Семья для моей души (гет)

Азкабан. Каменные стены словно вырастают из скал и россыпи валунов одинокого острова, омываемого непокорными волнами Северного моря. Ветер изо дня в день бьется упругой стеной о здание тюрьмы магической Британии. Ничто живое не осмеливается поселиться вблизи мрачной башни, охраняемой дементорами. Лишь изредка во время сильного шторма можно заметить парящую навстречу волне северную олушу, которая бесстрашно режет воздух черными краями белоснежных крыльев.

* * *

Звонкий лязг металлических запоров неприятно хлестнул по слуху, а сопровождавший его скрип двери был похож на раздражающее жужжание огромной мухи, бьющейся без толку об оконное стекло. Но стекол в комнате не наблюдалось, так как не имелось окон, если не считать за таковое маленькое отверстие под самым потолком, в котором иногда можно рассмотреть бегущие по небу весенние тучи.

В камере Азкабана (даже в платной) окна не предусмотрены — нечего узникам любоваться на то, что многие годы будет им недоступно. От обычной такая камера отличалась лишь наличием оттоманки для сна вместо охапки рванья и соломы, умывальника с ледяной питьевой водой, отгороженного ширмой, да приносимой заключенному едой, которая была, хоть и исключительно простой, но все же свежей. Вот и все улучшения, которые могли выкупить состоятельные родственники для узника, если на то было разрешение Визенгамота — верховного суда магов. Расположение таких казематов в отдельном крыле не защищало их обитателей от воздействия дементоров, регулярно облетавших тюрьму не только снаружи, но и по коридорам, и заглядывавших через решетки внутрь камер.

Звук открываемой двери заставил заключенного — мужчину средних лет — подняться с оттоманки. Он провел руками по длинным платиновым волосам, придавая им более приличный вид, и повернулся к вошедшим аврорам. Его лицо не выражало никаких эмоций. Он был почти спокоен. Лишь легкая напряженность в его позе говорила о готовности следовать за стражами, да вопрос во взгляде холодных серых глаз выдавал его интерес к тому, куда его поведут, и будут ли вообще вести куда-то или все решится здесь и сейчас.

С приговором узник был ознакомлен накануне министерским сотрудником, который прибыл на тюремный остров вместе с семьей заключенного, уплатившей за возможность попрощаться с последним. Приговор, написанный специальными чернилами на особом пергаменте, заверенный солидными магическими печатями, не позволявшими его исправить или подделать, был окончательным — Поцелуй дементора. Окончательным, потому что ставил последнюю точку в жизни лорда Люциуса Абраксаса Малфоя. И завтра газеты магической Британии напишут о том, что справедливость восторжествовала и Пожиратель Смерти, являвшийся правой рукой Темного Лорда, наказан, и тело его, лишившееся черной души, уже не сможет творить зло. Не только зло, но и добро тоже. Он больше не будет существовать как личность. Его не станет. По сути — он умрет.

* * *

Эти мысли не давали лорду Малфою спать прошлой ночью. И если раньше он мог обманывать себя надеждой на другой исход и другое решение Визенгамота, то вчера — третьего апреля, по иронии судьбы накануне дня рождения, его мир обрел реальность: жуткую, страшную и неотвратимую. И несмотря на это, он вздохнул с облегчением, поняв, как был напряжен все последние месяцы после гибели Темного Лорда в мае 1998 года. Через неделю после Победы авроры пришли в Малфой-мэнор и, показав заверенное министром магии предписание, перевернули все поместье в поисках темномагических артефактов и запрещенной литературы — преимущественно с описанием родовых ритуалов и обрядов. Не отыскав ничего стоящего, разозлившийся командир отряда авроров, помахивая еще одним официальным пергаментом, с глумливой усмешкой предложил лорду Малфою попрощаться с семьей навсегда. Отобрав волшебную палочку и надев ему на руки антимагические наручники, Малфоя забрали в Аврорат, откуда после допроса переправили в Азкабан, где он и пробыл все эти долгие месяцы.

За все нужно платить. За еду, за одежду, за жилище и его содержание, за положение в обществе, за возможность иметь семью и за ошибки. За ошибки тоже нужно платить. Деньгами, здоровьем, магией, самой возможностью жить. Времени, чтобы это осознать окончательно, у Малфоя было достаточно. Вся жизнь была разобрана им по событиям, он вспомнил, какое решение принимал в том или ином случае. И теперь, взглянув со стороны, неспешно перебирая свою память, не каждый выбор был им одобрен, не каждый он признал лучшим и выгодным для семьи и рода.

Оплошности, просчеты, неправильно расставленные акценты и определенные приоритеты. Порой маленькие, несущественные, исправимые при прикладывании некоторых усилий и средств, но существовала и одна ошибка, изменившая всю его жизнь. Неверно принятое решение, отдавшее контроль над его магией и жизнью постороннему. Принесенные клятвы верности привязали его, Люциуса Малфоя, на долгие годы к полукровке, постепенно терявшему разум и превращавшемуся из обаятельного и харизматичного лидера в чудовище. И даже то, что этот выбор был одобрен его отцом, Абраксасом Малфоем, не снимало с него вины. Магия ошибок не прощает, и клятва, данная молодым и еще не очень опытным в видении скрытых интриг Люциусом, сломала в итоге все, что с такими усилиями он строил всю свою, не такую уж и долгую, жизнь.

Хвала Мерлину и одному бесхитростному и благородному гриффиндорцу, который освободил всех от Темного Лорда и, потакая каким-то личным капризам или проявляя свой необъяснимый характер, выступил в защиту жены и сына лорда Малфоя. Теперь, благодаря заступничеству Поттера, Нарциссе и Драко ничего не угрожало, обвинения с них сняли полностью, они смогут жить без ограничений и преследований. Люциус надеялся, что его сыну удастся восстановить величие рода и исправить ошибки отца.

Накануне Люциус попрощался с семьей: передал сыну родовой перстень и последние наставления, поблагодарил жену за стойкость и преданность, а теперь был готов принять решение судьбы.

* * *

Один из вошедших в камеру авроров, безразлично глядя на узника, взмахом руки дал понять, что ему предлагают выйти. За дверью, по обеим сторонам выхода, как на карауле, стояли еще два аврора.

— Следуйте за нами, — сказано так тихо, что было непонятно, кто это произнес. После этого вся группа с узником в центре своеобразного квадрата, созданного сопровождающими аврорами, начала неспешное продвижение по каменному коридору, заставляя звуки шагов метаться между стенами и эхом катиться вперед.

Люциус Малфой был сильным и умным магом. Если кто-то считал, что он идет на казнь из-за служения Темному Лорду, то был не вполне прав. Люциус шел отдавать долги Магии за все свои ошибки и промахи, он шел за искуплением, принося себя в жертву. За тем искуплением, что исцеляет и раскаявшегося человека, и весь его распавшийся на части мир, восстанавливая целостность, залатывая пробитые бреши. Ему уже не было страшно. Он испытывал облегчение, поэтому был спокоен и уравновешен до последнего мига, когда дементор, выпив его душу, покинул предназначенную для казни комнату, и колдомедики из больницы Святого Мунго занялись телом бывшего узника Азкабана.

— Мерлин, как все достали! Джинни, повторяю в тысячный раз — я не буду работать в Аврорате! И передай это Молли, Артуру и всем своим родственникам! Не буду! Ни в Аврорате, ни в Министерстве в ближайшие годы я работать не буду! Я — лорд Поттер. Я стал им, будучи дремучим тупицей во всем, что касалось принятия наследства. Поэтому теперь намерен наверстывать упущенное и заниматься делами рода. И ты, являясь моей женой, должна это понимать. Ты ведь с детства мечтала стать леди Поттер? Твоя мечта сбылась! Что теперь не так? Титул — это не только почетное звание, новые мантии и драгоценности, которыми ты хвастаешься перед подругами, это масса обязанностей, но о них ты даже знать не хочешь. Когда я делал тебе предложение, я спрашивал тебя, станешь ли ты леди Поттер, и ты согласилась, не задумываясь. Знаешь, когда все начало изменяться? Я сделал ошибку, позволив тебе, цитирую: «Развлечься и испытать свои силы на отборе в профессиональную команду квиддича». Но «развлечься» и по-тихому, даже не посоветовавшись со мной, заключить договор — это разные вещи. Не пристало леди Поттер мотаться на метле по стадиону за квофлом, развлекая публику! Ты — леди, вот и веди себя соответственно! — Тот-кто-победил-и-выжил метался по комнате со скоростью взбесившегося бладжера, выразительно жестикулируя и переворачивая по пути стулья, банкетки и прочие некрупные предметы мебели, легкомысленно вставшие на его пути.

Гарри Поттер, повзрослевший и возмужавший за четыре года после окончания Второй магической войны, был в состоянии крайнего расстройства. Точнее, он был страшно зол на свою жену — Джиневру Поттер, в девичестве Уизли, которая в данный момент сидела на диване, подобрав ноги, чтобы не мешать дорогому мужу при его беспорядочном перемещении по комнате.

— Он позволил… Нужно было больше уделять внимания жене. Ума у тебя в таких делах тогда не было, да и сейчас не шибко, — фыркнув, как чихающий кот, очень тихо прошептала в ответ Джинни, надеясь, что ее реплику муж не услышит, не то «концерт по заявкам» затянется.

Скандалы в семье Победителя Волдеморта в последнее время случались все чаще и чаще. Причина ссор была одна и та же — Гарри хотел видеть жену дома, а не только в составе «Холихедских Гарпий» во время матча. Он постоянно твердил, что женился для создания семьи, а не для того, чтобы в одиночестве бродить по особняку изо дня в день, пока дражайшая супруга находится в тренировочных лагерях и на соревнованиях. На что Джиневра всегда отвечала ему предложением пойти на работу в Аврорат, чтобы развеять скуку и скрасить одиночество. Сценарий разборок не менялся уже больше года.

— Почему молчишь? Когда у тебя заканчивается договор? Летом? Не смей его продлевать, ты нужна мне, я устал тебя делить с твоими фанатами и обожателями. Твои колдографии не сходят со страниц газет, каждый раз ты на приемах с новым сопровождающим. Не с мужем, а с сопровождающим. Это… Не… Правильно… — Поттер начинал остывать или, может, просто устал, голос его уже не гремел набатом, а становился унылым и бесцветным. Он присел на диван возле жены.

— Молчу? — Джинни, решила, что можно продолжить отстаивать свою точку зрения, — Да ты ведь не слушаешь меня. У тебя постоянно или встречи деловые, или ты сидишь часами в кабинете за какими-то бумагами, общаешься исключительно с гоблинами да поверенными, на приемы не ходишь, гостей принимать не желаешь. А я — леди, как ты мне все время напоминаешь, и мне скучно, мне нужны развлечения. Игра в «Холихедских Гарпиях» дает мне возможность общаться с людьми. На приемы хожу с сопровождающими? — голос Джинни начал набирать высоту и подрагивать от возмущения. — Так ведь тебя никуда не вытянешь!

— Ты знаешь, что я не люблю, когда на меня пялятся, сыт еще с Победы! — раскрасневшийся от сдерживаемых эмоций Поттер шипел не хуже змея.

— Этого ты не любишь, того ты не хочешь, а когда ты обратишь внимание на людей, окружающих тебя? Когда станешь учитывать и их мнение? Зачем ты два года в Школе Авроров проучился? Почему бросил учебу? Чтобы сидеть дома и перебирать трухлые пергаменты, откопанные в старых сейфах? А про Рона ты подумал? Как ему одному теперь в Аврорате работать? Он ведь следом за тобой учиться пошел, чтобы тебе не одиноко было. И что теперь? Ты заявляешь, что не собираешься делать карьеру в Аврорате. Ты ведь понимаешь, что Рон не может, как ты, сидеть дома, у него нет сейфа в Гринготтсе. Ты бросил его! — Джинни, обвиняя, указала пальчиком на Гарри. — Бросил своего друга! И вообще, деньги из наследства и нашим детям пригодятся, а на жизнь мог бы и заработать, вместо того, чтобы бродить в одиночестве, как ты вечно твердишь. Иди в Аврорат, ты — Гарри Поттер, тебя и без диплома Школы Авроров возьмут на работу, и тебе сразу перестанет быть одиноко, когда я уезжаю на тренировки и игры.

— Деньги пригодятся детям? Детям?! Каким детям? Где ты видишь детей? — Гарри скривился, словно съел целый лимон без сахара или у него резко заболели зубы. — А Рона к нашим разбирательствам не примешивай, я его за собой никуда не тянул. Взрослый — сам разберется, ему нянька не нужна.

Все, связанное с Рональдом Уизли, сейчас вызывало у Поттера неприязнь. Рон, которого Гарри считал самым близким другом, устроил ужасный скандал, когда узнал, что Поттер бросил Школу Авроров. Обвинения, которые пришлось выслушать Гарри от Рона, были не только несправедливыми и оскорбительными, но порой жестокими и откровенно злобными. Многолетняя дружба дала трещину, вскоре превратившуюся в бездонный провал, и бывшие друзья уже больше года виделись лишь случайно в Норе — доме Уизли.

— Нянька ему не нужна, — выпад мужа о детях Джинни решила оставить без внимания, — ему друг нужен. Все уже знают, что вы в ссоре. Ты что, не понимаешь, без тебя ему придется, как рядовому в наряды ходить, никакой приличной должности ему не предложат, если тебя рядом не будет. Ты же у нас — Победитель! Ты должен помириться с Роном и помочь ему! Мама сказала, что ты обязан помогать семье, а не любоваться своим титулом!

Джинни охнула и закрыла рот руками, поняв, что слетело с ее губ. Сейчас начнется... Она была прекрасно осведомлена, что муж терпеть не мог, когда его обсуждали за спиной, даже если это его нынешняя родня.

Но Гарри не ответил ей, он встал, посмотрел на вжавшуюся в угол дивана жену, которая расширившимися от страха глазами следила за его действиями. Лицо Джинни безобразно покраснело, веснушки выделялись на нем темными, похожими на грязь пятнами, волосы растрепались и медной проволокой спадали на плечи, яркая безвкусная домашняя мантия измялась и походила на тряпку. Весь ее вид вызывал неприязнь. «Будто ожидает, что я ее ударю», — мелькнула мысль в голове Поттера, никогда не посмевшего бы совершить подобное. Он покачал головой, задав себе в сотый раз вопрос, что же он находил в этой женщине три года назад, когда она только-только закончив Хогвартс, стала его женой, и молча вышел из комнаты. Через пару минут до Джинни донесся гул сработавшего камина.

* * *

Леди Поттер немного посидела, дожидаясь, пока сердце перестанет колотиться загнанным зайцем где-то в районе горла, норовя выскочить с перепуга от собственных безрассудных слов, вылетевших во время ссоры с мужем. Встряхнув головой, отправляя непослушные рыжие пряди за спину, вздохнув своим мыслям, Джиневра медленно встала и побрела в личную комнату, чтобы привести себя в порядок перед визитом в Нору. Она хотела поговорить с матерью, но давать повод остальным Уизли обсуждать ее неприятности она не хотела.

А неприятности постепенно росли. Вначале незначительные и почти несерьезные ссоры, теперь превратились в громкие скандалы. Между супругами постепенно вырастала стена, такая добротная, толстая и, наверное, звуконепроницаемая, потому что слов друг друга они не слышали, несмотря на крики и грохот разрушаемой обстановки во время выяснения отношений. Каждый отстаивал свое мнение с таким пылом, словно призом была сама Магия или даже жизнь.

Джинни, еще обучаясь на пятом курсе, заметила, что они с Поттером разные по характеру, что у них различное представление о семье и доме, но мешать Гарри заниматься самообманом она не спешила. Она уже тогда понимала, что как бы ни сложилась жизнь, Поттер при любом раскладе останется обеспеченным молодым человеком, достаточно симпатичным и, как тогда она думала, легко управляемым. Имея с рождения перед глазами пример своей матери, Джинни выросла властной и непреклонной в своих решениях, а постоянная нищета семьи взрастила в ней корыстность и завистливость. Будучи от природы далеко неглупой, Джинни не выставляла напоказ свои желания, добиваясь всего хитростью и изворотливостью. Семья, где она была седьмым и самым младшим ребенком, превратилась в отличную площадку для тренинга этих способностей. Так и Поттер стал ее ступенькой в обеспеченную жизнь, поэтому никакие доводы о несовместимости характеров роли не играли. Поттер — цель, ныне — цель достигнутая. Теперь, когда он упорно начал стремиться воплотить свои мечты о семье в жизнь, его требовалось успокоить и не дать вырваться из-под контроля. Джиневра нуждалась в толковом совете, а советовалась она всегда только с мамой, которая была в курсе всех перипетий жизни единственной и любимой дочери.

Джинни Уизли с раннего детства мечтала о роскоши, представляла себя благородной леди в богатой, красивой одежде и в переливающихся радужными бликами драгоценностях, устраивающей приемы, на которые престижно получить приглашение. Она мечтала, чтобы ей завидовали другие волшебники, так же, как и сама она с детства завидовала тем красивым дамам, которых видела во время редких поездок с родителями в Косой переулок в Лондоне. Обычные мечты многих маленьких девочек, только с возрастом они не изменились и не стали ближе к возможной реальности, как у большинства, а, напротив, превратились в одержимость достичь цели любой ценой.

Уизли имели статус Предателей крови. Джинни узнала об этом случайно, когда отец взял ее, шестилетнюю, с собой на работу в Министерство Магии. Она запомнила, с каким пренебрежением неизвестный ей белокурый мужчина бросил это прозвище в лицо Артуру Уизли. Дома она попыталась расспросить маму. Молли, которая всегда терпеливо все поясняла дочери, на этот раз ограничилась отговоркой, что маленьким девочкам не нужно думать ни о чем плохом. Что от всяких лишних мыслей появятся морщинки на красивом личике.

Поступив в Хогвартс, Джинни по крупице собирала информацию и только благодаря своей настойчивости и целеустремленности выяснила, что Предателями крови называют род, который, даже будучи древним и чистокровным, из-за совершенного преступления наказан самой Магией. Семьи Предателей крови отвергались представителями чистокровных родов, чтобы проклятие не коснулось и их. Волшебники, носившие печать Предателей крови, значительно проигрывали остальным в силе магии, поэтому не представляли ценности на брачном рынке. Джинни выяснила, что она по рождению не леди в их мире и стать таковой сможет исключительно через брак с титулованным магом, да и то только как его супруга, магия ее в качестве леди не признает никогда, зато ее дети в таком браке лишатся печати Предателей крови. Их, после признания супругом отцовства, Магия примет в новый род, а если у нее родится дочь — та станет леди по рождению. Братьям Джиневры даже такое было недоступно. Не существовало никаких обрядов и ритуалов, чтобы убрать клеймо Предателей крови. Они обречены нести печать позора предков и передавать ее своим детям, пока среди потомков не отыщется тот, кто своим поступком сможет искупить вину рода перед Магией. Только никому не дано знать заранее, что может послужить искуплением.

На каникулах Джинни рассказала матери о том, что узнала, и прямо спросила, правда ли это? На что Молли Уизли только обреченно повздыхала да покивала головой, подтверждая, что они прокляты. После того разговора Джиневра, даже не интересуясь, чем провинился ее род перед Магией, поставила перед собой цель — непременно стать леди, и полукровка Поттер, воспитанный магглами и почти ничего не знавший о законах, правящих в магическом мире, был идеальной и практически единственной кандидатурой среди знакомых для достижения ее великой мечты. Она станет леди Поттер, и никто не посмеет ею пренебрегать и называть гадкими словами — Предательницей крови.

Их брак, разумеется, не мог быть магическим в полном смысле слова, ей не суждено войти в род Поттеров, и все из-за проклятия ее семьи. Магия рода не примет обетов у новобрачной, отмеченной печатью предательства. Даже неосознаная попытка дать такую клятву может дорого обойтись — все закончится потерей магии или здоровья. Поэтому, когда Поттер сделал Джинни предложение стать его женой, старшие Уизли подсуетились. Пока Гарри еще не успел после принятия титула разобраться в тонкостях и правилах различных обрядов заключения брака, они все организовали сами, дав понять, что клятвы, принесенные молодыми во время обряда, соединили их магическими узами брака, и ненавязчиво убедив в неразрывности таких уз. Напрямую говорить ложь никто, конечно же, не рискнул, так сказать, во избежание неприятностей, но недоговорками и намеками со своей задачей семейство Уизли справилось. Гарри вопросов по проведенному обряду не задавал, положившись во всем на обретенных родственников.

И вот теперь, добившись своего (не без помощи со стороны близких), леди Поттер могла все потерять. Она видела, что в глазах мужа уже нет интереса к ней, только равнодушие да иногда раздражение, как сегодня во время ссоры. Допустить, чтобы дело дошло до развода, она не могла. Потерять такой шанс для нее было немыслимо, другой подобной возможности явно не предвиделось.

Прохладный душ, несколько косметических заклинаний, малиновая с золотыми оборочками новая шелковая мантия, пара колец и цепочка с массивным кулоном в виде распустившейся рубиновой розочки — и Джиневра довольно кивнула своему отражению в зеркале. Волшебное зеркало в ее комнате уже много месяцев молчало, даже не пытаясь давать советы после того, как недовольная его критикой хозяйка запустила в него взрывным проклятием, которое, к счастью, из-за дрожавших от гнева рук пролетело мимо.

Успокоившись и вернув веру в свои силы в борьбе с препятствиями на пути к полному и безоблачному счастью в жизни, Джиневра Поттер шагнула в зеленое пламя камина, направившись к маме за советом. Следовать ему или нет, она решит потом, но выслушать мнение опытной женщины, вырастившей семерых детей, несомненно стоило.

* * *

Молли Уизли, располневшая и преждевременно постаревшая в хлопотах по дому, встретила дочь радостными объятиями посреди кухни, утопающей в огромном количестве нужных и не очень вещей. Кухня больше походила на свалку, среди которой стоял добротный деревянный стол, а в углу ютились печка и мойка, в которой что-то тарахтело и гремело, плеская водой и мыльной пеной.

— Мам, ты мне новую мантию помнешь, — Джинни давно отработанным до автоматизма крученым движением вывернулась из объятий и разгладила несуществующие складки преувеличенно тщательным движением руки, на которой сверкнули драгоценные камни. Полюбовавшись на блеск колечек в свете пламени очага, Джинни заговорщицки посмотрела на мать и, указав на дверь, тихонько сообщила: — Поговорить нужно.

Молли, успевшая вернуться к приготовлению ужина, вытерла руки о замызганный передник. Набросила на плечи мантию, в которой управлялась с нехитрым хозяйством из нескольких кур и драчуна-петуха, и поспешила за дочерью в запущенный старый яблоневый сад за домом — там им не помешают и не подслушают сующие во все свои носы старшие братья ее любимой доченьки.

— Опять поскандалили? Джинни, деточка, не переживай, поссорились — помиритесь, не впервые же. Гарри тебя любит, просто хочет побыть главным в семье, а ты не перечь ему, просто тихонько делай, как считаешь нужным. Он пошумит, пошумит и успокоится. И все опять будет хорошо.

Молли трещала, как маггловский пулемет, и Джинни несколько раз набирала воздух, чтобы прервать речь матери, но все не могла вклиниться в бессмысленное квохтанье.

— Мама… Мама! — Джиневра повысила голос, привлекая внимание к себе. — Да выслушай же меня!

Молли резко замолчала и застыла с открытым ртом и слегка расфокусированным взглядом, став похожей на рыбу, выброшенную на берег, пытаясь сообразить, где она и о чем говорит. Такие «выпадения из реальности» появились вследствие нагрузки по воспитанию семерых детей, когда каждому нужно было уделить внимание и, как обычно, всем оно требовалось одновременно. Все это приходилось совмещать с массой дел по дому, в их семье домовики не приживались. Джинни привыкла к таким внезапным ступорам своей матушки, поэтому, прежде чем продолжить, она спокойно дождалась, пока взгляд Молли стал осознанным.

— Я полагаю, Гарри что-то задумал. Он стал равнодушен ко мне. Нет-нет, — она взмахнула рукой на попытку вмешаться в ее рассказ, — я не фантазирую, я уверена в своих подозрениях. Мама, я боюсь, кто-то мог просветить моего мужа об особенностях заключенного нами брака. Как бы он не начал копать и выяснять все. А еще он категорически запрещает мне играть в квиддич, требует уйти из «Холихедских Гарпий». Ты же понимаешь, если я уйду из команды, мне придется сиднем сидеть дома. Гарри не выходит в свет, он не любит приемов. Я не для того выходила за него замуж, чтобы оставаться взаперти. Пока играю, у меня хоть видимость свободы имеется. Мне уже предложили продлить контракт с командой, и я пообещала подписать его, а Гарри сегодня категорически запретил мне даже вспоминать об этом.

Джинни расстроенно топнула ножкой, при этом ее мантия зацепилась за прошлогодний сухой кустик травы, и пришлось некоторое время потратить на выпутывание оборочек и ленточек оторочки из колючих веточек.

— Ты должна помочь мне что-нибудь придумать. Он всем был доволен первые два года после свадьбы, пока учился, а теперь его как подменили. Работать идти не хочет, заявил, что у лорда есть, чем заняться, все время только и говорит о титуле, об обязанностях в отношении рода. Мама, он очень изменился, он уже не реагирует даже на мои слезы. Раньше, стоило мне только нахмуриться, и он делал все, что я попрошу. А сейчас лишь кривится, как будто дерьмом запахло, и уходит из комнаты, даже ничего не говорит. Он превратился за этот год в настоящего холодного, безразличного и требовательного аристократа, даже походка и жесты у него изменились. Ведет себя как белобрысый Малфой когда-то в школе — нос дерет и смотрит как на домовика. Ладно бы с другими, а то со мной таким стал, — возмущенная поведением мужа, Джинни потихоньку закипала. — И еще, он все чаще говорит о детях. Твердит о долге перед родом. Мама, я не хочу пока заводить сопляков, беременность испортит мою фигуру, и я вообще не смогу появляться на людях. Какие могут быть поклонники у толстой тельной коровы? — Джинни завелась, и ее нервная гневная тирада теперь здорово походила на речь Молли — слова сыпались из нее, как сухие горошины из прохудившегося мешка.

— А что, пироги мои уже не помогают? Вы же три дня назад были в гостях. Ты проследила? Он ел пирожки? — Молли заглянула дочери в глаза, приобняв за плечи, в надежде успокоить.

— Ел, чтоб поперхнулся. Да не действуют они уже. Наверное, он привык к твоим травкам. Столько лет регулярно кормим. Нужно что-то посерьезней. Полистай свои записи, найди рецептик, чтобы посильнее действовало. Мам, ты же поможешь мне? — Джинни потряхивало от неопределенности и невозможности точно оценить состояние дел в семье. Поттер действительно изменился, и Джинни, подолгу отсутствуя дома, это видела очень явно. Нужно было срочно принимать меры, к тому же она догадывалась, какие именно, но очень надеялась на совет матери — вдруг та найдет другой выход.

— Джинни, доченька, ты же знаешь, что и те травки, что мы даем, неслабые в действии. Они привязывают его к семье, заставляют доверять и не вникать в мелочи, делают его зависимым от твоего мнения, сам директор Дамблдор мне рецепт когда-то давал, чтобы Гарри у нас в гостях легче приживался. Сильнее этих травок будут только полноценные зелья, а такой номер с Гарри не пройдет. Магия рода его тут же предупредит. А стоит ему засомневаться, он и о травках все выяснит. Представляешь, что будет?.. — голос выдавал нешуточную тревогу. — Особенно, если он стал такой, как ты говоришь. Я-то не заметила за ним никаких изменений. Он тихонько сидел в субботу за семейным столом, казался всем довольным. Да только вот теперь, подумав, и мне припоминается, что он какой-то безразличный был. Видно, неспроста, — Молли потерла пухлой рукой подбородок и, посмотрев рассеянным взглядом поверх полусухих деревьев сада, продолжила: — Что ты там о детях говорила? Он что, требует выполнения долга перед родом Поттеров? Ему вдруг срочно наследник потребовался?

— Он не только Поттерам, но и Блэкам должен наследника. Титул семьи Блэков он не стал принимать, даже к их сейфам доступа у него нет, только гоблинам в качестве наследника рода дал разрешение на оборот средств. Говорит, пусть сын принимает титул и наследство, а он только советчиком при нем будет. А какой сын? Его еще и в проекте нет! Мама, ты не обижайся, но я не хочу, как ты, всю жизнь беременной ходить и становиться инкубатором для его наследников! — лицо Джинни перекосилось от злости, губы сжались в тонкую линию, а голос стал резким, высоким и каркающим, режущим слух.

— А наследник нужен… — миссис Уизли кивнула каким-то своим мыслям. — Хотя бы один. Тогда сможешь выторговать себе несколько лет отдыха, а может, повезет, и колдомедики вообще запретят еще рожать, они к благородным относятся по-особенному, словно те хрустальные. Притворишься, что ребенок тебе тяжко дался, вдруг и получится. А иного выхода и нет, сама посуди. Если родишь Поттеру ребенка, то привяжешь своего лорда к себе покрепче брачных уз, не станет же он обижать мать своего наследника, у благородных так не принято. Да и Победитель Волдеморта не может оказаться неблагодарным женщине, родившей наследника, — Молли подпустила в голос сарказма, показывая свое отношение к зятю. — Скандала он не захочет. Его слава сыграет нам на руку. Мы и так его столько времени сдерживали. А раз начал копытом рыть, то нужно только удовлетворить его запросы, хотя бы отчасти. Нужно умаслить его, притупить внимание, отвлечь. И откладывать нельзя. Ты права, может найтись кто-то, кто просветит нашего лорда Поттера, и он от большого ума еще и на развод вздумает подать, сама понимаешь, обряд проверить просто. Не исключено, что гоблины уже и подсказали ему, да Гарри пока помалкивает, но испытывать его терпение не стоит, дочка. Поступись немного, пока все не потеряла, — Молли вздохнула, глядя на Джинни.

* * *

Единственную реальную возможность уйти от проклятия их рода нельзя упускать. Не зря же она, Молли, полжизни ходила беременная — нужна была дочь, а рождались только мальчишки. Слишком много сил потрачено на устройство брака ее дочери. Джинни не все еще и знает. Первоначальные планы семьи Уизли на мальчика-который-выжил претерпели корректировки, внесенные жизнью. Они обратились за помощью к Дамблдору, который был опекуном Поттера. Уизли пообещали финансовую поддержку Ордену Феникса при благоприятном решении их вопроса. Альбус согласился и решил устроить магическое обручение Гарри с единственной дочерью Артура и Молли Уизли. Вот только гоблины в тот раз воспротивились, сославшись на записи в древних фолиантах о том, что Магия не позволит договора с семьей Предателей крови и отлучит мальчика от рода Поттеров. Вопрос выхода из рода опекун не имел права решать. Но директора волновало совсем другое последствие такого поворота событий, при отлучении Гарри доступа к деньгам древнего рода тоже не станет. Тогда Дамблдором была сделана ставка на способности малышки Джинни увлечь Поттера, конечно же, стоило подстраховаться и прибегуть к небольшой помощи безвредных, но весьма действенных травок. Дочь преданных ему членов Ордена Феникса, даже став вдовой, не пожалела бы денег на нужды светлой стороны, боровшейся с мировым злом за всеобщее благо. Но события развивались быстрее, чем предполагал великий светлый маг, и женить Поттера на младшей Уизли до Последней битвы не получилось. Да и сам Дамблдор до Победы не дожил.

И теперь Молли Уизли приходилось самой удерживать возле дочери Поттера, который с самого детства был достаточно свободолюбивым, самостоятельным и импульсивным в поступках. Молли боялась ошибиться, осознавая, что полученный шанс потерять проще простого. Да и ребенок нужен не только Поттеру, но и Уизли тоже. Сейчас выпал подходящий момент для того, чтобы уговорить упрямую дочь, которой давно стоило перестать артачиться и родить Поттеру наследника. Вывести из-под проклятья кровь Пруэттов и Уизли — достойная цель в жизни, что бы ни говорили. Уизли как-никак — чистокровные. И неважно, какими методами они воспользуются для достижения своей заветной цели. Подобная цель оправдывает любые средства.

* * *

Пока Молли была в мысленном экскурсе в прошлое, Джинни принимала решение, которое, несомненно, изменит настоящий порядок вещей. Но выхода, по-видимому, не было. Мать ей посоветовала то же самое, что уже приходило на ум и ей самой. Значит, нужен наследник.

— Да, мама, я думаю, что ты права, и по-другому сейчас выкрутиться не получится. Слишком рискованно. Но как же не хочется! Я буду такой страшной с торчащим животом… И придется отказаться от продления контракта! Что ж, у меня есть еще четыре месяца. Как раз успею поучаствовать в чемпионате Европы, — приложившись щекой к щеке матери, на манер благородных подружек, которых у Джинни было не очень много, но все же имелись, благодаря замужеству за Поттером, она попрощалась и, не утруждая себя возвращением в дом к камину, просто аппарировала в сквер на Гриммаулд Плейс.

У Джиневры Поттер снова появилась определенная цель. Планирование и достижение желаемого теперь займет все ее свободное время. На это будут уходить все ее силы, вся хитрость и весь опыт манипулирования окружающими. Жаль только, что она не всегда четко себе представляла, чего необходимо достичь в первую очередь, и не осознавала, что не ко всем целям есть смысл упорно стремиться. Придет время, и она узнает на своем опыте, что не все желания реальны, и не всегда нужно добиваться, чтобы они все исполнялись. Жизнь предоставит ей возможность узнать, что иногда «хочу» просто необходимо заменять на «нужно», а пренебрежение этим правилом способно разрушить все.

* * *

Отступление первое. Серые пустоши

Люциус Малфой

Темно. Сыро. Холодно. Тихо.

Очень тихо. Кажется, что тишина давила на уши, словно ты под водой. Неподвижной, застойной водой болотного окна среди топей и трясин. Мысли, похожие на старого паралитика, ворочались с трудом. Осознание себя оставалось где-то за границей понимания и вроде бы неудобства не причиняло.

Постепенно оценка окружающего свелась к мысли, что раньше было как-то по-другому, но что такое «раньше» абсолютно не ясно до тех пор, пока не всплыло воспоминание — ребенок сидит на берегу водоема, рассматривая красивых белых птиц. Ребенок. Птицы. Мысль зацепилась за новые понятия. Распробовала, рассмотрела и словно сорвалась с цепи, наполняя меня образами прошлых событий. Я все вспоминаю.

Я — Люциус Абраксас Малфой, мне сорок пять лет, я лорд, и я… Я приговорен к поцелую дементора. Неужели это ад? Или как там еще называют место, где оказываются преступники после смерти, в котором они должны нести тяготы наказания за свои преступления. Мне вовсе не страшно, и я попытался открыть глаза. Все еще темно, но чернота сменилась глухой серостью. Ощущение такое, словно висишь посреди густого, как патока, тумана, а отсутствие элементарной опоры и возможности ориентироваться в пространстве почему-то вызвало дискомфорт, но не испугало. Попробовал рассмотреть свои руки, но как бы близко к глазам я их ни подносил, ничего не различил.

Я, по-видимому, отключился на некоторое время, потому что когда продолжил исследовать свое состояние, понял, что уже не вишу в пространстве, а лежу на чем-то твердом. Туман слегка рассеялся, и я обнаружил, что одет в ту же мантию, которую Нарцисса принесла мне накануне исполнения вынесенного Визенгамотом приговора. Думать со временем становится намного легче, вот только эмоции пока не вернулись. Я помню, что раньше был достаточно дисциплинирован и сдержан в проявлении эмоций, но не настолько же, чтобы оставаться абсолютно безразличным к окружению, в которое попал. Чувство, что я нахожусь под водой, не пропало. Только теперь я словно знал, что здесь так же, как в бездонной трясине, которая обнаруживается среди топких болот под чарусой — чудесной лужайкой с особенно красивой и зеленой травой. Там — наверху — свет и жизнь, а здесь только грязь и удушливые запахи болота. Когда я после таких мыслей попытался принюхаться, то понял, что запахов нет… вообще никаких. И грязи нет, просто твердая поверхность, не гладкая, но достаточно ровная.

Мне сложно было сосредотачиваться и не выходило подолгу думать. Мысли все короткие, рваные и какие-то бесцветные. Я в очередной раз впал в странное состояние бездумного ступора, словно превратился в голема, а мой хозяин отдал команду ждать. Вот я и ждал, не двигаясь и не думая. Основательно сжиться с такой мыслью о себе не дало понимание, что команд мне все же никто не отдавал, и я после отдыха продолжил изучать свой новый мир.

Стало светлее, туман развеялся почти полностью, и я получил сомнительное из-за отсутствия эмоций удовольствие созерцать вокруг себя серость. По-другому сложно было бы назвать окружающий меня мир. Куда бы я ни посмотрел — было серо, невыразительно, хмуро. Глазу не за что зацепиться. Только где-то на горизонте в одном из направлений (из-за отсутствия точки отсчета для себя называю это — «там») виднелся массив, искажавший линию горизонта: то ли горы, то ли строения. И, за неимением других дел и целей, я отправился по серой пустоши в том направлении.

После ссоры с женой Гарри Поттер чувствовал, что еще немного, и его неконтролируемая магия вырвется на волю и начнет все крушить на своем пути. Необходимо было отвлечься и успокоиться. После принятия титула лорд Поттер познакомился со многими премудростями, необходимыми главе рода. Несмотря на то, что обучение он начал в столь зрелом для аристократа возрасте, а не с четырех-пяти лет, как следовало бы, все же его репетиторы и добровольные помощники остались довольны успехами. Он научился не только разбираться в счетах, договорах и других деловых бумагах. Он осилил этикет, разобрался с историей магического мира (с настоящей, а не с той, что их обучал профессор Хогвартса — привидение Биннс), изучил основы права и юриспруденции мира, в котором жил. Много сил пришлось приложить для ознакомления с генеалогией родов магической Англии и конкретно с особенностями родов Поттер и Блэк. Он осваивал науку дисциплины, сдержанности и принятия трезвых решений, не замешанных на эмоциях. Гарри многому научился, но впереди его ждал колоссальный труд по усовершенствованию своих знаний и навыков.

И только в одном случае его броня приобретенной сдержанности трещала по швам — во время разговоров с Джиневрой. Вот и в этот раз он не сдержался и сорвался на крик, выпустив на волю того Поттера, которого все знали до Последней битвы: импульсивного, скорого на определения и необдуманные решения, но бесконечно искреннего и ранимого. Это недопустимо для лорда Поттера. Решение серьезных вопросов требует непредвзятости и холодного разума. К принятию титула Гарри отнесся очень серьезно, считая, что необходимо соответствовать требованиям занятого положения. Его взрывная эмоциональность всегда была плохим советчиком. Поэтому Поттер и покинул дом. Просто сбежал посреди безобразной ссоры, чтобы потом не жалеть о сказанном в запале скандала и с намерением обдумать еще раз сложившуюся ситуацию в семье.

Гарри по каминной сети переместился в маленькое кафе для магов в центре Лондона. Здесь всегда было немноголюдно. Мягкое освещение уютного зала, оформленного в бежевых и зеленоватых тонах, успокаивало и давало возможность расслабиться и отдохнуть после напряженных часов работы. Непритязательный вкус лорда Поттера всегда удовлетворяли предлагаемые меню закуски и напитки. А еще тут подавали мороженное, почти такое же вкусное, как у Флориана Фортескью в Косом Переулке. Но сегодня Гарри в кафе не задержался. Приветственно махнув хозяину заведения, в котором был завсегдатаем, давая понять, что, возможно, зайдет позже, он вышел, звякнув колокольцем, подвешенным над дверью на маггловский манер.

Двери кафе выходили рядом с Уайтхоллом, но Поттер сегодня сторонился людей и не стал идти на шумную улицу. Он направился в расположенный поблизости Сент-Джеймс парк — один из старейших королевских парков Лондона, окруженный тремя великолепными дворцами: Букингемским, Вестминстерским и Сент-Джеймса. Гарри любил здесь бывать, особенно в последний год. Здесь приятно с моста, перекинутого через озеро, полюбоваться великолепными видами Лондона и хорошо ухоженными цветниками. Можно покормить птиц или взять напрокат кресло и, удобно устроившись там, где понравится, послушать, как играет оркестр на летней площадке. Вся атмосфера парка располагала Поттера к спокойному анализу событий последних лет. Здесь легко дышалось и так же легко думалось. Возня уток в воде возле берега не отвлекала, а странным образом успокаивала и наводила мысли на аналогии и параллели в жизни всех обитателей этого такого сложного и вместе с тем простого мира.

В теплый апрельский денек было даже обидно бродить по чудесному парку в одиночку, но Гарри уже привык и сегодня пришел сюда именно для того, чтобы все вспомнить и упорядочить, а если получится, то и принять решение, как жить дальше.

* * *

Поттер

Апрель 1998 года. Жизнь кипела, как зелье в котле моего друга Лонгботтома, угрожая взорвать и сам магический мир. Все с ускорением катилось к развязке. Мир на грани. Нервы на пределе. Люди в отчаянии. Магия бурлила в крови. Размышлять и планировать было уже некогда — требовалось действовать.

Это сейчас можно каждое событие рассмотреть со всех сторон, как букашку на стеклышке исследователя.

Я победил Волдеморта. Я исполнил пророчество. А те, кто погиб, кто рвал свою душу в куски, какое пророчество исполняли они? В моем — не было ни слова о тех жертвах, которые принесли жители магической Британии.

Я победил. Все уже позади и исправить ничего нельзя. Погибших не вернуть. Но можно спасти оставшихся в живых, тех, кто волею судьбы или никем неуслышанного еще одного пророчества, сделав ошибку или неправильную ставку на выигрыш, оказался по другую сторону баррикад, а теперь — по другую сторону жизни. Меня не всегда понимали даже близкие друзья, когда я часами мотался по Министерству магии, добиваясь помилований и смягчения наказания для сторонников Темного Лорда. И сколько бы я ни махал признанным транспарантом, ссылаясь на то, что Альбус Дамблдор всегда давал второй шанс оступившимся в жизни, на меня по-прежнему смотрели с подозрением и непониманием, а иногда и с ненавистью, особенно если удавалось отбить у смерти очередного волшебника для такого маленького магического мира.

Как же все были слепы в личной ненависти, как были готовы пожертвовать половиной своего мира в пылу собственной ожесточенности. И казалось, только я, семнадцатилетний мальчишка, прошедший огонь, воду и медные трубы, вышел из ада войны с пониманием того, что магический мир еще не спасен, он продолжал умирать, и убивали его мы сами, уничтожая его представителей — волшебников, чьи знания собирались их родами на протяжении веков.

Неужели подавляющее большинство не в состоянии понять, что и чистокровные, и магглорожденные являются магами, они все — представители одного вида человечества. Да, они обладают разным уровнем магии и знаний, но необходимо не истреблять друг друга, а найти компромиссное решение и строить отношения в магическом мире на договоренности, а не на убийствах и жестокости.

Оказалось, я ошибался, и существовали маги, ясно видевшие перспективу. Как я узнал совсем недавно, они мне не только помогли не дать уничтожить половину магического мира, но и спасли меня от расправы нескольких решительно настроенных групп волшебников, ратовавших за то, чтобы уничтожить «зло» раз и навсегда. Око за око — являлось их лозунгом. Их не волновало, что среди тех, кому они подписали смертный приговор, были женщины и дети — маленькие дети, еще даже не ходившие в школу и не понимавшие, за что их ненавидели. Те, кто мне помогал (я даже не знаю имена всех), остановили волну мести, не дав миру магов опуститься до уровня варваров.

А тогда, в мае, я начал свой новый поход за справедливостью с оправдания чудом оставшегося в живых профессора зельеварения школы чародейства и волшебства Хогвартс — Северуса Тобиаса Снейпа. Мне удалось убедить Визенгамот в том, что он был шпионом светлой стороны, я нашел флакон с воспоминаниями директора Дамблдора, которые оправдывали Снейпа за его убийство. Это была моя первая победа. Снейпа, все еще лежавшего в больнице Святого Мунго после укуса Волдемортовой Нагайны, заочно оправдали с довольно-таки солидным перевесом голосов заседателей Визенгамота.

Потом были Малфои, Нотты, Паркинсоны и другие семьи, вовлеченные в войну на стороне Темного Лорда. Своих ровесников спасать от наказания за военные преступления было проще, со старшим поколением все оказалось сложнее, но и среди них многих оправдали — в основном жен и родственников Пожирателей Смерти, которые не были на непосредственной службе у Волдеморта. Спасенные моим заступничеством по-разному относились ко мне. Кто-то, как Малфои, сдержано и скупо благодарил, другие — с презрением в глазах отворачивались. Но Мерлин им судья, я спас хотя бы их, раз уж не смог спасти друзей. Всем мил не будешь. Я спасал не для себя, а для мира, в котором собирался жить, и которому нельзя было дать погибнуть.

Все это время со мной рядом находилась демократичная Гермиона, одна она не задавала вопросов, почему я забочусь о врагах, она просто поддерживала меня и помогала, чем могла — где советом, а где и выступлением со мной в Визенгамоте. Остальные друзья были сдержаннее, к открытой вражде не переходил никто, но отношения со многими стали прохладными. Даже близкое мне семейство Уизли выглядело слегка шокированным моими поступками. Только Джинни не заморачивалась анализом отношения к побежденной стороне и с горящими от счастья глазами отвечала на мои ухаживания, которые я возобновил ввиду отсутствия угрозы со стороны темного мага.

Меня очень напрягало постоянное внимание посторонних людей. Их любопытство и восторженность каждой встречей со мной раздражали и мешали мне жить. Поэтому я не вернулся вместе с друзьями в Хогвартс на повторный седьмой курс, а подготовился самостоятельно и сдал все экзамены экстерном, получив диплом.

Еще сразу после Победы я посетил гоблинов в банке Гринготтс, чтобы разузнать о наследстве. Мне терпеливо разъяснили кто я, чем владею и какую ответственность несу перед родом, вернее, перед двумя. Все было новым и непонятным. Титулы, права, обязанности, долг. Я не стал спешить и попросил помощи у гоблинов для того, чтобы разобраться во всем этом нагромождении определений и понятий, с которыми я никогда ранее не сталкивался из-за занятости по спасению мира и уничтожению монстра — Волдеморта. Меня поняли, услышали и назначили регулярные встречи для обучения «жизни в мирное время», как выразился ухмыльнувшийся моему не очень светлому юмору сотрудник банка.

Вот так и получилось, что к моменту получения диплома об окончании Хогвартса, я был готов серьезно заняться делами рода Поттер и рода Блэк, оставленного мне в наследство крестным. Оказалось, до своего падения в Арку Смерти Сириус выяснил, что свое выжженное имя на гобелене с семейным древом видел только он и те, кто вместе с ним рассматривал гобелен. Так сказать, именная иллюзия для провинившегося сына. Его родители только грозили ему отречением, но так и не рискнули отрезать от магии рода, что сыграло не последнюю роль в его выживании в Азкабане. Титул Сириус не успел принять, но завещание составил, назначив меня своим наследником.

Окончательный ритуал принятия титула лорда и звания главы рода Поттер, а также подтверждения принятия наследства Блэков, по совету гринготтских гоблинов был проведен на Белтайн, накануне празднования первой годовщины Победы над Волдемортом. Белтайн — один из четырех основных праздников сакрального календаря, знаменующий возвращение жизни и надежды, поэтому и подходил для возрождения сил древних родов лучше всего.

Пока мое время под завязку было занято делами двух родов, Джинни, давшая согласие выйти за меня замуж, с помощью всех Уизли полным ходом готовила нашу свадьбу, регулярно обращаясь ко мне с просьбой о пополнении кошелька галеонами для оплаты затрат на предстоящее торжество. Я радовался, что мне не требовалось присутствовать на нудных обсуждениях украшений зала для бракосочетания, подаваемых блюд на праздновании, нарядов, списков гостей и прочего, что полагалось согласовать перед свадьбой. Мне вполне хватало хлопот и без этого.

Скольких усилий стоили только организация и проведение обряда для признания особняка Блэков на Гриммаулд Плейс родовым домом и для рода Поттер, по крайней мере, на время восстановления из руин, если удастся, здания Поттер-холла. Слава Мерлину, почти все древние семьи состоят в какой-то степени родства, и гоблинам удалось помочь мне завязать на одном здании родовую магию двух родов, наследником которых я был.

Июль для меня стал знаковым месяцем того года — я женился на красивейшей и нежнейшей девушке Англии. Я был счастлив. Я был безумно и безрассудно счастлив.

И теперь мне кажется, что именно то безумство и безрассудство аукаются мне сейчас.

После двух лет обучения в Школе Авроров я понял, что больше не хочу гоняться за нарушителями законов магического сообщества. До меня начало доходить, что я могу лично поучаствовать в создании законов, и в роли лорда Поттера мой вклад в развитие магического мира представлялся мне более весомым, чем в качестве обычного работника Аврората.

Я продолжал учиться, не желая только номинально носить титул лорда Поттера. Джинни тем временем моталась с «Холихедскими Гарпиями», к которым попала вследствие хитро разыгранного плана, включавшего ласковые словечки, улыбочки и жалобы о скуке, пока я занят делами рода, а позже учебой в Школе Авроров. После заключения контракта с командой, чтобы остановить ссору, Джинни дала залп тяжелой артиллерии — залила все слезами. Слез я не переношу, просто не имею представления, что делать с зареваной женщиной. Я сдался. Теперь-то понимаю, что зря. Третий год не могу сдернуть леди Поттер с метлы. Контракт с «Холихедскими Гарпиями» подразумевает отсутствие детей и, вообще-то, мужей тоже, но Джинни — особый случай. Она жена Того-который-все-таки-прибил-того-самого, и ей сделали исключение по второму пункту. Это же какая реклама команде — в ней играет сама леди Поттер! Джинни до сих пор никак не хочет понять, что не зря там все участницы — незамужние. Они лишь себя компрометируют своими, мягко говоря, дерзкими и несколько распутными повадками. А Джинни упрямится, как гиппогриф, и не желает остепениться. Так что вместо поздравлений с наследником я читаю в газетах репортажи о ее походах на приемы. В каждом опусе журналистов обязательно присутствует подробнейшее описание очередного умопомрачительного наряда леди Поттер — охотника известной квиддичной команды — и уточнение данных о сопровождающем ее кавалере с массой домыслов, почему рядом с ней нет Великого избавителя магического мира от Темного Лорда.

* * *

За четыре года, прошедших со дня Последней битвы, Гарри научился читать людей: видеть достоинства и недостатки, замечать их промахи, отличать жадность от бережливости, храбрость от безголовости, трусость от рассудительности, ценить искренность и трудолюбие. Его наблюдательность помогала не только во время деловых встреч, но и открывала глаза на близких ему людей. Он видел, что в Джинни больше слизеринской хитрости, чем гриффиндорской прямолинейности, что она не идеальна, да он уже и не искал в ней выставочной неповторимости, ему нужны были любящая жена и дети. А у него имелся только брак с женщиной, родственники которой если и не обманули, то ввели в заблуждение — его союз с Джинни не был магическим в полном смысле. Его жену род не принял, потому что, как оказалось, Предатели крови — это не просто оскорбление от благородных, это наказание от Магии. Лорд Поттер ни капли не верил, что миссис Уизли настолько неосведомлена в вопросах, касавшихся непосредственно ее семьи. Неужели они считали, что Гарри, приняв титул, так и останется неучем и бесконечно, как баран на веревочке, будет следовать всем их рекомендациям: как жить, где работать, с кем общаться. Права была Гермиона — в книгах можно найти ответы почти на все вопросы, нужно только хорошенько поискать и внимательно прочесть. Чем в последнее время Гарри и занимался, обучаясь и совершенствуясь.

Трезво взглянув на картину, представшую перед ним после неспешных раздумий, лорд Поттер пришел к выводу, что не стоит и дальше откладывать решение вопроса с наследниками из-за простого нежелания усложнять себе жизнь спорами с Джинни. Он отвечал за благополучие двух древних благородных родов. Нельзя допустить, чтобы они прервались по его вине. Если Джиневра категорически откажется выполнить свой долг в ближайшее время, он подаст на развод, благо брак у них не полный магический и препятствий для этого нет ни малейших. Любовь к жене уснула. Джинни по-прежнему была желанна, но огонь почти погас, подмигивая красными углями. Чувства остыли, рассыпаясь ледяным крошевом. От немедленного развода Гарри удерживала простая порядочность, все же семья Уизли в его прошлом сыграла не последнюю роль. Он постановил, что предложит Джинни обмен: ему наследники — ей безбедное существование леди Поттер. А на нет и суда нет. Что же по поводу любви… Так ведь не всем так везет, чтобы иметь все, чего ждешь от жизни. Гарри — глава рода, и он будет решать, как жить семье. Теперь его слово станет законом, а не предложенным на рассмотрение проектом. Не Джинни и уж точно не миссис Уизли будут распоряжаться его действиями, а он сам. Все, хватит цепляться за детское представление о правах и обязанностях. Так думал Поттер, вглядываясь в темную озерную воду.

Если бы Гарри Поттер только знал, к чему приведут в итоге его решения, принятые в этот день. Как его желание поскорее увидеть в Блэк-хаусе своего маленького наследника изменит все его будущее. Как уговаривание, а по сути, принуждение жены к выполнению своего долга перед родом заставит судьбу завертеть колесики жизни в таком невероятном направлении, о котором никто никогда даже не мог бы подумать.

Поттер, одетый в легкое драповое пальто, довольно долго простоявший на мостике через озеро в Сент-Джеймс парке, встряхнул темными волнистыми волосами, как-то грустно улыбнулся своим мыслям, возвращаясь к реальности, и медленно пошел к берегу. Решение принято, и Гарри стало легче, словно камень, давивший на плечи в течение нескольких месяцев, растворился, мир снова обрел краски: от нежной зелени ветерком донесло неповторимый запах весны, утки засуетились возле берега, где малыш лет шести бросал им кусочки булки, а солнце склонилось к западу, предрекая скорые сумерки.

Поттер возвращался домой, еще не зная, что его жена пришла почти к таким же выводам, как и он, только далекоидущие планы у нее несколько иные. В это самое время Джинни, облачившись в приобретенную всего час назад в элитной лавке домашнюю мантию сливочно-розового цвета, приводила в порядок лицо и волосы, предварительно приказав домовикам накрыть в гостиной ужин на двоих, зажечь свечи и расставить в гостиной вазы с розами. Джиневра Поттер готовилась соблазнять своего мужа. Она осознавала, что обязана упрочить свое положение, и если для этого нужен наследник — она его произведет на свет, переступив через собственное «не хочу» и чувство брезгливости, вызываемое одной мыслью о беременности вообще и о «чудесном» животике в частности. Сдавать завоеванные позиции в магическом обществе она не собиралась. Свое временное отступление в необходимом для блага их семьи манипулировании мужем Джинни решила считать стратегическим ходом. Не заморачиваясь всякой этикой-эстетикой и возможным несогласием с ее задумкой заинтересованных лиц, она как ледокол двигала в выбранном направлении, которое должно привести к выбранной цели.

«Если лорду Поттеру так необходимо мое «пузо», то для взятия его под контроль дадим ему, чего он хочет, — снисходительно-коварная улыбка обозначила отношение Джинни к предмету размышления. — В койку, так в койку, — мысленно пропела она, ухмылялась своему отражению в зеркале. — Не впервой добиваться своего таким способом. Тренер «Гарпий» тоже не хотел в команду брать, тыкал пальцем в неподходящий пунктик договора, сопротивлялся, пока не распробовал. И «адью» всем неувязочкам — вопрос решен. Неужели изученному вдоль и поперек мужу не смогу угодить?» — фыркнув своим мыслям, Джинни резким движением головы забросила волосы за спину и направилась в гостиную встречать своего «дорогого».

* * *

Лорд Поттер после прогулки по парку предпочел возвратиться домой маггловским транспортом. Такси, взятое возле парка, с комфортом довезло его до Гриммаулд Плейс. Войдя в дом, Гарри сразу же ощутил, что потоки магии родового особняка расслаблены и не звенят натянутой струной, как было перед его уходом на прогулку. Значит, Джинни успокоилась. Что ж, тем проще будет поговорить с ней, возможно, даже обойдется без очередной ссоры.

Сняв пальто и отдав его вынырнувшему из темного угла домовику, одетому в чистенькое полотенце с гербами Поттеров и Блэков, переброшенному через плечо как тога, Гарри прошел вглубь дома. Магия здания ластилась к хозяину, походя рассказывая ему обо всем случившемся во время его отсутствия. Пока Поттер шел по особняку, он успел выяснить, что Джиневра перемещалась куда-то по каминной сети. «К матери бегала жаловаться, куда же еще», — сделал вывод Гарри, входя в тускло освещенную гостиную.

Его взгляду предстала картинка, будто срисованная с иллюстрации дешевого женского слезливого романа: свечи, розы, на столике тарелки, накрытые слегка мерцающими чарами консервации, да два бокала с шампанским, от которого у Гарри всегда болела голова. Роль прекрасной дамы играла леди Поттер, живописно прилегшая на маленький диванчик, которого ранее Гарри среди обстановки дома никогда не видел, скорее всего, недавно приобретенный для создания чувственной декорации. Осталось начать представление. Остановившись у входа в комнату, Поттер ухмыльнулся, напуская на себя видимость чопорного аристократа и, решив подыграть супруге, явно рассчитывавшей на примирение, произнес сладчайшим голосом:

— Дорогая, вы прелестны, как ангел, спустившийся с небес, — он быстро пересек несколько метров до Джинни и, встав на одно колено, приложился к ее ручке, украшенной блестящими колечками.

На большее Поттера не хватило и, глядя на немного ошарашенный вид жены, он громко рассмеялся. Джинни села, опустив на пол ноги, обутые в легкие домашние туфли из розового шелка, расшитого мелким жемчугом. Она расправила складки своей достаточно пышной мантии, аккуратно разгладив ее юбку, и выпрямилась, стараясь держать спину ровно. Чинно сложив руки на коленях, Джинни, успевшая прийти в себя после выходки мужа, подняла на него вопросительный взгляд. По ее мнению, она должна была выглядеть по-королевски величественно, но не высокомерно.

— Ты решила попробовать ролевые игры? — успокоившись после смеха, спросил Гарри, подходя к столу, чем сбросил чары консервации и позволил запаху пищи смешаться со слегка удушающим ароматом цветов, наполнявшим комнату. Обнаружив колокольчик, он хмыкнул и позвонил в него. На зов откликнулся домовик, явно проинструктированный Джиневрой.

— Кофе, пожалуйста, — бросил Поттер, развернулся и посмотрел на жену, беззвучно хмыкнув своей слегка циничной мысли: «Какая же она забавная, когда не знает, как лучше разыграть сданные ей судьбой карты. Что ж посмотрим, что вы задумали, моя леди».

Джинни, наблюдая за действиями супруга, очень старалась расслабиться и, улыбнувшись, спросила:

— Ролевые игры? Зачем? Я думала, ты доволен тем, кем мы являемся, зачем же играть? А-а-а... — она круговым движением пальца, сверкнув камнем на дорогом кольце, указала на комнату и притворно надула губки. — Ты об этом? Тебе не по вкусу новый вид гостиной? Можно все вернуть, как было.

— Да нет, все нормально. Просто как-то по-кукольному выглядит, словно на картинке. Привыкну, если тебе нравится, — взяв поданную чашечку кофе, Гарри сел на диван и для удобства откинулся на спинку.

«Возможно, разговор будет легче, чем я себе представлял. Джинни, похоже, ищет пути отступления после утреннего скандала. Неужто поняла, что моя чаша терпения переполнена? Или готовится опять выкручиваться и что-то выпрашивать? — прикидывал Поттер, смакуя душистый напиток и незаметно следя за реакцией на свое поведение. — Скорее всего, была у Молли, получила рекомендации и перешла к их исполнению, иначе зачем весь этот цирк с романтическим вечером. Ей что-то нужно. Мне тоже. Теперь главное — сыграть как по нотам, без фальши. Фу-х. Докатился: просчитываю каждое слово в беседе с женой, словно долгосрочный контракт заключаю. Хотя именно этим я и собираюсь заняться — заключить соглашение», — мысленно ухмыльнувшись, Гарри решил отбросить игры и поговорить о том, что целый день не давало ему покоя.

— Джинни, нам необходимо договориться, как жить дальше. Спокойно, без криков и истерик. Я думаю, выход можно найти из любой ситуации, — он видел, как жена напряглась, но скандалить пока явно не собиралась. — Давай, я скажу, чего жду от тебя, а потом выслушаю твои пожелания, и попробуем вместе прийти к согласию. Иначе уже нельзя, ты должна понимать, — голос из успокаивающего к концу фразы стал прохладным.

Джинни насторожилась. Муж был сдержан, но интуитивно она ощутила угрозу в его последних словах. Она, конечно, собиралась сегодня вечером поговорить с ним, но он перехватил инициативу. Теперь ей придется быть внимательной и осторожной, поэтому она ограничилась согласным кивком, давая понять, что внимательно слушает. Гарри, подспудно ожидавший сопротивления, расслабился. Поставив пустую чашку из-под кофе на пол возле дивана, он уселся вполоборота к Джинни, взял ее за руку и принялся неосознанно проворачивать кольцо на ее пальце.

— Джинни, мы уже почти три года вместе. У нас иногда бывали ссоры, не без этого, но ты ведь знаешь, что я тебя люблю? — Гарри надеялся, что сказанное прозвучало искренне. — Я никогда осознанно не причинял тебе вреда своими словами. Если то, что я говорил в запале ссор, тебя обидело, то прошу — прости меня.

Джинни по-прежнему молча кивнула, подтверждая, что слушает.

— Ты ведь заметила, что наша жизнь изменилась, она не такая, как была во время учебы в Хогвартсе, когда родилось наше взаимное чувство. И жизнь изменилась, и мы изменились. Мы должны все это учитывать в своих отношениях, иначе так отдалимся, что перестанем понимать друг друга. Мы уже сейчас порой говорим так, будто на разных языках, — Гарри вздохнул и посчитал, что пора переходить к своим требованиям, прибегнув по возможности к мягким формулировками, но не изменив при этом их сути. — Три года назад я принял титул и провел ритуал, утвердивший меня главой рода. Ты в курсе этого, я тебе рассказывал еще до нашей свадьбы. Ты помнишь, что я поступил в Школу Авроров, но, не доучившись, бросил ее. Я объяснял тебе причину этого, но повторюсь. В Школу я пошел, потому что после Победы абсолютно не имел представления, кем хочу стать. Если честно, то я не был уверен, что выживу в схватке с Волдемортом, поэтому раньше и не задумывался, чем займусь после войны. Все ожидали, что я пойду в авроры, и я так и поступил, рассчитывая, что с чего-то все равно нужно начинать. Жалею, что на серьезное обдумывание этого вопроса ушло целых два года, но учеба в Школе Авроров тоже оказалась полезной: обычаи, ритуалы, знание права магического мира, ну и всякое другое мне лишним не будет. Я веду к тому, что лишь в прошлом году наконец-то полностью осознал, кем являюсь. Принять титул и осознать себя титулованным — это, как оказалось, разные вещи. Ты в последний год часто повторяла, что я слишком похож на аристократа, и это правда, потому что я и есть — аристократ по рождению. Не мальчишка из чулана и не убийца Волдеморта, а лорд Поттер. И посему у меня имеются обязанности перед родом, главой которого я являюсь. У этого рода почти двадцать лет не было кому о нем позаботиться. И у тебя тоже есть обязанности, как у моей жены — леди Поттер. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Джиневра Поттер только дернула плечиком, демонстрируя своим жестом, что пока не услышала ничего нового.

— Да, Гарри, я понимаю, ты уже упоминал об этом.

— Джинни, тебе не нужно заниматься делами, это моя обязанность, но изучить Книгу Рода ты обязана. Ты должна различать, что приемлемо для леди Поттер, а что считается запретным, узнать, какие правила установлены для ведения хозяйства — там описаны даже такие мелочи, как цвет скатертей на столах при приеме гостей. Существуют общие какие-то требования, которых, может быть, и не обязательно придерживаться с большой точностью. Но есть и обязательные, за нарушение которых можно получить наказание от магии рода, совсем как магический откат при неисполнении условий клятвы.

Поттер не стал уточнять, что зачастую такое наказание может последовать, лишь если супруги состоят в неполном магическом браке. Он пока решил не выдавать то, что он в курсе, какой свадебный обряд был проведен. В конце концов, ему тоже в свое время ничего не объяснили.

— Это еще очень хорошо, что за три года ты не сделала ничего, что серьезно шло бы вразрез с предписаниями Кодекса Поттеров, по крайней мере, мы этого пока не заметили. Я уже много раз тебе говорил об этом, но ты при упоминании «Книги Рода» всегда прекращала меня слушать.

Поттер поднялся с дивана и встал напротив супруги, которая посмотрела ему в лицо, и произнес, четко проговаривая слова:

— Что бы мы ни решили сегодня, но для выполнения своей части обязанностей в качестве леди Поттер, ты, Джиневра Поттер, с завтрашнего дня начнешь изучать Книгу Рода Поттер. Я, лорд Поттер, сказал, — после озвучивания его воли магия закружила вокруг супругов став почти осязаемой.

Вот теперь Джинни окончательно поняла, что не зря советовалась с мамой. Она не была уверена, смогла бы сейчас сидеть так невозмутимо, если бы сама еще днем не приняла определенного решения. Конечно, спокойствие давалось с трудом, но она знала, что если сорвется — это будет прямой путь к разводу. Чувство нависшей над ней угрозы не покидало. Она понимала: то, что потребовал от нее только что муж — только начало, будут и другие требования. И Джинни догадывалась — какие. Его обещание выслушать и ее мнение в сложившейся ситуации всерьез принимать нельзя. Ее пожелания могут касаться цвета обивки мебели — не более. Поттер подключил к своим требованиям магию — это очень серьезно, и у Джинни от осознания этого по спине пробежали мурашки дурных предчувствий. Глава рода приказывал ей, и она обязана подчиниться, если намерена сохранить их брак.

— Я, Джиневра, леди Поттер, исполню распоряжение супруга, — ритуальная форма повиновения прозвучала чуть хрипло, но четко, и магия, окатив супругов еще одной волной, отступила.

Вздох облегчения, вырвавшийся одновременно у обоих подтвердил, насколько они были скованы физическими проявлениями родовой магии. Ощущение причастности к чему-то вечному и незыблемому удерживало от немедленного продолжения разговора.

Наконец Джинни решилась узнать, что еще от нее потребует муж.

— Гарри, я так понимаю, это еще не все. Ведь так? Я согласна с тобой, нам нужно договориться, но, может быть, обойдемся без магических обетов? Это как-то, — она нервно передернула плечами, — жутковато. Раньше ты не был таким требовательным ко мне. Да-да. Я понимаю, что необходимо что-то менять. Я согласна выслушать твои предложения, только скажу сразу, что сегодня решила пойти тебе навстречу, поэтому не буду продлевать контракт с «Холихедскими Гарпиями», дай только мне в августе отыграть Чемпионат Европы. И на этом я свою карьеру в квиддиче завершу и стану примерной леди, как ты хочешь, — Джинни, спеша выторговать хоть что-то, просительно заглянула в глаза мужу. Поттер по-прежнему стоял напротив нее, позволив себе лишь слегка опереться бедром на столик с ужином и бокалами, шампанское в которых выдохлось и распространяло вокруг кисловатый запах.

«Что же ты так быстро сдаешься? Раньше ты пеной исходила и не слышала ни одного моего слова. Или просто не считала необходимым прислушиваться? Что же изменилось? Ты ведь не сомневаешься, что всегда была желанна мне как женщина, так зачем же весь этот спектакль? Именно на это рассчитаны все эти декорации — и к Трелони не ходи. А твое послушание и кротость во взгляде? Если бы не знал тебя — то принял бы за чистую монету. Видимо, ты хитрее, чем я предполагал, моя девочка. Скорее всего, ты тоже неплохо меня изучила и почувствовала, что пахнет неприятностями для тебя лично, вот отсюда и розочки-свечечки-диванчики. Только что ж так по-обывательски да по-простецки, как увядающая дама, удерживающая своего последнего ухажера? Леди Поттер могла бы придумать маневр по подлизыванию и поэффектней, фантазией ты не обделена. Значит, времени тебе не хватило, и я переоцениваю твою исключительную проницательность. Ты все поняла только сегодня. Обещаешь отказаться от квиддича, следовательно, планируешь согласиться посодействовать появлению наследников. Будем подкреплять планы действием», — мысленный анализ ситуации промчался со скоростью квоффла, влетающего в кольцо, и Гарри продолжил наступление по всем фронтам, чтобы Джинни ничего не успела придумать и сдалась, не вывернувшись из окружения требований.

— Я рад, что ты идешь навстречу моим пожеланиям, но все-таки хотел бы услышать от тебя еще один магически подтвержденный обет. Не потому что не доверяю, а потому что желаю, чтобы и магия рода узнала о твоих намерениях — для нее это тоже очень важно. Джинни, ты догадываешься, о чем я?

Внимание, с которым рассматривал ее муж, заставило сердце Джинни биться где-то в области горла. Вот он и сказал, ради чего был затеян весь сыр-бор с разговором по душам. Она пыталась взять себя в руки. «Ничего неожиданного. Я к этому готова. Это мое решение — родить ребенка, и ни у кого я на поводу не иду. Никто не может заставить меня сделать то, чего я не хочу», — Джинни уговаривала себя, пытаясь разобраться, не ступает ли она в незамеченную ловушку. По всему выходило, что никакие подводные течения и скрытые сюрпризы ее не ожидали. Требование закрепить обетом ее готовность стать матерью наследника ничем грозить не должно. Родит ему пискуна, и обязательство будет выполненным, главное — не ляпнуть ничего лишнего при произнесении клятвы. Для пущего эффекта Джиневра встала с диванчика и, подойдя к Гарри, взяла его за руки.

— Ты говоришь о наследнике? — она умышленно упоминала в единственном числе, зная, что магия не прощает оговорок, нужно быть точной в формулировке, а то сейчас скажет «наследники» и будет потом всю жизнь плодиться, как гулящая кошка.

Получив в ответ подтверждающий кивок мужа, Джинни четко и вызывающе торжественно произнесла:

— Хорошо. Я, леди Поттер, урожденная Джиневра Молли Уизли, сегодня, четвертого апреля две тысячи второго года, перед магией рода даю обещание мужу — лорду Поттеру, что не буду чинить умышленных препятствий ни словом, ни действием его законным требованиям о продлении рода. И, если будет на то воля и помощь Магии, через год приведу в этот мир наследника. Я сказала.

Магия взорвалась фейерверком красок, окутав сначала сомкнутые руки Джинни и Гарри, а затем и полностью тела, в завершение рассыпав вокруг тысячи искорок, заставив их волосы слегка потрескивать, как после сильнейшей грозы. Она была довольна принесенным обетом и урчала, как сытый низзл.

В произнесении подобного обещания не было ничего необычного. Нередко на свадебной церемонии невесты давали такую клятву своему будущему мужу. Особенно это касалось строптивых ведьмочек, которых выдавали замуж по договоренности старших. Обязательной формы для этого не существовало, и условие было только одно — четко и недвусмысленно определить предмет клятвы и время выполнения взятых на себя перед лицом Магии обязательств. Поэтому сопротивляться даче обета было бы недальновидно, и теперь, справившись с главным, Джиневра вспоминала только что произнесенные ею слова, чтобы убедиться, что ничего не напутала и лишнего не пообещала: «Я сказала «наследника», значит, одного... Пообещала родить через год, а там как получится. Только бы не раньше, мне еще Чемпионат отыграть хочется».

Придя к мысленному согласию с собой, Джинни оторвала взгляд от украшений на руках, которые служили ей якорем для сосредоточивания при произнесении обета, и чуть злорадно с чувством облегчения, словно после преодоления очередного препятствия, посмотрела на мужа, стараясь определить его реакцию на ее показательный жест доброй воли.

Поттер был доволен. Его глаза уже давно так не горели пронзительной зеленью и неповторимым светом, словно через них сама магия рода смотрела на Джинни. Она вспомнила, чем был так дорог ей тот Золотой мальчик из ее детства. Вот этим самым светом, который он дарил всем вокруг, чем и завоевывал души окружающих без боя. Оказывается, тот светлый мальчишка все это время был рядом, а вовсе не исчез навсегда под тяжестью ответственности за благополучие двух родов.

Гарри нежно улыбнулся Джинни и, торжествуя победу, поднес ее ручки к своим губам и по очереди поцеловал их, не отводя взгляда от лица той, которая минуту назад дала ему надежду на воплощение в реальность его мечты и пообещала исполнить долг продолжения древнего рода. Притянув постепенно расслаблявшуюся супругу к себе в объятья, он поцеловал ее в рыжую макушку.

— Может, все же поужинаем, я целый день не ел?

— Все уже остыло. Милли, — Джинни позвала домовика, — замени блюда, мы будем ужинать.

* * *

Когда жена уснула, Поттер, уставившись в темный полог над кроватью, глупо заулыбался. Он догадался, что Джинни к его приходу уже была готова произнести обет выполнения долга перед родом, слишком уж выверенными оказались слова ее клятвы. Но все равно Гарри был безмерно рад их услышать. Ему не пришлось угрожать ей разводом и превращать их брак в деловой договор. У них будет ребенок, у рода появится наследник. Ну а там, даст Магия, он и Блэкам наследника выпросит у своенравной леди Поттер. Мысли кружили, успокаивая и убаюкивая, пока не превратились в красочный и сказочный сон. Чета Поттер спала, а Магия укрывала их своим крылом, защищая от бед и невзгод, строя планы на следующего Поттера, которого ей сегодня пообещали. Год, всего год и ни минутой дольше она будет ожидать нового мага, ведь так пообещала женщина, призвав в помощницы ее саму, Магию их мира. И неведомо было этой невероятно великой силе, что пройдет несколько месяцев, и ей придется принимать неординарные решения, которые изменят жизнь Поттеров очень кардинально и безвозвратно.

* * *

Отступление второе. Город потерянных душ

Люциус Малфой

Когда я вновь осознал, что могу анализировать информацию, собранную моим очень ленивым мозгом, то заметил, что почти дошел до странного города, здания которого походили на серые глыбы с острыми прорезями окон и дверей. Между домами двигались люди, но стоило мне к кому-нибудь подойти, как человек молча бросался наутек. Я пытался окликнуть проходившую мимо женщину, не приближаясь к ней. Выражение ее лица, когда она повернулась на звук моего голоса, поразило своей невыразительностью и пустотой взгляда. Она двигалась, но живой она, похоже, не была. И тогда я впервые испугался. Не слишком сильно, но проявление эмоций показалось непривычным, уже каким-то забытым ощущением. Присмотревшись, я понял, что все, кто мне встречался в пути, так же как и та женщина, похожи на игрушечных.

Я уселся на ступеньках перед одним из зданий, которые для меня особенно друг от друга не отличались. «Что, Люциус, магглы умнее волшебников оказались?» — ироническая мысль после возвращения эмоций наполнила меня живительной силой. Я действительно ощущал себя живым в этом странном безмолвном мире с ходячими тенями, похожими на людей. Я вспомнил, как когда-то, еще в мою бытность студентом, кто-то из магглорожденных принес в Хогвартс брошюру с теологическими рассуждениями по поводу какого-то вероучения магглов. Эта книжица дала пищу для размышлений, чем скрасила не один вечер старшекурсникам в дискуссиях по поднятым в ней вопросам о возможности загробного существования и в спорах о вероятности воскрешения для вечной жизни после смерти. Помнится, было там описано некое место на границе ада, куда попадали некрещеные младенцы и взрослые, не совершившие тяжких грехов. И называлось то место, если память не подводит, Лимбом. Не ад, не рай и не чистилище. «Для маггловского рая, Люциус, ты слишком замарался за свою жизнь — не подходишь. Но кто-то там решил, что преступления твои не такие уж и страшные, до ада ты не дотянул. Бросили тебя у его границ. Наверное, в назидание — смотри и бойся. Вон остальные, похоже, уже насмотрелись — превратились в тени», — я впервые после странного пробуждения улыбнулся своим мыслям.

Смотреть мне было не на что, обещанного магглами ада не видать, но и существовать среди людских подобий неинтересно. Я уже заметил, что и сам, в общем-то, не являлся человеком. Я не дышал. Это открытие надолго вогнало меня в прострацию. Хорошо, что к тому моменту эмоции ко мне еще не полностью возвратились. Уяснил, что мне не нужно есть, да и сон, как таковой, не имел никакого значения — я ведь не уставал. Это поначалу я впадал в подобие сна, пока привыкал к обстановке. Скорее всего, мой мозг таким образом защищался от новых впечатлений. Правда, я не мог с уверенностью утверждать, что у меня имелся мозг. Но сознание никуда не делось, и память тоже осталась при мне. Раз я считаю себя Люциусом Малфоем — значит, так и есть. Если начать сомневаться даже в этом, то недолго и свихнуться, а свихнувшийся Малфой — зрелище еще то. Мне дед рассказывал о дальнем родственнике, который в состоянии невменяемости пытался управлять поместьем, и о том, что из этого выходило. Плохо выходило, особенно для тех, кто жил в том поместье.

Попал я сюда, судя по всему, с помощью небезызвестных дементоров. Твари оказались с сюрпризом. Видимо, эмоции тоже не сразу восстановились из-за них, чтоб они подавились, когда кружили возле моей камеры и кормились, высасывая из меня последние светлые воспоминания. А вот поцелуй дементора оказался не тем, что ожидалось. Все страшатся такой кары, считая, что после этого лишатся возможности загробного существования. Но, судя по моему случаю, это не так… или не всегда так… или не совсем так. Или все это просто выверт моего сознания, и вокруг пустота — абсолютное ничто. Нет. Стоп! Вот он — я. А то, что вокруг — это мой персональный Лимб.

Вот так, придя к заключению, что сидеть на месте нерезонно, я пошел пешком, за неимением средств передвижения другим способом, намереваясь обойти доставшиеся мне владения в поисках чего-то необычного. Ведь если я сюда как-то попал, то значит, отсюда можно куда-нибудь и выйти. Раз есть вход, то должен быть выход, и необязательно — рядом с входом. Что ж, поищем.

Стадион шумел, как разбуженный улей громадных шершней. Равномерный гул голосов переговаривающихся между собой магов прерывали звуки гуделок, свистелок, пищалок и вопилок, которыми фанаты поддерживали свои любимые команды по квиддичу. Нелепые колпаки, нахлобученные на каждую третью голову, разрисованные квиддичной символикой и изображениями флагов стран-участниц не только мантии, но даже и лица фанатов не были редкостью, чем превращали Чемпионат по квиддичу в подобие балагана или маскарада. Выпускаемые из волшебных палочек разноцветные ленты и искры добавляли пестроты и поддерживали праздничный дух волшебников, ожидающих открытия состязаний лучших игроков Европы по квиддичу.

На мгновение звуки, издаваемые многотысячной толпой на трибунах, притихли для того, чтобы с новыми силами разразиться эмоциональным поприветствием участников, появившихся у восточного края стадиона. Великолепное зрелище пролетающих друг за другом игроков предстоящих соревнований захватывало дух.

Первой на поле появилась старейшая команда Британской Лиги — «Паддлмир Юнайтед». На ее счету двадцать две победы в национальном первенстве и две — в Кубке Европы. Темно-синие мантии с эмблемой этого клуба — двумя скрещенными камышами — были знакомы всем любителям квиддича. Следом неслись «Сканторпские стрелы» в светло-голубых, украшенных серебряной стрелой мантиях. Команды — участники Чемпионата, выстраиваясь друг за другом, облетали стадион в приветствии своих зрителей и поклонников их игры. Здесь были и «Стоунхейвенские Сороки» — самая удачливая команда Британской и Ирландской Лиги, и «Крылья Карасьока» из Норвегии, и валлийские «Катапульты Кайрфилли». Среди игроков выделялись «Гейдельбергские гончие» — знаменитые гости из Германии. Заключали зрелищный парад «Холихедские Гарпии» в темно-зеленых мантиях с рисунком золотого когтя на них. Уникальная команда, в составе которой нет ни одного мужчины.

Именно за «Гарпиями» внимательно следил темноволосый молодой мужчина из ложи для особых гостей Чемпионата. Избранный, Победитель, Герой и так далее… В разное время его звали по-разному. Но сейчас он предпочитал слышать в свой адрес только обозначение своего статуса и никаких хвалебных гимнов его прошлым заслугам. Лорд Поттер внимательно всматривался в круживших на поле игроков, выискивая среди них ладную фигурку своей жены. Сегодня он посетил открытие Чемпионата, призванного стать завершающей страницей в карьере охотника «Холихедских Гарпий» Джиневры Поттер.

Великолепное действо, в которое организаторы превратили открытие игр, завораживало и кружило голову не хуже умеренной порции огневиски. Даже Чемпионат мира, на котором Поттер побывал еще школьником, казался ему не столь впечатляющим. А может, просто время и события последних лет стерли в памяти подробности того матча, сделав их тусклыми и невыразительными.

* * *

Поттер, устроившись дома в кресле у камина с чашечкой кофе (спиртное он недолюбливал еще с юности), смаковал в памяти самые интересные моменты открытия Чемпионата. Приглашение он получил давно, еще месяца два назад, с приложенными к нему билетом в ложу для особых гостей и координатами для аппарирования, как проявление особого расположения к нему Департамента магических игр и спорта.

Всем болельщикам, которые приобрели билеты, предложили два варианта для перемещения к стадиону, расположившемуся где-то в горах Шотландии. Первый способ — портключ, обычно человек на десять, доставлявший желающих избрать этот метод перемещения в своеобразный лагерь для фанатов. Второй — переход по временно установленной для спортивного состязания такого уровня каминной сети, настроенной на перемещение большого количества болельщиков прямо к входу на стадион.

Только ограниченному числу волшебников, являвшихся преимущественно организаторами и работниками аврората, обязанными следить за порядком при проведении мероприятия, были известны координаты стадиона, принимавшего команды по квиддичу со всей Европы для проведения Чемпионата. А еще эти координаты были доверены меценатам, вложившим немалые средства для возможности проведения соревнований с таким размахом. Среди этой категории магов не последнее место по предоставленным капиталам занял и лорд Поттер. Возможно, и без вливаний значительных средств на благо развития национального спорта Поттеру оказали бы такую честь — не болтаться в каминной сети и не бродить по лагерю фанатов, добираясь до стадиона, но оставаться в стороне от любых значимых событий в жизни магического мира лорд Поттер себе позволить не мог.

Перебирая в мыслях события этого насыщенного впечатлениями дня, Гарри вспомнил короткий разговор с женой, когда перед возвращением домой он зашел в здание, где разместили участников команд для проживания во время соревнований. Выделенные им апартаменты оказались впечатляющими. Отдельные комнаты для каждого из игроков, тренеров, смотрителей метел и администрации были комфортными и оборудованными всем необходимым для отдыха между матчами. Джинни провела его в свою комнату, где Гарри пообещал ей обязательно прийти через три дня, когда в соревнование вступит ее команда. Билеты, предоставленные лорду Поттеру Департаментом магических игр и спорта, давали возможность побывать на всех матчах сезона. Но Гарри подумал, что столько шумных мероприятий за столь короткий срок ему не осилить, несмотря на его любовь к этому виду спорта, который в магическом мире являлся практически единственным из зрелищных и собиравших огромное количество болельщиков. Поэтому выбрать матчи с участием его жены казалось самым естественным выходом. К тому же игра, с которой «Холихедские Гарпии» начнут борьбу за Кубок Европы, выпадала на день рождения Джинни, и пропустить этот факт Гарри никак не мог.

* * *

Одиннадцатое августа 2002 года. В этот день исполнялся двадцать один год леди Поттер — жене Великого Избавителя магического мира от Темного Лорда и отличному охотнику «Холихедских Гарпий». Сегодня эта команда, состоящая из одних женщин, выйдет на поле для игры с германскими «Гейдельбергскими гончими». Обе команды уже не раз состязались в прошлом. Об этом знали болельщики и фанаты готовившихся к выходу на поле игроков, ожидая увидеть интересное зрелище.

Гарри Поттер давно занял свое место среди зрителей, так же, как и они, предвкушая впечатляющее состязание двух сильных команд. Подарок жене он уже отправил с домашним эльфом в ее комнату в апартаментах участников Чемпионата. А поздравления от семьи и близких друзей Джинни получит в Норе, где традиционно праздновали ее день рождения.

Прозвучал сигнал — пронзительный гудок заставил болельщиков сосредоточить свое внимание на поле, где навстречу друг другу с противоположных концов вылетали учасники соревнования. Мячи в воздухе. Игра началась.

Комбинации, проведенные игроками, впечатляли. Напряжение не покидало трибуны до последних минут пятичасовой игры. Переменчивый успех давал фанатам обоих команд по очереди надеяться на победу любимчиков. И вот пойманный снитч истерично забился в руках Меган Джонс — ловца «Холихедских Гарпий». Трибуны взорвались криками приветствий от фанатов «Гарпий» и разочарованными воплями болельщиков германской команды. Участники завершившегося матча по традиции облетали поле под грохот петард и освещаемые переливающимися водопадами фейерверков, запущенных над стадионом.

Дальнейшее произошло за считанные секунды. Отбивала «Гончих» Генрих Берк — кряжистый светловолосый красавец, слегка сломав строй, выполнил сложную и зрелищную фигуру профессионального управления метлой и резко подлетел к охотнику «Гарпий» — Джинни Поттер. Та сделала рывок в сторону от него и, столкнувшись с одним из шестов, между которыми мерцал защитный барьер, отделявший трибуны от поля, почему-то выпустила метлу из рук и начала падать. Сработали специальные чары, наложенные организаторами на квиддичное поле, и Джинни, подхваченная ими, медленно опустилась на землю. После чего она, скрытая чарами отвлечения внимания, стала практически невидимой для присутствующих на Чемпионате болельщиков. Главное требование подобных мероприятий — ничто не должно испортить зрителям удовольствия. Представление обязано продолжаться и развлекать приехавших сюда волшебников.

На место несчастного случая устремились колдомедики, но первым рядом с женой оказался Гарри Поттер. Джинни была без сознания. Наложенные диагностические чары никаких серьезных повреждений не обнаружили. Но когда и через десять минут она не пришла в сознание, целители приняли решение отправить ее в больницу Святого Мунго, воспользовавшись для этого специальным портключем, доставившим пострадавшую в приемный покой. Колдомедики работали слаженно, и через считанные минуты Джиневра Поттер была размещена в палате, оборудованной всем необходимым для оказания помощи пациенту при неясном диагнозе. Именно такой случай был у Джинни. Стандартные диагностические чары не показывали никаких повреждений и поражений проклятиями. Было необходимо углубленное обследование и, учитывая, что пациенткой стала жена Героя и Победителя, на ноги поставили всех самых известных колдомедиков больницы.

День, начинавшийся хлопотами по подготовке празднования дня рождения жены, для Гарри Поттера заканчивался в коридоре больницы Святого Мунго возле палаты, в которую пару часов назад поместили пострадавшую в результате непонятного несчастного случая на квиддичном Чемпионате Джиневру Поттер. И теперь он только наблюдал, как колдомедики разных рангов и направленностей своих целительских талантов, что можно определить по цвету и фасону их мантий, суетливо заходили в эту палату и выходили из нее, а на его вопросительный взгляд все, как сговорившись, только мотали головами из стороны в сторону.

Возле Поттера сидели Уизли, предупрежденные о случившемся его патронусом. Миссис Уизли со страхом в застывшем взгляде тихонько всхлипывала в насквозь промокший неопрятный носовой платок. На лицах мужской части семейства можно было различить чувства переживания, тревоги и легкого разочарования из-за отмененного торжества. Лорд Поттер свои волнения старательно прятал, не давая засевшему в конце коридора фотографу запечатлеть его в невыгодном свете — слабым и растерянным, не стоит лишний раз давать повод позубоскалить журналистам. Неопределенность ситуации, неизвестность в отношении самочувствия супруги отдавалась в его груди резкими горькими толчками.

Целитель Сметвик, принявший потерпевшую после доставки ее в больницу, вышел из палаты после долгого совещания с разными специалистами, когда прояснилась степень тяжести состояния пациентки и были приняты все необходимые меры для ее спасения. Выражение крайней озабоченности и сочувствия на его лице никоим образом не смогли обнадежить родственников Джинни. Гарри поднялся с дивана, установленного для удобства ожидающих новостей посетителей, и направился к колдомедику.

— Я слушаю вас, целитель Сметвик. Что с моей женой? Вы выяснили, чем вызвана потеря сознания? Чары смягчили ее падение на стадионе, она не должна была получить травму, — Гарри говорил негромко, но в четком проговаривании слов явно проступала тревога.

— Мне очень жаль, лорд Поттер. Мы провели всестороннюю углубленную диагностику состояния вашей супруги и пока еще не на все вопросы нашли ответы. Надеемся, что отыщем их после проведения еще некоторых исследований. Как мы уже выяснили, сознание Джиневра Поттер потеряла после сильного удара виском о шест полевого ограждения после потери координации при полете на довольно большой высоте. Других повреждений, возникших в результате падения, у нее не обнаружено. Так же на данный момент мы можем гарантированно говорить о том, что она непосредственно перед падением подверглась действию Жалящего заклинания. Сами понимаете, что его знает любой ребенок двенадцати-тринадцати лет. На фоне этого у нее произошла деформация магического ядра. Почему ее организм отреагировал так неадекватно на практически безобидное заклятие, пока не ясно. Сейчас ваша супруга находится в магической коме. Тем не менее смею заверить, что с вашими детьми все в порядке.

После этих слов Поттер, и до этого начинающий терять свою бесстрастность, застыл соляным столбом с полуоткрытым для следующей фразы ртом и слегка ошалевшими глазами. Сделав несколько судорожных вдохов и выдохов и кое-как взяв себя в руки, он осмелился переспросить шепотом:

— Дети? О чем вы, целитель, говорите? Какие дети?

Теперь пришла очередь захлебываться воздухом целителю, который понял, что для супруга потерпевшей услышанное стало сюрпризом.

— Пройдемте в мой кабинет. Я так понимаю, что разговор будет еще серьезнее и тяжелее, чем я предполагал, — и он, сделав приглашающий жест лорду Поттеру, направился по коридору больницы, не обращая внимания на вопросительные взгляды остальных родственников пациентки.

— Слава Мерлину, что у меня хоть голос не такой звонкий, как у заведующего отделением Волшебных вирусов, не то вся Британия уже знала бы то, о чем еще неизвестно вам самому, — вполголоса сказал Поттеру целитель Сметвик, пока они заходили в его кабинет.

В кабинете не было ничего лишнего: стол, несколько стульев, шкаф со свитками историй болезни пациентов и маленький столик с чайным сервизом. Целитель любил почаевничать во время дежурства в больнице.

— Присаживайтесь, пожалуйста, — он указал на стулья возле стола, за который сам уже уселся и, взяв со стола перо, начал нервно его крутить в руках. — Прошу прощения, что заговорил в коридоре на такую личную тему, как продолжение рода, но я даже не мог предположить, что вы еще не знаете о беременности своей жены. Такой срок… Магия рода уже должна была сообщить вам.

— Извините, возможно, я задам глупый вопрос, но каким образом магия должна была меня уведомить? Просто понимаете, целитель, я ведь не с детства жил в волшебном мире, да и магия рода меня стала основательно поддерживать всего несколько лет назад после принятия титула и наследства в полном объеме. Может, я не понял, что она мне говорит? И еще, какой все-таки срок у моей жены.

Поттер был растерян и не знал: радоваться ли ему всплывшим новостям или переживать за состояние Джинни.

— Срок беременности вашей супруги шесть-семь недель. Учитывая, что магическое ядро ребенка начинает формироваться на третьей-четвертой неделе, то еще недели три назад вы наверняка должны были узнать об ожидающихся наследниках.

— Наследниках? Дети… Двое? Они мальчики? — казалось, каждое новое слово целителя вводит Поттера во все больший ступор.

— Да, двое, и они — мальчики, как утверждает отклик родовой магии. В силу сложившихся обстоятельств мы проводили углубленное изучение состояния вашей супруги и, естественно, установили пол детей, чтобы учесть и этот фактор во время принятия решения по ее лечению. Итак, возвращаясь к вопросу о магии. После третьей недели от момента зачатия наследника или наследницы магия рода, а в семьях, являющихся начинателями рода — магия мужа, установив связь с магическим ядром ребенка, начинает усиленную его подпитку, — целитель Сметвик перешел на лекционный тон, что помогало Поттеру абстрагироваться от случившегося в его семье и просто впитывать новую информацию.

— Матери будущего волшебника или волшебницы очень сложно справляться с этим самостоятельно без риска стать сквибом. Именно поэтому в магическом мире почти нет матерей одиночек, исключения составляют волшебницы, потерявшие своих мужей из-за войны или несчастья, но и там имеются варианты помощи такой женщине. В общем, вы поняли суть. В вашем случае магия рода очень древняя и должна была исправно информировать вас как главу рода. Проявляется это очень эффектно, и пропустить такое вы не смогли бы никак, — целитель внимательно взглянул на собеседника. — Так, молодой человек, я уже вижу, куда вас понесли глупые мысли. Нет, то, что вы подумали, не имело места. Дети, которых носит ваша жена — ваши.

На вопросительный взгляд лорда Поттера колдомедик ответил вздохом и очередными пояснениями:

— То, о чем вы подумали, было написано у вас лице. Да-да. Ваша маска сосредоточенности и спокойствия спала еще в коридоре, и вы забыли ее надеть в моем кабинете, — лукавый взгляд Сметвика подтверждал его слова. — А насчет уверенности… Простите, но ваш род слишком древний, и родовая магия достаточно сильна. Вы представляете, как она могла бы навредить вашей жене, если бы дети были чужими? Кстати, связь детишек с родовой магией установлена полноценная, и она исправно помогает вашей супруге и малышам. Дальше. Проявления магии, которые вы почему-то не наблюдали...

Сметвик перевел задумчивый взгляд на перо в своих руках и, пожав плечами каким-то своим мыслям, продолжил своеобразную лекцию.

— После установления связи с малышом магия рода выбирает момент, когда супруги остаются дома наедине, и возводит над будущей мамой световой купол: белый или кремовый, если ожидается девочка, и голубой или бирюзовый, если следует готовиться к появлению мальчика. Такого зрелища еще не пропускал ни один будущий отец. Что пошло не так в вашем случае, я ответить затрудняюсь.

— Вы сказали: «Остаются сами дома». Это важно? То, что именно дома?

— Да, родовая магия проявляется физически гораздо охотнее именно в доме, который выбран родовым жилищем для пары. Вопрос о наследниках очень важный, и определять круг посвященных должны сами родители ожидаемого малыша. Магия понимает это и не станет объявлять о пополнении рода там, где могут появиться посторонние люди.

— Значит, если мы с Джинни не виделись дома целый месяц из-за ее тренировок перед Чемпионатом, то…

— Конечно! Конечно, это единственное объяснение, почему вы еще не в курсе того, что где-то в конце марта — начале апреля будущего года станете отцом.

— Вы так уверенно говорите об этом, целитель Сметвик, а ведь Джинни в коме. Разве это не может навредить малышам?

— Скажу откровенно… Вы не напоминаете мне истеричных родственников некоторых других пациентов, и я не стану от вас ничего скрывать. Что вы сообщите остальным — ваше дело. Я предпочту говорить о состоянии Джиневры Поттер только с вами. Никаких мам, пап и тому подобное. Ее состояние очень тяжелое, и самое неприятное — у нас пока не получается установить точную причину, с чем это связано. Если в течение ближайших дней мы не выясним, из-за чего она не приходит в сознание, то не сможем ее лечить, а значит, будем вынуждены просто поддерживать ее жизнедеятельность, чтобы дать возможность родиться детям.

— А как же Джинни?

— Еще преждевременно отчаиваться. У нас все же есть несколько дней, и целители приложат все усилия, чтобы разгадать эту загадку. Но я считаю своим долгом предупредить вас, что мы хоть и волшебники, но не всемогущи. Сейчас вашей супруге не нужно ничего, кроме внимания колдомедиков. К ней вас не пропустят. Поэтому я советую забрать всех родственников, чтобы они никого не отвлекали, и отправиться домой. Вам нужно отдохнуть и поговорить с родными. Кстати, обязательно побеседуйте с матерью вашей супруги. Женщины иногда скорее делятся новостями о своей беременности именно с матерью, а не с мужем. Возможно, вы узнаете что-то, что поможет нам разобраться в ее состоянии. Я бы и сам поговорил с миссис Уизли, но слишком уж она истерична. Сложный человек. Вам памятник нужно поставить с такой тещей. Крепитесь, лорд Поттер. Еще не все потеряно, — целитель Сметвик поднялся, давая понять, что разговор окончен, и ему пора заняться своими непосредственными обязанностями — лечением пациентов.

Поттер вышел из кабинета, тихонько прикрыв за собой дверь. Помня лукавый взгляд целителя, он собрался с силами, и спустя пару мгновений перед всеми вновь предстал сдержанный и уравновешенный лорд, а не растерянный и ошалевший от противоречивых известий муж, готовый сорваться в истерику.

— Идите домой, я там все расскажу. К Джинни нас сегодня не пропустят.

Все Уизли молча, предчувствуя что-то страшное, спустились на первый этаж в холл возле приемного отделения и через камин направились домой.

Представители семейства Уизли еще минут пять назад по очереди исчезли в хитросплетениях волшебной транспортной сети, отправившись домой, чтобы там выслушать известия о состоянии их дочери и сестры, а Поттер все стоял неподвижно и смотрел в магический огонь больничного камина и не мог заставить себя сделать последний шаг, чтобы встретиться со своими родственниками. Прокручивая в мыслях разговор с целителем, он успел сделать для себя несколько выводов, которые привели к новым вопросам. И ответы на них он собирался сейчас получить. Пламя в камине ухнуло и отправило своего клиента в недолгий путь туда, где его ждали такие необходимые сведения.

— Гарри! — Молли Уизли кинулась к Поттеру, вошедшему в дом, чуть не сбив его с ног. — Почему ты так долго? Мы переживаем! Нам ничего не сказали о Джинни. Посоветовали обратиться к целителю Сметвику, но с ним говорил ты. Что он тебе объяснил? Когда Джинни вернется домой? Ей что-то нужно? Мы можем чем-нибудь помочь?

Миссис Уизли по своей стабильной привычке выстреливала по сто слов в минуту. Она так спешила, что, задавая очередной вопрос, уже забывала предыдущий, и, не дожидаясь ответа ни на один, пыталась задать следующий. Гарри раздражала эта привычка его тещи — стрекотать, словно сорока, даже не слушая саму себя, не то что собеседника, поэтому, подняв руку, он остановил фонтан возгласов.

— Всему свое время, — стараясь держать себя в руках, он попросил. — Молли, давай выйдем, нам необходимо поговорить наедине.

Остальные члены семьи, если и удивились такому поведению зятя, то промолчали. В последнее время они заметили в нем твердость и упрямство, каких раньше не было, и старались с лишними расспросами не лезть. Молли повела Гарри по лестнице в девичью спальню Джинни, где та и теперь останавливалась, когда гостила у родителей. Маленькая, но уютная, эта комната не изменилась с того времени, когда Гарри называли Мальчиком-который-выжил и он проводил несколько недель каждое лето в гостях у Уизли. Кровать, столик с зеркальцем на подставке да сундук для мантий, набитый старой одеждой Джинни, которую ее мать отказывалась выбросить. Старые привычки щепетильной бережливости изживались сложно, и никакие объяснения дочери о состоятельности ее мужа не могли вытеснить в характере Молли Уизли скаредности, взращенной годами нищеты. Молли присела на кровать дочери, Гарри — на единственный в комнате стул перед столиком.

— Я вас слушаю, — голос Поттера был бесцветным и холодным.

Молли удивленно распахнула глаза.

— Что слушаешь, Гарри? Это же ты хочешь что-то рассказать мне о моей девочке?

— Нет, это вы сейчас мне расскажете о своей девочке, — Поттер опалил тещу требовательным взглядом.

— О чем ты? — и вдруг лицо Молли, на миг потеряв всякое выражение, прояснилось, а во взгляде проступил испуг. — Ты о ребеночке? — ее голос упал до шепота, а сама она вся сжалась, словно пыталась спрятаться внутри себя.

— Да, я о ребеночке. И когда вы узнали о нем? А, Молли? Когда? — глаза Гарри сверкали уже не яркой зеленью, а какой-то глубинной темнотой. О том, что ребенок не один, он решил пока умолчать.

— С месяц назад, перед отъездом Джинни на сборы, — Молли Уизли настороженно следила за зятем.

— Значит, месяц назад. И мне ничего не сказали?

— Джинни боялась, что ты не пустишь ее на Чемпионат.

Поттер вскочил со стула и, подойдя к теще, наклонился над ней.

— Да. Я не пустил бы ее на долбаный Чемпионат, — прошипел он, выплевывая слова, как яд. — Я ее не пустил бы. А как вы — мать семерых детей — отпустили свою беременную дочь, зная, насколько опасна игра, в которую она играла, и я имею в виду квиддич, а не ее игры с главой рода Поттер. Это ведь вы ей посоветовали погостить у вас перед отъездом на сборы, как только она вам сообщила о своей беременности и сказала, что мне еще неизвестно о ее положении? Да? Вы ведь знали, что магия мне все расскажет, и тогда не видать Джинни игры на Чемпионате? Отвечайте! — повысил голос Гарри.

Теперь в маленькой комнатке стоял разъяренный лорд Поттер, и воспринимать его как сговорчивого мужа своей дочери миссис Уизли уже не могла. Ей стало страшно. Магия сильного волшебника так и норовила выйти из-под контроля и с легкостью подчиняла себе слабенькую, по сути, волшебницу.

— Да, это я ей сказала. Джинни так хотела попасть на игру. Я не могла не помочь своей дочери. Ты должен понять. Ты же тоже скоро будешь отцом, — просящие нотки и виноватые глаза вызвали определенно не ту реакцию, которую Молли ожидала после своих слов.

Она не успела даже пикнуть, когда ад разверзся перед ее глазами. Черты лица Поттера исказились, злой оскал превратил их в маску демона мщения. Крик, вырвавшийся из его горла, взламывал мозг, а магия заставила трещать по швам ветхий, державшийся на одних заклинаниях, домишко. В комнату ворвались все Уизли, что были в доме. Развернувшаяся перед ними картина заклеила их рты не хуже добротного Силенцио.

— Отцом? Вы говорите отцом? — магия рвалась, закручивалась тугой спиралью вокруг Поттера, поддерживая его праведный гнев.

— Что-то с ребеночком? Не уберегли? — миссис Уизли закрыла рот руками, и глаза ее наполнились слезами.

— Не уберегли? Вы у меня спрашиваете? Это я не позаботился о Джинни, я ее пустил носиться на метле среди бладжеров? Или это вы утаили от меня ее беременность, да еще и забрали из дому к себе под предлогом погостить? Чтобы я мотался сюда каждый день, если хотел увидеть жену. Вы так по ней скучаете… Словно наши дома не связывает каминная сеть, или мы живем на другом конце света. А как же! Нужно же все было устроить так, чтобы я не узнал о беременности жены! Чтобы Джинни творила, что хочет, невзирая на то, что она беременна! — Гарри сделал глубокий вдох, в надежде успокоиться перед продолжением обличительной речи. — Нет! Вы не угадали! С ребенком как раз все в порядке. Он сильный маг! Он — Поттер! Он выживет и спасется. А вот останется ли в живых Джинни — это под большим вопросом! Колдомедики не могут выяснить причину ее состояния. И, кстати, объясните мне, уважаемая мать моей жены, — яд сочился в словах Гарри, отравляя всю его речь и заставляя вздрагивать рыдающую взахлеб Молли, — как так получилось, что колдомедики Чемпионата, проверяющие участников команды, в которой играла моя жена и ваша дочь, не заметили ее беременности и выпустили на поле? Состояние здоровья членов квиддичных команд обязательно проверяется перед каждым матчем. Я уже не спрашиваю, как ее допустили к тренировкам. Или вы не в курсе таких правил?

— Да. Да, я в курсе, — всхлипывания мешали говорить, но Молли Уизли боялась усугубить свою вину еще и молчанием и теперь давала ответы на все вопросы Поттера. — Я знаю, что команды проверяют. И колдомедик команды их проверяет на каждой тренировке. Джинни пила зелье. Мы нашли в книге.

— Где?! Где книга, из которой вы взяли рецепт?! — успокоившийся было Поттер, опять сорвался на крик и сжал до боли в пальцах кулаки, чтобы хоть как-то вернуть себе контроль над эмоциями.

Молли метнулась из комнаты и через пару минут вернулась со старой потрепанной книгой в руках. Положила ее на столик и открыла на закладке, оставленной, скорее всего, с того раза, когда они нашли рецепт той отравы, которая, возможно, теперь убивала Джинни. Артур Уизли с сыновьями стояли молча и, казалось, даже не дышали. Они уже поняли, что натворили женщины их семьи, и теперь им осталось только ждать развязки этой трагедии.

— Только это зелье или еще что-нибудь?

— Только это, оно скрывает ауру ребенка.

— Уверены, что никаких чар на себя Джинни не наводила и больше ничего не делала, чтобы скрыть беременность? Может, она жаловалась на самочувствие и еще какое-то зелье принимала?

— Больше ничего. Я уверена. Она всегда со мной советовалась. Я бы знала.

— А вы и знали! Только ничего не предпринимали из того, что должна была делать разумная мать!

Гарри Поттер в последний раз обвел горящим от гнева взглядом своих родственников и, подхватив книгу, аппарировал прямо в кабинет Сметвика в больнице Святого Мунго. Что ему какой-то антиаппарационный купол, если он сильнейший маг в Британии, а может, и во всем мире. Ему нужно к целителю, который обещал попытаться помочь спасти его безрассудную жену, и он будет делать то, что считает нужным. В конце концов, целитель тоже заинтересован получить необходимую информацию как можно скорее. Времени терять нельзя, его очень мало, а может, уже и нет вовсе.

Лорд Поттер сидел возле кровати, в которой неподвижно лежала его жена. Только легкое движение груди выдавало, что она жива. Лицо, застывшее, как маска, бледные неподвижные руки поверх одеяла — все говорило о том, что Джиневра Поттер очень слаба. Магическая кома, как состояние, еще изучена не полностью, и колдомедики уговаривали Гарри надеяться на лучшее. Но его вера в счастливый для Джинни исход таяла с каждым днем.

Около месяца назад, в тот день, когда случилось несчастье с его женой, после сложнейшего разговора со своей тещей — миссис Уизли — Гарри, сдерживая изо всех сил свой гнев на глупую родственницу, отправился со сведениями об открывшихся обстоятельствах в больницу Святого Мунго. Целитель Сметвик, занимающийся лечением Джинни, не отвлекался на подробности о том, как были добыты важные сведения, которые способны прояснить картину странного поведения организма пациентки в ответ на слабенькое Жалящее заклинание.

После изучения сведений из книги и проведенного с учетом новых данных дополнительного осмотра потерпевшей, целитель пришел к неутешительным выводам. Его слова Гарри не забудет никогда.

— Лорд Поттер, я хотел бы поделиться своими выводами по поводу состояния вашей супруги, — получив в ответ кивок головой, колдомедик продолжил: — Я изучил рецепт снадобья, которое принимала леди Поттер. Это сложное зелье, усиленное чарами, придумано пару веков назад одной ведьмой, которая, собираясь выйти замуж, нагуляла на стороне ребенка с каким-то магглом. Оно было придумано для того, чтобы магия свадебного обряда не заметила беременности и не обрадовала будущего супруга о нежданном пополнении еще не созданной семьи. Ведьма была талантлива; при испытании состава выяснилось, что никакие диагностические чары ребенка не видели. Зелье работало так, как было задумано его изобретательницей. Только дуреха не рассчитала, что родовая магия ее избранника была очень сильной. Магический откат за попытку обмана просто убил ведьму. Так как от обычных чар с помощью этого снадобья все же скрыть беременность вполне возможно, то его не посчитали опасным и занесли рецепт в книгу «Колдовства на все случаи жизни», которую использовали ваша супруга и ее мать. Предполагалось, что применять такое зелье можно было в том случае, когда какой-то леди, которая ожидала потомства, приходилось выйти на люди. Вы ведь должны знать, что раньше в среде высокородных волшебников было негласное правило — беременная наследником жена лорда, для того чтобы никто не навел порчу на ребенка, на людях не появлялась, пока не разрешится от бремени. Да и наследников представляли общественности только в пять лет. В некоторых семьях до сих пор придерживаются таких правил. Но бывают случаи, когда нет возможности избежать появления на публике, и тогда на малых сроках беременности можно заблокировать излучение магического ядра ребенка с помощью этого состава. В таком случае злопыхатели не могли бы обнаружить следов будущего наследника и, само собой, не навредили бы ему.

Целитель выдохнул с таким облегчением, словно с его плеч гора свалилась. Видимо, объяснение таких подробностей человеку далекому от колдомедицины было для него делом непростым.

— Я вам, лорд Поттер, так подробно рассказал о зелье, которое принимала ваша супруга по своей инициативе для того, чтобы вы все поняли, когда я начну объяснять, как оно на нее подействовало. Так вот. Я уже говорил, что это зелье не просто сварено, а еще и усилено чарами. А если быть еще точнее, то оно служит проводником для тех скрывающих чар, которые использовались при его изготовлении. Если применить к беременной сами чары, то первая же проверка их обнаружит. Но придуманное хитрой ведьмой зелье вплетало чары в естественный щит вокруг магического ядра ребенка, поэтому любая диагностика просто не видела малыша.

Действие зелья длится несколько часов. При однократном применении никаких побочных воздействий на ребенка и его мать оказывать не должно. Но ваша супруга принимала его не меньше месяца ежедневно и, скорее всего, в некоторые дни даже дважды. Я связывался с колдомедиком квиддичной команды, в которой играла ваша супруга, и он из-за щекотливого положения, в которое попал вследствие действий леди Поттер, незамедлительно предоставил мне все журналы с результатами осмотров членов команды. Перед Чемпионатом тренировки проводились ежедневно, а иногда и дважды — утром и вечером. Отсюда я и делаю вывод о режиме принятия вашей супругой этого зелья.

Леди Поттер, отважившись на такой шаг, абсолютно не учла, что родовая магия уже почувствовала наследников. Так что, принимая состав, ваша супруга каждый раз заставляла ее взламывать чары, переносимые зельем, и слегка наказывать ее саму за такой проступок. Если бы это было одноразовым фактом, то Леди Поттер, скорее всего, ничего и не почувствовала бы. Но такая нагрузка… Да еще она ведь, возможно, и не знала о двойне. У малышей на раннем сроке магические ядра расположены очень близко, поэтому даже опытные колдомедики, в отличие от родовой магии, определяют многоплодие только к пятой неделе беременности. А раз малышей двое, то и наказание за их сокрытие удваивалось.

— Вы хотите сказать, что Джинни после каждого приема этой отравы чувствовала магический откат и все равно продолжала пить эту дрянь? Она могла не понять, отчего ей плохо? Неужели Джинни настолько безразлично, что она может навредить детям? — Гарри был не в состоянии поверить в такое равнодушие и беспечность его жены. Да, она своевольная и упрямая, но не в такой же ситуации.

— Она, несомненно, понимала, почему ей плохо. Но, по-видимому, жизненные приоритеты для вашей супруги расставлены не так, как у вас. Вот таким образом и получилось, что к тому времени, когда произошло несчастье, леди Поттер была уже серьезно ослаблена. Что, кстати, отлично видно из результатов ее осмотра у командного колдомедика. Но такое ее состояние списали на интенсивность тренировок. А последней каплей для вашей супруги стала шутка того немецкого игрока. То, что это была шутка, нет никаких сомнений. О зелье, которое принимала леди Поттер, знала только ее мать. Выпущенное шутником Жалящее заклинание просто необъяснимо ловко пристроилось между обрывками чар из выпитого ею зелья, которые остались после очередного вмешательства родовой магии. В итоге… — целитель Сметвик даже как-то побледнел, но, мгновенно взяв себя в руки, продолжил: — в итоге получилась мерзкая смесь, очень похожая на черномагическое вмешательство, используемое при ритуалах, связанных с вызовом потусторонних сущностей. Для таких ритуалов необходимо живое тело, но без души, чтобы призываемая сущность могла в него подселиться. Душу человека на время ритуала обычно переносят в животное. Но я сказал, что очень похожее, а не идентичное. В организме вашей супруги очень ослаблены связи ее магического ядра и магической составляющей, но они не пропали. Это дает нам повод считать, что душа леди Поттер осталась в ее теле. Для такого спонтанно созданного проклятия, которое поразило вашу супругу, нет контрзаклинания или соответствующего ритуала. Поэтому мы приняли все стандартные меры для того, чтобы ее состояние не ухудшилось, и заблокировали все возможные пути остаточного влияния данного проклятия. Об остальном позаботилась ваша родовая магия, охраняя детей.

Целитель помолчал с минуту, давая Поттеру время для осознания услышанного.

— Дальнейшее в руках самой судьбы. Я бы посоветовал вам забрать супругу домой, там родовой магии будет намного легче справляться со своими обязанностями. У вас ведь есть домовые эльфы? — вопрос был риторическим. Сметвик прекрасно знал, что ни один древний род не может обходиться без домовиков. — Как ухаживать за такими пациентами они обычно знают, но если возникнет необходимость — я их проконсультирую. А на деток поставлю оповещающие чары. Если что-то хоть в малейшей степени будет им грозить, я узнаю и тут же прибуду к вам, чтобы помочь в силу своих способностей. Я не настаиваю, но забрать супругу домой станет с вашей стороны самым грамотным решением. Для здоровья детей и для леди Поттер находиться в родных стенах будет полезнее. Особенно для деток.

* * *

Так и получилось, что Джиневра Поттер, находящаяся в магической коме и ожидающая рождения близнецов, оказалась дома на Гриммаулд Плейс. Ее матери и отцу лорд Поттер позволил побыть возле дочери только в день ее возвращения из больницы, тогда же он рассказал им об ожидающейся двойне и выводах колдомедиков о практически безнадежном состоянии Джинни. Поттер пообещал, что домовуха, которая взялась ухаживать за Джинни, будет еженедельно приносить в Нору сообщения о ее состоянии. После этого доступ в свой дом для всех Уизли Гарри закрыл. На этом связь с родственниками жены была временно прервана.

— Я не дам вам навредить моим детям еще больше. Благодарите Мерлина, что не наказываю вас, обратившись в Аврорат, и не проклинаю от имени рода. Джинни и так дорого платит за свои желания, глупость и неповиновение, — эти его слова напугали и расстроили миссис Уизли настолько, что она, не выдержав нервной нагрузки, слегла в Святого Мунго на целых две недели.

С того дня Поттер каждый вечер по два-три часа проводил у кровати жены. В самый первый раз, когда он остался возле нее в одиночку, магия рода наконец-то смогла выполнить свой долг перед главой рода и возвела над леди Поттер бирюзово-голубой полупрозрачный двойной купол, оповещая о наследниках. Гарри очень жалел, что Джинни не видела этого чуда.

Время шло, а в состоянии Джиневры ничего не менялось, и Гарри все сильнее разуверялся в том, что его жена очнется.

* * *

Близилась середина сентября. Осень успешно завоевывала мир: красила листву на засыпающих деревьях, хмурилась дождями и туманами, приносила холод и вкус одиночества. Этот день не был для лорда Поттера исключением в череде таких же — однообразных и ничем не примечательных — в течение последних недель. Но именно сейчас вмешательство Судьбы и Магии в ход событий нашей истории преподнесет ему сюрприз, разбираться с последствиями которого придется не один месяц.

* * *

Люциус Малфой

«Мерлиновы штаны! Доисследовался, доискался, доэкспериментировался... Говорил мне отец, что я бываю импульсивным. Так и есть! Кретин! Ну чем мне не сиделось в сером городе — в еде не нуждался, спать не требовалось, даже в дыхании не имелось необходимости. Гуляй себе, думай о вечном. Так нет же. Не сиделось, не гулялось, не думалось. Не-е-е! Думалось, только не о том, о чем следовало бы. Мерлин и Моргана! Провалился сквозь прозрачный щит, а чувство, будто в котел с дегтем попал и растворился там — ни двинуться, ни рассмотреть ничего, а потом для полного счастья еще и шандарахнуло по дурной башке! Сознание вырубилось в один миг. Сколько же меня где-то носило? Я смутно помню, что после пустошей находился в каком-то уютном месте, где почти невозможно думать, словно ты под действием убойной дозы успокаивающего зелья, и откуда я выбрался с трудом и совсем недавно», — ощущение, что я уже не в сером городе, было очень ярким и выразительным. Вот только немного неестественный для меня взрыв негодования слегка смущал. Я никогда не был таким самокритичным.

«Ну и куда меня занесло? Темно. Тепло. Спина затекла, губы сухие, побаливают все мышцы, и хочется в туалет, — последняя мысль заставила меня замереть и даже не дышать, пока нехватка воздуха не стала жечь в легких. — Если мне нужно дышать и появились естественные потребности, о действии которых я уже почти забыл в серых пустошах, значит, я опять жив? Или это очередное испытание?»

Бороться с темнотой я решил, как и в прошлый раз, когда очнулся в моем лимбе, просто попытался открыть глаза — тогда это помогло. На этот раз тоже сработало. Опыт — великое дело.

Для начала, взглянув сквозь ресницы и не обнаружив прямой опасности, я методично обвел глазами комнату, в которой находился. Относительно светло, скорее всего, на улице день, свечи горят только возле кровати. Похоже, это спальня, достаточно большая и оформлена со вкусом в светло-бежевых тонах. Мебели в поле зрения немного: кровать, на которой я лежу, рядом столик с какими-то свитками, книгами, несколькими полупустыми склянками, запечатанными фиалами и другими мелочами, кресло, даже с виду весьма удобное, возле стены шкаф. На окнах бархатные шторы почти полностью задернуты. И вот тут я обнаружил, что в комнате находился не один. У окна, слегка прикрытый шторой, стоял мужчина. Он внимательно рассматривал что-то за окном и практически не шевелился.

Спину ломило, и я не выдержал — слегка поменял позу, в которой лежал, на более удобную. И хотя я старался не шуметь, меня услышали, и мужчина в одно мгновение оказался рядом. Мне удалось рассмотреть его лицо и даже почти узнать, когда его голос ворвался в мои уши болезненной волной.

— Джинни, девочка моя, тебе лучше? Ты в своей комнате. Ты меня видишь? Слышишь? Посмотри на меня — сколько пальцев я показываю? — Поттер, а это был он, я уверен в этом, принялся тыкать мне в лицо растопыренной пятерней. Он был взволнован, глаза его горели как у сумасшедшего, а резкий голос подрагивал. Испуганный таким напором я попытался отодвинуться, на что мой организм ответил шквалом неприятных колючек по всему телу — я явно очень долго лежал неподвижно. Поэтому выбирать слова я был не в состоянии, требовалось немедленно пресечь все поползновения на мое личное пространство и угомонить этого бешеного придурка.

— Пошел вон! — меня ожидал очередной сюрприз: голос прозвучал сипло, и он явно не принадлежал мне, хоть я был уверен, что слова вылетели из моего рта. И тут вспомнилось, как Поттер обратился ко мне. «Джинни». Так звали малявку Уизли, которая вечно крутилась возле Поттера. Драко, делившийся новостями из Хогвартса, не раз рассказывал мне об этом. Но вот почему Поттер так теперь зовет меня? Я счел разумным не форсировать события и притормозить свои возмущения. И вообще у меня имелась еще не разрешенная жизненно важная проблема — мне требовалось в туалет, а судя по моему состоянию, я сейчас вряд ли смогу справиться с этим самостоятельно. Глядя в ошарашенное лицо Поттера, я постарался сделать такой вид, чтобы ему сразу стало ясно, что при других обстоятельствах я не стал бы у него даже снега просить среди зимы.

— Мне нужно в уборную.

— Что же ты сразу не сказала? — и вместо того, чтобы помочь мне подняться, этот недоумок принялся махать надо мной невесть откуда взявшейся в его руках палочкой. Меня изнутри сдавило, потом пробрало дрожью и напоследок окатило холодом. Выражение моего лица, наверное, было слишком красноречивым, потому что Поттер сразу стал оправдываться и заверять меня в своей компетентности.

— Ты не переживай. Я давно освоил все заклинания, необходимые для ухода за тобой. Я не всегда полагаюсь на одну Хелли. Целитель Сметвик сам проконтролировал, чтобы я все делал правильно. Это вовсе не сложно. Джинни, я даже купаю тебя сам, Хелли только полотенце подает. Тебе легче?

У меня нет слов. Он чуть не вывернул меня наизнанку и теперь спрашивал, легче ли мне? И опять это странное обращение, словно я — это не я или он не видит, кто перед ним. До меня вдруг дошло, что из-за стремительно развивающихся событий я еще не пытался рассмотреть себя. Сразу решаю это исправить и отваживаюсь на оценку хотя бы возможного в таких обстоятельствах — подношу к лицу руки. Что ж, маленькие, с ухоженными ногтями, с несколькими веснушками на запястье, но однозначно женские руки. Страх накрывает меня с головой от появившейся догадки, и я, не задумываясь, на одних инстинктах проверяю наличие главного отличия между мужчиной и женщиной. Нет! Того, что должно иметься в паху — нет! Совсем нет! И тут оформившийся однозначный ответ на вопрос о моей половой принадлежности меня подкашивает. Женщина. Я — женщина! И, судя по всему, я — Уизли. Рыжая Джинни Уизли! Осознание этого отправило меня в первый в моей жизни истерический обморок.

Дождь, или, скорее, осенняя морось не прекращалась с самого утра. Поттер пришел в комнату жены днем, нарушая самим собою заведенную традицию вечерних посещений. Он все еще не мог привыкнуть видеть Джинни в таком состоянии. Тяжкое зрелище для неподготовленного человека. Нет, выглядела леди Поттер пристойно: бледноватая, со слегка исхудавшим лицом, она все же не была похожа на покойницу. Но вызывала жалость и расстраивала мысль о том, что в теле бессознательной женщины развивались две новые жизни, а она сама, скорее всего, никогда не увидит своих детей, и вряд ли переживет их появление на свет. Именно понимание этого и было тем, отчего по спине ползли мурашки, а к горлу подкатывал ком, когда Гарри смотрел на нее.

Поттер долго наблюдал через окно за людьми, которые, спасаясь от непогоды, спешили через маленький парк, что был виден из комнаты Джинни. Десяток, не более, деревьев создавали чудесный оазис живой природы среди каменных зданий. В какой-то момент размышления были прерваны слабым шорохом. Гарри оглянулся на кровать и, заметив легкое движение, бросился к жене. Джинни очнулась. Она с каким-то испугом оглядывала все вокруг, словно впервые видела свою комнату. Гарри поспешил успокоить, но, не заметив узнавания в ее глазах, стал задавать всякие вопросы, что приходили ему на ум, лишь бы добиться хоть какой-то реакции, подтверждающей, что она не потеряла рассудок. Реакции он добился, правда не сказать, что она его успокоила. Скорее, подтвердила, что что-то не совсем так, как хотелось бы. Джинни даже во время ссор не грубила ему. Она могла кричать, рыдать, льстить, обижаться, но никогда не грубила. И взгляд… слегка испуганный и растерянный вначале, стал высокомерным, холодным и презрительным, а после оказания помощи в решении маленького затруднения — очень злым.

Гарри наблюдал, как его жена рассматривала свои руки, словно впервые их видела. Выражение ее лица менялось, как картинка в калейдоскопе, пока не застыла в положении «потрясение». Джинни ладонями прошлась по своему телу. Гарри решил было, что она хочет удостовериться в нормальном состоянии малыша — ведь она должна о нем помнить, но ошибся, ее руки спустились ниже живота и зашарили между ног. После этого, издав непонятный всхлипывающий звук, Джинни потеряла сознание.

Гарри Поттер растерянно уставился на Джинни и абсолютно не знал, что предпринять. Самым разумным было бы позвать целителя Сметвика. Но вдруг тот решит, что она повредилась разумом? Сколько бы лет ни прошло, но Гарри никогда не забудет слова своей тетки о том, что ненормальным — место в психушке. Даже не особо понимая, что собой представляет та самая «психушка», ясно было, что там ничего хорошего быть не может. Отправить туда беременную жену Гарри не рискнул бы. Но помощь специалиста требовалась обязательно — это он тоже понимал.

Семейного целителя у молодой пары еще не имелось, и как благородные семьи находят таких специалистов, которые становятся их семейными помощниками вот в таких ситуациях, Гарри не знал. Несчастье, случившееся с Джинни, было первым испытанием в их семье, связанным со здоровьем одного из супругов. В лечении жены Гарри полностью положился на известного в магической Британии целителя Сметвика. Но одно дело — попавшая после несчастного случая в больницу пациентка, и совсем другое — если больная не только беременна, а еще и, предположительно, не в своем уме. Как тот поведет себя в такой ситуации, Гарри не мог предугадать. Конечно, существовала клятва колдомедиков о неразглашении тайн пациентов. Но любые записи, которые появятся в личном деле такой клиентки, как леди Поттер, после посещения ее целителем, могут заинтересовать журналистов, ищущих сенсацию. И ладно уж информация о беременности, но известие о безумии Джинни — это не то, о чем хотелось бы Поттеру прочесть в «Ежедневном Пророке» или в любой другой газете.

Мысли, мчась по кругу и не находя приемлемого ответа на насущный вопрос, грозили захлестнуть Гарри паникой. Переведя дыхание, заметно участившееся во время поиска решения, Поттер постарался взять себя в руки. Он смочил водой салфетку, лежавшую на столике, и протер ею лицо и шею Джинни, вспомнив, что так вроде бы делают при обмороках, и стал дожидаться, пока она придет в себя. Использовать заклинание Энервейт для возвращения ей сознание он побоялся, ведь обморок случился после того, как он применил к Джинни чары личной гигиены и присмотра за тяжелыми больными. Кто знает, какая будет реакция на очередное магическое вмешательство?

Прошло с полчаса и, когда Гарри уже был готов вызвать любого целителя, ресницы Джинни задрожали, ее грудь поднялась, сопроводив глубокий вздох. Она сделала глотательное движение и подняла руку к горлу, словно этим жестом помогала себе проглотить вставший комок. Джинни открыла глаза. Расфокусированный взгляд постепенно становился осмысленным. Поттер стоял молча, боясь вспугнуть жену. Он просто ждал, наблюдал и надеялся на то, что ошибся в своих выводах по поводу ее вменяемости.

* * *

Люциус Малфой, глядевший на мир глазами Джинни Поттер, пришел в сознание и постарался поскорее взять контроль над разбегавшимися мыслями. Выводы из всех его наблюдений по большей части оказались неутешительными. Во-первых — он женщина, что чуждо его сущности. Во-вторых — эта женщина, вероятно, Уизли и связана с Поттером, возможно, его жена, до Люциуса доходили какие-то сведения по поводу их отношений после Победы. А Поттер — это не тот человек, с которым ему хотелось бы так близко находиться. Люциус, конечно, очень благодарен ему за то, что он заступился за Нарциссу и Драко, однако быть, предположительно, женой Поттера — это страшный сон наяву. В-третьих, судя по самочувствию, он болен. И болен, скорее всего, серьезно. Стоило ли возвращаться в этот мир, чтобы страдать? И только одно радовало — он все-таки жив, пусть ненадолго, но жив. Он может дышать, слышать, говорить, смеяться, ругаться, есть и спать.

Люциус взглянул на Поттера, который, по его мнению, взялся за ум и стоял рядом молча, не задавал глупых вопросов, не махал палочкой, только смотрел подозрительно внимательно. Пришло время истины, притворяться кем-то другим Люциус долго не хотел.

— Ну что смотришь? Давно не видел, соскучился? — горлу было больно, и голос все еще звучал хрипловато. Люциус старался говорить спокойно, надеясь разузнать хоть что-нибудь о ситуации, в которой оказался. Информация лишней не бывает — это он знал не понаслышке и решил, что не мешает обрести твердую почву под ногами перед признанием. Можно даже дать понять, что у него якобы амнезия. Разведать как можно больше, а потом признаться, что он не тот, за кого его принимают. Есть возможность, что ему не поверят и примут за сумасшедшего, но справляться с проблемами нужно по мере их появления.

— Конечно, соскучился! Мы все так переживали за тебя, Джинни! — Гарри улыбнулся и взял жену за руку. — Ты же целый месяц в сознание не приходила! Джинни, ты помнишь, что случилось?

— Нет. Все как в тумане, — Люциус Малфой продолжил играть задуманную роль и с трудом удерживался, чтобы не отобрать свою руку у Поттера.

— Ты упала на Чемпионате. Помнишь? После вашей первой игры. Ты ушиблась и потеряла сознание, — Гарри вглядывался в глаза жены, надеясь найти там отклик на свои слова. Но ее реакция только подтверждала его догадку — Джинни ничего не помнила.

— Я сильно ушиблась? Я что, не могу ходить? И о каком Чемпионате ты говоришь? — Люциус понимал, что рискует, задавая столько вопросов, но уж очень хотелось выяснить, чего ему ожидать от столь неординарного подарка судьбы.

— Ты ничего не помнишь, — Гарри расстроенно покачал головой. — Ладно, если кратко, то в августе ты в составе квиддичной команды принимала участие в Чемпионате Европы. После игры произошел несчастный случай, в результате ты упала с метлы и долго не приходила в сознание. Сейчас ты дома, в своей спальне.

— А где это — дома? И почему возле меня не мама? — Люциус решил определиться все-таки с тем, кем ему приходится Поттер. Вернее не ему, а Джинни Уизли, он был почему-то твердо уверен, что именно в тело этой женщины он попал, учитывая имя, каким его называл Поттер.

— Ты в нашем доме на Гриммаулд Плейс. А мама с тобой не сидит, потому что я ей запретил. Я закрыл для Молли доступ в дом. Так как ты пока ничего не помнишь, я объяснять причину не буду. Потом как-нибудь. Поверь, я не изверг, так было нужно. Если ты очень хочешь ее увидеть, то я отправлю к ней Хелли.

— Кто такая Хелли?

— Хелли — наша домовуха. Ты и ее не помнишь? Сколько же ты забыла? Ты хоть свадьбу нашу помнишь? — Гарри чувствовал себя словно на допросе. У него создавалось впечатление, что он общается с незнакомым ему человеком. Интонации, с которыми говорила Джинни, были чужими, не ее. Они звучали равнодушно и холодно, как у человека, желающего просто разузнать что-то, что его лично не касается. Это было не очень приятно. Но Гарри утешал себя, что потеря памяти — это лучше, чем сумасшествие.

— Я плохо все помню, я же сказал. Сказала, — сразу же поправил себя Люциус. Его прогноз насчет того, что он в теле жены Поттера подтвердился.

— Я позову целителя Сметвика, он наблюдает за твоим состоянием и за развитием детей, — Поттер развернулся, чтобы отправиться за помощью специалиста, когда услышал вопрос:

— У нас есть дети?

— Нет, у нас еще нет детей, но ты беременна. Мы ожидаем двойню, — Гарри не предполагал, что реакция на его слова будет столь бурной.

— Что?! Я еще и беременный?!

И Люциус Малфой, ошалевший от услышанной новости и захлебнувшийся возмущением на свою судьбу, опять потерял сознание, превращаясь в истеричную барышню.

Горячность в голосе жены Поттера не очень удивила, ведь Джинни долго не хотела детей, и теперь с потерей памяти такая реакция была уместна. Но то, что она говорила о себе в мужском роде... Вот это нешуточно напрягало. Лорд Поттер, благодаря необходимости вести дела двух родов, привык быть наблюдательным и не упускать мелочей, так что не заметить вторую подряд оговорку не мог. Он и в первый раз обратил внимание, как она поправила себя, но списал на то, что ей еще тяжело говорить и просто не хватило сил произнести слово до конца. Но сейчас прозвучало очень четко «беременный». С целителем, похоже, стоило повременить. С Джинни что-то произошло, и может оказаться, что это не потеря памяти.

Поттер сел в кресло возле кровати, в котором он за этот месяц провел много часов, надеясь, что его жена скоро придет в сознание. Теперь он подождет, чтобы разобраться, что же произошло. Гарри нервничал, даже руки слегка подрагивали. Ему стоило выпить успокаивающее зелье, но вставать, чтобы сходить за ним, не хотелось, а звать домовуху он пока не стал — мало ли что она почувствует рядом с очнувшейся Джинни. Магия у домашних эльфов проявляется не так, как у волшебников. С любыми посещениями пока стоило повременить.

* * *

Когда Люциус Малфой в очередной раз вынырнул из забытья, его слегка потряхивало, и мысли никак не хотели выстраиваться в подобие порядка. Играть в потерю памяти ему уже не хотелось. Он решил, что нужно просто рассказать все Поттеру и искать ответы на вопросы — как все это могло произойти с ним, почему с ним и как из всего этого выбраться?

— Поттер?

— Да, я — Поттер. А ты кто? — Гарри встав с кресла, подошел поближе и впился взглядом в лицо своей жены.

— Догадался? Это хорошо. Будет легче разговаривать. Я — Люциус Абраксас Малфой.

Гарри не мог не узнать надменный тон и замораживающие интонации, хорошо известные ему в прошлом. Он расширившимися от ужаса глазами уставился на свою жену и увидел в ней того человека, имя которого не слышал несколько лет, но оно только что отчетливо прозвучало в его доме. Поттеру показалось, что его внутренности сделали кульбит, и никакие тренировки по усовершенствованию самодисциплины не помогли ему сдержаться.

— Этого не может быть! — Гарри вцепился в край кровати, чтобы удержать равновесие. Но так долго приучаемый к дисциплине разум, сделав анализ всего, что произошло после пробуждения Джинни, был склонен поверить в то, чего не принимало сердце. Жизнь в волшебном мире приносит иногда весьма своеобразные сюрпризы.

В глазах Гарри Поттера потемнело, и он, не сдержав обиды, что рвалась изнутри его обманутой ожиданиями спокойной жизни сущности, банально свалился в обморок.

Люциус с трудом повернулся на кровати и посмотрел на упавшего Поттера, который был теперь как бы его мужем. «Приятно сознавать, что не один я теряю сознание от неожиданных новостей, — ехидство так и сочилось в его мыслях. — Надеюсь, мозги он себе не вышиб — осложнения в общении нам не нужны. Ситуация и так бредовая, а решать как из нее вывернуться нужно срочно. Я — беременная баба, скажи кому — описается от смеха. А мне выть хочется, как Фенрир на луну. Мрак!» Он откинулся на подушку и принялся обдумывать, кого можно было бы позвать для помощи в решении загадки. Трудность выбора состояла в том, что у Люциуса не имелось информации об окружающем современном мире. Стоило сначала прояснить ряд вопросов, таких как: какой сейчас год, кто у власти, кто из бывших знакомых Люциуса выжил и не находится в Азкабане, каково положение Поттера в этом мире и, конечно же, интересовали сведения о его собственной семье. Требовалось дождаться, пока Поттер придет в сознание, но это для Люциуса не составит сложности. В последнее время он много ждал, так что привык. Он ждал в Азкабане приговора, он ждал в серых пустошах хоть чего-то, что нарушило бы размеренность существования, он ждал перемен, вглядываясь в мир за прозрачным щитом, найденным на окраине серого города. Он подождет и сейчас.

Гарри Поттер

Мерлин, я, кажется, лежу на полу. Ну да, я же запретил домовикам заходить в комнату Джинни без моего разрешения, пока я нахожусь здесь. Вот и докомандовался — лорд Поттер валяется, как пьянчуга в подворотне, а домовики, не чувствуя опасности для жизни хозяина, нарушать его распоряжений не станут. Ладно, отдохнули, подъем и вперед по жизни с улыбкой, даже если от этой улыбки сводит челюсти.

Поднимаюсь медленно, чтобы не спровоцировать повторение полета на пол, сажусь в кресло и, подняв взгляд, ловлю внимательное рассматривание меня любимого собственной женой. Ну да, как бы женой…

— Интересно? — не сдерживаю злости и цежу слово сквозь зубы. Я понимаю, что тот, кто на меня сейчас смотрит, вряд ли виноват в создавшейся ситуации, но поделать с собой ничего не могу.

— Да, очень интересно, как победитель великого темного мага падает в обморок. Не каждый день нам дарит такое развлечение, — слова льются почти успокаивающе безразлично, в них нет ни издевательства, ни сарказма, и это слегка удивляет.

— Рассказывай, как ты здесь оказался. Насколько я помню, Люциус Малфой получил поцелуй дементора за свои преступления. Так что постарайся хоть чем-нибудь подтвердить, что ты — это он. Если у тебя не получится, то я вызову экзорцистов. Непредсказуемые потусторонние сущности в теле моей жены не нужны, — я стараюсь показать, что настроен решительно, но получается у меня не очень хорошо. Я спасал семью Малфоев, как и многие другие семьи, пострадавшие в войне. Но Люциус Малфой в число тех, кого я старался оправдать, не входил. По моему мнению, он полностью заслужил свое наказание, и оно с течением времени не изменилось.

— Потусторонние… Ну да… Поттер, я не знаю, как я попал в тело твоей жены. Я действительно не знаю. Доказать, кто я, попробую. Когда ты учился на втором курсе Хогвартса, у нас тобой была неприятная беседа в пустом коридоре возле кабинета директора. Тогда ты хитростью освободил моего чокнутого домового эльфа Добби, который своей магией сбил меня с ног. Ты об этом кому-нибудь рассказывал? Нет? Не думаешь же ты, что я буду с кем-то делиться такими «чудесными» воспоминаниями? Этого достаточно для подтверждения моей личности, или попробовать вспомнить еще что-нибудь? — в словах проскальзывали едва уловимые нотки сарказма и раздражения, словно человек усилием воли старался держать себя в руках.

— Нет, не нужно вспоминать. Я никому подробностей не рассказывал. Друзьям сообщил, что освободил твоего домовика, но в подробности не вдавался. Так тебя дементор целовал или нет? И где Джинни? — мне хотелось узнать все и сразу, вопросы толпились, пытаясь пробиться вперед, и выстроить их в очередь мне пока не удавалось. Разговаривать со своей женой и понимать, что ее сознание принадлежит кому-то другому как минимум неприятно. Особенно для меня. Я ведь когда-то был крестражем. Да и Джинни с Волдемортом тесно познакомилась еще в школе. Очень надеюсь, что он не имеет отношения к тому, что сейчас происходило.

— Подожди, я расскажу обо всем, что ты захочешь узнать, только давай начинать с выяснения более насущного. Пока ты лежал в отключке, у меня имелось немного времени для размышлений, — Люциус, у которого было лицо и тело моей жены, натужно сглотнул. — Сперва объясни, если я упал где-то там, то почему у меня болит горло, словно его оборотни когтями драли?

— Кормление через зонд. Хелли как раз его убрала, потому что планировались водные процедуры, — вопросительный взгляд я проигнорировал. — Так что ты успел надумать, пока я был без сознания? Кстати, а ты ведь тоже дважды грохнулся в обморок, — я неприлично хихикнул, нервы у меня оказались не железными, и легкая истеричность пробивалась если не в словах, то в жестах.

— Обмороки стали реакцией на новости, которые меня застали врасплох, — Люциус покраснел, что на осунувшемся лице Джинни смотрелось не очень красиво. — Раньше, будучи самим собой, я не был подвержен такому эмоциональному восприятию чего бы то ни было. Поэтому, думаю, это связано с моим нахождением в теле твоей жены. Она очень вспыльчива? Истерики у нее бывали?

— Да, она не всегда держит себя в руках, но подобного я за ней не замечал.

— Потеря сознания — это возможная реакция при беременности для вспыльчивых дам, — Малфой сглотнул и, отведя взгляд, слегка брезгливо вздрогнул. — Нарцисса, когда мы ожидали рождения Драко, была весьма нестабильна, и подобное не являлось редкостью.

— С твоими обмороками разобрались, а с моим выпадением из реальности что? Или ты считаешь, будто я такой неженка, что любая неожиданность отправляет меня отдохнуть? — мне хотелось реабилитироваться в глазах постороннего, который стал свидетелем моей слабости. И не важно, что у этого постороннего было лицо моей жены.

— Разберемся. Причина должна отыскаться. Ты лучше скажи, колдомедик, которого ты собирался вызвать, он кто? Ваш семейный целитель? — Люциус поерзал в кровати, находя более комфортное положение, и, подвинув подушку повыше, устроился на ней.

— Целитель Сметвик лечил Джинни в Святого Мунго сразу после несчастного случая, он же присматривает за малышами. Но с детьми хлопот пока никаких не было. А насчет семейного… У нас такого нет.

— В смысле «нет»? Ах, ну да, род без главы много лет… Я поговорю с целителем рода Малфоев, он не должен мне отказать. Я же в какой-то степени Малфой, а не только Уизли, — Люциус, проговаривая фамилию моей жены, не отказался подпустить в голос яду.

— Поттер. Не Уизли. Леди Поттер. И не нужно такого уничижения в голосе, не забывай, что ты в ее теле, — меня рассердило неуважение, прозвучавшее в его голосе. Тем более, что это был голос моей жены.

— Леди? Ты принял титул? Что ж, позвольте поздравить вас лорд Поттер. Простите за несвоевременность, но ранее я был несколько занят. Знаете, дела в Азкабане и на том свете просто так не отпускают. И не зыркайте на меня! Уж поверьте, если бы мне задали вопрос, в каком виде мне вернуться в мир живых, то вариант попадания в тело вашей супруги мною даже не рассматривался бы. Произошло то, что произошло, и выход необходимо искать совместными усилиями. Вы же не хотите сказать, что вас не интересует, каким образом я выберусь отсюда? Вот это, — он выразительно ткнул себя в живот, — главное сейчас для вас. И я не изверг, как бы вы себя в этом ни убеждали. Лишать древний род наследника из-за непродуманных действий я не собираюсь. Я в курсе, что такое сила самой Магии. Надеюсь, вы не забыли, что я тоже лорд, то есть был лордом, и я прекрасно понимаю, чем грозит вред, нанесенный не родившемуся наследнику рода. Для Магии незнание или неосторожность значения не имеют. Это, как у ваших любимых магглов — незнание закона не освобождает от ответственности. Да не смотрите на меня, словно я помесь мантикоры с соплохвостом. У меня было несколько предприятий в маггловском мире. Почему вас удивляет, что я о нем знаю больше, чем преподают на маггловедении в Хогвартсе? — Люциус Малфой почти сипел — горло и впрямь его беспокоило.

Выплеснув на меня свое раздражение, он затих и отвернулся. В выражении лица явно читались обида, растерянность и удивление бестолковости собеседника. Почему-то меня это очень смутило. И этот переход от бесцеремонного «ты» к обращению на «вы». По крайней мере, я не намерен выкать ему. После неловкой паузы я решил вернуться к обсуждению вопроса о целителе. Как бы дело ни поворачивалось, проблема здоровья наследников волновала меня в первую очередь, и Люциус был, несомненно, прав в этом.

— Насчет твоего целителя я согласен, но как его заманить сюда? Ты же не собираешься всем объявлять о том, что влез в тело Джинни?

— Нет. Всем не собираюсь. Но Вит Берховиц, наш целитель, связан клятвой с родом Малфой, и навредить не сможет ни при каких обстоятельствах. А вот как его сюда пригласить? — Люциус немного успокоился, и коронная малфоевская мина с поджатыми губами и высокомерным холодным взглядом на лице Джинни выглядела нелепо. — Я знаю, что Снейп выжил. Ты в курсе, где он сейчас? Северус не должен был попасть в Азкабан, он ведь являлся шпионом Дамблдора. Так как, располагаешь сведениями, где его найти?

Мое удивление не имело границ. Откуда правой руке Волдеморта известно, что Снейп был шпионом светлой стороны? День полон неожиданностей. Но выяснение всех обстоятельств общения Малфоя со Снейпом я решил оставить на потом.

— Он ушел из школы и теперь держит аптеку с частной лабораторией в Лютном. Имеет какие-то дела с Министерством, но подробностей я не знаю. А зачем он тебе?

— Зачем? Ты спрашиваешь? Такого любителя головоломок, как Снейп, нужно еще поискать, а его познания в разных областях магических наук столь обширны, что порой и библиотека не требуется — он все сам расскажет. Только следует правильно поставить перед ним задачу, чтобы не получить какой-нибудь гадостью в лоб. Он человек специфический, но для решения наших проблем очень пригодится. Пригласи его. Не пойдет просто так, расскажи обо мне — он согласится обязательно. А сейчас я хочу поесть и отдохнуть, — Люциус устало прикрыл глаза.

Я вызвал Хелли. Домовуха внимательно посмотрела на кровать и, прижав уши к голове, шепотом сообщила мне, что хозяйка стала странной. Вот так я и знал, что она сразу почует подмену. Пришлось предупредить ее, чтобы ни с кем не обсуждала то, что здесь увидит, после чего распорядился принести бульон для Джинни.

— И еще, Хелли, добавь, пожалуйста, несколько фиалов зелий на столик: успокаивающее, обезболивающее и восстанавливающее, — поклонившись так низко, что ушки мазнули по полу, домовуха помчалась исполнять мои пожелания.

Я помог поесть моему неожиданному «гостю», после чего уложил его удобнее, все же это было тело Джинни с моими еще не родившимися детьми и, пожелав спокойного сна, отправился искать Снейпа. Все равно у меня не было пока своих идей, как с меньшими затратами выйти из создавшейся ситуации. И меня безумно волновал вопрос: «А где же моя жена?»

Неприятное чувство, что мой мир опять может рухнуть или разбиться на уродливые куски, не покидало меня. А еще жутко пугала мысль, что мной манипулируют, и в теле моей Джинни сейчас не Малфой, а Волдеморт. С талантами Риддла выживать и возрождаться, такой вариант вполне жизнеспособен в качестве одной из версий. Узнать мысли Малфоя он мог без труда, да, скорее всего, и знал, так что выдать себя за него мог, не задумываясь. Именно эти страхи заставили меня согласиться с кандидатурой Снейпа на посвящение его в ситуацию. То, что мой бывший профессор зельеварения ненавидел Волдеморта, было очевидно. При любом раскладе он хорошо знаком с Темными искусствами, и его помощь лишней не станет. С такими невеселыми мыслями я добрался до Лютного переулка в магическом Лондоне.

Внимательно рассматривая фасады зданий в Лютном переулке, лорд Поттер достаточно быстро наткнулся взглядом на табличку с надписью «Мр. Снейп. Зелья». Черные буквы на белом фоне. В окне возле двери, над которой располагалась эта табличка, не видно никаких призывающих публику объявлений и реклам. Невзрачная табличка над невзрачным входом, словно хозяин заведения был настолько всем известен, что ни в каком афишировании и дополнительных ухищрениях по привлечению клиентов не нуждался. Или, напротив, его не волновала вся эта суета в рамках купли-продажи, что он был только рад скрыться за простенькой вывеской.

В глубине помещений что-то неприятно брякнуло, когда дверь за вошедшим в аптеку Поттером закрылась. Гарри охватил взглядом помещение — ничего особенного, обычная магическая аптека. За прилавком стояли застекленные шкафы с десятками фиалов и склянок, наполненных порошками и жидкостями разных цветов, возле входа — бочка, в которой копошились флобберчерви, а под потолком на специальных балках подвешены пучки сухих трав. Разве что пахло не так противно, как у мистера Малпеппера в Косом переулке.

В дверном проеме за прилавком бесшумно появился хозяин аптеки — мистер Снейп собственной персоной. Гарри давно его не видел, и посвежевшее лицо показалось ему даже моложе, чем он помнил по временам учебы в Хогвартсе. Своим привычкам в отношении манеры одеваться мистер Снейп не изменял: сюртук, брюки, рубашка и даже шейный платок были все того же неизменного черного цвета.

«Как ворон, осталось только каркать научиться», — подумал Гарри и слегка улыбнулся своей мысли. На удивление, ему было приятно увидеть своего бывшего профессора.

— Здравствуйте, мистер Снейп.

— Здравствуйте, лорд Поттер, — взгляд черных глаз Снейпа сочился насмешкой, но голос, выделив титул, оставался все же почтительным. — И что же такого смешного вы увидели? Или ваша улыбка предназначена лично мне, и это говорит, что вы так рады меня видеть?

— Как ни странно, но я действительно рад вас видеть, Снейп.

— Мистер Снейп. Я не давал вам разрешения фамильярничать. Если я уже не ваш профессор, то это не дает вам права забывать о правилах приличия, особенно учитывая ваш статус. Вы так рады встрече? Вы скучали по моим аргументациям вашей разумности? Могли бы и раньше зайти, я не скрывался, — Снейп подошел вплотную к прилавку и, сложив руки на груди, с любопытством разглядывал своего бывшего ученика. Его забавляла реакция Поттера — слегка зарумянившиеся щеки, поджатые губы и вызов в глазах. «Все как в добрые старые времена. Никаких усилий, а Поттер уже готов ринуться в бой. Глупый и смешной мальчишка. Лоску, конечно, прибавилось: нет дурацких очков, одет прилично. Да и держится, в общем-то, неплохо, но глаза выдают его. Выдают, несомненно. Или это я просто вижу то, что всегда хотел в нем видеть?» — мысли не отвлекали Северуса от разглядывания неожиданного клиента.

— Мистер Снейп, я не исказил истины и на самом деле рад вас видеть. А почему раньше не зашел?.. А вы бы хотели? Вы ждали моего визита? — лукавство, засветившееся в глазах Гарри, и прикушенная в нарочито стеснительном жесте губа преобразили его неузнаваемо. Он взял себя в руки и уже чувствовал себя почти комфортно под взглядом Снейпа.

— Ждал? Поттер, вы в своем уме? Да я вас еще лет сто не видел бы и жил спокойно. Ваш визит вряд ли подразумевает собой просто дань вежливости. Вам что-то от меня нужно, и подозреваю — не просто зелья. Да каждая встреча с вами — это какие-то неприятности и хлопоты, и хорошо, если они не опасны для жизни. Вы — ходячее недоразумение, и это свое мнение о вас я высказывал вам на протяжении шести лет в Хогвартсе. Считаете, что я мог ждать вашего визита? Не занимайтесь самообманом, Поттер!

— Лорд Поттер, — смешок стер весь пафос произнесенной фразы, и Гарри не выдержал, дав вырваться на волю своему смеху, который омывал душу светом и теплом. Напряженность последних часов отступила, превращаясь в надежду, что все будет хорошо. И если бы не прилавок, разделяющий их, Поттер бы кинулся на шею удивленному Снейпу, благодаря его за неизменность своим принципам. Гарри чувствовал, что почва под ногами становилась тверже, и он обретал уверенность, так необходимую ему в борьбе с новыми испытаниями, выпавшими на долю.

— Простите, мистер Снейп. Вы опять правы. Вы всегда правы. И я понял, что сделал верный выбор, придя к вам, — Поттер постарался изобразить просящий взгляд, хотя со стороны это выглядело скорее как дурачество. — Вы же не бросите меня? Мне очень нужна ваша помощь. И действительно — дело не в зельях. По крайней мере, пока о необходимости зелий я не знаю.

Поттер оперся руками на прилавок напротив Снейпа и очень серьезно повторил свои слова, глядя тому прямо в глаза:

— Вы же не бросите меня?

Снейп несколько мгновений оценивал состояние Поттера — что-то насторожило его с самого начала, какая-то скрытая тревога и боль во всем облике собеседника. Именно поэтому он решил, что Поттер пришел к нему не случайно. А резкий переход от смеха к полной серьезности подтвердил его мнение в том, что у того что-то стряслось, и это — не мелкие неприятности. Острый ум бывшего шпиона быстро просчитал варианты. Снейп был осведомлен, что леди Поттер пострадала на квиддичном Чемпионате, об этом была маленькая заметка в «Ежедневном Пророке», но подробностей случившегося газета не освещала. Может, несчастный случай имел последствия? Гадать смысла не было. Все можно узнать из первых рук, вот только нужно ли это самому Снейпу?

— Проходите, — он открыл дверцу в прилавке, — в кабинете нам будет удобней, — и приглашающим жестом указал на проем, ведущий вглубь аптечных помещений.

* * *

— Рассказывайте, что опять с вами произошло?

Снейп, как внимательный хозяин, приготовил две чашки душистого чая и, угостив Поттера, сел за стол, столешница которого была свободна от предметов и хвасталась идеальной чистотой. Гарри поерзал на не очень удобном стуле, рассчитанным на то, чтобы гости не засиживались, взглянул на Снейпа и почти неприметным жестом превратил стул в нормальное кресло. Дернув плечами, извиняясь за самоуправство с мебелью, он неспешно попробовал чай, собираясь с мыслями.

— Около месяца назад с моей женой произошло несчастье, она упала во время соревнований. С тех пор она не приходила в сознание. А сегодня… — казалось, Поттер просто забыл, о чем говорил, он растерянно уставился в чашку с недопитым чаем и молчал.

— Так что случилось сегодня, мистер Поттер? — Снейп старался сдерживаться и не грубить. Благо зелье, которое он варил на заказ, уже приготовлено и остывало, поэтому у него имелось немного времени, чтобы выслушать Поттера.

— Сегодня? Ах, да. Сегодня она очнулась, но это уже не она. Там, внутри, сознание другого человека.

— С чего вы взяли? Вы разговаривали с леди Поттер?

— Конечно, я разговаривал! Откуда же я мог узнать, что это не она? — обида, что его принимают за недоумка, сквозила в тоне Поттера.

— И кем теперь стала ваша супруга? Она объяснила? Может, стоит позвать экзорциста? Знаете: Exorcizamus te, omnis immundus spiritus, omnis satanica potestas* и так далее.

— Да, знаю. В Школе Авроров учили. Я пригрозил ему, этому, что внутри, экзорцистом. Только, боюсь, все гораздо сложнее.

— И что же так усложняет создавшееся положение? — Снейп, отставив чашку, оперся на столешницу локтями, сложив руки домиком и подперев ими подбородок.

— Во-первых, моя жена беременна, и я не знаю, как подействует обряд изгнания на детей. Во-вторых, личность подселенца. Я сомневаюсь в нем.

— Итак, во-первых… Я правильно понял, что вы ждете наследника и не одного? — спокойная заинтересованность в голосе Снейпа настраивала на деловой тон.

— Да, мы ждем двойню. Два мальчика. Вы ведь понимаете, что эта информация… — договорить Поттер не успел.

— Я понимаю, что информация конфиденциальна. То, что я полукровка, не мешает мне интересоваться обычаями магических аристократических семей, лорд Поттер. Я не стану ни с кем говорить о ваших будущих детях. Но обряд экзорцизма действительно нельзя применять, он может повлиять на души малышей, это опасно. А что там с личностью, как вы сказали, «подселенца»? Это не… — страх и ненависть промелькнули во взгляде Снейпа.

— Не Волдеморт? Не знаю. Он говорит, что нет. Но полностью ему я не доверяю. Правда, идея обратиться к вам возникла у него первого. Я вполне согласился с ней, но все же он вспомнил ваши способности раньше меня.

— То есть вы хотите сказать, что я знаю этого человека? Или, по крайней мере, он меня знает? — интерес был пробужден, и теперь Снейп напоминал чем-то гончую, ищущую след.

— Да. И вы его знаете, и он вас знает, и меня он знает, и я его знаю. Это Люциус Малфой.

Имя бывшего друга взорвалось для Снейпа бомбой. Люциус. Его верный близкий друг, спасти которого он не сумел. Люциус вернулся?

Поттер наблюдал необычную картину — Снейп в прострации: весь вытянулся и напрягся, взгляд застыл, крылья носа раздувались, словно он к чему-то принюхивался, и ко всему этому чашка, стоявшая у его локтя, полетела на пол, но так и осталась без внимания. Знатное явление. Но дело важнее, поэтому Поттер спокойно поднял чашку — благо не разбилась, поставил ее на стол, взмахом убрал пролитый чай и осторожно, чтобы не получить заклинанием в лоб, помахал рукой перед лицом Снейпа. Тот отмер и перевел взгляд на Поттера.

— Это правда?

— То, что это Малфой? Не знаю, он так говорит. Он вспомнил один случай, о котором, вероятнее всего, знаем только он и я. Я склонен ему поверить, но я ему не доверяю, потому что он — Люциус Малфой. Это как фирменный знак. Я этому знаку не доверяю.

— Да Мерлин с вашим доверием, Поттер! Надеюсь, вы не просто пришли поделиться со мной историей, а и пригласите меня посмотреть на этот феномен поближе? — Снейп еле сдерживал нетерпение, но привычка не показывать эмоций брала верх.

— А вы, мистер Снейп, быстро освоились с мыслью о Малфое. Я вот дольше свыкался с этим фактом. Может, вы ожидали чего-то подобного? Или и сами поспособствовали его возвращению с того света? — подозрительность Поттера подпустила холода в его слова.

— Что? Последние мозги растерял, Поттер? Ты в чем пытаешься меня обвинить? Знание Темных искусств не предполагает обязательного изучения некромантии. Я, к сожалению, не могу быть специалистом во всем. Да и, насколько я понимаю, в вашем доме не поднятый мертвец ходит, — скептически скривившись, Снейп встал из-за стола. — Пойдемте, Поттер, смотреть, кто там у вас объявился.

— — — — — — — — — — — — -

* «Exorcizamus te, omnis immundus spiritus, omnis satanica potestas…

«Изгоняем тебя, дух всякой нечистоты, всякая сила сатанинская…» — начало текста экзорцизма.

Солнце зашло. Вечер плавно перетекал в ночь, чернильным пологом накрывающую Лондон. В доме двенадцать на Гриммаулд Плейс не спали. Лорд Поттер, бросив мантию на руки домовику, провел гостя на третий этаж. Дверь в комнату леди Поттер была второй по правую руку в недлинном коридоре. Оглянувшись через плечо, словно проверяя, готов ли мистер Снейп следовать за ним, Поттер вошел в спальню супруги. Здесь ничего не изменилось за те несколько часов, что он отсутствовал. Его жена по-прежнему лежала неподвижно, но характер ее дыхания явно показывал, что она просто дремлет. Щелчок закрывающейся двери разбудил ее.

Снейп неторопливо подошел ближе.

— Добрый вечер, леди Поттер.

Женщина вопросительно посмотрела на Поттера.

— Ты сказал ему? — увидев подтверждающий кивок Поттера она, скривив в ухмылке губы, перевела смеющийся взгляд на Снейпа. — Северус, неужели так трудно поверить, что я могу вернуться? — ее рука взметнулась над покрывалом, и пальцы сложились в какой-то странный жест, после чего Снейп второй раз за день поразил Поттера своим необычным поведением, рассмеявшись. Он смеялся взахлеб и не мог остановиться, даже слезы выступили от усердия.

— Поздравляю, в полку чокнутых прибыло, — Поттер не удержался от колкости.

Северус Снейп достал из кармана идеально чистый платок и промокнул глаза.

— Незабвенный директор Дамблдор любил повторять, что для высокоорганизованного ума смерть — очередное приключение. Оказывается, он был полностью прав! Какое приключение! Люциус, наш скользкий друг, как тебя угораздило выбрать именно это тело для возвращения, не мог найти кого-то своего пола или хотя бы не беременного?

— Заткнись. Лучше подумай, как помочь, — Люциус внимательно рассматривал друга, отмечая все изменения, которые с тем произошли после их последней встречи.

Поттер наблюдая за Снейпом и своей женой, которая была не совсем его женой, заметил, каким доверием светились их лица, с какой жаждой они заглядывали друг другу в глаза. Ревность полоснула его так внезапно, что он даже не успел сообразить, кого к кому ревнует. Он просто видел, что Снейп присел на край кровати возле его Джинни и счастливо ей улыбается, а та улыбается ему в ответ.

— Может быть, хватит? — злость и боль так отчетливо прозвучали в голосе Поттера, что в комнате застыла тишина, а с кровати на него устремились два вопросительных взгляда.

— Ревнуете к супруге? — Снейп не смог скрыть налет сарказма. — Не нужно, меня ваша супруга не интересует. Я встретил друга и хотел бы с ним поговорить. Вы не могли бы, лорд Поттер, оставить нас одних?

— Я не собираюсь... оставлять вас… в спальне моей жены, — Поттер перевел дыхание. — Если вам так нужен друг, Снейп, забирайте его и оставьте мою жену в покое. Если же вы не можете этого сделать, то, будьте так добры, ведите себя прилично. Либо вы помогаете мне, либо попрошу на выход, — жест руки неоднозначно указывал на дверь из комнаты.

Поттер кипел от ярости. Как Снейп посмел выгонять его из спальни Джинни? Гарри плевать, кто тут кому друг. На кровати лежит женщина, вынашивающая его наследников, и, если понадобится, он обратится и в Святого Мунго, и в Аврорат, и к экзорцисту, лишь бы преступник покинул тело его жены и дал Джинни возможность выносить малышей спокойно. Магия начала сворачиваться в тугие потоки вокруг него и была готова выполнить его волю.

— Гарри! Гарри! Успокойся! Возьми себя в руки! — Снейп, за пару мгновений оценив ситуацию, через секунду оказался рядом с Поттером и принялся трясти того, как маракас. Поняв, что ничего не получалось и тот не откликался на зов, Снейп прижал Поттера к себе и, раскачиваясь, повторял ему в макушку. — Успокойся. Гарри, не нужно. Ты же навредишь детям. Гарри!

Поттер слышал, что кто-то зовет его, но звук голоса был далеким и тихим, словно шел через толщу воды. Постепенно гул в ушах затих, и пелена ярости спала с глаз. Он понял, что его обнимают и укачивают, как ребенка. Гарри глубоко вздохнул.

— Вот так. Хорошо. Все будет хорошо. Мы найдем решение, — Поттер поднял глаза и увидел, что его успокаивает Снейп — тот самый нетерпимый, саркастичный Снейп. И вместо того чтобы рвануть из кольца рук, Поттер наоборот уткнулся лбом в его шею и почувствовал, что глаза щиплет от непролитых слез. Рука, погладившая его по голове, стала последней каплей, и Поттер сорвался. Он так не рыдал с детства. Были слезы злости, были слезы бессилия помочь и что-то изменить, но вот так он давно не плакал. Ему было и стыдно, и, напротив, очень легко от того, что нашелся кто-то, кто пообещал подставить плечо, когда ему трудно.

— Гарри, ты слышишь меня? — Поттер не поднимая головы кивнул. — Успокойся, возьми себя в руки. Ты сможешь. У тебя получится. Иди сюда. Присядь.

Снейп подвел его к креслу и почти насильно усадил. На прикроватном столике, рассмотрев содержимое флаконов, он безошибочно нашел успокаивающее и напоил им Поттера.

— Простите, я расклеился, — прошептал Гарри, не смея поднять глаз на Снейпа. Северус приподнял за подбородок его голову и серьезно посмотрел в лицо.

— Ты не расклеился, ты только что чуть не разнес здесь все к Мордреду. Мы понимаем, что у тебя трудный период. У тебя месяц беременная жена не приходит в сознание. А сегодня ты обнаружил в ее теле чужое сознание. Ты и так очень долго продержался. Извини, что вели себя безответственно. Мы должны были внимательнее следить за твоим состоянием. Прости. Мы найдем выход. Ты веришь мне? — Снейп говорил спокойно и уверенно. Гарри не помнил, чтобы этот человек когда-нибудь так с ним разговаривал. Да и не только с ним. Снейп никогда никого не утешал. И он называл его по имени — это вовсе не укладывалось в голове.

— Кто вы, и куда вы дели Снейпа? — успокаивающее зелье уже начало свое действие, и Гарри смог говорить, не опасаясь опять сорваться. Ответом ему был тихий смех. Поттер уже начал привыкать к проявлению эмоций своим бывшим профессором, которого всегда считал ледышкой.

— Раз шутишь, значит, все в порядке.

Поттер обернулся на голос и замер, увидев неподдельную тревогу и страх в глазах жены. Но он сознавал, что переживет за него не Джинни, а Люциус Малфой — бывший Пожиратель Смерти и правая рука Волдеморта.

— День был долгим. Поттер, может, покажешь мне комнату, где я могу остановиться. Пора отдыхать. С наскока все равно проблему не решить, а на свежую голову и мысли свежие, — Снейп выжидательно посмотрел на Гарри.

— Опять Поттер? А куда делся Гарри? Или вредный Снейп вернулся? — Гарри следил за выражением лица Снейпа, и тот его не разочаровал.

— Ладно. Гарри, я хотел бы отдохнуть. Где я могу расположиться? Или мне лучше отправиться к себе домой?

— Хелли, — позвал Поттер, — пусть Пако приготовит смежную комнату для мистера Снейпа, он остановится у нас на некоторое время, — домовуха кивнула, смешно косясь на хозяйку, и отправилась выполнять распоряжение хозяина. — Ваша комната слева от выхода из спальни, мистер Снейп. Если что-то понадобится, позовите Пако, он всегда занимается вопросами гостей в моем доме. Мистер Малфой, мне, конечно, неприятно так обращаться к собственной жене, но раз уж так случилось… Вам что-нибудь нужно перед сном? Нет? Хелли ответит на ваш зов в любое время, я ее предупрежу.

— А что, эльфы вашу супругу не жалуют и без специального предупреждения к ней не приходят? — Снейпа удивило уточнение Гарри об эльфихе.

— Жалуют, мистер Снейп. Мою жену они жалуют, вот только Хелли сразу определила, что с Джинни что-то не так, и предупредила меня, пряча при этом глаза. А это значит, что ей не очень понравилось то, что она почувствовала, и это ее насторожило. Так что я лучше предупрежу Хелли, чтобы не вышло недоразумения. Спокойной ночи, мистер Малфой, — Гарри учтиво кивнул.

— Что, уже мистер Малфой? Так официально? А днем говорил мне «ты», — его жена скривила губки, пародируя самого Гарри.

— Это я днем от неожиданности забыл об этикете, — выкрутился Поттер.

— Ну да, после обморока не мог вспомнить, как правильно себя вести? — глаза Джинни смеялись, отражая изменившееся настроение Люциуса Малфоя.

— Какой обморок? — Снейп насторожился, переводя взгляд с одного на другого. — Так. Все. Сейчас — спать. Днем расскажете все подробно и со своими комментариями. А сейчас отдыхать. Ночь на исходе.

Все согласились с предложением Снейпа, потому что чувствовали себя как минимум растоптанными стадом кентавров.

* * *

Снейп, добравшись до кровати, сразу уснул. Дисциплинированный организм не сопротивлялся и, получив команду отдыхать, без уговоров нырнул в сон. Информации для анализа было совсем мало, а тратить драгоценное время на непродуктивные размышления Снейп не любил.

Поттер после принятия успокаивающего зелья был слишком расслаблен, чтобы о чем-то серьезном думать, но напряженный день не отпускал его. Мысли бестолково кружили в призрачном хороводе еще с полчаса, пока сон сморил Гарри.

А вот Люциус выспался до прихода друга. Срыв Поттера его здорово напугал. Магия вставала такой мощной стеной, какую Малфой не видел даже у Темного Лорда. «Силен лорд Поттер, — думал Люциус. — Нужно быть осторожней с шутками. Силища у него большая, а контроль еще неустойчивый, или это его так мое фееричное прибытие выбило из колеи. Вот уж точно — явление народу. А Снейп похорошел, зараза. Что значит — Лорд не нагибает, а Дамблдор мозги не строит. Тяжело ему пришлось. Да никому легко и не было. Спасибо мальчишке Поттеру за упокоение Темного Лорда. Завтра нужно будет расспросить, кто теперь в Министерстве командует. Судя по тому, что Поттер принял титул, древние рода не преследуются. Нужно расспросить завтра, обязательно. И о своих нужно разузнать, Снейп должен быть в курсе, не мог он от Драко и Нарциссы отдалиться.

Как все-таки хорошо получилось, что Снейп никуда не сбежал из Англии после войны, как и обещал. Все грозился в Бразилию или Австралию податься. Что бы мы без него делали? Нет, что-то, конечно, мы и без него смогли бы придумать... Может быть… А может, и нет… Опять спать хочется. Эти гормоны беременных женщин меня достали: эмоции нестабильны, сам чуть вместе с Поттером не разревелся, спать хочется все время, и двигаться лень. А еще хочется клубники».

— Хелли.

Домовуха с хлопком возникла возле кровати.

— Что хозяй... хозяи… Что вы хотите?

— Так хозяйка или хозяин? А, Хелли? — Люциус посмеивался над попытками эльфихи решить, как же к нему обращаться.

— Не смейтесь, хозяин. Хелли все видит и понимает. Только как такое может быть, что вы с виду как хозяйка, а магия у вас хозяина?

— Вот это новость! А подробней. Ты чувствуешь мою магию, и она тебе не кажется посторонней, но не такой как у хозяйки?

— У вас магия не такая, как у хозяйки Джинни. Она другая, но похожая на магию будущих наследников. Очень похожая. Значит, вы тоже хозяин.

— Спасибо за откровенность, Хелли, — Люциус, несмотря на бродившие в обществе слухи, эльфов не третировал и даже уважал за их верность роду, которому они служат. — Я позвал тебя, чтобы попросить клубники, но пока мы говорили, уже не хочу ягод. Принеси мне сока, яблочного. И чтобы он был прохладным.

Хелли обернулась за пару минут. Сок был именно таким, как хотелось Люциусу, или, может, это Джинни требовался сок, кто его знает? Подумать над спорностью этого вопроса Люциус не успел, потому что сон все-таки его сморил.

Поттер проснулся далеко за полдень. Вставать не имелось ни малейшего желания. Вчерашний день измочалил его так, что во всем теле ощущалась боль, как после хорошей драки. Гарри понимал, что несколько минут погоды не сделают, поэтому решил спокойно, в тишине и одиночестве, на относительно свежую после сна голову подумать о странных событиях, участником которых ему довелось вчера стать.

«Итак… Первое — Джинни очнулась, но оказалась Люциусом, — Гарри обратил внимание, что со вчерашнего дня про себя называет Малфоя по имени. — Второе — я потерял сознание в родовом особняке, а это как минимум необычно. Третье — я чуть не разнес поместье своей магией, а затем разревелся на плече у Снейпа, как сопливый первокурсник.

Все неправильно. Так не должно быть, значит, нужно найти причину, почему так произошло, а потом все исправить. Ну… или почти все.

По первому пункту вопросов возникает много, но ответов пока нет. Люциус и сам не понимает, почему так произошло, или только говорит, что не понимает. Сегодня заставлю его рассказать, где он находился перед вселением в Джинни, потом можно будет все обдумать и поискать решение.

По второму вопросу, насчет моего обморока, нужно поднять родовую книгу и попробовать найти там что-то аналогичное. Или в библиотеке Блэков поискать. Ну не мог я просто так, пусть и от очень неожиданной новости, взять и потерять сознание. Даже сообщение о том, что Джинни может никогда не выйти из комы, меня не отправило в обморок, а здесь: хлоп — и лежу.

А вот что с моей магией случилось, так это вообще вопрос вопросов. После принятия меня родом срывов не было ни разу, и я свою магию все время контролировал без усилий. Я рассердился на то, что Снейп разговаривал с Малфоем. Почему я рассердился? Я ведь понимал, что он не с Джинни говорил. Так что же тогда меня так расстроило? Ну да, он улыбался и смотрел на Джинни, тьфу ты, на Малфоя так, словно скучал по нему десять лет. А может, и скучал? Люциус же его сразу по имени назвал, да еще и знак какой-то на пальцах показал... Пожирательский, что ли? Ну и чего он ему фигу не скрутил, Снейп так не смеялся бы, а то такой счастливый сразу стал... Стоп. «Счастливый Снейп» меня и подкосил. Почему? Да все просто! Я всегда считал, что уж кому-кому, а Снейпу с его характером никто не нужен, и счастливым ему быть просто не положено. Он всегда угрюмый и молчаливый или злой и циничный. Но счастливым я его никогда не видел. Это что, элементарная зависть? Я так обзавидовался, что ему хорошо, что чуть всех нас не размазал тонким слоем по всему Лондону? Ужас! Я — страшный человек! Неужто мне так паршиво живется, что я позавидовал Снейпу? Позавидовал, а потом еще и разрыдался у него на груди? Лорд Поттер, вы неподражаемы! Как я буду сегодня смотреть им в глаза? Стыд и позор! А Снейп меня называл по имени. И мне это понравилось. Сразу стало уютно, и я остыл. Это он с перепуга за мой срыв, наверное, бросился успокаивать и слова подбирал, чтобы достучаться до меня. И все равно мне понравилось, что он меня по имени называл».

Поттер еще повалялся пару минут, потом потянулся так, чтобы все мышцы застонали от нагрузки, и рывком вскочил. Сначала — в душ, чтобы привести себя в порядок. Потом — проверить, как там гости, проследить, чтобы все были сыты, и узнать их планы по решению нашей «маленькой проблемки» или нашего «большого недоразумения», это как кому нравится.

* * *

Дверь в комнату, где лежала Джинни последний месяц, была приоткрыта, и слова разговаривающих гостей доносились довольно разборчиво. Гарри, вспомнив хогвартскую привычку узнавать все важное путем подслушивания, остановился за косяком двери. Стараясь даже дышать тише, он напряг слух.

— ... вчера чуть не сорвался, я еле успокоил мальчишку и купировал его магию. Нужно следить за ним. В следующий раз я могу не успеть, — голос Снейпа был озабоченным, слегка уставшим, но абсолютно не пренебрежительным и не насмешливым, как мог ожидать Поттер, опираясь на свои прошлые наблюдения за бывшим профессором.

— Он очень сильный, Северус. Я вчера до дрожи испугался, когда он поднял свою магию, а ты ведь знаешь, что я не из пугливых. Он сильнее Лорда. Намного сильнее. Как думаешь, он знает о своей силе?

— Знает. И именно в этом уникальность Поттера. Он знает, чем обладает, но не пользуется этой силой для подчинения других, что с радостью делали и Лорд, и Дамблдор. Каждый по-своему, но они оба шли к одной цели — власти, и еще неизвестно, чьи методы были хуже. Ты же знаешь, что я имел возможность изучить обоих великих магов, подобравшись к ним очень близко, — на слове «великих» Снейп позволил себе уничижительный тон, — и понял, что ни один из них не был честен со своими последователями. Они просто играли людьми, добиваясь каких-то своих целей. И хоть я и считаю Дамблдора просто наивным фанатиком и утопистом, это не снимает с него ответственности за многие погубленные жизни и поломанные судьбы. Я не знаю, был ли другой путь, чтобы все изменить, но то, что Дамблдор сознательно столько лет готовил подростка, чтобы тот просто подставился под Аваду в надежде на победу, по-моему, не делает ему чести. Это просто низко. Да еще и переложил на мои плечи обязанность ознакомить Поттера с его миссией самоубийцы. Знаешь, как он меня заставил все передать мальчишке? Он вынудил дать Непреложный обет и закрепил его на Поттере, чтобы выполнение не зависело от смерти Дамблдора. А потом провел один весьма древний и не очень светлый обряд, связав нити судьбы так, чтобы я не смог умереть, не выполнив возложенного на меня обязательства. И когда Поттер со своими друзьями нашел меня в Визжащей хижине, изжеванного Нагайной и истекающего кровью, мне во исполнение обета пришлось поделиться с ним идеями нашего светлейшего мага. Правда, разговаривать я уже не мог — отдал ему нити памяти. Но упорный Поттер не выбросил флакон с воспоминаниями «ублюдка Снейпа» и даже во время битвы нашел возможность их просмотреть. Как же я был рад, когда узнал, что Гарри выжил! Мордред! Люциус, ты действуешь на меня отвратительно, я расслабился и говорю, словно выпил зелье болтливости. Не ухмыляйся!

— Северус, после моего возвращения оттуда или, вернее, частичного возвращения, я замечаю, что все ведут себя не совсем обычно. И с этим нам тоже предстоит разбираться. А сейчас мне нужна твоя помощь. Мне надоело лежать бревном, и я хочу в уборную. Помоги мне подняться, — зашуршали одеяла, Поттер услышал тихое упоминание анатомических подробностей Мерлина. — Ну и что ты стоишь? Дай руку, чтобы я мог опереться. Северус, почему ты замер?

— Люциус, ты предлагаешь мне отвести леди Поттер в уборную? Может, еще и помочь ей принять водные процедуры? Ты совсем рехнулся? Мне видеть женское тело не в новинку, но ты представляешь реакцию Поттера, если он нас застанет там вместе? — голос Снейпа звучал вкрадчиво и слегка насмешливо. Поттер, стоя за дверью, представил выражение лиц своих гостей, и рот его неоднозначно начал подергиваться от смеха. Снейп, скорее всего, стоит, сложив руки на груди и приподняв бровь, а Люциус от понимания абсурдности ситуации широко распахнул глаза и начал осматривать доставшееся ему тело, чтобы убедиться, что сказанное Снейпом — реальность.

— Мерлин и Моргана! Ладно, ты доведешь меня до дверей, я сам могу потихоньку справиться там со всем, что нужно. Но… как я могу все это сделать, не глядя на тело Поттеровой супруги?.. Что ржешь? Мне как быть? Опять терпеть эти взмахи палочкой Поттера, опорожняющие кишечник, чтобы меня выворачивало наизнанку, как в прошлый раз? Или все время звать Хелли — она деликатнее действует, и забыть, что такое вода? А может, Поттеру позволить меня купать? Он, пока не знал, кто я, говорил, что такая процедура проводилась регулярно. Тело-то его жены, а мозги — мои! Это меня он будет раздевать, а не рыжую Уизли!.. — голос Джинни срывался на истерические нотки, как это изредка случалось во время ссор, но Гарри отчетливо понимал, что это не она кричит там, в комнате, и что впадающая в истерику женщина — это не Джинни. Поэтому, представляя себе все возникшие у Люциуса проблемы с освоением нового тела, ему было только смешно.

— Люциус, успокойся. Что-нибудь придумаем, — уверенности в голосе Снейпа не было, а вот смех он сдерживал, наверняка, через силу.

— Успокойся?! Я в туалет хочу, а ты мне — успокойся! И как я могу это сделать? Что — как все? Я — не как все! Мог бы уже заметить! — после очередной трели в исполнении голоса леди Поттер, Гарри не выдержал и, закрывая рот руками засмеялся, пытаясь незаметно отойти от двери. Если бы он так тщательно не старался приглушить порывы своего смеха, то заметил бы, что в комнате Джинни стало тихо, а через пару секунд дверь распахнулась шире, и на пороге объявился Снейп.

— Что, лорд Поттер, детские привычки не дают покоя? Уже и у себя дома подслушиваете? — несмотря на ядовитость фраз, Снейп посмеивался. В подтверждение своей версии о впавшем в детство Поттере, он схватил того за ворот домашней куртки и потянул вовнутрь комнаты, где они оба увидели поспешно скрывающегося за дверью в уборную Люциуса.

— Кажется, мочевой пузырь подсказал Люциусу правильную линию поведения, — все еще хихикая, констатировал Поттер.

Гарри не понимал, почему сегодня так легко принял то, что в теле его жены теперь хозяйничает сознание Малфоя. Почему у него уже почти не вызывает раздражения сам факт присутствия Малфоя рядом с ним? Почему он абсолютно спокоен и не волнуется о самочувствии своих детей? В конце концов, почему он не бьется о стену головой от мысли, что Джинни теперь неизвестно где, а шансы на ее возвращение и вовсе мизерны. Но, помня вчерашний опыт срыва, он решил пока не зацикливаться на таких мыслях и постараться принимать окружающее без вопросов.

Ожидая Люциуса, Поттер распорядился подать обед на троих сюда в комнату, для удобства переместив стол и два кресла, доставленные эльфом из гостиной, подальше от кровати и поближе к окну, чтобы во время еды можно было любоваться видом на парк.

— Лорд Поттер, примите мои извинения по поводу моего недостойного поведения в отношении тела вашей супруги. Но в сложившихся обстоятельствах я не имею возможности поступать иначе. Проводить гигиенические процедуры с закрытыми глазами и не касаясь тела не представляется возможным ввиду вероятности травмирования, — Люциус наконец-то поднял голову и посмотрел в лицо Поттеру, к которому обращался. — Да что вы все ржете, как фестралы? Вы представляете, насколько мне неловко? Все это, — он стал показывать на разные части доставшегося ему тела, — не мое. Пока я лежал и только разговаривал — это было проще. Я забывал, как выгляжу. А сейчас...

Малфой замолчал, потому что физическая слабость дала о себе знать — он пошатнулся. Подхватив с двух сторон расстроенную леди, Гарри и Северус усадили ее в одно из кресел возле накрытого стола.

* * *

Обед прошел в тишине, прерываемой только комплиментами искусности эльфов, готовящих для семьи. И если Снейп и Поттер ели все, к чему притягивался их взор, то Малфою пришлось пока быть осторожней — несколько недель особой диеты резко отменять нельзя, поэтому остановиться на супе и фруктовом десерте с его точки зрения было разумным. Да и горло еще побаливало, несмотря на принятое еще вчера заживляющее зелье, предложенное Поттером.

Для проведения первого делового разговора, как это окрестил Снейп, было решено остаться в спальне, чтобы еще неокрепший после комы Малфой мог прилечь на кровать. Остальные собеседники с комфортом разместились в креслах рядом.

— Люциус, начнем с тебя. Расскажи нам, как ты докатился до такой жизни, — Снейп старался придать голосу шутливый тон, но поднятый им вопрос являлся очень серьезным.

Сначала бывший лорд Малфой, не пропуская мелочей, поведал присутствующим о том, как ожидал приговора в Азкабане, о своих чувствах и мыслях, которые сопровождали его все те месяцы одиночества в камере. Потом описал серые пустоши и город со странными людьми. Люциус не только говорил о фактах, но излагал и все основные выводы, которые делал тогда, когда бродил по серым улицам полупризрачного города.

— Однажды в одном из зданий я наткнулся на огромный зал. В нем не было ничего особенного, кроме странного прозрачного щита, разделяющего его на две части. Он был упругим, но все же продавить его у меня не получалось. И как бы я ни пытался зайти с другой стороны, у меня это не выходило, — рассказывал Люциус. — Щит был почти незаметен, только легкое подрагивание предметов, видимых по другую сторону, выдавало наличие какой-то силовой преграды. Словно тонкий слой воды или дезиллюминационные чары.

— И что было на другой стороне за этим щитом? — Снейп внимательно слушал друга.

— А вот здесь самое интересное. Сквозь эту зыбкую пелену я видел большую тускло освещенную прямоугольную комнату, в которой иногда появлялись люди. Вверх от уровня, где я находился, поднимались каменные ступени, создавая впечатление, что я стоял в самом низу подобия какого-то амфитеатра. И еще… кроме постоянной и почти незаметной ряби, по разделительному щиту, как я его называл, время от времени проходили темные полосы тени, словно с другой стороны ветром раздувало какую-то редкую бахрому или очень изодраную занавесь. Ничего не напоминает, Северус?

— Мне напоминает, — голос Поттера задрожал от волнения и страха, что догадка правильная. — Зал с Аркой Смерти в Отделе тайн Министерства Магии. Это так?

— Я тоже пришел к такому выводу, — Люциус подтвердил свои слова кивком головы. — Когда я обнаружил этот зал в сером городе и пришел к озвученным только что выводам, я больше никуда не ходил. Я решил, что раз через эту арку можно предположительно попасть в то место, где я находился, то должен быть шанс отыскать и обратную дорогу.

— И кроме тебя никто не интересовался тем залом? Я имею в виду людей, что бродили по тому городу? — Северус уже явно что-то прикидывал в уме, раз начал задавать вопросы.

— Нет. Я там был единственным наблюдателем. Я уже говорил, что люди там казались словно выцветшими — ни на что не реагировали, просто бродили или сидели, не разговаривали, и глаза у них были пустые. Правда, несколько раз я замечал, как из города в сторону этого своеобразного щита пролетали какие-то тени и скрывались на другой стороне. Но все происходило слишком быстро, и ручаться, что это было какое-то физическое проявление, я не стал бы. Мне могло и показаться.

— Я чувствую, что ты, Люциус, подходишь к концу своего рассказа? Я не ошибся? — Северус уже смаковал возможность потрудиться над головоломкой.

— Да, ты прав. Я не помню, как долго вел там наблюдения. Время от времени по другую сторону щита появлялись люди, они что-то записывали, применяли какие-то приборы и артефакты, иногда они подходили очень близко, казалось — на расстояние вытянутой руки, и прислушивались. Я в таких случаях начинал громко кричать, но они не реагировали: может быть, не слышали, а может, не понимали слов.

— Из арки действительно доносится шепот. Тогда, перед тем как Сириус упал в арку, я слышал этот шепот, и Лавгуд тоже его слышала. Малфой, а Сириуса Блэка не было среди тех, кто ходил по городу? — Гарри посмотрел с какой-то отчаянной надеждой.

— Нет. Я там знакомых лиц не видел, — Люциус, взглянув на расстроенного его словами Поттера, добавил: — Мне жаль.

— И как ты выбрался? — Снейп прервал траурную тишину.

— А я знаю?.. Я от скуки иногда тыкал в щит пальцами, а то и кулаки об него разминал. Во время очередной такой проверки щита на прочность я и провалился сквозь него. Ощущения, скажу вам, хуже некуда. Словно рассыпался в пыль, и меня ветром куда-то несло этакой компактной кучкой. Ничего вокруг не видно, не слышно. Только больно. А потом словно головой об стену треснулся. И все. Очнулся здесь. Правда, явно не сразу очнулся, помню, как висел точно муха в паутине практически без мыслей и сил. Потом открыл глаза, а тут Поттер со своими вопросами. Как только дошло, что я в теле его женушки — сразу улетел в обморок. Второй раз потерял сознание, когда узнал, что я в теле будущей мамаши. После того провалов в памяти нет, голова работает нормально, и надеюсь, что все, что меня окружает — не выверты моего сознания.

— Не выверты. Но лучше бы были они. Мне как-то с Джинни в этом теле было привычней, чем с вами, — Поттер не смог промолчать. Ему показалось, что Малфой просто гордился тем, что пробрался в его дом таким экстравагантным способом. И не только в дом, но и в его жизнь.

— До вас, Поттер, очередь дойдет завтра, а сегодня у меня уже есть о чем подумать и что поискать в библиотеке Блэков, надеюсь, вы ее не пустили на растопку каминов? — Снейп ожил и словно легонько светился изнутри. У него был неисследованный феномен, тайну которого нужно раскрыть, а что может быть интереснее для пытливого ума, такого, каким обладал этот темный волшебник.

— Северус, я вижу, ты уже определился с чего начать. Говори, что поискать в библиотеке, и мы с Поттером тебе поможем.

— Постойте. До того, как мы займемся библиотекой и тому подобным, нужно решить еще один вопрос. Завтра с еженедельным осмотром придет целитель Сметвик, он наблюдает за правильным развитием детей. Что мы будем ему говорить? Я не хочу, чтобы вся Англия узнала о Малфое в теле моей жены.

— Ты совсем потерял разум? Малфой — бывший преступник, надеюсь, ты не забыл об этом, и если о его возвращении узнают, то реакция общественности может быть очень неадекватной. Проблему реабилитации имени нам тоже еще предстоит решить. Твой целитель не должен его видеть. Удачно притвориться у Люциуса вряд ли получится. А что, детей только раз в неделю проверяют? — Снейп легко переключился на решение более приоритетной задачи.

— Приходит Сметвик раз в неделю, но на детях висят его сигнальные чары, и, если им будет что-то угрожать, он сразу поймет и перенесется сюда с помощью портключа, который я изготовил специально для такого экстренного случая, — Поттер не понимал, какое значение имеет частота посещения его дома целителем.

— Значит, Люциус, ты не являешься угрозой для детей лорда Поттера? Ты не чувствуешь себя сквибом?

— Нет.

— Потоки магии хорошо ощущаешь? — Люциус кивнул, а Снейп на миг задумался. — Странно… В таком случае, ты должен быть угрозой для детей. Магия связана с сознанием, а значит, в этом теле уже нет магии леди Поттер, но есть магия Люциуса Малфоя. И как следствие — магия рода должна была сработать на защиту детей, включив при этом сигналку целителя. Раз целителя здесь нет, а сомневаться в профессионализме Сметвика я не стал бы, он слишком известен в магической Англии, то это говорит только о том, что ты, Люциус, по каким-то причинам принят родовой магией и никак иначе, — Снейп на одном дыхании выдав эту логическую цепочку, ждал реакции на его слова.

— Ночью мне эльфиха, которую Поттер ко мне приставил для помощи, пояснила, что моя магия очень похожа на магию его детей, это все, что я могу сказать в свое оправдание в том, что не спровоцировал появление здесь целителя, — Люциус почему-то абсолютно не переживал, что его инкогнито может быть раскрыто. — А вот насчет осмотра колдомедиком меня… простите, не меня, а леди Поттер, я уже с Гарри разговаривал, — Люциус обратился к Поттеру по имени и ждал реакции на свое своеволие.

— Да, Люциус мне предложил позвать семейного целителя Малфоев, — Гарри, назвав Малфоя по имени, сделал вид, что так и должно быть, и они давно общаются, как хорошие знакомые.

— Я так понял, поступило негласное предложение отбросить условности и перейти на обращение друг к другу по именам? — внимательный Снейп заметил попытки Люциуса расположить к себе Поттера. — Люциус, чтобы не было лишних вопросов к Гарри, я сам схожу за Витом Берховицем, мне будет проще без особых объяснений привести его сюда. И, думаю, он согласится перевести сигнальные чары, те, что на детях, на себя, конечно, с ведома целителя Сметвика. Гарри, тебе потом придется переговорить со Сметвиком.

Поттер ограничился кивком.

— Ну что ты киваешь, как китайский болванчик? Гарри, ты разучился вербально общаться? Ты обиделся на наше невнимание к твоей персоне? — Снейп только вздохнул. — Время не терпит. Если не хотим лишних гостей, то нужно действовать.

Подводя, таким образом, итог их длительного разговора, Снейп, поднявшись из кресла, поинтересовался паролем для перемещения через камин из особняка и отправился нанести визит целителю семейства Малфой.

Поздно вечером того же дня Гарри получил удовольствие полюбоваться патронусом Снейпа — ланью, которая принесла просьбу открыть камин для целителя Берховица.

Поттер встретил их в каминном зале. Вит Берховиц оказался пожилым, слегка полноватым мужчиной среднего роста со славянской внешностью. Позже, после более близкого знакомства, Гарри узнал, что родом он из Чехии и перебрался в Британию следом за своей женой, с которой уже не один десяток лет живет в Лондоне. Раскланявшись по всем правилам этикета, Поттер провел колдомедика в спальню на третьем этаже, где его прихода ожидал Люциус Малфой в образе леди Поттер.

— Приветствую вас, леди. Ваш супруг изъявил желание, чтобы я осмотрел вас. Надеюсь, возражений не будет? — не особо дожидаясь ответа на поставленный вопрос, пожилой целитель взмахнул палочкой над телом женщины. Разноцветные переливы туманных прядей затанцевали над телом леди Поттер, пока Вит Берховиц проводил диагностику.

— Северус, я, кажется, теперь понял, почему ты так настаивал на том, чтобы я обязательно провел этот осмотр, — он повернулся к Снейпу, который вместе со всеми ожидал выводов целителя. На лице колдомедика было заметно удивление. — Не знаю, как это возможно, но у леди Поттер магическая составляющая очень похожа, я бы даже сказал — идентична той, что была у Люциуса. Ты знал об этом, Северус? — Вит Берховиц предпочитал пока обращаться с вопросами к известному ему человеку, который явно был в курсе выявленной им аномалии.

— Конечно, Вит, Северус в курсе, иначе не пошел бы тебя звать к нам, — повернувшись на голос леди Поттер, целитель ошарашенно уставился на нее и никак не мог понять, откуда эта дама знает его имя?

— Присядьте, пожалуйста, целитель, — Поттер решил, что пора вступать в разговор и ему, — сейчас мы расскажем вам очень необычную историю, во всех нюансах которой нам еще предстоит разобраться, и мы очень надеемся на вашу помощь.

Для введения Вита Берховица в курс дела всю информацию о происшествии свидетели феномена сократили до минимума и уложились с рассказом в полчаса, выпив при этом по чашке чая. Берховиц, ознакомившись с ситуацией, предложил лорду Поттеру свои услуги в качестве семейного лекаря, заверив, что это никак не повредит его патронажу семейства Малфой. Он объяснил некоторые моменты подобного соглашения. Прежде всего, что клятва верности роду, которую ему предстоит дать, гарантирует, что история не выплывет наружу. Семейные целители не отчитываются перед администрацией больницы Святого Мунго, но имеют право требовать любые сведения о своих пациентах, если таковые имеются в больнице, а также при необходимости могут рассчитывать на помощь колдомедиков узких специализаций.

После проведения несложного обряда род Поттера обзавелся личным целителем, и теперь можно было не переживать за огласку.

— Лорд Поттер…

— Гарри. Если можно, называйте меня просто по имени, и простите, что перебил вас, целитель, — было уже поздно, и Поттеру хотелось быстрее справиться с делами на сегодня.

— Хорошо. Гарри, я завтра свяжусь с вами утром, чтобы вместе посетить больницу Святого Мунго. Для наблюдения за вашей супругой, — целитель не удержался от улыбочки в сторону лежавшей на постели женщины, — мне необходимы все данные о ее травме и проведенном лечении. Для подтверждения моих прав в качестве семейного целителя необходимо ваше личное заверение. В больнице мы произведем запись в журнале учета о нашем сотрудничестве. В дальнейшем, Гарри, ваше присутствие со мной в больнице понадобится только в крайне редких случаях.

Вит Берховиц, дождавшись кивка от Поттера, повернулся к Снейпу.

— Северус, нужно узнать, как забрать тело Люциуса из Святого Мунго, если оно еще живо, а я склонен думать, что так и есть. Поищи законы, эдикты, указы или как там в прошлом могло это называться. Вдруг встретишь описание прецедентов, которые нам помогут. Я, как только разберусь с состоянием леди Поттер, сразу же займусь тобой Люциус, — ужасно нелепо выглядело, когда целителю приходилось говорить об одном и том же человеке в двух лицах. Но что поделать, они жили в волшебном мире, и тот одаривал их своими странными сюрпризами.

— Все, молодые люди. На этом мы сегодня расстанемся. Время позднее, а завтра нам отдыхать будет некогда. Всего доброго.

Гарри провел новообретенного семейного целителя к камину, где настроил последний на беспрепятственный проход Берховица в особняк в любое время.

— Спокойной ночи, целитель. Я буду утром ждать вашего вызова.

— Спокойной ночи, Гарри.

Зеленое пламя унесло колдомедика домой, а Поттер поднялся к оставшимся на третьем этаже гостям. Хотя каким уже гостям? Скорее, заговорщикам, ведь по букве закона в этом доме сейчас скрывался беглый преступник, и не важно, что сбежал он с того света.

* * *

Утром Поттера разбудила Хелли.

— Хозяин Гарри. Вставайте! От семейного целителя пришло сообщение по каминной сети о том, что через час он будет ждать вас в больнице Святого Мунго, — выпалив все на одном дыхании, исполнительная домовуха для верности еще раз подергала одеяло на Поттере и отступила, только получив подтверждение, что ее услышали и поняли.

Предупредив Снейпа и Малфоя, что он уходит и завтракать с ними не будет, Поттер выпил чашечку кофе и, одевшись соответственно случаю, направился решать дела в Святого Мунго.

Целитель Сметвик принял их приветливо и совсем не обиделся, что у него забирают пациентку из такого знаменитого рода. Гарри не хотел, чтобы тот подумал, будто ему не доверяют. Оказалось, что передача пациентов семейным целителям — это повсеместная практика, и ничего необычного Сметвик в этом не увидел.

Поттер не стал мешать общаться двум специалистам и, договорившись с Берховицем, когда за ним зайти, решил подняться на пятый этаж в отделение Недугов от заклятий, где лежали родители Невилла Лонгботтома. Гарри иногда навещал их, если по каким-либо делам оказывался поблизости больницы. Посидев немного возле четы Лонгботтомов, Поттер уже собирался уйти, когда в палату вошел целитель Янус Тики, работавший с такими больными, как родители Невилла. Они поприветствовали друг друга и немного побеседовали о нуждах больных этого отделения. Потом разговор перешел на обсуждение методов лечения и сетования целителя, что область колдомедицины, которую он для себя выбрал, так медленно развивалась.

— Познать все, связанное с сознанием человека немыслимо. Мы только учимся помогать пострадавшим от заклятий, затронувших разум. Это все очень сложно, лорд Поттер.

— Целитель Тики, а люди после поцелуя дементора тоже считаются потерявшими память или ими занимаются другие специалисты? Нам в Школе Авроров рассказывали, что такие люди становятся пациентами Святого Мунго, — Гарри решил рискнуть прощупать почву, если выйдет, насчет сохранности тела Люциуса.

— О, лорд Поттер, ваш интерес к этому очень похвален. Да, такие люди становятся пациентами нашего отделения, только закрытой его части, — при этом целитель Тики махнул рукой в сторону тупика в конце коридора. — Они считаются потерявшими все слои памяти. Вот Лонгботтомы застряли в своем сознании в детском возрасте. А после поцелуя дементора остаются только инстинкты, как у только что рожденного младенца. Хотите посмотреть?

Тики, найдя в лице Поттера добровольного слушателя, потащил его за рукав мантии в конец коридора.

— Здесь использованы чары, как на вокзале Кингс-Кросс. Помните, как попадали на платформу из маггловского мира, когда ехали учиться? Вот здесь все так же, только еще нужно вот такой значок, — он указал на символ различия колдомедиков у него на отвороте целительской мантии. — Я вас проведу.

Закрытая часть отделения отличалась от той, в которой проходили лечение обычные маги. Здесь вместо дверей были простые проемы, вдоль всего недлинного коридора в палаты (их было четыре) — прорублены окна, поэтому, пройдя до тупика, можно увидеть всех, кто лежал на кроватях, близко стоявших друг возле друга.

— Вы же понимаете, что эти пациенты не ходят на прогулки, поэтому их так много в каждой палате. Кормят их домовые эльфы, специально приставленные к нашему отделению для присмотра за больными. Ухаживают за ними тоже домовики.

— Их кормят через зонды? Я вижу трубки, закрепленные у них на лицах.

— Да. А вы разбираетесь… Ой, простите, лорд Поттер, я забыл, что ваша супруга пострадала. Как ее состояние?

— Все так же. Я сегодня пришел в больницу с семейным целителем, он сейчас принимает дела у целителя Сметвика, — Гарри постарался говорить спокойно, тем временем скользя взглядом по койкам в надежде узнать Люциуса.

— Семейный целитель — это лучший вариант для вас. Ваша супруга сможет получить достойный уход и лечение. Желаю ей быстрее поправиться.

Поттер был рад, что о беременности его жены информация не просочилась в прессу, потому что то, о чем говорил Тики, он мог узнать только из газет, между собой целители имели право обсуждать только общих пациентов. А когда Джинни после несчастного случая попала в Святого Мунго, специалист, работающий с потерей памяти, не требовался, так что Януса Тики к ней не приглашали.

Пока мужчины разговаривали между собой, они достигли конца коридора и повернули назад, оглядывая теперь палаты с другой стороны.

«Вот он! Если бы я так не присматривался, то никогда не узнал бы его: худой, кожа зеленоватого цвета, волосы коротко острижены. Но это — определенно он», — Поттер нашел того, кого искал. Тело Люциуса Малфоя лежало в закрытой части отделения на пятом этаже магической больницы Святого Мунго.

— Целитель, а к этим пациентам приходят посетители? Ведь родственники знают, что они здесь? — Гарри пытался выдать себя за праздно любопытствующего.

— Знать-то знают, но я за долгие годы работы в этом отделении еще ни разу не сталкивался с тем, чтобы кто-то хотел посетить таких пациентов. Они не нужны никому. Только нам, целителям. Опытов мы на них не ставим, — поспешил заверить Поттера Янус Тики, — но и обычное наблюдение очень многое может дать настоящему профессионалу.

Они вышли в часть отделения, доступную всем, где Гарри поблагодарил за проведенную для него экскурсию и распрощался со словоохотливым целителем. Наверное, сложно работать в отделении, где за целый день и поговорить-то здраво особо не с кем.

Гарри был доволен, что провел время с пользой, и даже немного гордился собой. Сверившись со временем, он понял, что до уговоренной встречи с Берховицем осталось совсем недолго.

Вит Берховиц в сопровождении лорда Поттера вышел из камина в гостиной особняка на Гриммаулд Плейс. Окидывая цепким взглядом обстановку, он старался запомнить все до мелочей: кто знает, что и когда может пригодиться семейному целителю. Посещать этот особняк ему придется в ближайшие месяцы часто. Наблюдение за беременностью леди Поттер обещало стать не только довольно непростым ввиду ожидания близнецов, но и увлекательным, если вспомнить, кто у нас сейчас эта леди.

— Мы вернулись, — Гарри вошел в спальню без стука, он не считал необходимым стучаться в дверь к собственной жене.

Снейп и Малфой отреагировали на слова Поттера только кивками головы, а сами продолжили рыться в куче свитков, которыми была завалена вся кровать, столик и даже одно из кресел.

— Кто-то мне совсем недавно читал лекцию о китайских болванчиках. Я ее запомнил, могу рассказать и вам, — Поттер решил отыграться за вчерашнего «болванчика» от Снейпа.

На него посмотрели две пары удивленных глаз.

— Поттер, тебе заняться нечем? Так присоединяйся. Здесь пыли в свитках на всех хватит, — Северус говорил, пытаясь придать лицу ехидное выражение, но от усталости у него не очень получилось.

— Так, молодые люди, — Берховиц решил немного покомандовать, — сворачиваем на время поиски информации. Мне после переговоров с лечащим целителем необходимо осмотреть пациентку.

Молодые люди, как их назвал семейный целитель, не очень и сопротивлялись. Свитки были живо рассортированы на несколько горок и перенесены на длинную полку вдоль стены, появившуюся за время отсутствия Поттера. Пока Берховиц занимался своим делом, Северус и Гарри решили отлучиться для переодевания к обеду.

Снейп еще утром перенес из дому необходимые вещи и теперь чувствовал себя в особняке Поттера вполне комфортно. К тому же это здание он хорошо помнил по приснопамятным сборищам Ордена Феникса. Правда, даже он должен был согласиться, что, кроме расположения комнат, от прошлого особняка ничего не осталось. Светлые тона обоев и удачно подобранная мебель полностью изгнали мрачность из помещений.

Через некоторое время все собрались за столом. Сегодня решили, с позволения целителя Берховица, оценившего состояние своей необычной пациентки как удовлетворительное, пообедать в малой гостиной, расположенной на этом же этаже в конце коридора. За едой о делах не вспоминали, но когда подали десерт, обсуждение здоровья будущих наследников Поттера и их мамочки плавно перетекло в разговор о поисках информации, которая могла бы им помочь.

Целитель ввел в курс Снейпа и Малфоя о том, что узнал от Сметвика о причинах комы леди Поттер. Гарри ничего нового для себя не услышал, но решил воспользоваться наступившей паузой после рассказа Берховица.

— Люциус, я сегодня видел твое тело.

Тишина насторожила Поттера, и он обвел глазами всех присутствующих. Все выжидательно уставились на него.

— С ним все в порядке, по крайней мере, его продолжают кормить, значит, оно живое. Бр-р-р. Там просто ужасно в этом отделении. Ряды коек, и на них люди лежат, иногда немного шевелятся и издают какие-то звуки. Жутко… — Гарри передернулся, подтверждая свои слова.

— Лорд Поттер, когда вы успели это провернуть? Мы были вместе целый день, — целитель недоуменно посмотрел на него.

— Вы со Сметвиком разговаривали, а я пошел на пятый этаж проведать Лонгботтомов — это родители моего товарища. Ну вот тогда и разузнал все. Даже усилий прилагать не пришлось. Целителю Тики, похоже, просто не с кем там общаться. А может, он надеется на благотворительный взнос для его исследований, о которых он безостановочно рассказывал. Так мне денег на такое дело не жалко, помогу ему, — Гарри пожал плечами. — Он сам повел меня на экскурсию. Я, конечно, не расспрашивал о Малфое, но когда мы осматривали палаты — видел его на одной из коек.

— И как я? — Люциус говорил спокойно, но было заметно, что он с нетерпением ожидает ответ.

— Могло быть и лучше. Похож на длинного гоблина — такой же зеленый и худой. И волосы твои остригли, — последняя фраза прозвучала с искренним сожалением. Гарри даже сам не ожидал, что длинные волосы Люциуса Малфоя ему нравились, и когда он увидел стриженую голову, то комок в горле долго не давал ему продолжать беседу с Янусом Тики.

— Что по волосам плакать? Волосы отрастут. Главное — найти, как вернуться в тело, — Люциус старался держаться, все же новость о том, что где-то действительно лежит его живое тело, оказалась нелегкой.

— Отлично! Все очень хорошо! Мы сегодня все потрудились на славу. Теперь, в первую очередь, нужно забрать тело Люциуса домой, а лучше и вовсе — сюда. Мало ли как в больнице за ним смотрят? А мы зельями подлечим, Северус не откажется парочку сварить по моим особым рецептам. К тому времени может что-то и прояснится в том, как все расставить по местам. Леди пора отдыхать. Люциус не кривись, я имел в виду не тебя, а леди Поттер, и ты должен быть ей благодарен за одолженное тебе вместилище для сознания. Кстати, лорд Поттер, я не теряю надежды вернуть вашу супругу. Есть несколько мыслишек, — Вит Берховиц загадочно улыбнулся Поттеру.

— Целитель, может, останетесь на ночь в особняке? Я распорядился, чтобы вам приготовили комнату возле спальни моей жены, если считать от лестницы, то третью комнату справа. В первой Северус, во второй моя жена — ныне Люциус, а следующая комната ваша, — Гарри хмыкнул, сказав о Люциусе, как о своей жене.

— Спасибо, Гарри, но сегодня я отправлюсь домой. А комната мне может еще пригодиться, спасибо за предупредительность. Всего хорошего, — целитель раскланялся со всеми и на правах уже не постороннего человека прошел к камину сам, отказавшись от сопровождения.

* * *

Теперь все свободное время было посвящено поискам любых сведений, которые могли бы помочь забрать тело Малфоя из больницы по возможности не нарушая закона и желательно не вызвав лишних вопросов. Поттер с Малфоем шерстили библиотеку Блэков, а Снейп, сославшись на знакомство в Отделе тайн, отправился за информацией в Министерство.

Поиски продвигались медленно. Немного успокаивало то, что попутно по крупицам собиралась информация и по другим вопросам, возникшим в связи с необычным феноменом возвращения из небытия. Люциус несколько раз отправлял Северуса за книгами в Малфой-мэнор, когда вспоминал, что труды, на которые они находили ссылки, имелись в его библиотеке.

Заодно Снейп приносил ему новости о семье. Так Люциус узнал, что его бывшая жена вышла повторно замуж и сейчас проживала во Франции, а сын, приняв титул, женился на Астории Гринграсс, помолвка с которой была организована Люциусом еще до Победы. На удивление, Люциус очень спокойно воспринимал рассказы о том, что его семья по-прежнему радуется жизни и вполне обходится без него.

* * *

Дело сдвинулось с мертвой точки только к концу октября. За неделю до Самайна целитель Берховиц в очередной раз проверял состояние здоровья леди Поттер. Гарри всегда присутствовал на таких осмотрах, и никакие капризы Люциуса не могли этого изменить.

— Малфой, прекрати ныть. Я не только имею право, но и обязан присутствовать при осмотре целителем моей жены. Так что заткнись. И если тебе так неприятно видеть, как я прикасаюсь к жене, то можешь закрыть глаза, я разрешаю, — Гарри спокойно выговаривал Люциусу, привыкнув к его постоянным протестам, а сам оглаживал слегка округлившийся животик жены. — Я повторяю тебе в сотый раз, это мои дети и им нравится, когда я рядом. Если тебя что-то не устраивает, я тебя не задерживаю, можешь убираться из тела Джинни. Я буду только рад.

— Ты не можешь так со мной поступать! Ты прекрасно знаешь, что мне никто не давал выбора, и находиться здесь, — Люциус постучал пальцем по виску, — это не мое желание. Гарри, ты считаешь, что если я закрою глаза, то не буду чувствовать, как ты гладишь меня, словно какую-то зверушку по пузу? И… убери руку с моего живота!

— Люциус, прекрати истерику. Гарри действительно в своем праве, и он ничего страшного не делает. Почему это тебя так раздражает? — целитель, присев к столику, записывал результаты осмотра.

Снейп, молча стоявший все это время возле окна, не выдержал и прокомментировал слова Берховица:

— Да, Люциус, Поттер ничего страшного не делает, и ты должен быть ему благодарен.

— За что я должен быть ему благодарен? — взвился Малфой. — За то, что он все время меня щупает?

— Дурак ты, Люц. Лучше не зли лорда Поттера, а то он может от тебя потребовать исполнения супружеских обязанностей. И он будет в своем праве, как говорит Берховиц, — Снейп откровенно издевался.

На несколько секунд в комнате стало тихо, даже перо целителя остановилось и перестало царапать пергамент, а затем два голоса одновременно взорвали эту тишину: Гарри рассмеялся, а Люциус захлебнулся возмущением, и в силу обстоятельств голосом леди Поттер производил нечленораздельные звуки, которые никак не хотели превращаться в слова.

— Люциус, детка, я так соскучился, может, дашь разок? — Гарри, немного успокоившись, решил поддержать тему.

Лицо Джинни пошло красными пятнами, губы в гневе сжались в тонкую ниточку, а грудь, несколько увеличившаяся в последнее время, задвигалась так интенсивно, словно леди Поттер только что пробежала через пол-Лондона.

— Поттер, я тебе сейчас как дам разок, вот только палочку у кого-нибудь одолжу!

Теперь засмеялся еще и Снейп.

— Люциус, тебе палочка не нужна, ты женщина сейчас. А мужчина в вашей паре — это Гарри, если ты не заметил. И у него необходимая палочка наверняка в наличии. Дети от поцелуев и обжиманий не появляются, нужны действия более интимного характера, — Северус, глядя на Малфоя, продемонстрировал весьма узнаваемые движения тазом и зашелся в очередном приступе смеха.

Семейный целитель заметив, что Люциус продолжает злиться, решил остановить шутников, пока не дошло до рукоприкладства.

— Перестаньте дразнить беременную женщину! Как малые дети! Вы что, совсем не понимаете, что ей противопоказаны такие сильные эмоции? А ты, Люциус не ведись на их шуточки, а то напою сейчас зельями и будешь целыми сутками спать. Успокоились все! Нам пора поговорить, у меня появились некоторые соображения, которые следовало бы обсудить нам вместе, — Берховиц поднялся из-за столика и сложил свои записи в небольшой черный саквояж, с которым всегда приходил на осмотр своей пациентки. То, что ее он называл мужским именем, его абсолютно не смущало, ведь тело, которое приходилось регулярно диагностировать, принадлежало беременной женщине.

* * *

Все собрались в малой гостиной через полчаса. Приурочив разговор к чаепитию, Берховиц тем самым дал возможность собеседникам прийти в себя и спокойно выслушать его.

— Я много лет слежу за здоровьем нескольких поколений семьи Малфой. Работа семейного целителя отличается от работы обычного колдомедика тем, что он при назначении лечения учитывает еще и связь с родовой магией. Годами я изучал ее влияние на процессы, которые происходят в организмах моих пациентов. Считаю, что уровень моих знаний и результаты многолетних наблюдений дают мне полное право быть уверенным в правильности сделанных мной выводов по состоянию здоровья леди Поттер, — целитель поставил на столик пустую чашку, которую до этого вертел в руках. — Я присматриваю за самочувствием леди Поттер немногим больше месяца. На основании переданных мне результатов ее обследования, сделанного сразу после несчастного случая, и проведенной мной лично диагностики я имею основания предполагать, что ее сознание никуда не делось и находится в ее теле, — Берховиц направил указательный палец в сторону единственной женщины за столом. — При первичном осмотре леди Поттер целитель Сметвик отметил очень слабые связи ее магического ядра и магической составляющей. Учитывая, что ранее мой коллега никогда не диагностировал леди Поттер, то он не мог знать, что магическая составляющая, которую он наблюдал, принадлежала Люциусу, а не вашей супруге, Гарри. Но именно то, что выявленные связи были слабыми, доказывает, что магическое ядро леди Поттер к тому времени еще не освободилось от связей с ее личной магической составляющей и поэтому не смогло сразу принять на себя то, что было ему предложено самой Магией — сущность Люциуса.

— Вы хотите сказать, целитель, что Малфой узурпировал тело моей жены, насильно подавив ее сознание? — Поттер взволнованно посмотрел на Берховица.

— Нет, Гарри. Я думаю, все немного не так. Вы помните, что ваша супруга на первых неделях беременности осознанно принимала без назначения колдомедика зелье, которое, вплетая свои чары в естественный щит магического ядра, делало детей невидимыми для диагностики? Родовой магии, чтобы оберегать малышей, постоянно приходилось взламывать эти чары. И в день несчастного случая именно родовая магия, скорее всего, использовала то, пущенное в шутку игроком жалящее заклинание, сплетя его с кусочками разрушенных чар от зелья для того, чтобы оградить детей от вашей супруги. Родовая магия посчитала ее опасной для наследников и поэтому заперла в глубине магического ядра леди Поттер ее сознание вместе с магической составляющей и, возможно, еще какой-то неизученной частью человеческого создания или человеческой сущности, если вам так будет угодно. Таким образом и вышло, что ее тело, по сути, осталось без души. Представьте себе, что механизм размещения магической составляющей в организме волшебника подобен размещению крови в человеке. Сердце гонит кровь по сосудам. Магическая составляющая движется по своим каналам от магического ядра волшебника. После действий родовой магии у леди Поттер магическая система постепенно опустела. Приблизительно в то же самое время сознание, магическая составляющая и, возможно, еще что-то, что в совокупности представляет собой душу Люциуса, каким-то образом прорвавшись в наш мир из запределья, обнаружив свободное тело, вселились в него. Если приводить очень грубый пример, то это подобно вселению потусторонней сущности при некоторых черномагических ритуалах. Целитель Сметвик был прав в оценке состояния леди Поттер после несчастного случая, а то, что тогда же не было обнаружено ничего чужеродного, вполне объяснимо. Люциусу понадобилось время для привыкания на новом месте, скажем так, он вселился, но не распаковал своих вещей сразу, поэтому и не обнаружили ничего необычного при первичной диагностике. Никакого отторжения новой магической составляющей, никакого конфликта в организме леди Поттер, — Берховиц налил себе еще чашку чая и медленно выпил его, давая всем время на обдумывание рассказанного.

— Я что, теперь навсегда в этом теле? — Люциус задал главный вопрос, который его волновал с момента возвращения в мир живых.

— Не знаю. Для выводов такого рода мне еще не хватает информации после наблюдений леди Поттер и ее детей. Кстати, я могу объяснить, почему магия Люциуса не была родовой магией принята за чужеродную. Вам это интересно? — увидев три почти синхронных кивка, целитель продолжил. — Я сравнил магические подписи или, как это называют еще, магические составляющие лорда Поттера, его будущих наследников и Люциуса. Магическая подпись, если говорить упрощенно, представляет собой набор элементов выстроенных в определенном порядке. У каждого волшебника подпись своя, особенная. Но у родственников в ней есть похожие участки. Мы с вами стали свидетелями удивительного случая, когда у детей первыми сформировались те части магической подписи, которые достались роду Поттер от давнего родства с Малфоями. Я специально изучил генеалогические древа и обнаружил, что ваши два рода пересекались несколько раз за прошлые поколения. Из всего этого можно даже предположить, я делаю ударение на слове «предположить», что именно формирующаяся магия детей притянула Люциуса к себе по принципу подобия. Родовая магия лишила малышей магической поддержки матери, и они быстренько нашли ей замену. Но, повторяю, это из области предположений. Никаких доказательств этой теории у меня нет.

— Люциус, тебя признали мамочкой. Так что нечего сопротивляться Поттеру, раз он отец этих детишек, — Северус опять начал подтрунивать над Малфоем.

— Нет, я не отказываюсь поддержать магически твоих детей, Поттер. Но мне что и рожать их нужно будет? — Люциус, впадая в очередную истерику, вопросительно смотрел то на Поттера, то на целителя.

— Перестань волноваться, — Гарри встал за креслом, в котором сидел нервничающий Люциус в теле его жены, и ободряюще погладил его по плечу. — Еще есть время. Мы что-нибудь придумаем.

— Мы тебя просто усыпим драконьей дозой «сна без сновидений», и ты ничего не почувствуешь, Люциус, — Снейп развлекался, дразня друга, попавшего в дурацкое положение.

— Северус, ты взрослый человек, уважаемый среди зельеваров профессионал, а ведешь себя как ребенок. Прекрати, — Берховиц покачал головой, словно пытался вразумить малыша. — Ну и последний мой вывод из проведенных наблюдений. Гарри, ты говорил, что терял сознание, когда узнал о появлении Люциуса в теле своей супруги. По всем правилам, такого в родовом особняке не могло произойти, кроме нескольких случаев. И один из них — это пресечение родовой магией агрессии главы рода в отношении супруги, которая вынашивает наследников. Признайся, Гарри, что, кроме удивления, ты почувствовал, когда Люциус назвал тебе свое имя?

— Для меня его имя в прошлом связано с не самыми приятными воспоминаниями и, естественно, я подумал — только не он, — искренне ответил Поттер.

— Что и требовалось доказать. Ты мысленно отверг то, что приняли наследники и магия рода, поэтому тебя на время лишили дееспособности, чтобы охладить твой пыл, — целитель довольно потирал руки. Он был рад, что смог так много прояснить в этом загадочном деле. — Тебе еще пару дней после того должно было трудно контролировать свою магию. Не наблюдал такого за собой?

— Наблюдал. И он наблюдал, и мы с Северусом наблюдали. Он чуть Блэк-хаус не разнес к Мерлиновой бабке! Имя ему мое не ко двору пришлось, видите ли, — Люциус понимал, что для обиды нет причин, но гормоны в теле, приютившем его, не давали думать прежде, чем слова вылетали из ротика леди Поттер.

— Магия! Магия! Везде одна магия. Она уже даже решает за меня, кто будет мамочкой моих наследников! Что еще она решит? Может и меня заменит?! Или вообще усыпит, чтобы не путался у всех под ногами?! — Поттер не на шутку начал заводиться. Его лицо порозовело, глаза начали метать молнии, а руки словно сами по себе принялись методично комкать в раздражении домашнюю мантию.

— Поттер! Угомонитесь! Вы живете в магическом мире, так что принимайте свою жизнь такой, какая она есть. И нет никакой необходимости нам еще раз показывать вашу несостоятельность как взрослого человека. Ваши умственные способности всем присутствующим здесь известны. Не стройте из себя жертву! — Снейп встал и принялся резко прохаживаться по гостиной. — Магия не стала бы вмешиваться, если бы вы женились на умной женщине, я уже не говорю о неподходящем статусе рода вашей супруги. Я не снимаю ответственности с вашего опекуна, не будем поминать его имя. Он должен был озаботиться в первую очередь вашими интересами, а не потворствовать Молли с ее амбициями выдать дочь замуж за лорда. Вы женились после того, как приняли титул, так неужели не могли посоветоваться с гоблинами? И зачем вообще нужно было спешить со свадьбой? Мисс Уизли только-только закончила школу, вы собрались учиться на аврора, так объясните, какого лысого Мерлина вам понадобилась скоропалительная свадьба? Я, прочитав объявление в газете о свадьбе лорда Поттера и мисс Уизли, начал просматривать старые газеты в поисках сообщения о вашей помолвке, удивляясь, как мог такое пропустить. Оказалось, что не нужно было удивляться и искать в старых стопках газет, объявление о помолвке было сделано за месяц до свадьбы, как раз тогда, когда я за прессой не очень следил, — Северус посмотрел в сторону Малфоя, вспомнив свои запои после исполнения приговора. — Такая поспешность оправдана только тогда, когда невеста уже беременна. Но ведь это был не ваш случай. Так зачем, Поттер? — Снейп остановился напротив опустившего голову Гарри.

— Любил, наверное, — Поттер и сам не раз задавал себе этот вопрос в последний год.

— Любил? А теперь уже не любишь?

— Снейп, ну чего ты пристал? Люблю — не люблю. Какая тебе, в Мордреда, разница? — Гарри вскочил из кресла и отошел к окну, словно старался сбежать от неприятных вопросов.

— Разница? Да никакой разницы. Просто хочу понять, почему ты так спокоен, что твоих детей вынашивает, грубо говоря, Люциус?

— А у меня есть выбор? Или от меня что-то зависит? Не долби мозги, Снейп. Ты в последнее время нормальным человеком был. Чего сегодня тебе не сидится спокойно? Давно гадостей не делал? Так пойди свари свой любимый яд и напои им кого-нибудь, может, полегчает. И вообще, тебя не радует, что Люциусу было куда вселиться? — Гарри устало отмахнулся от всех вопросов. Он получил много информации, ему требовалось все обдумать и сопоставить со своими наблюдениями. Сосредоточившись на открывшемся за окном пейзаже, он попытался взять себя в руки и успокоиться.

— Северус, Гарри прав, не стоит кого-либо обвинять в сложившейся ситуации. Так решил случай, и мы должны либо смириться, либо искать выход. Лучше скажи, что интересного ты нашел? Мы сможем тело Люциуса забрать на законных основаниях или придется его выкрасть? — Берховиц, как всегда в последнее время, постарался разрядить обстановку сменой темы.

— Завтра я встречаюсь с руководителем группы из Отдела тайн Министерства Магии, который занимался Аркой Смерти и, возможно, смогу к вечеру вам предложить план наших дальнейших действий. Сейчас еще преждевременно о чем-то говорить, есть несколько невыясненных моментов.

За разговорами подошло время обеда, и было решено оставить все вопросы на завтра. Хороший английский обед всех успокоил и примирил с реальностью.

— У меня две новости, традиционно одна из них — хорошая, а другая — плохая, — Северус расслабившись, удобно развалился в кресле возле небольшого камина в гостиной на первом этаже и внимательно наблюдал за переливами света в стакане с виски. — С какой начинать?

— С хорошей.

Снейп взглянул на Поттера, озвучившего выбор, и изобразил на лице подобие улыбочки Чеширского Кота.

— Мы можем, ссылаясь на закон, забрать тело Люциуса из святого Мунго, — сказал он и замолчал, выдерживая театральную паузу.

— А плохая? Не томи, Северус, — Люциус, как лицо заинтересованное, с трудом сдерживал себя, чтобы не вскочить.

— А плохая новость в том, что нам придется привлечь к нашей тайне еще одного человека. Думаю, что втемную его использовать не удастся.

— Кого? — Гарри был немногословен.

— Драко Малфоя. Только близкий родственник имеет возможность, не привлекая внимания, забрать твое тело, Люциус. Нарцисса, во-первых — далеко, во-вторых, она уже не твоя супруга — процедура объявления ее вдовой была проведена через два месяца после исполнения твоего приговора, и в-третьих, я не хотел бы привлекать ее к делу, потому что она непредсказуема. Хватит нам и леди Поттер, да, милая? — Северус ехидно отсалютовал стаканом Малфою.

— Зачем нам Драко? Ты с ума сошел, Северус? Не смей ему ничего говорить. Если нельзя по закону, значит, выкрадем тело, но Драко подключать не станем. Как я ему покажусь в таком виде? — Люциус указал на пополневшую грудь леди Поттер. — И зачем вообще его смущать моим возвращением? Пусть живет себе спокойно. А вдруг он испугается и решит, что я потребую контроль над финансами и титул назад, для себя? Я не знаю, как среагирует на это мой сын? Он — личность неуверенная и нервная, в Нарциссу пошел. А если он авроров приведет или и вовсе решит избавиться от меня? — Люциус развернулся к Поттеру. — Гарри, ты не забывай, что я в теле твоей супруги и вред может быть причинен ей.

Впервые за все время Люциус воспользовался неординарностью личного образа, чтобы добиться своего. Он нервничал, но по выражению его лица легко читалось, что необходимость предстать перед сыном в таком виде его беспокоит гораздо больше, чем вероятная реакция на возвращение с того света.

— Люциус, не нужно волноваться, тебя будет тошнить. Возьми яблочко и успокойся. Драко — очень хорошо воспитанный мальчик. Я наблюдаю за ним с момента его рождения. Не наговаривай на сына, — целитель Берховиц, очень органично вписавшийся в команду по спасению Люциуса и наследников Поттера, решительно отмел все приведенные аргументы против кандидатуры лорда Малфоя в помощники.

— Люциус, Вит прав. Зачем нам связываться с законом? Тебя и так еще придется легализировать, не будешь же ты всю оставшуюся жизнь сидеть у Поттера в подвале? Я поговорю с Драко, он не откажет нам в содействии.

Гарри сидел как на иголках. Ему очень не нравилось предложение Снейпа, и он был готов поддержать Малфоя и не допустить Драко к делу.

— А почему Хорек? Зачем нам вообще какие-то родственники? Без них совсем никак нельзя? А если тело на опыты затребовать? Снейп, ты же у нас — зельевар, скажешь, что придумал что-то новое и нужно испытать снадобье. Какую-нибудь заумную хрень придумаешь, разве фантазии не хватит? — Гарри не хотел связываться с Малфоем-младшим, он ему казался ненадежным. Да и просто не нравился он Поттеру. С него одного Люциуса хватало за глаза.

— Хорек? Какой хорек? — Берховиц растерянно посмотрел на Гарри.

— Хорек — это Драко. Его на четвертом курсе Барти Крауч — младший, в бытность свою Грюмом, в хорька превратил, беленького такого, кусачего — он Гойла грызнул. Старая история, — Гарри махнул рукой и даже улыбнулся воспоминаниям.

— На опыты, Поттер, нельзя! Есть постановление о запрете негуманного использования преступников для научных опытов без их согласия. А от того, что лежит в святого Мунго, нам согласия дожидаться можно до второго пришествия Мерлина. Давайте, чтобы было меньше вопросов, я расскажу о том, в какую схему уложились все те данные о дементорах, которые мы совместным усилиями смогли отыскать, — Снейп решил взять обсуждение под свой контроль. — Итак, первое упоминание о дементорах нами найдено в свитке, ссылающемся на записи двенадцатого века. Тогда эти твари были сами по себе и могли появиться в любом селении. Опираясь на воспоминания хозяина древнего замка, название которого не сохранилось, мы можем сделать вывод, что с явлением высасывания души дементором маги знакомы давно. В найденных материалах есть информация о том, что такие жертвы дементоров в большинстве случаев умирали через какое-то время, так и не восстанавливая способностей разумного человека. Но именно в большинстве случаев, а не всегда. Есть основания считать, что до нас дошли вполне достоверные рассказы о том, что человек, подвергшийся поцелую дементора, не просто выживал, но и в дальнейшем вел нормальную жизнь. В найденных документальных подтверждениях такого выживания и возвращения сознания потерпевшим есть несколько особенностей. Во-первых, выжившими были исключительно члены чистокровных семейств, именно их воспоминания смогли дойти до нас, передаваясь в роду из поколения в поколение. Думаю, наиболее вероятным будет предположить, что их выздоровлению способствовала родовая магия. Во-вторых, выжившие проходили все стадии развития, как и младенцы, только быстрее, обучение всему им давалось намного проще, особенно это касалось физических навыков. Ни своего имени, ни прошлой жизни такие люди не помнили. Как ни странно, но описаний случаев с потерей магии не сохранилось. Решением собрания крупных феодалов-волшебников и представителей общин от 1453 года было принято постановление о том, чтобы таким магам, которые пережили поцелуй дементора и возвратились к жизни, давать новые имена и считать их новыми личностями. Запрещалось любое ущемление их прав без суда равных. Этот факт может нам помочь, когда решим вывести возвратившегося Люциуса в свет. Обычно родными выбиралось имя, созвучное старому, чтобы легче было привыкнуть. Такого мага считали родственником новой ветви рода. Вот так дело обстояло до того, как Магический парламент, который позже был заменен Министерством Магии, нашел способ заставить дементоров жить только возле Азкабана, перепоручив им право надсмотра над заключенными и исполнения приговоров особо опасным преступникам.

Северус встал и начал прохаживаться вдоль гостиной, заложив руки за спину, чем напомнил Поттеру одного очень вредного профессора зельеварения из Хогвартса. Особенную схожесть с былым Снейпом ему придавала незабываемая манера резко разворачиваться на месте, заставляя мантию развиваться летучемышиными крыльями.

— В Министерстве мне удалось получить доступ к некоторым документам почти трехсотлетней давности. В то время тела преступников, осужденных на поцелуй дементора, после приведения приговора в действие отдавали родственникам. Учитывая, что уход за таким телом, иногда в течение нескольких лет до их физической смерти, требовал денег, то неимущие люди стали отказываться забирать тела покаранных родичей. Начались выступления недовольных родственников в адрес Магического парламента и Палаты лордов, которым ставилось в вину несправедливость в том, что вместе с преступником безосновательно наказывалась и его семья, обязанная ухаживать за немощным телом. Для урегулирования такого вопроса было принято решение о заполнении специальной министерской формы номер две тысячи четыреста восемнадцать, где родственники, если такие имелись, могли указать, заберут ли они тело после наказания преступника или откажутся от него. Тела отказников направлялись в приют Святого Мунго, специально созданный при больнице. По большому счету к поцелую дементора преступники приговариваются довольно редко. Учитывая, что такому наказанию за последние две сотни лет приговаривались лишь считанные единицы чистокровных, которых имелся смысл забирать после поцелуя дементора, то заполнение формы две тысячи четыреста восемнадцать стало практически бессмысленным. Все отказывались от ухода за бывшими преступниками, так зачем заполнять лишние бумаги. И клерки перестали эту форму даже подшивать к делу преступников. Но ее не отменили, о ней банально забыли. И когда после Победы над Темным Лордом в качестве приговоренных к поцелую дементора оказались чистокровные волшебники никто даже не вспомнил, что родственникам необходимо было предложить забрать тела наказанных домой для возможного восстановления их и возвращения в магический мир новыми членами нашего общества. Никто не вспомнил о такой возможности. Пока дементоры были на свободе, рассказы о них передавались в каждом чистокровном роду, а когда Правительство магического мира взяло над дементорами контроль, о вероятности выжить после их поцелуя просто забыли. Мы же недобросовестность некоторых клерков обернем себе на пользу. Так что, затребовав форму две тысячи четыреста восемнадцать, мы заберем тело Люциуса из больницы, аккуратно предупредив, что поднимем шум в прессе об ущемлении наших прав и невыполнении решений Визенгамота, если хоть одна крупица информации просочится в мир. Для этого нам и нужен лорд Малфой, как ближайший родственник Люциуса.

Северус, остановившись, внимательно посмотрел на реакцию собеседников. Люциус обреченно махнул рукой, а Поттер принялся нервно барабанить пальцами по подлокотнику кресла, он глубоко дышал, успокаивая себя и уговаривая принять очередную встряску судьбы.

— Драко, так Драко. Только мне не нужно, чтобы он тут мне на каждом шагу попадался. Северус, договаривайся с ним как хочешь, но сюда я его не пущу. Не на что ему тут глазеть. Он что, Джинни в Хогвартсе не видел? Ему необязательно про Люциуса и говорить, просто объясни, что есть возможность вылечить тело его папеньки, пусть забирает его из больницы, — Поттер не горел желанием встречаться с новым лордом Малфоем.

— Ты считаешь, что мой сын согласится, чтобы в теле его отца жил кто-то другой? Из всего, что Северус нам рассказал, я понял, что личность к «поцелованным» не возвращалась, — Люциуса передернуло только от одной мысли, что в его теле будет посторонний, ведущий себя, как новорожденный младенец. — А как мы сможем гарантировать, что в мое тело действительно никто не влезет?

На несколько минут в гостиной стало тихо, все обдумывали возможный ответ на столь важный для дела вопрос. Целитель, прокашлявшись, предположил:

— А если искусственно ввести твое тело в состояние комы? Этим мы сможем блокировать влияние инородной магической составляющей на него, — Берховиц кивнул своим мыслям.

— Как это поможет? Я не понимаю? Джинни тоже была в коме, но Люциус в нее все равно попал, — Гарри недоумевал.

— Поттер, а что вы вообще понимаете, с вашим-то интеллектом? Где ваши мозги? А уши у вас здоровы, на слух не жалуетесь? Вы даже не слушаете, что вам знающие люди говорят. Вам ведь объясняли, что ваша супруга впала в кому после того, как Люциус там оказался, — Снейпа всегда раздражали невнимательные люди.

— Да-да! Леди Поттер впала в кому именно потому, что кто-то посторонний вторгся в ее магическую систему, почти опустевшую к тому моменту. Ее организму необходимо было подстроиться к новым условиям и как бы решить, оставить или отвергнуть то, что предложила ему Магия. Люциус пришел в сознание только через месяц после того, как попал в это тело. Если бы он или кто-то другой не занял тело леди Поттер, то, когда родовая магия ее, так сказать, насильно отстранила от руководства, она в кому не впала бы. Ее состояние должно было бы напоминать тех, кого вы, Гарри, видели в палатах закрытого отделения на пятом этаже больницы, — целитель улыбнулся Поттеру, чтобы компенсировать резкие слова Снейпа.

— Северус, а как я вообще вернулся? И почему после поцелуя дементора никто ничего не помнил? Я ведь помню себя! Помню свое прошлое.

— Я ждал, кто же задаст этот животрепещущий вопрос? — весь облик Снейпа сочился самодовольством. — Это один из моментов, ответы на которые я искал сегодня в Отделе тайн. Конечно, мне всего не могли сказать, но на правах исследователя я некоторые тонкости смог для себя прояснить. Когда-то я пытался создать зелье, которое могло бы блокировать воздействие дементоров на организм волшебника. Я воспользовался этим и под предлогом возобновления исследований в том направлении напросился на консультацию в Отдел тайн. Я выяснил, что Арка Смерти у них появилась в то же время, что и дементоры вокруг Азкабана. Объяснений мне никто не дал, но вполне прослеживается взаимосвязь между этими событиями. Вы так не находите? — вопросительно приподнятая бровь говорила скорее о его уверенности в своих выводах. — Еще мне поведали, что иногда из-за занавеса Арки с другой стороны в наш мир просачивается какая-то субстанция, однако исследовать ее пока никто не сумел ввиду того, что обнаруживают подобное вторжение только по остаточному следу, когда искать перебежчика поздно. Я так думаю, что это и есть те души, которые занимают тела в случаях некоторых несчастий с людьми. А может, они подселяются в младенцев и делают из них вундеркиндов, я не знаю. Но случай с Люциусом явно из этой серии. Он видел через щит зал с Аркой, поэтому вполне логично предположить, что и сам стал таким же вторженцем, которых пытаются отследить люди из Отдела тайн. Почему ты, Люц, все помнишь, спроси у Мерлина. Ты сам рассказывал о тех, кто бродит по серому городу. Ты, скорее всего, тоже должен был иметь такой же вид. Но с тобой, как и с Поттером, не бывает просто, все специально с закавыками.

— Получается, что дементоры после поцелуя отправляют свои жертвы в мир за Аркой Смерти? Эта Арка — очень древний артефакт, по ней сразу видно. Может, и она, и дементоры из другого мира, из того, где Люциус находился? Где все серое, — Гарри дернулся, когда Снейп резко подскочил к нему.

— Вы умеете думать? Поттер, не нагружайте свой неожиданно найденный мозг, это может оказаться опасно. Вам думать не положено.

— Северус, с вами все в порядке? Вы не перетрудились сегодня? Нет? С чего бы вам в таком случае кидаться на людей? — Гарри старался говорить со Снейпом как с душевнобольным, чтобы посильней его задеть.

— Не стоит беспокойства, Поттер. Со мной все в порядке.

— Развлеклись? — Люциус, поджав губы, смотрел на перебранку. — Подведем итог. Выходит, что дементор отправил меня к Моргане на кулички, сохранив при этом мою личность то ли случайно, то ли с умыслом. Потом я оттуда сбежал, что, несомненно, не единичный случай, если верить Отделу тайн. Теперь я здесь, в теле леди Поттер. Но я хочу вернуться в свое тело. Для этого мы заберем его из больницы, а дальше что? Как мы всунем меня обратно, попросим родовую магию Поттеров? Почему все молчат? Что, никаких идей? Я буду сидеть в этой рыжей бабе и любоваться своим собственным телом, которое в состоянии комы положим рядом со мной на кровать?

— Люциус, держи гормоны в узде! Еще раз обзовешь мою жену, и я обещаю, что будешь спать до самых родов. А потом я проведу обряд экзорцизма и отправлю тебя назад за Арку! Тоже мне — обиженный судьбой! — сердито прошипел сквозь зубы Поттер.

— Молодые люди, вы просто не можете общаться спокойно! Люциус, мы решаем вопросы по мере их важности. Будет тело — будем искать пути для твоего возвращения. Вернем тебя в тело — будем искать, как тебя представить миру. Ну что ты спешишь? Всему свое время. Мы столько узнали о дементорах, это ведь так интересно. Поняв механизм, как ты попал в тело леди Поттер, мы, возможно, поймем, как тебе помочь, — целитель Берховиц похлопал Люциуса по руке, успокаивая и стараясь вселить в него надежду. — Наша ближайшая цель — Драко и его помощь нам. Северус, этим придется заняться тебе.

— Ну а кому же еще? — несмотря на возмущенный тон, Снейп был явно рад всем этим событиям, которые разбавили его скучную жизнь.

Утро для Северуса Снейпа выдалось не из легких: он провел в напряжении над котлом несколько беспрерывных часов, даже аптеку пришлось закрыть. Миссис Керк, дама преклонного возраста, заказала ему сварить омолаживающий крем по индивидуальному заказу. Она принесла весьма любопытный рецепт из старинной книги, которую отыскала на чердаке среди оставленных покойной родственницей вещей. Состав не слишком сложный, а вот варить его долго и трудоемко. Необходимость постоянного счетного помешивания и бесконечное регулирование температурного режима варки оказались изматывающими. Но Снейп не был бы мастером своего дела, если бы не справился с каким-то косметическим кремом по древнему рецепту. Масса вышла нежно-персикового цвета с приятным лимонно-полынным ароматом. Миссис Керк осталась довольна и не поскупилась не только на комплименты, но и на галлеоны, к тому же позволив Северусу использовать этот рецепт и для других клиентов. Так что, если не считать ноющей спины и гудящих ног, Снейп отнес заказ к удачным. Приведя в порядок свою лабораторию, он отправился выполнять доверенное ему важное дело.

Путь его лежал в Малфой-мэнор на встречу с Драко. Северус помнил его маленьким блондинистым пупсом, разодетым в кружева. Мальчик рос на его глазах, и Снейп очень неплохо знал, чего можно ожидать теперь от лорда Малфоя. Добираться в Уилтшир он решил аппарированием. Несмотря на мерзкий холодный дождь, норовивший пробиться через чары непромокания, Северусу все же хотелось побыть на улице. Он считал, что после утра, проведенного возле котла, даже октябрьская погода Британии не может встать между ним и свежим воздухом. Десять минут ходьбы по парку поместья от ворот Малфой-мэнора до входа в здание изменили его мнение. Голые деревья, небо, затянутое темными и тяжелыми от влаги тучами, крупные капли дождя, разбивавшиеся о невидимый купол чар, почему-то настроения Северусу не добавили. Теперь ему хотелось в тепло, к огню и к людям. Он привык в последнее время проводить вечера в беседе с Люциусом и Гарри, а иногда к ним присоединялся и Берховиц. Рядом с этими людьми одиночество, ходившее много лет за Северусом по пятам, наконец-то отступило, и он был очень рад этому обстоятельству в своей жизни. Толкнув высокую входную дверь, Снейп вошел в холл, где через миг появился домовик Малфоев.

— Типпи, хозяин дома? — Северус отдал теплую мантию маленькому домовику в красивой серебристой накидке.

— Дома, Типпи сейчас доложит хозяину, — лопоухое создание с хлопком исчезло.

Снейп чувствовал себя в Малфой-мэноре комфортно вне зависимости от наличия или отсутствия там хозяев. Он спокойно прошел в гостиную и, налив в стакан немного виски, устроился перед камином. В такие непогожие дни по-особому воспринималась возможность посидеть у открытого огня.

— Северус, я рад тебя видеть, — Драко с улыбкой радушного хозяина присоединился к гостю. — Какими судьбами, опять что-то в библиотеке будешь искать?

— Нет, сегодня я не в библиотеку. Сегодня я к тебе, Драко. Есть очень интересный разговор, и он не для всех ушей. Ты бы обезопасил нас от подслушивания или, если разрешишь, я сам, — Снейп сделал неопределенное движение в сторону двери палочкой, незаметно скользнувшей ему в руку.

— Ставь чары сам, какие хочешь. Дома все равно, кроме Астории, никого нет, — Драко отмахнулся, наливая себе вина.

— Ей тоже не стоит ничего говорить.

Снейп точным росчерком послал заглушающие чары на дверь. Подумал и повторил их, направив в сторону окон, посчитав, что не стоит расслабляться и лучше выглядеть перестраховщиком, чем допустить утечку информации. Жестом предложив Драко расположиться поближе, он рассказал большую часть из того, что накануне обсуждалось в Блэк-хаусе. Не называл только никаких имен и пока не вспоминал о возвращении Люциуса.

— Так, что ты хочешь, Северус? — Драко слушал внимательно и теперь приблизительно догадывался, к чему ведет собеседник, но решил задать прямой вопрос.

— Я предлагаю тебе использовать свои законные права и забрать тело Люциуса домой.

— Зачем? Ты думаешь, он очнется? Он в Святого Мунго уже три года. Даже если и существовала какая-либо надежда, то за это время все шансы, скорее всего, уже упущены, — молодой лорд Малфой был не глуп и понимал, что ему еще не все сообщили. — Если тебе есть еще что-то сказать, Северус, то говори. То, что я услышал, весьма впечатляюще. Но я знаю тебя давно. Этого тебе было бы недостаточно для влезания в аферу, которую ты собираешься провернуть. Я должен знать все, чтобы понимать, во что ввязываюсь.

Снейп засмеялся:

— Я им говорил, что втемную тебя использовать не выйдет. Это не моя тайна, Драко, но она касается твоего отца, поэтому нужно твое содействие. Необходима помощь родственника, иначе я бы тебя не просил и справился сам.

— Ты не собираешься его возродить, как Темного Лорда?

— Рехнулся? У Люциуса крестражей, насколько я знаю, не было. И я — не некромант, если ты намекаешь на другой способ возрождения, — Северус покачал головой, вспомнив Поттера, который тоже заподозрил его в чем-то таком же. — Нет, это не то, что ты предположил. Но, как я сказал, это не моя тайна, и я хотел бы иметь какие-то гарантии, что ты после услышанного не помчишься делать ошибки.

— Непреложный обет? Нет, мне не нужны чужие тайны такой ценой, — Драко уставился в огонь камина. Он еще помнил, чем пришлось расплачиваться тому же Снейпу за Непреложные обеты.

— Не нужно никаких обетов, но пообещай мне, что ничего не предпримешь без моего одобрения или, по крайней мере, не станешь действовать мне наперекор. Все же дело касается Люциуса, и я надеюсь, что ты поможешь мне.

— Хорошо, Северус. Ты мне как отец, и я обещаю, что без твоего совета ничего не стану предпринимать в том деле, о котором ты мне сейчас расскажешь, — Драко был серьезен и собран, он предчувствовал, что с ерундой Северус к нему не пришел бы. Но то, что он услышал дальше, выходило за рамки возможного.

— Ты уверен, что это отец? — голос слегка подрагивал.

— Уверен, Драко. Если бы это был кто-то другой, то за месяц он уже где-то бы да ошибся. Это Люциус, я ручаюсь. И нужно попытаться ему помочь вернуть тело. Ты ведь можешь сделать это для своего отца? Я ведь не заставляю тебя нарушать закон. Я прошу просто воспользоваться законом в своих целях, — Снейп внимательно наблюдал за реакцией Драко.

— Могу ли? Конечно, я могу! Я все для него сделаю! Отведи меня к нему, сейчас же! — явно эмоции лорда Малфоя начинали зашкаливать.

— Я тебе сказал, что он в другом человеке, но не сказал в ком. Драко, я боюсь тебе говорить. Честно, боюсь. К тому же, хозяин дома, где сейчас находится Люциус, предупредил, что видеть тебя не хочет, — Снейп терял уверенность в том, что сможет уговорить Драко, если тот упрется и не станет ничего делать без разговора с отцом.

— Боишься, значит, это кто-то из бывших грифов? Только они так меня ненавидят, что могут отказать во встрече с отцом. Ну и Мордред с ними. Разберемся. Северус, куда нужно идти, чтобы забрать тело отца? Мы можем это сделать сегодня? — Драко был настроен воинственно, и Снейпу это понравилось.

— Иди переоденься. Отправимся в Министерство в Отдел по контролю исполнения решений Визенгамота.

* * *

День был суматошным, но результаты приложенных усилий порадовали. К вечеру тело Люциуса Малфоя, вымытое и переодетое в чистую домашнюю одежду, лежало в его личной комнате в Малфой-мэноре. Лупоглазый домовик, приставленный для присмотра за ним, тихонько сидел на высоком стульчике рядом с кроватью и выполнял свои обязанности — смотрел, чтобы в случае каких-либо изменений сразу отправиться с докладом к хозяину.

— Северус, мы сделали это! Я думал, мы будем вынуждены неделями осаждать Министерство для получения разрешения, а оказалось, что эти несчастные никому не нужны. У нас даже не спросили, почему мы забираем отца только через три года. Им никому это просто неинтересно. Только предупредили, что завтра зайдет специалист, чтобы убедиться, что мы справимся с уходом за ним, и все. Больше никаких условий, никаких ограничений, — Драко был искренне удивлен, что забрать тело Люциуса из больницы Святого Мунго оказалось настолько легко.

— Драко, зачем кому-то лишняя головная боль. Забрали, и забрали. Им меньше забот. Раз завтра придут, то пока пусть он побудет в Малфой-мэноре, а потом я переправлю его к Люциусу.

— Ну уж нет! — Драко не дал Снейпу продолжить. — Никуда ты тело моего отца не заберешь, пока он в своем новом облике не повидается со мной. И мне все равно где: хочет — здесь, не хочет — в любом другом месте. Но пока я с ним не поговорю, то, что мы сегодня забрали из больницы, будет находиться здесь. Это понятно? Я не требую чего-то невероятного. Я верю тебе, Северус, что отец смог вернуться, он всегда выкручивался из любой ситуации. Но я хочу поговорить с ним сам. Я соскучился. Устрой мне эту встречу. Мне все равно, как он выглядит, пусть хоть домовиком будет. Я очень хочу его услышать. Сделай это для меня, Северус.

— Это уже серьезно. Ты решил шантажировать Люциуса его же телом? Умно-о-о! — Снейп покачал головой, но действиям Малфоя-младшего не удивился. — Я постараюсь, Драко. Ты пригляди, чтобы Астория не наткнулась на тело Люциуса. Чем меньше вопросов, тем спокойней живется.

— Не наткнется. В то крыло мы не ходим, оно так и осталось родительским. Разве что мать решит приехать, но это вряд ли. Она от своего дорогого Жако де Грэ ни на шаг не отходит. У них любо-о-вь… И я за нее очень рад, а вовсе не издеваюсь над ее чувством. Не нужно так укоризненно на меня смотреть. А Астории сейчас вообще не до прогулок по поместью. Она из комнаты редко выходит, да и то разве что на улицу, если там дождя нет. Даже в гостиной только до обеда бывает. Ей немного нездоровится. Скажу тебе по секрету — я собираюсь стать отцом. Астория уже на третьем месяце, — в голосе Драко звучала такая гордость, словно это он сам был на третьем месяце беременности.

Когда Снейпу в голову пришло такое сравнение — он вспомнил Люциуса и его нынешнее состояние, после чего с трудом сдержал язык за зубами, чтобы не пройтись по аналогиям своим ехидством.

— И Берховиц ничего нам не сказал?! Он же наблюдает твою жену?

— Ну да. А почему он должен был кому-то говорить об этом? Это нарушение правил целительской этики.

— Но Люциусу-то можно было сказать?

— Ты мне даешь понять, что в это дело и Берховиц замешан? Значит, он может с отцом разговаривать, а я нет? Так и передай отцу, что не видать ему своего тела, пока со мной не поговорит. Вот так! Это обсуждению не подлежит! — Драко упрямо поджал губы, хотя его глаза смеялись.

Немного еще поговорив о том, какую литературу стоило бы поискать для успешного завершения водворения Люциуса в его тело, Снейп попрощался с Драко и, велев передавать привет Нарциссе в следующем послании во Францию, ушел через каминную сеть в Блэк-хаус. Выходить на свежий воздух у него желания уже не имелось.

Гарри носился по гостиной, размахивая руками и выкрикивая вперемешку с ругательствами свои пожелания в адрес Снейпа, который спокойно устроился в кресле. Создавалось впечатление, будто весь яростный напор Поттера был направлен вовсе не в его адрес, а он просто ожидал своей очереди для внесения ясности в общую картину происходящих событий.

— Ты специально ему все рассказал! Ты просто не мог не впутать нас всех в такое простое дело, как извлечение тела Люциуса из рук сердобольных колдомедиков. Твой драгоценный Драко тоже должен прийти сюда и потоптаться по моим чувствам и по моим промахам. А как же, у него же закончились причины для издевательств надо мной! Теперь будут, да? Поттер даже наследников не может произвести на свет без помощи Малфоев! Так, что ли? Снейп, ты не отворачивайся и рожу свою не криви, она у тебя и так не подарок. Я у тебя спрашиваю — зачем мне в доме еще один Малфой? Навредить наследникам Люциус не рискнет, магия наверняка его за такое отправит туда, откуда он вылез. Так зачем мне здесь Хорек? Пока не появятся на свет мои дети, никого постороннего видеть в доме не желаю, и жену свою никуда не отпущу! Это мое последнее слово! — Гарри выбежал из комнаты, пожалев, что в ней не было двери, которой можно было бы громко хлопнуть.

После небольшой паузы, во время которой волшебники, оставшиеся в гостиной, просто наслаждались наступившей тишиной, Снейп обратился к Люциусу:

— Ты тоже считаешь, что следует дождаться рождения детей Поттера и только потом решать твою проблему?

— Северус, я не хочу встречаться с Драко в таком виде. Но так надолго откладывать попытки вернуть мне нормальный облик считаю нецелесообразным. А вдруг я как-то приросту внутри этой Уизли и больше никогда не смогу быть таким, как прежде. Вит, ты же не просто целитель в моей семье, мы дружим уже много лет, так скажи, только честно, у меня есть шанс? Или мы зря трепыхаемся, и уже назад дороги нет, а я навсегда останусь рыжей ба… женщиной? — Люциус полулежал на диванчике в углу гостиной и машинально поглаживал себя по округлившемуся животу.

— Люциус, я не могу сказать ничего определенного. Раз твое тело уже дома, то я сегодня же нанесу визит твоему сыну и после беседы с леди Малфой — твоей невесткой — обязательно осмотрю и тебя, то есть твое тело. Я уже говорил, что ты очень спешишь. Выводы еще делать не из чего. Данных для принятия решения еще совсем мало. Северус, ты рассказывал, что в старинных рукописях были найдены материалы о том, что выживали после поцелуя только чистокровные волшебники, за которыми присматривали в родовых поместьях. Ты не думаешь, что телу Люциуса следует пока остаться в Малфой-мэноре? — целитель Берховиц всем корпусом развернулся в кресле, сев при этом так, чтобы в поле его зрения попадали оба собеседника.

— Возможно. Точно сложно сказать. Нужно подумать.

— Значит, там пусть пока и полежит твое тело, Люциус, — подал голос Гарри, который уже некоторое время прислушивался к их разговору, стоя во входном проеме, — а целитель Берховиц понаблюдает за ним. Я очень хочу, чтобы на Самайн в моем доме было тихо и спокойно. Вы все сведущие люди и должны понимать, что у меня еще не очень много опыта в проведении родовых ритуалов, которые необходимо осуществить в это время. Пожалуйста, дайте мне сосредоточиться и сделать все правильно. Если вы сможете помочь мне советом, буду благодарен вам. Но прошу, не устраивайте в ближайшие дни из моего дома проходной двор. После праздника определимся, как нам быть дальше.

Гарри подошел к Северусу и, обозначив традиционный поклон, произнес:

— Мистер Снейп, прошу прощения за мое неподобающее поведение. Я не имел права вас оскорблять и кричать на вас. Искренне прошу извинить меня.

Снейп поднялся из кресла и склонился в ответ.

— Лорд Поттер, ваши извинения приняты. В свою очередь прошу вас простить мне настойчивость и мой резкий тон при решении нашего спорного вопроса, — Северус улыбнулся, его глаза светились добротой и щемящей нежностью. Поттеру такой Снейп был незнаком, он даже слегка настораживал и вызывал недоумение. Но от этого взгляда Гарри стало так по-домашнему тепло, что он даже растерялся.

— Нам следует поговорить. Наедине, — сказал Снейп и оглянулся на Люциуса и Берховица. Те с любопытством в глазах прислушивались к их словам.

* * *

Гарри кивнул, соглашаясь, и они прошли в смежную комнату. Подойдя к окну, Поттер развернулся к Снейпу лицом и вопросительно посмотрел на него.

— Гарри, я не хотел тебя задеть, честно, — Северус взял Гарри за предплечье и развернул его так, чтобы можно было поближе заглянуть в его глаза. — Ты знаешь меня столько лет, что должен был уже изучить вдоль и поперек. У меня не самый приятный характер. Я могу поддразнивать, могу язвить, но ты ведь знаешь, что я никогда не причиню тебе настоящую боль намеренно, просто ради развлечения. Знаешь ведь?

Снейп вглядывался в глаза Поттера так, словно искал в них ответ на свой вопрос. Его рука на предплечье Гарри жила своей жизнью, чуть поглаживая круговыми движениями большого пальца и сжимая так, словно Северус опасался, что тот сбежит.

— Не знаю. В школе… — Гарри закусил по привычке нижнюю губу.

— Глупый мальчишка, — взгляд Снейпа продолжал излучать теплоту и заботу. — Расставим все по своим местам. Гарри, в школе я не давал тебе времени расслабиться и задуматься над ужасом, который тебя окружал. Великая любовь, о которой твердил твой наставник, несла с собой только боль, и я, зная это, готовил тебя защищаться от боли. Возможно, я выбрал неправильный метод, но в тех обстоятельствах я ничего другого не мог придумать. Тебе нужен был враг. Не какой-то там далекий и неизвестный. Тебе нужен был рядом реальный враг, на котором ты смог бы отточить свою защиту. И я стал этим врагом, мне не привыкать к такой роли. Это был мой выбор помощи тебе. Вспомни, как ты реагировал на мои выпады. Ты что, и сейчас считаешь, что я, будучи двойным шпионом, самодисциплина для которого жизненно необходима, мог так переживать по поводу каких-то детских обид? Ты же уже взрослый — оглянись назад. Это же так заметно, что я специально тебя постоянно дразнил. Ты должен был научиться сопротивляться. Ты обязан был научиться недоверию. Вата, в которую тебя старался укутать Дамблдор, чтобы хрустальный мальчик не разбился, могла вспыхнуть в любой момент, и ты должен был быть готов к этому. Я сделал из себя тренировочный манекен, на котором ты отрабатывал свою ненависть. Я считал тогда и до сих пор уверен в своей правоте, что тебе для победы нужна была не только любовь, но и ненависть.

Гарри растеряно смотрел на Северуса. Он боялся доверять его словам, но картина прошлого, нарисованная Снейпом, была очень похожа на правду.

— Ты действительно так третировал только меня. Ты был злобным и не очень справедливым учителем, но третировал до зубовного скрежета ты только одного меня. Ты таким странным, извращенным способом заботился обо мне или, как и директор, готовил оружие, только по своим особым правилам?

— Я просто очень хотел, чтобы ты выжил. Детям не место на войне. И если я не мог изменить твою судьбу, то подготовить тебя к ней считал своим долгом. Ты — сын Лили. Гарри, моя дружба с твоей мамой не секрет для тебя. Лили была дерзкой и почти никогда не следовала бездумно чужим советам, у нее всегда имелось свое мнение, которое она и отстаивала. Именно эту ее черту я старался в тебе пробудить, чтобы ты осознанно шел по жизни, а не потому, что есть некое пророчество, а директор сказал, что так нужно. Я хотел, чтобы ты выжил, — Снейп говорил негромко, спокойно и словно уговаривая. Он был так убежден в правдивости своих слов, что это передалось Гарри, и он поверил.

Поттер резко развернулся к окну, чтобы скрыть непрошеные слезы, что так некстати подбирались к его глазам. Он всегда был очень эмоциональным человеком, и держать свои чувства в узде ему удавалось с большим трудом, несмотря на упорные тренировки. Увидеть своего бывшего профессора зельеварения в другом свете стало для Гарри сильным ударом. Слишком много всяких потрясений случилось в последнее время.

— Почему ты не сказал мне этого раньше, когда я только попросил помощи для нас с Люциусом.

— Гарри, ты взрослый и очень умный человек. Не дергай плечом, словно сомневаешься в моих словах, — Снейп встал за спиной Поттера, взяв того за плечи. — Я никогда не сомневался в твоей способности анализировать события, хотя зачастую говорил совершенно обратное. Да и буду говорить, я люблю дразнить людей. Такое у меня хобби. Но повторюсь, я, считая тебя разумным человеком, надеялся, что ты сам все поймешь.

— Как видишь, ты не зря сомневался в наличии у меня интеллекта. Я не разобрался во всех твоих играх, только в некоторых. Я глупый и доверчивый. У тебя не получилось сделать из меня человека, живущего своим умом, — Гарри опустил голову и покачал ею. — Не получилось.

— Все у меня получилось. Не раскисай. Мы разобрались с прошлым, разберемся и с будущим, — Снейп говорил Поттеру в макушку, щекотно шевеля своим дыханием его волосы.

— Ты уверен в этом? — Гарри облокотился на Снейпа, чувствуя себя защищенным.

— Уверен. Пойдем к остальным, пока они не прибежали нас искать, — развернув Поттера и приобняв того за плечи, Снейп повел его в гостиную.

* * *

— К каким выводам вы пришли? — Люциус, ехидно улыбаясь, пристально посмотрел на Снейпа и Поттера, усаживавшихся в кресла возле чайного столика.

— Мы не говорили о делах, связанных с тобой, Люциус. У нас был частный разговор, — Снейп тщательно расправил полы своей мантии.

— Какие частные разговоры могут быть у тебя и супруга вот этого тела? — палец Люциуса уперся в бюст леди Поттер.

— Люциус, ты ревнуешь? — удивление заставило Северуса поперхнуться смешком.

— При чем здесь ревность? — Люциус постарался вернуться на свои позиции наблюдателя, но его имиджу уже был нанесен ущерб его собственными непродуманными словами. Его замечание действительно смахивало на приступ ревности. — Мерлин! Не нужно смеяться! Мне иногда кажется, что я превращаюсь в твою женушку, Поттер. Я веду себя неправильно, не так, как Люциус Малфой. Меня это пугает до дрожи.

— Не нужно пугаться, Люциус, — целитель вмешался в разговор, — это может нехорошо сказаться на твоем самочувствии. Ты не превращаешься в леди Поттер. Ты просто живешь в ее теле, и, конечно же, это влияет на твое осознание действительности с какой-то поправкой на ее манеры и характер. Гарри, я все время забываю у тебя спросить, ты не собираешься общаться с Уизли до самых родов твоей супруги? Ты не считаешь это, не знаю, как правильно сказать, несправедливым, что ли?

— Насчет справедливости ничего не скажу. Они ко мне тоже были не очень справедливы. Но вот устроить мне неприятности впоследствии они могут. Молли может забыть, что это она поддержала дочь и позволила той травиться неизвестным зельем. Она вполне способна обвинить меня, если к Джинни так и не вернется сознание. Что вы посоветуете мне? — Гарри не кривил душой, он знал, на что горазда его теща.

— Необходимо показать твою супругу ее матери — миссис Уизли, — вклинился Снейп. — Возможно, даже договориться о регулярных посещениях. Я знаю Молли, она очень упрямая и скандальная. В своих глупости и недальновидности она может действительно очень тебе навредить, Гарри. Сколько она не видела дочь?

— С того дня, как я привез Джинни домой. Я закрыл камин ото всех Уизли. Они все мне понемногу врали. А если и не врали, то правды тоже не говорили. На мои неудобные для них вопросы или чушь городили, или и вовсе отмалчивались. Обо всем этом я узнал не так давно. Я им не доверяю, совсем не доверяю, — Гарри подтверждал свои слова кивками головы.

— Понятно. Давайте после Самайна выберем день, и ты, Люциус, примешь снотворное зелье, чтобы спать и не мешать миссис Уизли посетить дочь, находящуюся якобы в коме. Если хочешь, Гарри, я могу даже с ней поговорить. Не вдаваясь в подробности, я сумею, ничего не соврав, рассказать ей о состоянии здоровья ее дочери. Это должно ее убедить, что ты заботишься о своей супруге не меньше, чем о будущих наследниках. Я справлюсь с такой беседой, опыт общения со своенравными мамашами у меня имеется, — Берховиц озвучил мнение большинства, поэтому даже обсуждать по этому поводу было нечего.

— Люциус, скажи нам всем честно, ты хочешь увидеть сына? — вопрос Поттера после ранее устроенного им представления прозвучал как минимум неожиданно.

— Конечно, Поттер, я хочу увидеть сына. Я не видел его три года, а учитывая, что в серых пустошах мне казалось, будто время тянется, как кисель, то субъективно для меня эти годы вообще подобны вечности. Но как мы ему покажем меня в таком виде? Дело не только в том, что я стесняюсь этого тела. Драко может подсознательно перенести на меня свое негативное отношение к Уизли, — Люциус, нервничая, теребил оборку на мантии.

— А может, мне повезет, и твой сын свое хорошее отношение к тебе перенесет и на мою жену? — Гарри явно наслаждался недоумением всех. Резкая смена им своего мнения о визите Малфоя-младшего озадачила всех. — Кто я такой, чтобы становиться между отцом и сыном? Северус, приведи завтра лорда Малфоя, только не вдавайся в подробности. Он ведь не знает, кто его отец сейчас? Пусть это станет сюрпризом. Маленький стресс ему не повредит.

— Маленький стресс? Маленький? Поттер, а ты мстительный, да? Здорово тебя Драко доставал, что ты Люциуса в теле Джиневры Уизли считаешь всего лишь ма-а-аленьким стрессом для него, — Снейп притворно удивлялся злопамятству Поттера. Он был доволен, что тот переборол себя и сделал правильный ход. Его мальчик вырос в его глазах, и Северуса это радовало.

До Самайна три дня. Для главы рода в ночь с тридцать первого октября на первое ноября всегда находилось, чем заняться. Необходимо было провести несколько обрядов для рода. Самайн — это время подводить итоги, вглядываясь в прошлое рода, так как именно в эту ночь происходило смешение физических и духовных реальностей. Для рода Поттер этот праздник имел особенное значение в этом году. Покров, разделяющий мир мертвых и живых, в это время истончается и, вспоминая по традиции любимых людей, которые ушли за грань, можно попросить у них совета. А Поттеру сейчас такой совет не помешал бы. Как быть с Джинни, как помочь Люциусу? Самайн всегда символизировал торжество вечно продолжавшейся жизни, и Гарри должен был замолвить слово за своих малышей. Он очень надеялся на счастливый исход для всех, кто так или иначе оказался замешан в эти необычные события.

Поттер провел некоторое время, запершись в своем кабинете. Разобрав накопившиеся финансовые бумаги, он еще раз пролистал необходимые книги, повторяя слова обязательных обрядов. Позже, ближе к вечеру, он пойдет посоветоваться с Люциусом, ведь тот не один год справлялся с ролью главы рода, может, и подскажет что-то Гарри, чтобы ничего не упустить. А сейчас требовалось встретить особого посетителя — домовик сообщил, что тот уже прибыл.

— Лорд Малфой, — Гарри порывисто вошел в каминную комнату и поприветствовал гостя кивком.

— Лорд Поттер, — ответ прозвучал безупречно, но серые глаза настороженно следили за хозяином дома, в который Драко Малфоя привел Снейп. Услышав адрес каминной сети, Драко понял, к кому они идут, и это его не слишком обрадовало, хотя он и предполагал что-то подобное.

— Северус, — еще один положенный по этикету кивок хозяина Блэк-хауса. — Прошу за мной, нас ожидают.

Поттер повел Снейпа и Малфоя по лестнице на третий этаж. Общим собранием заговорщиков было решено, что встреча отца с сыном произойдет в гостиной возле комнаты леди Поттер. На всякий непредвиденный случай. Чтобы при необходимости можно было быстро уложить разволновавшуюся женщину в постель.

Не дойдя до цели один лестничный пролет, Гарри остановился и развернулся к следующим за ним мужчинам. Стоя на несколько ступеней выше Малфоя он чувствовал себя уверенней. Вот только холодность аристократа, которую Поттер нацепил на себя при встрече, снесло как сквозняком, его глаза горели, и во всей его позе легко читалась агрессивность.

— Слушай меня сюда, Малфой. Сейчас я познакомлю тебя с одним человеком. Если ты не сдержишься и позволишь своему грязному языку хоть одно кривое слово, то через три секунды окажешься у себя дома. Эти три секунды мне будут нужны, чтобы стереть тебе память. Только ты учти, что в таких чарах я не специалист, и если сотру что-то лишнее, то не обессудь, вини только себя. Ты меня понял, Малфой?

— Да, я понял вас, лорд Поттер, — каких усилий стоило Драко, чтобы сдержать себя и не ответить на провокацию, знал только он сам. Ответ его был спокойным и уверенным.

— Идем.

* * *

Пропустив гостей вперед, Гарри закрыл дверь в гостиную, где их ожидали за чашкой чая целитель Берховиц и леди Поттер. Он, сбросив маску показной агрессивности, остановился возле двери, с интересом наблюдая, как до Драко доходит, кем из присутствующих может быть его отец. Лорд Малфой растерянно оглянулся на Поттера, ожидая, что тот скажет ему, что отца еще в комнате нет, но самодовольный и издевающийся взгляд того говорил об обратном. И словно желая добить его окончательно, Гарри, подпустив в голос ехидства, проговорил:

— Лорд Малфой, разрешите представить вам мою супругу леди Поттер, которая была очень любезна и предоставила прибежище в своем теле вашему отцу Люциусу Малфою.

Люциус поднялся с кресла и подошел к сыну. Драко был в ступоре. Он смотрел на рыжую Уизли и ожидал, что кто-нибудь сейчас крикнет, что его разыграли.

— Драко, и долго ты будешь молчать? — голос леди Поттер заставил его очнуться.

— Леди Поттер, приятно с вами познакомиться, — слова сами сорвались с губ, не оставив ни следа в разуме Драко.

— Сын, если ты еще раз назовешь меня «леди», то можешь больше не искать со мной встреч. Северус больше не сумеет меня уговорить, — холод, высокомерие и презрение в голосе были так свойственны Люциусу, но в исполнении леди Поттер звучали ненатурально и выглядели смешно.

— Северус, это действительно он? — Драко оглянулся на Снейпа.

— С каких пор ты разговариваешь об отце в третьем лице в его присутствии? Тебе все объяснили, так что ты из себя дурака строишь? — Люциус начинал злиться неверию сына.

— Поттер, еще немного, и я соглашусь на твое предложение, — лицо Драко начало подрагивать от сдерживаемого смеха.

— Ты про Обливиэйт?

— Ну да! А о чем же еще? Как ты умудрился засунуть моего отца в свою Уизле… в свою супругу?

— Я засунул? Это твой папочка на радостях, что вырвался с того света, влез без спросу в мою жену. Вот пусть теперь и мучается. Смотреть нужно было, куда суешься, Люциус, — Поттер откровенно веселился.

— Люциус? Отец, он называет тебя по имени? Или у меня что-то со слухом? — Драко смотрел на леди Поттер, и улыбка усиленно прорывалась на его лицо.

— А, по-твоему, лучше, если он будет называть меня «Джинни»? Да, сын?

— Нет, «Джинни» — это слишком. Мог бы по фамилии звать. Ой, а ты что, беременный? — Драко только сейчас, когда Люциус присаживался в кресло, обратил внимание на аккуратный животик леди Поттер, искусно скрытый изящным фасоном домашней мантии.

— Я. Не. Беременный. Это леди Поттер беременная, ясно тебе, сын?! — лицо Джинни пошло красными пятнами раздраженности на слова Драко.

Драко рассмеялся звонко, счастливо и не сдерживаясь.

— Поттер, можешь меня убить, но я больше не могу сдерживаться, — говорил он сквозь слезы и захлебываясь смехом. — А можно я обниму твою жену, Поттер? Она же мой отец, правда?

— Ну-ну. Можешь и обнять, только я за колдокамерой сейчас смотаюсь, а потом снимок в «Пророк» пошлю, пусть и другим будет весело, глядя, как лорд Малфой обнимает леди Поттер, в девичестве Уизли, и счастливо улыбается. Чудесная колдография будет, что там наши школьные попытки друг другу гадость сделать… Вот это будет сенсация!

— Ты решил окончательно подорвать мою репутацию? — обниматься Драко, конечно, не полез, но за руку своего отца взял.

Как бы Поттер ни храбрился, но вид счастливого Хорька-Малфоя, нежно смотревшего на Джинни, его подкосил. Гарри не знал — смеяться ему или злиться. В последнее время он очень ревниво относился к чужому счастью.

Северус заметил, что Поттер начал меняться в лице и принял контрмеры для предупреждения локального катаклизма. Он помнил, что им Гарри устроил, когда они с Люциусом впервые встретились здесь в Блэк-хаусе. Снейп плавным движением перетек за спину Поттеру и, взяв того за плечи, прижал к себе в успокаивающем жесте. Гарри с благодарностью принял такую поддержку.

— Они соскучились друг по другу, — шепнул Северус на ухо Гарри. Тот только кивнул в ответ.

За разговорами засиделись допоздна. Даже обед, поданный в гостиную, не прервал беседу отца с сыном.

Уходя домой, Драко подошел к Поттеру и пожал ему руку.

— Спасибо тебе, Гарри, что позволил поговорить с отцом.

— Дра-а-а-ако, мы уже по именам и на «ты»? — растягивая слова, Гарри поддразнил бывшего соперника по Хогвартсу, а теперь невесть кого: пока не друга, но и не врага — это однозначно. Заметив нерешительность в глазах Малфоя-младшего, он хлопнул его по плечу. — Не за что, Драко. Обращайся, если понадобится, — и ответил на рукопожатие.

* * *

Не бывает так, чтобы хлопоты приходили поодиночке. Накануне Самайна в комнату к леди Поттер, где в это время собрались все жители Блэк-хауса, заявилась Хелли и бесцеремонно стала тащить Снейпа к двери, приговаривая:

— Нужно спешить, так сказал Пиппо — домовик лорда Малфоя. Пиппо нельзя к леди Поттер. Хелли сама все расскажет. Скорее, мистер Снейп. Пиппо сказал, что нужно очень-очень спешить.

Снейп уже изучил манеру потерровской домовухи всеми командовать, но и отказать ей в разумности не мог, поэтому не сопротивлялся и бегом отправился в каминный зал, чтобы навестить Драко и узнать у него, что случилось.

В Малфой-мэноре возле камина его ожидал Драко, нервно расхаживая от окна к двери. Стоило Северусу выйти из камина, как тот бросился к нему, и, чуть не заламывая руки на манер истеричных барышень, запричитал:

— Северус! Мама приехала! Без предупреждения! Она в родительском крыле! Обнаружить отца — это вопрос времени. Мама всегда заходит в его комнату, чтобы «вспомнить», как она это называет. Я надеялся, что ты быстро придешь. Забирай отца, пока она не увидела, иначе мы от ее вопросов не отобьемся. Она принимает ванную с дороги. Ты успеешь забрать тело, — выдавая всю эту информацию прерывающимся от волнения голосом, Драко проворно тянул Снейпа за руку по коридорам и лестницам Малфой-мэнора.

— А может, просто в другую комнату перенести?

— В какую комнату? Разве что в подвал, в камеры. Ты забыл мою мать? Она весь мэнор на уши ставит, когда приезжает даже на пару дней! Хватит препираться, пойдем быстрее, время не ждет. Я не хочу, чтобы она что-нибудь испортила нам. Быстрее, — Драко зашел в комнату, где лежало тело Люциуса.

— Из Святого Мунго уже приходили. Еще вчера. Больше его здесь никто искать не будет, значит, на несколько дней можно его отправить к Поттеру. Не стоит рисковать с Нарциссой.

— Драко, как я заберу это, — Северус указал на тело Люциуса, которое уже осмотрел Берховиц и ввел в искусственную кому. — Это не сундук. Я не могу его уменьшить и в кармане вынести из дома. Я даже не уверен, можно ли его перемещать каминной сетью. Сюда мы его везли маггловским автомобилем, если помнишь, — Снейп раздраженно зашипел.

— Северус, он худой и легкий. Ты сможешь донести его до камина. И что с ним может случиться при перемещении? Ты же будешь его держать. Давай, бери отца, а я буду следить за мамой, чтобы мы не наткнулись на нее.

Напор, с каким Драко уговаривал Северуса забрать тело в Блэк-хаус, напрочь выбивал из колеи и не оставлял времени сосредоточиться на возможных последствиях их эскапады. Снейп поднял тело Люциуса на руки и сразу сообразил, что каким бы худым оно ни было, но донести его так до камина через половину замка он не осилит. Поэтому пришлось сгрузить его на плечо и нести как мешок с картошкой. Останавливаясь возле каждого поворота, чтобы осторожно выглянуть из-за угла и узнать, нет ли там посторонних, Северус со своей ношей продвигался по Малфой-мэнору. Драко мотался рядом, то обгоняя, то отставая и оглядывая коридоры позади них. Северус мысленно ругался: «Мордред и Моргана! Мы как воры по поместью крадемся. Увидел бы кто — обхохотался. Труп тянем, словно закапывать собрались. Трупокрады. Расхитители гробниц».

Все-таки им удалось дойти до подключенного к сети камина. И когда Снейп уже набрал в руку летучий порох и переступил одной ногой через каминную решетку, за его спиной раздалось испуганное:

— Северус?!

«Ну и где тот, кто обещал следить за Нарциссой?» — досада на себя, на Драко и его весьма активную в последнее время мамашу сквозила в выражении лица Снейпа, когда он медленно, стараясь не уронить бесчувственное тело, повернулся на источник голоса. В тот же миг за спиной удивленной Нарциссы появился Драко, нервно покусывающий костяшки на сжатой в кулак руке. Его глаза блестели то ли от страха, то ли от смеха. Недосуг было Снейпу разбираться в эмоциях молодого лорда Малфоя. Вот самому бы теперь выкрутиться. Призывая на помощь Снейпа, Драко в одном был абсолютно прав: Нарцисса — это серьезно.

— Нарси, здравствуй. Давно не виделись, — тело норовило сползти с плеча, и Северус, слегка подбросив его, уложил Люциуса удобней.

— Здравствуй, Северус. Кто это у тебя? — Нарцисса несмело подошла к Снейпу и попыталась заглянуть ему за спину, чтобы рассмотреть его груз. Северус разворачивался так, чтобы та не увидела лица Люциуса, но как он ни старался, Нарцисса своего добилась.

— Люциус? Что ты делаешь с Люциусом? — маленький, но крепкий кулачок врезался в свободное плечо Северуса, заставив того охнуть и чуть не уронить тело друга.

— Нарси, успокойся сейчас же! Ты делаешь мне больно, а если я его уроню, то больно будет и Люциусу! Драко, проследи, чтобы сюда еще и Астория не пришла, потому что тогда здесь начнется армагеддон местного значения.

— А пока еще не армагеддон? — Драко фыркнул, но пошел выяснить, не собирается ли к ним присоединиться его жена.

— Нарцисса, давай присядем где-нибудь. У меня плечо занемело, — Снейп в очередной раз встряхнул неподвижное тело, вес которого с каждой минутой казался ему все больше и больше, и направился в ближайшую комнату, где — Северус точно знал — имелся диван, на который можно уложить тело Люциуса, дав отдохнуть уставшим мышцам рук и спины.

— Нарцисса, присаживайся.

— Я в своем доме, Северус. И не нужно мне указывать, что делать. Лучше расскажи, где ты взял Люциуса и куда его нес? — женщина, стоявшая напротив присевшего на край дивана Снейпа, походила скорее на фурию, чем на холодную аристократку, какой ее знало большинство волшебников Британии. В комнату вошел Драко.

— Астория отдыхает, ей нездоровится.

— Вот и хорошо. Хорошо, что отдыхает, — моментально поправил себя Снейп. — Драко, давай ты начнешь рассказывать, мне нужно отдышаться. И вообще, это ты затеял эту чехарду с перепрятыванием Люциуса, так что тебе и карты в руки.

Северус выразительно посмотрел на Малфоя-младшего, давая тому понять, что всей информацией делиться не следует. Через час с лишним Нарцисса де Грэ, вдова Люциуса Малфоя, знала, каким образом тело ее бывшего супруга оказалось в Малфой-мэноре. О том, что тайна имеет свое продолжение в Блэк-хаусе ей рассказывать не стали. Она была очень расстроена из-за того, что сразу после исполнения приговора никто даже не намекнул ей, что тело бедного Люциуса можно было забрать домой. Северус и Драко совместными усилиями с трудом успокоили возмущения Нарциссы. Она порывалась поднять скандал на весь магический мир Британии, обвинив правительство в умалчивании информации о дементорах.

— Они у меня все перецелуются с дементорами! И пускай их тоже таскают по дому, чтобы спрятать от родных, потому что будут стыдиться таких родственников. Я заставлю этих тупиц из Министерства оторвать свои ленивые задницы от удобных кресел и заняться делом. Они ничем не отличаются от моего бедного Люциуса, потому что пользы от них столько же, как от зацелованного дементором мага. Только и умеют, что жрать да спать на работе, Мордредовы лентяи! — Нарцисса от негодования подпрыгивала на диване, и тело Люциуса, разместившееся между ней и Северусом, постепенно сползало на пол. Снейп старался незаметно поправлять его, но Нарцисса подозрительно следила за его действиями.

— Что ты его все время трогаешь? Северус, почему ты постоянно прикасаешься к бедному Люциусу?

— Я к нему прикасаюсь, уважаемая Нарси, потому что он падает с дивана от твоих нервных подскакиваний. Ты не на лошади, а на диване, и нечего на нем скакать! — Снейп демонстративно поправил ноги друга на диване.

— Значит, я скачу? Поэтому ты шаришь по ногам Люциуса. Извращенец! Бедный Люциус без сознания, он не может постоять за себя, — Нарциссу несло.

— Нарси, или ты сейчас прекратишь городить чушь, или больше не получишь твой любимый крем от морщин, который варю только я, — Снейп триумфально уставился на вынужденную капитулировать Нарциссу.

— И не обязательно было при сыне говорить, что его мать — морщинистая старуха, — обиженно надулась леди де Грэ.

Долго молчать в кругу родных и близких знакомых было не в привычке Нарциссы, и она стала строить вслух планы:

— Я заберу его во Францию. Драко, зачем тебе хлопоты с отцом? У тебя скоро будет маленький ребенок. У меня замечательный муж, Жако не будет против. Я устрою все в лучшем виде. Бедный Люциус не будет ни в чем нуждаться.

— Нарси, чем ты слушала? Мы тебе только что объяснили, что есть некоторая вероятность, что это тело, — Северус пихнул лежащего на диване Люциуса, — сможет прийти в сознание. Но для этого он должен быть в родовом поместье, то есть — здесь.

— Так зачем же тогда ты его собирался куда-то утащить? — Нарцисса искренне удивилась поведению Снейпа.

— Я его не утаскивал! Я его прятал! От тебя! Мы с Драко хотели избежать этого разговора в ближайшее время. Но видно — не судьба. Там, где появляется Нарцисса, никакая тайна не остается без разгадки. Так ведь, дорогая? Тебе нужно в Аврорате работать, — Снейп устал уговаривать бывшую леди Малфой. Своим упрямством она могла посоперничать с гиппогрифом.

— Да, я такая! И горжусь этим! — Нарцисса де Грэ преувеличенно аккуратно сложила ручки на коленях. — И не нужно было от меня ничего прятать! Таскать бедного Люциуса по всему Малфой-мэнору… Это же нужно было такое придумать. Он что, зверушка какая-то страшненькая, что его прятать нужно, чтобы я не испугалась? Ваша тайна мной разгадана. Драко, позаботься, чтобы отца уложили в кровать, и присмотри, чтобы эльфы все сделали правильно. Раз Люциус остается здесь, то тебе следует научиться внимательно следить за всеми его нуждами. И не расстраивай Асторию, ей сейчас нельзя волноваться. Я думаю, что ей не стоит пока говорить о том, что в поместье лежит бедный Люциус. Потом как-нибудь позже расскажем. Северус, я вынуждена вас покинуть, я устала с дороги и хотела бы отдохнуть.

— А два часа назад ты не хотела отдохнуть? И зачем ты вообще приехала? Во Франции эпидемия чумы? — Снейп вопросительно посмотрел на Нарциссу.

— Два часа назад я почувствовала, что в поместье что-то происходит. И я нашла причину моих тревог. Я нашла вас, заговорщики-любители, похитители чужих тел. А приехала я потому, что дорогой Жако в нашем поместье встречается со своими детьми. Мне еще не удалось с ними хорошо поладить, поэтому и уехала погостить в Малфой-мэнор, к тому же — праздник. А теперь позвольте с вами попрощаться, я иду отдыхать. Всего хорошего, Северус. И помоги Драко с бедным Люциусом.

Нарцисса величественно выплыла из комнаты. Снейп оперся локтями на колени и положил голову на руки, тяжко при этом вздыхая.

— Драко, как тебе удалось подбить меня на эту аферу? Нужно было просто хорошо запереть дверь и поставить отвлекающие чары на комнату, в которой лежало это тело, — он повел головой в сторону неподвижного Люциуса. — Это немыслимо. Твоя истерика так повлияла на мои мозги, что я взялся за это однозначно проигрышное дело по перетягиванию «бедного Люциуса» под носом у твоей матери, — у него неплохо получилось скопировать интонации Нарциссы.

— Прости, Северус. Ты же знаешь мать. Я испугался. И, как видишь, не зря, она своего добилась — вывела на чистую воду похитителей жертвы поцелуя дементора, — Драко с трудом сдерживал смех, клокотавший в нем, как зелье под крышкой, еще с того момента, когда он увидел лицо Снейпа, обернувшегося к застукавшей его Нарциссе. — Зато теперь у тебя есть, чем развлечь отца. Расскажешь ему, как мама обвинила тебя в попытке утащить его тело из Малфой-мэнора.

— Угу. И еще извращенцем обозвала.

Напряжение последних часов отпустило, и Северус с Драко от души посмеялись над своим необычным приключением.

Поттер проснулся как от толчка. Полежал, прислушался. Тихо.

В особняке они с Джинни-Люциусом были одни, если не считать домовиков и болтливых портретов. Целитель Берховиц редко оставался на ночь. Снейп в последнее время иногда сбегал к себе в лабораторию в Лютном, ссылаясь на то, что за решением проблем Поттера совсем забросил собственное дело в аптеке. Это он, конечно, преувеличил. Даже в самый разгар событий, связанных с Люциусом — возвращенцем-с-того-света, Снейп ежедневно не меньше пяти часов проводил в своем детище. Сейчас же, когда на основные вопросы общими усилиями были найдены ответы, то и вовсе в Блэк-хаус приходил только к вечеру, чтобы с утра пораньше снова умчаться в Лютный. А иногда, как в этот день, оставался ночевать у себя дома.

Что же в таком случае разбудило Гарри? Может что-то приснилось? Когда Поттер уже устраивался в постели, чтобы продолжить прерванный сон, он услышал тихое взвизгивание и чьи-то всхлипы. Он быстренько поднялся и, накинув на плечи халат, оставшийся лежать у кровати после его вечернего похода в ванную, направился в спальню жены. Только оттуда могли доноситься звуки, если это не слуховая галлюцинация.

Гарри тихонько открыл дверь, чтобы не разбудить будущую маму, если вдруг ошибся, и шум, что он услышал, шел не отсюда. Но когда Гарри осторожно подошел к кровати, то понял, что явился по адресу. Джинни сидела, опираясь на подушку, приставленную к спинке кровати, и тихонько поскуливала, прижав кулачок ко рту. Пока Гарри подходил, с ней произошло что-то непонятное — она сильно вздрогнула и даже охнула, после чего продолжила хлюпать носом. Поттер присел рядом на край кровати и шепотом, чтобы не напугать еще сильнее трясущуюся жену, спросил:

— Что случилось?

— Они… Они… — за всхлипываниями Гарри ничего не мог понять, но упершийся в круглый живот дрожащий палец подсказал ему, что причина истерики в детях. Он уже был готов мчаться за Берховицем, когда услышал:

— Они толкаются, — и слезы из глаз его жены брызнули с новой силой.

Поттер расплылся в глупой улыбке. Ну и как ему сейчас поступить? Плачет его жена, он должен ее успокоить, но паникует-то Люциус, и Гарри это понимал. Как среагирует Малфой на успокаивания в стиле: «Не плачь милая, так и должно быть»? Но большого выбора в методах не было, потому что истерика набирала обороты. Поттер подвинулся ближе, сначала взял супругу за руку, а не получив отпора, потянул ее на себя, обняв. Он принялся успокаивающе гладить по спине.

— Люциус, успокойся. Я рядом. Не нужно плакать. Это просто гормоны. Успокойся, — Гарри уже свыкся, что его жена откликается на мужское имя «Люциус» и не только откликается, но и частично является этим самым мужчиной.

— Успокоиться? Они там внутри плавают и толкаются. Я не аквариум и не инкубатор, — Люциус подвывал так жалобно, что Поттер был готов расплакаться рядом с ним.

— Хороший мой, кто тебе сказал, что ты аквариум? Ну что за глупости? Посмотри на меня. Ты самый красивый, — вот это было тактической ошибкой. И результаты не заставили себя долго ждать.

— Я красивый? Я — рыжий, а не красивый. Я весь в коричневых пятнах от веснушек. И ты говоришь, что я красивый?

— Люциус, прекрати истерить! — Гарри решил попробовать другой подход, — Ты ведь понимаешь, что ты в теле моей жены? Ты помнишь это?

— Да, — прозвучало невнятно, но Люциус покивал головой, подтверждая, что истерика ему еще не совсем мозги вынесла.

— Возьми себя в руки и расскажи, что случилось.

— Я спал, — хлюпнув носом, Люциус начал рассказывать. — Потом почувствовал, что во мне что-то перевернулось, внутри. А потом еще раз, и еще. Это неприятно, Гарри. Словно внутри тебя щенки возятся.

Поттер усмехнулся и прижал тело жены к себе сильнее.

— Не называй моих детей щенками, они тебе этого не простят и станут мстить. Не будут давать спать по ночам, — не сдержав эмоций, Поттер чмокнул рыжие пряди жены.

Люциус на удивление даже не пытался отстраниться, а напротив — удобно устроился в объятиях у Поттера и постепенно взял себя в руки.

— А знаешь, это не больно. Только очень непривычно как-то и неприятно.

— Они и сейчас шевелятся?

— Не все время, но да, вертятся.

— Я хочу услышать их, — Гарри отстранился и заглянул в глаза. Люциус-Джинни еще немного испуганно смотрел на него, но потом взял его руку и прижал ладонь к своему животу. Сначала ничего не происходило, живот слегка шевелился при дыхании, и больше ничего. И вдруг Гарри явственно почувствовал толчок в руку, словно кто-то изнутри пинал его. Невероятное ощущение ударило по эмоциям Поттера, он обнял живот жены двумя рукам и прислонился к нему ухом, прислушиваясь к возне своих наследников. И когда кто-то из малышей безошибочно попал ему в ухо, он отстранился и счастливо засмеялся.

— Ты — чудо!

Люциус во все глаза смотрел на Гарри и вдруг вспомнил, как когда-то сам ходил по Малфой-мэнору с глупой улыбкой, когда Нарцисса позволила ему впервые почувствовать, как толкается у нее внутри маленький Драко. Судьба так все подстроила, что теперь и он сам может узнать, что при этом чувствовала его жена. А Нарцисса тогда была счастлива. Люциус задумчиво погладил живот супруги лорда Поттера, который по невероятному совпадению на данный момент был и его животом.

— Гарри, и чему ты так рад?

— Люциус, они уже большие, они шевелятся. Представляешь, мои дети растут!

— Конечно, представляю, очень даже представляю. Они же растут внутри меня, — Гарри услышал нервные нотки в голосе Люциуса и снова присел рядом с ним.

— Нет, они растут внутри моей жены, а ты здесь временно. Люциус, ты же понимаешь, что ты — не моя жена?

— А ты понимаешь, что стараешься убедить мужчину, что он — не твоя беременная жена, а сам в это время гладишь его по животу, в котором шевелятся твои дети? Тебе не напоминает это палату на пятом этаже в Святого Мунго, где Локхарт лежит? Может, нам всем уже пора занимать места рядом с ним?

— Иди сюда, — Гарри обнял жену. — Я понимаю, что это ненормально, но у меня всегда все ненормально. Я привык. Потерпи немного, мы что-нибудь придумаем.

Они еще долго разговаривали. Поттер сел, опершись на спинку кровати, а его жена устроилась у него на плече. Разговор с вопросов о детях, наследниках и наследствах плавно перешел на другие темы, и они не заметили, как заснули. Эту живописную картину и застал утром Снейп, который зашел к Люциусу, чтобы передать через него зелье для Берховица.

— Что, Люциус, Поттеру все-таки удалось уговорить тебя? — ехидный голос Снейпа разбудил полуночников.

— Северус, иди сюда, — радостный голос заспанного Поттера и его светившиеся счастьем глаза настораживали, учитывая то, что его застали в постели с Люциусом. Вообще-то, в постели он был со своей женой, но она же являлась Люциусом. Снейп запутался в определении того, кто с кем был.

— Вы, Поттер, предлагаете мне присоединиться к вам и вашей супруге в постельных играх? Увольте! Я слишком щепетилен в отношении чужих жен, — слова еле проталкивались через сомкнутые зубы.

— Северус, ты определись, я — чужая жена или Люциус? — Малфой разозлился, и голос его был полон яда. — Если я — леди Поттер, то что тебя удивляет в том, что мы спим в одной постели. Если я — Люциус, то почему это тебя расстраивает, неужели ты ревнуешь?

Гарри заметил, что Снейп слегка побледнел, но быстро взял эмоции под контроль.

— Северус, иди сюда, — повторил Поттер. — Ну иди же!

Снейп пересек комнату, подойдя к кровати, с которой Гарри даже не собирался слезать.

— Дай руку, — Гарри проворно схватил Снейпа за кисть и, притянув его поближе, приложил ее к животу Джинни. — Слышишь? Они шевелятся.

Голос Поттера срывался от восторга. Снейп с удивлением глядел на свою так бесцеремонно экспроприированную ладонь, в которую действительно что-то стучало изнутри живота леди Поттер. Он внимательно посмотрел на парочку, которая следила за его реакцией так, словно от того, что он сейчас скажет, зависели их жизни.

— С вами все в порядке? Гарри? Ну зашевелились малыши, так что теперь все целый день будут держаться за твой живот, Люциус? Я поздравляю вас, лорд Поттер, с тем, что ваши дети здоровы и правильно развиваются. Насколько я помню, недавно Берховиц как раз упоминал, что такое может произойти со дня на день. Что вас так удивило?

— Снейп, ты — бесчувственная скотина! У меня радость, а ты все настроение испортил своей рациональностью. Больше не буду делиться с тобой своим счастьем, — Поттер усиленно старался сделать обиженный вид, но получалось у него плохо, радость в глазах выдавала настоящие эмоции.

— Ну… скотина, так скотина. Я ушел в аптеку. Люциус, не забудь передать Виту зелья — это для твоего тела, — Северус направился к выходу, бросив через плечо: — И еще… скажи ему, что нам нужно собраться вечером. Есть тема для обсуждения.

— Ты что-то нашел? — Люциус насторожился.

— Вот вечером и узнаешь, — Снейп вышел из комнаты, резко закрыв за собой дверь.

— Он что, обиделся? — Гарри недоуменно посмотрел на закрытую дверь.

— Не знаю. Может быть. Вот вечером и узнаем.

* * *

Поттер не мог сосредоточиться на работе. Целый день он глупо улыбался и мечтательно застывал на месте, независимо от того, где находился в данный момент. Даже в Гринготтсе ему посоветовали прийти в другой раз, потому что работать с документами в таком состоянии было невозможно. Поверенный заявил ему, что рассеянность ведет к ошибкам, а ошибки — к убыткам. Поэтому лучше в таком состоянии посидеть дома и почитать что-нибудь приятное или сходить к друзьям в гости. Вариант с друзьями отпадал сразу. Оставалось только идти домой, правда, Гарри был не уверен, что сможет сосредоточиться на какой-нибудь книге. Так и вышло, что он почти весь день провел в обществе Джинни-Люциуса.

— Северус, ты был инициатором сегодняшнего сбора, почему же ничего не говоришь? Неужели так замучила жажда, что от чая оторваться не можешь? — Люциус с самого утра не мог успокоиться, обдумывая и так и сяк, о чем же вечером им может поведать Снейп, и изводил Гарри вопросами об этом.

— Вит, скажи, как там тело нашего бедного Люциуса, — Северус рассказал всем об их с Драко приключениях в Малфой-мэноре накануне Самайна и теперь не упускал случая назвать Люциуса «бедным», как это делала Нарцисса.

— Без изменений. Физическое состояние за эти две недели, конечно, улучшилось. Возвращается цвет лица и худоба начинает немного сглаживаться. Организм в целом здоров, но его магическая система бездействует, магическое ядро спит. К чему этот вопрос, Северус?

— Я кое-что почитал и прикинул. Мы раньше выяснили, что после поцелуя дементора приходили в сознание те волшебники, которые были в родовом поместье, но они ничего не помнили и становились другими людьми. А у нас немного иная ситуация. Сознание и магия Люциуса здесь, не за гранью, так, может быть, нужно, чтобы и тело было рядом с ним, а не в Малфой-мэноре?

— Не исключено, что в этом есть смысл, — целитель посмотрел на Поттера. — Гарри, как вы смотрите на то, чтобы тело Люциуса переправить в Блэк-хаус?

— А как я должен на это смотреть? Нужно, значит, поселим и его здесь. Только мы забыли, что после праздника собирались показать Джинни ее матери. Давайте переживем нашествие Молли Уизли, а потом будем давать здесь приют всем, кому скажете, — Гарри оттягивал с этим посещением, сколько мог, но действительно было необходимо позволить Уизли увидеть дочь, чтобы позже не возникло проблем.

— Я должен заранее знать, когда Молли здесь появится, чтобы не попасться ей на глаза. Лишние вопросы нам не нужны, — Снейп вопросительно глянул на Гарри. — Ты согласен?

— Нет, не согласен. Я, напротив, хотел попросить тебя поприсутствовать здесь во время их визита. Я боюсь сорваться, Северус. Мне нужно знать, что кто-то сможет меня остановить, если вдруг что. Мы ведь так и не установили точную причину, почему моя магия иногда дома начинает выходить из-под контроля. Уизли знать этого не следует. Но на всякий случай я хочу подстраховаться, — Гарри ожидал ответа. — Северус, пожалуйста.

— Хорошо, — кивнул Снейп. — Если что, скажешь, что я готовлю специальные зелья для твоей супруги.

— В этом я даже не совру. Ты действительно готовишь зелья для Люциуса.

Все, переглянувшись, заулыбались каламбуру, который получился у Поттера. Зелья готовились для Люциуса, который находился в личине леди Поттер, но предназначались они для тела Малфоя, которое пока еще было никем.

* * *

Лорд Поттер ожидал гостей в каминном зале. Несмотря на то, что почти все комнаты Блэк-хауса были оборудованы каминами, только один из них, самый большой, расположенный на первом этаже недалеко от выхода на улицу, был подключен к каминной сети.

Гарри тщательно выбрал одежду для предстоящей встречи, он не желал слишком подчеркивать свой статус или выглядеть вычурно, но и казаться простецом ему при встрече с Уизли не хотелось. Никакой расхлябанности и неуважения к деталям. Вся одежда простого покроя, но из добротных и дорогих тканей. Мантия жемчужно-серого цвета, под ней костюм на пару тонов темнее, в шейном платке серебряная заколка с небольшим изумрудом.

Наверху в спальне ожидал семейный целитель Вит Берховиц, который усыпил Люциуса и гарантировал, что тот проспит несколько часов крепким сном, ничем не навредив при этом малышам. Целитель обещал поговорить с миссис Уизли и ответить на все вопросы, если они у нее возникнут.

Пламя в камине полыхнуло, и оттуда практически выпала Молли Уизли, которая сразу же принялась озираться по сторонам. Следом за ней из камина вышел Артур Уизли.

— А где Джордж? — Молли продолжала вертеть головой, словно искала кого-то.

— Здравствуйте, миссис Уизли, мистер Уизли, — Гарри склонил голову, приветствуя вошедших. — А почему вы здесь ищете Джорджа?

— Ну как же! Мы с ним вместе в камин вошли, направляясь сюда! — объяснила Молли таким тоном, словно это само собой разумелось.

— Хелли! — домовуха появилась перед Поттером. — Хелли, ты передала мое письмо мистеру и миссис Уизли?

— Да, хозяин, — Хелли затрясла головой, подергивая ушками.

— Они прочли его при тебе?

— Да, Хелли дождалась, пока письмо прочтут, потом спросила, нет ли у мистера и миссис Уизли вопросов. И когда они ответили, что вопросов нет, Хелли ушла домой. Хелли сделала, как велел хозяин.

— Молодец, Хелли. Спасибо. Можешь идти, — Поттер вопросительно посмотрел на чету Уизли. — Так что непонятного было в письме, миссис Уизли, зачем вы попытались прийти сюда вместе с Джорджем? Я достаточно четко выразил свое желание разрешить посещение леди Поттер ее матери Молли Уизли и ее отцу Артуру Уизли и пообещал для этого открыть им камин в назначенное время. О том, что я открою камин еще для кого-то из этой семьи, я не сообщал в своем письме ничего.

— Почему же Джорджу нельзя увидеть свою сестру? Как ты можешь так с нами поступать, Гарри? Ты три месяца нас не подпускал к Джинни, что ты скрываешь? Ведь мы — твоя семья! — миссис Уизли, уперев руки в свои пышные бока, попыталась начать наступление на зятя и, только услышав хмыканье где-то со стороны, обратила внимание, что в комнате есть еще один человек.

Снейп сидел на диване и листал свежий номер журнала по зельеварению, рядом на столике стояла чашка с кофе — он иногда баловал себя приторно-горьким ароматным напитком.

— А что здесь делает этот тип? — взвилась Молли. — Артур, почему ты молчишь, ты разве не видишь, здесь могут находиться все, даже такие, как этот, а нас — родственников — в дом не пускают!

Артур все это время молча стоял за спиной жены, и даже ее обращение к нему по имени не заставило того что-то сказать. Он просто пожал плечами.

— Этого типа, как вы выразились, зовут Северус Снейп. И он здесь по моему приглашению. Вы не имеете права оскорблять никого из моих гостей в моем доме! Вы поняли меня? — голос был холоден как лед, но знающий человек увидел бы, что Гарри начинал злиться.

— Но почему он? Почему нельзя Джорджу, а ему можно? — Молли недоумевала.

— Потому что ваш Джордж не умеет варить лечебные зелья особой сложности, для этого нужно быть мастером зельеварения. Надеюсь, вы еще помните, что Северус является таким мастером?

— Но Джордж — твоя семья! Мы все — твоя семья! Почему ты к нам так относишься? Мы столько для тебя сделали!

Артур Уизли на поверку оказался умнее, чем думалось раньше. Он первым заметил, что Поттер себя еле сдерживает. Артур попытался остановить словоизлияние свое женушки, дергая ту за рукав, но упрямая женщина только отмахивалась от него.

— Вы. Не. Моя. Семья.

— Гарри, что ты такое говоришь? Почему это мы не твоя семья? Ты наш зять!

Поттер не выдержал и, схватив Молли Уизли за руку, потащил ее по коридорам особняка. Все, кто на тот момент были в каминном зале, пошли за ними следом. Почти грубо впихнув Молли в одну из комнат, Гарри пропустил впереди себя туда и Артура Уизли.

Здесь было почти пусто, только столик и пара кресел, больше никакой мебели. Две стены в комнате без остатка занимали причудливые гобелены.

— Вы знаете, что это такое? — Гарри указал на один из них.

— Это генеалогическое древо Поттеров, — ответил мистер Уизли.

— Правильно. А теперь давайте поищем, через кого это я вам прихожусь родственником? Нашли?.. Или нет?

Супруги Уизли заскользили взглядом по родовым ветвям гобелена, выискивая имя Гарри Поттера, который являлся их зятем, ведь он женился на их дочери. Гарри они нашли, но имени Джинни возле него не оказалось. На гобелене рядом с листиком, в который вписано имя Гарри Поттера, был нарисован листочек без надписи, а от веточки, что их соединяла, отходили два росточка. И все. Имени Джинни на гобелене они не нашли.

— Ну и где здесь видно, что я в родстве с Уизли? — Гарри нужна была поддержка, и он для этого посмотрел на Снейпа, который остановился у входа в комнату и, опершись на косяк двери спиной стоял, сложив руки на груди. Снейп ухмылялся.

— Это какая-то ошибка. Гарри, но вы же с Джинни женаты! — голос миссис Уизли едва не переходил в визг. — Этот гобелен неправильный.

— А может, это брак у нас с Джинни заключен неправильный? А, миссис Уизли? Может, что-то вспомните? Ведь я понадеялся на вас во всех вопросах по организации свадьбы, — Поттер, ощущая молчаливую поддержку Снейпа, немного успокоился и, склонив голову, с любопытством разглядывал невероятную картину — Молли и Артур усиленно отводили от него глаза и молчали. Онемели оба, даже миссис Уизли, у которой обычно наблюдалось просто хроническое недержание речи, словно в рот воды набрала.

— Что-то вспомнили, — констатировал Поттер. Он прошелся вдоль магического гобелена, слегка касаясь рукой его шелковых нитей. Возможно, Гарри просто обманывался, но ему казалось, что от древа его рода шло тепло, которое живительным потоком вливалось ему прямо в самое сердце. Дойдя до своего имени на полотне, Гарри остановился. Обводя пальцем контуры пустого листочка, он сказал:

— Здесь после брачного обряда появилось имя Джиневры, оно плохо просматривалось. Нечеткая пунктирная надпись… Но она все же была. Джинни только отмахивалась, когда я обращал ее внимание на это, напоминая об ответственности жены главы рода. После того как она, будучи беременной, травила себя зельем, рецепт которого ей дали вы, Молли, — палец Поттера обвиняя указал на миссис Уизли, — ее имя растаяло, исчезло с гобелена. Вам объяснить, что это значит, или вы и сами понимаете, чем это грозит Джинни?

Молли Уизли и ее муж непонимающе переводили взгляды с гобелена на своего зятя и обратно.

— Похоже, не понимаете, — Поттер вздохнул. Он уже полностью взял себя в руки, близость гобелена с десятками имен предков всегда успокаивала Гарри.

— Это значит, что если до рождения наследников ее имя не появится здесь, — Гарри постучал по тому самому пустому листочку, — то сама Магия будет решать судьбу нашего брака. Вы же помните, какой брачный обряд был проведен в день нашей свадьбы? И не нужно, Молли, отворачиваться. Если я был невежественным мальчишкой, когда женился на вашей дочери, то это не говорит о том, что я таким останусь навсегда. Вы должны были это понимать и не утаивать от меня некоторых особенностей вашей семьи. Не стоило меня кормить недомолвками и успокаивать в стиле покойного директора: «Все будет хорошо, Гарри». Я уже через неделю после свадьбы понял, что с надписью на гобелене что-то не так. Надеялся, что имя Джинни станет ярче, когда она подарит роду наследников. Возможно, так и случилось бы, если бы ее мать — вы, Молли! — не нашли тот рецепт и не отдали его своей дочери. Теперь будем ждать решения самой Магии.

— Если ты все так хорошо теперь знаешь и понимаешь, то почему не провести дополнительно обряд введения Джинни в род? — Молли Уизли надеялась, что Магия не накажет ее за такое кощунство — просить ввести в род Предательницу крови.

— Вы ополоумели?! Вы хотите погубить древний род Поттеров, соединив его с Предателями крови, и сделать свою дочь в лучшем случае сквибом, если и вовсе не убить ее? Молли, не испытывайте моего терпения! Его и так не слишком много, уверяю вас! Давайте поднимемся в комнату Джинни, — Поттер быстрым шагом, заставляющим развиваться его мантию за спиной, вышел из комнаты, направившись к лестнице.

Молли Уизли долго разговаривала с целителем о состоянии здоровья дочери и будущих внуков и старалась не обращать внимания на зятя, тихо беседовавшего у окна с Северусом Снейпом, который очень свободно чувствовал себя в особняке, давая повод считать, что был здесь частым гостем. Миссис Уизли злилась на Поттера, но закон — и людской, и магический — был на его стороне, и она ничего не могла изменить. Что бы там ни говорили, круглой дурой Молли Уизли не была. Импульсивной и скорой на непродуманные поступки — да, но не дурой. Поохав и попричитав напоследок, Молли с мужем отправились домой, удовлетворившись обещанием Гарри разрешать им нечастые приходы к дочери, естественно, по предварительной договоренности, чтобы он вовремя мог открыть им камин для посещения особняка.

* * *

Вечером после прихода «любимых родственников» Гарри и Северус подробно рассказали Люциусу обо всем, что проспал их друг. Да-да, именно друг. За то время, что лорд Поттер, мистер Снейп, целитель Берховиц и Люциус Малфой в теле леди Поттер искали выход из необычной ситуации, они сдружились. Вернее будет сказать, что это Поттера приняла в свой круг тройка старинных друзей, и тот неплохо чувствовал себя в их обществе, отвечая доверием, которое бывает только в компании близких людей.

— Бедный Люциус, жаль, что ты не видел, как Молли Уизли рыдала на груди у своей дочери, утирая свой нос о твое одеяло, считая, что никто не видит. А как она причитала: «Бедная моя доченька». Ты бы слышал, — Северус откровенно издевался над Малфоем. — Знаешь, она ощупала твой живот не хуже профессионального колдомедика.

Люциус зеленел на глазах, его потряхивало от таких подробностей обращения с его телом, то есть с телом леди Поттер, к которому он был прикомандирован судьбой.

— Северус, прекрати, — Гарри фыркал, сдерживая смех. — Люциусу сейчас станет плохо, его явно уже тошнит от твоих красочных описаний проявления материнской любви моей тещей.

Люциус все же не выдержал и неловкой, уже слегка изменившейся походкой бегом направился в уборную, чтобы освободить место в желудке. Вернувшись после неприятной процедуры, Люциус высказал все, что он думает о посещениях родственников тела, в котором пребывал его дух.

— Гарри, может, не будешь их пускать? Три месяца не видели они свою дочь и дальше могут обойтись, — Люциус умоляюще посмотрел на Поттера.

Желание Люциуса не слышать подробностей искренней любви Молли Уизли к дочери всем было понятно, даже Северус, раскаиваясь, пообещал не донимать больше тошнотворными подробностями.

Тело Малфоя благополучно было доставлено в Блэк-хаус. По совету целителя Берховица рисковать не стали и перевезли «бедного Люциуса», как все еще подтрунивал Снейп, маггловским автомобилем. Люциус не перенес созерцания своего неподвижного тела и грохнулся в третий обморок в его жизни после смерти. Провоцировать нервную женщину больше никто не стал, и поэтому привезенного Поттер устроил на втором этаже в одной из комнат для гостей.

Дни сменяли друг друга. У всех имелось, чем заняться. Снейп трудился в своей аптеке, варил любимые и необходимые зелья, изучал манускрипты с рецептами забытых зелий и древние трактаты по ментальным практикам и исследованиям души людской и магической. Поттер наверстывал пропуски в своем образовании как экономическом (при ведении дел рода), так и в других отраслях. Недостаток знаний сказывался на каждом шагу. Следовало овладеть тонкостями этикета и политических приемов хитрить и манипулировать, поднатореть в умении верно определять меру доверия и научиться с легкостью оперировать законами и уложениями магического мира. Все это было жизненно необходимо юному лорду. Берховиц лечил своих пациентов, наблюдал за их самочувствием и душевным покоем.

И только Люциус бездельничал. Его капризы, вернее, капризы леди Поттер, уже замучили всех жильцов Блэк-хауса. Один Берховиц снисходительно улыбался всем выходкам беременной женщины и понимающе ей кивал. Эта улыбка всезнающего человека иногда раздражала не меньше, чем просьба подать на обед копченого угря, политого шоколадом и посыпанного дроблеными орехами и резаной зеленью. Снейп и Поттер воочию увидели, что делают с человеком гормоны. И пол этого человека не имел никакого значения, если у него начиналась истерика из-за неправильно подобранного цвета занавесей в гостиной или неуклюжего комплимента, не подразумевавшего никакого оскорбления. Взрыв гормонов в организме Джинни-Люциуса находил допущенную ошибку в словах, и всем от этого становилось не очень уютно, потому что никто не чувствовал бы себя уютно в комнате, где целый час, не переставая, рыдала женщина, очень обоснованно доказывавшая, что вы ее оскорбили и обидели.

Все извелись, поэтому, когда леди Поттер заявила, что ей совершенно не идут рыжие волосы, покупка белокурого парика не вызвала никаких протестов у окружающих. Люциус долго рассматривал себя в зеркале, примеряя обновку. Конечно, это был не его фирменный платиновый цвет волос, но форма стрижки и длина волос очень напоминали прическу Люциуса до ареста аврорами. Его не особо расстроило, что белые волосы плохо сочетались с рыжими ресницами и бровями, а пигментные пятна на лице теперь казались темнее и ярче. Люциус хотел белые волосы — он их получил. Первые пару недель никто не мог смотреть на леди Поттер в «малфоевском» парике без смеха, но слезы и обиды, что никто не понимает его нужд, постепенно заставили всех смириться с прихотями беременного человека и, как ни странно, привыкнуть к несуразному виду леди Поттер.

* * *

До Нового года оставалось совсем немного времени. Совы лишались сил, стараясь успеть разнести все праздничные заказы, сделанные волшебниками в колдовских лавках и у известных мастеров. Свертки, коробочки, каталоги услуг и подарков, уменьшенные тюки и ящики — чего только не побывало в совиных лапках в предпраздничной суматохе.

Посреди гостиной в Блэк-хаусе возник домовик Малфоев — Пиппо, которому теперь было официально разрешено находиться в любой комнате особняка лорда Поттера, он служил для связи Люциуса с Драко. Пиппо хватал себя за уши и растерянно смотрел на присутствующих в комнате, не зная к кому лучше обратиться, конкретного адресата хозяин ему не сказал. Велел передать в Блэк-хаус, а кому?

— Пиппо, что-то случилось? — Поттер решил помочь маленькому домовику.

— Хозяин велел передать, что хозяйка Нарцисса приехала и ищет пропажу. Хозяин сказал, что вы поймете. Он просил поторопиться, потому что будет буря. Не знаю с чего он взял, на улице совсем нет ветра. Но Пиппо — хороший эльф, он делает так, как говорит хозяин.

— Спасибо, Пиппо. Передай Драко, что я сейчас приду, — Снейп раздраженно вздохнул. — Нет никакой возможности отдохнуть. Сегодня раскупили весь запас антипохмельного, обезболивающего и восстанавливающего зелий, ранозаживляющей мази осталось несколько флаконов. Все готовятся праздновать с размахом и запасаются необходимым наперед, так сказать, на всякий случай. А мне всю ночь теперь в лаборатории стоять над котлами. Еще и Нарциссе во Франции не сидится. Гарри, что будем делать? Я не собираюсь опять выступать в роли вора бесчувственных тел.

— Может, стоит ей признаться? Люциус, как ты считаешь? — Поттер только плечами передернул, ему тоже не хотелось лишних хлопот.

— Нет! Ей нельзя говорить! Не поймет. А если и поймет, то нам только Нарси здесь не хватало. Она своей заботой не хуже Уизли может достать. Северус, расскажи Нарциссе сказку о каком-нибудь обряде, где тело нельзя никому видеть или еще что-то. Ты же умеешь врать лучше всех нас вместе взятых. Тебе даже Темный Лорд верил, — Люциус скорчил жалобную рожицу, правда, он не учел, что лицо леди Поттер сейчас немного не в форме, и его гримаса выглядела слегка страшновато.

— Я не хочу никому врать! Вон пусть Драко и придумывает, куда тебя дел!

В это время дверь в гостиную резко открылась, хлопнув о стену, и на пороге, легок на помине, стоял Драко Малфой. Цвет его лица давал всем понять, что с матерью он уже поговорил — легкая зелень на фоне сплошной бледности и испуганно бегающие глаза были тому подтверждением.

— Отец, она гоняется за мной по поместью и пытается проклясть, обвиняя в том, что я отдал тебя на опыты, — искренне нервничавший Драко даже не удостоился ни от кого ухмылки за то, что беременную леди в косо сидящем белокуром парике он назвал «отцом».

— Вот видишь, Люциус, у тебя была очень умная жена, она сама все придумала и поверила в свою выдумку. Так зачем ей мешать обманываться. Скажи нам, Драко, она подняла крик на весь Малфой-мэнор? Или Асторию она по-прежнему бережет и не просвещает ее относительно наличия и пропажи в поместье Люциуса? — Северус что-то задумал и удовлетворенно улыбнулся своим мыслям.

— Нет, Астории она ничего не говорит, она даже у домовиков ничего не спрашивает. Только ловит меня по всему поместью и шипит свои угрозы. Отец, ты же знаешь, у нее хорошая фантазия, она проклянет, а потом еще и смеяться будет. Она же — урожденная Блэк! До тети Беллы ей далеко, но проверять все же не стоит. Придумайте что-нибудь!

— Так, Драко, посиди, пообщайся с отцом, а я разберусь с Нарциссой. Она надолго приехала? — Снейп неохотно поднялся с кресла.

— На пару дней. Подарки привезла нам и своим подругам, — Драко сел возле Люциуса и кивком поблагодарил того за поданный ему чай, в который Снейп щедро плеснул успокаивающего.

— Ясно. Я скажу ей, что забрал тело для испытания своего нового зелья, которое я сварил специально для него. Скажу, что ты, Люц, весь обмотан бинтами, пропитанными плохо пахнущим зельем, — Люциус скривился от его слов, будто почувствовал запах выдуманного зелья, а Снейп тем временем продолжил: — Надеюсь, ее не потянет смотреть на благоухающую дерьмом мумию. Нарцисса достаточно брезглива. Думаю, у меня получится. Гарри, из Малфой-мэнора, если все пройдет, как ожидается, я направлюсь прямо в лабораторию, так что к обеду не ждите.

— Было бы кого ждать, — фырканье Поттера было абсолютно неискренним. Он не один раз возмущался выбором места для аптеки в не самом благопристойном месте магического Лондона и просил Северуса предупреждать, если тот не собирается ночевать в Блэк-хаусе или просто планирует задержаться в своей лаборатории, чтобы не волноваться за него беспричинно.

Часа через два Пиппо принес сообщение от Северуса о том, что операция прошла успешно и Драко может без опасений возвращаться домой.

* * *

Пушистая небольшая елочка заняла почетное место в гостиной на первом этаже, и под ней сразу начала скапливаться горка подарков от друзей и деловых партнеров Поттера. На некоторых свертках были приколоты карточки с именем Снейпа, и Гарри дразнил того, что даже совы знают, насколько в Лютном переулке опасно, поэтому и несут его подарки сюда, в Блэк-хаус. Северус притворно ворчал в ответ, но глаза выдавали его — он с удовольствием проводил время в обществе Поттера и его чудаковатой супруги, носившей белый парик и пытавшейся скрыть растущий живот за массой оборок и рюшей, чем напоминала рыхлый капустный кочан. Снейп любил поиграть в карты или шахматы с Люциусом, порыться в библиотеке Блэков в поисках новых рецептов, подразнить Поттера или побеседовать с приходящим для осмотра пациентов Берховицем.

За пару дней до праздника Поттера и его гостей ждал сюрприз. В этот вечер жильцы Блэк-хауса собрались в гостиной, где стояла елка. Всем нравился легкий аромат хвои, которым был пропитан здесь воздух. Северус играл в шахматы с Люциусом-Джинни, сидя за столиком возле камина — там беременной женщине было теплее и комфортнее. Гарри, забравшись с ногами на диван, обсуждал с целителем очередную идею по возврату Люциуса в его родное тело. Никто не обратил внимания на шум транспортного камина и легкий стук каблучков по непокрытому полу зала, смежного с гостиной, в которой все собрались.

— Гарри! Я так соскучилась! — радостный голос вбегающей в комнату Гермионы Грейнджер — подруги Гарри Поттера — вызвал реакцию, подобную взрыву бомбы. Все повернулись к гостье и замерли, оценивая незапланированную ситуацию.

Справедливости ради стоит сказать и картина, которую застала Грейнджер в гостиной, ее тоже очень удивила. Она остановилась посреди гостиной, рассматривая прямо-таки домашнюю идиллию. Гермиона была в замешательстве. Ей в Норе сказали, что Гарри никого не пускает в свой дом. Но у нее не возникло никаких проблем, камин был открыт для ее посещения Блэк-хауса, и препятствий ей никто никаких не чинил. Да и Гарри не выглядел злобным и высокомерным, как ей описали друга. Вон он спокойно с кем-то беседовал до ее прихода, и явно чувствовал себя в присутствии этих людей очень комфортно. Все эти мысли и выводы из увиденного заняли у Гермионы всего несколько секунд. Не зря же она считалась самой умной на их курсе в университете. Гарри поднялся навстречу подруге, обнял ее и расцеловал в обе щеки.

— Гермиона, разреши тебе представить семейного целителя моего рода Вита Берховица, — пожилой колдомедик встал и приложился к ручке нежданной гостьи.

Пока Гермиона с целителем обменивались положенными по этикету фразами, Гарри перепуганными глазами смотрел на Снейпа, молчаливо прося его совета, что делать и как себя вести. Северус пожал в ободряющем жесте руку леди Поттер и кивнул Гарри, подтверждая, что тот все пока что правильно делает.

Гермиона, разговаривая с целителем, старалась развернуться так, чтобы рассмотреть, с кем у камина сидит Снейп, его она узнала сразу. Но добродушный колдомедик все время становился так, что перекрывал ей обзор на комнату. Гермиона не выдержала напора собственного любопытства и развернулась к Поттеру.

— Гарри, ты познакомишь меня с остальными своими гостями?

— Мисс Грейнджер, неужели занятия в университете так негативно повлияли на вашу память, что вы забыли своего бывшего профессора? — Снейп подошел к Гермионе и, повторяя маневры целителя, закрыл ей обзор, не позволяя рассмотреть леди Поттер.

— Что вы, профессор, вас я узнала. Надеюсь, вы в добром здравии? — Грейнджер интуитивно поняла, что от нее что-то хотят скрыть. Слишком растерянным был взгляд Гарри, когда он приветствовал ее. Привыкнув идти к цели напрямик, она решительно обошла Снейпа и направилась к интересующему ее объекту.

— Джинни? Джинни, что ты с собой сделала? — Гермиона узнала жену Поттера. С трудом, но узнала. Белокурый парик обрамлял подурневшее лицо Джинни, перепуганный взгляд и сжатые в ниточку губы, руки, намертво вцепившиеся в оборки на светло-зеленой пышной мантии, которая придавала мертвенный оттенок бледному лицу — все это очень изменило внешность леди Поттер.

— Гарри, почему мне в Норе сказали, что Джинни без сознания? Ты еще не успел им рассказать, что ей стало лучше? Давай я пошлю им патронуса, — Гермиона потянулась за палочкой.

— Мисс Грейнджер, успокойтесь и присядьте, — Снейп навис над Гермионой, которой его тон не понравился и вызвал проявление природной строптивости. Ведь Гермионе Грейнджер никто не должен указывать, что делать. Это она всем подскажет, как себя вести и как поступать в сложных ситуациях.

— А вы здесь не командуйте, мистер Снейп! Вы здесь — не хозяин! Гарри, почему ты молчишь? Давай позовем миссис Уизли, она очень переживает за Джинни, — Гермиона прекратила трясти Поттера за руку и ошарашено уставилась на него, наблюдая, как он начинает смеяться.

— Джинни, а почему ты молчишь? Что здесь происходит? Мне кто-нибудь объяснит? — Гермиона смотрела, как все начинают похихикивать над ее вопросами. Она вертелась со стороны в сторону, взмахивала руками, открывала рот, словно хотела что-то сказать, но тут же закрывала его, будто передумав. Происходило что-то такое, чего она не понимала, и Гермиона начинала волноваться. Она всегда нервничала, если ей было что-то непонятно.

— Гермиона, присядь. Прекрати задавать вопросы с такой скоростью. Ты явно переобщалась с Молли. Посиди и успокойся. Лучше расскажи, как твое обучение. Ты надолго в Англию вернулась? — Гарри знал свою подругу и быстро придумал, чем можно ее отвлечь. О занятиях Гермиона могла говорить часами. Такой роскоши ей не предоставили, но она успела сообщить, что ее учеба в Америке проходит отлично и что в Лондон она приехала на практику. Во время рассказа она ни разу не упомянула своего парня и по совместительству третьего члена бывшего Золотого трио — Рона Уизли, словно он был слишком незначительной величиной в ее судьбе. Обычно влюбленные девушки не забывают упомянуть, какой их парень сильный, умный, добрый и тому подобное. А Гермиона вообще ничего не сказала о личной жизни, как будто учеба и исследования в разных областях магических наук являлись единственным, что ее интересовало.

— Герми, а ты все так же собираешься замуж за Рона после окончания учебы? — резкая смена темы и такой личный вопрос, да ещи и при посторонних, удивил Гермиону, но статус Гарри, как давнего и надежного друга, вроде давал ему право интересоваться ее планами.

— Знаешь, — Гермиона понизила голос и говорила теперь почти шепотом, чтобы ее слышал только Гарри, — ты пока ничего не говори Рону, но я не уверена, что смогу стать ему хорошей женой. Я не подхожу ему, — она юлила — ей и врать не хотелось, и правду говорить явно было не с руки.

— Значит, это ты не подходишь Рону? Да? — Поттер внимательно посмотрел ей в глаза, он стал серьезным и сосредоточенным. Гермиона такого Поттера не помнила. Взрослый — другого определения она пока не смогла подобрать. Она оглянулась на Джинни.

— Мисс Грейнджер, пусть вас не смущает присутствие леди Поттер. Она сейчас не поддерживает отношений с семьей. Мы вас с удовольствием выслушаем, вам ведь очень хочется что-то нам рассказать? — реплика Снейпа дала ей понять, что не только Поттеру был интересен ее рассказ, но и всем находящимся в комнате.

Улыбающийся Снейп, разговаривающий с таким участием в голосе, удивил Гермиону настолько, что полностью выбил из колеи и послужил спусковым крючком для того, чтобы она выложила Гарри обо всем, что нашла интересного в библиотеках Магического Университета Америки, где она училась: о Предателях крови, о свадебных обрядах и о родовой магии. Она рассказала, что случайно во время подготовки к занятиям наткнулась на одно из определений предательства крови, а потом ей стало интересно узнать обо всем подробнее: «Ну, ты же знаешь, Гарри, как я люблю узнавать что-то новое?» Так и вышло, что она провела почти целое исследование по этой теме. Предположение, что от них могли утаить еще что-нибудь, заставило ее в свободное время поискать информацию и по смежным вопросам. Гермиона объяснила, что сообщать в письмах о таких важных вещах она побоялась, да и переписка их была очень скудной за эти годы — в основном поздравления с праздниками и днями рождения. Только закончив свое повествование, Гермиона окинула взглядом всех в гостиной и смутилась, сообразив, что рассказывала обо всем Поттеру при посторонних, чего, несомненно, не планировала делать. Гарри ничего нового практически не узнал, но понял, что с Гермионой можно попробовать договориться. Его подруга мыслила в нужном направлении и могла оказаться им полезной.

— Северус, я расскажу? А ты как думаешь, дорогая? — Гарри повернулся к жене. Ему не ответили, лишь пожали плечами, дав возможность сделать выбор самому.

— Гермиона, пока ты училась на другом континенте, здесь произошли некоторые события, о которых тебе неизвестно. Я тебе все объясню, но при одном условии, ты сейчас дашь магическую клятву о неразглашении того, о чем узнаешь. Это очень серьезно, поэтому я должен быть уверен, что если ты и не станешь мне помогать, то, по крайней мере, не навредишь ни мне, ни другим людям в этом замешанным, — Гарри остановил жестом подругу, попытавшуюся его перебить. — Это не связано с нарушением закона. Но все же ситуация весьма специфична. Я тебе доверяю, но вовлеченным в это людям будет спокойнее с гарантиями твоей лояльности. Я не настаиваю. Если хочешь, то можешь просто погостить у меня, не задавая вопросов, и потом уйти. Мы все равно останемся друзьями.

— Все так серьезно? Это касается тебя лично или это чужие тайны? — Гермиона немного испугалась, что Гарри опять влез в какие-нибудь неприятности, но ее любопытство всегда выигрывало у осторожности.

— Это очень серьезно, и это касается меня лично.

— Я согласна, — Гермиона достала волшебную палочку, чтобы принести клятву неразглашения. Она больше не сомневалась. Гарри был ее другом много лет, она знала его искренность, и он никогда не обманывал ее. Если он не может ей что-то рассказать без принятия мер осторожности, значит, дело нешуточное. Она всегда помогала ему справляться с трудностями и теперь не бросит его решать проблемы самостоятельно. К тому же ей было очень интересно, что же здесь происходило.

Проведя для Гермионы краткий экскурс по необычным событиям, случившимся с Джинни, Гарри передал эстафету рассказчика Снейпу, чтобы тот ознакомил его подругу с научной, так сказать, частью. Новую личность леди Поттер пока не стали представлять Гермионе, объяснив, что со временем она все узнает, а на сегодня и так много новостей. Сказали только, что это мужчина. Гермиона не настаивала. О том, что тело этого мужчины находится в этом же доме, тоже пока утаили. После того, как мисс Грейнджер выслушала все, что ей решили доверить, она минут пять сидела молча и смотрела в одну точку. Гарри взмахом руки успокоил остальных, убедив, что с ней все в порядке.

— Она думает, — шепотом сообщил он.

— Гарри, вам нужна моя помощь, — уверенно заявила Гермиона после осмысливания услышанной истории.

— Вы так уверены в этом, мисс Грейнджер? — Снейп удивился ее категоричности.

— Да, я уверена. Я кое-что полистаю, и завтра же расскажу о своих выводах. У меня есть очень интересная книга, как раз о чем-то подобном, — Гермиона говорила так, словно мысленно была далеко от этой комнаты.

— В таком случае, может, принесете эту книгу сюда, и мы вместе ее «полистаем»? — Северус не мог упустить ни один труд, способный им помочь, не ознакомившись с ним самостоятельно.

— Хорошо, я принесу. Гарри, во сколько будет удобно завтра к тебе прийти?

— Для тебя мой дом открыт всегда, ты сама в этом убедилась совсем недавно. Ты учишься уже три года, а я так и не закрыл тебе доступ. Цени мое доверие!

— Думаешь, что правильно поступаешь, что не пускаешь их в дом?

Гарри понял, что Гермиона говорит о Уизли.

— Я тебе еще расскажу все подробности. Ты поймешь меня, я уверен. Да ты и сейчас уже все понимаешь, только принять тебе все это вот так сразу трудно. Я к такому решению тоже не за один миг пришел.

— Гарри, я пойду домой. Завтра увидимся, — Гермиона встала и подошла к Джинни. — Я не знаю, как мне обращаться к вам, но я рада за Гарри, что у него будут наследники. Ни Рон, ни Молли мне об этом ничего не говорили.

— Меня зовут Люциус, — ассоциации, вызванные редким именем, заставили Гермиону внимательнее присмотреться к Джинни. Этот безобразный парик… У нее появились смутные подозрения по поводу личности этого человека. — А дети… Хочешь услышать как они шевелятся? Дай руку, — Гермиона не успела ничего ответить, как ее руку уже прижали к круглому животу, и она почувствовала легкий толчок.

— Ой!

— Это не «ой», это ножка или ручка, я еще не различаю.

— Люциус, прекрати шокировать мисс Грейнджер! Специально издеваешься? — Северус смеялся выходке друга.

— Специально! А что она на меня как на непонятное существо смотрит? У меня что, рожки растут или рук две пары? — Люциус только что не рычал от раздражения.

— Гермиона, не обращай внимания. Это — гормоны. Ну и ситуация тоже непростая, нервная. Мы уже привыкли. Иногда ему легче, иногда спасу нет от его капризов. Сама увидишь, раз остаешься в Англии надолго. Давай я тебя проведу до камина. Или ты аппарировать будешь?

— Нет, через камин я не пойду. В Норе я уже была и, думаю, нужно повременить с визитами туда, пока сама не разберусь во всем, а домой действительно лучше аппарировать. Так что провожай меня на улицу. Мою одежду твои домовики утащили, пусть возвращают, — она, притворно злясь, топнула ножкой.

— Ты никак не угомонишься с мечтой об освобождении домовых эльфов? — Гарри рассмеялся, вспомнив детский прожект подруги.

— Нет, я уже никого насильно никуда не тяну.

Так, разговаривая о школьной жизни, Гарри провел Гермиону до парка, из которого она смогла без проблем аппарировать к себе домой.

Блэк-хаус радовался жизни. Магия особняка, подпитанная родовой магией не только Блэков, но и свежим вливанием родовой магии Поттеров, струилась по комнатам, залам, коридорам и лестницам, обновляя здание и укрепляя плетения колдовской защиты. Скоро в доме появятся наследники, и Блэк-хаус готовился к их приходу. Входная дверь скрипнула, и волшебная энергия устремилась исправлять этот недостаток, по пути обогнув гостью, почти не удостоив ее вниманием. Хозяин очень щепетильно относился к выбору посетителей дома, поэтому магии понадобилось лишь одно мимолетное прикосновение к девушке, чтобы убедиться, что этот визит лордом Поттером одобрен.

— Малфой, что ты здесь делаешь? Кто тебя сюда впустил? — Гермиона остановилась перед лордом Малфоем, только что вышедшим из камина, и, агрессивно посверкивая глазами, впилась в него подозрительным взглядом. Она сама зашла в Блэк-хаус всего несколько секунд назад и, оглянувшись на звук сработавшего за ее спиной камина, была весьма озадачена, увидев Драко Малфоя.

— Забыл у тебя, Грейнджер, разрешение спросить, — Драко смахнул с мантии несуществующую пылинку. — Тебя Поттер швейцаром назначил, и ты теперь всех входящих в его дом достаешь своими дурацкими вопросами? Придется тебя расстроить, в твоих услугах я не нуждаюсь и провожатые по особняку моей бабки мне не нужны.

Драко смерил пристальным взглядом опешившую от его наглости Гермиону, которая не нашлась, что ответить — с этим у нее явно произошла заминка.

— Верхнюю мантию тебе отдавать или с этим по-прежнему справляются домовики? Ты, надеюсь, не додумалась их всех освободить? Поттер очень привык к комфорту, а самой тебе с такой задачей, как присмотр за всеми нуждами особняка, не удастся справиться. Я признаю, что ты неслабая волшебница, но поверь, даже тебе одной не под силу управиться с хозяйством Блэк-хауса.

Драко, снимая теплую мантию, посмеивался над Гермионой, которая никак не могла соотнести жалящие слова с почти дружеским тоном Малфоя. Маленький домовик уже забрал мантию гостя, а Грейнджер все так и смотрела молча на Драко, не решив, как себя с ним вести.

— Ну что застыла? — Малфой помахал рукой перед ее лицом. — Это не второй курс, и я — не василиск. Так что отомри и не заставляй Поттера, который вон уже спешит тебя спасать от меня, плохо думать о твоих умственных способностях.

Тем временем Гарри подошел к ним и, улыбнувшись, ответил на рукопожатие Драко, приветственно кивнув ему. Малфой просто расцвел ехидной ухмылкой, когда увидел слегка расширившиеся глаза Грейнджер.

— Гарри, я поднимусь наверх, а ты поговори с подругой. У нее, кажется, возникли вопросы, без ответа на которые ее мозг отказывается правильно функционировать, — Драко, хлопнув Поттера по плечу, направился к лестнице, подтверждая свои слова о том, что он отлично ориентируется в здании без провожатых.

— И что это было? Гарри, как тебе удалось приручить Малфоя? Он даже дразнится теперь совсем не обидно, — Гермиона действительно хотела получить ответы на несколько вопросов, возникших у нее после увлекательной встречи с бывшим однокурсником.

— Дразнится он, как и прежде. Только ты теперь относишься к его словам по-другому и не ведешься на глупые подначки. Мы просто выросли и стали смотреть на мир немного под другим углом, — Гарри, придерживая Гермиону за предплечье, привел ее в гостиную рядом с каминным залом. — Располагайся. Обсуждать твои выводы и читать ту здоровенную книгу, что ты достала из сумки, мы будем чуть позже, если не возражаешь. Северус еще у себя в аптеке, а так как именно он у нас заведует анализом всех сведений, которые могут быть полезны при решении маленькой интересной проблемы, с которой я столкнулся, то у нас есть немного времени на общение без свидетелей. Ты не против? Тогда сейчас мы попьем чаю, и я расскажу тебе некоторые подробности, опущенные вчера. Драко прав, у тебя есть вопросы, не зная ответов на которые ты не сможешь видеть всю картину событий полностью.

— Драко? Он не Хорек Малфой, а Драко? Разреши мне предположить, что имя Люциус, прозвучавшее вчера в качестве нового имени твоей жены, было не случайным. Это Люциус Малфой вернулся из-за грани и теперь хозяйничает в теле Джинни? Я не ошиблась?

Глаза Гермионы засветились торжеством, она была уверена в правильности своих выводов. Получив подтверждающий кивок от Гарри, она призналась ему, что еще вчера, сразу, как только прозвучало столь редкое имя «Люциус», у нее появилось предположение о личности «подселенца». А еще ей показалось не случайным возвращение из-за грани того, кто носил именно такое имя. Она просмотрела море ссылок, статей и документов, найденных на просторах интернета, связанных с этим именем. Гермионе очень не доставало в магическом мире такого инструмента для добывания информации, как компьютерная сеть. Но благодаря своему происхождению она прекрасно ориентировалась в обоих мирах: и в маггловском, и в магическом. Поэтому и пользовалась всеми их преимуществами для своих нужд.

Она выяснила, что имя «Люциус» имеет римское происхождение и значит «свет». А также она нашла преинтереснейшие данные о похожем имени — «Люцифер», что означало «светоносный». Связь этого имени с различными религиозными течениями маггловского мира заставила Гермиону внимательнее просмотреть информацию о нем.

— Гарри, я думаю, что этот вопрос необходимо обсудить со Снейпом. Мне кажется, что есть какая-то связь между именем, человеком его носящим, судьбой этого человека и тем, что случилось здесь у вас. Я хочу сказать, что все взаимосвязано между собой, и для появления здесь именно Люциуса Малфоя существуют какие-то основания. Знаешь, магглы… они, конечно, колдовать не умеют, но их религии тоже не на пустом месте появляются, чаще всего в этом замешаны события с участием магов. У нас в университете проводились такие исследования.

— Я верю твоей интуиции, Гермиона. Но для того, чтобы у тебя было больше чего и с чем сравнивать, — Гарри хмыкнул, — я должен тебе рассказать еще кое-что. Главное то, что не только дух Люциуса в теле Джинни сейчас живет в этом доме, но и тело настоящего Люциуса у нас. Мы хотим не просто разобраться, как все произошло, но и отправить Люциуса в его тело, чтобы Джинни смогла вернуться. Целитель Берховиц надеется, что это возможно, так как уверен в своих исследованиях и утверждает, что душа Джинни все еще находится в ее теле, только как бы спит.

— О-о-о. Вчера ты мне такого не говорил, — Гермиона накрутила прядь волос на палец и задумчиво продолжила: — Получается, что вы намерены не только сделать умозрительные заключения, как такое могло произойти, но и вполне реально повлиять на ситуацию, попробовав ее исправить в возможных для вас рамках.

— Браво, мисс Грейнджер! Я в вас верил! — легкие хлопки ладоней сопровождали низкий голос Северуса Снейпа, входящего в гостиную. — Гарри, глядя на тот лежащий перед вами основательный труд, что явно принесла мисс Грейнджер, я должен сделать вывод, что ты подключился к изучению основ наук о душах, привидениях, эфирных сущностях и так далее? Не обижайся, но вряд ли тебе будет интересно вникать в тонкости всего этого. Мисс Грейнджер, не окажете ли вы мне честь стать помощником в наших исследованиях? Если у вас, конечно, есть для этого время и желание.

— Я согласна помочь Гарри освободить Джинни от захвата Люциусом Малфоем.

Снейп громко расхохотался, и Гарри поддержал его, а Гермиона растерянно посмотрела на них.

— Ну вот так всегда. Мисс Грейнджер обязательно после десяти правильных выводов сделает один, который испортит все впечатление от ее умственных способностей, — Северус разочаровано махнул рукой. — Так дело не пойдет. Сегодня Гарри введет вас в курс всех самых невероятных подробностей появления здесь Люциуса. И только тогда мы сможем обсуждать любые варианты дальнейших наших действий. Вам не хватает информации, и Гарри вам ее предоставит, так что задавайте ему любые вопросы по этому делу, даже если вам они кажутся неуместными или слишком личными. Вы должны оперировать максимально полными данными, для того чтобы делать правильные выводы. У вас получится. Я все же верю в вас.

Снейп, ухмыляясь каким-то своим мыслям, оставил друзей одних в гостиной разбираться с подробностями дела, вопросами и ответами на них.

* * *

Новый год с подарками, запахом хвои и пирогов остался в прошлом. Прошел и Имболк с его кострами и свечами. Родились зачатые в Бельтайн дети. Дни становились длиннее. Солнце с каждым днем поднималось все выше. Блэк-хаус регулярно становился свидетелем сбора разношерстой компании: два лорда, зельевар, целитель, студентка магического университета и беременная, временами истеричная женщина. Такие разные по характеру люди на диво неплохо уживались в одной компании. Немного поддразниваний, капелька яда во фразах, жалобы на глупость или заумность, в зависимости от личности жалующегося — все это разбавляло серьезные разговоры и обсуждения новых идей и возможностей использовать артефакты или ритуалы, описание которых обнаружено в очередных манускриптах, свитках или фолиантах, выуженных из недр библиотек.

— Я нашла! — бодрый голос вбегающей в комнату Гермионы отвлек присутствующих от легкого послеобеденного самосозерцания.

— О! Хвала Моргане! Грейнджер нашла свои мозги, упрятанные злой феей вон в ту чудную книжищу, которую она решила всем продемонстрировать. Я угадал? — Драко лениво разглядывал Гермиону.

— Малфой, а тебе домой не пора? Там Астория без тебя скучает, а ей сейчас о-о-очень нужна твоя поддержка и твоя магия, — Гермиона почти шептала, демонстрируя, что осознает важность затронутой темы.

— Что ты знаешь? — приподнятая бровь была единственной реакцией на сказанное.

— Малфой, ты понял, о чем я знаю. Откуда я это знаю — не скажу. Только ты действительно мало времени уделяешь своей жене, не сочти мои слова за вмешательство в личную жизнь. Это просто забота. Слышал о таком? — Гермиона прошла к столу и, сгрузив на него огромный фолиант, облегченно вздохнула. — Вот! Здесь есть очень интересный раздел.

— Здесь, это где?

К столу подошел Снейп и стал рассматривать надпись на книге. Он долго вчитывался в полустертые буквы, после чего удивленно посмотрел на Гермиону.

— Мисс Грейнджер, вы читаете на кумбрийском?

— Он близок древневаллийскому языку, по которому в прошлом году я брала спецкурс. Я вполне понимаю, что здесь написано, — тонкий пальчик уперся в фолиант. — Если вы подтвердите мое предположение, что найденное является тем, что мы искали, тогда обратимся к специалисту, чтобы не допустить случайных ошибок при переводе текста. Ну как, слушаете?

Гермиона открыла фолиант в нужном месте и медленно, на ходу переводя написанное, принялась зачитывать историю о том, как в семье богатого мага-землевладельца случилось несчастье. Недоброжелатель прислал его дочери в дар на день рождения украшение, которое оказалось артефактом, взяв в руки который, девушка уснула. И ее никто не мог разбудить. Приходили лекари со всех сторон света, но никто не сумел помочь бедному отцу вернуть его дочь из мира снов. Так продолжалось несколько месяцев. Спящая девушка ничего не ела, только сердобольным нянюшкам удавалось ее напоить целебными отварами, чтобы она выжила. И вот в один из таких печальных дней пришел к этому магу-землевладельцу целитель из Магриба, который путешествовал по свету и собирал мудрость лекарей мира. Он по просьбе отца оглядел спящую девицу и пообещал помочь ее исцелить.

— Спит твоя дочь, маг, потому что душа ее и сила колдовская заперты в глубине тела ее. Там, где волшебство ее начало берет. Я видел, маг, таких, как твоя дочь, и видел, как они просыпались. Зелье для этого нужно, чтобы растворить оковы на душе твоей дочери. Спадут оковы, и вернется к тебе дочь такой, какой прежде была, — Гермиона прочитала последние строки и торжествующе посмотрела на всех. — А дальше описан рецепт зелья, о котором магрибец говорил. Это же похоже на то, что с Джинни произошло, правда? Только она не из-за артефакта оказалась в этом состоянии, но в итоге получилась такая же ситуация. Правда же? Ведь очень похоже!

— Правда, правда, мисс Грейнджер. Успокойтесь, не сотрясайте воздух. Дайте сообразить, — Снейп задумался, пощипывая кончиками пальцев губу.

— Гермиона, это похоже на то, что с Джинни случилось, но... А как же с Люциусом быть? Если мы сейчас разбудим насильно Джинни, надеясь, что магия рода не станет нам мешать, то куда Люциус денется. Думаешь, сам в свое тело переселится? А если его опять в пустоши выкинет? — Гарри пытливо заглядывал Гермионе в глаза, выдавая свое беспокойство о «подселенце» в теле его жены.

— Поттер задал очень важный вопрос. Куда денусь я, если леди Поттер решит вернуться к своим обязанностям. Я понимаю, что мне судьба дала возможность прожить несколько лишних месяцев, пусть и в чужом теле, но возвращаться за грань я не стремлюсь, — Люциус был взволнован намного больше, чем показывал. Он нервно теребил ленточку на бледно-желтой мантии, больше похожей на небольшой шатер. Гарри часто ловил себя на мысли, что сравнивает свою беременную супругу с тетушкой Мардж, какой та была, когда улетала из дома на Тисовой улице, надутая сердитым Поттером-подростком.

— Спешить нельзя. Мисс Грейнджер, давайте посмотрим, что там за зелье. Его сложность, время приготовления, доступность ингредиентов? — Снейп был собран и внимательно всматривался в текст вместе с Гермионой.

— Здесь нет ничего трудного. Конечно, мы дадим рецепт для перевода специалисту, чтобы ничего не напутать, но на первый взгляд все не очень сложно. Варится три дня, настаиваться ему не нужно, состав ингредиентов, по-моему, доступный, — Гермиона водила пальцем по строчкам рецепта. — Я свяжусь с профессором Гриффит, она поможет с переводом и не будет задавать вопросов.

— Она нелюбопытна? — Снейп усомнился в том, что профессор может быть равнодушна к своей работе.

— Почему же? Любопытна. Просто ее будет интересовать перевод, а не то, для чего это зелье. Она специалист по мертвому языку, и ее гордостью является правильный перевод, а не то, как можно использовать рецепт, который она переведет с кумбрийского, — Гермиону удивил вопрос Северуса. — Вам ведь, мистер Снейп, не интересно, каким образом будут делать перевод рецепта? Вас интересует только его точность и возможность сварить по нему действенное зелье? Так ведь? У всех своя специализация. Не все же имеют такой обширный круг знаний как у вас, чтобы только по начертанию символов определить язык текста, даже не зная его досконально, — Гермиона немного завидовала разнообразности знаний Снейпа, и ее зависть иногда прорывалась в виде язвительных замечаний в его сторону.

— А вы заноза, мисс Грейнджер, вы это знаете?

— Северус, вы с Гермионой разбирайтесь с зельем. А мы продолжим поиски, как не дать магической составляющей Люциуса промахнуться мимо его тела, — Берховиц уже что-то просчитывал в уме. — Есть кое-что… Драко, в вашей библиотеке есть книга о ритуалах принятия в род, изгнания и тому подобное. Забыл ее название, но читал в вашей библиотеке — это точно. Там была оговорка об упрочнении связей магии того, над кем ритуал проводится. Что-то о неустойчивых состояниях... Не помню подробностей. Нужно найти эту книгу. Возможно, там найдем подсказку, как направить Люциуса по нужному адресу после того, как вернется леди Поттер. И еще, Драко, поищи в Книге рода информацию… вдруг там есть описание насильственной привязки личной магии человека к магии рода, чтобы, к примеру, не допустить его самовольного отречения.

* * *

Весна была совсем рядом. Приближавшиеся роды страшили Люциуса так, как не пугали его в свое время дементоры. Располневшее тело, в котором росли две новые жизни, двигалось с трудом. Ноги быстро уставали, спину тянуло так, словно она могла переломиться в любое мгновение, хотелось есть, но процесс этот был затруднен тем, что малыши буквально выжимали пищу обратно, не давая ей попасть в желудок. Люциус страдал физически, но стойко переносил тяготы беременности. Истерики постепенно вытеснил страх. Он боялся остаться в этом теле до родов и боялся исчезнуть из него, вернувшись за грань. Страх стал причиной плохого сна и появившихся кошмаров. Берховиц отказался давать снотворное, сославшись на вред для детей.

— Гарри, посиди возле меня, пока я усну, — тихая просьба Люциуса была еще одним шагом к уничтожению его гордости, но нарастающий ужас измучил его, он чувствовал, что может сорваться и не выдержать.

— Люциус, почему ты такой упрямый? Я столько раз тебе предлагал помощь, а ты тянешь до последнего. Вон руки уже дрожать стали, как у старой бабки. Давай ложись, я помогу тебе укрыться. Не волнуйся, я никуда не уйду, я буду рядом, — Гарри заботливо подоткнул одеяло. — Хочешь, я возле тебя спать буду.

— Хочу, только я толстый.

— Ты не толстый. Это моя жена кругленькая. А ты в комнате для гостей лежишь… и совсем не толстый. Люциус, ты хоть понимаешь, что своей магией подпитываешь моих детей уже столько месяцев? Надеюсь, род Малфоев не будет претендовать на моих малышей? — Гарри тем временем укладывался рядом с женой. Приобняв ее, он стал ласково поглаживать круглый живот, прислушиваясь к шевелению детей.

— Гарри, а о чем сегодня Снейп с Берховицем шептались? Я в гостиную вошел — они сразу замолчали, а потом, когда подумали, что я отвлекся беседой с тобой, то опять тихонько о чем-то говорили. Ты же знаешь, о чем? — рыжая макушка потерлась Гарри о скулу.

— Снейп прибьет меня, если я скажу тебе. Они боятся тебя попусту беспокоить. Берховиц сказал, пока они не будут уверены, что другого выхода нет, тебе ничего не стоит говорить. Но ты же теперь не отстанешь от меня, после того как заметил, что от тебя что-то скрывают? — Гарри расстроено вздохнул. — Ну почему мне достается все самое неприятное? Ты только не волнуйся. Все не так плохо. А то уже дрожишь, как заяц. Успокойся.

— Да рассказывай уже. Все нервы мне вымотал. Что там еще за сюрприз?

— Никаких сюрпризов. Драко нашел в вашей библиотеке ту книгу, что Берховиц вспоминал. Там действительно есть ритуал, чтобы укрепить связь магии с телом. Этот ритуал подходит нам по всем параметрам. Только Снейп рассчитал условия этой привязки, и получилось, что после проведения ритуала полное закрепление связей произойдет на твой день рождения. Я не силен в таких расчетах, а Северус сказал, что там какая-то зависимость от времени активации магического ядра при рождении человека. Об этом они говорят уже неделю — все спорят, чем могут грозить не полностью закрепленные связи. Ритуал провести можно хоть сегодня. Зелье для Джинни сварить Снейп уже с завязанными глазами сможет — это он так говорит. Вот, — Гарри ободряюще погладил руку жены и ждал реакции на свои слова.

— И в чем подвох? Почему я должен расстроиться? Это очень хорошая новость, — Люциус недоумевал — почему от него скрыли такую отличную новость?

— Берховиц не уверен, что роды не начнутся раньше твоего дня рождения. Даже Молли, когда приходила в прошлый раз «к доченьке», заявила, что у нее тоже был такой же огромный живот, когда она носила близнецов, и что одна радость — родила она их раньше обычного срока на две недели. Если связь твоей магии с твоим телом будет слабой, то мы не знаем, что может произойти во время родов. Как среагирует родовая магия Поттеров, не потребует ли твоей помощи в подпитке детей при рождении? Мы не говорили тебе, чтобы не расстраивать, — Гарри был уже не рад, что решился все рассказать.

— То есть рожать буду я, а не твоя жена? Гарри, я не смогу! Я и так не похож на себя, и речь не о внешности. Я уже не Люциус Малфой. Если мне придется еще и рожать… — истерика вернулась со шквальной силой, слезы полились рекой, губы задрожали, его всего затрясло.

Прошло больше часа, пока Гарри удалось успокоить Люциуса уговорами, убеждениями и нежными словами. Поттер был доволен, что справился своими силами, потому что в самом начале слезного потока он был уверен, что без помощи Берховица не обойтись. Во время марафона по успокаиванию Люциуса Гарри показалось, что в комнату кто-то заглядывал, но когда он смог отвлечься и взглянуть на вход в спальню, дверь была по-прежнему плотно прикрыта.

* * *

На следующий день Люциус собрал всех в своей спальне, после нервной ночи он чувствовал слабость. На лицах можно было прочесть вопрос или удивление такому неожиданному собранию их компании вокруг кровати леди Поттер. Только Гарри догадывался, о чем хочет поговорить Люциус, да Снейп выглядел так, словно не происходило ничего необычного.

— Я хочу, чтобы вы помогли мне провести ритуал укрепления связи с моим телом и вывели леди Поттер из комы. Не коситесь на Гарри, я сам заметил, что от меня что-то скрывают. У него не было выбора, ему пришлось все мне рассказать. Вит, ритуал и зелье не повредят детям? Мы должны быть уверены, что на малышах наши действия не отразятся. Не хотелось бы после стольких мучений получить полновесный магический откат, — Люциус был спокоен. Знали бы все, как дорого это спокойствие ему обходилось. Он полночи, пока Гарри спал, готовил эту речь. Люциус очень устал быть истеричной женщиной, он хотел вернуться в свое тело и снова стать холодным и вредным аристократом. Он даже мыслить в этом теле не мог так, как это делал настоящий Люциус Малфой, он словно поглупел после возвращения из серого города и превращения в беременную женщину.

— Северус изучил зелье и уверен, что его воздействие на организм минимально, оно направленного действия и работает только в зоне возле магического ядра. Принцип действия зелья подобен тем, что способствуют восстановлению после магического истощения. Насчет ритуала так однозначно ничего сказать нельзя, но если проводить его здесь, в Блэк-хаусе, то детям ничего грозить не будет, а вот привязка может получиться слабенькой, — Берховиц был с Люциусом предельно честен, времени для раздумий действительно оставалось мало, и следовало безотлагательно принимать решение.

— Северус, а ты что скажешь? — Люциус посмотрел на своего друга, и в голову ему полезли неуместные мысли о том, что если ничего не выйдет, то он будет очень скучать по шахматным партиям с Севом, которые стали привычными в последнее время, по его ядовитым репликам и по успокаивающим пожатиям руки, ободряющим и нежным одновременно.

— Ничего не скажу. Я отправляюсь варить зелье для леди Поттер. Через трое суток встретимся здесь же. Драко, подготовь все для ритуала, проводить, разумеется, будешь ты, как глава рода Малфой. А ты, Люциус, придумай себе новые имя и фамилию. Как только придешь в сознание в своем теле, начнем процесс легализации твоего возвращения в Министерстве, — Снейп направился к двери.

— Ты так уверен в успехе? — все заметили легкую дрожь в голосе Люциуса.

— Ты не посмеешь опять бросить меня, — ответил, не поворачиваясь, Северус и вышел из комнаты.

Все, как зачарованные, смотрели на закрывшуюся за Снейпом дверь. Он так твердо взял командование в свои руки, что расслабившиеся в последнее время маги не могли прийти в себя от резко сменившейся скорости событий. Еще вчера они рассуждали о разных способах и методах решения проблем, связанных с переносом души, а сегодня Снейп указал единственный путь, по которому им необходимо пройти.

— За дело, молодые люди, — Берховиц очнулся первым. — Драко, тебе есть чем заняться. Гарри, вы с Гермионой приготовите ритуальный зал. Обряд, безусловно, проводить будем в Блэк-хаусе, рисковать самочувствием детей ни в коем случае нельзя. Когда леди Поттер примет зелье, тело Люциуса должно находиться в ритуальном зале и быть готовым к возвращению в него Люциуса. А я займусь стабилизацией самочувствия нашей мамочки, ей понадобятся силы. Все свободны, — целитель рукой сделал выметающий жест, дав понять, что леди Поттер необходим отдых.

Малый ритуальный зал давно не использовался. Он действительно был скромнее по размерам и оформлению, чем главный, где Гарри проводил обряд, подтвердивший право считать Блэк-хаус родовым особняком. Но сейчас готовился ритуал, не связанный с его родом. Чтобы гарантировать правильность его срабатывания, необходимо было не допустить вмешательства магии особняка. И малый зал давал такую возможность. Он выглядел не слишком впечатляюще: здесь не было родового камня с алтарем для жертвоприношений, не имелось высоких, теряющихся в темноте сводов, на полу не виднелось выбитых кругов, испещренных рунами, призванных оберегать род и его магию. Здесь все казалось до приторности простым. Комната средней величины без окон с единственной дверью и каменным пюпитром в центре. И больше ничего, кроме держателей для факелов по стенам да залежей пыли, скатавшейся в клубки и взвившейся маленьким смерчем от потока воздуха из открытой двери. Гарри и Гермиона осмотрели помещение и, переглянувшись, взялись за приведение его в достойный вид. Магию применять не следовало, домовики к ритуальным залам тоже не допускались, поэтому пришлось вспомнить хогвартские отработки у завхоза Филча и потрудиться с метелкой, мокрой тряпкой и стремянкой. Когда через несколько часов нудная работа была позади, они увидели, что по периметру стен, потолка и мраморного пола вились тонкие ленты рун. Гермиона, внимательно осмотрев их, с важным видом кивнула, словно одобрила работу древнего мастера, нанесшего острым резцом цепь этих символов. Увидев, что Гарри следит за ней, она объяснила, что эти руны защищают зал от проникновения нежелательной магии извне и одновременно с этим не дают энергии творимого здесь ритуала выйти за пределы комнаты, пока не будет открыта дверь, на которой после хорошей порции чистой воды также обнаружились руны. Ритуальный зал был отмыт от пыли и грязи, а затем окурен смесью заговоренных трав для очистки от возможных магических остатков прежних ритуалов, проведенных здесь.

Пришла очередь приступать к работе лорду Малфою. Рядом с каменным пюпитром, на котором во время обряда будет лежать книга с текстами, он на полу очертил место для тела Люциуса. Вокруг него, в просчитанном заранее порядке, расположил цветные свечи, выписал необходимые символы, а на стенах закрепил факелы, которым предстоит освещать таинство ритуала. Драко тщательно покрыл пол знаками, постоянно сверяя их со свитками расчетов, сделанных им совместно с Северусом. Работа заняла несколько часов и, когда вечером он присоединился ко всем в гостиной, то выглядел настолько уставшим, словно весь день протрудился в каменоломне.

Еще через день было готово зелье для леди Поттер.

* * *

Все, кто так или иначе был вовлечен в события, связанные с посмертной историей Люциуса Малфоя, собрались в спальне леди Поттер. В комнате чувствовалось напряжение, даже Гермиона Грейнджер, которая последней влилась в их компанию и не успела проникнуться атмосферой полного взаимного доверия, прятала слегка подрагивавшие от волнения руки. Семейный целитель двух старинных родов, связь между которыми была так необычно использована магией, проводил последнюю проверку состояния здоровья участников ритуала, который вскоре намеревались осуществить. Берховиц был сосредоточен и внимательно разглядывал паутинку разноцветных нитей диагностического заклинания, повисшую над леди Поттер.

— Я, как целитель с многолетним стажем, заверяю вас, что мать и дети находятся в отличном состоянии. Магическое ядро леди Поттер прекрасно справляется со своими функциями, и у нас нет оснований считать, что после принятия зелья, — Берховиц кивнул на фиал, который держал в руках Снейп, — произойдет что-либо негативно влияющее на нынешнее состояние здоровья леди Поттер и ваших наследников, лорд. Люциуса Малфоя я осмотрел часом ранее в малом ритуальном зале. Его состояние вполне стабильно, и проведение обряда не должно ему повредить. Считаю, что самое плохое, способное сегодня случиться, это крах на­ших на­деж­д в случае не­уда­чи.

— Драко, тебе пора приступать, чтобы мне было, куда сбежать от разгневанной леди Поттер. Удачи! — Люциус пытался ободрить сына. Сидя в кровати, обложенный со всех сторон подушками, он бодро на всех поглядывал и, устроив руки на выпирающем животе, душил свою тревогу надеждой на возвращение в собственное тело, по которому так соскучился за эти непростые месяцы.

— Да, отец, — Драко поклонился присутствующим и направился в ритуальный зал.

Двери, украшенные красивым сплетением защитных рун, закрылись за лордом Малфоем. Он уверенно подошел к каменному пюпитру с древним фолиантом на нем, весь путь очень внимательно отслеживая, куда ступает, чтобы не повредить ни один символ, вычерченный на полу. Взглянув на тело отца и убедившись, что ничего не изменилось со времени осмотра того целителем и снятием с него чар искусственной комы, Драко приступил к выполнению ритуала. После первых прочитанных им строф, свечи, расставленные по залу, начали зажигаться сами по себе, добавляя яркости теням от горящих факелов. Магические потоки уплотнились и сконцентрировались возле тела Люциуса. Речитатив сменялся напевом, пламя свечей то вспыхивало, то почти гасло, погружая комнату в полумрак мерцающих теней. Звучный голос лорда Малфоя набрал силу и последнюю фразу ритуала он произнес, почти крича, после чего взял приготовленный родовой ритуальный нож и, сделав небольшой разрез на ладони, подошел к отцу. Несколько капель крови главы рода Малфой пролились на лоб, руки, ноги и грудь Люциуса и мгновенно впитались в кожу, не оставив следа. Драко выполнил все, что от него зависело, теперь дело было за Магией. Осторожно, чтобы не нарушить рисунков на полу, он вышел из ритуального зала, оставив дверь приоткрытой, разрывая цепь охранных рун для того, чтобы душа отца смогла найти свое тело.

Когда Драко вошел в спальню леди Поттер, целитель сразу же оказался рядом с ним и, не мешкая, напоил несколькими зельями для восстановления магических сил, затраченных на ритуал.

— Драко, все в порядке? — Снейп уставился на Малфоя выжидающе.

— Да, все прошло так, как описано в книге. Дар главы рода принят Магией. Теперь, отец, главное — не промахнись.

Люциус сжал руку подошедшего сына:

— Северус, давай свое пойло, пора леди Поттер возвращаться к своим обязанностям.

Приняв из рук Снейпа фиал с бледно-голубой жидкостью, Люциус поднял его в приветственном жесте, словно это был бокал вина, и выпил снадобье, скривившись напоследок.

— Мог бы и вкуснее сварить, Северус. Зелье ведь для леди готовил, а не для больного низзла, — в следующий момент взгляд леди Поттер стал рассеянным, глаза ее закрылись, и она упала на подушки.

— Она спит, — целитель быстро провел над телом Джинни волшебной палочкой. — Драко, поспеши к отцу, магическое ядро леди Поттер заметно пульсирует, что говорит о серьезных процессах внутри него. Северус, тебе стоит пойти с Драко, возможно, ему понадобится помощь по транспортировке Люциуса. Ты же помнишь? Никакой магии к нему применять пока нельзя.

Через полчаса Снейп, вошедший в комнату леди Поттер, застал там картину полного уныния. Гарри и Гермиона с печальными лицами не сводили глаз со спящей Джинни, а Берховиц угрюмо смотрел в окно.

— Что застыли все? — бодро спросил Снейп. — У нас, кажется, получилось. Люциус в своем теле и на несколько секунд даже приходил в сознание. Успел сказать только: «Драко», — но это уже обнадеживает, что память не потеряна. Сейчас он спит в гостевой комнате. Гарри, мы ритуальный зал заперли, пусть там пока все без изменений побудет… на всякий случай. Вит, а что с леди Поттер?

— Пока сложно что-то определенное сказать. Магическая система наполнена, магическая составляющая не такая, как у Люциуса. Раз ты говоришь, что он приходил в сознание, то есть основание считать, что леди Поттер вернула контроль над телом, но пока она не просыпалась. Ее состояние на кому не похоже, скорее всего, ее сон — это адаптация организма. Нужно ждать.

— А как дети?

— С малышами все в норме, все наши действия никак не отразились на их показателях физического и магического здоровья.

* * *

Только через двое суток все смогли убедиться в удачном исходе их мероприятия.

— Гарри?! — испуганный голос разбудил задремавшего в кресле возле ее кровати мужа. — Что это со мной? Гарри что это?!

Истерика, страх и неуверенность прозвучали в словах Джинни, ощупывавшей свой большой живот. Поттер сразу же отправил патронуса целителю всего с одним словом: «Проснулась». Затем присел на край кровати рядом с испуганной женой.

— Успокойся, сейчас придет целитель, и мы все тебе объясним. Возьми себя в руки, детка. Все будет хорошо, — он обнял Джинни и принялся укачивать ее, пытаясь отвлечь от исследования своего тела.

— Поттер, не заговаривай мне зубы! Что ты со мной сделал?! Я не буду этого терпеть! — Джинни кулачком попыталась ударить себя по животу, Гарри еле успел перехватить ее руку.

Истеричные крики услышала Гермиона, отдыхавшая в комнате, выделенной для целителя. Она влетела в спальню Джинни и замерла от услышанных слов.

— Дорогая, ты своим криком Гермиону напугала. Прекрати сейчас же! Никто с тобой ничего не делал, — Гарри начинал терять терпение, с трудом удерживая вырывавшую руки Джинни. Он боялся, что жена может навредить детям.

— Так значит, Гермиона! Ты теперь с ней? Да? Что она делает в моем доме? Что вы со мной сотворили? — Джинни кричала и пыталась вырваться из рук Гарри, не замечая, что в комнату вошел целитель и спешно достал из саквояжа какие-то флаконы.

— Леди Поттер, я — ваш семейный целитель Вит Берховиц. Давайте вы выпьете успокаивающее зелье, и я осмотрю вас. Вы долго пролежали без сознания, вам нельзя так вскакивать, — он подошел к кровати и принялся помогать Поттеру укладывать сопротивлявшуюся Джинни в постель, — Гермиона, пожалуйста, помогите нам напоить леди Поттер зельем.

Совместными усилиями они втроем кое-как управились с Джинни. Гермиона была шокирована ее поведением. Гарри успел в мыслях сравнить капризного, но управляемого Люциуса с женой, и сравнение оказалось не в ее пользу. В проеме двери мелькнул Снейп, но, сориентировавшись в ситуации, остался в тени за дверью, чтобы у очнувшейся леди не возникли лишние вопросы. Только целитель стоял у кровати, сложив руки на груди, и спокойно смотрел на пациентку, словно такие истерики были его специализацией и не вызывали в нем уже никакого интереса.

— Леди Поттер, вам уже лучше? — получив в ответ кивок, Берховиц принялся выписывать своей волшебной палочкой невидимые рисунки в воздухе над Джинни, творя диагностические заклинания. Спустя несколько минут удовлетворенно покивав результатам своих проверок, он продолжил: — Как я уже сказал, я — ваш семейный целитель. Меня пригласил лорд Поттер наблюдать за вашим состоянием после несчастного случая, случившегося с вами на квиддичном Чемпионате. Леди Поттер, вы долго были в магической коме. Нам необходимо узнать, что последнее вы помните. Соберитесь с мыслями и расскажите о том, что с вами случилось.

Было решено не посвящать Джинни в то, что ее телом, по сути, несколько месяцев удачно пользовался другой человек. Во-первых, неизвестно, как вообще отреагирует Джинни на такое вмешательство постороннего, не отразится ли это на ее вменяемости. Во-вторых, этим удачливым человеком являлся Люциус Малфой, который в прошлом подкинул Джинни злосчастный дневник Риддла на втором курсе, что привело к очень нехорошим последствиям. Уж это точно могло свести с ума. Так что лучше не рисковать, да и круг знающих тайну появления Люциуса в мире живых расширять было опасно. Учитывая статус семьи Уизли, родом из которой была Джинни, посчитали неблагоразумным раскрывать ей такой секрет.

— Что я помню? — зелье совершило чудо, и Джинни спокойно размышляла над заданным вопросом. — Я после игры облетала с командой поле, нас зрители поздравляли с победой. Потом Берк — отбивала команды «Гончих» — решил покуражиться и устроил целое представление. Когда он резко подлетел ко мне, я попыталась избежать столкновения. Все. Больше ничего не помню, — Джинни откинулась на подушки и посмотрела на Гарри, а потом на целителя, ожидая, что теперь пришел черед им объяснить ей положение дел.

— Леди Поттер, меня очень радует, что ваше прискорбное состояние в течение нескольких месяцев не отразилось на вашей памяти.

— Нескольких месяцев? — взгляд Джинни метнулся к окну, но с постели ей было видно лишь темное небо. — Сколько я была в коме?

— Я уже сказал — несколько месяцев. Сейчас конец февраля. Леди Поттер, — Берховиц говорил с Джинни таким тоном, словно разговаривал с ребенком, — а каково было ваше самочувствие перед той игрой, после которой вы пострадали?

— Нормальное самочувствие. К чему такой вопрос? Нас постоянно осматривал колдомедик, можете спросить у него, — легкий налет неуверенности и вызова, прозвучавший в словах Джинни, заметили все.

— Я, как семейный целитель, говорил с колдомедиком вашей квиддичной команды, и он отметил, что вы на последних тренировочных сборах были более нервной, чем обычно, и уставали быстрее остальных игроков. Вы можете это объяснить?

— Это что, допрос? Вы не видите, что я плохо себя чувствую? Я не собираюсь отвечать на глупые вопросы. Это колдомедик должен знать, почему так было, а не я, ведь он же специалист? Оставьте меня! Я устала! — то ли действие успокаивающего зелья ослабло, то ли тема разговора очень не понравилась леди Поттер, но глаза ее начали бегать, пытаясь скрыть взгляд, руки принялись теребить край одеяла, а слова стали резкими и грубыми.

— Хорошо. Вам действительно нужно отдохнуть. Вы только очнулись, а мы накинулись на вас с вопросами. Прошу простить нашу поспешность. Вот эти зелья, — Берховиц поставил на столик два фиала, — нужно принять после того, как немного поедите. Отдыхайте, леди Поттер. Вопросы оставим на потом.

Целитель раскланялся и вышел из комнаты. Гарри знал, что он еще не собирался уходить, ведь у него имелся еще один пациент, который расположился в гостевой комнате этажом ниже. Когда Джинни уснет, Гарри тоже пойдет проведать своего гостя. А пока он распорядился, чтобы Хелли принесла куриный бульон и сок для Джинни. Конечно, организм его жены принял бы сейчас любую пищу, не только диетическую, но требовалось поддержать версию, что Джинни до сегодняшнего дня лежала в коме, и не привлекать внимания к тому, что ее тело не очень ослаблено долгим лежанием. Этому весьма способствовала ее беременность, Джинни не помнила, как изменялось ее состояние с увеличением срока, и теперь вполне могла принять недомогания, связанные со своим положением, за слабость после комы.

Во время еды Джинни молчала, но, похоже, она что-то усиленно обдумывала. Казалось, что она даже не замечала, что именно ест, настолько отвлеченно смотрела вокруг, глотая бульон. Гарри решил не задавать пока вопросов. Он видел, что его жена ищет выход, еще не зная, что вместо нее это сделала Магия, изменив судьбы нескольких людей. Джинни выпила оставленные целителем зелья и уснула, а Поттер поспешил в гостевую комнату к Люциусу, догадываясь, что там все собрались на совет.

* * *

Гарри не ошибся, Снейп даже успел вызвать Драко, несмотря на поздний час, и все ожидали только хозяина дома. Люциус, полностью придя в сознание сутки назад, был вынужден сознаться, что чувствует себя отвратительно, как разбитый параличом старик: руки и ноги почти не слушались его, во всем теле разлилась слабость, болело все, даже то, что по определению болеть не должно, магия плохо ощущалась. Все это пугало его, но осознание, что он вернулся в свое собственное тело, удерживало от разочарования и вселяло веру в свои силы.

— Люциус, ты должен понимать, что твое тело было без движения, с минимальной нагрузкой на мышцы почти четыре года. Помнишь, Гарри рассказывал, что в Святого Мунго такие пациенты лежали, не вставая, только шевелились немного. То, что мы немного подлечили твое тело, не говорит, что ты сейчас встанешь и побежишь. Ты вернулся в него, и это сейчас самая большая твоя победа. Северус уже варит специальные укрепляющие и релаксирующие зелья. Потерпи несколько дней, и сможешь потихоньку двигаться без болей в мышцах, — Берховиц в очередной раз уговаривал Люциуса не торопить события, и тот, на удивление, сдался без боя. Казалось, что он находил в словах целителя не только поддержку, но и оправдание своему полубеспомощному состоянию.

— Не спешу я вставать, Вит. Меня больше беспокоит то, что я пугаюсь своего тела, — Люциус заметил одинаковые вопросительные взгляды присутствующих. — Я иногда забываю, что уже нахожусь в другом теле и начинаю искать живот, а его нет, и я пугаюсь, что с детьми что-то произошло. Драко, нечего хихикать, это не смешно, это — жутко. Я стал наполовину леди Поттер, так что, Гарри, поздравляю, у тебя жена слегка раздвоилась.

— Люциус, дорогой, не переживай. Лорд Поттер подумает над твоим предложением. Если нужно, я вам подскажу адрес моего знакомого на Востоке, там разрешено многоженство. Все у вас будет хорошо, — голос Снейпа сочился издевкой.

— Северус, прекрати говорить гадости! Люц, не переживай, это пройдет. Вспомни, ты же не сразу привык к телу Джинни. Ты привыкнешь опять быть собой, — Гарри присел рядом и, взяв руку Люциуса, ласково поглаживал ее успокаивающе. — Ты опять будешь невыносимым снобом и заносчивым павлином. Мы тебе поможем восстановиться. Хочешь, мы не будем к тебе пускать Снейпа, чтобы он тебя не расстраивал глупостями?

— Пусть приходит, он меня развлекает, — Люциус постарался выглядеть высокомерно, насколько это было возможно лежа в постели.

Еще некоторое время разговор вертелся вокруг вопросов, связанных со здоровьем Люциуса Малфоя, после чего плавно перешел к обсуждению темы «леди Поттер». Гермиона настаивала на том, что нужно как можно скорее привести Молли Уизли, чтобы Джинни не чувствовала себя отрезанной от семьи, а Уизли не смогли обвинить Гарри в утаивании сведений о состоянии здоровья их дочери. Это было разумно, и встречу назначили на завтрашний день, если ничего не изменится в состоянии пациентов Берховица. Гермионе пришлось перебраться в одну из гостевых комнат, потому что целитель теперь намеревался находиться в Блэк-хаусе почти круглосуточно, отлучаясь только для осмотров леди Малфой и наведываясь домой, чтобы повидать супругу. Перед приходом Уизли было решено, что Гарри применит на гостевых комнатах запирающие и отвлекающие чары, чтобы любопытная Молли случайно не обнаружила в доме Люциуса. Не хотелось стирать ей память, а иначе от ее вопросов не отбиться. Был второй час ночи, когда компания разошлась по своим комнатам, чтобы поспать и набраться сил для новых встрясок и неожиданностей.

Следующий день начался со слез и всхлипываний леди Поттер, которые казались очень неискренними и демонстративными. Джинни не смущало присутствие целителя, только что осмотревшего ее и теперь записывавшего свои рекомендации на пергаменте.

— Гарри, ты меня не любишь. Ты разрешаешь посторонним задавать мне вопросы, — Джинни картинно хлюпала носом, совсем позабыв, что в таком виде она даже сама себя в зеркале раньше не могла видеть без отвращения, настолько некрасивым становилось ее лицо. А если бы она знала, как выглядит сейчас, то поняла бы, что ее маневр с целью разжалобить мужа был не очень удачным.

— Хорошо, Джинни. Не нравится тебе разговаривать с целителем — поговори со мной. Итак, милая, я хотел бы знать, когда ты собиралась поставить меня в известность о своей беременности? — Поттер старался разговаривать спокойно.

— Ты же понимаешь, Гарри, я не могла пропустить Чемпионат! После игр я тебе все рассказала бы, — преданный и невинный взгляд портило неуверенное выражение лица.

— Допустим, ты такая безголовая, что решила полетать на метле среди бладжеров, будучи беременной. Но зачем ты травила наших детей зельем?

— Детей? — Джинни уставилась на свой живот. — Так вот почему он такой огромный. Их двое? Это девочки или мальчики?

— Тебя это интересует? А раньше тебе было все равно. Так зачем ты травила зельем моих сыновей? — Гарри был рад, что последовал совету Северуса и с самого утра выпил успокаивающее зелье, иначе вряд ли он смог быть сейчас так бесстрастен.

— Я ничем их не травила. Что ты выдумываешь? — возмущение Джинни было настоящим.

Целитель, записавший свои соображения, решительно перебил супругов. Не переходя границ целительского этикета, он рассказал леди Поттер о том, почему она оказалась в магической коме и какое отношение к состоянию ее здоровья имело упоминаемое лордом Поттером зелье. О том, что о зелье им рассказала миссис Уизли, тоже было доведено до ее сведения.

После этого Джинни начала требовать встречи с матерью, на что Гарри ответил, то миссис Уизли уже знает о том, что дочь пришла в сознание, и к полудню будет в Блэк-хаусе. Оставив жену на попечение целителя, Гарри отправился за положительными эмоциями и запасом терпения, которые были необходимы для встречи четы Уизли.

* * *

Камин полыхнул огнем и словно выплюнул чумазую Молли Уизли в каминный зал Блэк-хауса, следом, чихая и отплевываясь от сажи, влетел Артур Уизли. Особняк явно недолюбливал этих посетителей, и где только он брал столько сажи, ведь домовики чистили камин часто и с усердием, и другие посетители выходили из зеленого пламени всегда чистыми, без единого пятнышка на мантиях.

— Приветствую вас, Молли, Артур, — Гарри поклонился гостям, желая выглядеть вежливым. Получив в ответ неразборчивое бормотание от отряхивающихся супругов, он взмахнул палочкой, удаляя с их мантий и лиц остатки каминной сажи. Гарри всегда удивляло, что Молли знает сотни бытовых заклинаний и чар и совсем не способна позаботиться о своем внешнем виде после путешествия по каминной сети.

— Джинни с нетерпением ожидает встречи с вами, пройдемте, — Гарри держался холодно и официально, точно так же, как и во все предыдущие приходы родителей Джинни, которые ему пришлось вытерпеть за последние месяцы.

— Мама! Папа! — Джинни чуть не подпрыгивала на кровати, когда в комнату вошли ее родители.

Пообнимавшись и прослезившись, они, перебивая друг друга, справлялись о последних новостях. На некоторое время разговор двух женщин перешел почти на шепот. Артура они отправили подальше от себя сразу после приветствий, и он теперь сидел в кресле возле окна и пил принесенный домовухой чай. Рядом с ним молча сидели Поттер и Берховиц. Они только изредка перебрасывались взглядами, когда от женщин слышались более-менее разборчивые интересные фразы. Через час шушуканий, возгласов, жалоб и сетований миссис Уизли подошла к мужчинам и, встав в свою излюбленную позу, уперев руки в толстые бока, заявила:

— Целитель, выйдите из комнаты моей дочери. Так как вы пытаетесь обвинить ее в том, что она причинила вред детям, мы не нуждаемся в ваших услугах.

— Простите миссис Уизли, я — семейный целитель рода Поттер, — Берховиц поднялся с кресла, — и вы не имеете никакого права мной командовать. Лорд Поттер, — целитель поклонился в сторону Гарри, — попросил меня присутствовать на вашей встрече с дочерью в качестве целителя для контроля состояния здоровья леди Поттер, а также в качестве свидетеля беседы.

— Гарри, как ты мог пригласить постороннего на наш семейный разговор?! Почему ты не посоветовался с нами, выбирая целителя. Нас не устраивает этот, мы позовем другого специалиста, чтобы он смотрел за Джинни! Пусть этот уходит! Прикажи ему! — Молли Уизли кричала так громко, что Гарри был уверен — ее голос хорошо слышали этажом ниже. Он медленно поднялся и, мысленно поблагодарив Северуса за его чудесные зелья, холодно осведомился:

— Почему я должен был советоваться с вами, миссис Уизли? Вы ведь не советовались со мной, когда скрывали беременность Джинни и давали ей рецепт зелья, которое могло погубить моих детей? Мне безразлично, что вас устраивает или не устраивает. Вит Берховиц не посторонний человек, он семейный целитель. Если вы не осведомлены в том, как целитель становится семейным, то объясню: он дает клятву роду. Так что он не может причинить вред никому из членов семьи, а ваши обвинения в некомпетентности абсурдны, — Гарри цедил слова сквозь зубы, выказывая Уизли все свое негодование и презрение. — Целитель Берховиц будет наблюдать мою супругу до ее родов. После появления на свет моих наследников я могу дать вам, Молли, возможность впредь при необходимости лечить Джинни у любых специалистов по вашему усмотрению. Вы расстраиваете своим поведением мою супругу, поэтому попрошу вас уйти.

— Я буду ухаживать за своей дочерью! Никуда я не уйду! — Молли Уизли уселась в кресло возле кровати Джинни, показывая своим видом, что не сдвинется с места. На все знаки, что подавал ей муж, пытаясь успокоить, она лишь презрительно кривила губы.

— Нет. Вы здесь не останетесь. Не перебивайте меня, — Гарри жестом остановил миссис Уизли, готовую к новому словоизлиянию. — Если вы сейчас же не покинете мой дом, то я подам на вас заявление в Визенгамот о преднамеренном причинении вреда наследникам древнего рода. Оснований для этого и свидетелей законности такого заявления у меня достаточно. Так что? Ваше решение?

— Ты не сделаешь этого, Гарри! Ты решил опозориться на всю Британию? — Молли трясло от негодования и страха, что Поттер выполнит свою угрозу.

— Джинни своими действиями угрожала жизни детям. Я ее за язык не тянул, когда она давала обет родить наследника роду Поттер. Она не имела права решать судьбу детей, принимая неизвестные зелья. Потакая своим желаниям, Джинни намеренно вредила малышам. Даже чувствуя магический откат, она продолжала пить ту дрянь, рецепт которой вы нашли и дали ей. Это — не мой позор, это — ее преступление против рода Поттер. Вы и ваша дочь обретете статус преступниц, если я позволю общественности узнать о случившемся. Вы к этому стремитесь? Вам недостаточно, что ее наказала родовая магия? Вы настолько неблагодарны? Вам мало того, что мы нашли возможность вернуть Джинни сознание? Хотите справедливости, так я вам ее организую! — Поттер выплевывал слова, словно они были каплями лавы и жгли ему язык.

— Нет-нет! Гарри, мы уходим. Мы сможем еще увидеть Джинни? — Артур Уизли наконец-то взял себя в руки и решил показать, что он мужчина и хозяин в своем доме. Он вцепился в руку жены мертвой хваткой и потянул ее к выходу, угрожая волшебной палочкой, чтобы она даже не помыслила ослушаться его.

— Да, Артур. Я раз в неделю буду открывать для вас камин при условии, что в следующий раз не повторится сегодняшнее безобразие. Когда придет время Джинни разрешиться от бремени, я сразу же вызову вас в Блэк-хаус.

На этом первая встреча очнувшейся Джинни с родителями подошла к концу. Во время всей перебранки с Молли она благоразумно молчала, догадываясь, что ее вмешательство ничего не изменит. После ухода четы Уизли Гарри поинтересовался у жены, не хочет ли она высказать свои пожелания. Но ядовитый тон вопроса остановил Джинни от необдуманных слов, и она лишь покачала головой. Не желая ухудшить свое положение еще сильней, она решила дождаться появления наследников, а потом восстановить свое положение в семье, заботясь о них и доказывая, что история с зельем была случайной ошибкой по незнанию. Она намеревалась положиться на время, дождаться, когда все забудется, а потом припомнить Поттеру то унижение, что она только что пережила. Он и ее мать говорили о ней как о безмозглой курице, неспособной иметь своего мнения, обсуждали вопросы здоровья детей, словно ее, вынашивавшей их, в комнате не было. Она не простит угроз сделать из нее преступницу. Но это случится тогда, когда все позабудут о случившемся, и не будут ожидать неприятностей.

* * *

Сигнальные чары позвали Берховица к Люциусу, и он, извинившись перед леди Поттер и Гермионой, которые обсуждали какой-то журнал, быстро направился в комнату для гостей. С Люциусом Малфоем было что-то непонятное. Он уже дважды за последние три дня терял сознание на несколько минут каждый раз, и вот сегодня чары опять сработали. Возле Люциуса сидел Снейп и, держа его за запястье, считал пульс.

— Северус, что теперь?

— То же самое, он опять без сознания, но успел сказать, что его что-то тянет. Вит, он ведь не умирает? Как ты думаешь?

Берховиц не успел ничего сказать, потому что в комнату влетела Гермиона:

— Он вернулся в ее тело! — глаза ее расширились от ужаса, а дыхание сбилось от бега по лестнице.

Берховиц переглянувшись со Снейпом, поспешил в комнату Джинни.

— Мисс Грейнджер, присядьте и успокойтесь. Люциус в теле леди Поттер? Мы вас правильно поняли? — Северус усадил Гермиону в кресло и подал флакон с зельем, подумав, что скоро все в этом доме превратятся в неврастеников. Черкнув пару слов на пергаменте, он позвал домовика Малфоев и отправил с ним записку Драко.

— Да. Мы разговаривали с Джинни, когда у нее закатились глаза, и она упала на подушки. Хорошо, что она сейчас из постели не вылезает, а то еще расшиблась бы. Потом через несколько секунд она открыла глаза и спрашивает: «А где Северус?». Джинни не знает, что вы находитесь в доме, и я поняла, что это не она, и рискнула поинтересоваться: «Люциус?» И знаете, что услышала? В общем, догадываетесь, что именно. Он ведь считал, что находится в своем теле, а тут рукой за живот зацепился. У него в глазах такие ужас и беспомощность отразились! — Гермиона тяжко вздохнула. — Неужели у нас ничего не получилось, и все станет, как прежде? Ведь уже все нормально было.

— Не станет. Все закончится хорошо, — уверенность Снейпа благотворно подействовала на Гермиону, и она, чуть успокоившись, стала рассматривать неподвижно лежавшего Малфоя.

Когда через полчаса в Блэк-хаус пришел Драко, а Гарри вернулся из Гринготтса, все опять вернулись по местам: Люциус в свое тело, а Джинни ничего и не заметила, только пожаловалась, что у нее кружится голова.

Все, кроме леди Поттер, собрались в гостиной на втором этаже. Джинни с постели вставала только для того, чтобы посетить уборную и принять душ. Она жаловалась на боль в ногах и не хотела никуда ходить, неся перед собой живот, который иначе чем тыквой не называла. Она убеждала всех, что в постели ей безопасней, что она волнуется о детях. Это было на руку всей компании. Джинни так и не знала, что в доме, кроме целителя и Гермионы, еще жили Северус и Люциус, а Драко бывал каждый день, просиживая у отца по несколько часов. Устроив мозговой штурм, все пришли к выводу, что и зелье, и ритуал сработали правильно, а в происходящем сейчас, скорее всего, опять замешана родовая магия. Вывод был сделан не на пустом месте. Целитель успел осмотреть обоих своих пациентов: пока одно тело было без сознания, в другом снова теснились оба. Родовая магия по-прежнему считала Люциуса более подходящим для наследников лорда Поттера, и тянула его к малышам, устраняя с пути леди Поттер.

Сказать, что Люциус Малфой был расстроен и испуган — это ничего не сказать.

— Поттер, я, конечно, привык к твоим детям в своем животе, но я не собираюсь становиться им мамочкой! Если так уж нужна подпитка моей магией, я согласен этот месяц, что остался, сидеть рядом с твоей женой. Только объясни, Поттер, за что мне такое? Я что, не отдал еще все долги тебе? Я хочу быть собой, — начав почти криком, под конец Люциус почти шептал, и такая тоска звучала в его голосе, что Гарри не выдержал и, подсев к нему на ручку кресла, обнял за плечи, успокаивая.

— Люциус, ты же знаешь, что я не могу контролировать это. Я думаю, все будет хорошо, не паникуй раньше времени, — прошептал он в светлую макушку.

Все напряженно, отводя глаза, ждали, когда Люциус успокоится настолько, чтобы можно было продолжить разговор. Лишь Снейп сверлил Люциуса и его успокоителя колючим взглядом. Не нравилась ему эта картина, но если бы у него спросили, что его не устраивает, он и сам не смог бы ответить.

— Прекрати истерику, Люциус. Ритуал привязки прошел удачно, никуда ты из своего тела не денешься. Осталось около месяца, потом родовой магии Поттера будет на тебя наплевать. Потерпи немного. Ну нырнешь ты в тело Поттеровой супруги несколько раз, так для тебя там все знакомо, как в любимых домашних растоптанных тапках. Чего истерить? А вот в том, что к роду Поттер ты попал в кабалу, так сам виноват, — Снейп уселся удобней, сложив руки на груди, предвкушая расспросы, и они не заставили себя ждать.

— Что ты хочешь сказать этим своим «попал в кабалу»? — Люциус подозрительно посмотрел на Северуса.

— Помнится, Люц, ты рассказывал, что перед поцелуем с дементором вспоминал Поттера. Было такое?

— Было. Я чувствовал благодарность этому выскочке за то, что спас Нарциссу и Драко от преследования Авроратом, — Гарри вздрогнул от такого определения себя, такого доброго и хорошего, и решил, что Люциус больше не нуждается в его утешениях и можно пересесть в удобное кресло.

— Чувствовал благодарность... А еще тогда же ты признал свои ошибки в жизни и недостатки собственной персоны, да? — Люциус ограничился кивком в подтверждение слов Северуса.

— Мистер Снейп, — вмешалась Гермиона, которой уже не сиделось на месте от догадок. — Вы хотите сказать, что Люциуса Малфоя вернули из-за грани, потому что он раскаялся и был благодарен Гарри? Его отправили помочь роду Поттер? Он не случайно вернулся, да? Вы же так думаете, мистер Снейп?

— Мисс Грейнджер, вы как были выскочкой в школе, так ею и остались, — Северус не смог промолчать о качествах перебившей его девушки. — Но должен признать, что вывод вы сделали, в общем-то, правильный. Я бы только уточнил. Думаю, что в серые пустоши, где бы они ни находились, попадают не все, а только, как было только что сказано, чистосердечно раскаявшиеся, те, кто принял себя таким, как есть, признав все свои промахи и ошибки. А потом, когда родовая магия Поттеров выкинула финт с блокированием сознания леди Поттер, я считаю, вмешалась сама Магия, которая искреннюю благодарность Люциуса Поттеру восприняла как некий Долг жизни и поэтому дала возможность этот долг отдать.

Смотреть на удивленные лица собеседников было приятно, и Снейп ухмыльнулся своей сообразительности. Он обладал хорошо развитым логическим мышлением и гордился этим неоспоримым личным качеством.

— А если бы у меня не осталось живого тела? Куда бы я делся? Или планировалось, что я навсегда стану леди Поттер? — Люциус ошарашено всматривался в лица друзей.

— Я думаю, что о таком сама Магия не заморачивается. Спасение утопающего, как говорят, дело рук самого утопающего. Так что, Люц, дерзай! С кем там тебя мисс Грейнджер сравнивала, с Люцифером? Знаешь, как его еще называют — Черное пламя разума и воли. Вот! Ты у нас конечно беленький, — Снейп не сдержался и подошел к Люциусу, чтобы потрепать того по начинающим отрастать неровным белым прядям волос. — Люцифер, чтобы тебе было известно, являлся падшим ангелом и олицетворял собой свободолюбие, гордость и тягу к знаниям. Прямо как с тебя рисовали, Люциус! Свалился как тот ангел на наши головы, свободолюбивый ты наш. В собственном теле не можешь усидеть, все шастаешь по чужим женам. Осталось доказать, что мозгами тебя не обделили. Так что берись за ум и спокойно дождись дня рождения в своем теле.

На том все и разошлись, чтобы дать уставшему Люциусу, вернуться в свою гостевую комнату и собраться с мыслями.

Следующие дни были похожи друг на друга, как горошины в стручке. Люциус на пятнадцать-двадцать минут перемещался в тело леди Поттер, что однажды даже совпало со временем посещения дочери настойчивой миссис Уизли, но Люциус быстро сориентировался и притворился, что ему, то есть ей — леди Поттер — все еще дурно, и немного полежал с закрытыми глазами, пока не возвратился назад в свое тело. Джинни всегда благополучно приходила в сознание и каждый раз жаловалась на головокружение.

Гермиона и Гарри менялись на посту возле капризной Джинни, когда той приходило желание поболтать. Но большую часть времени леди Поттер спала, мечтала и ела пирожки, принесенные миссис Уизли, которые тайком проверяли Снейп и Берховиц на наличие пикантных добавок. К счастью, Молли не решилась чем-то особенным накормить дочь. Мечтала же леди Поттер о том времени, когда ее живот станет плоским, а лицо избавится от пятен, которые испугали Джинни до визга, когда она впервые увидела себя в зеркале после выхода из комы. А еще она мечтала о приемах в честь рождения наследников, где она — счастливая мать — будет блистать в новых нарядах и украшениях. Но стоило Джинни начать планировать, как она отомстит Поттеру за все унижения из-за наследников, за то, что она так ужасно выглядит, за то, что он спорит с ее мамой, как ей сразу становилось плохо. Кружилась голова, тошнило, и она теряла сознание. Поэтому, когда мысли Джинни сворачивали в сторону мести, она старалась сразу отвлечься и звала к себе собеседника. А Гарри и Гермиона разыгрывали на спичках, кому идти слушать ее нытье на этот раз. Так и проходили день за днем.

Люциус из-за своих почти ежедневных путешествий «туда и обратно» не мог покинуть Блэк-хаус. Все опасались непредвиденных осложнений и с нетерпением ждали полного формирования магической привязки сознания Люциуса к собственному телу, обещанного ритуалом ко дню его рождения. Еще теплилась надежда, что после этого родовая магия Поттеров оставит Малфоя в покое. Если и это не остановит бесконтрольного перескакивания Люциуса из тела в тело, тогда оставалось только дождаться, когда же Поттер обзаведется двумя маленькими крикливыми наследниками.

Люциус Малфой угрюмо рассматривал дождливый пейзаж за окном. Весна в этом году выдалась классической для Англии. За день погода могла поменяться несколько раз: то выглянет солнышко на несколько минут, то опять зарядит дождь. Глаз радовали только клумбы и газоны, которые были видны неподалеку. Их зелень и яркие первоцветы разбавляли унылую картину и своим жизнелюбием вселяли эфемерную надежду на лучшие времена.

— Уже высматриваешь себе пассию в парке? Не рано ли, Люциус? — ехидный голос друга отвлек Малфоя от грустных мыслей.

— Северус, о каких пассиях может идти речь? Я не существую для этого мира. Есть только несколько человек, которые на данный момент могут согласиться с тем, что я действительно живой. И ты — один из них. Для остальных в магической Англии я — мертвый Пожиратель Смерти. Думаешь, мы сможем доказать, что я имею право на нормальную жизнь? Мне не придется прятаться в маггловском мире? — голос Малфоя выдавал его волнение, тогда как на лице прочесть его эмоции было трудно. Он уже почти освоился в своем родном теле, и последствия его трехлетнего отсутствия были практически незаметны.

— Так вот что тебя тревожит? А я думал, что ты расстроился из-за какой-нибудь недоступной красотки, пробежавшей мимо окна, — Северус подошел поближе и окинул нарочито равнодушным взглядом вид за окном. — Люциус, повторяю какой-то там раз — мы наняли лучшего адвоката, передали ему собранные нами факты по таким же прецедентам в прошлом. Сейчас он изучает все случаи юридической практики магической Британии, которые хоть отдаленно могли бы претендовать на похожесть с твоей ситуацией. Как только мы дадим ему отмашку — он начнет действовать и, безусловно, добьется твоей легализации в магическом мире, ни о каком маггловском мире даже речи не идет. Это лучший адвокат, у него не было в практике ни одного проигрыша в Визенгамоте за последние тридцать лет. Как только твое состояние станет стабильным, так вся эта кухня и завертится.

— Хорошо. Со стабильностью вопрос решится на днях. Надеюсь, леди Поттер подождет и даст мне возможность навсегда вернуться сюда, — Люциус указал на себя. — Не хотелось бы присутствовать при рождении близнецов в качестве главной героини действия. Для моей психики это может оказаться тяжким опытом и последней каплей.

— Мужчина, прочувствовавший, что такое быть беременной женщиной, боится рожать? — Снейп хмыкнул.

— Северус, ты вообще представляешь, какой у меня теперь опыт ощущений? Да ни один мужчина не может похвастать подобным! И я тебя уверяю, что не все и не всегда было так ужасно, как казалось со стороны. Знать, что в тебе новая жизнь, это … — Люциус неосознанно погладил свой живот. — Это так необычно и… Я не знаю, как это описать словами, но это, несомненно, приятно.

— Да ты романтик, Люциус Малфой! — Снейп откровенно насмехался над ним, но смотрел мимо его плеча на входную дверь.

— Отец, тебе понравилось быть беременной женщиной? — искреннее непонимание, удивление и шок отражались на лице лорда Драко Малфоя.

— Драко, некрасиво подслушивать разговоры взрослых. Ты еще маленький и ничего не понимаешь.

Снейп еле сдерживал смех, глядя в расстроенное лицо разоткровенничавшегося Люциуса. Тот молчал. Его не понимали, потому что не в состоянии были даже представить, как это, ведь они не попадали в столь необычную ситуацию. Он даже не мог придумать, что ответить. Обида поднималась в нем удушливой волной и грозилась прорваться очередной бесконтрольной истерикой. Да когда же закончатся эти издержки пребывания в женском теле, переполненном гормонами?.. Люциус сжал кулаки и попытался сосредоточиться на дыхании, как его учил Берховиц. Снейп, заметив его состояние, перестал скалиться и, сделав еще шаг, приближаясь вплотную, просто обнял друга и прошептал на ухо:

— Ты же знаешь, что тебя просто дразнят. Успокойся, никто не хочет тебя обидеть.

От этих слов Люциус вздрогнул и едва не расплакался, как хрупкая дама на плече своего героя. Над сдерживанием эмоций придется еще потрудиться, не то недолго и опозориться. Люциус Малфой не может быть чувствительным и тонкослезым, он — холодный и безэмоциональный циник.

Драко постоял еще с минуту и, поняв, что отвечать ему не собираются, решил оставить отца в покое и отправился к Грейнджер. Та оказалась весьма полезной в плане поиска информации на разные темы. Она легко ориентировалась в любой библиотеке максимум через пару часов ее изучения, определить закономерность той или иной расстановки книг для нее являлось простейшим делом. Да и вообще, как выяснилось, она была вполне разумна и зачастую становилась интересным собеседником.

Драко вернулся от адвоката, нанятого для помощи в легализации Люциуса. Тот предупредил, что лорду Малфою придется дать новое имя своему родителю, которое станет началом новой ветви их рода. Северус тоже говорил о чем-то таком, но Люциус отмахнулся и предпочел не спешить, чтобы не сглазить успешность их дела. Драко все же планировал поискать подходящее имя, и совет Грейнджер не был лишним, ведь в голове этой заучки иногда рождались весьма интересные мысли. Потом он, безусловно, посоветуется с отцом, ведь тому придется жить с этим именем, но подобрать варианты можно и без его участия.

* * *

Судьба и Магия все же решили обогатить мир ощущений и чувств Люциуса еще одним жизненным опытом.

— Ой. О-о-ой! Ай! Что же это?! — Джинни держалась за живот и болезненно кривилась, только вот глаза ее говорили не о боли, а о вселенском ужасе и крайней мере шока.

— Леди Поттер, дайте я вас осмотрю. Это, похоже, схватки. Ваши дети просятся в наш мир, — успокаивающий голос целителя неожиданно вызвал странную реакцию пациентки, она взвизгнула и выдала руладу самых отборных ругательств, которые когда-либо приходилось слышать Берховицу.

— Я — не леди Поттер! Я не хочу рожать! Мне не положено! Я не женщина! Мерлиновы яйца, Вит, сделай что-нибудь! Ой-ой-ой! Как они это терпят? — голосом Джиневры вопил Люциус Малфой в очередной раз очнувшийся в ее теле, которое выбрало именно этот момент, чтобы заявить о своем желании избавиться от «нахлебников».

— Люциус, а ну проваливай отсюда! Сегодня четвертое апреля — твой день рождения, ты должен быть уже привязан в своем теле. Что ты здесь делаешь? Сейчас сюда заявятся специалисты из святого Мунго и мамаша Уизли. Ты жаждешь с ними встречи?

Рассерженный целитель, выговаривавший Люциусу за его неподобающее поведение, на несколько секунд отвлек Малфоя от того, что творилось с телом леди Поттер.

— Ты полагаешь, что я специально сюда вернулся? Считаешь меня извращенцем, который стремится испытать все прелести родов? — Люциус перешел на визг.

В комнату влетел Поттер, следом за ним размашистым шагом вошел Снейп. Оба старались скрыть растерянность. Ситуация выходила из-под контроля. По всем правилам сейчас семейный целитель должен вызвать колдомедиков себе в помощь, у которых уже есть для этого случая портключи, специально подготовленные Поттером. Ни один семейный целитель, каким бы опытом он ни владел, не рискнул бы в одиночку принимать роды у благородной леди. Это слишком ответственный момент, чтобы демонстрировать самонадеянность. К тому же при рождении наследников рода желательно присутствие свидетелей, которые подтвердят права малышей, если найдется кто-то усомнившийся в их статусе. Даже волшебники, всю жизнь прожившие в магическом мире, предпочитали иметь свидетелей, а не только полагаться во всем на магию и ритуалы определения родства. И колдомедики с их опытом гораздо полезнее в этом случае, чем праздные зеваки. И это не говоря, что Гарри обещал Молли Уизли позвать ее к дочери, когда той придет время разрешиться от бремени. И что теперь делать? Люциус выдаст себя. Он только один раз столкнулся с миссис Уизли, будучи в теле ее дочери, и то предпочел «потерять сознание», потому что не был уверен в своих актерских способностях, чтобы безукоризненно сыграть роль Джинни, невзирая на несколько месяцев, проведенных в ее теле. А сейчас он, похоже, себя почти не контролировал, и это только начало процесса появления на свет наследников Поттера.

— Что будем делать? — Гарри вопросительно переводил взгляд с одного волшебника на другого.

— Поттер, вы задали извечный вопрос. Что делать? — Северус теребил кончиками пальцев нижнюю губу. Гарри давно заметил, что этот жест у него появлялся только в случаях растерянности и активного поиска выхода из ситуации.

— Что делать?! Усыпите меня, Берховиц, и все будут рады: я ничего не почувствую и не стану вам мешать, посторонние не узнают, что леди Поттер несколько отсутствует, а мамаша Уизли не сможет вас, Поттер, уличить в неблаговидном использовании тела ее дочери.

Люциус кривился от неприятных ощущений, но изо всех сил сдерживался, чтобы опять не перейти на лексикон, недостойный аристократа. Снейп, рассматривая его как занятный экземпляр неизученной фауны, попытался успокоить пожатием руки и ободряющим похлопыванием по плечу.

— Люц, ты в последний месяц всегда возвращался в это тело не дольше, чем на полчаса. Вит, у нас есть в запасе столько времени? Как самочувствие леди Поттер? Она еще не рожает? — Северус с похлопываний по плечу перешел на поглаживание леди Поттер по голове и делал это явно неосознанно, словно ласкал кота.

— Ты прав, Северус, подождем. Время у нас есть, — целитель спокойно уселся в кресло.

— Ждать?! Вы будете ждать? А я что должен делать? — Люциус захлебывался возмущением.

— А ты должен глубоко дышать и не напрягать живот. Так целитель объяснял Джинни, когда готовил ее к предстоящим родам, — Гарри разбирал смех. Он понимал, что смешного в создавшейся ситуации мало, но ничего не мог с собой поделать. Люциус в роли его жены был просто неподражаем. Даже его капризы казались забавными, не то что у Джинни.

— Тебе смешно? — обиженный тон Люциуса, отдыхавшего после очередной схватки, был таким жалобным, что вызвал у всех присутствующих чувство странной нежности и желание его успокоить.

В ожидании того, что родовая магия сжалится над мужчиной и отпустит его, перестав мучить совсем не мужским делом, прошло полчаса. Потом еще столько же. Когда с момента первых схваток леди Поттер прошло почти два часа, целитель Берховиц твердо заявил, что ждать дальше небезопасно для здоровья леди Поттер и наследников рода.

— Люциус, мы все понимаем, как тебе нелегко, но я обязан вызвать колдомедиков. Я и так уже непозволительно долго откладывал это. Тебе придется притворяться, Люциус. А лучше вообще ни с кем не говори. Только отвечай на вопросы, если посчитаешь это возможным. Лорд Поттер, вам следует сообщить миссис Уизли о состоянии ее дочери немедленно, — после принятия решения целитель создал патронуса и разослал с ним сообщения для колдомедиков.

Специалисты из Святого Мунго и частный практик прибыли через несколько минут почти одновременно. Это были два мужчины и пожилая женщина с добрыми глазами любимой бабушки. Поздоровавшись со всеми, они одобрили присутствие зельевара и похвалили лорда Поттера за предусмотрительность. С целителем Берховицем они все были хорошо знакомы. Именно он посоветовал Гарри договариваться с этими конкретными колдомедиками, которые являлись признанными профессионалами в области акушерства и педиатрии магической Англии. Через несколько минут Поттер понял, что специфическая речь целителей трудна для осознания обычным человеком, не связанным с колдомедициной, и, перестав понимать, о чем говорят между собой специалисты, он отошел к кровати с женой. На него глазами Джинни с тоской смотрел Люциус. Поттер за этот месяц научился безошибочно различать взгляды двух сознаний, занимающих поочередно тело его жены.

— Все будет хорошо. Ты справишься, я верю в тебя, — Гарри и сам не знал, кому предназначены его слова — его жене или мужчине, который так жадно сейчас ловил его взгляд.

В комнату влетел вихрь в линялой домашней мантии с надорванными оборками и в фартуке, пятна на котором очень подробно рассказывали о том, что ели в семье Уизли в ближайшие дни.

— Джи-и-инни! Доченька моя! — Молли Уизли так провыла имя своей дочери, что у присутствующих возникла стойкая ассоциация их присутствия на похоронах, а не в комнате, где происходило таинство деторождения. — Как ты, моя родная?!

Молли пыталась дотянуться до кровати с Джинни, но ей наперерез бросились сразу два колдомедика, останавливая странную кликушу и не пуская ту к роженице. Ее настойчивость и возмущенный их действиями взгляд ни на кого не подействовал. Миссис Уизли встала в свою фирменную стойку, и только она открыла рот, чтобы вывалить на мешающих ей целителей массу возмущений, как в действие пришел Берховиц.

— Миссис Уизли, будьте добры привести себя в надлежащий вид. Здесь не место грязи. Посмотрите на свою мантию, на свои руки. Неужели нельзя было помыться перед тем, как примчаться сюда? На крайний случай есть очищающие чары. Вы что, хотите навредить леди Поттер? Идите и в таком виде не возвращайтесь, — целитель говорил не терпящим возражений тоном.

Молли растерянно посмотрела по сторонам, увидев среди присутствующих Гарри, она вцепилась в него мертвой хваткой, такой же, какая была у бульдога тети Мардж — Злыдня.

— Гарри, они не смеют меня выгонять! Я — ее мать! — Молли Уизли тыкала грязным пальцем в сторону кровати. — Ты должен им сказать! Я имею право здесь находиться, ты мне обещал!

Гарри брезгливо пытался отцепить кричащую женщину от рукава своей мантии.

— Молли, прекратите орать! Пройдите в мою комнату напротив и в ванной приведите себя в порядок. Целитель Берховиц прав, вы что, не смотритесь в зеркало, когда выходите из дома? Здесь Джинни рожает, а вы пришли с птичьего двора, даже не помыв рук. Отправляйтесь и не позорьте свою дочь, про себя я уже молчу, — Поттер сумел-таки вырваться из рук ведьмы и вытолкал ее за дверь, указав жестом, где она сможет найти все необходимое для возвращения себе человеческого вида. Обернувшись, он увидел расширившиеся от ужаса глаза своей жены. Все на несколько минут даже забыли о леди Поттер, пока воевали с ее матушкой.

— Не пускай ее больше! Я не хочу ее видеть! — Люциус был в панике. Эта женщина в грязной одежде пугала его больше, чем предстоящее ему в роли Поттеровой супруги.

— Успокойся, дорогая. Мама сейчас возьмет себя в руки, и больше не будет здесь кричать. Она просто сильно волнуется, — Гарри погладил жену по руке, убаюкивая ее страхи и, подавая знаки глазами, упрашивал Люциуса не срываться.

Берховиц тем временем пытался убедить колдомедиков, что леди Поттер очень дружна со своей мамой, но крик ее испугал, поэтому она так категорично отказывалась видеть миссис Уизли. Что она сама просила, чтобы ее мать присутствовала, когда начнутся роды. И в этот самый момент дверь в очередной раз открылась и мало изменившаяся, но, несомненно, умытая и с чистыми руками Молли Уизли пронеслась к кровати Джинни. Она бежала так, словно за ней гнались все ее грехи. Она спешила, опасаясь, что ее снова остановят и не разрешат обнять ее любимую доченьку.

— Джи-и-инни! — пронеслось по комнате, рождая холод страха в сердцах услышавших этот крик.

Леди Поттер, уже вполне успокоенная мужем и только сжимавшая свои зубы и руку Поттера во время схваток, увидев толстуху, несущуюся на нее со скоростью Хогвартс-экспресса, недолго думая закатила глаза и хлопнулась в обморок. Колдомедики засуетились вокруг роженицы, опять бесцеремонно отодвинув от кровати Молли Уизли.

Гарри переглянулся со Снейпом, и тот, кивнув, вышел из комнаты, направившись проверить Люциуса в гостевой комнате. Возле бессознательного тела Люциуса Малфоя сидел его сын в компании Гермионы Грейнджер. На вопросительный взгляд Северуса они ответили почти синхронным покачиванием голов.

— Только что леди Поттер потеряла сознание. Есть надежда… — договорить он не успел. Тело Люциуса на кровати дернулось, и он открыл полные ужаса глаза. Скользнув взглядом по сидящим рядом с ним людям, Люциус судорожно вздохнул и попытался что-то сказать, но голос изменил ему, выдав всхлип вперемешку с неразборчивым словом, очень похожим на грубое ругательство, которое не произносят в присутствии дамы.

Всеобщий вздох облегчения сменился сбивчивыми пожеланиями Люциусу больше никуда не вляпываться. А Северус Снейп поспешил присутствовать при рождении наследников лорда Поттера в качестве зельевара и, соответственно, свидетеля.

В это время в своей спальне на третьем этаже родового особняка Блэк-хаус пришла в сознание леди Поттер. Ее взгляд был растерянным, словно она не понимала, что творится вокруг нее. Она автоматически отвечала на вопросы целителя и, только увидев мать, немного расслабилась.

— Мама, что, уже пора?

Колдомедики отступили, пропустив Молли, которая с высокомерным видом дамы королевских кровей подошла к дочери и прижала ту к своей внушительной груди, словно намеревалась задушить в объятиях. И тут подошло время очередной родовой схватки. Все вздрогнули от протяжного воя, вырвавшегося из горла леди Поттер, которая до обморока вела себя достаточно сдержанно. Целитель и специалисты из Святого Мунго переглянулись. Несколько диагностических заклинаний мгновенно сорвались с их волшебных палочек, но проверка не обнаружила никаких существенных отклонений в состоянии роженицы. Изменилась только реакция на процесс, происходящий в ее теле. Незамедлительно несколько флаконов с зельями были влиты в паникующую Джинни.

Это было только начало. В ближайшие три часа леди Поттер кричала и ругалась, как последний пьяница из маггловской подворотни. Гарри пришлось услышать о себе много нового. Он, оказывается, скупой и жестокий муж, который держит жену взаперти и позволяет носить только обноски, найденные на свалке. Колдомедики ухмылялись, но ободряюще смотрели на лорда Поттера, давая понять, что не обращают внимания на слова леди Поттер. Но Гарри все равно чувствовал себя крайне неловко. Снейп, спрятавшись в кресле в самом дальнем углу комнаты, казалось, получал истинное удовольствие от выслушивания разнообразной гадости, что лилась изо рта Джинни в адрес Поттера. Гарри с каждым новым красочным эпитетом, высказанным его женой, все больше и больше сникал и хмурился. Снейп не выдержал и кивком подозвал его к себе. Усадив Гарри в соседнее кресло, он подал ему стакан с водой, накапав туда что-то из флакона, который достал из безразмерного кармана своей мантии.

— Успокойтесь, Поттер. Говорят, что некоторые женщины ругают своих мужей во время родов, но должен отметить, что у леди Поттер очень богатая фантазия и живописный лексикон. Она, наверное, готовилась заранее и брала уроки у портовых грузчиков.

Гарри выпил предложенную воду, даже не интересуясь, что в нее добавили.

— Северус, я что, такой монстр, что меня нужно обозвать всеми гнусными словами, которые только можно вспомнить? Я понимаю, что у Джинни шок, что ей больно, но всему же есть предел. Она уже третий час обзывает меня, почти не повторяясь. Она угрожает мне такими вещами, о которых даже думать страшно. Она сошла с ума?

— Нет, Гарри, твоя супруга не сошла с ума. Не обижайся, но это из нее прет ее настоящая натура. Ты был ослеплен и не видел ее настоящую. А я помню, как она еще на четвертом курсе Хогвартса отчитывала Дина Томаса, кажется, так звали парня, прямо в коридоре возле моего кабинета. Четырнадцатилетняя соплюха сыпала такими словами, что даже я не знал всех их значений — потом специально интересовался. Так что не расстраивайся. Твоя супруга не сошла с ума, с ней все нормально, если не считать того, что сейчас она производит на свет твоих наследников.

— Почему ей не дадут обезболивающее? Может, она не будет тогда так кричать и ругаться? — Гарри задал вопрос подошедшему Берховицу.

— Лорд Поттер, с чего вы взяли, что вашей супруге не дали зелье от боли? Мистер Снейп приготовил очень хорошее снадобье, которое леди Поттер выпила сразу же после первого своего крика. Могу вас заверить, что боли она практически не чувствует. Она, конечно, испытывает не очень приятные ощущения распирания и движения детей, но это однозначно — не боль.

— Так почему же она так кричит? — на Гарри невозможно было смотреть, не поддавшись жалости, так он переживал за странности в поведении жены. Он никогда раньше не замечал, чтобы Джинни была такой злобной, да и не ругалась она никогда так грубо и грязно.

— Она кричит из-за своего характера, я говорю вам как целитель, у которого на счету десятки принятых родов. То, что мы слышим — это проявление несносного характера, и я удивляюсь, как вам удавалось жить с такой мегерой. Простите, Гарри, я не хотел вас обидеть, — целитель искренне раскаивался в сказанных грубых словах.

— Она не была такой. Она никогда со мной так себя не вела, — Гарри покачал головой, подтверждая свои слова.

От кровати раздался очередной крик, переходящий в визг, и Берховица позвала женщина-колдомедик. Пошептавшись, они поделились своими выводами с остальными целителями. Берховиц поманил Гарри рукой.

— Скоро ваши наследники придут в этот мир, — прошептал целитель ему на ухо.

Джинни продолжала упражняться в словесности бездомных жителей подворотни.

— Ты у меня узнаешь, как нужно обращаться с женой, говнюк. Я тебе припомню, как ты меня преступницей называл. Сам в Азкабане сгниешь. Рон мне поможет тебя туда засадить, и мама поможет. Ты считаешь нас вторым сортом, урод, так вот посмотрим, какого сорта ты будешь, когда тебя арестуют и посадят в Азкабан, — Джинни захлебывалась словами и злостью. — Нет! Н-е-ет! Твои выродки сейчас разорвут меня! Вытяните их из меня! Я не хотела тебе детей рожать, ты заставил меня. Ты принудил меня трахаться с тобой. Меня всегда тошнило от тебя. Ты даже женщину удовлетворить не можешь. Я не могла дождаться, когда начнутся сборы, чтобы уехать из этого дома. Ты заплатишь мне за все мучения! Я изведу тебя! Я накормлю тебя крысиным ядом, чтобы ты подольше помучился!

— Леди Поттер, я вам уже устала повторять, следите за речью. Вы рожаете в родовом особняке. За угрозу главе рода вы можете получить магический откат. Возьмите себя в руки, — увещевала Джинни пожилая колдомедик.

— Да что вы понимаете? Моей дочери больно, она не понимает, что говорит, — в очередной раз вмешалась Молли Уизли.

— Ей не больно, она приняла зелье. Не потакайте своей дочери, вы делаете только хуже, — не выдержал седой усатый целитель. Скорее всего, именно он следил за тем, чтобы леди Поттер не ощущала боли. «У магглов это называется анестезиолог», — почему-то вспомнилось Поттеру.

— О-о-о-ой! Чтоб вы сдохли, ублюдки, вы покалечите меня! — Джинни пыталась ударить себя по животу, и Гарри еле успел перехватить ее руку. — Ненавижу вас! Ненавижу тебя, Поттер! А-а-а-а!

Колдомедики сгрудились у изножья кровати, которую они сразу после своего прихода трансфигурировали в подобие родильного стола со всеми необходимыми дополнениями в виде опор для ног и с всякими другими полезными приспособлениями.

— Леди Поттер, задержите дыхание. Сейчас же задержите дыхание! Вот так, молодец. Есть.

На руки женщины-колдомедика выпал младенец, красный и мокрый он безостановочно сучил ножками и махал ручками, моментально огласив комнату громким писком. Его подняли повыше, чтобы все увидели, что это мальчик.

— Лорд Поттер, — быстро обмыв и укутав малыша в приготовленную простынку, колдомедик протянула сверточек Гарри, который в первый момент даже дернулся — то ли сбежать, то ли хлопнуться в обморок. Но независимо от действий тела, лицо Поттера светилось такой радостью, что казалось, даже в комнате стало виднее. Он взял на руки малыша, и произнес формулу принятия его наследником:

— Признаю тебя наследником и нарекаю — Дарен Джеймс Поттер. Прошу Магию оказать поддержку наследнику рода Поттер, одарив своей силой.

После слов Гарри все почувствовали поток магии, словно сквозняком потянуло, и над малышом сверкнуло несколько искорок. Магия подтвердила приход в мир наследника Поттера.

А тем временем колдомедики суетились возле притихшей Джинни, которая только часто и глубоко дышала. Прошло минут десять, и она опять начала оживать и ругаться.

— Быстрее бы ты уже вылез из меня, чудовище. Сколько можно мучить меня? Засранец, как и твой папаша! Мерлинов ублюдок!

Колдомедик положил руку ей на живот, слегка надавил и через минуту в комнате раздался писк еще одного ребенка, такого же маленького и красного. Представив всем доказательство, что малыш мужского пола, его стали обмывать и укутывать. А Гарри, понимая, что сейчас необходимо будет взять ребенка на руки, чтобы признать его в качестве наследника, осматривался, кому доверить первенца. Навстречу ему поспешила, протягивая руки Молли Уизли, которая поняла маневры Гарри, но тот, мазнув по ней безразличным взглядом, отвернулся и протянул малыша Снейпу, стоявшему чуть поодаль. Северус немного растерялся, но быстро справился с накатившими эмоциями и взял крохотку у Гарри. Малыш недовольно пошевелился, но крик не поднял, а только смешно почмокал малюсенькими губками.

Лорд Поттер принял на руки второго своего сына, который, казалось, был точной копией брата, и повторил формулу принятия:

— Признаю тебя наследником и нарекаю — Ральф Сириус Поттер-Блэк. Прошу Магию оказать поддержку наследнику рода Блэк, одарив своей силой.

И снова взметнулась магия, осыпав искрами второго малыша. Полюбовавшись им, Гарри посмотрел на Снейпа и счастливо сказал:

— Я — отец! Северус, я — дважды отец!

Снейп встал возле Поттера так, чтобы малыши оказались рядом.

— Они одинаковые, — прошептал Гарри.

— Подрастут, тогда и решишь — одинаковые они, или нет, — не скрывая улыбку, ответил Северус.

Рядом, пыхтя, стояла недовольная Молли Уизли. С ней не только не посоветовались при выборе имен детям, а они с Джинни так мечтали одного из них назвать Фредом, но ее даже не подпустили к малышам, не дали подержать на руках. Этот чернокнижник Снейп оказался Поттеру ближе, чем родная теща. Но при посторонних Молли на этот раз решила сдержаться, Джинни и так много чего лишнего наговорила. Требовалось теперь всех убедить, что это произошло исключительно из-за шока во время родов. Поттер ведь может и обидеться на ее болтливую дочь. Молли уже обдумывала, как все загладить, чтобы вернуться на прежние позиции. Ей в эти месяцы, пока Джинни лежала в коме, очень не хватало денег, которые раньше постоянно приносила дочь. Не могла же Молли просить материальной помощи у Поттера после того скандала, когда Джинни упала на Чемпионате. Определенно, нужно было мирить Поттера с дочерью как можно скорее.

Колдомедики привели в порядок Джинни, и Гарри, все так же держа на руках своего второго сына — Ральфа, решил подойти к ней и поблагодарить за малышей. Как бы она ни ругалась, чтобы ни говорила ему, он обязан сказать ей положенные добрые слова за рождение наследников. Вот здесь он и столкнулся с чем-то непонятным. Гарри не смог подойти к жене, преграда из сгустившегося воздуха не пропускала его. Странная стена, выросшая на его пути, была еле различима и похожа на марево над горячей, нагретой летним солнцем землей. Гарри попробовал еще раз пройти сквозь преграду, развернувшись спиной, чтобы не навредить ребенку. Ничего не вышло. Тогда к леди Поттер приблизился колдомедик — его ничто не сдерживало. Так же свободно смогла подойти и Молли, и другие целители. Но когда к кровати двинулся Снейп с первенцем Поттера на руках — все повторилось, прозрачная преграда его не пропустила.

— Я даже благодарности не заслужила, да Поттер? — Джинни, наблюдая за чудаковатыми маневрами вокруг нее, ничего не поняла. — Не очень-то она мне и нужна, твоя благодарность! Ты получил, что хотел! Больше ты не заставишь меня вынашивать твоих ублюдков! Ты…

— Джинни, доченька, что же ты такое говоришь? Все уже позади. Через неделю ты и не вспомнишь все эти ужасы, — Молли махнула рукой, указывая на кровать. Она уже догадалась, что случилось что-то нехорошее, и старалась уговорить дочь не портить все еще больше.

Тем временем Берховиц, получив на безмолвный вопрос утвердительные кивки от коллег, решил прояснить ситуацию.

— Лорд Поттер, магия рода не подпускает детей к вашей супруге, — целитель умышленно не назвал Джинни «леди Поттер» после ее воплей и ругани. — Попробуйте подойти без детей на руках.

Гарри отдал ребенка подошедшей к нему женщине-колдомедику и беспрепятственно приблизился к Джинни, преграда не возникла на его пути.

— И что это значит? — Поттер выжидающе посмотрел на Берховица.

— Разрешите? — один из целителей указал на свою палочку и, получив кивок в ответ, произнес длинное заклинание на латыни, выводя палочкой сложный узор в направлении Поттера, его жены и детей, лежащих на руках Снейпа и колдомедика. Вокруг Гарри засветилось переливающееся облачко, такие же переливы сверкали возле обоих малышей, а возле Джинни в воздухе плавали какие-то ошметки серого тумана.

— И что это значит? — повторил Гарри, уже зная, что услышит в ответ. Магия сделала свой ход.

— Мне прискорбно это говорить в такой радостный для вас день, лорд Поттер, — начал колдомедик, творивший только что неизвестное Гарри волшебство, — но магия вашего рода отказала вашей супруге в доступе к детям и больше не считает ее вашей супругой. Она не родня вам и вашим детям. Это очень редкий случай. У вас был полный магический брак, лорд Поттер?

— Конечно, полный магический, а какой еще? — вклинилась Молли Уизли. Джинни молчала, пораженно глядя на Гарри.

— Миссис Уизли, мы не в магазине приколов вашего Джорджа, сейчас не до шуток. Не стоит врать. Нет, наш брак не был магическим вполне, Джинни в род не принята, для этого были причины, — Поттер решил не уточнять при посторонних без надобности те самые причины, помешавшие ему, главе древнего рода, сочетаться полным магическим браком. Хотя он и предполагал: о том, что Уизли — Предатели крови, знали все присутствующие.

— В таком случае, я рекомендовал бы вам, лорд Поттер, проверить генеалогическое древо рода. Вероятнее всего, вы уже не женаты. Теперь либо свиток с решением о расторжении брака будет доставлен вам с министерской совой, либо вам придется самому поинтересоваться в Отделе регистрации магических семей в Министерстве. Все зависит от конкретного вида вашего брачного обряда.

— Какой развод? Поттер, ты когда это решил со мной развестись? Почему ты молчал об этом? Боялся, что я твоих ублюдков изведу? — Джинни завопила не хуже банши. Хвала Мерлину, крик ее не пророчил беды, а грозил только повреждением слуха.

Малыши расплакались, испугавшись, и Гарри бросился к ним, проигнорировав крики женушки, вернее, бывшей женушки, если верить словам колдомедика.

— Ты почему мне не отвечаешь? — продолжала бушевать Джинни.

— Простите, детей нужно отправить в детскую, — Гарри потянул за рукава Снейпа и колдомедика, которые по-прежнему держали на руках его малышей, в сторону выхода. — Детская здесь рядом.

Детей уложили в уютные кроватки, и с ними осталась Гермиона, которая до этого не очень красиво подслушивала под дверью. Но Гарри ей только криво улыбнулся — ведь ясно как день, что он все равно рассказал бы все позже сам.

— Ты вернулся? Я уж думала, решил меня бросить без объяснений, — Джинни на удивление выглядела бодрой после того, как произвела на свет двойню. Колдомедик оказался прав, для нее все сделали так, чтобы роды прошли легко. И все ее крики в этом свете были свидетельством истерики и проявления скверного характера.

— Я ходил в гобеленовый зал. Миссис Уизли, простите, я не пригласил вас. Однако если вы не доверяете мне и у вас есть желание — можете пойти посмотреть на генеалогическое древо Поттеров, вы знаете, где это. В прошлый раз, когда я показывал его вам и мистеру Уизли, упоминания о Джинни там уже не было рядом со мной, если помните. Сейчас нет даже листка, на котором когда-то значилось ее имя. Но зато появились новые листики с именами моих детей и родовой пометкой. Знаете… сучочек такой с загогулинкой на конце, вы должны были видеть такие на гобелене. Это обозначает, что они рождены по договору, проще говоря — суррогатной матерью. Вот так, миссис Уизли.

— Это неправда, такого не может быть! Почему это я какая-то там сругатная мать? Я — леди Поттер, и я выносила и родила этих детей! Я — их настоящая мать! — Джинни кричала, и лицо ее перекосилось от злости. — Ты не заберешь их у меня! Ты обязан мне за их рождение! Я знаю законы! Я — твоя жена и родила тебе детей в браке! Я с тобой не разводилась! Нечего нам здесь рассказывать глупости!

— Простите, миссис, но плетение Дэшона, которое я применил для определения родства между вами, лордом Поттером и его детьми однозначно показало, что вы — не мать рожденных вами детей. Плетение Дэшона применяют гоблины в Гринготтсе для установления родства. Это очень надежные чары, — колдомедик старался говорить с Джинни как с ребенком, чтобы успокоить ее.

В комнату через дверь, постучав, зашла домовуха Хелли.

— Хозяин, сова принесла почту из Министерства, — Хелли передала пакет Поттеру, низко поклонилась ему и исчезла с хлопком.

Гарри сломал печать на пакете и вынул из него два одинаковых с виду пергамента. На одном стояло его имя, на другом значилось «Джиневре Молли Уизли», который он отдал адресату. Развернув свой и бегло просмотрев его, он сказал:

— Целитель, вы были правы, Министерство само озаботилось прислать мне документ о разводе лорда Поттера и Джиневры Молли Уизли, причиной указано веление Магии. Знаете, я уже столько лет живу в волшебном мире и все никак не могу привыкнуть, что магия — это не только возможность творить волшебство, но и огромная ответственность перед этой силой, которая может и наградить, и наказать.

Услышав подозрительные звуки, Поттер повернулся к своей бывшей жене. Джинни с остервенением дергала свиток, пыталась его порвать, напрочь забыв, что все важные документы Министерства пишутся на специальном пергаменте, и уничтожить их очень трудно. Конечно, это не крестражи, с которыми Гарри пришлось столкнуться ранее, но тоже весьма хорошо зачарованные артефакты.

— Уважаемые специалисты, — Гарри поклонился колдомедикам, — спасибо вам за помощь в появлении на свет моих наследников. Мое почтение и благодарность от рода Поттер и рода Блэк вам за то, что согласились быть свидетелями их рождения. Я обязательно приглашу вас на крестины моих детей.

Как все же много маггловского перенял магический мир. Даже обряд выбора магического опекуна здесь называли крестинами.

Колдомедики раскланялись с лордом Поттером и его семейным целителем, после чего ушли к камину, подсоединенному к сети, в сопровождении Снейпа, вызвавшегося проводить их.

Джинни продолжала терзать свиток с сообщением о том, что она опять мисс Уизли. Ее мать тихо плакала, усевшись прямо на пол возле кровати, где совсем недавно появились на свет ее внуки, которые по решению Магии теперь даже не родственники ей из-за неразумного поведения дочери. О том, что она сама постоянно потакала Джинни, Молли предпочитала не вспоминать.

— Миссис Уизли, ваша дочь себя странно ведет, не находите? — целитель подошел к женщинам.

— А как она должна себя вести? Она родила только что близнецов, а ей сказали, что это не ее дети. Как она должна себя, по-вашему, вести? — Молли всхлипывала, ее запал и гонор куда-то пропали.

Джинни, услышав слова матери, словно очнулась.

— Дети? Да не нужны мне эти дети! Мама, ты знала, что я не хотела этих гаденышей. Они копошились у меня в животе, как змеи. Такие же мерзкие, как и их папаша. Меня они не интересуют. Мне нужен Поттер! — глаза Джинни подозрительно заблестели. — Я — леди Поттер! Я буду ходить на балы, и мне все станут завидовать!

— У вашей дочери, миссис Уизли, явный нервный срыв. Надеюсь, что это временное явление, — Берховиц сотворил диагностические чары над Джинни и покачал головой. — Ее нужно показать специалисту. Вы справитесь сами, или мне помочь вам выбрать колдомедика?

— Вы такие теперь добренькие, да? Довели мою доченьку, издевались здесь над ней. Даже меня к ней не пускали. А теперь хотите ее к чокнутым Лонгботтомам в гости отправить? Не получится, Поттер! — Молли уже проплакалась и теперь, встрепенувшись, решила урвать для семьи хоть что-то. — Магия развела вас, и ты теперь ничего не должен моей дочери? Да? Она лучшие годы тебе отдала! Мы тебя как сына любили! А ты нас на свалку теперь решил выкинуть? Не выйдет!

Миссис Уизли раззадорила себя и начала кричать, ничуть не тише, чем это делала ее дочь совсем недавно, проклиная Поттера. Вошедший в комнату Снейп оперся о стену у входа и с усмешкой слушал очередную серию визгов и обвинений. Поттер сидел в кресле в дальнем конце комнаты, и устало хлопал ресницами, словно он вот-вот заснет. Берховиц смотрел в окно. Сегодняшний день вымотал всех, только не женщин из семьи Уизли. Ладно уж Молли, она только крутилась у всех под ногами полдня, но Джиневра сегодня родила двоих детей, а по ней даже и видно не было. Лицо, конечно, еще не избавилось от пигментных пятен, да и не выглядела она той стройной ведьмой, что носилась на метле по квиддичному полю, но вид у нее был бодрый, и силы для обвинений еще не кончились. Она время от времени еще что-то выкрикивала, но никто не обращал на нее внимания. Снейп бросил на ее кровать легкие чары Полога тишины — визг было слышно, но он не резал слух.

— Гарри, нужно что-то решать, давай пройдем в кабинет, — Северус помог встать Поттеру и, дав понять Берховицу, что они скоро вернутся, вышел из спальни.

* * *

Устроившись на удобном диванчике, Снейп налил себе в стакан немного огневиски, а Гарри, оценив его состояние, предложил выпить сока, чтобы тот не уснул, расслабившись от спиртного.

— Гарри, решай скорее, что делать с Уизли. Ты не должен разрешать Джиневре оставаться в особняке. Родовая магия этого не позволит, она на нее очень сердита и может навредить еще больше. Ты видел, в каком она уже состоянии? Тянуть нельзя, иначе ты действительно будешь виноват в ее болезни. Молли тоже следует удалить из Блэк-хауса, пока в ее дурную голову не пришла идея пообщаться с внуками. Мы не проверяли, но ее родовая магия может и пропустить к детям. Рисковать не стоит. Завтра вызовем гоблина из Гринготтса, пусть проверит мальчишек на родовую принадлежность и по всем правилами задокументирует их рождение и наследные привилегии. Если в малышах нет ничего от Уизли, то нечего тем здесь ошиваться, — Снейп прервался и резко сменив тон с менторского на дружеский, спросил: — Или ты жалеешь их? Я так категоричен, прости, Гарри. Может, ты еще чувствуешь что-то к бывшей жене? А я здесь тебе по больному месту скребу?

Поттер повертел пустой стакан из-под сока, посмотрел вовнутрь, словно удивился, куда это сок делся, и поставил его на стол. Потом выгнулся, расправляя затекшую спину, повертел головой из стороны в сторону, похрустел суставами и, тяжко вздохнув, поднял уставший взгляд на Снейпа.

— Северус, я монстр? Чудовище? Да?

— С чего такие мысли в твоей голове?

— Ты только что признал, что в моей голове бывают мысли!

— Только глупые. И это очевидно, если проанализировать твой вопрос. Так почему «монстр»?

— Я больше месяца сидел над неподвижной женой, и у меня не было даже мысли заплакать. Я столько месяцев спокойно общался с Люциусом, который хозяйничал в ее теле, и меня это не коробило и не возмущало. Разве что в самые первые дни. Весь последний месяц я с облегчением вздыхал, когда Люц на время вселялся в тело Джинни, и я мог отдохнуть от нее. Сегодня она родила мне двух замечательных мальчишек, а я обрадовался им, но абсолютно спокоен был к ее страданиям, а ее крики меня только раздражали. Словно она посторонний человек, еле знакомый мне. Только что я получил с ней развод. Я не просил о нем, и не планировал подобного после того, как узнал, что Джинни беременна. Но, знаешь, я обрадовался, что она мне уже не жена. Я — монстр, Северус! Я — хладнокровное и неблагодарное чудовище! Джинни права, называя меня так.

— Ты дурак, Поттер! Я уже устал тебе повторять это. Дурак! Говоришь, не думал о разводе после «того как», а «до того»? Думал? Ты был спокоен, потому что подсознательно уже все решил, только из-за своей глупой натуры не хотел признаваться даже себе. Ты же у нас — благородный! А как же иначе? Герой, победитель. Джиневра рожала твоих детей в родовом особняке, поэтому и малыши, и ты были под защитой родовой магии. А защита, это и спокойствие, и собранность, и благоразумие главы рода, чтобы он принимал правильные решения. Все, подъем! Берховиц тоже устал, нужно отпустить его, а то приставили целителя двух бешеных мантикор охранять. Пойдем!

* * *

В спальне бывшей леди Поттер Гарри и Северус застали интересную картину. Целитель стоял перед дверью и с палочкой в руках не выпускал Молли Уизли, угрожавшую ему проклятием. Джинни так и сидела на кровати, беспрестанно что-то бормоча.

— Слава Мерлину, где можно столько ходить? Я уже выбился из сил. Эта женщина стоит троих авроров.

— Надеюсь, миссис Уизли, вы не пренебрегли своим положением гостьи и не навредили моему другу? — Поттер уставился на Молли холодно и презрительно, как в бытность свою смотрел Малфой-старший.

— Гарри, он не пускает меня к внукам! — за время отсутствия Гарри и Снейпа миссис Уизли похрабрела, обрела уверенность и не стеснялась подпустить в голос хамоватых ноток.

— Миссис Уизли, здесь нет ваших внуков. Все документы, которые вы хотите получить, я направлю вам завтра. Сегодня вы отправитесь домой. Я хочу знать, вы сами обратитесь с Джиневрой в больницу Святого Мунго или это сделать моему семейному целителю? Оставлять ее без компетентной помощи нельзя. Я слушаю, что вы скажете по этому поводу, — официальный голос Поттера осадил разбушевавшуюся Молли.

— У меня нет денег, чтобы лечить доченьку! Это из-за тебя она сошла с ума, вот ты и занимайся этим!

— Ваша дочь не сошла с ума, миссис Уизли! У нее нервный срыв и временное помутнение рассудка. Это неопасно и при своевременном лечении не оставляет последствий, — целитель был возмущен тем, как мать легко записала свою дочь в сумасшедшие. — Я позабочусь о Джиневре Уизли, — бросил он Поттеру, и тот благодарно кивнул в ответ.

Берховиц пошел в каминный зал договариваться со специалистами из Святого Мунго.

— Миссис Уизли, сегодня все устали. Если у вас будут ко мне вопросы, то пришлете сову, и я открою вам камин или отвечу письмом. Обо всем: о лечении Джиневры, о деньгах, о долге перед родом, о преступлениях перед магией — обо всем можно поговорить в другой раз. Сегодня я не в силах больше ничем заниматься. Идите домой, Молли, и захватите пергамент, — Гарри указал на свидетельство о разводе, валявшееся на полу, куда его швырнула Джинни. — Это документ, такими вещами не разбрасываются.

— И зачем нам этот документ, скажи на милость?

— Когда Джинни соберется еще раз выходить замуж, ей понадобится доказательство, что предыдущий брак расторгнут. Вы забыли, какое представление устроили в прессе во время нашей свадьбы? «Навеки вместе», «Вечная любовь», «Счастье на всю жизнь» — кажется, такие заголовки были у статей, где вы давали интервью о свадьбе дочери с лордом Поттером? — Гарри устало махнул рукой. — Идите, Молли. Все разговоры потом.

Берховиц вошел в комнату в сопровождении двух колдомедиков. Что уж там они говорили Джинни, но она спокойно лежала на наколдованных носилках, когда ее перемещали в Святого Мунго специальным портключом. Следом за колдомедиками ушла и миссис Уизли. Гарри запечатал камин и облегченно вздохнул. В Блэк-хаусе остались только друзья и близкие, которым он доверял.

Заглянув к малышам и полюбовавшись на их крохотные мордашки, Поттер оставил детей под присмотром домовухи с наказом, если что-то будет нужно, сразу будить его или целителя, который остался сегодня ночевать в особняке.

Затем он зашел к Люциусу и хоть и с опозданием, но поздравил того с днем рождения, пообещав назавтра устроить праздник в тесном кругу посвященных в его тайну. Пожелав всем спокойной ночи, Поттер отправился набираться сил, которые, как он подозревал, ему в ближайшее время наверняка понадобятся.

Утро пятого апреля 2003 года в Блэк-хаусе началось с массового паломничества в детскую комнату, расположенную в конце коридора третьего этажа, следом за апартаментами хозяина дома. Первой, сразу после рассвета, малышей проведала Гермиона Грейнджер. Она очень серьезно расспросила домовуху Хелли, взявшуюся присматривать за наследниками, о том, как дети спали, не просыпались ли слишком часто, как они покушали, чем их кормили и как часто. Вопросов было много, и на все Гермиона хотела получить исчерпывающие ответы. Для незамужней молодой женщины она была на диво слишком хорошо знакома с темой воспитания, кормления и ухода за младенцами.

Вторым, после ухода Гермионы, в детскую просочился Люциус. Он пришел на цыпочках, все время оглядываясь и вздрагивая от малейшего звука. Создавалось впечатление, что он не очень хотел, чтобы кто-то узнал о его интересе к малышам. Увидев рядом с кроватками мальчиков Хелли, он остановился и уже был готов сбежать из комнаты, когда умная домовуха подскочила к нему и, схватив за руку, повела к детям, приговаривая:

— Вы только посмотрите, каким деткам вы дали жизнь.

Малфой опешил от такого заявления. Хелли, конечно, была в курсе его путешествий из тела в тело, но это было уже слишком.

— Что за глупость ты говоришь, эльф?

— Почему глупость? У наследников очень много вашей магии, сэр. Они наследники хозяина, но они и ваши детки. Хелли нельзя обмануть. Хелли видит.

— Так-так-так. Значит и твои? И как на это среагирует Поттер? Он и так спрашивал, что ты потребуешь в уплату за труды? Все-таки, Люц, ты оказался мамочкой? — Снейп беззлобно насмехался. Он стоял у входа в детскую, и было видно, что еле сдерживался, чтобы не расхохотаться.

— Что за шум? Кто мамочка?

Из-за спины веселившегося Снейпа выглянул заспанный и лохматый Поттер, явившийся собственной персоной. Северус обернулся и, смерив взглядом еще сонного хозяина дома, рассказал тому о выводах его домовухи по поводу родства наследников Поттера с Малфоями.

— Я знаю. Люциус, я же уже просил тебя не отбирать у меня детей для рода Малфоев. Ты решил, что я шутил? А чего это вы так на меня смотрите? Это же было ясно почти с самого начала, — Гарри искренне не понимал, почему всех так удивил его ответ. — Северус, ты сам говорил, что моя родовая магия не посчитала вселение Люциуса агрессией только потому, что в роду Поттер были и Малфои. Магия просто решила, что он родственник. А теперь вспомни, сколько магическая составляющая Люциуса подпитывала моих наследников. И в чем тогда вопрос?

Люциус восхищенно улыбался. Снейп перестал смеяться и смотрел на Гарри удивленно и уважительно одновременно.

— Поттер, я был неправ. У вас есть мозги. По крайней мере, иногда они работают. Действительно, это ведь так очевидно! Так вы теперь родственники? — Снейп переводил взгляд с Гарри на Люциуса, и в его глазах затаилась зависть.

Поттер подошел к сыновьям и расцвел в улыбке. Такие маленькие и хорошенькие. Ему казалось, что нет детей красивее его мальчиков. Люциус рассматривал малышей, стоя плечом к плечу с их отцом и качал головой.

— Они такие крохотные. Драко был некрупным малышом, но они меньше его, когда он родился.

— Люциус, они же вдвоем в животе росли. Конечно, они будут маленькими. Берховиц сказал, что с ними все отлично. Они быстро вырастут и станут такими, как все дети их возраста, — со стороны казалось, что Гарри успокаивал разволновавшегося Люциуса.

— Вы как семейная пара воркуете, — Снейп фыркнул и, пренебрежительно скривившись, ушел в свою комнату.

— Что это с ним? — Гарри удивленно посмотрел вслед Северусу.

— Не знаю, — Люциус только пожал плечами, и его внимание опять сосредоточилось на малышах, тихо сопевших в своих кроватках.

* * *

К обеду в Блэк-хаус прибыл гоблин из Гринготтса, приглашенный Поттером для оформления всех бумаг, связанных с рождением наследников, включая и составление нового завещания главы рода.

У маленьких наследников было взято по капельке крови, и после замысловатых действий с зачарованными пергаментами, какими-то зельями, древними чарами и парой неизвестных Поттеру артефактов гоблин огласил результат:

— Лорд Поттер, поздравляю вас с рождением наследников. Магия подтвердила их право на наследство. Дарен Джеймс Поттер признан наследником рода Поттер первой очереди. Ральф Сириус Поттер-Блэк признан наследником рода Поттер второй очереди и наследником рода Блэк первой очереди. Кровь наследников и чары Дэшона показали их близкое родство со следующими родами: Поттер, Малфой, Блэк и наследное родство с великими родами Певереллов и Слизерин. Наследное родство очень слабое, но если в будущем правильно подобрать супругу, то можно усилить его. На то будет воля Магии и ваших наследников, лорд Поттер. Вот документы, — гоблин скатал два листа, над которыми он колдовал, когда работал с кровью малышей. На пергаментах после окутавшего их легкого свечения появились ленты, скрепленные печатями, — Лорд Поттер, у вас есть еще ко мне вопросы?

— Да, уважаемый. У меня есть вопросы. Мои наследники рождены Джиневрой Уизли, с которой я состоял в неполном магическом браке. Сразу после брака на родовом гобелене имя моей супруги было написано пунктиром, после того как она впала в кому после травмы, ее имя исчезло, а после родов и листик — место, зарезервированное на гобелене под ее имя — тоже пропал. Возле имен моих детей только знак, что они рождены суррогатной матерью. Не считаются ли мои дети, рожденными вне брака? И второй вопрос — являются ли Уизли родственниками моим детям? — Гарри нервничал и с волнением ждал квалифицированного ответа.

— Лорд Поттер, семья Уизли носит печать Предателей крови. Вам это известно?

— Да, я знаю об этом. Правда, тонкости этого проклятия рода я узнал уже после брака с мисс Уизли.

— Хорошо, что вы об этом знаете. Это облегчит мне объяснение. Имя вашей супруги было внесено магией на родовой гобелен как бы взаймы, для его закрепления на генеалогическом древе она обязана была выполнять практически все требования и условия, поставленные Кодексом рода. Главное из них — рождение роду наследника, но далеко не единственное. Вы говорите, что ее имя с гобелена пропало еще до рождения детей, а это значит, что ее вина перед магией рода на тот момент была уже существенной. Я не знаю, что ваша супруга сделала во время рождения наследников, но ей сама Магия отказала в родстве с детьми.

— Она выказала свое нежелание иметь детей, подтвердив это словами, и проклинала меня.

— Мисс Уизли сама отказалась от детей и проклинала главу рода, в который шли ее дети? Простите, лорд Поттер, но я давно не встречал таких глупых поступков среди волшебников. Отвечу на ваши вопросы. Ваши наследники рождены до расторжения брака Магией и считаются законнорожденными. Но в вашем случае расторжение брака большой роли и не играет. Дети однозначно являются законнорожденными, вы ведь сразу признали их своими наследниками, и родовая магия их приняла. Они считаются рожденными женщиной, согласившейся стать сосудом для вынашивания наследников рода, как это принято в нашем мире, если по каким-то причинам наследников не может родить супруга или же брак заключен между двумя магами-мужчинами. На второй вопрос вы и сами уже знаете ответ. У вас в руках документы родства ваших наследников, там не упоминаются Уизли. Следовательно, ни кровь, ни магия ваших детей не несет родства с этой семьей. И, знаете, я вам скажу, что это даже хорошо, кровь с печатью предательства — не лучшая составляющая для наследования, а магия у Уизли слишком слабая, так как родовая их уже практически не поддерживает. Так что, лорд Поттер, жалеть вам не о чем. Зря вы не пришли к нам за советом до своего брака. Но Магия благоволит вам и помогла восстановить справедливость. Род Поттеров и дальше будет процветать. И, даст Магия, род Блэк тоже возродится. Всего хорошего, лорд Поттер.

— Благодарю вас за помощь и советы, уважаемый, — Гарри поклонился гоблину в ответ и провел его в каминный зал.

* * *

Несколько дней прошли для Поттера в мелких хлопотах. Необходимость разобраться с текущими документами, проследить за успехами по восстановлению Поттер-холла, оформить документы о рождении наследников в Отделе регистрации магических семей в Министерстве Магии, подтвердить там же свой статус холостяка — все это изматывало Гарри и не оставляло времени для отдыха. Так что к вечеру сил еле хватало заглянуть в детскую и попить чаю с Люциусом и Северусом, поговорив об их успехах на ниве восстановления Малфоя в строю живых. Гарри все-таки удалось уговорить их пожить в Блэк-хаусе хотя бы до того времени, когда Люциус решит свои вопросы с законом.

А еще Поттера донимали журналисты. Уже на следующий день после официальной регистрации близнецов в Министерстве пресса взорвалась новостью о том, что у Победителя Волдеморта родились два наследника, но главное — лорд Поттер теперь разведен и свободен для желающих породниться с ним. Почтовые совы, несущие предложения руки и сердца от сотен ведьм и даже некоторых магов, пытались атаковать Блэк-хаус, и Поттеру пришлось срочно устанавливать антисовиные чары для ненахождения особняка летающими почтальонами.

Гарри нашел время поинтересоваться состоянием Джинни Уизли, все еще находившейся в Святого Мунго под пристальным присмотром целителя Януса Тики, который очень оптимистично обещал, что скоро ей станет лучше, а там и полное выздоровление не за горами.

— Нервный срыв — это не дементор, и от него можно вылечить, — говорил он, посмеиваясь.

Берховиц считал юмор колдомедика весьма специфическим, но за профессионализм Януса ручался. Он сам лично просил того заняться лечением Джинни, несмотря на то, что ее болезнь не сопровождалась расстройством памяти, что было специализацией целителя Тики.

Молли Уизли требовала встречи с Гарри, но тот, отправив ей копии всех официальных документов, категорически отказался, сославшись на занятость и отсутствие его личной заинтересованности в диалоге. На попытку угрозы Молли Уизли обратиться в Визенгамот, он ответил запиской с одним единственным словом: «Дерзайте».

И вдруг, когда все срочные вопросы были решены, и Поттер планировал целый день отдыхать и наслаждаться обществом своих маленьких сынишек, мир снова обернулся к нему тыльной стороной.

— Как? Почему впал в кому? — Гарри, только что вернувшийся после очередного посещения Министерства, был выбит из колеи словами Снейпа и медленно осел прямо на ковер посреди комнаты, словно силы покинули его. — Берховиц его осматривал?

— Конечно, осматривал, — Северус присел рядом с Гарри. — Мы с Люциусом составляли для него речь на заседание Визенгамота по восстановлению его прав волшебника Британии. Адвокат настаивал заранее приготовить ее, чтобы он мог просмотреть и подкорректировать все, что посчитает нужным. Ты же понимаешь, нельзя открыто заявлять, что в теле Люциуса Малфоя возродился он сам. А произносить свою речь Люц будет под Веритасерумом. Так что составить его выступление таким образом, чтобы не соврать и не открыть всю правду не так уж и просто. Хорошо еще, что ему предстоит только самому выступать, рассказывая о себе, и вопросы ему задавать не будут, не то сложно оказалось бы выкрутиться. На прямой вопрос — кто он, ответить пришлось бы правду, а это усложнило бы весь процесс его легализации. Так вот, когда мы решили сделать перерыв и пошли в гостиную, чтобы выпить вина, Люциус по пути вдруг остановился, растерянно на меня посмотрел и тут же упал, потеряв сознание. Я позвал Берховица, он как раз находился здесь, в Блэк-хаусе — осматривал малышей. Диагностика показала, что Люциус в коме, так Вит сказал. Он на всякий случай все равно отправился в Святого Мунго — к твоей Уизли, вдруг Люц опять там?

Гарри видел, как переживает Северус. Сам он еще не отошел от шока, такой неожиданной была для него эта новость. Они все так надеялись, что после рождения малышей все будет хорошо. Джинни пришла в сознание после зелья, Люциус вернулся в свое тело после ритуала. Все условия соблюдены, день его рождения уже прошел, и привязка к телу должна была закрепиться и не пускать его в путешествия. Что опять пошло не так?

Снейп и Поттер поднялись с ковра и направились в гостиную ожидать целителя.

— Северус, ты Драко уже сообщил? И где Гермиона? Я не чувствую ее дома.

— Что значит «не чувствуешь»?

Гарри рассеяно посмотрел на Снейпа. И что непонятного он сказал?

— То и значит. Когда я пришел домой, я почувствовал, что дети и Люциус спят, а ты мечешься по своей комнате. Поэтому я к тебе первому и пошел. А что тебя удивляет?

— Гарри, ты чувствуешь всех в Блэк-хаусе? У тебя такая сильная связь с особняком? — Снейп был не просто удивлен, он был настолько ошарашен таким положением дел, что на время забыл о несчастном Люциусе.

— Что-то не так? Я не все время всех чувствую, а только если спрашиваю у особняка — он мне отвечает. Я целый день отсутствовал дома и, естественно, возвратившись из Министерства, сразу захотел узнать, как у всех обстоят дела.

— Обычно связь с родовым зданием такой силы у главы рода появляется только через много лет, и он, к тому же, может чувствовать присутствие только близких родственников. Ни я, ни мисс Грейнджер, ни Люциус не являемся твоими родственниками. Хотя кандидатура Люциуса под вопросом сейчас, раз уж он родственник твоим детям. Но все равно, ты не должен был знать, чем мы занимаемся.

— Мне Блэк-хаус дает понять кто, где и в каком настроении находится на его территории. Я достаточно всех вас знаю, чтобы понять, что почти полное спокойствие говорит о сне, а твои взрывные эмоции дали мне право предположить, что ты нервно вытаптываешь мои ковры. И не смотри на меня так, Северус. Если это ненормально для большинства магов, то, сам понимаешь, для Избранного — это в порядке вещей, — Поттер развел руками. Он давно смирился с тем, что в его жизни никогда не бывает так, как у остальных людей: хоть магглов, хоть магов. — Ты не ответил, где Гермиона?

— Ее вызывают в Университет, что-то связанное с ее исследованиями. Она отправилась домой собирать вещи, обещала заскочить попрощаться.

— Ладно. Пойдем обедать. Думаю, Берховиц скоро вернется из больницы и внесет хоть какую-то ясность в случившееся с Люциусом.

К обеду успела подойти Гермиона и, выразив свои сожаления по поводу того, что ей приходится бросать их в столь трудное время, незаметно перешла на рассказ о своих исследованиях и о той причине, по которой ее вызывают. Ее увлеченность учебой и изысканиями, близкая к фанатичной, всегда поражала Поттера. Он не умел так полностью отдаваться какому-то делу. Он теперь старался трезво оценивать меру необходимости и рациональности всего, что делал, слишком уж больно его колотила жизнь, если он увлекался чем-то или кому-то доверял сверх меры. Отвлекшись от тревожных мыслей о Малфое, Гарри поддержал разговор с Гермионой, понимая, что она опять уезжает, скорее всего, надолго. И когда им удастся увидеться в следующий раз, один Мерлин знает. После обеда, провожая подругу в каминный зал, Гарри попросил ее писать чаще и клятвенно пообещал отвечать и держать в курсе событий своей жизни. Обняв Гермиону и расцеловав по привычке в обе щеки, он отпустил ее и наблюдал, как она исчезает в зелени каминной вспышки.

* * *

Берховиц пришел поздно. Уставший и чем-то расстроенный, он тяжело сел в кресло у камина и печально вздохнул. Северус и Гарри выжидательно уставились на целителя.

— У меня нет никаких новостей для вас, господа. Мисс Джинни Уизли пребывает в сознании и сейчас чувствует себя немного лучше, чем это было пару дней назад. Люциуса там нет. Как странно это звучит, да? Мы ищем человека в чужом теле. Но нам следует принять как данность, что ритуал, проведенный лордом Малфоем, был безупречен, и Люциус привязан к своему телу. Да я и не надеялся его найти в теле мисс Уизли. Продиагностировав Люциуса, я сразу определил, что он в коме. Его магическая составляющая осталась на месте. Если бы он опять отправился в путешествие, то его тело превратилось бы в пустую оболочку, какой было после поцелуя дементора. Я в Святого Мунго побывал для успокоения совести, так сказать. Заодно кое-что полистал. Состояние комы у Люциуса, скорее всего, не связано с его физическим здоровьем. Остается только одно — Магия, — целитель сложил руки на коленях и, безрадостно вздохнув в очередной раз, перевел взгляд на огонь в камине.

— Вы хотите сказать, что Люциус выполнил возложенную на него Магией задачу и теперь вернется за грань? Он что, опять умрет? — Гарри растерянно и обиженно поглядел на Берховица, а затем повернулся к Северусу, словно ожидая от него поддержки.

Снейп был хмур и сосредоточен. Молчание в комнате затягивалось. Такого поворота событий никто не ожидал. Все почему-то были уверены в том, что Люциус вернулся навсегда, и, привыкнув к этой мысли, теперь ощущали целую гамму чувств — от разочарования до сожаления и боли возможной утраты.

— Мы еще поборемся, — Снейп вскочил со своего места и умчался из комнаты, словно за ним гнались по пятам разъяренные демоны. А может и действительно за ним гнались его собственные демоны бессилия и злости.

Драко узнал о состоянии отца только через несколько дней, его решили зря не тревожить в надежде, что ситуация выправится сама. У молодого лорда Малфоя имелось чем заняться в эти дни, ему не обязательно было сидеть возле постели бессознательного отца. Да и у леди Астории обнаружились какие-то небольшие осложнения с беременностью, о чем рассказал целитель Берховиц, наблюдавший за ее здоровьем.

Адвокату пришлось притормозить дело Люциуса в Министерстве, передавать его в суд при таких обстоятельствах нельзя. Пока Малфой в коме, Визенгамот все равно ничего решать не станет.

Снейп и Поттер взяли за привычку по вечерам сидеть в комнате Люциуса. В один из теплых майских дней, открыв настежь окна, они несли свою привычную вахту.

— Что за судьба такая, то возле Джинни сидел, теперь вот Люциус… Северус, мне что, на роду написано терять близких? — Гарри был искренне расстроен.

— А Люциус уже близкий тебе человек? А как же твое: «Пожиратель, убийца и мразь»?

— Заткнись. Сам же знаешь, что все изменилось. Ты тоже у меня в «ублюдках» шесть лет ходил, так что не трепли последние нервы.

— Что, сильно все изменилось? — Снейп, улыбаясь, испытующе посмотрел на Поттера. — Я уже удостоен другого звания? И кто я теперь? Соучастник? Друг? А может, еще кто-то?

— Ты ждешь признаний в любви и преданности, Снейп? Не дождешься. Я слишком осторожен теперь в проявлении таких чувств. Жизнь научила. Но я, несомненно, отношусь к тебе, как к другу, — Гарри не выдержал внимательного взгляда черных глаз и отвернулся к распахнутому окну, вдыхая льющийся с улицы цветочный аромат весны.

— Я тоже считаю тебя своим другом, Гарри, — Снейп, заметив покрасневшие щеки Поттера, решил того не мучить и откровенно признался в своем отношении к нему.

— Ты думаешь, он не очнется? — после минутного молчания Гарри сменил тему. — Люциус четыре года где-то болтался. То в каких-то пустошах за гранью, то в чужом ему теле. Неужели он не заслужил спокойно пожить в своем собственном? Он четыре года искупал свои промахи прошлой жизни. Этого мало?

— Мы не знаем, Гарри, почему он вообще появился здесь. Может быть, Магия и не собиралась его возвращать к жизни. Просто она помогала твоим наследникам и выбрала самого подходящего, по ее мнению, в замену твоей супруги. А может, Люц ей просто под руку попался. А теперь он со своей миссией справился, и нет никакой необходимости оставлять его здесь. Только вот мы вмешались в действия Магии и вывели твою супругу из комы, а Люциуса привязали к его собственному телу. Мы не знаем, какие у Магии были намерения, но своими усилиями все изменили. Боюсь, что теперь остается только ждать.

— Я преклоняюсь перед Магией и ее решениями, но я хочу, чтобы Люциус выжил, — голос Гарри звенел в тишине комнаты. — Он помог появиться на свет моим детям, и два рода — Поттер и Блэк — благодарны ему. Я — должен ему!

Мужчины почувствовали движение магии, она забурлила вокруг них, завиваясь спиралями, расстилаясь лентами и рассыпаясь брызгами. Переглянувшись, они кинулись к кровати, но застали Люциуса таким, как и час назад. Он по-прежнему лежал неподвижно, но над ним слегка светился воздух, словно его укрыло еще одно прозрачное одеяло.

* * *

В начале июня Драко стал отцом. Астория благополучно родила ему здорового сынишку, которого счастливый отец назвал по семейной традиции редким именем — Скорпиус.

— Измельчали Малфои. Были драконами, а стали скорпиончиками, — Гарри насмехался над выбором имени для наследника лордом Малфоем и выразительно показал размахом рук размер дракона и, оставляя маленький зазор между пальцами, какой из себя скорпион.

За такие слова Драко от души побегал за Поттером по Блэк-хаусу, но погоня закончилась в гостиной, где к поздравлениям молодого папаши присоединился Снейп, и все выпили чудесного эльфийского вина за здоровье новорожденного.

А двумя часами позже Снейп перед сном решил заглянуть к другу и, открыв дверь в комнату Люциуса, застал там Поттера. Гарри сидел возле кровати и держал Люциуса за руку. Снейп хотел тихонько уйти, но услышанные им слова остановили его и заставили прислушаться.

— Люциус, у тебя внук родился. Если тебе уже наплевать на моих мальчишек, то внука-то ты должен увидеть. Драко такой счастливый. Просыпайся, Люциус. Нам всем без тебя плохо.

Поттер замолчал на несколько минут, и Снейпу показалось, что тот смахнул слезу. О чем думал в это время Гарри, сложно сказать, но настроение его менялось со скоростью надвигающейся бури. Снейп услышал, как тот зло засопел, и увидел, как крылья его носа затрепетали, а глаза начали метать молнии.

— Ты гад, Люциус. Сволочь самовлюбленная, вставай сейчас же, — Поттер шипел, но казалось, словно он выкрикивает слова, столько в них было эмоций. — Сколько можно издеваться над нами? Подъем, я сказал! Люциус Малфой, ты — холодная скотина, просыпайся. Если ты не поднимешься сейчас, то я выберу кого-то другого крестным для Дарена, а еще — я никогда больше не подпущу тебя к своим детям, и ты никогда не сможешь подержать их на руках. Я прошу тебя, Люциус, очнись!

Гарри начал трясти Малфоя, и Снейп уже решил было вмешаться, чтобы его успокоить, когда слабое магическое мерцание над Люциусом, сохранявшееся все это время с мая месяца, растаяло, и раздалось слабое:

— Не тряси меня, а то не стану крестным твоему сыну.

— Люциус, хороший мой, ты очнулся! Ты — изверг, как нас всех напугал! — Гарри, только что кричавший и ругавшийся, кинулся обнимать Люциуса и причитать, как какая-то бабка.

Снейп еле оторвал его от друга, приговаривая:

— То в слезах топишь, то стараешься растрясти до смерти, а теперь решил задушить? Гарри, оставь его в покое, а то я подумаю, что ты… — Снейп поперхнулся своими словами от тычка под ребра, удачно выполненного Поттером.

— Думать можешь все, что хочешь, а меня твои домыслы не интересуют. Так что нечего сотрясать зря воздух. Лучше Драко и Берховица зови. Наша спящая царевна, то есть спящий царевич проснулся.

* * *

Процесс по восстановлению прав в магическом мире для Люциуса прошел феерично. Адвокат поработал на славу, и решение Визенгамота было предрешено еще до заседания. Приглашенный в качестве свидетеля гоблин, заведующий в Гринготтсе родовыми связями, принес с собой на заседание суда несколько старинных манускриптов, подтверждавших, что в прошлом волшебного мира имелись такие прецеденты, и маги, возвратившиеся из-за грани, раньше не были такой уж невидалью. Всплыли и древние законы, принятые для урегулирования подобных ситуаций.

Люциуса Малфоя выслушали, его проверили колдомедики, а гоблин провел обряд с его кровью для установления родства. Узнав заранее имя, выбранное для дальнейшей жизни, гоблин огласил:

— Люций Мэлэфик признан младшим родственником в роду Малфой. Магия также признает его близкое родство с родом Поттер, — он свернул пергамент и, когда тот обзавелся волшебной лентой и печатью, передал новому жителю магической Британии. — Поздравляю вас, мистер Люций Мэлэфик.

Столь необычное для современного магического мира событие, как возвращение к жизни после поцелуя дементора, взбудоражило общественность. Некоторые патриоты, вроде Уизли, начали негодовать и заявлять о том, что новоявленный Люций Мэлэфик — это бывший Пожиратель Смерти Люциус Малфой, поэтому необходимо его арестовать и судить за преступления, совершенные во время Второй магической войны. Пресса фонтанировала домыслами и откровенно глупыми выдумками. У адвоката Люция было много забот, он затеял несколько судебных тяжб с самыми ярыми активистами, пытавшимися навредить Мэлэфику, и выиграл их. Остальные возмущавшиеся постепенно затихли, и жизнь начала входить в мирное русло.

* * *

Фамилию Люциус взял с подачи сына, предложившего возродить одну из самых первых на их родовом древе, а имя свое просто немного изменил. Так и появился в магическом мире Люций Мэлэфик — брат лорда Малфоя и близкий родственник Поттера и его детей.

— Все молодишься, Люций? Стал бы дядей для Драко, так нет, захотелось в его поколение затесаться и стать братиком, да? Ты — неисправимый павлин! — Северус уже который день изводил Люция своими шутливыми придирками.

— Не я рисую генеалогическое древо. Гобелен — это магический артефакт, его нельзя уговорить, с ним нельзя договориться, его нельзя подкупить. Он сам решает, где намалевать нового члена рода, — Люций понимал, что его дразнят, но не мог успокоиться. — Северус Снейп, ты сам видел, что на гобелене Люциус Малфой помечен, как умерший, а новая ветвь с моим именем выросла рядом с Драко. Значит, Магия так решила, и нечего меня этим доставать! Еще одно слово, Сев, и я останусь жить у Поттера. Или все-таки соглашусь переехать к брату — лорду Малфою. Будешь меня раздражать, не пойду к тебе в твой Лютный переулок.

— А кто тебе сказал, что у меня только там есть жилье? Я тебя приглашал жить в моем доме, но я ничего не говорил о Лютном, — вдруг Снейпа осенила вполне логичная мысль, и он удивленно вытаращился на Мэлэфика. — Постой. Ты думал, что я приглашаю тебя в мою квартирку возле аптеки в Лютном переулке, и был согласен там жить? Люц, ты…

У Снейпа не хватало слов, и Гарри с Люцием, наблюдавшие этот феномен, просто облизывались от удовольствия, подозревая, как Снейп будет сердиться на себя после того, когда сможет взять эмоции под контроль. А как можно будет его дразнить, вспоминая этот случай…

— Да, мой друг. Я был согласен. Правда, я все же знал, что у тебя есть еще кое-какая жилая собственность, но я там еще не бывал. Надеюсь, что устроишь мне экскурсию. Судя по твоему виду, там должно быть комфортней, чем над аптекой.

— Будет вам ссориться. Обед готов, Хелли уже звала, — Поттер направился в гостиную, где домовики накрыли стол. — Мне будет скучно без вас. Северус, Люций, вы еще не забыли, что через неделю мы проводим обряд с малышами?

— Гарри, мы ничего не забыли и с удовольствием станем крестными твоим наследникам, правда, Северус? — Люций просто светился от оказанной ему чести стать крестным первенца лорда Поттера. Особенно если учесть, что к появлению на свет малышей сам Люций имел самое непосредственное отношение. — А тебя, я слышал, Драко зовет в крестные?

— Твой сын, прости — брат, очень ушлый политик. Лорд Малфой прекрасно понимает все выгоды, которые он сможет извлечь из того, что крестным его сына будет Великий Победитель Темных Волшебников, сам лорд Гарри Поттер, — Северус не смог промолчать и снова прошелся по новому родственному статусу Люция и Драко.

— Северус, сколько можно, зачем ты его дразнишь? Как маленький. Пример с Дарена и Ральфа берешь? — Гарри подхватил мужчин под руки, встав посредине, и повел обедать. Северус и Люций только переглянулись, потом каждый из них посмотрел на Поттера, вышагивавшего между ними. Они послушно следовали за поводырем, думая о чем-то приятном и улыбаясь своим мыслям.

Свое первое Рождество наследники родов Поттер и Блэк собирались встречать в тесном семейном кругу — в обществе отца. В доме пахло хвоей и молоком. Дарен и Ральф Поттеры были очень умненькими и забавными в свои почти девять месяцев. Большое белое пушистое меховое одеяло закрывало пол почти всей гостиной на первом этаже, где стояла елка, украшенная яркими шарами и блестящей мишурой. Сам лорд Поттер улегся на одеяле, упираясь локтями о пол и положив голову на руки. Он любовался своими маленькими сорванцами. Мальчики уже довольно проворно ползали и неуверенно поднимались на ножки, если удавалось найти опору, за которую удобно держаться. Они были на удивление спокойными детьми. Если не считать того, что теперь за ними необходимо постоянно следить, иначе потом можно долго искать, куда заполз маленький наследник, то особых хлопот с ними не имелось.

Домовуха Хелли, которая сразу после их рождения взяла на себя заботу о малышах, никого к ним из домовиков не подпускала. Исключением являлся Пако, которого домовуха звала, когда требовалось искупать мальчиков. Самой ей справиться в ванной с такими активными детьми было сложновато. Вот и сейчас она уселась на краю одеяла и принялась внимательно следить за маневрами маленьких проказников.

Ухнул камин в соседнем зале. Гарри повернулся к двери, чтобы рассмотреть посетителя, которому обязательно придется пройти мимо входа в гостиную, где собралась семья Поттер.

— Северус! Люций! — Гарри подскочил, увидев гостей, и бросился их обнимать. — Как я соскучился! Вы так долго скрывались от прессы или от меня?

Поттер вертел обоих мужчин во все стороны, стараясь рассмотреть, насколько они изменились. А посмотреть было на что. Оба загорелые, посвежевшие и даже помолодевшие улыбались так счастливо, что без слов становилось понятно — они очень рады видеть Гарри. Потом их интерес переключился на две любопытные мордашки, которые рассматривали их. Мальчики не расстроились, что их обделили вниманием. Они дружно подползли к гостям и теперь, сидя у ног мужчин, во все глаза уставились на них.

— А кто из них кто? Как ты их различаешь? — Люций внимательно всматривался в лица малышей, пытаясь найти различия. — Вижу! Глаза! У них глаза разные! А когда мы видели их в последний раз, мальчики были одинаковыми как две капли воды.

— У Дарена зеленые глазки, а у Ральфа карие, — Гарри с гордостью посмотрел на своих сынишек.

— Люций, какая жалость, ни у одного из твоих детей нет твоих замечательных серых глаз. Я бы засомневался в том, что ты их мамочка, — смеющийся Северус проворно отскочил, чтобы замахнувшийся на него Люций не смог достать его кулаком в шутливом тычке.

Гарри счастливо рассмеялся. Он смотрел на пикирующихся мужчин, волею случая вошедших в его жизнь, и на душе у него стало светло и радостно от мысли: «Вот моя семья. Дарен, Ральф, Люций и Северус… Они — моя семья».

— Долго у двери стоять будете? Проходите и присаживайтесь, — Гарри подхватил с полу малышей и прошел к дивану. Усадив мальчиков себе на руки, он обратился к гостям: — После вашего отъезда газеты еще неделю-другую активно посплетничали насчет твоего, Люц, возвращения с той стороны и постепенно умолкли. Возмущающимся правдолюбцам адвокат такие штрафы устроил после судебных разбирательств, что надолго отбил охоту злословить. Ты был прав, Северус, нет Люция — нет сплетен и пересудов. А теперь рассказывайте. Я хочу знать все-все.

— Что все? Мы же каждую неделю тебе письма слали по два фута длиной. Ты все уже знаешь. Мы объездили полмира, нам что, теперь тебе все повторять? Поттер, задавай конкретные вопросы или не приставай, — Северус устроился в углу дивана и пытался заинтересовать одного из малышей яркой игрушкой, которую достал из безразмерных карманов своей классической черной мантии. Вот что осталось в Снейпе неизменным, так это его пристрастие к черному цвету в одежде. Маневр ему удался, Ральф, немного побрыкавшись, сполз с коленей отца и направился за игрушкой.

— Гарри, мы жили в самых роскошных апартаментах, которые могли нам предоставить гостиницы в тех городах, где мы останавливались. Мы ели в самых лучших ресторанах. Теперь я действительно чувствую себя живым, — Люций забрал у Гарри маленького Дарена, который пытался отправиться за братом, и уселся с ним в кресло. — Все было замечательно, кроме поведения Северуса.

— Жаловаться собрался? — Снейп фыркнул.

— Где бы мы ни остановились, он обходил все магические аптеки в округе. Он часами рассматривал там всякие ингредиенты, интересовался их особенностями, а в довершение еще и покупал всякую дрянь, которую я должен был терпеть в наших апартаментах до тех пор, пока ему не удавалось это отправить в Лондон, в свою аптеку. А если рядом с нашим местом отдыха имелся лес, где можно найти и совершенно бесплатно собрать цветочки, травки, а то и каких-нибудь жучков-паучков, то Северус надолго пропадал с моего горизонта. Вот так мы приводили в жизнь наш план по вливанию Люция Мэлэфика, то есть — меня, в мир живых, — Люций рассмеялся, когда заметил, что малыш Дарен уже ухитрился отодрать ленту отделки от его мантии и с упоением ее жевал. Гарри подошел к ним и, забрав у сына ленту, аккуратно вытер ему слюнявый ротик.

— Держи, — Поттер дал малышу печенье, принесенное домовухой.

Северус погладил по голове увлеченного новой игрушкой Ральфа и посмотрел на Гарри и Люция, разбиравшихся с проказливым малышом. Он чувствовал себя дома. Именно так ему всегда представлялся дом — уютный, теплый, с маленькими детьми и родными лицами. Эти люди были его семьей, его домом.

К обеду в Блэк-хаус заглянул Драко с женой и сыном. Астория уже смирилась с тем, что ее свекор жив и по желанию Магии стал братом собственного сына и ее мужа. Драко рассказал, что Нарцисса до сих пор дуется и не приезжает к ним. После крестин внука она ни разу не была в Британии, только подарки присылала. Она заявила, что раз ей не доверяли и столько времени обманывали, не рассказывая, что Люциус выжил, то прекрасно могут обойтись без нее. «Ноги моей не будет в Малфой-мэноре до тех пор, пока этот лич не попросит у меня прощения за то, что выжил», — эти ее слова Драко передал без купюр. Его забавляло, как мать теперь называла бывшего мужа. Куда только делся ее «бедный Люциус».

— Нарси всегда обладала элегантным чувством юмора. Мало меня обозвать «личем», так я еще за то, что жив, должен у нее прощения просить! — Люций забавлялся.

Он давно жил с Нарциссой скорее как с другом, а не как с супругой. Брак по выбору родителей оказался для них удачным. Великое чувство «любовь» их брак не посетило, но оба очень уважали друг друга и ценили. У них родился замечательный сын. В трудные времена они могли полностью положиться на семью. Такая жизнь их устраивала, и они считали свой брак очень гармоничным. Холодность Люциуса временами очень удачно дополнялась взрывным характером Нарциссы. Он всегда желал для нее самого лучшего и был рад, что его бывшая супруга нашла человека, который ее любит в ответ на ее чувство.

Во время десерта Хелли сообщила, что юные наследники проснулись, и Люций первым вышел из-за стола и поспешил пообщаться с внуком, который теперь приходился ему племянником. Да все равно, кем он кому приходился. Этот маленький Малфой был точной копией его маленького Драко, и Люций получал массу удовольствия от игры с малышом. Когда все перебрались в гостиную, то увидели, что Люций со Скорпи уселся на диване, а маленькие наследники Поттера под присмотром домовухи упорно стремились поиграть с новым другом. Заметив родителей, Скорпиус попытался разреветься, и Астории пришлось забрать малыша у Люция.

— Отец, — Драко в кругу близких знакомых по-прежнему так обращался к Люцию, — ты идешь с нами в Малфой-мэнор Рождество праздновать? Скоро будет пора собраться семьей за ужином.

— Драко, Астория, я завтра обязательно загляну к вам, а сегодня я останусь тут. Сын, я очень вас всех люблю, но моя семья теперь здесь, — Люций обвел руками вокруг, словно указывал на весь Блэк-хаус. — Здесь нашла свою семью моя душа, даже не спросив моего мнения. И Рождество я буду встречать со своей семьей.

Пока мистер Люций Мэлэфик, брат лорда Малфоя, говорил о самом сокровенном, его семья подобралась к нему поближе, и Драко наблюдал очень необычную картину.

Его отец сидел на диване, рядом с ним пристроился герой магической Британии — лорд Поттер, за их спинами встал известный зельевар Северус Снейп, а на полу у ног Люция играли его мантией два черноволосых мальчика — наследники двух древних родов.

06.03.13 — 16.04.13