Золотой и красный (джен)

Годрик Гриффиндор откинулся на спинку кресла. Кресло-качалка начало медленно раскачиваться, успокаивающе поскрипывая.

Взгляд Годрика был прикован к небольшой сфере из красного стекла, лежавшей на столе. По сфере метались искорки, ударяясь о стенки, закручивая хороводы друг с другом.

“Сорок семь, сорок восемь, сорок девять, пятьдесят”, — беззвучно шевелились губы старика. Пятьдесят! Всего пятьдесят искр истинного огня дожило до сегодняшнего дня!.. Годрик устало наклонил голову. Как же он растратил это сокровище?..

Перед глазами старика проносились сцены его молодости. Лорд Фаул, в серебряном плаще, с палочкой в руке стоит перед ним. С конца палочки слетает иссиня-черный луч, ноги Годрика поскальзываются на мокрой траве, он теряет равновесие, на лице Фаула появляется торжествующая улыбка, луч медленно приближается к его груди… огненная вспышка… лорд Фаул резко оборачивается на звук падения и успевает отбить белый луч, направленный в спину темного волшебника…

Четыреста девяносто девять.

Они тогда были пьяны — пьяны своей первой победой, пьяны дешевым элем, купленным у заросшего трактирщика в этом медвежьем углу. Салазар громко орал непристойные песни, девчонки хихикали, и у них всех было такое чувство, словно весь мир можно уместить в стенах из этих гнилых бревен. Кажется, протяни руку — и дотронешься до Толедо, Царьграда, Чичен-Ицы… Огненная вспышка… Салазар поскальзывается на мокром песке, с ругательствами падает, опрокидывая на себя половину кружки, девушки с визгом бегут к теплому морю…

Четыреста девяносто шесть.

Воздух пропитан запахом спирта — и смерти. Резким, точным движением скальпеля вскрывается грудная клетка, и виден наконечник той самой стрелы, что сразила Хельгу. Касание палочки — и из легких начинает уходить кровь, тонкой струйкой втягиваясь в столь бесполезный кусок деревяшки. “Я не уверен, что она выживет” — глухой голос Салазара, обрабатывающего уже другой скальпель в этом новомодном зелье… Зазубренный кусок металла, вырезанный вместе с плотью, отшвыривается в сторону, маленькая красная сфера, сжатая в кулаке в кармане… “Я не хочу, чтобы она умирала” — бесплодная и бесполезная мысль… Огненная вспышка… Флакончик со спиртом падает набок, переворачивается, и чистый спирт льется на обнаженные мышцы, Салазар дергается, понимая, что уже не успеть поймать… Розовые мышцы, нарастающие на ребра, закрывающие дыру в груди…

Триста семьдесят восемь.

Огненная вспышка, накрывающая отряд в черных плащах… Триста двадцать два. Измученное переходом войско, стоящее перед замком врага, люди падают на землю от усталости, огненная вспышка, из которой льется короткая, яростная песня… Двести шестьдесят четыре. Вспышка… Двести двадцать. Вспышка… Сто шестьдесят. Вспышка, вспышка, вспышка…

Как же он мог растратить такое сокровище!..

Старческие глаза вновь забегали по сфере, пытаясь найти ошибку в подсчете. Раз, два, три… Пятьдесят. Всего пятьдесят.

Утомленные глаза старика закрылись.

* * *

Ему снилось — он вновь, как в первой своей битве, стоит лицом к лицу с лордом Фаулом. Только на этот раз с ним нет верных друзей. Салазар не прикрывает ему спину, Ровена не сражается одна с целым отрядом, не давая подкреплению придти на помощь, около него нет призрачного барсука Хельги, отгоняющего жутких духов в черных плащах.

Один.

Только один.

Ему хочется закрыть глаза, заткнуть уши, убежать, чтобы всего этого не было, но руки, как в кошмарном сне, двигаются медленно, ноги превращаются в желе, и он не может ничего, совершенно ничего, никто ему не поможет, он один, совсем один против всего мира…

… на рецепторы головного мозга упала пара капель дофамина…

… и перед глазами старика взмахивает крыльями огненная птица. Пойдем, говорит она! Пойдем исправлять плохое, пойдем побеждать зло. Ты не одинок, у тебя есть я. Я всегда прихожу к каждому, кто одинок и хочет победить зло. Пойдем!..

Старик всхлипнул во сне и перевернулся на другой бок. Он еще не знал, что через три месяца у него закружится голова от перенапряжения, и он упадет с лестницы затылком на каменный пол. Что он в завещании прикажет высечь на своем надгробии изображение огненной птицы с распахнутыми крыльями.

Птицы, которую ему еще предстоит изобрести.