Башмачки леди Гермионы (гет)

Цветок то принимался в рост, радуя Гермиону сочными побегами и завязавшимся крошечным бутоном, то снова подвядал, и некрасивых болезненных пятен на нём становилось всё больше.

«Если есть сухие и жёсткие коричневого цвета пятна на листьях — это последствия солнечного ожога, — пояснял Драко в письме. — Если появились мягкие пятна — это грибковое заболевание, повреждённые части следует удалить, и обработать системным фунгицидом. Причина плесени — серая гниль, она из-за опрыскивания растения при низких температурах или вследствие того, что влага не успевает испариться. Попробуй ещё два заклятия, написанные в инструкции под пунктами «4/2» и «6»; приеду через два дня, полечу твоего зелёного друга».

И приехал, и полечил, долго возился над поникшими листьями, мазал их какими-то растворами, шептал заклинания. В итоге заявил, что цветку не хватает ласки.

— Чего? — Гермиона, внимательно наблюдавшая за манипуляциями Драко, даже подпрыгнула на стуле.

— Ласки, нежности. Любви, — серьёзно заверил Малфой и начал закатывать рукава джемпера. — Иди сюда, покажу. Ты ухаживаешь за ним чисто механически, как за неодушевлённым предметом. А он — живой, он, как и все живые существа, хочет, чтобы его любили и демонстрировали эту любовь.

Гермиона начала мотать головой: «Этого ещё не хватало! И так сижу тут безвылазно, вожусь день и ночь с этим глупым растением, даже не решив, верю ли в сказки про «Дюймовочку», а, оказывается, что ему не хватает ласки и любви? А мне хватает? Господи, что за наказание? Зачем я впустила этого придурка Малфоя в свою жизнь, как позволила ему предлагать всякие глупости, зачем соглашаюсь, верю, надеюсь? Да, надеюсь ли?»

— Иди сюда, — повторил Драко. Гермиона шумно выдохнула, возмущённо сверкнула глазами: «Хватит! Хватит надо мной издеваться!» — Ты можешь попробовать один раз? Я прошу.

От тихого настойчивого голоса Драко по её спине побежали мурашки.

«Один раз! — сама себе пообещала Гермиона. — Последний. А потом прогоню его и выброшу этот цветок на мороз. Всё! Не позволю больше морочить себя! Уеду обратно в Лондон, устроюсь на работу, Гарри, кажется, подыскал мне место в одном из комитетов Министерства. И буду вспоминать Малфоя с его цветком. Вспоминать легче, чем верить, иногда легче…»

— Иди же, — Драко подставил стул поближе к цветку и приглашающе показал на него. — Тебе понравится, — позвал он — и она пошла.

Села, смущённо поджимая колени, нерешительно погладила глиняный глазурованный горшок, осторожно положила ладони на основание сочного ярко-зелёного стебля, прижала пальцами краешки удлинённых глянцевых листьев — так, как показывал Драко, направляя её руки своими.

— Настройся. Расслабься, — шептал Драко в её макушку, ласково щекоча дыханием, прижимался сзади к спине, сначала едва ощутимо, как бы случайно, потом всё увереннее, так, словно имел право стоять столь близко, так, как если бы не было на свете ничего более естественного. — Бережнее, Герми. Почувствуй его, то, что он хочет. Представь его желания, его мечты.

— У цветка есть мечты?

— У всех есть мечты. И желания. Расслабься, — пальцы Драко осторожно гладили её под манжетами, его руки скользнули от нежных запястий к плечам, провели по бокам, легли на талию.

Драко бережно отвёл с её тонкой шеи отросшие пряди густых волос, Гермиона почувствовала его горячие губы на своей коже, сладостная дрожь пробежала по телу. Тревога заполнила сердце, оно забилось в груди испуганным зверьком, не понимающим, поймали его для того, чтобы отогреть и спасти от смерти или погубить, растерзать. Гермиона хотела вскочить, убежать, но сильные мужские руки уверенно удержали её, обняли, лихорадочно стиснули пальцы, которые она так и не решилась убрать от цветка.

— Настройся, — глубокий бархатный шёпот, пьянящий сознание.

— На что настроиться? — еле слышно выдохнула Гермиона, боясь пошевелиться.

— На любовь…

* * *

Гермиона не знала, до сих пор не могла решить, что в тот зимний вечер запомнилось ей сильнее: первый поцелуй любимого мужчины или распустившийся прямо у них на глазах бутон диковинного цветка. А, может быть, ничего не запомнилось, а только приснилось… Ласковые мягкие губы, требовательный смелый язык, жар, бегущий от горла в грудь, ныряющий в сердце, куда-то ещё глубже — в душу? — плутающий по венам и артериям, наполняющий низ живота сладостной истомой и желанием… желанием жить, любить, дарить свою любовь, всю себя, принимать в благодарность наслаждение и подлинную близость… Пёстрый бутон, внезапно набухший и разорвавшийся с пластичным хрустом, красочно расцвеченный, опушённый, с разделёнными цветоносами, тёмно-розовый с белыми и кремовыми пятнышками, золотистыми точками, синими ободками, нежно-сиреневой сердцевиной; перламутровый шарик-жемчужина между двух бледно-жёлтых тычинок. Очень красивый! Сказочный.

— Туфельки Венеры? — почти не дыша на восхитительное зрелище, начиная слышать сладкий тонкий волнительный аромат — аромат её желания — спросила Гермиона.

— Башмачки леди Гермионы, — ответил Драко и склонился к её губам. — Моей леди Гермионы…

Нет, не сон… Она кутается в твидовый палантин и со счастливой улыбкой наблюдает, как по холодному берегу, по гальке, покрытой тонкой корочкой льда, бегает наперегонки с отцом дочка и весело смеётся, кричит, что любит это море, этот берег, маму и папу, своего будущего братишку, который пока в животике у мамы.

Гермиона подставляет лицо зимним солнечным лучам, студёный ветер играет с её распущенными волосами, норовит поднять подол шерстяного платья, она придерживает его руками и улыбается, счастливо жмурится… Руки мужа обнимают её, ложатся на талию, бережно, но настойчиво тянут назад. Она прижимается спиной к горячей груди Драко, чувствуя даже под его толстым свитером выпуклые немного колючие пуговички рубашки. Ласковый родной голос шепчет на ухо, щекоча мочку, сдувая с виска непокорную прядку:

— Сына назовём Скорпиус. Хорошо? Отец настаивает, и мама говорит, что имя Роза чудесно подходит для наследницы Малфоев, но мальчика надо назвать по «звёздной» традиции. Ты согласна, дорогая?

— Дорогая? — недовольно и капризно морщится Гермиона.

— О… Согласны ли вы, леди Гермиона? — исправляется Драко и уютно обнимает жену, поддерживая под округлый животик.

— Почему бы и нет? — пожимает она плечами и подставляет для поцелуя сначала румяную от ветра и лёгкого волнения щёку, а потом и призывно раскрытые губы. — Роза и Скорпиус — чудесные имена. Только, Драко, не забудь весной пригласить ещё одного садовника, а то мои «башмачки» без надёжного присмотра скоро заполонят весь сад и перекинутся на побережье. Природная катастрофа — это не шутки… Как и любовь…