Уже не Гарри: Путь Власти (джен)

— И как вы вообще могли до такого додуматься, Поттер? — с разочарованным выражением лица произнёс Снейп. — Я был гораздо лучшего мнения о ваших умственных способностях. Как долго вы пили зелье?

Я уже третий день лежал в Больничном крыле. Впервые очнулся я в субботу вечером, но тогда посетителей ко мне не допустили. Впрочем, по колбе от зелья Бодрости определить, что со мной случилось, не составило труда. У мадам Помфри достаточно большой опыт.

— Две недели, профессор, — отзываюсь я.

— Просто поразительная самонадеянность, Поттер, — покачав головой, иронично сказал Снейп. — Я не раз использовал это средство для приготовления зелий, которые нужно долго варить. Но при этом я пил в несколько раз больше укрепляющих отваров! И всё равно приходится потом лечиться некоторыми специальными зельями.

— Но ведь в учебнике третьего курса не было сказано о таких мерах предосторожности!

— Если не ошибаюсь, Поттер, там было прямо написано, что употреблять зелье можно только с разрешения преподавателя. Кстати говоря, где вы его достали?

— Я его сварил, сэр. А где такое зелье можно было достать?

Профессор Снейп несколько секунд помолчал.

— Поттер, вы сварили зелье Бодрости? Ещё до поступления в Хогвартс?

— Да, сэр. А что в этом удивительного? Правда, мне пришлось тренироваться два месяца на более простых зельях, но всё-таки не показалось, что это было очень уж сложно. Любой первокурсник справится.

Ещё минута молчания.

— Мистер Поттер, вы же видели, что варят на уроках первокурсники. До зелий такого уровня к концу учебного года, если окажутся достаточно настойчивыми, могут добраться Малфой и Забини — но многие и на третьем курсе не сумеют сварить идеальное зелье Бодрости. А если б оно не было идеальным, вы бы свалились на третий-четвёртый день!

Профессор вскочил со стула и начал расхаживать по палате. Мантия, как обычно, развевалась по воздуху.

— Это не ученики, это бездари, если они неспособны сварить такое простое зелье, — тихим голосом прокомментировал я слова Снейпа.

— Да, несомненно, вы правы, Поттер… Все они неучи и бездари, каждый год одно и то же! Наверное, это от матери такой талант…

Он скрипнул зубами и остановился, направив взгляд на окно.

— Знаете, Поттер, пожалуй, я всё-таки соглашусь дополнительно обучать вас. При условии, что вы не будете впредь проявлять такое постыдное безрассудство, недостойное факультета Слизерин!

— Не сомневайтесь, профессор! — радостно подтверждаю. Без крайней необходимости испытывать на себе зелья, о побочных эффектах которых мне ничего не известно, я уже не буду точно — урок оказался весьма наглядным.

— Да, Поттер, вот ещё что — вам предстоит пролежать здесь до среды. Вы пропустите урок полётов на мётлах в понедельник, однако директор настоял на том, чтобы позднее мадам Хуч дала вам урок индивидуально. Хотя, на мой взгляд, это пустая трата времени.

С этими словами Снейп, не оглянувшись на меня, вышел из палаты.

* * *

На следующий день, как раз во время предполагаемого урока полётов, в лазарет привели Невилла Лонгботтома. Похоже, довольно-таки опасный предмет.

И я оказался очень удивлён, когда сразу же за ним профессор МакГонагалл привела Малфоя и Уизли. Как выяснилось, Малфой додумался взять артефакт-напоминалку Лонгботтома в отсутствие учителя, после чего взлетел на метле и принялся дразнить гриффиндорцев. А Рон, в свою очередь, додумался попробовать отобрать напоминалку. Итог — оба с переломами. Идиоты, причём и Уизли, и Малфой.

Даже хорошо, что я надолго застрял в больничном крыле — мне портить отношения с Драко явно не с руки, ибо такое знакомство может быть очень полезно. Пришлось бы ведь заступаться.

* * *

— Вверх!

Метла взлетела и идеально вписалась мне в ладонь.

— Отлично, Поттер! — сказала мадам Хуч. — Теперь можете сесть на метлу и попробовать взлететь. Чуть поднимитесь и возвращайтесь, для чего нужно аккуратно наклониться корпусом вниз.

Интересно, в чём причина того, волшебники до сих пор не перешли на какие-то магические аналоги самолётов и вертолётов? Почему-то им предпочтительнее маленькая деревяшка, на которой даже не предусмотрено специальное сиденье по типу велосипеда.

Я осторожно взлетел и так же осторожно приземлился. В принципе, вполне терпимо. Но как на мётлах ухитряются летать часами? Не представляю.

— Теперь попробуйте пролететь через эти кольца, — Хуч палочкой подвесила в воздухе несколько больших обручей. — Не спешите.

Это было несложно. Я медленно пролетел через все кольца, аккуратно разворачиваясь между ними, после чего поднялся повыше и крикнул:

— Что дальше?

Мадам Хуч взлетела ко мне и дала большой красновато-коричневый мяч.

— Это квоффл. Вам надо забросить его в квиддичские кольца на краю поля.

Ну, это тоже несложно. Я даже слегка полихачил — пролетел на скорости над кольцом, при этом уронив квоффл так, чтобы он попал точно в цель. Потом я затормозил и осторожно развернулся на месте.

— Так, а теперь…

А вот такого сюрприза я не ожидал.

Метла резко дёрнулась в сторону, чуть было не скинув меня с двадцатиметровой высоты. Еле удержавшись, я попробовал выправить полёт, но старая деревяшка совсем меня не слушалась! Спустя ещё несколько секунд я пожалел, что не упал с метлы сразу: она уже поднималась всё выше и выше. К бешено дёргающейся метле запоздало подлетела преподаватель.

— Поттер! Что с вами? Немедленно прекратите! — а не пойти ли вам с такими советами к кому-нибудь другому, мадам Хуч?!

Вдруг на какое-то мгновение я ощутил, что метла вновь перешла под мой контроль. Это продолжалось один только миг, но я успел понять, что происходит. Хуч оказалась между мной и трибунами, где я уже разглядел едва заметную фигурку в тёмной мантии. Значит, метлой управляют заклинанием. Значит, её по какой-то причине не смогли заколдовать заранее и теперь вынуждены непосредственно контролировать каждое движение. Это даёт мне шанс.

— Профессор! Кто-то колдует с трибуны! — выкрикнул я, преодолевая тошноту и головокружение.

Надо отдать мадам Хуч должное: она не усомнилась в моих словах и сразу глянула на трибуны. Спустя мгновение Хуч уже выпустила в небо сноп красных искр и на большой скорости направила метлу в сторону волшебника.

А спустя ещё секунду таинственный убийца прекратил поддерживать заклинание.

Сразу же совершив самоубийственный разворот, заставивший буквально взвыть мой вестибулярный аппарат, я с максимально возможной скоростью полетел к трибунам противоположной стороны поля. Что творилось у меня за спиной, видеть я не мог; но едва я успел долететь до трибун, метла резко дёрнулась вверх и назад, тем самым ударив меня между ног. Наплевав на уже не такую опасную десятиметровую высоту, я издал клич японского камикадзе и спрыгнул вниз, ломая телом сиденья.

Чёрт… Как болит рука. Похоже, я её сломал. И как минимум одно ребро в придачу. Впрочем, это очень большое везение на фоне того, что я увидел, выглянув из-за сидений трибуны.

Мадам Хуч упала с метлы рядом с убийцей, в котором я с удивлением узнал мямлю и заику Квиррелла, и на моих глазах попыталась атаковать его. Я не слышал заклинаний на таком расстоянии, но несколько красных лучей, отразившихся от возникшего перед её противником щита, были отчётливо заметны. Первое ответное заклинание Квиррелла разбило щит мадам Хуч, мощным взрывом отбросив её в сторону квиддичского поля. Второе прямо в полёте ударило ей в голову.

Со своим обострённым от стресса восприятием я успел увидеть, как голова мадам Хуч разорвалась, обратившись в кровавое облако, через несколько секунд осевшее на трибуны. Уже мёртвое тело продолжило полёт и, кувыркнувшись несколько раз, рухнуло на траву поля.

А спустя ещё секунду палочка в руке Квиррелла смотрела прямо на меня. Шрам обожгло невыносимой болью, и я изо всех сил прыгнул в сторону.

Взрывное заклинание обратило в щепки сиденья, за которыми я только что укрывался. Новый взрыв я попытался принять на щит Протего, но не успел договорить заклинание, как красный луч ударил мне под ноги, отшвырнув на верхние ряды. Зато даже в контуженом состоянии я сумел завершить чары, и следующий луч, который неизбежно убил бы меня в полёте, как чуть раньше — преподавателя, лишь разнёс щит и отбросил ещё дальше. Я перелетел через защитное ограждение трибун и рухнул вниз на обе ноги. Естественно, падение сопровождал очень громкий хруст, но с такой невыносимой болью я его даже не слышал — как и треск упавших рядом очков.

Глаза застилала кровавая пелена. Чудовищная боль, казалось, пронизывала каждую клетку моего тела. А ещё говорят, что носитель волшебной силы крепче и сильнее обычного магла… Что же было бы с моим старым телом на месте нынешнего?

Так… Срочно взять себя в руки. Один раз мне уже довелось пережить такую боль, и я обязан справиться. Обязан скрыться до того, как Квиррелл найдёт меня.

Пытаюсь проморгаться. Без очков окружающий мир почти не видно (минус пять диоптрий, не шутки!), и единственное укрытие, которое я приметил — кусты в нескольких метрах от меня.

Преодолевая боль, начинаю двигаться. Раздробленные ноги не могли даже отталкиваться от камней окружавшей трибуны дорожки, сломанная рука также была совершенно бесполезна. Мне приходилось подтягиваться левой рукой, обдирая ногти о камни. Погружённый от боли в полуобморочное состояние мозг не мог додуматься до возможности двигаться, отталкиваясь локтями. Каждый вздох пронизывал болью грудную клетку.

Кусты… Кусты… Вот они, совсем близко, всего пара метров осталась… Что, не защитят от чар обнаружения? Ну и чёрт с ними… Вот они, кусты, уже совсем близко… Кусты…

Темнота.

* * *

Очнулся я, находясь в состоянии невесомости. Я вполне определённо плыл по воздуху, обдуваемый лёгким ветерком. Боль от ран заметно уменьшилась и стала почти терпимой, а на глазах вновь появились очки.

Вспоминаю произошедшее. Где я?! Кто меня левитирует и куда?! Я запаниковал и не придумал ничего умнее, чем задёргаться и выкрикнуть… А, нет, поправка — не выкрикнуть, а прохрипеть:

— Кто здесь?!

— Никого, кроме меня, — раздался встревоженный голос профессора Снейпа. — Поттер, что с вами произошло? Кто напал на вас и мадам Хуч? Она мертва.

— Знаю, — нахожу в себе силы открыть глаза, в которые сразу ударил безжалостный свет Солнца. — Куда вы меня тащите, профессор?

— А куда вы собирались? В Больничное крыло, разумеется, хоть вы и выбрались оттуда лишь на прошлой неделе. Судьба ваша такова, видимо, Поттер, — в голосе Снейпа слышалось большое волнение, лишь едва скрытое привычным сарказмом. — Вас надо успеть убрать отсюда до того, как соберётся вся школа. И вы, Поттер, так и не ответили на мой вопрос.

В голове сразу мелькнула мысль о том, что Снейп может быть сообщником Квиррелла — или даже сам Квиррелл мог зачем-то принять облик зельевара. Только зачем? Нет, это уже паранойя.

— Это был Квиррелл, профессор. И мне не надо в Больничное крыло. Мне срочно нужно…

После этих слов желудок, подобно лифту, взлетел к горлу, и субботний завтрак извергся из меня на квиддичскую площадку. К счастью, Снейп расположил меня в полёте на боку и удалось не выпачкаться. Хотя… Чёрт, о каких мелочах я думаю?!

— Мне срочно нужно к директору Дамблдору, — подавив продолжающуюся тошноту, добавил я. — И сколько прошло времени? Квиррелл мог успеть сбежать.

— Согласен, Поттер, к директору — так к директору. И, если это вас успокоит, вы пролежали без сознания всего несколько минут — это легко определить по количеству вытекшей крови. Ещё минут пять ушло на призыв нужных мне зелий и оказание первой помощи. Очнулись вы почти сразу, когда я поднял вас заклинанием. Так, а вот это очень плохо…

Неподалёку от нас лежал обезглавленный труп мадам Хуч, а из-за угла трибун уже слышались голоса.

Вдруг Снейп слегка стукнул меня по голове палочкой, и я ощутил, как продолжающее болеть тело словно окатили ушатом холодной воды. А спустя секунду я понял, что свободно вижу сквозь своё тело и одежду. Следом раздался ещё один звук удара. Обернувшись в сторону профессора, я увидел лишь расплывчатый силуэт.

Из-за угла показались профессор Дамблдор и Минерва МакГонагалл. На лице второй от вида искалеченного трупа явно отразились потрясение и шок, в то время как выражение на лице директора больше напоминало досаду и раздражение. Впрочем, он быстро выхватил палочку и отвернулся так, чтобы не показывать эмоции декану Гриффиндора.

МакГонагалл тоже выхватила палочку следом за ним и запустила обнаруживающие людей заклятия. Хм… Судя по всему, поставленная Снейпом маскировка оказалась поистине идеальна.

— Альбус, попробуйте вы! Преступник не мог далеко уйти, кровь ещё не успела свернуться.

Дамблдор не успел ответить, когда незаметно подошедший к нему Снейп прошептал:

— Здесь я и Поттер. Срочно уведите нас отсюда. Преступник известен.

Директор почти сумел сдержать эмоции на лице. Почти.

Запустив несколько невербальных заклинаний во все стороны, он повернулся к МакГонагалл:

— Никого нет, Минерва. Убийца уже, похоже, скрылся, но я смогу его найти, как только доберусь до своего кабинета. Я должен попасть туда как можно быстрее!

С этими словами он почти побежал в сторону главных ворот Хогвартса. Бросившейся вслед за ним МакГонагалл он крикнул:

— Останься здесь и вызови авроров! Я справлюсь один.

Снейп пытался догнать слишком шустрого для своих лет директора, а летающий я был вынужден следовать за ними. Кажется, эффект от обезболивающего зелья начинал проходить — или меня просто слишком сильно растрясли. Вот уже перед Дамблдором отходит в сторону статуя какого-то чудовища, и в стене раскрывается проход, за которым обнаруживается лестница.

Как только стена восстановилась и лестница, подобно винтовому эскалатору, поползла вверх, Снейп снял маскировку. Директор хмуро посмотрел на нас и произнёс:

— Я хочу знать, что произошло сегодня на поле для квиддича. Северус, ты говорил, преступник известен?

— Да. Это Квиррелл.

— Именно так я и предположил, — Дамблдор совершенно точно не был удивлён. — Он только что отбыл в Хогсмид, и сейчас может находиться за сотни километров отсюда. Расскажете мне всё.

* * *

Директор Хогвартса открыл дверь в кабинет. Вслед за ним вошёл профессор Снейп и по-прежнему летящий по воздуху Гарри Поттер — точнее, тот, кого окружающие считали таковым.

Дамблдор пребывал в состоянии полнейшего бешенства и едва контролировал себя. Волдеморт — чёртов идиот! Мало того, что он стал действовать слишком рано, будто забыв об охоте за философским камнем и лишившись всякой осторожности, так ещё и даже при таком раскладе ухитрился упустить Поттера. Особенно Альбусу жалко было мадам Хуч. Роланда… Ещё одна жертва войны между Тьмой и Светом, Злом и Добром. Впрочем, её чистая душа уже наверняка в Раю, а вот о душах живых Дамблдору ещё придётся позаботиться.

План директора трещал по всем швам. Преждевременное выступление Квиррелла-Волдеморта, который теперь едва ли рискнёт возвращаться за философским камнем, не было предусмотрено. Но грандиозная игра, в которой Дамблдор рискнул выступить против самих Шестерых Повелителей, должна быть завершена. А значит, оставался только один выход…

Что, если преступник использовал Оборотное зелье? Если убедить окружающих в этой версии, Квиррелл может и вернуться. Вот только что делать с Гарри и, что важнее, Снейпом, который уже и так начал подозревать в чём-то странного преподавателя Защиты?

Нет, версию с Оборотным зельем Дамблдор припасёт для личной беседы с Квирреллом. А свидетели… Что же — с обоими вопрос можно решить гораздо проще.

Продолжающий о чём-то говорить зельевар и заметить не успел, как всё ещё находящаяся у Альбуса в руке Старшая палочка оказалась направлена в его сторону. Один невербальный Экспеллиармус — и Снейп обезоружен. Невербальный Конфундус — и он уже ошеломлённо крутит по сторонам головой, не понимая, что здесь делает. Гарри без поддержки заклинания упал на пол кабинета и вскрикнул от боли в сломанных костях, ошеломлённо глядя на директора и пытаясь достать палочку. Не успеет — ещё один Конфундус, и проблема решена. А теперь…

— Обливиэйт! Обливиэйт!

Ради Высшего блага. Лишь только ради Высшего блага Дамблдор шёл на такую подлость, как стирание памяти. Пророчество должно исполниться, чего бы это ни потребовало, и тогда Тьма будет повержена. Эта цель оправдывала для Альбуса любые средства.

* * *

Уже второй раз за моё недолгое пребывание в Хогвартсе я лежал в больничном крыле. Как ни странно, мадам Помфри обещала выпустить меня уже через день. Снейп, которого я спросил, почему после передозировки Зелья Бодрости лечили меня дольше, ответил, что именно поэтому зельеварение считается настолько опасным искусством.

Несмотря на моё состояние и протесты школьной целительницы, почти сразу пришли дознаватели от авроров. Поскольку ситуация была крайне серьёзной — убийство преподавателя прямо на территории Хогвартса — мне дали две капли Сыворотки правды. Возможности как-либо противиться этому у меня не было, и пришлось согласиться, вытребовав лишь присутствие профессора Снейпа для контроля списка вопросов. Заодно пришёл ознакомиться с показаниями и Дамблдор.

Слегка поскрипывая зубами от боли из-за использованного целительницей Костероста, я попытался сосредоточиться на сегодняшних событиях. Всё нужно обдумать, пока ещё свежи воспоминания. Даже к лучшему, что боль не даёт мне заснуть.

Вспоминаю мои ответы дознавателям. Да, некий волшебник заколдовал метлу, после чего убил мадам Хуч, попытавшуюся с ним сразиться, и чуть не убил меня. Нет, его лица я не видел: его прикрывала обычная серебряная маска Пожирателей Смерти. Да, первым меня нашёл профессор Северус Снейп.

Следующим допрашивали уже Снейпа. Я при этом, к сожалению, не присутствовал.

Итак, налицо два извечных вопроса: кто виноват и что делать?

Кто мог столь наглым образом напасть на Мальчика-который-выжил прямо в Хогвартсе? У кого были шансы преодолеть охранные чары замка? Только у того, кто уже был внутри.

Старшекурсники из числа слизеринцев… Не думаю. Я с ними мало общаюсь, но и конфликтов у нас не было. Хотя, конечно, если убить меня планировали с самого поступления или ещё до такового, то и не стали бы светиться. Однако здесь каких-либо подозреваемых определённо нет.

Профессор МакГонагалл, Флитвик, Спраут… Вероятность исчезающе мала. У них не было даже мотива, а единственная из них, кто по росту близок к нападавшему — это МакГонагалл. Декан Гриффиндора в униформе Пожирателей, пытающаяся убить победителя Волдеморта… В другой ситуации я бы посмеялся над таким предположением, но стоит учесть и этот вариант — особенно в том случае, если Распределяющая Шляпа или какой-то из хогвартсовских легилиментов сумели-таки прочесть мою память.

Так, так, так… А вот это мысль. Если предыдущее предположение верно, то первый, кто узнал бы обо мне — директор Хогвартса. Альбус Дамблдор.

И, если он действительно всё знает, то у него (как и у МакГонагалл) есть мотив. И, скорее всего, он не стал бы делиться такой информацией с заместительницей. Подставить при этом бывших Пожирателей, нарядившись одним из них… Мне мало что известно про Дамблдора, но он вполне определённо является мастером оригинальных решений, а мотивы многих его поступков не понятны мне до сих пор.

С другой стороны… Какой смысл ему был убивать мадам Хуч? Она ведь не видела его лицо, закрытое маской (если это действительно был директор). Он вполне мог оглушить её или подчинить Империусом. Да и смог бы Дамблдор при виде трупа настолько правдоподобно сымитировать эмоции?

А ну-ка… Какие это были эмоции?

Если вспоминать приблизительно, то — досада, жалость, раздражение, разочарование… Что угодно, но только не шок утраты, гнев на неведомого убийцу или ещё что-то в таком духе.

Что мы получаем? Весьма вероятно, что попытку убийства организовал именно директор. Но лично он там не присутствовал, чтобы при любом развитии событий остаться незапятнанным. И убийство мадам Хуч действительно не было ему нужно, он не ожидал подобного — и теперь у исполнителя, вполне возможно, будут немалые проблемы. Кто же, собственно, скрывался под маской? МакГонагалл теперь из списка подозреваемых можно вычеркнуть — она, слишком честная и прямая, едва ли могла настолько эффективно притворяться. Незнакомые мне преподаватели рунической магии, прорицаний, астрономии, ухода за магическими существами, нумерологии и магловедения — остаются под подозрением, так как ничего о них мне не известно. Квиринус Квиррелл… То, что зачастую мой шрам начинает болеть при встрече с ним, уже давно навевает на меня определённые мысли, но единственной реальной причиной такого эффекта, какую я в состоянии вообразить, являются следы от тёмной магии — их он, вероятно, и прячет под нелепым тюрбаном. Это способно объяснить такой странный эффект — мой шрам ведь тоже оставлен тёмным заклинанием. Конечно, можно предположить, что Квиррелл хитро маскируется, но выглядит совершенно безобидным. Так, и кто у нас остался?

Северус Снейп…

Что мне о нём известно?

Считался Пожирателем Смерти из-за полученных под Сывороткой правды показаний одного из них. По неизвестной причине оправдан; вскоре после гибели Волдеморта, будучи не старше двадцати пяти лет (рекорд!) был принят на работу в Хогвартс и стал деканом Слизерина. Имеет ли на руке Чёрную метку — неизвестно.

Если предположить, что Дамблдор отмазал его от наказания за участие в организации Пожирателей и всё ещё имеет возможности для шантажа, то Снейп вполне мог быть таинственным убийцей. И вполне логично, что именно он первым оказался рядом со мной.

Но в таком случае выходит, что цель Дамблдора и Снейпа — отнюдь не моя смерть! Ведь зельевар без проблем мог добить меня и скрыться ненайденным. Но в чём же тогда логика? Какова их цель и верны ли в действительности мои подозрения?

Кажется, я что-то упускаю в этой интриге. Ситуация определённо начинает раздражать.

Ненавижу тайны и загадки. Хочу найти организатора и исполнителя покушения и зверски расчленить. Или сжечь заживо. Или посадить на кол. Эх, мечты, где ваша сладость? Ушли мечты, осталась гадость…

В это время за дверью больничной палаты раздался тихий стук.

— Войдите!

Профессор Снейп. И почему я совсем не удивлён?

— Здравствуйте, профессор. Какие новости с поиском преступника?

— К сожалению, никаких, Поттер, — Снейп расстроенно покачал головой. — Но есть кое-какая другая информация.

Срочно добавить в голос заинтересованности, попытаться замаскировать тревогу и опасения. Всё-таки Снейп является одним из наиболее вероятных подозреваемых.

— О чём вы, сэр? — переспрашиваю после секундной паузы.

— Профессор Дамблдор после ознакомления с вашими действиями решил, что стоит предложить вам занять место ловца в сборной Слизерина по квиддичу.

— Кха… Кха! — я вытаращил глаза на своего декана. — Профессор, вы думаете, я ещё хоть раз в жизни рискну сесть на одну из этих идиотских палок с прутьями?!

— Вот и я сказал директору, что от вас стоит ожидать примерно такого ответа, — мне кажется, или Снейп… Улыбнулся при этих словах? Едва заметно, но ранее на его лице я не видел и таких эмоций.

— Секундочку. Подождите, профессор.

Вот чёрт! Я ведь, кажется, уже и в самом деле боюсь того момента, когда может потребоваться летать на метле.

Безумно не хочется тратить драгоценное время на какой-то квиддич… Впрочем, о чём это я — потеря времени есть лишь оправдание страха. Но, если я хочу стать сильнее, я обязан действовать вопреки боязни. Такой путь я считал правильным ещё до перемещения во времени, и даже чудовищная угроза моей жизни сегодня не является оправданием для измены этому принципу. После минутного раздумья тихим голосом добавляю:

— Пожалуй, я согласен с предложением профессора Дамблдора, сэр. При условии, естественно, что впредь поле для квиддича будет лучше защищено от подобных нападений — и это проконтролируете лично вы.

Если убийца не был связан с Дамблдором, это сработает стопроцентно. Если Дамблдор действительно хочет меня убить (что автоматически гарантирует невиновность Снейпа, все возможности для этого имевшего), то в Хогвартсе я и так нигде не буду в безопасности, но Снейп хоть немного сумеет мне помочь. Если же Снейп и Дамблдор действительно работают против меня, то, очевидно, моя смерть не была им нужна, и я в любом случае пока нахожусь в относительной безопасности.

— Что же, Поттер. Хорошо, — а теперь зельевар явно чем-то недоволен, но почти сумел это скрыть. А не учесть ли такой вариант, что директор действительно пытался меня убить, а Снейп сумел ему помешать — но не рискует выступать против Дамблдора открыто? Чёрт возьми, я подумал о такой версии! — Я усилю защитные чары на поле в ближайшее время. Как выйдете из Больничного крыла, подойдёте к Маркусу Флинту, капитану слизеринской сборной.

Снейп развернулся и пошёл к выходу из палаты. У двери он на секунду остановился.

— Да, и ещё вот что… Спокойной ночи, Поттер.

— Спокойной ночи, профессор! — вот от кого, а от нашего вечно язвительного и саркастичного декана доброе пожелание на ночь было весьма большой неожиданностью. Скажи я кому-то из однокурсников, ни один не поверит.

Дверь в палату захлопнулась. А мне предстояла явно бессонная от действия Костероста ночь… Определённо не самая приятная ночь в моей жизни. Но, в конце-то концов, главное — я жив, а все раны не представляют для колдовской медицины больших сложностей. А это уже весьма и весьма неплохо.