Пляска теней (гет)

В окно порывисто врывается ледяной ветер. Кожа медленно покрывается мурашками, а щеки, напротив, пылают румянцем. Блеск черных глаз странно неживой, стеклянный. Слишком правильные черты лица — она напоминает куклу, сделанную умелым мастером.

Это похоже на иступленную радость. Неестественная улыбка пугает и завораживает. Равное расстояние, будто высчитанное — от безумия к тихому умиротворению.

Дрожащие пальцы. Пожалуй, единственное, что выдает в ней неуверенность.

Усталость манит ее в объятья. Тихий голос упрашивает успокоиться и отдохнуть, укачивая в уютной колыбели — совсем как маленькую девочку. Белла упрямится.

В последнее время она слишком часто мечтает об этом голосе. И он приходит, властно прогоняя насмешливое alter ego. Белла благодарна — она вслушивается в тишину. Настойчивые кошмары уходят.

Она знает, что можно повышать болевой порог. Но это уже давно не занимает ее: Белла разучилась чувствовать физическую боль. Она больше не упивается ею.

Хлесткая пощечина обжигает щеку — и Белла внутренне улыбается. Уклоняясь от новых ударов, она рефлекторно выхватывает палочку. Замирает, настороженно наблюдая. Соперник в ответ едва приподнимает кончики губ в полуулыбке.

От усталости не остается и следа. Она растворяется, сменяясь настоящей секундой, которая диктует свои условия. Ускорившийся пульс создает иллюзию прошлого.

Она не заметила, когда привычка превратилась в ритуал. Белла потеряла мгновение, когда начала безошибочно предугадывать свои эмоции. Грань между прошлым и настоящим оказалась слишком зыбкой. А после — просто стерлась.

Он повторяет одно и то же. Каждый день. Иногда ей кажется, что обрывки мыслей, заполняющие ее разум, верны, но через мгновение они исчезают. Голос резко вскрывает тишину, обнаруживая весь ее ужас. Тогда ей кажется, она стала прежней. Всего пять букв. Белла ненавидит их. Каждая вгрызается в ее сознание и безжалостно встряхивает его. Прошлое ярким факелом освещает ее лицо, давно потерянное в темноте. И она беззвучно плачет.

— Белла, — едва заметная дрожь. Просто по привычке. Память услужливо подбрасывает ей образы прошлых встреч.

— Да, милорд? — заученная фраза режет слух, снова вовлекая в игру, из которой нет выхода.

Он молчит. Просто смотрит, позволяя ей сполна прочувствовать каждую секунду. Лицо, освещенное мягким светом, в этот раз не бледное. Оно блеклое. Помертвевшие, утратившие свою выразительность глаза необъяснимо цепки.

«Глаза — отражение души человека», — вспоминается Белле. Какова же его душа? Усталая, измученная бесплотными скитаниями? Даже если и так, то только теперь.

Теперь. Когда-то она верила в это слово, но сейчас оно смылось, развеялось остановившимися секундами. Она больше не жила в этом времени. Отрезки, небрежно проведенные между встречами, каждый раз забывались. Оставалась только одна точка, в которой время начинало безумную погоню, будто желая нагнать улетевшие мгновения.

Это новое «теперь» вмещало в себя целую жизнь, после которой она умирала.

Ей не снились кошмары. Будто желая компенсировать серость мрачных будней, ночь дарила ей счастье: новую пытку, агония от которой была невыносимой.

Беллатрикс не любила смотреть в зеркало. Его мерзкое хихиканье раздражало ее. Впрочем, заклинание, запущенное в пыльное стекло, уже давно избавило ее от этой проблемы. Осколки Белла не убирала.

— Зачем ты разбила зеркало? — шепотом спрашивает он.

Ироничная улыбка на мгновение освещает лицо, но тут же угасает.

Глупый смех вырывается наружу, прежде чем Белла может сдержать его. Необыкновенная проницательность: ну да, оно действительно было целым в прошлый раз.

— Слишком много говорило, — ответная реплика даже на ее слух звучит высокомерно.

— Правда? — вежливый интерес в тоне на мгновение возвращает Беллу к прошлому.

Свет слеп — он больше не создает ощущение покоя. Беллатрикс беспомощно озирается в надежде увидеть бархатные пылинки, застывшие в воздухе. Но ничего нет.

Они отняли все, что могло радовать ее. Уничтожили, растоптали, оставив погибать наедине со своей совестью. Домовой эльф отлично справился со своей задачей — пыль исчезла.

— Да, милорд, — внезапно нахлынувшая боль позволяет только шептать.

— Я удивлен. Неужели им это удалось?

Насмешка никогда не шепчет — она вопит, бьет набатом в виски, причиняя нестерпимую боль.

Белла раздраженно мотает головой.

— Сломать тебя, — снисходительно поясняет он.

В ее глазах мелькает что-то неуправляемое, почти звериное. Тьма сгущается.

Растрёпанные волосы, горящий безумием взгляд. Однажды ему удалось подчинить ее.

Душа, еще цепляющаяся за осколки прежней жизни, уже давно перешла грань. Черту, за которой не было правил, надежд и уверенности.

Две застывшие фигуры пронзают друг друга взглядами. Облако снежной пыли, ворвавшееся в комнату, оседает на пол. Пронзительный ветер, кажется, выбивает в воздухе ледяные искры.

Белла больше не дрожит от холода. Она напоминает траурное изваяние: застывшая маска с окаменелыми чертами.

— Змея... Где змея? Она больше не служит тебе? Исчезла. Уползла. Скрылась.

Смех получается непривычно звонким — так ребенок радуется новой игрушке.

— Что ты несешь? — брезгливость в голосе Повелителя на миг смущает ее.

— Нагини, — мстительно тянет Белла. — При жизни она была рядом с тобой. Всегда лежала на самом почетном месте. Тварь.

— Фамильяры не связаны со своими хозяевами столь неразрывными узами. На это способны только... люди, — спокойный ответ — без тени ярости.

Белла вздрагивает.

— Ритуал, который мы провели, требует большого количества эмоциональной энергии, поэтому я спущу тебе дерзость на этот раз.

Негодование затихает. Зверь, поднявшийся в груди, замирает и, издав последний крик, падает без сил. Умиротворение заполняет Беллу приятным теплом.

Она внимательно вглядывается в темные глаза, пытаясь найти в них источник наслаждения. Испуганные мысли прекращают свои беспокойные метания, постепенно упорядочиваясь.

Беллатрикс любит это выражение на его лице. И теперь, без утайки глядя на своего Повелителя, она понимает, что улыбается. Впервые за несколько месяцев.

Внезапные шаги звучат подобно грому в наступившей тишине. Холод чувствуется острее.

Старая дверь жалобно скрипит. Вошедший останавливается и, привыкая к полумраку, прищуривает серо-голубые глаза.

— Какая неожиданность, — насмешливо тянет Темный Лорд. — А вот и племянничек пожаловал.

Белла бледнеет, переведя взгляд на настороженно застывшего молодого человека.

— Драко?

Малфой рассеянно оглядывается, и, встретившись с ней глазами, кивает в ответ.

— Надеюсь, ты все поняла, Беллатрикс, — холодно произносит Лорд, будто возобновляя прерванную беседу. — В следующий раз я ожидаю от тебя полного отчета. В противном случае — я буду очень недоволен.

Полупрозрачная фигура постепенно теряет свои очертания. Лицо все больше бледнеет, скрываясь в надвигающемся мраке.

У Беллы темнеет в глазах, и она будто со стороны слышит свои мольбы о прощении. Мир шатается в ответ на попытку удержать равновесие. Свет меркнет, и последнее, что она видит — изумленные глаза Драко, в которых начинает зарождаться осознание.