Слепой (гет)

Гарри

Я резко выныриваю из тяжелого сонного забытья, распахиваю глаза, и… Ничего. Лишь темнота. Черная, вязкая, точно зимние воды Черного озера. Больно царапаю кожу век в попытках снять повязку с глаз, но так и не нахожу её.

— Где я? — Это что, мой голос?

Дергаюсь всем телом в попытке подняться. Это почти получается. Почти. Неведомая сила бросает меня куда-то в сторону. Испуганно вскрикиваю и тут же чувствую, как чужая магия бережно подхватывает мою барахтающуюся тушку.

— Ну что же вы, мистер Поттер! Нельзя же так!

Прикосновение теплых рук мадам Помфри. Ее дыхание совсем рядом, когда она поправляет подушку.

«Черт! Почему я НЕ ВИЖУ ее?!!»

— Бедный. Бедный мальчик, — бормочет она.

Тяжелая пелена сна снова окутывает меня.

Второй раз выныриваю из сна очень медленно. Сначала приходят звуки. Тихий звон стеклянных флаконов, шорох ткани. Легкий стук каблуков по каменному полу. Лазарет? Под закрытыми веками тут же возникает картинка: светло-серые квадратики с мелкими стрелками выщерблин. Сколько раз я бездумно разглядывал их? Мне тепло и уютно под тяжелым больничным одеялом. Открывать глаза не хочется. Прошлое пробуждение сейчас кажется просто страшным сном. Сколько таких кошмаров повидал я за свою, в общем-то, короткую жизнь? Много. Да и наяву тоже. Вот искаженное злобой лицо Волдеморта плавится под моими пальцами. Вот надо мной нависла зловонная пасть огромного василиска. Вот Сириус с удивлением безмолвно падает в мерцающую завесу Арки Смерти. Сириус. Глаза мгновенно наполняются слезами. Судорожно вздыхаю, накрываю лицо ладонями. Чужие мягкие пальцы осторожно касаются моей головы. Опускаю руки и открываю глаза, чтобы увидеть…

Темноту.

— Мистер Поттер? Мистер Поттер, вы слышите меня? — Тихий зов медиковедьмы не сразу, но все же выводит меня из оцепенения.

Отрывая меня от созерцания Темноты.

— Д-да, слышу, — шепчу на грани слышимости.

— Как вы себя чувствуете? Болит что-нибудь?

— Н-нет. Ничего. Я… я ничего не вижу.

— Не волнуйся, мой мальчик. Это всего лишь последствия того магического выброса. — Дамблдор (интересно, как давно он здесь?) не договаривает, но я понимаю, о чем он. Его голос звучит по-отечески убедительно. Почти ласково.

Прикосновение прохладной старческой ладони к моему горящему лбу. Оно не приносит облегчения. Кто-то — наверное, Помфри — помогает мне приподняться, вливает в рот несколько разных по вкусу зелий. Поправляет одеяло.

— Мой мальчик… Я… Мы с мадам Помфри обязательно найдем лекарство от твоего недуга, — слишком торопливо произносит Дамблдор. — Вот и профессор Снейп нам поможет.

Знакомое хмыканье доносится откуда-то слева от кровати. Я понуро качаю головой, бормочу: «Поскорей бы. Было бы здорово. Очень на это надеюсь». В нос ударяет запах трав. Меня окутывает плотная магия. Она пульсирует, пронизывая все тело, и отступает совершенно бесследно.

— Не вижу ничего… — Голос Снейпа почему-то исчезает на полуфразе. В ушах становится непривычно шумно, словно летний ливень забрался в мою голову. Я сдавленно охаю, хватаясь за уши.

Помфри сразу же начинает суетиться вокруг меня, звенеть пустыми флаконами, снова поправлять подушку, одеяло.

— Принесу вам поесть, — сообщает медиковедьма нарочито громко. Удаляющийся стук каблуков ее туфель отчетливо слышен еще долго.

Следующие несколько дней вокруг меня разворачивается бурная деятельность. Дамблдор, Помфри и даже Снейп по несколько раз в день диагностируют мое состояние, заставляя глотать разные по мерзопакостности зелья. В промежутках я общаюсь с друзьями. Ну как общаюсь. Скорее слушаю. Слушаю о судьбе несчастных домовиков Гермиону, разглагольствования Рона о квиддиче, застенчивый, но очень вдохновленный рассказ о растениях от Невилла, последние сплетни от Джинни. Через пару недель поток посетителей превращается в тонкую струйку. А потом приходит только Гермиона.

— Экзамены скоро, — оправдывается она за друзей, осторожно беря меня за руку.

Я торопливо киваю китайским болванчиком, соглашаясь. Улыбаюсь. Но на самом деле чувствую себя забытой игрушкой Дадли. Сломанный Герой. Бесполезный, отработанный материал.

В один из вечеров появляется Молли, сопровождаемая младшими — Роном и Джинни. Она долго охает и ахает, зачем-то поправляет мне воротничок рубашки. Задает дурацкие вопросы: как сплю? как ем? что болит? навещают ли друзья? Отпрыски тоже что-то восклицают на заднем фоне. В руках неизвестно как и когда оказывается бумажный шуршащий пакет с пирожками. Когда, наконец, они уходят, неведомая сила пружиной подбрасывает меня с кровати. Как можно тише, но все же цепляясь за всю мебель, попадающуюся на пути, (когда здесь успело появиться столько стульев?!), на ощупь подбираюсь к дверям палаты.

— Ну ма-ам, о чем с ним разговаривать? — ноет мой лучший друг.

— Но раньше же вы общались! — В голосе Молли звучит раздражение.

— Ра-аньше… — тянет Рон, а я ясно представляю, как он чешет затылок. — Ну-у, раньше. Он что-то показал, я посмотрел, посмеялся. Или, эм-м-м… наоборот. — Я слышу тихое фыркание Джинни. — А теперь как показывать, если он, ну, это… Он же слеп?!

«Слеп…» — Это слово звучит в его устах как пренебрежительная насмешка.

— А ты? — не унимается Молли.

— А что я? — хныкает Джинни. — Гарри стал таким ску-учным. О чем с ним разговаривать?

— Гарри твой жених! — Я едва не подскакиваю от таких новостей, а Молли продолжает свои наставления: — Ему нужны твоя поддержка и забота! — «Все-таки мама Уизли хороший человек»,— думаю я. — Его сейчас можно взять тепленьким! Нам очень нужны эти деньги!

«Деньги… Вот, значит, как». Мне холодно. Я чувствую ледяной сквозняк, стелящийся по полу. Босые ступни мгновенно замерзают. Зябко ёжась, возвращаюсь в кровать. Замираю, погружённый в мрачные выводы.

Ноги давным-давно отогрелись под теплым одеялом, но сердце по-прежнему сковано льдом обиды. Хотя чего обижаться? Рон не в первый раз бросает меня. Ничего нового.

Утром в палату приходит Дамблдор. Он долго говорит, но смысл его слов не сразу становится понятным.

— Мой мальчик, ты должен меня понять. Там твой дом. Твоя кровная защита. Чтобы она работала, ты должен туда возвращаться хотя бы на пару месяцев в году. Волдеморт слишком силен, а ты сейчас абсолютно беззащитен.

Да, я сейчас действительно абсолютно беззащитен. Беззащитен и бесполезен. Обуза.

— Не беспокойся. К осени мы что-нибудь обязательно придумаем. Я попрошу Артура доставить тебя к Дурслям. — Директор осторожно прикасается к моему плечу. — Ты согласен, мой мальчик?

Вряд ли ему нужно мое согласие на самом деле, но я киваю.

— Мы что-нибудь придумаем. Просто потерпи еще немного, — говорит Артур, оставляя меня на пороге у Дурслей.

Я стучу в дверь.

Гарри

Мне даже не надо видеть лицо дяди Вернона, когда он открывает дверь. Зачем? Я и так знаю, что оно красное, перекошенное от злобы. Меня дергают за руку, втаскивая в дом. Спотыкаюсь о порог, больно ударяюсь бедром об угол обувной полки; кажется, сношу стул. Наконец, перелетев через препятствие, похоже — низкий подлокотник, приземляюсь на диван в гостиной. Хорошо, что очки больше не ношу, а то покорежились бы: с такой силой я проехался по жесткой обивке щекой. Не знал, что эта цветастая ткань такая шершавая. Во рту солоноватый привкусом крови из прикушенной щеки. Железная хватка Вернона за отросшие патлы на моем затылке вжимает голову в сиденье дивана еще больше.

— Жалкий щенок! Явился! — Дядя тяжело сопит. — Запомни, ты, ур-род: никаких поблажек на твою инвалидность. Мне глубоко плевать. Твой директор просил присмотреть за тобой до твоих семнадцати. Хорошо. Мы присмотрим. Ни днем больше! А после сдам в дом инвалидов или еще куда. Мне нахлебник не нужен.

Влажные пальцы исчезают с шеи, позволяя встать. Натыкаясь на мебель, с трудом нахожу путь к лестнице на второй этаж. А там, наверху, беспомощно замираю. Дверь в мою комнату. Как найти дверь в мою комнату? «Одно радует: это не Малфой-менор!» — мрачно бормочу я, ощупывая стену. Две стены, четыре двери друг против друга. Моя дверь в конце коридора, на противоположной стороне, напротив санузла. На двери туалета, вспоминаю я, дурацкая пластиковая картинка — писающий мальчик. Мальчику под пальцами радуюсь почти как родному. Значит, ещё немного — и моя комната. Ах да! На двери куча замков разных мастей. Надо же, совсем забыл о вас, мои дорогие.

— Твой сундук. Вдруг ты почитать захочешь, — издевательски произносит Дадли, с пыхтением втаскивая мою поклажу в комнату.

— Твоя волшебная палочка у меня, — добавляет Вернон. — Будешь выкрутасничать — сломаю.

* * *

— А-а-а! Ма-а-ам! Тут… Тут это! — Вопли младшего Дурсля взрывают сонное утро пару дней спустя. Вот по коридору прошуршала Петунья, вот, бурча, мимо протопал Вернон. Хотя нет — возвращается. Меня сдергивают с кровати и волоком тащат…

— Свинья! — шипит дядя, рывком наклоняя меня вниз. Голые колени резко встречаются с кафельным полом. Щека утыкается во влажную холодную поверхность. Пахнет мочой и чистящими средствами. — Опять обоссал!

— Я же не вижу! — Тщетно пытаюсь вывернуться из жесткой хватки Вернона.

— Значит, ссы как баба! Сидя! — рычит тот, отталкивая меня в сторону.

Встаю с колен. На ощупь найдя кран с водой, начинаю тщательно умываться. Тетка тяжело вздыхает. Тихо скрипит дверцей шкафчика с порошками.

— Потерпи еще немного, Пет, — утешающе шепчет Вернон тетке, — скоро мы избавимся от этого урода. И никакие волшебники нам будут не указ. Мне тут по секрету сообщили, что мальчишку можно продать уличным попрошайкам.

— Посмотрим, кому ты нужен, урод, — произносит он уже громко, обращаясь ко мне. — Кому нужен слепой придурок?

«Уизли, — горько думаю я. — Точнее — им нужны мои деньги». Воображение рисует яркую картинку будущего: Гарри Поттер, окруженный целым выводком разномастных сопливых детишек, рассказывает им сказки, мерно покачивая ветвистыми рогами. Это если меня не отравят по-тихому.

В один из вечеров Дурсли смотрят кино с непривычно громким звуком. Крадусь вдоль стены по коридору до лестницы. Усаживаюсь на верхней ступеньке. Прислушавшись, через несколько минут узнаю знаменитый фильм про слепого, научившегося драться. Вот бы и мне научиться так же! Выйти против Волдеморта и… Я размахиваю рукой, сжимая воображаемую палочку. Боевые проклятья в моём воображении струятся с её кончика. Мой враг повержен, а я снова герой, окруженный толпой поклонников. И Уизли, куда ж без них.

— Что расселся, ур-род?!

Как я мог пропустить приближение младшего борова? Дадли грубо пихает меня, убирая со своего пути, но я, всё ещё находясь под впечатлением фильма, не остаюсь в долгу. Цепляюсь за его ногу, заставляя завалиться на бок. Дадли матерится, отвешивает мне звонкую тяжелую оплеуху. Я бросаюсь вперед — туда, где, судя по сопению, должен находиться мой кузен, и не промахиваюсь. Это воодушевляет меня. Остервенело, беспорядочно колочу, попадая то по стене, то по жирному телу. Представляю испуганное избитое лицо братца. Картинка мгновенно разрушается, когда Дадли, смеясь, легко перехватывает мои руки одной своей лапищей.

— Слабак! Дерешься как девчонка! Ты, Поттер, ничто без своей палочки! — Капельки чужой слюны дождем оседают на моем лице. Дадли легко вздергивает мою тушку вверх, разворачивает и отпускает. — Упс!

Скрежет деревянных ножек стула. Визг Петуньи. Звон разбивающегося стекла.

— Слепой придурок! Какого черта ты поперся по лестнице?! — рычит Вернон, когда я кубарем скатываюсь вниз по лестнице к его ногам. Беспомощно барахтаюсь на полу. Наконец встаю, чувствуя, как осколки впиваются в ладони. Стол, стул, ещё один стул — и долгожданная стена. Провожу ладонью по шершавой поверхности бумажных обоев.

— Вернон! — зло выдыхает тетка. — Мои любимые кремовые обои!!! Сейчас все стены в крови будут!

Дядя хмыкает. Пара тяжёлых шагов — и меня волоком оттаскивают в комнату.

— Послушай, пап, а это правда? Ну, в фильме… — тихо спрашивает Дадли у отца, после того как тот громко захлопывает дверь за моей спиной.

— Пф! Нет, конечно, сынок, — фыркает Вернон. — Это все выдумки.

— А уродец? Вдруг он научится? Он же волшебник, — шепотом произносит младший.

— Ты сам слышал, как старик сказал, что в сентябре его не заберут. Что слепота его неизлечима, а школа не предназначена для слепых. Они вычеркнули мальчишку из своего мира. Нас попросили «помочь освоиться с учетом недуга»? Вот мы и «поможем» — с выгодой для себя. — Вернон тихо мерзко смеётся.

Я отлипаю от двери, делаю первый шаг. Больно ударяюсь коленом о школьный сундук. Жгучие слёзы беспомощности брызжут из глаз.

«Неизлечима… Вычеркнули… Меня вычеркнули», — набатом звучит в голове. Я ведь действительно ничего не умею. Маггловского образования нет. Магическое? Кому нужен слепой маг-недоучка?! Как я буду магичить, не видя, что получилось?! Даже если есть заклинания для слепых, кто научит меня? Что-то никто из учителей не рвался облегчить мою жизнь. «Мы что-нибудь придумаем. Жди, Гарри» Чего ждать? Кого ждать? Некого ждать. В августе Вернон отвезет меня куда-нибудь за пределы Лондона и выбросит на обочине. Словно надоевшего щенка. Неизвестно, что лучше — вернуться к тычкам Дурслей или затеряться в трущобах бедных районов? Сомневаюсь, что Вернон вернет волшебную палочку. Да и что я буду делать с ней? Воровать в магазинах еду? Лучше бы я погиб тогда. Шагнул в Арку вместо Сириуса. Так было бы проще для всех.

«Слабак!»

— Дадли прав: я ничто без своей палочки. Да и с палочкой… Лучше бы тогда…

— Жалееш-шь с-себя? — Этот голос я узнаю из тысячи других. Резко вскакиваю, по привычке нащупывая палочку в заднем кармане. Но ее нет.

«Может, и его здесь нет? Это только сон. Или я голову повредил, падая с лестницы?» — пытаюсь убедить себя, снова тяжело опускаясь на сундук.

— Каково это — быть забытым абсолютно всеми? А, Гарри? Кому нужен глупый с-слепой неумеха? Ты теперь лишь обуза для всех! Где твои друзья? Кончились! Пройдет неделя, две, через месяц они забудут о твоём существовании. Ты будешь слушать их лживые оправдания при встрече. Это хуже, чем умереть для них! Знаеш-шь, что тебя ждет, Гарри? Жалость. Только жалость к беспомощному калеке.

— Ты не настоящий! Тебя здесь не может быть! — Вскидываю руки вперед в защитном жесте.

Волдеморт шипяще смеется. А через секунду, обездвиженный, я кулем заваливаюсь на бок. С глухим стуком скатываюсь с крышки сундука на пол. Ледяные пальцы аккуратно приподнимают отросшую челку, едва прикасаясь к шраму на лбу. От этого прикосновения сердце останавливается. А как же кровная защита?! Я тщетно пытаюсь понять, какое сегодня число.

Сам того не зная, Волдеморт подсказывает.

— С днем рождения, Га-арри! — Он чем-то чрезвычайно доволен. Это слышно по голосу.

«Значит, тридцать первое», — наконец соображаю я.

— Ты пришел убить меня. Так убивай.

— Не-ет! Моим подарком будет… жизнь, — он шипяще смеётся. — Возможно, даже долгая.

— А как же пророчество?

— А ты сам в это веришь? — Свистящее дыхание заставляет двигаться мою отросшую челку. — Вот он я. Сам пришёл к тебе. И что? Что ты можешь сделать? Ничего! Нет. Теперь ты будешь жить, Гарри.

— Но почему? — Собственное бессилие едкой кислотой уничтожает меня изнутри.

«Слабак» — снова и снова повторяет в моём воображении Дадли.

— Потому что ты вор, Поттер! Там, в Министерстве, я забрал украденное тобой. Но ты должен ответить. За всё.

— Я ничего не крал у тебя! — испуганно восклицаю я.

— Душу! Ты, жалкое ничтожество, смог забрать у меня часть души. Шестнадцать лет тому назад твоя полоумная мамаша что-то сделала! Не знаю что! Уже неважно! Я убил её, Гарри! Убил! А ты… Я хочу, чтобы ты увидел смерть всех своих друзей. Ох, прости! Как же ты УВИДИШЬ? Ты же СЛЕП.

Громкий треск разламываемого сундука. В меня летят мои собственные вещи. Что-то холодное больно ударяет в лоб, разливая содержимое на лицо. Пахнет чернилами. Чернильница! Я дергаюсь, отпихивая её в сторону. Уже в движении понимаю, что чары петрификуса спали.

Гарри

Долго прислушиваюсь, пытаясь различить стук колотящегося сердца и звуки дома. Мы устроили такой грохот, что Дурсли в полном составе давным-давно должны были ломиться в дверь моей комнаты. Тихо, и мне совсем не хочется идти проверять, живы ли они. Неуемное воображение подкидывает картинки с обезображенными трупами «дорогих» родственников. Потом картинки с моим арестом. Брызжущая слюной Мардж: «Мальчишка ненавидел их!» Заголовки в маггловских газетах о сумасшедшем слепом. Суд. Тюрьма. Моё хмурое застывшее лицо на колдофото в «Пророке» под крупным заголовком: «Мальчик, который выжил, жестоко расправился со своими родственниками-магглами».

Мне страшно. Пусть в этом доме на Тисовой я никогда не чувствовал себя защищённым от родственников, но от магического мира был ограждён надёжно. А теперь мне страшно по-настоящему. Страшно за друзей. Надо предупредить их. Рона, Невилла. Гермиону.

Я рывком поднимаюсь на ноги, стряхивая с себя ворох школьного хлама. Судорожно пытаюсь вспомнить, забрал ли Буклю из Хогвартса. Совершенно не помню клетки в руках. Совсем отчаявшись, спотыкаясь о разбросанные вещи, добираюсь до окна. Распахиваю. Прохладный ночной воздух придает мне сил. Зову сову, хрипло выкрикивая ее имя в ночное небо. Шорох птичьих крыльев возвещает о чуде. Я радостно приветствую свою любимицу. Суетливо ищу на ощупь пергамент, понимая, что не смогу определить, исписан он или нет. Вскрикиваю, напоровшись на осколок стекла. В конце концов просто отрываю край листа из первой подвернувшейся под руку книги. Там обычно пусто. Очень удачно под руку попадается огрызок карандаша, которым выцарапываю корявое: «Пожалуйста, будь осторожна!» Хочется поставить тысячу восклицательных знаков, но грифель с треском ломается, словно рвётся невидимая нить надежды. Безысходность волнами накрывает мой разум. Уверенность слишком быстро покидает меня. В последний раз глажу упругие перья.

— Лети к Гермионе Грейнджер.

Букля привычно щиплет меня за мочку уха, потом тяжело срывается с плеча, глубоко царапая его когтями. Я почему-то не чувствую боли. Может, потому, что знаю, что надо делать дальше. Волдеморт будет убивать, чтобы отомстить мне. Но если мстить будет некому…

— Прощай…

Мои руки почти не дрожат, когда я медленно веду осколком по внутренней части предплечья длинную неровную линию. Магическое стекло настолько острое, что даже нажимать не надо. Это нехитрое действие забирает у меня последние остатки сил. Устало опускаюсь на пол. Им всем без меня будет легче. С этой мыслью я проваливаюсь в пустоту.

Гарри

— Глупый мальчишка! Пусть только появится этот старый интриган!

Эти две фразы я слышу в разном порядке и с разными интонациями вот уже около часа. Понятия не имею ни кто это говорит, ни где нахожусь. Здесь пахнет кофе, табачным дымом и почему-то животными. Впрочем, мне всё равно. Словно ватным одеялом, я укутан абсолютным безразличием ко всему происходящему.

— Вы самовлюбленный идиот, Поттер! Избалованный мальчишка! Вам что, внимания в школе мало?! — Язвительные нотки профессора зельеварения больше не задевают.

Тонкие холодные пальцы жёстко хватают мой подбородок. Сжимают нижнюю челюсть, заставляя покорно открывать рот, глотать зелья.

«Может, это яд? Хорошо бы».

— Северус! Я позвал тебя сюда за ПОМОЩЬЮ! А не доводить его до нового… — недосказанное слово повисает в воздухе.

Меня ловко укутывают в легкое одеяло, удобно устраивают на приподнятых подушках. Хочется спать. Я то проваливаюсь в бесцветное марево сна, то выныриваю, ловя обрывки разговора.

— Как мальчишка вообще оказался у тебя?

— Альбус отдал мне сквозное зеркало Сириуса. На всякий случай. Для связи с мальчишкой.

Его собеседник иронично хмыкает:

— А сказать об этом мальчишке он, очевидно, позабыл.

— Очевидно.

Последнее слово я слышу как сквозь вату. Звуки исчезают, чтобы появиться через некоторое время снова.

— Значит, ты не сообщил о происшествии брату? — Вопрос Снейпа вызывает у собеседника мрачный смех.

— Пусть это будет для него сюрпризом.

Мои спасители перестают кружить вокруг меня. Скрип двери. На мгновение комната наполняется запахами выпивки, гулом голосов, глухим стуком посуды. Замок звонко щелкает два раза, обрывая звуки и запахи. Замок. Значит, мне не выбраться отсюда. Впрочем, какая разница.

Странно, но перегородки между комнатами в этом доме оказываются достаточно тонкими, чтобы я хорошо смог услышать, как в соседнюю начинают заходить люди. Какие странные шаги: топ-стук, топ-скрип-стук. О, это Грюм. Надеюсь, настоящий. Стулья несколько раз разномастно повизгивают, задевая каменный пол. Раз, два, три, четыре. «Бу-бу-бу», — вещают голоса. Ведомый неожиданно проснувшимся любопытством, осторожно поднимаюсь с кровати. Я один в комнате, но в каждый момент ожидаю гневного окрика. Вдруг остался наблюдатель. Нет, всё же один. Прохлада пола делает мысли ясными. Спать больше не хочется. Пара шагов — и одна рука упирается в стену, а другая — в каменный выступ. Ощупываю находку. Похоже на камин. Возвращаюсь к стене. Усаживаюсь на пол поудобнее, прижимаясь ухом к ее шершавой поверхности.

— Что мы будем делать, Альбус? Не пора ли искать нового героя? — Манера говорить настоящего Грюма чуть грубее, чем у того, кого я привык слышать на занятиях.

— А что его искать? Невилл прекрасно подходит. Но…

— Лонгботтом — трусливый рохля, — привычно капает ядом Снейп.

— И это тоже, — со вздохом соглашается Дамблдор. — Главное — Августа.

— А что Августа? — удивляется Грюм.

— Будет охранять единственного внука, словно мантикора, — поясняет за Альбуса Снейп.

— Паршиво.

— А если… империо на Поттера? — задумчиво предлагает Грюм.

— А если бы ты преподавал ЗОТИ у Поттера по-настоящему, — в голосе Снейпа звучит откровенная издевка, — то знал бы, что мальчишка отлично сбрасывает его. К тому же он слеп, знаешь ли.

— Мерлин с ним, со зрением, — не унимается упрямый аврор. — Кроме «империо» есть и другие… заклинания. Маги мы или кто? — Он глухо смеется. — Будет сражаться, как зрячий. Никто не заметит.

— Брось, Аластор, нам не нужно, чтобы мальчик сражался, — раздраженно бросает Альбус.

— Это почему?

— Мальчик должен умереть.

Последняя фраза надолго повисает в тишине комнаты.

— То есть вы растили его на убой?! — первым отмирает Снейп.

— Шестнадцать лет тому назад… — начинает свой рассказ Дамблдор.

Я прислоняюсь затылком к холодной стене. Хорошо, что я сижу.

— Альбус? Ты уверен? Ты уверен, что мальчик хоркрукс? — вопрошает мой непрошенный спаситель.

Дамблдор долго молчит, но всё же отвечает:

— Да. Я проверял в конце второго курса. Ещё надеялся, что яд василиска убьёт… Заразу. Не получилось. — Он шумно вздыхает. — Остались два способа. Адское пламя и меч Гриффиндора. Кто готов… убить… Гарри? — Тяжёлое молчание на некоторое время повисает в комнате. — Плюс пророчество. Боюсь, для нас это оптимальный вариант. Гарри ПРИДЕТСЯ с НИМ так или иначе… встретиться.

— Пф-ф! Пророчество! Вы, директор, сами знаете, как они неточны! Может, есть способ вытащить осколок из Поттера?

— Уж не привязался ли ты к мальчику, Северус? — удивляется Дамблдор.

— Кстати, а ты давно его видел, Альбус? — вмешивается в разговор Грюм. — Как он там у родственничков? Говорят, они у него стро-огие. Хуже нашего Северуса.

— Действительно, Альбус, не хочешь взглянуть на своего Героя? — поддержал Грюма мой спаситель.

«Не-ет. Только не к Дурслям!»

Я резко поднимаюсь, тут же натыкаюсь плечом на край каминной полки. Что-то тихо щёлкает. Тело, полное успокоительных, вяло, но реагирует на боль, отбрасывая тушку в сторону. Неуклюже взмахиваю руками, делаю шаг вперёд. В босую ступню впивается что-то острое. Краем сознания улавливаю на грани слуха ещё один тихий щелчок, потом шорох. И пол буквально уходит из-под ног. Долгое падение то вниз, то по кругу. Пытаюсь сжаться в комок, спрятать голову. Спине и пятой точке достается нещадно. Снова падение вниз. Наконец особо чувствительный удар головой, после которого, словно сжалившись, сознание меркнет.

Добби

— «Только не мой сын! Пожалуйста! Только не Гарри! — закричала она.

Страшный волшебник с силой оттолкнул женщину, направил палочку на маленького мальчика, произнося убивающее заклинание. Мама Гарри бросилась наперерез лучу, но Страшный волшебник был слишком силен. Зеленый луч Авады прошел, как свозь стекло, сквозь ее тело и отразился в глазах ребенка. Сверкнула яркая вспышка. Мгновение — и Страшного волшебника не стало».

Эльфы тоже любят слушать истории про героев. Обычно я прятался в платяном шкафу в детской спальне маленького наследника. Там за фальшпанелью был тайный лаз на кухню. Недостаточно широкий для взрослого эльфа, но вполне пригодный для меня, тогда еще совсем эльфеныша.

Мы, домашние эльфы, взрослеем рано, живем долго. Все зависит от магии хозяев и магии рода. Это знают все. Поэтому об этом никому не рассказывают. Ни магам, ни маленьким эльфам. Это как дышать. Вас же не учат дышать?

Я слушал. Слушал, как молодая хозяйка Нарцисса рассказывала маленькому сынишке про Гарри Поттера. Все знали: эта история — полная правда. Её передавали из уст в уста эльфы и маги. Маленький сын Поттеров был в ней настоящим героем. Чистым, светлым символом магического мира. Я, Добби, знал её наизусть. Но был готов слушать бесконечно. Правда, дослушать мне в этот раз не дали.

— Ты где, глупое создание? За что, матерь моя Магия, мне, старому Илби, достался такой бестолковый помощник? Все бы тебе сказки слушать да в облаках витать. Вот узнают хозяева — да подарят тебе носок. Узнаешь тогда! — Ворчание старого домового эльфа Илби по поводу моих частых вечерних отлучек было слышно даже в шкафу в детской.

Добби — хороший маленький эльф. Добби, понурив ушастую голову, возвращался к своим обязанностям — мыть котлы и сковородки. Но никто не мог отнять у меня мои мечты, мои фантазии. Там, в этих фантазиях, я представлял, что маленький Гарри вырос, стал могущественным волшебником. Высоким, сильным, красивым.

Действительность оказалась совершенно не такой.

В августе, забирая свёртки Драко у мадам Малкин, я смотрел на маленького зашуганного мальчика в огромной залатанной клетчатой рубашке. Он же еще совсем малыш! Сколько же ему лет? Та-ак. Что там Хозяйка Нарцисса говорила? Ровесник Драко. А этому… Этому… Неужели одиннадцать? Больно чахлым и замученным выглядит в реальности герой моей любимой истории.

Не знаю, что стало причиной моего решения. Может, этот «неправильный» вид, может — яркая сладкая магия, бурной речушкой льющаяся из этого зеленоглазого ребенка. В тот момент я твердо решил спасти странного героя. Страшной ценой для каждого домового эльфа. Ценой предательства своего Хозяина Малфоя. Сердце мое горело жаждой защищать и оберегать волшебного ребенка. Вот кто должен быть моим хозяином. Увы, глупое сердце Добби было слепо. Оно совершенно не хотело увидеть простой истины: маленькому герою совсем не нужен наивный домовик со своей защитой. Даже уже получив злополучный носок, спрятанный в мертвом дневнике, я ждал, что Гарри предложит стать его эльфом. Ведь это ради него я так старался. Мой маленький герой просто развернулся и ушёл.

В тот вечер я горько плакал от досады в одном из заброшенных классов Хогвартса. Магия Малфоев переставала питать меня. Да, община эльфов замка приютила меня. Да, магии хватало на всех. Но. Всегда есть это дурацкое «но». Детская магия нестабильна. Она словно сладкая сахарная вата — яркий пшик во рту, и снова чувство голода. Глупо питаться только конфетами. Взрослых в замке мало. На всех их магии не хватало. За право стать личным эльфом профессора Хогвартса мы буквально дрались друг с другом. Вот поэтому неожиданное предложение самого директора школы сделать Добби не просто личным эльфом, а ввести в семью домашних эльфов Дамблдоров буквально ослепило меня. Маленький глупый Добби будет служить самому великому светлому волшебнику! Всего-то и надо пока присмотреть за Гарри Поттером. А потом, когда задание будет выполнено, магия Дамблдоров примет меня под свое крыло. Конечно, я согласился.

— Добби! — Мой будущий хозяин явно чем-то встревожен. — Мой ма… э-э-э… Слушай. Тебе следует срочно найти Гарри. Как бы с ним чего плохого не случилось, ведь он совершенно слеп.

— Добби должен привести его к вам, директор, сэр?

— По обстоятельствам, дорогой. По обстоятельствам.

Глупо начинать с Хогвартса. Но всё же. Я прислушиваюсь. В летние каникулы детской шебутной магии в замке не бывает. Хотя… Вот странно пульсирующая точка. Заглядываю в темный заброшенный ход. Пыльные ступени. Паутина практически скрыла дверной проем. Внимательно осматриваюсь. В самом углу на полу сжалась фигурка тощего подростка. Хорошо, что он меня не видит. Пару минут разглядываю мальчишку. Белый марлевый бинт на запястье развязался, обнажив неровный глубокий порез. И тут же взгляд цепляется за исчезающие мелкие капли крови на ступенях и полу.

Настраиваюсь на нужный лад.

— Бедный! Несчастный маленький э-эльф! Бе-е-едный! — Правдиво рыдать я учился у наследника Малфоев. Громко хлюпаю носом. Слёз слепой всё равно не увидит. — Всеми бро-о-ошенный. Одино-о-кий сиро-о-отка.

— Добби?

«Слава Магии, услышал!»

— Гарри П-поттер, сэр? — Старательно делаю вид, что удивляюсь. Впрочем, мальчик слеп. Это удобно. Значит, достаточно будет правдивых интонаций.

— Что случилось, Добби? Я могу тебе помочь? — Последнюю фразу герой произносит, видимо, на автомате, сам уже понимая ее нереальность. Он по-детски шмыгает носом. — Прости, Добби.

Глупый! Он уже помог мне, сделав на шаг ближе к моей цели. Нарочито громко шлепая босыми ногами по камню, подхожу к подростку. Рана совсем открылась, кровоточит. Чем же ты порезался, Гарри, если ее даже всезаживляющий бинт не взял? Ритуальным клинком? Но зачем? Кровная магия запрещена. Хотя зря. Надо поторопиться, а то загнется мой герой от потери крови — и плакала моя золотая мечта.

— Добби — несчастный эльф, — добавляю в голос бочку горечи.

— Но почему? Мне казалось, что ты стал счастливее, перестав быть рабом Малфоев.

— Да, Добби стал, — я согласно киваю головой, снова забыв, что Поттер слеп. — Добби сильно ослаб. Добби очень нужна магия.

— Не знал, что вам нужна магия, — удивляется мальчик.

— Да, Добби гордый. Добби теперь состоит в самой большой общине домовиков Англии! Очень большой. — Громко шмыгаю носом. — Поэтому взрослой магии на всех не хватает.

— Взрослой, — эхом шепчет Гарри.

— Да, — я стараюсь говорить как можно более убедительно, — профессоров в школе не слишком много. Ну, то есть магов старше двадцати.

— Значит, я тебе не подхожу, — расстраивается мой герой.

— Почему? Гарри Поттер — единственный живой маг из семьи Поттеров. Древней семьи! — Не успеваю сдержать свое восхищение и испуганно умолкаю. Да, я специально узнавал у старших эльфов про Поттеров. Все же я эльф Малфоев. Хоть и бывший. Вот сейчас мальчишка насторожится. Единственные наследники — они все такие… Пугливые.

— Только я ничего о них не знаю. Ни о Поттерах, ни о магии. Я ведь у магглов воспитывался, — сокрушенно вздыхает мой наивный герой.

— Если Гарри Поттер, сэр, позволит… — Осторожно беру мальчика за руку. Кровь надо срочно остановить, поэтому начинаю заново накладывать повязку. Вроде не сопротивляется. — Если Гарри Поттер, сэр, захочет, то Добби будет очень рад стать его домовиком. Домовиком Гарри Поттера.

— Но мне еще нет двадцати. Как же ты еще три года? — восклицает тот.

— Гарри Поттер, сэр, рано остался один, много испытал. У него почти взрослая магия. Добби пока достаточно. Добби подождет.

— У меня нет дома, — едва слышно произносит последний аргумент Гарри.

— Не страшно. Был бы домовик, а дом найдется, — важно говорю я, подражая старому Илби.

Выручай-комната встречает нас тишиной. Я нарочно переместил нас в самый дальний её угол. Туда даже самые упертые малолетние исследователи Хогвартса не доходят. Как по заказу, у стены обнаружилась кровать с почти целым матрацем.

— Не говори, пожалуйста, никому, что я здесь, — жалобно просит он. — Особенно Дамблдору.

Удивленно смотрю на Гарри, ожидая дальнейших объяснений, но он молчит. И вдруг закатывает глаза, оседая на пол.

«Добби болван! Он же голоден, верно!»

Наскоро очищаю от пыли кровать. Бережно перекладываю мальчика.

Аппарирую на кухню, суетливо собирая необходимый провиант: мясной бульон в глубокой чаше, большую чашку сладкого чая. К счастью, на кухне в этот момент никого нет.

Возвращаюсь. Гарри уже пришел в себя. Сидит, поджав под себя ноги. Хмурится. Пока он ест, мы молчим.

— Не хочу возвращаться к Дурслям, — наконец произносит мальчик. Сворачивается калачиком на голом матрасе и сразу засыпает.

Я пытаюсь вспомнить — кто такие Дурсли? В памяти всплывает огромный торт и злой толстый усатый маггл с потным красным лицом. Ну нет. Возвращение Гарри Поттера к ним в планы моего будущего Хозяина не входит.

Гарри

Сколько дней, недель, месяцев, лет я лежу на этой кровати, мне неизвестно. На вопрос «Где мы?» Добби ответил просто: «В самой глубине Выручай-комнаты». Ну, в глубине так в глубине. В первые несколько дней ещё хотелось чем-то себя занять. Потом, угодив сначала в лапки пикси, а чуть позже застряв в заговоренном ночном горшке по самую шею, пришлось пообещать рыдающему Добби дальше пары ярдов от кровати не отдаляться. Хитрый эльф в дополнение поставил свой защитный барьер, и теперь я действительно заперт на двадцати квадратных футах. Плюс туалетная комната, дверь в которую появляется в стене рядом с кроватью по моему требованию.

Теперь у меня слишком много времени на размышления. И на страх. Страх за тех, кого Волдеморт считает моими друзьями. Что с того, что я больше не могу быть «полноценным» другом для Рона и Джинни и им теперь скучно со мной. Что Гермионе разумнее тратить свое время на обучение, а не на возню с беспомощным калекой. Слепота избавила меня от необходимости видеть жалость в глазах друзей. Лучше вообще никак, чем жалость.

«Я хочу, чтобы ты увидел смерть всех своих друзей», — снова и снова шипит в моей голове Волдеморт.

Какой смысл в спасении, если ты все равно должен умереть? Если каждый лишний час, прожитый тобой, сулит чужую смерть?

А Добби… Добби, возможно, простит меня.

— Моему хозяину надо найти занятие, — пищит надо мной упрямый домовик. — Нельзя все время только лежать! Гарри Поттеру, сэру, надо больше двигаться. Тогда и печаль пройдет.

— Печаль? Печаль?! Волдеморт сказал, что убьёт всех моих друзей, прежде чем покончит со мной!!!

— Скоро они будут в Хогвартсе, а значит — в безопасности, — не сдаётся эльф. — Гарри Поттеру надо отвлечься.

— Что ты предлагаешь? Нарезать круги? Ты же сам поставил этот дурацкий барьер! — огрызаюсь я. — Если ты вдруг забыл, то я слеп! Поэтому не могу ни читать, ни писать. Может, ты почитаешь мне?

— Добби не умеет. — В голосе домовика звенят слезы. — Добби был кухонным эльфом, хозяин.

То, как он произносит «хозяи-ин», заставляет вспыхнуть от стыда и досады. Я сам загнал себя в ловушку. Мы в ответе за тех, кого приручаем. Так, кажется, говорилось в одной из книжек Дадли.

— Ладно, — произношу устало, — иди сюда, — протягиваю руку. Добби тут же, довольно сопя, утыкается лбом в мою раскрытую ладонь. Он потихонечку учит меня целенаправленно делиться магией.

В один из длинных скучных дней я додумываюсь поделиться магией с замком. Тем же вечером в туалетной комнате обнаруживается мягкое сиденье на унитазе и приятно пахнущее мыло на бортике умывальника. А горячей воды оказывается вполне достаточно, чтобы наполнить ванную. О чем я со смехом рассказываю Добби. Своему домовику.

— Хозяин! Хозяин, сэр! Ученики приехали. Друзья Гарри Поттера приехали! — радостно лопочет Добби, появляясь с хлопком в один из вечеров.

Вскакиваю с кровати и тут же падаю обратно. Как же я соскучился по своим друзьям! Даже по Рону с Джинни. Но знание о моем местонахождении может стать для них опасным. Никто не должен знать, где я. Кажется, последнюю фразу я произношу вслух, потому что эльф доверительно сообщает:

— Есть ещё эльфийские ходы, хозяин.

— Добби, — возмущенно спрашиваю я, — а в спальнях тоже есть такие ходы?

— Да, сэр, — отвечает он испуганно после небольшой запинки.

— Значит, домовики следят за учениками?

Молчание домовика так затягивается, что я, потеряв терпение, требую ответа.

— Добби никогда не следил там за Гарри Поттером, — твердо произносит он.

Через четверть часа я совершенно забываю об этом разговоре, потому что жадно слушаю рассказы о лете Гермионы и Рона, скрытый решеткой воздуховода. Друзья расположились на нашем обычном месте у камина в гриффиндорской гостиной. Мне радостно оттого, что все они живы, и тяжело оттого, что не могу быть рядом с ними открыто. Пока Рон и Гермиона в Хогвартсе, они в безопасности. Но потом…

Ночью мрачное настроение возвращается. На память приходит подслушанный в лазарете разговор Уизли о деньгах. Теперь я начинаю сомневаться и в Гермионе. Зачем она возилась с нами? Разве не проще было бы найти друзей среди близких по уровню развития райвенкловцев? Там, правда, магглорожденных много. А тут сразу два отпрыска чистокровных магических семей. Пусть глупых. Но такими управлять легче. Особенно Роном. Его, главное, вовремя кормить надо да квиддичный журнал подкладывать. Что касается денег, то их моя подруга заработает сама. Удачное замужество откроет ей все пути волшебного мира.

— Вот почему ты до последнего ходила ко мне в лазарет, — грустно шепчу в темноту, засыпая. — Обрадовалась, что другие конкурентки сошли с дистанции.

У меня нет друзей. У меня нет дома. Слепой уродец. Возможно, я всю жизнь так и проведу здесь, в Выручай-комнате. А после останусь в Хогвартсе, как Бинс, привидением. Впрочем, если мне всё равно суждено умереть…

Утром требую снять оградительный барьер, клятвенно обещая быть предельно осторожным. Добби неожиданно соглашается. Он вообще стал таким таинственным и молчаливым. Часто исчезает куда-то. Впрочем, мне не до него. Пока он занят своими делами, я исследую доступные окрестности.

Перемещение среди хлама Выручай-комнаты даже с абсолютным зрением — опасная затея. Но я упрям. Теперь первые шаги делаю на четвереньках, тщательно ощупывая руками предметы, разбросанные на полу.

Вечером вспоминаю, что оставил волшебную палочку на Тисовой. Добби радостно отправляется к моей родне, обещая оставаться незаметным. Через час расстроенный домовик кладет передо мной две половинки сломанной деревяшки.

— Хозяину надо учиться беспалочковой магии, пока нет возможности купить новую палочку, — советует он.

Тренировки беспалочковой магии настолько увлекают, что я по-прежнему не уделяю внимания таинственным вечерним исчезновениям Добби. Ещё неделю убеждаю себя, что у домовика может быть личная жизнь. Представляю эльфа в окружении мелких эльфенышей. Его жену воображение дальше огромных ушек рисовать отказывается.

Секрет открывается просто. В один из вечеров Добби, наблюдающий за моими тренировками, предлагает начать учить новые полезные заклинания. Судя по шуршанию, он открывает какую-то книгу и медленно читает:

— Бы-то-вая ма-ги-я для мо-ло-дых хо-о-зя-ек.

— Подожди, — прерываю я его, — ты из-за этого исчезал вечерами последние две недели?

— Добби должен быть полезен своему хозяину, — важно сообщает эльф. — Мне можно дальше читать?

Я улыбаюсь. Пусть толку от такого чтения пока никакого. Добби порой ошибается в буквах, ударениях так, что приходится лишь догадываться о значении некоторых слов. Хорошо, если неправильно произнесенное заклинание совсем не сработает. А если окажется созвучным страшному проклятию? Я ведь особенный счастливчик на приключения. Поэтому все же приходится прервать его и попросить почитать что-нибудь маггловское. Добби хмыкает. Уходит, громко шлепая босыми ногами по полу. Возвращается. Я готов услышать в его исполнении телефонный справочник и совсем не готов к первой фразе: «Когда мне было шесть лет, в книге под названием "Правдивые истории"…»⁽¹⁾

Поэтому из головы совершенно испаряется вопрос «Кто научил его читать?» Кажется, я знаю ответ. Этой ночью мне снится Гермиона, показывающая Добби буквы в огромной яркой азбуке.

1) «Маленький Принц» А. Сент-Экзюпери

Вернуться к тексту

Добби

Кто же знал, что присматривать за слепым героем так беспокойно! То он лезет во все ловушки комнаты — вытаскивай его! То совсем увял. С постели не встает, ест плохо, лицо мрачное. Ржавый столовый нож, что я нашёл, припрятанный под матрасом, когда перестилал бельё, мне совершенно не нравится!

Дамблдор вызвал. «Подойди», — говорит. Руку мне на голову положил, магию выпустил. Она у него сильная, тягучая. Я стараюсь насытиться, чтоб на подольше хватило. А он в этот момент о мальчишке говорит. Знаю, мол, какой Гарри шебутной. Потерпи ещё немного. До Рождества. Мол, своих домовиков он уже предупредил о пополнении. И так мне радостно от таких слов стало, особенно от последней фразы, что я лишь головой киваю. «Да, Хозяин! Всё сделаю, Хозяин! В самом лучшем виде, Хозяин!» На прощание старик мне посоветовал занять мальчишку чем-нибудь.

Знать бы чем.

Но тут сам Поттер идею подал:

— Может, ты почитаешь мне?

Я чуть уши себе с досады не оторвал.

— Добби не умеет. Добби был кухонным эльфом, хозяин.

Целый день голову ушастую ломал, как к делу подступиться. К кому мне обратиться? Может, к магглокровке с Гриффиндора, подруге Гарри. Так до конца августа ещё целая неделя — долго. Профессор Флитвик?

— Э-эм-м. Добби, кажется…

Я медленно поднимаю взгляд вверх, чтобы понять, кто меня зовет. Человек в черном.

— Д-да, сэр?

— Внизу в холле пришла партия новых котлов. Их надо перенести в кабинет зелий. Сейчас.

Ну что ж, профессор зельеварения тоже читать умеет.

— Почему я должен заниматься вашим обучением? — Снейп даже удивляется в язвительной манере.

— Другие домовики боятся. Идут к вам неохотно, — я понижаю голос. — Магия метки плохо действует на нас. Добби привычен. Бывший хозяин Добби… — Договаривать не надо. Зрачки профессора расширяются, губы превращаются в тонкую ниточку.

— Сегодня вечером, сразу после ужина. А котлы мне нужны сейчас.

Черная мантия взлетает, очерчивая красивый круг. Я смотрю вслед этому странному человеку.

Следующие три недели пролетают для меня словно в угаре. Поручения Снейпа, Дамблдора, присмотр за Поттером. Слава Мерлину, Гарри ушёл с головой в тренировки беспалочковой магии. А там и сентябрь наступил. Тяжело вздыхаю. Придется выдать одно тайное местечко наблюдения — воздуховодную нишу в гостиной. Про остальное он сам как-то быстро догадывается. Но дуется не долго. В компенсацию, по доброте душевной, описываю, кто из друзей где сидит. Отвлекся. Разулыбался. Говорит, наше любимое место.

Странно, но больше Гарри туда не просится. Не понимаю.

С чтением выходит не так, как задумывалось. Ну и ладно. Зато теперь я точно знаю, что после отбоя мой шебутной герой никуда не встрянет. Мы читаем. Пришлось основательно покопаться в залежах книг Выручай-комнаты. Чего тут только нет! Любая библиотека позавидует. Наверное. Надо просто знать, о чём просить комнату. Вот только самая первая прочитанная мальчишке книга была странной. Про мальчика, розу и лиса. Он её потом ещё пару раз просил почитать.

Набравшись наглости, я отправился в библиотеку Хогвартса. Для прикрытия пришлось прихватить с собой тряпку — не все книги можно магией чистить. Мадам Пинс только обрадовалась. Махнула рукой в сторону дальних книжных полок. Мол, приступай. Ну я и приступил.

Знать бы ещё, где искать.

— Потому что надо было вовремя сдавать эссе, Рон!

— Учебный год только начался, а Снейп уже зверствует! У-у-блюдок! — Рыжий верзила с раздражением запихнул книгу на полку. — Пойду полетаю. Пар выпущу!

Как удачно я наткнулся на друзей Гарри. Выдергиваю из нижнего ряда первый попавшийся фолиант. Устраиваюсь поудобнее на полу. Раскрываю.

— О-о важ-ж-ны-ы-х а-с-п-п-и-э-к-т-ы-ах-х м-м а-а ма-а-ги-и в…

— Добби?!

Испуганно прижимаю уши, глядя снизу вверх на девушку.

— Добби — плохой эльф! — быстро бормочу я. — Добби накажет себя.

— За что, Добби? — восклицает та. Удивление и любопытство плещется в её глазах. — Не знала, что ты умеешь читать!

— Добби умеет, — скромно опускаю глазки в пол. — Добби — свободный эльф! Добби хочет быть умным. Как… Как подруга Гарри Поттера, сэра!

Как ни странно, грубая лесть срабатывает. Девушка улыбается, кивая. Присаживается на корточки. Осторожно поднимает свалившуюся с моих колен книгу. Читает название. Хмыкает.

— Ты уверен, что справишься с этой темой? — с сомнением произносит она. — Может, сначала что-нибудь полегче? Что тебе интересно?

Почему она не спрашивает, зачем мне, эльфу, вообще нужна книга о человеческой магии? Стоп. Мисс Грейнджер — магглокровка. О Мерлин! Она же тоже ничего не знает!

— Добби интересно… Добби любит… Любит сказки! Добби хочет сам читать их! Добби плохо читает, медленно.

— И? — недоумевает девушка. Теперь в её глазах плещется такой интерес, как у Снейпа на новое зелье.

— Добби подумал, может, есть заклинание или чары читать книги вслух?

Она со вздохом убирает мою книгу на место.

— К сожалению, я не знаю ничего подобного, — признаётся девушка. — Но я поищу. Поспрашиваю у профессоров.

Я в ужасе подскакиваю, хватая её за руки.

— Нет! Нет! Только не профессора! Как мисс Грейнджер объяснит им свой интерес? Расскажет про Добби? Эльфам не положено быть… отвлекаться от работы.

— У вас что, нет свободного времени? — сердито восклицает она.

Ох! Кажется, я перестарался.

— Нет! Нет. — Усиленно мотаю головой. — Добби хочет сказать, что есть! Есть время. У эльфов есть свободное время. Просто читать не принято.

— Хорошо, — успокаивается она. — Если хочешь, я скажу, что ищу способ разгрузить зрение. Все знают, что я много занимаюсь.

— Добби хочет! Очень хочет! — радостно соглашаюсь я.

Прекрасно. Одной головной болью меньше. Та-ак, что у нас дальше? В этот момент меня настигает зов Снейпа. Зельевар выглядит, прямо скажем, не очень. Глубокие синие тени под глазами, подрагивающие руки, но лицо довольное. Опять небось сутки от своих котлов не отходил. Экспериментатор мордредов! В прошлый раз я четыре часа отскабливал со всех поверхностей неудавшийся результат.

— Принеси мне еды и кофе побольше, — командует Снейп, устало вытягиваясь на диване.

Я отправляюсь на кухню. Ужин закончился больше часа тому назад, поэтому на кухне мало эльфов. Лишь те, что домывают посуду, убирают продукты, готовятся к завтрашнему дню. Настроение у меня отличное. Пританцовывая, нагружаю поднос. Большая порция пастушьего пирога, салат и, конечно, кофе. В поисках кофейника оглядываю кухонную плиту.

— И не тяжело тебе, Добби, бедному, за двумя магами ходить? Небось работы невпроворот!

Разворачиваюсь. Винки криво усмехается, разглядывая содержимое моего подноса. Болтовня на кухне резко утихает.

— Ты, малец, вправду не надорвался бы! — поддерживает её домовик в белом поварском колпаке, похлопывая скалкой по широкой ладони.

Винки подхватывает закипевший кофейник с плиты и аккуратно устанавливает на мой поднос. Делает шаг в сторону, пропуская меня.

— Кого из них предавать будешь? — язвительно шепчет домовиха, обдавая запахом перегара. — Мальчишку? Снейпа? Или самого… А может, сразу всех? — Она хрипло смеётся мне в спину.

Гарри

Беспалочковое колдовство дается мне с переменным успехом. Проще всего с бытовыми чарами. Сложнее с трансфигурацией. Один из стульев от меня просто сбежал. Добби так и не смог его поймать. Бродит теперь строптивая мебель среди развалов Выручай-комнаты.

От скуки мы придумали новую игру. Утром домовик оставляет у кровати кучу разных предметов, а я за день пытаюсь определить, что это. Сначала было очень непривычно. Пальцы у меня из-за квиддича грубые, в мозолях, плохо различают мелочи. Добби через пару дней подначил усложнить условия: предложил стараться как можно полнее описывать предмет. Металлические уголки на обложках книг, сюжеты статуэток, узоры на шкатулках.

Вот одна из шкатулок и подтолкнула меня к любопытному открытию. Эта шкатулка с самого начала показалась мне странной. Верчу её в руках, а она тихо поет. Заунывно так. Как будто батарейка села.

— Музыкальная? — спрашиваю домовика.

Тот удивляется:

— Нет.

— Откуда же музыка?

— Какая? — всполошился тот.

— Даже не музыка, — поясняю, — словно ноет.

Слышу: Добби щелкает пальцами, стучит крышкой.

— Нет, — говорит, — в ней ни музыки, ни других звуков. Просто старая сломанная шкатулка. Раньше была магической, а теперь магия в ней выдохлась.

Больше в той куче «поющих» предметов не было. Я бы и внимания не обратил, но через пару дней мой домовик задержался по своим делам до самого позднего вечера. Не зная, чем себя занять, дополз до ближайшей горы предметов. Уселся на пол рядом, принявшись перебирать их. Когда Добби наконец появился, подле меня лежали поющие кольцо, перо и двуногий стул с высокой спинкой.

Пока я ел, домовик с деловитым бурчанием проверял мои находки. Под конец он хмыкнул, куда-то ненадолго утопал, вернулся, положив с десяток разных мелких предметов. Два из них пели ярко. Шесть словно заикались. Остальные молчали.

— Хозяин, это магия.

— Что магия? — не понял я.

— Хозяин слышит магию, — восхищенно прошептал Добби.

— Ну да, — засомневался я, — а как же Хогвартс? Он же магический замок. Почему я его не слышу?

— Может, хозяин не прислушивается?

Я сосредоточился. Ничего. Только легкий гул человеческой болтовни. Звон посуды в кухне. Скрип перьев. Шелест книг. Никакой музыки. Я так старался, что через пять минут почувствовал себя вымотанным вусмерть. Меня мотнуло в сторону от головокружения.

Домовик испуганно вскрикнул, подхватывая меня под локоть.

— Добби глупый эльф! Гарри Поттер, хозяин, просто устал, — залепетал он, суетливо сбрасывая предметы с матраса. — Добби сейчас хозяину горячего шоколада принесёт! Хозяин не будет расстраиваться! Слышать магию — редкая способность. Добби слышал от старых эльфов — маги её видят. Редко, правда. Хозяин научится. Обязательно научится! Добби хороший эльф, поможет хозяину!

После этого открытия я стал смелее, решаясь забредать достаточно далеко от своего логова. Добирался на четвереньках к подножию одной из ближайших гор, усаживался и слушал, есть ли поблизости магические предметы. Вскоре у меня начало получаться определить, проклят ли предмет. Первой такой находкой стала круглая металлическая штуковина вроде короны (мне потом Добби её описал). Трогать я её голыми руками не стал. Запомнил местонахождение, сориентировавшись по звуку. Добби долго ругался, когда я её ему показал. Потом он подцепил её ножкой от стула. Штуковина загремела, скатываясь по куче вниз. Её дребезжание до странного было похоже на человеческую речь. Что-то сначала предлагало «…стать умнее всех…» женским голосом и совсем невнятно вещало о расколотой душе мужским. К вечеру решили подбросить корону в кабинет директора. Пусть разбирается.

Самой крупной магической вещью в комнате оказался высокий узкий платяной шкаф. Он стоит почти у самого входа. Чары его не гудят, а тоненько рвано всхлипывают. Добби сам показал мне его, перенеся меня магией к шкафу. «Он что, так далеко от моей кровати? Или ты не хочешь, чтобы я знал путь к выходу из комнаты, не сбежал», — пожурил я спутника. Эльф испуганно залопотал, что шкаф о-о-очень далеко. «Пара дней пути до нашего матраса», как выразился он. Не знаю, шутил ли?

Добби предложил доставлять меня к шкафу через день и оставлять для изучения. Но попросил — на всякий случай — не залезать внутрь. Я посмеялся, соглашаясь. Только свое обещание сдержал не до конца. Промаявшись любопытством пару дней, осторожно засунул руку внутрь шкафа, пытаясь дотянуться до стенки. Стенка была. А меня ждало новое открытие. Если проводить по внутренней поверхности шкафа сверху вниз, то ясно ощущалось, как в некоторых местах пальцы цеплялись за что-то. Эти «что-то» издавали отдельные «бреньк». «Бреньки» тоже были разными. То едва слышно пищали, то басовито бомкали. Ещё дня два я потратил на попытки поймать пальцами одну из «струн» и столько же на попытки вытянуть её вниз. Ничего не получалось. Решение нашлось, как обычно, совершенно случайно. Сорвавшуюся со «струны» руку ударило о дно шкафа. Послышался сухой треск и сразу несколько заунывных «бреньк». Теперь в шкаф пришлось залезть двумя руками, чтобы тянуть «струны» навстречу друг другу. Еще несколько дней ушло на то, чтобы понять: разно звучащие «струны» не соединяются. Усложнялось всё тем, что шкаф стоял у самой двери комнаты, а значит, меня могли заметить. Поэтому мне приходилось перемещаться сюда только после отбоя.

Я адски уставал от долгого сосредоточения. Добби потребовал тратить на шкаф, который мы окрестили Арфой, не больше часа раз в несколько дней, так что на ремонт одной «струны» у меня уходило три-четыре дня. К концу дело пошло веселее. Порванных «струн» становилось всё меньше, да и я приноровился их различать.

В конце ноября настал знаменательный момент — мне осталась всего одна «струна». Уже предвкушая, как буду хвастаться, я отпустил Добби, засучил рукава, настраиваясь на звучание.

Процесс «ловли» «струны» — дело долгое, требующее полного сосредоточения. К счастью, вспорхнувшая неподалеку стайка шумных пикси отвлекла меня. Вынырнув из недр шкафа, я услышал приближающиеся голоса Малфоя, Гойла и Крэба. Убежать не получилось бы. Добби может не сразу откликнуться. Поэтому, не придумав ничего лучше, я втиснулся между шкафом и стеной, наложив на себя самые сильные чары отвлечения.

— Чем тебе не угодило ожерелье? — бурчит Гойл, судя по треску разламывающий один из стульев. — Проклятье на нем было сильное. Смерть старику была гарантирована.

— Он тебе что, леди, цацками интересоваться?! — шипит в ответ Драко. Голоса их звучали совсем рядом, не перемещаясь, — значит, остановились.

— А бутылка медовухи тогда чем плоха? — удивился Крэб.

— А если бы он передарил медовуху?!

— Кому? Все знают — Дамблдор любит сладкое.

— Или он мог её выпить с кем-нибудь из профессоров, — огрызнулся Малфой — Зачем мне лишние…

— Да кому какое дело?! Главное, что старик был бы уже давно мертв, — перебил его Гойл — Зачем ты на исчезательный шкаф столько времени угробил? Всё равно сам не починишь. Здесь нужен мастер-артефактор, а не школьник. Наверняка есть другой способ пропустить в школу наших! Темный Лорд приказал…

— Заткнитесь! Шкаф почти работает, хотя не знаю как, но у меня получается его чинить! И вообще, это не ваше дело, — сердито оборвал друзей Драко, хлопая деревянной дверцей. — Сейчас нам надо найти диадему.

С замершим сердцем я слушал, как удалялся и стихал звук шагов слизеринцев. Подождав для верности ещё немного, выбрался из своего убежища и выдрал сразу несколько пучков «струн».

Да, мне не нравятся поступки директора, но не предупредить его о надвигающейся опасности будет несправедливо.

Пространство перед шкафом изучено мной вдоль и поперёк, и я слишком торопился, забыв об осторожности, забыв про разломанный дружками Малфоя стул.

— Добби! — успел вскрикнуть я, кувыркаясь в воздухе. Хлам летел на меня, кажется, со всех сторон. Все попытки защититься оказались тщетны. Последнее, что помню, — в лоб ударяется что-то до одури холодное, и голова взрывается адской болью.

— Гарри Поттер! Гарри Поттер, сэр! — Добби нещадно тряс мою руку, поскуливая. — Не видать мне обещанного! Ох, не видать!

— Нет! Оставь меня. — Меня раздражают чужие навязчивые прикосновения. Я пытаюсь оттолкнуть надоедливого домовика. Настырного домовика. Холод, разливающийся внутри меня, ласково шепчет: «Неважно! Всё неважно… Важно…»

На краю сознания раскаленной иглой торчит ненужная, неправильная мысль. Даже не мысль — воспоминание. Чужое… Нет, моё… Моё воспоминание. Важное.

— Добби, иди скажи: Волдеморт приказал Драко Малфою убить Дамблдора. Убить… — Я борюсь с оцепенением, всё больше захватывающим мой разум. «Всё неважно. Всё уже неважно», — шепчет Ледяное Безразличие. Так громко шепчет, что мне почти не слышно собственного голоса. — Пожиратели… Пожиратели ищут, как попасть в Хо…

Добби

Устал я от Снейпа! Очередной неудачный эксперимент. Чтоб его! Можно было бы уже реже откликаться на зов профессора, но сдаётся мне, что он ещё пригодится.

В закутке тишина. Мальчишка снова попросил отвести его чинить свой шкаф. Ещё не звал, значит, у меня есть время для отдыха. Третий месяц Гарри крутится вокруг старой деревяшки. Аж светится от усердия. Ладно, пусть возится. Всё не бесцельно на кровати валяться.

Перестилаю постель. Оглядываюсь. В последнее время паренёк поднаторел на бытовых чарах, даром что слепой. Порядок и чистота, даже убирать нечего. Бездумно перебираю его последние «игрушки» — пару сломанных шкатулок. Чинить пытается. Пусть.

Его зов я слышу словно сквозь огромное расстояние. Починил-таки свой шкаф. Обещал же не залезать. Найду — уши оборву «хозяину»!

Мальчишка обнаруживается совсем рядом со шкафом. Лицо мертвенно-бледное, словно покрытое инеем.

Из-за соседней груды старой мебели слышатся чьи-то недовольные возгласы.

В этот момент Гарри громко стонет. Хватаю его за плечи, трясу, зову по имени. Мальчик взвивается, отталкивая меня с неожиданной силой. На пару мгновений открывает глаза. Взгляд его совершенно больной и беспомощный.

— Нет! Оставь меня, — кричит он, барахтаясь. — Всё неважно… Нет! Важно… Добби, иди к Дамблдору… — А дальше почти неразборчиво про Малфоя, про убийство, про Пожирателей. Вот Мордред!

Те, что за кучей, слишком быстро идут сюда. Мысли мечутся стайкой вспугнутых пикси. Мерлин! Куда его?!

Кое-как ухватываю извивающегося Гарри за плечи. Поднимаю глаза, чтобы увидеть, как Драко побледневшими губами произносит заклинание. Алое пламя срывается с кончика его палочки, но меня это уже не волнует. Мы перемещаемся.

Снейп отмирает лишь после того, как я роняю Поттера на ковер в личных покоях слизеринского декана. Он молча бросает сразу несколько диагностирующих заклинаний. Хмурится.

— Где? — спрашивает Снейп, возвратившись из соседней комнаты с двумя склянками.

— Добби не понимает, сэ-эр! — Демонстративно с силой тяну себя за уши.

— Где то, чем он отравился? — шипит Снейп.

— Добби не знает, сэр. — Мои слезы и трясущиеся губы вызывают презрение у профессора. «Ну же, выгони меня. Мне срочно надо к Дамблдору», — мысленно молю я.

Снейп с силой открывает рот мальчишке, вливает зелья одно за другим. Разворачивается. Мне становится совсем не по себе под его пристальным изучающим взглядом.

— Где. Ты. Нашёл. Мальчишку?

— В Выручай-комнате. У ш-шк-кафа.

В этот момент Поттер тоскливо выдыхает: «Защитите Гермиону. Гермиону, пожалуйста, прошу…»

С настоящим ужасом наблюдаю за рывком профессора к письменному столу. Снейп хватает с верха стопки тонкую книжицу. Швыряет в меня.

— Поттера в мою комнату на кровать. Читай ему вслух, пока я не вернусь, — велит он.

— Добби надо к Дамблдору, — начинаю причитать я.— Добби надо к хозяину, то есть директору, сэру, надо сказать, что Га…

— Директора нет в школе. Только попробуй уйти или замолчать хоть на минуту! — зло бросает Снейп уже из-за закрывающейся двери.

— Когда мне было шесть лет, в книге под названием «Правдивые истории…» — почти шёпотом читаю я первые строки.

Других книг в этом замке, очевидно, нет!

Я перевожу взгляд на Поттера. Его лицо, искаженное гримасой боли, кажется то совершенно детским, то сморщенным, как у старика. Гарри мечется, сжимая в тонких пальцах простыни.

— Хватит! Перестань! — хрипит он.

— Простите, — всхлипываю я, — Добби должен продолжать. Профессор Снейп говорит, что это спасёт вас. Добби хороший эльф! Добби будет делать как сказал взрослый маг!

Через несколько страниц чтения Гарри затихает. Я молча разглядываю белые снежинки инея на его ресницах. Странно. В комнате жарко, но иней не тает.

Профессор возвращается шумно. Хлопает о стену дверь в личные покои. В нос ударяет резкий запах гари. Потом гостиная наполняется топотом сразу нескольких человек. Кто-то басовито, с надрывом, рыдает. Я замолкаю, с тревогой прислушиваясь к происходящему в соседней комнате.

— Драко, ты идиот! — каркает Снейп.

— Там был Поттер! — Малфой срывается на фальцет. — Поттер и наш бывший домовик.

— Поэтому ты решил самоубиться?! Запер себя заклятием Адского пламени в Выручай-комнате! И ладно бы только себя! — Яд в голосе профессора ощутим почти физически. — Если бы мне не понадобилось…

Позвякивают флаконы, слышится треск разрываемой ткани, глухой басовитый стон третьего участника событий. Я совсем не вовремя вспоминаю, что с Драко было двое друзей.

— К отцу в Азкабан в соседнюю камеру за убийство захотел?! — срывается Снейп на крик.

— Там был Поттер! Я же не думал… — совсем по-детски огрызается Драко.

— Скажи это Крэббу, — рычит Снейп.

Некоторое время из-за двери до меня доносятся только звуки торопливых шагов профессора, поскуливание Малфоя и тяжелое сопение третьего.

— Всё. Драко, забирай Грегори, да поскорей. Мне ещё Помфри с Дамблдором обо всём сообщать.

Через пару мгновений после ухода слизеринцев Снейп уже выслушивал охи и ахи Поппи, помогая той организовывать транспортировку молчащего четвертого участника событий.

Я отмираю. Оглядываюсь на Гарри. Он лежит с открытыми глазами, незряче уставившись в потолок.

— Гарри Поттер? Гарри, сэр, слышит меня? — тихо окликаю его.

Поттер не отвечает мне. Только закрывает веки. С ресниц на кожу осыпается иней. Кожа скул даже в неровном теплом свете свечи кажется пепельно-белой.

— Какого дракла ты замолчал?!

Я подскакиваю на месте, тут же утыкаюсь носом в книгу и дрожащим голосом возобновляю чтение. Снейп падает в кресло в углу комнаты, массирует подрагивающими пальцами виски. Некоторое время он молча смотрит на нас с мальчишкой, потом встаёт, уходит.

— Мисс Грейнджер, — слышу я из соседней комнаты голос снова вернувшегося профессора, — обстоятельства таковы, что я вынужден взять с вас магическую клятву о неразглашении.

— Но зачем, профессор?! — восклицает в ответ подруга Поттера слишком бодро для такой поздней ночи.

— Обещаю, вы всё поймете. Итак? — Снейп непреклонен.

— Совсем-совсем никому? Даже Рону, то есть мистеру Уизли, эм-м, Рональду Уизли? — уточняет та.

Снейп категоричен. Подруга Поттера колеблется лишь пару мгновений, потому что дальше звучат слова магического обещания. Дверь в спальню распахивается. Краем глаза я вижу вытянувшееся лицо мисс Грейнджер.

— Гарри!

Она бережно берет Поттера за руку. Контраст в цвете их кожи становится слишком заметен. Снейп кладет на моё плечо руку, прерывая чтение.

— Что произошло? Как давно он тут? Чем я могу помочь? — Вопросы сыпятся из мисс Грейнджер, словно драже Берти-Ботсс из порванной упаковки.

Снейп вздыхает. Легким толчком поднимает меня с кровати. На моё место тут же усаживается девушка. Руку Гарри она так и не выпустила.

— Поттер отравлен. Скорее всего, это зелье «Сердце Кая». Скорее всего… — Профессор выставляет на прикроватный столик новую партию флаконов.

— Это который из «Снежной королевы»?! Разве у магов тоже есть эта легенда? — Жадная до новых знаний Гермиона с интересом разглядывает флаконы.

— Да, мисс Грейнджер. — Снейп устало трет переносицу.

— Он поэтому такой… — она пытается подобрать слово, — замороженный? Иней на ресницах, синие губы и пальцы… Ледяные. Но ведь здесь жарко.

— Да, мисс Грейнджер.

Снейп долго внимательно смотрит на Гарри, словно ожидая необходимой реакции, но её нет. Я вижу, что профессор сомневается, говорить ли дальше. Очевидно, он ожидал какого-то другого эффекта от появления Грейнджер.

— Видите ли, мисс Грейнджер. Как и в сказке, единственным противоядием от данного зелья является контакт… эмм… общение с близким… дорогим сердцу человеком. С тем, кого он лю… кому он безоговорочно доверяет.

— Но… почему я? Почему не Джинни? Разве не она? Вы ошиблись, профессор, — произносит она уже совсем тихо.

— Он звал вас, мисс Грейнджер, — просто отвечает Снейп. — Давайте начнем с вас. А если не получится, позовем мисс Уизли.

— Или Джоу Чанг.

— Да, — хмыкает Снейп. — Мистер Поттер — весьма популярный в этой школе и даже в Англии молодой человек. Думаю, даже в этом состоянии у Поттера найдутся преданные поклонницы.

— Они все видят в нём лишь мальчика, который выжил. Никто из них не знает его таким, каким знаю его я! — не выдерживает Гермиона.

Я вижу, как Снейп довольно дёргает уголком губ.

— Сразу оговорюсь, — добавляет он после некоторого молчания, — мистер Поттер не умрёт от проклятья Кая. Сразу не умрет. Сначала он станет абсолютно безразличным к окружающим, а после и к самому себе. Если мы ничего не предпримем в первые двенадцать часов.

— Хорошо. Что мне делать?

— Читайте, — он протягивает книгу, которую я не успел дочитать, — либо можете разговаривать с ним. Думаю, воспоминания тоже подойдут. Главное, чтобы Поттер слышал ваш голос. Добби, а ты иди пока спать. Через три часа сменишь мисс Грейнджер.

— Но как? Как мы поймем, что у нас получилось? — останавливает нас у самой двери вопрос мисс Грейнджер.

Мне тоже интересно. Никаких видимых изменений с Поттером, пока я читал, не произошло. Может, я зря тратил время?

Словно чувствуя эти сомнения, Снейп положил руку на мое плечо.

— Пока читал Добби, иней хоть и не растаял, но и не прибавился. Это хорошо. — Он зевнул, прикрывая рот рукой. — Правильное зелье должно замораживать за два-три часа. Добби принес мистера Поттера почти сразу после отбоя. Сейчас третий час ночи, а Поттер до сих пор жив. Значит, у нас ещё есть надежда.

Снейп вывел меня из спальни, взмахом палочки трансфигурировал кресло в небольшой диван в другом конце комнаты. Я поплелся туда. Уснул он быстро. А следом и я.

Во сне рыжий лис сердито лаял на меня: «Хочешь предать мальчишку? Хочешь предать того, кто тебе доверяет?»

Проснулся я гораздо позже намеченного времени. Почти потухшее пламя камина совсем не освещало комнату. Диван, где должен был спать профессор, был пуст. Из-за приоткрытой двери в спальню доносились приглушённые голоса.

— Весной отцу предложили возглавить филиал клиники в Сиднее, поэтому мы всё лето провели там, — рассказывала мисс Грейнджер. — Поэтому я сильно встревожилась, получив от Гарри послание. На обрывке из школьного учебника. Он писал его явно сам, впопыхах! — Приглушённо звякнула чашка. — Из Лондона в Сидней почтовая сова долетает за один-два дня, я узнавала. Букля была у меня второго августа. В тот же день я написала Дамблдору с просьбой срочно проверить Гарри. Это ещё день как минимум. Профессор! С Гарри у Дурслей явно что-то произошло! Этот шрам на предплечье… Профессор, я знаю, откуда может появиться ТАКОЙ шрам. Может… Может, Гарри угрожали? Может, на него напали, обставив это как… самоубийство. — Девушка всхлипнула.

Звякнула ещё одна чашка. Заскрипело кресло в углу спальни. Мелькнула фигура Снейпа.

— Платок, мисс Грейнджер, — глухо произнес он. — Уверяю вас, мистеру Поттеру никто не помогал сделать… это. У меня есть свидетель. — В дверном проеме снова мелькнула тень — профессор вернулся на своё место. — К сожалению, я вынужден признать, что у мистера Поттера были причины так поступить.

— Но эта записка?! Не «Прощай» или «Прости», а «Пожалуйста, будь осторожна!»

— Думаю, что вы скоро сами узнаете.

— Если он захочет говорить об этом.

— Согласен — если захочет. Но я очень рад, что не ошибся в своих предположениях относительно отношения к вам мистера Поттера.

— Каком отношении?

— Подумайте сами, мисс Грейнджер.

Снейп распахнул дверь спальни и вышел.

Гарри

— Нет! Оставь меня. — Меня раздражают чужие навязчивые прикосновения. Я пытаюсь оттолкнуть надоедливого домовика. Настырного домовика. Холод, разливающийся внутри меня, ласково шепчет: «Неважно! Всё неважно… Важно…»

На краю сознания раскаленной иглой торчит ненужная, неправильная мысль. Даже не мысль — воспоминание. Чужое… Нет, моё… Моё воспоминание. Важное.

— Добби, иди скажи: Волдеморт приказал Драко Малфою убить Дамблдора. Убить… — Я борюсь с оцепенением, всё больше захватывающим мой разум. «Неважно. Всё уже неважно», — шепчет Ледяное Безразличие. Так громко шепчет, что мне почти не слышно собственного голоса. — Пожиратели… Пожиратели ищут, как попасть в Хогвартс.

Последнее слово рассыпается на моих губах ледяной крошкой.

«Защитите Гермиону. Гермиону, пожалуйста, прошу…» — шепчу я в вязкую ледяную пустоту.

Последнее тепло покидает моё тело. Холод, болезненно сжимающий моё сердце, постепенно очищает мои мысли. Останавливает их хаотичное движение. Всё произошедшее до этого предстаёт передо мной в совершенно ином свете. Без лишних ярких всплесков эмоций, мешающих трезво оценить реальное положение вещей. Я лишь сухо констатирую тот факт, что в моём дальнейшем существовании нет никакого смысла.

Скоро всё закончится.

Скоро я растворюсь без остатка в тишине и темноте. Это будет единственным верным решением.

— Когда мне было шесть лет, в книге… — Смутно знакомый писклявый голос цепляет меня раскаленным острым крючком. Не дает окунуться в беспамятство, расслабиться, окончательно растворившись в ледяном безразличии. Чужие слова вьются вокруг меня монотонно пищащим роем. Бьются в лицо, лезут в уши. Я зло отмахиваюсь, моргаю, смахивая слезы. С оторопью рассматриваю бездонное ночное небо с россыпью сахарных крупинок далеких звёзд, круглый мячик небольшой планеты и рыжего лиса, пульсирующего яркой зовущей точкой в этом холодном безмолвии. Невыносимо яркой. Я пытаюсь отвернуться, прикрыть глаза рукой, но мышцы не слушаются меня. Их сводит в болезненных спазмах, заставляя моё тело извиваться.

— Хватит! Прекрати! — кричу я, пытаясь заставить замолчать голос.

— Простите, — всхлипывает голос. — Добби должен продолжать. Профессор Снейп говорит, что это спасёт Гарри Поттера.

Я не хочу спасаться. Это бесполезно. Это слишком больно. Может, если притворюсь мертвым, голос отстанет от меня. Я пытаюсь расслабиться, насколько это позволяют сведенные болью мышцы. Это почти получается, но громкий стук выдергивает меня в реальность. В темноту.

— Ты идиот, Драко!

— Я же не думал…

Сразу несколько голосов заполняют окружающее пространство. Они кружат вокруг меня то раздраженным шипением, то срываются на дрожащий фальцет. Наконец они умолкают. Но лишь на мгновение. Короткий рык и нудное лепетание подцепляет моё сознание, заставляя беспомощно болтаться над пропастью во тьме.

— Гарри!

От этого голоса становится невыносимо жарко. Этот голос окунает меня в другую картинку.

Мы прячемся от пронизывающего ледяного ноябрьского ветра за мрачной тушей большого камня у Чёрного озера. Гермиона, зябко обняв себя за плечи, возмущается поведением слизеринских старост. Её глаза горят праведным гневом. А я неожиданно осознаю, что совершенно не понимаю, почему она пропускает занятие Маккошки. Почему мы торчим здесь на холоде, а не прячемся где-нибудь в закоулках теплого замка. Ну не из-за старост Слизерина же! Это точно. Я осторожно беру её за руку. Переплетаю пальцы со своими. Жаркое тепло её рук начинает наполнять мою озябшую ладонь, точно пустой сосуд. Поднимаю наши сцепленные руки, поднося к своим глазам. Вот темное пятнышко чернил на её безымянном пальце, вот тонкий, едва заметный шрам на мизинце. Мне неудержимо хочется прикоснуться губами к его тонкой ниточке. И я, кажется, почти делаю это, но Гермиона успевает выдернуть свою руку.

— Гарри! Что с тобой? Ты спишь? Ты пытался клюнуть носом мою руку, — растерянно шепчет она, наклоняясь невыносимо близко к моему уху.

Тепло исчезает. Очередной порыв ледяного ветра бесцеремонно вклинивается между нами и отрезвляет меня. Действительно. Чего это я?

— Знаешь, почему я сбежала с урока сегодня?

Она всё ещё слишком близко, чтобы можно было что-либо соображать. «Это неправильная реакция», — корю я себя мысленно, а вслух мычу:

— Эм-м-м?

Мне мучительно стыдно посмотреть в глаза своей подруге.

— У меня совершенно не получается заклинание, что мы сейчас проходим. Я боюсь опозориться, — торопливым шёпотом признаётся девушка. — Я обязательно разберусь! Выучу!

Своё обещание она произносит быстро, жарко выдыхая слова мне на ухо.

— Надо было Рона тоже позвать, — предлагаю совершенно не к месту. Ледяной ветер больше не помогает остудить голову.

— Нет, — мнётся Гермиона, — не надо. Только ты. Ты… Ты не станешь смеяться. Ты мне… — её скулы краснеют, — ты мой друг.

— Д-да, конечно, — тоскливо соглашаюсь я. А перед глазами тонкий, едва заметный шрамик на её мизинце. Мне хочется обнять её, прижать к себе. Снова ощутить тепло её рук. Но я боюсь всё испортить этой совершенно ненужной, лишней нежностью. Поэтому я лишь откидываюсь назад. Нарочно с силой ударяюсь спиной о холодную шершавую поверхность камня.

Вокруг нас начинают медленно кружиться первые едва заметные снежинки. Я закрываю глаза, пережидая порыв ледяного ветра.

— Знаешь, почему я сбежала с урока тогда? — Сейчас Гермиона сама осторожно берёт меня за руку. Сама переплетает пальцы с моими. Жар её руки снова начинает перетекать в мою ладонь. Я распахиваю глаза, чтобы проверить, не чудится ли мне это прикосновение, но ничего не вижу. Перед глазами снова вязкая тьма и завывающая снежная вьюга в ушах.

— Гермиона! — испуганно зову, силясь пусть не разглядеть, но услышать хоть что-то.

Я помню тот ледяной ноябрьский день больше года назад. Помню свой страх перед проснувшимися совсем не дружескими желаниями. Страх всё испортить. Страх потерять её.

— Гермиона!

— Я здесь, Гарри! Здесь. С тобой. Я всегда буду рядом. Ты только не оставляй меня, пожалуйста, — тихий шёпот, как тогда, в пылающее ухо.

Прикосновения её рук причиняют мне боль, но я даже не думаю отказаться. Раскаленной лавой от сгорающих в нежном огне пальцев жар поднимается вверх по моему предплечью. Вверх к заполошно стучащему сердцу. Чтобы раскрыться там, в груди, пылающим цветком.

— Гермиона, — зову я, чувствуя обжигающее прикосновение к моим ледяным губам.

Это прикосновение расплавляет последний оставшийся лёд внутри меня. Невыносимый жар переполняет меня, делая лёгким и свободным. Таким свободным, что хочется кричать. И я кричу, не в силах стерпеть эту адскую боль освобождения, и снова проваливаюсь в вязкое небытие.

Но прежде я слышу:

— У вас всё получилось, мисс Грейнджер.

Гарри

Я медленно выныриваю из марева сна.

Как было бы здорово сказать: я открываю глаза и вижу. Но я НЕ вижу.

Судя по ощущениям, подо мной не пол Выручай-комнаты, а кровать. Значит, Добби успел перетащить нас в наше логово. Воспоминания о произошедших событиях ворохом сваливаются на моё бедное сознание. Бормотание Добби, шипение Снейпа (опять непонятно), раздраженный фальцет Малфоя, его рыдания (а это ещё откуда?!), теплые губы Гермионы (ох!!!). На последнем воспоминании я ошеломлённо выдыхаю. Мой мир стремительно начинает переворачиваться с ног на голову. И чтобы не потерять ориентацию в пространстве, я хватаюсь за так удачно подвернувшийся край матраса. Пальцы бездумно гладят поверхность простыни, обводя контур тонкой вышивки. Змейки.

Стоп. У моих простыней нет такой вышивки. А у чьих?

Знакомые шаги босых ног совсем рядом отвлекают от размышлений.

— Добби?

— Гарри Поттер, сэр! — радуется мой домовик.

— Добби, где мы?

— Добби — глупый эльф. Добби не смог сам вылечить Гарри Поттера, сэра. Добби пришлось доставить Гарри Поттера к профессору Снейпу.

— Что ж не к самому директору Дамблдору, — язвительно шиплю я не хуже зельевара.

— Директора не было в школе, — терпеливо поясняет эльф. И зачем-то добавляет со вздохом: — Его до сих пор нет. Добби не успел сообщить ему о…

До слуха доносится первый стук открывающейся двери, Добби умолкает.

— Профессор, срочно нужна ваша помощь! Профессор, мы с профессором Дамблдором вернулись. Мы добыли ещё один хоркрукс! — голос Невилла звучит непривычно бесстрашно, словно тот зовет не Снейпа, а кого-то из однокурсников. Торопливые шаги приближаются. — Профессор, директору срочно нужна ваша помощь! Профессор Снейп, где вы? ОХ, ГАРРИ! — Невилл обрывает свою тираду.

— Значит, теперь ты их ищешь? — спрашиваю я у замолчавшего Лонгботтома. И на всякий случай уточняю: — Хоркруксы.

— Эм-м, да… Не знал, что ты знал… то есть знаешь о них.

— Я сам хоркрукс, — доверительно сообщаю я.

Руки Добби, в этот момент заботливо поправляющего моё одеяло, на мгновение замирают.

— Что-о? Н-но как ты?.. Профессор Дамблдор сказал…

— Что это бо-ольша-ая тайна, — я кривлюсь. — Мне сообщил об этом Волдеморт. Тридцать первого июля он любезно поздравил меня с днём рождения и сообщил эту потрясающую новость.

— Но, Гарри! — испуганно вскрикивает Невилл, — Гарри, как же теперь? Ты… Ты что теперь? Теперь ты и… и Волдеморт… — Мне слышно его учащённое сопение.

— Не придумывай, Невилл! — я раздраженно прерываю его лепет. Рядом со мной прежний вечно испуганный пухлый мальчик. — Дай мне его! — требую я.

— К-кого?

— Хоркрукс. Дай мне хоркрукс. Он же у тебя?

Я протягиваю руку. В мою открытую ладонь ложится нечто легкое. Медленно провожу подушечками пальцев по округлым звеньям цепочки. Обвожу контур шестигранника. Выпуклая поверхность крышки медальона приятно гладкая. Вещь молчит.

— Это не хоркрукс, Невилл. Смотри.

Ногтем указательного пальца аккуратно цепляю тонкий, едва ощутимый замочек. Раздается тихий щелчок. Добби вздрагивает, нечаянно дергая простынь слишком сильно. Невилл ойкает. Я глухо хмыкаю, нащупав внутри свёрнутую записку.

— Р.А.Б. Кто он? — спрашивает Невилл после прочтения вслух.

Я безразлично пожимаю плечами.

— Мистер-р Лонгботтом! — рявкает явно разъяренный Снейп.

— П-п-р-оф-ф-фессор. — Невилл с шумом выдыхает, грохочет о пол снесенный им стул. Я устало закрываю глаза, когда меня наконец оставляют одного.

* * *

— Мой мальчик, как ты?

Тыльной стороны моей ладони осторожно касаются сухие прохладные пальцы.

— Мне так жаль. Ты сильно напугал нас, когда исчез! — Дамблдор тяжело вздыхает. — Волдеморт может…

— Он уже смог, — зло цежу я сквозь зубы. — Где была вся ваша хваленая охрана? Где «кровная защита»?

— К сожалению, мой мальчик, очевидно, в день твоего магического совершеннолетия кровная защита, — старик запинается, — закончилась. Тебя должны были забрать, но… Но ты должен понимать… обстановка… Волдеморт…

— Да, профессор, я всё понял. Особенно когда Волдеморт объяснил! Тридцать первого июля пришел лично и объяснил, причем не только это. Мол, Гарри, поздравляю, ты мой хоркрукс! Был.

— Надеюсь, мистер Поттер, вы поняли, с кем разговариваете? — взвился, не выдержав, Снейп.

— О да! С человеком, который планирует МОЮ смерть. Профессор, Волдеморт сказал, что ему больше не нужна моя смерть! Он сказал, что теперь будет убивать моих друзей!

— Поверь, мне очень жаль, мой мальчик! Подожди, что значит «был»? — Дамблдор, наконец, цепляется за самое главное.

— Помните? В Министерстве Волдеморт попытался захватить мое тело. Вот тогда он это и выяснил. Не только выяснил, но и смог забрать потерянный осколок, — поясняю я.

— Ну так это же замечательно! — обрадованно восклицает Дамблдор. Только радость в его голосе кажется мне несколько наигранной. — Значит… — тянет он.

— Значит, мистеру Поттеру больше незачем участвовать в… — подсказывает вывод Снейп.

— Да, — соглашается директор, — мистеру Поттеру больше не надо участвовать. Гарри, я думаю, тебе стоит вернуться…

— Куда? — испуганно спрашиваю я.

— Мистер Поттер, вы не можете находиться в моих покоях дальше, — раздраженно комментирует Снейп. — А Выручай-комната сожжена дотла.

— Э-это не я! — торопливо открещиваюсь я.

— Мы знаем, мой мальчик, — успокаивает меня Дамблдор.

— Я не вернусь к Дурслям. Они грозились продать меня уличным попрошайкам. Добби, — ищу в воздухе руку моего эльфа, готовый скомандовать аппарацию хоть куда в любой момент.

— Ну-у, мой мальчик! Они шутили!

— Эм-м, директор. Боюсь, что нет, — неожиданно мне на помощь приходит Снейп. — Я навел кое-какие справки, проанализировал полученную информацию. Мистер Поттер если и преувеличивает, то не сильно. Дурсли ещё в июне посетили один из государственных домов инвалидов.

— Что ж, возможно, Сириус оставил завещание. Мистер Поттер, попробуйте позвать Кричера, старого домовика дома Блэк.

Гарри

Прошло чуть больше трёх недель после этого разговора в гостиной слизеринского декана. Мы с Добби пытаемся обживать скрипучий особняк Блэков. Кричер какое-то время ругался на неуёмный энтузиазм моего домовика, но после того, как я помог ему выполнить задание родного брата Сириуса — Регулуса, стал вполне терпимым. Ещё один хоркрукс обнаружился в старых вещах, припрятанных домовиком. Довольный Дамблдор забрал стонущий медальон, клятвенно обещая уничтожить его в скором времени.

Завтра Рождество. Кричер с утра гремит на кухне посудой. Добби, судя по пискам и ругани, воюет с пикси на втором этаже особняка. Я с улыбкой вспоминаю свой последний разговор со Снейпом.

* * *

pov

— Профессор, у меня к вам несколько необычная просьба.

Дамблдор — предсказуемо — поручил контролировать мой переезд на Гриммо Снейпу. Во избежание огласки. Тот язвил, но по собственной инициативе осмотрел дом на предмет старых ловушек и проклятий.

— Профессор, у меня к вам несколько необычная просьба, — повторяю я, всё меньше уверенный в том, что Снейп не пошлет меня.

— Индивидуально обучать вас не буду, — бурчит тот недовольно.

— Что? Н-нет. Я… Я ещё не настолько… смел, — криво усмехаюсь. — Моя просьба более необычна. Профессор, подберите мне жену.

— Что-о? — Кажется, я смог удивить Снейпа.

— Т-то есть невесту.

— Почему бы вам не обратиться к МакГонагалл с этим вопросом? Она ваш декан.

— Не хочу отбиваться от Уизли, — хмуро поясняю я. — Мой декан и со зрячими студентами не успевает, а тут я.

— Я, значит, успеваю, — фыркает Снейп почти дружелюбно. — Хорошо, — неожиданно легко соглашается он. — Особые пожелания к характеру, умениям и внешности будут?

— Умная, добрая, терпеливая.

Профессор снова фыркает, а я продолжаю:

— Внешность неважна.

— Чем вам мисс Грейнджер не угодила? Мне казалось, у вас с ней…

— Гермиона? — В груди становится слишком горячо. Мне кажется, ещё немного — и этот жар подожжёт мои бедные уши. Взмахиваю руками в надежде отвлечь Снейпа от моих пылающих лопухов. — Нет. Не надо. Не хочу обременять… С её умом и талантами она достойна лучшего, чем… уход за калекой.

— Я понял вас, Поттер, — обрывает мой жалкий лепет профессор.

Конец pov

* * *

— Гарри Поттер! Гарри Поттер, сэр, к вам гость! Особенный! — Радостный вопль Добби вырывает меня из воспоминаний.

— Мой мальчик! Вот пришёл поздравить тебя с наступающим праздником заранее. Уж прости старика, — добродушно смеётся Дамблдор.

На мои колени опускаются несколько свертков.

— Это подарки, — поясняет старик. — Уж сам решай, когда открывать. — Он заговорщицки понижает голос. — Судя по восхитительному запаху, от Молли пирожки. Думаю, не стоит ждать завтрашнего утра.

Дамблдор выдергивает один из пакетов из моих рук.

— Добби, забери и унеси всё, кроме этого, пожалуйста.

Свертки исчезают с коленей вместе со шлепающим босыми ногами по полу домовиком.

— Помимо подарков меня просили передать тебе приветы и рассказать последние новости! — голос Дамблдора радостен. Колокольчики на бороде, кажется, названивают рождественскую мелодию.

Я рассеянно улыбаюсь, откусывая пирожок. Действительно, очень вкусно.

— Во-первых, это приветы от всех Уизли, особенно от Рона с Джинни. Они о-очень скучают, — начинает озвучивать обещанное директор.

«Ну да, помню, как они скучают», — думаю я, но обвинять рыжих вслух нет настроения.

— Во-вторых, от мисс Грейнджер. — Мне чудится в его голосе то ли ирония, то ли сочувствие.

— Принимая во внимание угрозы Волдеморта, мы решили не отправлять твоих друзей на каникулы домой. Особенно Гермиону. Уверяю тебя, Гарри, в школе она будет в абсолютной безопасности. Я знаю, что ты очень беспокоился за неё.

Я киваю.

— Ты уж прости, Гарри, но я к тебе ещё и за консультацией. Невилл сказал, что ты удивительно быстро определил, что медальон из пещеры не хоркрукс. Это верно?

Я снова киваю.

— Очевидно, это последствия. Не мог бы ты попробовать продиагностировать вот это?

Старик вкладывает в мою раскрытую ладонь предмет. Я провожу пальцами по прохладной поверхности. Бокал на короткой толстой ножке.

— Это чаша Хельги Хаффлпафф, — поясняет Дамблдор.

Провожу кончиками пальцев по орнаменту. Что-то вроде винограда, яблок или персиков. Прислушиваюсь. Предмет басовитым женским пьяным (?) голосом заунывно тянет мрачную песню о вине и потерянной душе. Ему хриплым шёпотом подпевает усталый мужской.

— Да, это хоркрукс, — подтверждаю я.

— Отлично, мой мальчик! Значит, осталась только Нагайна, — оживился Дамблдор. — У меня к тебе будет большая просьба, Гарри. — Поющий предмет исчезает из моих рук. — Если встретишь профессора Снейпа, передай ему, что пора убить змею.

— Хорошо, — соглашаюсь я. Рассеянно достаю еще один пирожок, начинаю есть. — Директор, а сколько всего Волдеморт их создал? Я, медальон, чаша. Да, ещё дневник. Ну тот, что был уничтожен на втором курсе. М-м… Та корона, найденная мной в Выручай-комнате…

— Диадема, — поправляет Дамблдор. — Всё верно, мой мальчик.

— Вы сказали, Снейп должен убить змею. Значит, плюс она. Итого шесть.

— Профессор Снейп, Гарри. — Дамблдор тяжело вздыхает. — Семь. Хоркрусков семь. Был ещё перстень Слизерина, найденный мной этим летом в развалинах поместья Гонтов. Эта находка далась мне особенно тяжело. — Кресло под директором тихо поскрипывает, а бубенчики глухо бряцают: очевидно, старик меняет позу, стараясь расположиться поудобнее. — Хоркрукс создаётся посредством тёмного ритуала с разделением собственной души.

— Но если Волдеморт создал столько хоркруксов, то в нём самом осталась лишь мизерная часть души! — ужасаюсь я.

— Всё верно, мой мальчик.

— Значит, уничтожив их все, убить этого монстра будет проще?

— Не думаю, Гарри. Не забывай, что Волдеморт был и остаётся сильнейшим магом магической Англии на сегодняшний день.

— Но не сильнее вас!

— Мне приятна столь высокая оценка моих способностей. Ох! — спохватывается Дамблдор. — Я не сообщил тебе самую главную новость! — Старик держит театральную паузу. — Думаю, ты согласишься со мной, что мисс Грейнджер красивая, умная, добрая девушка, которая в будущем непременно станет сильной волшебницей. — Я киваю. — Ей нужен в спутники жизни тот, кто сможет поддержать и помочь ей, а не быть беспомощной обузой.

Силюсь проглотить ставший внезапно горьким кусок пирожка Молли.

— Ты ведь очень хорошо знаешь своих друзей! Согласись, мой мальчик, Рональд Уизли — самая подходящая кандидатура. Поэтому сегодня вечером в узком кругу друзей состоится их бракосочетание. Ты рад, Гарри?

Судорожно мотнув головой, я закашлялся. Из глаз хлынули слезы.

— Апнео, — ласково произносит Дамблдор, освобождая моё горло от застрявшего куска пирожка. — Ох, мой мальчик, будь осторожен. Пирожки Молли так вкусны, что можно язык проглотить! Так ты рад за друзей?

— А? Д-да, — хриплю я, совершенно не радуясь.

— Вот и славно! Думаю, мне пора. Да, не беспокойся. Добби проводит меня.

Тихий хлопок появившегося эльфа. Голос старика перемещается выше в пространстве, показывая, что тот поднялся с кресла.

— Прости меня, если сможешь, мой мальчик, — произносит он, осторожно прикасаясь к моему плечу.

А потом звук его шагов тонет в тишине коридора.

«Старик сегодня особенно странный, — вяло размышляю я. — Подарки принёс. Несуществующие приветы передал. Прощения просил. Может, Рождество на него так действует?

А Гермиона… Не может быть, чтобы Гермиона дружила с нами, со мной и Роном, только из корыстных побуждений. Нет! Но… даже если это правда… То я… я бы всё равно помог бы ей. Помог без каких-либо обязательств. Хорошо, что я не успел признаться в своих совсем не дружеских чувствах. Гермиона — она упрямая. Вбила бы себе в голову обязательства передо мной. Хорошо, что не успел! Моя подруга достойна самого лучшего! Я должен быть за неё счастлив. Гарри Поттер должен быть счастлив за свою подругу. Черт-черт-черт! — Я пытаюсь глубоко вздохнуть, но вместо этого громко всхлипываю. Тру лицо ладонями. Слезы. — Слабак! Какой же я был дурак! Самая замечательная и красивая девушка всегда была рядом. Почему я этого не видел?!»

— Слепой идиот! — Последнюю фразу произношу вслух, с силой ударяя по подлокотникам кулаками.

Совсем рядом что-то едва слышно поскрипывает, кто-то смеётся.

— Добби? — спрашиваю я, резко разворачиваясь в сторону звуков.

Тишина старинного дома внезапно становится гнетущей.

— Кричер? Кто зд…

— Силенцио, ступефай, инкарцеро, — выдыхает мне в ухо…

Добби

Завтра Рождество. Я с мальчишкой в старом особняке на Гриммо. Кричер, единственный живой домовик Блэков, сначала принял Гарри отвратительно. Издевался, пользуясь слепотой. То кашу горелую подсунет, то стул на пути выставит. Не так должен принимать домовик единственного наследника рода.

Где-то через неделю после нашего появления Кричер слишком разошёлся, подстроил падение Поттера с лестницы. Я опоздал. Выбежал на грохот, думая, что на нас напали. Несчастный Гарри уже влетел головой вперед в каморку со старыми швабрами и ведрами. А этот стервец Кричер только глядел да бурчал себе под нос, что, мол, у чистокровных магов всегда были для слепых эльфы-поводыри. Мол, его хозяин — лишь никому не нужный слепой калека-полукровка, единственный личный эльф которого шатается вечно неизвестно где. Это Кричер про меня. Вот тут я не выдержал. Набросился на старого му… с кулаками.

Так бы и катались мы по полу, если бы не Гарри. Мальчишка сам выбрался из-под заваливших его старых тряпок. Потом облил нас водой. Кричер аж застыл на месте от удивления. Полукровка. Слабый. Неумеха. А этот слабый полукровка его сейчас беспалочковым окатил — не поморщился. Помню, по рассказам леди Малфой, из Блэков без палочки немного чаровать получалось только у Альфарда, её деда. Мой Гарри и не такое может!

Я сразу к мальчишке подскочил, пытаюсь на ноги поднять, в порядок привести. Но он с места не двигается. Только в руках какой-то медальон вертит.

— Что это? — мрачно спрашивает у Кричера.

Старый домовик отмер. Всхлипнул — неожиданно тоненько — да давай ушастой своей головой о мокрый пол биться. Аж брызги полетели. Он, оказывается, был эльфом молодого наследника Регулуса Блэка. Мало что я понял из сбивчивого рассказа старого эльфа. Темный Лорд. Какая-то пещера. Остров. Зелье, лишающее разума. Инферналы. Понял только, что Регулус погиб, но перед смертью велел уничтожить медальон. Кричер не смог.

Когда домовик закончил своё сбивчивое повествование, Поттер тяжело вздохнул, велел мне срочно отправляться за Дамблдором в Хогвартс. Медальон оказался ещё одним хоркруксом Волдеморта.

С тех пор Кричер успокоился. Если не принял, то хотя бы смирился с новым хозяином. Только бурчал, что полукровка не обучен даже простым правилам ведения магического дома. Вот тут я испугался. Мальчишка хоть и не слушает, что бормочет себе под нос этот сумасшедший, да, не ровен час, вникнет нечаянно. Он хоть и наивный, да смышленый.

В общем, устал я ждать обещанного Дамблдором. Вроде и немного осталось, а устал. И всё на душе муторно. Словно впрямь совершаю что-то дурное. Снова предаю.

Какое же это предательство? Наоборот, я помогаю своему хозяину, то есть будущему хозяину, Дамблдору, совершать благое дело — победить Темного Лорда.

А мальчишка… Мальчишка мне не хозяин. Я лишь за ним наблюдать приставлен. Так что это совсем не предательство. Нет.

Не предаю, впуская своего будущего хозяина в особняк. Дамблдор с подарками и поздравлениями для мальчишки. Вон как весело бубенцы на его бороде звенят. Какое же это предательство?

Я не слышу всего разговора между Гарри и Хозяином. Меня почти сразу отсылают прочь — отнести подарки. Но когда возвращаюсь, лицо мальчишки больше похоже на каменную вежливую маску. Лишь недоеденный пирожок в его сжатом кулаке совершенно раздавлен.

— Прости меня, если сможешь, мой мальчик, — произносит старик, осторожно прикасаясь к плечу Гарри.

Мальчик не отвечает.

Смотрю на своего будущего Хозяина. Старик сгорбился, осунулся. Тёмные круги залегли под его глазами. Он тяжело вздыхает, первым направляется к выходу. Мне остаётся только следовать за ним.

Мы выходим на ступеньки парадного крыльца. Сочельник в этом году какой-то совершенно не праздничный. Словно не декабрь на календаре, а промозглый, вечно мокрый ноябрь. Мелкий ледяной дождь покрывает нас на мгновение своей сетью и исчезает.

— Ты готов, Добби? — спрашивает Дамблдор, глядя на меня.

Только мне почему-то кажется, что он совершенно не видит меня, так далеко он сейчас в своих мыслях. Блею о согласии, хотя не совсем понимаю, о чём меня спрашивают.

— Тогда я сделаю это сейчас. Зачем тянуть? Верно? — В руке его появляется небольшой нож. Восторженно замираю. — Но прежде пропусти в дом эту даму. Ты же ещё сможешь это сделать?

Оглядываюсь и с удивлением замечаю за своей спиной Беллатрису Лестрейндж. Она весело подмигивает мне, прикасаясь указательным пальцем к губам, призывая к молчанию.

Киваю, завороженно глядя, как порез на ладони Дамблдора наполняется кровью. Сейчас произойдет то, к чему я так стремился. Дамблдор по-настоящему станет моим Хозяином.

Сейчас. Надо только…

Непослушной рукой распахиваю дверь.

Лестрейндж ныряет в сумрак коридора. Навстречу ей уже спешит встревоженный Кричер.

На мою голову опускается ладонь старика; чувствую, как струйка теплой крови стекает по моему виску. Дамблдор произносит слова магического принятия на служение, но я почти не слышу их. Меня осеняет ошеломляющее открытие: Я НЕ ХОЧУ быть ЕГО домовиком.

В темном провале распахнутой двери вспыхивает ярко-зелёная вспышка.

— Кричер! — рвусь на помощь, но меня, точно зайца, за ухо утягивают в воронку аппарации.

Мы вываливаемся в реальность в кабинете директора Хогвартса.

— Это не предательство! — глухо бросает старик, видя мои трясущиеся губы. — Запомни: ты не предавал Гарри. Это его судьба. Его предназначение. Раз за разом Гарри будет сталкиваться с Томом. Пока один из них…

Он не договаривает, сметает со стола бумаги, ставит в центре чашу. Потом роется в одном из шкафов, извлекая искривлённый клык василиска. Охаю, когда директор впихивает мне в руки клык и подталкивает к столу.

— Давай, Добби, бей! Это ещё один хоркрукс Волдеморта. Ты это заслужил!

С ужасом замираю, занося оружие над чашей. Видения заслоняют реальность.

— Предатель! — зло шипит Драко, нависая надо мной.

В ужасе распахиваю глаза. Отшатываюсь. В меня летит алая огненная струя Адского огня.

Лицо Драко плавится. Черты текут, изменяясь, превращая его в Люциуса, протягивающего мне кожаную книжицу с носком. Белые волосы Люциуса стремительно седеют, отрастает борода. На носу появляются половинки очков. Дамблдор с ненавистью швыряет в меня нелепой шапкой, связанной Грейнджер.

— Прочь, — хрипит он, — прочь, предатель!

Всхлипываю, увёртываюсь от шапки, тщетно пытаюсь поймать сухую старческую руку, поцеловать её.

— Прости-и-и-те Хозяи-и-ин, — подвываю я, преданно ловя взгляд мага. Цвет радужки неумолимо зеленеет…

— Ну же! Добби! Пожалуйста! — стонет Дамблдор, сжимая мои трясущиеся от рыданий плечи.

Широко размахиваюсь, всаживаю клык в самую сердцевину дна чаши. Мне больно так, как будто это я разрываю собственную душу.

Вспышка стирает видения.

Проморгавшись в тусклом свете свечей, наблюдаю, как старик, сгорбившись, добредает до кресла.

— Сейчас… — голос плохо слушается Дамблдора, — сейчас я пойду на ужин в Главный зал, а ты, Добби, можешь отдыхать. Ты славно потрудился. Если хочешь, можешь устроиться в моих покоях.

Он вяло взмахивает рукой в сторону незаметной двери в стене. Кажется, я засыпаю прежде, чем моя голова касается мягкого ворса ковра у жаркого камина.

* * *

— Профессор Дамблдор! Профессор?

Спросонья никак не могу понять, где нахожусь. Полутемная просторная комната. Кровать с высоким алым балдахином. Шкафы с книгами. Невзрачная девочка-подросток, изображённая на большом портрете над камином, с настороженным любопытством смотрит в сторону приоткрытой двери.

— Профессор Дамблдор, мне кажется, я совершаю большую ошибку. Я не люблю Рона. Совсем не люблю, понимаете? Я не могу пойти за него замуж. Даже если это необходимо для моей защиты… — говорящая замялась. — Это будет нечестно. Д-да. Нечестно, потому что я люблю другого человека. Я люблю Гарри. Профессор Дамблдор!

Дверь приоткрылась, и в проёме возникла лохматая головка Гермионы Грейнджер.

— Добби? — удивилась она. — Добби, что ты здесь делаешь? Разве ты не должен быть с Гарри?

— Добби больше не будет с Гарри, — шёпотом произношу я, покаянно опуская голову.

— Добби, что с Гарри?

Гермиона трясет меня, словно тряпичную куклу. А я ничего не могу произнести, кроме несвязных восклицаний о своём притворстве, предательстве, Дамблдоре, Снейпе, Белле Лестрейндж и убитом ею Кричере. Но, как ни странно, девушка понимает всё.

— Значит, это всё ради того, чтобы стать домовиком Дамблдора? — строго спрашивает меня она, глядя сверху вниз.

Понуро киваю.

— Ты больше не можешь определить, где сейчас Гарри Поттер?

Прислушиваюсь к своей привязке к Гарри и с удивлением понимаю, что она до сих пор работает. Радостно вскрикиваю. Это означает только одно — я всё ещё свободный эльф! Но почему?!

Ошалело наблюдаю за выбегающей из комнаты Грейнджер. Стук дверцы шкафа. Скребущий паркет стул. Невнятная ругань на два голоса. Когда она возвращается (о Мерлин!), в её руке тускло сверкает меч Гриффиндора.

— Сейчас же перенеси меня к Гарри! — требует подруга Поттера, поднимая меня с ковра за шкирку свободной рукой. — Ты точно сможешь?

— Да! Да, смогу. Но…

— Потом, Добби, все объяснения потом…

— Гарри Поттер не на Гриммо! — перебиваю её.

— Да плевать! — Остриё меча опасно раскачивается перед самым моим носом.

Жутко боюсь оказаться нанизанным на него при перемещении, поэтому захожу со спины. Двумя руками хватаю острые девичьи локти и рывком срываю нас с места. В краткое мгновение перед аппарацией жарко молюсь всем магическим богам, чтобы защита теперь чужого замка пропустила нас.

Так мы и вываливаемся из воронки. Грейнджер, держащая двумя руками выставленный вперед меч Гриффиндора, и я, упирающийся лбом в её задницу.

Гарри

…Беллатриса Лестрейндж.

Так же, застывшим в сидячем положении, меня выдёргивает из кресла чужая магия. Оцарапав затылок острыми ногтями, ведьма вцепляется в воротник моей рубашки. Тянет, отчего становится трудно дышать. Я слышу шум пламени камина, частички пороха неприятно щекочут нос. Потом тишину нашего похода озвучивают лишь гулкие шаги моей похитительницы. Мне смешно и страшно одновременно. Неужели преданная Белла не знает, что Волдеморт отменил своё обещание убить меня?! Меня тянут за собой, словно воздушный шарик, пару раз ощутимо приложив об углы на поворотах. В конце концов роняют на пол, не сняв заклинания.

— Никуда не уходи, Га-арри! — хохочет сумасшедшая, звонко хлопая дверью.

Судорожно вдыхаю холодный воздух, пахнущий лаком, деревом и пылью, точно в музее. Под саднящей щекой продолговатые прямоугольники пола. Паркет? У Дурслей паркет в гостиной. Его я знаю… эм-м.. помню… лицом. Значит, это даже не подземелья. Или у кого-то из ПСов даже в темницах уложен паркет? Кто это такой богатый? Я даже благодарен Белле за наложенное силенцио. Иначе ржал бы сейчас в голос как конь. М-да. Я так хотел умереть все эти месяцы…

Сколько прошло времени с того момента, как она притащила меня в эту комнату? Час? Два? Может, день?

— Северус! Где Темный Лорд?

Белла второй раз возвращалась ко мне, обновляя заклинания. Она только что вышла из комнаты — щелкнул дверной замок.

— Не имею ни малейшего понятия. — Холодный голос Снейпа обрадовал меня. — Что ты прячешь здесь, Белла?

— Это подарок Тёмному Лорду, — счастливо смеётся Лестрейндж, — Скажи, Северус, почему ты не сказал нам, что мальчишка ослеп?

— При чем здесь Поттер? Ты что, притащила в мэнор мальчишку? Идиотка! Где ты была, когда Темный Лорд объявил, что больше не интересуется смертью Поттера?

— Н-но как? Когда? — теряется ведьма.

Очевидно, этого достаточно Снейпу, чтобы прорваться к цели. Дверь с треском ударяется о стену.

— Поттер, — выдыхает Снейп, приближаясь ко мне стремительными шагами, но не успевает.

— Мой лорд! Мой лорд, за этой дверью вас ждёт мой персональный подарок к Рождеству! — слышим мы громкие вопли Беллы, оставшейся в коридоре. — Я обменяла его для вас, мой лорд, на сущую безделицу!

— Ш-што?! — разъяренно шипит Реддл.

Белла на мгновение замолкает, а я слышу едва слышный стон-шипение, исходящее со стороны голоса Волдеморта. Они уже вошли в комнату.

— Повтори! Обменяла?! У кого? На что? — зло рычит он.

— На одну из безделиц, хранящихся в сейфе моего мужа. На чашу Хельги Хаффлпафф. Её ценность не имеет ника…

— Авада кедавра, — выплевывает Волдеморт.

Гулкий стук упавшего тела. Стон и шипение приблизились, нависая почти надо мной.

— Дамблдор уничтожил почти все твои хоркруксы! Осталась только змея, — выкрикиваю я, как только заклинания Беллы отпускают меня, в надежде, что Снейп поймет.

— Я передумал, Гарри, — холодно произносит Волдеморт, — Нагайна, мальчишка твой. Убей!

Вскакиваю, но тут же оказываюсь сбит с ног оттолкнувшей меня рукой. Звук разрываемой плоти — и лицо окатывает чем-то теплым. Булькающий хрип Снейпа — «сектусемпра» — тонет в вопле Волдеморта. Меня резко выдергивают из-под склизкого месива извивающихся кусков подыхающей змеи. Поднимают вверх, впечатывая в стену.

— Мерзкое отродье! Мне даже не нужна магия, чтобы убить тебя, Поттер, — разъярённо шипит мне в лицо Волдеморт, сжимая горло. — Сделать это голыми руками будет намного приятнее!

Воздух перестает поступать в лёгкие. Желудок болезненно сводит. Извиваясь в крепко держащих меня руках, я поджимаю ноги к животу и, почти теряя сознание, из последних сил отталкиваю Реддла. Его руки соскальзывают с моего влажного от крови змеи и Снейпа горла. Потеряв поддержку, моя тушка стремительно соскальзывает по стене на пол. Копчик пронзает адская боль.

— Гарри! — слышу сквозь звон в ушах испуганный вскрик Гермионы. Вскрик сопровождается противным, выворачивающим нутро хрустом.

* * *

Добби

— Гарри!

На меч с противным хрустом насаживается тело Темного Лорда. Тяжёлое тело. Ноги мои подгибаются под весом сразу двух тел. Рывком выдергиваю девчонку из-под трупа. Она быстро ориентируется, подскакивает к Поттеру.

— Гарри! Гарри? Ты меня слышишь? — тормошит она ошалелого, изгвазданного по самые уши в крови и слизи мальчишку.

— А? Да, — наконец выдавливает он. — Снейп… Снейп спас меня… Оттолкнул от Нагайны… Он её убил… Он…

Грейнджер оставляет Поттера, срываясь в сторону профессора. Пытается освободить тело от обрубков змеи.

— Профессор Снейп, — громко зовет она трясущимися губами.

Снейп ещё едва заметно дышит. Он приходит в себя, когда подползший по склизкому от крови полу Поттер на ощупь находит его руку.

— Поттер… вот… невеста, — едва слышно произносит профессор, устало улыбаясь и закрывая глаза. Навсегда.

— Что. Здесь. Происходит?!

— Мордред!

Люциус и Нарцисса Малфой потрясённо застывают на пороге комнаты.

А дальше суета, шум, хлопки аппараций авроров. Тела Волдеморта, Беллы Лестрейндж и Снейпа накрыты белыми саванами. Обрубки Нагайны неаккуратной кучей свалены в углу у камина. Гарри и Гермиона молча сидят на небольшом диванчике в самом углу комнаты. Девушка тихо всхлипывает, а парень осторожно гладит её по руке.

— Добби, как так получилось, что мисс Грейнджер оказалась в Малфой-мэноре, а не на собственном бракосочетании в Хогвартсе? — морщась от досады, спрашивает у меня Дамблдор.

Мне нечего ответить. Я в очередной раз предал хозяина. Хотя Дамблдор мне не настоящий хозяин, но…

— Это я попросила его, — встревает Грейнджер, шмыгая носом.

— Зачем, девочка? — удивляется Дамблдор.

— Я не люблю Рона и не хочу за него замуж.

На устах Люциуса загорается злорадная улыбка. Сиятельный лорд старательно подслушивает наш разговор.

— Но, девочка моя, это необходимо для твоей защиты!

— Я не люблю Рона, — упрямо повторяет Грейнджер, с силой переплетая свои пальцы с пальцами Поттера. Очевидно, это получается достаточно больно, потому что Гарри морщится, нервно выдыхает.

— Теперь в этом уже нет необходимости, — произносит он и успокаивающе накрывает второй ладонью руку подруги.

— Думаю, позже мы разберемся с этим, — устало говорит Дамблдор после некоторого молчания.

— Добби, перенеси мисс Грейнджер в Хогвартс, а мистера Поттера в… — он задумывается, — нет, я сам доставлю его.

Незрячие глаза Гарри распахиваются.

— Я. Не. Вернусь. К Дурслям! — разъяренно вскрикивает он, привлекая внимание других магов, находящихся в этот момент в комнате. Он вскакивает, забыв отпустить руку Гермионы, поэтому она взлетает на ноги следом.

— Добби! Отправь мисс Грейнджер… — раздраженно блеет Дамблдор, но я его перебиваю.

— Добби — свободный эльф. Добби сам выбирает, кому ему служить. Добби сам выбирает, чьи приказы выполнять!

От удивления рот Дамблдора округляется, отчего его лицо становится очень похожим на каменную голову Слизерина в Тайной комнате.

— Добби, можешь переместить нас на Гриммо? — спрашивает Гарри, ища в воздухе мою руку.

— Да, хозяин Гарри! — радостно соглашаюсь я и ловлю его пальцы и пальцы Гермионы.

— Но…

Продолжения фразы Дамблдора мы не слышим. Темный коридор старого магического дома Блэков встречает нас могильной тишиной.

— Кричер! — зовет Поттер. — Кричер, где ты?

В тусклом свете люмоса мисс Грейнджер, замерев, смотрит на изломанное тельце домовика.

— Не надо, Гарри. Он мертв.

Девушка всхлипывает, обнимая Гарри, опускает голову ему на плечо. Молодые люди доходят до гостиной с потухшим камином. Я суечусь вокруг них. Расширяю одно из кресел, зажигаю яркое теплое пламя в камине. Потом отправляюсь на кухню готовить чай. Возвратившись, застаю их сидящими в той же позе на увеличенном мной кресле.

— Может, всё же тебе надо было вернуться в Хогвартс? — осторожно спрашивает парень, нежно проводя кончиками пальцев по волосам подруги.

— Не хочу туда. Там Рон. Он… Нет сил что-либо объяснять ему, — тяжело вздыхает Гермиона.

— Он поймёт, — успокаивает Гарри, но в голосе его звучит сомнение. — В конце концов, подуется-подуется — да перестанет. К тому же ты теперь героиня. Девочка-которая-убила-Темного-Лорда!

— Скажешь тоже, — фыркает девушка, — мы оба его убивали. И вообще, это была чистая случайность! Он сам на мой меч упал.

Они смеются.

— Всё равно. Теперь тебе надо привыкать к вниманию общества, — шутливо назидательно произносит Гарри. — Теперь у тебя от поклонников отбоя не будет. Тем более ты сильная, умная, красивая. — На последней фразе он смущается. — Теперь ты можешь не торопиться и выбирать.

— Я уже выбрала, — тихо говорит Гермиона, поднимая голову с его плеча. А я жалею, что Гарри не видит её взгляда, обращенного к нему.

— Оу! Значит, тебя можно поздравить. — Поттер мрачнеет и неуклюже пытается отодвинуться от подруги. — Тогда тебе надо к нему. Он, наверное, беспокоится. Он…

— Я уже с ним.

— Эм-м, — запинается Поттер.

— Я люблю тебя, Гарри Поттер. Так понятнее?

Совершенно глупая счастливая улыбка загорается на чумазом лице мальчишки. Он робко притягивает к себе девушку в поисках губ. Но я прерываю это их стремление друг к другу, нарочито громко звеня чайными чашками.

— Гарри Поттеру, сэру, и его подр… невесте надо поесть, — важно сообщаю я.

— Не знаю, как правильно хоронить домовиков, — задумчиво произносит Гарри после перекуса.

— Добби, не знаешь, у Блэков есть фамильное кладбище или что-то вроде этого?

Гермиона ласково берёт его за руку.

— Добби слышал от Кричера, что его любимая хозяюшка Вальбурга вешала головы любимых домовиков где-то в доме, — вспоминаю рассказ старого домовика.

— Ужас! Давай просто похороним его во внутреннем дворе дома, — предлагает девушка, зябко поёживаясь после моего предложения.

— Давай, — вздыхает, соглашаясь, Поттер. — Жалко, что мы уже никогда не узнаем, как погиб Кричер.

— Кричер погиб как герой, — хрипло поясняю я. — Кричер погиб, защищая своего хозяина Гарри. Его убила мадам Лестрейндж.

— Но если Кричер погиб, защищая меня, то где в этот момент был ты? — Поттер поднимает на меня свои незрячие глаза. — И кто впустил в дом Беллатрису?

Ловлю на себе сочувствующий взгляд Гермионы. Что ж, прекрасно понимаю, что, рассказав Гарри всю правду, рискую навсегда потерять его доверие. Но для меня это важно, поэтому произношу:

— Добби надо много рассказать Гарри Поттеру, сэру.