Снова в школу и иже с ним (гет)

Прибытие гостей в Хогвартс прошло почти буднично. Па-адумаешь, согнали весь студенческий состав в холл и наводнили школу какими-то странными подозрительными людишками... Аврорские мантии на приблудившихся типах лично мне только прибавляли подозрений.

Для парадной встречи было, если честно, холодновато. Я демонстративно дрожал и злобно поглядывал на преподавателей, пока рядом со мной изящно не поставили Грюма. Преподавательскую смекалку недооценить было трудно — они разом и избавились от раздражающих элементов в виде меня и Грозного Глаза, и развлекли ребят вокруг нас.

Впрочем, появление чужих студентов я не пропустил: довольно метко закруглив нашу беседу с Грюмом фразой «Время понаблюдать за возможностями противника» (профессор одобрительно кивнул), я не отказал себе в удовольствии подставить глаза под пускаемую в них гостями пыль. В конце концов, все действительно было обставлено красиво.

Дурмстранг по-джентельменски уступил право первого появления Шармбатону; хрупкие, казалось даже, воздушные пегасы несли за собой достаточно компактную карету, также выполненную из светлых легких материалов. Очень сложный комплекс заклятий, особенно если учесть, что пегасы там для красоты — слишком ровно и независимо от движения крылатых коней шла карета. Временный дом студентов Шармбатона сделал пару пируэтов в воздухе, показал неплохие возможности полета и медленно, кругами начал снижаться, позволяя обратить внимание...

По сути, никаких особых эффектов, заставляющих повернуться в сторону озера, не было — ни вспышки, ни звуков лишних. Просто в один момент как по команде все взгляды обратились к водоему — и так же, в идеальной тишине эффектно вынырнул из воды корабль болгар. Покачался на воде, красиво обтек водой по борту, сделал круг почета по озеру, демонстрируя небольшие, но все же внушительные пушки, и замер — только обтрепанные паруса неторопливо трепыхались на ветру.

Вышли французы и болгары одновременно и идеально отрепетировано — ровным шагом, Дурмстранг — строевым, Шармбатон — мягким и танцующим, гости направились к нам. Впереди, разумеется, шли директора — серьезнее сердечных приступов, правда, мадам Максим нет-нет, а позволяла себе добрую улыбку.

Опять же, француженки приземлились ближе — они и прошли первыми, легковерно улыбаясь и одаривая неровный строй англичан легкими книксенами и смеющимися взглядами. Следом, печатая шаг, прошли болгары, ровно сжимая в руке посохи и отстукивая ими ритм. Эти уже не разменивались на вежливость — каменные лица и пустые взгляды поверх головы впереди идущего.

Расселись в Большом зале уже виденной мной схемой — дурмстранговцы в большинстве своем предпочли стол серебристо-зеленых, шармбатонки в основном облюбовали лавочки рядом с равенкловцами. Правда, часть гостей, видимо, самая любопытная, рассеялась по всему залу, расцвечивая бледно-голубым и консервативно-черным также гриффиндорские и хаффлпаффские столы.

Очевидно, настала наша очередь чудить; смею надеяться, Хогвартс, хоть и опять наверняка показался той же Флер некомфортным чудовищным замком, все же впечатлил гостей чуть больше, чем в моей прошлой жизни. Не зря ж я Флитвика две недели провоцировал?!

На правах хозяина вечер должен был начать Дамблдор, но он не торопился к кафедре. Терпения иностранцев не хватило и на минуту — они скучающе заозирались и вскоре почти все заметили присутствующих у стен привидений. Оценив количество ожидающих, Дамблдор легким кивком дал отмашку — в секунды зал заполнил тихий шорох и довольно неплохое количество замковых привидений. Они вначале с большой скоростью носились по залу по своим траекториям, закрыв потолок мутно-белесой массой, а затем организовали довольно четкий рисунок герба Хогвартса из самих себя.

Ох и непростых усилий стоило договориться с ними всеми! Репетировали ночью, и довольно сварливая эктоплазма попортила немало нервов преподавателям, наблюдать было одно удовольствие. Главное — не попасться, а то даже как-то неловко — я, на данный момент упорно держащий титул главного моралиста Хогвартса, и в неположенное время в неположенном месте... Но ведь не зря я взрослый, умный самодостаточный мужчина — удирал даже от Пивза секунд за десять! Стоило вырасти, чтобы невозбранно шляться по школе ночами.

Тем временем привидения на секунду замерли — и тут же рисунок был разбит стаей корнуэлльских пикси. Монстрики устремились было вниз с явно недобрыми намерениями, но прямо из пола внезапно вылетели грифоны, отгоняя поганцев от студентов. Из теней у потолка и собственно из потолка, точнее, «с неба», на подмогу пикси устремилась всякая британская нечисть довольно устрашающего вида, — Грюм развернулся не по-детски и внес наибольшую лепту именно в эти иллюзии, — но грифоны не отступали, более того, им на помощь уже торопилась густая стая воронов, хорошо прореживали ряды противника и змеи, притаившиеся до поры на стенах, время от времени по столам катались клубки из барсуков, облепленных всякими гадами. Эффектное побоище сопровождалось торжественной музыкой, некоторыми световыми эффектами, да и само по себе было интересно — в частности, в уголке, например, противники вполне мирно распивали пиво. На эту крохотную диверсию я подбил близнецов Уизли; уже они шерстили факультеты на предмет талантливых чародеев, которые помогли внести коррективы в отработанный преподавателями план.

Разумеется, «хорошие» победили, собутыльники из числа нечисти и те в конце концов схватились за голову и страдальчески рассыпались пеплом. Настала финальная часть — четверки грифон-змея-ворон-барсук сплетались и подлетали в воздух, тотчас осыпаясь блестками или вспыхивая фантастичным ярким салютом. Как только в центре зала пропала последняя четверка факультетских талисманов, прозвучало громогласное:

— Добро пожаловать в Хогвартс!..

Дальше Дамблдор планировал очередную пафосную речь про турнирный дух, гостеприимство и еще какую-то малоинтересную в непропагандистких целях ересь, и, разумеется, его планы исполнились. Высказались также директора других школ, мелькала у кафедры и мантия Бэгмена. На отмашку:

— Пусть победит достойнейший! — во вспышке огня появилась тумба с Кубком. Последовал краткий ликбез на тему обращения с «лотерейными» артефактами, предупреждение о том, что «детям до семнадцати не рекомендуется», и — еда, наконец-то!

Ужин прошел спокойно. Я, немного нервничавший из-за всего светопреставления и всерьез расслабившийся после его благополучного окончания, уже не хотел никакого общения и приобщения к чужой культуре. Тишину обеспечили соседи — Забини и Малфой, заинтересовавшиеся болгарами в зоне доступа, но в силу своего положения за столом надежно заблокировавшие меня от излишних поползновений со всех сторон. Наибольшей популярностью пользовался Крам — к нему еще во время ужина выстроилась небольшая очередь из студентов разных факультетов с соответствующими фотографиями в потеющих от волнения лапчонках. Сидящий рядом с Виктором слизеринец вообще старательно скрывал довольную ухмылку и в целом счастливое выражение лица...

Я же продумывал свои следующие шаги и прикидывал, как выкроить время на сон.

Утром в Большом зале было по большему счету тихо и скучно. Близнецы, желающие славы и богатства, как и другие шалопаи Хогвартса, были мною надежно нейтрализованы в плане шалостей с кубком. Теперь рядом с вяло горящим распределителем Чемпионов маялись менее изобретательные и умелые ребята, впрочем, «уизлизаменителям» также хватило фантазии на старящее зелье. За усилиями энтузиастов без особого ажиотажа наблюдали остальные, группа особо заинтересованных лиц, представленная активными мальчишками пятнадцати-четырнадцати лет. В их числе еще находился Себастиан, который развлекал народ ехидными комментариями на тему «Ничего-то у них не получится». Испытатели уже приняли зелье и обзавелись не только бородами, но и близорукостью с тремором, и теперь с откровенным сомнением косились в сторону заветного круга с Кубком; в те редкие моменты, когда они отводили глаза от преграды, Себастиан получал злобные взгляды своих невольных жертв. От каких-то более активных действий в сторону малолетнего паршивца последователей великих испытателей отваживала, во-первых, компания самого младшего Снейпа, уже успевшая прославиться разного рода пакостями, и, во-вторых, стоящий с независимым видом за спиной поганца Поттер. Близнец, кстати, при непосредственной встрече и после неудавшегося первосентябрьского вечера очень даже неплохо поладил с Себом, куда лучше, чем со мной.

Я присмотрелся к потенциальным Чемпионам Хогвартса — гриффиндорец Хорнблай в связке с неуютно чувствующим себя равенкловцем Грейменом. Последний, заметив меня, даже обрадовался — он был в числе парней, помогавших с организацией собутыльников в приветствии Хогвартса, и знал, что я хорошо просчитываю риски в заклятиях; да и как хороший теоретик зелий я себя уже показал. Я не поленился и подошел, мне, в конце концов, тоже интересно.

— Крайне интересный вариант старящего. Такой... достоверный, — не удержался от комментария, и Греймен страдальчески поморщился:

— Лишь хромой не пинал проигравшего, — загробным голосом выдохнул он и покачал головой. — Что думаешь?

— Что вы облажались, — честно признался я. — Причем еще тогда, когда решили варить зелье — организаторы тоже не дураки, знаешь ли, они защиту не от комаров наложили. Думаю, люди подозревают в других людях способности к хитровыделанности.

— Ну, — философски пожал плечами парень, — на иллюзии вчерашние тоже защиту накладывали, мы же ее обошли...

— Я и не говорю, что эту защиту нельзя обойти. Но есть же более легкие и менее очевидные способы...

— Держу пари, — фыркнул Греймен и протянул мне листок со своим именем. — Закинешь мое имя в Кубок — я буду должен тебе желание.

— Не сидится тебе на месте, — покачал я головой, комкая протянутую бумажку и одним слитным движением закидывая получившийся снаряд точнехонько в Кубок, который довольной вспышкой подтвердил получение нового претендента. И хлопнул по плечу равенкловца, выглядевшего так, будто ему нежданно явился сам Мерлин: — И, если уж говорить о желании — попробуйте все-таки пройти защиту Кубка, народ ждет логичного завершения вашей клоунады.

На результат столкновения состарившихся благодаря зелью парней и доработанной мною вкупе с братьями Уизли и еще парочкой парней защитой я смотрел с заслуженной гордостью. Вот защита активировалась, мгновенно отталкивая посягателей, послала сигнал преподавателям и породила предупреждающую вспышку. Дальше уже наша надстройка — из вспышки явился Человек Кубок Огня, частью бессовестно слизанный с воспламенившегося Джонни Сторма из комиксов. В каждой руке сплагиаченный герой держал по монструозной копии Кубка. Продемонстрировав ошарашенной публике азы фехтования не приспособленными для драки предметами и специально для нашедшегося неподалеку старшего Криви встав в величественную позу, он раскатистым басом вопросил:

— Что за крах мироздания?! Как посмели вы, смертные, осквернить обманом священный Кубок Огня!? Отныне и навеки вы лишены блага пламени! Все огненные создания сочтут вас своими врагами! Фениксы проклянут вас и плакать не станут, драконы вами в квиддич поиграют — но недолго, вейлы доведут до самосожжения своей недостижимостью и совершенством, и даже самая задохлистая саламандрочка хоть штанину, но подпалит! Нет вам прощения!!! А вообще говоря, — доблестный страж подлетел чуть выше и задумчиво почесал правым кубком подбородок, — можно я их сожгу? — обратился он к появившимся и немедленно впавшим в ступор преподавателям. Дамблдор вежливо кашлянул и тактично сказал свое веское «Лучше не надо».

— Ну нет так нет, — невозмутимо пожал плечами созданный нами охранник, и, погрозив нарушителям кубками напоследок, рассыпался искрами, которые вернулись в главный Кубок.

— Сколько сюрпризов таит в себе старая магия, — по-доброму покачал головой директор и обратился к до сих пор хлопающим ресницами «взломщикам»: — Мистер Хорнблай, мистер Греймен, рекомендую вам посетить медпункт в самое ближайшее время. Кто знает, как еще отразятся на вас последствия не совсем верно сваренного зелья...

— Кроме как двойками по зельеварению, — поддакнул отчим.

— А... этот? Огонь как же?

— Я думаю, велеречивый хранитель Кубка сменит гнев на милость, — пообещал директор, глядя почему-то на меня. Я ответил ему честнейшим взглядом из своего арсенала, подействовало — правой рукой невольно шагнувший назад старик потянулся к палочке. Потом кашлянул еще раз и поспешил удалиться; я для себя уяснил, что над честнейшими взглядами надо поработать...

Ну а дальше были уроки, которые прошли унылой будничной канвой... Гнусная ложь!

Даже у «чистых» младших курсов на всех предметах горело обсуждение гостей, Турнира, предполагаемых Чемпионов. Преподаватели добродушно махнули рукой на подобное нарушение дисциплины, а кто поблагодушнее, вроде Флитвика, и вовсе принимал живейшее участие в обсуждении.

Разбавленные же старшие с моей, не скрою, подачи, сегодня развлекались, как могли. Подколоть соседа — ну что может быть лучше? А если уж сосед ажно иностранец, да с таким пафосом и помпой вчера прибывший...

Сценарий приколов был тщательно подготовлен еще за две недели до прибытия гостей, в нем также принимали активнейшее участие сами близнецы Уизли и та часть студентов, которая в дальнейшем планировала реализоваться в публицистике. Небольшой журнал «Хогвартс сегодня и в традициях» был аккуратно написан, проиллюстрирован (спасибо мистеру Криви) и размножен, чтобы с самого раннего утра сегодняшнего дня поступить в нелегальную продажу по бросовой цене в четыре кната. Покупатели в лице иностранных студентов презрительно качали головами в сторону меркантильных студентов (они же не знали еще, что их нагревают за их же деньги), но основная цель была достигнута — журнал попал к ним в руки, был прочитан и принят к сведению.

Натренированные тихими репетициями, наши старшекурсники отыграли идеально.

Урок зельеварения у седьмого курса начался с того, что рассевшиеся студенты, вначале хогвартские, а потом и иностранные, звонко уткнулись лбами в парты и протянули в сторону вошедшего Снейпа свои пустые котлы со словами:

— Хороший день для зелий, мастер Снейп! Да благословит нас великий дух на добрую работу! — разумеется, нетренированные чужестранцы вносили некую рассогласованность в этот хор, но, говорят, вышло неплохо.

Снейп, ранее с подзатыльником конфисковавший у меня черновую версию журнала и более менее подготовленный к такому развитию событий, молитвенно сложил руки на груди и с поклоном ответил:

— Великий дух сегодня благоволит к вам, о юные адепты тончайшего из искусств! — говорят, на этом моменте уже кто-то из наших тихо плакал в парту. — Эх, — разогнувшись, мечтательно добавил отчим, — обож-жаю эту традицию, великолепное начало для урока, — а вот тут, уловив смысл, плакать захотели все участвующие в шутке. Французы и болгары, к их чести, даже не покрутили пальцем у виска.

Флитвик был весьма удивлен, когда, войдя в кабинет, оказался в коридоре почета из собственных студентов. Лица, старательно избавленные от любых следов печати интеллекта, поднятые вверх палочки и левитируемые в два ряда перья. Опять же, у гостей получалось не совсем синхронно, но лиха беда начало...

Едва полугоблин осмыслил открывшуюся перед ним картину, прозвучало гоблинское приветствие от учеников к мастеру — немного подправленный разговорный вариант. После долгих редакций удалось избавиться от двух абзацев с описанием проклятий и недугов, которые падут на голову безалаберных студентов; матерные слова, впрочем, все же было решено оставить.

Ну и на протяжении всего урока Флитвика ожидали максимально короткие и емкие ответы плюс гоблинские «да» и «нет» вместо английских. Ошарашенный подобным поворотом событий и мучительно пытавшийся обдумать происходящее, Флитвик даже ненадолго сошел за описанный в журнале образ полугоблина-деспота.

Для Спраут мы подобрали простенький языческий ритуал с нехитрым смыслом «чтоб все росло и плодилось». Тем более, там был довольно несложный танец и глотание червяка, загодя подготовленного и умерщвленного. Подсоленными разноцветными гибкими сосисками (спасибо домовикам за сотрудничество) хозяева гостеприимно поделились, вроде даже, стошнило всего пятерых иностранцев...

МакГонагалл решила впечатлить будущих своих подопечных и, как и всегда, предстала перед студентами в виде кошки. Это, кстати, действительно очень большое достижение, пусть, будучи первокурсником, мы этого и не понимали. В Британии всего девять зарегистрированных анимагов, с незарегистрированными можно увеличить это число в два с половиной или три раза. Обычно звероформа имеет большое влияние на мага, вон, у Сириуса порой проявлялись собачьи повадки, мой биологический папа вполне себе может тайком от большого мира глушить по выходным ягель, Петтигрю, кроме крысиного характера, получил и не самые приятные изменения во внешности. На Минерве же ее форма в людской оболочке практически никак не отражается, а это требует очень серьезного контроля и воли, тем более при хищной форме, даже такой маленькой.

Так вот, профессор МакГонагалл, значит, сидит строго на своем столе. Я это предусмотрел, поэтому в описании профессора трансфигурации особенно упомянул склонность женщины опаздывать и наличие и нее милой кошечки. Кошка очень дружелюбная, любит, когда ее чешут за ушком и дают всякие вкусности, благосклонно относится к сюсюканью и, в силу профессии хозяйки, просто обожает, когда ей пересказывают какие-нибудь трансфигурационные законы. Сама профессор нестрого относится к дисциплине и даже радуется, когда ее любимицу балуют.

В свое оправдание могу сказать, что я уже заказал для МакГонагалл очень редкое издание одной профильной книги, которой у нее не было и на которую она точила зубы. Кхм...

Увидев разрозненную толпу студентов, расхлябанно вошедшую в класс, и часть, преимущественно женскую, направившуюся к ней, профессор неслабо удивилась, от неожиданности даже упала на бок и от атаки чужими духами озадаченно чихнула. Волна умиления на этом моменте захлестнула абсолютно всех, даже наших, что уж говорить о неподготовленном и непредупрежденном зрителе?

Впрочем, профессор довольно быстро удрала от сраженных ее кошачьим обаянием студенток, и вскоре вернулась в кабинет в людском обличье, где устроила небольшой красный террор. В ходе репрессий были конфискованы несколько экземпляров журнала. Профессор пролистала издание, потом вчиталась... Собственные невзгоды были быстро забыты, да и сама профессор довольно быстро успокоилась, вытерла слезы, для верности хряпнула валерьянки, дала классу контрольный опрос и направилась к директору.

Отчим сказал, что собрались вначале только «пострадавшие», и в кабинете директора очень долго решался вопрос: остановить сумасшествие или все-таки полюбоваться дальнейшими результатами? В конце концов, победила солидарность: всем хотелось увидеть реакцию Грюма, «добродушного свойского парня, но сухого теоретика, магистра в области структурных построений и ритуалистики, пренебрежительно относящегося к практике. На уроке расставить парты елочкой, подготовить чернила и пергамент, со звонком начать перерисовывать одного монстра из учебника, после определить для него руны удержания на пентакле. Только по окончанию работы обратить внимание на преподавателя; возможно, он будет всячески мешать работе».

Ну и на вторых местах уже были: Трелони, на урок к которой «обязательно являться с рисунком «Доши-ро кито» — доверяю судьбе, на лбу; сидеть на пуфе, поджав ноги под себя и положив руки ладонями на стол; никогда не встречаться с пророчицей взглядом. Если вначале урока вам не выдали лягушку или иное земноводное — попросить его. Возможен каверзный вопрос «зачем?!» в разных вариациях, в качестве ответа выразительно закатить глаза в сторону знака на лбу и хлопнуть в ладоши». Вектор, которую в качестве приветствия ожидала добрая поэма про чудеса арифмантики, трагическую любовь параллельных прямых и кровавую войну асимптот с интегралами, которые, вообще-то, побоку друг другу, но честь предела и производной надо защитить ведь... На ритм шекспировского «Дня святого Криспиана», между прочим.

Ну и так далее.

Самое смешное, что первые две страницы журнала были отдельно выделены на близнецов Уизли, которые и загоняли журналы. Там белым по черному было написано — официально признанные главные приколисты школы, не брать ничего из их рук, не верить ни единому их слову... Хоть бы кто-то задумался, ей-ей — но нет, образ пустозвонов и торгашей застил ребятам глаза... Вот где нужна, как время от времени говорит Грозный Глаз, постоянная бдительность.

К вечеру все старшекурсники уже слили воспоминания во флакончики; на выходные Малфой обещал выпросить у отца Омут Памяти, и за предоставленный материал поделиться оным с другими факультетами. Сеансы просмотра уроков уже были предварительно расписаны, пока решался вопрос — приглашать ли наших иностранных коллег (в конце концов, они нам веселье обеспечили, теперь время насладиться их фейспалмами), и если да, то к кому?

По итогам продаж, кстати, мы не только окупили затраты на материалы в журнале, но даже смогли немного навариться. Было единодушно решено с лишних средств проспонсировать еду и сливочное пиво для факультета на время просмотра итогов шутки.

Но как бы то ни было, наступил вечер. Праздничный ужин по случаю истечения суток с момента начала турнирного отбора, определение Чемпионов... Кандидатов было очень, очень много — эльфы едва успели убрать все залежи бумаги у Кубка, к концу дня там накопился едва не футовый слой бумаги. И судя по ожидающим взглядам многих несовершеннолетних студентов — процент попаданий в Кубок был отнюдь не самым худшим...

И настал час икс! Разговоры смолкли, и на правах хозяина объявить результаты отбора вышел Дамблдор.

— Чемпион Шармбатона! — громогласно объявил он, и Кубок тут же выплюнул чуть тлеющую бумажку: — Флер Делакур!

— ...Чемпион Дурмштранга! — продолжил директор, когда стихли аплодисменты и по уши довольная Флер удалилась в отдельную комнату для инструктажа. Закономерно получился Крам. И, наконец: — Чемпион Хогвартса!

Все выжидающе смотрели на Кубок. И смотрели. И смотрели. Очевидно, артефакт был всерьез озадачен количеством заявок. Почувствовав неладное в затянувшейся паузе, Дамблдор картинно поднял брови, пожал плечами, развел руками и подошел ближе к Кубку; к нему уже спешили и некоторые преподаватели. После быстрых манипуляций Кубок зашипел, забулькал и очередью выплюнул сразу три листочка.

— Седрик Диггори, — в ошеломленной тишине озвучил Дамблдор первый, хаффлпафец растерянно поднялся. — Гарри Поттер, — удивленно-радостного брата захлопали по плечам соседи. — Мэтт Снейп, — сидящий напротив Нотт расстроенно выдохнул, обтекая только что выплюнутым мною в него соком. Забини, взглянув на мое лицо, тихо сползал под стол.

Надо сказать, я был в шоке. Честно. Но тут же начал обдумывать перспективы. Аккурат пока в компании еще двоих Чемпионов шагал к чудо-комнате сбора.

Турнир Трех Волшебников, в целом, ничего опасного лично для меня не представлял, особенно в свете моей подготовки и знаний, вынесенных из этого же Турнира, но в другом мире. Расторгнуть контракт на участие можно, но тут как в анекдоте — проще уже поучаствовать... Был и еще мотив — не зря же я в этом году в школе вечно нахожу куда приткнуться, то с шутками, то с воспитательной работой! Учиться во второй раз, не скрою, шикарно, особенно без зашоренного восприятия примерного мальчики — тут и уроки прогулять можно, и еще какую пакость сделать, и с преподавателями общаться уже совсем не боязно... Но весело было только вначале, пару недель в сентябре, потом предсказуемость событий и свобода действий наскучила. Участие в турнире определенно вносило некоторое разнообразие в рутинные будни. Нет, я и так собирался сунуть свой нескромный метафорический нос в происходящие в Хогвартсе события, но развлекаться в Турнире изнутри — совсем другой уровень... Тем более, что можно это делать со всем официальным комфортом. И с полным доступом на площадки Испытаний.

Поттер тоже, судя по всему, уже избавился от первого восторга и начал муторно осмысливать свой новый статус. Не знаю, о чем он там размышлял, но на лице его отразился такой священный ужас, что я даже невольно оглянулся в поисках какого-нибудь монстра, может даже, Грюма в корсете и юбке с разрезом. Какой у нас национальный герой, однако, впечатлительный...

Так мы и вошли в комнату: Седрик — с лицом Ньютона, узнавшего о теории относительности, Гарри, фантастически совмещавший в себе одновременно и детскую радость, и тоску невыгулянной собаки, и я, глядящий на все вокруг счастливыми глазами гоблина-бессребреника. Правда, частично наш готично-драматичный шарм был разрушен, когда Флер в своем фирменном волнующемся стиле (а, волнуясь, она становилась практически невыносимой) выразила недоумение по поводу присутствия в компании Чемпионов «какой-то малышни»; я не замедлил ответить и совершенно по-взрослому, вальяжно и с расстановкой, улучив момент, «сделал нос».

В общем, в этом мире наше первое знакомство с мадемуазель Делакур вышло еще лучшим, чем в прошлом.

Вскоре явились Крауч, Бэгмен и еще четверо мужчин разной степени заумности. Мадам Максим ругалась и возмущалась количеством Чемпионов принимающей стороны, Каркаров каркнул презрительно что-то вроде «ну да, трусливые англичане, чего еще можно было ждать», Дамблдор доброжелательно пытался всех успокоить и направить стихийную дискуссию в конструктивное русло, министерские копались в не пойми откуда взявшемся талмуде с правилами Турнира. Прошло минут десять. Народ стоял в целом смирно, один Гарри страдальчески пялился в потолок, раскачивался на пятках и был уже близок к тому, чтобы начать назидательно ходить и сердито зыркать в сторону увлекшихся взрослых. Я и то был — сама кротость! Правда, задумчиво глядящий на меня и потихоньку двигающийся в сторонку Седрик портил всю картину. Ну и Дамблдор, видимо, хорошо запомнил мой честный утренний взгляд: несмотря на то, что сейчас придраться к моему примерному образу было невозможно — знаю, проверял на Себастиане, — он нет-нет, а посматривал подозрительно по моим координатам...

Но я на самом деле не собирался чудить. Мало ли, еще найдут, как исправить получившийся казус, и обломится мне участие в Турнире. Не то чтобы вероятность последнего была велика — о нынешних крючкотворах я был невысокого мнения, покопаются в правилах для острастки, ткнут Министру в нос бланк «В пустыне песка не обнаружено» и успокоятся. Но от случайностей никто не застрахован...

Нас промурыжили еще минут пятнадцать, наверное, и потом отпустили с миром кушать. Министерские, правда, еще потрясали талмудом с правилами и грозились найти виноватых, невиновных и посторонних, но неубедительно.

Самым сложным оказался разговор со Снейпом. Я как-то не ожидал статуса Чемпиона для себя, поэтому оказался практически не подготовленным к беседе с отчимом. Проблема была в том, что, как и любой здравомыслящий родитель, Снейп будет категорически против забрасывания меня в Турнирную мясорубку, с него станется также и додуматься до самого примитивного метода избавления меня от обязательств перед Кубком — банального перевода в другую школу. Даже при всем моем новом имидже я оставался для Северуса четырнадцатилетним пацаном с минимумом полезных навыком и практически полным отсутствием жизненного опыта; тем более, была еще мама, которая также выразит протест, что для нашего семейства умеренных подкаблучников довольно весомо и может стать решающим аргументом в споре насчет Турнира.

За полчаса, на которые я растянул свой ужин, я так и не смог придумать оптимальную линию поведения. Любые мои аргументы через призму родительского восприятия будут выглядеть желанием выделиться или подростковой бравадой, к слову, летний разговор со Снейпом, в котором я анонсировал свои изменения, здесь играл только против меня. С каждой бесплодной минутой я злился все больше, что не помогало, сосредоточиться также мешал вид Снейпа, о чем-то негромко, но бурно спорящего с директором.

Я понимаю, когда все идет не по плану. Или когда плана нет, но события для меня если не благоприятные, то хотя бы нейтральные. Но когда у меня нет плана и происходит что-то, что мне не нравится... Я со злостью ткнул вилкой в упорно удирающий от меня кусок мяса — частью даже удачно, мясо на вилку накололось. Правда, кроме мяса на вилке теперь присутствовал и стол, а расколотая на две неравные половинки тарелка укоризненно поблескивала, чуть бликуя от огоньков свечей. Судя по всему, это и есть конец ужина для меня. Встав, я торопливо вышел из Зала и, пройдя несколько поворотов, тихо уперся лбом в прохладу стены.

Что на меня нашло? Странно, неудачи были порой поводом для уныния, чаще — для спортивной злости, но никогда не доходило до такого всепоглощающего бешенства, которое я испытал парой минут ранее.

Глубоко вздохнув, я убедился, что смог взять себя в руки, и наметил примерно действия на ближайшее время.

В конце концов, если я не готов к разговору, значит, надо отложить заседание... В смысле, беседу со Снейпом. Благо, не поговорив со мной, в ближайшие сутки он ничего предпринимать не станет, соответственно время подумать у меня есть, достаточно лишь не попадаться на глаза ни ему, ни другим преподавателям. А то ведь ночь на дворе, еще часик — и все, пора если не спатоньки, то хотя бы в гостиной заседать безвылазно. Поймают — отконвоируют к декану.

Благо, именно эта часть плана совсем не представляла для меня трудностей. Я ли не гулял с начала года здесь? И ни разу не попался!

Итак, что может в целом сказать мне Снейп? Множество вариаций на одну и ту же тему: это опасно. Из субъективных вариантов личное нежелание. На этом все.

Чем я могу ему ответить? «Это действительно опасно, но я справлюсь»? Нет, идти в лоб неудачный вариант, Снейпа так не передавить. А вот подловить на обратном, пожалуй, можно.

С такими мыслями я решительно направился искать отчима, который, судя по моим наблюдениям последних трех часов, также решительно искал внезапно потерявшегося меня. Нашел я его в одном из коридоров, примерно выяснил для себя маршрут и пошел в обход.

Снейп нашел меня на подоконнике, очень грустного, подтянувшего колени к груди и лирично глядящего в окно.

— Мистер Снейп, — деланно строго начал он, — вы осознаете, где должны находиться в данный момент?

— Да, сэр, простите, — я немедленно соскочил со своего насеста и покорно вытянулся перед деканом.

— Я провожу тебя в гостиную, — уже мягче сказал отчим. Я кивнул и поплелся по направлению к почти родной спальне. Снейп, немного помолчав, нагнал и ободряюще хлопнул меня по плечу: — Ты как?

— Да нормально, — сказал я в сторону. — Просто переволновался немного. Турнир... и я. Несуразица. Ладно еще Гарри, он герой...

— Это что еще за новости? — почти рефлекторно среагировал отчим. — Ты, уж поверь мне, ничем не хуже не только Гарри Поттера, но и остальных Чемпионов тоже. Что за глупости?

— Да брось, — махнул рукой я. — Можешь не пытаться меня ободрить, я и сам все понимаю. И возраст, и навыки... Меня на первом же испытании раскатают в тонкий блин. Даже если позволят участвовать — у меня нет никаких шансов.

И он поймался.

— Я не ободряю, — сухо и серьезно сказал Снейп. — Я видел всех Чемпионов, и у меня достаточно опыта. Чтобы примерно представлять кто чего стоит. Может, ты и не фаворит Турнира, но уж точно и не в конце рейтинга — по меньшей мере твердый середнячок. Так что не нужно тут разводить уныние. Кроме того, за тобой еще факультет Слизерин и семья, между прочим, а поддержка — немаловажная часть подготовки.

На полушаге я сверкнул улыбкой и атаковал Снейпа обнимашками номер три — не официальные, достаточно теплые, но не чересчур, ребра не ломать и со временем не перебарщивать.

— Спасибо, пап! Я... Спасибо! — и торопливо умчался в родные пенаты, оставляя в коридоре Снейпа, медленно осознающего только что им сказанное. Теперь не отвертится, разве ж может он разочаровать ребенка? Нет, может-то может, но сейчас не будет. Даже, может, перед мамой заступится.

А завтра я его успокою жалобой. Вместе составлять будем, результаты, конечно, пока неизвестны, но наверняка старшей части моего семейства даже от одного факта станет повеселей.

Дальше все было достаточно быстро и скучно. Тихо и ненавязчиво я подал жалобу. Спустя три дня, естественно. Заставил всех слизеринцев рыться в библиотеке, подключил и Снейпа-старшего, дальше было лишь дело техники — подкинуть кому надо важные мне книги и поставить под итоговым вариантом отчима и Джеймса Поттера подписи. Координацию со стороной Поттера осуществляла нейтральная группа в лице Себастиана со товарищи. В наличии младшего брата есть свои прелести. Надо будет летом заставить его таскать мне лимонад из холодильника...

А то ведь мы с Гарри маленькие, беззащитные, и участвуем в Турнире без своего на то желания... Зато с большими преимуществами!

Во-первых, нам дали фору в десять очков. Во-вторых, за три дня до испытания нам сообщается его суть и детали, а за день до — позволено побывать на площадке.

Да, это было нечестно. В моем случае это вообще жуткое читерство. Мне даже было чуть-чуть стыдно.

В-третьих, нам пришли копии отчетов экспертов насчет выбора Кубка. Все очень сложно и запутанно, каким-то образом сработала мифическая связь близнецов — Кубок выбрал изначально одного, совершеннолетнего , и разом подтянул второго, приняв сходство магического отпечатка за две копии одного и того же человека. Я вчитывался в эту фразу наверно раз двадцать, пока до меня дошло, что именно имел в виду автор отчета.

Правда, на вопрос о том, какого же черта все-таки выбрали хотя бы одного из нас и как моя бумажка оказалась в Кубке, если я ее не писал даже, так и не дали.

Проверка палочек прошла довольно тихо и спокойно, и даже утаскиваемый Скиттер в подсобку Поттер не выглядел растерянным и опечаленным. Да и статья о Чемпионах порадовала — конечно, мне не выделили отдельную полосу, но хоть имя написали правильно — и то хорошо.

Так что жизнь наладилась. Школа несколько дней помусолила новость о количестве Чемпионов и пинала нас с Поттером — правда, до конца симпатии публики так и не определились, кто винил Мальчика-Который-Выжил, кто косился на меня, потому что «этот Снейп вообще с самого начала года подозрительный, да и брат у него шкода — мало ли что там, в тихом-то омуте». Были и те, кто не пытался идентифицировать из двух близнецов главного виновника инцидента (склонялись все больше ко мне, сыграло мнение старшекурсников, помогавших с приветствием Хогвартса и мой энтузиазм). Собственно, нейтральными остались все те же квиддичисты, которые до конца осознали, что все развлечения, которые им светят до конца года — это тренировки и наблюдение за страданиями Чемпионов. Они потерянно тынялись по гостиной и ныли о невозможности надрать другие факультеты и получить или продуть Кубок.

Обе фракции мне достаточно быстро надоели, так что я нашел удовлетворительное решение проблемы — и бедняги-квиддичисты оказались заняты, и школьные сплетники получили новую, более хлебную тему для разговоров.

При горячей поддержке мадам Хуч, которая в сути своей мало отличалась от квиддичистов-студентов, были введены совместные тренировки факультетов. И как-то так совпало, что в те дни, в которые могли играть два каких-то факультета, два других были абсолютно заняты какими-то своими вывертами расписания. Короче, при тщательном следовании объявленным Дамблдором правилам я инициировал организацию неофициального Кубка Хогвартса по квиддичу. Спустя еще пару дней количество предстоящих совместных тренировок к восторгу всех участвующих увеличилось, поскольку иностранные студенты тоже скромно выразили желание поучаствовать. У Шармбатонок вообще по итогам заявок набралось два состава команды, заменяй — не хочу...

Первую «тренировку» назначили за неделю до первого же Испытания — и время зажить ранкам у нас с Гарри будет (конечно же, поставили Гриффиндор-Слизерин, как главных инициаторов... Если от Хуч я еще ожидал горячего энтузиазма, то вот Снейп с МакГонагалл переругивались и боролись за турнирную сетку что те дети, хотя обоим уже лет и лет — удивили), и чтобы сменить ландшафты стадиона семи дней должно хватить с лихвой.

Снейп, более-менее удовлетворившись предоставленными младшим участникам в моем лице преференциями, всерьез взялся за подготовку меня к Турниру. Разного рода артефакты и амулеты были запрещены, от претендента требовался он сам и его палочка, ничего больше. Ну, одежда конечно, и в принципе то, что он добудет уже в процессе Испытания, а так — все... Так что отчим каждый день заботился о моем досуге — или гнал на поле для «слетывания» с командой («Не хватало еще продуть красно-золотым на тренировочном матче!»), или заманивал едой в свой кабинет и выдавал на руки скромные списки заклятий (стандартные защиты, некоторые атакующие заклинания; но порой от прочитанного у меня глаза лезли на лоб — таким арсеналом пакостных штучек из рядов условно разрешенных и условно запрещенных (что практически одно и то же) не мог похвастаться ни я, ни мои знакомые из старой жизни. Силен!), или тщательно следил за тем, чтобы меня не было ни на поле, ни в классе с отработкой щедро им выданного — отдых ведь тоже важен.

Свою лепту внесли и другие. Однокурсники, к примеру, кроме помощи с разбором литературы для жалобы, одарили магическими туристическими вещами — практичные брюки, ботинки и кофта с хорошим капюшоном, обладающие большей крепостью и устойчивостью к вывертам окружающей природы вроде огня, воды и еще чего-нибудь. Одежда не была артефактной в полной мере — просто особый пошив из особых материалов плюс пара рун, так что под запрет Турнирных правил не попадала.

Забегая вперед — ближе к Испытанию вездесущая малышня в лице Себастиана доверительно донесла мне про присутствие драконов на территории школы и предполагаемый способ их использования. Я взамен щедро спрятал его под кроватью, потому что незамеченным совсем малой не ушел, и теперь его искал запоздавший с теми же новостями Снейп, чтобы уточнить — а чего это он, шпионя, запалил недалеко от себя знакомую макушку?

Девчонки курсом постарше как-то заловили меня в углу и не выпускали оттуда, пока я не сдал им азы первой помощи самому себе, вроде заклинания обеззараживания и бинтов. Грюм сосредоточил на мне свое внимание и теперь то и дело пытался меня подловить с разных точек, сначала только заклятиями, а потом еще и отеческими пинками. Класс воспринял новую версию наших с ним дискуссий с большим энтузиазмом, даже ставки делали. Поттер, кстати, страдал от Грюма также, но огребал чаще, что и обусловило более высокие ставки на его успех. Внезапным появлением букмекерской конторы я был возмущен до глубины души, я не замедлил обрушить паршивцам всю систему, поставив через пару знакомых неплохие суммы и разыграв на очередном уроке свой провал и сокрушительную победу Поттера. Деньги свои я вернул, долги великодушно простил, но пригрозил — еще хоть раз... Меня честно послушали и пообещали. Не прекратили, конечно, но маскировать свою деятельность стали получше.

В общем, затея с Турниром теперь сжирала хоть и меньше моего времени, чем в прошлый раз, но по моим нынешним ленивым меркам все равно порядочно. Единственным абсолютно свободным временем оставалась по-прежнему ночь.

Гуляю я значит спокойно, мирно меряю шагами коридоры Хогвартса. Все маршруты и графики дежурств преподавателей давно выучены, миссис Норрис меня не трогает (немного кошачьего корма, витаминок, почесона за ушком — и дело в шляпе. Главное — не перепутать ее впотьмах с МакГонагалл, а то со мной один раз чуть не случился такой казус — вот была бы неловкая ситуация). Пивз и тот после пары конфликтов проходя мимо, проходил мимо, даже молча. Единственный вариант неожиданности кроме фантастических вроде нападения на школу или внезапного появления пришельцев — это менее удачливые полуночники, встреч с которыми я до сих пор удачно избегал.

Вот вроде этих девчонок внизу. Я, притаившись на лестнице с неугасающим любопытством наблюдал, как пять шармбатонок, предусмотрительно накинувших капюшоны для пущей маскировки, этажом ниже старательно крадутся незнамо куда. Цель этой вылазки оставалась для меня тайной. В целом девушки шли хорошо, тихо и довольно ловко, впечатление портила только одна фигурка, которой, видимо, на мысочках было идти неудобно, а крадущийся шаг ей явно не давался. Масла в огонь моего любопытство подливал тот факт, что, к примеру, за ближайшей колонной злорадно притаился Пивз, через полторы минуты на этом самом месте будет стоять Филч — это если не поторопится на крики полтергейста, а в двух коридорах от девчонок в данный момент проходила МакГонагалл. Иными словами, я наблюдал довольно неплохую спонтанную инсталляцию на тему «за секунду до...», и с нетерпением ждал продолжения.

Пивз вылетел из-за колонны достаточно неожиданно и заорал:

— Нарушители!!! — тут же, вторя ему, довольно громко заорала сирена, обычно предупреждающая магглов о биологической опасности, кроме того, полтергейст азартно размахивал красной гирляндой, дополняющей антураж.

Похоже, не один я заключил паритет с главным доставалой школы — точно такую сирену, например, к одной коробочке по просьбе Себастиана прикрутил я лично, а в гирлянде определенно угадывалась работа Грейнджер. Дела...

Не нужно владеть картой Мародеров, чтобы с точностью до метра предсказать движения пока невидимых Филча и МакГонагалл. Ну а реакцию девушек я имел честь видеть лично: следуя короткому движению руки самой первой фигурки, ночные гостьи бросились врассыпную, каждая в свой коридор. Одна совсем неудачно — мало того, что пошла по направлению к Филчу, так еще и споткнулась об кошку. Дважды. Кошачьи мозги Норрис могли победить в по тактике поимки нарушителей многих студентов Хогвартса, и для задержания преступников животинка совсем не щадила свою шкурку. О, теперь неудачливая барышня споткнулась об кошку трижды...

На этом шоу в принципе было закончено — любоваться на разборки подошедшего завхоза и попавшейся француженки я уже не стал. Аккуратно откатившись от перилл лестницы, за которыми меня было очень даже видно, я ползком добрался до нужного мне этажа и продолжил прогулку.

Но незаслуженно забытые беглянки аукнулись и мне. Минут через пятнадцать, заворачивая за угол, я был коварно подбит вражеской канонеркой в лице... так, с девушки слетел капюшон... Ух ты, мадмуазель Флер Делакур!

Француженка, вольготно разместившаяся на моей мужественной груди, заикнулась было на французском:

— Как ты?.. — но, подняв голову и увидев незапланированного меня (видимо, ожидалась ее товарка по несчастью... тоже мне, можно подумать, они имеют монополию на ночные прогулки по Хогвартсу), немного подвисла. Секунд десять мы просто смотрели друг на друг, после чего я, поняв, что гляделки явно затягиваются, расслабился, примостил голову поудобнее и попытался задремать. Только-только собиравшаяся прийти в себя Флер, судя по следующей минутной паузе, была снова повергнута в ступор. Впрочем, через эту самую минуту она все-таки начала двигаться, даже соизволила с меня скатиться.

— Кхм, — подала голос француженка, и я открыл глаза, чтобы увидеть выставленную ею руку. Приняв помощь, я поднялся. Мы снова постояли и помолчали. Чуть помявшись, она все же обратилась ко мне:

— Мм, Марко?

— Мэтт, — поправил ее я, с интересом ожидая продолжения.

— Да, прости, Мэтт, — чуть успокоившись, сказала Флер. И акцент стал менее режущим слух. — Ты случайно не знаешь, как отсюда добраться до выхода?

— Кодекс хорошего парня строго гласит, что я обязан провести тебя до выхода и убедиться в успешном завершении твоего ночного променада, — я вздохнул. — Кодекс плохого подсказывает, что я должен воспользоваться ситуацией. Так что я проведу тебя, но возьму за это небольшую символическую плату, — теперь улыбнулся самым препохабным образом. Чудесное перевоплощение из скромной нуждающейся в помощи барышни в пока спокойную фурию. И кончик палочки так ненавязчиво выглядывает из рукава...

— И что же за плата? — ровно спросила Делакур, явно уже готовясь преподать мне урок хороших манер. Я улыбнулся еще более мерзко, немного продержал чудовищный перекос на лице (чуть челюсть не треснула, чесслово!) и, прекратив испытывать нервы девушки, мирно заметил:

— Информация, конечно! Видишь ли, — я обвел руками вокруг себя, — я в этой школе годы и процентов на восемьдесят бы уверен, что ничего нового хотя бы в этой части Хогвартса мне не откроется. Но вот в чем закавыка... Коридор, в котором мы сейчас стоим, можно сказать, круговой, а не сквозной — у него один-единственный выход, он же вход. Мы сейчас стоим примерно на середине, так что входить должны были приблизительно вместе, но будь все так — я бы тебя заметил. Тут две классные комнаты, но двери в них адски скрипучие, если бы ты пряталась там и вышла только сейчас — я бы услышал. Да что там я, половина Хогвартса по меньшей мере, — обескураженно пожал плечами я. — Внимание, вопрос: о прекрасная нимфа, откуда ты взялась здесь?

Флер только хмыкнула и послушно провела меня к гобелену, за которым оказался ход. Какое коварство архитекторов! С недовольством покосившись на Флер, я все же отложил исследование нового секрета на потом, и повел ее к выходу. По пути мы разговорились — шепотом, конечно. Флер кратко поведала мне, почему оказалась в неурочное время в неурочном месте. С некоторыми купюрами, конечно, но даже так было ясно, что ее и ее подруг банально развели на «слабо», правда, что стояло на кону, она так и не призналась. Я в свою очередь доложил ей о поимке по меньшей мере одной товарки, что ее порядком расстроило, но не обеспокоило. За ночные прогулки тут не убивает, все, что грозит — пара неприятных отработок, а остальных ее подруга все равно не выдаст. Так что нынешний план-минимум — незаметно выбраться из Хогвартса, незаметно же проникнуть в родную кареты и тихо и незаметно выяснить потери среди личного состава.

Я учел ее пожелания, да и наверняка после поимки иностранки учителя додумались поставить кого-нибудь на главный выход, так что недалеко от Большого зала мы свернули в сторону. Одна из неиспользуемых комнат имела, кроме всех прочих достоинств, широкое и удобное окно, плюс возвышение за стеной — так что прыгать из него можно было спокойно. Два метра с хвостиком — даже для десятилетки не так уж и жутко.

Одно я не учел — не мне одному известно про это окно.

Стою я у подоконника, сцепил руки с Флер, чтоб потихоньку ее спустить без лишних прыжков, а то ей наверняка боязно прыгать в никуда — темень-то на улице непроглядная, а Люмос демаскирует. Флер себе приземлилась спокойно, и тут выглянула луна, осветив, кроме прочего, еще и донельзя ехидную кошачью морду. Хвостатая зараза, не обратив ни малейшего внимания на мое размахивание руками и «Шшш!», тут же разразилась громким мяуканьем. Лицо Флер надо было видеть, впрочем, мое, подозреваю, не лучше. На самом завершении миссии так попасться!

Я шепотом рявкнул Флер присесть, что она сразу сделала, впрочем, одарив меня взглядом, выражающим явное сомнение в моей умственной полноценности. Сам же я рывком преодолел подоконник и приземлился рядом с ней. Норрис, заметив меня, виновато мяукнула и, попятившись, скрылась в ночи.

— Так-так-так, — проскрипел удивленно Филч. Я стоял, независимо засунув руки в карманы и прикрывая Флер, благоразумно накинувшую капюшон. Надежда, как говорится...

— Вот кого я уж точно не ожидал увидеть, — покачал головой завхоз, со смешинкой в глазах осматривая открывшуюся ему картину. — Ну и что же здесь происходит?

— Вы поймали нарушителя, — преданно посмотрел на него я. — Одного. Злостного и непослушного меня.

— Да вот мстится мне, что вас тут двое, — хмыкнул старик.

— Ну мы же джентльмены, — укоризненно глянул на него я. — Мы же не можем допустить, чтобы честь дамы пострадала? — Филч в ответ только умилительно приподнял брови и выгнул губы в насмешливой улыбке. Я, резко повернув голову чуть влево, выбросил вперед руку: — Ой, смотрите, что там?

Завхоз побуравил меня взглядом еще пару секунд и, вновь хмыкнув, показательно отвернулся, заложив руки за спину.

— Ух ты. Да ну. Поразительно, — равнодушно проговорил он, пока я прогонял Флер в сторону ее кареты. Также великодушно он не заметил ни моего «Дальше сама, хотя с твоей удачей...» и «Будешь должна», ни радостного «Сам дурак» француженки.

Еще немного мы с Филчем полюбовались на удаляющуюся спину девушки, после чего он окончательно закруглил мою прогулку:

— Ах, любовь... Ладно, нарушитель, ходу. Тебе еще в субботу архивные записи разбирать...

Конечно, моя репутация как примерного мальчика, так и неуловимого шалопая, была подмочена. Но, во-первых, я более-менее наладил отношения с Флер — до этого я и не осознавал в полной мере, как мне ее не хватало, во-вторых, получил что-то полезное от нее в дальней перспективе, что-что, а долги такие негодяи как я, забытыми и неоплаченными не оставляют. И в-третьих — к счастью, моя дружба с завхозом от этого ночного инцидента не пострадала. Было бы обидно потерять его уважение, заработанное долгими нудными нотациями для всяких шалопаев — он, к примеру, их слушал внимательно и с удовольствием.

Пришлось только прочитать лекцию самому себе — назидательные фразы и виноватые ответы, мой поучительный разговор с самим собой отчитывавшие меня преподаватели выдержали всего семь минут, выпихнув в конце концов из кабинета под поручительство Филча. Ну и да, в субботу пришлось крепко посидеть над бумагами восьмидесятилетней давности. О договоре с Трелони и возможности смыться я, голова моя дырявая, вспомнил только через четыре часа, так что в целом довольный завхоз отпустил меня без лишних придирок.

Но подпись Диппета я выучил наизусть, и то она мне еще три недели снилась!