Mirabile Magnum (Большой Сюрприз) (джен)

Последующие несколько минут Северус изображал из себя статую, а черно-белая одежда и совершенно неподвижное лицо лишь усиливали впечатление. Гарри даже мысленно захихикал, стараясь, чтобы мистер Снейп, как он назвал про себя мужчину, не заметил обуревавшего его веселья.

Впрочем, куда семилетнему ребенку, пусть и научившемуся превосходно скрывать свои эмоции, до матерого слизеринца, который привык подмечать каждую деталь в поведении окружающих.

Разумеется, он заметил тщательно скрываемое Поттером веселье. В этот момент мальчик был настолько похож на своего отца, что Снейп отшатнулся от него и скривил губы, с отвращением наблюдая смену эмоций на лице сопляка, заметившего реакцию взрослого.

— Я смотрю вам весело, Поттер. Вы обнаружили что-либо забавное а моем облике? Впрочем, с вашим скудоумием это неудиви... — презрительно прошипел Снейп, но поперхнулся воздухом и замолк, когда огромная обида, разочарование и боль исчезли за маской отчуждения на лице мальчика.

Как и все Принцы, Северус был эмпатом. Он чувствовал, что необъяснимая симпатия ребенка, сменилась покорностью, страхом и... ожиданием наказания. Когда-то давно, еще в сопливом детстве, Снейп дал себе клятву, что сделает все, чтобы не быть таким, как его тиран-отец. И похоже сейчас он эту клятву нарушил. Одно дело — придираться к гриффиндорцам, за которыми стоит Маккошка, и совсем другое — к семилетнему брошенному ребенку.

Совершенно неожиданно, он почувствовал вину и гнев на самого себя за то, что поддался призракам прошлого. Но гораздо сильнее было невольное восхищение мальчиком, умеющим скрывать свои чувства как самый настоящий слизеринец.

И снова этот удивительный ребенок почувствовал изменившееся настроение Северуса. По крайней мерее, маска с его лица исчезла, хоть и осталась некоторая настороженность.

— Извини, — с трудом выдавил Снейп. Для человека, который извинялся всего раз в жизни произнести это было очень нелегко.

Гарри прищурившись посмотрел на него, что-то выискивая в глазах столь непростого человека, как Северус Снейп. Видимо найдя, он кивнул. Северус втянул воздух сквозь стиснутые зубы, даже не заметив, что задержал дыхание, в ожидании ответа. Он опустился на диван, на котором спал мальчик. Сжав голову руками, зельевар постарался взять свои чувства под контроль. Когда ему наконец удалось собрать мозги в кучу, он принялся препарировать ситуацию.

"Итак, что мы имеем?" — размышлял мужчина. — "А имеем мы вот что: во-первых, мальчик, который должен расти в любви и заботе, осыпаемый подарками, на самом деле забитый ребенок, которого дома явно не любили, в связи с чем его и выгнали. Во-вторых, Дамблдор явно знал, что творится в семье Поттера. Не мог не знать. Да и не оставить наблюдателей, тоже не мог. Будь проклят мордредов манипулятор, с замашками бывалого садиста. Опять его интриги, сначала Том, ставший Темным Лордом, потому что у него не было другого выхода, ведь все пути ему перекрыл Дамблдор, отказавшись взять на работу и давший такую характеристику, с какой ни в одно приличное место не возьмут.

Потом он, Северус, друживший в начале первого курса со своими троюродными братьями — Джеймсом Поттером и Сириусом Блэком, которым старик хорошенько промыл мозги на тему происхождения Снейпа, бабка у него истинной Блэк была, кровь грязнокровок на завтрак пила. Вот так и распался тандем из зельевара-менталиста Снейпа, боевого мага Поттера и артефактолога-ритуалиста Блэка. Такая триада в будущем могла бы подмять под себя магАнглию, что было ненужно жадному до власти старику.

Теперь вот Гарри, маг с огромным потенциалом, последний носитель крови великих некромантов — Певереллов. Да еще пара лет жизни среди магглов и ни один артефакт рода не признал бы его хозяином. Том из-за хоркруксов детей иметь не может, так что прервались бы сразу три древних рода — Певереллы, Слизерины и Поттеры. Конечно, сейчас в каждом втором маге течет кровь Слизерина, тот в свое время наплодил немало бастардов. В том же Снейпе это крови достаточно много, чтобы владеть некромантией на начальном уровне, хоть парселтанг и звание наследника остаются лишь мечтой.

В-третьих, ребенок не может говорить, что скорее всего является наказанием родовой магии, недовольной бездействием наследника. То что он о магмире ни сном, ни духом, ее не волнует. Незнание законов не освобождает от ответственности. Так что говорить он вряд ли когда-нибудь сможет, наказание родовой магии — вещь преомерзительная, так как вылечиться самостоятельно, не получив ее прощения, нет никакой возможности.

В-четвертых... А что в-четвертых? Что мне теперь делать, лучше скажите кто-нибудь!"

Последнюю фразу Северус случайно произнес вслух. Все его размышления длились не больше минуты. В ответ на в общем-то риторический вопрос, Гарри, не забывший предыдущую вспышку ярости, настороженно посмотоел на него и пожал плечами.

— Ты хочешь остаться тут? — спросил Северус, едва начав произносить вопрос, уже проклиная себя за длинный язык, а мальчика за глаза его матери, ради которой он был готов на все. За исключением разве что предательства Тома. Этот человек был для него всем — наставником, другом и...

Окончательно погрузиться в воспоминания ему не дал Гарри, который после некоторых раздумий нерешительно кивнул. Смотря на вдруг ставшего похожего на мать мальчика, он неожиданно подумал: "Лили, Лили, моя первая любовь, мой самый лучший друг, помнишь, как мы с тобой на пятом курсе поговорили и пришли к выводу, что пытаться построить любовь там, где есть место только дружбе — нелепо. Ну и что теперь? Да, я любил тебя, как друга, но этот мальчик мог быть моим сыном, и ты сейчас была бы жива. Том никогда бы не убил тебя, будь ты моей женой. Хотя, может ты была права. Любовь к тебе, как к женщине давно прошла..."

Мужчина бросил взгляд на мальчика, прикрыл глаза и продолжил свои размышления: "Оставить его здесь? Сына этого инфантильного придурка Поттера? А ведь если бы не Дамблдор, мы бы были лучшими друзьями, я, Сири и Джи..."

Северус снова посмотрел на Гарри.

— У тебя глаза Лили, — сказал зельевар, вместо того, что собирался.

Эти слова вырвались из него совершенно самостоятельно, в тот момент, он совершенно не контролировал ни себя, ни ситуацию, на несколько секунд, будто вернувшись в прошлое, в свое детство и юность, когда на руках еще не было крови, когда разум Тома еще не был поврежден созданием хоркруксов.

Эти зеленые глаза, наваждение его юности, вопросительно уставились на него.

— Лили — это твоя мать, я знал ее, мы учились вместе, — ответил мужчина на незаданный вопрос. В голове пронеслись горькие мысли о том, что ему еще и тридцати нет, а он уже чувствует себя стариком, спасибо бородатому махинатору.

Тряхнув головой, отгоняя мешающие мысли, он встал с дивана и подошел к камину. То что он задумал было очень опасно, но поступить по другому Северус не мог. Он решил оформить временную опеку над Гарри, по крайней мерее на лето. Стараясь не думать о том, что будет, если они не сойдутся характерами, он соединил камин с Малфой-Мэнором.

— Люциус? Зайди ко мне, будь так добр, — крикнул он. Услышав в ответ утвердительное бормотание, Северус вытащил голову из огня и выпрямил спину.

Рядом с ним стоял мелкий Поттер, испуганно смотрящий на него. В голове мужчины мелькнула мысль, что о магии то мальчик понятия не имеет, и что он, наверное, очень испугался увиденного.

— Успокойся, со мной все хорошо! — Слегка раздраженно сказал зельевар, возвращаясь на диван, с которого недавно вскочил.

Огонь снова стал изумрудного цвета и из камина вышел высокий блондин с серыми глазами. В руках у этого пижона была трость с набалдашником в виде змеи, а за плечами развевалась элегантная черная мантия. В народе данный индивидум был известен как Люциус Абрахас Малфой.

— Северус, зараза ты этакая, что у тебя случи... — блондин поперхнулся воздухом, когда заметил стоящего рядом со Снейпом ребенка. Взгляд этого странного, но очень красивого по мнению Гарри, мужчины переметнулся на лоб мальчика, на котором красовался шрам в виде молнии.

— Северус? Что. Здесь. Происходит, — практически прошипел Люциус, мысленно уже просчитывая какой срок им влепят за похищение мальчика-который-выжил, и сколько придется заплатить, чтобы их оправдали. Мысль о том, что Северуса можно не вытаскивать даже не мелькнула в его сознании.

Гарри отшатнулся, напуганный тоном визитера, и спрятался за спинку дивана. Этот человек выглядел весьма угрожающе, хоть Поттер и чувствовал, что эта его суровость наиграна, ему было страшновато.

— Как же так, сиятельный лорд Малфой забыл о манерах и не поздоровался, — съязвил Снейп, но поднял руку, призывая к молчанию открывшего было рот блондина. — Представляешь, пошел я вчера вечером выносить мусор и наткнулся на... — рассказ в целом длился минут пятнадцать. Можно было и быстрее, но Северус не мог удержаться от язвительных комментариев и колких замечаний в адрес Дамблдора.

На лице Люциуса появилось очень хитрое выражение. Снейп даже мысленно пожалел Альбуса, такая физиономия блондина не сулила бородатой сволочи ничего хорошего. Только сейчас Северус заметил ауру силы, окружающую явно рассерженного друга. Его мощь впечатляла, хотя до Тома Люциусу было далеко, но глава рода — это вам тоже не баран чихнул. И вся ярость и сила Малфоя, рассерженного таким отношением к наследнику древнейшего и благороднейшего рода, пусть и направленная не на Северуса, все равно заставляла зельевара чувствовать себя крайне неуютно.

— Люц, сбавь обороты, ребенка пугаешь, — посоветовал он, но, взглянув на Гарри, исправился, — а может и не пугаешь, — протянул он, рассматривая выражение неописуемого наслаждения и восторга на лице Гарри.

С трудом, но Малфой все же успокоился, и уже ничего не напоминало о недавно бушующем здесь урагане силы. Люциус улыбнулся, видя реакцию мелкого Поттера. Северус удивленно моргнул, наблюдая такие резкие изменения в поведении своего лучшего друга.

— Я помогу тебе, Северус, — сказал Люциус, хитро улыбаясь.