Непрожитое (гет)

Бежать от тебя, бежать за пределы Вселенной!

Себя собирать по частям и осколкам мечты.

Я это смогу! И переживу непременно,

Но в каждом прохожем мне видишься только лишь ты...

В кармане аврорской мантии Гарри всегда лежал кулон. Точно такой же он подарил Гермионе на день Рождения. И сейчас кулон жёг кожу даже через одежду — видимо, его подруге срочно нужна помощь. Поэтому Гарри тут же бросился к камину, ни секунды не раздумывая.

Гермиона сидела на полу, тупо глядя перед собой. Плакать уже не хотелось. Плакать — значит, показать, что ты жива. А в этом Гермиона очень сомневалась.

В темноте гостиной Гарри не сразу увидел подругу. А когда увидел — растерялся. Такой Гермиону Грейнджер он не видел ни разу за все десять лет знакомства. Она бывала грустной, расстроенной, злой, усталой... А вот безжизненной — впервые. Словно стая дементоров наградила её своим фирменным поцелуем. Гарри, ни о чём не спрашивая, присел рядом. Что-то подсказывало ему, что состояние Гермионы связано со вчерашним разговором в Норе. Но он даже представить не мог, как всё обернулось.

— А где Джордж?

Гермиона невольно дёрнулась от этого имени.

— Там, где и должен быть.

Её голос звучал хрипло, словно она не проронила ни слова за последние несколько лет.

— В лаборатории?

Гарри понимал, что это самое глупое предположение, что он мог высказать, — Джордж в жизни бы не оставил Гермиону в таком состоянии.

— С Анджелиной. Ты разве не знаешь?

Гарри не знал. Он вообще ничего не мог понять. Ещё вчера Джордж сидел в этой самой гостиной и говорил, что влюбился в Гермиону. Что произошло за эти проклятые сутки?!

— А почему ты спросил о Джордже?

Гермиона повернула голову к другу, и Гарри поёжился от этого взгляда. Вроде она и задавала вопрос, но её ничуть не интересовал ответ. И вообще ничего не интересовало, кроме того, что выжигало её изнутри.

— Я был вчера здесь. И видел Джорджа. Он рассказал мне о... вас.

Гермиона нахмурилась, отчего на лбу пролегли две маленькие морщинки, а потом разрыдалась. Она уткнулась в плечо Гарри, не в силах совладать с эмоциями.

— Гарри... Я ошиблась... Понимаешь? Я не должна была... А он... Я люблю его... Но я не могу... Анджелина... Это было неправильно... Но как же я теперь?..

Гарри мысленно проклинал себя за то, что не смог держать язык за зубами. Из-за его слов Анджелина ушла из Норы. Из-за совы, которую он отправил Джорджу, тот пошёл к бывшей невесте. Из-за него сейчас плакала Гермиона. Мерлин, как же всё запутано и сложно! Неужели они все просто не заслужили счастья и покоя?

— Почему он ушёл?

Гермиона пожала плечами, вытирая слёзы.

— Я ошиблась. Я не должна была влезать в эти отношения. Он, — Гермиона старательно избегала его имени — каждый звук отражался внутри миллионом раскалённых иголок, которые впивались в сердце, в лёгкие, в мышцы, и хотелось просто кричать от этой немыслимой боли, — должен быть с Анджелиной. Всё правильно. Это только моя ошибка.

— Ошибка? Гермиона, я видел его вчера! И это был Джордж, понимаешь, Джордж! Не тень, не призрак, а наш весёлый, жизнерадостный Джордж!

Гермиона уронила лицо в ладони и снова заплакала:

— Что я могу сделать, Гарри? Я видела их! В Норе. Он обнимал её и что-то шептал... А Молли... Она сказала, что он просто ошибся! Запутался, понимаешь? Я его ошибка...

Гарри снял очки и потёр переносицу. Он много видел за свои двадцать с лишним лет, но чтобы любовь называли ошибкой... А в том, что Джордж любит Гермиону, он не сомневался. Тогда что же произошло? Что заставило Джорджа отказаться от этой замечательной девушки, отказаться от своей жизни? А ведь он только-только начал жить, приходить в себя, улыбаться...

— Гермиона, здесь что-то не так...

— Да, Гарри. Я в этой истории не к месту.

Хотелось возразить, схватить эту глупую девчонку за плечи и встряхнуть, заставить бороться... Вот только с кем бороться? С Анджелиной, которая без Джорджа утратила смысл своей жизни? С Джорджем, который неизвестно что вбил себе в голову? Или с самой собой?

Гермиона подтянула колени к груди и зажмурилась. Она не знала, что делать дальше. Она уже не могла представить, как засыпать в холодной постели одной. И как без него бороться с кошмарами. Для чего просыпаться по утрам, улыбаться, что-то делать? Зачем уходить на работу, если дома тебя никто не ждёт? Раньше она не чувствовала это одиночество так остро. Где-то рядом был Рон, и казалось, что вот это нежное счастье ещё впереди. А теперь впереди пустота. Звенящая, убивающая, безразличная пустота. Потому что её счастье ушло, а память — жестокая извращенка. Она будет вытачивать его образ день за днём, она будет преподносить картинки из прошлого, заставляя выть от осознания, что больше ничего не повторится. И пусть Гермиона всегда считала себя сильной, пережить этот кошмар она была не готова.

— Гарри... — Она легонько коснулась руки друга, и тот дёрнулся от холода её пальцев. — Пожалуйста. Сотри мне память.

Это казалось единственным решением. Не знать, не помнить, не чувствовать. Да, это малодушно, трусливо, подло! Но она не вынесет, не сможет, не переживёт...

— Ты с ума сошла! Ты знаешь, чем это может обернуться? Ненормальная! — Гарри вскочил на ноги и стал мерять гостиную шагами. Потом вышел на кухню и вернулся с бутылкой огневиски. Наполнив стакан, он протянул его Гермионе:

— Пей.

Девушка замотала головой.

— Пей!

Гермионе ничего не оставалось, как подчиниться. Она кашляла, морщилась, но пила. После третьего стакана идея стереть память не показалась такой уж заманчивой. Гарри взял её лицо в руки и повернул к себе, чтобы смотреть прямо в глаза.

— Гермиона, послушай. Я знаю, что тебе сейчас больно и страшно. Но что у тебя останется, если стереть самое дорогое, что было в твоей жизни?

Гарри даже не сомневался в правильности своих слов. Джордж действительно был самым дорогим — иначе она не погибала бы вот так прямо на глазах. Видимо, ему удалось достучаться до затуманенного болью и алкоголем рассудка девушки. Она снова всхлипнула, но уже спокойней, и закивала головой.

— Ты прав. Пусть хоть в памяти он останется со мной.

Охмелев окончательно, Гермиона заснула на коленях у друга. Уже на краю сознания она подумала, что выглядит это всё вполне символично: именно здесь, в гостиной, на этом самом ковре, началась их с Джорджем история. Пусть здесь же она и закончится.

* * *

Гарри ушёл ещё до того, как Гермиона проснулась, оставив записку, что если ей что-то понадобится, она знает, что делать. И девушка была очень благодарна: дежурных вопросов и сочувствующих взглядов она бы просто не перенесла. Да и к тому же, ей было стыдно перед Гарри за свою ночную просьбу. Нет, она никогда не позволяла отчаянию и слабости управлять собой. Но вчера ей было наплевать. Вчера её мир покачнулся и, не найдя опоры, рухнул. И она не феникс, чтобы восстать из пепла.

Что теперь делать? Ответ пришёл сам собой — бежать. Бежать отсюда, где всё дышит им! Ведь сама Гермиона здесь задыхается. Наспех собрав вещи и пристроив кота соседке, Гермиона выскочила из дома. И тут же оступилась. Во рту появился солоноватый металлический привкус крови — она и не заметила, как сильно прикусила губу. К ней приближался Джордж — растерянный, подавленный, виноватый. И от его вида становилось только хуже. Нет, ей не нужны объяснения и извинения. Гермиона зажмурилась и аппарировала, услышав напоследок удивлённый окрик Джорджа.

В министерстве удивились её ярому желанию отправиться в командировку, но всё же уступили. Ей было всё равно, куда ехать, лишь бы подальше и надолго. Набросав пару слов Гарри, Гермиона отправилась получать порт-ключ в Америку. Как всё просто! Раньше ей приходилось заранее упрашивать, чтобы её отпустили, обещать писать, уверять, что с ней ничего не случится. А сейчас — пара строк. Вот так бывает, когда ты никому не нужен. Несколько месяцев вдалеке от этой жизни. А там — будь, что будет.

* * *

Гермиона не собиралась возвращаться в Лондон в этом году. Она стала привыкать к новому месту, к новым людям. А главное — старательно берегла свою иллюзию счастья и покоя. Вот только сдержать бешено колотящееся сердце при виде рыжей макушки в толпе она не могла.

Гарри часто писал и в каждом письме упоминал Джорджа. Но Гермиона не читала этого. Едва завидев знакомое имя, которое отдавало глухой болью между рёбер, она сжигала пергамент. Сам Джордж не писал. То ли Гарри сдержал слово и не выдал её адрес, то ли тот и не спрашивал. Уточнять не хотелось. Как и возвращаться домой. Но никакая душевная боль не заставила бы её отказать Луне, которая торжественно пригласила её на их с Невиллом свадьбу. Свадьба... Глупо всё как-то. Её собственная свадьба теперь вообще возможна ли... А Джордж? Он уже женился? Ох, Лондон обрушился на неё потоком воспоминаний, от которых она почти успешно бежала последние несколько месяцев.

Гермиона никому не сказала, когда возвращается. Ей хватит впечатлений на свадьбе, незачем травить душу раньше. Протирая пыль в гостиной, Гермиона нашла флакон с мыльными пузырями, и вся её броня тут же с грохотом упала. Пока по комнате летали бабочки и благоухали цветы, Гермиона плакала над своим разбитым сердцем. Она поклялась себе, что это будут её последние слёзы о Джордже. Её боль растает вместе с этими цветами. Обязательно.

* * *

Никто не сомневался, что свадьба Луны уже-почти-Логботтом будет необычной. Разноцветный шатёр с живыми цветами посреди морозного декабря выглядел сказочно. Сама невеста была как всегда где-то не здесь, но улыбалась как-то по-особенному. Невилл нервничал, старательно делая вид, что слушает наставления бабушки. В воздухе витал аромат счастья. Гермиона, хотя и улыбалась, чувствовала себя не слишком уютно. Чужое счастье слишком живо напоминало о разбитом своём. Но ведь это свадьба Луны, и необычности ждали на каждом углу.

Первым странным столкновением стала встреча с Роном и... Лавандой Браун. Они были вместе, и даже если закрыть глаза, нельзя было не увидеть флюидов, что летали между ними. Гермиона улыбнулась такому повороту событий, и один из камней упал с её души. Рон не страдает без неё, значит, она всё сделала правильно.

Увидев бывшую невесту, Рон слегка растерялся. Но тут же взял себя в руки и подошёл:

— Гермиона! Рад тебя видеть!

Улыбка Рона была такой искренней, что Гермиона не могла не улыбнуться в ответ. Словно не было всего этого ужаса, словно они снова в Хогвартсе, старые добрые друзья.

— Гарри сказал, что ты уехала в командировку. Могла бы хоть попрощаться...

Милый Рон. Он как всегда забыл все свои обиды, лишь только всё утряслось.

— Да, не могла... — Он словно прочёл её мысли и вспомнил обстоятельства отъезда. — Гермиона, прости меня. Я вёл себя как последний дурак!

— Тебе не за что извиняться, Рон. Всё хорошо! Я смотрю, ты времени не терял... — Гермиона улыбнулась, кивая в сторону Лаванды.

Рон тут же стушевался, залился краской и принялся рассматривать свои ботинки:

— Понимаешь, мы с Лавандой... В общем...

— Рон! Да прекрати ты краснеть! Я рада за тебя!

В словах и улыбке было столько радости, что Рон не мог не поверить.

— Рон, вот ты где! — В воздухе метнулась рыжая копна волос. — О, Гермиона...

Повисло неловкое молчание. Джинни не знала, как себя вести, а Гермиона — чего ждать после такого тёплого приёма Рона. Она скользнула взглядом по подруге, и внутри что-то ёкнуло: живот Джинни уже был достаточно заметен. Мерлин, из-за своей ошибки Гермиона так много упустила! Она могла быть рядом, помогать Джинни, ободрять Гарри... А вместо этого тонула в собственной боли и бежала от себя. Джинни чувствовала себя не лучше. В порыве гнева она столько наговорила Гермионе и потеряла лучшую подругу, которая сейчас была нужна, как никогда. Не сговариваясь, девушки бросились навстречу друг другу.

— Гермиона, милая, прости меня! Я сама себя проклинала за те слова!

— Джинни, не стоит! Ты была права! Мерлин, как же я по тебе скучала!

Они плакали и улыбались друг другу. Как же просто разрушить собственную жизнь, отказаться от всего того, что так дорого тебе, всего одним неосторожным словом. Гермиона почувствовала, что снова может вдохнуть полной грудью, — она нужна, её любят... И пусть сердце сжимает немая тоска, её жизнь не закончилась.

— Что тут за слёзы? Надеюсь, они от радости?

Гарри стоял, держа в руках поднос с бокалами шампанского. Он радостно улыбался, глядя на то, как родные ему люди мирятся.

— Гермиона! Наконец-то ты вернулась!

— Я тоже рада тебя видеть! А ты сменил работу?

— Я опрометчиво предложил Луне помощь, — Гарри пожал плечами. — Кто ж знал, что у них официантов не хватает! Так, ну-ка, разбирайте бокалы!

Все дружно потянулись к подносу. Гермиона хотела сказать, что очень по всем скучала, и извиниться за своё поведение, но не успела. Едва её пальцы коснулись хрусталя, что-то дёрнуло в районе живота, и мир потерял свои очертания.

Порт-ключ.

Приземление могла закончиться плачевно, если бы сильные руки не поддержали её. Гермиона выпустила бокал из рук, приводя в порядок дыхание. И тут сердце сделало кульбит: ей даже не нужно было поднимать взгляд, чтобы понять, чьи руки так бережно её обнимают. Сейчас хотелось наплевать на всё: на обиду, на приличия, на обещания, данные себе, — и просто прижаться к его груди, услышать стук его сердца, почувствовать его запах... Но память услужливо преподнесла картину, увиденную Гермионой в Норе, и девушка резко отступила назад. Каблуки утопали в снегу, и Гермиона огляделась. Островок в Риджентс-парке. Она подняла глаза и встретилась с внимательным взглядом Джорджа. Сколько раз она видела во сне эти глаза? Сколько раз мысленно рисовала его лицо в своём воображении. Она помнила всё-всё-всё до последней чёрточки, до самой мелкой веснушки. А теперь он стоит перед ней, заставляя всё внутри сжаться в тугой комок — комок разочарования, любви и боли.

— К чему весь этот спектакль? — Сколько же сил ей понадобилось, чтобы голос звучал ровно.

— Не нашёл другого способа поговорить с тобой. — Джордж пожал плечами.

— Не нужно. Я не хочу ни о чём говорить... Да и ты сейчас должен быть рядом с невестой. Или уже женой? Прости, не знаю подробностей.

Мерлин, это она говорит? Его девочка с добрыми глазами? Что же она себе придумала, сколько вытерпела, чтобы сейчас вот так резать словами.

— Чтобы быть с невестой, она у меня должна, как минимум, быть.

Гермиона замерла. Что всё это значит?

— А Анджелина?

— С Анджелиной мы расстались ещё до того, как ты сбежала без объяснений.

Что за новости? Нет, он врёт, она же сама видела, своими глазами...

— Но я же видела вас в Норе... И Молли...

Джордж возвёл глаза к небу.

— Мерлин, ты маму мою не знаешь? Что ты видела, Гермиона? Я просто пытался успокоить Анджелину. Она хотела покончить с собой. По счастливой случайности именно в тот момент я пришёл к ней и перенёс её в Нору. Вот и всё. А ты придумала Мерлин знает что и даже не выслушала меня!

Гермиона закрыла глаза. Она всё придумала? Она страдала без повода? Она бежала не от боли, а от своей любви? Захотелось провалиться под землю от собственной глупости.

— Как Анджелина?

— С ней всё хорошо. — Джордж в очередной раз удивился своей любимой. Она готова расплакаться от осознания того, что произошло, но всё равно переживает за других. — Она всё поняла. Со временем всё наладится. А судя по тому, что на свадьбу Луны и Невилла она пришла с Вудом, то времени понадобится не так уж и много.

Говоря всё это, Джордж шаг за шагом приближался к своей любимой. Все эти месяцы он места себе не находил. Только Гарри знал, где она, и не выдавал тайну. Да, он пытался помочь, каждый раз писал ей, что на самом деле произошло в Норе, но Гермиона не читала. И Джордж знал, что не прочтёт. Он ждал её возвращения, придумал весь этот спектакль, как выразилась Гермиона, а теперь боялся приблизиться, словно она растворится, испарится, как было не раз в его снах.

— Прости меня. — Гермиона сделала шаг вперёд и прижалась к нему. — Прости меня. Я была такой глупой.

— Всё хорошо. Слышишь, не плачь! — Он гладил её волосы и чувствовал, что боль отступила. Его счастье снова вернулось к нему. — Моей невесте не гоже плакать.

— Невесте? — Гермиона взглянула на Джорджа покрасневшими от слез глазами.

— А я что, не сказал тебе? Вот я дурак!

Гермиона улыбнулась. Джордж Уизли вернулся. Он снова стал тем сумасшедшим и весёлым парнем, каким был до смерти Фреда.

— Гермиона, ты выйдешь за меня замуж?

Вместо ответа она сделала то, о чём мечтала все эти месяцы, — просто поцеловала его. А когда на её пальчике засверкало кольцо, захотелось прыгать и кричать от распирающей её радости.

Внезапно Гермиона застыла, глядя на маленький фонарик у кромки льда.

— Сбылось...

— Что? — Джордж непонимающе смотрел на свою теперь уже невесту.

— Помнишь, когда мы были здесь в прошлый раз, ты спросил, сбылось ли моё желание? Так вот, теперь оно сбылось.

В это мгновение она казалась маленькой девочкой, которая, не зная о своей магии, верила в чудеса и загадывала желания у фонарика. Джордж улыбнулся и услышал где-то внутри себя такой родной голос:

— Молодчина, братец! Такую девушку у Ронни увести! И где наши глаза были в школе?

Фред был рядом с ним. Как и Гермиона. И теперь Джордж был по-настоящему счастлив, здесь, сейчас, обнимая эту сильную и хрупкую девушку, чувствуя её любовь. Тоска, что сдавливала его грудь вот уже три года, отступала...