Ведьмы, оборотни, огневиски или Лучший способ быстро свихнуться (джен)

Гермиона оказалась права — Сивый устроился толково. Увенчанная лесистым гребнем верхушка гряды Сент-Джеймс выделялась на фоне залитого лунным светом неба, волной вздымаясь над свинцовым зеркалом Гурона. Было безветрие и тишь, луна, ранее напоминавшая ломтик сыра, приблизилась по форме к спелой дыне — летние дни летели быстро. В том месте, где гряда переходила в обрывистый озерный берег, образовалась гранитная стена, полускрытая лесными зарослями.

Сюда они аппарировали, прихватив обоих Винчестеров. Сэм на ногах устоял, однако Дин, хватанувший накануне изрядное количество огневиски, с чувством вывернулся наизнанку, а лексикон Гермионы обогатился новыми выражениями американской нецензурной речи. Девушка мстительно ухмыльнулась и, достав из своего неизменного рюкзачка маленькую аптечную склянку, откупорила ее и, капнув на ладонь темной жидкости, нанесла на запястья и шею. Ремус последовал ее примеру.

— Духи в стиле унисекс? — не смолчал Дин. Он ловко поймал переброшенную ему склянку. — Детка, ты удивляешь меня все больше.

— Советую воспользоваться, — проворчала Гермиона. — Если не хотите, чтобы оборотни учуяли вас за версту.

Дин пожал плечами и сунул нос во флакон.

— Чтоб я сдох! Тут что? Вытяжка из старого скунса?

— Нет, — спокойно возразила Гермиона. Выражение ее лица не изменилось. — Половые железы африканского носорога. В брачный период.

— Слизь флоббер-червей, — с видимым удовольствием добавил Ремус.

Тут уж Дин решил, что больше не хочет ни о чем спрашивать. Он просто задержал дыхание и мужественно намазался черно-зеленой дрянью из флакона.

Когда с приготовлениями было покончено, Ремус огляделся по сторонам, замер, будто бы прислушиваясь, и, уверенно указав направление, сообщил:

— Туда.

Дин скривился.

— Чувак, я уже понят, что ты крут и, поверь, ценю твой опыт в таких вещах, но как ты вот так сразу можешь понять, куда идти?

— Дин...

— Нет, Сэмми, я просто хочу знать, каких еще сюрпризов ждать от Доктора Джекилла и мисс Хайд!

— Дин, послушай...

— Какого черта?! Может, логово совсем в другой стороне!

Сэм обреченно вздохнул и, схватив брата за плечо, оттащил его в сторону.

— Он унюхал их, Дин.

— Он что??

— Я думаю, он тоже оборотень, — младший Винчестер понизил голос. — Полнолуние совсем близко, его глаза то и дело меняют цвет, он отлично видит в темноте... Я, конечно, могу ошибаться, но... Постой! — он удержал рванувшегося в сторону Ремуса брата. — Не делай глупостей. Видимо, он не похож на тех оборотней, что встречались нам раньше. Он весьма воспитанный и лояльный оборотень, Дин. Он здесь, чтобы помочь.

Дин скорчил такую физиономию, будто содержимое недавнего флакона ему пришлось выпить, а не применить наружно.

— Ловить оборотней с помощью оборотня. Сэмми, ты что — рехнулся?? Мы уничтожаем нечисть, помнишь?

— Они не нечисть, Дин. Вспомни, что говорила Гермиона. Они живут в своем мире и всячески ограничивают общение с простыми людьми. Так или иначе, существует целое скрытое от ненужных глаз сообщество, которое, если следовать твоим принципам борьбы с нечистью, подлежит уничтожению. Это не вампирское гнездо и не семья гулей. Это люди. У них есть своя культура, обычаи, правосудие наконец. Среди них есть преступники, которые отвечают за свои злодеяния перед законом. Нельзя просто убивать их, потому что они отличаются от нас. Потому, что все они так или иначе являются сверхъестественным. Но это неправильно! Мы встречали таких, как они. Вампиров, которые не питаются человеческой кровью. Ведьм, помогающих людям... Мир не делится на черное и белое, Дин. Встреча с Ремусом и Гермионой как нельзя лучше доказывает это.

— Хорошо, Сэмми, — на лице Дина отразилось все, что он думает о словах брата. — Но если он только попробует причинить нам вред, я его застрелю...

— В этом не будет нужды, — услышал он голос Гермионы. — Ремус успешно лечится от ликантропии. Он принимает особенное зелье, позволяющее человеку и волку примириться друг с другом во время полнолуния. Они слышат и понимают один другого.

Она улыбнулась Ремусу и коснулась его руки. Сэм отвернулся. В этом коротком жесте было столько доверия и затаенного знания, что было ясно — девушка понимает, о чем говорит. Более того — она переживает это и борется с недугом вместе со своим другом.

— Теперь волк — часть Ремуса, — тихо сказала она. — Не болезнь, не проклятие. Просто его вторая половина.

Они с трудом продрались сквозь лес, окруженные завесой беззвучности, которую наколдовала Гермиона, и вышли к берегу Гурона. Здесь в выступающей из зарослей скале виднелась даже не одна, а несколько пещер, входы в которые были несколько небрежно замаскированы еловым лапником — гостей явно не ждали. Вытоптанный мох, остатки погасшего кострища, аккуратная стопка сухих веток под скальным навесом... Если напрячь слух, можно было услышать слабое журчание воды — где-то неподалеку прятался родник.

— Где они? — прошептала Гермиона, отводя в сторону лапу гигантского папоротника. — Неужели оставили лагерь без охраны?

— Двое, — Ремус повел носом. — В пещере.

Будто подтверждая его слова всколыхнулись еловые ветки, и на утоптанную полянку, слегка пошатываясь, вышли двое юношей. Бледные и сутулые, с заострившимися лицами, они были похожи на людей, которые только что перенесли тяжелую болезнь.

— Поставить в охрану таких юнцов! — фыркнула Гермиона. — Сивый теряет хватку.

— Это не охрана, — возразил Ремус. — Это новообращенные — все признаки налицо. А лагерь никто не охраняет — людям сюда не добраться. Если они не умеют аппарировать, конечно. Разделимся, — предложил он. — Дин, Гермиона — вы идете вместе.

— Чувак, на кой мне такая канитель? — Дин тотчас недовольно нахмурился. — Я пойду с братом, и точка.

— Когда сюда нагрянут настоящие оборотни с волшебными палочками, брат не сможет прикрыть твою великолепную задницу! — прошипела девушка. — Поэтому засунь свое гипертрофированное чувство превосходства куда подальше и слушай, что тебе говорят!

Дин возмущенно обернулся к Сэму, но натолкнулся на ироничный взгляд. Сэм развел руками — мол, смирись, братишка, я не при делах.

Гермиона двинулась вперед, почти не таясь. Два молодых оборотня заметили ее слишком поздно, в их глазах отразился испуг, когда они увидели направленную на них палочку. Их попытку убежать пресекло обездвиживающее заклинание. Это были еще совсем мальчишки, похожие друг на друга до такой степени, что было ясно — они братья. Гермиона склонилась над ними и внимательно посмотрев им в глаза спросила:

— Вы уже убивали людей?

Парни открывали и закрывали рот, будто пара выброшенных на берег рыб. Парализованные ужасом, они не могли вымолвить ни слова. Гермиона тяжело вздохнула и качнула палочкой.

— Смотрите мне в глаза... Легиллименс!

— Она что — телепат? — сделав страшные глаза, прошипел Дин. — Сэмми, беру назад свои слова — ее точно нельзя отпускать просто так...

— Заткнись, Дин.

— ...а сколько было бы от нее пользы в нашем деле!..

— Дин!..

— Чувак, а может она умеет видеть сквозь предметы? Ты знаешь, ну, как тот парень с Криптона?..

Через минуту девушка поднялась и покачала головой.

— Они никого не убивали. Несколько дней назад здесь, в Сагино, их покусали оборотни. Они очнулись здесь, в пещере, после долгого процесса трансформации только вчера. Едва не отправились к Мерлину... Волшебники. Их палочки Сивый сломал.

— Ты собираешься оставить их в живых? — с неодобрением поинтересовался Дин. — Думаешь, это разумно?

— Ты отлично меня слышал, большой крутой парень — на их совести нет смертей. К тому же, они всего лишь дети.

Гермона достала из кармана большое краснобокое яблоко и протянула пленникам, предварительно сняв с тех магические путы.

— Ведите себя хорошо, — усмехнулась она. Под изумленным взглядом Винчестеров те одновременно дотронулись до яблока и пропали с громким хлопком. Воздух на их месте словно на мгновение завязался узлом и снова расправился.

— Яблоко — это портал, — пояснила девушка. — Они попадут в местный комитет по наблюдению за оборотнями и анимагами. Надеюсь, с ними все будет в порядке...

Она замолчала и выпрямилась, замерев.

Ей были хорошо знакомы избитые фразы о страхе, который, как электрошок, встряхивает нервную систему человека, о «липком поте, струящемся по спине» и «крови, которая стынет в жилах», но она редко вспоминала о том, что эти книжно-киношные метафоры вполне имеют место и в реальности. И вот теперь этот ужас вновь напомнил о себе.

Гонимое ветром облако подобно покрывалу заслонило собой луну, и окрестности окончательно погрузились во тьму. Словно выждав мгновение, когда скроется светило, за спиной послышался шорох и треск ломаемых кустов. Гермиона, Ремус и Винчестеры обернулись как раз в тот момент, когда вновь выплывшая луна залила все вокруг белым, ясным, будто днем, светом. На поляну выскользнула громоздкая зловещая тень. Девушке был очень хорошо знаком этот высокий угловатый человек с хищным соколиным лицом — она узнала бы его где угодно.

— Сивый!... — прошипела она.

— Ремус! — оборотень жестоко ухмыльнулся. — Решил взяться за ум и вернуться в семью? И грязнокровку с собой притащил! — он скользнул взглядом по Винчестерам. — И даже не забыл захватить обед...

* * *

Позади Сивого обозначились еще две тени — эти мужчины были Гермионе не знакомы. Оборотень не выглядел потрепанным. Словно бы не было месяцев скитаний по миру в попытках скрыться от магического правосудия, словно бы не поднимались вокруг дикие североамериканские леса.

— Вы убиваете не ради еды, а потому, что вам это нравится, — холодно заметила Гермиона. — Вид крови и человеческих страданий действует на тебя, как хорошая доза адреналина.

Оборотень осклабился.

— С этим трудно спорить. Да и мои ребята нуждаются в развлечениях.

— Твои ребята? Ты растерял свою стаю, Сивый.

— Я быстро ее восполню. Естественным путем. И первым делом прибегну к твоей помощи.

— С каких пор тебе нужна помощь грязнокровки?

— Чистота крови в стае не имеет значения, — серьезно сказал Сивый. — Только укус. Ты можешь быть грязнокровкой или даже магглой, но первая же трансформация сотрет эти жалкие различия. Но видишь ли, в чем проблема — женщины вообще плохо переносят обращение и очень редко выживают. Ты когда-нибудь видела женщин-оборотней? Нечастое зрелище. В основном это волшебницы. Хотя твоя однокурсница — как бишь ее, Лаванда? — умерла почти сразу.

Гермиона не дрогнула, только добела сжала пальцы в кулаки.

— Ты — совсем другое дело. В тебе магии больше, чем в любом чистокровном. Ты сильна. Родишь крепких щенков.

Дин дернулся, когда рядом угрожающе зарычал Ремус. Он больше не старался сдержать себя в руках и глаза его зловеще засветились в полумраке.

— Ребята, прошу прощения за то, что прерываю на такой романтической ноте, но ты, пушистик, — Дин ткнул в Сивого пистолетом, — здорово разгулялся тут, в Сагино, и пролилось много крови. А значит ты автоматически становишься нашим клиентом.

Сивый жестоко ухмыльнулся.

— Это вряд ли, охотник.

Дин не успел понять, как это произошло — мужчины впереди них не двинулись с места. Неведомая сила вырвала из руки пистолет, шею ожгло болезненное давящее ощущение. Дин вскинул руки к горлу, желая помешать веревке удушить его — а он был уверен, что это была веревка, жгучая пеньковая и грубая — но пальцы схватили пустоту. Одновременно с этим он почувствовал рывок и плюхнулся в мокрую от ночной росы траву. Шею отпустило, но он был обездвижен и беспомощен и, что самое жуткое, не мог произнести ни слова, сколько ни старался. В двух шагах извивался в попытках освободиться Сэм.

— Салют, красивая! — услышала за своей спиной Гермиона и почувствовала, как ее палочка выскальзывает из пальцев. Она не думала, что еще когда-нибудь услышит этот голос. Скабиор. — Вот мы и встретились снова.

Он завел руки ей за спину и не отказал себе в удовольствии втянуть носом ее запах. Гермиона едва не зарычала от осознания собственной глупости. Как она могла так недооценить Фенрира Сивого? Конечно, он оказался совсем не так беспечен, как она думала, и четверо бывших егерей во главе с убитым в сражении за Хогвартс Скабиором, незаметно подобравшиеся и взявшие их, как несмышленых детей, были лучшим тому доказательством. Несомненно, оборотни предполагали, что на них идет охота.

Ремус рванулся к Гермионе, направляя палочку в лицо егеря. Сивый покачал головой.

— Ты в меньшинстве, — сказал он. — Дернешься — и я позволю ему, — он указал взглядом на Скабиора, — сделать с ней все, что он захочет, прямо здесь и сейчас.

— Будь ты проклят! — прошипел Ремус. По обе стороны от него тотчас встали двое оборотней. Палочка перекочевала в руки Сивого.

— Ты не понимаешь одного, Грейнджер, — главный оборотень повернулся к Гермионе. — Мы с тобой в одной лодке, а они, — он указал взглядом на Сэма и Дина, — нет. Они были и остаются не просто магглами, а одержимыми, истребляющими все, что кажется им злом. Вы — зло для них. Ты не думаешь, что придет время, и однажды один из таких ребят снимет шкуру с твоего личного волка?

Гермиона криво усмехнулась.

— Если бы такие, как ты, не творили зло, то отношения между охотниками и волшебным миром, возможно, были бы не в пример теплее.

Сивый подошел к девушке, которую продолжал удерживать Скабиор, и почти нежно провел пальцем по ее щеке, царапнув ногтем нежную кожу.

— Ты нужна мне, Грейнджер. Видишь ли, мне всегда было плевать на Волдеморта и его треклятую манию чистокровности. Но он обещал дать мне кое-что важное. Зелье, способное сделать трансформацию стабильной. Если бы чертов Снейп успел завершить работу над ним прежде, чем умереть, проблема смертности среди укушенных была бы решена. Я был на пути к созданию нового сообщества, которого боялись бы и уважали даже чистокровные снобы. Но Снейп мертв. Ты — лучшая его ученица. Справедливо предположить, что ты будешь так любезна и продолжишь эксперименты. Но у меня есть проблема, милая. Я могу тебя убить или пытать, но я не решаю вопросы о твоей жизни, — оборотень сдвинул в сторону воротничок ее рубашки, выставляя напоказ аккуратный круглый шрамчик. — Я хочу заполучить тебя в свою стаю, привязать к одному из своих ребят или, возможно, даже к себе... но пока жив твой дружок, это невозможно.

Он кивнул Скабиору, и тот оттащил девушку к краю поляны.

Дин встречался в своей жизни с большим разнообразием нечисти. Это были твари с зубами, как у акулы, или когтями, как у гризли... Оборотни входили в число тех, которых он не воспринимал, как людей, видя лишь чудовищную оболочку, в которую необходимо всадить пулю или нож. Даже если в этот момент оборотень выглядел, как человек. Теперь же он просто смотрел во все глаза, не чувствуя мокрой и холодной земли под собой, на то, как Сивый обернулся огромным черным зверем с горящими, как уголья, глазами. Луна была в зените, на поляне просматривалась каждая травинка, каждый куст, раскачиваемый ветром.

Ремус часто задышал, зрачки его резко расширились, будто в янтарную жидкость щедро капнули чернил. Он недобро усмехнулся, мигом переменив маску спокойствия на хищный оскал, и вот уже на его месте стоит, угрожающе рыча, серебристо-серый волк. Мгновение — и уже он и Сивый, сцепившись, катятся по земле. Краем глаза Дин увидел, как отпрянули двое охранявших Ремуса ребят. Как там говорила Гермиона? Те оборотни, которые неспособны к свободной трансформации.

— Не рвись, девчонка! — осадил ее Скабиор. — Это дело нашего вожака. Он перегрызет горло твоему дружку, а потом обратит тебя, — егерь потрепал ее за подбородок. — Возможно, именно мне он позволит заняться твоим воспитанием. Поверь, ты станешь настоящим совершенством.

— Пошел ты! — огрызнулась Гермиона.

— Расслабься, милая, ты же все-таки ведьма — что ты можешь без своей палочки?

Злость придала девушке сил. Почему-то вспомнился третий курс и Драко Малфой, который получил от нее в нос кулаком и безо всякой магии. Гермиона ласково улыбнулась и прицельно пнула егеря коленом, вложив в удар всю свою ярость. Судя по тому, как взвыл Скабиор, удар пришелся в цель.

— Я маггла, придурок! — усмехнулась она. — Ассио, палочка Гермионы! Инкарцеро!

Дин ненавидел себя за то, что не мог ничего сделать. Но девчонка была великолепна. Она выглядела, как настоящий воин, прошедший не одну битву. Она успела неуловимо быстро вырубить двоих бросившихся к ней оборотней из свиты Сивого. Третьему Сэм умудрился подставить подножку, извернувшись и вытянув свою длинную конечность. Еще через мгновение Дин почувствовал, что свободен. Он вскочил на ноги.

— Сэмми, порядок? — глянул на Гермиону. — Детка?

Та не слышала его. Она неотрывно смотрела на схватку. Сивый был тяжелее Ремуса и опытнее его, но старше. И это решило исход поединка. Гермиона видела, как Ремус прижал своего врага на краю скалы, так, что с обрыва посыпались мелкие камешки. Далеко внизу, ощетинившись острыми обломками скал, плескались окутанные туманом и темнотой воды Гурона. Испачканная кровью морда Ремуса приблизилась к Сивому вплотную, и Дину показалось, что он сейчас вгрызется в горло поверженного врага.

Но Ремус медлил. Дина пронзило понимание — волки общались. Она разговаривали посредством мыслепередачи. Он дернулся от неожиданности, когда черный волк, вывернувшись из лап противника, соскользнул с обрыва вниз... Ремус, шатаясь, подошел к Гермионе и ткнулся окровавленным носом ей в руку.

— Охренеть... — пробормотал Дин.

— Ремус слишком благороден, — сказала Гермиона. — Я бы не дала возможность такому человеку, как Сивый, самому избрать свою участь. Она подошла к краю скалы и осторожно глянула вниз. Ей показалось, что она может различить во мгле колыхающееся на волнах тело волка.

Они почти расслабились и совсем забыли о Скабиоре. И, как выяснилось, зря. Гермиона не убила его — всего лишь выключила, причем крайне неудачно — и не подумав связать. Теперь оглушающее заклинание рассеялось, и егерь получил свободу.

Он перекинулся в волка и обрушился на Дина сзади, подмял под себя, зловеще дыша в лицо. Винчестер зарычал от боли, когда острые зубы оборотня глубоко погрузились в его плоть. Раздался противный хруст — тварь раздробила ему ключицу. Вдруг волк взвизгнул и выпустил его, взбрыкнув лапами. Все это заняло секунды. Сквозь муть, застилающую глаза, Дин сумел рассмотреть силуэт Гермионы с палочкой в руках. Девушка упала перед ним на колени, и он почувствовал, как сама собой расползается на лоскуты одежда, оголяя рану, а потом прохладную жидкость на воспаленной коже и голос девушки, бормочущей непонятные слова, после которых боль стала отступать... Похоже на латынь, — успел подумать Дин. Да разве ж тут помогут слова? Теперь он — нечисть. Он не должен жить... Боже, пусть только это сделает Сэмми... Мысли гасли, как скрючившиеся догоревшие спички.

— Мы вытащим тебя! — услышал он голос Гермионы. — Слышишь? Чтоб тебя мантикоры сожрали, не смей умирать, Дин!

А потом наступила тишина.

* * *

Дин чувствовал себя скверно. Голова трещала немилосердно, будто накануне он пережил не заварушку с оборотнями, а знатную вечеринку. Плечо еще ныло, но жара больше не было.

— Выпей, — Гермиона сунула ему под нос очередную порцию аконитового зелья, и Дин с неудовольствием подчинился. — Если не хочешь стать милым щеночком, конечно.

Сэм сидел в кресле, разглядывая палочку Гермионы. Покрутил в руках, взвесил, провел пальцем оплетающей ее виноградной веточке... Это было странно, но он чувствовал ее энергетику и заключенную в ней мощь.

— Это неудивительно, — заметила Гермиона, словно прочитав его мысли. — Скорее всего в твоей семье когда-то давно были волшебники, но со временем выродились. Такое иногда случается.

— Значит, без этой штучки кролика из шляпы ты не достанешь? — светло улыбнулся Сэм, и девушка рассмеялась.

— Определенно, нет. Но я учусь, и уже достигла известных успехов.

— Жаль, что я не могу прочесть твою книгу.

— Для тебя любовный напиток непременно имел бы запах пергаментов и бумаги — уж очень ты любознателен, — сказала Гермиона. — Когда-то он был таким и для меня.

На кровати завозился Дин. Он неловко поднялся и приблизился к девушке.

— Э... Тут такое дело... детка, я не мастер извиняться и все такое... — он почесал в затылке здоровой рукой. — Но ты была права — я иногда бываю полнейшим кретином, как говорит Сэмми. Ты — самая боевая девчонка, которую я когда-либо встречал. Немногие охотники сравняются с тобой в отваге. Я твой должник.

Гермиона и Ремус обменялись быстрыми взглядами. Девушка дернула плечом, палочка из рукава удобно скользнула в ладонь. Пора.

— Дин, Сэм... Нам было приятно познакомиться с вами, — сказала она. — Вы те, кто проявили терпимость и здравомыслие к тем, в ком раньше видели только зло.

— Детка, я всегда к твоим услугам! — театрально поклонился старший Винчестер и заговорщицки подмигнул: — Если тебе надоест твой пушистик — только просигналь!..

Гермиона поймала взгляд Сэма. Тот смотрел спокойно и мягко улыбался. Он едва заметно кивнул ей. Гермиона отвела глаза. Она была уверена — он уже знал, что сейчас произойдет.

— Простите, ребята... — прошептала она, поднимая палочку, вокруг кончика которой уже начало клубиться мутноватое сияние. — Обливиэйт!

* * *

Ремус задерживался. Гермиона совсем не беспокоилась — на дворе стояла такая непогода, что все сливалось в непроглядную белую суть на расстоянии ладони. В такой день невозможны были не только аппарации — не работали даже камины. Вся надежда на Эрни и его Ночного Рыцаря.

На рождественский Лондон обрушились невиданные метели. Предместье, в котором располагался их дом, были засыпаны снегом уже по самые крыши и напоминали огромные сугробы с торчащими из них печными трубами. Кто-то погоду ругал, а Гермиона наслаждалась уютом и покоем этой невероятно снежной зимы.

Она расположилась на ковре перед камином. Огромный свитер с портретом Косолапсуса укрывал ее до коленей. Это было единственное творение рыжей ведьмы-домохозяйки, к которому Гермиона испытывала нежнейшие чувства. Сам же источник вдохновения Молли Уизли свернулся калачиком под огромной рождественской елкой.

Вокруг нее были в беспорядке разбросаны бумаги. Гермиона хмурилась, морщила нос, грызла перо и делала одной ей понятные пометки на полях. За этим занятием ее и нашел Ремус. Несколько минут он просто наблюдал за женой, пока не сообразил, что пялится не на что-нибудь, а на ее голые колени.

— Ты выбрала не лучшее время для того, чтобы возлежать тут в такой позе... — сказал он, убирая магией натекшую с его одежды лужу. — Полная луна близко...

Гермиона только фыркнула и положения не сменила.

— Не криви душой. Чего такого со мной может сделать Лунатик, чего не хотел бы сделать ты?

— Резон, — отозвался Ремус, сбрасывая пальто и присоединяясь к жене. Он кивнул на бумаги: — Что это?

— Проект поправок к Статуту о Секретности.

Ремус поднял бровь.

— Даже так?

— Касающийся охотников.

Он не слишком удивился. После памятной охоты прошло уже полгода, а у его жены из ума не выходили двое парней-магглов, встретившихся им в Сагино.

— Пойми, Ремус, мы должны сделать первый шаг. Перемены приходят, и их не избежать. Вспомни, как растеряны мы были после войны. Как не знали, за что схватиться в первую очередь. Как нам казалось, что мы не сможем пережить потерю близких. А помнишь, как все вокруг, начиная с моих друзей и заканчивая МакГонагалл, набросились на тебя с обвинениями, узнав о том, что мы давно женаты? Как ты покинул меня, посчитав, что поступаешь так, как будет лучше для меня? Теперь все это в прошлом. И путь к взаимопониманию был непростым. Черт подери, так неужели же мы не можем оставить в прошлом и эти антимаггловские предрассудки? Нашим мирам нужно взаимодействовать, Ремус. И начать следует именно с охотников. Таких, как Дин и Сэм, способных видеть оттенки и полутона. Иначе охотники по-прежнему будут убивать ведьм, оборотней и метаморфов, не зная, что те невинны.

— Люди боятся и ненавидят все, что им непонятно, — сказал Ремус. — Ты затеваешь опасную игру. Мы можем попытаться и потерпеть крах, а обратной дороги уже не будет. Что сделают маггловские правительства, узнав о том, что под боком у них существует такое могущественное сообщество? Что если они увидят в нас угрозу и, не тратя время на разговоры, решат уничтожить? Еще одну войну магическому миру не пережить.

— Поэтому я и предлагаю начать с охотников.

— Уболтать Кингсли будет непросто.

Гермиона приникла к мужу и потерлась о его плечо, как большой пушистый котенок.

— Разве в нашей жизни что-то было простым?..

Ремус задумчиво посмотрел в окно. Метель и не думала заканчиваться, и оконные стекла были засыпаны снегом уже до половины. Вдруг он резко развернулся и опрокинул жену на ковер. Навис сверху, вглядываясь в красивое и такое родное лицо, на котором сейчас замерло решительное и упрямое выражение, и длинно поцеловал.

— Тогда я с тобой, — сказал он. — Что бы ты не решила — до конца.