Постояннее временного (джен)

В школе подводной учились часами мы:

Пять по питанию, пять по чесанию,

Значит, владеем мы главными тайнами

Письменно и устно!

По логике Гермионы, если она хотела и дальше беспрепятственно общаться с домовиками, не расплачиваясь за это баллами факультета, ей нужно было, чтобы это можно было назвать поручением кого-либо из преподавателей. Но кто мог бы дать ей работу, тема которой хоть как-то касалась бы домовых эльфов? Сама Гермиона полагала, что правильнее всего было бы обратиться к профессору Биннсу. Если на занятиях они изучают историю взаимоотношений магов с гоблинами, то почему бы не затронуть и домовых эльфов тоже? Но она подозревала, что в глазах окружающих эльфы должны быть скорее предметом изучения мистера Хагрида, чем профессора Биннса. Несмотря на то, что они, вообще-то, вполне себе обладают интеллектом. Не в силах определиться, к кому же идти первому, Гермиона пошла к декану.

Когда он услышал о ее затруднениях, у него было такое лицо, будто он сейчас рассмеется (Гермиона вдруг поняла, что ни разу не слышала, чтобы он смеялся). Но он все-таки сдержался, хотя с интересом расспросил ее о темах ее бесед с домовиками, параллельно просмотрев воспоминания (она не стала их скрывать, отфильтровав только потери баллов – кажется, вполне успешно).

— Если вы действительно решили переквалифицироваться в эльфоведа, я могу это устроить, мисс Грейнджер. Завтра получите разрешение на доступ к кухне от профессора Флитвика. Официально вы будете изучать эльфийскую магию и ее отличия от магии волшебников.

— Спасибо, сэр! Огромное спасибо!

— Разумеется, разрешение действительно только до тех пор, пока ваши беседы на кухне не сказываются на вашей успеваемости. Если хотя бы по одному предмету получите «Удовлетворительно», пропуск аннулируется немедленно.

Гермиону этот гнусный шантаж возмутил до глубины души, но поскольку она и не собиралась забрасывать учебу, она еще раз рассыпалась в благодарностях, заверяя, что ничего аннулировать не придется, ни в коем случае. Она будет так стараться!

— Думаю, вам не нужно объяснять, что работа по эльфийской магии должна быть действительно написана?

— Конечно, сэр! А какой объем…?

— Это к профессору Флитвику. Получите разрешение – поговорите с ним, — Гермиона сочла, что разговор на этом закончен, и уже почти собралась уйти, когда декан сказал ей в спину: — И почитайте уже что-нибудь по Легилименции. Когда вы пытаетесь продемонстрировать мне воспоминания, не понимая механизм считывания, это выглядит совершенно ужасно.

Гермиона подозревала, что дело не только в ее безграмотности в области Легилименции, но и в том, что воспоминания она все-таки пыталась слегка отфильтровать. Но скорее всего, декан был прав, да и когда это она отказывалась почитать что-нибудь интересное?

— Хорошо, сэр. Вы порекомендуете какие-нибудь конкретные книги?

— Не только книги. Есть еще пара публикаций в периодике. Я дам вам список. Зайдите завтра.

На следующий день профессор Флитвик действительно вручил ей разрешение общаться с домовиками на кухне. Отныне ей было что противопоставить любому старосте, который туда зайдет.

* * *

В начале октября на Истории Магии к ней прилетела измятая записочка.

«Если ты перестанешь дуться, я подарю тебе красивый рунный амулетик, зачарованный специально под тебя. Зелененький. Д.Г.», — заявляла она. Гермиона впала в легкий ступор, прочитав этот текст. «Если не будешь дуться», надо же! Отрадно, конечно, было, что Гринграсс решила прекратить их ссору, которая и ссорой-то не была, просто Гермиона стала обходить стороной «их» коридор, чтобы не мешать Дафне. Но подбор слов!.. Чистокровная леди боялась, что скончается от напряжения, если скажет «извини»?

— Что хоть за амулетик-то? – спросила Гермиона вечером, садясь напротив и стараясь звучать по возможности непринужденно. – Может, он мне еще не подойдет.

— Подойдет, — уверенно заявила Гринграсс. – Руку давай.

— Нет уж, сначала ты функции его объясни.

— Какая же ты все-таки зануда! В общем, это оберег, браслетик, нетеряемый, работать будет по принципу прошлогодней открытки, но должен быть чуть эффективнее. В критической ситуации обострит интуицию, придаст сил для рывка, если повезет, то ускорит реакцию, хотя насчет этого у меня есть сомнения. Кстати, прошлогодний-то ты, наверно, угробила, когда окаменела?

— Раньше, — покачала головой Гермиона. – Когда зимой попала в Больничное Крыло. Вероятно, он спас мне жизнь, так что у меня теперь перед тобой Долг Жизни.

Ну, когда-то же она должна была это сказать.

— Грязнокроооовка, — скорее печально, чем презрительно выдохнула Гринграсс. – Было бы, конечно, очень смешно позволить тебе и дальше так думать, но нет у тебя никакого долга. Ну сама-то подумай, если бы в такой ситуации мог бы образоваться Долг Жизни, то все изготовители защитных артефактов, а также добрая часть зельеваров, а также изготовители волшебных палочек и много кто еще давно ходили бы по уши в чужих долгах. И не надо мне рассказывать, что их услуги покупаются: жизнь за деньги не купишь и деньгами такой долг не выплатишь. Но никто ничего им не должен, кроме денег за услуги. Долг жизни образуется тогда, когда один волшебник лично – лично! – и осознанно спасает другого. Собственноручно. То есть, мне надо было присутствовать там, где ты попала в беду, осознать, что ты в опасности, и прийти тебе на помощь. Причем это не должно быть моей работой или долгом, иначе авроры и колдомедики правили бы миром за счет накопленных Долгов Жизни. А меня там не было, я вообще не знала, что ты попала в беду. Опять. Я просто сделала тебе небольшой подарок, и его, слава Мерлину, оказалось достаточно.

— Ясно, — протянула Гермиона. – Ну и отлично. Тупость с моей стороны несусветная, конечно, но мне простительно, в силу происхождения, которое ты так любишь поминать. Кстати, Гринграсс. Тебе что, так сложно было извиниться? Или даже просто сделать вид, что ничего не было. Этого, вероятно, было бы вполне достаточно.

— Я думала об этом, — кивнула Дафна. – Но браслетик-то надо было тебе отдать.

— То есть ты его не в качестве извинения сделала?

— Нет.

— А зачем тогда?

— Ну… вообще-то, я тебе его собиралась дарить девятнадцатого числа. Но с Хиггзом этим вообще про все забыла.

Гермиона не стала это комментировать, а подошла к Дафне и протянула руку:

— Давай его сюда. Спасибо. Завтра надену, хочу сначала на него посмотреть, в рамках пройденного на Рунах.

— Надеешься, что что-то разберешь? Ну-ну. Попытайся.

Гермиона пыталась до позднего вечера, в обнимку с тремя учебниками по Рунам, и поняла две вещи: во-первых, все ходы, использованные Дафной, довольно очевидны, во-вторых, сама она бы до них в жизни не додумалась. Для этого были нужны какие-то другие мозги, заточенные под совсем другие вещи. Позволив себе две минуты острой зависти, она утешилась тем, что вот Нумерология зато у нее отлично получается. И Зельеварение тоже ничего. И Окклюменцию она понемногу осваивает – надо зайти в библиотеку и попросить уже тот список, который дал декан… додумывала она уже во сне.

* * *

Кота первые несколько недель было почти не видно: должно быть, он исследовал замок и окрестности. Каждый раз, когда он все-таки появлялся, Гермиона уговаривала его приходить почаще и не нервировать ее длительными исчезновениями. Кот слушал, смотрел на нее как на идиотку, сгонял кошку Салли с ее кровати, мурчал ночь напролет, мешая Гермионе спать, а наутро снова исчезал. Чуть позже вставала Паркинсон, каждый раз покрытая красными пятнами, чешущаяся и злая. Связь между явлениями Кота и аллергической реакцией Панси была настолько явной, что Гермиона ее обнаружила примерно на третий-четвертый раз, но осталась по этому поводу в недоумении: ведь кошка Миллисенты ничего подобного не вызывала, так в чем разница?

К октябрю Паркинсон тоже обнаружила связь и вознегодовала:

— Как ты посмела привезти в школу книззла? Ты врешь всем, что это кот, а это книззл! Ты нарочно его купила, да?

— Конечно, нарочно, не случайно же. Хотела купить именно его, и его купила. Но он не книззл.

— Нет, книззл! Если у меня на него аллергия, значит, книззл!

— Панси, ну посмотри на него. Это кот! Может, у него в предках и были книззлы, но сам он максимум полукровка.

— Я пожалуюсь декану! Я пожалуюсь попечительскому совету! В школе можно держать кошек, а книззлов нельзя. Я сделаю так, чтобы его вышвырнули из Хогвартса, желательно вместе с тобой!

— Панси, если ты сумеешь организовать признание Кота книззлом, я тебе первая спасибо скажу! – развеселилась Гермиона. Она уже успела поинтересоваться: каких попало котов книззлами не признавали, а комиссия книззловодов, выдающая соответствующее заключение, была жестока, неподкупна и официально признавала книззлами только животных, выросших в трех-четырех проверенных питомниках. В общем, им с Котом такое счастье не светило. Собственно, им это и не было нужно, хотя быть владельцем именно книззла, а не полукровки с примесями неизвестных кровей, считалось жутко престижно. Настолько престижно, что Паркинсон натурально замкнуло от мысли, что она может оказать Гермионе такую помощь.

Вообще-то, Гермиона думала как-нибудь договориться с Паркинсон и попытаться облегчить ей жизнь. Но это было до того, как она начала разговор с претензий и угроз. После этого желание содействовать ей, и без того невеликое, пропало у Гермионы совершенно. Кот тоже впечатлился скандалом, который случился, на беду Панси, в его присутствии. Вскоре ей пришлось в совершенстве овладеть охранными чарами, поскольку иначе Кот норовил поваляться на ее кровати, на ее вещах, на ней самой… Гермиона понимала, что должна бы сочувствовать Паркинсон: аллергия – малоприятная вещь. Но все же чувствовала себя отмщенной.

* * *

— Вилли, а как у вас получается колдовать без палочек?

— Вилли плохой эльф!..

— Так, а ну дай сюда сковородку! Новую не бери! Почему плохой эльф?

— Вилли не может научить мисс! Никто не может научить мисс колдовать как эльф!

— А я не прошу научить. Я прошу просто рассказать. Как ты это делаешь? Что ты для этого делаешь? Что ты при этом чувствуешь?

— Мисс говорит непонятно! Вилли не знает, что рассказывать мисс! Вилли делает пальцами вот так – и у него получается колдовство. Вилли может взять сковородку?

— Да, бери. Спасибо, Вилли. А расскажи, пожалуйста…

— Ты опять здесь? Вот же неугомонная. Я с тебя мало баллов снял? Мне самому уже жалко слизеринские баллы.

— У меня есть разрешение. Вот.

Староста Хаффлпаффа помахал над ним палочкой и озадаченно воззрился на нее:

— Надо же, настоящее. А чего ж ты его мне раньше не показала?

— А раньше его не было.

— Ясно. Слизерин, — почти одобрительно улыбнулся тот и ушел вглубь кухни.

— Так, Вилли, вот когда ты щелкнул пальцами, ты призвал сковородку. А чтобы, например, убрать пятно, тебе надо будет так же щелкнуть пальцами?

— Хороший эльф не будет колдовать, хороший эльф возьмет тряпку. Вилли хороший эльф!

— Конечно, хороший. Я знаю. Ну а вообще, чтобы что-нибудь другое сделать, ты будешь колдовать так же?

— Нет, мисс, тогда Вилли сделает по-другому.

— А в чем разница?

— Вилли плохой эльф, Вилли не может объяснить!

— Стоять! Ни обо что не биться! Не можешь объяснить – ладно, Вилли, давай поговорим о другом.

Хаффлпаффец, некоторое время прислушивавшийся к разговору, вдруг подошел и присел неподалеку.

— Не возражаешь, если я поприсутствую? Никогда не приходило в голову расспрашивать домовых эльфов!

— Да пожалуйста, — пожала плечами Гермиона. Эльфы дружно тяжело вздохнули.