Just best friends (гет)

— Северус, а ты уверен, что этот человек из Хогвартса вообще придёт? Ты говорил, что он должен был прийти вчера, но никто так и не появился... — Лили грустно вздохнула и положила голову на скрещенные перед собой руки.

Северус отпил чай из кружки и посмотрел в окно. Все ночевавшие в доме Эвансов дети, кроме него, уже разошлись по домам. Он решил вместе с Лили дождаться человека, который окончательно подтвердит, что она является волшебницей. У него давно не было такого хорошего утра, когда он мог молча пить чай и не думать о том, что ему в голову может прилететь какая-нибудь вещь, в порыве гнева брошенная Тобиасом.

— Да, Лили, я уверен. Они не могут оставить без внимания такую талантливую волшебницу, как ты, — он ободряюще улыбнулся. — Просто у них слишком много работы.

— А чем они вообще занимаются?

— Ну, не знаю. Примерно тем же, наверное, чем и маггловское министерство.

— А как выглядит тот человек, который должен ко мне прийти? Он старый или молодой? Мужчина или женщина? — к Лили вернулся прежний запал.

— Откуда мне знать? Я ни разу его не видел, мне пришло только письмо.

— Но почему?! Ведь этот человек должен приходить к каждому магглорождённому волшебнику в его одиннадцатилетие...

— Вот именно, магглорождённому. Если ты не забыла, моя мама — волшебница, пусть у неё и забрали волшебную палочку, — Северус снова улыбнулся, увидев, как встрепенулась его подруга, когда раздался звонок входной двери.

— Ты думаешь, это ОН? — прошептала Лили, наклонившись вперёд.

— Возможно, стоит пойти и посмотреть? — тихо ответил Северус, тоже наклонившись вперёд так, что их носы почти соприкасались.

Лили заливисто расхохоталась, соскочила со стула и убежала в гостиную, оставив Северуса наедине с его мыслями.

Он уже давно думал о том, что будет с ними в Хогвартсе. Северус был уверен, что его распределят на Слизерин, но был крайне не уверен в том, что туда же определят и Лили. Она была слишком весёлой, слишком доброй, слишком справедливой, слишком... живой, что ли. В Слизерин таких не берут. Ему оставалось надеяться, что её распределят в Рейвенкло. Хотя он был бы согласен и на Хаффлпафф, но только не Гриффиндор, потому что в таком случае их дружбе точно придёт конец. Её новые друзья наверняка внушат ей, что от представителей его факультета одни проблемы, и вообще общаться с ними — последнее дело, нельзя дружить с врагами. Разумеется, рассказывая Лили о факультетах, он всегда выставлял в выгодном свете Слизерин, но Шляпу ведь не обманешь.

— Чего ты тут расселся? Иди в гостиную, там пришла эта, одна из ваших, — прервав поток его мыслей, пробубнила Петунья, войдя в кухню.

— И тебе доброе утро, — ответил Северус, одним глотком допив остывший чай. — И с чего ты так уверена, что пришла "одна из наших"?

— Ни одна уважающая себя женщина не станет расхаживать по улице в мантии и треугольной шляпе, — ответила девочка, водружая чайник на плиту.

Северус хитро посмотрел на нее.

— Не страшно находиться в доме с тремя волшебниками?

Петунья побледнела.

— Никакие вы с моей выскочкой-сестрой не волшебники, ведь никакого стоящего волшебства вы не совершаете. А та тётка не такая и страшная, — буркнула она. Северус улыбнулся и вышел из кухни.

Когда он вошёл в комнату, он увидел Минерву МакГонагалл, которая была именно такой, какой её описывала его мама — высокой, с кошачьими чертами лица и очень внимательными зелеными глазами, от взгляда которых ему стало немного не по себе. Волшебница стояла посреди комнаты и удивлённо переводила взгляд с Северуса, который замер в дверях, на восторженную Лили, которая продолжала говорить без остановки.

— Вы ведь пришли научить меня по-настоящему пользоваться тем волшебством, которое живёт во мне, да? Я научусь летать, как птичка и плавать, как настоящая золотая рыбка? — казалось, ещё немного, и Лили потеряет сознание от переполнявших её чувств.

Гостья подняла руку, жестом заставляя девочку замолчать.

— Э-э-э... Да, пожалуй. И ещё много чего интересного, — она ласково улыбнулась. — Полагаю, это ты просветил мисс Эванс по поводу того, что ожидает её в Хогвартсе? — волшебница посмотрела на Северуса. Он лишь неуверенно кивнул. — Что ж, прекрасно, это значительно упрощает мою задачу, но мне всё же нужно, что бы кто-то из вас позвал мистера и миссис Эванс, — она вопросительно посмотрела на детей.

— Я схожу за ними, — ответил Северус и вышел из комнаты, оставив профессора МакГоногалл отвечать на, казалось бы, бесконечное количество вопросов Лили.

Мистер и миссис Эванс сидели в саду на скамейке под акацией, которая уже через несколько недель была готова зацвести невероятно красивыми цветками. Глядя на то, как они держались за руки, Северус невольно представлял своих родителей — те никогда не касались друг друга так нежно. По правде говоря, вообще не касались без необходимости.

— Прошу прощения, — Северус тихо кашлянул, и они обернулись. — Там к Лили пришла преподаватель из Хогвартса, ей хотелось поговорить с вами.

Мисиис Эванс улыбнулась.

— Наконец-то. Пойдём, Джеральд, нехорошо заставлять человека ждать, — она встала со скамейки, не отпуская руку мужа. — Спасибо, Северус, а теперь быстро иди в дом, ты же без верхней одежды, а на улице ужасный холод!

* * *

Визит профессора МакГоногалл не занял больше двадцати минут — поскольку Лили, благодаря Северусу, знала о Хогвартсе достаточно, а её родители с удивительной благосклонностью её выслушали, ей не пришлось несколько часов убеждать их, что она не адепт какой-то секты. Она кратко изложила инструкции о том, что они должны должны сделать перед отъездом Лили в школу и отдала им исписанный зелёными чернилами пергамент. Напоследок, чтобы порадовать Лили, она сотворила небольшие светящиеся колокольчики, от которых последняя пришла в неописуемый восторг. В целом, эти люди оставили о себе крайне приятное впечатление, а любопытную девочку, искрящуюся добротой и нежностью, она готова была полюбить. Её удивило только то, что Лили смогла подружиться с мальчиком, мать которого в своё время ненавидела магглорождённых волшебников ещё сильнее, чем самих магглов, но решила пока не думать об этом, ведь у неё на сегодня было запланировано ещё четыре визита к юным колдунам.

* * *

— Северус, я так рада, что это наконец-то случилось! Теперь я официально волшебница! — Лили широко улыбалась и никак не могла успокоиться после визита профессора МакГонагалл. — Я никак не могла до конца поверить, что я действительно волшебница и мне предстоит изучать волшебство!

— Милая, — снисходительно произнесла Кэтрин, ставя на стол корзину с печеньем. — С твоей эмоциональностью я до сих пор поражаюсь, как тебе удалось скрывать от нас то, что ты волшебница, целых два года, — она тепло улыбнулась дочери. — Ещё больше меня удивляет, что мне ничего не рассказала Петунья.

— Мамочка, Северус рассказывал мне, что волшебники должны скрывать от... не волшебников то, что они умеют, — она немного виновато посмотрела на мать. — А с Туни я взяла слово, что она ничего вам не расскажет.

Кэтрин ласково погладила дочь по голове.

— Я, видимо, пропустила момент, когда ты стала совсем взрослой, и забыла, что родители не могут знать абсолютно всё о своих детях, — на её глаза навернулись слезы, и она поспешно заморгала. — Но я хочу попросить тебя, чтобы ты всегда рассказывала мне о самых важных вещах в своей жизни.

Лили встала со стула и порывисто обняла мать.

— Конечно, мамочка, ведь я так тебя люблю!

* * *

После того, как Кэтрин вышла из кухни, Лили, боясь, что если она выпустит из рук письмо, оно исчезнет и все произошедшее окажется просто прекрасным сном, начала в который раз засыпать Северуса вопросами.

— Опиши мне Хогвартс! Я хочу знать о нем все-все-все! — девочка нетерпеливо ерзала на стуле, прижимая к груди письмо.

— Лили, я рассказывал тебе о нем уже раз десять или даже пятнадцать! — Северус устало положил голову на стол. — У меня просто нет сил повторять еще раз. Я уже не могу сказать тебе ничего нового, потому что сам там не был и знаю о нем только по маминым рассказам.

— Но там ведь только волшебники живут, правда? То есть никто не будет нас дразнить, как это делает Туни, и называть уродами? — девочка с беспокойством посмотрела на друга.

Северус попытался улыбнуться, но выглядело это так, словно он только что съел пару лимонов.

— Не знаю, — честно ответил он. — Некоторые волшебники считают себя лучше других и они... Э-э-э... Не забывают напоминать об этом окружающим. — Северус потупил глаза, не зная, как закончить этот разговор.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну... У некоторых из нас оба родителя — волшебники. Их называют чистокровными, — мальчик заметил на лице Лили беспокойство. — Обычно они живут в старинных вычурных замках, у них много слуг и они очень заносчивые. Есть те, у кого один родитель — волшебник, а другой из магглов. Как у меня. Нас называют полукровками. Мы живем как придется — кто-то с магглами, кто-то с магами. Ну, а те, у кого один оба родителя не волшебники, — Северус запнулся, переводя дух. — Их называют магглорожденными. Как ты.

Он замолчал, с беспокойством смотря на подругу, которая что-то обдумывала.

— Но... В чем же разница? — спросила она наконец. — Ведь мы все можем колдовать и имеем одинаковое количество конечностей...

— Ну... Некоторые волшебники считают, хоть это никем и не доказано, что у тех, кто родился в семьях волшебников, магический потенциал гораздо выше, — заметив в глазах Лили панику, Северус осекся. — Я же сказал, это не доказано! Есть множество великих волшебников, родители которых — магглы.

— Правда? — казалось, Лили это успокоило.

— Конечно! К тому же, сейчас нет полностью чистокровных семей. Многие волшебники просто умалчивают о том, что их предки женились на магглах, — Северус улыбнулся, встал со стула, подошел к Лили и положил руку ей на плечо. — Ты самая талантливая волшебница, которую я знаю. Правда, я знаю всего четверых, — он смутился и убрал руку. — В любом случае, я уверен, что в школе тебя все полюбят.

* * *

Огромные снежные хлопья неторопливо укрывали маленькие одинаковые домики сонного Коукворта, когда Северус Снейп наконец отправился в свой старый ветхий дом, который абсолютно не вписывался в пейзаж. Конечно, помимо него, там было ещё несколько домов, портивших умиротворяющий вид, но его собственный всегда казался Северусу самым старым, самым ветхим и самым страшным.

Он нехотя толкнул ржавую дверцу ограды, и та издала жалобный протяжный скрип. Надеясь, что отца всё же нет дома, Северус аккуратно повернул ручку двери, которая которая почти никогда не была закрыта, и, оглядываясь, вошёл. Он уже почти поднялся на второй этаж, когда его окликнула мать.

— Ты наконец соизволил вернуться?

Ожидая неминуемой кары за долгое отсутствие, Северус развернулся и увидел Эйлин, глаза которой были на мокром месте.

— Что-то случилось?

— Да. Умерла моя мать. Последней её волей было, чтобы мой отец с нами помирился. Не знаю, насколько точно он собирается исполнить эту волю, но мы с тобой должны явиться завтра на похороны. В половине шестого утра за нами будет подан экипаж. Советую выспаться, день будет долгим, — заметив, что Северус собирается что-то ответить, она подняла руку. — Нет, я не желаю ничего слушать. Что бы ты там не планировал, всё должно быть отменено. Я уже загубила свою жизнь, но хочу сделать всё, чтобы хотя бы твоя не была такой бесперспективной.

* * *

В начале седьмого утра Северус ёжился под порывами колючего зимнего ветра и, кутаясь в старый плащ, старался не стучать зубами от холода. Старый костюм, оставшийся от её сына, ему по доброте душевной в прошлом году отдала старушка, жившая через два дома. Северус понимал, что его одежда в несколько раз его старше, и ему претило донашивать за кем-то вещь, но он так же понимал, что другого выходного костюма у него нет — последний ему купили в первом классе, и штаны от него теперь скорее походили на шорты. Но даже несмотря на то, что костюм был достаточно тёплым, за двадцать минут на улице Северус потихоньку начинал стучать зубами.

— Зачем мы так рано вышли? — зевнув, спросил он у матери, которая все это время стояла неподвижно и смотрела вдаль. — Ты же сама сказала, что карету подадут в половине седьмого, так зачем мы вышли ровно в шесть?

— Мой отец может подать её секунда в секунду, и если мы за одну минуту в неё не сядем, она уедет. Я не хочу упустить свой последний шанс вернуться к нормальной жизни.

— Такими темпами я скорее окажусь в загробной, чем в "нормальной" жизни... — буркнул Северус так, чтобы мать не услышала.

Наконец в дальнем конце улицы появилась карета, запряжённая четырьмя вороными конями.

— А тебе не кажется, что подобный... э-э.. транспорт может вызвать несколько странную реакцию у соседей? — спросил Северус, подозрительно косясь сначала на мать, а затем на карету.

— Она не видима для простецов, — ответила Эйлин и шагнула в распахнувшуюся дверь кареты, проигнорировав протянутую руку лакея.

Северус оглядел карету. Она была обита чёрным бархатом снаружи и красным — внутри. Деревянные резные ступеньки и сидение кучера создавали эффект старины, и Северус испугался — ему показалось, что если он вдруг что-то сломает, ему придётся расплачиваться за это всю жизнь. Грузный кучер с пышными усами, словно у героя старинных рассказов, с интересом смотрел на него. Скрываясь от неудобного взгляда, Северус быстро запрыгнул в карету. Как только он сел и откинулся на мягкие подушки, дверца кареты захлопнулась и они тронулись в путь.