Укротительница львов (гет)

Гарри и его друзья вернулись в Хогвартс, где их поджидали мадам Помфри и несколько специалистов из Мунго. Дафну поместили на койку и оградили ширмой от посторонних глаз. Так же поступили и с Гермионой, пока с Гарри, Невиллом и Трейси проводили общую диагностику.

Гарри выдали несколько склянок с зельями и велели лечь отдыхать. Но он не мог. Он огляделся, выискивая койку Дафны, молясь, чтобы с ней все обошлось, и корил себя за случившееся.

Поттер чуть было не потерял ее. Они шла к нему на помощь, а в итоге оказалась побита не хуже Гермионы. Да и вообще целым из Министерства не вышел никто. И Рон. Его больше нет. Его самый лучший и давний друг пожертвовал собой ради спасения остальных.

Мадам Пофри, немного посуетившись над ним, заставила принять еще порцию зелий и передала его врачам Мунго. Гарри безотрывно глядел на ширму, за которой лежала Дафна, и гадал, выживет ли она и простит ли за то, во что он ее втянул.

Так минул целый час. Поттер продолжал смотреть на перегородку и старался заставить себя ни о чем не думать. Время от времени он переводил взгляд на постели своих друзей. Трейси уснула, едва ее голова коснулась подушки, а Невилл лежал, уставившись в потолок и без конца бормоча что-то себе под нос.

Двери Больничного крыла раскрылись, и внутрь проследовали четыре аврора, направившиеся прямиком к постели Амбридж. Среди них Гарри узнал Кингсли. Высокая, грозного вида женщина вошла чуть позже и присоединилась к своим коллегам.

Гарри с облегчением опознал в ней мадам Боунс, пережившую сегодняшний вечер без серьезных ранений. Разбуженная Амбридж села в койке. Благодаря стараниям мадам Пофри, ее нога была уже в полном порядке. Ее опухшие глаза широко раскрылись, когда авроры в унисон направили палочки на нее.

— Что все это значит? — спросила она елейным голоском. От его звучания в животе Гарри что-то сжалось.

— Помощница министра, Долорес Джейн Амбридж. Вы арестованы за применение Круциатуса. Сейчас вас доставят в Азкабан для подготовки к судебному процессу, — четко произнесла Боунс, глядя на маленькую тучную женщину.

— Это шутка? — хихикнула Амбридж, но ни Боунс, ни авроры не улыбнулись.

- Ты! — глаза директрисы впились в Гарри. — Это ты меня оклеветал! Ты решил избавиться от меня! Я не пойду на корм дементорам! — она поспешно встала с постели и ринулась к Гарри, выставив вперед пухлые руки, которые собирались сомкнуться на горле мальчика.

Она успела сделать лишь шаг или два, прежде чем Кингсли поставил ей подножку. Амбридж упала, вопя от злости.

— Я доберусь до тебя, Поттер! Я всем покажу, кто ты есть на самом деле, маленький наглый лжец и убийца! Я сильнее тебя, мальчишка, я отомщу!

Лицо Амбридж на несколько мгновений странно покраснело — Оглушающее попало ей в затылок. В Больничном крыле повисла тишина: все наблюдали за тем, как наряд авроров поднимал с пола бесформенное тело Амбридж.

— Джентльмены, уберите-ка ее отсюда, — вздохнула мадам Боунс. Она перевела взгляд на Гарри и в несколько шагов достигла его постели. — Мистер Поттер, я просила Дамблдора не разговаривать с вами, но считаю своим долгом проинформировать вас о событиях грядущих нескольких дней. Тебя и твоих товарищей допросят насчет того, что случилось этой ночью, и кое о каких происшествиях в течение последнего учебного года — это касается твоей преподавательницы Защиты от Темных Искусств, как ты понял.

— Хорошо, — ответил Поттер. Его голос показался сухим и хриплым.

— Гарри, то, что вы все сделали сегодня ночью, выше всяких похвал. Вы должны гордиться собой.

— Простите, мадам Боунс, но я потерял лучшего друга. Мне нечем гордиться, — покачал головой он.

— Извини, это было невежливо с моей стороны. Но так или иначе, вы убили двоих, среди которых была опаснейшая ведьма из всех последователей Сам-Знаешь-Кого. Я знаю, твой крестный очень горд тем, что ты учинил сегодня ночью.

При упоминании Сириуса Гарри невольно вздрогнул. Мадам Боунс подмигнула ему.

— Он сам мне это сказал, пока я вела его домой.

Она протянула мальчику руку и тот, ошалев от неожиданного разоблачения, слабо пожал ее. Боунс выразила свои соболезнования насчет Рона и отбыла справиться о состоянии Амбридж.

Спустя несколько мгновений появилась мадам Помфри, причитавшая о горластой жабе, беспокоящей ее пациентов, и заставила его выпить зелье сна без сновидений.

— Я не буду, — заупрямился Поттер.

— Мистер Поттер, я понимаю, что вы волнуетесь за ваших друзей, но если вы не примете зелье по-хорошему, я оглушу вас. Мне не хотелось бы этого делать, поэтому, прошу, не доводите до крайних мер.

Вздохнув, Гарри выпил содержимое склянки. Мадам Помфри была единственной женщиной, к которой он всерьез относился с опаской (не считая МакГонагалл, конечно). После того, как Поттер проглотил жижу, колдомедик заставила его лечь, и он тут же провалился в сон.

* * *

Следующим утром он проснулся от ударившего в лицо солнца. После пары минут бессмысленного разглядывания потолка воспоминания о прошлом дне вновь хлынули в его память бурным потоком. Гарри встал и нашарил очки. Через них он разглядел койку Дафны, которая по-прежнему была ограждена ширмой, как и постель Гермионы. Невилл и Трейси еще спали.

— Эй.

Гарри повернул голову и заметил Асторию Гринграсс, сидящую на соседней кровати. Она выглядела утомленной, но все же улыбалась. Девочка подала ему стакан воды, который был осушен единственным глотком.

— Который час? — спросил Гарри.

— Около девяти. Похоже, у вас была непростая ночка, — ответила Астория, взглянув на постель своей сестры. Гарри просто кивнул, не доверяя своему голосу, готовому дрогнуть в любое мгновение.

— С ней все будет хорошо, — сказала Гринграсс, вновь посмотрев на Поттера. — Она недавно просыпалась и спрашивала о тебе. Мадам Помфри не разрешила ей вставать. Дафна куда сильнее, чем может показаться, ты же знаешь.

— Она в порядке? — спросил Гарри. Последовал утвердительный ответ. Поттер облегченно перевел дух. Сердце затрепетало, и будто гора свалилась с плеч от мысли, что Дафна идет на поправку.

— Проклятие серьезное, и ей придется пролежать здесь до конца учебного года, но все будет хорошо.

Между ними воцарилось молчание, пока Астория вновь сама же не нарушила его.

— Я очень сожалею насчет Рона. О нем написали в газете сегодня. Подробностей не было — только то, что его убила Беллатриса Лестрейндж, которую Невилл прикончил чуть позже, — по щеке девочки скатилась слеза. — Он не был самым лучшим и наговорил много гадостей мне и моей сестре. Но он был очень веселым, и я буду по нему скучать. Но что проку?

Гарри слегка пожал плечами.

— Как бы я хотел, чтобы у тебя был шанс узнать его получше. Он может быть замечательным другом. Он и был замечательным другом. Моим самым первым другом.

Астория подалась вперед и взяла его за руку. Гарри заглянул ей в глаза. Тогда девочка пересела к нему и заключила его в крепкие объятия. Сначала Поттер почувствовал себя неловко. Он никогда не был особенно близко дружен с Асторией, но сейчас та поняла, что нужно Гарри именно в эту минуту. Он начал таять в ее руках. Из глаз брызнули слезы, и он всхлипнул, а Астория обняла его еще сильней.

Она не сказала ничего, просто дала ему выплакаться. Гринграсс знала, что в эту минуту не о чем говорить и ничего нельзя сделать, кроме как пару минут побыть для него хорошим другом. Спустя немного времени, Гарри взял себя в руки и отстранился от ободряюще улыбавшейся Астории.

— Я знаю, мы не особо дружили, но ты всегда был очень добр ко мне и осчастливил мою сестру. Так что если тебе захочется поговорить — неважно, о чем, и пойму ли я — я буду рада выслушать.

— Спасибо, — Гарри попытался улыбнуться в ответ, но ничего не вышло. Астория поднялась и поправила на себе мантию. Подарив мальчику прощальный теплый взгляд, она покинула лазарет.

* * *

В полдень его выпустили из Больничного крыла и велели отправиться в кабинет директора. Гарри шел не спеша, раздумывая, что ждет его впереди. Его немало озадачил тот факт, что он должен был идти к кабинету директора, когда его единственный обитатель, Амбридж, покинула школу еще вчера.

Каменная горгулья сдвинулась в сторону прежде, чем он успел сказать хоть что-то. Недоумение возросло, но Гарри все же поднялся вверх по винтовой лестнице и тихо постучал в дверь.

— Войдите.

Поттер на минуту решил, что сошел с ума, но за дверью в самом деле сидел Дамблдор, расположившийся на своем привычном месте.

— Сэр?

— Гарри! — всхлипнула миссис Уизли и кинулась душить его на своей груди. Упрятанные вглубь чувства вновь всплыли на поверхность, и Поттер не смог сдержать слез. Заглянув через плечо женщины, он заметил мистера Уизли, обнимающего Джинни. Она не переставала плакать, а близнецы были мрачнее тучи.

— Мне так жаль, — прошептал Гарри. — Я ни за что бы… я старался сделать так, чтобы они оставались за мной.

— Рон ни за что не согласился бы прятаться за твоей спиной, — произнесла Джинни, еле ворочая языком.

— Она права, Гарри, — кивнул мистер Уизли. — Мы всегда учили его стоять за свою семью. На свете нет ничего важнее или более стоящего схватки, чем те, кого мы любим. И Рон любил тебя как брата.

— Он никогда не умел толком выражать, что чувствовал, но дружбу с тобой он ценил больше всего, я знаю, — сквозь слезы сказала миссис Уизли. — И мы тоже тебя любим и ни в чем не виним. Нам важно, чтобы ты знал это.

Она вытянула руки так, что могла видеть Гарри перед собой, произнося эти слова. Это сделало ему только хуже. Он понимал, что ему говорят все это только для того, чтобы облегчить его горе, но груз вины за смерть Рона никуда не исчезал. Это Поттер повел его в этот кошмар, и рыжий друг заплатил за это самой высокой ценой.

— Пойдем, Молли, у нас еще много дел, — сказал мистер Уизли, взяв жену под руку. — Мы похороним Рона в саду у нашего дома, Гарри. Он ему очень нравился когда-то.

Гарри смог только кивнуть, а мистер Уизли — слабо улыбнуться, прежде чем покинуть кабинет директора. За ним поплелась Джинни, крепко обнявшая Поттера по пути.

— Я знаю, что ты не веришь нам, но это правда не твоя вина. Не дай этому сожрать тебя. Рон бы очень разозлился, если бы узнал, — прошептала она. Девочка поцеловала его в щеку и отправилась вслед за родителями.

Гарри всхлипнул, пытаясь собраться вновь. Подняв голову, он увидел стоящих рядом близнецов.

— У нас не было возможности сказать ему, что… — начал Фред, но махнул рукой и отвернулся.

— Дело в том, что мы всегда относились к нему кое-как, — сказал Джордж. — Постоянно над ним издевались. Мы знали, что он всегда недооценивал себя, и пользовались этим, как могли.

— Но мы не ненавидели его, — закончил Фред, снова взглянув на Гарри. — Однако теперь он никогда этого не узнает.

— Ты дал ему повод гордиться собой, Гарри, — искренне вздохнул один из близнецов. — То, что должны были дать ему мы.

— Ты был для него лучшим братом, чем мы, но мы до конца жизни не сможем отблагодарить тебя за это сполна.

Сердце Гарри сжалось снова. Он винил только себя и позволял этой вине разрастаться внутри него, но чувство Фреда и Джорджа на минуту затмило его собственное. Поттер не мог представить, что беззлобные близнецы могли так раскаиваться, потеряв брата, над которым всю жизнь подшучивали.

Рон постоянно журил своих старших братьев, особенно Чарли, но о Фреде с Джорджем он всегда говорил с нежностью, даже когда жаловался. Несмотря на их постоянные издевки, он знал, что всегда может рассчитывать на них.

— Мне кажется, он знал, — наконец выдавил Гарри.

Близнецы тихонько кивнули, похлопали Поттера по плечам и оставили наедине с директором, который, казалось, еле сдерживал слезы. Он указал Гарри на соседнее кресло и промокнул глаза носовым платком.

— Мои глубочайшие соболезнования, Гарри. Рон Уизли был поистине уникальным человеком. Верный друг, отдавший все, ради защиты тех, кто ему дорог. Его жертва не будет забыта — это все, что я могу сказать.

Гарри не ответил и не оторвал взгляд от стены. Дамблдор встал, чтобы достать с одной из полок Омут памяти. Водрузив его на стол, он снова сел на место.

— Перво-наперво я хотел бы сообщить тебе, что события вчерашнего вечера непоправимо ударили по министру Фаджу и всему Министерству в целом. Навряд ли Корнелиус продержится на своем посту хотя бы до конца месяца, и, между нами, это не может не радовать.

Поттер невольно улыбнулся этим словам, но улыбка мигом померкла. Дамблдор облокотился на стол и сложил руки шалашиком.

— А теперь к более важному. Гарри, это я виноват в том, что случилось с тобой и твоими друзьями. Я знаю, что ты больше всего коришь себя, но вся ответственность лежит только на мне. Если бы я сделал то, что должен был, все было бы иначе.

— О чем вы? — спросил Поттер, посмотрев в усталое лицо директора.

— Гарри, я без труда мог провести тебя в Отдел Тайн и отдать тебе Пророчество — так, чтобы мы смогли его спрятать или даже уничтожить, как и вышло вчера. Но я побоялся неизбежных вопросов с твоей стороны. Я лишь хотел для тебя счастливого детства. Я оступился когда-то давно, но был слишком упрям, чтобы признать это.

Гарри поднял голову, обдумывая то, что услышал. Дамблдор глубоко вздохнул своим мыслям.

— Я поселил тебя с твоими родственниками из-за особых древних чар, которые твоя мать наложила в ту ночь, когда пожертвовала собой. Очень крепкие и мощные чары. Это единственная причина, по которой ты вынужден каждое лето возвращаться на Тисовую улицу, — произнес он, прикрыв глаза. Гарри молчал, дожидаясь окончания откровения, готовя себя к тому, что услышанное не придется ему по душе.

— Я искренне надеялся, что твои дядя с тетей позаботятся о тебе, как о родном. Думал, что они вырастят тебя в любви и ласке. Я должен был приложить руку к твоему воспитанию. По крайней мере, проведывать тебя время от времени. Но я почувствовал, что будет лучше, если ты не будешь подозревать о существовании магического мира до того, пока вновь не воссоединишься с ним. Я считал, что следует огородить тебя от славы, принесенной тебе уничтожением Темного Лорда, тем более, что ты сам об этом не помнил.

— И были правы, сэр, — кивнул Гарри. Он ненавидел свою известность, приносящую ему одни беды с момента поступления в Хогвартс.

— Когда ты пришел в Хогвартс, я начал наблюдать за тобой и заметил, что, несмотря на трудное детство, ты вырос достойным человеком. Добрым, благородным, жаждущим проявить себя и очень скромным. Все это, особенно твоя изобретательность, поразило меня до глубины души. То, что вы с твоими друзьями придумали ради защиты Философского камня, было потрясающе. Я по-настоящему гордился вами.

Ты столкнулся с Волдемортом лицом к лицу и выжил. После этого я решил, что должен либо рассказать тебе все, что знаю, либо попытаться защитить тебя от этой тяжкой ноши. Тогда я сделал выбор, и он оказался ложным. Я наивно полагал, что у тебя есть шанс на нормальное детство. Но затем прошел второй твой год в нашей школе, когда ты смог отыскать потаенную часть замка своими силами. Ты снова повел себя несообразно своим годам и спас не только мисс Уизли, но и весь Хогвартс. А на следующий год ты, прознав о существовании крестного, спас его от поцелуя дементора. Нечто в этом роде случалось каждый год: ты не просто доказал, что готов все узнать, ты завоевал право на правду, но я уже слишком крепко засел в ловушке собственных страхов. Я старался заботиться о тебе и оберегать — примерно так же, как миссис Уизли оберегает своих детей от того, что грядет.

В прошлом году случилось худшее. Тебя втянули в Турнир Трех Волшебников против твоей воли, но ты снова доказал — не только мне, всему магическому миру, — насколько ты удивительный человек. Я должен был вмешаться и сделать то, что следовало еще тогда, когда ты только переступил порог нашего мира. Я должен был открыть тебе все, что знал.

Дамблдор перевел дух, и Гарри понял, что монолог подходит к концу.

— Я знал содержание пророчества, потому что присутствовал при его создании. Еще до твоего рождения я проводил собеседование с человеком, метившим на должность преподавателя Прорицаний. Кандидатура совершенно меня не впечатлила, но в тот момент, когда я собрался уходить, она впала в транс и изрекла пророчество.

— Трелони, — пробормотал Гарри, догадавшись, о ком идет речь.

— Именно, — кивнул Дамблдор. Он повел рукой, и Омут памяти, доселе стоявший на столе без дела, наполнился жидкостью. Мгновение спустя в нем показалась маленькая фигурка профессора Трелони и заговорила твердым, каким-то потусторонним голосом:

— Грядет тот, у кого хватит могущества победить Темного Лорда… рожденный теми, кто трижды бросал ему вызов, рожденный на исходе седьмого месяца… Темный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать его силы… Один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не сможет жить спокойно, пока жив другой… тот, что достаточно могущественен, чтобы победить Темного Лорда, родится на исходе седьмого месяца…

Дамблдор снова взмахнул рукой, и фигурка исчезла. Гарри встал и принялся мерить комнату шагами под неотрывным взглядом Дамблдора. Между ними воцарилась искрящаяся тишина. Поттер нервно сжимал и разжимал ладони.

— Я не стану просить прощения. Я наделал много ошибок, но твердо намерен исправить их все.

— Вы знали, — прошипел Гарри, и директор медленно кивнул.

— Вы знали. Вы все это время знали. Я спросил вас тогда, на первом курсе, но вы отказались мне отвечать. Рон погиб из-за вас! — закричал Поттер. Несколько стеклянных фиалов лопнули. Дамблдор медленно опустил голову, боясь встретиться с ледяным взглядом Гарри.

— Это так, — печально ответил он.

— Он доверял вам. Я доверял вам. Как вы могли поступить так с нами? Вы хоть думали, чем это могло обернуться? Если бы я знал, то ни за что бы не сунулся в Министерство.

— Гарри, мы оба знаем, что это ложь, — твердо произнес Альбус. — Ты поверил, что твоя семья — твой крестный — была в западне. На свете не существует таких сил, которые смогли бы остановить тебя. Ради Сириуса ты переступил даже через официального представителя Министерства. Чтобы добраться до Волдеморта, ты должен был бы уничтожить все его силы. Это одно из преимуществ, которое делает тебя сильнее, хоть он пока и не признает этого. Второе — твои друзья.

Гарри устремил на директора тяжелый взгляд, но тот только покачал головой.

— Если бы Волдеморт пользовался той любовью и признанием у своих приспешников, что ты у своих друзей, он бы получил опаснейшую организацию, противостоять которой мы были бы не в силах. Это их любовь к тебе и твоя к ним делает тебя по-настоящему сильным. Именно поэтому он не смог удержаться в твоем разуме той ночью. Ты причинил ему невыносимую боль, и, я уверен, отныне он бросит все силы на Окклюменцию благодаря тебе. Я очень удивлюсь, если он рискнет вновь вторгнуться в твой ум.

Гарри почувствовал себя опустошенным. Страсти кипели в нем целый день, и у него не осталось сил злиться на директора. Особенно теперь. Он глядел на человека, которого так долго считал воплощением силы и мудрости. Теперь он видел обычного старика, наделавшего столько ошибок, сколько мог бы любой другой на его месте. Дамблдор не был богом. Он всего-навсего человек — такой же, как и Гарри.

Эта мысль умерила обиду Поттера, но сильно ударила по нему — весь его маленький мирок перевернулся с ног на голову в эту минуту, и теперь он не представлял, что с ним делать.

— И что это значит? — спросил Гарри. — То, что его могу убить только я?

— Пророчества нельзя делить на черное и белое, а по большей части вообще не стоит воспринимать всерьез. Однако именно это Волдеморт и сделал, и теперь, чтобы избавиться от него, мы должны пережить всю череду необходимых событий. Именно поэтому я должен наконец начать готовить тебя. Начиная с этого лета.

Гарри посмотрел в добрые глаза Дамблдора.

— Я ни за что бы не хотел для тебя этой участи, Гарри. Однако единственный способ покончить с ней — разгадать все тайны. Ты позволишь мне помочь тебе?

Гарри сокрушенно покачал головой — будто у него был выбор? Он должен принять помощь, если намерен победить Темного Лорда. Второго не дано.

— Вы пообещаете мне говорить обо всем, что я захочу знать, невзирая, банален ли ответ или жесток, и что бы он из себя ни представлял?

— Это самое меньшее, что я могу сделать, Гарри. Я клянусь своей магией, что ты будешь знать все об этом деле, и обещаю, что сделаю все от меня зависящее, чтобы подготовить тебя к грядущей войне.

Гарри приблизился к старому директору и протянул ему руку. Грустно улыбнувшись, тот пожал ее.

— Думаю, тебе стоит вернуться в гостиную и отдохнуть или навестить мисс Гринграсс. У нас будет предостаточно времени на разговоры этим летом.

Осознав, что свободен, Поттер поспешил убраться как можно дальше от этого кабинета. Он все еще злился и был порядком сбит с толку. Спустившись по лесенке, Гарри решил было зайти к Дафне, но чувство вины вынудило отказаться от этой затеи. Сейчас в его голове была такая каша, что навряд ли он сможет составить хорошую компанию своей подруге. Вместо этого он направился в гостиную, пропуская мимо ушей то и дело задаваемые ему вопросы, поднялся в спальню, лег в постель и провел в ней остаток дня.

* * *

В последний учебный день ученики тянулись к каретам, отвозившим их на вокзал, к Хогвартс-Экспрессу до Лондона. В это время несколько учеников, разодетые в черное, встретились у Большого Зала. Все их вещи уже были разосланы по домам, поскольку они не собирались на поезд — дорога вела их на похороны своего друга, Рона Уизли.

Гарри стоял в стороне, отдельно ото всех — так он держался все последнее время. У него под рукой всегда были мантия-невидимка и карта Мародеров, позволявшие ему избегать встреч с друзьями. Со дня разговора с Дамблдором он непрерывно напряженно думал и уже пришел к нескольким выводам.

Ради их же самих, — говорил он себе всякий раз, глядя на Гермиону с Невиллом. Девочку выписали из лазарета два дня назад, и она выглядела вполне обычно, но было ощущение, будто та долго не спала. Под опухшими от слез глазами пролегли глубокие тени.

Невилл выглядел не менее усталым. Он был бледнее, чем обычно, и вызывающе спокоен. Он взглянул на Гарри всего раз или два с немым вопросом в глазах, что больно задевало Поттера.

Трейси беспокойно переминалась с ноги на ногу. Она чувствовала себя не в своей тарелке, несмотря на изящную одежду. Дэвис выглядела несколько лучше Гермионы и Невилла, но у нее было такое лицо, будто ее вырвет с минуты на минуту. Рон и Трейси никогда не были близки, и больше этого не изменить, но они уважали друг друга. Гарри был уверен, что Уизли был готов подружиться с ней, хоть никогда об этом не говорил.

— Вот вы где, — сказал Дамблдор, ведя за собой последнего компаньона. При виде Дафны Поттеру стало не по себе — несмотря на то, что ее хотелось видеть больше прочих, Поттер упорно избегал новых встреч с ней. Гринграсс шла медленно, опираясь на руку директора. Она многозначительно взглянула на Гарри, и его ноги сами понесли его к ней.

— Привет, — мягко произнес он. Дафна подняла глаза и тепло улыбнулась.

— Я не в обиде, — ободряюще сказала она. — Я знаю, почему ты бегал от нас. Думаю, если бы я была на твоем месте, то поступила бы так же.

Эта беззлобность сбила его с ног. Гарри не ожидал, что все будет так просто.

«Ради их же самих», — повторил он свою мантру.

— Сюда, — направил Дамблдор, ведя подопечных к очагу. Один за другим они вошли в камин и отправились в Нору, где и происходили похороны. Гарри шел последним. Шагнув на положенное место, он заметил, что директор смотрел на него с нескрываемым разочарованием. Не обратив внимания на эту деталь, он отчеканил пункт назначения.

Нора еще ни разу не представала перед ним такой печальной. Его встретили объятия мистера Уизли — доселе этот человек никогда так себя не вел с ним. Затем тот объявил, что более гостей не ожидается, и после появления Дамблдора они все вместе пошли к могиле Рона.

Гарри вел еле двигавшуюся Дафну. Он слышал, что ей придется принимать тонизирующие лекарства почти все лето и что на ней остался шрам, идущий от плеча к животу.

Поттер старался не смотреть ей в глаза, а Дафна в свою очередь не нарушала его тишины.

Помимо них пришло еще около пятидесяти человек. Когда школьники расселись по местам, Дамблдор начал панихиду. Он говорил о храбрости Рона и его верности товарищам. Затем директор уступил место другим людям, желавших замолвить несколько слов о погибшем.

Решились немногие. Мистер Уизли, Билл и Чарли. Кое-что сказали Невилл и Трейси.

Но после выступления Фреда и Джорджа скорбящие плакали навзрыд. Они положили в гроб непозволительно яркое знамя Пушек Педдл и все те ужасные вещицы, с помощью которых издевались над своим младшим братом. После всего этого они во всеуслышание заявили, что горды тем, что знали такого человека, как Рон, хоть и не были любимы им.

Когда близнецы закончили, Дамблдор спросил, не желает ли кто сказать что-то еще. Все взгляды в мгновение ока устремились на Гарри. Тот, кивнув, встал и прошествовал к гробу.

— Мне посчастливилось встретить Рона Уизли в поезде в первый год моей учебы. Он протянул руку невзрачному, невежественному мальчишке, не знавшему о магическом мире ровным счетом ничего, — Гарри сделал глубокий вдох, приложив усилия, чтобы устоять на ногах.

— Благодаря Рону я познал все, что прошло в моей жизни мимо меня. Познал, каково это — иметь друга и все, что с этим связано. Мы помогали друг другу учиться на своих ошибках и находить сильные стороны, зачастую забывая о себе.

Рон показал мне, каково быть частью чего-то особенного, частью семьи. И я буду вечно благодарить его за то, что он, невзирая на мое имя, стал моим первым и самым настоящим другом. Я буду скучать, мой друг. Мой брат.

Гарри вернулся к своему месту, и Дамблдор приблизился к гробу Рона. Взмахом руки он поднял его в воздух и бережно левитировал в могилу, вырытую накануне. С помощью палочки он накрыл ее землей и возвел белый монумент, гласивший:

Рон Уизли

1 марта 1980 — 14 июня 1996

Никогда не будет героя, друга и брата вернее.

Люди начали расходиться, часть оттекла к старшим Уизли, чтобы выразить им свои соболезнования. Гарри взглянул на Дамблдора — тот должен был доставить его на Тисовую улицу. Директор поднял руку, прося подождать немного. Поттер тяжело вздохнул, изнывая от отчаянного желания исчезнуть как можно скорее. Он боялся, что кто-то заговорит с ним, и его решимость померкнет — этого он не хотел. У него был план, который нужно исполнить во что бы то ни стало.

— Ты так хорошо говорил.

Гарри вжал голову в плечи. Она стояла у него за спиной, и он предчувствовал, что сейчас произойдет.

«Ты должен поделиться хотя бы с ней. Она заслуживает объяснений», — заявил внутренний голос. Поттер хотел возразить, но знал, что этот голос был прав. Хотя бы Дафна имеет право знать. Честно говоря, имеют право все они, но она в особенности. Гарри медленно повернулся к ней.

Она была как обычно прекрасна, но ему было тяжело на нее смотреть. Ее темные волосы были стянуты в простой хвост, удобная одежда хорошо сидела на ней. Гарри никогда не видел ее одетой так красиво. Дафна была в парадной школьной форме и в просторном плаще поверх. По чести говоря, до Рождества, когда она встретила Поттера в свитере и джинсах, он смутно себе представлял, какова ее фигура. Только тогда он выяснил, что она была божественна.

Их отношения никогда не зацикливались на плотских утехах, несмотря на то, что и эта часть была по-своему хороша. Они были на другом уровне. Она понимала его так, как, наверное, не смогла бы ни одна девушка. Гарри попытался вымести эти мысли из головы — если он не сосредоточится, то не сможет сделать того, что нужно именно сейчас.

— Я не хотел, чтобы это случилось так, — сказал он мертвым голосом. Дафна почувствовала, как по спине пошли мурашки.

— О чем ты говоришь?

— Я не могу больше встречаться с тобой. Мы должны забыть все, что было между нами. Сейчас же.

— Гарри, я знаю, тебя гложет то, что произошло… — начала Дафна, и из ее глубоких карих глаз хлынули слезы. Это зрелище рвало сердце Гарри на куски, оно молило немедленно прекратить это все.

— Я не позволю, чтобы с кем-то из вас случилось то же, что и с Роном. Я не позволю ему воспользоваться кем-то из вас, чтобы поймать меня. Я не стою этого. Так будет лучше для всех. Каждый должен пойти своей дорогой, и ты должна забыть обо мне.

— Прекрати, Гарри, — взмолилась Дафна. Она схватилась за грудь, чувствуя, будто весь мир вокруг нее завертелся. — Ты расстроен, и я понимаю тебя, но сейчас ты ведешь себя глупо.

— Мне жаль, но так будет лучше. Вы заслуживаете шанс на нормальную жизнь, но ее не будет, пока ты со мной. Я приношу только боль и смерть, — Гарри смотрел сквозь белое надгробие. — До свидания, Дафна.

Поттер развернулся и пошел прочь от своей теперь уже бывшей девушки, и в эту минуту сердце и разум неистово боролись. Он ненавидел себя за то, что сделал. Он сходил с ума от тоски, позволяя себя думать о том, что только что упустил, но это был единственный шанс для них, единственный шанс для нее. Той ночью Гарри усвоил важный урок: его враг будет использовать всех и вся, чтобы добраться до него, но теперь этому не бывать.

Поттер подошел к Дамблдору, ни разу не обернувшись и не увидев, как Дафна вдруг упала на землю, а Невилл и Трейси скоро подбежали к ней.

— Сэр, я бы очень хотел уйти сейчас же, — сказал Гарри сурово глядящему на него Дамблдору. Тот будто собирался заговорить, но Поттер не дал произнести ему ни слова.

— Я знаю, что вы хотите сказать, и уже обдумал это. Я поступаю правильно. Это все ради общего блага.

Прикрыв глаза, старик вздохнул. Он и не представлял, как нелепы эти слова, пока не услышал их из уст Гарри Поттера. Дамблдор безмолвно поклялся найти способ указать Гарри на его ошибку.

Альбус медленно и вдумчиво подал Поттеру руку, тот крепко вцепился в нее, и они аппарировали.

Дафна наблюдала за уходом Гарри. Когда он скрылся с ее глаз, ее сердце разбилось на тысячу маленьких осколков, и она, упав в руки друга, разрыдалась так горько, как не случалось ни разу в жизни. В эту минуту Дафна Гринграсс почувствовала, будто тоже умерла.