Охота на наргла (джен)

— А теперь поднимите руки, да-да, вот так, и повернитесь.

Гарри Поттер сделал как сказали, переступил одервенело. Очень хотелось попрыгать, поприседать и подвигаться. Ноги заледенели до бесчувствия. В детектирующую пентаграмму в обуви было нельзя, и он уже час стоял босиком на каменном полу. Почему пентаграмму нельзя было напечатать на теплом коврике, Гарри не знал, но собирался выяснить. Идея про коврик пришла ему полчаса назад и с каждой минутой казалась все гениальнее.

Стоять было скучно, а разговаривать — нельзя, поэтому Гарри рассматривал белые ширмы вокруг, двигающиеся по ним узоры, похожие на лианы и змей, и считал желтых бабочек над головой эксперта Мунго по магическим расстройствам. От эксперта была видна тень на ширме, бабочки же тени не отбрасывали никакой. Просто трепетали над ширмой, иногда за ней скрываясь. Ни змей, ни бабочек нормальным магам видеть не полагалось, поэтому Гарри тут и стоял.

Нужно было, конечно, молчать о галлюцинациях... Если бы не начались сложности с аппарацией, он бы и молчал. Но они начались, и он почему-то решил, что рассказать о бабочках — хорошая идея. Не лучшее его решение, да и Рон с Гермионой сочли нужным признаться, что тоже видят странное, чтобы его опять не сочли сумасшедшим... Пусть бы сочли, честное слово, все лучше, чем проходить трехчасовое обследование каждые три дня да еще и зелья пить, от которых голова болит.

Но предыдущий вид обследования ему нравился больше. Тридцать раз зажигать свечу, сидя в кресле, не в пример лучше, чем мерзнуть в пентаграмме.

— Прекрасно, мистер Поттер, можете одеваться, — сказал эксперт Перри. Бабочки у него над головой посинели — недоволен был эксперт. Интересно, уклонится от ответа на прямой вопрос или все же нет?

— Вы узнали что-нибудь новое? — спросил Гарри, надевая носки. И чуть не застонал в голос от сладостного ощущения тепла. Жизнь оказалась прекрасна и замечательна. Теперь — горячего чаю, и можно на подвиги.

— Несомненно, — сказал эксперт. — У вас очень интересный случай, но я все ближе к разгадке.

И — если верить бабочкам, совсем потемневшим, — соврал.

Гарри вышел из-за ширмы, пожал эксперту руку, мельком посмотрел на плакат у двери «Магические паразиты: знай врага в жвалы» и решил, что больше сюда не вернется. Хватит. Толку никакого. Лучше он сдастся Невыразимцам на опыты, пусть только дадут Нерушимый Обет никогда ему не лгать. Может, хоть польза будет... Например, он вполне может работать детектором лжи. Для детекторов не обязательно стабильно аппарировать.

Когда Гарри вышел из кабинета, Гермиона уже ждала его. Стояла у грустного фикуса у окна, обхватив себя руками. Ожесточенно терла предплечья, а над ее головой роем вились полупрозрачные, как ледышки, бабочки.

— Ты представляешь, здесь заблокированы заклинания не медиков! — сказала она с возмущением. — Даже согреться не дают!

Конечно, ей холодно. Она же в летней мантии и сандалиях. Даже без носок.

— Предлагаю попрыгать, — сказал Гарри.

Когда из кабинета своего врача вывалился Рон, они, обнявшись, сосредоточенно скакали по коридору. Два прыжка к лестнице, два к окну. Бум-бум каблуками по плитке. Цветочки на ней в ужасе закрывались и опадали.

Рон поднял на них брови и улыбнулся. Губы у него были белые.

— Отличная мысль.

Прыгать втроем было менее удобно, зато куда более весело. Они остановились, только чуть не своротив фикус. И расхохотались, вцепившись друг другу в плечи.

— Как здорово! — раздался звонкий голос от лестницы. Гарри развернулся резко — как и Рон, как и Гермиона, — но сумел-таки не выхватить палочку, потому что голос все же узнал.

В конце коридора стояла Луна в голубом маггловском платье, полосатых, красно-желтых носках и серебристых сандалиях.

— Тут так холодно, правда?

— Ага, — сказал Гарри. Вокруг головы Луны никаких бабочек не было. Зато на ее волосах лежало нечто невообразимое, из серебристых лент, похожее на тюрбан. Ленты шевелились.

— Луна-Горгона, — тихо хихикнула Гермиона рядом. — Почему мы ее такой раньше не видели, интересно?..

— Это все их ритуалы, — поморщился Рон. — От них хуже, а не лучше, я давно понял... Луна, ты с нами за компанию лечиться пришла?

— Рон! — Гермиона укоризненно ткнула его в бок.

Луна улыбнулась и покачала головой. Поджала левую ногу и прыгнула с одной плитки на другую. Не задев шарахнувшихся от нее цветов-рисунков.

— Очень согревает! Ну что ты, Рон. Я вас пришла искать, мне сказали, что вы в Мунго.

— И тебя пустили? — спросил Гарри. Доступ на этот этаж вроде же был ограничен? Он отчетливо помнил очень серьезного медбрата у двери, он даже направление Гарри проверял, хоть и видел его несколько раз в неделю, да и не узнать Гарри было сложно, его вечно все узнавали.

— Ну конечно, — сказала Луна. Провернулась на носке, подняв руки. — Я же сказала, зачем.

Ну, конечно. Где Луна — а где рациональные объяснения.

— А зачем ты нас искала?

Она остановилась и посмотрела на Гарри, склонив голову к плечу. И, несмотря на то, что она по-прежнему стояла на одной ноге, Гарри сразу — мгновенно — поверил, что дело серьезное и настоящее.

— Мне нужна помощь, — сказала Луна. — Мне нужно спасти человека. И, может быть, даже не одного.

* * *

Они спустились в столовую Мунго на первом этаже, для персонала и посетителей. Взяли чайник кипятка и чайник заварки у хмурой дежурной ведьмы ( «У вас полно шлизов», — сообщила ей Луна) и сели за маленький стол в углу, у очередного больничного фикуса. На фикусе одиноко висела новогодняя гирлянда.

Гарри, Рона и Гермиону ждало последнее на день обследование: разговор «по душам» с их ведущим врачом, он же допрос, через час, поэтому заколдованные двери Мунго их бы на волю не выпустили. А жаль. Даже в пабе напротив больницы заварку клали не в пример лучшую, чем тут.

— Зато горячий, — произнес Гарри неубежденно, глядя на коричневатую водичку.

— А, — сказала Луна. И выложила перед ними на стол три маггловских пакетика «Твиннингз». — Я подумала, что вам наверняка местный чай не нравится.

— А тебе? — удивился Гарри. Они с Роном в четыре руки разодрали фирменные обертки и засунули пакетики в заварочный чайник, едва не забыв оставить хвосты снаружи.

— Он — хорошее лекарство от мозгошмыгов. Мне, наверное, не повредит.

— У тебя нет мозгошмыгов, — сказала Гермиона уверенно. Гарри мысленно с ней согласился: ленты Луны перемололи бы несчастного мозгошмыга в секунду, чем бы он ни был.

— Они иногда прячутся, — вздохнула Луна. — Я ведь была в аврорате, и там их все-таки много... Вдруг заразилась?

Луна сначала пошла в аврорат? Серьезное дело становилось очень серьезным.

— Что случилось?

— Они сказали, что это — «глупая выдумка, и так не бывает», — ответила Луна. И выпила свою чашку залпом. — Мозгошмыги, вы же понимаете.

— Луна, а что «это»? — спросила Гермиона. Она помешивала в чашке едва окрашенное молоко, Рон долил ей заварки.

— Я не сказала? — удивилась Луна. — Ой.

Открыла сумочку — маленькую, из белого шелка с вышивкой — и вытащила из нее свернутую в рулон папку, раз в пять больше сумки. На обложке папки стояло «Совершенно конфиденциально, очень опасно и очень важно!».

— Это письма в «Придиру», — сказала Луна. — Теперь я ими занимаюсь. И... вот.

Она достала лист плотной, с цветочными водяными знаками почтовой бумаги на котором аккуратным почерком было выведено следующее:

Уважаемая редакция газеты «Придира»,

Из статьи в «Ежедневном пророке» я узнала, что именно вы занимаетесь странными необъясненными явлениями и я решила написать вам, поскольку мой случай очень странный и, хотя совсем объясненный, я не знаю, к кому обратиться. Моего сына заколдовали садовые гномы, и теперь он кажется мне куклой, но никому больше ею не кажется. У нас был врач Джон Аллерби, хотя он такой занятой человек, но выделил время, и он не увидел, что Гарри — кукла, а он самый лучший специалист и у нас в Тилли-под-Холмом, и в Бедфорте, и, может быть, до самых Верхней и Нижней Резни лучший, а то и до Оксфорда.

Уважаемая редакция, посоветуйте нам особого специалиста, чтобы он расколдовал Гарри, моих слишком скромных знаний на то не хватает, я и самого проклятия найти не могу, во всех моих книгах. Я даже во «Флориш и Блоттс» написала, но мне не ответили. Я не могу с Гарри аппарировать, и в камин не могу войти, он так кричит, что страшно, иначе бы я несомненно не стала бы вас беспокоить, а пришла бы в Мунго, а на письма мои они не отвечают.

С почтением и уважением,

Травница Эллен Сигил, зеленый дом у дуба, Тилли-под-Холмом.

— Ого, — сказал Гарри. Переглянулся с Роном. Гермиона, сидевшая напротив, отобрала у него письмо, нахмурилась на ровные строчки.

— Луна, слушай, — Рон почесал в затылке, — а почему ты решила, что она не... Ну, что там действительно серьезно? Может, это на ней самой заклятие какое-то? Или ей просто... кажется. Нам вот тоже куча всего кажется, чего нет.

— Разве? — Луна удивленно раскрыла глаза, склонила голову к плечу. — А что вам кажется?

Одна из «лент» на ее голове свесилась ей на нос — Луна поддела ее пальцем и закинула себе на затылок. Привычным движением.

— Э... — Рон сглотнул. Гарри мысленно вздохнул и послал вежливость к Мерлину. Он пока еще национальный Герой, ему можно. Наверное.

— Луна, — сказал он, — а что это у тебя за ленты на голове? Они настоящие?

Луна моргнула, взгляд ее на мгновение показался Гарри пытливым и цепким, а потом она улыбнулась — не только губами, но и глазами, и даже, наверное, магией: Гарри как теплой волной окатило.

— Это незаметная вьюнка, — ответила Луна. — Такой цветок, она ест шлизов. С ней хорошо думать, шлизы не мешают. Вам отщипнуть? Она и ваших съест.

— У нас есть шлизы? — моргнул Гарри. Название ему не нравилось, и он совсем не хотел, чтобы эти шлизы у него были.

— Они как бабочки. — Гермиона подняла голову от письма. — Вокруг наших голов. Верно? Это паразиты на магии? Или проявления магии?..

— Не знаю, — вздохнула Луна. — Я пока не придумала, как их поймать, чтобы исследовать. Но когда они мельтешат, думать тяжело.

Рон запустил пальцы в волосы и уперся локтями в стол.

— Мы с ума сошли... Мы все совсем сошли с ума...

— То, что мы видим неизвестные явления, еще не значит, что мы сошли с ума, — сказала Гермиона здраво и погладила Рона по плечу. — Кроме того, общее сумасшествие с полностью идентичными галлюцинациями кажется мне гораздо менее вероятным, чем то, что мы просто видим... ну, невидимое. Для прочих.

— Как здорово! — воскликнула Луна. — А наргла вы тоже видите? Он сидит на фикусе.

Они все посмотрели на фикус, даже Рон. И Гарри не мог сказать за всех, но сам он со всей очевидностью наргла видел: на фикусе сидела помесь фиолетовой гусеницы, кузнечика и бабочки и смотрела на него внимательно. Тени наргл не отбрасывал.

— Аккцио наргл, — шепнула Гермиона, едва шевельнув палочкой. Наргл поглядел на нее презрительно и растворился в фикусовом листе. Медленно и с достоинством. Как Чеширский Кот. Последними исчезли усики.

— Их только руками можно ловить, — сообщила Луна. — И держать в нарисованной клетке.

— Я думаю, — Гарри вздохнул, — что никто не возразит: мы трое действительно видим нарглов. И, наверное, много чего еще видим...

Рон поморщился, но кивнул. Залпом допил чай. Гарри пригубил свой, уже остывший, и не смог заставить себя сделать глоток, хоть пить и хотелось. Разогревать же... ну нет уж. Лучше вылить этот в фикус и налить свежего. На чайнике с кипятком все равно чары неостывания... Ему хотелось думать, что узоры на чайнике — это все-таки узоры, а не очередное растение, которого вообще-то не бывает.

— Нарисованной клетке? — переспросила Гермиона. — Почему?..

— Не знаю. — Луна пожала плечами. — А если они умирают, то распадаются на руны, такие яркие... Но мне ни разу не удалось их записать.

— Руны...

— Эй, — сказал Гарри, почувствовав, что пора брать разговор в свои руки: если разговор зашел о рунах — дело плохо, — мы сейчас точно не решим загадку нарглов. Хотя бы потому, что нам скоро на допрос. Давайте поближе к текущей проблеме, то есть письму. Рон хороший вопрос задал: почему ты так уверена, что дело серьезное, а, Луна?

Луна пожала плечами.

— Я согласна, — вздохнула Гермиона. — Ты понимаешь, Гарри... Она очень разумно пишет, эта женщина. Переживает, стесняется писать в газету со своей проблемой... Заметно, потому что слог корявый немного, хотя все грамотно, и почерк хороший и аккуратный. Заметь, она запросила дополнительную литературу. И не потребовала у «Придиры» ни первой полосы, ни скандала, ни старшего целителя Мунго — всего лишь посоветовать специалиста. Она сама сомневается, а безумцы не сомневаются совсем. Что-то настоящее там точно есть. Может, заклятие на ребенке, может, на ней самой, но оно есть. Но я не могу вспомнить ничего похожего... Да и зачем кому-то потребовалось?..

— Может, кто-то из знакомых решил пошутить. И не смог прекратить шутку, — сказал Рон. — Это как раз запросто. Но я не понимаю, причем тут садовые гномы? Странно шутнику переодеваться садовым гномом. Уж они-то точно ничего такого не могут!

— Да, странное упоминание, — согласилась Гермиона. — Такое разумное письмо, и — гномы.

— Значит, — сказал Гарри, — следуя твоей же логике — она видела нечто похожее на гномов и не разобрала, чем именно это нечто является на самом деле. Может же такое быть? А что тебе сказали в аврорате, Луна? Только то, что таких заклинаний не бывает?

— Не бывает, — кивнула Луна.

— Мало ли чего не бывает, — пробурчала Гермиона. — Мозгов в чанах тоже, вообще-то, не бывает...

— И они очень заняты, — добавила Луна. — Настоящей работой. Это правда, они очень-очень заняты. Я совсем не сержусь. Но ей ведь нужно помочь.

Да, аврорат наверняка был очень занят. Упивающихся переловили еще не всех, и оборотней, и Аллея сгорела, и столько богатых семей подпало под закон о компенсации ущерба... И Хогвартс так сильно разрушили, а ведь лето уже к середине подбирается, и непонятно, откроется ли школа...

— Ты думаешь, мы сможем снять заклятие? — спросил Гарри.

— Я не знаю, — сказала Луна. — Но можно ведь посмотреть и попробовать?

Гарри хмыкнул. Ну да. Они — и особенно он, Гарри, — пока еще национальные герои, кому же еще смотреть и пробовать. Хотя Луна, наверняка, подумала совсем о другом. И вообще-то она сама герой. Ты зазнался, Гарри Поттер, Мальчик-которого-слишком-захвалили, устыдись и прекрати немедленно. Немудрено, что Луна не хочет соваться туда в одиночку — и правильно делает. Даже если она забыла об оборотнях и упивающихся, а скорее всего так и есть, ты-то про них не забыл!

И они ни про кого не забыли.

— Можно, конечно, — сказал Гарри. — И посмотреть, и попробовать. Но есть сложность: мы аппарируем все хуже, да и не знаем там ничего. Там поблизости есть открытый камин? И, кстати, где это Тилли-под-холмом вообще находится?

— Котсуолдс, — сказала Луна. — Там красиво. Там холмы и овцы.

— Были раньше, — сказала Гермиона, и Луна посмотрела на нее с недоумением.

— Холмы же стоят.

— Я про овец, — вздохнула Гермиона. — Там раньше разводили особую породу с длинной шерстью, специально для пряжи, но когда появились прядильные машины, то эта шерсть им не подошла, и овец там разводить перестали, как и шерстью торговать. Теперь там одни туристы.

Недоумение во взгляде Луны увеличилось. А Рон мотнул головой.

— Не, Миона, это, наверное, только для магглов так. Из котсуолдской шерсти зимние мантии шьют, самые лучшие!

Гермиона потерла лоб.

— Конечно. Разумеется, для магов все иначе... Там автобусы есть. И поезд. Вроде бы был... должен быть. Или мы поедем на «Рыцаре»?

Гарри поморщился.

— Не хотелось бы. И вообще... Я не хочу, чтобы про нас точно знали, где мы и что мы делаем. Журналисты из «Пророка» прибегут, зачем они нам?

— Конечно, — кивнула Луна. И мечтательно улыбнулась. — Мы с папой ездили в те края на велосипедах. Из дома. Такое замечательное было путешествие...

— Долгое, наверное? — спросил Гарри. Он смутно себе представлял местоположение Котсуолдс по отношению к дому Луны.

— Месяц, — ответила Луна. — Но мы, конечно, каждый день со стоянки аппарировали домой спать, иначе бы дом обиделся. Его нельзя оставлять одного надолго...

Гарри не нашелся, что сказать. Путешествуя, каждую ночь спать дома? Странная идея. Понятная, но все равно очень странная... Даже если бы они не скрывались во время войны, а просто путешествовали, и вернуться было бы возможно, Гарри бы не захотел постоянно возвращаться. Все-таки путешествие в том и заключается, что сначала покидаешь дом, а возвращаешься в самом конце, соскучившись и — изменившимся. Тогда и дом видится по-другому, и вообще все привычное. Иначе — в чем смысл?

— Месяц — слишком долго, — сказала Гермиона. — Я предлагаю поехать на поезде до Оксфорда, а оттуда на автобусе. Найдем подходящий, должно же до этой деревни хоть что-то ходить. Свою сумку я соберу. И палатку тоже возьму, а то мало ли.

— Отлично, — сказал Гарри. — Тогда давайте вместе пообедаем, когда мы отсюда выйдем, и дообсудим детали. Луна, ты сможешь карту достать? Чтобы посмотреть точно, где эта деревня находится?

— Конечно, Гарри.

Часы на стене начали отбивать одиннадцать. Пора было двигаться на допрос.

Рон хотел есть. На самом деле, Рон так же хотел спать и убраться из Мунго, и еще многого, не настолько приземленного — например, все-таки вытащить Миону куда-нибудь погулять, хоть и в маггловский Лондон, только бы не мешали ни магия, ни журналисты, ни всякие нарглы, — но, глядя на их главного лечащего врача, он думал только о том, что чудовищно проголодался. Док Лимарис сидел в удобном кресле, у него в столе лежал сэндвич (Рон в том был уверен и даже чувствовал запах, хотя и понимал, что ничего подобного ощущать не может, не собака), рядом стоял кувшин воды, в общем, торопиться ему было некуда, и это чувствовалось. Как и то, что ему хотелось поговорить. Рассказать о своей великой битве за здоровье их троих. «Героев Британии». Ну да. Героев.

Героем Рон себя не чувствовал совсем. Да, он вернулся, когда было нужно, даже успел вовремя — и даже вспомнил, как открыть Тайную Комнату, но... Он начинал учить язык змей в тайне ото всех, и от семьи, и от Гарри, потому что те обязательно бы спросили — зачем ему, а как было признаться, что ему просто было завидно? Гарри мог, значит, умение никаким темным не было, да и Дамблдор язык змей, оказывается, выучил... «Великие маги умели разговаривать со змеями, — решил он тогда. — Неужто я хуже?» Даже учебник нашел — но терпения хватило ненадолго. И все-таки пару слов он запомнил. Приветствия, да «позвольте пройти». И «откройся», конечно же. То, что говорил Гарри. Ключ от Тайной Комнаты.

Воспоминать, как он учил змеиный, стыдно было до сих пор. Хоть и пригодилось, но... Хорошо хоть никто не спросил, даже Гермиона, как ему удалось правильно прошипеть слово, которое он слышал один раз и пять лет назад. Пришлось бы врать, а врать друзьям Рону не хотелось совсем.

Он не был героем. Мама вот была. Братец Фред. Братец Джордж, потому что не пил, не сидел, тупо смотря перед собой, а работал. Самому Рону иногда хотелось просто упереться лбом в стенку и замереть. И не вспоминать, а забыть. Что Фреда нет. Что столько школьных приятелей погибли, что вообще ничего не будет прежним больше, даже Нора. Даже мама.

Она не была против того, чтобы он шел в аврорат. Только смотрела, когда думала — он не видит. Так, будто наглядеться не могла. Во взгляде этом были объятия и крепкие цепи, но она ни разу, ни единым жестом не показала, что — против, что его решение разобьет ей сердце.

Теперь, со всей этой «болезнью», аврорат Рону более не светил. Хорош аврор, который видит несуществующих животных и не в состоянии стабильно аппарировать! Может, и к лучшему. Хоть мама успокоится. И братца Джорджа нужно контролировать хоть кому-то. Все остальные либо заняты, либо мягкие слишком, чтобы дать ему по шее, когда нужно. А уж за Роном не заржавеет, на благо-то родного брата. Но то, что аврората лишали Гарри — это было совершенно несправедливо. И Мионе эта нестабильность магии поперек всех планов...

— Если я правильно понял... — Гарри вдруг прервал ровную речь дока, тот запнулся, а Рон моргнул. Случилось что-то? Но Миона тоже смотрела недоуменно... — Если я вас правильно понял, вы до сих пор не разобрались, что же с нами такое творится. Почему мы теряем контроль над магией и видим все больше... эманаций, да? Пусть будут эманации.

Эманации? Наргл с фикуса эманацией Рону не показался совсем, а показался, напротив, совсем живым зверем. Пусть и без тени. Где вообще сказано, что магическое зверье обязано иметь тень? Вон, даже у магглов в морях бывают прозрачные рыбы. У них, наверняка, тоже с тенью проблемы.

Чего только ни узнаешь, пытаясь поговорить с Гермионой о квиддиче. Как их тогда вынесло на обсуждение моря, Рон не помнил.

Док поджал губы.

— Мы, мистер Поттер, все еще обрабатываем данные и строим гипотезы. Действительно, пока ни одна не подтвердилась полностью, но вполне вероятно, что к концу месяца мы нащупаем решение.

— Ага, — кивнул Гарри. — К концу месяца? Ну что ж, хорошо. Но мы — я и мои друзья — хотим отдохнуть. Полагаю, ничего не случится, если мы прервем наши встречи до конца месяца.

— Это слишком долго, мистер Поттер...

— У вас как раз будет достаточно времени, чтобы обработать все от нас полученное, — вмешалась Гермиона. — Вы же не считаете наше положение настолько тяжелым, чтобы прописать нам постоянный врачебный надзор? Или считаете?

Док чуть на стуле не подпрыгнул.

— Что вы, конечно нет! — воскликнул он. — Но магическая нестабильность накладывает некоторые ограничения...

— Мы ж не дурные, — сказал Рон, — мы не собираемся аппарировать.

— К сожалению, — сказал док, — ваша нестабильность, судя по предварительным оценкам, затрагивает весь спектр чар переноса...

Рон поморщился. А попроще завернуть он не мог? И поконкретнее?

— Это вы портключи имеете в виду?

— И их, — ответил док, — и, увы, каминную сеть. Поэтому я настоятельно рекомендую вам отдыхать в пределах досягаемости волшебников со стабильной магией. Иначе, в случае ухудшения, вы рискуете оказаться отрезанными от нашего мира.

— Понятно, — кивнул Гарри. — Не беспокойтесь.

И на этом допрос закончился.

— Лихо вы его, — сказал Рон, когда они оказались в коридоре.

— Да он сам не знал, как от нас отделаться, когда я начал вопросы задавать, — сказал Гарри. — Ты разве не заметил?

— Я заметил, что ему поговорить хотелось. О том, как он вот почти совсем уже все понял. Непонятно только, зачем.

— Чтобы Гарри жаловаться не пошел, — сказала Миона и взяла Рона под руку. — И чтобы мы жаловаться не пошли. Министру, например. Тогда у него будут большие проблемы на работе. Нехорошо ставить эксперименты на самом Гарри Поттере, да еще и безрезультатно. Могут заподозрить корысть, а в Мунго с этим строго, здесь драконовский кодекс поведения, я узнавала.

— Да какая с нас корысть? — фыркнул Рон.

— Как какая? А статьи? На нас знаешь сколько новых методов диагностики уже испытали? Семь только тех, о которых я читала!

— Значит, всего семь, — сказал Рон. — Ладно, Мерлин с ним, с доком, отпустил — и отлично. Это что значит, мы на свободе ото всех до конца месяца?

— Точно, — Гарри улыбнулся. — Пошли обедать.

* * *

Хотелось чего-то простого, английского и сытного. И быстро. Поэтому с Луной они договорились встретиться в пабе на углу около Мунго: в обед там было мало народу, а готовили неплохо.

Когда они вошли, Луна уже ждала их за стойкой бара, перед кранами для пива, и пила чай. На подносе перед ней стояли маленький заварочный чайник, чайник для кипятка, молочник и тарелка с огуречными бутербродиками.

— Я только что зашла, — сказала она. — И мистер Руди был очень любезен и налил мне чаю. Давайте сядем под хомут? Там должно быть хорошо, это очень настоящий и действенный хомут, никаких нарглов.

— Никаких, я вас точно уверяю, — кивнул бармен, коротко подстриженный мужик лет сорока, с драконом — татуировкой на руке. На Луну он смотрел с опасливым восторгом.

Рон огляделся, и нашел хомут — в углу залы, в глубине, рядом с окном, в наибольшем удалении и от стойки, и от телевизора. Стену покрывали дощечки с изображениями лошадей — бегущих, стоящих, запряженных в повозки, под седлом и без седла, а так же крылатых и безголовых. Похоже, кто-то здесь коллекционировал вывески «лошадиных» пабов. Забавно, учитывая, что сам этот паб назывался «Синий боров».

Рон подхватил поднос Луны и они направились к столу под хомут. Гарри остался у стойки сделать заказ, и подошел чуть позже, с пивом в руке.

Через пять минут бармен принес темное уэльское Рону и ирландский «Гиннесс» Гермионе, а так же вилки и ножи. Рон поднял кружку.

— Будем!

— Не дождутся, — сказали хором Гарри и Гермиона, а Луна отсалютовала чайной чашкой.

Рон сделал глоток пива, выдохнул и решил, что жизнь определенно налаживается. Магия — дело второстепенное и долгосрочное. А вот сейчас, именно сейчас все просто отлично, а когда принесут еду, будет еще лучше.

— Ну что, — сказал он, — обсудим диспозицию?

— Обсудим, — сказал Гарри. — Луна, ты нашла карту?

Луна кивнула. Запустила руку в сумку и вытащила большой белый рулон. Когда она развернула его на столе, то Рон увидел, что карта была магической. По ней текли реки, бегали поезда и у нарисованных лесов шевелились кроны.

— Луна! — Гермиона сморщилась, — Ну как же ты так неосторожна? Мы же...

Рон быстро огляделся. В зале сидело еще три человека, но они не обращали никакого внимания ни на что, кроме телевизора: по экрану в полной тишине неслись лошади, а зрители изредка вскрикивали и хлопали по столу.

— Никто не заметит, — ответила Луна беспечно. — Это моя карта, она не будет показываться, как она есть, если я не захочу.

Лондон на карте топорщился крышами. На маленьком Биг Бене шли часы, а по газонам Тауэра прогуливались вороны. Рон потряс головой. Ни часов, ни воронов он видеть не мог, рисунок был слишком мелким — но при пристальном взгляде на карту изображение будто бы увеличивалось и кидалось в глаза со всеми подробностями.

Он лег грудью на стол, стараясь не помять карту, и уткнулся в рисунки. Гермиона наклонилась над Уэльсом, а Гарри над Шотландией. Какое-то время они пристально разглядывали карту, водя по дорогам пальцами, и наблюдая, как от прикосновения идет кругами вода в нарисованных озерах. Невозможно было оторваться.

— О, глянь, лошади!

— А в Бате — римские термы.

— Это — драконы? Откуда?

— Заповедный лес, это же Корнуолл. Это не дракон, Гарри, это — белый змей. Они не летают.

— Ого, какой замок...

К востоку от Лондона, недалеко от куполов и башен Оксфорда, кто-то воткнул флажок в изображение низких холмов. Пасущиеся овцы обходили его. Рон пригляделся — рядом с флажком была нарисована деревня: одна площадь, одна улица. Склон невысокого холма начинался прямо за садиками аккуратных домов.

— Тилли-под-холмом, — сказала Луна.

— Милое место, — неубежденным тоном произнес Гарри.

— Да, приятно нарисовано. Но нам все равно нужна маггловская карта, — сказала Гермиона. — Нужно же понять, как туда добираться.

— Тут есть маггловские дороги, — сказала Луна. — Например, вот эта, римская. Она в Бат ведет. А вот здесь, — она показала пальцем, — ходит маггловский поезд.

— Моретон-ин-Марш, — прочитала Гермиона. — Далековато...

И тут Рону пришла в голову гениальная мысль, но озвучить ее он не успел: принесли обед. Рыбу с картошкой для каждого. Гермиона дернулась было скатать карту, но Луна лишь чуть ее подвинула, чтобы не мешала ставить тарелки, и оказалось, что бармен действительно не видит ничего необычного. Он просто мазнул по ней взглядом и не проявил никакого интереса. Будто видел подобные карты каждый день.

— Ничего себе, — сказал Гарри.

— Очень хорошая рыба, Гарри, ты прав, — улыбнулась Луна, смотря на рыбу с восторгом.

Гарри вздохнул и взял вилку. Рон хмыкнул. Выглядела рыба и впрямь волшебно, и не стоило, пожалуй, от нее отвлекаться. Мысль никуда не убежит, подождет, пока рыба закончится. Он выдавил на свою рыбину лимон, ухватил вилку и подцепил большой кусок белого мяса. Самое главное — кляр не уронить. Самое вкусное... Жалко, дома такого не попробуешь: Молли Уизли с настороженностью относилась как к фритюру, так и к ресторанным маггловским блюдам. Да и идея завернуть еду в газету точно не нашла бы у нее отклика. Хотя и тут газета была скорее для традиции: Рон высыпал картошку из газетного кулька на тарелку сразу же, так было удобнее.

— Я предлагаю, — сказал он, когда все доели и рыбу, и картошку, — сделать проще. Доехать до этой деревни на машине.

— Рон, — вздохнула Гермиона, — это не так просто. Это не на фордике в Хогвартс лететь. Нужны документы на машину, нужны права, нужны документы нам...

— Документы нам министр сделает, — сказал Рон, — у кого их нет. А права у меня есть. Папа где-то достал себе в коллекцию. Там надо только даты переправить и фотографию.

— Только?!

— Ну, Миона, ты же умеешь!

Гермиона вздрогнула и опустила голову.

— Нет, — сказала она тихо, — нет, я... Я никаких документов магией менять не буду. Мы лучше поедем на автобусе, чем...

И Рону захотелось дать себе по лбу. Ну надо же, какой он идиот, такое ляпнуть, хоть бы подумал! Миона же поменяла все документы родителям — и из-за проклятой нестабильности магии, со всеми этими врачами так и не смогла пока попасть в Австралию, — а он взял и напомнил. Садовый ты гном, Рон Уизли, когда только научишься, что головой не только едят? И что теперь делать?

— Э... Ну, я попрошу, чтобы нам документы сделали, — сказал он. — А экзамен завтра сам сдам по-честному. Ну... почти по честному.

— Почти? — нахмурилась Гермиона.

— Папа рассказывал, что знает кого-то в департаменте транспорта, и что он сможет устроить... по ускоренной процедуре. Папа сам хотел, ты же знаешь папу. Там один из принимающих — сквиб, так что можно договориться... Делать?

— А ты умеешь водить? — спросил Гарри недоверчиво. — Ты не обижайся, я просто наш полет вспомнил.

Еще бы он не вспомнил! Так ведь и папа того полета Рону не забыл.

— Ну, когда это было! Я научился.

— Ну...

— И тогда не надо будет все таскать в сумке, положим сундук в багажник. И алхимическое можно будет взять, мало ли, верно?

Гермиона кивнула.

— Да... Это было бы хорошо. Очень удобно. Но ты за завтра точно успеешь? Нехорошо задерживать эту бедную женщину...

— Даже если мы ее на день задержим, — сказал Рон, — ничего страшного ведь? Какое-то время это странное с ней уже длится, и ничего непоправимого не случилось. Зато с машиной мы сможем еще куда-нибудь съездить!

Например, на море.

— Точно, — улыбнулась Гермиона, — ведь у тебя несколько писем, да, Луна?

— Четыре, — сказала Луна.

Ну, разумеется. Об этом она и не подумала сказать заранее. Причем ведь наверняка просто не подумала... Рон вздохнул.

— Письма письмами, — сказал он, — но на море мы заедем. И вообще... во всякие интересные места. Мы же все-таки на каникулах!

— Заедем, — сказал Гарри. — Мне вот очень хочется на море посмотреть. Мне, если честно, хочется на все посмотреть! Я же, получается, почти ничего и не видел.

Рон посмотрел на него, хотел было возразить, но передумал. Они ведь правда почти ничего и не видели. Лондон немного, Хогвартс, поля, леса. Море вроде бы видели, но на самом деле... на самом деле ничего не вспоминалось, кроме песка, усталости и подавленности. Соль еще. Запах соли. А каким было само море, он не помнил. Было не до того. А хотелось влезть в воду, побегать вдоль берега, побрызгаться и обязательно построить замок.

— Ладно, — сказал Рон, — я тогда сейчас быстренько в министерство, с папой поговорю, организую там все, и завтра-послезавтра все будет.

— Я куплю тебе Дорожный кодекс, — сказала Гермиона и посмотрела на него сурово. — Вечером проверю.

Рон улыбнулся. Кто бы сомневался!

— Конечно. Я на тебя очень-очень рассчитываю! Прямо как раньше, подготовка к экзаменам в последний момент!

— Да, — сказала Гермиона тихо. — Как раньше. Иди уже!

И Рон пошел.

В министерстве все будет, конечно, не так гладко, как он только что расписал, и скорее всего придется выпрашивать один из хроноворотов Отдела Тайн, но он разберется. Папа поможет, и Перси много чего задолжал, да и с Кингсли они в последний раз поговорили очень неплохо... Ничего. Не самый сложный гамбит. Будут у него и права, и документы.

Кстати, надо же и Луне документы сделать! Вот он был бы хорош, если бы забыл!

И Рон Уизли уверенным шагом направился ко входу в метро.

Гермиона, если честно, не верила, что Рон экзамен сдаст. Просто потому, что в прошлом году сама планировала получить права после Хогвартса и немного изучила вопрос. Следовало сдать теорию. Записаться на практику — что в Лондоне могло означать и месяц, и два ожидания — и сдать эту самую практику. Причем не используя Конфундус. И заплатить немалые деньги.

Про деньги она рассказала Гарри, а тот постучал себя по шраму и сказал: «Ну Герми, ну не совсем же я кретин. Я уже поговорил с Артуром, и экзамен, и документы я оплачу. Рон же не для себя это делает, так что все нормально». Все-таки Гарри — замечательный. Даже слишком: зачем оставаться на Гриммо и помогать ей собирать книги и передвижную лабораторию, если можно позвать Джинни и, например, пойти с ней погулять?

— Покажи ей Лондон! Ты погляди на погоду!

— Да я же сам Лондона не знаю, ты о чем? Заведу Джин непонятно куда…

— И отлично, — решительно сказала Гермиона. — Вместе заблудитесь, вместе дорогу найдете — отличное приключение. Иди отсюда, ты мне мешаешь… Или вы поссорились?

— Нет. — Гарри потер лицо. От ладоней на щеках остались пыльные разводы. — Нет, мы не ссорились. Просто… Знаешь, как-то оно странно. Я все думал, вот, война кончится и все будет хорошо. Настанет «все хорошо», как погода. С Джин будет просто, и мы будем счастливы, и… Столько раз это представлял.

— А теперь все по-настоящему.

— Именно, — хмыкнул Гарри. — Вот именно, теперь по-настоящему. А я-то все такой же, и Джин тоже. И мы гуляли, ты не думай, и разговаривали, но знаешь, как-то неправильно… Ненастоящие были разговоры. Вроде болтаешь о квиддиче, а на самом деле должен говорить о другом, и она знает, что о другом, и я знаю, что она знает, и…

— И стесняешься?

— Вроде того, — вздохнул Гарри. — Страшновато. Да еще и с этой магией… Вечно у меня все неправильно.

— Если ты думаешь — Джин смутит, что ты временно не можешь аппарировать, то ты сильно ошибаешься. Ей же не нужен непременно блестящий аврор Гарри Поттер.

— Ей нужен герой Гарри Поттер, — хмуро сказал Гарри.

— Ты с младенчества герой, — фыркнула Гермиона. — Это от тебя не зависит. Ты вот такой сам по себе — героический. И Джин ты таким и нужен. Ты у нее сам спроси.

— Ну да, — вздохнул Гарри. — Спроси. Глупо звучит… И даже немного оскорбительно, тебе не кажется? А не нужна ли тебе только моя слава, дорогая?

— Моя слава, мои враги, мои проблемы, мои неприятности... — Гермиона постучала Гарри по шраму. — Ей все это нужно. И правильно, разве нет? Или ты думаешь, где-то под этим всем есть неведомый «настоящий Гарри»? Тогда я тоже хочу с ним познакомиться!

Гарри улыбнулся.

— Вот когда ты так говоришь, мне сразу кажется, что волноваться совершенно и не о чем.

— Может и есть о чем, — сказала Гермиона, — но точно не о том, о чем ты волнуешься. Слава у Джин будет своя, и такая, какая ей нужна. Ей чужой точно не надо. Ты лучше волнуйся, что мы завтра уедем до конца месяца, а у Джин начинается стажировка у «Гарпий», и сегодня — последний свободный день и у тебя, и у нее. Она не обидится, если ты не предложишь ей руку и сердце немедленно, но я тебе без пророческого дара обещаю: если ты не поведешь ее гулять, обидится точно. Понял?

Гарри расхохотался, обнял Гермиону и выбежал из библиотеки. Гермиона вздохнула, вновь взяла тряпочку и осторожно обтерла очередной возможно полезный том. Кричер магических книг не касался, что было правильно, разумеется, но все же такая пылища — полное безобразие. Вернутся — и нужно будет разобрать библиотеку Блэков как следует. Вытереть пыль, снять последние проклятия, отобрать особо опасные книги и поставить отдельно…

Глупый, умный, героический Гарри. Ну как так можно — настолько не понимать ни себя, ни Джин?

Конечно, ему страшно. Ей и самой страшно — а вдруг это не тот человек? Ну, вдруг? И как же — ошибиться? Испортить? Вдруг — все окажется совсем не тем, и не так, как представлялось, и из Рона вылезет незнакомый совсем Рон, и из нее самой — какая-нибудь сухая ученый, которой веселый Рон будет неинтересен и скучен… Очень страшно сделать ошибку, особенно если наделал их уже достаточно. Но ведь никто и не требует окончательного решения немедленно.

Да и, если подумать, немедленно становиться счастливыми тоже никто не требует. Можно же постепенно… И вдвоем.

«Разберемся как-нибудь, — подумала Гермиона. — Как всегда разбирались. Все меняются, но можно же меняться вместе? И если я постараюсь хотя бы чуть-чуть заинтересоваться квиддичем, то, может, и Рону понравится что-нибудь… Не арифмантика, конечно, это уж точно. Но — что нибудь. Вдруг?»

* * *

Следующее утро началось с автомобильного гудка с улицы. Со стороны спален — где никаких машин уж точно быть не могло. Гермиона высунулась в окно гостевой, где они с Роном временно жили. На маленькой площади стояла небольшая машинка, не новая, ничем не выделяющаяся. Рон высунулся из окна водителя и помахал Гермионе.

— Я все сдал!

— Ты герой! — закричала она в ответ. — Иди завтракать!

Очевидный вопрос «как можно сдать экзамен в девять утра, если он официально только начинается в десять» она решила не задавать. И так понятно — как. Технически. И сдать, и отпраздновать, и подержанную машину раздобыть. Но то, что Рон смог это провернуть… За находчивость и героизм Гермиона поцеловала Рона в чумазую щеку, когда то пришел в кухню, и вручила кофе — такой, какой он любил.

— Как я устал! — сказал Рон, падая за стол. — И жутко по вам соскучился.

Гарри поднял голову от оладий и поглядел удивленно. У него был сонный, но очень довольный вид — правильно она пнула его вчера к Джин. Молодец, Грейнджер.

— Немудрено, — сказала Гермиона. — Ты как далеко в прошлое прыгал? Месяц или больше?

— Э… а с чего ты?

— Ну, Рон… — вздохнула она, — я же знаю, как сдают эти экзамены. И в теории ты вчера плавал. И невозможно сдать экзамен, не проездив с официальным инструктором и часа. И более чем невозможно записаться на практический экзамен назавтра. Не в Лондоне. Хотя, может ты и не в Лондоне сдавал, но ожидать все равно бы пришлось. Так сколько?

— Месяц, — вздохнул Рон. — Ужас, что за месяц был, если честно. Сидел в отеле, готовился… А сам все думал, что война только что закончилась. И если открутить еще чуть-чуть назад… Он на два месяца, хроноворот. Как раз бы уложился… Едва удержался. С меня Непреложный Обет взяли, и то я колебался.

Конечно, колебался. А кто бы не? Она бы точно… попыталась снять Обет и сделать хоть что-нибудь. Хоть и читала — никому не удавалось предотвратить смерть, которую он видел сам. Никому. Никогда. Это пусть к временным петлям и безумию. И все же, все же, как удержаться?.. Профессор Снейп, Люпин, Тонкс. Фред. Фред…

— Ты герой, — повторила Гермиона. — Сложный был экзамен?

Рон встряхнулся и сделал страшные глаза.

— Инструктор — хуже дракона! Вот я вам сейчас расскажу такое, что вы в ужасе выть будете! Выезжаю я, значит, к Ковент-Гарден…

Они ели оладьи и смеялись. За окном набирал силу летний день, обещавший быть теплым.

* * *

Выехали сразу после завтрака, как только отнесли в машину припасы, еду, сундук с книгами и лабораторию. В процессе сборов к крыльцу аппарировала Луна, помогла дотащить лабораторию и села на заднее сиденье. Гарри сел с ней рядом. Гермиона открыла свежекупленный маггловский атлас Великобритании, и они наконец тронулись.

Сложнее всего оказалось выбраться из Лондона. Рон нервничал все это время и расслабился, только когда город вокруг поредел, а зелени стало больше. Из Большого Лондона они выезжали около часа. Отличный показатель, решила Гермиона.

— На месте будем часа через два, — сказала Гермиона. — Может, два с половиной.

Ехали они дольше — потому что Рону было необходимо иногда выходить размяться и подышать. Успокоиться.

— Да все отлично, — говорила ему Гермиона. — Все просто замечательно, ты отлично водишь, спокойно и собранно…

— Это я-то собранно! — шепотом кричал Рон. — Я же внутри весь трясусь от страха.

— Так и отлично, — говорила Гермиона. — Не показываешь же. Вот и не показывай дальше.

Рон не показывал, а машину вел, будто водил уже давно. И они поругались только один раз, о направлении к Оксфорду. Гермиона, разумеется, была права, но решила не настаивать, и Рон буркнул «извини» через десять минут, увидев первый указатель (и почему указатели ставят так поздно, не тогда, когда возникает первый экстенциальный вопрос «правильно ли я еду»?).

Вот когда потребовалось сойти с обычной маггловской магистрали и углубиться в холмы с целью найти Тилли-под-Холмом, тогда Рон начал ругаться. Пусть негромко, но все же вслух.

— Все нормально, — сказала Гермиона. — Мы едем правильно.

— Дорога узкая, разметки нет, а что если на нас сейчас кто-нибудь в лоб вылетит…

— Достаточно места, разъедемся. И увидим заранее. И никто не вылетит, все нормально, Рон. Все нормально, едем вперед.

— А мы точно едем правильно?

— Конечно, — сказала Луна с заднего сиденья, перебив Гермиону. — Я тоже слежу. Все правильно. На следующем повороте — направо. Потом через мост.

На карте Гермионы не было деревни Тилли-под-Холмом, как и поворота направо — а только налево, и никаких рек дорога не должна была пересекать, но Гермиона промолчала.

Дорога направо действительно обнаружилась. Они съехали с асфальта на старые камни и потряслись дальше. Пересекли речушку по крутому мостику и через пять минут выехали на главную улицу Тилли.

Дома на ней были старомодны, типично котсуолдские коттеджи из местного камня, с острыми крышами. Перед некоторыми стояли автомобили, и электричество здесь было. На одном из коттеджей она даже заметила замаскированную спутниковую тарелку.

На улице навстречу им попалась пара человек, но никто не обратил на них внимания. Наверное, сочли туристами. Из-за ошибки в карте туристов здесь вряд ли было много, но не могло не быть совсем — в четверти-то часа езды от Бертона-на-воде.

Дуб рос рядом с маленькой церковью, перед стелой — памятником погибшим в какой-то из двух мировых войн. Зеленый дом они узнали сразу — из-за плюща, покрывавшего стены.

— Почти доехали, — сказала Гермиона. — Вот и дуб. И зеленый дом. Рон, ты молодец!

— Ага, — сказал Рон. Подвел машину к зеленому дому, остановил. Заглушил мотор. И осторожно снял руки с руля.

Гарри перегнулся с заднего сиденья и хлопнул его по плечу.

— Ты — герой, Рон Уизли! Пошли, пора теперь нам поработать!

— Ага.

Они вылезли из машины. Рон шумно вздохнул и потер лицо ладонями. Гермиона обогнула машину и, когда все повернулись к дому, обняла Рона за плечи. Тот хмыкнул и погладил ее руку.

Хозяйка дома открыла дверь прежде, чем они подошли к крыльцу. Вышла, усталая, посмотрела настороженно, наткнулась взглядом на улыбающуюся Луну с ее письмом в руках, на улыбающегося Гарри и заулыбалась сама.

— Заходите! Будьте как дома, я не ждала гостей, право, не стоило так утруждаться…

— Ну что вы, — мягко сказал Гарри, — какие затруднения, ехать всего два часа, а нам всегда хотелось посмотреть эти места. Сказочно здесь красиво!

— Да, у нас просто замечательно. А уж весной, когда Холм в цветах! — Эллен Сигил чуть засмеялась. — Эх, да что говорить, лучше приезжайте на следующий год. Хотите чаю? Я сама травы выращиваю, и печенье к чаю пеку свое.

Они вошли в маленькую чистую прихожую. Дом изнутри был светлый и уютный. На стене — маггловские фотографии хозяйки и дюжего мужчины.

— Мой муж, Донал, — сказала хозяйка, указав на фотографию. — Он грузы возит, в рейде сейчас… Три недели назад уехал, скоро вернуться должен, что я ему скажу…

— Что все хорошо, — уверенно ответил Гарри. — Мы же пришли вам помочь.

— Давайте мы сразу посмотрим, — сказала Гермиона, — а потом можно и чаю, и, наверное, потребуется обсудить детали.

— Да, конечно. Спальня наверху, он как раз уснул…

Они направились к лестнице. Миновали гостиную — чистую, с живыми цветами в горшках вместо цветочных ваз. Под лестницей сушились травы, Гермиона чувствовала запах ромашки.

— Хороший дом, — негромко сказала Луна.

Да, очень хороший. И хотелось бы, чтобы проблема этой женщины оказалась пустяковой. Чтобы действительно кто-то пошутил. Они найдут этого кого-то, хорошенько взгреют и он все вспомнит — и как снять заклятие, и как следует извиняться.

В детской из-за задернутых штор был полумрак. Ночник со звездами и кометами рядом с кроваткой не горел. Слышалось тихое дыхание. Они на цыпочках подошли к кроватке и заглянули внутрь.

Там, аккуратно укутанный в голубое одеяло со снежинками, лежал не ребенок, а грубая кукла из травы. И никакой магией от нее не фонило. Гермиона даже подумала, что над ними подшутили, когда кукла пошевелилась и поуютнее устроилась в одеяле.

Гермиона встретилась глазами с хозяйкой. Та смотрела пристально, настороженно, ожидающе.

— Вы тоже видите? — спросила одними губами.

Гермиона кивнула. Вытащила палочку. Рон, качая головой, отошел от кроватки, Гарри посмотрел на нее.

— Диагностика?

— Да. Я такого никогда раньше… Луна?

— А? — Луна повернула к ней голову. — Да, конечно. Но это не наша магия. Я и так вижу. Так никто не делает.

«Не сомневаюсь, — подумала Гермиона. — Но надо исключить все нормальные варианты. Чтобы остался только один. Самый невероятный и истинный».

Варианты исключились легко: диагностика не видела ничего необычного. Вот совсем ничего. Если верить диагностическим чарам, в кроватке лежал нормальный спящий мальчик года от роду. Проблема была только в том, что он являлся травяной куклой. Или казался травяной куклой? Никакую иллюзию Гермионе засечь не удалось, но все же это было более правдоподобно, чем травяная кукла вместо ребенка, ведущая себя как ребенок.

На кухню спустились в молчании. И первую чашку чая выпили — тоже. Гермиона смотрела на расписанные цветами чашки и сахарницу и молочник, и не понимала — как. Ну как? И кому понадобилось?..

— Я никогда не видела такой иллюзии, — сказала она наконец. — Да еще и такой избирательной. Почему кому-то потребовалось, чтобы ребенка родная мать видела травяной куклой?

— У нас никогда не было врагов, — сказала хозяйка дома. — Никогда. Все здесь доброжелательны, все помогают друг другу… Это не могло быть проклятием тех гномов?..

— Каких гномов? — спросил Гарри.

— Я обезгномила сад, как это обычно делается, — ответила она. — А потом увидела… знаете, следы. В доме, на лестнице. И тень мелькнула. Они никогда не пробирались в дом, у меня же травы везде, и рябина, и гвоздь вбит, все как положено, но… Может быть, кто-то из них решил так отомстить?

— Так им же нечем решать! — воскликнул Рон. — У них же мозгов меньше чем у крота.

— И магии нет, — сказала Гермиона. — Это не садовые гномы, но кто мог еще? Такое странное проклятие…

— Да нет, — сказала Луна, — все же наоборот. Это не проклятие.

— То есть?

— Мы видим все как оно есть на самом деле, — сказала Луна. — Вы понимаете? Там правда кукла. Это подменыш. Как в сказках. А настоящего ребенка унесли эти не-гномы.

Хозяйка дома опустилась на табурет. Сжав вазочку с печеньем до белых костяшек.

— Как… унесли? — выкрикнула хрипло. — Куда?

— Как в сказках, — безмятежно сказала Луна. — В Холм.

— Мы разберемся, — быстро сказал Гарри. — Вы, главное, не волнуйтесь. Мы разберемся, и если правда в Холм — то пойдем туда и вернем вашего сына.

— Правда?

— Клянусь, — сказал Гарри.

— Обязательно, — кивнула Гермиона. — Вы выпейте чаю. Все будет хорошо.

— Мы же тут, — сказал Рон и улыбнулся хозяйке. — Мы же герои! Мы разберемся, работа такая.

Хозяйка судорожно кивнула и разрыдалась.

У Луны не было воображения. Вернее, она не совсем понимала, что именно означает это слово. Представить невозможное — это ведь невозможно? Если ты что-то представил, то оно уже существует. Наверное, и мозгошмыгов тоже хорошо представили когда-то… или продолжали представлять. Связь ощущалась непрямой, похожей скорее на ветку, чем на дорогу. Жаль, отследить их так сложно и почти невозможно исследовать. Луна однажды пыталась их придумать, но, к сожалению, не удалось. Наверняка думала неверно.

— Я не могу представить, как они могли пройти… — говорила хозяйка дома. Ее голос звенел от вины. Неправильной.

Они стояли у двери в сад, хозяйка показывала на ветви рябины, на вбитый гвоздь. Все выглядело по правилам, но совершенно криво. Волна должна была шуметь ровно, а не трепетать и звенеть, как от падающего в озеро водопада. Между каплями они и просочились, те, кто вошел. Задели волну, задели рябину — и пара ягод почернела.

Луна сорвала их. Протянула хозяйке на ладони. Та осеклась. Оборвала фразу.

— Это след, — сказала Луна, потому что Гарри посмотрел на нее вопросительно. — Они прошли, потому что вот здесь, — она коснулась гвоздя пальцем, — не так.

Гвоздь звучал так, будто не был гвоздем. Вернее, был, но не той формы. Волна защиты, наткнувшись на него, вся перекашивалась, а должна была упорядочиться.

— Обычный гвоздь, — пробормотала хозяйка. — Самый обычный.

— Обычный, — медленно произнесла Гермиона. — Маггловский. То есть не кованое железо.

— Правда? — удивилась Луна. — А похож.

— Да, — ответила Гермиона. — Их делают иначе. Ты думаешь, поэтому?..

— Конечно, — Луна поскребла ногтем невидимый знак на притолоке, там волна защиты билась в дерево, у нее в голове шумело от плеска. — Совсем другая форма волны нужна. Чтобы висеть на таком гвозде.

Гермиона почему-то посмотрела на нее странно. А Гарри кивнул.

— Логично. Старые заклинания и не должны работать со стальной проволокой, вы сами подумайте, там же все другое. И состав, и структура, и сделан гвоздь машиной, а это тоже наверняка имеет значение. Прекрасно. Как они вошли, мы поняли. Теперь нужно понять, куда они ушли.

В саду было красиво и тихо. С одной стороны дорожки цвели ухоженные розы, с другой — розмарин и васильки. Луна огляделась, улыбаясь. Запахи омывали ее, убирали всякую усталость. Нет ничего лучше нагретого солнцем разнотравья, в котором где-то прячется земляника. Сюрприз тому, кто раздвинет траву и порадуется цветам. Только в одном углу сада трава шумела огорченно — кто-то смял ее, сломал стебли, и пчелы не гудели там больше.

— Там кто-то прошел, — показала рукой Луна. — Только давно. И я не вижу куда.

— К ограде, — ответил Гарри. — Я вижу. Но как они ограду-то перескочили?

— Гномы еще как умеют прыгать, — сказал Рон из-за спины Луны. — Пошли посмотрим.

— Не мните траву, — сказала Луна. — Ей и так плохо.

— Но как, по-твоему, нам туда в таком случае пройти? — Гермиона подняла бровь. — Дорожки ведь нет.

— Почему нет? — удивилась Луна и посмотрела на хозяйку. — Вы ведь позволите?

Та моргнула. Покивала.

— Вы не стесняйтесь, ступайте по траве, право, это ведь неважно…

Странно. Зачем — по траве? Ведь здесь такой радостный, отзывчивый сад! Только развести стебли руками.

— Нам до того заборного столбика, который на гриб похож, пожалуйста, — сказала Луна. И трава разошлась перед ней.

Они гуськом дошли до забора по петляющей узкой тропинке. Луна пару раз наклонилась за земляникой, краснеющей в траве. Хозяйка шла последней, и за ее спиной тропинка исчезла. Она посмотрела на траву непонятно, наклонилась и провела рукой по венчикам. Те ластились к ее ладони. Луна улыбнулась. Отвернулась к забору.

Они стояли у проплешины — примятая трава так и не поднялась. Почти сразу же за забором начинался склон холма, и травы там повторяли отзвук детского плача, шепотом, едва слышно. Луна показала на них рукой.

— Он все еще плачет. Иначе бы они замолчали.

Хозяйка за ее спиной охнула. Гарри, оглядывавший проплешину, поднял голову.

— Кто «они», Луна?

— Травы, конечно. Ты не слышишь?

Гарри сосредоточенно посмотрел на склон холма и поморщился.

— Да нет… Шуршат, шумят, но…

— Вздыхают, — резко сказала Гермиона. — Повторяют один и тот же звук. Мне кажется… Ты думаешь, они бы замолчали, если?..

— Конечно, — сказала Луна. — Он плачет внутри холма, а они слышат и повторяют. Так ведь всегда бывает.

— Всегда? — У Рона был непонятный голос. Зажатый. Будто он чего-то боялся.

— Ну конечно, — Луна пожала плечами. — В сказках.

— Ты хочешь сказать, что эти… гномы утащили ребенка в холм? Под землю? Здесь есть пещеры или что?..

— Никогда здесь не было пещер, — прошептала хозяйка. — Там просто земля…

— Разве так бывает? — удивилась Луна. Как может быть «просто» что-то? Особенно земля. — Как его зовут? Холм, — уточнила она, увидев их непонимание.

— Я… не помню, — ответила хозяйка. — Мы всегда называем его просто «Холм». Наверное, на карте есть, нужно посмотреть…

— На карте нет его названия, — сказала Гермиона. — Следовательно, у него нет собственного имени. Его назвали Холмом вообще, а это, если я хоть что-то понимаю в магии, означает, что он очень, очень непрост. Но все же я надеюсь, что мы придем в пещеру. И найдем там гномов.

— А не что? — спросил Рон.

— А не сказочных эльфов, — отрезала Гермиона.

— Миона, про эльфов нет сказок!

— Это у вас нет. А у магглов — полно. И это еще лучший вариант… Ну, мы прыгаем через забор или так и будем стоять?

Они прыгнули — и это было правильно. Они пересекли границу, и Луну будто холодным ветром обдуло. Она сразу же сняла сандалии и носки, повесила их на забор. Земля под пальцами была теплой, шершавой. Живой. Луна засмеялась, покружилась на цыпочках. Здравствуй, Холм. Здравствуй, море травы. Здравствуй, ветер. Скажи нам, куда идти, как отыскать пропажу. Он плачет и хочет домой, ведь неправильно, что он плачет. Скажи нам, легкий, играющий, веющий везде, слышащий все.

Ветер обнял ее, погладил ей ладони, взял за руку — подтолкнул в шепчущие, плачущие травы, и Луна побежала за ним.

— Луна! Да погоди ты! Откуда ты знаешь, что нам туда? — воскликнул Рон.

Луна попыталась «погодить», но ветер гнал ее вверх, и она замерла только у оползня. Склон резко загибался вверх, уходил в небо. Луна прижалась ладонями к рассыпчатой серой земле, сухой, пахнущей остро и вяжуще. Из-за земли тянуло холодом, на языке горчило.

— Что здесь? — Гарри шумно дышал сзади. Рядом с рукой Луны легла рука Гермионы.

— Странно, — сказала она. — Как странно. Ты не чувствуешь? Тянет…

— Тянет? — переспросил Гарри.

— То есть — куда тянет? — Рон привалился к склону, посмотрел на них обеспокоенно. Его волосы сияли огненной короной, Луне даже захотелось зажмуриться. — Что происходит, Миона?

Между их пальцами из земли выкопалась ящерица, глянула на Луну пустыми черными глазами и вновь ушла в землю. Пыль посыпалась каскадом. Под ладонью Луны начало проступать твердое и ребристое.

— Тянет внутрь, — сказала Гермиона. — Туда. Будто там, именно там — то, что мне очень нужно…

— Потерянное, — сказала Луна. — Ну конечно.

— Конечно?

— Нас приглашают. Внутрь.

— Внутрь чего? — спросил Рон. Но Луна не ответила: земля совсем осыпалась, и проступили контуры двери.

— Скажи «друг» и входи, — тихо хихикнула Гермиона. Луна удивленно на нее глянула. Голос ее звучал так, будто…

— Ты боишься?

— А ты нет?

— Нас же приглашают, — сказала Луна. — Гостям здесь не будет вреда.

— Но гостей Холмов иногда не выпускают. Или выпускают через двести лет…

— Много читать вредно, — сказал Рон решительно. — Я всегда это говорил. Нам ведь все равно туда, так?

— Конечно, — вздохнула Гермиона. И вместе с Луной нажала на створку. Дверь распахнулась — в темноту.

— Если что, — сказал Гарри, протиснувшись между ними, — выход мы сами пробьем. У меня хорошо выходит все крушить.

Он загородил Луну и Гермиону от темноты, а рядом с ним встал Рон; они подняли палочки и осветили узкий коридор, ведущий вниз.

— Мы впереди. Если что-нибудь выскочит, мы отвлекаем, а вы думаете, чем оно убивается. Ага?

— Договорились, — сказала Гермиона решительно. Луна улыбнулась. Здравствуй, Холм. Не гони нас, не пугай, мы пришли тебе помочь.

Стоило им войти, тьма рассеялась сама собой. Они стояли на склоне холма, покрытого рыже-красной травой, в теплых сумерках. Тропа вела вниз. Гарри обернулся, посмотрел за плечо Луны и закусил губу. Луна совсем не удивилась. Конечно же, двери больше не было. Их позвали, и откроют выход, только когда они помогут Холму. Как же иначе?

— Ладно, — сказал Гарри, — пойдемте. Куда-то же она ведет, эта дорога?

Они осторожно спускались со склона. Впереди колыхалась трава и, кажется, темнел изгиб реки. Медное марево прятало небо и не давало смотреть вдаль.

— Трава колышется без ветра, — прошептала Гермиона.

— Там ползает, — сказала Луна, прислушавшись. — Близко. Но не приближается.

— Предлагаю поторопиться, — сказал Гарри. — Здесь как-то слишком открыто.

— Нам не будет вреда, — повторила Луна. — Нас же пригласили.

— Это если мы те, кого пригласили, — сказала Гермиона, убыстряя шаг. — Я не знаю, читают ли магам эти сказки, но в маггловских всех приглашенных испытывают.

Луна пожала плечами.

— Конечно, — сказала она. — Но ведь мы — именно те, кого пригласили. Нас пропустит. Не надо бояться.

— А кто боится? — хохотнул Рон. — Уж точно не мы.

Они спешили вперед по тропе, почти бежали, а вокруг шелестела трава, и слева и справа. Будто громадный змей ползал вокруг них, но Луна не видела его совсем. Как же так?

Ей хотелось остановиться и присмотреться, но Гермиона тянула ее за руку.

— Быстрее, Луна, быстрее. Он сжимает кольца, слышишь?

Луна слышала. И хотела увидеть Змея-в-траве, но, наверное, Гермиона права, смотреть лучше с берега или с моста... С моста он наверняка будет виден целиком.

Вот только моста через реку не было. Да и реки тоже: дорожка падала в глубокий овраг. Совсем сухой. Но... она же видела воду с вершины? Темную мерцающую воду... Или им просто показывали, как здесь должно быть?

Луна смотрела на сухое дно и пропустила момент, когда змей поднялся над травой. Шипение усилилось, Гермиона гортанно вскрикнула и резко дернула Луну за руку.

— Берегись!

Луна обернулась. Над травой вздымался змей, медный, с алыми отсветами на чешуе. Глаза его скрывали бельма.

Гарри шипел ему что-то, а змей качал головой на длинной шее. То ли слушал, то ли думал. То ли пробовал воздух на вкус.

— Надо найти оружие, — прошептала Гермиона. — Если он нападет... Луна, ты не видишь каких-нибудь камней? Я — только траву...

— Какой красивый, — пробормотала Луна. — Алая медь, кленовые листья...

— Луна!

Луна оглянулась, с трудом оторвав от змея взгляд. Трава колыхалась везде, кроме берега еще-не-реки. У того места, где — был, будет? — мост, из земли выступали камни. Остатки опор, вгрызшиеся в склон обрыва. И сквозь одну из них пробивался дубовый росток.

Луна показала рукой, и Гермиона улыбнулась.

— Удачно, — направила на дерево палочку. — Сейчас я сделаю мост и мы... Энгоржио!

Но ничего не произошло, только змей отмахнулся от Гарри и потянул к ним шею. Гарри упал. К нему кинулся Рон.

— Оно же живое, — сказала Луна. Змей смотрел прямо на нее. — Над живым здесь нет нашей власти.

Змей был прекрасен, как огонь в камине, как шелест осенних листьев, как алые астры в саду. Рядом суетилась и дергала ее за руку Гермиона. Зачем? Он не причинит вреда. Либо это не будет вредом. Когда в лесном пожаре от молнии сгорает лес — это ведь не вред, а вполне естественно. Даже красиво.

Между его глаз врезался камень, и Луна отступила на шаг, тряся головой. Гермиона стояла рядом с Луной, сжав губы в белую линию, и стегала воздух палочкой.

— Раз живое не... Будем бить неживым!

Из опоры моста вылетали камни и сыпались на морду змея. Он отмахивался, уворачивался, но все же тянулся к Луне.

— Ты красив, — сказала ему Луна, — не видела ничего прекрасней. Пропусти нас.

Но медный змей дохнул на них с Гермионой жаром и дымом, Луна закашлялась — и даже палочкой не смогла развеять дым, убрать жар.

— Диффундо! — заорал Рон.

Змей отворотил от них свою раскаленную голову и ринулся в сторону Рона.

— Авада Кедавра, — закричала Гермиона страшно. Но вместо зеленого луча из палочки ее вырвалась струя болотной воды и нисколько змея не замедлила.

Рон стоял у основания несуществующего моста, спиной к провалу, держал палочку левой, и из нее в слепые глаза змея бил белый свет. Змею не понравилось, он рванулся вперед, а Рон усмехнулся и ткнул ему в морду чем-то, что держал в отведенной за спину руке. В следующий момент змей сшиб его, и Рон исчез в провале.

Гермиона кинулась вперед, мимо Луны. Луна же подошла к обрыву. Посмотрела на реку, на тело змея, висевшее между двумя берегами будто медный мост, улыбнулась. Рон плыл к противоположному берегу, а вокруг него в темной воде играли серебристые рыбы. Луна помахала им рукой.

* * *

— Я с этим змеем говорил и вежливо, и не слишком, только он меня, похоже, не понимал совсем, — сказал Гарри. — В первый раз такое. Когда он на вас кинулся, я думал… В общем, фигню я подумал.

— И тут-то до меня и дошло, — сказал Рон. — Наверное, от страха. Что здесь все наоборот. Ну, почти. Заклинания не работают, живой змей из металла…

Они сидели на другой стороне реки. Луна предложила устроиться над водой, на спине медного змея и посмотреть на рыб, но остальные не согласились. Жаль. Но и на этом берегу тоже было красиво: его усыпали белые снежинки-цветы, и ни один не повторялся.

— И что? — Гермиона сидела, прижавшись к боку Рона, обнимая его за плечи. Он тряхнул мокрой головой. Фыркнул.

— Ну я и подумал: чем же в сказках убивают металлических змеев? И ты представляешь, Миона, ни одной не вспомнил. Зато Снейповы алхимические пары как повылазили! Вот только откуда они взялись у меня в голове?

— Дерево — металл, — пробормотала Гермиона. — Надо же… Видишь, ты у меня сам списывал, а не заклинанием, и таки что-то уложилось. Я тебе всегда говорила, что учиться полезно!

— Кто ж знал, что оно пригодится. Ты мне скажи, почему кровь этого ужика мое «дерево» не сожгла?

Рон убил змея отломленным дубовым ростком, вырванным из камней. Росток немного обуглился, заострился. Стал как оружие со старого гобелена. Только без гарды.

— Это был не дракон, — ответила Гермиона. — Потому и не сожгла.

— Вернемся, — сказал Рон, — и я из этой палки закажу палочку.

— Зачем из меча делать палочку? — удивилась Луна. — Это же меч!

Рон посмотрел на нее удивленно, но пожал плечами.

— Как скажешь. Я ведь убил не дракона, и правильно, что не-совсем-мечом, верно?

Гарри фыркнул и поднялся.

— Точно. Пойдемте дальше, что ли. А то уже пить начинает хотеться.

— Воды — полная река, — сказал Рон. — Или ты думаешь, она ядовитая?

Гермиона замотала головой.

— Здесь нельзя ничего пить, — сказала Луна. Разве Рон не видит, насколько это здешняя вода? Она привяжет их к этой земле. И, может быть, даже превратит в рыб. Луне интересно, каково быть рыбой, но, наверное, интересно будет недолго. Далеко не всю вечность.

— И есть нельзя, — добавила Гермиона. — Иначе мы никогда не выйдем из Холма. Все сказки так говорят. Придется торопиться.

Им пришлось подняться на поросший белыми цветами холм. Луне было жаль их топтать — и она обрадовалась, когда, обернувшись, увидела, как смятые цветы поднимаются и стирают их следы. Будто и не проходили они здесь никогда, не тревожили красоту.

На холм забрались запыхавшись, огляделись. Но, как и раньше, все впереди скрывала дымка — только в этот раз серебристая.

— Надеюсь, внизу нас не ждет очередной змей, — сказал Гарри.

— Вряд ли, — ответила Луна.

Странно, она только теперь заметила, как сладко пахнут цветы. Медом и сахарной ватой. Приятно, но от сладости пересохло горло.

— Не воздух, а конфета, — Рон поморщился. — Это ловушка, что ли?

— Странная какая-то ловушка, — проговорила Гермиона.

Когда дорожка вильнула и вывела к реке, у места, где должен был стоять мост, на траве и цветах кто-то расстелил белую шелковую скатерть, расшитую яркими птицами. А на ней на блюдах из серебра лежали гранаты, персики и яблоки, и между крылами птиц стояли кувшины и кубки.

— Какое красивое… — выдохнула Луна.

— Нас считают идиотами, — сказал Гарри и поправил очки. — Здесь полагают, что мы сядем и будем это есть и пить?

— Наверное, — Рон пожал плечами. — Но мы не будем. Давайте лучше берег исследуем. Вдруг что найдем?

Но они ничего не нашли. И разговор завяз в сонном сладком воздухе. Когда, вернувшись к скатерти, они сели на траву вокруг нее, Луна совсем не удивилась. Ну правда же, почему бы не посмотреть на вышитых птиц, на посуду… Какая тонкая чеканка. Ничего не будет, если просто взять стакан в руки и поднести к глазам. Только посмотреть. Разглядеть. Заблудиться взглядом в сплетениях серебряных трав…

Рон рядом разрезал персик, и блики от серебра его ножа падали на стакан Луны, как капли росы. Нос щекотал острый и свежий запах разломленного Гарри яблока. А разрезанный гранат в руке Гермионы казался Луне жеодой.

— Наверное, — сказала она, — его нельзя есть. Это ведь камень.

Гермиона вздрогнула. Посмотрела на Луну расширившимися глазами. Уронила гранат.

— Камень…

Она вскочила и пнула ближайший кувшин. На скатерть пролилась темная жидкость — алая — и Луна отшатнулась, бросив стакан.

Рон вздрогнул, посмотрел мутно.

— Миона, ты чего? Зачем разливать вино?

— Это не вино, — ответила Гермиона холодно. — А нас чуть было не поймали. В идиотскую ловушку. Да, Гарри?

Гарри потряс головой. Снял очки. Сощурился на скатерть.

— Ого, — сказал он. — А давайте мы сейчас отойдем отсюда… Побыстрее.

— Почему? — удивился Рон.

Гермиона выбила из его руки нож, схватила персик, отшвырнула прочь. За плечи дернула Рона от скатерти.

— Потому что она голодная!

— Она не живая, — сказала Луна. Птицы на скатерти смотрели на нее черными глазами. — И не злая.

— Верю, — Гарри кивнул. — Но все же предлагаю ее сжечь.

На его слова скатерть вздыбилась горбом. Изогнулись блюда, металлом блеснули яблоки. Но огонь из палочек Гарри и Гермионы отогнал ее прочь. К берегу, к обрыву. Скатерть перекрутилась, вытянулась, сплавляясь в белую серебряную ленту, и замерла — узким мостом через реку.

Гермиона вздохнула, утерла лоб предплечьем.

— Мост… Остался еще один, наверное.

Рон опустил свой меч, странно посмотрел на него, потряс головой. Гермиона положила руку ему на плечо. Улыбнулась. И Рон улыбнулся тоже.

Красивые.

— Конечно, — сказала Луна. — Интересно, каким он будет.

— Почему «еще один»? — удивился Гарри, протирая закопченные очки.

— Потому что осталось золото, — ответила Луна. И пробежала по серебряной ленте на другую сторону реки. Мост раскачивался, и очень хотелось остановиться и побалансировать, но задерживать остальных Луна не решилась.

На другом берегу дул ветер и шевелил золотое пушистое море пшеницы. Луна провела ладонью по усикам колосьев, те обрадовались. Зашептали ласковое. Вдалеке же, над золотыми волнами поднимались серые, и синие, и зеленые замковые башни. Высокие, раз были видны из-за холма.

— Вот туда-то нам и надо, — сказал Гарри. — В этот замок!

— Наверняка, — поморщился Рон.

— Он будет очень красивый, — сказала Луна.

Когда они перевалили через холм, то Луна увидела, что почти не ошиблась. Замок стоял на острове, окруженный рвом: крепкие высокие башни и развалены вместо стен. Он был и правда очень красив.

И они дошли до рва совершенно свободно и беспечально.

На этот раз никаких опор моста не было, а подъемный мост лежал разбитым во рву, и над его осколками плавали рыбы. Сквозь полуобвалившуюся стену виднелся внутренний двор и уцелевшая башня донжона.

— Странные стены, — сощурилась Гермиона. — Это ведь не камень….

— Стекло, — сказал Гарри удивленно. Луна пожала плечами.

— Из чего же еще ему быть?

— Чем строителям камень не угодил? — спросил Рон. Но Луна не стала отвечать: Рон не смотрел на нее, а оглядывал пшеничное поле. — И кто на нас выпрыгнет в этот раз?

— Здесь никого нет, — сказала Луна. Но они все же подождали. Стараясь не смотреть на воду во рву: пить все же очень хотелось.

— Прекрасно, — сказал Гарри, когда ничего опасного так и не случилось. — И из чего теперь делать мост?

— Из золота, — усмехнулась Гермиона. А потом повторила, уже без усмешки: — Из золота, конечно же.

— Ты имеешь в виду?.. — Гарри обвел рукой поле пшеницы. — Хочешь трансфигурировать?

— Хочу сплести.

— Сплести мост? — Гарри посмотрел изумленно. — Это как?

— Ну, — Гермиона пожала плечами, — сплести несколько веревок, перекинуть через ров и заморозить. Например. Вот только как их сплести…

Рон фыркнул.

— Да просто. Вязальными чарами!

Гермиона потупилась.

— Я… я их не знаю.

— Запомните этот исторический день. — Рон воздел меч к небу. — Я знаю чары, которых не знает Миона!

— Да ну тебя, — Гермиона улыбнулась. — Лучше покажи.

Луна наклонилась и провела ладонью по колосу.

— Ты извини нас, нам нужно попасть на другой берег. Ты ведь уже созрел, правда?

Колос переломился сам, и зерна просыпались в землю. Луна рассмеялась. Вот и правильно. Все правильно.

Чтобы сплести одну веревку, они собрали большой сноп — и направляли вязальные чары вчетвером. Чары Рона оказались очень яркими и точными, одно удовольствие было смотреть на их работу.

И вчетвером же аккуратно забросили веревку на другой берег. И стоило ей того берега коснуться, как плетение рассыпалось, распушилось — и застыло надо рвом золотой мелкой решеткой.

— Это что, — нарушил их оторопелое молчание Гарри, — нам осталось только пройти и все?

— В конце лабиринта — всегда чудовище, — сказала Гермиона. И хотела шагнуть на мост первой, но Рон успел раньше.

Он шел, подняв меч, и Луна видела на нем призрак доспехов, и плащ, и шлем. Римский. Улыбнулась и ступила на мост следом за Гарри, рядом с Гермионой. Сеть пружинила под ступнями, холодная и гладкая.

— Тебе надо замотать ноги, — сказала ей Гермиона. — Там же битое стекло.

— Я должна быть здесь босой, — ответила Луна. — Так надо.

Она не могла объяснить — почему, но была в этом уверена.

Они прошли разрушенные, оплывшие ворота. Стеклянная крошка колола ступни. Двор замка когда-то замостили синими плитами. И скрыли в каждой цветок. Или лист. Или ветку. Или… Увидев бабочку, Луна остановилась и поежилась.

— Какой точный рисунок, — сказала Гермиона. — Интересно, как это сделано?

— Как янтарь, — сказала Луна и обошла бабочку. Она решила не смотреть под ноги. — Вы слышите плач?

— Нет, — ответил Гарри. — А ты?

— И я. Но ведь он должен плакать. Травы его слышат. Давайте послушаем?

Они встали рядом посреди двора и замерли, прислушиваясь. Луна услышала хныканье почти сразу — тихое и едва различимое, но долго пыталась понять, откуда же оно доносилось. Стекло путало и дробило звуки.

— Вроде бы, — нерешительно сказал Рон, — вот там плачут.

И показал на вход в сохранившееся большое здание.

— Идем осторожно, — сказал Гарри. — Оружие к бою и постоянная бдительность. И не смотреть в одном направлении, вдруг там василиск?

Но василиска в праздничном зале не было. Были обвалившаяся крыша и полуразрушенные статуи воинов, придворных и собак. Разбитый стол со стеклянными блюдами. Золотистые и алые полупрозрачные фрукты раскатились по полу. На возвышении стоял трон со стеклянной статуей короля.

И перед ней сидел гном с плачущим ребенком на руках.

— Вот ты где, — сказал Гарри холодно. — Отдай ребенка.

Гном поднял на него голову. Луна никогда не видела гнома с такой ледяной сталью во взгляде. Умном взгляде. Ничуть не удивленном.

— Подойди и возьми, — ответил гном.

И стоило им шагнуть вперед, как статуи ожили. Зарычали собаки. Зашевелились воины.

— Это стекло! — вскрикнула Гермиона и ударила по статуям Диффундо. Но ничего не случилось. Гном захихикал.

— Мы кажемся стеклом, — с трона поднялся король. — Но не являемся им. Ваши иллюзии не имеют здесь власти.

Иллюзии? Луна нахмурилась. Рон отбил атаку собак. Тех ранило дерево — как интересно… Гарри сумел кинуть в ближайшего воина куском потолка и выбить из его руки меч, который и подхватил. Гермиона перебирала водные и огненные заклинания, но без вреда для воинов, однако ледяные глыбы их немного замедлили.

Гном стоял на возвышении рядом с королем и смеялся.

— Зачем? — прокричала ему Луна. — Зачем ты украл ребенка?

— Чтобы он вырос здесь, конечно! — ответил гном. И соврал. Слова его были цвета вечернего неба, а не утреннего. Но зачем же тогда? Зачем?

— Мы поможем тебе, — сказала Луна. — Объясни, что происходит, и мы…

Гном мерзко расхохотался.

— Да чего ты его убеждаешь?! — закричал Рон. — Помоги лучше, нас тут всех сейчас в рагу нарежут!

Воины наступали. Луна шагнула назад, поднимая палочку и не представляя, какое заклинание кинуть. Натолкнулась ногой на острый осколок и вздрогнула. Отступила еще и глянула на ноги. Порезалась все-таки. Из ее кровавого следа по стеклянному полупрозрачному полу растекался цвет. Синее и зеленое. Кровь. Ну конечно же. Иллюзии.

Она подобрала камень, которым порезалась, и бросила им в короля. Изо всех немногих сил. Шепча не заклинание, а слова гораздо более старые, глупые, детские: «Лети далеко, лети легко, попади метко! Лети далеко, лети легко…»

Король увидел камень, поднял руку — камень врезался в него, король покачнулся, потемнел, и стеклянная фигура его осыпалась осколками. Гном страшно закричал, а остальные фигуры замерли. Пошли трещинами. И тоже осыпались. Блестками. Стеклянным песком. Только меч в руке Гарри остался цел.

Гном на возвышении упал на колени рядом с разбитым королем и взвыл.

— Отдай ребенка. — Рон шагнул вперед.

— Вот еще! — Гном показал им острые зубы. — Я ему лучше шею сверну. И я успею раньше!

Рон поднял руки — а Гарри метнул в гнома свой меч.

«Лети далеко, лети легко, попади…»

Стеклянное лезвие вошло гному между глаз. Тот завалился назад, не выпуская ребенка из рук. Они бросились вперед, к возвышению, вверх по ступеням. Рон закричал радостно, но Луна видела, как потекла по стеклу, по ступеням — не кровь, а яркость. Цвет. Под их ногами пол терял прозрачность, становился камнем, яркость докатилась до трона, и тот оказался деревянным, обрел позолоту…

— Надо убегать, — сказала Луна.

— Что? — Гермиона с ребенком на руках повернулась к ней. — Да, конечно, но зачем торопи…

И замерла, смотря Луне через плечо. Луна обернулась.

Зал за ними собирался воедино. Воздвигся старый стол, покраснели рассыпавшиеся яблоки, зашевелились собаки, спавшие под столом. Исчезли обломки крыши и потолка, по стенам — целым — потекла роспись.

У стола начали проявляться кресла. Со спящими людьми. Или же не людьми?..

— Что за?!.. — вскричал Рон.

— Колдовство, — прошептала Гермиона. — Мы сняли какое-то проклятие…

— Или не проклятие, — сказал Гарри. — Так. Отходим. Здесь в углу дверь, через зал нам не пройти…

И осекся. Луна повернулась к нему. Гарри смотрел себе под ноги. И он, и Рон страшно побледнели, а Гермиона с выражением ужаса смотрела на трон.

Тело гнома исчезало. Постепенно. И так же постепенно проявлялась фигура на троне. Все еще призрачный король повернул к ним голову, и Луна узнала его взгляд. Ледяную сталь.

— Нет времени, — сказала Луна, и король улыбнулся ей.

— Дверь исчезла, — закричал Рон. — Гарри!

Гарри бросил в короля Адским Пламенем, но тот лишь рассмеялся и встал с горящего трона. На руках Гермионы заплакал ребенок.

— Не стоит так пугаться, — сказал король. — Вы вошли добровольно. И теперь — мои подданные.

— Вот еще! — Гарри, пятясь к стене, поднял меч. Тот сверкнул отблеском настоящей стали.

— Вот еще, — повторил Рон. И поднял свой.

— Г-герои... — Гермиона дернула Луну на себя. — Как здесь найти дверь? Отвечай, не думая.

Луна моргнула.

— Сделать, — ответила она. — Это же очевидно.

— Сделать… — Гермиона наклонилась, подняла с пола осколок стекла, — стеклянную половину граната — провела острой кромкой по своему пальцу и прижала к стене.

— Здесь, — прошипела она, ведя линию, рисуя арку, — будет дверь. Наружу. Потому что я. Так. Хочу.

— По моему слову и крови, — сказала Луна, наклоняясь и дорисовывая арку кровью из ранки на ноге.

— По слову и крови, — повторила Гермиона.

И стала дверь. Они толкнули ее вдвоем. Рука к руке. И она распахнулась в лето и солнце.

Они вывалились из холма, и Гарри замер. Солнце казалось нереальным. И ветер. И запахи. Он забыл, насколько зелена трава, какая у неба синь, и что облака белы. Так странно было видеть четко, без тумана.

Он глубоко вдохнул, задержал дыхание. Ощутил всем телом тепло лета. Реальность пахнущего нагретой травой воздуха.

Путешествие в Холм уже представлялось ему жутковатым сном. Он обернулся. Провел ладонью по крошащейся земле. Никаких следов двери. А ведь они вышли именно там, где вошли, и тогда дверь была…

Была ли?

Но в руке он по-прежнему сжимал меч. Обычный. Игрушечный. Пластиковый. И Рон тоже держал деревянную игрушку веселого желтого цвета с зеленой гардой. Вот только при внимательном взгляде на свой Гарри видел стальной отблеск, и стеклянный тоже. Будто меч прятался. До поры.

— Что будем делать с трофеями? — спросил Рон. Он тоже внимательно разглядывал свое оружие. И Гарри совсем не казался смешным его друг с игрушкой в руке.

Гермиона подбросила на ладони половину граната — керамическую имитацию. Ребенок спал у нее на плече.

— Оставим себе. На память. А то забудем, что это на самом деле было. Мне вот уже не верится.

— Разве такое можно забыть? — удивилась Луна и, поджав ногу, посмотрела на ступню. Гарри мысленно дал себе по лбу и направил на нее палочку, вспоминая заклятие затягивания порезов.

— Спасибо, Гарри, — сказала Луна, — но не нужно. Нас вылечили. Мы все правильно сделали, и король Холма нам благодарен. Здорово, правда?

И она побежала по тропе вниз. Гарри посмотрел ей вслед, переглянулся с Роном, пожал плечами на его недоумевающий взгляд и взял меч подмышку.

— Что-то меня не радует его благодарность. Кто-нибудь понял, что там вообще произошло?

Они медленно двинулись вниз. Луна уже мелькала далеко впереди, а задетая ей трава качалась и шелестела, будто смеясь.

— Мы сняли проклятие, — сказала Гермиона. — Кто-то заколдовал замок, превратил короля в гнома. Похоже, он понял, что с ним сделали, и не так давно… Украл младенца, вернулся домой. И стал ждать, пока придут герои.

— Зачем?

— Чтобы умереть, — ответила Гермиона и поежилась. Глянула на посапывающего ребенка. — Я не вижу другой причины. Он мог сделать с ребенком что угодно, но не сделал же… Мы убили гнома и возродили короля. Вопрос в другом, Гарри…

— В чем же? — Гарри очень хотелось обнять ее. Гермионе явно было не по себе. Как, впрочем, и ему самому.

— В том, хорошо ли, что мы его возродили. И что он вообще такое. Ну, и сколько прошло времени.

— Нисколько, — ответил Рон. Гарри хмыкнул: ходили они самое меньшее часов десять. Ноги гудели, пить хотелось страшно. Да и поесть бы не мешало.

— Серьезно, — повторил Рон. — Нисколько. Трава такая же, солнце там же.

— Может, мы снова в лете, только век спустя, — огрызнулась Гермиона. — Хотя было бы, конечно, интересно…

Над их головами пролетел самолет, и Гарри показал на его белый след.

— Век спустя точно бы придумали что-то другое. И, видишь, деревня внизу такая же.

— Вот это как раз не показатель, — сказала Гермиона.

— Сейчас выясним, — заявил Рон, ускорил шаг и скрылся за камнем на повороте тропинки.

И Гарри Гермиону все-таки приобнял.

Когда они поравнялись с Роном, тот с улыбкой указал вниз.

— Ну, что я говорил?

Внизу Луна у изгороди надевала сандалии, а мать ребенка смотрела вверх, на них, сцепив руки. Выражения ее лица Гарри не видел, но мог себе представить.

* * *

— Надо бы авроров вызвать, — сказал Гарри. Они неспешно шли к дому. Хозяйка с ребенком на руках унеслась вперед.

— И что им сказать? — спросила Гермиона. — Что в холме теперь живет непонятно кто? А какие у нас доказательства? Холм авроров явно не впустит.

— Кукла, например, — ответил Гарри. Он, правда, и сам сомневался, но нужно же было как-то сообщить…

Если бы кукла по-прежнему лежала в кроватке в одеяле, он бы, наверное, авроров все же вызвал. Но там не осталось ничего, кроме пучка сухих листьев, которые рассыпались в пыль, стоило их коснуться Левиосой.

Гарри вздохнул.

Улик нет, объяснений нет. Есть три игрушки, которые любой эксперт наверняка увидит только как игрушки. И, кроме того, стоит вызвать аврорат, так сразу примчатся журналисты. А ведь «Пророк» только-только перестал называть Гарри буйным безумцем. Заголовки Гарри мог представить с легкостью. «Даже безумным, герой остается героем». Или: «Маггловский холм скрывает древнюю цивилизацию, считает Гарри Поттер». Нет уж, он, пожалуй, обойдется. Но отчет для Отдела тайн написать надо обязательно. Мало ли что они разбудили. Вдруг про этого «короля» написаны тома и тома, с предисловием «Не будить ни в коем случае»?

— Как мне вас отблагодарить? — Хозяйка смотрела на Гарри блестящими глазами. Он вздохнул.

— Нам бы попить. А больше и не надо ничего. Верно, ребята?

Рон открыл было рот, но замер, усмехнулся и кивнул.

— Точно. И умыться. А то грязные мы все, как эти проклятые гномы.

— Конечно, конечно! Ванная на этом этаже, я вам сейчас полотенца…

— Да мы просто умыться! — попытался отбиться Гарри. Но ему таки всучили розовое махровое полотнище с мишками, показали мыло и как включать воду, и Гарри быстро ополоснулся, согревая магией струю из душа: не хватало еще опорожнить хозяйский бойлер.

И еще около часа они сидели на кухне за чаем, с трудом убедив хозяйку, что действительно не хотят пообедать. Эллен Сигил никак не могла ожидать нашествия четырех прожорливых героев, а денег бы точно не взяла, так что — нет уж. До какого-нибудь ресторана можно и потерпеть.

В любом случае, есть было бы некогда. Часа едва хватило, чтобы рассказать об их приключениях под Холмом. Немного снизив интенсивность жути. Совсем чуть-чуть. Когда они спускались с Холма и обсуждали, что же рассказывать, Гарри хотел и вовсе выдумать что-то более нормальное: например, сошедших с ума садовых гномов, но Гермиона воспротивилась. И Гарри, подумав, согласился: действительно, ведь Эллен здесь жить. Она должна знать.

Как ни странно, хозяйка не слишком изумилась. И не испугалась. А задала вполне практичный вопрос:

— Наверное, нам стоит переехать?

— Не обязательно, — ответила ей Луна. — Вам ничего не грозит, ведь вашего сына отпустили добровольно. Расскажите ему, что случилось, когда он будет способен понять. И все будет хорошо. Только вбейте в дверь настоящий гвоздь. Чтобы защита висела правильно.

— Да, конечно. Обязательно. Вы думаете, Хозяин Охоты не позовет моего мальчика?..

— Хозяин Охоты? — переспросила Гермиона.

— Король-под-Холмом, тот, кто раз в год вылетает на Охоту, самой темной ночью… — хозяйка покачала головой. — Здесь так рассказывали всегда, сколько себя помню. Я всегда считала, что это глупые сказки, и не про наш Холм, но если вы говорите, он вернулся, значит…

— С ним просто нельзя разговаривать, — сказала Луна. — Ведь верно? Вот и расскажите вашему мальчику, что нельзя откликаться.

— Да. Да, конечно. Спасибо вам! Спасибо! Возьмите хотя бы печенья! Возьмите!

Печенье они взяли, сели в машину и молчали, пока не выехали на дорогу. Когда Холм скрылся за деревьями, Гарри выдохнул. Гермиона ожесточенно потерла лицо руками.

— Вот ведь! — воскликнул Рон. — Почему она нам сразу не сказала про этого Хозяина Охоты?! Мы туда полезли, как слепые, хоть бы знали, насколько там опасно.

— А теперь ты знаешь? — спросила Гермиона. — Что мы знаем больше, чем имя? Да и то, что это за имя такое, что оно говорит? Ничего же! Выводит раз в год своих людей на Охоту неизвестно кто. Ты знаешь, сколько таких легенд вообще существует? Десятки! Только в Британии! Кто он такой? Человек? Эльф? Туата Де Даннан?!

— Понятия не имею, кто такие эти Туата, — сказал Рон, — но это был совершенно точно не эльф. Ну правда, Миона. Не знаю, что рассказывают магглы, но ты же знаешь эльфов!

— Я ничего уже не знаю…

— Да ну тебя, ты знаешь все!

— Жаль, в самом деле, — сказал Гарри, — что она не сказала про эти сказки раньше. Возможно, мы бы смогли узнать больше. Тот же замок исследовать получше. А то сунулись в ловушку сразу же.

— Не могла она сказать, — ответила Луна легко. — Она их не помнила. А вот теперь вспомнила. Мы теперь едем в Бат?

— Э… — сказал Рон. — Можно и в Бат. Что значит — «не помнила»?

Луна посмотрела на Гарри удивленно. Мол, что же тут непонятного. Гарри вздохнул.

— Наверное, то и значит, что не помнила. Ты много помнишь, что тебе в детстве рассказывали? А мы вот взяли и напомнили. Оно и всплыло…

Вот только было у Гарри чувство, что его объяснение хоть и правдиво, но не полностью. Ощущалось за этим «не помню» что-то еще, но ему даже думать не хотелось в том направлении: мерещился темный провал. Он тряхнул головой.

— Ладно. Луна, откуда твое следующее письмо?

— Из Бата, — светло улыбнулась Луна. — От помощника начальника терм.

— Вот и отлично, — сказал Гарри. — Едем в Бат. Там поедим. И в термы сходим. Никогда не был в термах! Что это, кстати, такое?

— Гарри! — воскликнула Гермиона.

И примерно полчаса объясняла, что же такое римские термы — то есть бани на горячих источниках. Гарри, хоть и спросил только чтобы перевести тему, тем не менее узнал много нового и наверняка бесполезного. Но зато сумрак холма и холодная усмешка его короля отступили и сгладились, оттесненные мозаиками, теплыми полами и бассейнами с водой разной температуры.

— Ты как думаешь, Миона, а в этом Бате устроено так же, как у римлян? — спросил Рон, когда Гермиона выдохлась и заела свой монолог печеньем.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, что все вместе… И все голые?

— Рон!

Гарри рассмеялся.

* * *

В Бате они покрутились по городу, пока — не иначе как чудом и магией — не нашли, где запарковать машину, в небольшом дворе, недалеко от терм. Рон заставил их выйти и очень долго и осторожно вползал в пустоту между синим фольксвагеном и серым старым мерседесом.

— По моему, — сказал он, заперев машину и протиснувшись на волю, — ее отсюда можно достать только Левиозой. Я не уверен, что смогу в нее сесть, там вообще места нет!

— Придется тебе обедать поменьше. — Гарри хлопнул его по плечу.

— Вот еще! У нас же еще термы! — Рон облизнулся и получил тычок в ребра от Гермионы.

— Ты что собрался в термах делать, а?

— Как что? На тебя смотреть! Ну и… плавать, вот!

— А ты умеешь плавать?

— Так я научусь! Ты ведь меня научишь, а, Миона? Научишь?

— Научу, что ж с тобой делать… Гарри, что ты хочешь на обед?

Гарри почесал в затылке. Сложный вопрос. Огляделся. В ближайшей доступности находились рестораны индийской и тибетской кухни. Что-то арабское. И кафе с надписью на доске у двери: «Полный английский завтрак — всего пять фунтов!»

— Вы знаете, — сказал он, — я себя сегодня чувствую до неприличия патриотом. Даже как-то стыдно. Но как насчет поиграть в туристов и съесть «настоящий английский завтрак»?

— Завтрак на обед? — переспросила Гермиона.

— Почему нет?

— Здорово! — воскликнула Луна. — Это правильно, ты очень хорошо решил, Гарри! На улице посидим, да? Я им скажу!

И побежала через площадь.

— Завтрак на обед, это по-уизлевски! — сказал Рон. — Пошли, съедим его!

И они пошли. В маленьком кафе совсем не удивились заказу четырех завтраков, только поинтересовались когда приносить кофе и чай: сразу или потом.

— Сразу, — махнул рукой Гарри. — Потом еще закажем, верно ведь?

Все согласились. Принесли кофе и яблочный маффин Луны — «Раз мы все делаем наоборот, то начать нужно с десерта!». Гарри откинулся на спинку металлического стула, держа чашку в ладонях, вдохнул запах горячего кофе и улыбнулся. Солнце сидело на макушке огромной липы в центре площади, путалось в листьях и повсюду рассыпало блики. Шевелюра Рона огненно вспыхивала, а в волосах Гермионы солнце запуталось и светило золотом.

Как же хорошо.

Разговор не начинался, не из неловкости, скорее из-за усталости. Хотелось посидеть тихо. Посмотреть. Послушать город. Гудки машин, шелест шин по асфальту, разговоры прохожих. Далекий поющий телевизор. Радио из окна проехавшей мимо «ауди». Нормальная, обычная жизнь. И они, вместе, внутри ее. Вместе. И никуда не торопятся.

Вот как должны ощущаться каникулы! Настоящие, а не те, которые ему доставались до этого. Но вот зато теперь… Мир спасен, все отлично. И теперь у них есть время. На что угодно. А ведь действительно — на что угодно! Мерлин, так ведь он же может и в Европу поехать. И вообще куда захочет. Объехать весь мир. Он больше никому ничего не должен! Ведь действительно — никому и ничего!

— Каникулы, — вздохнула Гермиона, и Гарри поразился — в который раз — насколько она угадала его мысли.

— Ага. Жаль, короткие.

— Не будем. — Она поморщилась. — Ни о магии, ни о прочем. Ладно? Такое солнце хорошее. И вообще обед — за обедом о делах не разговаривают: плохой тон.

— Откуда ты это знаешь? — удивился Рон. У него губы были в молочной пенке от капуччино. Раз завтрак, объяснил он Гарри свой заказ, значит, и напиток утренний. И иностранный, если уж они туристы…

— Книги по этикету, — ответила Гермиона. — Я же хотела в министерство — потом…

— Так ведь потом!

— Мало ли кто обидится на меня сейчас за неправильный взгляд и сможет мне навредить потом. — Гермиона пожала плечами. — Мне и так будет очень интересно делать карьеру, учитывая мое происхождение, зачем усложнять себе жизнь?

— Не понимаю, как ты можешь планировать настолько заранее! — Рон потянулся. Гермиона нахмурилась, а Гарри вздохнул. Ощущение солнца уходило, истончалось.

— Никаких дел сейчас, — сказал он. — Давайте о другом. Герм, ты нашла в библиотеке что-нибудь интересное?

— Интересное?! — Гермиона рассмеялась, мгновенно просияв. — Да не то слово!

— Ну вот, — пробурчал Рон беззлобно, — книги — это надолго.

— Книги — это в первую очередь полезно, Рон Уизли! Луна, я нашла такой трактат по рунам, ты не поверишь! Шестнадцатый век! Все пятнадцать триад!

На середине дискуссии о рунах и возможных способах ловли мозгошмыгов в рунные ловушки им принесли их завтрак-обед, еле уместив четыре больших блюда на два столика. Гарри заказал чаю, удовлетворенно оглядел тосты, бекон, сосиски, черный пудинг, яичницу и бобы в томате на своей тарелке и приступил. С нарезания всего (кроме тостов) на мелкие кусочки и равномерного перемешивания. Главное, считал Гарри, хорошо вымазать все ингредиенты в яйце. А потом получившуюся массу положить на тост и откусить.

— Божественно! Чего вы так на меня смотрите? Я турист и я на каникулах!

— И то правда, — сказал Рон и стащил у Гермионы ломтик бекона.

* * *

После еды они медленно и обстоятельно выпили чаю. И только потом Луна достала свою папку и вытащила письмо.

Уважаемая редакция «Придиры»,

Я не являюсь вашим читателем и до последнего времени, признаюсь, относился к вам с предубеждением. Однако ваша позиция в отношении Гарри Поттера вынудила меня поменять мнение. С научной точки зрения вы пишете чушь, но вы исключительно смелы и добросовестны, и поэтому я осмеливаюсь к вам обратиться. Боюсь, научная точка зрения не слишком помогает мне в объяснении последних событий.

Я имею честь поддерживать женскую часть знаменитых римских терм Бата и получил, прежде всего, инженерное образование у предыдущего мастера терм. Я так же имею честь принадлежать к факультету Равенкло и был третьим на факультете по количеству ЖАБА. Все это я пишу вам сейчас не из желания похвалиться, а с целью объяснить мое смятение. Никогда ранее я не сталкивался с подобным феноменом и не слышал о нем. В одной из купален наших прекрасных терм начали тонуть женщины. Разумеется, никогда до смерти, ибо на всех бассейнах стоит придуманная мною сигнализация, и вызывает врачей сразу же, как только голова купальщика задерживается под водой без движения более чем минуту, но они все были без сознания, со следами будто бы от веревок, у самого дна. Они всегда были в купальне одни, никто не заходил к ним и, более того, они никогда ничего не помнят. Будто бы просто уходят под воду, без предупреждения, внезапно, даже не успев испугаться.

После второго случая я вызвал аврорат, но даже самое тщательное исследование купальни самыми современными приборами не дало ничего. После пятого случая я вызвал аврорат еще раз. Они устроили засаду, но на их агента никто не напал. Вчера был шестой случай. Мы успели в самый последний момент, и я, разумеется, закрыл купальню для посетителей. Но аврорат не желает более заниматься этим делом, и я, поговорив с ними, с ужасом понял, что они подозревают меня! И сообщили о своих подозрениях моему начальнику. Право, я не стану лгать, я очень дорожу и моим местом, и моим честным именем, но более всего меня страшит другое: что после моего увольнения снимут мою сигнализацию, и никакие врачи не успеют к седьмой женщине. Разумеется, тогда и я буду оправдан, и аврорат займется этим делом как следует, но не слишком ли дорогая цена будет за то уплачена?

Я надеюсь, что вы найдете время поговорить со мной и написать статью об этих случаях в вашей газете. Возможно, хоть кто-то из ваших читателей не лишен ни знаний, ни исследовательской жилки, и либо узнает, либо выяснит, что же происходит и кто же злодей, нападающий на беззащитных женщин в одном из самых безопасных мест Британии.

С надеждой на содействие,

Томас Уайт III, Бат.

— Сноб, — сказала Гермиона. — Не похвалиться он хочет, как же! И что это еще значит: «инженерное образование у мастера»?

— Как что? Трубы и прочее он чинить научился, у предыдущего мастера, — ответил Рон. — Там наверняка сложные штуки в этих термах.

— Это называется «сантехник», — отчеканила Гермиона.

— Почему? — Рон удивился. — «Инженер» — это изобретатель, это даже я знаю. Папа вот — инженер. И этот Томас тоже изобретает всякое, видишь?

— Погоди, — сказал Гарри, он-то изумление Гермионы понимал хорошо, — ты хочешь сказать, у магов высшей инженерной школы нет?

— Что такое «высшая школа»? — спросила Луна. — Которая выше всех? Это, наверное, Хогвартс. Хотя никто не знает, где находится Дурмштанг, может он и выше. Может же быть, что он в горах Норвегии, правда?

— Конечно, может, — проговорила Гермиона почти шепотом. Посмотрела на Гарри ошарашено. — Но как же так?.. А как же дальше? Как учиться дальше?

— В смысле? — переспросил Рон. — Ну, вот в аврорате, целители в Мунго, кто каким-то ремеслом — у мастеров, которые учеников берут. В министерстве тоже берут и, как говорят, в Отделе-который-нельзя-называть тоже, только никто не знает, как именно. Ну и все. А что еще надо?

— Цеховая система, — прошептала Гермиона. — Мерлин, Гарри, какой ужас!

— Ну, — Гарри пожал плечами, — наверное. Но ты знаешь, мне и Хогвартса хватило, если честно.

— Ну что ж, — сжала губы Гермиона, — если тут нет высшей школы — значит будет! Сейчас я, конечно, не потяну, но потом…

— Когда ты станешь министром, — в тон ей сказал Гарри, и Гермиона вспыхнула.

— Ты смеешься?

— Не. Я восхищаюсь. И, должен сознаться, побаиваюсь.

— Во, — поднял палец Рон. — И я тоже. Хотя в то, что ты можешь стать министром, я верю. Не понимаю, зачем, прости, Миона, но верю, честное слово Уизли. А теперь, может пойдем и поможем этому неправильному инженеру?

— Это ты хочешь на термы посмотреть, — сказала Гермиона, вставая.

— Конечно, хочу, — сказал Рон. — А особенно — на тебя в термах!

Гермиона рассмеялась. И Гарри заулыбался вслед за ней.

* * *

Магические термы Бата находились совсем рядом с маггловскими. Насколько Гарри понял, на самом деле находились они даже на том же самом месте, просто в маггловском мире это был музей, немного залитый водой, а в магическом — совершенно целое здание ничуть не римского вида.

— Термы сильно перестроили в девятнадцатом веке, — сказал им Томас Уайт, встретивший их в приемной. Высокий, улыбающийся мужчина средних лет, с мягким взглядом, в рабочей синей мантии. Совсем не тот затянутый в сюртук сноб, какого представил себе Гарри после письма.

Из римского в приемной была только статуя упитанного Нептуна. А так — будто не термы, а библиотека. Гарри даже немного разочаровался.

— К сожалению, в то время реставрацию понимали немного странно, — сказал Томас, ведя их по обшитому деревом коридору, — и оригинальное здание, увы, пострадало. И теперь оно гораздо меньше, чем было изначально: в то время полагали, что излишевствовать следует в меру. К счастью, теперь мы живем в куда более просвещенное время, и постепенно восстанавливаем старые купальные залы — разумеется, такими, какими им следует быть. Прошу.

Они вошли в маленькую комнату со шкафчиками. У стены стоял ящик синих тапочек.

Как оказалось, им повезло — с точки зрения расследования, — термы были закрыты ради подготовки к частному празднику вечером. У кого-то очень влиятельного двум отпрыскам (Томас так и сказал «отпрыскам») исполнялось семнадцать. И «отпрыски» с друзьями желали развлечься в древнеримском стиле.

— Я попрошу вас снять обувь и надеть тапочки, — сказал Томас. — Полы уже помыли, вы же понимаете.

— Конечно, — сказала Гермиона, — как мы можем топтать полы, приготовленные для избранных?

Томас посмотрел на нее недоуменно.

— А сколько это стоит? — быстро спросил Гарри. — Ну, снять термы на вечер?

— О, не слишком дорого. Если просто снять, в будний день, то две тысячи на весь вечер. Если с банкетом, то, разумеется, дороже. Но для вас мы, разумеется, предоставим скидку!

— Я обязательно об этом подумаю, — сказал Гарри. — Хорошее место, чтобы справить совершеннолетие, как вы считаете?

— Лучше нет! — расплылся в улыбке Томас. — Вы сейчас сами увидите! Мы очень стараемся привести термы в первозданный вид и достигли немалых успехов!

После приемной и узких коридоров Гарри ничего особого не ожидал — и ошибся. Потому что, стоило им выйти из служебных помещений, как дерево и штукатурка сменилась мрамором, стены раздались вверх и вширь, и кроме как дворцом это помещение назвать было нельзя. Огромная комната, стеклянный потолок, колоннада. Статуи римских богов и героев, половину которых Гарри назвать не мог, но точно где-то видел. Мраморная мозаика на полу. Мозаика в бассейне — рыбы, ракушки, водоросли — будто живые.

Рон присвистнул, и Гарри с ним согласился. Томас выпятил грудь.

— Да. Впечатляет, не так ли? Это общий зал, полностью восстановленный. Крыша, конечно, новодел, но сейчас без нее никуда. Остальные же купальни, к моему великому сожалению, менее впечатляющи, мы все еще боремся с последствиями реставрации, но мы почти у цели, почти, да…

Они дошли до закрытой двери, и Томас помрачнел.

— Вот она. Эту купальню восстанавливал наш лучший специалист! Мы столько труда… — Он махнул рукой. — Я надеюсь, ваш визит хоть как-то поможет. Поверьте, настолько жаль! Так жаль ее закрывать, мы ее пять лет…

— Ну что вы, — мягко сказала Гермиона, — мы же понимаем. Мы сделаем все, что в наших силах.

Томас отпер дверь, снял сигнализацию — «О, как красиво сделано!» «Благодарю, мисс редактор!» — и впустил их внутрь. Сам же остался на пороге.

— Я не буду вам мешать. Но я бы хотел посмотреть…

— Смотрите, — разрешил Гарри.

Смотреть на самом деле было не на что. Они обошли небольшое помещение, вглядываясь в мрамор, в мозаики пола, не находя ничего похожего на тайные двери. Потом подошли к бассейну в центре комнаты.

Из воды на них смотрел спрут. Мозаичный спрут, на всю длину бассейна.

Гарри уставился на него, не веря пришедшей мысли.

— Да не может быть, — сказал рядом Рон.

— Почему? — спросила Луна.

— Это же, ну, мозаика. Она неживая.

— Ну и что? — удивилась Луна. — Скатерть в Холме тоже была неживая. И Медный Змей. Наверное. Но скатерть — точно.

— Так ведь в Холме!

— У меня такое чувство, — тихо произнесла Гермиона, — что это неважно. В Холме или нет… Ох. Вы видите то, что я вижу?

Гарри видел. Щупальца спрута зашевелились. Не мозаика — а… будто бы призраки щупалец поднялись над ней, в воде. Такие же полупрозрачные, как ленты на голове Луны. Они проходили сквозь воду, не создавая колебаний. Потому что не желали, решил Гарри. На телах жертв были следы, как от веревок. Не от присосок — от веревок. На этих — полупрозрачных — никаких присосок не было, только тени их, белесые овалы.

— Ну что, — сказал Гарри. — Понятно, что делать. Я первый. Рон — страхуешь.

— Погоди, — сказала Гермиона. — Нужно убрать воду. Зачем ему давать преимущество?

И собрала воду в огромный шар, одним движением палочки.

Мозаика пошла рябью, будто пыталась сорваться со дна. Гарри вытащил меч из мешка за спиной и спрыгнул вниз. И вонзил клинок — стеклянный, сияющий сталью — в самый центр головы спрута.

И еле устоял на ногах. Дно бассейна выгнуло, пол дрогнул.

— Что?! — закричал от двери Томас. — Что вы делаете?!

— Они убивают чудовище, — сказал спокойный голос Луны. — Гарри, держись. Сейчас все кончится.

Гарри держался за рукоять меча и пытался устоять. Одно из щупалец таки оторвалось от дна, но Рон успел отсечь его, прежде чем оно ударило Гарри в шею. И на этом все прекратилось. Пол замер. Гарри разогнулся и вытащил меч — вновь пластиковый — из щели в полу.

Покачиваясь, подошел к борту, и Рон подсадил его, а затем влез сам. От мозаики на полу бассейна ничего не осталось — только каменная крошка, осколки слюдяной плитки. И темная ветвистая щель пересекала бассейн из конца в конец.

— Ну вот, — сказал Гарри хрипло. — Я же говорю, у меня хорошо получается все ломать.

— Репаро, — невозмутимо сказала Луна.

И он с большим изумлением увидел, как затягивается щель, как собираются воедино осколки слюды, и как восстанавливается мозаика. Водоросли и рыбы. И никакого спрута.

— Готово, — проговорила Луна, опустив палочку.

— Долго вы, — прохрипела Гермиона.

И мозаику закрыла вода.

— Вот так!

После чего она осела на пол.

— Я немного посижу, вы не против, Томас?

— И я, — сказал Гарри, шлепаясь рядом с ней. Луна опустилась рядом с ними, ничего не сказав. Привалилась к боку Гарри. Рон сел за спиной Гермионы и обнял ее. — Принимайте работу, Томас.

— Я… — Томас подошел к краю бассейна, заглянул внутрь. Посмотрел на Гарри. — Но… как такое возможно? Как такое вообще возможно, чтобы мозаика…

— А Мерлин его знает, — сказал Гарри честно.

Мы все теперь живем внутри Холма, пришло ему в

голову. Только сами об этом не знаем. И он отогнал эту мысль.