Снова в школу и иже с ним (гет)

Да, давненько я не бодрствовал в шесть утра. Ну, если не считать тех случаев, когда я на этот момент просто еще не лег спать…

Итак, в несусветную рань я стоял, игнорировал зверский голод и придирчиво разглядывал себя в зеркало. Очень придирчиво.

Ну, волосы можно подстричь. Без очков я даже смотрюсь более легкомысленным и молодым, если, конечно, эти слова в принципе применимы к четырнадцатилетней сопле, коей я являлся. К слову о соплях — я задрал рукав футболки, согнул в локте и напряг руку. Хм. Вчера я показался себе каким-то менее массивным. Мягко говоря. Ан нет, в этом теле все же было какое-никакое, а мясо.

Мда, мне необходимо поесть, а то уже мысли с людоедским уклоном пошли…

И вот, тихонько орудуя ножом на кухне, я прикидывал свои планы и возможности в сложившейся обстановке. Впрочем, какие планы? План один — расслабиться и получать удовольствие. Ну и помалу готовиться к феерической гадости, которую запланировали или внезапно для себя обнаружили товарищи, которые меня сюда и переправили.

В общем, все как всегда. Наслаждаться жизнью и быть готовым к неожиданностям.

Как вести себя? Да как обычно, так, как я привык. Не сразу, правда, сначала надо будет, пожалуй, решить парочку вопросов, да и придумать толковые оправдания на все случаи жизни… Но это точно не составит проблемы — в конце концов, я ведь выдаю придуманное и желаемое за действительное на профессиональном уровне. Как-никак, фальсификация жизни — моя работа.

Поедая гигантский бутерброд, я с удовольствием просчитывал количество непоняток, коэффициент настороженности и примерную степень раздражения тех, кого так или иначе затронут мои действия. Особенно реакцию на «сильно изменившегося за лето» Мэтью Снейпа.

Люди, в сущности, мне не очень интересны, я почти самодостаточен и способен функционировать в гордом одиночестве. Но удивлять кого-то — это сродни наркотику. Ради минутки триумфа иногда стоит терпеть годы. К тому же есть те, без кого я действительно не могу чувствовать себя комфортно. Друзья, семья, свои — называйте как хотите.

Придя к окончательным решениям по поводу предстоящих мероприятий, я задумался насчет текущих дел. Вспомнилось, что скоро вроде как всеобщий подъем в доме Снейпов. Ну, раз уж я не сплю… и это все-таки моя семья… к тому же братишка младший…

Спешите видеть, дамы и господа. Впервые за многие-многие годы на арене Гарри Поттер с фирменным и неустаревающим номером «Готовка завтрака».

Сказать, что обитатели дома в Паучьем Тупике удивились — это просто не сказать ничего. Судя по их реакции, до этого утра я с суеверным страхом шарахался от плиты, пытался сжечь сковородки на священном костре и искренне полагал, что готовка — не просто не мужское занятие, а и вовсе не приличествующее и оскорбительное действие для любого хоть сколько-нибудь похожего на человеческое существа.

Хм, пусть лучше будет «удивились».

После завтрака я не стал терять времени зря и, изящно увернувшись от попытавшегося было заговорить со мной Снейпа, словил в гостиной маму и отпросился у нее на денек погулять в Косом. Снейп, подошедший за мной, было заикнулся о какой-то запланированной загодя культурной программе, в которую мое спонтанное предложение не совсем вписывалось, но внезапно кардинально изменил свое мнение и горячо поддержал меня. Они с мамой переглянулись, с энтузиазмом покивали и похвалили мою инициативу. Правда, радость и гордость за активного сыночка не помешали им благополучно сгрузить на меня Себастиана. Чета Снейпов выдала мне на руки мешочек с деньгами и в считанные минуты покинула дом, а я все стоял в гостиной и пытался понять: что это вообще было и кто от кого все-таки сбежал? Впрочем, на последний вопрос ответ явно был очевидным.

От ступора меня отвлек Себастиан, подергавший меня за локоть с требовательным:

— И?

Пришлось в темпе собираться и выводить ребенка на прогулку.

— Как будем добираться? — деловито спросил меня братишка, когда я снова спустился в гостиную. Причем мальчик с явным недовольством косился на камин.

— На самых фееричных тошнотиках двадцатого века, — я завлекающе махнул рукой и последовал на улицу, убедившись, правда, что мелкий, всем своим видом выражая «мне просто надо пережить этот день», плетется за мной. М, сразу видны любовь и взаимопонимание в семье…

Впрочем, это и неудивительно. С Себастианом я до этого общался холодновато, в основном потому, что не испытывал особого восторга по поводу его появления и ревновал к нему родителей. Хотя стоило скорее восхищаться.

Я, кстати, вчера ошибся с оценкой его возраста — Себастиану было на самом деле всего десять лет. Но вел он себя намного взрослее. Да и выглядел — темные тона в одежде, серьезное выражение лица и сдержанность в эмоциях прибавляли ему пару годков. Ну и говорил он достаточно здраво. Не без ехидности, но все-таки здраво.

Например, когда мы вышли из «Ночного Рыцаря», он, несмотря на стойкий зеленоватый оттенок лица и сумасшедшие глаза, только твердо посмотрел на меня и сказал:

— Назад лучше камином…

Проблема возникла там, где я ее, после недолгих размышлений, и ожидал. Мы зашли в кафе Фортескью, я заказал Себастиану несколько ведер разного мороженого, сам не удержался и слопал креманку фисташкового, и, наконец, приступил к делу. Надо сказать, Себастиан насторожился еще на моем щедром «Что хочешь».

— …Какого черта я должен оставаться здесь? — с негодованием возмутился он.

— Так, Себастиан, следи за языком! — рефлекторно вскинулся я.

— Ты же не следишь, — сходу резонно окрысился он, а я подумал, что в следующий раз надо спотыкаться молча. И не комментировать поездку в автобусе.

Не имея опыта в воспитании детей, я даже не сразу нашелся с ответом.

— Ну, — сказал я, стараясь казаться уверенным, — я же не могу лгать матери, — Себастиан потерялся уже на этом моменте, ошарашенно глядя на меня и отчаянно пытаясь понять, к чему я веду. — Что я ей скажу в ответ на вопрос «Ругается ли Себастиан?», что вообще могу сказать? К тому же привыкай говорить нормально, бывает, что не удается прямым текстом высказаться без последствий, — деловито поделился я с ним бесценным жизненным опытом.

— И как же непрямым текстом сказать человеку, что он кретин? — со скепсисом осведомился мальчишка.

— Многоуважаемый сэр, — высокопарно ответил ему я, салютуя воображаемой шляпой, — должен признать, что потрясен вашим интеллектом, — и фиглярский поклон.

— А почему «многоуважаемый»? — полюбопытствовал Себастиан, отсмеявшись.

— Мы все же помним о вежливости. К тому же, к примеру, твой гипотетический собеседник себя скорее всего уважает, существует также немаленький шанс, что у этого парня есть домовой эльф, а они хозяев в большинстве своем уважают. Уже множественное число.

— Хлипкая гипотеза, — хмыкнул младший Снейп, — но сойдет.

— Ладно, мне пора идти, — закруглил разговор я. — А ты можешь погулять тут недалеко, в зоне видимости от кафе Фортескью. Повыдумывай витиеватые варианты оскорблений, что ли…

— Эй, подожди, — Себастиан кинул на меня лукавый взгляд исподлобья. — Я уже понял, что тебе не терпится смыться, и даже готов сидеть тут целый день… Но что я получу за это?

Я укоризненно посмотрел на паршивца. Он невинно улыбнулся мне в ответ.

— Ладно, начнем первый тур переговоров… Что ты хочешь, Себастиан?

— Ну, я торжественно клянусь простить тебе отсутствие и молчать до скончания веков, если потом ты меня сводишь на главную теневую аллею страны, — лукаво глянул на меня мальчик.

— Ладно… Но мне хотелось бы уточнить, что я не утверждаю, что на этой самой главной теневой аллее страны ты найдешь должную степень комфорта… и, весьма вероятно, ты не будешь там чувствовать себя в безопасности, — безразлично пожал плечами я.

— Как красиво ты про Лютный сказал, — фыркнул Себастиан.

— Я говорил не про Лютный, — и, завершив на этой эффектной ноте разговор, я развернулся и направился в первый пункт моего крестового похода против бытовых трудностей — библиотеку.

Спустя два часа, наевшись пыли и получив какую-то доказательную базу для своих притязаний и предложений, я направил свои стопы в оплот финансов и процентов.

Банк Гриннготтс, как и всегда, радовал приятной архитектурой и жизнеутверждающими строками на дверях. Внутри была уютная атмосфера работы слаженного аппарата прижимистых клерков, и отовсюду подтекстом сверкало: «Клиент всегда не очень умный».

Я выбрал наугад одну из стоек без очереди и подошел к ней. Гоблин, сидящий за стойкой, не обратил на меня ни малейшего внимания, сосредоточенно сортируя какие-то бланки.

По опыту я знал, что стоящий над душой антропоморфный смертный ничуть не мешает гоблину работать, поэтому меряться терпением не стал и постучал по стеклу окошка. Гоблин смерил меня недовольно-презрительным взглядом и пропищал:

— Сэр, я занят.

— Сэр, я тут тоже не развлекаться пришел. Хочу встретиться с хозяином банка, — сходу приступил к делу я. Наконец-то мне удалось действительно привлечь его внимание! Мм, первый раз в жизни вижу изумленного гоблина!

Карликовый клерк даже снял очки-велосипеды со своего внушительного носа:

— Вы понимаете, о чем просите?

— Я не прошу, а предлагаю, — серьезно посмотрел я на гоблина. — Могу даже сказать вам, что именно…

Он долго смотрел на меня, внимательно анализируя каждую деталь моего довольно непритязательного облика (я не стал серьезно относиться к выбору одежды, пафосный наряд — отнюдь не то, что могло когда-либо впечатлить гоблина, так что футболка и джинсы), взвешивал про себя происходящее, и все-таки сказал:

— Подождите здесь, сейчас за вами придут.

Гоблины — очень демократичный, деловой и логичный народ. На самом деле вообще любой, даже самый распоследний человеческий забулдыга, может потребовать встречи с любым гоблином — хоть с самим мифическим вождем. Вопрос в причине. К низкоуровневому клерку я могу подойти за так и просто рассказать анекдот. Требование встречи с кем-то более высокого положения уже подразумевает внушительную причину. Если я полезу к ним с какой-нибудь чушью, а то и с недобрыми намерениями — я, согласно их законам, должен быть наказан. А наказание у них, кстати, одно, как говорится, смерть снимает любую вину.

Как я уже сказал — демократичный, деловой и логичный народ.

Внутренние помещения банка бесконечны, но то, что я видел, в целом делится на три уровня. Первый, самый нижний — подземные этажи, причем они идут куда-то к центру планеты (уточню — это я сказал образно) и начинаются где-то с минус третьего этажа. Второй уровень — общерабочие помещения, несметное количество огромных залов, в идеальном и неизменном порядке заполненных рабочими столами. Там очень атмосферно, если можно так сказать, и даже как-то страшно — все вокруг будто роботы, выверенные отточенные движения, редкие шепотки по рабочим вопросам, сосредоточенные гоблинские мордочки и бесконечный шорох бумаг. В будущем в обиход войдет меткое «опенспейс» — вот он самый.

Третий уровень — личные кабинеты. Их сравнительно немного, в разы меньше, чем опенспейсов, они или для самых высокоранговых, или для самых опасных — в смысле, всякие внутренние службы безопасности и контроля. Больше, увы, я в гоблинском банке — хотя правильней было бы звать Гриннготтс здоровенным комплексом, — ничего не видел. Но могу сказать еще одно — у них очень классные коридоры. Казалось бы — для внутреннего пользования, значит, под гоблинов — ан нет, по каждому пройдет три Хагрида, держащихся за ручки, подпрыгивающих и водящих хоровод. Опять же — почти все помещения закрытые и без окон, но при этом освещение прекрасное, яркое, но ненавязчивое и не режущее глаз.

Меня вели по коридорам два невозмутимых гоблина с секирами, я, поддавшись атмосфере, состроил серьезную мину и, подобно арестантам, трагично сложил руки за спиной.

Ну а пока я восхищался предельно аскетичной, но вместе с тем обаятельной гоблинской архитектурой, мы дошли до кабинета директора Гриннготтса.

— Прежде, чем мы начнем, — не успел я зайти, как уже ко мне обратились, — я призываю вас еще раз подумать о нашем разговоре и даю шанс передумать до того, как вы займете еще больше моего времени. Сейчас вы еще можете спокойно уйти своими ногами.

— Я все еще думаю, что нам стоит побеседовать, — дверь за мной аккуратно закрылась и я повернулся к своему собеседнику.

Две боковых стены кабинета полностью занимали толстые широкие полки с не менее толстыми и широкими учетными книгами. Удобное кресло для посетителей, массивный дубовый стол, на котором в непонятном мне порядке располагались кипы бумаг, за столом собственно гоблин, ничем особо не отличающийся от своих собратьев — ни выражением морды, ни богатым нарядом. Не любят они особо высокомерия и вещизма. За гоблином — окошко, пейзаж за окном не виден, света слишком много.

— И по какому же вопросу вы ко мне обращаетесь?

— По единственно стоящему, — я без спросу присел в кресло для посетителей. — Хочу получить свое и вернуть вам ваше.

— Вот как, — гоблин с интересом меня оглядел и даже отложил в сторону бумаги, до того занимавшие его внимание. — И вы, мистер Снейп, полагаете, что у нас есть что-то ваше, а у вас — что-то наше?

— Не совсем так, — я покачал головой и достал из заднего кармашка джинсов вчетверо сложенный листок бумаги. — Начнем с моего, если вы не возражаете? — гоблин покачал головой и я протянул ему копию документа. — Пятьдесят лет назад вы отдали головному Британскому архиву часть документов, связанных с общественными счетами, также как и некоторые бумаги, связанные с временами восстаний гоблинов. Двадцать лет назад документы, не попавшие под грифы секретности и государственной важности, перешли в библиотеку в открытый доступ. В числе отданных вами и затем перекочевавших библиотеку бумаг внезапно оказалась целая папка с листиками, подобными вот этому, — я кивнул на свою находку и замолчал.

Была у Гриннготтса такая фишка — резервные сейфы. Можно было заключить с банком особый контракт, который запрещал доступ в этот самый резервный сейф до какого-то срока после смерти вкладчика — то есть, грубо говоря, это было что-то вроде отложенного наследства. Про эти контракты особо никто не распространялся, разве что делались предложения особо ценным клиентам, в числе которых оказался мой прапрадед, Джерард Поттер. У него были плохие отношения как с друзьями, так и с семьей, так что он благополучно закрыл в сейфе свои накопления и завещал передать все потомкам лет через пятьдесят.

На самом деле в библиотеке просто были списки всех, заключивших такой контракт, за последние пятьсот лет. И когда через двенадцать лет эту папку «случайно» обнаружит один из предполагаемых наследников, на вытащенных из гоблинских архивов договорах их любимый и нежно лелеемый пункт «до востребования» — мелким шрифтом в уголочке, сменится пунктом «с извещением всех заинтересованных лиц». Эта афера в свое время влетела гоблинам в копеечку даже с моим вмешательством и помощью — впрочем, я смог существенно сэкономить их деньги до востребованного капитала (без штрафов и компенсаций, в соответствии с указанным в контрактах распорядком). Причем об объеме внутренних чисток мне осталось только догадываться, но головы летели уж точно. В самом прямом смысле этого слова.

— Прекрасно, сэр, — кивнул мне гоблин, — вы, как действующий член семьи Поттеров, можете получить свои деньги прямо сейчас, — я прикрыл глаза, на секунду отстраняясь от беседы, но тут же вернулся к реальности. Я подумаю об этом позже.

— Дело не столько в моих деньгах, уважаемый, сколько в ваших, — жестом попросил его остановиться я. — У меня есть информация, что появление таких документов в общем доступе — не случайность. И, более того, я бы советовал вам на всякий случай проверить состояние и корректность хранящихся у вас договоров.

Гоблин посмотрел на меня уже более внимательно и медленно кивнул:

— Что-то еще.

— Конечно, — улыбнулся я, — напоследок самое вкусное. Разве полез бы я к вам с жалкими денежными вопросами? — он с интересом оскалился, предвкушая бредовую аферу, и я его, думается, не разочаровал. — Что, если я укажу текущее местонахождение одного артефакта? Это меч, серый с красноватым отливом, простая рукоять без украшений, обмотанная тролльей шкурой… Гоблинская работа, говорят, сам Хевардт автор.

История у этого меча прелюбопытная. Оружие Хевардта, вождя очередного восстания, выкованное им самим, в одной из битв перешло к магам, и с тех пор в течение столетия меч старательно отыгрывал роль переходящего приза. Гоблины убили предыдущего владельца-мага и пошли на штурм, потрясая добытой реликвией. В течение одного-четырех боев владельцем меча вновь становился жалкий волшебник, который, опять же, долго после этого в живых не оставался. Веселое было время, да.

А потом очередной волшебник обнаружил в себе каплю здравого смысла и просто пропал. Как все бесились! На тот момент завладеть вожделенным ковыряльником гоблинской работы было уже чем-то вроде национального спорта для обеих сторон, куда круче квиддича, а тут внезапно игрушку спионерили… Все обиделись и резко завершили период гоблинских восстаний кровавым финальным аккордом, настали мир и благодать.

А меч уже полторы сотни лет старательно ищут сами гоблины. Реликвия, как-никак. Самое главное — когда нашли, не пошли на новое восстание. Вот и ладненько.

Нашли его, кстати, тоже не без моей помощи. Мда, Флер права — куда ни плюнь, отовсюду в той или иной мере торчит моя голова…

— Вы понимаете, чем это обернется для вас, если это глупая попытка пошутить? — прошипел гоблин, широко раскрыв глаза и склонившись ближе ко мне.

— А если это не шутка? — спокойно спросил я.

— А если это не шутка, то чего вы хотите?

— Дружбы, — я развел руками. Гоблин, приподняв брови, выжидающе смотрел на меня. — Серьезно, просто дружбы. Безо всяких союзов, альянсов, услуг, одолжений, наград и пактов о ненападении. Даже не партнерство — просто хорошие отношения. Двусторонние. Дружба. Понимаете?

— Нет, — обрубил гоблин. — Но у меня будет время, чтобы обдумать это. Хотя я, как и все, предпочитаю более вещественное и стабильное утверждение благодарности и иных отношений.

Я пожал плечами.

Из банка я вышел часом позже, уже являясь обладателем личного счета и, соответственно, сейфа, и вынеся маленькую часть своего капитала с собой. Необходимые дела, в принципе, закончены. Теперь — первоочередное.

Стрижка заняла всего полчаса, и на сегодня с походами я решил закончить. Следующая моя цель находилась на другом конце города — а я и так заставил Себастиана ждать.

При виде меня братишка в ужасе схватился за щеки и, доверительно поглядев мне в глаза, деликатно спросил:

— Мэтт… э… а тебе… ну… сказали, что ты… с такой стрижкой… ну… похож на человека? — громким шепотом выдохнул в конце поганец, и выжидающе приподнял брови.

Я честно пытался придумать что-то остроумное и необидное в ответ, но, в конце концов, махнул на все рукой и рассмеялся. Себастиан облегченно выдохнул — видимо, моя более ранняя версия не отличалась таким упрощенным восприятием подколок, — и сказал:

— А в общем-то ты быстро справился, — очевидно, закрыв для себя тему моих метаморфоз. — Ну что, пойдем в НЕ Лютный переулок?

— Рано, шкет, — я помотал головой, присаживаясь к нему за столик, и не отказал себе в удовольствии уничтожить содержимое свежепринесенной креманки с фисташковым мороженым. — Сегодня у нас облегченная программа, без криминала, окровавленных одежд, превозмогания и пафосного ухода в закат после бурного вечера в компании недружелюбных врагов… — Себастиан смотрел на меня абсолютно круглыми глазами и, если честно, в таком изумленном состоянии был даже немного похож на ухоженного домового эльфа. — Сегодня просто по Косому, ладно? До вечера еще вагон времени, можем обойти все, что тебе интересно…

— Я так и знал, что с Лютным ты меня прокатишь, — надулся пацан.

— Там грязно, — я укоризненно приподнял брови. И еще я не сунусь туда без нормальной палочки. Как показала попытка колдовства в посещенном сейфе — или я полнейший бездарь, или у меня категорические проблемы с палочкой. Скорее, впрочем, второе, особенно если учесть, что у меня не получается воспринимать как магический инструмент имеющийся кусок дерева с неизвестной мне начинкой… Более того, учитывая поистине краеугольные различия в моем и реципиента характерах… — Но, если хочешь, мы сходим и туда. Позже. Давай на Темную аллею через неделю, а в Лютный — потом, как придется? — сделал ответный ход я.

Младший Снейп смотрел на меня с каким-то нехорошим скепсисом, но потом вздохнул, покачал головой и бодро вскочил со стула, только бросив напоследок:

— Кто ты такой и что сделал с моим братом? Впрочем, — проворчал он тут же, — я не то чтобы недоволен…

Оставшаяся часть дня прошла очень даже весело. Мы действительно просто ходили по Косому, заходили в магазинчики, иногда покупали какие-нибудь безделушки, разумеется, смеялись, препирались и спорили. Себастиан, похоже, еще в кафе Фортескью твердо решил забыть обо всем и ничему не удивляться, но все равно время от времени недоверчиво посматривал на меня. А уж когда я поспорил с ним на конфетку, что прохожу полчаса с облегченным походным котелком (настоящим котелком) на голове и уже через полчаса таки выиграл… Причем меня не смутили ни взгляды прохожих, ни шепотки продавцов. Я волшебник, мы все по-своему эксцентричные, так что нечего тут крутить пальцем у виска. Люди вон, в халатах на голое тело ходят и в платьях века так шестнадцатого — я же молчу…

В лавке ингредиентов для зелий этот чудовищный ребенок брал чуть не голыми руками страшненький дешевый ширпотреб вроде чьих-то кишок, печенок, трупиков ящерок и прочей праздничной мишуры общины некромантов, и, угрожающе потрясая этим нехитрым инвентарем, пугал меня. Я послушно пугался, а на выходе заставил его вымыть руки с мылом семнадцать раз, так что вышли из магазинчика мы в равной мере довольные и успокоенные.

В книжном Себастиан на полном серьезе взял с полки какой-то устрашающей толщины талмуд по чарам и начал его вдумчиво листать, пробегая текст по диагонали и время от времени вчитываясь. Он хмурился, кусал губы, иногда кивал, иногда качал головой… Я изучил все спортивные и мужские журналы со стенда, успел присмотреть себе пяток брошюрок типа «Пятьдесят заковыристых проклятий и заговор на геморрой» и даже приценился к красивому подарочному тому «Яды, кислоты и Феликс Фелицис — самое интересное в зельеварении», а мелкий все дегустировал потенциальную духовную пищу и, похоже, не собирался отвлекаться в ближайшие пару дней. В конце концов я отнял у ребенка книгу и, звучно захлопнув ее, потащил Себастиана к кассе.

— Эй, я не досмотрел! — возмутился мальчик.

— Дома досмотришь, — безапелляционно заявил я, попутно закинув пособие по чарам в свою кучу покупок.

— Но мне там не все понятно, я думал еще с чем-то сравнить…

— Слушай, мы тут уже сорок минут, Басти…

— Меня зовут Себастиан!! — взбешенно прошипел он мне, мгновенно забывая про книгу, магазин и вообще окружающий мир. Я шарахнулся назад:

— Да, Себастиан, Себастиан… — брат успокоился также быстро, как вспыхнул. Но упрямо повторил:

— Я все еще не уверен в целесообразности покупки именно этой книги.

Продавец, подбивающий чек, время от времени бросал на нас ехидные взгляды. Хотя он прав, моя выборка и покупка Себастиана, уточню — развлекательный мусор и серьезный научный фолиант, — были очень… суровым набором. Особенно если соотнести литературу с покупателем.

— Слушай, клянусь — если что-то тебе будет непонятным, я все объясню, ладно?

Себастиан фыркнул и покачал головой, но спорить перестал.

Мы зашли в магазинчик с животными, полюбовались на разнообразных сов, змей, котов… В моей голове крутилась шальная мысль прикупить какого-нибудь карманного василиска, тихого и опасного, как сотня крупных… Жаль, таких не существует в природе. Себастиан же обращал куда больше внимания на усатых-хвостатых пушистых тиранов, и явно решил в будущем приобрести себе котенка в домашние питомцы. Особенно ему приглянулся наш темно-стальной вислоухий соотечественник с умным взглядом светло-рыжих глаз. Полагаю, одним из важнейших побудителей такой преданной симпатии стало знакомство — паршивец привлек к себе внимание, когда зацепил своей когтистой лапой мою ногу. До крови процарапал, гаденыш… Они с Себастианом почти сразу полюбили друг друга, как вы понимаете. Пока малыш играл с котенком, я смог втихую условиться с продавцом насчет того, чтобы попридержать британца. Думаю, мне удастся уговорить родителей на появление нового жителя в доме. Я уже продумывал аргументы, пока самым лучшим было мстительно-довольное «Домашние животные украшают нашу жизнь! А в трудную минуту — стол…», но я не останавливался. Котенок, наверно, что-то почувствовал, поскольку на прощание мне досталось еще одно украшение — теперь на запястье, и подозрительный взгляд в спину.

А потом произошло событие, предопределившее весь оставшийся вечер.

Себастиан скептически оглядел толпу ребят, собравшуюся возле витрины магазина «Все для квиддича», и презрительно хмыкнул.

— Не любишь квиддич?

— Глупое, бессмысленное и бесполезное времяпровождение для идиотов. Такое же идиотское изобретение, как и метлы.

— Это ты зря, — ревниво ответил я и потащил его прямиком в лавку.

Я провел парня по всему магазину, уделив внимание едва ли не каждой единице товара. Мимоходом проехался по снитчу и ловцам, упомянув их искусственное появление в игре. Рассказал про самые известные финты, благо, в магазине был целый памятный стенд с иллюстрациями, не забыл и описать обстоятельства появления оных. Рассказал и про знаменитый снитч, который команды не могли найти полгода — и не нашли до сих пор.

Мало-помалу недовольно-ироничное выражение уходило из глаз малявки, Себастиан даже начал коситься на полетный инвентарь с интересом.

— Надо же, я и не знал, что ты ярый квиддичный фанат, — сказал он в конце импровизированной экскурсии.

— Станешь тут фанатом, — фыркнул я в ответ. — Хотя ты немного неправ. Я не фанат команд или лиги — мне просто нравится сам спорт… и играть, особенно если без ловцов, — я пожал плечами.

— То есть играть, но не наблюдать? — уточнил Себастиан.

— О-о нет, — протянул я, — не всегда. Например, я с большим удовольствием поприсутствовал бы на игре Франция — Испания в семьсот девяносто третьем… Самый знатный матч! Испания была аутсайдером в группе, чтобы пройти в следующий раунд, ей кровь из носу нужна была победа, причем с отрывом не меньше чем в сорок очков. Франция же была на первом месте, ее, в принципе, устраивал даже несерьезный проигрыш. На турнире возникли какие-то организационные проблемы, так что на той игре отсутствовал снитч — все зависело исключительно от вратарей и охотников, ловцы даже не вышли на поле. Игра шла не на жизнь, а на смерть — палочки-выручалочки в виде снитча не было, каждый гол мог стать роковым… Счет был даже по нашим школьным меркам скромным: сорок — ноль, благо, в пользу Испании, уже матч подходит к концу, но… Внезапно охотник Франции пробивается-таки к воротам испанцев и забивает! До конца матча четыре минуты, близится катастрофа, и тут… Хитрые испанцы разом накидывают три автогола. Ничья, судьи дают дополнительное время, действует правило золотого гола. Понятия не имею, каким местом думали организаторы, но правила турнира утверждали, что золотой гол дает забившей команде пятьдесят очков…

— Снейп? — раздалось у меня из-за спины. И голос какой-то знакомый… Я обернулся.

Надо же, какая встреча. Думаю, удивились мы все примерно одинаково — что я, что Гарри Поттер с парочкой Грейнджер-Уизли.

— Поттер, — кивком поздоровался я с ним и, чуть погодя, с его друзьями. Попутно осмотрелся — меня слушал едва не весь магазин, да и поблизости мелькнула пара знакомых лиц, однокурсники… За спиной подозрительно сопел Себастиан, я же присмотрелся к своему двойнику.

Он стоял уверенно и, кажется, был чуть выше меня-прошлого, на носу у него покоились интеллигентные тонкие очки в прямоугольной оправе. Одет Гарри был в дорогую мантию, как и его спутники, в общем-то.

— Знаешь, — я еще раз критично осмотрел Поттера и покачал головой: — все же велосипеды тебе пойдут куда больше, — и повернулся обратно к Себастиану, продолжая рассказ. — Французы быстро подсчитали все и поняли, что им, в принципе, неважно, куда именно забивать гол, при любом раскладе, если забьют они, будет или победа, или проигрыш в десять очков — а с ним они вполне проходят дальше. И со свистком судьи охотники Франции в полном составе ломанулись к своим воротам…

Дальше последовал увлекательный пересказ злоключений испанцев, которым пришлось оборонять и свои, и чужие ворота. Я старался, передавая события едва не в лицах — пусть этот матч был не самым популярным, но он был довольно хорошо описан, не в последнюю очередь благодаря тому, что каждый участник со стороны обеих команд не поленился и написал полный отчет о своих действиях во время матча. Единственный настоящий сборник этих мини-мемуаров в виде папки с оригиналами отчетов стоил немало — хорошо хоть, дед Драко мог себе позволить и большие траты, и не отказал себе в удовольствии приобрести этот коллекционный лот. Ну а я сумел ознакомиться…

Сам матч закончился достойно — испанцы таки забили французам на дополнительном времени и получили свой законный проход в следующий раунд[1].

Выходили мы из магазина уже затемно. Нас провожали хлопки по плечам и одобрительные выкрики, продавец вручил мне снитч с подписями действующих чемпионов в подарок и сердечно попросил заходить еще, можно с другими братьями, столь же не интересующимися квиддичем. Себастиан спрашивал у меня, насколько сложно играть в квиддич, на чем и в чем лучше летать и не мешают ли полеты учебе. На последний вопрос я затруднился ответить, так что сказал честно:

— В моем случае учебе мешает решительно все, другие вроде справляются… Но ты лучше спроси отца, он вроде как декан, должен знать.

Дома родителей не оказалось, так что вечер мы провели в гостиной, покрошив бутерброды на диван и фигурно разложив дрова в камине — сначала, правда, в неприличные фигуры, а потом в интересную абстракцию. Сыграли несколько раз в шахматы, где сначала я совсем позорно продул мелкому, потом с горем пополам сводил игры вничью, два раза даже выиграл.

Когда мы пошли спать, родителей все еще не было, хоть часы и показывали два пополуночи. Я уже почти заснул, когда ко мне постучался Себастиан:

— Мэтт? Ты уже спишь?

— Да, мертвым сном. Сейчас и тебя усну. Себастиан, я устал, честное слово, и на очередной игре в шахматы просто упаду глазом на ферзя, насмерть…

— Эй, — со смешком сказал он, — я просто хотел поблагодарить тебя. Это было клево.

— Что? — сонно уточнил я.

— Все. Спасибо, — и он потопал к себе, не забыв закрыть дверь.

А утром магия кончилась. В смысле, меня с горем пополам растолкал Себастиан, и я в состоянии вареного и недорасчлененного полутрупа спустился вниз.

Завтракали мы уже полным составом, и Себастиан с радостью рассказывал родителям свои впечатления от вчерашней прогулки. Я откровенно клевал носом, все вопросы слышал раза, наверно, с третьего-пятого, так что вскоре меня оставили в покое.

Завтрак быстро закончился, и Себастиан уже сноровисто подмел тарелки со стола, Снейп потянулся за тряпкой, я, оценив расклад, стал к мойке. Меня тут же потеснила мама, и мы в четыре руки справились с коварной аннексией наших тарелок жиром и грязью.

Физический труд немного приободрил меня, так что, собравшись с духом и соскребя мысли по поводу ситуации в более-менее плотную кучу, я дернул Снейпа за рукав.

— Мы можем поговорить? — проникновенно спросил у него я, чуть покачнувшись.

— Полагаю, лучше будет присесть, — тонко улыбнулся он, видя мое состояние. — Или доспать и потом поговорить? — предложил Снейп.

— Нет, — решительно мотнул головой я. Снейп заинтересованно посмотрел на меня и, кивнув, пошел в библиотеку.

По пути я незаметно встряхнулся и подготовился к предстоящему спектаклю. Зельевар в моем «курсе молодого Мэтью Снейпа» играл не последнюю роль — во-первых, уроки с ним легализуют и/или реанимируют мои навыки в фехтовании, во-вторых… При всем уважении к Малфою и остальной компании, спарринг-партнеры из них после Снейпа… ну, хорошие, конечно, но только потому, что Северус действительно был лучшим.

Я сел в кресло, Снейп расположился в кресле напротив. Я старательно уставился в стену. Мы помолчали пять минут.

Я неуверенно покосился на Снейпа и с осторожностью сказал:

— У меня день рождения скоро…

— Точно, — с улыбкой кивнул Снейп. — Ты решил, что хочешь в подарок?

— Ну, да… То есть нет… В общем, не совсем, — вымученно выдохнул я. Снейп в ожидании приподнял брови. — Мне будет четырнадцать, — решительно начал я. — Это ведь… уже целая жизнь, да? В смысле… — есть! Попадание. Снейп сделал серьезное лицо и чуть подался вперед, внимательно глядя на меня и слушая. — Я просто задумался… Давно, на самом деле, — я неопределенно махнул рукой и нервно рассмеялся. — Много дней назад. Просто Себастиан — он ведь умный, намного умнее меня, а я… так… никто, — я закусил губу и отвернулся к окну. Двойное попадание — Снейп аккуратно встал, подошел ко мне и, сжав мое плечо, сказал:

— Это не так…

— Нет, так, — я резко повернулся к нему и горячо продолжил: — Мы вчера с Себастианом гуляли по Косому, я видел пару книг, вроде «Уложения о воспитании наследника», — ну не все же я на эротические плакаты любовался, в самом-то деле. Можно подумать, я там чего-то не видел. Хотя да — конкретно эти выпуски я не застал… — Знаешь, сколько всего должен уметь человек в моем возрасте? Этикет, финансы, юриспруденция, танцы, фехтование… А я, — и я напряженно замолчал.

— Ну, — улыбнулся мне Снейп, — если вся твоя проблема в этом… Знаешь, я был неплохим фехтовальщиком в школе, — «неплохим фехтовальщиком в школе» — так вот что люди называют скромностью? Но… да! Да! Получилось! Ой, как стыдно-то… Скажи мне кто-нибудь, что я буду обманывать Снейпа и чувствовать себя при этом неловко… Хотя Снейп бы тоже долго смеялся, если бы ему сказали, что он будет моим отчимом. Интересно, задушил бы он меня в люльке?.. — А твоя мама просто потрясающе танцует, да и со знанием этикета все не очень сложно. Правда, в финансах и юриспруденции…

— Я сам попробую разобраться, — твердо кивнул я, почесав затылок. — Должен же я хоть что-то сделать сам. Пора начинать, по крайней мере, — тут же неуверенно пожал плечами, и Снейп неожиданно крепко обнял меня, потрепав по голове.

— Если возникнут вопросы — мы поможем, — сказал он. — Я очень горд, что ты начал задумываться о себе и своем будущем, Мэтт, — проникновенно произнес Снейп, я смущенно улыбнулся ему в ответ.

— Спасибо, — почти искренне ответил я, и, помедлив, добавил: — Пап.

Он кивнул и, потрепав меня по плечу, направился к двери. Вроде все…

— О, пап! — второй раз это слетело с языка почти легко, хотя и… Но не звать же мне его «эй, ты», правда? Мне ведь нужно было как-то остановить Снейпа и привлечь его внимание… Северус вопросительно на меня посмотрел. — В Косом… Себастиану понравился один котенок… Ужасный, правда, — я раздраженно скривился, вспомнив мелкого британца. Надо же, я пробиваю легализацию твари, с которой у меня «любовь» с первого взгляда. А ведь пакостник еще маленький — какие войны будут между нами, когда хвостатый подрастет? Или помиримся? — В общем…

— Я понял, — мягко кивнул Снейп. — Покажешь его сегодня? Мы как раз идем в Косой, как ты помнишь. Если Себастиану действительно так приглянулся кот, выйдет неплохой подарок к Хогвартсу… Кстати, хорошая стрижка.

— А? Спасибо…

— Мы сказали тебе это семь раз за завтраком, — рассмеялся Снейп. — Мама, кстати, немного обиделась из-за того, что ты даже не сказал ей, — он рассеянно почесал в затылке и ушел.

Я сидел и медленно пытался понять, что и где проглядел. В Хогвартс вроде как идут детишки с одиннадцати лет, Себастиану только десять, а день рождения у него, если я не ошибаюсь и Мэтт коварно не записывал в дневнике каждый год неверную дату, только в феврале… Хм. Сомневаюсь, что Снейп отложит на год покупку кота или подарит сыну фамилиара за год до официального события. Значит, младший представитель семейства Снейпов идет в школу в этом году.

Ничего не понимаю…

— Мэтт, — заглянул в библиотеку Себастиан, — ты готов? Мы через десять минут выходим…

Футболка, джинсы, кеды — все в моей теперь, похоже, любимой серой цветовой гамме. Готов ли я? Абсолютно!

Мы вышли на улицу и зачем-то остановились. Вскоре стало ясно, зачем, — к нам подкатил вместительный джип, за рулем которого сидел приветливо улыбающийся Вернон Дурсль. С заднего сидения радостно здоровались и махали руками Петуния и Дадли.

Да, вот теперь я действительно ничего не понимаю.

Было, признаться, очень странно ехать в компании людей, с которыми не очень ладил в прошлой жизни. Еще удивительней было видеть поведение и окружение самих Дурслей. Да-да, у тех самых людей, которые шарахались от магии, был увеличенный изнутри джип — разумеется, с помощью этой самой магии. Вернон абсолютно спокойно поблагодарил, как я понял, в очередной раз, Снейпа за такую помощь — мол, они по сей день нарадоваться не могут. Семья, в которой в моем мире были запрещены слова на букву «в», находилась в приподнятом настроении — несмотря на то, что Косой они посещали два-три раза в год, там всегда было ново и интересно.

Петунья похвалила мою стрижку и сказала, что у меня не будет отбоя от девчонок. Вернон одобрительно оглядел меня и назвал серьезным парнем.

Дадли сначала меня стеснялся. Серьезно. Неловко себя чувствовал, говорил неуверенно и на пониженных тонах. С Себастианом у него, кстати, проблем не возникло, собственно, мелкий нас потихоньку и свел, так что вскоре мы уже бодренько разговаривали втроем. Старшие Дурсли похвастались, что Дадли занимается боксом и делает огромные успехи, на что Большой Дэ пожал плечами и только сказал:

— Ну, на самом деле мне еще очень далеко до совершенства.

Я, кстати, немного подумав, снова поднял эту тему и вполне успешно примазался к его тренировкам. Дадли пообещал помочь и тут же выдал на-гора с десяток грамотных советов по питанию, режиму и прочей невообразимой для меня ереси, связанной со спортом. У меня всегда были проблемы с самоорганизацией и распределением времени, не говоря уже о том, что есть я предпочитал то, что вкусно, в независимости от степени полезности еды.

В целом день прошел уютно и спокойно — сначала мы немного пошатались по сувенирным лавкам, потом, с подачи Себастиана, разделились. Сестры, которые в девичестве Эванс, направились на штурм магазинов одежды, их мужья тоже куда-то пропали — кажется, ушли в направлении бара, а младшее поколение, то есть мы, были оставлены на самих себя с наказом развлекаться и не шалить. В целом повторилась вчерашняя наша с Себастианом прогулка, и все были довольны… Вот только мирный Дадли, из которого даже получился приятный собеседник, все еще повергал меня в тихий шок.

В квиддичном магазине нам обрадовались, как родным, от избытка чувств продавец, конечно же, после обширной экскурсии в моем исполнении, вручил Себастиану такой же снитч, как у меня, а Дадли — квоффл и маленький сувенирный набор линейки метел от «Чистомета». Каждая длиной в ладонь и соответствующего размера, зато со всей сопутствующей магией и не требующая наездника — метлы и летали, и вредничали совершенно самостоятельно. Младший Дурсль был в полнейшем восторге, Себастиан тоже посматривал в сторону набора с немалым интересом, так что, махнув рукой, я купил ему похожий — уже от «Нимбуса». Ребята не в шутку обрадовались перспективам и устроили в кафе Фортескью небольшие соревнования на скорость, маневренность и высоту полета. Успехи были переменными, но окружающий мир уцелел, так что…

Вскоре к нам присоединилось и старшее поколение, родители подошли почти одновременно. Все с пустыми руками, но по мечтательным лицам мам, в принципе, можно было определить примерное количество уменьшенных свертков и пакетов в их карманах.

И вот, после счастливого воссоединения семьи мы направились… в магазин с волшебными и не очень животными. Я с ребятами, кстати, уже там был. Себастиан получил очередную дозу мурлыканья и преданных взглядов, мы с Дадли получили по рукам.

В этот раз по рукам получили еще и Снейп с Верноном, на мам британец среагировал разве что с чуть меньшим восторгом, чем на Себастиана. Мы так и вышли из магазина — котяра на руках у мелкого, с двух сторон его в четыре руки почесывали умиленные родительницы, а я, Дадли и отцы шли позади угрюмой четверкой отщепенцев…

Глядя на поведение вислоухого хитреца, я понял, что в Хогвартсе Себастиан будет клеить девчонок котом. Или, скорее, кот будет клеить девчонок для Себастиана — вон у паршивца какая морда довольная, наверняка в первый же вечер прошвырнется по всем женским спальням Хогвартса в поисках почесона и восторгов. Главное, чтоб потом МакГонагалл с претензиями не пришла.

Проклятье, о чем я думаю?..

Котяру назвали Дымком, внести свою лепту в обсуждение и предложить в качестве вариантов «Пушистую тварь» или «Когтистую блошиную квартиру» я все-таки постеснялся. Но, думаю, если бы я это сделал, было бы четыре голоса против трех, кота не учитываем. Тем более что, как мне показалось, Снейп, Вернон и Дадли тоже во время обсуждения оставили многие свои мысли при себе. Ехидный взгляд котяры только добавлял вдохновения для выдумывания таких невысказанных вариантов.

Ужинали мы в доме Дурслей. Мне опять было не по себе — обстановка полностью повторяла ту, в которой я когда-то жил, а это не самые приятные воспоминания, согласитесь. С другой стороны — теперь в доме было гораздо уютней, то ли за счет разницы в восприятии мира между мной тогдашним и мной теперешним, то ли благодаря самим Дурслям, серьезно отличавшимся от своих копий в моем мире.

После ужина мы попрощались и пошли домой — и недалеко, и приятная прогулка перед сном. Мы с Себастианом чуть отстали — с моей подачи, и я сказал ему:

— Слушай, есть возможность погулять без надзора завтра?

На меня тут же посмотрели с усталым скепсисом — причем и брат, и кот.

— Мне опять сидеть где-то несколько часов, да?

— Думаю, ты не будешь скучать, даже в маггловской части Лондона, — привел аргумент я.

— Ты еще за прошлый раз не расплатился, — вяло сказал он.

— Вот моя завтрашняя прогулка и приблизит час расплаты.

— Предложить должен я, да? — устало уточнил Себастиан. Причем таким умирающим тоном, что мне даже стало стыдно.

— Догадливый, — хмыкнул я в ответ.

— Иначе ты бы меня завтра поставил перед фактом, — проворчал брат. — Ладно, я завтра спрошу. Хотя не считаю, что твое внезапно явившееся желание проводить со мной время для родителей было бы подозрительным…

Мда.

С утра нас опять благодушно и с энтузиазмом отпустили. Я оставил ворчащего Себастина в игровом центре, строго наказав быть осторожным, никуда не уходить и не разговаривать с незнакомыми людьми. Брат скептически смотрел на мои метания и с иронией выслушивал рекомендации.

— Такое впечатление, — в конце концов перебил он меня, — что ты не оставляешь меня в людном месте с охраной, а по меньшей мере шлешь в темный подвал с оборотнями в ночь полнолуния.

— Но ты тут совсем один! — я нервничал. О, я очень нервничал. — А вдруг что-то случится? — ему всего десять лет, как-никак, и каким бы взрослым он не выглядел… А я позавчера оставил его одного! Идиот! — Нет, это плохая мысль, — покачал головой я и решил: — Потом как-нибудь. Давай, что тебе здесь нравится? Пошли, поиграем…

— Паникер, — закатил глаза Себастиан, и, твердо посмотрев мне в глаза, сказал: — Мэтт, — и начал махать руками, отгоняя меня: — вали по своим делам и возвращайся через пару часов, как договаривались.

Затем началась комедия. Я действительно не хотел уходить, пусть мы знакомы с мелким всего пару дней, я уже прикипел к нему душой. И богатая фантазия наряду с не менее богатым жизненным опытом давали мне такой список всевозможных происшествий… В общем, я не хотел уходить и тащил Себастиана к автоматам; он, в свою очередь, упирался и методично уговаривал меня уйти, потому что ничего с ним не случится. Прохожие смотрели на нас… Ну, озадаченно.

Самое смешное — уговорил.

Хотя сколько нервов я сжег, пока дошел до пункта назначения!

Так, вот на дороге неприметный нищий. Ну, надеюсь, память меня не подведет…

Я подошел к попрошайке и, отсчитав семнадцать пенсов, отдал монеты ему в руки. Затем отсчитал двадцать семь пенсов и закинул уже в пыльную и потрепанную шляпу-котелок на дороге. Нищий кинул на меня острый взгляд и вновь уперся глазами в тротуар, бормоча себе под нос что-то среднее между молитвой, благодарностью и проклятьем.

Так, теперь дом, этаж, квартира…

Открыл мне дверь хлипенький пожилой мужчина, на вид лет семидесяти. Я не обманывался — через двадцать лет он будет выглядеть также.

— Чего надо? — миролюбиво прошамкал он. Вместо ответа я протянул ему палочку предыдущего Мэтта. Он взял ее в руки, повертел так и сяк и вернул обратно: — Чудная штуковина, только зачем она мне? — пожал плечами и попытался закрыть дверь.

— Как образец, — терпеливо ответил я, вставив ботинок между дверью и косяком.

— Шуточки ваши, хулиганье, — вдруг резко сказал он, быстро открывая дверь и тут же ее захлопывая. Я едва успел спасти ногу.

Пожав плечами, я вышел из подъезда и, опершись спиной на стену рядом с дверью, приготовился ждать.

Старика все звали Дэн, квартира, в которой он жил, была вовсе записана на Бриджит Торнтон, поэтому узнать его полное или настоящее имя не представлялось возможным. Да никто и не ставил всерьез такую задачу.

Дэн и его друзья вот уже двадцать (в лично моем недалеком прошлом все сорок) лет подделывали палочки. Точнее, они делали палочки, но за дополнительную оплату существовали некоторые бонусы. К примеру, по желанию волшебника некоторые использованные им волшебные формулы, вербальные и невербальные, не отображались после заклинания проявления. Или при проверке палочка выдавала другие параметры в качестве материалов. Вот например: палочка на самом деле из дуба и волоса единорога, а выдает ясень и чешую русалки. Понятия не имею, как это делается, но Олливандер и тот ошибется.

В моем случае, когда палочка уже есть, но ощутимо не подходит — идеальный вариант.

Одна только проблема — так как Дэна и его таинственных друзей практически с момента начала деятельности очень хочет получить или хотя бы порешить официальная власть и доблестные охранники правопорядка, которые вовсе не рады практически всем «бонусам», они очень подозрительны.

А тут пришел не пойми кто, сопляк четырнадцати лет, порядок знает, но рекомендаций и предупреждений не поступало… Я бы на их месте тоже насторожился.

Спустя пятнадцать минут Дэн энергично вышел из дома, правда, наткнувшись взглядом на меня, резко остановился.

— Эй, я знаю, что ужасно подозрительный и на первый взгляд некредитоспособный, — поднял я руки перед собой. — Но дайте же мне хоть один шанс. Мне позарез нужна палочка, эта категорически перестала слушаться, — я бросил палочку ему. Дэн автоматически подхватил ее и, поджав губы, нахмурился. — Могу заплатить вдвое…

— Даже стократная стоимость не окупит мою жизнь и безопасность, — сухо сказал он в ответ. Нищий, до этого косо посматривавший на нас, уже открыто повернулся в нашу сторону.

— Если позволишь, — я медленно, аккуратно достал из кармана перстенек, который предусмотрительно выпросил в гоблинском банке. — Я играю за другую команду, ясно? Знакомо?

Помедлив, Дэн подошел ближе. Гоблины выдают этот дорогой аксессуар с индивидуальной гравировкой только самым верным клиентам, отношения с которыми вышли за рамки чисто деловых и финансовых. Насколько я знаю, у Дэна был такой же — видел однажды мельком. Или будет. Но в любом случае он знает, что это, только идиот называет себя артефактором, если не может узнать такие узкоспециализированные штуки.

И Дэн знает, что еще ни один представитель официальной власти не получал такой подарок.

Он еще раз посмотрел на мою палочку.

— Ольха и волос единорога… И что тебе надо? — недовольно выпятив подбородок, спросил старик.

— Палочку под эту. Желательно с функцией выборочного скрыта.

— Четыреста галеонов, — бросил он мне, направляясь обратно к подъезду. Попрошайка вновь уставился на свои ноги. Я торопливо спрятал гоблинский подарок обратно в карман и поспешил за ним.

— Ничего себе, — пробормотал я. Это, конечно, не делало меня банкротом, но все же ощутимо било по кошельку. Особенно в сравнении с семью-десятью галеонами у Олливандера.

— Ты сам сказал, что заплатишь вдвое, — безразлично пожал плечами Дэн.

Надо меньше болтать, — мысленно завязал узелок я. Хотя зачем? Все равно не поможет…

Мы зашли, наконец, в квартиру. Если честно, я слабо себе представляю, как можно жить в такой обстановке — минимум мебели, все тускло-серое и порядком потрепанное… Дэн заметил мой взгляд и только ухмыльнулся в ответ.

Он ненадолго пропал в глубине квартиры, после чего, выйдя, кинул мне небольшую закрытую колбу. Стекло было необычным — оно голодно поблескивало розоватым светом, впрочем, это было малозаметно в сумраке коридора.

Я примерно представлял, что надо делать — в свое время все ребята, предназначенные для решения силовых вопросов, взяли себе по палочке у Дэна и, бывало, делились впечатлениями и воспоминаниями. Многие слизеринцы также не отказались от обновки, правда, я остался верен своей старой палочке. Раз уж она от меня не отказалась, то почему я мог позволить себе предательство?

На Дэна нас вывел, кстати, все тот же Снейп — до сих пор поражаюсь его многогранности и разносторонности. До чего интересной сволочью он был…

Я крепко сжал колбу в левой руке — той, что ближе к сердцу, и с трудом вытерпел жжение, почти нестерпимое в самой ладони, успокаивающееся к локтю. Через пару минут мучений отдал колбу, уже, должно быть, абсолютно прозрачную, и полную моей крови, Дэну. Он посмотрел материал на свет, придирчиво и щепетильно приглядываясь к малейшим оттенкам, и, отложив емкость в кармашек, где уже покоилась «моя» нынешняя палочка, бросил:

— Заходи через две недели с деньгами, — после чего, не утруждаясь прощанием, направился в одну из комнат.

Я не обиделся и вышел, потирая левую руку — она все еще болела. Дверь за мной захлопнулась сама.

А потом я, наверно, побил мировой рекорд, добираясь обратно к Себастиану. Он, очевидно, немало развлекся, наблюдая за моим лицом в те несколько секунд, когда я пытался найти его взглядом и не находил. Подошел еще из-за спины и хлопнул по плечу:

— Спокойнее, я жив, здоров, в полном комплекте и не похищен…

Я медленно повернулся к паршивцу.

— Сейчас пожалеешь об этом, — с чувством высказал ему, и он, заметив на моем лице что-то для себя небезопасное, быстро откатился в сторону. Я рванул за ним.

Не поймал, пришлось выманивать мороженым…

[1] — идея и реализация «(с)пи, жена» из реальности. Оригинал — матч Барбадос-Гренада, 27.01.1994, Кубок Карибского Моря «Шелл» (Shell Caribbean Cup). Почитайте и посмотрите ролики, оно очень забавно и стоит внимания.