Это элементарно, мисс Грейнджер! (гет)

Дорогие мои читатели! Автор вернулся, чтобы порадовать вас концовкой, и обнаружил целый ряд упущений в тексте, объяснимые только временным обрывом связи между разными частями головного мозга. В итоге тринадцатая глава выложена заново и становится последней.

Я помечаю фик меткой «закончен», а если родится эпилог, то он пойдёт бонусом, на десерт. Также хочу прорекламировать небольшой, но очень любопытный вбоквел от o.volya с рассказом о том, что именно содержалось во флакончике снейповых воспоминаний. Думаю, скоро он появится. Спасибо, что были со мной, спасибо за комментарии, рекомендации и пожелания здоровья! Мне было невероятно приятно, а теперь ваша очередь получать удовольствие.

~*~*~*~

— Итак, второго мая 1998 года состоялась битва при Хогвартсе, как я называю это событие на наш, маггловский манер. Начну с того места, когда преследуемый коллегами профессор Снейп вылетел в открытое окно. И вы не против, если я закурю, господа?

— Нисколько, — слегка улыбнулся бывший профессор.

Холмс неторопливо, словно бы он сидел в своём кресле на Бейкер-стрит, раскурил трубку и закинул ногу на ногу.

— Большинство наших общих знакомых решили, что профессор Снейп немедленно оставил замок, и присоединились к свите так называемого Тёмного Лорда, но я легко доказал нелогичность такого предположения. Профессор не мог считать свою миссию выполненной, пока Гарри Поттер не получил всех недостающих сведений для победы. Мистер Поттер находился в замке, стало быть, и профессор должен был оставаться в замке. Поэтому, вылетев в одно окно, он влетел в другое — в окно своего директорского кабинета. Там, в первую очередь, профессор Снейп исполнил свои обязанности по отношению к школе. Понимая, что заниматься обороной сам не сможет, он провёл ритуал передачи этой функции Минерве МакГонагалл и только потом, определив местонахождение мистера Поттера с помощью гобелена-карты, отправился на восьмой этаж. Я опросил всех, кто сотрудничал со мной в Хогвартсе, от сэра Николаса до мистера Филча, и вырисовалась такая картина: один только Драко Малфой повстречался со своим деканом два раза, пока тот не запер его в какой-то кладовке для мётел, где мистер Малфой и пережил штурм. Ещё несколько интересных случаев я услышал от студентов, которые не могли понять, каким образом спаслись от вражеских проклятий или летящих обломков стен. Становится очевидным, что Гарри Поттер был не единственным владельцем мантии-невидимки. А что вы думаете по этому поводу, сэр?

— Секрет изготовления таких мантий был утерян ещё до принятия Статута. С тех пор, если подобные вещи и остались в употреблении, то только в семьях с достаточно длинной родословной. Откуда бы полукровный профессор мог похвастаться таким раритетом? — прищурился наш собеседник.

— Исходя из того, что я знаю о характере профессора, заполучить такую мантию было для него делом чести. Что не достаётся по наследству, то можно воссоздать, а уж его способностями учёного за последние десять лет в магической Британии не восхищался только ленивый.

— Вот как, — губы волшебника тронула слабая улыбка. — Забавно. В свою бытность живым профессор ничего подобного о себе не слышал.

— После смерти люди узнают о себе много нового, — философски заметил я.

— Однако, как полезно иногда умирать! Но я прошу вас, продолжайте, мистер Холмс, это чрезвычайно занимательная история.

— Далее Поттер с друзьями отправились в Визжащую хижину через тайный ход под Гремучей ивой. Профессор проследовал за ними, надеясь, что рано или поздно появится удобный момент для решающего разговора, и вот тут-то начинается самое интересное. Опередив гриффиндорцев, Снейп оказался на втором этаже, услышал внизу шум и понял, что он в доме он не один. Заметив между досками пола достаточно большую щель, он лёг и заглянул через неё на первый этаж. Так он стал невольным свидетелем своей собственной гибели. Мне трудно представить, что чувствовал профессор, глядя сверху вниз на себя самого, и почему он сразу не вмешался в происходящее. Но, едва дождавшись ухода Поттера с друзьями, профессор Снейп — тот, который находился на втором этаже, — ринулся вниз, где едва не столкнулся с Малфоем-старшим, вернувшимся в Хижину посмотреть на результаты встречи Тёмного Лорда с зельеваром. Я определил это по характерным следам, отпечатавшимся на пыльном полу: только очень спешащий человек будет так перепрыгивать через ступеньки. Полагаю, что профессора снова выручила мантия-невидимка. Он дождался, пока Малфой покинет комнату, и бросился к своему бессознательному телу. У мисс Грейнджер есть несколько вариантов того, как именно профессор вытаскивал себя с того света, но очевидно одно: тело было переправлено в безопасное место, и его следы безвозвратно исчезли.

— Простите, что перебиваю, мистер Холмс, но как вы догадались, что речь шла именно об одном и том же человеке? Ведь на втором этаже мог находиться кто угодно.

— О, это действительно было непросто, потому что о наличии такой вещи, как хроноворот, я узнал далеко не сразу. Но обнаружить сходство между следами тел на первом и на втором этаже было для меня не сложнее, чем для вас разложить на составляющие незнакомый парфюм. Ну, а когда я изложил свои соображения мисс Грейнджер, первое, что она произнесла, было слово…

— …хроноворот. Теперь мне понятно, — кивнул волшебник, давая знак продолжать.

— Понимая, что всё увиденное — не что иное, как игра со временем, Снейп вернулся за разъяснениями к портрету Дамблдора в директорский кабинет. Там как раз находился мистер Поттер, только что закончивший просмотр воспоминаний. Лирические отступления — это по части Ватсона, но тут и я должен заметить, что никогда ещё эти два человека не были так близки друг другу. После того, как Гарри Поттер ушёл, у Северуса Снейпа состоялся короткий разговор с портретом Дамблдора, и профессор достал из тайника хроноворот. Не теряя времени, он просмотрел свои же воспоминания в Омуте памяти и вытянул подобные из головы, чтобы поместить их в некое подобие капсулы. Таким образом решался вопрос с их передачей в тот момент, когда волшебник не будет иметь достаточно сил на нужное колдовство. Далее я поставил себя на место профессора Снейпа и решил, что, имея на руках маховик времени, я не спешил бы возвращаться в прошлое, а использовал всё отведённое мне время. Не сомневаюсь, что он сделал то же самое и, догадавшись, куда отправился его ученик, вернулся в лес и проводил Гарри до самого конца. Он видел, как тот открыл волшебный снитч и говорил со своими родителями, как пошёл навстречу своей смерти, и всё, что за этим последовало. Снейп не стал возвращаться в Хогвартс с процессией Пожирателей. Вместо этого он нашёл то место, где останавливался идущий на смерть молодой человек, подобрал Воскрешающий камень и заставил его работать.

Губы нашего собеседника тронула грустная полуулыбка, и его взгляд затуманился.

— Как вы догадались?

— Ну, во-первых, Камень пробовали искать и не нашли, а во-вторых, я не думаю, что кто-то смог бы удержаться от такого соблазна, а Северус Снейп — в особенности. Когда же время вышло, он перенёсся в недалёкое прошлое. События повторились в следующей последовательности: полёт из окна после неравной схватки с преподавателями и присоединение к армии Волан-де-Морта. Далее следует вызов в Визжащую хижину, нападение змеи, встреча Гарри и передача воспоминаний. Когда же покинутый всеми волшебник потерял сознание, произошла встреча между прошлым и будущим.

Вы только подумайте, какая уникальная ситуация: человек, бегущий вниз со второго этажа, ещё не знает, что произойдёт в ближайшее время, но для него же, умирающего на полу, всё это уже в прошлом, которое сейчас работает на него! Я обратил ваше внимание на эти факты, потому что именно они и сформировали моё мнение о дальнейшей судьбе профессора: он принял все меры, дабы пережить страшное нападение. Скорее всего, у него под рукой находился и Напиток живой смерти, погружающий организм в состояние летаргического сна, и противоядие от яда Нагайны, над которым, по свидетельствам Малфоев, он долго работал. Мистер Снейп не нарушил законов времени, транспортируя самого себя в безопасное место. Строго говоря, два Снейпа так и не увидели друг друга, а очнувшись где бы то ни было, он снова был один. Я видел воспоминания мисс Грейнджер и понимал, что выжить в той ситуации можно было только чудом. К счастью, результат, как говорится, налицо.

И Холмс послал в сторону нашего собеседника многозначительный взгляд, давая понять, что рассказ окончен. Волшебник молчал, и выражение его лица сейчас было мрачным, что, собственно, меня не удивляло.

— А скажите, Холмс, как мог профессор Снейп оказаться в Визжащей Хижине раньше гриффиндорцев, если он шёл следом за ними? — спросил я, чтобы, наконец, прервать затянувшееся молчание. — Ведь вы говорите, что он услышал чьи-то голоса со второго этажа, а это значит, что на первом он даже не был.

— О, элементарно, Ватсон! Профессор Снейп был анимагом! Погрузившись в исследования, я выяснил, что теоретически это далеко не самая сложная наука, хотя анимаги среди волшебников встречаются достаточно редко. Всё дело в предвзятом отношении или, скорее, суеверии, что анимагическая форма способна влиять на личность. Думаю, именно поэтому большинство из известных анимагов — выпускники факультета Гриффиндор, традиционно считающийся вотчиной отважных экспериментаторов.

— Профессор Снейп — выпускник Слизерина, — заметил тот, о котором мы говорили, выходя из задумчивости. — На этом факультете взращивают другие ценности.

— Но у профессора была бурная молодость, — возразил Холмс. — В его случае мог сработать тот же стимул, что и с мантией-невидимкой: раз смогли другие, то почему не он?

— И в какое же животное, по-вашему, он превращался?

— Мне кажется, что это должна быть какая-то птица, — предположил я.

— И я полностью с вами согласен, Ватсон! Помните небольшое чердачное окно треугольной формы на втором этаже? Оно было открыто, и, судя по размеру, профессор превращался в сову или крупного ворона, что на фоне Хогвартса смотрелось бы вполне естественно. Таким способом он легко мог преодолеть расстояние от замка до Хижины, как только за Гарри с друзьями закрылся тайный лаз. Тем же способом он потом вернулся в директорский кабинет за маховиком. Есть, конечно, более любимый вашими студентами вариант анимагической формы профессора — летучая мышь, но лично мне эта форма кажется достаточно неудобной.

На это замечание Холмса волшебник только ухмыльнулся.

— Вот, собственно, и всё, — закончил мой друг. — Теперь осталось лишь описать, как мы с Ватсоном оказались замешаны в это дело. Во время битвы правда о роли профессора Снейпа вышла наружу. Когда с Волан-де-Мортом было покончено, Минерва МакГонагалл послала в Визжащую хижину целителей. Естественно, они никого не нашли, но в общей суматохе до неё эта новость дошла не сразу. Только на следующее утро мистер Поттер вместе с мисс Грейнджер и мистером Уизли отправился туда, чтобы выяснить судьбу известного вам человека. Они тщательно обыскали Хижину и местность вокруг неё, а мисс Грейнджер даже попыталась применить мой дедуктивный метод. Она выяснила, что количество потерянной Снейпом крови было не критичным, и у Гарри Поттера появилась надежда вместе с вполне понятным желанием помочь раненому профессору. Но где его искать? В волшебном мире или в мире магглов? Не знаю, в какой момент мисс Грейнджер пришла в голову идея привлечь меня к этому делу, но я отлично помню, как она появилась у нас на Бейкер-стрит.

— Да, не каждый день твои представления о существующем порядке вещей переворачивают с ног на голову! — не смог удержаться я.

— Я долго сомневался, но в итоге любопытство пересилило здравый смысл. И вот расплата: я десять лет гонялся за вами. И этот процесс мог бы продолжаться до бесконечности, если бы не случай на болотах. Кстати, что именно вы там искали, сэр? К августу орхидеи уже отцвели, значит, туберозы?

— Скорее, я бродил в поисках озарения.

— Мне это знакомо! Кстати, тут и кроется ответ на вопрос, как я догадался о вашем переходе в корпорацию «Шанель».

— О, позвольте теперь и мне блеснуть собственным интеллектом, — остановил его Снейп-Польже. — Связав в голове два слова «болота» и «парфюмерия», мы выходим на термин «альдегиды», изумительно воспроизводящие болотные ароматы, а от них тянется ниточка к «Шанель», которая использует альдегиды со дня основания, верно? Вы решили, что я принял предложение компании, потому ищу материалы для новых работ, и были абсолютно правы. Да и в целом весь рассказ удивительно достоверен, за исключением тех деталей, которые вам позволительно не знать.

На этих словах мы с Холмсом непроизвольно подались вперёд.

— Например, тот эпизод с капсулой для воспоминаний. Он выглядит несколько по-маггловски для директора Хогвартса, вы не находите? — ухмыльнулся довольный нашей реакцией волшебник. — Но сама идея абсолютно правильна — профессор искал что-то, что могло легко раствориться во рту, выпуская воспоминания наружу.

— И что же это было?

— Да первое, что нашлось под рукой. От Дамблдора в кабинете осталось много всякой всячины, в том числе и его любимые лимонные дольки… При жизни профессора я любил делать вид, что терпеть их не могу, а использовать дольку в качестве контейнера мне показалось забавным.

— Но с анимагической формой я угадал?

— Скажем так, вы очень близки к разгадке, но я хотел бы сохранить сей факт в тайне. Как-никак незарегистрированный анимаг — нарушитель закона, а лишние проблемы мне ни к чему. Кроме того, ваша основная ошибка не в том.

— Ошибка? В чём же я ошибся?

— Точнее даже не ошибка, а упущение. Все эти споры о том, знал ли я о смерти Гарри Поттера или нет, не стоят выеденного яйца. Вы ведь догадались, что я нашёл Воскрешающий камень, а значит, должны были выяснить, как он работает. Поттер не проводил никаких обрядов для активации — лишь повернул Камень на ладони, и к нему явились все, о ком он думал больше всего. А о ком думал я всё последнее время? Ради кого, собственно говоря, отправился на возможную смерть? Я, конечно, понимаю, что романтическая история, поведанная сыном моей подруги детства, могла ввести в заблуждение романтически настроенную публику, но вы-то, мистер Холмс, могли догадаться…

— О, ну конечно же, как я мог упустить этот момент! Вы ждали Гарри Поттера, а его-то в мире мёртвых и не оказалось!

— Вот именно. Таким образом, я знал об истинной судьбе своего ученика, и причины для сведения счётов с жизнью у меня не было. Не то чтобы я боялся смерти, разумеется, но быть убитым Нагайной? Увольте!

— Так как же вы спаслись? — спросил я. — Признаюсь честно, меня очень занимает этот вопрос, я ведь своими глазами убедился, что налицо была просто колоссальная кровопотеря, и это не считая самих укусов. Вы отправились в госпиталь?

— Не совсем. В то время я ещё не был, так сказать, реабилитирован, поэтому услугами Мунго пользоваться было небезопасно. Я понимаю ваш профессиональный интерес, доктор Ватсон, и постараюсь его удовлетворить. Начну с того, что по завещанию Дамблдора не только мистер Поттер получил подарок с сюрпризом. Среди всего прочего, директор оставил мне шкатулку, которую, по его словам, я смогу открыть только после собственной смерти. По сравнению с таким описанием напутствие Поттеру «я открываюсь под конец» было просто детской шуткой, вы не находите?

Мы с Холмсом изумлённо переглянулись.

— Уже лёжа на втором этаже Визжащей Хижины, я понял, что именно мне досталось в наследство, и, честно говоря, мне окончательно расхотелось умирать. Да, я действительно имел под руками достаточно средств, дабы избежать развязки, требовалось лишь определиться, что именно мне подходит. Каждое зелье, как и лекарства, имеет свои противопоказания и побочные эффекты. Тот же Напиток живой смерти нельзя принимать заранее, потому что сон наступает почти мгновенно, а его действие не проходит без посторонней помощи. Но в то же время именно это зелье лучше всего сохраняет тело, в каком бы состоянии оно ни было, поэтому я решил рискнуть.

— Значит, всё-таки миссис Малфой? — прищурился сыщик.

— Не будем забегать вперёд, — ухмыльнулся волшебник. — К тому моменту, когда все нежелательные свидетели наконец-то убрались из Хижины, моё пострадавшее тело уже поздно было поить кроветворным. Я лишь остановил кровотечение и задействовал портал в одно из своих убежищ. Потом я вернулся в замок за маховиком, приготовил воспоминания и отправился вслед за Поттером в Запретный лес. В своей анимагической форме я видел всё, что произошло на поляне, и, честно говоря, подумал, что проснуться через сто лет с лёгкой амнезией — не такая уж плохая идея. Когда процессия отправилась в Хогвартс, я действительно не удержался и подобрал Воскрешающий камень. Каково же было моё удивление, когда я понял, что Поттера по ту сторону не наблюдается. Ему опять повезло, и тогда я решил, что самое время и мне получить толику везучести. Есть одно зелье, которое «совершенно случайно» оказалось у меня под рукой… — говоря это, Снейп многозначительно улыбнулся и отсалютовал нам бокалом. — Предлагаю тост за удачу, господа, не последнюю вещь в нашем мире!

Мы с Холмсом синхронно выпили, не отрывая глаз от окончательно расслабившегося собеседника и втайне надеясь не получить под конец стирание памяти.

— «Феликс Фелицис» начал действовать сразу же, — продолжил он свой рассказ. — Мне неожиданно бросилось в глаза странное поведение Нарциссы Малфой, рискнувшей соврать Тёмному Лорду. Я знал эту женщину достаточно много лет, чтобы понимать: она не станет рисковать из одного лишь сострадания, тут должно быть нечто иное. И в тот момент я окончательно понял, что именно должен сделать. Я активировал хроноворот и очутился в лесу на том же месте, только несколькими часами раньше. В замок больше не возвращался, опасаясь столкнуться с самим собой, и присоединился к отряду Тёмного Лорда. Когда он удалился в Визжащую хижину, состоялся наш приватный разговор с Нарциссой. Во время заключения её брачного контракта было оговорено, что после рождения ребёнка мужского пола жена теряет право иметь ещё детей. Таким образом, Малфои веками сохраняли своё состояние и вес в обществе. Она же отвечала за жизнь и безопасность сына и в случае его смерти лишалась всего, в то время как в случае смерти мужа становилась полноправным регентом семейного состояния до достижения Драко двадцати одного года. Я показал ей хроноворот и пообещал, что дам подсказку, как в будущем избежать Азкабана в обмен на небольшую помощь с её стороны. Наилучшим выходом из положения был бы Непреложный обет, но у Нарциссы в тот момент не было волшебной палочки, да и возможные свидетели нам были не к чему. Только безвыходным положением и действием «Фелициса» я могу объяснить себе этот гриффиндорский, абсолютно не свойственный мне поступок: импровизируя на месте, я придумал несуществующее зелье Непреложного обета, которое Нарцисса, не колеблясь, выпила — всё-таки у неё были основания мне доверять. После этого она получила от меня инструкции вместе с порталом в известное мне место и правильный ответ на вопрос Тёмного Лорда. Вскоре за мной пришёл Люциус, но перед тем, как сыграть последнюю сцену в этой трагедии, я перевоплотился, взлетел на второй этаж Хижины и аккуратно послал Петрификус в спину своему двойнику. Дальнейшее вам понятно? — спросил волшебник.

Восхищённое молчание было ему ответом.

— Тогда мне осталось только извиниться перед вами, доктор Ватсон. Так получилось, что я отчасти виноват в вашем приключении на болотах.

— Как это?

— Бродя по пустоши, я набрёл на заброшенную усадьбу и решил исследовать дом. Вы оказались рядом в это же время...

— Так это ваш огонёк я заметил с холма!

— Скорее всего. Я тоже заметил вас и недолго думая применил магглоотталкивающие чары. Видимо, лошадь почувствовала магические волны, испугалась и понесла.

— Так значит, нога сэра Генри всё-таки была сломана? — решил я выяснить все до конца.

— Была, — легко согласился Снейп, — но перелом был лёгкий, без смещения. Мне нечем похвастаться, правда. Всё было именно так, как я рассказывал ранее, с небольшой поправкой на колдовство, поэтому ещё раз прошу прощения.

— Не вы толкали меня в трясину, — возразил я, — и ваши последующие действия полностью искупают любую возможную вину. Хотя жаль, что вы так спешили от нас избавиться, сэр. Мы были очень разочарованы вашим отказом.

— Что поделать? Я был выбит из колеи, услышав ваше имя, а ведь даже не знал, что между вами и волшебным миром существует какая-то связь. Я и сейчас был не настроен на разговор, учитывая внешнее сходство мистера Холмса с фамильными портретами Краучей и Блэков. Так что можете считать мой уход постыдным бегством, — ухмыльнулся Снейп.

— А если бы знали про связь, то что тогда? — спросил я, откладывая в памяти прозвучавшую информацию. — Стирание памяти?

— Ни в коем случае, — твёрдо возразил тот. — Маггловский мир дал мне намного больше, чем волшебный: новое имя, свободу, некоторое признание и покой, наконец. В ответ я дал себе слово не поднимать руку с волшебной палочкой на того, кто не может ответить мне тем же. Будь вы волшебником, я бы, скорее всего, принял иное решение, но поступать так с вами, мистер Ватсон, я бы не стал.

— Значит, в волшебный мир вы больше не вернётесь?

— Так я сейчас живу в волшебном мире, господа, — весело развёл руками Снейп, преображаясь в свой образ знаменитого парфюмера. — В нем есть всё, о чём я мечтал. А что до возвращения в магическую Британию, то к чему мне это? Чтобы постоянно натыкаться на ненависть или внезапное восхищение? Я выплатил все долги на сто лет вперёд, мне хорошо там, где я есть, и я хотел бы, чтобы всё оставалось в таком виде как можно дольше.

— Вот и ответ на ваш вопрос, дорогой Ватсон. Ожидаемый ответ.

— А как же мистер Поттер? — с надеждой спросил я. — Он видел фотографию, снятую сэром Генри, и теперь точно не оставит ваши поиски.

— Кто бы сомневался, — парфюмер вздохнул. — Но вы постараетесь убедить его в том, что меня не стоит искать, господа? Какой в этом смысл? Поттер и покой — два взаимоисключающих понятия, а на мой век приключений хватило. Хотя, раз уж представился случай удовлетворить его любопытство...

Дав нам знак подождать, он прошёл в соседнюю спальню, откуда вернулся с небольшим саквояжем. От прикосновения волшебной палочки саквояж начал увеличиваться на глазах, пока не превратился в секретер со множеством отделений. Открыв одно из них, Снейп достал пустой парфюмерный флакон. Мы с Холмсом затаив дыхание наблюдали, как серебристые нити тянутся от его виска к волшебной палочке и заполняют пустое пространство внутри.

— У нас с мистером Поттером лучше получается общаться именно таким образом, — пояснил он, закупоривая флакон обычной пробкой. — Надеюсь, вы найдёте возможность просмотреть это вместе с ним, мистер Холмс, на случай, если у вас ещё остались вопросы.

— Непременно!

Сыщик только что не потирал руки от предвкушения, а парфюмер-волшебник всё продолжал открывать отделения своего походного стола, вынимая то из одного, то из другого потрёпанные тетради и аккуратные стопки пожелтевшего пергамента. Со своего места я видел, что они исписаны вручную. Закончив, он сложил все документы в большую толстую папку, поколдовал над ней, уменьшив до размера портмоне, и протянул мне.

— Здесь записаны результаты экспериментов, рецепты усовершенствованных зелий и лабораторные дневники. Мне это больше не понадобится, но буду рад, если мои наработки послужат доброму делу. Передайте всё это миссис Поттер в качестве компенсации за некоторое пренебрежение к её стараниям со стороны профессора Снейпа, — ухмыльнулся он. — Думаю, она одна из немногих, кто оценит эти труды по достоинству.

— Непременно передам, — заверил я.

Снейп кивнул и несколькими взмахами палочки вновь уменьшил свой секретер до размеров шкатулки, попутно снимая чары тишины и отпирая дверь. В ту же секунду зазвонил телефон. Парфюмер, извинившись, снял трубку и минуту с кем-то оживлённо говорил по-французски.

— Меня ждут, — объяснил он, закончив диалог, — пора возвращаться к гостям.

Мы поднялись со своих мест.

— Благодарим вас за оказанную честь, — церемонно поклонился Холмс. — Я лишь сожалею, что не услышал рассказ о чудесном перевоплощении профессора зельеварения в известного парфюмера.

— Не в этот раз, господа, но интуиция подсказывает, что это не последняя наша встреча. И не стесняйтесь побеспокоить меня, мистер Холмс. Я буду чрезвычайно гордиться нашим знакомством. Кстати, для дебюта в «Шанель» я ищу новый, но достаточно проверенный временем ингредиент, дабы новый парфюм сохранил традиционный стиль легендарной Мадемуазель. Вы не подбросите мне идею о том, какой аромат может зазвучать по-новому, будучи одновременно старым и хорошо знакомым, мистер Холмс? — закончил он светским тоном уже в холле.

— Увы, нет, мсье Польже, но уверен, что такой аромат отыщется. В крайнем случае, вам поможет профессор Снейп, — с тонкой улыбкой закончил мой друг.

~*~*~*~

Это была изумительная поездка. Сочельник мы с Холмсом провели в Париже в компании сэра Генри. Спать легли только под утро, поэтому стоит ли удивляться, что проснулся я за полдень со слегка гудящей головой. Холмс уже ждал меня в столовой, обложившись ворохом газет.

— С Рождеством, Ватсон! Мой подарок ждёт вас на Бейкер-стрит, так что для соблюдения традиций нам нужно вернуться домой.

— Счастливого Рождества, Холмс, — ответил я, с удовольствием делая глоток кофе.

— Посмотрите-ка, миссис Поттер тоже не чужда нашим праздникам, — неожиданно произнёс мой друг и, подойдя к окну, подёргал оконную раму. Огромные стеклопакеты легко не поддавались, и Холмсу пришлось повозиться, чтобы открыть окно. В комнату влетела белоснежная сова. Она важно уселась на стол прямо посреди вазочек с печеньем, и Холмс осторожно протянул руку, чтобы отвязать пергаментный свиток.

— Не проще ли было позвонить по телефону?

— Это вам так проще, — ответил Холмс, пробегая письмо глазами, — а волшебники сначала отправляют сову, а потом уже вспоминают о телефоне.

— И что там?

— Миссис Поттер открыла коробку с моим подарком, — ухмыльнулся Холмс.

— А что вы ей подарили, если не секрет?

— Знаменитый Pure Poison, купленный мной в бутике «Диор» на Ковент-Гарден.

— О! — только и смог ответить я.

— Вот именно, — усмехнулся мой друг. — Гордитесь, Ватсон, мы с вами знакомы с самой умной ведьмой столетия, — добавил он.

— Когда мы возвращаемся?

— Первым же поездом. Так что допивайте ваш кофе, и отправляемся на вокзал. Нас ждёт увлекательный вечер!