Тетрадь (гет)

Если кто-то не помнит, с чего начинался фанфик, то спешу напомнить. Да, да! Именно с курсива, именно спустя энное количество дней после Дня победы, именно с этой тетрадки, на обложке которой изображен дракон, и именно с этого и начинается двенадцатая — самая длинная из существующих и самая трудная для меня глава. Благодарю всех за терпение=) Всегда ваша, Дриада.

* * *

Устала…

А в тетрадке можно еще и порисовать. Я ведь неплохо рисую.

* * *

«Мам, Пап, привет. Как дома?

У меня все нормально. По ночам уже заморозки, в коридорах остается иней на стенах. Я, похоже, забыла свой синий свитер, пришлете, ладно? Вчера получила «П» по зельям, не знаю, как так получилось. Наверное, профессор Слизнорт перепутал меня с кем-то, ну да ладно, он сам виноват. Нас уже практически по всем предметам заставляют колдовать невербально. С этим у меня проблем нет, но вы бы видели, как напрягаются пуффендуйцы! Ни у одного из них не получаются, они пытаются сжульничать и тайком нашептывают заклинания. Так смешно получается…»

— Что ты все строчишь? — послышался недовольный возглас.

— Письмо родителям, — ответила я Кристин. Мы были вдвоем в спальне, Элли еще не вернулась с нумерологии.

— Я давно забила на это.

«Все хочу сходить к Хагриду, он уже много раз приглашал в гости на чай. Кстати, он передавал вам привет…»

— Нет, это нельзя писать, — вслух подумала я и заклинанием стерла подозрительную строчку.

— Опять бормочешь. Ты хоть слушаешь меня? — возмущенно спросила Кристин, приподнимаясь с подушки.

— Конечно, слушаю, — заверила я, передавая привет тетушке Мюриэль.

— Ну, и про что я только что рассказывала? — решила проверить меня подруга.

— По то же, про что и последние несколько недель — про Джека.

— Да… — мечтательно вздохнула Кристин, снова откидываясь на подушку. — Он такой… такой… Джинни, я хочу замуж!

— Он же младше тебя.

— Ну и что? Всего-то на пару месяцев. У нас будет большой-пребольшой дом, озеро неподалеку, собака…

— Дети, — добавила я, копируя ее интонацию.

— Дети? — Кристин резко села и, пораскинув мозгами, скривилась. — Фу… Нет, детей не надо. Зачем ему дети, если есть я?

— Логично. А ты уже говорила Джеку о своих грандиозных планах, или боишься, что он самоубьется бланджером, когда услышит?

— Пусть только попробует! Я столько лет ждала, когда у него, наконец, проснутся мозги, а ты тут со своим квиддичем. Черт, ну когда у них уже закончится эта нумерология?

« P.S. Не знаю, приезжать ли на Рождество. Тут готовят грандиозный праздник, жалко будет пропустить.»

— Джинни?

— Что?

— Правда, что ты собираешься организовать то, что организовывал Поттер?

Я отложила письмо. Если Кристин начинала вопрос с «Правда…», а не просила напрямик, как обычно, значит ей очень хочется услышать положительный ответ.

— Да, вроде как собираюсь, — ответила я максимально неопределенно.

— А ты возьмешь меня? Я не хочу больше подставляться под оплеухи Кэрроу и не хочу, чтобы Джек жертвовал собой ради меня. Ты же возьмешь Джека? И Элли? И Бобби? Элли точно попросит взять Бобби.

Поток вопросов меня ошеломил.

— Это не увеселительная прогулка, Крис!

— Так что, ты хотела привлечь только старый состав? Это не честно, знаешь ли. Сейчас все хотят учиться защите, — без остановки тараторила Кристин. — Я признаю, тогда я не считала эту затею целесообразной, я ошибалась, но это же не причина не доверять мне в этот раз? Ты не доверяешь мне? Но ты же знаешь, что Грейнджер мне не нравилась чисто по-женски, а не из-за чего-то там…

— Стой, стой, — я даже замахала руками, чтобы она быстрее замолчала и не сболтнула того, о чем будет потом жалеть всю оставшуюся. — Кристин, еще ничего не сделано. Я… я подумаю.

От дальнейших объяснений меня выручила Элли, вернувшаяся с занятий. Бросив тяжелую сумку в угол, она устало плюхнулась на кровать и проворчала, что если Кристин не перестанет орать, то она воспользуется, наконец, правами старосты и снимет с нее баллов двадцать. Но Крис пропустила ее угрозу мимо ушей и с щенячьим блеском в глазах провизжала еще громче, чем раньше:

— С нумерологией всё? Всё-всё-всё?

— Джек ждет тебя внизу, — улыбнулась Элли.

Кристин с боевым кличем бросилась к зеркалу и, пропев «Элизабет, я вас обожаю», выскочила из спальни.

— Я совершенно не узнаю ее. Даже ты, Джин, была более вменяемой, когда встречалась с Гарри, — сказала Кроткотт и тут же смутилась и покраснела.

— Она же так долго этого ждала. Со второго курса, по-моему.

— Так ведь ты тоже ждала…

Элли смутилась еще больше. Почему они все делают трагедию из наших с Гарри отношений? Это же такая избитая тема, что уже не только не смешно, но даже не интересно. Зато забавно наблюдать, как друзья краснеют, если в разговоре проскочит слово, начинающееся с буквы «г».

— Крис сказала, ты хочешь, чтобы Роберт учился защите, — осторожно произнесла я, чтобы незаметно подвести разговор к ОД.

— Шутишь? Да ни за что!

От неожиданности я выронила конверт. Пришлось распластаться по полу и вытаскивать его из-под кровати. Я давно заметила, что тело всегда инстинктивно стремится к физическим нагрузкам, прежде чем мозги запоздало вспомнят про волшебную палочку и «Акцио».

— Нет, я, конечно, хочу, чтобы Бобби мог защитить себя, но сейчас я не вижу в этом смысла. Как бы он ни старался, у него еще минимум год не получится заклинание мощнее Алохоморы, — пояснила Элли. — Бобби вспыльчивый, постоянно лезет на рожон, а если он будет знать боевые заклинания, то уж точно попытается применить их на Кэрроу, и тогда он синяками он не отделается. Ему лучше ничего не знать.

— Но, мне кажется…

— Джинни, он мой младший брат, в конце концов, я несу за него ответственность. Я давно решила, что для нас с ним лучше всего будет просто тихо отсидеться в стороне до Рождества, а потом попытаться уехать к родителям. Но Роберт никогда этого не поймет, так что... Хорошо, что он хотя бы изредка меня слушается.

— Ладно, я поняла, — спорить с Элизабет было мне не выгодно, потому что в последнее время все мелкие разногласия приводят к ссорам, а обиженная подруга в сто раз вреднее какого-то обиженного когтевранского аристократа. — Я хотела тебя кое о чем попросить. Ты же знаешь Протеевы чары?

Элли просияла. Конечно, она знала, несмотря на то, что это уровень ЖАБА. Если отбросить скромность, скованность и плаксивость, то Элизабет представала амбициозной и в некоторой степени хвастливой студенткой, готовой порвать любого, кто мешает ей показать все ее знания и весь потенциал. Наверное, я преувеличиваю, но все же мне кажется, что лавры Гермионы не давали спать спокойно не только Кристин Медоуз.

— Знаю, а что?

Я протянула ей свой фальшивый галеон.

— Ты можешь сделать так, чтобы Протеевы чары с этого галеона распространялись на другие? На новые, и те, что уже заколдованы.

Элли внимательно осмотрела ребро монеты.

— Ты хочешь, чтобы я перенастроила заклинание, сориентировав их на твою, — уточнила она. — А раньше центральный галеон был у Гарри?

— Да. Всего будет максимум монет двадцать, и то если кто-то новый присоединится. Просто Корнер, например, потерял свой, а у Джека и Крис их и не было. А мне же надо будет как-то передавать всем сообщения.

— Все ясно, Джинни. Трудновато, но думаю, получится.

Я вздохнула с облегчением. Одной проблемой меньше.

— Первоначальные чары накладывала Гермиона, да? — задорно спросила Элли. Я кивнула, и в ее глазах промелькнул огонек вспышка азарта. — Я сделаю это, Джин, можешь не беспокоиться.

Существует мнение, что все гриффиндорцы патологически ненавидят зельеварение. Большинство моих однокашников действительно соответствуют этому старинному наблюдению, однако я считаю себя приятным исключением. Мне всегда нравились зелья. То есть, мне нравилось смешивать всякую дрянь из разноцветных пробирок и любоваться результатом. Это у меня с детства. Стоило мне выйти во двор, как я тут же кидалась к полусгнившим яблокам, чтобы выдавить из них сок. Вокруг старого пня ползали улитки и оставляли за собой серебристые дорожки слизи — ценнейший материал, между прочим! Дохлых пауков я заворачивала в листья, приговаривая, что так они лучше сохраняются, и, чтобы их никто не выбросил, прятала Рону под подушку. Все эти «ингредиенты» я клала в баночки, смешивала, заливала водой, и расставляла по дальним углам дома, чтобы «зелье настоялось». Разумеется, я о них тут же забывала, и через несколько дней мама находила мои произведения по сильному запаху плесени. Что касается школы, то я никогда не понимала, почему нужно обязательно иметь талант, чтобы получать высокие оценки. Ведь все предельно элементарно: делай только то, что написано в рецепте, без энтузиазма и самодеятельности. Мне было тяжело запоминать громоздкие формулы, но, зубрежкой или хитростью, я справлялась и с этим. Если я молчала на уроках, не хамила и не выпендривалась, Снегг с плохо скрываемой жадностью отрывал от сердца высокие оценки. Профессор Слизнорт охал и умилялся уже на первом занятии и едва не бросился писать апелляцию, когда экзаменаторы поставили только «Выше ожидаемого» на СОВ. У меня действительно нет таланта к зельям, большинство рецептов я учила по схеме запомнил-сдал-забыл, и, что бы там ни думал Слиззи, у меня никогда не возникала мысль «а пойду-ка я сварю пару-тройку противоядий на досуге», просто я считаю этот предмет интересным. Помню, когда Гарри услышал, что мне нравится зельеварение, у него было такое лицо, будто я сказала что-то фантастически неприличное. Может, именно тогда он впервые стал задумываться о том, чтобы бросить меня? Ха! Точно.

Слизнорт разбил нас на пары и, пользуясь тем, что шестой курс не надо готовить к экзаменам, скрылся в каморке за стеллажами. Профессор заметно сдал за последнее время и уже совершенно не заботился о дисциплине в классе. Он, в принципе, никогда и не был строгим учителем, но если в прошлом году мы еще помнили железный характер Снегга, то сейчас же на занятиях царила полная анархия. Слизеринцы, чувствуя мягкотелость нового декана, перестали даже приносить учебники и занимались своими делами. Уолтер Вигс — единственный пуффендуец, которому удалось наскрести по зельям «Выше ожидаемого» на экзамене — спал, уткнувшись лбом в парту. Только я, Элли, Джек и когтевранцы пытались разобраться в составах самостоятельно, хотя бы из уважения к Слизнорту.

Шум кипящих котлов заглушал почти все вокруг, только слышно было, как Джек ругается, вытирая с мантии пролитое зелье.

— Завтра в восемь. И передай, пожалуйста, Майклу, — прошептала я Полумне.

— А сама? — спросила она, оторвав взгляд от латунных весов. — Вы что, с самого Хогсмида не разговаривали?

Она насквозь меня видит? Вопрос риторический — она всех видит насквозь.

— Просто передай, — отмахнулась я. — И Энтони, Падме, кто еще там… Я подумала, тебе будет проще сделать это, вы же на одном факультете.

— А ты уже была в … комнате?

— Невилл был. Говорит, что работает, как часы, — подмигнула я. Полумна просияла и снова склонилась над весами. — Мы с ним подумали, насчет новичков, — продолжила я. — Если ты знаешь надежных людей, то можешь пригласить.

Когтевранка удивленно вскинула брови.

— Зачем тебе приглашение? Ты можешь прийти просто так, Джинни. Ты же главная.

— Я не себя имею в виду.

— Но ты очень надежный человек. Самый надежный из всех, кого я знаю.

Я невольно улыбнулась. Полумна всегда остается Полумной, даже несмотря на перемазанный в соке чечевицы нос.

— Пригласить нужно новых людей, но только тех, кому действительно можно доверять.

Лавгуд задумалась и принялась вырезать из имбирного корня звездочки, хотя можно было просто настрогать кубиками.

— Все знакомые мне надежные люди уже приглашены, — ответила она через минуту.

— Но может, кто-то со второго или третьего курса… — начала я, но меня перебила слизеринская староста, Глендстоун.

— Минус десять очков с Гриффиндора за разговоры на уроке, Уизли! — воскликнула она, любуясь только что выкрашенными иссиня-черными ногтями. — И десять с Когтеврана, Лавгуд. Варить зелья нужно, девушки.

— Кто бы говорил, Абигэль! — ответила я. — Свой котел тебе, наверное, тяжело тащить сюда было, бедняжка. Пришлось оставить в спальне?

Глендстоун терпеливо завинтила крышечку пузырька с лаком, и хотела, видимо, снять еще пару десятков баллов, но ее опередила Элли:

— Двадцать баллов со Слизерина, Винсент, — спокойно сказала она. — Ноги с парты убери.

Худосочный Винс Филипс опасно балансировал на задних ножках стула и от неожиданности едва не свалился с него. Приняв устойчивое положение, он обиженно вскинулся на Абигэль.

— Не лезь, Кроткотт, — прошипела она.

— Я всего лишь выполняю свои обязанности, Глендстоун, чего и тебе желаю. И передай Фьери, что если я еще раз увижу его в женском туалете, ему не поздоровится.

— Грег староста, — фыркнула слизеринка. — Баллы не снимешь.

— А МакГонагалл снимет, и, если понадобится, я даже расскажу директору.

Глендстоун близоруко сощурилась, оценивая угрозу, и выплюнула:

— Двадцать баллов с Гриффиндора за мат на уроке, Слоупер!

Джек в ответ выругался еще круче и бросил, наконец, попытки оттереть бордовое пятно с мантии.

— Двадцать баллов со Слизерина за отсутствие галстука, Эйвери, — парировала Элизабет. — Будем продолжать, Абигэль?

Я готова была расцеловать подругу. Наконец в ней заговорила настоящая гриффиндорка, причем в ее голосе явно проскакивали мои интонации.

— Продолжим на магловедении, — сказала Глендстоун.

— А не пошла бы ты куда-нибудь подальше? — предложила я.

— Я не с тобой разговариваю, Уизли. Ну, так что, Кроткотт, кишка тонка?

Мы с Джеком испуганно переглянулись: Элли боялась Аллекто чуть ли не больше, чем я Аммикуса. Тем временем из подсобки выкатился Слизнорт. Невидящим взглядом он уставился на грязные ботинки Филипса, вновь оказавшиеся на парте, поморщился от резкого запаха лака для ногтей и, даже не взглянув на содержимое котлов, сказал:

— О, вы все справились с заданием! Отличная работа!

Это была неправда. Единственным, кто правильно сварил зелье, была Элизабет, но Слизнорт как будто этого не замечал и уже который раз заканчивал урок одними и теми же словами.

— Ставлю всем высший балл. Можете быть свободны.

— У меня вопрос, профессор! — Глендстоун вошла в раж и уже не могла остановиться. — Как вы относитесь к новому правительству?

Бедняга Слизнорт побледнел и ухватился за край ближайшего стола.

— Я не политик, мисс, чтобы давать какие-либо оценки. Думаю, вам нужно обратиться к другим профессорам.

— Но ведь у вас должно быть свое мнение!

Ужасно хотелось запихнуть ее вонючий лак ей глотку. Вместе с крышечкой.

— Я… отношусь нейтрально. Если это все, то я попрошу…

— Нейтрально? — усмехнулась Абигэль. — Вам доверили должность декана самого престижного факультета в стране, а вы относитесь нейтрально? По-моему вам стоило бы проявлять больше уважения к начальству.

Профессор дрожащей рукой достал из кармана носовой платок и попытался вытереть огромные капли пота, выступившие на лбу, но у него даже не хватило сил поднять руку.

— Да, да… — пробормотал он, опустившись на стул, — вы правы, мисс, больше уважения…

Прозвенел звонок, и студенты стали собирать вещи. Первыми убрались слизеринцы, довольные тем, что в очередной раз довели своего престарелого декана до предобморочного состояния. Я сказала Полумне не ждать меня, и когда в кабинете никого не осталось, подошла к Слизнорту.

— Профессор?

— А… мисс Уизли, — протянул он, будто бы с трудом узнавая меня. — Вы что-то хотели?

— Может вам помочь? Я могу прийти после занятий, убрать пробирки, котлы.

— Что вы, это сделают эльфы.

— Но я все равно могу…

— Я очень ценю это, Джиневра, но я уверен, вы придумаете, как провести этот вечер гораздо интереснее, нежели сидеть с дряхлым стариком.

Я действительно очень хотела ему помочь. Представляю, как он ненавидит себя за то, что уже не может дать отпор наглым школьникам. Наверное, я не должна была смотреть на него с такой неприкрытой жалостью — это причинило ему очередную боль.

Я не пошла на ленч и, вместо того чтобы поесть как нормальный человек, бегала по всему замку выискивая членов ОД. Я долго думала, приглашать ли Захарию Смита, но решила, что лишняя волшебная палочка нам не помешает. А вот новых людей никто приглашать не хотел. Все сокрушенно качали головами и говорили, что сейчас довериться никому нельзя, и подходящих кандидатур на своем факультете они не видят. Чушь! Я-то прекрасно поняла, что никто просто не хочет брать на себя ответственность. Одна я не боялась привести новичков, поэтому только я достойна возглавлять Отряд. Наверное, единственный мой недостаток как лидера была склонность недооценивать своих врагов, и я убедилась в этом на магловедении.

Мы все действительно были слепы. Как мы могли подумать, что Снеггу удастся сдерживать пожирателей! Это животные, вечно голодные звери, у которых начинается ломка, если долго воздерживаться от насилия! Глендстоун пожаловалась Аллекто, что Элли незаслуженно сняла со Слизерина сорок очков, и Кэрроу сорвалась. Заклятие Круциатус не менее десяти раз пронзило Элли, заставляя ее корчиться на полу и визжать от коротких, чтобы она не успела сойти с ума, но невыносимых вспышек боли. Она умаляла прекратить, пожалеть ее, не убивать, обещала сделать все, лишь бы боль прекратилась.

Это… это было отвратительно. Ужасно. Смотреть, как подруга захлебывается слезами, как в исступлении хватается за грязную ножку стула и опрокидывает его на себя, слышать это по-детски наивное, судорожное «Я больше не буду, простите…». Начинаешь думать, что лучше бы ты оказалась на ее месте, но не потому что хочешь ее защитить, а потому что ты бы не стала умолять и плакать. Да, я именно так подумала. Я ненавижу унижаться и смотреть, как унижаются другие. Это мерзко.

Кристин оказалась проворнее меня и первая вытащила волшебную палочку. Но она не успела и рта открыть, как Джек буквально выбил оружие из ее руки и, игнорируя протесты Крис, крепко прижал девушку к себе, практически спрятавшись вместе с ней под парту. А меня удержать было некому.

— Протего!

Щит не защитил бы полностью Элли от Круциатуса, но у меня получилось привлечь внимание Аллекто. Такое представление давалась Кэрроу нелегко: она была красная, как уши Рона, и дышала с трудом, но не могла остановиться. Справедливо оценивая свое физическое состояние, она решила не тратить силы на традиционный смех и оскорбления, а потому без лишних слов отправила в меня красный луч. Я увернулась.

— Вот значит как? Подруга страдает, а мы прыгаем? Боимся боли? Где же гриффиндорская справедливость?

Нет, я не боюсь боли! По крайней мере, пока ее не почувствую. Адреналин в крови диктовал, что нужно сделать все, лишь бы она не думала, что я вообще могу чего-то бояться, а для этого… От следующего луча я не стала уклоняться.

Было хуже, чем в первый раз, потому что основной удар пришелся на голову. В такие моменты всегда думаешь о чем-то глупом и незначительном, видимо, так мозг пытается защититься. Например, когда я перестала чувствовать веки и поняла, что ослепну, моей первой мыслью было то, что я не смогу больше играть в квиддич. Квиддич, подумать только! Наверное, что-то похожее творилось и в голове Гарри, когда он совершал свои подвиги, только он не рассказывал мне об этом. Черт возьми, я же зареклась не вспоминать о нем!

Боль неожиданно прекратилась. Я не ослепла, но в этот раз не смогла устоять на ногах и, поднимаясь с пола, обнаружила, что содрала в кровь колени и локти. Кэрроу довела себя до предела: ее лицо блестело от пота, жилки на висках угрожающе пульсировали.

— Кроткотт, — прохрипела она. Элли все еще лежала на полу, цепляясь за парту.

— Н…нет, не надо, пожалуйста…

— Снять значок!

Дрожащими пальцами Элли отстегнула от смятой мантии значок старосты, с которым не расставалась уже больше года, и едва успела отдернуть пальцы, когда Аллекто, взмахнув палочкой, сожгла его. Такая пытка — и ради такой мелочи.

— Ну что ж, мисс Глендстоун, проблема устранена. Думаю, я позже назначу более ответственного студента на должность старосты факультета Гриффиндор. Не сметь поднимать ее! — рявкнула она, когда я и Полумна попытались помочь Элли. Помощник из меня был бесполезный, поскольку у самой до сих пор рябило в глазах и кружилась голова.

— Позвольте поднять ее с пола, профессор, — попросила когтевранка.

— Не сметь! Это отличная иллюстрация к сегодняшней теме. Уилсон! К доске!

Элли так и просидела на полу до конца урока. Думаю, она просто боялась, что у нее не хватит сил подняться, и она упадет снова. Кристин неотрывно смотрела на нее и плакала, но вырываться из захвата Слоупера перестала. А я не могла даже взглянуть на Элли. Мне было жаль ее, но в то же время хотелось изо всех сил отхлестать ее по щекам, чтобы она пришла в себя и перестала вести себя как загнанное животное! Ведь день так хорошо начинался!

— Эй, держись, — прошептал Колин, сжав мою ладонь. Я кивнула. — Прости меня.

— За что? Ты ничего не сделал.

— Вот именно. Прости, я испугался. Закрыл глаза.

— Ничего, такое бывает, — прошептала я в ответ. Душевные изливания Колина были не к месту.

— Но мне до сих пор страшно за тебя. Тебе тоже нужно… закрыть глаза, хотя бы один раз.

Я покачала головой и хотела убрать руку, он сжал ее крепче.

— У тебя есть своя жизнь. Я прошу тебя, живи своей жизнью.

Я закусила губу. Он не знает, о чем говорит.

— Пожалуйста, Джин. Ты не должна все время быть кем-то, кем не являешься. Я не хочу этого.

Нет-нет-нет. Пусть он замолчит!

— Я… Он бы не хотел, Джинни.

И я закрыла глаза. Закрыла и не открывала до самого звонка. А Колин держал меня за руку. Вот же дура! Не нужно было этого делать.

* * *

Элли попросила не говорить Бобби о том, что с ней произошло, но он узнал от других. Весь вечер он провел в гостиной рядом с сестрой, изредка поправляя ей плед или подавая очередную кружку чая. Ева Скай, в свою очередь, заботилась о Бобби: она заканчивала за него домашнюю работу. Элли не хотела, что бы мы толпились вокруг нее, поэтому мы старались создать иллюзию, будто все безумно заняты своими делами. Мы так старались, что не заметили, как она куда-то исчезла, а когда ее не оказалось ни в спальне, ни в библиотеке, то в голову полезли ужасные мысли о суициде. Полночи мы гадали, куда она могла отправиться после отбоя. В конце концов, Кристин, не выдержав, отправилась спать, а я решила подождать еще чуть-чуть и уснула на диване.

Проснулась я оттого, что кто-то тряс меня за плечо.

— Эл…Элли! Где ты была? Мы тут чуть с ума не сошли!

Вид у подруги был еще хуже, чем вчера, но она хотя бы улыбалась.

— В туалете Плаксы Миртл. Мы с ней, кстати, замечательно поговорили. Я сделала там это.

Она протянула мне жестяную коробку, в которой брякало что-то металлическое. Это напомнило мне времена расцвета ассоциации по защите прав эльфов, но вряд ли Элизабет могла настолько тронуться. Я приподняла крышку и ахнула от удивления: внутри лежали галеоны. Много галеонов. Элли протянула мне один.

— У меня получилось! Я знала, конечно, что получится, но все же… Вот твой центральный галеон. Как пользоваться умеешь?

— Да. Элли, у меня нет слов.

— «Спасибо» будет достаточно.

Я все еще не могла поверить своим глазам. Я думала, она забыла о моей просьбе, и, в связи со вчерашними событиями, я бы не решилась ей напоминать, а тут…

— Ты возьмешь себе один? — спросила я.

Улыбка Элли потускнела.

— Нет, Джинни. Ты видела меня вчера, я тряпка. Я боюсь, что предам вас.

— Под круцио любой может сломаться. Но я тебе доверяю!

— Джинни, я сама себе теперь не доверяю! Нет, я не возьму. А если что, я смогу помогать вам, и не зная ваших секретов. Уже вот помогла один раз, — добавила она, указав на галеоны.

— Ты уверена?

— Да. Это не для меня, Джинни.

Оба Кэрроу светились так, будто Рождество наступило двумя месяцами раньше. Причину такого веселья открыла МакГонагалл, сообщив нам, что никаких комментариев от директора по поводу применения Аллекто непростительных заклинаний не поступало, а, как известно, молчание — знак согласия. МакГонагалл успела вчера послать сову в департамент образования Министерства Магии, однако в ответе говорилось, что департамент, совет попечителей школы и даже сам Министр всецело полагаются на компетентность профессоров Кэрроу и не видят причин для отстранения их от работы. После этого меня мучили два вопроса: почему Снегг запрещал им использовать непростительные, если правительство ничего не имеет против, и почему сдался именно сейчас?

Этим же утром Невилл и Симус заработали по паре Круцио от Аммикуса, и если Финниган просто выглядел чуть более побитым, чем обычно, то за Невилла я волновалась всерьез. Он был странного желтого цвета, его взгляд метался с предмета на предмет, а увидев бутерброды с мясом, он зажал рукой рот и убежал в сторону туалета.

— Что с ним? — спросила я Симуса.

— Все нормально, — ответил он и ушел за Долгопупсом. Уж не знаю, о чем они говорили, но минут пятнадцать спустя Симус буквально за шиворот притащил Невилла в Большой Зал, усадил за стол и с громким стуком поставил пред ним тарелку с едой. Невилл вздохнул, и осторожно откусил бутерброд; цвет лица постепенно пришел в норму.

День благоприятствовал метаморфозам.

Филч внезапно для себя осознал, что его розги больше не самое грозное оружие, да и средневековые цепи не сравняться с, увы, недоступным ему болевым заклинанием. Пребывая в глубочайшей депрессии, он махнул рукой на грязные полы и, сидя на скамейке, меланхолично чесал за ухом Миссис Норрис.

Абигэль Глендстоун было стыдно и страшно. Донося на Эли, она рассчитывала максимум на снятие ста очков или на наказание, в виде переписывания документации. Но то, что случилось на маггловедении, повергло ее, да и большинство слизеринцев, в шок. Заметив нас, она почти извинялась, но в последний момент пасовала и убегала прочь, понимая, что простых извинений будет недостаточно. И, несмотря на весь драматизм, это было забавно.

За час до собрания я и Невилл поднялись на седьмой этаж.

— Что ты загадываешь? — спросила я.

— Почти то же, что и Гарри: штаб, место, где мы могли бы тренироваться.

Невилл три раза прошел мимо стены напротив гобелена, и перед нами появилась полированная дверь. Внутри Выручай-Комната немного отличалась от той, что была два года назад (видимо это зависит от точности запроса), но в ней также было все необходимое: мягкие пуфы и подушки, книги по защите, волшебные приборы, распознающие темную магию, деревянные манекены, метлы, несколько столов и большая доска.

— Прекрасно!

— Да, неплохо. Смотри, она добавила шкаф с целебными зельями, — Невилл как будто нарочно прятал лицо.

— Слушай, ты хоть поел? — спросила я. Он неопределенно пожал плечами. — Мне жаль, что тебе приходится проходить через это. Я знаю, Круциатус…

Невилл обернулся, и у меня внутри все съежилось: у него был точно такой же несчастный взгляд, как тогда в больнице Святого Мунго.

— Всем приходится, так почему я должен быть особенным? Просто странно ощущать на себе заклинание, которое искалечило родителей. Я тут подумал, сколько бы я сам выдержал на их месте? Продержался бы я дольше или наоборот, сразу бы молил о пощаде? Хотел бы я знать это наверняка, только проверять как-то страшновато.

Народ постепенно подтягивался. Первыми пришли сестры Патил и Лаванда Браун. Вдоволь налюбовавшись обстановкой, они поспешили занять розовые, будто специально для них подготовленные пуфики. Затем почти одновременно зашли Эрни Макмиллан, Ханна Аббот и Захария Смит. Последний вел за руку хрупкую блондинку — мою однокурсницу Лору Уилсон. Мы никогда близко не общались, и я была немало удивлена ее приходом. Следующими дружно завалились члены моей команды: Риччи Кут, Джимми Пикс и Демельза Роббинс. Впервые оказавшись в Выручай-Комнате, они пришли в неописуемый восторг, а загонщики и вовсе поклялись ночевать теперь только здесь. Майкл и Энтони сразу сели в первых рядах, воздержавшись от комментариев. Только Корнер одобряюще поднял вверх большой палец и ослепительно улыбнулся, как будто и не было того разговора в Хогсмиде. Кристин и Джек пришли вслед за братьями Криви, и Крис сразу же бросилась мне на шею, щебеча бессмысленные слова благодарности за приглашение. Последней, ровно в восемь, прибежала Полумна, и, подождав еще десять минут, я мысленно попросила комнату запечатать дверь. Волнуясь, как перед первым матчем, я поднялась с пуфика и, убедившись, что меня всем видно, начала:

— Так, ну мы все уже поздоровались… Я рада, что вы пришли, несмотря на…хм… опасность. Вы знаете, зачем я вас собрала. Два года назад, министерство обвинило Дамблдора в том, что он собирает армию учеников. Но если тогда это звучало абсурдно, то сейчас я, да и наверняка каждый из вас задумывался о том, что это очень даже неплохая идея. Разумеется, до армии нам далеко, но оказать сопротивление Кэрроу и Снеггу мы сможем! В каждой гостиной есть волшебное радио, и я уверена вы все слушаете Поттеровский Дозор, где каждый выпуск нам зачитывают списки погибших и пропавших без вести. Мы… Ладно, я не буду обобщать. Лично я слушаю, чтобы знать, что моя семья не попала в эти списки. У вас могут быть другие мотивы, но суть одна: мы не можем оставаться в стороне. Иначе вы бы не сидели сейчас здесь и не слушали меня, а вы здесь, так что…

Я сделала глубокий вдох. Мерлин, только бы моя речь не напоминала выступления Гермионы или Гарри. Общественность меня разорвет. Майкл убьет за чертов пафос.

— Что ж, наверное я не с того начала. Вы знаете риск. Исключение из школы может показаться легким выговором, по сравнению с тем, что будет, если нас поймают. Я не думаю, что им разрешат убивать школьников, но… многие из собравшихся уже или почти совершеннолетние, к тому же, есть вещи, — я машинально перевела взгляд на Невилла, — которые намного страшнее смерти. Среди нас есть новые лица, но я прошу не только тех, кто впервые в этой комнате. Я прошу всех: если есть хоть какие-то сомнения, неуверенность — о страхе я не говорю, бесстрашных людей не бывает — то вы можете уйти отсюда, двери откроются. Я доверяю всем собравшимся, я знаю каждого не один год, но нам действительно не нужны сюрпризы.

Никто даже не шевельнулся, хотя это было предсказуемо. Неуверенных здесь больше нет.

— Тогда я пущу по кругу пергамент, напишите на нем свои имена. Признаюсь, я не решила, буду ли я его заколдовывать, ведь прыщами на лице теперь вряд ли кого-то испугаешь. Но, возможно, я придумаю что-то мощнее и… внушительнее.

По комнате пронеслось несколько нервных смешков. Волнение улетучивалось и… Черт, как же это было здорово! Так здорово, что хотелось прыгать и кричать на весь замок, что я теперь не просто чья-то младшая сестра или чья-то бывшая девушка! Я смогла всех собрать в этой комнате, я сама это сделала! Больше никто не будет во мне сомневаться!

Кто же знал, что я вот-вот стану очередным примером на тему «чем выше взлетишь, тем больше будет лужица мозгов на квиддичном поле».

Список с подписями вернулся ко мне. Я вписала свое имя.

— Никто не против старого названия? Отряд Дамблдора. Сейчас это звучит даже более эффектно.

Все согласно закивали.

— Ну что ж, тогда нужно еще решить несколько вопросов. Связь прежняя — через волшебные галеоны. Если кто-то потерял свой старый, можете взять из этой коробки. Нужно обдумать наши действия на первое время. Как я понимаю, новичкам нужны тренировки, нужно выбрать подходящее время…

— Эй, постой! — перебил меня Смит. — Мы не решили самый главный вопрос. Руководителя будем выбирать?

— А разве не очевидно… — начала Полумна.

— Требую провести голосование. Я все понимаю, Уизли, только без обид: я не хочу, чтобы мной командовала взбалмошная безрассудная девица, которая еще и младше меня.

— Заткнись, — негромко сказал Колин.

Ладно, я в принципе была готова к таким обвинениям именно со стороны Захарии.

— Я согласен со Смитом, — поднял руку Симус. — Без обид.

— И я — сказал МакМиллан.

— Смит, я бы тебе язык оторвал, но, как ни прискорбно, ты в чем-то прав. Поддерживаю, — присоединился Майкл.

А вот это было уже жестоко. Пусть Смит и Симус, но Майкл? Сволочь! Кто мне кричал, чтобы я сама всем занималась? Кто сейчас мне улыбался во все тридцать два? А теперь я не устраиваю его, как руководитель? Нет, не беспокойтесь, конечно, я не буду обижаться! Ну что вы, тут даже не на что обижаться! Да я вообще не обидчивый человек!

— Если кто-то еще готов предложить свою кандидатуру, то я только буду рада провести голосование, — ответила я, стараясь скрыть яд в голосе. — Может быть ты, Майкл?

Корнер пожал плечами и отвел взгляд. Нет, я была права, настоящий эгоистичный трус!

— Так что, кто-нибудь хочет возглавить ОД?

С минуту я наслаждалась гробовой тишиной.

— Раз никто не хочет, то полагаю вопрос исчер…

— Я!

Невилл тяжело поднялся с пуфика и подошел ко мне. Видно было, что решение ему далось с трудом. Второй раз за день меня охватило чувство жалости. Глупый, что же он делает? Сейчас его просто засмеют, как всегда. Ну, какой из него руководитель, Мерлин, зачем он полез…

— Отлично, меня устраивает, — внезапно заявил Майкл и довольно скрестил руки. — Голосуйте.

— А я не могу голосовать, они оба мои друзья. Но я буду считать! — воскликнула Полумна. — Кто за Невилла?

Считать не потребовалось. За него было большинство. Не подняли руки только Кристин, Джек, Риччи, Джимми, и Колин. Даже Демельза меня предала.

Ноги налились свинцом и прилипли к полу. Я буквально слышала, как к щекам приливала кровь. Нет, нет, только не сейчас. Нельзя, ни в коем случае!

— Вопрос с руководителем решили. Я… я помечу тебя в списке как главного, Невилл, — я поспешила отвернуться. Мне повезло, что за моей спиной стоял небольшой столик. Тем временем Невилл вживался в новую роль.

— Спасибо всем, за… за доверие. Я надеюсь, что не подведу. Как сказала Джинни, нужно назначить тренера для новичков. Кстати, думаю, остальным тоже будет не лишним пару раз попрактиковаться в заклинаниях, но это можно сделать заодно. Так… нам нужен кто-то терпеливый и… Эрни, ты хочешь? Все согласны? Отлично. Насчет наших действий, я хочу сразу уточнить: никакого неоправданного риска. Начать нужно с чего-то вроде пропаганды борьбы. Понятно, что подозревать будут сразу Факультет Гриффиндор, так что нужно действовать предельно аккуратно…

Я слушала через слово. Внутри все горело от обиды и несправедливости. Вот так. Ты работала, ты волновалась, думала, не спала ночами, а оно раз — и выскальзывает из рук. Как будто снитч пролетает между пальцами. Но у меня не было такого опыта. Я всегда ловила снитч, всегда была первой, а теперь… теперь я глубоко вдыхаю через нос и стараюсь не моргать, чтобы с щек исчезли красные пятна. Что? Опять голосуем? Хорошо, я согласна, поднимаю руку, не важно, что это. Главное не привлекать внимания, никто не должен заметить, что я вот-вот… Нельзя, ненавижу, даже думать не смей!

— Один хороший человек посоветовал продолжать писать домой письма, чтобы притупить внимание Кэрроу. Пусть думают, будто мы надеемся, что они все еще доходят, — продолжал Невилл. — Обязательно слушайте радио, подбирайте пароли и сообщайте их остальным. В общем, все, наверное. Эрни, не забудь назначить время тренировки. Теперь если у кого-то есть предложения, высказывайтесь.

Предложений по борьбе с пожирателями было очень много, начиная от шуточных «подложить Снеггу шапмунь» и заканчивая невозможными идеями с применением холодного оружия и адского пламени. Не без злорадства, я заметила, что Невилл просто опешил от такого энтузиазма, и потому, ссылаясь на приближающееся время отбоя, попросил нас хорошенько все обдумать до следующего собрания.

Когда все стали собираться, я протянула ему свой галеон:

— Держи, он центральный. Их сделала Элли Кроткотт.

— О, спасибо. Джин, все в порядке? Ты не обиделась?

— Было же голосование, — как можно более искренне засмеялась я. — Все честно.

— Ну, ты же знаешь, один я не справлюсь, — Невилл виновато опустил голову.

— Ты можешь на меня рассчитывать, — заверила я. — Мы с Полумной всегда прикроем, если что.

— Не представляю, что бы я без вас делал.

— Отлично сработанно! — похвалил Майкл, забирая монету из коробки. — Оба молодцы!

Я почувствовала, что снова краснею, но на этот раз слишком сильно. Кое-как пожелав всем спокойной ночи, я выскочила в коридор и побежала к одной из лестниц. Меня заметила Кристин, но она догадалась промолчать. Где-то на пятом этаже я начала задыхаться от подкатывающих слез. Куда дальше? В гостиную? В туалет? Нет, только не туда! Я не какая-то истеричная блондинка, чтобы реветь над унитазом. Я не буду! Прочь! Прочь!

Я помчалась вниз и покинула замок. Было уже темно, холодный октябрьский воздух ударил в лицо, но не освежил мысли, как я надеялась. Факелы на стене стали раздражать, и я понеслась туда, где не было этого противного мерцающего света. Я бежала, пока не споткнулась и не упала на что-то большое. Предмет отозвался гулким звуком, словно пустой ящик, и легким запахом гнили — тыква Хагрида! Осмотревшись, я поняла, что ноги принесли меня прямо к его хижине, но в окнах свет не горел — наверное, лесничий лег спать пораньше. Я отряхнула джинсы и уселась прямо на тыкву. Ветер тут же проник под легкий свитер, и холод добрался до самых костей, но возвращение в замок казалось мне куда более страшным исходом, чем простуда. Тем более, у меня, кажется, почти получилось успокоиться…

Справа послышалось негромкое кудахтанье. Повернувшись, я смогла различить в темноте петуха. Он уставился на меня своими круглыми глазами и, едва преодолевая страх, медленно приближался.

— Привет, — прошептала я, и этого оказалось достаточно, чтобы вспугнуть глупую птицу. Петух попытался взлететь, но потерпел неудачу и, истошно завопив, бросился в кусты. Этого следовало ожидать. Если этот петух — потомок тех, которых я душила пять лет назад, то страх передо мной должен быть у него в генах. Мерлин, видел бы меня сейчас Фред! Замерзшая, жалкая, на гнилой тыкве — вот обратная сторона всех взбалмошных и безрассудных девиц! Держаться, не плакать! Вдох-выдох, вдох...

В хижине загорелся свет — наверное, этот петух разбудил Хагрида. Дверь скрипнула, и лесничий с фонарем в руке вышел искать источник шума. Я поняла, что меня сейчас обнаружат, и еще больше съежилась на несчастной тыкве.

— Эва! Кто тут у меня? Джинни! Ты что ль? Ты чего это, на ночь глядя, замерзла же поди, а?

Я ведь действительно давно хотела его навестить, но только не так, не в таком виде. Вместо ответа я вдруг громко всхлипнула.

— Ох-ох, Мерлиновы штаны! Давай в дом! Давай-давай!

Не успела я опомниться, как оказалась за столом, закутанная в теплый колючий плед, с огромной чашкой горячего чая. Хагрид только что растопил камин и теперь с увлечением рассказывал о чем-то. Клык тем временем тихонько заскулил и, положив свою голову мне на колени, моментально их обслюнявил.

— Ты смотри! — воскликнул Хагрид. — Сколько помню, он только на Гарри так морду клал. Во-во, точно так! Эх, Джинни, плохо без них, да? Вроде как обычно, да все равно не то, не то. Кошки скребут, так плохо без них троих…

— Очень плохо, — попыталась ответить я, но снова получились бессмысленные всхлипы.

— Ты это, не держи в себе. Оно всегда лучше, когда слезы текут. Это же не слизняки какие-то.

В тот вечер Джинни Уизли выплакала больше, чем за последние несколько лет. За мерзкую рожу Аммикуса, за сорванный квиддич, за Круциатус, за крики Элли на магловедении, за предательство и оскорбления, за Отряд Дамблдора, за Невилла и даже за пугливого петуха. Иначе я бы просто свихнулась от перенапряжения. Позже я, конечно, корила себя за это мимолетную слабость, но я все-таки была с Хагридом, а он точно никому не расскажет. На друзей я решила не обижаться, по крайней мере, на Невилла. Я буду рядом, как и обещала, и не страшно, что я снова на вторых ролях. Мама сказала бы, что так у меня на судьбе написано, но я в судьбу не верю. Есть только мы сами и люди вокруг нас. Весь фокус состоит в том, чтобы не затеряться среди них и сохранить свою значимость, а если не получается, то, кроме себя самой, винить некого. Но мы же, в конце концов, на войне, и разве может сейчас это быть важным?