы чему сотрясаться, — усмехнулся Гарри. — Не переживай все со мной нормально.

— Ага, нормально! Ты потерял сознание. Вон шишка, какая на голове! Это не шутки! — возмутилась Грейнджер. — тебе нужно отлежаться несколько дней.

— Гермиона, какие несколько дней! Мы завтра должны отправиться в Годрикову Впадину.

— Об этом не может быть и речи! Еще неизвестно какие могут быть последствия от удара, — возмутилась Грейнджер.

— Уверяю тебя, твои волнения напрасны. Видишь, даже ничего не болит, — Поттер пытался убедить ее в обратном. — Ты самый лучший колдомедик. Завтра утром буду, как огурчик, — Гарри всячески хотел задобрить подругу, он очень не хотел, чтобы такое недоразумение, как его шишка помешала ему попасть в Годрикову Впадину. Поттер чувствовал, что ему нужно попасть туда именно сейчас.

— Скажешь тоже колдомедик. Да я толком ничего не умею, — смутилась Грейнджер и хотела встать с кровати, но Гарри остановил ее..

— Не скромничай, — он взял ее за руку, ему как никогда хотелось ее присутствия, она была необходима ему, как воздух. Ему почему-то казалось, что если она уйдет сейчас, исчезнет с его поля зрения, то он даже не сможет дышать. — Могу поспорить, что если ты просто посидишь со мной рядом, то сможет исцелить меня лучше всяких лекарств.

— Даже так! — засмеялась Гермиона. — Ну, ты и льстец! Ладно, если тебе не станет хуже, завтра отправляемся. Но для этого ты должен сейчас, как следует отдохнуть. Сон — лучшее лекарство, — она высвободила свою ладонь из его руки и стала рыться в своей сумочке, которая все это время лежала у нее на коленях. Грейнджер достала очередной пузырек, его содержимое было цвета фуксии, очень яркое, сразу бросающееся в глаза. Она быстро освободила пузырек от крышки, взяла стакан, который стоял на тумбочке рядом с кроватью Гарри, и налила в него немного яркой жидкости. — На, выпей это, и ты сможешь сразу уснуть, — с этими словами Гермиона передала стакан Гарри

— Хорошо! — Поттер послушно взял из ее рук стакан и быстро осушил его, затем вернул его обратно на тумбочку и повернулся на бок. Ему до чертиков не хотелось, чтобы она от него уходила, но удерживать ее рядом силой он больше не мог, свое разочарование он решил компенсировать здоровым сном, поэтому сделал все, как она просила. — Спокойной но… — закончить фразу он уже не смог — здоровый сон настиг его очень быстро.

— Спи. Так-то лучше! Надо же, ты на удивление послушен, — Грейнджер взяла плед и накрыла им Гарри, затем вернулась на свою кровать и взобралась на нее прямо с ногами. Ложиться спать — у нее не было желания. Ей показалось, что на улице ветер немного утих, но его периодические завывания сильно резали слух. Опять был беспокойный день. А как все хорошо начиналось. Происшествие с Поттером этим вечером ее очень расстроило, она действительно за него испугалась.

«А что если бы он… Нет, я даже думать об этом не хочу! — Гермиона схватилась за голову и на мгновение закрыла глаза. — Нам нужно быть очень осторожными. Ну надо же даже банальная стихия вот так просто может забрать жизнь». — Эти несколько минут, что Грейнджер приводила в чувства Гарри, для нее показались вечностью. Осознание того, что могло произойти, ее сейчас повергло в шок. Страх за друга буквально парализовал ее. Она оглянулась на кровать Поттера, он крепко спал.

«Ох, Гарри, Гарри, заставил же ты меня поволноваться», — подумала она, прислушиваясь к звукам на улице. Несколько часов Гермиона сидела вот так и не могла сомкнуть глаз, она думала обо все на свете, но на удивление даже ни разу не вспомнила о Роне. Сон ее все-таки сморил и, укутавшись в плед, она заснула.

Сонная настойка замечательно сделала свое дело. Поттер беззаботно проспал практически до самого утра, такого крепкого сна у него давно уже не было, а какие были сны — яркие, красочные. Кратковременные сюжеты сменялись одни другими. В одном из сновидений он увидел себя и Гермиону. Они оба находились в каком-то красивом месте, где было буйство природных красок. Грейнджер просто светилась от счастья, смеялась и кружилась вокруг себя. На ней было красивое расклешенное платье ярко-голубого, словно летнее небо цвета, волосы распущенные и завитые в аккуратные ровные локоны. Гарри стоял и любовался ею. Ощущения были невообразимые, его просто разрывало от множества эмоций: восхищения, радости, умиротворения и огромной любви. Да, именно любви. Любви к этому чудесному месту, любви к жизни и любви к той, что сейчас кружилась от переполняющего ее счастья. Неожиданно Гермиона остановилась и посмотрела прямо ему в глаза, а он в свою очередь не сводил с нее своего взгляда. Между ними будто была какая-то ментальная связь, они чувствовали и понимали друг друга без слов. Поттер сделал несколько шагов ей навстречу, взял ее за руки и после этого произнес всего несколько слов.

— Я люблю тебя!

На этом прекрасный сон резко прервался, и чудесное место тут же сменилось мрачным и очень грязным помещением, чем-то похожим на темницу. Теперь перед Поттером появился мужчина в возрасте, в очень неприглядном виде, грязный и растрепанный. В глазах его читался страх и ужас. Гарри даже не сразу в нем узнал Оливандера, если бы сам не назвал его по имени. Гарри не был сторонним наблюдателем, а выступал сам в роли того, кто склонился над мастером волшебных палочек и одним своим видом приводил его в ужас. Потом Поттер услышал, как он сам говорит совершенно не своим голосом.

— Говори, почему так произошло?

Мастер волшебных палочек ответил, что-то бессвязное и в этот момент в него полетело заклятье, он скорчился от боли и вновь прозвучал вопрос.

— Ты мне ответишь, что это было?

— У вас одинаковая сердцевина, — скорчившись от боли и, лежа на каменном полу, ответил пленник.

— Что это значит? — вновь закричал Гарри грубым голосом и тут же послал в бедного старика еще одно заклятье.

После очередного круцио Оливандер не сразу смог говорить, а лишь открывал рот, словно рыба. Гарри видел, как он сам с силой толкнул мастера ногой, приводя его в чувства.

— Ваши палочки не могут причинить друг другу вреда, — на одном дыхании, наконец, произнес Оливандер.

— И что. Что мне делать?

— Другая палочка, — с трудом выдавил из себя пленник, тяжело дыша.

— Мне нужна самая лучшая, самая сильная. Говори, есть такая? — Гарри вновь склонился над Оливандером, тот весь съёжился от страха, но вынуждать на новую порцию круциатуса не стал.

— Есть, — ответил он.

— Ты мне ее дашь, — буквально прошипел Поттер прямо на ухо пленнику, склонившись над ним.

— Я… Я не смогу этого сделать. У меня ее… нееет, — заикаясь и запинаясь, произнес Оливандер, отворачиваясь от мучителя.

— Так сделай мне ее!

— Я не могу сделать такую. Но она существует, я знаю, — с каким-то благоговением произнес мастер палочек.

— Где мне ее искать? — взяв за грудки Оливандера, вновь прошипел Гарри. — Ну, Говори!

— Я слышал, она была у Грегоровича.

Тут же видение стало размытым и Поттера с силой выдернуло из него, он открыл глаза, был весь в поту, хотя в палатке было совсем не жарко. Гарри привстал на кровати, он тяжело дышал, пытаясь отойти от случившегося. Он понял, что вновь попал в сознание Волан-де-Морта. Ему не трудно было догадаться, что именно в его роли он сам только что выступал, это состояние само по себе было ужасным. Тем более пленника, которого мучил Лорд Гарри знал лично, что еще больше усугубляло его состояние.

«Волан-де-Морта взбесило то, что он тогда не смог меня убить, — Гарри стал анализировать свое видение. — Вот значит, что. В наших палочках одна сердцевина, — он утер лоб, его знобило. — О какой это палочке говорил Оливандер? Он назвал Грегоровича — он ведь тоже делает палочки, — вспомнил Поттер, — Неужели ему удалость сделать самую сильную палочку?» — удивился он.

Гарри постепенно приходил в себя. Такие спонтанные проникновения в сознание Темного Лорда были для него очень мучительными и энергозатратными, ему никак не удавалось этому сопротивляться, но, несмотря на это, он не желал от них избавляться, так Гарри мог хоть немного проследить действия и ход мыслей своего злейшего врага. Только Поттер очень переживал, чтобы Лорд таким же образом не мог проникать в его мысли, и еще страшнее не стал контролировать его действия. Он понимал, что Волан-де-Морт может и специально посылать ему видения, такие, которые он считал нужными и выгодными для него, как например, было с видением, про Сириуса. Но это видение было совсем не таким, Темный Лорд готовиться к встрече с ним и похоже хочет быть во всеоружии.

Гарри немного расслабился и облокотился на подушку, но в таком состоянии он пробыл не долго, так как неожиданно вспомнил другой свой сон — про Гермиону. В его сознании постепенно пронеслись все мельчайшие детали этого сна, включая эмоции. Он прочувствовал каждую из них и мысленно остановился на влюбленности.

«Вот это сон", — Поттер прокручивал снова и снова сюжет сновидения и получал от этого настоящее удовольствие. Образ счастливой Гермионы никак не желал выходить у него из головы. Он даже прикрыл глаза, чтобы картинка воспоминания была более реалистичной. Приятное напряжение внутри него увеличивалось по нарастающей. Дыхание стало неровным. Гарри вспомнил ощущения из сна, которые он испытывал при виде Гермионы и сопоставил их с ощущениями, которые он чувствует в последнее время при виде подруги. Они были очень похоже. Так же Гарри вспомнил и слова, которые он произнес во сне и шёпотом их повторил.

— Я люблю тебя… — через мгновение Поттер открыл глаза и так же шепотом добавил. — Неужели я люблю? Я люблю! — радостно произнес он и тут же прикрыл рот рукой, бросив взгляд на кровать подруги. Она так сладко спала, что он ни в коем случае не хотел ее разбудить.

«Значит я не бесчувственный чурбан. Я могу еще любить и люблю! Ну да, я ее люблю и не, как подругу, а как девушку. Она меня волнует, да не просто волнует. Мне просто крышу от нее сносит. А я глупый все пытался этому найти оправдания. Оправдания больше не нужны! Оказывается все просто — я люблю! Ну, надо же!» — он чуть не рассмеялся в голос и вновь прикрыл рот рукой. Справится со своими эмоциями, ему было очень сложно, его бросало то в холод, то в жар. Гарри встал с кровати и быстрым шагом пошел к выходу. Находится на одном месте, он просто не мог, ему срочно нужно было на свежий воздух, чтобы разрядиться.

Нет, Поттер не верил в сны, и не сам сон сыграл решающую роль в осознании чувств к Гермионе. Чувства были всегда, просто в последнее время они стали сильнее проявляться, а до этого у него было ярко выраженное отрицание этих чувств. А сон просто помог сопоставить очевидные вещи, послужил благородным пинком или ментальным подзатыльником, открыв ему глаза на истину.

Гарри хотелось кричать на весь мир о своем открытии.

— Я живой! Я люблю! Значит мое сердце, после всего случившегося со мной, еще способно на это чувство! — самодовольно повторил он. Поттер с радостью подставлял свое лицо прохладному ветру, чтобы он хоть немного смог охладить его пыл. Стихия уже миновала, ветер был уже не такой сильный, и потоки воздуха благополучно справлялись со своей задачей. Гарри стоял и жадно вдыхал морозный воздух, который с легкостью охлаждал его легкие, но вот тот пожар, который разгорелся у него внутри он охладить так и не смог. Ни ветру, ни морозу это было не под силу. Теперь это чувство Гарри будет беречь ото всего и всех.

В голове у Поттера сейчас было столько вопросов, и он на них тут же пытался найти ответы. Этих «Почему?» было бесконечное множество: «Почему же я понял это только сейчас? Ведь Гермиона всегда была со мной рядом. Нет, я больше чем уверен, что мои чувства к Гермионе не возникли вот так спонтанно в одночасье, они были и до этого. Мы дружим с детства, еще тогда я привязался к ней всем сердцем. Видимо эти чувства дали свой росток очень давно и я взращивал его в своем сердце год за годом и одновременно с этим запечатывал это чувство глубоко внутри себя. Гермиона давала мне все, что мне так было нужно. Взрослея, наши потребности менялись, так же как и мы. Да, я влюблялся, любил и страдал, но этот опыт был для меня очень полезен. Мне нужно было это пережить, чтобы понять важность настоящих и истинных чувств, которые я видеть и признавать отказывался, ограничиваясь дружбой. Ведь не всегда очевидное, мы принимаем за истину. Эх, почему я не разобрался в этом раньше и позволил Гермионе влюбиться в Рона. Да, она ведь любит Рона…», — и, дав себе этот утвердительный ответ, тот задор, с которым он воспринял новое чувство, немного утих.

«Ну, вот Гарри, добро пожаловать вновь в клуб неразделенной любви, — Поттер тяжело вздохнул. — Она ведь любит ни кого-нибудь, а твоего друга. И самое ужасное ты об этом прекрасно знаешь. И тут ничего не поделаешь. С этим нужно смириться».

Подобные мысли в один миг вернули его с небес на землю, в ту реальность, которую он совсем не хотел, но у него не было другого выбора, как смириться с ролью вечного страдальца от любви.

Поттер начал уже замерзать и с большой неохотой вернулся в палатку. Он сел в кресло прямо напротив кровати Гермионы. Она спала и совершенно не догадывалась, какие страсти кипят сейчас из-за нее в душе у Гарри. За такой маленький промежуток времени он испытал невероятный спектр чувств от небывалой радости до глубокого разочарования.

«Ничего, я научусь с этим жить. Жил ведь раньше и сейчас смогу. Видимо у меня судьба такая — вечные испытания в любви. Я вынужден уйти на второй план. В ее сердце только Рон, там нет места для меня, к сожалению, — осознавать такое ему было мучительно больно. — Я не смею им мешать, просто не имею права, — и только он почти смирился со своей несчастной судьбой, как его второе «Я» тут же мысленно возразило, — Это глупо! Рон и Гермиона не пара. Они не вместе. То, что Уизли занимает в ее сердце особое место, еще ничего не значит. Ты тоже есть в ее сердце и только от тебя зависит — станешь ли ты для нее чем-то больше. Не отдавай ее так просто, борись. Тем более Рона сейчас нет, и у тебя есть все шансы завоевать ее сердце, — с этими мыслями Гарри сразу воспарял духом. — А ведь и правда Рон и пальцем не пошевелил, чтобы быть с Гермионой. У меня действительно есть сейчас шанс и я просто не могу его упустить».

План к действию у Поттера созрел очень быстро. Конечно, он не планировал сразу огорошить ее прямо с утра, оповестив о своих чувствах, действовать он будет очень аккуратно, чтобы не спугнуть, окружит заботой и вниманием, будет очень тонко намекать, а там уже дело будет за ней.