План Мародера (джен)

Рон не был глупым.

Он знал, что мать убьёт его, если поймает их с Джинни одних на поле за тренировочными полётами в столь ранний час без присмотра взрослых.

Но именно это они и делали.

Он отрабатывал движения вратаря в старых перчатках, которые когда-то принадлежали дяде Октавиусу, а Джинни носилась на метле как заправская охотница. План Рона был прост: если Гарри бросит Прорицания (и здесь Рон не мог его винить: Трелони была сущим кошмаром, предсказывая смерть Гарри), то он присоединится к команде по квиддичу, и тогда они смогут проводить больше времени вместе. Это был хороший план.

Да и он всё равно подумывал об этом, потому что Оливер Вуд выпустился, так что Гриффиндору нужен был вратарь, а Рон всегда — всегда — хотел играть в факультетской команде по квиддичу. Вратарь — хорошая позиция, серьёзная и неприхотливая, но чаще всего именно вратарь был капитаном. Рон этого не ждал: он знал, что другие члены команды будут рассматриваться первыми, так как они играли дольше него, и он не думал, что кто-нибудь откажет Гарри в значке, когда выпустится нынешняя охотница.

Рон отмахнулся от приступа зависти и сфокусировался на своей долгосрочной цели: если у него всё получится с командой факультета, он сможет попробоваться в профессиональную команду, а потом… однажды он сможет стать профессиональным игроком в квиддич.

Это было его мечтой.

Заветной мечтой, о которой он не говорил ни с Гарри, ни с кем-либо ещё: мать хватит удар из-за того, что он не пойдёт в Министерство, а с Гарри они никогда по-настоящему не говорили о том, чем хотят заниматься после школы. Отчасти Рон боялся, что, если поговорит обо всём с Гарри, тот скажет, какой глупой была его мечта (не то чтобы он действительно мог так сказать, ведь это Гарри, в конце концов). Но ещё больше он мечтал о том, что Гарри будет ловцом в той же команде — но это звучало слишком по-девчачьи.

“Конечно, мой план не такой девчачий, как у Джинни”, — подумал Рон, хлопнув перчатками, и направил метлу так, чтобы отбить бросок Джинни в кольцо. Её план (или, как он заметил, сама она на листе пергамента с нарисованными повсюду сердечками и цветочками называла его "Гарри Будет Моим Парнем") состоял из трёх пунктов (что напомнило Рону организованную Гермиону). Во-первых, подружиться с Гарри; во-вторых, стать блестящим игроком в квиддич и найти что-то общее с Гарри, что нравилось бы им обоим; и в-третьих, выйти за него и нарожать ему детишек.

Рон считал, что она помешалась.

Он не думал, что Гарри был так уж заинтересован Джинни. Тому становилось некомфортно всякий раз, когда Джинни оказывалась поблизости — но она всегда пребывала в состоянии восхищения героем, поэтому Рон не мог его винить. Жаль, так как Рон предполагал, что однажды, возможно, когда-нибудь в будущем, он будет не против, если Гарри женится на Джинни и официально станет частью семьи Уизли. Не то чтобы Гарри собирался — если это и так было маловероятным, когда он был Мальчиком-Который-Выжил, то это наверняка нереально теперь, когда он стал лордом Поттером, и непременно женится на самой прекрасной девушке в мире. Следовательно, Джинни помешалась.

Он помогал ей с квиддичем только потому, что она поймала Рона, когда тот летал без спроса, и шантажировала его этим. К тому же, возможно, было полезно попрактиковаться с настоящим человеком, бросающим в него квоффл, а не просто выполнять трюки.

Сам Рон нечасто думал о девчонках, хотя братья начинали дразнить его из-за того, что он засматривался, когда они были поблизости. И, возможно, он действительно смотрел. Потому что да, от его внимания не ускользнуло то, что некоторые девочки были милыми и симпатичными и стали развиваться в интересном направлении, на которое отреагировали его подростковые гормоны. Но наблюдение и рядом не стояло с тем, о чём говорили Дин и Симус в спальне в прошлом году: поцелуи с языком казались отвратительными, и Рон сомневался, что Эми Фэйрчайлд, староста пятикурсница с Хаффлпаффа, делала что-либо с Симусом в чулане для мётел, что бы тот ни говорил. Но он знал, что на четвёртом курсе многие начинали встречаться, и ему не хотелось быть последним. Однако ему не хватало смелости даже подумать о приближении к девочкам. Рон чувствовал облегчение от того, что Гарри тоже вроде бы не задумывался об этом.

Он блокировал бросок Джинни и вернул ей квоффл. Рон великодушно признал, что она довольно хорошо держится на метле. Он проверил часы — пора было возвращаться домой. Рон просигналил Джинни снижаться, но она покачала головой, рыжие волосы развевались позади неё словно знамя. Он нахмурился и полетел к ней, потому что мать точно услышала бы его крик.

— Что ты делаешь? — прошипел он. — Мама скоро встанет.

Он знал это наверняка — у него всё было рассчитано до секунды.

— У нас есть ещё по крайней мере минут пять, Рон, — сказала Джинни, крепко сжимая старую метлу. — Давай ещё один бросок?

Рон снова взглянул на часы, прикидывая, сколько времени у них займёт тайком пробраться в дом. Времени было в обрез... Он вздохнул.

— Ещё один бросок. — Рон полетел обратно, чтобы не видеть её триумфального выражения лица.

Он занял свою позицию перед кольцами, снова представляя удивление Гарри, когда Рон попадёт в команду. Это будет...

Джинни рванула к нему, и Рон сконцентрировался. Он сможет спасти кольца; он сможет спасти кольца...

Она подняла квоффл и бросила его...

Мяч полетел по дуге...

Джинни потеряла равновесие и закричала...

И упала...

И падала...

И падала...

— Джинни! — Рона не беспокоило то, что его услышит мама, когда он лихорадочно нырнул вниз, выжимая из старой метлы максимальную скорость, прутья затрещали...

Он не успеет...

Сердце колотилось, ветер хлестал его, когда он пришпорил метлу.

Они были почти у самой земли… но вдруг она оказалась прямо перед ним...

Его рука схватила её, поймала, притягивая падающее тело к себе...

Метла накренилась и завиляла, когда Рон попытался вернуть контроль...

И потерял его.

Они упали на твёрдую землю с шести футов.

Рон предпринял попытку удержать сестру, но не смог и с глухим стуком приземлился, приняв основной удар на бедро. Он попытался восстановить дыхание, но падение вышибло из него весь дух. Рон перевернулся, разыскивая взглядом сестру.

Джинни неподвижно лежала рядом с ним.

Его сердце замерло в панике. Нет. Нет. С ней всё в порядке, с ней всё в порядке, с ней...

— Джинни! — Рон пополз к ней.

И слава Мерлину, она пошевелилась!

— Рональд! — в отдалении раздался мамин голос. — Джинни!

Послышались шаги.

— Рон! — лицо Джинни было мокрым от слёз. — Больно!

Рон побледнел, и желудок сжался при виде её руки: из кровавой раны выпирала кость.

— Всё нормально, — он с трудом сглотнул, — всё нормально, просто маленький… перелом. Мама быстренько тебя подлатает.

Тут появился Чарли. Рон издал всхлип облегчения при виде брата, который, похоже, аппарировал, чтобы быстрее до них добраться.

— Рон… — тут же начал Чарли.

— Джинни! — Рон указал на неё. — Проверь Джинни!

Джинни рыдала, когда Чарли поспешно начал накладывать заклинания, чтобы определить повреждения.

— Джинни! Рональд! О, хвала Мерлину! — мать появилась из ниоткуда, путаясь в полах ночной рубашки. Она взмахнула палочкой, приступив к устранению повреждений. — О чём вы думали?! Вы оба могли погибнуть!

— Мам! — Джинни утонула в материнских объятиях, пока та успокаивала её, стоя на коленях во влажной от росы траве. — Больно!

Прибежали отец, Фред и Джордж, Перси шёл последним — задержался, чтобы надеть халат и тапочки, в отличие от остальных, пижамы которых выдавали, что они выскочили сразу из своих кроватей.

Рон провёл рукой по лицу.

— С ней всё будет в порядке?

Молли послала ему злой взгляд, прижимая Джинни ближе.

— Ей нужен целитель.

Рон вспыхнул под тяжестью материнского неодобрения. Она винила его.

— Как и Рону, — поспешно вставил Чарли. — Из окна спальни я видел его после того, как услышал её крик. Он довольно сильно упал, когда ловил её. Я проверил: в основном синяки, и он потянул плечо.

— Он смягчил её падение? — резко спросил Артур.

— Он рванул за ней как сумасшедший, — пояснил Чарли, махнув рукой в сторону Рона. — Он поймал её и почти удержал, но потерял контроль над собственной метлой.

Гнев родителей немного ослабел.

— Артур, возьми Джинни. Чарли, помоги брату, — решительно распорядилась Молли. — Перси, беги домой и свяжись с целителем Примроуз. Фред, Джордж...

— Мы поищем мётлы...

— ...и квоффл!

Они сорвались с места прежде, чем она смогла сказать что-нибудь ещё. Чарли помог Рону подняться на ноги, и тот был благодарен за поддержку сильной руки брата, держащей его под ободранный локоть. Колени Рона дрожали. Интересно, чувствовал ли Гарри себя так же после спасения Джинни из Тайной комнаты?

— Отведи Рональда в ванную, Чарли! — сказала Молли, когда они дошли до Норы. — Приведи его в порядок.

Чарли повёл Рона к лестнице, пока отец укладывал Джинни на диван, Молли поспешила на кухню за зельями. Перси по-прежнему стоял на коленях перед камином, объясняя целительнице Примроуз, что случилось, а Рон тем временем поднимался по ступенькам. Чарли подтолкнул его к ванной.

— Разденься и прими тёплый душ. Вот увидишь, тебе полегчает.

Рон скривился, когда Чарли заставил его оставить дверь приоткрытой на случай, если он упадёт. Он стянул тренировочную одежду и вздрогнул, когда плечо отозвалось болью. Он встал под тёплую воду и позволил себе ещё немного повсхлипывать, скрываясь за шумом душа. Рон слышал доносившиеся снизу хлопки и разговоры. Он быстро помылся, вздрагивая каждый раз, когда мыльная пена попадала на порезы и ссадины, которые он раньше не замечал. На левом бедре, принявшем на себя главный удар, красовался огромный синяк, приступы боли отдавались вниз по ноге. Рон устало выбрался из-под душа и обернулся полотенцем.

Чарли проводил его в комнату и присел рядом с ним.

— С ней всё будет нормально, Рон.

— Когда она начала падать ... — Рон протёр глаза. — Всё случилось так быстро, Чарли!

— Так оно и происходит. Когда я был на пятом курсе, однажды на тренировке с метлы свалился Губерт Шеллинг. Кит Теллер пытался поймать его, но метла была недостаточно быстрой… Мадам Хуч смогла замедлить его падение. — Чарли поморщился и потёр шею. — Он больше месяца пролежал с переломом черепа.

Рон встал и достал чистые трусы из ящика с нижним бельём — ему нужно было чем-то занять себя. Он вдруг осознал, что у него трясутся руки.

— Вот. — Как только Рон надел бельё, Чарли помог ему забраться под пуховое одеяло. — Ты в шоке, Рон.

Только он закончил поправлять одеяло, как в комнату торопливо вошли целительница и их отец. Рон взволнованно взглянул на старую женщину, которая долгие годы была их семейным целителем.

— Ваша сестра в порядке, юный Рональд, — сурово сказала целительница Примроуз. Она быстро провела осмотр, открыла сумку и вынула пару пузырьков. — Успокаивающее зелье. — Она передала ему склянку, и он, скривившись, опустошил её. — Опухоль и растяжение прошли. — Она нахмурилась и совершила то же движение над его бедром. — Повезло, что вы не сломали таз, молодой человек.

Он побелел при мысли об этом, но успокоительное уже начало действовать.

— Прими это.

Рон послушно проглотил обезболивающее зелье.

— Это наносите на синяки. — Она передала ему пузырёк с мазью и закрыла сумку. — Что ж, я закончила, Артур.

— Спасибо, Дотти, — тихо произнёс Артур с усталым видом; его редкие рыжие волосы торчали во все стороны. — Чарли, проводишь целительницу Примроуз? Мать сейчас с Джинни.

Чарли послал Рону сочувственную улыбку и ушёл со старой волшебницей. Рон остался наедине с отцом.

— Джинни всё объяснила, — сказал Артур. — Как вы двое весь месяц тайком тренировались, как она потеряла равновесие, когда бросала квоффл, и как ты спас её.

Рон с трудом сглотнул — находиться под пристальным взглядом голубых глаз отца было непросто.

— Я горжусь тем, что ты сделал, чтобы спасти сестру, — продолжил Артур, — но я глубоко разочарован тем, что вы оба подвергли себя неоправданному риску, держа ваши тренировки в тайне. В частности, тебе, Рональд, как старшему, следовало бы быть более осмотрительным. Сегодня мы могли потерять вас обоих. — Голос отца сорвался на последнем предложении, и ему пришлось отвернутся, чтобы вернуть самообладание.

В глазах Рона появился стыд, и они наполнились слезами. Разочарование отца ранило сильнее злости матери.

— Благодаря зелью целительницы Примроуз после сна шок пройдёт. Проснувшись, ты останешься в комнате и весь остаток дня будешь думать о своём поведении. Братья будут тебя проверять и приносить еду, — непреклонно сказал Артур. — Понятно?

Рон кивнул.

— Гарри собирался прийти попозже, — напомнил он.

— Я пошлю Сириусу сову и отменю встречу.

Отец собрался уходить.

— Пап… — Рон сжал губы. — Мама...

— Твоя мать пережила большое потрясение, она сейчас с твоей сестрой, — более мягко ответил Артур. — Дай ей немного времени, чтобы успокоиться, Рон.

Рон сглотнул комок в горле и снова кивнул.

— Спи, сын.

Эти слова словно обладали магическим действием: тело Рона расслабилось, и он уснул.

Когда он проснулся, рядом был Чарли. Он отложил “Пророк” и проследил за тем, чтобы Рон принял душ, смазал мазью синяки и оделся в удобную одежду: старые пижамные штаны и мягкую квиддичную куртку, которая первоначально принадлежала Чарли, поэтому на спине было написано “Уизли”. Брат заверил его, что Джинни спит.

Чарли принёс ему обед, состоящий из двух огромных сэндвичей с сыром, пары яблок, стакана молока и ещё одной порции обезболивающего зелья. Он поклялся, что близнецы ко всему этому не приближались. После обеда Рона оставили одного.

Без особого энтузиазма он попытался приняться за домашнюю работу, но был слишком расстроен, и не мог никак сосредоточиться. Рон откинулся на кровати и снова поплакал — тихо, чтобы никто не услышал его плача, хотя в то же самое время ему хотелось быть обнаруженным, чтобы кто-то знал, как ему плохо.

"Во всём была виновата Джинни", — угрюмо заключил Рон. Именно она настояла на том, чтобы летать с ним. Именно она потеряла равновесие и упала. Это была её вина.

Он спас ей жизнь.

И поранился!

Почему же его наказали? Они должны благодарить его!

Но уверенность в собственной правоте растаяла как дым, стоило ему вспомнить о неподвижно лежащей на земле сестре...

Спальню освещали лучи послеполуденного солнца, пока Рон с ужасом думал, что почти потерял её. Это уничтожило бы их семью. Как единственная девочка, Джинни была особенной. Рон знал, что её ценят хотя бы за это, как бы сильно его это не возмущало. Он снова уснул, одолеваемый мыслями о том, что могло бы случиться.

Когда Рон в очередной раз проснулся, рядом с кроватью оказался Билл. Он отложил книгу и с беспокойством окинул Рона взглядом.

— Как ты себя чувствуешь?

— Всё болит, — честно ответил Рон.

Его мышцы протестующе заныли, когда он сел.

— Хочешь в туалет?

Рон кивнул и покраснел, когда Билл проводил его до ванной. Брат не пошёл следом; Рон сделал свои дела и почувствовал себя немного лучше, удовлетворив неотложные нужды. Билл проводил его обратно и вышел, вскоре вернувшись с двумя порциями еды на подносе.

— Не слишком радуйся — готовил Чарли, — предупредил Билл.

Рагу получилось неплохим — мясо было немного жёстким, а перца — многовато, но подливка вышла очень вкусной, что не могло не порадовать Рона.

— Как Джинни? — спросил Рон, удовлетворив первый голод.

— В отключке, что для её же блага — Дотти дала ей Костерост. — Он взмахнул вилкой. — К завтрашнему дню она будет в порядке.

Рон медленно кивнул, жалея, что не может сходить проверить её, — он хотел стереть из головы ужасную картину лежащей на земле сестры.

— Хочешь поговорить об этом? — предложил Билл, облизывая вилку и отламывая очередной кусок хлеба, чтобы макнуть его в подливку.

Рон покачал головой и проглотил пережеванную еду.

— Нет, не очень.

— Судя по тому, что рассказал Чарли, всё было довольно пугающим.

— Было, — согласился Рон. Он соскрёб остатки рагу и отставил тарелку.

Билл передал ему десерт — миску мороженого с консервированными персиками. Рон с благодарностью принял её. Он не был уверен, что ему разрешат есть десерт, поскольку иногда мать вводила запрет на пуддинг в качестве наказания.

— Знаешь, когда мама была беременна тобою, — начал Билл, — дядя Фабиан принёс их с дядей Гидеоном старые мётлы для нас с Чарли. Отец тогда всё время работал, а мать была беременна и возилась с Перси и близнецами. Все вокруг постоянно обещали: "На следующих выходных, Билл" или "Завтра я приду домой пораньше", но этого никогда не происходило.

Невольно Рона захватила история брата. Билл и Чарли редко рассказывали об их детстве, но Рон никогда и не спрашивал.

— Поэтому я жалел себя: никто не уделял мне внимания, — продолжил Билл, — и Чарли был почти в таком же отчаянии, поэтому однажды мы улизнули без разрешения, пока мама была занята близнецами. Чарли забрался на метлу и тотчас оказался в воздухе — так, будто родился на ней.

“Прямо как Гарри”, — подумал Рон; воспоминание о том, как Гарри обогнал Драко, чтобы поймать напоминалку Невилла, вызвало слабую улыбку.

— Я пытался выполнять роль благоразумного старшего брата и не разрешать Чарли высоко летать, но он продолжал выписывать виражи. — Билл отставил пустую тарелку и потянулся за миской с мороженым. — Вдруг налетел порыв ветра, и Чарли на секунду потерял высоту, но как-то сумел удержаться и сохранить контроль над метлой — но этого было достаточно, чтобы выбить меня из колеи, я потерял равновесие и упал. Падал недолго, всего с восьми футов, и приземлился в кусты, но уже это выбило из меня весь дух и наградило приличным количеством синяков, царапин и вывихом лодыжки.

Обычно Рон раздражался, когда ему не удавалось сделать что-то уникальное — то, что его братья в очередной раз сделали первыми. Но история Билла успокаивала: он делился опытом, а не напоминал, что Рон был самым младшим. Неожиданно сочувствие Чарли утром обрело смысл.

— Как бы то ни было, моё падение до смерти напугало Чарли, который позвал мать, и потом… В общем, после того, как пришла Дотти и подлатала меня, мне сказали оставаться в комнате и подумать о своём поведении. — Билл обвёл жестом комнату Рона. — По правде говоря, я провёл это время, жалея себя. Потом домой пришёл отец и глянул на меня этим своим разочарованным взглядом — ты же его знаешь?

— Он посмотрел на меня так же этим утром, — уныло согласился Рон, отодвигая от себя пустую миску.

— Мы поговорили о том, что могло случиться и как важно, чтобы взрослый человек всегда присутствовал или знал, когда мы ходим полетать, — сказал Билл, — я хорошенько поплакал на папином плече и, — тут он улыбнулся, — и потом он рассказал мне, как сам без разрешения улизнул с младшим братом, когда им был двенадцать и десять лет, и сделали то же самое, только он сломал палец.

Рон разинул рот.

— Я уверен, что Фред и Джордж тоже тайком бегали летать, — продолжил Билл, — наверное, им просто посчастливилось не пораниться.

“То, что ту же ошибку совершил не только я, невероятно утешает”, — подумал Рон с облегчением.

— Джинни могла умереть, — медленно произнёс Рон, впервые признав правду вслух.

— Могла, но не умерла, и именно на этом тебе надо сосредоточиться, — твёрдо сказал Билл. — На этом и на том, чтобы больше не делать глупостей и не ходить летать, не сказав никому об этом.

— Мама в ярости, — пробормотал Рон, у него в горле вновь застрял ком.

— Она успокоится. Сегодня ей просто нужно побыть с Джинни, — заверил его Билл. — Но тебя она тоже любит.

И он знал это. Мама сильно любила их всех. Иногда он думал, что она любила их слишком сильно.

— Так почему вы тайком ходили летать? — многозначительно спросил Билл. — Чарли сказал, что это длилось несколько недель.

— Оливер ушел, — принялся объяснять Рон, — место вратаря пустует. Джинни… — он запнулся на секретном плане сестры "Сделать Гарри Своим Парнем" и решил остановиться на чем-то менее постыдном, — ...она подумывает о позиции охотника.

— И это всё? — сурово уточнил Билл.

Рон покраснел под его пристальным взглядом.

— Ну, я вроде как подумывал, что это хороший способ проводить с Гарри больше времени, раз он бросает Прорицание.

Он вдруг решил открыть Биллу его заветную мечту о карьере в квиддиче для них с Гарри.

— Знаю, это глупо… — пробормотал Рон.

— Это не глупо. Думаю, ты станешь замечательным игроком, — сказал Билл, кладя ноги в ярко-красных носках на кровать Рона. — И думаю, Гарри ради тебя станет ловцом, если его попросишь именно ты.

— Думаешь? — начал Рон. Вина и шок от произошедшего отступили на второй план, и он взбодрился.

— Конечно, но хочет ли он вообще быть ловцом — совсем другой вопрос, — ответил Билл.

Рон разинул рот.

— А почему бы ему не хотеть? Он любит квиддич!

— Может быть, Гарри не упускает ни одного шанса полетать на метле, и вроде он как-то упоминал о возможной карьере в квиддиче, — допустил Билл, сцепляя руки за головой, — но ты когда-нибудь спрашивал Гарри, чем он хочет заниматься?

Рон покачал головой.

— Тебе бы понравилось, если бы отец нашел для тебя административную работу в Министерстве в лиге по квиддичу? — спросил Билл. — Ты же любишь квиддич, да? Ты бы был счастлив на этой работе?

Рон откинулся на подушки, обдумывая слова Билла.

— Но Гарри любит квиддич, — повторил он.

Брат добродушно посмотрел на него, решая, что ответить.

— Гарри — замечательный парень, — наконец произнес он, — но его маггловская семья довольно плохо обращалась с ним, Рон. Сириус и Ремус помогают ему обрести уверенность в себе, но у меня сложилось впечатление, что он ещё не привык чётко говорить, чего хочет и что ему нравится.

Рон запротестовал прежде, чем смог подумать.

— Гарри уверен в себе! — настойчиво сказал он. — Он прошёл все ловушки и дал отпор Сам-Знаешь-Кому, когда тот был Квирреллом! Он бросил вызов василиску ради Джинни! И… и он даже сказал Ремусу и Сириусу не убивать Петтигрю, потому что его отец не хотел бы, чтобы они становились убийцами!

Билл вернулся в сидячее положение и подался вперёд.

— Он очень храбрый, и, поверь мне, я знаю, я видел воспоминания о некоторых событиях, но есть разница между тем, чтобы кинуться на защиту, повинуясь импульсивному порыву, и взять всё под свой контроль, потому что нет выбора, и тем, чтобы чётко сказать кому-то, кого ты любишь и о ком заботишься, чего ты хочешь.

В словах Билла была доля правды, которая заставила Рона серьёзно задуматься.

— Ты знаешь, что его дважды вырвало перед заседанием Визенгамота, и он не сказал Сириусу об этом, чтобы не расстраивать его? — тихо сказал Билл.

Рон ничего не сказал, потому что у него в голове вдруг возникла картинка того, как Гарри выглядел утром перед его первым матчем по квиддичу: трясущийся и бледный, и… тошнило ли его и тогда? Рон был так взбудоражен тем, что его друг будет играть в квиддич, что даже не подумал о том, что, возможно, Гарри не хотелось играть.

— Потом Сириус всё равно обо всём узнал, — продолжил Билл, — и сказал Гарри, что лучше бы он признался ему сразу; Сириус устроил бы всё иначе, если бы знал, что Гарри так не хотел этого делать. Конечно, это не так легко, потому что у Гарри есть обязанности как у лорда Поттера и ему нужно привыкать делать то, что иногда не хочется делать. Но Сириус старается внушить Гарри, что ему не следует всегда чувствовать себя обязанным делать то, что хотят и ждут от него другие, вместо того, что хочет он сам.

Рон пытался разобраться в словах Билла. Он знал, что Гарри ненавидел заседание Визенгамота, но хорошо с ним справился, не так ли? Последние пару дней "Пророк" был полон историями о том, каким восхитительным был Гарри. Рон завидовал ему. Но хотел ли этого Гарри? Он нахмурился, когда Рон показал ему новостные статьи за ужином на следующий день...

— Ты же не читал их, правда? — спросил Гарри, падая на траву рядом с Роном.

— Эй, это не я попал в заголовки газет! — заспорил Рон, в животе поднялась горячая волна зависти. — Почему ты не сказал мне, что все присягнут тебе на верность? Я бы пришел и сделал то же самое!

— А с чего тебе хотелось бы присягнуть мне на верность? И я не знал, что они собирались это сделать!

— А с чего бы мне не хотелось присягнуть тебе на верность? Я твой лучший друг! — резко возразил Рон, слегка смягчившись от того, что Гарри не скрыл это от него, потому что он знал, что Гарри не может рассказать ему всего, так как Сириус не позволяет.

— Точно! — Гарри дружески пихнул его в бок. — Ты мой лучший друг! — Он нахмурился. — Послушай, кто был на моей стороне, когда я пошел за философским камнем? Или пошел сражаться с василиском? Или когда мы столкнулись с Петтигрю в хижине? Ты, и тебе не нужны никакие клятвы верности, чтобы тоже меня поддерживать, не так ли?

— Оу, — произнёс Рон, понимая, что он будет сражаться рядом с Гарри по умолчанию как его лучший друг, а Гарри закатил глаза.

— Знаешь, думаю, в волшебном мире понимают всё неправильно: дружественные связи намного важнее других.

— Я не знаю, что значат все эти альянсы, — пробормотал Рон.

— Ну, наш союз основан на дружбе, что с позиции Визенгамота значит, что другие дома знают, что вы наши друзья, и поэтому могут быть более склонны испытывать приязнь или неприязнь к вам из-за этого, — объяснил Гарри. — Но для меня это значит, что вы мои друзья, и если вы мне понадобитесь, я уверен, вы придёте мне на помощь — и наоборот.

— Точно, и наоборот, друг, — подтвердил Рон, пытаясь не покраснеть, как Гарри. — Так что насчет остальных?

— Альянсы взаимопомощи и поддержки означают, что один род по большей части соглашается с политической программой другого рода и, если возникнет необходимость, предоставляет политическую поддержку, финансовую помощь или что-то подобное. — Гарри выдёргивал траву. — Подобного рода союз мы заключили с Невиллом, поэтому его бабушка помогает нам с политической деятельностью.

— Понятно, — кивнул Рон.

— А альянс Поттеров… Гермиона говорит, что это похоже на маггловскую политическую партию?

Рон непонимающе уставился на Гарри.

— А, ну да… — протянул тот, рассматривая небо в поисках вдохновения. — Что ж, в альянсе взаимопомощи и поддержки роды могут соглашаться или не соглашаться с пунктами, которые противоречат их курсам, и обычно это плохой способ просить взаимопомощь и поддержку, если ты знаешь, что род не одобряет эти самые пункты, которые ты пытаешься протолкнуть. Семьи в альянсе Поттеров согласились с тем, что мой курс в целом — самый лучший, и они проголосуют за мой курс, даже если он противоречит их собственному.

— Это круто, — прокомментировал Рон.

— Присяга на верность… что ж, нужно быть частью чего-то вроде альянса Поттеров, прежде чем род может поклясться в верности. Но в этом случае я могу призвать рода и наследников предоставить мне военную поддержку: палочки и магию, — чтобы повести их под своим командованием в битву. Бабушка Невилла заставила его извиниться передо мной за это неожиданное действие, и думаю, многих других осадили за то, что они это сделали без предварительного разрешения родителей. Но, как я сказал, — Гарри толкнул его плечо, — если ты мой друг, то всё равно будешь там рядом со мной.

— Это точно, друг, — согласился Рон, чувствуя себя лучше из-за того, что не присягал на верность. Он был другом Гарри, ему не нужно было давать клятву верности.

— Пойдём, — Гарри помог ему подняться на ноги, — у тебя есть шанс разгромить меня в шахматы! Это всегда поднимает тебе настроение.

— Позволь мне задать тебе вопрос, Рон, — тихо произнес Билл, врываясь в мысли Рона, — кто-нибудь спрашивал Гарри, хотелось ли ему играть в квиддич?

Рон мысленно вернулся в прошлое.

— Нет, — наконец сказал он, — не думаю, что спрашивали. Макгонагалл увидела, как он поймал напоминалку Невилла, которую бросил Малфой, когда нам было приказано оставаться на земле. Он подумал, что она исключит его, но она привела его к Оливеру и сказала, что нашла ему ловца.

— Похоже, ему не оставили выбора, — указал он Рону. — Что насчет вас двоих? Кто обычно решает, что делать, когда вы не на занятиях?

Сердце Рона упало: если не принимать во внимание приключения, он знал, что Гарри обычно соглашался со всем, что хотели Рон или Гермиона, или приходил к компромиссу, чтобы сохранить спокойствие. Нельзя сказать, что он никогда не выказывал своё мнение по этому поводу — просто это бывало редко. Обычно они заглядывали к Хагриду на чай, и то потому, что ему хотелось порадовать Хагрида.

— Почему он не возражал, если ему не хотелось делать то, что хотел я? — жалко спросил он.

— Полагаю, родственники-магглы приучили его держать свои желания при себе, и, наверное, он не хочет потерять вашу дружбу — она много для него значит.

— Для меня она тоже много значит, — оправдательно заявил Рон.

— Оно и видно по тому, как ты распланировал карьеру за вас обоих, — мягко поддразнил Билл. — Но можно оставаться друзьями и не занимаясь одним и тем же. Посмотри на меня и Кевина. Он занимается исследованием зелий в Объединенных Аптеках, а я работаю ликвидатором проклятий. И ты не посещал с Гарри все уроки этим летом, но вы по-прежнему друзья, верно?

— Да, но… — Рон тяжело вздохнул. — В том-то и дело! Теперь он лорд Поттер, у него сейчас все эти новые уроки, новые друзья и… и чем теперь ему заниматься со мной?

— Ах, Рон. — Брат поднялся и пересёк комнату, чтобы приобнять Рона одной рукой.

В отличие от покрытого синяками тела, Рон был благодарен за такую поддержку. Билл похлопал его по спине и откинулся на кровать.

— Ты думаешь, что Гарри — плохой друг?

— Конечно нет! — воскликнул Рон.

— Тогда почему ты думаешь, что он бросит тебя просто потому, что подружился с другими людьми и посещает уроки, чтобы справиться с наследством и статусом? — терпеливо спросил Билл.

— Он не бросит, он не такой, — заявил Рон, ярко краснея. — Я это знаю, и это не имеет никакого смысла, но… я просто подумал, что не знаю, как теперь соответствовать ему. Ты не понимаешь, каково это, Билл, потому что ты был первым! Я никогда не получал ничего нового. — Ему вдруг пришло на ум, что здесь он солгал, и снова покраснел. — То есть помимо парадной мантии. Я же сказал спасибо, да?

— Сказал. — Билл растрепал его волосы.

— Так вот, Гарри не изменится, правда. Я знаю, что он получил деньги от родителей для школы, но магглы ужасно с ним обращались и никогда ему ничего не давали — не думай, я не хотел, чтобы он оставался с ними… — он замолк, неспособный облечь мысли в слова. — Теперь у него есть новая одежда, новый дом, и я счастлив за него, правда, но… — он грустно пожал плечами. — Гермиона заручилась поддержкой рода Блэк, так что даже она будет соответствовать ему больше, чем я!

— Ладно, достаточно, — остановил его Билл. — Начнем с начала: Гарри — твой друг, так или иначе он не собирается бросать тебя. Его не волнует твоя одежда и социальное положение. Согласен?

— Согласен, — ответил Рон; что-то откликнулось в его животе на уверенные слова Билла.

— Теперь: я понимаю, что желание соответствовать и не носить подержанные вещи — часть этого, — продолжил Билл, — отчасти поэтому мы с Чарли купили тебе парадную мантию. Давай разберемся сначала с этим. У тебя есть фонд для оплаты обучения от Сириуса, поэтому, когда мы пойдем за покупками к школе, ты сможешь заменить старые мантии — наверное, мы даже сможем прикупить пару новых выходных мантий не для школы. Уверен, Сириус согласится, что метла и снаряжение для квиддича подпадает под цели фонда.

Рон фыркнул.

— Как будто мама мне разрешит!

— Рон...

— Нет! — с негодованием запротестовал Рон. — Ты знаешь, какая она! Она скажет, что нет никакой нужды попросту тратить деньги, она уже думает об этом как о благотворительности, хотя это было, чтобы искупить… ну, ты знаешь. И она ненавидит Сириуса! Она ничего из этого не потратит, просто чтобы досадить ему!

— Я поговорю с ней, — пообещал Билл. Он остановился и вздохнул. — Ну, я попрошу отца поговорить с ней. — Он слабо улыбнулся. — Она стала лучше относиться к Сириусу со дня рождения Гарри.

Рон кивнул, потому что так и было: “Бедный Гарри не смог даже день рождения отпраздновать, не получив смертельной угрозы в качестве подарка”, — подумал Рон.

— Так вот, в материальном плане к сентябрю у тебя будет всё в порядке. И я знаю, как ты себя чувствуешь, Рон. Когда у мамы появился Перси, мне доставались поношенные мантии и книги, как и всем вам, потому что денег было мало. И хотя я скажу, что у отца хорошая точка зрения: мол, мы богаты в любви, и деньги не должны иметь значение, я понимаю, что в реальности, когда ты находишься в школе среди своих сверстников, это не способствует уверенности в себе. Поэтому я в любом случае разберусь с этим. Согласен? — живо сказал Билл.

— Согласен, — ответил Рон слегка нерешительно, потому что он верил Биллу, но их мать была природной силой, и он не мог представить, что она передумает. Но в нём затеплилась надежда.

— Теперь насчет статуса и положения, — Билл вздохнул. — Ну, ты знаешь, что этот вопрос нас никогда не волновал. Отец всегда говорил, что важнее всего быть хорошим человеком и жить порядочно и честно.

— Знаю, — тихо ответил Рон немного пристыженно, потому что статус и положение для него имели значение.

— Но правда в том, что, хотя ни отец, ни я на самом деле не воспринимали всерьез дела древних и благородных родов, прошедший месяц показал, что это важно, — заявил Билл.

Рон поднял на него удивлённый взгляд. Билл кивнул с серьёзным видом.

— Мы древний и благородный род. Мы должны заседать в Визенгамоте и помогать решать будущее нашего общества. Но мы этого не делаем, потому что прадед проиграл место и огромное состояние в карты, в ответ дед восстал против правящих кругов, а наш отец — хороший человек, который никогда не был амбициозным, — он указал на Рона. — Ты сделал для восстановления нашего статуса больше, чем мы с отцом.

— Я? — шокировано выпалил Рон.

— Ты подружился с Гарри. Он предложил нам заключить союз дружбы, — заметил Билл. — Это благодаря тебе, — он мягко ткнул Рона в чистую от мази кожу. — Теперь мы с отцом вносим свою лепту, но все члены семьи могут помочь нам восстановить наш статус, включая тебя.

— Меня? — снова выпалил Рон.

— Да, — сказал Билл, — ты остаешься настоящим другом Гарри — поэтому он предложил нам вступить в альянс в первую очередь. Во-вторых, ты упорно трудишься, перестаёшь быть ленивым болваном и начинаешь прикладывать усилия к учебе. — Взгляд брата многозначительно обратился к столу у окна, на котором лежала нетронутая или незаконченная домашняя работа Рона. — Сириус не одобрит, если у Гарри будут плохие оценки. Тебе нужно стараться, если хочешь соответствовать; я знаю, ты неглупый. Ты довольно быстро выучил алфавит и счёт.

Рон покраснел, но кивнул.

— В-третьих, если ты серьезно настроен на выбранную тобой карьеру в квиддиче — и по-моему, это замечательная цель, — то, наверное, тебе пойдут на пользу уроки Гарри по этикету и политике. Тебе нужно социализироваться и уже сейчас понимать, как ты будешь вариться в котле под названием квиддич. По сути, Гарри изучает полезные и для достижения твоих целей вещи, — заключил Билл.

— Думаешь, он разрешит мне присоединиться? — спросил Рон.

— Я спрошу у Сириуса и Гарри завтра, но не думаю, что это будет проблемой, — ответил Билл.

— А что насчет мамы? Она жаловалась, что Гарри не следует посещать уроки, поэтому сомневаюсь, что она разрешит мне пойти, — заметил Рон.

— Я поговорю с мамой, — пообещал Билл и махнул рукой. — То есть я скажу отцу поговорить с матерью. — Он похлопал Рона по больной ноге, и тот вздрогнул. — Прости. Теперь всё в порядке?

Рон медленно кивнул.

— Билл, с Гарри всё хорошо? Просто… я знаю, что происходит нечто большее. Та угроза смерти… и он был очень расстроен пару недель назад, когда они с Сириусом ходили в Министерство, но он сказал, что не может говорить об этом и...

— С Гарри всё хорошо, — заверил его Билл. — В его жизни многое изменилось, и ты правда думаешь, что Сириус не обеспечит ему лучшую защиту, которую может позволить?

Рон покачал головой.

— Я рад за него — ну, по поводу Сириуса. Видно, он действительно заботится о Гарри, не то что те магглы.

Билл взъерошил его волосы и встал. Он взял обезболивающее зелье и передал его Рону.

— Давай. Прими это зелье, сходи в туалет и бегом в постель.

Рон скривился, но подчинился. Билл ушел, оставив его лежать в кровати, но Рону не очень хотелось спать. Он услышал уханье и стук в окно и поспешил, чтобы впустить Хедвиг.

— Привет, — произнес Рон, поглаживая её по голове. Она протянула ему лапку. Рон нетерпеливо взял письмо.

Рон,

Слышал, что случилось!

Сириус говорит, твой отец рассказал, как ты спас Джинни! Молодец!

Надеюсь, ты в порядке и не слишком пострадал. Жаль, что тебя наказали: я попросил Хедвиг доставить письмо прямо тебе, когда твоих родителей не будет рядом. Гермиона говорит, что тебе следует воспользоваться случаем и заняться домашней работой.

Напиши скорее и расскажи мне обо всем (и я не про домашнюю работу).

Гарри.

Рон усмехнулся. Он быстро нацарапал короткую записку, в которой указал основные события, пообещав рассказать ему больше, когда они увидятся в следующий раз. Хедвиг взлетела, Рон закрыл окно и вернулся в кровать.

Он уже почти спал, когда услышал тихий звук открывающейся двери и шаги, направляющиеся к его постели. Чья-то рука скользнула по его волосам, и Рон что-то невнятно пробормотал, находясь на грани сна.

— Мы могли потерять его, Артур.

Слова звучали так, будто мама плакала.

— Он в безопасности, и благодаря ему Джинни — тоже. — Спокойный тон отца вернул Рона в объятия сна. — Пойдем, Моллипусенька.

Рон почувствовал, как ласковые губы коснулись его лба, и он вернулся в полусознательное состояние.

— Мам?

— Ш-ш-ш, — произнесла Молли, — спи. Мы поговорим утром.

— Хорошо, — пробормотал Рон и, прильнув к теплому прикосновению материнской руки больным плечом, уснул.

* * *

Камешек на столе выглядел довольно безобидно, по мнению Сириуса, — тёмный, овальной формы: в нём не было ничего особенного.

Он взглянул через стол на Дамблдора, который смотрел на камень с таким вожделением, что Сириус содрогнулся. Его взгляд быстро переместился на Берти справа от него, который сидел с мрачным выражением на лице.

— Ты говоришь мне, что это Воскрешающий камень из некой старой детской сказки о Дарах Смерти? — сказал Сириус недоверчиво.

— Дары Смерти вполне реальны, — ответил Дамблдор, поднимая взгляд от камня впервые с тех пор, как они вошли в офис Берти.

Небольшое тесное пространство никак нельзя было назвать офисом главы Отдела Тайн, а наоборот, казалось, будто оно больше подходит исследователю, который предпочитает книги людям. Всю стену занимали полки, плотно заполненные книгами и журналами. Стол был небольшим, на нём лежали горы пергаментов и кучи книг, из-за которых практически не было видно столешницы; два простых стула занимали доступное пространство перед столом. С виду комфортное, но потёртое кожаное кресло стояло позади стола. Во всей этой обстановке Берти смотрелся вполне уместно.

Берти тяжело вздохнул и кивнул в знак согласия с Дамблдором:

— История о Перевеллах основана на вполне реальных событиях, Сириус. — Он опустился на стул. Выглядел Берти изможденно. — Ты знаешь её?

— Это была любимая сказка Регулуса. Он хотел еще одного брата, чтобы нас было трое. Мама смеялась над ним, — отрывисто сказал Сириус. Он читал эту историю ночи напролет для своего младшего брата, и они играли в братьев Перевеллов — Сириус играл Смерть, а Регулус был героем Игнотусом, которому удалось скрыться от неё.

— Три брата пришли к бушующей реке, которая была ловушкой для неосторожных путников, созданной самой Смертью. Они совместно использовали свою магию для строительства моста, чтобы пересечь реку, — всё же начал рассказывать Берти. — Смерть появилась и похвалила их за их изобретательность и смекалку, предлагая каждому подарок. На самом деле она желала заманить их в ловушку и забрать жизни, которые, по её мнению, они у неё украли.

— Старший брат Антиох попросил самую могущественную на свете волшебную палочку, — вступил в разговор Дамблдор. — Смерть подошла к кусту бузины и отломила ветку, сотворив из неё волшебную палочку. Она отдала эту палочку Антиоху и тот продолжил свой путь.

— Второй брат Кадмус только что потерял свою возлюбленную во время чумы и попросил способ вернуть мертвых к жизни. Смерть взяла камень из реки и переделала его в портал, который позволял владельцу вернуть тени тех, кто умер, — Берти продолжил рассказ.

— И младший брат, Игнотус, попросил такую вещь, чтобы он мог уйти оттуда и Смерть не догнала бы его, — нетерпеливо закончил Сириус. — Она дала ему свою мантию-невидимку. Антиох был высокомерным, похвастался своей палочкой и тут же был убит вором, который украл её у него. Кадмус возвратил свою возлюбленную к жизни, но, поняв разницу, покончил с собой. Игнотус спрятался от смерти под её мантией-невидимкой и прожил долгую жизнь, пока добровольно не пришел к Смерти. — Он указал на камень. — Вы действительно думаете, что это тот самый Камень?

— Посмотрите на эту гравировку. — Берти указал палочкой на странную высечку на камне. — Это знак Даров Смерти. — Он устало махнул рукой. — Вне зависимости от этой истории, вполне вероятно, что Перевеллы были великими волшебниками, которые были способны создавать удивительные артефакты; сами артефакты реальны, даже если история о Смерти, которая подарила их братьям, является сказкой для детей.

— Хорошо, — Сириус устало потер лоб. — Так что, этот Дар Смерти... Он может вызвать мертвых обратно ... — Он побледнел, так как вдруг понял: Джеймс, Лили и даже Регулус — всех их мог бы призвать обратно этот безобидный камешек, лежащий на столе.

— И теперь вы видите, какое это искушение, — серьезно сказал Дамблдор. — Кто не хотел бы хоть на минуту ещё раз поговорить с любимым человеком? Провести время вместе с ним и попросить прощения...

Сириус посмотрел на Дамблдора, чей взгляд вновь приклеился к камню. Он обеспокоенно переглянулся с Берти.

— Очевидно, Лоуренс понял, что камень является Даром Смерти. — Берти тяжело вздохнул. — Мне следовало поговорить с ним, когда он сказал, что ему понадобится больше времени, чтобы извлечь камень из кольца.

— Как он? — спросил Сириус

— Мы ампутировали ему кисть ведущей руки, — лаконично ответил Берти. — К сожалению, проклятие таково, что даже отрезание мертвой плоти бесполезно. Он умрет в течение нескольких недель.

— Возможно, мы сможем продлить ему жизнь, — сказал Дамблдор, отрывая свой взгляд от камня. — Я поговорю с Северусом. Могут быть зелья ...

— Я не уверен, что продление его жизни было бы подарком, — перебил его Берти.

Дамблдор сощурился, взглянув на Берти:

— Мы ведь должны предложить Лоуренсу выбор, не так ли?

Берти мрачно кивнул.

— Это не твоя вина, Берти. — твердо сказал Сириус. — Он знал, что на кольце проклятие, и всё равно надел его.

— Боюсь, что я мог бы попасть в ту же ловушку, что и бедняга Лоуренс. Как же мне повезло, что я не видел этого кольца до сегодняшнего дня, — признался Дамблдор, трансфигурируя один из стульев в простенькое кресло и располагаясь в нём.

Сириус подозревал об осведомлённости Лоуренса в том, что Дамблдор наверняка догадывался о магии камня, это и привело к столь поспешным действиям.

— Полагаю, он хотел вернуть свою дочь.

— Это очень опасный артефакт, — согласился Берти, откинувшись назад. — По крайней мере, это проклятое кольцо было уничтожено.

Сириус кивнул. Он сам наблюдал за тем, как кольцо плавилось, исчезая в печи. Из существовавших хоркруксов, вероятно, осталось два: один в Хогвартсе и один, возможно, в Годриковой Лощине.

— Билл и Каро знают о случившемся?

Берти покачал головой:

— Они все еще в Годриковой Лощине пытаются проникнуть в дом. Очень много тёмной магии просочилось в здание. Им нужно устранить её прежде, чем можно будет заняться укреплением конструкции здания. Они вынуждены работать под чарами иллюзии, избегая туристов, чтобы те не поняли, что происходит.

— Чертовы психи! — зарычал Сириус. Он был возмущен сообщением, что кто-то додумался организовать экскурсии в Годрикову Лощину к коттеджу Поттеров. Сириус твёрдо решил подать в суд на того, кто стоял за этим бизнесом, как только Брайан его выследит.

— Я сообщу им о Лоуренсе, после вечернего отчёта, — со вздохом сказал Берти.

«Терять члена команды всегда тяжело, — размышлял Сириус, — но Лоуренс знал об опасности и проигнорировал её, несмотря на то, что сопротивлялся искушению все две недели, которые прошли после обнаружения кольца».

Это была странная пара недель. Началась она с угрозы смерти на вечеринке по случаю дня рождения Гарри, которая перед этим была заполнена подготовкой к заседанию Визенгамота. Сириус снова почувствовал груз вины за то, что не понял, как нервничал Гарри из-за всей этой истории, но его сын был на высоте. А затем состоялось столько обедов и встреч, сколько он вряд ли бы смог выдержать.

История полёта Рона Уизли и его сестры привела к тому, что тому пришлось присоединится к Гарри во время занятий по этикету и политическими уроками, что крайне обрадовало Гарри, и Сириус не мог не восхититься Биллом, который преподнес всё это своим родителям как наказание за проступок Рона.

— Таким образом, мы остановились на вопросе о том, что делать с Даром Смерти, — сказал Берти, своими словами вернув внимание Сириуса обратно к происходящему.

Сириус приподнял бровь:

— Я думал, что вы хотите запереть его здесь в каком-нибудь затхлом хранилище для дальнейшего изучения.

— Ну да, — Берти неуверенно замялся, — но мы можем сделать это, только если будем уверены, что артефакт не является семейной реликвией.

— Разве нельзя конфисковать его у Реддла? — спросил сбитый с толку Сириус. — Я имею в виду, не можем же мы дать ему возможность возвращать мёртвых, пусть даже это только тени.

— Ох, я не имею в виду Реддла! — воскликнул Берти. — Я не думаю, что Гонты являются прямыми потомками Перевеллов, — упоминается, что Кадмус бросил камень в реку и сам утопился. Нет, более вероятно, что какой-то другой их предок получил камень и вставил его в кольцо, не зная, что он из себя представляет. Я не думаю, что Реддл знал, иначе он, без сомнения, попытался бы воспользоваться его силой.

— Но есть один живой потомок Перевеллов, который может претендовать на камень, — сказал Дамблдор, его глаза искрились, как бы говоря: «Я знаю то, что не знаете вы», — этот хитрый блеск его глаз всегда раздражал Сириуса.

— Кто? — прямо спросил Сириус, не желая ходить вокруг да около и озвучивать всевозможные бредовые догадки в течение следующего часа.

Берти откашлялся:

— Ну, потомки Игнотуса Певерелла, в конце концов, сменили фамилию Певерелл на...

— Поттер, — закончил Дамблдор с теплой улыбкой.

— Гарри. — Сириус вздохнул и щелкнул себя по носу — он должен был знать.

— Ты никогда не задавался вопросом о происхождении той замечательной мантии-невидимки, Сириус? — мягко пожурил его Дамблдор. — Это реликвия семьи Поттер, и её волшебная сила неиссякаема, несмотря на прошедшие столетия.

— Так мантия-невидимка Гарри это та самая мантия? — взволнованно воскликнул Сириус. Ему приходилось не раз самому использовать мантию, когда они, будучи школьниками, творили свои мародёрские проделки. Мерлин всемогущий! Мантия Смерти?

— Ну, скорее всего, это первая настоящая мантия-невидимка, изобретенная самим Певереллом, — сказал Берти, немного приободрившись. — Я знал, что она была у Поттеров, но Карлус отказался дать мне её для изучения.

Сириус нахмурился и упал на стул:

— Этот камень, мантия-невидимка Гарри. Итак, где же тогда палочка?

— В том-то и вопрос, не так ли? — сказал Берти. — Существует замечательная теория, что если все три вещи принадлежат одному и тому же человеку, то он или она становится повелителем Смерти. К сожалению, палочка имеет довольно хитрую историю и, насколько известно, последним владельцем был ...

— Увы, это неизвестно, — отрезал Дамблдор.

Сириус подозрительно сощурился, глядя на старого волшебника. Берти умолк.

— Может быть, лучше считать её утерянной? Это очень хорошая версия. — Он вздохнул. — Во всяком случае, ранее я говорил о том, что если камень и остальные Дары и принадлежат кому-либо, — он покосился на Альбуса, — то только Гарри.

Сириус вздохнул:

— Я поговорю с Гарри, но рекомендую ему спрятать их глубоко в семейном склепе.

Все они задумчиво посмотрели на камень.

— Удалось ли Лоуренсу увидеться с дочерью? — спросил Дамблдор в конце концов.

Берти покачал головой:

— Проклятие ударило прежде, чем он смог завершить извлечение камня.

Взгляд Дамблдора вернулись к артефакту, он медленно кивнул:

— Возможно, это к лучшему.

Берти поднял палочку и левитировал камень в коробку.

— Я пока что спрячу его здесь, Сириус. Дай мне знать, как только ты поговоришь с Гарри.

— Непременно. — Сириус поднялся. — Пожалуйста, передай мои соболезнования Лоуренсу и его семье.

— И мои, — сказал Дамблдор, вставая. Стул при этом приобрел свой первоначальный вид. — Я должен вернуться в Хогвартс и подготовить всё к вашему визиту в Тайную комнату на следующей неделе.

Сириус вышел вместе с ним:

— Вы больше не собираетесь уезжать из страны?

— Да, — подтвердил Дамблдор. — Последние приготовления к Турниру Трёх Волшебников завершены, и моё лето снова в моем распоряжении. Как жаль, что Бартемиусу по-прежнему не становится лучше.

Сириус положил руку на плечо Дамблдора, прежде чем они вышли из Министерства. Он завел Дамблдора в нишу и наложил чары конфиденциальности.

— Альбус, этот камень, кажется... Кажется, что он вас слишком сильно заинтересовал.

Дамблдор тяжело вздохнул, и его глаза потускнели.

— Когда я был молод, я влюбился. Мы мечтали об объединении Даров Смерти. Мы строили такие грандиозные планы. Мой брат яростно воспротивился моему уходу из дома, и произошла дуэль. Моя сестра Ариана попала под перекрестный огонь. Мы так и не узнали, чьё заклинание её ...

Сириус почувствовал, как его сердце сжалось в приступе сочувствия.

— Я старался ограждать себя от излишних соблазнов власти. Но даже сегодня... поговорить с Арианой ещё раз... — Дамблдор вздохнул и сморгнул слезы. — Ты совершенно прав, Сириус, я оставлю камень в умелых руках Берти и не буду думать о нём больше. Я однажды сказал Гарри, что жить мечтами — плохо, и я должен воспользоваться своим собственным советом.

Он ушел, отменив действие чар конфиденциальности и оставив Сириуса, почувствовавшего себя глубоко несчастным. Он отправился в Дом Грифона через особняк на Гриммо.

Ремус и Гарри были в зимнем саду, и Сириус быстро ввел их в курс дела, в то время как Добби принес им лимонад с шоколадным печеньем.

— Бедняга Лоуренс, — сказал Гарри. — У него есть семья или..?

— Сестра, — ответил Ремус. — Его жена умерла несколько лет назад, и его дочь... она погибла во время последней войны от рук Сивого, оборотня, который укусил меня.

Гарри сложил руки на груди и нахмурился:

— Почему я не слышал эту историю о братьях раньше?

— Это волшебная история из популярной книги под названием “Сказки барда Бидля”, Гарри, — объяснил Ремус. — Большинство детей-волшебников учатся читать по этой книге. По крайней мере я — один из них.

— Эта книга была в твоей детской, — задумчиво сказал Сириус. — Если Билл и Каро когда-нибудь восстановят дом в Годриковой лощине, они смогут найти её. Я уверен, что Джеймс передал тебе ту книгу, которая хранится поколениями в семье Поттеров.

— Но так как я жил с Дурслями, они никогда бы не позволили мне иметь волшебную книгу и уж точно не стали бы читать мне никаких волшебных сказок. — Кивнув своим мыслям, Гарри резко сменил тему: — Я действительно связан с этим Игнотусом Певереллом?

— Похоже на то, — сказал Сириус.

— Я проверю, — предложил Ремус. — Но если и Берти, и Альбус решили, что ты его потомок...

— То вероятно, так и есть, — сказал Гарри, протяжно вздохнув. — Я не хочу отдавать свою мантию в хранилище.

— Никто не предполагает этого, — успокоил его Ремус, посылая Сириусу вопросительный взгляд, который ясно говорил: "Не так ли?”

— Ремус прав, — быстро подтвердил Сириус. — Твоя мантия-невидимка это только твоя мантия-невидимка, но, как отец и Мародер, я бы предпочел, чтобы ты использовал её для шалостей, а не для опасных авантюр.

— Ты классный, — улыбнулся ему Гарри.

— Спасибо! — Сириус изобразил на лице чрезвычайную радость и самодовольство.

Ремус посмеялся над его выходкой:

— Ты в своём репертуаре, Бродяга.

Радость Гарри поблекла:

— Как вы думаете, нужно ли прятать камень в хранилище?

— Камень… — Сириус неопределённо взмахнул рукой и уронил её на стол, — ...он таит в себе столько соблазнов, что можно сойти с ума.

— Как Кадмус — брат, владевший им, — сказал Ремус. — Он хотел вернуть свою любимую, но Смерть его обманула. Камень вернул лишь её тень, но не её тело. Он не мог поцеловать её или заняться с ней любовью...

Сириус почти захихикал из-за того, что щёки Гарри стали ярко-красного цвета. Они планировали поговорить с Гарри и Невиллом на тему взаимоотношений с противоположным полом до того, как мальчики вернутся в Хогвартс.

— И в конце концов он понял, что он на самом деле не вернул её к жизни. Она была всё так же мертва, а он был жив, и никогда подобные им не будут вместе, — закончил Ремус.

Гарри задумался о словах Ремуса настолько, что Сириус почти мог видеть, как мысли проносятся в его голове:

— Это должно быть похоже на зеркало Еиналеж.

— Хм? — вопросительно хмыкнул Сириус.

— Зеркало, которое директор использовал, чтобы скрыть Философский камень, оно показывало самые заветные желания, — объяснил Гарри. — Я нашел его на рождественские каникулы в первый год и... и оно показало мне маму и папу. Мы были вместе, как семья, и счастливы.

Сириус положил руку ему на плечо.

— Я возвращался к нему, чтобы смотреть на них, — признался Гарри. — Просто смотреть, ведь я никогда не видел их раньше, и... это было до того, как Хагрид подарил мне альбом.

— Что случилось потом? — мягко поинтересовался Ремус.

— Директор поймал меня, — признался Гарри. — Он сказал мне, что не стоит жить мечтами. Полагаю, он хотел, чтобы я сосредоточиться на настоящем, а не на прошлом. Думаю, что он был прав, я имею в виду, я бы оставался с зеркалом все время, если б мог.

Сириус сжал его плечо.

— Я думаю, что этот камень может оказывать такое же влияние на сознание, как то зеркало, — сказал Гарри, задумчиво водя взглядом по рисунку на столешнице. — Если бы я… — он запнулся, сглотнул подступивший к горлу ком, но всё же нашёл в себе силы продолжить: — … если бы я вернул маму и папу, чтобы поговорить с ними, не думаю, что смог бы отпустить их снова, — признался наконец он с болью в голосе.

— Я тоже, — хрипло сказал Сириус.

Ремус вздохнул:

— И я.

Они долго сидели в тишине, скорбя по Джеймсу и Лили. Сириус прокашлялся:

— Камень останется запертым в хранилище, ведь так?

Гарри отрывисто кивнул:

— Я думаю, что пойду в свою комнату и почитаю немного.

“Пойду в свою комнату и погрущу немного”, — мысленно перевёл Сириус в своей голове, но не то, чтобы он мог винить его в этом; он, вероятно, поступит так же, когда пойдет спать. Он отпустил плечо Гарри и наблюдал, как тот побрел к себе.

— Бедный ребенок. Не одно, так другое.

— Тебе не обязательно было ему это рассказывать.

Упрек был мягким, но он был, и Сириус сердито посмотрел на Ремуса.

— Я слышу это от человека, который поощрял меня рисковать им, чтобы получить камень изначально!? Я не хочу скрывать от него что-либо. Он должен знать, что ему доверяют подобную информацию и принимать свои собственные решения.

— Я и не спорю, — начал Ремус, — но иногда я думаю, что ты переоцениваешь, насколько он может справиться со всем. Ему всего четырнадцать!

— Ты не считаешь, что я сто раз подумаю, прежде чем принять какое-либо решение насчёт Гарри? — горячо потребовал Сириус, зная, что Ремус был в таком же ужасе, как и он, когда Добби проговорился, что Гарри вырвало перед заседанием Визенгамота.

— Знаю, — умиротворяюще поднял руку Ремус. — Мне очень жаль. Я не хочу превращаться в Молли, просто это… — Он ссутулился, обняв себя руками. — Иногда я думаю, твоя первоначальная идея завернуть его в вату и спрятать в безопасном месте была не столь плоха.

— Я тоже, — сказал Сириус таким проникновенным тоном, что Ремус фыркнул. — Целитель Аллен говорит, что ему становится лучше.

Идея нанять целителя разума, чтобы справиться с бременем пророчества, была замечательной. Джаспер Аллен был бывшим протеже Ноши, и стал отличным выбором. Он встречался с Гарри и Сириусом раз в неделю, и помогал им справиться с некоторыми из первоочередных страхов: страх Гарри заключался в том, что ему придётся стать убийцей, а страх Сириуса — что он не сможет защитить Гарри и потеряет его.

— Гарри нравится его арт-терапия, — сказал Ремус. — Некоторые из его рисунков очень неплохи.

Сириус поднял свой лимонад и сделал глоток, беспалочковой магией добавляя в лимонад Ремуса содержимое одного из флаконов с зельями, спрятанных у него в карманах мантии; Ремус заслужил это своими упреками.

— Ты думаешь, что Дары Смерти могут быть той самой силой, о которой не догадывается Тёмный лорд? — Ремус сделал паузу, почти поднеся свой бокал к губам, но поставил его снова, осмысливая этот вопрос: — Это звучит логично, не так ли?

— Это сила, — заметил Сириус.

— Давай представим на минуту, что это правда, — сказал Ремус. — Мы должны будем найти Старшую палочку, чтобы собрать всю коллекцию…

— Я думаю, что Альбус знает, где она, — сказал Сириус. — Да и Берти догадывается. Я уверен, что отследить её не так уж и сложно.

— Да, — сухо сказал Ремус, — это же всего лишь Старшая палочка, потерянная несколько веков назад, её ж будет так легко найти, надо лишь чуток пораскинуть мозгами.

— Ну, ты перегибаешь палку, — пробурчал Сириус.

— Нет, нет, — воспротивился Ремус, — давай не будем ставить реализм превыше твоего энтузиазма, скажем, мы найдем её, и Гарри объединит все три Дара... Какую силу это даст?

Сириус недоуменно посмотрел на него.

— У него есть мантия-невидимка, — начал перечислять Ремус, — это помогает скрываться и это здорово, что она уже у него. У него есть камень, чтобы вернуть мертвых, но для чего? Для того, чтобы ответить на вопросы или помочь ему? Для этого есть живые люди, да и любое использование камня приведёт к сумасшествию. Он получит мощную волшебную палочку, но он четырнадцатилетний волшебник, который, несмотря на отличный дуэльный опыт для своего возраста, будет бороться с Волдемортом, у которого за плечами многие годы практики и обширный запас темных заклинаний. Если Волдеморт выиграет дуэль, он подчинит себе палочку, а что нам это даст? Ничего хорошего, вот что.

— Это всё глупости, — отмахнулся Сириус. — Хорошо, смотри, — он замахал руками, чтобы Ремус не смог перебить его. — Я признаю, что по отдельности каждый дар имеет свои преимущества и свои недостатки, и, возможно, это не имеет никакого смысла, но что, если за этим стоит ещё некая сила… Я не знаю, вызвать саму Смерть или забирать жизни без использования Непростительных или взорвать ублюдка к чертям... Может быть, это будет “силой, о которой он не знает.”

Ремус посмотрел на него, его брови от удивления поползли вверх:

— Я думаю, что ты спятил, Бродяга, — вынес он свой вердикт, — но я буду искать палочку.

— Спасибо, — поблагодарил Сириус, чувствуя себя немного оправданным.

Его друг поднял лимонад в молчаливом тосте, приложил стакан к губам и резко опустил его снова.

— Что? — спросил Сириус. Не мог же Ремус как-то заметить или пронюхать, что он туда что-то подлил или мог? По крайней мере, в течение последних двух недель он ничем подобным не занимался.

— Просто… — Ремус поморщился на секунду от пришедшей мысли, — одно из преданий о родовой магии, которое мы нашли на прошлой неделе, гласило, что Мерлин избежал одну из ловушек Смерти, и когда Смерть спросила его, чего бы он хотел, Мерлин ответил, что не будет просить ничего при жизни, но попросит кое-что после смерти.

— И что, он попросил родовую магию? — нахмурился Сириус.

— Нет, в рассказе Смерть послала Нимуэ, которая обманом заставила Мерлина превратиться в дерево, всегда живое и бессмертное, чтобы он никогда не смог попросить свой дар, — сказал Ремус. — Мерлин, в последней попытке спасти себя, бросил контр-заклинание в ловушку Нимуэ. Он послал свою магию самым сильным колдунам и ведьмам своего времени с условием, что, когда какой-нибудь волшебник или волшебница вновь воссоединят его магию, дерево начнёт чахнуть и умрет. В этот самый момент, он сможет потребовать свой подарок от Смерти.

— Между историями есть что-то общее, — заметил Сириус. — Но это не тоже самое?

— Нет... но это заставило меня задуматься, — сказал Ремус, наконец, делая глоток своего лимонада.

Его волосы стали красивого фиолетового оттенка. Сириус никак не отреагировал; его реакция не должна была выдать того, что он всё-таки подшутил над Луни.

— Я не уверен, что какая-нибудь из оригинальных историй о родовой магии в действительности может помочь Гарри с его магией, — вслух размышлял Ремус, вытянувшись и глядя на сад. — Я лично считаю, что эта родовая магия и является той силой, о которой говорится в пророчестве. Волдеморт не обладает никакой родовой магией, ему неоткуда её черпать, хотя я предполагаю, нам неизвестно, придумал ли Слизерин нечто подобное, но его линия не была частью Волшебного Совета, в то время как они стали древнейшим и благороднейшим родом.

Сириус кашлянул, чтобы скрыть приступ смеха, от того, что волосы Ремуса порозовели.

— Я обсужу это с Альбусом, мы можем организовать посещение Тайной комнаты? — спросил Ремус.

— Наконец-то, — успел сказать Сириус прежде, чем волосы Ремуса стали оранжевыми.

— Гарри попросил меня сегодня утром, чтобы Рон пошёл вместе с ним, — сказал Ремус.

Сириус нахмурился:

— Я уверен, что тогда с нами туда пойдет и Молли.

Хотя она действительно перестала нападать на Сириуса после дня рождения, и он должен был признать, что ему стоило бы принять перемирие, сложившееся между ними.

— Это поможет нам с прикрытием, — заметил Ремус. — Если всё, что мы должны сделать — это сходить туда, чтобы разобраться с телом василиска и осмотреться вокруг, было бы подходящим прикрытием, если бы Гарри взял с собой Рона, который был с ним и в первом приключении.

— Это звучит довольно равнодушно для тебя, Ремус, — удивленно сказал Сириус. — Ты знаешь лучше других, что мы собираемся туда не только ради мёртвого василиска, но и для того, чтобы найти крестраж, и это может быть очень опасным. Я доверяю Гарри, потому что он был неподражаем с кольцом, но Рон?

— Да, это может быть опасным, но я думаю, что Гарри знает это и будет держать Рона подальше от чего-либо рискованного. Билл тоже там будет, так что Рон будет под присмотром еще одной пары глаз, — сказал Ремус.

— Билл знает, почему мы на самом деле идем туда, и ты думаешь, что он согласится на это? — продолжал настаивать на своём Сириус, отпивая большой глоток лимонада из своего собственного бокала.

— Я думаю, что он согласится, если я скажу ему, что Рону становится любопытно, чем занимается Гарри, — резонно заметил Ремус и продолжил: — Гарри рассказал мне, что Рон и Гермиона пытаются поговорить с ним начистоту об угрозе смерти — довериться им. Они знают, что он не говорит им всего, и он понимает, что не может сказать им о пророчестве или поиске сокровищ как для их защиты, так и его. Но он думает, что если даст им что-то узнать, то они уймутся. Я думаю, что ему тяжело держать всё в секрете от своих лучших друзей, которые прежде помогали ему.

Сириус хмыкнул, откинувшись назад, чтобы подумать о словах Ремуса, не обращая внимания на синий цвет его волос.

— Поговори с Биллом, и пусть он принимает решение. Если он согласится, то мы пригласим и Гермиону тоже. У неё светлая голова, и она будет в состоянии контролировать Рональда.

— Хорошая идея.

— Будем надеяться, что этого будет достаточно, чтобы они могли удовлетворить свое любопытство, — сказал Сириус со вздохом. Он не хотел, чтобы Гарри чувствовал, будто его разрывают на части.

— Я заметил, что ты, кажется... неоднозначно воспринимаешь дружбу Рона с Гарри, — вдруг сказал Ремус, Сириус удивленно посмотрел на него.

— Я... осторожен с ним, — признался Сириус. — Он был хорошим другом Гарри все эти годы, я знаю, но...

— Но? — мягко подтолкнул его Ремус.

Сириус беспокойно пошевелился в своем кресле.

— Некоторые моменты из его поведения напоминают мне... — он заколебался, но потом закончил: — ... напоминают мне Питера.

Ремус нахмурился, но не стал тут же критиковать идею Сириуса; вместо этого он, казалось, задумался. Он тяжело вздохнул.

— Если сравнивать Питера, каким он был в школе, с Роном, за которым я наблюдал в прошлом году в Хогвартсе, я согласен, что есть сходство. Он способный, но ленивый студент. Я уверен, что в конце года в итоговом листе успеваемости Минерва напишет "могло быть лучше" так же, как и у Питера. Он привязан к Гарри во многом, так же, как Питер примкнул к Джеймсу и тебе.

— И тебе, — добавил Сириус

— О нет, — Ремус покачал головой и ярко-красный цвет его волос поймал солнечный свет и засиял подобно ореолу. — Питер хотел видеть себя рядом с самыми лучшими и популярными. Он считал меня равным: товарищем и последователем.

— У Рона возникают вспышки зависти, и я помню, что видел их на лице Питера, когда Джеймсу аплодировали за победу в матче по квиддичу, или он приносил новую метлу в школу, или один из нас делал что-то в классе быстро и быстрее, чем кто-либо другой, — сказал Сириус. — Тогда я не обращал внимания на это.

— Никто не обращал, — тихо сказал Ремус. — Но тогда это был не совсем Питер. Иногда, оглядываясь в прошлое, мне кажется, я помню, как он тайком приносил мне шоколад, когда я валялся в лазарете после полнолуния. И я помню, как он признался мне, что крыса не лучшая анимагическая форма для него, но он по-прежнему хотел стать анимагом, чтобы помочь мне, и помню, как он влюбился в Кирсти Сапворти так сильно, что просил у меня совета. — Он тяжело вздохнул. — Я с трудом примирился с тем, что тот Питер стал опустившимся, трусливым мошенником, который предал нас и убил Джеймса и Лили.

— Я тоже, — согласился Сириус. — Я любил Питера, как тебя и Джеймса... Я доверял ему абсолютно и… — он крепко сцепил руки, его челюсти сжались от вернувшегося гнева и боли. Питер предал его доверие столь чудовищно, что это было тяжелее пережить, чем все те годы в Азкабане. Он никогда не простит его.

— Но Рон не Питер, — продолжил Ремус. — Да, есть некоторые поверхностные сходства в их нынешнем поведении, но на этом всё. Возможно, ты переносишь свой гнев и недоверие с Питера на Рона?

Сириус попытался обдумать комментарий Ремуса, а не просто отмахнуться от него. Он мог быть прав. Сходство были поверхностными, и не стал ли Рон приходить в себя? Он привнёс несколько хороших идей на политическом уроке на этой неделе, и Анди заметила, что его, очевидно, учили хорошим манерам; необходимо было просто начать ими пользоваться и как следует отшлифовать светское поведение.

Сириус вздохнул.

Он знал, что ассоциировал друзей Гарри с теми ролями, которые были связаны с его собственной жизнью: Гермиона и Ремус — умные и интеллигентные, Рон как Питер — ленивый и льстивый, и, вероятно, выдавал желаемое за действительное. О Невилле он думал как о Джеймсе — верном, как брат... но он не должен. Это были другие дети, другие личности со своими недостатками, собственными слабостями, и сравнивать их со своими друзьями было глупо. «Если спросить Гарри, — с оттенком сухой иронии подумал Сириус, — то он бы, вероятно, ассоциировал Рона с Джеймсом».

— В этом что-то есть, — признал Сириус, — я постараюсь быть более объективным.

— Ещё кое-что, что ты мог бы принять во внимание: Питер был единственным ребенком своей матери, которая, давай смотреть правде в глаза, была очень милой женщиной, но, в то же время, явным ипохондриком. У Рона же есть поддержка большой семьи, всецело служащей Свету, — сказал Ремус. — Исходя из этого, я думаю, что Билл взялся за Рона: обратил его внимание на кое-что — отправил на занятия по этикету и политике. И я слышал, что Рон спрашивал Гарри о его эссе по Чарам в понедельник, хотя раньше Гермиона и Гарри дразнили его, что он делает свою домашнюю работу в последнюю минуту, как всегда...

— Он пытается измениться, — Сириус медленно кивнул, вспоминая разговор с Биллом о месте Рона в новой жизни Гарри. Билл мог бы помочь своему брату и, возможно, именно это станет решающим моментом, который убережёт Рона от соблазнов, ставших причиной, по которой Питер перешёл на сторону Волдеморта. — Я понимаю.

Ремус встал, потянулся и покрутил шеей, чтобы размять мышцы.

— Я пойду проверю Гарри.

Сириус рассеянно кивнул. У него была некоторая корреспонденция, которую Пенелопа передала ему этим утром, и нужно было принять решения по ряду деловых вопросов, которые ранее на этой неделе озвучил Ремус. Он устроился в кабинете и принялся за изучение письма, когда по всему дому раздался крик:

— ЧТО ЗНАЧИТ, МОИ ВОЛОСЫ ЗЕЛЁНЫЕ!?

Сириус удовлетворённо хмыкнул и потом позволил себе таки расхохотаться. Определённо, эта его выходка уж точно заставит Гарри вновь улыбнуться.