Другая жизнь (Un'altra vita) (гет)

Пробуждение было внезапным.

Я уже взяла себя в руки и способна ясно мыслить, но что-то меня беспокоит. Нет, не просто беспокоит. Меня буквально раздирает ощущение постороннего присутствия. Я смотрю в окно, но ничего не вижу: уже почти стемнело. Поворачиваю голову и скашиваю глаза так сильно, насколько это возможно, но мне не удаётся что-либо рассмотреть. Я чувствую себя беспомощной.

Как узнать, кто здесь? Ах, да! Как можно было забыть?

Волевое усилие — и желание оказаться снаружи буквально выбрасывает меня из картины.

Прислушиваюсь.

Никаких звуков. И всё же...

Я абсолютно уверена: в замке находятся несколько человек. И это странно, потому что существующие защитные заклинания не позволяют проникнуть кому-то, не являющемуся членом семьи, даже на прилегающие к замку территории.

На мгновение, только на мгновение я позволяю себе поверить, что это Драко. Но будь он здесь, то пришёл бы поздороваться, да и в любом случае, обретался бы в этом крыле дома. А по близости никого нет. Может, они в гостевых комнатах западного крыла? В них уже сто лет никто не живёт.

Жгучее желание узнать, где находятся визитёры, должно помочь.

Ну, почти.

Я оказываюсь перед закрытой дверью, из-за которой слышны крики и глухие стоны, будто кто-то испытывает жуткую боль. В памяти всплывают воспоминания о заклятии "Сruciatus", которым придурок-полукровка с лёгкостью разбрасывался направо и налево. Они кого-то пытают, без сомнения.

Ну уж нет, не в моём доме! БОЛЬШЕ НЕТ!

И в момент, когда я делаю шаг сквозь дверь, меня настигает её голос.

Капризный, певучий, высокий, раздражающий, внезапно срывающийся на крик, от которого бежит мороз по коже; в нём парадоксально сочетаются скука и насмешка.

Как когда она отрывала руки моим куклам.

Как когда она "случайно" до смерти замучила моего котёнка.

И она здесь.

Снова.

Глаза сами находят мучительницу раньше, чем я вижу её жертв.

Беллатрикс.

Вернулась? Но как? А я и правда поверила, что Молли Уизли её убила. В любом случае не ясно, как она проникла в поместье. Разве охранные чары были сняты?

Я смотрю на неё, как кролик на удава: Белла поигрывает палочкой. Плохо, очень плохо.

Ужасно.

Когда она получила палочку, всё стало только хуже. Ей даже лучше, чем прежде, удавалось скрывать собственную жестокость. Как могли не понять наши родители, что она сумасшедшая? Или они всё-таки знали и поэтому сбагрили её Лестрейнджам ещё до семнадцатилетия?

— Ну, разве не весело? — невыносимый тон, невыносимый!

— Нет... не весело.

Сдавленный, дрожащий голос доносится откуда-то из кучи тряпок на полу. Меня бросает в дрожь: он мне знаком!

Присматриваюсь.

Похоже, двое, в мантиях, тесно прижатые друг к другу.

— А мне нравится... Crucio!

Секунды становятся минутами. Пленники корчатся от боли, но друг от друга не откатываются. Мне удаётся рассмотреть женские ноги, тёмные волнистые волосы, ещё волосы, но светлые, снова ноги, длинные, полузакрытые мантией... Драко.

Эта стерва пытает Драко, мантикора её раздери!

Ох, слышала бы меня моя матушка!

К дьяволу!

Я имею право думать, что моя сестра — жестокая сумасшедшая стерва, и что я ВЫПЬЮ ЕЁ КРОВЬ, ЕСЛИ ОНА НЕМЕДЛЕННО НЕ СНИМЕТ КРУЦИАТУС С МОЕГО СЫНА!

Посеревшее от боли лицо Драко напоминает маску. Он молчит, стиснув зубы, и только кажется, что вздувшаяся на виске вена вот-вот лопнет. Он судорожно сжимает девушку, хватает её за волосы.

Я бросаюсь на ненормальную, что зовётся моей сестрой. Мной движет только одно желание — убить. Но всё, что получается — это заставить ту часто моргать, когда я прохожу её насквозь.

Вкладываю в немой крик всю свою ненависть. Белла не останавливается. Что ещё я могу сделать? Я знаю, что это бесполезно, но пробую схватить её за горло. Как мне хочется придушить этого бесчувственного монстра! Я концентрируюсь на лице, словно желая войти в рот. Белла будто задыхается и прерывает действие проклятия.

— Не надоело? Какого дементора тебе от меня нужно? — выплёвывает Драко.

— Никакого. Я развлекаюсь... — Снова! Она собирается сделать это снова!

Я опять бросаюсь в атаку, но на этот раз выходит только спровоцировать озноб. Ни оттаскать за волосы, ни выцарапать глаза, как мне того хотелось бы, не получается.

Падает. Нет, это не я. Драко подставил ей подножку.

— А ты права — это весело. — Заткнись, Драко! Эта сумасшедшая будет мстить. Мерлин! Мой сын такой же легкомысленный, как и Сириус! Кто еще, не имея возможности сопротивляться, стал бы насмехаться над чокнутой, которая вооружённа волшебной палочкой и пытает его?

Белла что-то вопит, но поскольку я сконцентрировала внимание на Драко, то смысла толком не разберу. Кажется, называет его глупым мальчишкой и что-то командует своим прихвостням. Те хватают обоих пленников и грубо тащат в самую грязную комнатушку в этом крыле. Я двигаюсь следом, крича и то и дело пролетая сквозь Упивающихся, которые тянут моего сына по полу, будто какой-то мешок с мусором. Я знаю, что это бесполезно, знаю. Но я так их ненавижу, что не могу удержаться!

— Руки прочь от моего сына, грязные свиньи! Не смейте его касаться, безмозглые твари!..

Один из них периодически отмахивается от меня, будто от мухи. Бросив Драко и ту, что с ним связана, в комнату, Упивающиеся заклинанием закрывают дверь и удаляются.

А я остаюсь здесь, ошарашенная и слишком сильно задыхающаяся для того, у кого нет ни лёгких, ни мускул, ни сердца.

Растерянно смотрю на клубок тел, в котором наконец снова становится возможным различить лицо сына. А кто та, другая?

Прислушиваюсь к их разговору. Мне нужно понять...

— Грязнокровка, ты нашла другой способ от меня избавиться?..

Он сказал "грязнокровка". Значит, эта девушка ему не ровня, не та, кто мог бы его заинтересовать. Почему тогда он прижимается к ней? Или это она жмётся к нему? Не имеет значения.

— Не оставляй меня.

— Знай я, что ты будешь умолять, я бы гораздо раньше устроил визит вежливости к тётушке Беллатрикс.

— Не шути так! Ты же знаешь, она меня... ты знаешь.

— Знаю. Она пытала тебя. Я был в поместье. И в тот раз тоже. Я там был, Грейнджер. И, поверь, в тот момент я предпочёл бы находиться где угодно ещё. Мы и в этот раз не слишком легко отделались.

А, так вот кто она! Теперь я её узнала.

— Ты как? — почему это грязнокровку интересует его состояние?

— Наверно так же, как и ты.

— Значит, хреново.

— Встать сможешь?

— Не знаю.

Он говорит вежливо, так, будто они друзья. Какие у Драко могут быть с ней дела? Маглорождённая подруга Поттера, "мозг" Золотого трио. Гермиона Грейнджер. Моя сестрица была бы более чем счастлива сдать её Тёмному Лорду, и тот оценил бы жест по достоинству. Но безносый ещё более мёртвый, чем я. Она убьёт Грейнджер просто ради удовольствия.

Им, наконец, удалось улечься на кровати под видавшим виды одеялом. Почему Драко продолжает её обнимать? Между ними ведь ничего нет? Он больше не помолвлен и сейчас... "открыт для предложений". Уязвим. Если она достаточно хитра, то может даже — не дай Мерлин! — женить его на себе.

О чём я вообще думаю!? Белла позаботится о решении этой проблемы. Она не будет сама собой, если оставит грязнокровку в живых.

Со стороны кровати доносится шёпот.

— Прости. — Извиняется? Возможно, за то, что втянула его в эту историю. Точно, это она во всём виновата.

— Не стоит.

Не стоит? Да если этого не сделает Беллатрикс, я сама её прибью!

— Что этой чокнутой от тебя нужно?

— Понятия не имею.

— Она меня убьет?

— И меня заодно.

Что они такое говорят?

— То есть, это последняя ночь в нашей жизни?

— Возможно. Скорее всего, так и есть. — Нет, что он болтает!?

— Я знала, что рано или поздно случится нечто подобное. — Тишина. — Не думала, что скажу это, но я счастлива провести эту ночь с тобой. Ну, не то чтобы счастлива, однако... так лучше.

— Жаль, мы не сможем ещё раз заняться любовью. Мне слишком плохо.

— Когда это мы занимались любовью?

— Да откуда знаю? Может быть, каждый раз. Я не вижу особой разницы.

Что значит "и меня заодно"? Он просто её успокаивает. Не думает же он, что родная тётя может его убить. Она зла, конечно, но племянник, родная кровь... Или может?

Он говорит с этой маглой так нежно. "Заняться любовью". Значит, между ними и правда что-то есть. Как я могу беспокоиться о подобных вещах, когда мой сын находится в руках сумасшедшей и рискует жизнью?

Я должна разобраться, должна понять. Возвращаюсь в другую комнату.

Белла раздаёт указания:

— ...Разбудите эльфов, пусть приготовят поесть. И удостоверьтесь, что они останутся в замке.

— Мы можем снова закрыть их...

— Идиот! Зачем их закрывать? Они умеют аппарировать! Так, вы двое, завтра облазьте всё имение сверху донизу и проверьте, все ли помещения доступны. Я хочу быть в этом уверена прежде, чем убью предателя собственными руками. Естественно, после того, как запытаю и убью на его глазах потаскушку-грязнокровку...

— Беллатрикс, но он сказал, что...

— Макнейр, ты ему поверил! — самым мягким тоном, самым страшным — Да ты ещё глупее, чем я думала! Мой племянник — подросток на пике полового созревания, он бы и гоблина трахал, будь тот женского пола. Можно подумать, статус крови его остановит. Конечно, будь она гоблином, это оскорбило бы моё чувство прекрасного. Но у неё милая мордашка, так что... Их смерть будет очень романтичной.

Правда. Это правда. Она убьёт Драко.

И все усилия пойдут прахом. Всё, что я сделала — впустую. От моей жизни ничего не останется. Из-за этой мрази не останется ничего хорошего, ничего живого, ничего.

Дрянь! Кричу, кидаюсь на неё... и она пошатывается.

— Я устала и иду спать. Не вздумайте лезть ко мне с идиотскими вопросами.

Сейчас мне ясно то, о чём Драко догадаться не смог: его использовали, чтобы попасть в поместье. А Грейнджер, похоже, оказалась здесь случайно.

Моя сестра-мерзавка намерена вновь превратить замок в штаб-квартиру и проворачивать здесь свои тёмные делишки. Она считает себя в праве вломиться в лабораторию, пользоваться библиотекой, командовать эльфами. Она уверена, что знает этот дом, но ошибается. Её ждёт парочка неприятных сюрпризов.

К сожалению, прежде она успеет убить моего сына и стереть с лица земли всякую память обо мне.

Белла направляется в комнату на порядок лучше той, где закрыли Драко. Сбрасывает с себя свои тряпки, мало того, что чёрные, так ещё и вышедшие из моды. Худое тело покрыто сетью уродливых шрамов. Думаю, она больна. Её иссушает собственное безумие.

Она вытягивается на кровати, словно в гробу. Ах, если бы так!

Ненавижу!

Я метаюсь, бросаюсь на кровать, и постель начинает еле заметно вибрировать. Белла натягивает одеяло повыше и сильнее сжимает руки. У меня не получится причинить ей боль, но что-то я всё-таки могу. Мои усилия вознаграждены: занавески колышутся, дребезжат оконные стёкла. Белла резко разворачивается. Возвращаюсь назад, ныряю в постель. Туда-сюда, туда-сюда. Одеяло начинает шелестеть. Кажется, она дрожит. В конце концов, сжимается, принимая позу зародыша. Глаза её широко распахнуты.

Нет, сестрёнка, сегодня ночью ты спать не будешь. И, если это зависит от меня, в следующие ночи тоже.

Не в этих стенах.

Добро пожаловать в мой дом, Беллатрикс Лестрейндж.