Где мой дом? (гет)

Северус Снейп стоял посреди Камденского рынка в Лондоне и ошарашенно смотрел на то, как его бывшая ученица и подающая большие надежды ведьма Гермиона Грейнджер, склонившись над магическим шаром, что-то вещала глухим монотонным голосом.

Что, Гриффиндор твой за ногу, здесь происходит?

Еще пару часов назад, когда впервые за десять лет вдохнул морозный декабрьский воздух, он чувствовал себя поистине свободным, очистившимся от прошлых грехов, отпустившим все обиды и преследовавшее его чувство вины. Было чертовски холодно. Ледяные соленые брызги Северного моря орошали лицо, ветер сбивал с ног, но Северус был преисполнен таким воодушевлением, коего не чувствовал ни разу в жизни. Даже подталкиваемый в спину мракоборцем Фреклдом, которому «выпала честь» доставить Снейпа на Большую землю, он не чувствовал ни раздражения, ни злости, ни даже досады. На сердце становилось все легче и легче, потому что с каждым гребком весел он не только отдалялся от мрачного Азкабана, но и приближался к своей новой спокойной жизни.

Не сказать чтобы последние годы были такими уж беспокойными. Судебная система и сама магическая тюрьма после прихода к власти Кингсли Бруствера претерпели значительные изменения. Никаких дементоров, никаких помоев вместо еды, никакого жестокого обращения с заключенными. По крайней мере, у Северуса Снейпа было именно так. Он прожил это время практически в сносных условиях, если таковыми можно считать крошечную камеру с зарешеченным продолговатым окном, шконку с истончившимся и продавленным десятками тел до него матрасом да самоочищающееся ведро, заменяющее уборную. Но и на это он не мог надеяться, когда одним ноябрьским днем 1998 года Визенгамот приговорил его к десяти годам заключения.

Обвинитель требовал пожизненного срока, предъявляя Снейпу обвинение не только в убийстве Альбуса Дамблдора, но и в участии в преступной группировке Пожирателей смерти, в нападении на Джорджа Уизли во время операции «Семь Поттеров», в превышении должностных полномочий с угрозой применения насилия во времена его директорства и еще в нескольких эпизодах.

После трех месяцев в Мунго Снейп, терзаемый болями и невозможностью говорить из-за пока еще не восстановившихся голосовых связок, был до жути безразличен к заседаниям. Он лишь торопил время, чтобы очередное слушание побыстрее завершилось и он смог уединиться в своей камере, скинув с себя маску непоколебимого и несгибаемого.

Все для него могло бы закончиться хуже некуда, если бы не пресловутый Поттер, прикарманивший себе чужие воспоминания. Он устроил настоящую кампанию по освобождению бывшего Пожирателя, как в свое время его подруга пыталась добиться свободы для домовиков. С одной лишь разницей — размах Поттера был поистине огромным.

Он нанял самого квалифицированного магического защитника, которого только смог найти. И выложил за него, по всей вероятности, кругленькую сумму из своего хранилища в Гринготтсе. Остановиться бы ему и на этой благотворительности, но нет. По согласованию с адвокатом Гарри Поттер во всех интервью, на которые его приглашали, не забывал напомнить о роли Снейпа в войне. Разумеется, не разглашая деталей. Только методично восхваляя, воспевая и поддерживая. Слава Мерлину, не додумался устроить совместный просмотр воспоминаний посреди Косой аллеи.

Снейп с опасением ждал, что Поттер и его возьмет в свои дьявольские силки, пытаясь задушить заботой. Но уже в камере понял, что названный герой не приходил к нему ни в Мунго (по крайней мере, когда Северус был в сознании), ни в подвалы Министерства, где содержались подсудимые, хотя посещения были разрешены.

Если бы Снейпу было до этого хоть какое-то дело и если бы испепеляющая боль — отголоски воздействия яда Нагайны — не сжигала его изнутри, он бы удивился такому повороту событий.

Единственное его взаимодействие с Поттером состоялось в день оглашения приговора, когда тот на выходе из зала одними губами произнес «Мне жаль». Неужели мальчишка и в самом деле думал, что Снейпу спишут все его грехи? Хотя защитник поработал на славу — большинство обвинений были сняты или переквалифицированы. Присяжные Визенгамота признали его виновным по нескольким пунктам, но заслуживающим снисхождения из-за подоплеки преступлений и состояния здоровья подсудимого. Итого — десять лет заключения и баснословный штраф.

Первые пять лет дались Снейпу нелегко. И вовсе не из-за места содержания, а из-за одного потрепанного блондина, занимавшего соседнюю камеру. Это ж каким надо быть гением, чтобы разместить двух бывших Пожирателей и закадычных приятелей так близко друг к другу?

Конечно, официально общаться им было запрещено, но не всем дежурившим в Азкабане мракоборцам было дело до нарушения этого правила. Так что стабильно несколько раз в неделю Северус был вынужден выслушивать жалобы на жизнь от Малфоя-старшего и семейные новости, которые Люциус, как губка впитывал в себя на встречах с женой. Пару раз он заикался о деле Темного Лорда — горбатого могила исправит, — но Снейп эти разглагольствования пресекал, и Малфой в конце концов действительно успокоился. Последние месяцы своего заключения он предавался мечтаниям, строил планы и по секрету рассказал Северусу, что они с Нарциссой, как только воссоединятся, так сразу отбудут в их французское поместье на постоянное место жительства.

После того как Малфой покинул остров, Снейп остался один на один со своими мыслями. И до того редкие перебранки с охранниками сошли на нет. За последние пять лет Снейп произнес от силы несколько слов, но внутренние диалоги не затихали даже по ночам. Нормально спать в Азкабане у Северуса не получалось. Делал он это урывками, просыпаясь от малейшего шороха.

В одну из таких ночей он принял окончательное решение покинуть магическую Британию. Наиболее привлекательными для него были несколько направлений — его волновала возможность познакомиться с древними практиками и традициями в зельеварении, заняться настоящими исследованиями и экспериментами — в общем, всем тем, чем он страстно горел, но чего был лишен.

С этими планами и было связано его невероятное воодушевление, когда он сошел с ялика на землю. Фреклд махнул рукой и, что было совершенно неожиданно, пожелал Северусу удачи. Снейп еще какое-то время смотрел вслед удаляющейся лодке, затем в последний раз взглянул на расплывшиеся очертания Азкабана и аппарировал. Он собирался пару дней прожить в родительском доме, чтобы точно выбрать, куда отправиться сначала.

У Снейпа появилось дурное предчувствие сразу, как он оказался на задворках Коукворта — городка, где прошло его детство. Он намеренно аппарировал подальше от дома, чтобы никто из оставшихся здесь любопытных соседей его не заметил. Пройдясь по абсолютно пустынной соседней улице, где домишки теснились, подпирая боками друг друга, Северус свернул к Паучьему тупику. И оцепенел, едва сделав первый шаг.

Улицы его детства, мрачной, пропитанной смрадом рядом стоящей фабрики, больше не было. Только обугленные головешки да полуразрушенные кирпичные стены в саже приветствовали его посреди отчаянного снежного безмолвия. Соседей, коих опасался Снейп, не было здесь по меньшей мере пару лет.

Северус никогда не был привязан к этому месту. Если и вспоминал о нем, то только тогда, когда думал о Лили и их дружбе в детстве. А после ссоры на пятом курсе, возвращаясь в Коукворт, он чувствовал только горечь и пустоту. Стены родительского дома были ненавистны и не даровали того умиротворения, которое должны были бы. С возрастом пришло какое-то безразличие. Он жил здесь на каникулах, потому что так было нужно — сначала Дамблдору, потом Темному Лорду. Снейп никогда не мечтал переехать отсюда, не был озабочен покупкой более приемлемого жилья, потому что не надеялся, да и не собирался, в общем-то, пережить войну.

Но сейчас, глядя на погибшую в огне улицу, он чувствовал, как что-то сжималось у него в груди. А в мыслях промелькнули картинки того времени, когда отец еще не превратился в оскотинившегося алкоголика, а мать, пусть и украдкой, показывала маленькому Северусу настоящее волшебство.

Ему не было жаль ни дом, ни этот паршивый городишко, ни свои сгоревшие воспоминания. Он злился. Вернувшись сюда сегодня, Снейп намеревался окончательно распрощаться со своим прошлым. Может быть, перебрав старые фотоальбомы, может быть, открыв тайник, куда с детства прятал все, что было связано с Лили. И отпустить это по ветру, очиститься. Но его словно опять, в какой уже по счету раз в жизни, лишили выбора.

Заскрежетав зубами, Снейп выместил свою злобу на почерневшем кирпиче, лежащем прямо у его ног. Тот отлетел на добрых пару метров и с глухим звуком приземлился в рыхлый сугроб.

Теперь Северусу нужно было на ходу придумать новый план. Соваться в магический мир он по-прежнему не хотел, а значит — да здравствует мир маглов! Ему нужно было найти жилье на несколько дней, а чтобы это сделать — привести себя в порядок. Обросшего (хотя перед отправкой из Азкабана он отрезал свои длиннющие волосы и бороду), изможденного и не совсем чистого мужчину в обшарпанном подобии плаща вряд ли бы посчитали желанным жильцом.

И на все это нужны были деньги.

Когда-то, в перерывах между преподаванием Снейп вполне удачно продавал редкие и дорогостоящие зелья британским и не только волшебникам. И смог сколотить неплохой по своим меркам капитал. Только вот его хранилище в Гринготтсе было опустошенно еще в 1998 году. Министерство арестовало счет и вычерпало до дна сейф, забрав все накопления, сделанные им за годы отсутствия Волдеморта.

Но Снейп не был бы собой, если бы и на этот случай у него не было решения. Немного деньжат он хранил вне Гринготтса. Сейчас Северус был до абсурдного рад тому, что однажды хозяин подселил к нему в дом Хвоста. Ведь именно из-за этой крысы Снейп в одну из ночей перенес один из своих тайников из дома на задний двор. И хорошенько прикопал.

Поиски не заняли много времени. И вот он уже держал в руках грязный железный ящик. Внутри было несколько сотен фунтов стерлингов, 50 галлеонов и около дюжины фиалов с бесконечно просроченными дорогущими зельями.

Забрав деньги и уничтожив все следы своего пребывания здесь, Снейп взмахнул палочкой и аппарировал. Он так и не взглянул на то, что осталось от его дома в Паучьем тупике.

Он держал путь в самое сердце одного из лондонских районов — Камденский рынок. Не то чтобы у него было много вариантов. Столицу Северус знал не очень хорошо, а уж после десяти лет отсутствия в обоих мирах — и подавно. Но это местечко помнил, потому что бывал тут пару раз в прошлом. В конце 1970-х, например, купил здесь свою первую и единственную косуху, которую и надевал-то от силы два раза. Вспомнив это, Снейп усмехнулся и огляделся вокруг.

Рынок почти не изменился, только разросся вширь. Его встретили все те же павильоны, яркие прилавки, кричащие вывески, особо активные торговцы. И снующий туда-сюда народец. Снейп постарался влиться в эту бурлящую реку из покупателей и тех, кто пришел только поглазеть. Слава Мерлину, публика тут была разношерстная, и на Северуса никто внимания не обращал, хотя его темная фигура смотрелась здесь весьма контрастно.

Снейп чувствовал себя крайне неуютно. Он в принципе никогда не любил большие скопления людей, толчею, шум и гам, а после десяти лет в одиночке — тем более. Поэтому он активно крутил головой, выискивая среди пестрящих рекламок указание на павильон с мужской одеждой, чтобы побыстрее все купить и убраться отсюда. В какой-то миг его взгляд скользнул по фиолетовой вывеске, на которой оранжевыми неоновыми буквами было написано: «Всевозможные волшебные вещицы».

Ведомый любопытством с примесью настороженности, Снейп вынырнул из бурлящей толпы и двинулся в сторону этого павильона. Он понимал природу своих ощущений: и название этого магазинчика, и его цветовое решение, да и сам Камден сейчас неуловимо напомнили ему о Косой аллее и двух рыжих предпринимателях, потрепавших ему немало нервов когда-то на уроках. Это было словно в прошлой жизни.

Северус и сам не мог сформулировать, что ожидал увидеть за дверью этого магазинчика. Его почти снес с ног сладковатый дурманящий запах благовоний, когда он ступил внутрь. Настолько насыщенным был аромат, витающий в воздухе, что у Северуса засвербело в носу. Он хмуро оглядел помещение, практически по всему периметру увешанное лампами и полками с эзотерическими товарами. Заинтересованный в посетителе продавец — парень с дредами, в рубашке с этническими мотивами — тут же открыл рот:

— Свечи? Карты Таро? Литература? Амулеты? Что вас интересует, сэр?

— Ничего из этого, — мотнул головой Снейп, уже собираясь сделать шаг назад, на улицу.

— Так вы к Фионе? — парень указал взглядом куда-то вправо от витрины.

Снейп перевел взгляд туда и растерянно замер. В самом углу павильона, наполовину скрытом в полумраке, за круглым столом сидели две женщины: полноватая средних лет и молодая, с густой копной кудрявых каштановых волос. Именно она сейчас склонялась над «магическим» шаром и что-то нашептывала. На стене за ее спиной висел большой разрисованный плакат с надписью: «Фиона-прорицательница».

— У нее сейчас посетитель, — дредастый вытянул руку в сторону, словно пытаясь остановить резвого посетителя. Взмах оказался слишком широким, и с витрины полетели несколько небольших стоек с браслетами и подвесками. Парень со стоном схватился за голову и, присев, начал быстро собирать разлетевшиеся украшения.

Снейп, не обращая на него внимания, всматривался в лицо кудрявой девушки, пытаясь понять, не сошел ли с ума. Блики свечей плясали на ее лице, немного искажая черты. Но даже спустя десять лет Северус узнавал в гадалке свою бывшую ученицу. Ее еле слышный голос убирал все сомнения. Перед ним была Гермиона Грейнджер.

Какого черта лучшая ведьма своего поколения сидит посреди Камдена и предсказывает будущее или что бы там ни было?

В голове набатом зазвучало: «Это не твое дело, Северус». Он ощутил себя в центре какого-то нелепого розыгрыша, но почему-то так и оставался стоять на месте. Хотя здравый смысл настоятельно советовал ему уносить отсюда ноги.

Снейп почти прислушался к голосу разума, как вдруг взгляд Грейнджер скользнул по нему. Но Северус не уловил ни доли узнавания. Еще через пару секунд глаза ведьмы вдруг закатились, все тело затряслось мелкой дрожью. Одной рукой она ухватилась за край стола, пытаясь удержать хоть крохи контроля. По комнатушке потек ее приглушенный голос с мерным печальным напевом:

На ветру тайная сила шепчет,

Дом, что был твоим пристанищем,

Теперь в пепле, погребен под снегом.

Надежда затихнет, как луч вечерней зари,

Ты поникнешь под тяжестью бремени,

Но обретешь себя средь развеянных снов.

Ибо темные дни всколыхнут твою душу,

Когда улыбка ее расцветет в тебе светом нежным

И позволит тебе обрести новый дом в сердце ее.

Выйдя из некого подобия транса, Гермиона перевела растерянный взгляд со Снейпа на свою посетительницу. Та уже вскочила на ноги и возмущенно пыхтела.

— Да вы шарлатанка! С моим домом все в порядке, никаких пожаров и пепла. Еще и двадцатку хотите? Нет уж!

С этими словами дамочка схватила мятую купюру со стола и была такова. Гермиона со стоном потерла переносицу, затем обхватила тонкими пальчиками основание своего рабочего инструмента и в упор посмотрела на Снейпа, который по-прежнему не двигался с места. Он сам себе не мог объяснить, почему все еще стоит здесь как полный идиот. Надо было убраться еще до начала этого дешевого спектакля.

— Это было предсказание для вас, сэр, — произнесла прорицательница и украдкой глянула на паренька с дредами. Тот лишь развел руки в стороны, мол, на что ты рассчитываешь, выдавая свои пророчества до оплаты. Не получив поддержки, она все же твердо добавила: — Кстати, сеанс стоит двадцать фунтов.

Снейп нашарил в кармане двадцатку, шагнул ближе и выложил ее на стол. А когда хрупкая ручка потянулась за банкнотой, Северус быстрым движением ухватил ее за запястье и резко потянул на себя так, что Гермиона улеглась на гладкую поверхность животом и чуть ли не скинула свой шар на пол.

— И долго вы намерены ломать эту комедию? — грозно прошептал он.

Вспыхнувший в глазах девушки испуг немного отрезвил Снейпа, и он ослабил хватку. Но руку Гермионы так и не выпустил.

— Вы полицейский?

— Вам прекрасно известно, кто я, Грейнджер. Или мозги отшибло?

— Фифи, я сейчас! — раздалось позади, но, кажется, никто из этих двоих людей, сверлящих друг друга глазами, не обратил внимания на выкрик парнишки с дредами. Пока Северус не почувствовал, что его по спине ударили чем-то мягким.

— А ну отпусти ее! Не то я тебе…

Снейп действительно отпустил руку Гермионы, и та с облегчением потерла запястье. Северус же медленно развернулся и смерил взглядом нерадивого защитника, держащего в руках небольшую турецкую подушку. Мальчишка был щуплым. Ему едва ли исполнилось лет двадцать и, по сравнению с внушительной фигурой пусть и исхудавшего Снейпа, смотрелся жалко и убого. Он это тоже понял и начал пятиться к двери.

— Я позову на помощь!

Смотри-ка, угроза за угрозой.

— Не стоит, молодой человек, — усмехнулся Северус. — Мы с мисс Грейнджер сами справимся, помощь нам не нужна.

— Почему вы называете меня Грейнджер? — удивленный тон Гермионы заставил Снейпа нахмуриться.

— Так вы теперь Поттер? Или Уизли? — спросил Снейп, возвращая свое внимание ведьме. За прошедшее десятилетие она, конечно же, могла выйти замуж.

— Мне не знакомы эти имена, — пожала та плечами. И чуть наклонила голову, высматривая своего приятеля за фигурой этого мрачного господина. — Да бог ты мой, Джонни! Поставь на место.

Паренек времени зря не терял. И, откинув подушку, как наиболее неподходящее средство для нападения и обороны, уже ухватился двумя руками за металлическую дарбуку.

— И что вы собираетесь сделать с этим барабаном, мистер? — Северус закатил глаза, мысленно сочувствуя уровню умственного развития этого магла.

— Ничего он не станет делать, — Гермиона или Фиона, черт ее разберет, вылетела из-за своего прикрытия в виде стола и широким шагом подошла к Джонни. Ей нужно было поскорее отобрать у него самопровозглашенное оружие. В руках этого парня вещи ломались необъяснимо часто, а конкретно эта дарбука стоила почти двести фунтов, как половина месячной аренды ее жилья.

— Фифи, но он напал на тебя! — возмутился Джонни. Фиона замотала головой и подтолкнула его в сторону выхода. Он едва успел схватить свою куртку с вешалки, прежде чем выскочить на улицу.

— Давай, дорогой, я сама закрою магазин.

Проводив Джонни, она повесила на дверь табличку «Закрыто» и развернулась к Снейпу, сложив руки на груди. Она беззастенчиво его рассматривала, склоняя голову то вправо, то влево. Оценивала? Пыталась вспомнить?

— Итак, — наконец заговорила. — Мы с вами знакомы, верно?

— Мне так казалось, — приподнял бровь Северус.

— Обсудим, — она деловито кивнула и потянулась за пальто, сиротливо висящем на вешалке. — Идемте, мистер?..

— Снейп. Северус Снейп.

— А я Фиона Ли, — улыбнулась она уголками губ и первой вышла на все еще шумную улочку рынка.

Фиона Ли. Фиона Ли. Северус мысленно смаковал это имя, пытаясь найти разумное объяснение всему происходящему. Он сосредоточенно хмурил лоб, следуя за тонкой фигуркой, легко лавирующей в людском потоке. Чем больше думал, тем больше вопросов возникало. Где-то внутри зрела острая потребность все же получить ответы. От девушки или другими способами — будет смотреть по обстоятельствам. Наверное, поэтому Снейп так беспрекословно подчинился и теперь шел за ней в неизвестном направлении. От своей беспечности он даже поморщился.

— Куда мы идем?

— Ваш дом сгорел, вам нужно где-то пожить. Мы идем как раз в такое место, — ответила она, не оборачиваясь. — Не отставайте!

«Нахальная девчонка!» — подумал Северус, но шаг все-таки ускорил.

Примечания:

Картинке по главе здесь https://t.me/verlibros

Фиона снова это почувствовала. Только на сей раз ощущения были гораздо ярче. Когда мужчина ухватил ее за запястье, всю руку закололо раскалёнными иголочками, но вверх по предплечью, к плечу и шее, поднялась волна не обжигающего, а умиротворяющего тепла. Наверное, поэтому она достаточно спокойно среагировала на все его действия, если не считать момента краткого испуга от мысли, что это коп. Мрачный незнакомец не внушал ей опасения, которое она отчетливо считала в глазах Джонни. С помощью ли интуиции или своего необыкновенного дара Фиона поняла, что раньше встречала этого человека. А затем он и сам подтвердил ее догадки. Кажется.

Сейчас она вела его к себе домой. Такая затея могла выйти боком, и Фиона это осознавала. Но она не могла отказаться от блеснувшей надежды. Неужели удалось нащупать ниточку, которая приведет ее к ответам?

По пути пришлось заглянуть в продуктовый павильон. Дома в холодильнике шаром покати. И почему-то Фионе не хотелось с первых же минут прослыть никудышной хозяйкой. Пока она с увлечением выбирала овощи, ее угрюмый сопровождающий буквально растворился в воздухе. И нашелся только при выходе с рынка, обвешанный, как и она сама, пакетами. На ее неподдельное негодование даже не подумал ответить, лишь вздернул бровь. И этот его жест снова откликнулся внутри чем-то знакомым.

— Идите за мной, мистер Снейп, — выдохнула Фиона. А какой смысл был распаляться? Этому человеку, кажется, все нипочем. — Я живу в Кентиш-Тауне. Придется прогуляться. Уж извините, в час пик я в метро не полезу.

— А иные способы добраться до места вы не рассматриваете, мисс? — довольно равнодушно спросил Северус, шагая рядом.

— Ну, автомобиля у меня нет, — пожала Фиона плечами. — Найти свободное такси в Камдене? Да проще заставить вон ту метлу, — она кивнула в сторону какой-то облезлой метелки, прислоненной к мусорному баку, — взлететь.

— Действительно, проще, — хмыкнул себе под нос Снейп.

Всю дорогу, а она без малого заняла полчаса, он украдкой рассматривал девушку. Та без умолку болтала, ничуть не смущаясь, словно встретила старого знакомого, и не обращала внимания на его осторожные взгляды.

Все в облике этой Фионы указывало на то, что она никакая не Фиона, а Гермиона Грейнджер. Не то чтобы раньше Снейп так уж пристально изучал внешность своей студентки. Но шесть лет, которые она просидела у него на уроках, не прошли даром. Ее образ, собственно, как и обличье ее дружков, навсегда впечатались в его память.

И Снейп мог представить, что повзрослевшая Гермиона могла бы выглядеть именно так… Он какое-то время покопался у себя в мыслях, подыскивая подходящее слово. И даже легко кивнул, обнаружив его: «Да, пожалуй».

Девушка была миловидной: тонкие черты, фарфоровая кожа с расползающимся от холода нежным румянцем, слегка вздернутый носик с россыпью едва заметных веснушек, открытая улыбка, робкие ямочки на щеках. Даже ее густая копна волос, раньше спускавшаяся по плечам косматыми прядями, теперь струилась мягкими локонами.

Но что же за эти годы изменилось в ее сути, если она вдруг переквалифицировалась из умнейшей ведьмы в прорицательницу?

С разного рода гаданиями у Снейпа всегда были сложные отношения. Как человеку, помешанному на контроле над ситуацией, с юности ему была противна идея зависимости от судьбы. От воспоминаний о том, к чему привело одно подслушанное им в «Кабаньей голове» пророчество, Северус быстро отмахнулся. Сейчас это уже не имело никакого значения.

В бытность студентом он из чистого упрямства сдал экзамен по Прорицаниям, но за настоящую науку их никогда не считал. Он даже почувствовал своего рода удовлетворение, когда одна небезызвестная студентка отказалась посещать уроки профессора Трелони, не желая тратить свое драгоценное время на эту чушь. И тем абсурднее было ее теперешнее положение.

— Вот и дом!

Радостное восклицание Фионы прервало глубокий мыслительный процесс Снейпа. Впрочем, было самое время. Он почти окоченел на декабрьском морозе в своем тонком плаще. Согревающие чары, да и вообще любую магию рядом с девушкой волшебник применять не хотел, пока не разберется в природе ее вида. Фиона она или Гермиона? Магла-шарлатанка или ведьма с помешательством рассудка? Притворяется она или в самом деле не помнит его? Или не помнит вообще ничего?

Снейп огляделся. Они стояли на углу Кентиш-Таун-роуд и Холмс-роуд перед трехэтажным домом из красного кирпича с каменной отделкой. На крупном фронтоне, почти под самой крышей, висела мемориальная доска с надписью «Старый фермерский дом». Весь первый этаж был отдан под паб. Его темно-синяя деревянная витрина была выполнена в викторианском стиле с пилястрами между нишами. Сквозь окна можно было увидеть, как местные уже собираются для традиционных вечерних посиделок.

— Я живу на втором этаже. Не волнуйтесь, здесь бывает шумно только по пятницам и субботам, — между тем объясняла Фиона. — Место потрясающее. Если вы хоть немного увлекаетесь архитектурой, то точно оцените. Мне сдал квартиру друг. Он здесь, — она кивнула на паб с вывеской «Дочь Камдена», — работает управляющим. А сам живет под крышей. Я вас познакомлю.

— Вот уж счастье, — скривился Снейп. — Может, уже зайдем?

Квартира Фионы оказалась огромным лофтом, почти без перегородок: голые кирпичные стены, на которых тут и там висели какие-то плакаты и полки из металла и дерева, сплошь заставленные книгами. Изолированными оказались только спальня и ванная. Огромный деревянный стол отделял кухню от зоны гостиной, в которой красовался большой темно-серый диван. Часть пространства была завешана плотным полиэтиленом. Заметив заинтересованный взгляд Северуса, Фиона пояснила, что раньше здесь располагались офисы. А какое-то время назад ее уже упомянутый друг выкупил помещения, собираясь сделать из них жилые студии под сдачу. Но дело застопорилось, и здесь поселилась она.

Проведя короткую экскурсию по жилью, Фиона отправила своего гостя приводить себя в порядок, а сама принялась за ужин. И хотя кухаркой она была посредственной, паста и салат всегда ей удавались.

Пока Фиона, напевая себе под нос, резала овощи, Северус беззастенчиво отмокал в ее ванне. Ему пришлось позаимствовать чисто женские штучки: не пожалел соли и пены для ванны, наконец-то нормально вымыл голову. Ну и пусть, что шампунем с ароматом клубники со сливками! А на крючке его ждало огромное розовое полотенце. Но Снейпу было абсолютно плевать. Он нормально не мылся больше десяти лет! Те редкие походы в душ в Азкабане, где ему приходилось за рекордно короткое время полоскаться под еле теплыми струями воды, не приносили ни чистоты, ни удовлетворения. Так что сейчас Северус отрывался на полную.

Когда он отмылся до скрипа, а кожа на пальцах скукожилась, пришлось вылезать. Снейп облачился в купленную на рынке одежду и, следуя за ароматом каких-то морепродуктов, пошел в кухню. Сейчас поест и окончательно почувствует себя живым!

— Я уже собиралась снарядить спасательную операцию, — улыбнулась ему девушка, сидящая за накрытым столом. — Классно выглядите.

Снейп возмущенно фыркнул, усаживаясь на свое место.

— Эти торгаши продали мне бракованные джинсы, — зачем-то пробормотал он, указывая пальцем на дыры у себя на ногах.

— Это дизайн такой, вообще-то, — захихикала Фиона, но быстро замолкла, поймав его недовольный взгляд. — Кажется, вы не особо следите за модой.

Северус сухо кивнул, не желая продолжать этот бесполезный разговор. Вместо него сосредоточился на своей тарелке. Фионе же была незнакома поговорка «Пока я ем, я глух и нем», поэтому она решила начать свой импровизированный допрос.

— Так вы приехали откуда-то издалека?

Снейп нехотя кивнул.

— И ваш дом на самом деле сгорел? Что случилось? Никто из ваших близких не пострадал?

Снейп оторвал взгляд от креветки, нанизанной на вилку, и уставился на девушку в упор, не мигая. Опять-таки интуиция, ее необыкновенный дар, а может, его колючие черные глаза подсказали Фионе, что на эту территорию лучше не заходить. Пока.

Она сосредоточенно поковырялась в тарелке, но как только Снейп вернулся к еде, снова подняла голову.

— Как мы с вами познакомились?

Вилка вздрогнула у Снейпа в руке и звякнула о тарелку. Он медленно отложил прибор, вытер салфеткой уголки губ, аккуратно сложил ее и мысленно усмехнулся, заметив краем глаза, как девушка в нетерпении постукивает кончиками пальцев по столешнице.

— Я ошибся, мисс Ли. Обознался, — на этих его словах Фиона нахмурилась, а Северус как ни в чем не бывало продолжил: — А вот вы скажите мне, как можно было совершить столь безрассудный поступок и привести в свой дом незнакомца? Не боитесь, что этот вечер закончится совсем не так, как вы планировали?

Снейп чуть отодвинул стул, готовясь выйти из-за стола. Он не хотел пугать девчонку, но был заинтересован в ее реакции. Схватится ли за палочку? Есть ли у нее вообще палочка? В том, что она совершенно его не помнит, Снейп уже убедился — об обстоятельствах их знакомства она спрашивала с неподдельным интересом.

Фиона же на своем месте даже не шелохнулась. Скорее, удивление на краткий миг мелькнуло в ее взгляде. И она совершенно спокойно, продолжая ковыряться в салате, ответила:

— Не боюсь! Чувствую, — она легонько ткнула себя кулачком в область сердца, — что вы не причините мне зла. И вы знакомы мне. На бессознательном уровне, понимаете? Жесты, голос, ваш взгляд — словно я видела вас раньше, но когда именно, в каких ситуациях, не помню.

— И много в вашей жизни такого, что вы не помните?

— Есть моменты, — кивнула Фиона. — Даже не знаю, как объяснить. Обычно мои воспоминания — это яркие картинки или сюжеты. Я помню внешность, голоса людей, даже запахи. Но иногда я только знаю, что было вот так, но никакой картинки не появляется. Понимаете? Например, я знаю, что мою лучшую подругу в начальной школе звали Эмили. Мы вместе ходили на танцы. Но я не помню, как она выглядела, как звучал ее голос. Разве такое возможно? А некоторые воспоминания словно обрываются. Вот я знаю, что мои родители погибли несколько лет назад, но я не помню ничего, связанного с обстоятельствами их смерти, их похоронами. Просто белый лист… Точнее, черное пятно.

Фиона замолчала, воскрешая в памяти лица своих родителей. Удалось это с трудом. Она решительно отодвинула от себя тарелку. Этим допросом и рассказом не только гостю, но и себе испортила аппетит. Почему-то она думала, что все пройдет легко и непринужденно: этот Снейп расскажет о себе и своей роли в ее жизни, добавит недостающих деталей в пазл ее полуразобранной жизни. Но вечер заканчивался совсем не так, как она планировала. В этом он оказался прав.

Сославшись на усталость, Фиона отправилась спать пораньше. Как радушная хозяйка, она предварительно расстелила Снейпу диван и предложила чувствовать себя как дома, но не забывать, что он в гостях. Тот только хмыкнул. И остановил ее вопросом до того, как Фиона скрылась в своей спальне.

— Давно вы живете в этом доме?

— Примерно полгода.

— А до этого?

— До этого жила в другом, — сказала она и прикрыла за собой дверь. Разговор на сегодня был окончен.

Северус лежал некоторое время, закинув руки за голову. И размышлял. То, что рассказала девчонка о нестабильности своих воспоминаний, вполне могло оказаться каким-то магловским нарушением или расстройством памяти, вызванным психическим заболеванием и не имеющим под собой никакой магической подоплеки. Но в таком случае самый простой психиатр выявил бы эти нарушения и смог назначить лечение. Вряд ли она, имеющая миллион вопросов к своему состоянию, игнорировала поход к врачу.

Если взять за аксиому, что девчонка — это Гермиона Грейнджер, выходило, что кто-то основательно поковырялся у нее в голове, буквально пропустив все воспоминания через мясорубку. Да так, что она забыла, кем была, и стала жить как обычная магла. Но чем в таком случае заняты ее дружки? Наверняка героиня магической войны могла бы рассчитывать на нормальное лечение и реабилитацию в стенах Мунго.

Или Гермиона просто прозябает тут, а им ничего не известно о ее состоянии? Сколько еще этих «или» можно себе вообразить? Залезть бы ей в голову и все хорошенько рассмотреть. Но это довольно опасно без знания причины нарушений. Не сделать бы все еще хуже. Так рисковать пока нельзя.

Снейпу было очевидно, что без информации из магического мира дальше он в своих теориях не продвинется. Так что, хочет он того или нет, навестить пару малоприятных для себя волшебников придется. Мысли о том, зачем он вообще во все это полез, Северус задвинул в самый дальний угол своего сознания. Потом.

Только он устроился поудобнее и прикрыл глаза, как кто-то постучал. В первое мгновение Снейп даже не сообразил, что это за звук. Но оторвал голову от подушки и огляделся. За огромными, во всю стену лофта, окнами давно сгустилась сумерки. На темно-синем небе взошла бледная луна, затянутая пористыми облаками. А в свете этой луны на подоконнике сидел взлохмаченный филин и, как заведенный, постукивал клювом по стеклу. Птицу с надменным взглядом и оранжево-красными глазами Северус узнал сразу. Залетать в комнату тот не стал, просто скинул в приоткрывшуюся створку письмо и был таков. На плотном глянцевитом с семейным гербом Малфоев пергаменте была короткая записка.

С возвращением! У меня есть кое-что для тебя. Завтра в ММ в 9.00.

Что ж, на ловца и зверь бежит.

• ─── ⫷⫸ ─── •

Высокие кованые ворота поместья Малфоев пропустили Снейпа сразу. Широким шагом он двинулся по тропе, ведущей к дому, в дверях которого его уже ожидал хозяин, проявляя небывалое радушие.

— Драко.

— Северус.

«Вот сопляк!» — усмехнулся про себя Снейп.

Мужчины пожали друг другу руки. Малфой-младший, хоть и возмужал, остался таким же худым, с заостренными чертами лица и бледной кожей. Несмотря на раннее утро, его образ был идеально ухоженным и импозантным. Как настоящий франт — одет с иголочки, словно собирался не на неформальную встречу с бывшим учителем, а на светский раут.

Драко проводил Снейпа в кабинет, приглашая присесть в кресла у жарко растопленного камина.

— Чаю? Кофе? Чего-нибудь покрепче?

— Ничего, — махнул рукой Северус, удобнее устраиваясь.

— Динки, чаю!

Эльфийка тут же появилась с подносом и подобострастно принялась выставлять с него на небольшой круглый столик чашки, наполненные ароматным чаем. Мужчины на какое-то время замолчали, и в комнате повисла напряженная тишина.

— Супруга? — первым ее нарушил Снейп, посматривая, как Драко делает маленький глоток из чашки.

— Благодарю, у нее все прекрасно. Сегодня гостит у сестры.

— Родители?

— Ведут размеренную жизнь во Франции в ожидании внуков. — Малфой поставил свою чашку на подлокотник кресла и задумчиво уставился куда-то мимо Снейпа. Краем глаза Северус увидел, что со стола поднялся какой-то сверток и поплыл по воздуху в его сторону.

«Невербальная беспалочковая. Молодец, Драко».

Сверток остановился аккурат напротив Снейпа, и тот вопросительно вздернул бровь, глядя в глаза визави.

— Не имею ни малейшего представления, — предостерегающе поднял руку Драко, обрывая пока еще не заданный вопрос. — И более того, не хочу его иметь. Отец просил передать это, как только ты освободишься. Я не смог ему отказать, но что бы вы там не проворачивали — меня в это не вмешивайте.

Малфой нагнулся вперед, будто собираясь сказать что-то по секрету своему собеседнику. Но голос его не стал звучать тише.

— Меня полностью устраивает моя жизнь.

— Даже несмотря на все изменения в магмире? — Снейп не имел в виду что-то конкретное, да и откуда бы ему было это знать, но Драко понял вопрос по-своему и громко, совсем по-детски, фыркнул, выражая свое презрение.

— Я не лезу в политику и не собираюсь становиться чьей-то марионеткой, — и добавил тише: — В очередной раз.

В это Снейп с легкостью мог поверить. Драко никогда бы по своей воле не полез туда, где играют во взрослые игры. Но вот то, что он, как и любой из Малфоев, держал руку на пульсе, сомнений не вызывало.

— И кто у нас сейчас играет главные партии на политической сцене?

— Давай поступим так: ты просто назовешь имя, которое тебя интересует, а я просто отвечу то, что знаю, — усмехнулся Драко, небрежно откидывая прядь волос со лба.

— Будь по-твоему, — Снейп вцепился взглядом в бывшего ученика, не желая пропустить ни малейшей реакции. — Грейнджер.

По лицу Малфоя скользнула мимолетная тень, и волнение его стало несомненно. Он тяжело сглотнул и, не поднимая глаз, ответил:

— Грейнджер… умерла.

Резь в глазах от непривычного, почти забытого электрического света настольной лампы и тяжелая голова дали понять Северусу, что он сидит над газетами уже очень давно, а просмотренной оказалась только половина присланной Малфоем периодики. В основном это был «Ежедневный пророк», славившийся своими однобокими новостями. Тем не менее газетка оказалась самой информативной среди тех изданий, что Снейп уже пробежал глазами.

Драко, не пожелавший вдаваться в объяснения по поводу смерти Грейнджер и отделавшийся недостоверным «Я мало что знаю о ситуации», с облегчением согласился найти и предоставить бывшему профессору подшивку газет за последние годы. Свое обещание он выполнил быстро и некачественно: присланные издания, а среди прочего там была и «Трансфигурация сегодня», где Грейнджер, оказывается, неоднократно публиковалась, и даже несколько подборок женских журналов, не были структурированы по датам.

Снейп не заподозрил подвоха, когда филин Малфоев, оставив уменьшенную связку газетных выпусков, улетел. Но вскоре настойчивый стук в окно дал понять, что его работа не завершена. Птица сделала еще шесть заходов в рекордно короткое время и вполне могла подавать в отставку на своей службе. От усталости филин забыл о своих принципах и, влетев в комнату, обессиленно уселся на спинку дивана. Снейп не мог не отдать должное такой самоотверженности делу: напоил и накормил. Во взгляде пернатого, зажавшего в когтистых лапах кусочек сырого мяса, мелькнуло что-то, очень напоминающее благодарность.

Выпроводив его, Северус уселся на диван и принялся сканировать своим взглядом крохотные вязанки газет, разложенные на столе. Чтобы прийти к какому-то выводу, ему предстояло установить хронологию событий. Благо такая монотонная работа его не страшила. И более того, ему было крайне любопытно, что же все-таки приключилось с Грейнджер. О природе этого любопытства волшебник по-прежнему задумываться отказывался.

Снейп вернул изданиям первоначальный вид, и заваленными оказались не только журнальный столик, диван, но и значительная часть пола. Он начал просматривать публикации, когда до прихода девушки домой оставалось еще около четырех часов. Об этом было написано в возмутительно разгневанном послании, которое Снейп обнаружил в дверях по возвращении от Малфоя. Не подбирая слов, в нем она распекала Северуса за молчаливый уход. И правда, мысли разбудить или оставить ей записку у него не возникло. Говоря откровенно, утром он даже не подумал, что у девчонки могут быть другие дела и она не станет его дожидаться. Снейп был сосредоточен лишь на предстоящей встрече, которая вылилась в часы бдения над газетами.

Северус устало потер глаза.

Время приближалось к условленному, и он раздумывал, куда спрятать эту гору бумаги, в некоторых случаях абсолютно бесполезной. Снейп успел вычитать о неуемной энергии специалиста Грейнджер в Отделе регулирования и контроля за магическими существами, о научных изысканиях и поездах на конференции, о приближающейся свадьбе, а затем и разладе в паре с Уизли, о возмутительном наряде героини войны на праздновании пятилетия победы и прочее, прочее, никоим образом не объясняющее ее сегодняшнее нахождение в мире маглов и овладение сомнительным даром прорицания.

Краем глаза он цеплял статьи, восхвалявшие прогрессивного Министра магии Бруствера. В нескольких публикациях имена Кингсли и Гермионы стояли слишком близко, необычайно близко для главы правительства и почти рядового сотрудника одного из отделов министерства. Северус мог бы списать это на понятное всем товарищество, зародившееся во время войны, но не стал.

В задумчивости Снейп откинулся на диване, бессознательно подергивая и почесывая бороду. Завелась за ним такая привычка еще в Азкабане, когда борода доходила до груди. Теперь же, остриженная, она колола пальцы своими щетинками, не давая Северусу глубоко провалиться в свои мысли. Все происходящее до странного напоминало ему фальшивую декорацию, за которой скрывалась какая-то подпольная интрига. Принимала ли Грейнджер в ней деятельное участие и водила сейчас его, Снейпа, за нос или была невольной жертвой пока неизвестных ему обстоятельств?

Со вздохом Северус принялся сортировать газеты, откладывая в сторону что-то из прочитанного, чтобы позже вернуться и просмотреть еще раз, а что-то уничтожая Эванеско, потому что не видел в том никакой пользы. На столе по-прежнему оставались кипы журналов и газет, до которых он еще не успел добраться своим зорким глазом. Взглянул на часы, стоящие на подоконнике и мерно отсчитывающие минуты. Без пятнадцати минут пять. Еще парочка газет из этой стопки и баста.

Наугад он вытянул хрустящую, как только из печати, новостную газетенку. Бегло прошелся по страницам, отметив для себя, что датирована она прошлым годом. Короткая заметка об упразднении закона «Об охране чистой крови и чистокровной чести» привлекла его внимание. Правда, упоминания имени Гермионы Грейнджер не было ни в ней, ни в одной из прочих статей. Интересно.

Другая газета, в отличие от первой, казалась по виду старой и была сложена вчетверо. Северус начал осторожно разворачивать ее пожелтевшие, будто выцветшие на солнце страницы, цепляясь взглядом за сальные следы чьих-то рук и смазанные буквы. Ее явно перечитывали множество раз, складывали, раскладывали обратно, повторяя и повторяя эти манипуляции и оставляя на бумаге глубокие морщины.

Заголовок на первой полосе заставил Снейпа растерянно покачать головой.

«УМЕРЛА ЗАММИНИСТРА МАГИИ»

Паршивец Малфой и словом не обмолвился о том, как высоко взлетела Грейнджер. Стать заместителем министра еще до тридцати? Слыханное ли дело!

С выцветшей фотографии на него взирала точная копия Фионы Ли — провидицы, с которой он познакомился накануне и у которой совершенно неожиданно для себя нашел приют.

Аккуратно Северус провел ладонями по странице, стараясь разгладить ветхий, почти рассыпающийся лист, чтобы прочесть полустершиеся, потонувшие в заломах слова. На колонтитуле стояла дата — 11 июня. Значит, ровно полгода. Любопытно.

Часы пробили пять до того, как Снейп успел хоть что-то разобрать в новостном сообщении.

Тут же он услышал тихое и осторожное проворачивание ключа в двери. С мыслью «Какая пунктуальность!», быстрым взмахом палочки уменьшил все издания и постарался так же стремительно уместить их в кармане своих джинсов за неимением и времени, и более надежного схрона. От этих его манипуляций карман стал как-то двусмысленно топорщиться, и Снейп, обрушиваясь обратно на диван, который за часы сидения уже принял форму его зада, прикрылся небольшой декоративной подушкой. Чувствовал он себя крайне глупо, словно нашкодивший школьник, коего поймали за проказой.

— А вот и наша пропажа! — Фиона прямо с порога решила взять в оборот своего жильца.

Не желая быть вынужденным изворачиваться и приводить мало для нее убедительные аргументы, Снейп лишь отмахнулся, раздумывая какой бы угол этого дома выторговать для себя и так необходимого ему тайника. Он с нетерпением ждал, когда Грейнджер, а сомнений, что это она, оставалось все меньше, скроется в спальне, чтобы переложить свои газеты в более подходящее место. И, разумеется, пропускал весь ее треп мимо ушей. Пока где-то прямо над его головой не раздалось напряженное:

— Северус!

• ─── ⫷⫸ ─── •

За последние десять лет площадь Гриммо совсем не поменялась. И случайно заблудший сюда лондонец все так же торопился унести ноги подальше от этих серых обветшалых домов, смрадного запаха переполненных баков, которые лишь по счастливой случайности опустошались раз в неделю мусорной компанией. Местных жителей, казалось, не смущали ни плесень на стенах домов, ни выбитые окна, ни потухшие фонари, ни то, что дома 12 по этой улице не существовало.

Сам же дом Блэков, точнее, уже Поттеров, изменился кардинально. Все это было делом рук Джинни. Потертые бетонные ступени со сколами она заменила на гранитные с резными коваными перилами. Входная дверь из видавшей виды черной с облупившейся краской и как бы говорящей, что вас здесь совсем не ждут, превратилась в довольно гостеприимную канареечного цвета. Дверной молоток в виде извивающейся змеи после легкого движения палочки принял облик львиной головы с бронзовым кольцом во рту. Увидев это впервые, Гарри лихо улыбнулся и по старой привычке взъерошил свои и так лохматые волосы.

Во внутреннем убранстве дома из старого, напоминающего, что когда-то здесь было семейное гнездо чистокровных Блэков, осталась лишь библиотека, которую Гермиона Грейнджер когда-то защищала своей грудью, преградив неумолимой Джинни путь. С ее же подачи Кикимер обрел свой уютный угол. Никакими уговорами не удалось переселить его из чулана с отопительным котлом, но благоустроить свою клетушку он позволил. Ворчание его, правда, пришлось выслушивать еще на протяжении месяца, но потом старый эльф переключился на что-то другое и, как заметили и Поттеры, и их друзья, с большим удовольствием возвращался в свою спаленку после трудовых будней.

Джинни полюбила этот дом всей душой. А когда появились дети и наполнили его своим смехом, для нее старый особняк стал лучшим местом на свете.

Но утро одиннадцатого декабря в этом доме началось для Джиневры Поттер с глубокого разочарования. С трудом она перевернулась в кровати, поддерживая обеими руками большой живот, и обнаружила, что проснулась одна.

— Гарри Поттер! — разгневанно бросила в пустоту.

Сомнений, что супруга нет не только в постели, но и в доме, у нее не было. К сожалению, так начиналось почти каждое ее утро в особняке уже на протяжении нескольких месяцев.

Но ведь именно сегодня он обещал ей не убегать на службу спозаранок, а сопроводить на Аллею героев. До родов оставалась всего пара дней. Джинни это чувствовала, наученная опытом со старшими детьми, а значит, тянуть было уже некуда.

С трудом свесив с кровати ноги, отекшие после ночи, Джинни оттолкнулась от матраса и кое-как встала. Последние недели давались ей с большим трудом. Эта беременность, в отличие от двух предыдущих, вообще била все антирекорды. Токсикоз, угроза прерывания на раннем сроке, отеки, повышенное давление и как итог — почти все девять месяцев с небольшими передышками на Гриммо или в Норе она провела в больнице Святого Мунго. Колдомедики, как могли, облегчали ее состояние. Но как только терапия заканчивалась, все случалось по новой, и никакие поддерживающие зелья в домашних условиях не помогали.

Вот и сейчас она выписалась из больницы буквально на несколько дней, чтобы решить все дела перед родами. Слава Мерлину, мальчишки неплохо проводили все это время у бабушки и дедушки. Джинни и представить себе не могла, что делала бы, если бы родители так не помогали со старшими детьми. Молли это всегда было за радость, а Артур, который совсем недавно вышел на пенсию и начал чахнуть прямо на глазах, нашел во внуках свою отдушину. Джинни даже сомневалась, что после рождения дочки сможет так просто забрать сыновей обратно домой.

Гарри, ее милый Гарри, обычно предупредительный и чрезмерно заботливый, обожающий жену и детей, в последние месяцы очень изменился. По возможности он забегал в Мунго, чтобы проведать, но дома практически не появлялся, даже когда Джиневра после очередной ремиссии возвращалась из больницы.

Изменения произошли после смерти Гермионы. Оно и понятно. Девушка для них обоих была гораздо больше друга. Она была семьей. И ближе нее у Джинни подруги за все годы так и не завелось. Тем больнее была невозможность проводить ее в последний путь.

Гарри, опасаясь за и так нестабильное состояние, даже не собирался рассказывать супруге о случившейся беде. Но разве можно утаить такую новость? Уже спустя пару часов после смерти Гермионы «Пророк» вышел срочным сенсационным выпуском. К вечеру волшебный мирок гудел и кипел, как улей, разнося и по коридорам больницы страшные слова: «умерла», «Грейнджер», «героиня», «скоропостижно», «какой ужас».

Джинни зашла на кухню, погруженная в свои воспоминания. Кухня Поттеров была образцом традиционного английского стиля: простые формы, теплые приглушенные тона, множество шкафчиков с дверцами, открытый буфет, где на всеобщее обозрение был выставлен фарфоровый сервиз — любимец Кикимера, учитывая, сколько раз в день тот сдувал с него невидимую пыль. В центре — деревянная массивная столешница, за которую и уселась Джинни, пытаясь отдышаться.

Как же она собиралась идти на Аллею героев, если спуск со второго этажа ее уже утомил? Тошнота вместе с ощущением дрожи и слабости в ногах-столбах накатила сильной волной, забирая Джинни в свою власть.

Домовик, постаревший и еще более дряхлый и сварливый, гремел кастрюлями и бубнил что-то себе под нос. Взгляд его задержался на ведьме.

— Миссис желает, чтобы Кикимер подал завтрак?

— Потом. Гарри давно ушел?

— Еще солнце не встало, хозяйка, — проскрипел эльф.

— Пойди за ним и притащи сюда любым способом, Кикимер, — устало приказала Джинни и принялась поглаживать свой живот, проводив домовика глазами.

— Уже скоро, уже скоро, — ласково лепетала она.

Через минуту с хлопком посреди кухни возникли домовой эльф и Поттер, взъерошенный и взволнованный больше обычного. Он, вырвав свою руку из прохладной ладошки Кикимера, бросился к жене, опускаясь на колени.

— Что, Джин, началось? — почти прокричал, отчего Джинни поморщилась.

— Сейчас начнется, — пообещала она и посмотрела на мужа тем самым взглядом, от которого бравый мракоборец обычно робел и чувствовал себя нагадившим в неположенном месте щенком. — Ты что о себе думаешь, Гарри Поттер?

Быстро смекнув, что никакие это не роды, Гарри бросил неприязненный взгляд на Кикимера, от чего тот, прижав огромные уши к голове, отступил поближе к чулану. Если бы не ложь эльфа, Поттер нашел бы отговорку — не пришел, потому что он прекрасно помнил об обещании, данном жене, но совершенно не хотел его выполнять.

Не в силах выдержать пронзительный взгляд Джинни, Гарри опустил глаза и встал с колен, опираясь на столешницу.

— Ты мне обещал, Гарри.

— Обещал, — едва заметный кивок головы давал понять, что Поттер совсем не рад этому. — Но Джин, в твоем состоянии…

— Ты мне обещал, Гарри, — упрямо повторила она.

…Джинни, замотанная в мохнатый шарф, с натянутой почти на глаза шапкой и в еле-еле сходившемся на животе пальто, выглядела на этом кладбище слишком живо и нелепо. Поддерживаемая за локоть мужем, она шла по Аллее, стараясь не засматриваться на заснеженные надгробия тех, кто сложил свою голову в Битве за Хогвартс. Сегодня у нее была другая цель.

Впереди мелькнули две знакомые белые стеллы — Ремус и Тонкс. Значит, уже скоро. Джиневра не была здесь не только на похоронах, но и после. Ни разу за эти полгода. Но знала, что могила ее подруги находилась по соседству с семейством Люпинов. К их надгробию была протоптана узкая тропинка, вокруг же снег не был расчищен, поэтому Джинни неуклюже взмахнула палочкой — колдовство во время этой беременности всегда было нестабильно. Но снег подтаял, обнажая промерзшую землю.

Вот оно. Надгробие из белого мрамора и выбитая черным простая надпись:

Гермиона Джин Грейнджер

19 сентября 1979 — 11 июня 2008

Ни эпитафии, ни даже лаконичной строки о том, кем была эта удивительная ведьма, лучшая в своем поколении.

— Я здесь, — вздох облегчения вырвался у Джинни.

Покрепче обняв живот, она всматривалась в памятник. Наконец-то. Все это время Джинни сдерживалась, копила в себе боль, боясь, что она затопит, что всплеск ее сильных эмоций повредит малышке. Успокаивала себя, юлила, как могла, обманывала мозг: «Гермиона просто уехала в командировку», «Гермиона просто на конференции», «Гермиона…» И вот она здесь. Приближающиеся роды дали ей полный карт-бланш.

Гарри топтался позади, переступая с ноги на ногу и досадливо поджимая губы. В отличие от жены он даже не взглянул на могилу Грейнджер. Лишь обеспокоенно осматривался вокруг себя да задерживал взор на Джинни, готовый в любой момент подлететь к ней, подхватить, если станет плохо.

Джинни сжала веки, зажмурилась, рефлекторно пытаясь остановить рвущиеся наружу слезы. И протянула руку в сторону мужа.

— Давай.

Тот подал ей корзину, укрытую серой тканевой салфеткой. Ведьма подготовилась к приходу сюда. Зная, что Гермиона, практичная до мозга костей, не любила срезанные цветы, Джинни накупила горшечных — Viola tricolor, забавных, похожих на хитрую кошачью мордочку. Эти фиалки Грейнджер за неимением собственного сада когда-то разводила в Норе.

— Я тебе фиалки принесла, — тихим голосом проговорила Джинни, доставая первый горшок. — Ты же любишь? Ну так держи!

На последних словах голос ее сорвался, и она запустила несчастным цветком прямо в могильный камень. С громким треском, эхом разносящимся по всему кладбищу, горшок раскололся, осыпая все мелкими осколками.

— Джинни! — испуганно выдохнул Поттер и дернулся в сторону жены, но был остановлен взмахом ее руки. Будто нарвавшись на невидимое препятствие, Гарри оступился, с тревогой глядя на раскрасневшуюся супругу.

— Хватит тебе? Конечно, нет! — нервно и быстро Джинни бросила следующий горшок. Вдребезги.

— Как ты посмела умереть! — крикнула хрипло и отчаянно. В плиту полетел третий, с глухим звуком раскалываясь надвое. Гроздья земли прожженными следами рассыпались по сверкающему невинному снегу. Цветки на тонких, почти прозрачных стеблях покачивали головами на декабрьском ветру, будто соглашались с рыжеволосой ведьмой: «Да! Так ее, так!»

Тело Джинни налилось трескучей тугой злостью. Сердце беспокойно билось о ребра, когда она замахнулась четвертым, последним горшком.

— Ты долбанная эгоистка, Грейнджер! — в голосе задрожали слезы обиды и гнева.

Глиняные черепки вместе с землей и поломанными цветами теперь украшали холмик, под которым покоилась Гермиона. Джинни, чувствуя, что силы покидают, неловко и стремительно осела прямо в снег. Поттер, бросившийся к ней, не успел подхватить, оставить на ногах. Рухнул рядом, обхватив голову жены и стараясь заглянуть в глаза. Та жадно хватала ртом воздух, будто окунь, которого безжалостные рыбацкие сети вытащили на берег. Она потирала сдавленную рыданиями грудную клетку, смаргивала слезы с ресниц.

Поттер хотел бы найти нужные слова, утешить, облегчить ее боль, но не мог. Проклиная все на свете, обнимая и раскачивая из стороны в сторону свою дрожащую, растрепанную, с красным опухшим носом и залитым слезами лицом жену, он шептал только одно:

— Прости, прости, прости…

11 декабря 2008 года

Утро

На удивление Фиона проснулась в хорошем расположении духа, хотя засыпала в смятенных чувствах. Недоразговор, состоявшийся вечером с ее неожиданной находкой — человеком, который мог бы приподнять завесу и помочь разобраться со всеми несостыковками в ее жизни, вышел разочаровывающим. Хотел ли он поиграть или просто испытывал ее терпение, Фиона не знала. Но она точно понимала по его колкому внимательному взгляду, который, казалось, подмечал для себя знакомое в ней, что он видел ее раньше. Возможно, они были знакомы неблизко, но совершенно точно были.

У нее самой это ощущение танцевало на кончике языка. Саднящее, навязчивое чувство, схожее с тем, когда не можешь вспомнить слово. Вот вроде бы и первую букву знаешь — этот возмущенный изгиб брови, и начертание вырисовывается в затуманенном разуме — эта бездна черных глаз-туннелей, и слова с очень близким значением всплывают в мыслях — тепло, разливающееся по телу от его присутствия, но найти все слово целиком никак не получается.

Образ этого человека, потерянный в закоулках памяти Фионы, ускользал, растворялся, точно забытое слово, оставляя за собой легкое мучение. И обещание облегчения, когда все же вспомнится, возникнет в уме, словно по мановению волшебной палочки.

Тем горше ей было обнаружить, что таинственный незнакомец пропал. Его диван был собран, постельное аккуратной стопкой покоилось на краю. Полусонное состояние расслабленности тут же слетело с Фионы. Досада жгучая разлилась по грудной клетке, захлестывая чувством поражения.

Неужели она упустила его?

Не успев мысленно надавать себе тумаков за неосмотрительность, Фиона зацепилась глазом за пакеты. С его одеждой. Значит, собирался вернуться. Подавив в себе природное любопытство: все же копаться в чужих вещах — дурная идея, она принялась царапать на тонком блокнотном листе записку своему вновь обретенному соседу. О, она не стеснялась в выражениях, отчитывая Снейпа за молчаливый побег и мягко намекая, как бы ему следовало в следующий раз поступить.

Довольная собой, оставила ему и записку, и ключ. Запирая дверь, Фиона услышала глухой топот медленных шагов на третьем этаже. Обрадованная, остановилась на повороте лестницы, запрокинула голову и увидела участливое лицо Джеймса, улыбающегося ей.

— Снова хотела сбежать, не поздоровавшись?

— Привет, Джейми, — и на ее губах растянулась улыбка. — Прости, в последние дни я что-то замоталась. Да и сейчас на работу опаздываю.

— Бывает, — легко согласился Джеймс. — Зайдешь вечером в паб, поужинаем?

Джеймс был одним из немногих людей в жизни Фионы, с которым не были связаны провалы в памяти. Познакомились они совсем недавно — каких-то полгода, но ощущалось, будто она знала его всю жизнь. Он встретился на ее пути в тот самый момент, когда любому человеку требуется участие и поддержка.

Это было в начале лета. И, мягко говоря, оно выдалось у Фионы не особенно удачным: увольнение с работы, ссора с друзьями, с которыми с тех пор она и не общалась, отсутствие денег, вынуждавшее ее искать жилье подальше от центра. Все навалилось разом, и Фиона была совершенно разбита, когда неведомым ей образом забрела в Камден и остановилась на пороге паба.

Джеймс вообще-то был управляющим, но именно в тот вечер заменял заболевшего бармена. А как известно, именно бармену незнакомцы зачастую изливают душу в попытке найти облегчение. Фиона не стала исключением, и тот первый их разговор перерос в крепкую дружбу. А ежевечерние посиделки в пабе стали традицией.

— Ох, прости, Джейми, не получится, — как бы не хотела Фиона провести время с другом и рассказать обо всем, что произошло за последние сутки, сейчас для нее было важнее встретиться с Северусом Снейпом и все же попытаться разговорить его.

Озадаченным взглядом проводил Джейми свою подругу, когда та легкой поступью двинулась вниз, к выходу. Задумчиво он постучал пальцами по перилам, наблюдая за тем, как крепкие мускулы напрягаются под золотистой смуглой кожей предплечья. Фиона прежде не пропускала их встреч, с радостью делясь всеми, даже малозначимыми событиями дня за стаканом сидра после плотного ужина. Ее неожиданная отстраненность могла пустить весь план под откос.

Джеймс поправил и так идеально лежащие волосы и вернулся в квартиру с мыслью, что пришло время решительных действий.

• ─── ⫷⫸ ─── •

11 декабря 2008 года

Вечер

Северус вздрогнул, когда прямо над ухом раздалось его имя. Вынырнув из своих мыслей, он в замешательстве посмотрел на девушку. Та стояла совсем близко, склонившись к нему. Но больше ничего не говорила, словно прислушивалась к чему-то внутри себя. В следующую секунду шумно выдохнула носом, провела кончиками пальцев по виску, уставившись невидящим взглядом прямо перед собой.

Снейп не успел и глазом моргнуть, как Фиона затряслась, будто сломанная игрушка. Все ее лицо исказилось. Глаза, казалось, вот-вот выскочат из орбит. По комнате растекся надтреснутый, срывающийся голос, который с каждым словом становился все крепче и звонче:

Сквозь бурю лжи и предательских планов,

Суждено вывести тебе ее на путь ясный.

Скрытые лица обнажить, как зарю,

Чтобы ложные друзья бежали в страхе.

О, отважный, помощник верный,

Ты судьбой обречен помочь ей в пути.

Лишь после этого ты свой дом найдешь,

И радость и покой в нем ты обретешь.

Закончив, она в изнеможении начала сползать прямо на пол, кое-как удерживая себя от падения. Снейп, забывший, с какой целью облюбовал свое место, кинулся к Фионе, покачивая головой.

— И что вы все время талдычите про этот чертов дом? — Подхватив ее под руки, он устроил Фиону на диване. — Давайте, сюда.

— Я же не специально, — с легкой обидой отмахнулась она, поудобнее устраивая голову на маленькой подушке. Обычно пророчества не вытягивали из нее столько сил, но и было их в разы меньше. Эпизоды, как про себя называла такие моменты Фиона, случались от силы пару раз в месяц. Сейчас же был второй за сутки, и это немного пугало.

Северус устроился рядом, чуть сдвинув ее ноги в сторону. Провел ладонью по лбу, будто смахивал бисеринки пота. И глубоко задумался, пока прорицательница приходила в себя.

Он знал лишь несколько причин, по которым в волшебнике человеческой расы мог пробудиться дар прорицаний. Первая и самая частая — наследственность, как случилось с Трелони, чья прабабка была легендарной прорицательницей. Но если бы этот дар передался Гермионе от предков, то и проявился бы несомненно раньше. Учитывая же и ее происхождение, и ее отношения с этой недонаукой, Снейп смело отмел этот вариант.

В магмире были известны случаи, когда волшебники обретали похожие способности после того, как оказывались на грани жизни и смерти. Они не становились оракулами в буквальном смысле, но проявляли задатки к эмпатии, к считыванию информации с энергетических полей и прочее. Этот вариант подходил случаю Грейнджер больше, но не объяснял глубины ее дара. Ведь она, если взять за основу, что девушка не дурит Снейпа, сумела заглянуть в прошлое и увидеть его дом в Коукворте и все твердила о его миссии в будущем. Это объяснить для себя Северус пока не мог.

Была у него и еще одна версия, правда, не подкрепленная никакими фактами. Просто догадка.

При блокировке магии волшебника сила всегда требует выхода. Снейп смог прочувствовать это на себе, когда был закован в магические кандалы и во время судов, и во время транспортировки в Азкабан. Наручники защелкивали на его запястьях на короткое время, поэтому никаких видимых последствий не было. Но Снейп явственно ощущал, как наливается его магическое ядро. При этом похожего эффекта не случилось в стенах тюрьмы. Хоть магией он не пользовался десять лет, она циркулировала по телу и обновлялась, что было схоже с процессом гемопоэза.

Блокираторы же, коих в магмире было предостаточно: от тех же кандалов и ошейников из сплава железа и обтуранса⁽¹⁾ до оберегов — прерывали процесс обновления, не давали магии свободно течь по жилам, но при этом не замораживали ее, как в случае Стазиса. Сила и энергия не покидали магическое ядро, нарастая, накапливаясь в нем и порой прорываясь сквозь оболочку. Это была очень опасная практика в случае ее длительного использования. И аномалия в виде обретенного дара прорицаний, которую Северус и подозревал у Гермионы, была лишь начальным этапом в цепочке плачевных последствий. Они могли довести и до полного распада магического ядра. А это означало для волшебника только одно — смерть.

Получалось, что кто-то целенаправленно и медленно убивал Грейнджер. Или что сделавший с ней это просто был полнейшим идиотом, неспособным просчитать последствия.

— Мисс Ли, — мрачно взглянув на девушку, протянул Снейп, — есть ли у вас вещица, с которой вы не расстаетесь? Возможно, украшение, которое никогда не снимаете?

Фиона встрепенулась, приподнимаясь на локте и удивленно глядя на Северуса.

— Почему вы спрашиваете?

— Просто ответьте, — сказал он чуть громче, вновь терзая свою бороду.

— Нет, ничего такого. Конечно, есть подвески и медальоны, которые ношу чаще других, но…

— Я понял, — перебил Снейп.

Спрашивать про одежду или что-то вроде не имело смысла, потому что блокиратор всегда должен быть на волшебнике, чтобы подавлять его магию. Правда, был у него и аналог, о котором Северус даже не подумал сначала, потому что то зелье было из разряда темных искусств и требовало не только невероятно редких, дорогостоящих и противозаконных ингредиентов и мастерства зельевара, но и регулярного употребления. Снейп знал это не понаслышке. Он варил такое зелье для нужд Темного Лорда и лично доставал для него яд акромантула и прах вампира на черном рынке.

— Может быть, вы на постоянной основе принимаете какие-то лекарства?

— Да нет же, ничего такого.

— Подумайте хорошенько, — утомленно попросил Снейп, откидываясь на спинку дивана. — Возможно, какой-то напиток? Может, кофе покупаете ежедневно примерно в одно и то же время и в одном и том же месте?

— Я не пью кофе.

— Это был пример, Гре…мисс Ли! Думайте!

— Может, объясните уже, что происходит? — в голосе Фионы зазвучали раздраженные нотки, как и у ее визави.

— Обязательно, — скривился Снейп, — когда вы дадите мне ответ.

Фиона вскочила с дивана на ноги, всплеснув руками. Но тело еще плохо слушалось, и она пошатнулась. Снейпу вновь пришлось ее ловить.

— Угомонитесь, — уже спокойнее попросил он, усаживая рядом с собой. — Просто подумайте, это действительно важно.

По телу Фионы опять растеклось умиротворяющее тепло, которое она никак не могла себе объяснить. Несмотря на грозный вид мужчины, на его раздражительность и порой несдержанность в словах, она знала, что рядом с ним в безопасности. Это ощущение шло изнутри и было настолько странно правильным, что Фиона не хотела отпускать его от себя и на минуту. Вот и сейчас, прислонившись к его плечу, хоть Снейп и не потворствовал этому, замерев как статуя, она ощущала, будто находится под защитным куполом.

— Я правда не знаю, — сказала тихо, — ничего не приходит на ум.

Она внимательно посмотрела на мужчину. Смогла разглядеть, что тот хмурится. Четко очерченный профиль, похожий на профиль хищной птицы, покачивался в такт каким-то его мыслям. Снейп, по ее мнению, был далеко не красавцем. Даже просто симпатичным его назвать было сложно, но что-то ускользающее, невесомое делало его лицо невероятно притягательным. Такой, как сейчас, задумчивый, он словно излучал внутреннюю силу и уверенность.

Ее взгляд коснулся длинных черных и кое-где посеребренных волос, двинулся дальше и словно споткнулся на бороде. Фиону пронзила неожиданная мысль. Если бы ей довелось рисовать его, то, нанося кистью мазки на картину, она бы не стала писать бороду на его портрете. Та вдруг показалась девушке странно ненужной, чужой, инородной.

— Вы ведь не носили бороду раньше? — вырвалось у нее, прежде чем она успела это обдумать.

Снейп, продолжая изображать из себя изваяние, скосил глаза и подозрительно прищурился.

— Я с бородой уже десяток лет.

— Хм, — немного смущенно Фиона отстранилась от него, чтобы разглядеть получше. — Я имела в виду то время, когда мы познакомились. Полагаю, что мы давно с вами не встречались.

Северус неопределенно тряхнул головой, то ли соглашаясь с ней, то ли отмахиваясь. Но почему-то это ее и воодушевило.

— Расскажите все, что знаете обо мне. Прошу, — молитвенно сложив руки перед грудью и часто-часто хлопая ресницами, прошептала она. — Помогите мне вспомнить.

— Память — это непростая штука, мисс Ли, — заговорил Снейп после долгой паузы. — Кое-кто из античных писателей, — тут он небрежно махнул рукой в сторону книжной полки, на которой стояли одни только женские романы, — считал ее второстепенной способностью души. Но я утверждаю, что память — это глубокое хранилище, связь настоящего, где мы обретаем знания, навыки, впечатления, с будущим, где предстоит отыскивать укрытое в хранилище содержание. Когда же это хранилище по каким-то причинам заблокировано или, что хуже, разрушено, что происходит?

Фиона чувствовала себя нерадивым студентом на лекции, которому необходимо было сверять каждое слово со словарем. Ощущение усилилось, когда Северус встал и принялся ходить по комнате, закинув руки за спину и сцепив их в замок. Тем не менее она внимала, как зачарованная, всему произнесенному, окутанная его глубоким голосом-бархатом.

Так и не дождавшись ее ответа, Снейп хмыкнул себе под нос и продолжил:

— Человек теряет себя, мисс Ли, ведь память хранит заведомо больше увиденного. И когда у вас нет возможности обратиться к своему хранилищу, извлечь нужное — вы просто лишаетесь самоосознания, самоопределения, самоидентичности — выбирайте любое.

— Вы хотите сказать, что я…

— Я не видел вас много лет, — остановил ее Снейп. — И мне сложно судить, насколько сильно вы могли измениться. Но я абсолютно уверен, что та девушка, которую я знал, была слишком амбициозной, чтобы просиживать свою жизнь в захудалом магазинчике на рынке, и слишком жадной до знаний, чтобы тратить свое время на это, — взгляд снова метнулся к сомнительной, по его мнению, литературе.

Фиона расстроенно покачала головой, с тяжелым вздохом поднялась и подошла к окну, вглядываясь в темноту вечера. Шел снег. В тусклом свете фонарей снежинки казались большими желтыми каплями, словно маскировались, не желая показывать свою суть, то, чем являлись на самом деле — изящными хрупкими хрусталиками.

Значит, я тоже не та, кем кажусь?

— Я не понимаю, почему, — Фиона словно себе это говорила, опираясь на подоконник и продолжая наблюдать за вихрящимся танцем снега за окном. — Я не попадала в аварии, не принимала никаких сильнодействующих лекарств… Ничего такого. Врачи не нашли у меня нейрохирургических или неврологических отклонений. Списали все на стресс, но это же глупо. И потом, мой дар… Или, скорее, проклятье…

— Кстати, как давно эти способности у вас появились? — Снейп подошел ближе и тоже принялся высматривать что-то за окном.

— Не помню точно, — Фиона передернула плечами, как от холода. — Пару месяцев назад, может, три, случился первый эпизод. Я тогда здорово шокировала своего друга, — она хихикнула, но быстро вернулась к серьезному выражению лица. — Началось же все с того, что я стала более эмпатична, стала лучше, гораздо лучше чувствовать других людей, знала, что посоветовать и что точно поможет в их ситуации, понимаете?

Снейп кивнул. Он не был эмпатом, отнюдь. Но в людях разбирался неплохо, по крайне мере, десять лет назад было именно так. В противном случае он не стоял бы здесь — в мире, где Темного Лорда не существовало. Чувства же и чувствительность никогда не были для него на первом месте. Им он предпочитал голос разума и холодную голову.

И сейчас именно голос разума говорил ему, что залезть в голову к девчонке все же придется. Она сама ничего полезного боле не расскажет. Искать же того, кто с ней это провернул, значило бы ковыряться в стоге сена в поисках иголки. Но и так просто к этой задаче не подойти. Для начала, Снейп не практиковался много-много лет. Хоть и говорят, что мастерство не купишь и не пропьешь, он отдавал себе отчет, что сеанс ментальной магии после столь длительного перерыва не получится незаметным и безболезненным. Было бы гораздо легче, если бы девушка была в отключке, но легилимент в таком случае абсолютно бессилен. «Клиент» должен быть в сознании, чтобы из этого мероприятия вышло хоть что-то путное. Как же объяснить ведьме, которая считает себя маглой, что он собирается с ней проделать, и не напугать до чертиков при этом? Может быть…

— Мисс Ли, а что вы скажете о сеансе гипноза? — Снейп решил, что это мало правдоподобно, но все же ближе всего к тем понятиям, которые знакомы девушке.

Северус успел разглядеть азартный блеск в ее выразительных карих глазах, когда весь его план разлетелся вдребезги от трели дверного звонка.

На пороге, растянув рот до ушей, стоял Джеймс. Растерянно Фиона перевела взгляд на букет красных роз в его руках и объемный бумажный пакет. Она не спешила приглашать гостя в дом, но тот сам шагнул вперед, протягивая ей цветы.

— Решил, что тебе нужна передышка, чем бы ты не была занята.

Фиона все топталась на месте, раздираемая противоречием: ей до дрожи хотелось продолжить беседу со Снейпом и обсудить его увлекательное предложение. Но и Джейми она выставить не могла. Хотя это его явление с цветами обескуражило ее — все-таки такой романтический знак внимания их отношения не предусматривали. Но он был ее близким другом. Именно он помог когда-то с жильем и стал невольным участником ее устройства на работу в на ладан дышащий магазинчик миссис Биддл.

Со вздохом Фиона отступила в сторону.

— Я ужин принес и твой любимый сидр, конечно, не забыл, — довольно проговорил Джеймс, поставив пакет на тумбу и стягивая куртку. Все его внимание было притянуто к девушке, и он пока не замечал молчаливую темную фигуру у окна.

— Спасибо, Джейми, — Фиона перехватила пакет с едой и неуверенно взглянула в сторону Снейпа. — Но знаешь, сейчас не самое лучшее время…

Джеймс проследил за ее взглядом и уткнулся в спину мужчины в темной футболке. Сверкающая улыбка разом сошла с его лица, а ей на замену пришла гримаса удивления.

— О, ты не одна?

В этот момент Северус развернулся, посмотрев исподлобья на незваного гостя. И готов был даже поаплодировать скорости его реакции. Не будь он Северусом Снейпом, вряд ли бы заметил это еле уловимое изменение во взгляде: краткая паника и смятение быстро сменились слишком уж показным безразличием. А вот взор, метнувшийся в сторону уже снятой куртки, был очень показательным.

— Не познакомите нас? — вкрадчиво обратился Снейп к Фионе, медленно приближаясь, почти крадучись, как кот, готовый загнать мышь в ловушку.

— О, простите, — спохватилась Фиона. — Северус, это мой друг Джеймс, — Снейп поморщился. Видимо, это имя навсегда останется для него триггером, напоминая о бессилии и пережитых унижениях. Мисс Ли же, не заметившая его реакции, продолжила: — Джейми, а это мой знакомый, Северус Снейп.

— Очень приятно познакомиться, — быстро протараторил Джейми, хватая куртку с вешалки. — Что ж, если бы знал, что у тебя такие планы на сегодня, не стал бы мешать. Пожалуй, пойду.

Недоуменно Фиона наблюдала, как Джейми, чуть не выбив дверь, рванул на выход. Северус, посоветовав ей накрывать ужин, резво двинулся следом.

— Верну вашего друга, — бросил, выскакивая в холл.

Он нагнал его уже на третьем этаже, когда Джеймс судорожно пытался открыть дверь. В мгновение ока Снейп оказался рядом, с силой развернул его и, прижав локтем горло, впечатал в стену.

— Куда-то спешите, Джеймс? — почти ласково поинтересовался Снейп, усиливая нажим.

Эти двое являли собой странную картину. Северус, чуть ниже ростом и весьма худощавый, казался сейчас могучим исполином, удерживая под своей рукой крепкого накачанного парня. Магия Снейпа буквально искрила, торжествуя и узнавая в противнике волшебника, в глазах которого плескался если не ужас, то, во всяком случае, тревога. Джеймс определенно знал, кто такой Северус Снейп. Не медля больше, Снейп вытянул древко из кармана джинсов, приставил к его виску и прошипел:

— Легилименс!

Примечания:

Посмотреть на Джейми и других можно здесь https://t.me/verlibros

1) Минерал, который подавляет передачу магической энергии. Выдумка автора.

Вернуться к тексту

Синюшно-багровенькое сморщенное личико выглядывало из фирменной пеленки роддома больницы Святого Мунго. Новорожденная Лили Луна Поттер смешно хмурила брови, уютно устроившись на руках у матери. Джинни любовно и очень нежно водила указательным пальцем по редким рыжим волосикам на головке дочери, пытаясь осознать, что эти девять долгих месяцев закончились для них обеих благополучно. Краем глаза она следила за суматохой, царившей в ее палате.

Молли Уизли уже справилась со своим волнением после того, как целитель объявил об успешных родах, и теперь по-матерински строго выговаривала внукам, старшим братьям Лили, как нужно себя вести в больнице. И тут же, как истинная бабушка, трепала мальчишек по загривкам и совала в руку кусок своего фирменного морковного пирога. Артур то крепко сжимал ладонь Гарри, ошалело развалившегося в кресле у постели жены, то одергивал Джорджа, который то и дело норовил заглянуть в копошащуюся пеленку на руках у сестры. Только Рональд молчаливо стоял у стены, подальше от мягкого света, льющегося из окна, и, не принимая участия во всеобщем ажиотаже, украдкой рассматривал Джинни.

Когда суета достигла своего апогея, в палате появился целитель и начал выпроваживать всех родственников. Рон медленно отлепился от стены и подошел к кровати сестры. Он все больше старался держаться в тени, но сейчас будто забылся, наклоняясь к племяннице. Джинни перевела на него взгляд и непроизвольно вздрогнула. Прошло уже столько времени, а она никак не могла привыкнуть к новому облику брата. Пытаясь скрыть свою реакцию, она устало улыбнулась и первой потянулась поцеловать его.

— Спасибо, что пришел поддержать.

— Ну что ты, — качнул головой Рон, отстраняясь. — Я всегда рядом, ты же знаешь.

— Знаю. Придешь на выписку?

— Постараюсь, но не обещаю.

Уизли еще раз взглянул на Лили, улыбнулся одним уголком рта и двинулся к выходу, бросив на прощанье:

— Пока, сестренка, — и чуть помешкав, добавил с кивком: — Поттер.

Едва за ним закрылась дверь, Гарри поднялся с кресла. Вид у него был такой, словно рожала не Джинни, а он: волосы торчали в разные стороны, бледность все еще не сошла с лица, очки криво сидели на носу.

— Я сейчас вернусь.

— Гарри… — попыталась она остановить мужа, но тот уже выскочил в коридор. Снова наклонившись к малышке, Джинни потерлась своим носом о ее, тяжело вздыхая. Она, как никто другой, понимала, что разговор мужа с братом не принесет облегчения ни тому, ни другому.

Поттер нагнал друга уже у выхода. Рональд не спешил аппарировать. Остановился на крыльце, достал из кармана брюк синюю пачку Pall Mall и покрутил в руке, словно раздумывая — закурить или нет.

— Ты снова? — слегка запыхавшийся Гарри неодобрительно взглянул на сигареты в руке Рона.

Тот не ответил. И все-таки вытянул из пачки сигарету, прикуривая от слабого огонька на конце волшебной палочки. Он жадно вобрал дым в легкие, смакуя фруктово-травянистое послевкусие на языке. Гарри замахал рукой перед лицом, отгоняя от себя табачную дымку.

— Рон, так не может вечно продолжаться, — начал Поттер, но был остановлен горькой усмешкой.

— Да неужто?

— Ты мой друг, — Гарри потянулся к Рону, желая похлопать того по плечу, но Уизли увернулся. — Пожалуйста, давай поговорим.

— Говорили ведь уже, Поттер, — Рон сделал несколько длинных затяжек и щелчком отшвырнул от себя сигарету. Окурок упал на землю. Глядя, как он тлеет, Уизли нехотя повернулся к Гарри: — Что еще ты можешь мне сказать?

— Рон, я… — Гарри всплеснул руками. — Я понимаю, что ты чувствуешь. Я правда…

— Да ни черта ты не понимаешь! Дом — полная чаша, жена, детишки, должность, с министром на короткой ноге. Все у тебя хорошо, Поттер, верно? Что ты можешь знать обо мне, а? — Рон сморщился, как от боли.

— Гермиона хотела…

Гарри не успел договорить. Рон резко развернулся к нему, взмахнул палочкой, приставляя древко к тому месту на шее, где пульсировала сонная артерия. Его зрачки, окаймленные золотым ободком, пронзили Поттера гневом. Рон тяжело дышал.

— Не смей произносить ее имя!

Гарри не пытался защищаться. Он только смотрел на испещренное шрамами, пылающее злостью лицо друга. И ждал. Часть его даже хотела, чтобы Рон пустил в дело заклинание или, на худой конец, кулаки. Но Уизли давно научился усмирять приступы своей ярости. Вот и сейчас он опустил палочку, отходя от Гарри на пару шагов и готовясь к аппарации.

— Рон, стой.

— Если это не приказ, уважаемый начальник, я лучше пойду, — уже спокойно Уизли отвернулся.

Безрадостно кивнув, Поттер проводил взглядом аппарирующего друга.

— Когда-нибудь ты простишь меня, — сказал он в пустоту.

• ─── ⫷⫸ ─── •

Северус чертыхнулся себе под нос, одной рукой снимая с плиты турку со сбежавшим кофе, а другой придерживая себя за голову, где стадо соплохвостов отплясывало чечетку. Все-таки вчера он перестарался. Такое длительное воздержание от использования серьезной магии не могло пройти для него бесследно. О том, что же сейчас творилось с головой Джеймса, Северус даже думать не хотел. Вчера он удовольствовался тем, что не превратил его мозги в фарш. Легкий Обливиэйт в сочетании с Конфундусом давали Снейпу фору, чтобы попытаться разобраться в том, что он узнал после сеанса легилименции, если то нападение можно было бы назвать простым сеансом.

Обжигая пальцы, Северус снял со сковороды слегка подгоревшие тосты, опять поминая черта. Очистив плиту и турку взмахом палочки, он принялся заново варить кофе, прокручивая в голове выуженную информацию.

Откровенно говоря, было ее немного. Снейпу сразу стало очевидным, что память дружку Фионы тоже подправили. Поэтому-то его мотивы были до конца не ясны. Неоспоримыми оставались несколько фактов. Джеймс прекрасно знал, что Фиона Ли на самом деле — заместитель министра магии Гермиона Грейнджер. Но как и почему такая метаморфоза произошла, понятия не имел. Зато мнил себя ее защитником. Правда, от чего или кого защищал, тоже не знал. В него была словно вшита программа: находись рядом, следи за безопасностью, контролируй все связи, не суй нос не в свое дело. И следуя ей, он из раза в раз добавлял медленно убивающее Фиону зелье в сидр, который та с удовольствием выпивала.

Большего выведать у Снейпа не получилось. Но оставалась еще одна ниточка, за которую в ближайшее время он собирался потянуть. Каждое воскресенье Джеймс составлял отчеты о своей работе и оставлял в парке неподалеку, опять же, не подозревая, кто их забирает. У него словно была отключена функция минимального осмысления своих действий.

Подумав об этом, Снейп криво усмехнулся — ведь то же самое можно было сказать и о нем. Северус до сих пор упорно отгонял от себя мысли, какого же черта полез в эту историю. Водила эта невыносимая гриффиндорка руками над магическим шаром, так пусть бы и дальше водила. Ему-то что? Какие силы заставили его изображать из себя доброго самаритянина? Сейчас бы сидеть в Индии или Мексике, изучать древние манускрипты, пытаться восстановить мастерство зельевара (интересно, сколько времени понадобится на это, если он даже тосты умудрился сжечь?), а не просиживать штаны в сером Лондоне в обществе той, с которой бы предпочел не пересекаться. А ведь еще не известно, с кем придется встретиться, чтобы окончательно распутать это дело. Почему-то мысли все бросить к чертям и все же рвануть на солнечный берег какого-нибудь океана так и не возникло.

Протяжно выдохнув, Снейп впился зубами в кусок подгоревшего тоста, обильно политого джемом. Двумя пальцами свободной руки он выводил круги на своем виске в надежде, что это уменьшит непрекращающуюся головную боль. Сейчас бы зелье от нее, его личная разработка, не помешало. Только Северус очень уж сомневался, что у мисс Ли завалялось пол-литра бычьей крови, чтобы его сварить.

— Голова болит?

Стоило Снейпу подумать о ней, как Фиона явилась пред его очи. Лохматая со сна и весьма легкомысленно одетая. Северус перестал жевать, непроизвольно скользя взглядом по ее длинным стройным ногам.

— У меня есть где-то аспирин, — не замечая его реакции, Фиона подошла вплотную к шкафчикам и, встав на носочки, потянулась к самой верхней полке. Из-за этого ее и так короткие спальные шорты задрались выше, натянулись, подчеркивая округлость ягодиц.

Снейп зажмурился, решив, что увидел достаточно. С трудом проглотил так и не разжеванный тост. Кусок больно оцарапал горло, и Северус закашлялся, пытаясь усмирить саднящее чувство. В три глотка осушил кружку с горячим кофе. Выдохнул. А она, вытянув шею, все шарила кончиками пальцев по полке в поисках лекарства.

— Я достану, — сипло выдавил из себя Снейп, подходя ближе. — А вы пока оденьтесь.

Все еще стоя на цыпочках, Фиона повернула к нему голову с приподнятой в непонимании бровью. Взгляд ее коснулся слегка порозовевших щек Северуса, и к собственным тут же прилил жар. Поняла теперь, осознала. Унеслась в свою комнату с писком: «Я сейчас». Снейп лишь хмыкнул. Впервые ему аукнулось, что столько времени он провел в одиночестве. И собственную реакцию оказался не в силах сдержать. Хотя, казалось бы, это же Грейнджер… Ладно, пусть сейчас и не совсем она, но…

Он нашел таблетки, выпил. Уселся за стол с намерением все же нормально позавтракать. Желудок все еще скручивало от голода. Вчера так и не удалось поужинать.

— На вашем рынке продаются лекарственные травы? — поинтересовался Северус, когда Фиона, упакованная в джинсы и в темный свитер с безрукавкой, вновь появилась на кухне.

— У меня в магазине есть, — кивнула она. — А вам зачем?

— Тогда я вас сопровожу, — Снейп поднялся из-за стола, игнорируя и ее вопрос, и любопытство, написанное на лице.

За ночь весь снег растаял, смешавшись с грязью. До рынка шли по слякоти, неприятно хлюпая ботинками. Фиона торопилась, чтобы успеть к часу открытия магазина, но отчего-то проигнорировала вход в метро, поднимаясь выше по улице на своих двоих. Бесконечные людские колонны утреннего Лондона были для нее родной стихией. Даже случайно сталкиваясь с кем-то плечами, она улыбалась, мило извинялась и неслась вперед. Снейп с его широким шагом еле поспевал за девушкой и больше был сосредоточен на том, чтобы как раз не налететь на пешеходов. Он то и дело уворачивался, стараясь не упускать Фиону из поля зрения. Она моментами замедлялась, чтобы дождаться своего спутника, но пускалась дальше, как только он оказывался на расстоянии пары шагов от нее. Это было похоже на какую-то гонку, в которой Северус проигрывал. Он тяжело дышал, жадно раздувая ноздри, хотя к тому моменту они не преодолели еще и половины пути.

Снейп всерьез задумался о том, что нужно вернуться к тренировкам и, может быть, добавить пробежки по утрам. Разумеется, не для того, чтобы в следующий раз не отставать от девчонки, а для его предстоящих экспедиций. Мало ли от кого придется удирать по джунглям в обозримом будущем.

Во времена Хогвартса такой проблемы у него не возникало. Приученный к ежедневным патрулям огромного замка, он тренировал и свою выносливость, и неутомимость. И хотя он не был в ту пору атлетом, мог похвастать железными мускулами и сильной дыхательной системой. В Азкабане же разгуляться было негде. Но, окончательно оправившись от нападения волдемортовой змеюки, он приучил себя выполнять минимальный набор упражнений: приседания, отжимания, качание пресса. В начале все это давалось не просто, и Малфой, наблюдавший за потугами друга из соседней клетки, громко хохотал и даже улюлюкал, забывая в такие моменты о своем происхождении. Но после того как однажды не смог разогнуть спину, смеяться перестал и присоединился к физкружку Северуса.

Когда они остановились перед дверью во «Всевозможные волшебные вещицы» и Фиона принялась открывать замок, Снейп с трудом преодолел желание согнуться пополам и отдышаться. Она держалась естественно и непринужденно, словно не было только что никакого забега по многолюдным улицам, и Северус не хотел показаться слабаком.

— Ваша идея? — выдохнул он, кивая на вывеску, почти один в один повторяющую придумку близнецов Уизли.

— Да! Как вы догадались? — Фиона широко улыбнулась и толкнула дверь, поясняя на ходу: — Магазин раньше «Черное солнце»⁽¹⁾ назывался. Миссис Биддл, владелица, была в восторге от своей идеи с названием. Что-то мистическое, таинственное, потустороннее ей мерещилось в нем. А вот о покупателях я того же сказать не могу. Когда я к ней устроилась, дай бог, в день было две-три продажи, да и то основным контингентом были люди, которых бы мне не хотелось встретить на улицах вечернего Лондона.

Снейп ухмыльнулся, представляя при этом посетителей Лютного.

— После ребрендинга мы стали самым популярным эзотерическим магазином во всем Камдене, — гордо добавила Фиона и без перехода спросила: — Так какие травы вам нужны?

— Покажите все, что есть.

Снейп не питал особых надежд, полагая, что сейчас Фиона подведет его к какой-нибудь скромной полке с захудалыми сушеными ромашками. Но она двинулась вглубь магазина, где за неприметной дверью скрывалась большая кладовая. Щелкнул выключатель, и на потолке зажглись четыре тусклые лампы, слабо освещая каждый уголок. В помещении витал спертый запах пыли, смешиваясь с ароматами благовоний, прелой соломы, сожженных свечей. Слева от входа располагались длинные стеллажи, уставленные коробками. Справа — подвесные полки с ящиками и склянками с семенами и другими частями растений. С потолка свисали пучки сушеных трав и целлофановые мешочки с ними же, затянутые проволокой. В центре кладовки стоял грубо отесанный деревянный стол.

— Вот здесь, — Фиона указала рукой направо, — все наши травы. Их много на самом деле, потому что хороший спрос.

Снейп широко раскрытыми глазами взирал на представшую перед ним картинку и мысленно, по старой памяти, снимал баллы с Гриффиндора за это безобразие.

— В основном закупаемся на ферме Мэнсфилда, но кое-что миссис Биддл и сама выращивает. У нее в Далтоне есть летний домик, там и живет большую часть года.

— Совершенно ненужная информация, — Снейп с силой сжал переносицу.

Тоска по его идеальной кладовке в Хогвартсе сковала сердце.

— Кто надоумил вас заточить мяту в эту пленку? Она же отсыреет! — Северус двинулся мимо стола, вдоль полок, проводя экспресс-ревизию и указывая на все недочеты. — Нельзя хранить омелу не защищенной, ее листья и стебли ядовиты! Нужна герметичная упаковка. А это еще что?

Снейп снял с полки пластиковый контейнер, поднял крышку и низко наклонился, почти зарываясь выдающимся носом в светло-коричневый порошок.

— Это перетертые корни Costus Speciosus? И вы храните их в пластике? С ума сошли! Немедленно, слышите, немедленно в стеклянную тару! — Снейп потряс контейнером в воздухе, привлекая внимание Фионы. И продолжил возмущаться себе под нос так, чтобы она уже не услышала: — Профессор Спраут уже отзывает вашу наивысшую отметку по своему предмету! Безголовые гриффиндорцы! Нельзя хранить все это, как заблагорассудится. Даже у маглов должны быть какие-то нормы.

Северус, казалось, забыл о цели своего визита сюда. Окутанный чарующим и таким привычным ароматом трав и земли, он просто плыл по волнам своего сознания, подчиняясь выработанным зельедельческим инстинктам. От его зоркого глаза не ускользала ни одна оплошность, допущенная в этой кладовой. Пучки засушенных трав, связки сморщенных корешков, склянки с семенами: все полетело на пустующий стол, поднимая в воздух настоящую феерию ароматов, разрывающих обоняние.

— И даты сбора нигде не указаны. Да проще все тут сжечь и отстроить с нуля, чем разгрести эти авгиевы конюшни, — ворчал Снейп, тем не менее разгребая все это безобразие и невольно улыбаясь уголком рта.

Фиона пораженно наблюдала за этим мужчиной, сейчас больше похожим на взъерошенного мальчишку с горящими от восторга глазами. Он безостановочно бормотал что-то себе под нос, а его руки не замирали ни на секунду, умело жонглируя банками, коробочками, кулечками и букетами засушенных растений.

— Кто вы? — невольно вырвалось у нее.

Снейп изогнул бровь, давая знать, что вопрос ее якобы непонятен.

— Нет, серьезно. Вы разбираетесь в нарушениях памяти, владеете навыками гипноза, а теперь еще и это, — ткнула пальцем в сторону стола с травами. — Кто вы?

— Не считаете ли вы, мисс Ли, что задаваться подобным вопросом поздновато? Вы уже впустили меня в свою жизнь и свой дом.

— Не считаю, — театрально закатила глаза. — Неужели так сложно ответить?

— Зачем? Знание того, кем я являюсь, никоим образом не поможет решить вашу проблему.

— Хорошо. Попробуем по-другому. Почему вы мне помогаете?

Фиона подхватила со стола веточку растения, усыпанную сиренево-розовыми цветами, чем-то отдаленно напоминающими околоцветник лилий. Не раздумывая долго, поднесла к лицу и почти вдохнула аромат, но Снейп резким взмахом выбил стебель у нее из рук.

— Спятили? — зарычал. — Это же ясенец!

Будто это о чем-то ей говорило.

— Почему помогаю, спрашиваете? Да вы же умрете без меня! — Северус и сам не понял, имел ли в виду действие зелья или ее попытку сжечь ко всем чертям свою слизистую эфирными маслами, которые ясенец обильно выделяет даже в сухом виде. — И как вы с нулевыми знаниями в травологии работаете с растениями?

— А я с ними и не работаю, — обиженно протянула Фиона, так и не поняв, в чем провинилась и она, и эти симпатичные цветки. — Эта часть в ведении Джонни. И вообще, не меняйте тему. Мы жили по соседству? Вы друг моих родителей? Дальний родственник? Кто? Случайный любовник?

Северус округлил глаза и будто подавился.

Фиона поколебалась пару секунд, будто решаясь на что-то, и вдруг обворожительно улыбнулась. Она начала медленно обходить стол. Кончиком указательного пальца вела по его кромке и поддерживала зрительный контакт с Северусом. В его глазах не отражалось ни единой нужной ей эмоции, но она не сдавалась. Юркий розовый язык смочил нижнюю губу, и Фиона томно вздохнула, оказываясь неприлично близко к Снейпу.

— Прошу вас, Северус, утолите мое любопытство, расскажите, дайте ответы, — как журчание весеннего ручья, как соловьиная трель прозвучали ее слова.

Снейп поманил ее указательным пальцем, и все внутри Фионы возликовало, сердце радостно подпрыгнуло в груди. Как же просто это оказалось. Ох, уж эти мужчины!

Она подалась ближе, и Снейп склонился к ней так низко, что его волосы скользнули по ее щеке. Фиона учуяла аромат клубники со сливками — так пах ее шампунь. От мысли этой и от того, как Северус опалял своим дыханием нежную кожу ее уха, щекотливые мурашки поползли по рукам. И кто тут кого соблазнял? Фиона прикрыла глаза в ожидании.

— «История растений» Теофраста, — зашептал Северус своим бархатным голосом, — «Практическая ботаническая история» Моранди, «Живая книга трав» Книпхофа…

Фиона распахнула глаза. Разочарование в них быстро сменилось негодованием.

— Да вы… да вы…, — задыхаясь, она отскочила от Снейпа на почтительное расстояние. Он же издевательски ухмылялся, глядя на то, как она пытается подобрать слова.

— Вы просили ответов, мисс Ли. Уверяю, в этих книгах вы их найдете и больше не устроите подобного беспорядка. А приемы из своих бульварных романов тренируйте на ком-нибудь другом.

— Чурбан бесчувственный вы. Вот! — Фиона бросилась к двери, пылая и от гнева, и от стыда.

В спину ей полетел негромкий смех Снейпа, который едва ли кто-нибудь когда-нибудь слышал.

Чтобы устранить форменный бардак в кладовой, Снейпу потребовалась два полных дня. Фиона ассистировала ему молча. Обижалась, но исправно выполняла все его указания. В субботу Северус заметил, что она читает Справочник лекарственных трав. Фиона неумело прятала потрепанную книжку под прилавком, когда он выходил в главный зал. И хмурила брови, искоса посматривая на Северуса, словно гадала — увидел или нет. Он себя не выдавал, отчего-то радуясь подобным метаморфозам.

Снейп успел приготовить настойку, ради которой все и затевалось. Он не хотел последствий, которые накрыли его после сеанса легилименции с Джеймсом. Решил подстелить соломки. И хотя в настойке не было ни одного магического ингредиента, ее действие, по задумке Северуса, должно было смягчить вторжение и успокоить после.

За все это время от Джеймса не было ни слуха, ни духа. В пабе Фионе сказали, что он заболел. Но на ее настойчивый стук в дверь и на бесконечное количество телефонных звонков он так и не ответил, отделавшись эсэмэской.

Для Снейпа это значило две вещи. Первая: во время сеанса с Фионой ему нужно быть крайне, крайне осторожным (поджаривать мозги замминистра магии в его планы не входило). Вторая: Фиона уже несколько дней не получала привычную дозу убивающего ее зелья. Пока на ее состоянии это никак не сказывалось. Но Северус знал, что при такой резкой отмене тяжелое, болезненное похмелье неизбежно. И с его последствиями Северусу тоже предстояло как-то справиться.

• ─── ⫷⫸ ─── •

Тропинка петляла по Хэмпстэдской пустоши — мимо сухих дубов, лип, черной березы с подлесьем из пожухлых спревших кипрея и таволги и дальше, к прудам. Деревья царапали своими голыми макушками угрюмое серое небо, опустившееся этим воскресным утром низко-низко над парком. Толстобрюхие облака вызвались в спарринг-партнеры Джеймса. И теперь не плыли по небу, а то резко ускорялись, подгоняемые порывами ветра, то замедлялись.

Как и сам Джейми.

Он старался поддерживать правильный темп.

Вдох. Два шага. Выдох. Два шага. Вдох. Два шага. Выдох. Два шага.

Но шорох одежды, гул воздуха, хруст гравия под кроссовками, звучный крик черного дрозда, притаившегося где-то в ветках деревьев: все отдавало острой болью в черепе. Не проходящей вот уже три дня болью.

Джейми понимал, что организм сейчас работает на пределе своих возможностей. Пульс зашкаливал, переваливая за норму. Дыхание начало сбиваться.

Вдох. Два шага. Выдох. Три шага. Вдох. Шаг. Выдох. Три шага.

Он вышел сегодня на улицу через силу. Нужно было доставить еженедельное донесение об объекте. Для пропуска была только одна уважительная причина — собственная смерть. А пока мигрень не добила, будь добр.

Еще он надеялся, что станет легче. Голова прояснится, ощущение, что тебе в череп забивают гвозди без анестезии, пройдет.

Пробежки всегда были для него панацеей от всех болезней и проблем. Джейми рос довольно хилым ребенком. И мать-магла холила его и лелеяла. Была бы ее воля — заключила бы мальчишку в стерильный пузырь. До такого помешательства она не дошла, но на каждый чих сына у нее всегда была припасена «таблетка». И вот, глотая очередную, совершенно мерзкую на вкус микстуру от кашля, шестилетний Джеймс дал себе слово — во что бы то ни стало сделать себя здоровым и сильным. Он взял за правило не пить никаких ненужных лекарств. Спорт стал его отдушиной, способом самоисцеления.

Способом, который сегодня не сработал.

Борясь с разноцветными мушками в глазах, Джейми затормозил у старого раскидистого дуба, аккурат напротив пруда. Он оперся на ствол, чувствуя под ладонью шершавую кору. Прерывисто дыша, дрожащими пальцами достал из-за пазухи запечатанный магией конверт со своим кратким отчетом — никаких значимых событий за неделю не произошло, — и сунул его в дупло на уровне своей головы.

Чей-то приказ «Немедленно уходить, как только послание будет доставлено» тут же запульсировал в мозгу, переплетаясь с болью.

Кое-как отцепившись от дерева, преодолевая дурноту и темноту в глазах, Джейми медленно пошел прочь. Он собирался обойти пруд, помня о множестве скамеек по ту сторону. Но успел сделать лишь несколько десятков шагов, когда нога его зацепилась за торчащий корень. Джейми, не удержав равновесие, тяжело упал прямо под куст, оплетенный вечнозеленым плющом. Уткнулся лбом в холодную землю, пытаясь выровнять дыхание и учащенное сердцебиение.

Когда холод заполз ему под одежду, Джеймс нашел силы сесть. Он держался обеими руками за виски и немного раскачивался из стороны в сторону, словно убаюкивая себя.

Послышались чьи-то неспешные шаги. Хрустнула сухая ветка. Джейми вздрогнул. Он сразу не поднял глаз, чтобы посмотреть, кто идет. Тропа была излюбленным местом для бегунов и прогуливающихся по утрам. Но когда ветер донес до него сигаретный смрад, Джеймс насторожился.

Соблюдая осторожность, он высунул голову из-за куста и увидел, как в дупле его дуба рыщет рукой высокий стройный мужчина в кепке, надвинутой на брови.

Сердце пропустило удар.

Незнакомец забрал то, что искал. И разворачиваясь, подарил Джеймсу пару секунд, чтобы рассмотреть лицо. Оно определенно было ему знакомо, но имени этого мужчины со шрамом Джейми не знал.

В отличие от Северуса Снейпа, который стоял сейчас в том же парке под дезиллюминационными чарами. И хищным взглядом провожал долговязую фигуру Рональда Уизли.

Примечания:

Картинки к главе, как и всегда здесь https://t.me/verlibros

1) нацистский эзотерический символ

Вернуться к тексту

Ветер усилился, и Снейп приподнял ворот черного магловского пальто быстрым движением пальцев. Он следовал за Уизли на расстоянии нескольких десятков метров и пытался уложить в голове то, что недавно увидел. И выходило у него не слишком хорошо.

Если за всей этой историей с новой магловской личностью Грейнджер стоял Рональд Уизли, ее, как Северус помнил из нескольких заметок в газетах, бывший жених, то чего он хотел добиться? Утешал свою уязвленную гордость из-за отмененной свадьбы? Или, завидуя ее стремительно развивающейся карьере, таким образом вставлял палки в колеса? Или мстил? Гадать можно было бесконечно. Да и причина Северусу была не так важна. Волновало его два вопроса: к чему нужны были эти шпионские игры с другом-надзирателем и отчетами, прости Мерлин, в дупле, и как не блиставший в школе Уизли смог применить к Грейнджер ментальную магию такого уровня. Что-то тут не сходилось. И чем больше Северус узнавал, тем абсурднее становилась картина происходящего, чем дольше размышлял, тем больше вопросов у него возникало.

Уизли между тем почти достиг выхода из парка. Но вместо того, чтобы миновать низкие деревянные воротца, за которыми располагалась парковка, вдруг свернул с дорожки и скрылся в зарослях ветвистого шиповника, чьи сочные светло-красные плоды привлекли семейство соек. Снейп двинулся следом, расталкивая руками голые ветки и распугивая до сих пор не улетевших птиц. Уизли нигде не было, но Северус нащупал аппарационный след.

Переместившись по нему спустя пару секунд, Снейп оказался в незнакомом переулке. Он бегло осмотрел место. Справа от него стояли невысокие здания из светло-коричневого кирпича с такими же печными трубами, как и у его дома в Паучьем тупике. «Килберн-лейн» значилось на адресной табличке. Уизли он заметил сразу. У одной из стен тот сидел на корточках, держа в руках металлическую банку. Северус, стараясь ступать бесшумно, подошел ближе и увидел, что Рон достал из жестянки свернутый в трубочку конверт. Сначала он сунул его к себе в карман, затем поставил банку в нишу в стене и прикрыл кирпичом. Выпрямившись, Уизли охнул и потер поясницу.

— Чтоб тебя мантикоры на завтрак слопали, Фрай, — сердито пробубнил Уизли и, оглядевшись по сторонам, снова аппарировал.

Северус со вздохом последовал за ним. Карусель аппараций кружила его еще раз пять. И в каждой точке Уизли выполнял похожие действия: осматривался, доставал запечатанный конверт из тайника и прятал его в карман. Снейп терялся в догадках и уже почти решился плюнуть на эту слежку и вернуться в Камден, когда очередная аппарация привела его туда, где он совсем не ожидал оказаться.

Северус стоял на широкой подъездной дороге перед воротами Малфой-мэнора, с нескрываемым удивлением глядя, как они растворяются, пропуская Уизли в поместье. Дав себе секунды на раздумья, он все же проскользнул следом за ним, не утруждая себя обновлением дезиллюминационных чар, которые пошли рябью, — хозяин мэнора, безусловно, уже знал о нежданном госте. Снейп ускорил шаг, почти догнав Рона у крыльца, поэтому ясно услышал Драко, так привычно тянущего слова:

— Никудышный ты мракоборец, Уизел! Я тебе давно это говорил.

— Заткнись, хорек! — огрызнулся Рон.

— Ты притащил хвост, идиот.

Уизли огляделся, недоумевая. А Снейп, решив, что достаточно на сегодня пряток, скинул чары. С видимым удовольствием он наблюдал, как Рон, приоткрыв рот, удивленно выпучил глаза.

— Пожалуй, обойдемся без расшаркиваний, — хмыкнул Драко, отступая назад. — Когда будете готовы — прошу в мой кабинет.

Малфой скрылся в глубине дома, оставив дверь распахнутой. Снейп двинулся за ним. Плавная текучесть его походки словно заворожила Уизли, или он просто не до конца осознал, кто только что стоял перед ним, потому застыл столбом и не делал попыток пошевелиться.

Снейп знакомым путем достиг кабинета Драко, где тот уже восседал в излюбленном кресле, сцепив пальцы рук в замок. Вся его поза выдавала явное напряжение. Малфой поднял взгляд без капли почтения:

— Значит, это был не праздный интерес, профессор? — он сделал акцент на канувшем в лету звании Снейпа.

— Значит, вы осведомлены о гораздо большем, чем пытались показать, мистер Малфой? — вздернул бровь Снейп, садясь без приглашения в кресло напротив.

Тяжелый топот Уизли не дал Драко достойно ответить. Через мгновенье и сам Рональд появился в кабинете. Рука, крепко сжимающая волшебное древко, дрожала, волосы его были всклокочены, лицо перекошено от гнева, отчего глубокий шрам на щеке выглядел еще уродливее.

— А я говорил, что без твоего папаши тут не обошлось, — бросил он Малфою, замирая посреди комнаты. И тут же направляя палочку на Снейпа: — Пожирательская шайка снова в деле?

Драко резко расцепил руки, поднимая их к вискам и прикрывая глаза. Он, будто не веря своим ушам, покачал головой.

— Когда ты научишься думать, прежде чем говорить, Уизел?

— Когда из вас, гадов слизеринских, весь яд выйдет.

Снейп не реагировал на устремленный в его сторону конец палочки, не вмешивался в перепалку, только переводил холодный взгляд с одного на другого, пытаясь найти правдоподобное объяснение нахождению Уизли в доме Малфоя. Драко тем временем трансфигурировал кофейный столик в еще одно кресло и жестом пригласил Рона присесть.

— Включи уже мозги. Снейп на свободе пару дней, а отца в Британии нет больше четырех лет.

— Это еще ничего не значит, — Уизли не сдавался, но все же пристроился в наколдованном для него кресле.

— Значит, Уизли, значит. Правда, есть кое-что, — тут Малфой многозначительно взглянул на отрешенное лицо Снейпа, — вызывающее вопросы. Лично у меня.

— О чем это ты?

— Профессор? — то ли спрашивая позволения, то ли передавая ему право самостоятельно рассказать о последнем визите, произнес Малфой. Снейп хмуро дал отмашку, не желая пока солировать. Драко в ответ усмехнулся и поглубже устроился в кресле. — Я о том, мистер Уизли, что не далее как в среду мой многоуважаемый бывший декан яро интересовался судьбой мисс Грейнджер.

— Не забывайся, Малфой, — угрожающе прошипел Северус.

Жестом Драко призвал к спокойствию и Снейпа, которому подколы бывшего ученика явно не доставляли никакого удовольствия, и Уизли, который уже дернулся с насиженного места, будто опять забыл подумать, прежде чем сделать.

— В оправдание могу сказать, — продолжил Драко, — что новость о кончине Грейнджер была для него неожиданной. Но вопрос остается открытым, — тут он снова сосредоточил свое внимание на Снейпе, — зачем вам вообще интересоваться Гермионой?

Снейп поразился тому, как Драко, произнося ее имя, чуть понизил голос, словно опасаясь, что его услышат. Ни разу за все время в Хогвартсе он не слышал от Малфоя подобного обращения к этой девушке. «Грейнджер» и «грязнокровка» были куда привычнее его слуху. Снейп вновь ощутил себя в центре фарса, пока не посмотрел на Уизли. Тот, казалось, никак по-особенному не реагировал на слова Малфоя. Он вообще отрешился от разговора после упоминания одного лишь имени, хмуро глядя на обивку подлокотника. Осознанно или нет, он ковырял ее чуть отросшим ногтем указательного пальца, пока вдруг не произнес:

— Это как-то связано с долгом жизни?

Медленно он поднял взгляд на Снейпа, и тот почти незаметно вздрогнул, прочитав в нем горечь и бесконечную тоску, знакомые ему самому не понаслышке. Сколько лет он встречал подобный в отражении зеркала? Насмотрелся, начувствовался сполна, чтобы теперь безошибочно узнавать боль от потери любимой женщины в других. Ему, Северусу, потребовалось семнадцать лет и еще десять сверху, в Азкабане, чтобы наконец отпустить свою скорбь, перестать мысленно обращаться к Лили то за утешением, то с удачно придуманной шуткой, которые в детстве так смешили ее, то с бессмысленными мольбами о прощении, справиться с бешеной дробью разрывающегося сердца от одной только мысли о ней, справиться со своим бессилием, когда незваные воспоминания будят тебя посреди ночи и ты лежишь, не в силах больше сомкнуть глаз, раздавленный, онемевший, потерянный.

Спустя двадцать семь лет он принял потерю, позволив лишь тонкой, прозрачной и тихой грусти порой поднимать голову, не унося его в дебри разрушительных эмоций.

У Уизли, конечно, была совершенно другая ситуация. Его возлюбленная была жива и относительно здорова и сейчас, как надеялся Северус, занималась подготовкой к предстоящему сеансу «гипноза». Перед своим ранним уходом он показал ей упражнение по очищению разума, назвав это понятным для нее словом — медитация.

Загвоздка была лишь в том, что Рон всего этого не знал. И Северус, в приступе какой-то неведомой ему солидарности чуть было не проговорился, но вовремя поймал слова, готовые вот-вот сорваться с кончика языка.

— О чем это ты, Уизли? — донесся до него недоуменный вопрос Драко, и Снейп тряхнул головой, стараясь выбросить лишние мысли и сосредоточиться на происходящем.

— Ну это же Гермиона спасла его, — небрежно кивнул в сторону Снейпа.

— Его спасли целители в Мунго.

— Нет, Малфой, — раздраженно, как будто его вывело из себя неверие Драко, проговорил Уизли. — Еще в Визжащей хижине Гермиона напичкала его какими-то зельями и рану на шее перебинтовала. — Рон задумчиво обрисовал свою шею пальцем. — А еще споила что-то из фиала, который на цепочке висел.

Вот так для Северуса все встало на место. И его неожиданному и неуемному интересу к гриффиндорской заучке, и непреодолимому желанию защитить ее и разобраться в этой истории нашлось простое объяснение. Он задолжал ей жизнь. В том фиале на шее он с 1997 года носил противоядие, которое вместе со специалистами Мунго разработал еще для Артура Уизли, пострадавшего от укуса змеи Волдеморта.

Будто предчувствуя, что зелье ему непременно понадобится, завел привычку ни днем, ни ночью не расставаться с ним. Но в ключевой момент так и не нашел в себе сил достать склянку, впав в беспамятство. Поэтому-то и не знал, что именно девчонка оказала ему помощь. Он, как и Драко, полагал, что это целители в Мунго поколдовали над ним.

Каков идиот! Это ведь, очевидно, было невозможно. Его вытащили из хижины уже после битвы. И за это время и яд, и кровотечение его бы уничтожили.

— Разве долг жизни не должен был исчезнуть, когда Гермиона умерла? — продолжал допытываться Малфой.

— Да не разбираюсь я в этом, — отмахнулся Уизли. — Помню только, что они с Поттером, — Снейп услышал ядовитые нотки в голосе, когда он произносил имя вроде бы друга, — что-то обсуждали на этот счет. Кажется, она собиралась простить долг, и они искали подходящий способ. Но это было давно, его тогда еще судили.

— Долг жизни нельзя простить, — закидывая ногу на ногу, заговорил Северус . — Это непостижимая магия, на которую волшебник не может оказать никакого влияния, кроме как исполнить.

— Так дело в нем, в долге? — в голосе Уизли послышалась робкая надежда, хотя, казалось бы, на что ему надеяться. И Снейп, затолкавший подальше свои недавние чувства, отрицательно помотал головой.

— Нет, мистер Уизли. Боюсь, мой интерес ко всему происходящему и произошедшему в магической Британии обусловлен лишь собственным долгим отсутствием и желанием знать, как теперь устроен наш мир.

— И слежка за Уизли тоже для этого? — ехидно поинтересовался Малфой.

— Стечение обстоятельств, — хмыкнул Снейп, не собираясь раскрывать свои истинные мотивы. — И, что греха таить, простое любопытство. Мистер Уизли разгуливал по Лондону и занимался занятными вещами.

На этих словах Рон заметно стушевался.

— Уизли? — Малфой вздернул бровь, демонстрируя, кто в этом «позолоченном дуэте» играет ведущую роль.

— Это к нам не имеет никакого отношения, — оскалился Рон. — Просто забирал донесения агентов. Проклятый Фрай перепил вчера забродившего эльфийского пива и попросил его подменить.

«Значит, Джеймс агент Министерства? Кому поступают эти отчеты?» — промелькнуло в мыслях Северуса.

Малфой засмеялся в голос.

— Не устану это повторять. Ты никудышный мракоборец, Уизел. Снейп на раз-два раскрыл агентурную сеть целого Управления, а ты и не заметил.

— Заткнись, хорек!

— Это все, конечно, очень… мило, — Северус скривился, — но с каких пор вы двое, — он указал пальцем сначала на одного, потом на другого, — стали друзьями?

— Вот еще! — выплюнул Уизли.

— Да будь я проклят! — одновременно с ним воскликнул Малфой.

— И куда же делся наш вездесущий Поттер? — продолжил Снейп. Малфой и Уизли быстро переглянулись.

— Это временный и вынужденный союз, — будто нехотя ответил Драко на первый заданный вопрос. Задумчиво постучав тонкими пальцами по подлокотнику, решил ответить и на второй: — А что касается Поттера…

— Не смей, Малфой! — не то угрожающе, не то предупреждающе перебил его Уизли.

— Да брось, — дернув головой, Драко откинул со лба светлую прядь. — Мы столько времени топчемся на месте. А у него свежий взгляд. Что касается твоих подозрений, повторюсь, они идиотские.

— Он — Пожиратель! — в эту фразу Уизли вложил все презрение, на какое был способен.

— Я тоже, кретин!

Драко рывком вскочил на ноги, будто вытолкнутый пружиной из кресла. Его глаза помутнели, налились темнотой, когда он двинулся в сторону Уизли. Рон тоже встал с места и неожиданно для Северуса похлопал Драко по плечу.

— Все, все. — И усмехнувшись признал: — Я не прав.

В секунду они разошлись: Уизли снова плюхнулся в кресло, Малфой отошел к камину и прислонился бедром к его облицовке. Какое-то время он стоял там, прикрыв глаза, по всей видимости, успокаиваясь. У Северуса сложилось впечатление, что подобные вспышки случались у Драко не единожды, раз Уизли так быстро смог привести все в норму, да и сам не наломал дров.

— Мы пытаемся найти виновного в гибели Грейнджер, — после паузы сказал Малфой, а Уизли только обреченно вздохнул.

— А вам какое до этого дело, мистер Малфой?

Волшебники снова переглянулись. Такое редкое единодушие между гриффиндорцем и слизеринцем, бывшими когда-то непримиримыми врагами, Снейп нашел весьма забавным. Как много он еще пропустил, сидя в тюремных застенках?

— Это роли не играет, — прохладно отозвался Драко и, отклеившись от камина, принялся прохаживаться по небольшой свободной площадке перед ним. — Мы в тупике. Уизли даже близко не подпускают к делу. Он в Управлении сейчас в роли «принеси-подай». Моих связей в Министерстве недостаточно, чтобы…

— У меня их вовсе нет, — резко перебил Снейп. — С чего вы взяли, что я смогу помочь?

— Раньше ведь помогали, — простодушно вставил Уизли, точно забыв, как минуты назад кидался на Снейпа с обвинениями.

— И меня никогда не подводили, сэр, — добавил Драко.

Снейпа, сидевшего в кресле, закинув ногу на ногу, испытующе сверлили две пары глаз.

— Рассказывайте, — уныло выдохнул он, поднимая глаза к потолку.

• ─── ⫷⫸ ─── •

Когда Северус добрался до Камдена, на город уже опустились сумерки. Рынок по воскресеньям не работал, и улицы были необычно пустынны. Снейп решил идти до дома Фионы пешком, давая себе время обдумать все услышанное.

Он не винил себя в том, что не узнал магию долга жизни. В прошлый раз, когда Джеймс Поттер спас его от лап своего дружка-оборотня, она ощущалась совершенно по-другому: мерзким болезненным наростом. Оказаться должным своему врагу в принципе было унизительным. И зудящая потребность срезать вместе с плотью, вскрыть этот злосчастный магический волдырь стала его постоянной спутницей. Но, как Северус и сказал бывшим ученикам, ни один волшебник не в силах повлиять на подобную магию. Поэтому он просто вынужденно ждал, когда придет время возвращать долг.

Сейчас, казалось бы, ситуация получилась схожей. Грейнджер спасла его. Магия создала между ними связь и, как только появилась возможность, привела к девушке. Но связь эта была настолько чистой и теплой, что Северус не заподозрил магического воздействия, решив, что тянет Грейнджер руку помощи по доброте душевной и, собственно, поэтому так рьяно отгонял от себя все мысли по этому поводу.

В изучение феномена долга жизни Снейп никогда не погружался, были дела и поважнее. Но догадка, отчего эта тонкая магия так по-разному воспринималась, у него имелась. Поттер спас его, и теперешний Северус принимал тот факт, что действовал он с риском для себя и осознавал моральную неправильность поступка Блэка, собственно, и пославшего его к оборотню. Но в большей степени Джеймс руководствовался желанием обезопасить своих друзей от неприятных последствий, нежели желанием вытащить Снейпа из лап смерти. Сколько бы лет не прошло, Северус не был готов поверить в благородство Поттера.

У Грейнджер же была совсем другая история. Вопреки разумным доводам, совершенно бескорыстно, ведомая внутренним порывом, она не оставила его, предателя и убийцу, одного истекать кровью в Визжащей хижине. И постаралась помочь. В ее благородство Снейп поверил легко. И осознание, что он снова кому-то должен, не терзало его так сильно.

Из слов Малфоя и Уизли он узнал, что на Грейнджер, ставшую заместителем министра в начале года, и еще на нескольких маглорожденных сотрудниц чином пониже, было совершено несколько нападений. Последнее, июньское, стало для Гермионы последним. Только вот Северус знал, что это неправда. А значит…

— А-а-а, василиск бы вас всех сожрал! — с хрипом простонал Снейп, понимая, что абсолютно, вот ни капли не хочет лезть в дебри расследования в поисках таинственного злодея. Мало их было на его веку?

Взвесив все, он решил, что Грейнджер сейчас угрожали только последствия от продолжительного приема отравы. Были еще и риски ментальных нарушений, — кто знает, что там наворотили «специалисты» в ее мозгу. Скорее всего, это было решаемо. И Северус сильно надеялся, что такой помощи хватит для закрытия долга. А с остальным пусть разбираются ее дружки.

Внезапная мысль о скором обретении долгожданной свободы и отъезде согрела душу, и Снейп ускорил шаг.

Едва он открыл дверь в квартиру, как в нос ударил запах немытых ног и чего-то горелого.

— Вы вернулись? — приветствовал его довольной голос Фионы. — А я ужин приготовила. Традиционное английское блюдо, — прозвучало очень гордо.

— Не знал, что англичане традиционно угощаются жжеными подошвами.

Скинув пальто, Северус прошел вглубь комнаты и прислонился к деревянной балке, наблюдая, как Мисс Ли порхает между кухней и гостиной, сервируя стол.

— Это пирог с мясом цыпленка, грибами и чеддером, — словно не замечая его сарказма, доложилась Фиона. — Я полдня на него убила.

— Может быть, не стоило идти на преступление? Та китайская лапша была вполне ничего.

— Уверена, вы еще и добавки попросите, — с добротой в глазах и усмешкой на губах предсказала Фиона. И, чуть сморщив нос, добавила: — Хотя пахнет действительно не фиалками.

Оставив ее хлопотать над ужином, Северус пересек комнату и присел у прикроватной тумбочки из светлого дерева, которую на днях выторговал у мисс Ли и поставил рядом со своим арендованным за сто фунтов, надо сказать, диваном. Категорически отказавшись пользоваться шкафом в ее спальне, он сгрузил весь свой нехитрый скарб туда. Пришлось уменьшить пакеты с одеждой. Ну и что? Зато он мог быть уверен, что запирающие чары остановят приступ любопытства девчонки, если таковой возникнет.

В небольшую тумбу он отправил и подшивку так и недосмотренных газет, и сверток от Люциуса. Его-то Снейп сейчас и вытащил на белый свет, мысленно давая себе оплеуху. Увлекшись историей Фионы Ли, он отложил личные вопросы на потом. Он, конечно, еще в тот раз под взглядом Малфоя-младшего проверил завернутый предмет на наличие проклятий и темных чар и, не обнаружив ничего противозаконного, благополучно забыл о нем. Теперь же, в свете новых данных и диких выкриков Уизли о пожирательской шайке, забеспокоился.

«Если ты, старый павлин, замешан в этом поганом деле, я лично твои перья повыщипываю», — думал Снейп, разворачивая простую бумажную упаковку.

На колени ему выпала дорогая деревянная шкатулка и свернутый пополам пергамент. Незамедлительно Северус развернул письмо и забегал глазами по знакомому почерку Люциуса:

Мне некто очень щедрый дал взаймы,

Я ж, все растратив, смелость ощутил

И думал: вдруг договоримся мы,

Чтоб дал еще, а прежний долг простил?⁽¹⁾

Долги надо отдавать, Северус! За этим я пишу тебе. Если бы не ты, то и Драко, и Нарцисса… Да ты и сам все прекрасно знаешь!

Прими искренние поздравления, мой друг.

Вот и для тебя закончилась эта затянувшаяся история. Ты наконец-то волен распоряжаться своей жизнью. Выражаю свои надежды на то, что не отправишься сразу в свое магловское захолустье покрываться плесенью, а тряхнешь стариной, и тебе удастся, как говорят французы, grimper aux rideaux⁽²⁾ с какой-нибудь лондонской прелестницей. Убежден, тебе хватит благоразумия не посещать Лютный.

А вот после отправляйся в свой новый дом. В свое оправдание — все это затея моей драгоценной Цисси. Отчего-то она решила, что глушь вроде Инвернесса подойдет тебе больше всего. Не обессудь. Ты ведь ее знаешь. Устоять перед ее чарами (в прямом и переносном смысле) невозможно. Она пожелала, я исполняю. Если хочешь, теперь это мой жизненный девиз.

В шкатулке ты найдешь порт-ключ и, собственно, ключ от дома. О нем не знает никто, кроме меня и Цисси. Но и мы будем ждать приглашения. Для нас ты всегда желанный гость. И, надеюсь, однажды разделишь мою страсть к Бордо. Нет ничего лучше, чем старая дружба и старое вино, верно?

P.S. В подвале тебя ждет небольшой презент от меня. Это единственное, что Цисси мне доверила в обустройстве.

Уничтожив письмо Эванеско, Снейп открыл шкатулку и увидел на бархатной подушке небольшой серебряный ключ с резной головкой, украшенной мудреными завитками.

Северус осторожно провел указательным пальцем по прохладному металлу, разглядывая подарок, и с задумчивой полуулыбкой покачал головой.

Примечания:

Картинки к главе будут здесь https://t.me/verlibros

1) Дж. Херберт «Искупление»

Вернуться к тексту

2) Дословно — «взобраться по шторе», то есть оказаться на седьмом небе, получить удовольствие от секса

Вернуться к тексту

Ужин, оказавшийся вполне сносным, прошел в давящей тишине. Северус несколько раз замечал, что мисс Ли собиралась что-то сказать, но, передумав, отправляла очередной кусок себе в рот. Когда же чайные чашки опустели, а пирог был съеден, она в нетерпении забарабанила пальцами по столешнице.

— Сейчас?

Северус согласно кивнул.

Пару минут спустя Фиона с неестественно прямой спиной уже сидела на диване и ждала, когда же начнется обещанный ей сеанс гипноза. Снейп, отмеряющий необходимое количество настойки, то и дело ловил на себе ее беспокойные взгляды.

Он и сам немного волновался, не зная, чего ожидать от ее сознания. С другой стороны, как любой исследователь, предвкушал эйфорию от решения интересной задачи, которой уже очень давно не испытывал.

— Пейте, — Снейп протянул ей стакан с выверенной дозой настойки.

Фиона беспрекословно выпила все до капли, сморщившись от горечи, растекшейся по языку. И выжидательно посмотрела на Снейпа.

— Дальше будет так, — стал объяснять Северус. — Я начну сеанс. Не предпринимайте попыток отвести взгляд или встать. Выполняйте мои просьбы, если таковые последуют. И обязательно сообщите, если вам будет больно или некомфортно. Все понятно?

— Больно?

— Я просто предупреждаю и даю инструкции. Не волнуйтесь.

Неуверенно Фиона кивнула. Снейп опустился перед ней на колени, чтобы удерживать взгляд на одном уровне, и, глубоко вздохнув, невербально произнес заклинание.

Моментально его затянуло в воронку чужой памяти, но перед ним привычно не закружились картинки воспоминаний. Вместо этого Северус погрузился в небытие. В сознании Фионы зияла абсолютная непроглядная тьма. Снейп ничего не видел, ничего не ощущал, словно все органы чувств враз отказали, и не мог сдвинуться с места. Это не было похоже ни на один виденный им в жизни щит окклюменции. Северус понятия не имел, что же делать дальше, но, ведомый интуицией, мысленно обратился к Фионе, прося ее подумать о сегодняшнем ужине. Ничего не произошло, и он уже решил прервать сеанс и в реальности хорошенько обдумать ситуацию, когда где-то слева от него затеплился мягкий огонек. Он все приближался и приближался к Северусу, пока тот ясно не увидел перед собой обычную, казалось бы, колдографию, на которой был запечатлен он сам и Фиона, поедающая свой жутко пахнущий пирог.

Колдография несколько секунд повисела перед носом Снейпа и растворилась во тьме. Он вдруг понял, что может шевелиться, и немедленно отправился в том направлении, где рассеивалась темнота. Он все ближе подходил к источнику тусклого света, понимая, что ощущения вернулись. Застенчивое пока тепло расползалось под кожей, щекоча десятками невесомых перышек. И с каждым шагом становилось все насыщеннее и жарче, углубляясь, словно старалось добраться до самого сердца. Под ногами из ниоткуда появилась вода, хлюпая под подошвами все громче и громче.

Минутой позже Северус стоял около невысокого стеллажа на прочных ножках, наполовину скрытых черной водой с кружевом пены. Перед ним были упорядоченные, предсказуемо рассортированные воспоминания мисс Ли, принявшие до скучного банальный образ.

То, что он издалека принял за ряды книг, при ближайшем рассмотрении оказалось фотоальбомами. На корешках значились основные вехи: рождение и раннее детство, школьные годы и прочее. Эти альбомы были откровенно тонкими. Северус наугад достал один и, раскрыв, увидел размытые снимки. Кто на них изображен, было не понять. Пролистав еще несколько небольших по объему альбомов, Снейп убедился, что четкими были лишь те колдографии, на которых оказывалась сама Фиона. Остальные же были плодом смазанной поверхностной работы по созданию ложных воспоминаний. Словно их сотворили впопыхах или из последних сил. Не удивительно, что из-за такой куцей памяти у девчонки появились вопросы.

На нижних полках теснились пухлые альбомы. В них хранились новые личные воспоминания Фионы Ли. Все колдографии с момента ее появления в Камдене были ясными, различимыми во всех подробностях.

Северус еще немного потоптался у стеллажа, рассеянно водя пальцем по корешкам и раздумывая. Картина вырисовывалась занятная и совсем для него неожиданная. Никаких воспоминаний Гермионы Грейнджер на полках он не обнаружил. Это не было похоже на стандартный Обливиэйт с внедренным, искаженным прошлым, как он предполагал изначально. Это было нечто другое.

Смутная догадка возникла в сознании Снейпа. Он замер, прислушиваясь. Круто развернулся и двинулся в противоположную сторону, напряженно всматриваясь в темноту. Чем дальше он отходил от искрящегося теплом стеллажа с альбомами, тем меньше воды становилось под ногами. Пока она не исчезла совсем, и Северус не услышал сухое похрустывание стеклянных корочек льда.

Лед!

А вот это была ювелирная, необычайная по своему масштабу работа. Такой щит, блокирующий сознательное и бессознательное жертвы, ее память и разум, мог поставить только невероятно искусный ментальный маг. Уровнем не ниже самого Снейпа.

Одно дело, когда волшебник, владеющий окклюменцией, возводил такой ледяной щит самостоятельно, защищая конкретные области памяти и удерживая этот щит определенное, но вряд ли продолжительное время. Совсем же другое — заключить под лед целую личностную идентичность таким образом, чтобы щит не разрушился и не произошло смешение двух эго-состояний — собственно жертвы и созданного ложными воспоминаниями человека. Если в такой работе проявить небрежность, допустить это месиво в голове… То, что маглы называют раздвоением личности, стало бы самым приятным из всех возможных последствий.

Снейп неторопливо и легко двигался по льду, не желая спровоцировать появление трещин. Судя по тому, что у Фионы на уровне ощущений и туманных предчувствий возникали воспоминания и о волшебном мире, и о самом Снейпе, где-то уже образовался раскол. А это означало, что маг, ставивший щит, не следил за его состоянием и не обновлял его действие.

Внезапно при следующем шаге Северус поскользнулся и, пытаясь удержать равновесие, нелепо взмахнул руками. Застыл. Каждая мышца в его теле напряглась. Снизу, откуда-то издалека послышался звук: ни хруст, ни треск, скорее гул. И лед под его ногами стал медленно расползаться. Гладкая поверхность покрывалась паутиной трещин, словно это паук спешно плел сеть из прозрачных нитей. По ногам потянуло холодом.

Все случилось буквально за мгновение, и Снейп не успел среагировать, как должно. Сквозь тонкие разломы брызнул белый свет, ослепляя Северуса и окружая его вереницей цветных мелькающих образов.

Гермионе семь. Она задувает свечи на нелепом оранжевом торте. Рядом с ней за столом только родители, и сердце девочки сжимается от тоски — никто из приглашенных одноклассников не пришел на праздник… Гермиона сидит под высоким раскидистым деревом на большой лужайке перед домом, опираясь спиной на толстый ствол. У нее на коленях раскрыта тяжелая энциклопедия о культуре и истории древнего Египта. Но она смотрит не на страницы. Краем глаза следит за толпой детей, катающихся на велосипедах на другой стороне дороги. Перехватывает взгляд одной белокурой девчонки и широко улыбается, обнажая свои длинноватые зубы с брекетами. Но та морщится и быстро отводит взгляд… Гермионе одиннадцать. Она узнает, что зачислена в Хогвартс — школу чародейства и волшебства. Она волшебница! Сердце поет и наполняется надеждой…

Северус с трудом вырвался из захлестнувших его воспоминаний, неосознанно делая несколько шагов назад. Его тут же поглотил новый столп света, подобный лучу маяка, пронзающего ночную мглу. Образы больше не мельтешили перед глазами. Круговорот в голове успокоился. Он провалился в полноценное воспоминание и решил понаблюдать.

Гермиона стоит у большого напольного зеркала в тяжелой раме. Дрожащее пламя восковых свечей отбрасывает мягкие тени на деревянные стенные панели, неясно освещая всю комнату. Двумя пальцами она поправляет бордовое платье на плечах и всматривается в свое отражение.

— Помочь? — раздается низкий неторопливый голос. И в поле зрения появляется элегантно одетый Кингсли Бруствер. Его рубашка идеально сочетается по тону с ее нарядом.

— Это не такое платье, Кингсли, — мимолетно улыбается Гермиона, глядя на Бруствера через зеркало.

— А жаль, — министр подходит ближе, вскидывает руку, будто собирается дотронуться до ее кружевного рукава, но тут же со вздохом опускает. — Ты была в тот вечер так восхитительна.

— Кингсли, — устало тянет Гермиона и оборачивается к Брустверу. Укорительно смотрит ему прямо в глаза.

— Я понял, понял, — он примирительно поднимает ладони вверх. И Гермиона кивает, вновь обращаясь к зеркалу, чтобы поправить несколько неправильно лежащих локонов.

— Ты готов?

— Да.

Кингсли молча подставляет ей локоть, предлагая опереться. Гермиона, чуть помедлив, принимает его.

— Сегодня я объявлю о твоем назначении. Приказ уже подписан, — ровным тоном произносит министр, когда они подходят к высоким резным дверям.

Гермиона хмурит брови. Лицо ее напрягается. И она вскидывает голову, чуть поворачивая ее влево, чтобы встретится с ним взглядом. Но Кингсли продолжает смотреть вперед.

— Ты вступишь в новый год заместителем министра магии, — произносит он твердо, безапелляционно. И чуть мягче добавляет: — Ты нужна мне, Гермиона.

Северус вынырнул из воспоминания, прислушиваясь к реакции Фионы. Она молчала, никак не выказывая ни страха, ни напряжения, лишь легкое удивление. Отголосков боли он тоже не заметил и шагнул дальше — к плотному потоку света, сочащемуся из очередной трещины во льду. Воспоминание тут же затянуло его.

Гермиона сидит на мягком диване, подогнув под себя ногу. Взор ее устремлен к наполовину занавешенному окну. Она наблюдает, как все еще жаркое солнце клонится к закату. Его лучи заливают просторную комнату густым и горячим, как мед, светом.

— Это так глупо! — она говорит громко, повернув голову чуть в сторону, чтобы ее услышали за стеной.

— Вовсе нет! — кричит ей в ответ мужской голос.

Через минуту в комнату входит Рон Уизли, держа в руках поднос с чашками и бисквитным печеньем. Он аккуратно ставит его на стол так, чтобы не расплескать чай. И вскидывает задорный взгляд на Гермиону.

— Посмотри на это по-другому, — он улыбается. Кажется, сложившаяся ситуация радует его безмерно. В отличие от Грейнджер, чье серьезное лицо озаряет янтарный свет от окна.

— По-другому? — она хмуро выстреливает в него взглядом. — То есть не как на вынужденное заточение и невозможность самостоятельно принять решение?

— Именно, — снова улыбается Рон и, ласково глядя на нее, садится рядом. — Расценивайте это, уважаемый заместитель министра, как возможность провести время с нереально классным парнем.

Лицо Гермионы плавно расслабляется. Проясняется.

— Если что, я себя имею в виду, — лукаво добавляет Рон. И Гермиона заливисто смеется.

Какое-то время они сидят друг напротив друга, соприкасаясь коленями. Пьют чай и болтают без умолку обо всякой ерунде.

Солнце скрывается за горизонтом, когда дом сотрясает первый удар. Рон вскакивает на ноги, роняя чашку с чаем на пол. Брызги и осколки разлетаются в разные стороны как картечь. На лице Рона страх и непонимание.

— Что это? — испугано шепчет Гермиона.

Рон показывает ей жестом молчать и вытягивает из кармана штанов волшебную палочку. Он почти достигает окна, когда обрушивается новый сильный удар. И еще. И еще. С потолка крупными комьями осыпается штукатурка. Откуда-то сверху слышится звук разбитого стекла.

— Нас нашли! — кричит Рон. — Они пробивают защиту.

Грейнджер уже на ногах. Она наговаривает сообщение для мракоборцев светящейся голубоватой выдре, которая тут же исчезает, чтобы доставить послание. Рон все еще стоит близко к окну, пытаясь рассмотреть происходящее на улице в сгустившихся сумерках.

— Рон, уходим!

Слова ее теряются в грохоте и пронзительном свисте. Гермиона видит, как Рон разворачивается к ней с безумной паникой на лице. И в ту же секунду волна огня подбрасывает его вверх и отшвыривает в сторону. Вспышка Адского пламени на секунду ослепляет Гермиону, и она падает на пол. В нее летят щепки и осколки от раздробленного окна. Лицо обдает струей раскаленного воздуха. В нос забивается запах серы, жженых волос и горелой кожи. Пламя пляшет совсем рядом, струится, переливается. Пытается до нее дотянуться.

Гермиона слышит слабый стон Рона. Прикрывая голову рукой, ползет к нему по-пластунски, не замечая своих ран. Видит ступню без ботинка в заваленном обломками проходе. Цепляется, чтобы подтянуться и быстрее оказаться на кухне.

— Рон, — закашливается от дыма, — ты как?

Подползает ближе. Рон лежит на боку. Его вторая нога вывернута так, что сквозь разодранную штанину и рану видны натянутые сухожилия. Гермионе страшно. Пересохшие губы дрожат. На пол начинают капать крупные слезы. Она быстро-быстро моргает и тянет руку, чтобы перевернуть Рона. Глохнет от собственного крика, когда видит, что его лицо, искаженное гримасой боли, залито кровью. Несколько ужасных секунд она смотрит, как на его щеке вздуваются небольшие, сливаются в один и лопаются желтые пузыри, словно кипит зелье в котле. Ошметки обожженной кожи мерзко замирают на том месте, где только что был волдырь.

Гермиона тянет к плечу Рона дрожащую руку.

— Хватит! Хватит! Хватит!

Северус вынырнул из чужого сознания, чувствуя, как ладошки Фионы упирались ему в грудь. Он глубоко вздохнул, приходя в себя. И отстранился, неловко осев на пятки. Фиона дышала судорожно, надрывно, как от недостатка кислорода. Все ее лицо было мокрым от слез. Через секунду она вскочила и, зажимая рукой рот, побежала в сторону ванной комнаты.

Ее выворачивало наизнанку минут пять. Снейп принес с кухни стакан воды, но войти в туалет не решился. Стоял под дверью, стараясь отвлечь слух от булькающих звуков и всхлипов. Когда все затихло, ударил дважды костяшками пальцев по косяку. И, услышав ее тихое разрешение, скользнул внутрь.

Фиона, лохматая и покрасневшая, распласталась на полу рядом с унитазом. С невольной жалостью Северус смотрел на нее, присаживаясь на корточки.

— Выпейте.

Фиона села, послушно взяла стакан и начала пить, но вода расплескалась, заливая ей руки и грудь. Всхлипнула снова, будто собиралась разрыдаться. Но сдержала себя. Северус помог ей подняться. Отвел в спальню, где молча уложил в кровать и укутал одеялом.

— Вам нужно поспать.

— Пожалуйста, не уходите, — попросила Фиона слабым голосом, когда он сделал шаг назад.

Для верности она ухватилась за его ладонь настолько сильно, насколько сейчас могла. Северус осторожно освободил свою руку, но все-таки присел на край кровати там, где под одеялом угадывались ее ступни. Фиона выдохнула, успокаиваясь. Подсунула под щеку ладошки как маленькая. Посмотрела вновь затуманенным слезами взглядом на Снейпа.

— Я боюсь.

— Не стоит, мисс Ли, — его голос звучал тише и мягче, чем обычно.

— Что это было?

— Ваши воспоминания, — Северус не хотел сейчас лукавить и просто сказал правду.

— Но я не знаю этих людей, — Фиона снова всхлипнула и зажмурила глаза.

— Хотел бы и я никого из вас не знать, — буркнул Северус себе под нос и чуть громче добавил: — Давайте поговорим об этом завтра. Сейчас вам и в самом деле стоит отдохнуть.

Снейп рассматривал обстановку комнаты, прислушиваясь, как неровное дыхание Фионы постепенно успокаивается, замедляется. Когда она, завозившись, всхрапнула, губы Северуса дрогнули. Он поднялся на ноги, еще раз взглянул на спящую девушку и вышел из спальни.

• ─── ⫷⫸ ─── •

Глубокая ночь покрывала землю и была не самым лучшим временем для визита к старому знакомому. Но с час проворочавшись на диване и так и не уснув, Северус решился развеять свои сомнения. Увиденное в сознании мисс Грейнджер убеждало его в том, что это дело рук очень сильного и умелого легилимента. Из ныне живых, способных на подобное, кроме него самого, разумеется, был лишь один волшебник. Конечно, существовала большая вероятность, что над Гермионой поработал какой-то зарубежный маг, а может, в Британии за десять лет появился кто-то еще с такой филигранной техникой. Но лучше бы его первоначальная догадка оказалась верна, потому что совершенно безопасно снять этот ледяной блок мог только тот, кто его и возвел. Снейп бы тоже справился с задачей, в себе он не сомневался; только зачем выбирать тернистый, рискованный путь, если в этом конкретном случае можно поступить разумнее?

Поэтому сейчас он, низко опустив себе на голову капюшон теплой мантии, которую трансфигурировал из своего старого дорожного плаща, приближался к небольшому одноэтажному дому, обнесенному деревянным забором. Дом стоял на отшибе, в паре миль от единственных уцелевших врат в Рай, бывший портовый городок в Восточном Суссексе. Со всех сторон, не считая дороги, его окружали холмистые пастбища, сейчас напоминающие выжженную пустыню. Но Северус, бывавший в этих местах весной, знал, что, как только мартовское солнце согреет, а почва размокнет от дождей, унылая земля превратится в цветущий травяной ковер.

Этот тихий уголок Англии выбрал для своей жизни Ксэнтус Шафик — талантливый, но неудачливый зельевар, которому «посчастливилось» родиться в чистокровном семействе из списка Священных двадцати восьми. Перед ним были открыты все дороги с одним «но». Стоило только поддержать отцовские идеи о чистоте крови и присоединиться к Темному Лорду. Ксэнтус, никогда не относившийся с предубеждением ни к маглам, ни к маглорожденным, этого не сделал. Тогда отец выжег его из семейного древа, лишая наследства, а Том Реддл, обретший к началу Первой магической войны небывалую силу, перекрыл все пути на волшебные рынки, где Шафик так или иначе пытался продавать свои зелья.

Собственно, молодой Снейп и познакомился с ним в ту пору. Он обучался на Мастера и рыскал по всей Англии в поисках запрещенного ингредиента — огненного чертополоха, который рос только в местах, где была пролита неповинная кровь. В одном из кабаков в паршивом, сейчас даже не вспомнить каком именно городишке его слух зацепился за страстную, свойственную ученым умам речь. Это Ксэнтус, перекрикивая хрипатые вопли пьяного шалмана, пытался растолковать собутыльнику, почему в защитных зельях стоит использовать именно огненный чертополох. Но в ответ получал только неясное мычание, похожее на блеяние дикого барашка. Северус тогда вмешался, и их спор с Шафиком растянулся до самого утра.

Многим позже Снейп узнал всю историю Ксэнтуса и открыл его для себя не только как искусного зельевара, но и ментального мага. Именно Северус, когда уже сам крепко стоял на ногах, подкидывал Шафику заказы, которые не успевал выполнять сам. И именно он помог ему окончательно покинуть магический мир после возрождения Темного Лорда. В Ксэнтусе Снейп обрел не друга, но остроумного собеседника и терпеливого учителя. Он был врожденным легилиментом. Снейп же осваивал это искусство долгим и упорным трудом, и поддержка Шафика была бесценной.

Что могло заставить волшебника ввязаться в историю с Грейнджер, Северус не мог представить, но собирался это выяснить.

Он толкнул хлипкую калитку и, сопровождаемый протяжным скрипом ржавых петель, медленно двинулся к дому, глядящему на него закопченными окнами. Здесь точно не ждали гостей, и Снейп предвкушал реакцию малость тревожного Ксэнтуса на свое появление. Никаких защитных и сигнальных чар, сообщавших бы хозяину дома о неожиданном визите, не было. И Снейп коротко постучал в дверь.

Он услышал скрежет ключа в замочной скважине, но в приоткрывшемся через мгновение проеме никто не появился, словно дверь отворялась сама; вдруг на пороге показался старый домовой эльф, до того худой, что не составило бы труда пересчитать все его косточки. Даже грязная тряпица, в которую он был укутан, не могла спрятать отощавшего жалкого тельца. Его огромные, в полголовы, глаза разглядывали Северуса пристально и подозрительно. Эльф молчал, передавая Снейпу право заговорить первым.

— Ксэнтус дома?

— Хозяин дома, — подтвердил домовик гнусавым, будто простуженным голосом.

— Разбуди. Скажи, к нему пришел Северус Снейп.

— Лэнки не может, — замотал головой эльф.

— Что значит — не может? — цокнул Снейп.

Не церемонясь с домовиком, он подтолкнул его рукой, пошире распахнул дверь и вошел в дом. Его тут же окутал могильный холод. Температура внутри была на десяток градусов ниже, чем на улице. В воздухе витал запах затхлости и сырости вперемешку со сладковатым зловонием. Снейп дал себе пару секунд, прежде чем двинуться дальше.

— Веди, — велел Северус домовику, который теперь трясся от страха в шаге от него.

Всхлипывая и шаркая босыми широкими ступнями, Лэнки пошел по коридору, тонущему в полумраке. Снейп следовал за его долговязой, несвойственной большинству домовиков фигурой и осматривался. Обои в нескольких местах были ободраны, в остальных же свисали грязными клочьями. Пейзажи в тяжелых рамах, что раньше украшали стены, были свалены в кучу у старого полуразвалившегося шкафа. Одна из половых досок была приподнята, выкорчевана, и Снейп зацепился за нее своей мантией. Повсюду клубилась пыль.

Да, этот дом он помнил совсем другим.

Тошнотворный смрад с каждым шагом усиливался, заставляя Снейпа морщиться. Лэнки остановился у распашной двустворчатой двери, ведущей, как помнил Северус, в гостиную. Эльф указал своей костлявой, покрытой желтовато-синей кожей рукой вглубь комнаты.

— Хозяин спит. Лэнки не может разбудить хозяина.

Снейп задержал дыхание и вошел внутрь. Беглым взглядом осмотрел обстановку: подоконники чернели густым слоем пыли, небольшой круглый стол был перевернут, разномастные подушки валялись на полу, покрытому липкой грязью, на диване скомканным валялся засаленный плед.

Шафик, широко раскинув руки, лежал возле камина. Он и был источником удушающего зловония.

Северус потер лоб рукой и прикрыл ею же глаза. Постоял так немного. Еще у порога он знал, что может здесь обнаружить. Явственный трупный запах не оставлял сомнений. Но знать и видеть своими глазами — не одно и то же.

Мелкие морщины, следы горечи и печали легли возле губ, когда Снейп наконец оторвал руку от лица и посмотрел на мертвеца. Он взмахнул палочкой, очищая воздух от тяжелого запаха, словно только сейчас вспомнил, что является волшебником. Теперь, способный дышать полной грудью, он подошел ближе и, отводя в сторону полы мантии, присел на корточки перед Шафиком.

— Ксэнтус…

Снейп не мог точно сказать, насколько давно тот умер. Но, судя по состоянию тела — не меньше двух недель назад. В его левом виске зияла рана, а весь пол около него был залит запекшейся кровью. Высохшее лицо, иссохшие губы, казалось, были искривлены в последнем предсмертном крике.

Следы крови Северус заметил и на углу каминной полки. Ксэнтус оступился и налетел на нее?

— Лэнки!

Громкий вскрик Снейпа привел в ужас дряхлого эльфа. Его острые, смотрящие в разные стороны уши поникли, подрагивая, а в глазах заблестела влага.

— Почему не помог или не позвал кого, когда хозяин упал?

— Хозяин не велел Лэнки высовываться, пока гость не уйдет. И запретил выходить из дома. Лэнки хороший домовой эльф. Лэнки слушается хозяина, — зачастил домовик, переступая с ноги на ногу.

— Что за гость?

— Лэнки не знает. Лэнки не видел, — испуганно пробормотал эльф. Уши его снова вздрогнули. — Лэнки ждал, когда гость натопит камин и уйдет. Тогда Лэнки вышел, увидел хозяина, но не смог разбудить.

— Твой хозяин умер, Лэнки. — Холодно произнес Снейп и поднялся на ноги.

Ох, и зря он это сказал. Домовик в ужасе возопил и принялся дергать себя за оставшиеся на голове три волосины. Градом из его глаз-блюдец потекли слезы. Как не пытался Северус исправить свою оплошность и угомонить домовика, тот не успокаивался.

Под аккомпанемент рыданий и стонов Снейп ухватился за кочергу и, подсвечивая себе Люмусом, стал ковыряться в каминной золе. Впрочем, надежды отыскать хоть что-то у него не было. Но не зацепиться за эту ремарку о топке камина таинственным гостем он не мог.

Отодвинув концом старой кочерги обуглившееся полено, Северус опустился на колени, потянулся, не веря своей удаче. Через секунду, отбросив кочергу, он зажимал пальцами подпаленный, но не превратившийся в пепел клочок исписанного пергамента. Сунув его в карман, Северус поднялся, стряхнул пыль с колен и направился к выходу.

За спиной он слышал уже знакомые шаркающие шаги и неистовые всхлипы, вырывающиеся из груди домовика. Эльф провожал гостя, не собираясь, кажется, покидать этот дом и своего почившего хозяина. Снейп зарычал на себя, вернее, на свои помыслы, тюкнулся для порядка головой о стену в коридоре и развернулся вяло, словно не по своей воле, к Лэнки.

— Твой хозяин умер, — повторился Северус и, прежде чем эльф начал рыдать по-новой, быстро добавил: — Хочешь ли ты служить теперь мне?

Слезы мигом высохли на лице эльфа, а глаза заблестели обожанием.

— Лэнки будет очень счастлив служить Северусу Снейпу. Лэнки рожден, чтобы служить волшебникам.

Снейп потянулся к шее, нащупал цепочку и вытянул на свет серебряный ключ с резной головкой.

— Что ж, — кивнул домовику и протянул ему руку, — идем, покажу твой новый дом.

• ─── ⫷⫸ ─── •

Следующим утром жителей тихого маленького Рая поразила ужасная весть, опубликованная в разделе происшествий местной газеты.

В понедельник, 15 декабря, полицией было обнаружено тело местного жителя Кевина Марро, больше известного в Рае по прозвищу Шафик.

Представитель полиции Суссекса сообщает: «Примерно в 8 утра в полицейский участок поступил анонимный звонок. Неизвестный сообщил, что мистер Марро скончался в своем доме. Выехавшие на место полицейские действительно обнаружили тело мистера Марро около 8:30 утра».

Полиция Суссекса считает смерть мистера Марро несчастным случаем, но никаких дополнительных подробностей не сообщает.

В последние годы мистер Марро вел замкнутый затворнический образ жизни и редко появлялся в городе. Семьи и друзей не имел.

Редакция «Райских новостей» приносит свои соболезнования знакомым мистера Марро. Он будет похоронен в среду на городском кладбище за счет бюджетных средств.

Малая гостиная была тесно заставлена мягкой пестрой мебелью; ее украшали три светящихся огромных шара под потолком, с которых осыпались розовые блестки сразу, как кто-то проходил мимо. Джинни забавлялась, смотря на гостей, то и дело трясущих головой и смахивающих эти розовые светящиеся звездочки с себя. Джордж, ставший инициатором такого развлечения, хрюкал в кулак, пытаясь сдержать рвущийся наружу смех. Он сдался только раз, когда оттенками розового засверкала лысина уважаемого министра Кингсли Бруствера, заглянувшего поприветствовать нового члена магического общества. Джинни, и сама похихикивая, ткнула брата локтем под ребра.

На одной из стен красовалась широкая растяжка: «Добро пожаловать домой, Лили Луна Поттер!». Гора «приданого» на столе под ней росла быстрее, чем волшебный бамбук в горшке, который притащил Невилл Лонгботтом из своих теплиц с пожеланиями гармонии, счастья и удачи. Сам он в обществе Луны Лавгуд и ее молодого человека Рольфа сейчас о чем-то активно рассуждал, похрустывая сырной палочкой.

Джинни в который раз обводила взглядом друзей и близких, собравшихся, чтобы поздравить ее и Гарри с рождением долгожданной дочери. Молли и Артур на диване беседовали с Минервой Макгонагалл. Чарли, оставив своих драгоценных драконов ради встречи с племянницей, стоял около фортепиано рядом с Биллом и покачивал головой в такт мелодии, которую наигрывала Флер. Несколько сослуживцев Гарри и подруг Джинни по квиддичной команде столпились у столика с закусками и оживленно болтали.

Джинни искренне наслаждалась этой картиной, и даже дурашливое настроение Джорджа ее не раздражало. Она чувствовала себя такой легкой, почти невесомой, когда сама взялась разносить напитки, чем немало разозлила Кикимера. Она купалась в улыбках и похвалах окружающих, наконец-то чувствуя себя собой, а не ходячим очень ценным инкубатором.

Первые несколько недель после родов Джинни всегда любила. Целители избавили ее от любого проявления физического недомогания, повседневность еще не превратилась в пресловутый «день сурка», Гарри, до этого прописавшийся на работе, не отходил от нее и малышки, так же как и она сама, наслаждаясь первыми днями жизни маленькой дочки.

Джинни протиснулась к выходу на террасу, у дверей которой стояли Кингсли и Гарри. Судя по выражению лица министра, он был чем-то сильно озабочен и слегка растерян. Гарри хмурился, слушая его.

— Ты не представляешь, как я устал от этого дела. Я без нее как без рук, — донеслось до слуха Джинни, но как только она подошла ближе, мужчины замолчали.

Кингсли приветственно улыбнулся.

— Джиневра, прекрасно выглядишь!

— Спасибо, Кингсли. Сока или чего покрепче? — она кивнула на поднос в своих руках и, как только Бруствер взял стакан с тыквенным соком, хитро продолжила: — Тебе обязательно в такой день обременять Гарри рабочими вопросами?

— Что ты, дорогая, мы просто…

Кингсли хохотнул и покровительственно похлопал Гарри по плечу, мешая ему закончить фразу.

— Джинни, а не пойти ли тебе работать в министерство после декрета, а? Такие сотрудники нам пригодятся!

— Спасибо за предложение, господин министр, — Джинни неторопливо растянула губы в улыбке, — я бы сказала, что подумаю над ним, но одного министерского работника в семье достаточно. Иначе дети забудут, как выглядят оба их родителя.

— Отлично, Кингсли. Теперь полетели камни в мой огород, — Гарри повел головой вправо, влево, словно разминая затекшую шею. Он хотел что-то еще сказать Кингсли, но так и замер с полураскрытыми губами, глядя за спину Джинни. — Рон пришел, — шепнул он ей.

— Я пойду! — быстро проговорила Джинни, заметив, как Гарри дернулся вперед. Еще за одной их ссорой она наблюдать не хотела.

Джинни подлетела к брату, когда тот уже обменялся приветствиями с родителями.

— Ты здесь, привет!

Прежде чем он сдавил ее в своих медвежьих объятиях, она успела заметить, что выглядит Рон не в пример лучше обычного. После всего произошедшего с Гермионой он как-то разом махнул на себя рукой: одевался во что придется, ел, что Мерлин пошлет, чем доводил мать до нервного приступа. Даже пару дней назад в Мунго он пришел с отпечатком жгучей усталости от жизни на лице, растрепанный и помятый. Сегодня же Рон излучал непривычное спокойствие, был безмятежным и даже улыбнулся залихватски, как раньше, заметив проделку Джорджа под потолком.

Улыбка, впрочем, быстро сползла с его лица, когда он обвел взглядом всех собравшихся. Недоумение и растерянность теперь явственно читались в его глазах, и Джинни обернулась, ища того, кто вызвал в Роне эти чувства.

— Это… — Рон тяжело сглотнул, дернув кадыком на худой шее, — это мисс Джонс?

Джинни зажмурилась на секунду. Уж на что она только не ставила, но точно не на то, что Магда, хрупкая сотрудница, точнее, бывшая сотрудница министерства, сможет поколебать благодушный настрой Рона. Ей самой ее присутствие, в общем-то, было до лампочки. Оно не причиняло болезненных воспоминаний. Больше не причиняло. После посещения кладбища Джинни в принципе отпустила ситуацию, прожив так долго копившиеся в ней эмоции. Но Рону до нее было далеко. Каждое неосторожное слово, напоминание или… Гарри Поттер одним своим присутствием были способны подбросить дров в костер его души, где негасимым огнем тлела злоба и обида. Все чаще пламя этого костра уменьшалось, и Джинни надеялась, что когда-нибудь оно все же окончательно потухнет. Видимо, не сегодня.

Она, предчувствуя реакцию брата на то, что собиралась ответить — а сказать нужно было правду — перегородила ему путь к мужу. И, глядя в глаза, произнесла:

— Гарри позвал ее. Ты же знаешь, что после нападения с ней было. Так что они с Кингсли решили позаботиться о ней. Это своего рода реабилитация, понимаешь? Чтобы когда-нибудь она смогла полноценно вернуться в магический мир. Я их поддержала. И вот Магда здесь.

— Позаботиться? — прошептал Рон еле слышно. — А чего они о Гермионе не позаботились? Ублюдки лицемерные.

Джинни тряхнула волосами, перекидывая тяжелые локоны себе за плечо, и успокаивающе провела рукой по плечу Рона.

— Пожалуйста, не надо.

— Вторая тоже здесь?

— Оливия покинула Британию после выписки из Мунго. Ты не знал?

Рон мотнул головой и, стряхнув руку Джинни, вышел из гостиной. Она опустила лицо в сложенные ладони, глубоко дыша. Кажется, буря миновала, так и не начавшись. Джинни всерьез опасалась, что брат учинит потасовку, втянет Гарри в драку, как уже бывало, или просто наорет. Но Рон и в самом деле научился усмирять свой гнев. По крайней мере, снаружи. Что же творилось у него внутри, никто не знал. По душам Рон давно ни с кем не разговаривал, все держал в себе. С сожалением и Джинни, и все близкие соглашались, что от прежнего дружелюбного и открытого парня осталась только оболочка.

На ее плечи опустились теплые руки. Джинни потянулась к окутавшему ее запаху сдобы и тыквенного печенья и откинулась спиной на мягкую грудь матери. Они постояли так несколько молчаливых мгновений, прежде чем Молли спросила:

— Ты в порядке, детка?

— Да, — она обернулась и с грустью посмотрела на мать, — Рон, кажется, сильно расстроился из-за Магды. Точнее, из-за того, что ее опекают Гарри и Кингсли.

— Ох, бедная девочка, — Молли прижала руку к груди, взглянув на мисс Джонс. Та, съежившись, сидела в кресле у дальней стены и старалась не пересекаться ни с кем ни взглядом, ни словом. — Может быть, мне поговорить с ним? Может быть, он послушает в этот раз?

— Не знаю, мам. Не думаю, что он готов услышать. Я дам ему время и сама поговорю, хорошо?

Джинни и в самом деле попыталась отвлечься на ничего не значащие разговоры с друзьями, но едва ли выдержала полчаса. Мыслями она была с Роном, а решимость откровенно поговорить с ним росла с каждой минутой. Кикимер подтвердил, что Рон не покидал особняка, и вскоре Джинни без труда обнаружила его в детской Лили. От открывшейся картины она чуть не прослезилась и, окончательно расчувствовавшись, едва смогла взять себя в руки.

Рон сидел в кресле-качалке, тихонько раскачиваясь. Его нос уткнулся в рыжую макушку племянницы. Глаза были закрыты. Джинни показалось, что он не услышал ее вторжения. Но как только сделала шаг в комнату, Рон распахнул глаза, и волна невыносимой тоски в его взгляде затопила ее с головой.

— Знаешь, — заговорил он тихо, чтобы не потревожить сопящую у него на руках Лили, — я думал, что у нас с Гермионой будет как минимум двое детей. Мечтал, чтобы они были ровесниками ваших и росли бы в такой же большой семье, как мы с тобой. Я вот все думаю и думаю, в какой момент все пошло под откос? Может быть, когда я все же остался на ненавистной работе в мракоборческом отряде вместо того, чтобы работать с Джорджем? Я так хотел, чтобы она гордилась мной, хотел быть ей ровней, если не по уму, так хоть в карьере, — Рон горько усмехнулся. — И что же? Я все там же, где и начинал…

Джинни боялась громко вздохнуть, чтобы не спугнуть откровения брата. По той же причине она стояла у самого порога, не решаясь подойти ближе и присесть на диван. А Рон все говорил и говорил, словно плотину его слов, которую он все это время выстраивал и укреплял, прорвало.

— А может, когда я начал давить на нее? Торопить со свадьбой, с семьей? Я ведь знал, как ей важна карьера. Надо было просто поддержать, Мерлин, просто поддержать, — Рон откинулся затылком на спинку кресла и прикрыл глаза, загоняя глубоко в подсознание чувство вины и одиночества. — Но эта ее жгучая необходимость доказать всем, что она нужна, что она на своем месте, что этот мир — ее, казалась мне такой пустой в тот момент. Ну, она же героиня войны, понимаешь, ее каждая волшебная тварь знает в лицо, — кому и что тут доказывать? Какой смысл сидеть до ночи в этом проклятом министерстве? А? Я был таким идиотом, Джинни. Почему осознание пришло ко мне только тогда, когда уже ничего, ничего нельзя исправить?

Он какое-то время помолчал, словно раздумывая, а стоит ли продолжать. Джинни уже была готова произнести слова, вертящиеся на языке, ее бесполезные утешения, но Рон заговорил вновь, горько хмыкнув.

— Но я разрушил все окончательно в ту треклятую новогоднюю вечеринку в министерстве год назад. Сам для себя. Если бы я только знал, Джинни, если бы только знал…

— О чем ты говоришь? — она не сдержалась, задала вопрос, но Рон будто не услышал.

— Я даже себе объяснить не могу, что в меня вселилось. Мы ведь не были вместе уже несколько лет. А еще на пятилетие… Она имела полное право, а я возомнил себя… Самовлюбленный идиот, вот я кто.

— Рон, я не понимаю, — растерянно протянула Джинни.

Она точно знала, как они расстались перед самым празднованием пятилетия Битвы за Хогвартс и как заново потом выстраивали уже дружеские отношения. Все вроде бы было нормально. Ни о каких ссорах в прошлом году она не слышала ни от брата, ни от Гермионы. Джинни попыталась вспомнить тот новогодний вечер. Кингсли тогда объявил Гермиону своим заместителем, и это было единственное значимое событие. Правда, они с Гарри ушли одними из первых, но и Рон к тому моменту уже покинул министерство.

— Рон, если речь про ваши отношения, то вы оба были хороши. И Гермиона не сваливала всю ответственность на тебя, знай это. Если же ты о… — она не смогла вслух произнести «смерть», запнулась, тяжело сглотнула, — то себя винить тоже не стоит, ты ничего не мог поделать. Так просто произошло.

— О, если бы ты знала, что я сделал, так бы не говорила, — лицо его скривилось, будто он собирался или разрыдаться, или дико расхохотаться. — Я…

— Джинни, вот ты где! — голова Гарри показалась из-за неплотно прикрытой двери. — Тебя гости потеряли.

Ему было не понять, отчего Джинни разочарованно выдохнула, когда посмотрела на Рона, уже поднявшегося из кресла и положившего Лили в колыбель.

• ─── ⫷⫸ ─── •

Северус подходил к дому Фионы, кляня себя почем свет стоит за предательскую слабину. Он едва сдерживал внутри раздражение и досаду, нарастающие в течение всего дня. Сдался ему этот домовик! Пусть бы оставался подле своего мертвого хозяина, да хорошенько напугал маглов из полиции. Стирателям прибавилось бы работы, ну и что? Его ли это дело? Нет, нет и еще раз нет!

— Ты размяк, Снейп. Просто размяк, — бормотал Северус себе под нос, втягивая шею поглубже в ворот пальто и стараясь увернуться от порывов ветра.

Внезапно ему в голову пришла совершенно идиотская мысль о том, как мисс Грейнджер, когда станет собой, разумеется, посвятит его в рыцари своей школьной организации ГАВНЭ, над которой порой в учительской его коллеги посмеивались. Сам он находил в то время обсуждения подобных инициатив студентов ниже своего достоинства. А сейчас что? Замечательное продолжение его жизни после Азкабана. Тотчас уехать из Британии? Нет. Вернуться к практике зельеделия? Нет. Спасать гриффиндорок и домовиков? Да! А ведь перед эльфом у него даже долга жизни не было. Куда катится этот чертов мир.

Северус притормозил на углу, давая себе время подготовиться к разговору с Фионой. Наверное, эта девчонка рвет и мечет. Он снова ушел, не предупредив, пропал на целый день, и все это после сеанса «гипноза», который выбил ее из колеи. Впрочем, выслушивать ее нотации или что бы там ни было он не собирался. Довольно с него. Зайдет, скажет с порога: нет никакой Фионы Ли. Но есть Гермиона Грейнджер, волшебница. И чтобы все вернуть на свои места, ему нужно будет всего лишь заблокировать воспоминания Фионы, а потом уничтожить их, стерев пусть и выдуманного, но человека с лица земли. Да раз плюнуть!

Хотя, может быть, это стоит отложить до завтра? Сил совсем не осталось, а на такую ментальную работу их потребуется ой сколько.

Северус повел плечами, пытаясь размять окаменевшие, сведенные в спазме мышцы. Сказывалась усталость. Шутка ли, больше суток без сна.

Вдохнув поглубже, он быстро преодолел расстояние до входа, взмыл на второй этаж и отпер своим ключом дверь. Еще на пороге, не видя гостиной, Северус понял, что Фиона не одна. Об этом недвусмысленно намекал мужской смех, доносящийся из глубины квартиры. Значит, не страдала она в неведении, а вполне себе мирно развлекалась в компании своего ожившего дружка. Судя по всему, Джеймс отошел от вмешательства Северуса в его разум, потому что голос без сомнения принадлежал именно ему.

Северус замешкался, раздумывая, проходить ли ему дальше, попадаться ли на глаза министерскому надзирателю. Все же он собирался сохранить свое инкогнито, а снова обливиэйтить Джеймса не хотел совершенно — мало ли, как на этот раз среагирует его мозг на вторжение. Скрепя сердце Северус признался себе, что его первая легилименция после длительного перерыва вышла довольно паршивой. Немалую роль там сыграли его эмоции, что не могло не злить. Северус всегда гордился своим жестким самоконтролем, и потерять его в довольно штатной ситуации (сколько подобных и с градусом повыше было в пору его шпионской деятельности? Куча!) было по меньшей мере неприятно. Он понимал, что в прошлый раз прошелся по верхам, наткнувшись на пятно Обливиэйта. И толком не разобрался, что же внушили Джеймсу. А уж если это, как и в случае с Грейнджер, была работа Шафика, посмотреть там точно было на что.

Северус сомневался, что Джеймс по доброте душевной захочет или в силу незнания сможет ответить на его вопросы. С другой стороны, соблазн расспросить его был велик. Кто и когда поставляет ему зелье? Есть ли какие-то сроки у его задания? Откуда он знает самого Снейпа и чего боится? Понимает ли хотя бы крохотной частицей своего мозга, куда вляпался?

Но что делать потом? Удастся ли договориться, убедить Джеймса никому не сообщать о его вмешательстве в это дело? В этом Северус очень сильно сомневался, оттого и сделал шаг назад, намереваясь уйти незамеченным и позже, на свежую голову, придумать, как поступить. Но не тут-то было. Фиона, по всей видимости, услышала, — и как только смогла? — его бесшумные передвижения.

— Мистер Снейп, это вы? — раздался вопрос, сопровождаемый глупым хихиканьем. И тут же эхом вопросительное, настороженное «Снейп?» от Джеймса.

«А, к драклу все!» — решил Северус и, держа палочку наготове, выступил из темноты прихожей.

Они сидели на его диване довольно близко друг другу. Фиона расслабленно откинулась на спинку и смотрела в его сторону рассеянным взглядом. На столике перед ними красовались остатки ужина. Кстати, та самая китайская лапша, которая приглянулась Северусу. Венчал этот натюрморт еще один пахучий веник, хотя и старый еще не завял.

Джеймс, как и в первый раз, округлил глаза, узнавая, но пока не предпринимая никаких действий. Фиона же резко махнула рукой, приглашая Северуса присоединиться, и разулыбалась, как самому желанному гостю на планете.

— Я вам это… оставила, — она попыталась пощелкать пальцами, будто вспоминала слово. Впрочем, ничего толкового не вышло, пальцы раз за разом соскальзывали и того самого щелчка извлечь не получалось. — Ах, точно. П-о-о-орцию на ужин. — И слегка обиженно протянула: — Хоть вы опять поступили некрасиво, оставив меня после всего одну. Хорошо, что Джейми наконец-то поправился и составил мне компанию после работы.

«Да она пьяная, что ли?», — подумал Северус.

Будто в подтверждение его мыслей Фиона подхватила со стола бутылку из зеленого стекла, по которой капли конденсата стекали вниз, открутила крышку и поднесла ко рту. На этикетке было нарисовано красное яблоко. В голове Северуса со скоростью снитча пролетели воспоминания, увиденные в разуме Джеймса. Вот где раньше он видел такой сидр.

На все произошедшее дальше едва ли потребовалась пара секунд.

Повинуясь взмаху палочки Снейпа, бутылка выскользнула из рук Фионы, обдав ее веером брызг. Отлетела к стене между окнами, с треском и звоном разбиваясь и оставляя на кирпичной кладке мокрую кляксу.

В ту же секунду Джеймс дернулся, выхватывая свою палочку, которую уже какое-то время держал под рукой. Северус, отвлекшись на Фиону, едва не стал жертвой его заклинания. Но сработали инстинкты. Успел увернуться. Красный луч прошел по касательной, оставив сильный ушиб на плече. Джеймс в ответ был поражен мгновенным Ступефаем. Ноги его оторвались от земли, он перелетел через всю комнату и впечатался спиной в навесную стену из плотной полиэтиленовой пленки. Она смягчила удар. Джеймс съехал по ней, как с ледяной горки, и оказался на полу без сознания, нелепо раскинув руки в стороны.

— Дьявол! — зарычал Снейп. Почему каждое взаимодействие с этим накачанным недоумком так паршиво заканчивалось? Пожалуй, теперь о спокойной беседе и мечтать не стоило.

Прежде чем проверить своего противника, Северус развернулся к Фионе, так и не услышав ожидаемых вскриков от нее. Девушка по-прежнему сидела на диване, теперь тупо уставившись в точку прямо перед собой. Лицо, подернутое мертвенной бледностью, не выражало ни одной эмоции. Рука, совсем недавно державшая бутылку, безвольной плетью свесилась с подлокотника. Снейп опешил на секунду, но тут же сбросил с себя оцепенение и двинулся к ней.

— Мисс Ли?

Никакой реакции не последовало. Приблизившись, Снейп схватился за ее плечо и, отмахнувшись от собственной боли в руке, хорошенько потряс. Фиона, словно она была тряпичной куклой, завалилась на бок, что-то невнятно пробормотав. Ее медленное дыхание в один миг превратилось в булькающее, тяжелое и хриплое, будто она задыхалась. Губы ее синели прямо на глазах — голубоватый оттенок растекался по ним, как акварель по воде.

Снейп не дал места смятению и панике, которые готовились затопить его, умело загнав все лишние эмоции под плотный окклюментный щит. Северус потянул Фиону за ноги, чтобы спустить с дивана и уложить спиной на ровный пол. Он толкнул свободной рукой стол, чтобы освободить место, и оглянулся на подозрительный стеклянный звон. Прямо под ноги ему выкатилась пустая бутылка из-под сидра. Он выдохнул, широко раздувая ноздри, и опустился на колени перед мисс Ли.

— Ну же, девочка, ну же, — Северус и сам не осознавал, что шепчет, пока сосредоточенно прощупывал пульс и проверял зрачки, которые оказались сильно сужены.

Снейп минутами ранее ошибся. Мисс Ли определенно была не пьяна.

Последним, что видела Фиона, была вытянутая рука Северуса Снейпа, сжимающего какую-то черную палку в своих пальцах. Потом все подернулось легкой светящейся дымкой, и реальность начала таять на глазах, растворяться с пугающей быстротой. Пока Фиона окончательно не потонула во мраке.

Сначала она ничего не чувствовала. Ее тело словно исчезло, рассеялось вместе с той дымкой. Она была невесома и ни о чем не беспокоилась.

Потом пришла боль: нестерпимая, испепеляющая. По ощущениям ей раскаленный лом воткнули в живот и начали вращать. Тело заломило и затрясло, как в лихорадке. Кажется, она почувствовала холодные капли пота на лбу. А может, это было только игрой воображения. Терпеть не было сил, и Фиона закричала, но не услышала собственного крика. От страха перехватило дыхание, и она задрожала еще сильнее в предсмертной, как ей казалось, агонии.

Сколько это продолжалось: две минуты, два часа или два дня — она не знала. Но в один миг все закончилось. Было и нет. Когда-то она читала, что состояние людей, находящихся в шаге от смерти, улучшается. И решила, что именно это с ней и произошло. Она по-прежнему не могла произнести ни звука, веки не слушались и не поднимались, оставляя ее в полной темноте и неведении. Мысленно она попрощалась с жизнью, погружаясь в странный отдых умирающего — сон.

Следующим, что она почувствовала, было прикосновение к руке. Теплое, мокрое и шершавое. Словно ее облизывали длинным и тонким, как у собаки, языком. Мурашки побежали по коже, и Фиона инстинктивно дернула рукой. Получилось! Она смогла пошевелиться. Распахнула глаза и тут же зажмурила. Слишком ярко. Выждала немного и попыталась снова, на этот раз медленно. Перед взором мелькали черные точки. Незнакомую комнату наполнял холодный зимний свет от окна. Глазам было больно, но затопившая эйфория, радость от того, что она жива, не давали снова сомкнуть веки. Фиона чуть повернула голову в сторону, чтобы рассмотреть, из-за чего же все еще ощущает эти влажные прикосновения.

Взгляд наткнулся на тонкого желтоватого пришельца с огромными ушами и глазищами, готовыми вот-вот вывалиться из орбит прямо на ее койку. Он держал в руках-веточках мокрую тряпку.

Крик Фионы больше не был беззвучным. Он вырвался из горла, заполняя всю комнату, тревожным звоном оттолкнулся от стен и устремился обратно. В голове от этого шума загудел колокол. Существо что-то проверещало в ответ и исчезло. Растворилось в воздухе, будто его и не было. Может, и правда? Бывают же у болеющих странные галлюцинации. Вот и у нее случилась.

Фиона вздохнула и прикрыла глаза, чувствуя, как по всему телу растекается небывалая слабость. Хотелось позвать на помощь, увидеть хоть одно знакомое лицо, выяснить, что же произошло с ней. Но силы вновь ее покинули. Тупая тревожная усталость поднималась изнутри и кружила голову.

Фиона провалилась в полудрему, снова потеряв счет времени. Когда в следующий раз она открыла глаза, за окном уже стемнело. По комнате разливался мутный желтый свет. Взгляд сфокусировался на мерцающем пламени свечи на прикроватном столике. Она наблюдала за ним, прислушиваясь к потрескиванию фитиля, когда вдруг поняла, что не одна здесь.

— С возвращением, — проговорил тихий голос, и из темноты комнаты, куда не дотягивался свет свечи, выступила высокая фигура в черном.

Фиона сжалась в испуге, напряглась так, что вены вздулись на шее. Но быстро расслабилась, узнавая Северуса Снейпа, когда он подошел ближе. Только выглядел он как-то непривычно. Фиона всматривалась в него, пытаясь ухватиться за правильную в череде своих мыслей. Но они разлетались, как бусины разорванного ожерелья по полу.

— Как себя чувствуете?

— Терпимо, — голос ее был слабым, еле слышным.

Снейп присел на кровать, на самый краешек, будто боялся дотронуться до нее. Эту нелепую догадку Фиона тут же отмела, потому что он осторожно обхватил ее руку.

Теперь, когда он был так близко, она смогла внимательнее присмотреться и поняла, что же показалось ей странным в его облике. На нем не было привычных джинсов и футболки. Вместо них Снейп облачился в черные брюки со стрелками и во что-то похожее на легкое пальто, застегнутое на множество пуговиц. Сюртук? Да, кажется, так это называлось. В таких ходили джентльмены девятнадцатого века в тех романах, которыми она зачитывалась до знакомства с этим странным человеком.

А еще он выглядел жутко замученным. До этого момента она ни разу не видела Снейпа таким. Обычно гордая осанка сменилась сутулостью, спутанные волосы занавешивали лицо наполовину, но не скрывали полностью темные круги под глазами — свидетельства бессонных ночей. Да что, черт возьми, случилось то?

Снейп тем временем медленно провел по внутренней стороне ее запястья большим пальцем и замер так. По телу Фионы вновь разлилось привычное от его прикосновения тепло и что-то новое, ранее не испытанное. Трепет? Впрочем, эти глупые ощущения быстро завяли, не успев толком распуститься. Она поняла, что его касание — не проявление нежности. Снейп просто проверял пульс. А закончив, сразу же поднялся с кровати и отошел к тумбе. Что-то зашуршало. Когда же он повернулся, она увидела в его руках капельницу. Игла на канюле сверкнула в свете свечи, и Фиона невольно поежилась. Она терпеть не могла уколы, хотя и не вспомнила бы, когда их ставили ей в последний раз.

— Зачем это?

— А вы как думаете?

Снейп иронично вздернул бровь, отчего по его лбу расползлись горизонтальные морщины. Он пристроил флакон с зеленым раствором там, куда не дотягивался взгляд Фионы.

— После вам станет значительно лучше.

Фиона кивнула, позволяя. Будто бы он спрашивал у нее разрешения. Ха. Молчаливо она стерпела эту неприятную процедуру, но когда Снейп вновь отошел, видимо, собираясь вообще покинуть комнату, не удержалась.

— Стойте! Вы ничего не объясните? Что со мной случилось? Где я… мы? Почему вы так одеты?

— Поговорим завтра. А пока отдыхайте.

— Вы все время это говорите, — сказала Фиона и грустно выдохнула, чувствуя, как сон снова затягивает ее в холодную топь забвения.

Снейп оказался прав. На утро она чувствовала себя намного лучше. Разбитость и туман в голове ушли, оставив еле заметный шлейф утомления. Но оно не помешало Фионе с удовольствием съесть принесенный завтрак. Теперь она пила маленькими глотками травяной чай и с любопытством осматривала спальню, которая стала ей пристанищем.

Комната была просторной и светлой. И как будто из другого времени: антикварная мебель, ламбрекены и шторы с бахромой, ковер у кровати с яркими и большими цветами. Было понятно, что ко всему приложила руку какая-то женщина, но ничего не говорило о том, кто она. Никаких милых сердцу безделушек, коими обычно заставлены женские спальни: ни флакончиков с косметикой, ни шкатулок или ваз. Ничего.

— Что это за место?

Снейп, стоявший все это время у противоположной стены со скрещенными руками, поднял голову.

— Это не имеет значения.

— Да вы заколебали! — возмутилась Фиона, отставляя кружку с недопитым чаем на поднос. — Это не имеет значения, то не имеет значения, я расскажу обо всем завтра… Когда, блин, это завтра наступит?

— Если бы вы знали, что я собираюсь вам поведать, то не стремились бы этого узнать.

— Просто скажите уже и все.

Взгляд Снейпа стал пуст и холоден. Глядя прямо ей в глаза, он начал рассказывать монотонным, лишенным эмоций голосом.

Оказалось, в мире есть магия. Сама она не Фиона Ли, а героиня магической войны Гермиона Грейнджер, большая шишка в каком-то там министерстве. По каким-то причинам ее заточили в мире маглов (так волшебники называли простых людей) и опаивали варевом, сдерживающим магию и разрушающим ее. Из-за него она провалялась в отключке — на грани жизни и смерти — четыре дня. Но эта опасность больше не висела над ней, потому что Снейп сварил зелье-антидот. Осталась самая малость — заблокировать в сознании ложные воспоминания, уничтожить их и освободить Гермиону. И сделать это необходимо в ближайшее время, как только она окончательно восстановит ресурсы своего организма. А иначе произойдет что-то очень плохое. Сойдет с ума? Станет шизофреничкой?

Фиона не дослушала. Она больше не могла сдерживаться и расхохоталась.

— Вот это я дура!

Снейп нахмурился. Он явно ожидал от нее другой реакции.

— Нет, вы только послушайте себя! — не унималась она. — Что вы несете? Какая магия? Еще скажите, что единороги у вас на заднем дворе пасутся. Да вы просто псих!

Снейп подался вперед, отчего она мигом захлопнула рот.

— Говорить психу, что он псих — не самая лучшая идея, мисс.

— Я… я вам не верю, — заикаясь, сказала она.

Голос ее задрожал. Отчего-то больше смеяться не хотелось. Наверное, виной всему был его взгляд: пристальный, сверлящий. Сделалось страшно. И совсем не от того, что все это правда, а потому, что она не знала, чего ожидать от Снейпа. Она действительно была полной дурой, которая повелась на какие-то, мать его, ощущения, повелась на те бредни, что звала прорицаниями. Притащила этого ненормального к себе домой, еще и помощи просила! А теперь по своей дурости находилась в логове маньяка-убийцы. Наверное, он планировал это похищение с первого дня. Поэтому и уходил надолго из дома, ничего не объясняя. Готовился осуществить свой план.

— Ой, мамочки!

Снейп раздраженно фыркнул.

— Придите в себя. У вас все мысли на лбу написаны. Я не маньяк.

— Как прикажете мне успокоиться? — с бравадой спросила Фиона. Если уж умирать, то умирать с музыкой. И вообще, она не какая-то там слабачка, просто так в руки не дастся. Будто в подтверждении этих мыслей она подоткнула пышное одеяло под себя. Какая никакая, а иллюзия безопасности.

— Просто примите неизбежное. Убивать я вас не собираюсь, как вы уже себе нафантазировали.

— А что вы сделаете?

— Я только верну все на свои места.

— Нет, это ерунда какая-то, — замотала головой Фиона. А потом ей в голову пришла гениальная идея. Да, это бы сработало. И Снейп перестал бы дурить ей голову сказками. — Покажите мне свою магию. И я поверю.

— Что же вы хотите увидеть? — спросил Снейп.

— Да что угодно. Хоть ананас наколдуйте!

— Это невозможно, — сморщился Снейп. — Еда является одним из принципиальных исключений из закона Гэмпа. Ее нельзя наколдовать из воздуха. Сделаю скидку на то, что вы, Грейнджер, пока ничего не помните.

— Меня зовут Фиона! — вскрикнула она. — А это главное доказательство, что вы меня дурите.

— Все! Я устал с вами возиться.

Снейп распахнул дверь и громко позвал какого-то Лэнки. В ту же секунду не в дверях, а прямо посреди комнаты появился тот самый пришелец, которого она приняла за галлюцинацию.

— Глаз с нее не спускай, — сказал пришельцу Снейп. — И до вечера не беспокой меня.

С этими словами он вышел, захлопнув за собой дверь. А она осталась наедине с диковинным существом. Не сошла же она с ума? Снейп, судя по всему, тоже его видел.

— Ты кто? — поинтересовалась Фиона, натягивая на всякий случай одеяло до подбородка.

— Я домовой эльф! — видимо, это было какое-то гордое звание, потому что пришелец выпятил грудь колесом и сделал шаг вперед. — Зовите меня Лэнки, мисс.

— Так ты, Лэнки, волшебник? Умеешь колдовать?

Лэнки вздрогнул, прикрывая ладошкой рот, будто она сболтнула кощунственную бессмыслицу, и, сделав еще один шажок вперед, заговорил вкрадчивым голосом:

— Что вы, мисс! Лэнки не волшебник. Лэнки только эльф. Но колдовать умею, да.

— Покажи!

Лэнки щелкнул пальцами, и у него в руке появился стакан с соком. Фиона выпучила глаза от удивления.

— А он сказал, что нельзя наколдовать еду из воздуха!

— У домовых эльфов другая магия, — потупился эльф. — Но Лэнки ничего не создавал из воздуха. Только призвал с кухни апельсиновый сок, который приготовил для вас, мисс.

С отрешенным видом Фиона забрала стакан.

Что же это? Все, что наговорил ей Снейп — правда? Магия и настоящие волшебники действительно существуют? А она, наоборот, нет? Но разве это возможно? Фиона вытянула вперед руку, в которой держала стакан. Тонкие, еле заметные волоски на предплечье, редкие золотистые веснушки, прожилки вен под белесой кожей — не ее? Пальцами другой руки она подхватила кожу, оттянула, с силой сдавила и отпустила. На месте щипка тут же расплылось розоватое пятно, но она не ощутила ожидаемой боли. Лишь ее отголоски.

Стакан с соком полетел на пол. Лэнки щелчком пальцев тут же убрал беспорядок, но Фиона уже не удивлялась. Она оцепенела, отрешилась от всего. Ее накрыло безнадежное ощущение, что она больше не принадлежала себе. Оно снесло все рациональные мысли, чувства и эмоции, которыми еще недавно она могла управлять. И сделало это так быстро и безжалостно, как океанское цунами сносит прибрежные городки, превращая все в щепки.

Все вокруг стало плоским, ненастоящим. И самой главной фальшивкой здесь была она. Осознание это больно ужалило, вырывая из груди всхлипы. Она горько разрыдалась, некрасиво шмыгая носом и размазывая ладошками слезы по щекам.

• ─── ⫷⫸ ─── •

Снейп, после того как отдал распоряжения Лэнки и покинул комнату девчонки, рухнул на кровать в своей спальне. Он не потрудился даже раздеться. Сил после стольких дней у котла элементарно не было. Ни физических, ни моральных. Он хотел разработать дальнейший план действий, решить, когда сможет закончить с Фионой Ли и наконец-то поговорить с Грейнджер. Но бессовестно уснул.

Он проспал почти сутки, но по-настоящему отдохнувшим себя не чувствовал. Со стоном он перевернулся на спину и стеклянным взглядом уставился в потолок, позволяя своим мыслям дрейфовать от одного к другому.

Лэнки его не беспокоил. И Северус пришел к выводу, что с девчонкой все нормально. Свое же состояние он расценивал как полную разбитость, и это выводило его из себя. Ему совершенно претила мысль, что из-за какой-то ерунды он провалился в эмоциональную яму. Это казалось недопустимым, и хотелось исправить незамедлительно.

Себе он уже признался, что не сможет никуда уехать, пока ситуация с бывшей ученицей не станет, по крайней мере, ясной. Он пытался убедить себя в том, что уже вернул долг жизни, спас ее. Ни магии, ни Грейнджер больше нечего с него требовать. Но мерзкое зудящее чувство, которое, как он думал, больше никогда не испытает, вновь подняло свою голову. Оно словно никуда и не исчезало, просто затаилось внутри и, как паразит, почувствовав свободное пространство в его душе, попыталось вновь захватить.

Он понимал, насколько это глупо, но все равно винил себя. За то, что сразу, как только догадался, чем сдерживают магию Грейнджер, не сварил антидот; за то, что не предусмотрел появление Джеймса; за то, что в принципе ушел из лофта; за то, что расслабился.

Северус провел длинным тонким пальцем по ряду пуговиц на своем помятом сюртуке и усмехнулся. Он понятия не имел, как Нарцисса это сделала, но еще в первый день в шотландском доме обнаружились в гардеробе привычные рубашки, брюки, несколько сюртуков и мантий — точно такие, как он носил в пору своей профессорской карьеры. И он с каким-то садистским удовольствием переоделся в них, откидывая джинсы в сторону. Эта была дурацкая попытка вернуть утерянный было контроль. Наверное, в тот момент это действительно было ему необходимо.

Он полежал еще немного, почти физически ощущая отвращение к себе. Наконец поднялся и направился в душ. Он хотел не столько смыть с себя пятидневную грязь и запах ингредиентов, сколько лишние мысли и тугую усталость. Он встал под воду и постарался отдаться ритму стекающих по телу горячих струй.

Стало легче. Когда он, стоя в одном полотенце на бедрах, откидывал из шкафа на кровать одежду, задумался даже о том, что неплохо бы позавтракать. Снейп не мог вспомнить, ел ли он нормально в последние дни. Наверняка Лэнки что-то приносил в лабораторию, но…

Глухой удар двери о стену заставил Снейпа вздрогнуть и развернуться. В проеме, уцепившись побелевшими пальцами за косяк, стояла девчонка. За ней маячили огромные уши Лэнки. Сам он испуганно затараторил:

— Хозяин, Лэнки говорил мисс, что нельзя вставать! Лэнки говорил, что нельзя вас беспокоить. Лэнки пытался…

— Достаточно! — отмахнулся Снейп, врезаясь взглядом в янтарные, покрасневшие от слез глаза. — Чего хотите?

— Надо же, — тихо сказала она, не стесняясь и рассматривая его худощавое жилистое тело. — Раньше вы были повежливее.

Северус потянулся было к кровати за свитером и джинсами. Но тут же остановился. Вот еще! Пусть смотрит. Не будет он смущаться той, чью память собирается развеять по ветру. Он махнул ей рукой, чтобы продолжала.

— У меня есть условие.

— Вот как? — свел он брови к переносице. — Просветите?

— А как же, — сказала она, слабо улыбаясь. — Лэнки показал мне ваши фокусы и кое-что рассказал о вас. Со своим даром предсказаний я вряд ли что-то смогу противопоставить вам. Так что позволю сделать со своими мозгами все, что вы там планировали. Но хочу лишь одного.

Она замолчала, выдерживая, судя по всему, драматическую паузу. А Снейп выгнул бровь в ожидании. И одной рукой ухватился за узел полотенца, готового сползти еще ниже — так, на всякий случай. Если Грейнджер и не будет помнить о таком конфузе, он точно не забудет.

— Я хочу встретить Рождество.

Он ожидал чего угодно, но не этого. Признаться, она умела его удивлять. Рождество? Да кому оно сдалось?

Снейп прикинул в голове, какая сегодня дата. До праздника оставалось всего четыре дня. Вполне достаточно, чтобы подготовиться к новому сеансу. Права на ошибку в этот раз точно не было. Нужно было сделать все идеально.

И он кивнул.

— Я вполне могу дать вам это время, — проговорил он, все еще прокручивая у себя в голове, насколько такая отсрочка будет выгодна ему. В любом случае, он не планировал здесь и сейчас освобождать Грейнджер из ледяного ментального плена. После такого отравления ее организм должен был восстановиться. Да, девчонка выглядела гораздо лучше. Она больше не походила на мертвеца, холодного, словно мрамор. Пепельная бледность исчезла, уступая место более здоровому цвету лица. Поблекшая россыпь веснушек на носу и щеках снова золотилась. Но Северус не мог не заметить, как ее шатает, хоть она и пыталась стоять ровно, словно доказывая свою силу. Да и ему, если честно, этих суток сна было недостаточно. Так что ее «условие» вполне могло стать и его. — Только не вмешивайте меня в эту мишуру. Никаких елок в доме я не потерплю.

— Хорошо.

Не сказав больше ни слова, но ухватившись для поддержки за Лэнки, который прижимал уши к тощим плечам, она оставила Снейпа в одиночестве. Чему он был, безусловно, рад.

До Рождества Северус не видел и не слышал девчонку, передав заботы о ней домовику. Он же проводил почти все свое время или в лаборатории, варя для нее ежедневные дозы Умиротворяющего бальзама и зелья, восстанавливающего физические силы, или в кабинете. Было у него еще одно дело, мирно спавшее под эльфийскими чарам в подсобке, но Снейп решил отложить его до возвращения Грейнджер.

Воскресенье, отчетный день, уже прошло. Но из внешнего мира, точнее, от Малфоя — его единственного сейчас источника актуальной информации, никаких сведений он не получал, хоть и оставил возможность его филину преодолевать защитный барьер, выстроенный вокруг дома.

Это казалось странным. Должен же тот, кто все это устроил, как-то зашевелиться? Отсутствие отчета, Грейнджер с ее надзирателем и их личных вещей было, на его взгляд, весомой причиной. Если бы кто-то поднял шум, Малфой непременно бы узнал об этом, хотя и заявлял, что не обладает никакими связями в министерстве. Нашлись бы еще дураки этому верить!

За неимением иного Снейп сосредоточился на разборе оставшихся непрочитанными газет. Писаки, обычно жадные до происшествий в магмире, довольно сухо сообщали о случаях нападения на министерских работников. О том, что все они были маглорожденными, не говорилось ни слова.

Первое столкновение Грейнджер с неизвестными преступниками случилось в январе в Хогсмиде. Она тогда не пострадала, сумев отбиться. По информации некоего Филиппа Флинта, чьим именем была подписана заметка, мракобороцы пришли к выводу, что это был случай хулиганства, устроенного пьяными волшебниками-дебоширами, и никакой связи с деятельностью заместителя министра Грейнджер там искать не следовало.

«Волшебники, устроившие пьяный дебош, пока не задержаны. Мы работаем над этим, — говорит глава Управления мракоборцев Гарри Поттер. — Заместитель министра магии Гермиона Грейнджер в полном порядке. Боевые заклинания к ней не применялись. Это все».

Следующие нападения случились одно за другим уже поздней весной. Сначала пострадала некая Магда Джонс, работница архива. Ее атаковали прямо на Косой аллее.

«Мы ничего не поняли, — говорит свидетель происшествия, сын известного старьевщика Энтони Брэгг. — Отец закрывал лавку. Я уже ждал его на улице, когда услышал женский визг. Обернулся. Но — темно, хоть глаз выколи. А потом что-то ка-а-ак сверкнет, и я увидел ее. Стояла аккурат напротив магазина Олливандеров. Там уже все позакрывались, вечер, поздно. Что она там делала? Так вот. Стояла, не двигалась, а вокруг нее двое… нет, трое, а может, даже четверо — не рассмотрел, в плащах кружат. Я и крикнул: «Все в порядке, мэм?» Эти в плащах тут же аппарировали, но перед этим опять что-то сверкнуло. Когда присмотрелся, женщина на земле лежала».

Уже известный Филипп Флинт отметил, что Управление мракоборцев от комментариев отказалось. Замминистра магии Грейнджер, которая по долгу службы контактировала с мисс Джонс, пожелала ей скорейшего выздоровления. Сама мисс Джонс была доставлена в больницу Святого Мунго, где и проходила лечение. Ни о повреждениях, ни о версиях случившегося сказано не было. Лишь приписка, что за развитием событий «Ежедневный пророк» будет пристально следить.

Однако в следующих выпусках Снейп не нашел ни одного упоминания об этом. Возможно, дело было в том, что Малфой прислал ему лишь те газеты, в которых так или иначе упоминалось имя Грейнджер.

Следующей жертвой стала Оливия Лорье. Северус вспомнил ее по фотографии. Кажется, она училась на Пуффендуе в те же годы, что и кто-то из старших сыновей Уизли. Сообщение об Оливии было еще короче предыдущих. Нападение случилось в магловской части Лондона, и никаких свидетельских показаний журналисту найти не удалось. Мракоборцы снова отмолчались. Колдомедики Мунго прикрылись обязательством о неразглашении. Что конкретно произошло с ведьмой, было неизвестно.

Остальные атаки совершались на Грейнджер. Первая (или уже вторая) — двадцать девятого мая. Но в газете от этого числа даже не было отдельной заметки. Новость опубликовали в разделе «Молния». Два предложения.

«Сегодня предотвращено нападение на заместителя министра магии Гермиону Грейнджер. Подробности скоро».

Другое нападение, о котором Северус уже знал из воспоминаний самой Грейнджер — в начале июня. Но опять-таки у обычно пронырливых писак словно затупились перья. Поэтому еще одно сообщение снова мало что рассказывало. В нем говорилось о серьезно пострадавшем в стычке с преступниками Уизли, но ни слова о том, что целью была Грейнджер. Кто-то явно держал под контролем подобного рода публикации или самого Флинта, который вел колонку о происшествиях в магмире. У кого была такая власть? Очевидно.

Наконец Северус добрался до газеты, которую однажды уже держал в руках. И внимательно начал читать.

11 июня 2008 года

УМЕРЛА ЗАММИНСТРА МАГИИ

Героиня войны, кавалер Ордена Мерлина I степени Гермиона Грейнджер скончалась утром 11 июня. Ей было 29 лет. Свой пост она занимала ровно полгода — с 1 января. По словам сослуживцев, еще вчера она обсуждала рабочие планы на оставшуюся неделю и ничего не предвещало ее внезапной смерти. На пятницу, 13 июня, была запланирована большая, совместная с министром магии Кингсли Бруствером пресс-конференция, связанная, по предположениям, с новой предвыборной кампанией. О причинах смерти официальной информации пока нет, нет данных и об обстоятельствах.

Наш корреспондент отправился в Министерство, чтобы лично поговорить с сослуживцами замминистра, главой Управления мракоборцев и по совместительству ее лучшим другом Гарри Поттером, а также с непосредственным начальником, министром Бруствером.

«Несколько часов назад скоропостижно скончалась… Ничего не предвещало. Еще вчера обсуждали планы на неделю… Большая потеря для всех нас», — сквозь слезы сказала личный секретарь мисс Грейнджер. На вопрос о причинах смерти она пожала плечами.

Представитель из Управления мракоборцев заявил, что мистера Поттера на рабочем месте сейчас нет. Он глубоко потрясен случившимся и не будет давать никаких комментариев в ближайшее время. То же самое заявление сделал секретарь министра.

По неподтвержденной информации, похороны Гермионы Грейнджер пройдут в закрытом для прессы и членов магического сообщества режиме.

«Ежедневный пророк» выражает свои искренние соболезнования. Наши мысли с близкими друзьями и коллегами замминистра Грейнджер в это непростое для них время.

Следите за развитием событий в следующих выпусках.

Северус, сморщившись, откинул газетенку в сторону.

— Макулатура!

Он мог бы лично навестить Флинта и расспросить о странном характере публикаций, мог бы отыскать пострадавших или хорошенько потрясти Уизли, вдруг тот что-то упустил из своего рассказа, и мог, конечно, встретиться с Поттером, что в сложившейся ситуации казалось самым логичным. Но прежде чем всем этим заняться, нужно было поговорить с Грейнджер. Тянуть больше не было смысла. Возможно, у нее и будут все ответы.

— Лэнки! — позвал он громко. Эльф тут же появился в кабинете, почтительно кивая.

— Чем занята наша гостья? А, не важно. Дай ей еще Умиротворяющего бальзама. Я скоро приду, чтобы… Впрочем, можешь ничего ей не говорить.

— Хозяин, сегодня Рождество. Мисс хочет нарядить елку на улице. Вы позволите?

Конечно же, Снейп потерялся в череде дней и совершенно забыл о своем недавнем обещании. Что ж, еще пара часов ничего не изменит. Он не только кивнул, соглашаясь, но даже трансфигурировал из лежащих на столе канцелярских булавок елочные шары. Пускай празднует, пока это для нее возможно.

Сам он присоединяться не собирался, но все же вышел из кабинета, прошелся по гостиной и, наконец, замер у окна, глядя на заснеженные горные вершины.

Дом, который ему пожаловали Цисси с Люциусом, находился не в самом Инвернессе, а в его пригороде, примерно в трёх километрах к западу от города. Он стоял на крутом холме, окруженный с одной стороны низкими горами, с другой — перелеском. Дом был двухэтажный, небольшой: две спальни и ванная наверху, кухня, подсобка, маленький кабинет и гостиная с полукруглым эркером внизу. Окна гостиной как раз выходили на задний небольшой дворик, где росла раскидистая елка, вокруг которой сейчас порхала девчонка. Лэнки только успевал протягивать ей игрушки. Северус краем глаза наблюдал за ними.

В какой-то момент она наклонилась к эльфу и что-то сказала. Уши его дернулись, и Лэнки быстрыми шажками отправился к дому, скрываясь из поля зрения Снейпа. Девчонка тут же дала деру, а Северус усмехнулся.

— Акцио, пальто! — крикнул он, продолжая смотреть из окна за ее попыткой бегства. Она очень хорошо бежала. Быстро! Значит, физически была вполне здорова.

Она почти достигла лесочка, в котором и собиралась, видимо, затеряться, как врезалась во что-то невидимое, бывшее защитным барьером. Никто не мог ни пройти, ни покинуть очерченную Северусом территорию. Барьер на долю секунды засветился голубым, откидывая девчонку назад. С паническим криком она отлетела от него на пару метров и шлепнулась на задницу.

С надеждой, что теперь не придется варить Костерост, Снейп вышел на улицу и громко захлопал в ладоши.

— Хорошая попытка, мисс!

— Не отправиться бы вам к дьяволу? — со стоном злобно проронила она. И попыталась подняться. Не удалось. Северус подошел ближе, протягивая ей руку.

— Благодарю за предложение. Знавал я одного, и встречаться с ним желания больше нет.

— Что это за чертовщина? — она кивнула в сторону леса, где и врезалась в барьер.

— Это магия.

Она с недоверием посмотрела на протянутую руку, но все же ухватилась за нее. Снейп потянул на себя: девчонка стала на удивление легкой, сказались дни болезни. Придерживая ее за талию, чтоб не свалилась, он спросил:

— Решили сбежать с собственного праздника?

— А вы что бы делали на моем месте?

— Скорее всего, попытался бы тоже. Но, боюсь, у вас действительно нет выбора.

Это заявление деморализовало ее. Северус почувствовал, как она обмякла в его руках, как опустились ее плечи. Она, смотря на него, открыла было рот, но так и не смогла произнести ни звука. Мотнула головой и первой зашагала в сторону дома. У наполовину наряженной елки все же остановилась. Она переводила взгляд с одного шара на другой, будто пересчитывая их. И вдруг спросила:

— А вы не любите Рождество?

— Оно мне безразлично.

— А я люблю, — быстро проговорила и тут же хохотнула: — Хотя меня же не существует. Господи, кому придет в голову сотворить такое с человеком? Это так несправедливо!

— Жизнь вообще несправедлива, мисс.

— Но не для того, кто может что-то исправить. Я же не могу ничего. Я — ничто.

Она вдруг развернулась к нему всем телом, прижалась близко-близко и почти дотянулась до его тонких сжатых губ. Но Снейп оказался быстрее — отстранил ее, качая головой.

— Не надо. Это вам не поможет.

— Я просто хочу хоть что-нибудь почувствовать, понимаете? — она запрокинула голову, чтобы видеть его лицо. В глазах заблестели слезы. — Почему я не могу остаться? Чем она лучше меня? Почему я не имею права?

— Представьте, что какой-то паразит захватил контроль над вашим телом и разумом. Подчинил себе, своим законам и капризам. Вы не можете ничем управлять, вы не можете ничего сказать. Скорее всего, вы вообще не понимаете, что происходит вокруг. Вам холодно и страшно. Вас поглотила тьма, и если ее не развеять, вы — настоящая вы — исчезнете.

— И?

— Такой паразит — это вы, Фиона Ли.

Она дернулась, будто он ударил ее. Зажмурилась и зажала уши кулаками. Северус ожидал истерики и был готов позвать Лэнки с зельем, но этого не понадобилось. Она опустила руки вдоль тела, смиряясь. Медленно покачала головой и отошла на шаг от Снейпа. Некоторое время она не смотрела на него, разглядывая свои ботинки. И, наконец, произнесла:

— Что ж. Идемте.

— А как же Рождество? Не обязательно делать это прямо сейчас.

— К черту Рождество! — она передернула плечами и первой вошла в дом.

На эту работу потребовалось гораздо больше времени и сил, чем Северус предполагал изначально. Когда он вынырнул из ее сознания, рука с палочкой ходила ходуном, глаза застилал пот. Она выглядела не лучше: разгоряченное лицо, растрепанные волосы, юбка, съехавшая на бок. Посмотреть со стороны — они будто не сидели мирно друг напротив друга несколько часов, а боролись… или делали что-то другое.

Он отпустил руку с палочкой и присмотрелся. Получилось же? Взгляд девчонки, до того рассеянный, сфокусировался. Она быстро-быстро заморгала и махнула рукой перед глазами, словно пытаясь отогнать наваждение.

— Профессор Снейп?

— Больше не профессор, но рад, что узнали. Здравствуйте, мисс Грейнджер.

Снейп шумно продолжительно выдохнул. Получилось! Грейнджер завертела головой, осматриваясь и хмурясь.

— Откуда вы взялись? И где Гарри?

Грейнджер мерила шагами гостиную. Кудряшки пружинили при каждом ее движении, падая на лицо. Она раздраженно вздыхала и заправляла их за ухо. Снейп следил взглядом за ее марафоном и старался незаметно разминать кисть правой руки, пальцы которой все еще подрагивали после нескольких часов неподвижности.

Разговор толком не складывался. Она не знала, что случилось. Помнила только, что они с Гарри в то утро шли в больницу к Рону, остановились у кофейни. Поттер зашел внутрь, она осталась ждать на улице. И все. Темнота.

Во время парада его вопросов она покусывала губы, отводила взгляд под его напором. Потом и вовсе сослалась на плохое самочувствие и беспамятство. Северус вполне допускал это. У него и сейчас, после ментальной работы, голова гудела, а во времена, когда окклюментные щиты приходилось удерживать по несколько дней без перерыва, а потом опускать, она раскалывалась, точно его огрели чем-то тяжелым. Грейнджер же просидела под щитом полгода. Не повлиять на нее это не могло.

Впрочем, когда он рассказал о ее кончине, Грейнджер словно и забыла о своем недомогании, взлетела с дивана и принялась молча наматывать круги по комнате. За чем он, собственно, и наблюдал до сих пор. Что творилось в ее голове, Снейп не представлял. Но, судя по тому, как она то постукивала себя по лбу кончиками пальцев, то растирала заднюю часть шеи под копной небрежно перепутанных волос, то дергала себя за локоны, мысли ее скакали, как бешеные пикси.

— Так что, догадываетесь, кто вас «убил»? — спросил Снейп, больше не в силах выдерживать ее метаний, от которых замельтешило в глазах.

Она резко притормозила и посмотрела на него так, будто впервые увидела.

— Что, простите?

— Проблемы со слухом, мисс Грейнджер?

— Нет, нет, профессор. Я просто задумалась, — она снова откинула волосы от лица. — Вы знаете, где моя палочка?

— Откуда бы мне это знать? У той маглы, которую вы из себя представляли еще полчаса назад, ее точно не было.

— Ну конечно. У вас есть карандаш? Ручка?

— Боюсь, это не равнозначная замена, — сказал Снейп и нахмурился. Что она задумала? Грейнджер же выжидательно смотрела в его глаза, явно не удовлетворившись его попыткой пошутить. Северус кивнул на дверь кабинета. — Посмотрите на столе.

Через минуту она вернулась с заколотыми простым карандашом волосами. Несколько коротких прядей все еще свешивались на лицо, но уже не могли скрыть от взгляда Снейпа ее тонкую шею и линии ключиц в вороте блузки.

— Профессор… Мистер Снейп, — ее строгий тон ничем не напоминал ни его бывшую ученицу, ни тем более ее альтер эго, которое он собственноручно уничтожил. — Я увидела на вашем столе вырезки из газет. Похоже, вы проделали большую работу, но ваше содействие больше не требуется. Я благодарна вам за оказанную помощь, но дальше справлюсь сама.

— Вот как? — Снейп сжал губы, и его лицо исказила презрительная гримаса. — Тогда не смею задерживать вас, заместитель министра.

По тому, как округлились ее глаза, Снейп понял, что прямо сейчас она не собиралась покидать его обитель. Но его категоричность будто не оставила ей выбора. Она заозиралась в поисках верхней одежды и, обнаружив женское пальто на вешалке у входной двери, двинулась в ту сторону.

Северус с каким-то плотоядным интересом наблюдал за ней, расчесывая пальцами отросшую бороду на щеке. Ее по-деловому брошенные фразы не произвели должного впечатления, так что сейчас он просто испытывал ее выдержку. Очевидно, что без восстановившейся магии, не до конца понимая, что происходит, и, ко всему прочему, находясь на краю Британии, она мало что могла сделать сама, как заявляла. Не желая облегчать ей работу, он позвал:

— Мисс Грейнджер! Не забудьте забрать своего дружка. Вы шли с ним в комплекте.

Грейнджер обернулась и с недоумением посмотрела на него. Ее рука, наполовину засунутая в рукав пальто, так и замерла в воздухе.

— О чем это вы?

Снейп встал с дивана и наклоном головы попросил следовать за собой. По узкому коридору они дошли до кухни и остановились у добротной деревянной двери. Эту небольшую подсобку Лэнки сам выбрал своим обиталищем, сказав, что ему привычно и удобно спать рядом с полками с провизией, швабрами и прочей домашней утварью. Эльф не рассчитывал, что ему придется делить тесную каморку с волшебником, но сопротивляться не стал, когда Снейп трансфигурировал из небольшого ящика низкую койку и свалил на нее бессознательное тело Джеймса пару дней назад.

Грейнджер не обрадовала открывшаяся картина. Она переводила взгляд со Снейпа вглубь подсобки и хмурилась.

— И как это понимать?

— Разберетесь сами. Ваш друг спит, но домовик в любой момент может его разбудить. Только не советую пить сидр, который он вам предложит в следующий раз.

С этими словами Снейп развернулся и двинулся в сторону кабинета, ведя в уме обратный отсчет. Когда дошел до трех, за спиной раздался удрученный голос Грейнджер:

— Профессор?

Снейп ухмыльнулся в бороду и развернулся ей навстречу, изображая полное равнодушие.

— Да, мисс Грейнджер?

— Я понимаю, насколько моя просьба будет обременительна для вас, — сказала она. — Но не могли бы вы оставить этого человека у себя еще на некоторое время? Мне нужно увидеться с Гарри и решить некоторые вопросы, прежде чем забирать его.

Ее губы тронула быстрая улыбка, но лицо тут же стало серьезным. Она напряженно вглядывалась в его глаза и даже сделала маленький шаг назад, точно он уже отказал ей. Снейп в неверии вскинул брови. Неужели бывшая гриффиндорская выскочка и впрямь решила, что он позволит ей уйти ночью неизвестно куда, да еще прихватить с собой стокилограммового несостоявшегося убийцу? Пожалуй, в его прошлом было немало проступков, чтобы именно так и подумать. Но в конце то концов!.. Этот балаган, начатый с его же подачи, пора было заканчивать. Рука саднила, голова трещала — ему нужен был отдых. Главное дело этого дня он выполнил, с остальным завтра разберется. По одной невыполнимой задаче за раз — и можно дотянуть до долгожданного отъезда.

— Мисс Грейнджер, вы в своем уме? Хотя о чем это я? Разумеется, нет. — Вид Гермионы, тут же раздувшей ноздри и вздернувшей подбородок от возмущения, его слегка позабавил. Он не стал дожидаться, когда ее негодование обратится в вербальную форму и тоном, не терпящим возражений — такой был в его арсенале, но давно не использовался, — проговорил: — Сейчас мы все идем спать. А завтра на свежую голову будем принимать решения. Это ясно?

Отправив не до конца согласную с постановкой вопроса Грейнджер в комнату, Снейп вернулся в кабинет. Разобрал оставшиеся газеты, прикрепил самые важные на его взгляд вырезки о всех событиях прошедших лет на импровизированную доску, оценил все и кивнул. Осталось еще одно небольшое дельце. Разговор с Грейнджер, если его можно назвать таковым, оказался совершенно бесполезным для прояснения ситуации. Но одну здравую мысль она все же высказала. Эта идея и у него давно крутилась в мыслях.

Он быстро черкнул пару строк на клочке пергамента, перевязал его и позвал Лэнки.

— Отнеси это Гарри Поттеру. И постарайся, чтобы никто тебя не увидел.

• ─── ⫷⫸ ─── •

Утром Снейп обнаружил Грейнджер на кухне при всем параде: одетая, причесанная и без грамма сонливости на лице она уже потягивала ароматный кофе из нарциссиного фарфора.

— Не спится?

— Я привыкла рано вставать, — пожала она плечами. — Знаете, в министерстве столько бумажной волокиты, что никакого рабочего дня не хватает.

— Но сейчас-то вы… в отпуске, — усмехнулся Снейп и тут же поймал недовольный взгляд.

— А сами-то что?

Снейп неторопливо налил себе кофе и устроился за столом со всеми удобствами.

— Встречаюсь с вашим другом.

— Еще с одним? — Грейнджер покосилась на дверь подсобки.

— С непревзойденным, — ответил Снейп, мудро опустив «тупицей». И так догадается.

— Вы идете к Гарри? Я с вами!

— Нет, — отрезал Снейп и для верности свел брови к переносице. Впрочем, особого впечатления это не произвело.

— Я иду, — упрямо повторила Грейнджер и расправила и так вполне себе прямые плечи.

Вчера она действительно была слегка дезориентирована, растеряна, взаправду мучилась от головных болей. Сегодня же выглядела собранной и владеющей собой. Так что предложи он сейчас забрать Джеймса из кладовки, наверняка взвалила бы себе его на плечи и отправилась пешком до самого Лондона, чтобы лично сдать бандита мракоборцам. Спорить с такой сам черт не станет. А он не какой-то там… Да и оставлять ее одну, даже под присмотром Лэнки, не очень-то хотелось. Решение было очевидным.

Пустая чашка звякнула о блюдце. Снейп поднялся из-за стола.

— Я наложу дезиллюминационные, и вы пообещаете, что не пророните ни слова. Будет крайне неприятно, если Поттер окажется организатором вашего похищения, а я подам ему вас на блюдечке.

— Как вы можете, профессор? С чего бы Гарри это делать? Он не такой!

— Да-да, я помню. Он герой, избранный, победитель вселенского зла и так далее и тому подобное. Вы идете или будем и дальше обсуждать сомнительные качества Поттера?

Встречу Снейп назначил в Лондоне, в парке Виктории у большого катка. Утром, да еще в День подарков, народу оказалось немного. Он без труда опознал Поттера в мужчине, греющем руки о бумажный стаканчик с чаем. Грейнджер, дышавшая ему в затылок, радостно пискнула.

— Мисс Грейнджер, мы же договаривались. Ни звука! — предупреждающе прошипел Снейп, стараясь не шевелить губами.

Его невидимая сопровождающая благоразумно промолчала.

Поттер при ближайшем рассмотрении выглядел помятым, усталым и раздраженным. Впалые щеки, растрепанные волосы и покрасневшие глаза, которыми он уставился в пространство перед собой, свидетельствовали о бурном праздновании Рождества или о длительном отсутствии сна. Повинуясь внутренней чуйке, Снейп решил, что все же второе.

— Поттер!

— Мистер Снейп!

По крайне мере минуту они сверлили друг друга взглядами. Снейп — цепким, изучающим и не вполне дружелюбным. Поттер же — хмурым и растерянным, явно пытаясь догадаться, что бывшему профессору от него нужно.

— Пойдем в место потеплее? Я пришел раньше и… — Гарри указал рукой со стаканчиком в противоположном от катка направлении, — нашел открытое кафе.

Снейп кивнул, и молча они двинулись в указанную сторону. Поттер озирался до тех пор, пока не оказался в помещении. Снейпу пришлось задержаться на входе, чтобы пропустить внутрь Грейнджер. И сделать это максимально незаметно.

В кафе пахло свежей выпечкой и кофе. Убранство было теплым, деревянным. Играла тихая джазовая композиция. Посетителей практически не было, только несколько человек распивали горячительные у большого витражного окна. Сонный официант с закатанными до локтей рукавами белой рубашки сразу кинулся к новеньким, проводил до столика в центре зала и быстро скис, когда услышал заказ: черный кофе и тому, и другому.

Пока не принесли напитки, Снейп и Поттер молчали как бы в раздумье. Один, шпион по натуре и привычкам, выжидал, другой, наученный многолетним опытом в мракоборческом отряде, осторожничал. Но в конце концов первым прервал игру в молчанку.

— Так зачем вы меня позвали, мистер Снейп? Я удивился, получив вашу записку.

— Хотел вас поблагодарить, Поттер, — на этих словах Гарри поперхнулся кофе и еще минуту под раздраженным взглядом Снейпа откашливался. — Успокоились?

— Да уж! О таком предупреждать надо. Чтоб вы и поблагодарить…

— Не забывайтесь, Поттер.

Гарри в примирительном жесте поднял руки и изобразил на лице что-то, отдаленно напоминающее улыбку. Уголки губ опустились, когда секундой позже прозвенел колокольчик у входной двери. Гарри резко обернулся и так же выдохнул. В кафе ввалилась веселая компания молодых людей, вдоволь накатавшихся на коньках с утра пораньше.

— Кого-то ждете?

— Нет, нет, — Поттер явно устыдился своей несдержанной реакции. Поморщился, скрестил руки на груди. — Так вам нужна какая-то помощь? Или благодарность — это все? Ради этого вы вытащили меня из дома в законный выходной?

— Полагаю, ваша супруга привыкла к подобным отлучкам. График мракоборца весьма непредсказуем.

— Так-то оно так, — кивнул Гарри, заметно расслабляясь. — Просто Лили совсем крошка и не дает родителям выспаться.

Снейп скорее почувствовал, нежели услышал, как Грейнджер за его спиной протяжно выдохнула и осела. Пришлось ему кашлянуть пару раз в кулак, чтобы Поттер ничего не заметил. Только Гарри воспринял поведение Снейпа по-своему и сочувственно тряхнул головой.

— Вы же не знаете, сэр. У нас недавно родилась дочь. Мы назвали ее в честь мамы. А среднему сыну дали имя в вашу честь. Так что теперь в доме Поттеров живут…

— Не советую вам продолжать, — перебил его Снейп, скривившись. Еще не хватало, чтобы Поттер тут рассуждал о его несостоявшейся личной жизни, а к этому все, судя по всему, и шло. — Я собираюсь уехать из Британии, — продолжил Северус без перерыва, — и хотел бы узнать сразу у высокого начальства, нет ли каких ограничений на перемещения у бывших заключенных и по совместительству Пожирателей смерти.

— Уехать? — переспросил Гарри, сводя брови к переносице. — Куда вы собираетесь? Почему? И нет, никаких ограничений для тех, с кого снята судимость, нет.

— Слышал краем уха, что у вас тут странные дела творятся, — начал Снейп и, увидев непонимание во взгляде Поттера, пояснил: — Я о нападениях. Хочу держаться от подобного подальше. Тем более, как я опять же слышал, вы никого не поймали. Кстати, сочувствую. Вы потеряли Грейнджер.

В глазах Поттера на долю секунды мелькнула паника.

— Да, так и есть, — осторожно ответил Поттер и опустил глаза в кружку. — Это большая и неожиданная, — он сделал акцент на этом слове, — потеря.

— Понимаю. И тем неожиданнее, что преступник до сих пор не наказан.

Гарри вскинул в голову. Он долго всматривался в лицо Снейпа — и что вознамерился там найти? — прежде чем ответить.

— Если вы о Гермионе, то там криминала нет. Она, глупышка, проводила какой-то эксперимент с Дьявольскими силками и не справилась.

Грейнджер возмущенно фыркнула позади Снейпа. Ему пришлось пошуметь тоже. Поттер, словно ничего не замечая, продолжил:

— Если же вы о нападениях, то нам доподлинно известно, что исполнители бежали из страны. А без них выйти на заказчика довольно сложно. В последнее время нападений не было, но вы правы — вы заслужили спокойную жизнь в спокойном месте. Так что забирайте все свои личные вещи и отправляйтесь немедленно.

— Приму к сведению ваши рекомендации, Поттер.

Снейп поднялся, доставая пару купюр из кармана, чтобы расплатиться за кофе. Гарри тоже вскочил на ноги.

— Профессор, позвольте мне вернуть вам деньги за мой кофе, — и протянул руку Снейпу. В ладонь тому опустилась холодная монета. Уже отойдя на значительное расстояние от кафе, свернув в безлюдный переулок и нащупав невидимую руку Грейнджер, он увидел, что держал все это время в кулаке фальшивый галлеон.

• ─── ⫷⫸ ─── •

Снейп аппарировал к дому в несколько прыжков, слегка попетляв по Британии — не на такие большие расстояния, чтобы лишиться сил, но достаточные, чтобы запутать следы, если кто-то вознамерится пойти за ним. Грейнджер столько перемещений дались труднее, поэтому она вцепилась в его руку, как утопающая, едва их ноги коснулись земли в предместьях Инвернесса. Снейпу пришлось приобнять ее за плечи, чтобы удержать в вертикальном положении. Страшная бледность разлилась по ее щекам и губам, и у Северуса холодная дрожь пробежала по спине, когда он вглядывался в нее, пытаясь распознать последствия ли это аппарации или чего другого.

— Мисс Грейнджер, идти можете?

Она еще с минуту постояла, прислонившись к его каменному телу, позволяя поддерживать себя, и отстранилась.

— Могу.

Они двинулись в сторону дома, преодолели защитный барьер. Снейп не отводил глаз от нее — и готовый в любой момент подхватить, если энергия в этом хрупком теле иссякнет, и пытаясь уловить каждую тень мелькающих на ее лице эмоций. Они быстро сменялись, вихрем крутились, как стекляшки калейдоскопа.

— Что скажете, мисс Грейнджер? — спросил Снейп уже в доме, устраиваясь на диване в гостиной и принимая из рук Лэнки чашку с горячим чаем.

Она стояла у большого окна, устремив свой взгляд куда-то на вершины гор, и покусывала губы. Ей точно было что сказать, но делиться своими умозаключениями с ним она как будто не желала. Не доверяла? Вполне возможно. С какой стати ей это делать? Он всего лишь спас ей жизнь. Если уж мелочиться по полной, то не единожды. Даже Поттер с Уизли доверились ему. Правда, каждый по отдельности и, скорее всего, с разными мотивами. И все же.

Грейнджер обернулась.

— У меня в голове тысяча мыслей. Не знаю, за какую ухватиться.

— Начните с той, которая пояснит мне, что вы скрываете, кто следит за Поттером и на кой черт он сунул мне в руку фальшивую монету, — предложил Снейп, отпивая чай.

— Это зачарованный галлеон. Мы пользовались такими на пятом курсе, чтобы держать связь между членами Отряда Дамблдора.

— Ваша разработка, полагаю?

Грейнджер улыбнулась. Кивнула.

— Насчет всего остального — я не знаю. Не представляю, кто может следить за Гарри и почему. И не догадываюсь, какой идиот придумал задушить меня Дьявольскими силками. Это же бред сивой кобылы. Да я на первом курсе…

Она махнула рукой, не желая продолжать. И так все было понятно. Причина смерти, озвученная Поттером, была нереалистичной. По крайней мере, в сценарии, где фигурировала Гермиона Грейнджер и Дьявольские силки, пострадавшими должны были стать последние, но точно не сильнейшая ведьма.

— Поттер недвусмысленно дал понять, что затевается какая-то заварушка. Полагаю, он хочет, чтобы вы держались от нее подальше.

— Думаете, он догадался, что я была с вами?

— Я бы удивился, если бы он этого не сделал. Вы же фыркали и дышали, как загнанный фестрал.

— Могли бы наложить заглушающие, — упрекнула Грейнджер, но тут же отмахнулась от бессмысленно спора. — Значит, это Гарри…

— Причастен к вашей якобы смерти? Да, думаю, так и есть.

Грейнджер закусила губу и снова уставилась за окно, о чем-то раздумывая. Снейпа не покидало ощущение, что она что-то скрывает. Тем более она это и не опровергла, ответив лишь про монету и слежку за Поттером. Если и не знала точно, то что-то подозревала и не спешила делиться с ним.

Северус облокотился на колени и потер лицо, чувствуя, как щетинки бороды покалывают ладони.

Получалось, что некто по каким-то причинам организовал нападения на маглорожденных. Или хотел, чтобы все думали, что это нападения на маглорожденных, а целью на самом деле была только Грейнджер? Это походило на правду, раз после ее фальшивой смерти атаки прекратились. Поттер, желая уберечь или действуя по чьему-то приказу, инсценировал ее смерть, запер в магловском мире вместе с соглядатаем, который каждую неделю оставлял отчеты о ее жизни. А забирал эти отчеты какой-то министерский работник, в одном из случаев — Уизли. А что же зелье? Если за этим стоял Поттер, то Снейп готов был отдать руку на отсечение, что болван просто не знал о накопительном действии этой отравы и уж конечно не собирался убивать лучшую подругу. Но в таком случае, зачем копаться в мозгах Джеймса, менять его память, программировать? Слишком сложно, слишком грязно.

Снейп вскочил на ноги. Пришла пора разобраться с одним Обливиэйтом.

— Лэнки!

Эльф шуршал чем-то на кухне и что-то мурлыкал себе под нос, но явился по первому зову хозяина, преданно глядя ему в глаза.

— Пора разбудить нашего гостя.

После щелчка пальцев домовика неподвижный до этого Джеймс застонал, заворочался и резко сел, со всей дури ударяясь головой о навесную деревянную полку.

— Блять!

Пока он растирал ушибленное место и не видел нацеленную на него палочку, Северус шепнул Лэнки держать мисс Грейнджер, которая уже маячила за его спиной, подальше и ни в коем случае не допускать ее вмешательства.

Ему претило то, что он собирался сделать. Но иного выхода Снейп не видел. Не существовало никакого противодействующего Обливиэйту заклятия. Только жгучее желание разрушить его и боль. Настоящая, всепоглощающая, жгучая, под напором которой заклятие забвения спадет. Он никогда не пытал никого с этой целью, но знал, как такие чары разрушаются. Именно так Темный Лорд добыл информацию о Крауче-младшем из разума Берты Джоркинс.

Снейп шагнул в кладовку, и Джеймс наконец-то сфокусировал на нем свой взгляд.

— Ты… — в этот миг он увидел Грейнджер, отчего суровая маска спала, и лицо его приобрело мягкие очертания, а в изгибе губ почти проскочила улыбка. — Фиона…

— Будет больно, — зачем-то предупредил Снейп и, чтобы не передумать, взмахнул палочкой.

Его моментально затянуло в сознание Джеймса. Он мог бы сделать это не погружаясь, но не стал. Снейп оказался словно в центре торнадо: воспоминания-картинки обрушивались лавиной, мысли и чувства окружали и наступали, сбивая с нужного пути. Но Снейп продвигался вперед, помня, в какой части разума видел черное пятно Обливиэйта. Дойдя до места, остановился, выдохнул, зажмурился так сильно, что в уголках глаз блеснула влага, и крикнул:

— Круцио!

Все пронзила боль такой силы, что ноги там, в реальности, задрожали, не хотели держать. Агония Джеймса стала его агонией. Бесконечной, мучительной, безысходной. Дыхание спирало в груди, сердце стучало так сильно, что готово было сломать ребра и вырваться наружу, голова раскалывалась надвое. Он будто заживо сгорал. Столп огненной боли облизывал руки, ноги, щеки. Снейп мог поклясться, что чувствует тошнотворный запах подпаленных волос и слышит, как шипит, как пузырится кожа. Сквозь гул в ушах он услышал дикий надрывный крик. Голос умолял его остановиться. Страх, боль, безумие, смертельная агония жертвы, коей и он ощущал себя в тот момент, мешали сосредоточиться. Довести начатое до конца. Но Снейп не поддавался, крепко сжимал древко, не давая себе шанса отступить, сдаться, прекратить все в тот же миг. И все повторял и повторял: «Круцио! Круцио! Круцио!».

Лишь бы оно того стоило.

Время растворилось, и Снейп не знал, сколько прошло, прежде чем черное, будто масляное пятно, расползлось, исчезло, сняло свои оковы. Он провалился в прохладную, дарующую избавление от боли, зыбь спасенного воспоминания.

Примечания:

Картинки к главе здесь https://t.me/verlibros

Гермиона не знала доподлинно, что же произошло. Лишь догадывалась, что Снейп применил какую-то ментальную магию. Она видела, как он направляет палочку на Джеймса. Видела, как затряслись его ноги, как волшебное древко в руке заходило ходуном. А потом Джеймс заорал. Вскоре и Гермиона присоединилась к нему, заметив, как из ушей и носа обоих потекли тонкие струйки крови. Она пыталась дотянуться до Снейпа, остановить, но Лэнки — и откуда в таком тщедушном тельце столько силы? — удержал ее на месте.

Когда все закончилось, Снейп рухнул на пол, потеряв сознание. Джеймс в таком же состоянии повалился обратно на койку.

Пережив первые секунды растерянности, она смогла наконец-то вырваться из ручонок эльфа и опустилась на колени перед профессором. Он судорожно дышал. Тело слегка потряхивало. Палочка выскользнула из ослабевших пальцев.

Гермиона не погружалась в свои беспокойные мысли, действовала четко, словно каждый день сталкивалась с подобным. Она осмотрела его, вытерла кровь первой попавшейся под руку тряпкой, а затем попросила Лэнки перенести профессора на кровать. И только после этого повернулась к Джеймсу.

В отличие от Снейпа его дыхание было практически незаметным, так что в первые секунды Гермиона не на шутку испугалась. Но, нащупав пульс, быстро выдохнула. Лэнки вернулся, и Гермиона оставила ему на попечение этого человека. Какой бы гуманно настроенной она не была, питать хоть какие-то положительные чувства и ухаживать за тем, кто держал ее под надзором и поил отравой, не собиралась. Она поднялась в спальню к Снейпу.

Он все еще был без сознания. Лежал на кровати бледный, обессиленный. Радовало только, что начавшееся внизу кровотечение быстро остановилось, и в целом умирать сию секунду он не собирался. Тогда-то Гермиона и решила, что это подходящее время.

Она подошла вплотную к кровати. Острые коленки уперлись в высокий матрас. В ту же секунду былое спокойствие покинуло ее. Руки Гермионы задрожали, как перед важным экзаменом. Адреналин забурлил в крови. Низ живота прихватило от волнения. Она провела влажными ладонями по бедрам, тут же поморщившись от ощущения джинсовой ткани под ними.

Она оглянулась на закрытую дверь, будто кто-то мог ворваться, выдохнула и потянулась к его джинсам. Воспаленное воображение рисовало картины одну неприятнее другой. Она в точности помнила те уничижительные интонации, которые Снейп использовал в обращении с ней еще в Хогвартсе. И сейчас явственно слышала, как он отчитывает ее за наглость, бесстыдство и дерзость. Или еще лучше — распахивает глаза, хватается за палочку и посылает в нее какое-нибудь особенно противное проклятие.

— Просто заткнись! — шепнула Гермиона разбушевавшейся фантазии и своему внутреннему голосу.

Для верности она тряхнула головой, отгоняя бредовые мысли, и протянула руку. Его джинсы были слишком тесные, и добраться до кармана оказалось не так легко. Но вот она просунула тонкую ладошку в прорезь, нащупала теплый кружок металла и вытащила на свет галлеон.

Полдела сделано!

Гермиона выпрямилась, снова проверила Снейпа. Он все еще был без сознания. Несмотря на кажущуюся безопасность, она с опаской протянула руку к его волшебной палочке, лежавшей на прикроватном столике. Хоть бы получилось!

Древко легло ей в руку, практически ошпарив своим холодом. Никакого приятного тепла и покалывания в подушечках пальцев от искрившей магии, как было с ее родной палочкой, тут не было и в помине. Гермиона уже решила, что ничего не выйдет, что магия в ней еще не проснулась, но все равно тихо-тихо произнесла:

— Люмос!

Заклинание вышло слабым. Кончик палочки засветился на пару секунд и погас. Она попробовала снова. Снова и снова. К ее огромному сожалению, большего она не добилась. Блеклая искорка Люмоса только дразнила ее, заставляя нервничать и от непонимания, дело ли в ее магии или в том, что палочка Снейпа ее не принимает, и от опасения, что профессор очнется и устроит ей взбучку за подобное самоуправство.

Это было так странно и нелогично.

Она — сто лет как не школьница, а взрослая самодостаточная женщина, за плечами которой не только война, но и построение карьеры в министерстве, от пола до потолка нашпигованного шовинистами. Он — не ее учитель, не директор, больше не Пожиратель смерти, которого стоило бы бояться. И все равно, даже без сознания, он вызывал какой-то благоговейный ужас.

Плюнув на неподдающийся Люмос, Гермиона, не желающая терять драгоценное время, направила палочку на галлеон. Много ли нужно было сил и магической энергии, чтобы отправить простое сообщение? Раньше о таком Гермиона даже не задумывалась. Она сосредоточилась, прикрыла глаза, представляя, как свободно и легко магия струится по венам, пронизывает все ее тело и, вторя движению руки, теплым потоком перетекает в проводника. А палочка встречает ее магию, как старого друга. Принимает ее.

Гермиона открыла глаза и коснулась кончиком древка монеты:

— Гарри, что происходит? ГГ.

Галлеон нагрелся, принимая послание. Гермиона не смогла сдержать победоносной улыбки. Вышло! Но прочитает ли Гарри? Как скоро? Ответит ли? Времени у нее немного.

Гермиона нервно зашагала по комнате, крепко сжимая монету в одной руке и поглаживая большим пальцем другой зажатую в кулаке палочку. Не успев окончательно провалиться в бездну своих переживаний, она почувствовала, как галлеон раскалился, и на ободке проявились слова:

«Джинни передает привет и обещает прийти на день рождения».

Какой еще день рождения?

Гермиона сжала монету в кулаке так сильно, что в центре ладони отпечатался круг. Не успела она поразмыслить над странным сообщением Гарри — уж она точно ожидала другого, — как монета снова стала горячей. Теперь на ребре и вовсе появилась какая-то тарабарщина.

ДВАЖ 19 26 Г ВД 9 5

Да что это такое?

Испугавшись, что послание исчезнет, Гермиона выдернула карандаш, удерживающий ее волосы, прокрутила грифель на языке и быстро переписала все себе на левое предплечье. Она хотела отправить Гарри еще один вопрос, но тут Снейп протяжно выдохнул. Она быстрым движением вернула палочку на место и засунула монету обратно в карман джинсов Снейпа. Вздох облегчения застрял где-то в легких, когда холодная и сильная рука ухватила ее за запястье и дернула на себя. Стук сердца в ушах заглушил для нее все остальные звуки, так что она не услышала, а скорее прочитала по губам его вопросительное «мисс Грейнджер?».

Пугающе черные глаза Снейпа буравили ее с явным подозрением. Она попыталась выдернуть руку, но не тут то было. Он держал крепко, несмотря на свое недавнее состояние и кажущуюся слабость. Гермиона прикрыла глаза, отчаянно пытаясь вернуть себе самообладание.

— Мисс Грейнджер, — голос Снейпа не звучал разгневанно, как она ожидала, просто тихо и даже устало. — Мне кажется, у вас какая-то нездоровая тяга к моим вещам.

— Что, простите?

— Как же. Мантию мне поджигали? Поджигали. Ингредиенты воровали? Воровали. Теперь вот за палочку взялись.

Гермиона непонимающе уставилась на Снейпа. Тот закатил глаза с видом «вы же не думали, что я ничего не знаю?» и отпустил ее руку. Он отодвинулся от нее, садясь на кровати.

— Давно вы пришли в себя? — спросила она и уточнила: — Вы не злитесь?

— Какой в этом смысл? Мы взрослые люди, и в наших общих интересах побыстрее со всем этим разобраться и разойтись, как в море корабли. Так что предлагаю сотрудничать, а не действовать исподтишка.

— Вы заговорили об интересах… Но какой вам резон во всем этом участвовать?

— Знаете, мисс Грейнджер, — Снейп откинулся затылком на изголовье и возвел глаза к потолку, что-то увлеченно там рассматривая. — Человеку не дано знать, сколько ему отведено. Что бы там не говорили разные прорицатели, — он хмыкнул, всего на секунду взглянув на нее. — Я был готов встретить свою смерть тогда, в Визжащей хижине. Но судьба в вашем лице распорядилась по-другому, и я остался жив, понес плату за свои поступки. Не скажу, что десять лет в Азкабане изменили меня, но на многие вещи я стал смотреть под другим углом. И вот я возвращаюсь в Англию свободным человеком и могу делать то, что захочу. Могу сам распоряжаться временем, отведенным мне. И кого же я встречаю в первый день своей долгожданной свободы? — он замолк, будто ждал от нее ответа, но Гермиона молчала. — Вас.

Снейп поморщился от накатившей на него откровенности. Не иначе последствия примененной магии так действовали.

— Но, сэр… Вы уже вернули долг жизни, если он был решающим фактором, — задумчиво сказала Гермиона.

Снейп мотнул головой.

— Помните, что я сказал о том, что теперь могу распоряжаться своей жизнью? Так что считайте это моим выбором. Не нравится такой вариант? Считайте старой привычкой. Никакого злого умысла у меня нет, если вы об этом беспокоитесь.

Гермиона замялась. Она и не думала, что у Снейпа могут быть дурные намерения, но и его объяснение, и это «помогаю гриффиндорцам по старой памяти» звучали странно. В ее представлении Снейп по собственной воле не согласился бы и парой слов с ней перекинуться. На деле же помогал и спасал ее, пока она была в беспамятстве, и сейчас убеждал действовать вместе. В его предложении был здравый смысл, и Гермиона это понимала. Но смутные сомнения в его искренности, неясность его истинных мотивов и выгод не давали ей всецело довериться. К тому же, привыкшая в последние годы со всем справляться самостоятельно, она толком не умела принимать помощь. А если такое и случалось, тут же бросалась платить той же монетой, потому что иначе чувствовала себя неудобно и неловко.

Снейп кашлянул, напоминая о себе, и Гермиона кивнула. Большого выбора, тем более без собственной волшебной палочки, у нее не было. А с этой тягостной неловкостью она как-нибудь совладает.

— Так Поттер вам что-нибудь ответил?

— Ответил, — подтвердила Гермиона. — А что вы делали в разуме этого Джеймса?

— Снимал Обливиэйт, — хмыкнул Снейп, удобнее устраиваясь на подушках. — Что было в сообщении?

— Что было в воспоминании?

Они сверлили друг друга взглядами исподлобья с минуту, не меньше. Он пытался продавить ее своей силой, но и она не уступала. Впрочем, ее защита треснула в тот момент, когда уголок губ Снейпа приподнялся в подобии улыбки.

— Искренне надеюсь, что вы проявляете упорство, а не упрямство — участь глупцов. — Он поманил ее пальцем: — Я покажу вам. Просто смотрите мне в глаза все время и не волнуйтесь.

Гермиона приблизила к нему лицо, почувствовав легкое дыхание на своей коже, и ее затянуло в марево воспоминания, хоть Снейп и не произносил никакого заклинания.

Вывеска захудалого кабака «Пикси в подвале» красуется прямо над бочонками с элем по ту сторону барной стойки. За тяжелыми деревянными столами на массивных лавках жмутся друг другу и галдят на разные голоса волшебники, пришедшие пропустить по паре или десятку стаканчиков. У двери на низком табурете сидит вышибала, похожий на циклопа, с той лишь разницей, что глаза два. Табачный дым туманным облаком висит над ними. Пьяный гомон голосов заглушает собственные мысли. Джеймс сидит за барной стойкой, покрытой пятнами от пролитых напитков. Он крутит в руках высокий стеклянный бокал с темным элем. Он слышит, как рядом отодвигается стул, но не поворачивает головы. Посетителей сегодня тьма, впрочем, как и всегда. В этом заведении на многое закрывают глаза, что и притягивает определенный контингент волшебного сообщества. Джеймс не находит здесь того, кого ищет в Англии на протяжении уже нескольких недель. А это его последняя зацепка. Он настолько погружается в окутавшую его безнадегу, что сперва не понимает, о чем говорит его новоиспеченный сосед. Тот повторяет:

— Я слышал, ты ищешь своего отца?

Голос явно изменен магией — скрипит, как металл по стеклу. Джеймс морщится от этого ощущения и поворачивается. Перед ним кто-то в огромной мантии с капюшоном, натянутым до подбородка, — не видно и дюйма лица.

— Это так.

— У меня есть для тебя информация. Но, как понимаешь, бесплатный сыр бывает только в мышеловке.

— Сколько ты хочешь?

— Вопрос не в деньгах. Мне нужна услуга. Небольшая.

— Что нужно? Почему я?

— Потому что ты — мракоборец, — отвечает незнакомец и поднимается на ноги. — Здесь обсуждать не стоит. Приходи завтра в шесть вечера сюда.

Он достает из кармана карточку, кладет на стойку и пододвигает рукой в черной кожаной перчатке ближе к Джеймсу. На обычной фотографии небольшой дом, обнесенный покосившимся забором с хлипкой калиткой. Внизу надпись — Рай, Восточный Суссекс. Когда Джеймс отрывает взгляд от фото, незнакомца в кабаке уже нет.

Джеймс аппарирует в назначенное место ровно в шесть. Калитка и дверь в дом распахнуты, поэтому он без стука входит. И сразу слышит голос:

— Ты пунктуален. Иди прямо, потом налево.

Джеймс идет по узкому коридору, заваленному каким-то хламом, до упора. По укоренившейся привычке он сжимает в руке свою волшебную палочку, но это не спасает его от внезапного Экспеллиармуса. Древко вылетает из пальцев, и безоружный Джеймс видит, как человек в мантии на лету его ловит.

— Какого?..

— Нет времени на любезности. Это в целях моей безопасности. Иди-ка сюда.

Джеймс под прицелом темной извилистой палочки проходит сквозь двустворчатые двери и замирает у камина. На полке, на уровне его глаз стоят рядками флаконы с мутноватым зельем.

— Так у тебя нет информации об отце? Это уловка?

— Есть. Но сначала услуга. Баш на баш, как говорится. — Незнакомец, не опуская палочки, кричит куда-то в сторону: — Шафик, твой выход!

В комнату, шаркая, входит еще один волшебник. Не старец, но явно умудренный знаниями и много повидавший. Его голова седа, а лицо бороздят морщины — свидетели его нелегкой жизни.

— Делай, как договорились, и никто не пострадает, — кивает старику незнакомец, и тот вскидывает свою палочку. Свет для Джеймса меркнет.

Воспоминание закончилось. Гермиона быстро заморгала, возвращаясь в реальность. Она сразу заметила, что Снейп стал еще бледнее. Ему точно было нехорошо, хоть он и старался этого не показывать. Прежде чем спрашивать его о чем-то, Гермиона наполнила стакан водой из кувшина, стоявшего на ночном столике. Он принял, не колебаясь, и осушил до дна.

— Кто это? В мантии? — теперь совесть позволяла помучить его вопросами.

— Если бы я знал, мисс Грейнджер, мы бы так тихо-мирно тут с вами не сидели. А второй — Ксэнтус Шафик, зельевар и маг, который и провернул, — тут он указал пальцем на висок, — этот хитрый фокус с вашей памятью.

— Его нужно найти и допросить.

— О, не сомневайтесь, это я и намеревался сделать. По крайней мере, пока не обнаружил его хладный труп в доме, который вы видели в этом воспоминании.

— Мерлин, что все это значит? — со стоном Гермиона уткнулась себе в ладони. Волосы, которые она так и не убрала наверх, скрыли ее лицо от Снейпа.

Она судорожно пыталась понять, что происходит, как это все связано с ней, связано ли с прошлогодними нападениями и какое отношение ко всему имеет Гарри. Если, как предположил профессор, он был инициатором ее смерти, значит… Нет! Об этом даже думать нельзя. Он не мог сделать ничего подобного. Это же Гарри. Да он просто с ума сходил из-за всего происходящего тогда, с головой бросился в расследование и задвинул подальше все остальные дела.

Сама Гермиона никак не участвовала в расследовании атак на сотрудников министерства, хоть и была одной из жертв и как замминистра имела допуск к материалам. Кингсли и Гарри держали все под своим контролем. У нее же было столько работы и подготовки к предстоящей предвыборной кампании, что на все остальное сил не оставалось. Под конец весны она чувствовала себя загнанной лошадью, которую следовало бы пристрелить из гуманных соображений. Она даже не могла толком противиться их решению отправить ее в безопасное место после очередной попытки нападения. Повозмущалась для вида, сгребла все свои бумажки с рабочего стола и позволила себя аппарировать. Только спустя пару дней, вероятно, выспавшись, осознала где, почему и с кем оказалась. Если бы это случилось раньше, может быть, и Рон бы так чудовищно не пострадал. Это было ее оплошностью. Она вообще не должна была соглашаться на такого рода авантюру. Она могла сама себя защитить.

— Мисс Грейнджер?

— М? — Гермиона вынырнула из своих мыслей. Похоже, Снейп звал ее не впервые. Лицо его исказилось недовольством.

— Так что там с Поттером?

Что ж, откровенность за откровенность, профессор. Гермиона рассказала о странном послании Гарри и в подтверждение своих слов протянула руку, демонстрируя выведенную карандашом абракадабру. Снейп подался вперед, обхватил ее руку своей, едва касаясь и внимательно рассматривая набор букв и цифр.

— Это координаты, — сказал Снейп.

Еще и минуты не прошло, а он все понял? Гермиона насупилась. Это было абсурдно, но она почти обиделась на него за такую быструю разгадку тайны. Вообще-то, она сама собиралась поломать над этим голову, как только удастся покинуть его комнату.

— С чего вы взяли?

— С того. Это просто детский лепет, а не шифр, — он вдруг начал обводить большим пальцем каждую букву на ее руке. Прикосновение было столь легким, что Гермионе казалось, будто по ее коже порхает перышко. — Меняем букву на ее порядковый номер в алфавите, то же делаем с цифрами и получаем, — он прикрыл глаза, — пять-три-один-восемь-с-ш-четыре-три-пять-з-д.

Снейп отпустил ее руку и мимолетно взглянул на ее пораженное лицо. Гермионе показалось, или в его глазах и правда мелькнули искорки самодовольства? Ну и кто из них после этого гордится тем, что он всезнайка, а?

Искать эти координаты и думать над другой частью сообщения решили утром. День был непростым, и Гермиона больше самого Снейпа понимала, насколько ему необходим отдых. Уже выйдя из его комнаты и прикрыв за собой дверь, она услышала, как он тихо позвал Лэнки и попросил принести из лаборатории Животворящий эликсир.

• ─── ⫷⫸ ─── •

Северус проснулся, едва забрезжил рассвет. Вместе с ним проснулась и кипучая жажда деятельности. Вчерашний разговор с мисс Грейнджер прошел немногим лучше самого первого, но она хотя бы в малости доверилась ему. Это много значило для Снейпа. Теперь ему казалось, что финал истории близок.

За пару часов он успел сварить несколько основ для зелий, проверить Джеймса, который снова отдыхал под эльфийскими чарами. Что с ним делать, Северус окончательно не решил. Будить и делить с ним кров определенно не хотелось. К тому же он снял Обливиэйт, но не знал точно, повлияло ли это на другую часть проделок Шафика. Часть разума Джеймса работала как компьютер — с этим чудом магловской техники Северус познакомился в магазинчике Фионы, когда дредастый Джонни систематизировал каталог лекарственных растений. Шафик задал программу, работающую как комбинация клавиш на компьютере. Она позволяла управлять его сознанием и поведением, и Джеймс не мог сопротивляться. Чтобы убрать все это, нужен был ключ. Возможно, какое-то действие или слово. Но без живого Ксэнтуса здесь помог бы только метод подбора, на который всего времени в мире не хватит. Как Джеймс будет себя вести теперь, когда, по сути, выполнение заложенной задачи невозможно, Северус предсказать не мог, поэтому предпочел снова воспользоваться услугами домовика.

Отмахнувшись от навязчивого предложения Лэнки о завтраке, Северус налил себе обжигающий кофе и скрылся в кабинете. Он хотел в тишине поразмыслить над первой частью послания Поттера, но этому не суждено было случиться. Едва он уселся за стол, как дверь без стука отворилась. Судя по виду, в Грейнджер точно также бурлила кипучая энергия.

— Сэр, — начала она без предисловий, — напомните, когда у вас день рождения?

Северус поморщился. Это имело смысл. Что ж, 1:1, мисс Грейнджер?

— Девятого января.

— Ха! — она довольно кивнула. — Наверное, это сообщение о месте и дате встречи. Если Гарри решил поиграть в шпиона, значит, за ним действительно кто-то следит. Или он опасается этого.

Северус поднялся со стула и прошел к шкафу. Нарцисса, казалось, позаботилась обо всем в этом доме, вплоть до мелочей. Она даже заставила полки книгами, правда, в большинстве своем абсолютно бесполезными. Он заметил тут даже опусы Локонса. Порыскав по стеллажам, он нашел то, что искал, — карту Соединенного Королевства. Все же Северус надеялся, что благоразумия Поттера хватит, чтобы не назначать встречу где-нибудь в Африке.

Вдвоем они склонились над картой и после недолгих расчетов отметили карандашом заданное место — лес неподалеку от уэльского городка Холихед.

— А ведь точно! Джинни играла за «Холихедских гарпий», — победно улыбнулась Грейнджер.

Итак, Поттер предлагал встретиться девятого января неподалеку от Холихеда. Но как бы они не крутили и не рассматривали с разных сторон его послание, время этой встречи определить не смогли. На короткий вопрос, отправленный через галлеон, Поттер не ответил ни в этот день, ни даже через неделю. Но Северус уговорил Грейнджер не волноваться по этому поводу и спокойно дождаться обозначенной даты.

Две недели пролетели гораздо быстрее, чем он предполагал. Практически все время Северус проводил в лаборатории, склонившись над котлами. Его деньги закончились, запасы ингредиентов, которые вместе с лабораторией пожаловал Люциус, истощились за время лечения Грейнджер, а обязанность содержать большое «семейство» никуда не делась. Четыре рта, включая и его собственный, нужно было чем-то кормить. И как бы Северус не хотел оборвать все связи с магической Британией, в сложившихся обстоятельствах сделать этого не мог. Поэтому каждый вечер Лэнки забирал склянки с готовыми зельями, относил их в аптеку старому знакомому Северуса и возвращался с грошами — без лицензии приходилось реализовывать все по дешевке. Снейп и сам не понял, как снова попал в разряд преступников. По крайне мере, теперь на него можно было спокойно повесить похищение человека (или даже двух, если Грейнджер вдруг взбрыкнет) и незаконный оборот лекарственных средств. Докатился!

Грейнджер он видел нечасто. Судя по поредевшим книжным полкам, она стаскивала всю приглянувшуюся литературу в свою комнату и погружалась в чтение. Встречались они только за ужином, но и там свели свое общение к минимуму, лишь изредка обсуждая новый миропорядок. Пару раз Северус заговаривал о нападениях на нее, но Грейнджер либо ничего толком не помнила, либо те скудные крохи информации, что удавалось выудить, никак не продвигали его импровизированное расследование.

День на четвертый Грейнджер вывела какую-то закономерность в перемещениях эльфа, потому что буквально стала его преследовать. Любопытство из этой девчонки никуда не делось. Северус стал невольным свидетелем устроенного ею допроса.

— Куда ты ходишь каждый вечер, Лэнки?

— Лэнки не может сказать, — домовик прижал свои уши к плечам и виновато потупился.

— Откуда ты знаешь мистера Снейпа? Как так вышло, что стал жить здесь? Он платит тебе за работу?

— Лэнки не может сказать. Лэнки очень благодарен хозяину за обретенный дом. Хозяин платит Лэнки тринадцать сиклей в неделю. Лэнки скопил уже очень много денег.

— На что ты копишь? — с легкой улыбкой поинтересовалась Грейнджер, видимо, относительно довольная, что в этом доме нет рабов.

— Лэнки ни на что не копит. Лэнки ничего не нужно, мисс.

Хмыкнув, Северус снова спустился в лабораторию. Домовик прошел проверку на благонадежность. Правда, Северус не учел того факта, что Грейнджер не утратила своей страсти к хищному всезнайству. Видимо, желание знать правду зудело у нее под кожей, так что Снейпу, когда он выбирался на свет из своих «подземелий», пришлось наблюдать, как она изо дня в день причиняет Лэнки добро. Она то таскалась за ним с метелкой, пока он наводил порядок в доме, то по магловски принималась чистить овощи для ужина, когда он отвлекался на бульон, то пыталась скормить ему пятый по счету сэндвич, пока рагу весело бурлило на плите. Но добил домовика бирюзовый шарф, который она вытащила из гардероба Фионы и намотала на его утиную шейку. В предобморочном состоянии эльф замахал руками, параллельно пытаясь стянуть с себя чужеродную вещь, а потом встал на цыпочки и что-то зашептал Грейнджер на ухо. Она удовлетворенно закивала.

По первому взгляду, брошенному на него Грейнджер, Снейп понял, что эльф сдал его с потрохами. Подозрительность, до того сквозившая во взоре Гермионы, исчезла. Глаза ее светились теплом и какой-то первобытной радостью. Девчонка словно сделала великое научное открытие и тут же получила заслуженную премию — такой довольной она выглядела. Проболтался чертов эльф об истории его спасения из дома бывшего хозяина!

Теперь Грейнджер того и гляди вынет из-за пазухи меч, попросит преклонить колено и все же окунет его в Г.А.В.Н.Э. по полной программе. Ох, ты ж, Салазар, помоги!

К его удивлению, Грейнджер промолчала. Она вообще ни слова не проронила об этой истории ни в тот вечер, ни в последующие. Только смотрела. Так пристально, что еще немного — и у Северуса на лбу появилась бы прожженная дыра от ее взгляда. В конце концов он выбрал своей стратегией избегание и стал ужинать прямо в лаборатории или своей спальне.

Но к вечеру восьмого января пришлось общение возобновить. Молчавший до того времени Поттер отправил новое сообщение: «В 9:00».

На следующий день они были на ногах уже к семи утра. Северус хотел прийти на место раньше, занять выгодную позицию и понаблюдать, кто же явится на встречу. Особых причин сомневаться в том, что это будет Поттер, у него не было. Но предупрежден — значит вооружен.

Грейнджер тихо поздравила его с днем рождения. Северус удостоил ее кивком, и они вышли из дома. Было морозно. Поежившись, он натянул перчатки на руки и зашагал к границе защитного барьера. Грейнджер не отставала.

— Вы не замерзнете? — спросил он, хватая ее за ладонь. О своих перчатках она не позаботилась.

— Я не особо чувствительна к холоду.

— Отлично. Я перенесу нас в черту города, а до места дойдем пешком.

Так и сделали.

Погода в Холихеде была просто отвратительная. Холодный ветер дул с такой силой, будто хотел смести весь город с лица земли. Небо хмурилось. Воздух был наполнен снежной пылью. Когда они вошли под сень леса, слегка выдохнули. Резкие порывы ветра, сдувающие с ног, здесь были бессильны. Могучие сосны глядели сурово, раскачивались из стороны в сторону, шумели гулко, но умело защищали своих гостей от непогоды.

— Как красиво! — прошептала Грейнджер самой себе, не надеясь, что ее услышат.

Северус проследил за ее взглядом: елки, дорога, снег. Пожав плечами, он оставил ее ненадолго. Пусть осматривается. Сам прошел чуть ближе к месту встречи — проверить, нет ли каких ловушек или наложенных чар. Но все было чисто.

До часа икс оставалось еще пятьдесят минут. Их они потратили на неспешную прогулку вдоль лесной дороги. Каждый думал о своем, но молчание не тяготило. Напротив, дарило покой. Грейнджер улыбалась украдкой своим мыслям, а Северус против воли ловил эти смешинки, отчего-то надеясь, что с Поттером они никак не связаны.

Ровно в девять эхом по лесу прокатился хлопок аппарации, но ни Северус, ни Гермиона никого не увидели. Он быстро потянулся к ней.

— Дайте руку. Я нас аппарирую.

Она доверчиво вложила свою ладонь в его, но тут же выдернула и помчалась вперед, туда, где, скинув мантию-невидимку, стоял Поттер и радостно орал:

— Гермиона! Гермиона!

Наблюдая, как она бросается Поттеру на шею, душит его в своих объятиях, и он отвечает ей тем же, Северус медленно двинулся в их сторону. Он дал им достаточно времени, но когда приблизился, они все еще напоминали переплетенные корни вековых деревьев, так крепко вцепились друг в друга.

— Я так волновался, так волновался, — все повторял Поттер.

Северус кашлянул для порядка. Ему было некомфортно и даже досадно от такого яркого проявления эмоций. Он чувствовал себя третьим лишним в этой компании. В сущности, так оно и было, но осознание подобного дарило не самые приятные ощущения. Северус отвел от двух друзей глаза и засунул руки в карманы пальто, словно не зная, куда их деть. Вдруг пальцами он нащупал что-то и через мгновение вынул из кармана обрывок пергамента, кое-где покрытый пятнами сажи. Этот клочок, вероятно, из дневника Шафика, Северус достал из камина в ту ночь, когда нашел его тело. Но из-за всех последующих событий с Фионой-Гермионой совершенно о нем забыл. Половина текста сгорела, но некоторые слова ему удалось прочесть.

«Человек с черной…

Кедавра. Он зас…

парня. Это снова…

следить за ней, но…

Он заставил меня сва…

Всего десять флаконо…

дить. Рассказать об это…

смертный приговор. Ни голос…

выдал себя. Его палоч…

кривое древко я не…

… говорил про «Канд …

… всего четыре име…

… и мой дед Юлиус …

… мне делать?..»

Что, черт возьми, все это значит?

29 мая 2008 года

Утро

Совещание, на котором министр принимал глав отделов с докладами, завершилось спустя два часа. Стулья один за другим с противным скрипом отодвигались от огромного письменного стола, и вереница чиновников тянулась к выходу. Министр провожал своих служащих сосредоточенным взглядом. Когда и Гарри собрался подняться, Бруствер тихо хлопнул левой рукой по столу, подавая знак, чтобы он остался. Гермиона, сидевшая по правую руку от министра, не обращала внимания на происходящие в комнате перемены и быстро записывала что-то обычной шариковой ручкой в свой блокнот в кожаном переплете, иногда отрываясь, чтобы верно сформулировать свою мысль. В такие моменты она постукивала кончиком ручки по губе.

Гарри в ожидании, когда же Кингсли заговорит, принялся осматривать кабинет. Не для того, чтобы обнаружить здесь что-то новое, — в конце концов, по долгу службы Кингсли часто приглашал его на аудиенцию. А для того, чтобы скоротать время. Кабинет представлял собой высокую комнату с четырьмя большими окнами. Вдоль стен стояли стулья для тех, кому не хватит места за столом. На стене за креслом министра висела картина — репродукция какого-то магловского художника, подаренная Гермионой пару лет назад, кажется, на день рождения. Когда в кабинете находились несведущие, на картине появлялся скучный натюрморт с письменными принадлежностями. Но когда оставались посвященные, морок спадал и открывалось истинное полотно. Гарри или прослушал, или благополучно забыл и имя художника, и название картины, и весь вложенный в нее символизм — в общем, все то, о чем ему совершенно точно рассказывала Гермиона. Так что иногда, а особенно в те моменты, когда Кингсли заводил особенно нудную речь или затевал спор с Гермионой, Гарри с удвоенным рвением всматривался в детали, хотя и старался не задерживать взгляд на определенных частях изображенных на полотне женских тел⁽¹⁾. А когда такое все же происходило, по чистой случайности, разумеется, отчего-то смущался, как мальчишка, и пытался понять, а не покраснел ли он. Гарри не знал наверняка, почему министр решил повесить эту картину именно в кабинете приемов, а не в небольшой, но богато убранной гостиной, примыкающей к нему, но он определенно хотел бы однажды посмотреть на вытянувшиеся лица некоторых посетителей министра.

Когда дверь за последним министерским работником закрылась, на стол перед Гарри упал свежий номер «Ежедневного пророка». С первой полосы на него кричал заголовок: «До каких пор министерство будет затыкать нам рты?» Быстро пробежавшись глазами по аннотации, где черным по белому рассказывали о серии нападений, о которых хотело умолчать министерство, Гарри поморщился. Вот только этого не хватало!

— Знаешь, что это такое, Гарри? — спросил Кингсли. И хотя говорил он сдержанно, Гарри знал, что скрывается за видимым спокойствием. Газетчики умело портили ему жизнь на протяжении последнего года, и даже какие-никакие, но договоренности с издателем порой давали крен. — Через две недели пресс-конференция. Знаешь, во что бы она превратилась, если бы эта статейка увидела свет?

«Да знаю я, знаю», — с мученическим видом закивал Гарри.

— Это саботаж! — ткнул пальцем в газету Бруствер.

— Это моя ошибка… — Гарри сбился, но благоразумно проглотил фамильярное «Кингсли», — господин министр. Моего человека в издательстве отправили в командировку и…

— Это. Твоя. Работа.

С таким утверждением Гарри мог бы поспорить, как делал уже неоднократно. Контроль над писаками уж точно не был частью его обязанностей. Это всегда была личная просьба министра. Чтобы держать в узде пишущую братию, Гарри пришлось изощряться, вести переговоры с издателем и даже посадить своего человека на место штатного журналиста. Филипп Флинт отлично справлялся с возложенными на него обязанностями: и снижал градус отдельно взятых статей, и предупреждал о готовящихся тайных акциях, вроде той, которую ему сейчас и демонстрировал Бруствер.

— Больше не повторится, министр.

— Буду на это надеяться, — кивнул Бруствер и, скомкав газету, отправил ее в урну, где она под действием чар тут же растворилась.

Гермиона, как заметил Гарри, нахмурилась. Но строчить в блокноте не перестала, так что он не мог понять, связано ли это с его разговором с министром или с тем, о чем она так усердно думала. Гарри знал, что ей не нравится сам факт того, что Бруствер так или иначе пытается цензурировать прессу, но сейчас она ему не препятствовала.

— Я пойду, Кингсли? — гроза миновала, и Гарри вернулся к привычному обращению, которое позволял себе только в узком кругу друзей и соратников.

— Подожди, — сказал Бруствер, опускаясь в кресло. — Есть какие-нибудь новости о мисс Лорье? Про мисс Джонс я знаю. Август обмолвился, что ее собираются переводить в обычную палату.

— Мы установили, что она покинула больницу через незарегистрированный порт-ключ. И установили все возможные места, куда Оливия могла сбежать.

— И куда же? — Бруствер подался чуть вперед, склоняясь над столом.

Гарри помрачнел. Он терпеть не мог, когда кто-то, даже министр магии, лез в оперативную деятельность его Управления.

— Кингсли, ты же знаешь, что первым услышишь о каких-то серьезных подвижках в этом деле. Не вижу смысла обсуждать зацепки, которые могут оказаться пустышкой.

Боковым зрением он увидел, что Гермиона перестала писать и улыбнулась. Он не преминул этим воспользоваться и перевести тему.

— Гермиона, пообедаем вместе?

Она с сомнением взглянула на свой блокнот, но все же согласилась, пообещав зайти к нему через пару часов. Гарри поднялся. И хотя официально министр его не отпускал, двинулся к выходу. Бруствер оставил это незамеченным. Закрывая за собой дверь в кабинет, Гарри услышал, как Гермиона просит у министра подписать ей допуск к секретным материалам архива. Но не придал этому большого значения.

29 мая 2008 года

Вечер

Покрасневшими, затуманенными от усталости глазами Гарри понуро оглядел длинный холл. Этаж Отдела магического правопорядка был пуст, что и неудивительно. Если верить настенным часам, уже давно перевалило за полночь. Только из-под двери его Управления сочился тусклый свет и раздавались голоса. По правилам в такое время в штаб-квартире должны оставаться только дежурные. Сегодня ими были Лангарм и Голдштейн. Но, судя по раскатистому смеху, мракоборцев на работе было гораздо больше.

Он подошел ближе к двери, но заходить не стал. Лишь внимательно прислушался к разговору, на личном опыте зная, что друг с другом парни гораздо откровеннее, чем с начальством.

— И вот выхожу я, значит, из «Дырявого котла» на Аллею. Думаю, даму сначала надо погулять, а уж потом… Ну вы поняли. Встаю прям под фонарь. Смотрю на эту раскрасавицу, что у меня на локте повисла. А там… Ну, мужики, что я могу сказать, тролль и то посимпатичней будет. В следующий раз выскажу Тому все, что думаю об освещении в его притоне!

— Давай к делу, — перебил говорящего чей-то голос.

— Точно, Фрэнки, хватит размусоливать, — поддакнул еще кто-то. — Мы тут вообще-то не о твоих любовных утехах собрались послушать.

— Ладно-ладно, — хохотнул Фрэнки. — Мы уже близко. Стою я, значит, думаю, в какую же сторону бежать от своего тролля, и вижу, как прям напротив аптеки появилась наша. Аппарировала. Ну, стою себе дальше, даже в тень отступил, — зазорно как-то перед начальством и в таком виде. Да и время себе дал. Не каждый день можно так на Грейнджер-то попялиться. Ух и задн…

— Я тебе сейчас нос сломаю! — Гарри узнал голос Рона и тут же услышал какую-то возню. Он хотел уже было войти, но, кажется, внутри все быстро успокоились.

— Ронни, тебе бы нервы подлечить, — прохрипел Фрэнк Бэбкок. — Все-все, я понял! Стою я, значит, смотрю на нее. Она уже мимо квиддичного магазина прошла, вот-вот за угол завернет. Сразу понял, что домой путь держит. Где это видано, чтоб замминистра да квартиру в какой-то дыре снимала, а?

— Фрэнки! — раздался хор голосов.

— До чего вы нетерпеливые-то, Мерлин. Ну вот, заворачивает она за угол, и тут — бам! — позади нее появляются эти, в плащах. Двое их было. Один крупный такой, другой высокий, я бы сказал. Капюшоны на нос натянуты. Ну я кралю свою с локтя стряхнул да как заору: «Мисс Грейнджер!», и вперед. Те явно обалдели, а вот она-то быстро просекла, невербальное что-то послала в одного. Задела, кажется, но второй его подхватил и — хлоп! Когда я подбежал, уже и не было никого. А Грейнджер стоит как ни в чем не бывало и палочку в руках крутит. Ну и женщина, скажу я вам!

Гарри еще с минуту постоял под дверью, но Фрэнк больше не выдал никаких подробностей. Все бросились обсуждать боевые навыки Гермионы. В чем-то Бэбкок был прав, конечно. Она действительно вела себя невозмутимо, будто не на нее пытались напасть. Они же с Кингсли, который первым прибыл к ней домой, получив патронуса, бесстрастными не были. Гарри даже слегка охрип, пытаясь доказать неугомонной подруге необходимость в телохранителях. Кингсли и вовсе уговаривал ее на время уехать. Но она ни в какую! Тогда он пошел с козырей и своим министерским тоном, с которым даже Гермиона не всегда могла спорить, просто отстранил ее от работы. Теперь на время расследования ей предстояло пожить в убежище, а ему, Гарри, подготовить то самое убежище за остаток ночи.

Он потер пальцами глаза под очками, размял шею и толкнул дверь. Шум, до того царивший в штабе, мигом стих. Бэбкок неуклюже сполз со стула и принялся натягивать рабочую мантию. Остальные приосанились.

— Остаются только дежурные, — приказал Гарри, обводя подчиненных взглядом. — Остальные по домам. Уизли, ко мне в кабинет!

— А как же… — начал было Фрэнк, но после толчка локтем от товарища умолк.

— Не волнуйся, Бэбкок. Как и сказал министр, на разводе тебе будет объявлена благодарность от министерства. Получишь и премию, и дополнительные выходные. А теперь по домам!

Как только за ним с Роном закрылась дверь кабинета, Гарри взмахнул палочкой, накладывая заглушающие чары.

— Ты как узнал? — не оборачиваясь, спросил Гарри.

— Где Гермиона? С ней точно все в порядке? Бэбкок нам рассказал в общих чертах, — взволнованным голосом спросил Рон, отмахиваясь от его вопроса и падая на стул.

— Все нормально, — устало ответил Гарри и, закончив с защитой, сел рядом с другом. — С ней Кингсли остался.

— С какой это стати он? — Рон даже побелел от возмущения.

— Он уже был там, — пожал плечами Гарри, не понимая такой реакции Рона. — Мы решили, что нет смысла дергать кого-то из мракоборцев. А Бэбкок был пьян, да ты и сам видел, — его не оставишь. Ладно, — Гарри хлопнул ладонями по бедрам и склонился ближе к Рону, — у тебя персональное задание. Убежище «019» находится в доме три по Лоу-стрит-лэйн, Тилбери, Великобритания. Подготовь его. Завтра вы с Гермионой заселитесь туда.

— Надолго? — Рон даже не пытался скрывать, насколько доволен таким поворотом событий. Губы растянулись в улыбке, не слишком уместной в складывающейся ситуации.

Гарри сделал вид, что не обратил на это внимания. Он знал, насколько Рону важны настоящие, как он сам выражался, задания. И как он всеми силами пытался вновь сблизиться с Гермионой, так и не потеряв надежды воссоединиться с ней в будущем.

Кингсли был категорически против кандидатуры Рона, но Гарри не мог представить никого иного на его месте. Сам-то он пойти в убежище не мог. Гарри не брал в расчет былые выходки друга и откровенно халтурную работу. Он видел, что Рон в последние месяцы старается больше обычного, проявляет инициативу, высказывает дельные идеи. С чем это было связано, Гарри не догадывался, а Рон на его вопросы только с хитрецой улыбался и брался за новое дело с еще большим рвением. Гарри даже подумывал повысить его до следующего звания.

— Пока не поймаем нападавших. Ситуация гораздо серьезнее, чем мы думали. Если они осмелились поднять руку на заместителя министра, кто знает, что у них еще в планах.

Обговорив все детали, Гарри отпустил Рона, а сам пересел в свое кресло, которое было гораздо удобнее стульев для посетителей. Ему предстояло повозиться с бумажками — даже в тайное убежище без оформления документов нельзя было никого устроить.

2 июня 2008 года

Вечер

Гарри с наслаждением откусил здоровенный кусок от сэндвича, чувствуя, как вкус сливочного соуса растекается на языке. Это была его первая еда за целый день, и теперь он услаждал свой желудок, стараясь не думать о работе. Получалось паршиво.

Гермиона уже четвертый день сидела в убежище, а у него все еще не было толковых зацепок. Те немногие свидетельские показания были как под копирку. Ни лиц, ни голосов нападавших описать никто не мог. Даже Гермиона, которая привыкла замечать все детали и мелочи, ничего нового не смогла добавить. У Гарри оставалась надежда на Магду, но она буквально онемела от ужаса, как выразился целитель Сепсис. Физически она почти полностью восстановилась, но психологически… Целитель не давал точных прогнозов — слишком сильный шок испытала мисс Джонс. В больнице ее тревожное состояние корректировали зельями, а вот после выписки Сепсис рекомендовал аккуратную социальную адаптацию. Гарри собирался взять это под свой контроль.

Другую пострадавшую, Оливию Лорье, он даже допросить не успел. Она исчезла из палаты в больнице Святого Мунго еще до его прихода. Мракоборцы, охранявшие вход, на его вопросы лишь осоловело хлопали глазами: ничего не видели, ничего не слышали. Что ж, получите выговор, распишитесь. Гарри удалось установить, что в палату все же никто не входил, а значит, Оливия сбежала сама. Через порт-ключ. Но откуда она его взяла? Куда перенеслась? Эти вопросы оставались открытыми. Все возможные места ее нахождения в Британии уже были проверены. Куда двигаться дальше в ее поисках, Гарри пока не представлял.

Задумавшись, он барабанил кончиками пальцев о край стола, когда в дверь постучали. Гарри с сожалением отложил недоеденный сэндвич на тарелку.

— Войдите.

В кабинет вошел высокий широкоплечий мужчина с глазами такого же цвета как лед. Гарри мысленно простонал, только представив, что придется возиться еще и с ним.

— Мистер Поттер, — поздоровался вошедший.

— Мистер Карпентер, — кивнул Гарри. — Чем обязан?

— Я, собственно, все по тому же вопросу. К сожалению, в Хогвартсе, куда вы меня направили, я не нашел помощи. Директор Макгонагалл не смогла отыскать в Книге доступа мое имя.

— Если вы родились, как утверждаете, на территории Британии, оно должно там быть. — Гарри в раздумье провел по волосам. — Единственным объяснением может быть другое имя, данное при рождении. В любом случае, я ничем не могу вам помочь сейчас.

— Насколько я знаю, между нашими странами и ведомствами заключены договоры о сотрудничестве и взаимодействии. И я прошу вас именно об этом.

— Послушайте, Джеймс, — Гарри поднялся с кресла. — Сейчас действительно не время. Я не могу заниматься вашим вопросом, я не могу выделить на вас ресурс. И, насколько я знаю, вы здесь как частное лицо, а не как представитель МАКУСА, так что ваши отсылки к соглашению крайне неуместны. Единственное, что могу вам посоветовать — подать прошение в архив Министерства, но, учитывая ситуацию с именем, не уверен, что из этого что-то выйдет.

— Я понял, — нервно усмехнулся Джеймс Карпентер. — Еще один вопрос, если позволите. Моя мать родом из Хартфордшира, и, по моим сведениям, она прожила там до самого отъезда в Америку. Так что и мой отец, вероятно, оттуда. Что вы знаете о местном магическом обществе?

«Ничего хорошего», — подумал про себя Гарри. Но чтобы поскорее покончить с этим разговором, он поделился информацией. Все же Карпентер был мракоборцем, а не человеком с улицы и мог за себя постоять.

— В Хартфорде, в магическом квартале, есть паб «Пикси в подвале». Его хозяин, возможно, что-то знает о волшебниках, которые жили в графстве в семидесятых. Джеймс, только будьте осторожны. После многочисленных рейдов в Лютном переулке его завсегдатаи нашли себе приют именно там. Не советую вам упоминать моего имени.

Едва он договорил, как снаружи началась суматоха. Тотчас в кабинет без стука ввалился Голдштейн, обычно спокойный и сдержанный.

— Босс, там мисс Грейнджер!

Без дальнейших пояснений Гарри понял — что-то случилось. Оттолкнув Джеймса, он выскочил из кабинета в штаб и успел заметить, как в воздухе растворяется патронус Гермионы — напуганная голубоватая выдра.

— Голдштейн за старшего. Группа Льюиса со мной!

Когда они всего через минуту прибыли на Лоу-стрит-лэйн, дом полыхал факелом, жалобно стонал и трещал. От увиденного у Гарри перехватило дыхание. Какая-то тревожная догадка мелькнула в мыслях, но он быстро взял себя в руки — не время отвлекаться.

— Льюис, ставь защитный купол, чтобы пламя не распространилось. Бабингтон, Сэквилл — на осмотр территории! Остальные за мной.

Гарри первым шагнул в огонь, прикрываясь наколдованным щитом, светящимся серебром. Мракоборцы, последовавшие за ним, обильно заливали все водой. Пламя в ответ шипело, словно клубок змей, желающих прогнать незваного гостя. Оно не желало умирать, пылало ярко, иногда подбираясь под силой чар, но когда мракоборцы продвигались вперед, вспыхивало с новой силой, окружало и преследовало уже новую жертву.

— Гермиона? — прокричал Гарри, пытаясь хоть что-то рассмотреть сквозь плотный липкий туман от пожара.

— Гарри, сюда!

Он нашел их возле кухни. Гермиона, вся в крови, с блуждающим взором, склонилась над Роном, вцепилась в его плечо мертвой хваткой. Гарри упал на колени перед ними. Страшная картина расправы над родными людьми затуманила разум. Что-то душное, тяжкое словно навалилось на грудь, сковало ноги. Он потянул руки к Рону, думая, что тот уже мертв. Слабый стон Рона, раздавшийся через мгновение, стал ушатом ледяной воды для Гарри. Он тряхнул головой, вскочил на ноги.

— Парни, берите Рона. И немедленно в Мунго!

Сам же потянулся за Гермионой. Пришлось применить силу, чтобы расцепить ее пальцы. Казалось, что они окаменели.

— Давай-ка выбираться отсюда! — и, подхватив ее на руки, Гарри шагнул в сторону света.

8 июня 2008 года

Утро

На часах не было еще и девяти утра, когда Гарри зашел в палату к Гермионе. Но заместитель министра, удобно устроившись на больничных подушках, уже что-то надиктовывала своей помощнице мисс Тейт. Быстро взглянув на Гарри, она подняла вверх указательный палец, прося его подождать. Когда мисс Тейт спустя двадцать минут покинула палату, Гарри занял ее место в кресле.

— Все никак не угомонишься, Гермиона? — устало спросил он.

— Как бы мне это сделать? — хмыкнула она. — Вот выберусь отсюда и… Кстати, Сепсис тебе ничего не говорил про мою выписку?

— Как раз это я и хотел с тобой обсудить, — сказал Гарри и заерзал в кресле.

Он знал, что Сепсис готовит выписку на десятое. Целитель бы и рад был задержать здесь Гермиону подольше, но не мог найти достойной причины это сделать. Так что Гарри предстоял непростой разговор с подругой. Он заранее знал, что она ему ответит, но не попытаться не мог.

— Отлично, — кивнула Гермиона и в нетерпении забарабанила пальцами по пергаментам, разложенным на коленях.

— Гермиона, послушай. Я считаю, что ты — главная цель нападавших. Два покушения одно за другим о многом говорят, верно? И еще, что более важно, — в Управлении есть крот. Иначе объяснить, как нашли ваше убежище, я не могу. Поэтому тебе было бы неразумно сейчас возвращаться к прежней жизни, к работе. Это попросту опасно. Пока мы не узнаем, кто напал и почему — тебе лучше спрятаться. Конечно, под прикрытием. И с тобой всегда будут мои люди. — Гарри нервным движением взъерошил волосы и выжидающе посмотрел на Гермиону. Было бы чудом, если бы она ответила: «Хорошо». Чуда, конечно же, не случилось.

— Ты с ума сошел, Гарри Поттер? — она в раздражении спихнула пергаменты с колен и спустила ноги с кровати, намереваясь встать. — Я не буду прятаться! Если уж ты считаешь, что на меня охотятся, не лучшим ли решением будет оставаться на виду? Не думаешь, что так быстрее найдешь преступников? И, — она все-таки поднялась и заходила по палате, — я не допущу, чтобы еще кто-нибудь пострадал из-за меня. Ясно?

— Это глупо, Гермиона, так рисковать собой!

— Не глупее твоего похода на аудиенцию к Волдеморту, — она развернулась к нему лицом и ткнула указательным пальцем куда-то в область между глаз.

— Ну ты сравнила, конечно! — покачал головой Гарри.

Как он и предполагал, Гермиона не поддавалась уговорам. И все оставшееся время он словно говорил с пустотой.

— Просто хорошенько обдумай это, — попросил Гарри, прежде чем покинуть палату. — Я боюсь за тебя. И я сделаю все, чтобы тебя уберечь. Даже если нам придется скрывать тебя какое-то время.

— Ты сделаешь это только через мой труп, Гарри, понятно? — полетело ему в спину. Гарри вздрогнул и молча закрыл за собой дверь.

11 июня 2008 года

Хотя времена, когда Гермиона была единственным мозгом Золотого трио, давно прошли, а Гарри стал начальником, от решения которого зависят в прямом смысле жизни подчиненных, он не чурался обращаться к ней за советом. Она всегда выслушивала, но не давала готового решения, просто делилась своим мнением, оставляя за ним право выбирать, как поступить. Сейчас Гарри не к кому было пойти со своими сомнениями.

После нападения на убежище он разом потерял доверие ко всем в министерстве. Он перевернул свое Управление вверх дном, лично провел десятки допросов и дознаний с применением всех мыслимых и немыслимых методов, но так ничего и не нашел. Отстранил от работы несколько мракоборцев и волшебников из вспомогательного персонала, но избавиться от беспокойства и легкого покалывания в затылке, какое возникает, когда на тебя смотрят исподтишка, не смог. За неполные две недели от усталости и переживаний он превратился в параноика. Он взял за правило вести разговоры только в своем кабинете, который также подвергся лютому обыску и теперь был защищен похлеще самого большого хранилища в Гринготтсе.

Именно туда он пригласил Адама Лангарма, одного из самых опытных мракоборцев и человека, на которого мог положиться (после многократных проверок, разумеется). Он изложил ему свой план, получил согласие и честное слово молчать обо всем.

— Да я скорее себе язык откушу, чем проболтаюсь, босс!

Готовить такую операцию в одиночку и за столь сжатые сроки Гарри еще не приходилось. Но он сделал все, что было в его силах: подготовил конспиративную квартиру для Гермионы, нашел прикрытие для Адама, договорился с одним из сильнейших ментальных магов, которого смог отыскать в списке реабилитированных и, конечно же, взял с него Непреложный обет. Дело осталось за малым: привести Гермиону к Шафику, заблокировать ее воспоминания, как она когда-то сделала со своими родителями, и спрятать в мире маглов.

— Гарри, я готова! — голос Гермионы выдернул Гарри из раздумий.

Вчера, как и обещал Сепсис, Гермиону выписали, и Гарри удалось уговорить ее переночевать на Гриммо, 12. И вот она уже встала чуть свет в полной готовности отправиться на работу. Сам же Гарри и глаз не сомкнул — просидел всю ночь над чашкой с остывшим кофе, раз за разом прокручивая в голове все то, что собирался сделать.

— Да, идем! — во рту все пересохло, и Гарри откашлялся. Он судорожно расстегнул две верхние пуговицы своей рабочей мантии и сделал глубокий вздох, чтобы успокоиться.

— Все нормально? — спросила Гермиона, внимательно к нему присматриваясь.

— Да, просто жарко, — быстро кивнул он. — Зайдем к Рону перед работой?

Гермиона согласилась. Они вышли на крыльцо, и Гарри без предупреждения схватил подругу за руку и аппарировал их в один из переулков в квартале от универмага «Чист и Лозоход лимитед», где и был вход в больницу. Гермиона явно разозлилась на эту его выходку, но после его более менее внятных объяснений лишь махнула рукой. Они медленно двинулись по малолюдной улице. Было слишком рано, да и район был не самым благополучным в Лондоне. Это, безусловно, играло Гарри на руку.

Он притормозил у кофейни, выбранной тоже не случайно. Она была проходной, что дало возможность Гарри выйти с другой стороны, обойти здание и уже под дезиллюминационными чарами приблизиться к Гермионе. Она ждала его у входа и в нетерпении притопывала ногой. Совершив легкое движение палочкой в форме зигзага, Гарри поймал погруженную в заколдованный сон Гермиону, покрепче прижал к себе и, оглядевшись по сторонам, аппарировал с характерным хлопком.

Заметно нервничающий Ксэнтус Шафик и Адам Лангарм уже ждали их. Гарри с тяжелым сердцем оставлял Гермиону своему поверенному. Но, несмотря на нерешенность многих вопросов и хаос, царивший в его мыслях, маховик был запущен, и обратного пути Гарри просто не видел. Когда он вышел из дома Шафика, его руки тряслись как в лихорадке.

Он вернулся на Гриммо и стал ждать патронуса от Адама. Это должно было быть первое и последнее сообщение через заступника. В остальном они договорились держать обычную для агентов в магловском мире связь. Через пару часов в дом влетел светящийся орёл, который голосом Лангарма произнес: «Дело сделано. В 20:00 будем на месте». Тогда Гарри с шумом выдохнул, отправил короткое сообщение мисс Тейт и, заблокировав камин, заперся в кабинете. За пару дней ему нужно было организовать похороны Гермионы Джин Грейнджер.

1) Речь о картине фламандского живописца Криспина ван ден Брока (1523 -1591) — «Аллегория истины и обмана»/ Своеобразный, конечно, у Гермионы выбор :)

Вернуться к тексту

Гермиона, крепко державшая Гарри за руку, с каждым новым словом его рассказа ослабляла свою хватку, а после упоминания организации похорон и вовсе уронила руку и отступила от друга на несколько шагов. Гарри замолчал, переводя дыхание. Он потянулся к ней, желая снова прикоснуться, но Гермиона дернулась и отступила еще дальше.

— Просто скажи, что это все шутка, — попросила она сдавленным голосом.

— Гермиона, ты не понимаешь…

— И не пойму, — она медленно покачала головой, словно не в силах поверить в происходящее. — Как ты мог? Я же сказала, что не хочу прятаться. Тем более так! Почему Джинни и Рон тебя не отговорили?

Гарри после этого вопроса замер, раскрыв рот. Перевел взгляд на Снейпа, словно ища у него поддержки. Но профессор лишь вопросительно поднял бровь — тоже ждал ответа. Гарри с тяжелым вздохом посмотрел себе под ноги. Его молчание затягивалось, и сердце Гермионы ускорило свой ход.

— Они не знают, верно? Никто не знает…

Осознание накрыло ее с головой. Это не была какая-то изощренная операция неизвестных по ее устранению, лишь попытка Гарри спасти свою подругу от невидимой угрозы. Попытка, которая буквально растворила ее в истории. Гермиона Джин Грейнджер умерла, и мир не рухнул. На краю подсознания качалась мысль, что не об этом она должна сейчас думать, что она что-то упускает, что порывы ее эгоистичны, но никак не могла заткнуть внутренний голос, который кричал: «Ты заменима, Гермиона! Ты не нужна». Гарри просто объявил всем, что она умерла, провел какие-то смехотворные похороны, и все продолжили жить без нее, как ни в чем не бывало праздновать Рождество и встречать дни рождения. Даже Кингсли, утверждавший, что без нее не справится, наверняка нашел нового заместителя, выиграл выборы и продолжил курс на реформирование магического общества. Продолжил ее дело без нее.

Гермиона физически почувствовала, как что-то внутри нее сгорает, тлеет по краям, делая дыру в душе все больше. Боль от предательства затопила ее рассудок и с новым ударом сердца отдавалась в каждой клеточке; восприятие окружающего притупилось, стало разорванным, каким-то рыхлым. Но в гневном порыве она вскинула голову, когда до нее донесся смысл следующих слов Поттера:

— Я хотел защитить тебя, Гермиона. Ты должна понимать меня как никто, ты же сама сделала так с родителями!

— Не смей! — она практически взвизгнула, подлетая к нему и упираясь кулаками в грудь. — Теперь ты это будешь использовать против меня?

— Нет! Черт! — Поттер взъерошил волосы нервным движением. — Я не то имел в виду. Я просто… Да, блин, Гермиона, ты же понимаешь… Ты всегда понимала!

— Вы потрясающе красноречивы и противоречивы, Поттер, — подал голос Снейп, до того лишь наблюдавший за его жалкими попытками объясниться.

Гермиона обернулась к нему, обхватывая себя руками за плечи. Она стиснула губы, чтобы не дрожали. Но реакцию тела сдержать не могла. Ее начало трясти, как от холода, хотя его она совсем не ощущала. В горле встал комок, и Гермиона поняла: еще чуть-чуть и разрыдается прямо здесь, словно маленькая. С трудом сдерживая дрожь, она одними губами проговорила:

— Хочу уйти отсюда.

Снейп кивнул. Подошел ближе и легким движением руки отвел ее себе за спину, став своеобразной преградой между нею и Поттером. В этот момент Гермиона почувствовала себя до странного защищенной, будто Гарри действительно представлял собой угрозу для нее. Она задышала глубоко, пытаясь успокоиться, но это возымело обратное действие — перед глазами все поплыло, и она поняла, что по щекам потекли слезы. Не в силах сдержать их, она развернулась к Снейпу и ткнулась лицом в спину между лопаток, отмечая краем сознания, как он напрягся от ее прикосновения. Что ей предстоит выслушать за такой фамильярный жест? Наверняка ничего хорошего. Откуда бы этому хорошему взяться, когда она все это время вела себя с ним совершенно отвратительным образом? И это несмотря на то, что он был, кажется, искренен в своем желании помочь ей. На ум вдруг пришли строчки какого-то стихотворения: «Сквозь бурю лжи и предательских планов… Скрытые лица… Ложные друзья…» Она поняла, что неосознанно зашептала их, когда Снейп вздрогнул и чуть повел головой в сторону. Гермиона сильнее вжалась лицом в его пальто, уже не думая о том, что выскажет на сей счет профессор. Так ей было легче, так слез не чувствовалось, так дрожь утихала.

— Гермиона, прости. Пожалуйста, прости! — в отчаянии простонал Поттер, пытаясь заглянуть за спину Снейпа, чтобы встретиться с ней взглядом. Сделать этого ему не удалось, и он затараторил, торопясь высказать все, что вертелось на языке: — Слушай, все не так страшно, правда! У тебя отличное прикрытие, и вместе мы сможем все распутать. Слава Мерлину, с тобой все в порядке. Когда Адам не прислал отчет, я чуть с ума не сошел! Бросился в Камден, наплевав на все меры предосторожности. Но вас там уже не было…

— Снова сделали прежде, чем подумали, Поттер? — Гермиона услышала в голосе Снейпа привычное раздражение, но эта была последняя фраза, которую она смогла осмыслить.

Ее голову заволокло туманом отстраненности. Внешний мир перестал иметь значение. Мысли бились в голове пойманными в капкан птицами, но она все никак не могла ухватиться за ту, которая бы объяснила, почему все произошло именно так. Она как мантру повторяла этот вопрос: «Почему? Почему? Почему?» и словно перебирала бусы воспоминаний — по одной бусине на каждое событие в прошлом, пытаясь понять, что она сделала не так, где оступилась, где была недостаточно убедительна, отчего тот, кому она доверяла больше всех на свете, поступил с ней так подло, лишив права выбора. Объявить себя живой можно было в любой момент, но ведь дело было совсем не в этом. Гарри обманул ее доверие, действовал за ее спиной. И в голове Гермионы не укладывалось, как он мог пойти на такое.

Если она больше не могла доверять ему, то кому тогда?

Гермиона не знала, сколько прошло времени, пока она стояла так, тесно прижимаясь к совершенно, как ей казалось, неподходящему человеку и все глубже погружаясь внутрь себя. Настолько откровения Гарри выбили ее из равновесия, что она не заметила внезапного перемещения. Только по тяжести в желудке и накатившей вдруг дурноте она поняла, что Снейп аппарировал вместе с ней. Она пошевелилась и открыла глаза, пытаясь справиться с приступом тошноты. И тут осознала, что Снейп развернулся к ней в какой-то момент, и она больше не дышит ему в лопатки, а прислоняется лбом к груди. Только когда профессор немного отстранился и бережно приподнял за подбородок ее лицо, всматриваясь в покрасневшие глаза, она слегка смутилась, поспешно отступая от него.

— Простите.

— Вы в порядке, мисс Грейнджер? — ровным тоном, будто сам не видел, что она не в порядке, спросил Снейп.

Гермиона неопределенно пожала плечами и, кивнув в сторону дома, первой преодолела защитный барьер. Она шла, с каждым шагом замедляясь в ожидании, что Снейп ее догонит или окликнет. Почему-то она ждала именно второго. Все слова, сказанные им до сих пор, будто выветрились у нее из головы. И теперь Гермиона представляла, как он сухо указывает, что и здесь она лишняя, что может идти и решать свои проблемы самостоятельно, как того и хотела. Только вот идти теперь ей было некуда. Некуда возвращаться.

Остановившись перед дверью, она нерешительно оглянулась на Снейпа. Лицо его не выражало недовольства, которое она ожидала увидеть. Оно вообще ничего не выражало. Привычная безэмоциональная маска на лице профессора странным образом успокоила ее ненадолго и, толкнув дверь, Гермиона вошла внутрь. Подарив Лэнки слабую улыбку, она передала ему пальто и быстро поднялась наверх, запираясь в выделенной ей комнате. Она не хотела ни с кем разговаривать и не хотела слушать того, что может сказать Снейп. Трусливо поджав хвост, Гермиона забралась в кровать, не раздеваясь, и дала волю слезам, заглушая всхлипы краем одеяла.

Пару раз она слышала шаги под дверью и в такие моменты замирала, стараясь дышать тихо и ровно. Но никто не стучал и не пытался войти. Несколько раз она проваливалась в спасительный сон, а просыпаясь — вздрагивала всем телом, не осознавая в первые секунды, где находится. В минуты бодрствования она все больше думала не о Гарри и его поступке, а о родителях, о которых он так любезно ей напомнил. Слезы горечи от потери, разочарованности и обиды все текли и текли, в конце концов сделав подушку настолько мокрой, что лежать на ней стало неприятно.

Гермиона выбралась из постели и подошла к окну. На улице уже стемнело. Наверное, была глубокая ночь, потому что россыпи огней Инвернесса вдалеке не было. Горели лишь золотые цепочки уличных фонарей. Сколько она так провалялась, захлебываясь слезами?

Гермиона села на широкий подоконник, согнув ноги в коленях и подтянув их близко к груди. Она не могла с точностью вспомнить, когда в последний раз чувствовала себя настолько разбитой и потерянной. Наверное, в тот год, когда рассталась с Роном, больше не в силах выдерживать его натиска и балансировать между карьерой и построением семьи. Особенно учитывая тот факт, что первое даровало ей успокоение и было мощной движущей силой, а второе навевало тоску и желание сбежать. Дело было вовсе не в Роне. Она правда любила его. По-своему, но любила. Дело было исключительно в ней. И когда она приняла решение расстаться окончательно, тяжесть вины, до того бетонной плитой лежавшая на ее плечах, спала. Гермиона с головой окунулась в работу — единственное дело, которое, как ей казалось, по-настоящему ее радовало и позволяло чувствовать свою значимость и нужность в этом мире. Карьера ее пошла в гору, и времени на то, чтобы давать слабину, совершенно не осталось.

Гермиона зажмурилась. Она попыталась вспомнить хоть одно упражнение из тех, что на реабилитации им давал профессор Экономидес. Он наравне с терапией учил волшебников техникам самопомощи для снижения тревоги и профилактики нервных срывов.

Мысль, что нужно что-то делать с их психологическим состоянием, пришла к Гермионе в Норе. Они вместе с Гарри и поредевшим семейством Уизли жили там после войны. Не проходило ни одной ночи, чтобы кто-нибудь не просыпался с криками, мучимый кошмарами. Тогда Гермиона отправилась в библиотеку. Куда же еще? Она просидела над книгами, газетами и журналами ни один день и явилась на прием к Брустверу с увесистым исследованием и предложением создать Центр психологической реабилитации для всех, кого так или иначе затронули магические войны. У Кингсли и без этого хватало забот, так что он раз за разом отмахивался, предлагая Гермионе наконец-то заняться обычными девчачьими вещами. Наивный. Она понимала, что дело не сдвинется с места, если ничего не предпринимать. Поэтому взяла в осаду приемную тогда еще исполняющего обязанности министра и с завидным упорством доказывала ему необходимость таких мер. В конце концов тот пошел навстречу: оформил нужные бумаги, выделил закуток в министерстве и благодаря своим связям в магловском мире помог найти практикующего психотерапевта-сквиба. Им был профессор Андреас Экономидес. Это была первая личная победа Гермионы, и она ей очень гордилась.

Как назло, сейчас в голову не шло ни одно упражнение. Гермиона с силой потерла лицо ладонями и осталась сидеть так, пока тело окончательно не задеревенело. К тому времени в низине в бледных лучах январского солнца из сероватого туманного курева стали проступать очертания городских домов. Гермиона снова услышала тихие шаги в коридоре, за которыми последовал короткий стук в ее дверь. Не дожидаясь ответа, в комнату вошел Снейп. Гермиона неуклюже зашевелилась и спустилась на пол. Все затекло настолько, что, когда она разогнула колени, послышался хруст суставов.

— Настрадались, мисс Грейнджер? — язвительно спросил Снейп, откидывая на кровать какой-то сверток.

— Что, простите? — в недоумении проговорила она.

— Думаете, я не знаю, чем вы тут занимаетесь? — усмехнулся Снейп и сделал шаг вперед. Гермиона и хотела бы отойти, но уже упиралась спиной в подоконник. — Нравится жалеть себя?

— Я вовсе не… — слабый голос Гермионы вызвал у Снейпа еще одну сардоническую усмешку.

— Полно вам! Помнится, вы и в школе были такой. Чуть что — сразу в слезы, верно? Ах, посмотрите на меня! Я такая бедная и несчастная, обратите на меня свое внимание, прочитайте мое трехфутовое эссе. Я ошибочно думал, что вы повзрослели.

— Что вы несете?

— Я удивляюсь, как вы с такими наклонностями смогли дослужиться до столь высокой должности, да еще и в такой короткий срок. Вам же нет и тридцати?

— О чем вы говорите, черт возьми? — Гермиона оттолкнулась от подоконника руками и шагнула вперед.

— Хотя постойте, постойте! — Снейп приблизился еще, и теперь они были на расстоянии вытянутой руки. — О каком это карьерном взлете я тут говорю? Сначала вы карабкались вверх, цепляясь за статус подруги Избранного, верно? Затем, исчерпав его возможности, перекинулись на птичку покрупнее? Помните, что я видел ваше воспоминание о Бруствере.

Гермиона слышала тираду Снейпа, как сквозь толщу воды. Слова едва доходили до сознания. Но как только она поняла, о чем он толкует и в чем на самом деле обвиняет, почувствовала, как обида на весь мир и саму себя отступает, а накопившаяся за последние сутки злость поднимается жаркой волной, готовая вылиться на этого несносного человека.

— Да как вы смеете?! — закричала она, подлетая к нему настолько близко, что ее тяжелое дыхание всколыхнуло его черные волосы. Гермиона не успела испугаться его реакции, уперлась ладонями ему в грудь и что было силы оттолкнула.

— Вы просто ублюдок! Каким были, таким и остались. Можете засунуть свое напускное благородство прямо себе в зад! Вы понятия не имеете, чего мне стоило к тридцати годам, — она передразнила интонации Снейпа, — добиться всего.

— Так вы вовсе не о поступке дружка переживаете, — задумчиво произнес Снейп и слегка прищурился. — Знаете, не ожидал, что вы пойдете по этой дорожке, но каждый крутится-вертится, как умеет. Не думайте, что я вас осуждаю. Просто не понимаю, чего вы тут нюни развели, если ходите в любовницах у самого министра и можете любую ситуацию обернуть себе на пользу?

Несправедливость сказанного им была настолько жестока и невыносима, что Гермиона, почти не осознавая, что делает, занесла руку и отвесила Снейпу оглушительную пощечину. Голова его дернулась назад, но он быстро принял прежнее положение и сверкнул глазами. Гермиона растерянно посмотрела на свою ладонь, которая горела огнем, и перевела испуганный взгляд Снейпа.

— Это, — указал он на свою щеку с багровым пятном, — было лишним. Но, надеюсь, вам полегчало.

Гермиона едва не задохнулась от возмущения. Это что же получается? Он нагородил тут столько всякого вздора специально, чтобы спровоцировать ее? Сумасшедший человек!

Но к своему удивлению, Гермиона вдруг поняла, что бесформенные чувства, которые скопились и клокотали внутри все это время, притихли. Дышать стало легче.

— Вы ненормальный, — с досадой проговорила Гермиона и покачала головой.

— Приятно слышать, — Снейп отвесил ей неглубокий поклон и, кивнув в сторону свертка на кровати, сказал: — Поттер передал ваши вещи. Собирайтесь, буду ждать вас внизу.

Он уже двинулся было к двери, но его точно что-то остановило. Снейп медленно развернулся, взглянул на нее и спросил:

— Вы спуститесь?

Дождавшись ее кивка, он быстро вышел из комнаты и плотно закрыл за собой дверь. Гермиона еще какое-то время постояла на месте, переваривая все произошедшее, а затем рухнула на кровать, широко расставив руки и нахмурившись.

— С ума сойти.

• ─── ⫷⫸ ─── •

Аппарация на короткое расстояние была практически незаметной. Как только ноги коснулись земли у вод Лох-Несса, Северус выпустил руку мисс Грейнджер, уверенный, что прямо сейчас она не нуждается ни в каком контакте. В отличие от дня вчерашнего, когда она поливала слезами его пальто, заставляя чувствовать себя крайне неуютно. Ему пришлось немало постараться, чтобы абстрагироваться от ее горячего дыхания и тихих всхлипов и сосредоточиться на том, что продолжал рассказывать Поттер.

После возвращения в шотландский дом, по всей видимости не желая ничего обсуждать, Грейнджер скрылась в комнате, а он прошел в кабинет. Историю Поттера следовало хорошенько обдумать. Кроме того, Северуса бесконечно мучило предчувствие, что какую-то деталь он упускает из виду. Клочок пергамента из камина Шафика, найденный в кармане, только добавлял загадок к бесчисленному количеству вопросов, уже крутящихся у него в голове. Но вопреки себе, Северус не мог сконцентрироваться, возвращаясь мыслями к девушке, что пряталась на втором этаже. Она не спустилась к обеду и пропустила ужин. Пару раз Северус поднимался наверх, топтался у ее двери, но так и не зашел, просто-напросто не придумав, что ей сказать. Очевидно, выходка Поттера ее сильно расстроила, но Северус понятия не имел, как это исправить. В конце концов, решив действовать по обстоятельствам, под утро он поднялся к ней в комнату. Вид ее, до того несчастный и измученный, предопределил его дальнейшие слова. Вероятно, да что уж там, совершенно точно не это она хотела услышать, но, кажется, его нападки помогли ей немного прийти в себя. По крайне мере, потухший взгляд вспыхнул, спина распрямилась, а пощечина… Что ж, это он заслужил своими словами. Зато теперь она шла рядом с ним не с понурым видом, а светясь интересом, хоть и пыталась это скрыть.

Они долго шли по тропинке вдоль озера. Влажный туман еще не до конца рассеялся и стелился густыми полосами над озером, растворяясь у кромки воды, где земля была усеяна мелкими камнями.

— Значит, Лох-Несс, мистер Снейп? — наконец не выдержала Грейнджер и взглянула на него. Северус в ответ кивнул. — Решили избавиться от меня таким незаурядным способом?

— Ну что вы, мисс Грейнджер. В этом озере и так не протолкнуться из-за мифических чудищ.

— Пфф! — фыркнула она, откидывая кудряшку со лба. — Так что мы здесь делаем?

— А вы бывали здесь раньше? Кажется, вы какое-то время работали в Отделе регулирования магических популяций и контроля над ними?

— Работала, — подтвердила она. — В Бюро распределения домашних эльфов.

— Точно, мог бы и догадаться. Значит, никаких экспедиций и командировок в столь самобытные места, — ехидная ухмылка сама собой появилась на губах. Но Грейнджер так взглянула, что Снейп быстро взял эмоции под контроль. Сейчас у него не было задачи разозлить ее. Он преследовал иную цель.

— Вы так и не ответили на мой вопрос, — напомнила о себе Грейнджер, когда они обогнули холм. Открывшаяся картина явно поразила ее, и она ненадолго притормозила, с интересом рассматривая возвышающиеся вдалеке развалины замка.

— Разве не очевидно? — не останавливаясь, спросил Снейп. — Мы гуляем.

— Вы правда меня с ума сведете, — вздохнула Грейнджер и ускорила шаг.

Похоже, идти с ним в ногу ей удавалось с трудом, так что Северус немного замедлился.

— Поверьте, это в мои планы не входит.

— А что же входит?

— Как я уже говорил, у меня нет зловещих замыслов и дурных намерений.

— Ну да, кроме как облить меня грязью, — буркнула себе под нос Грейнджер.

— Вы оскорбились, мисс? Надеюсь, вы понимаете, для чего я все это сказал.

— Возможно, — кивнула она. — И я позволяю себе надеяться, что вы так не думаете на самом деле.

— Не забывайте, что я знаю вас с первого курса. Уверен, министерство и без всяких связей пало бы от вашего напора, — только и ответил Северус, не желая больше ничего пояснять.

Впрочем, в объяснениях отпала всякая нужда, когда он увидел то, чего и не надеялся встретить тут морозным утром. Он поймал ее руку, чтобы девушка ненароком не выдала их присутствия, и потянул за собой в заросли сухостоя — туда, где бы все действо они могли видеть как на ладони, но сами на глаза не попадались. Он трансфигурировал из какой-то коряги теплый плед, расстелил на земле и помог Грейнджер устроиться. Лишь потом сел сам.

На пологом берегу в стороне от них стояли двое мужчин. Один разворачивал ноты на тонконогом пюпитре, другой проверял, надежно ли установлена кельтская арфа. После он уселся и принялся настраивать инструмент, легкими движениями пальцев касаясь струн и прислушиваясь.

Северус указал своей спутнице, в какую сторону смотреть, и с удовольствием отметил, как удивление и непонимание сменились блеском любопытства в глазах. Похоже, раньше ей не доводилось видеть подобного.

— Что они тут делают? — своим вопросом она подтвердила его догадку. — Это маглы?

— Думаю, да, — шепнул Северус. — Просто подождите и сами все увидите, мисс Грейнджер.

Она заерзала, принимая положение поудобнее. Но как только раздались первые чарующие звуки арфы, замерла, не отрывая завороженного взгляда от действа. Играющий отличался исключительным мастерством. Непрерывная и звонкая мелодия лилась чисто и гладко. Она манила к себе, притягивала — так, что даже Северус заслушался и чуть было не упустил момент, когда на воде появились первые круги. Он осторожно дотронулся до плеча Грейнджер, привлекая ее внимание.

— Смотрите на озеро.

Ему показалось, что она отрывала взгляд от арфиста с трудом, но через пару мгновений уже с жадностью следила за тем, что происходит в воде. Вслед за кругами над поверхностью озера показалась голова девы. Ее темно-зеленые волосы мигом окрасились в золотистый цвет. Она повела головой, будто прислушиваясь, и устремила свой взор к берегу — туда, где пела арфа. Сначала губы ее тронула довольная улыбка, а следом раздался переливчатый смех, звонко отражаясь от озерной глади. Всплеснув роскошным хвостом, покрытым зеленовато-голубой чешуей, дева скрылась под водой, но вскоре вновь вынырнула, да не одна, а с подругой.

— Кеаски…⁽¹⁾ — прошептала Гермиона.

Северус повернулся к ней и больше не смог отвести взгляда. Грейнджер с восхищением и умилением наблюдала, как девы волн резвятся в такт мелодии: то скрываясь под водой, оставляя над поверхностью лишь хвосты, украшенные фарфоровыми моллюсками, будто хвастаясь ими, то появляясь на прежнем месте и рассыпая золотые локоны по водной глади. Грейнджер только в ладоши не хлопала, такой была довольной. Он внезапно осознал свою причастность, пусть и косвенную, к этому факту, и не то чтобы ему подобные ощущения не понравились. Северусу вдруг подумалось, что погруженная, как она сама выразилась, в бесконечную бумажную министерскую волокиту, Гермиона и жизни-то настоящей не видела. И тут же усмехнулся своим мыслям. Кто бы говорил, да? Правда, его волокита была несколько другого плана.

Задумавшись, он продолжал рассматривать ее, но, когда Гермиона в немом восторге обернулась к нему, поспешил перевести взгляд на озеро. Кеаски подплыли слишком близко к берегу. Мужчина, который до этого переворачивал страницы нотной тетради, отошел к куче валежника и поднял длинную и широкую сеть, спрятанную за ним.

— Что это он делает? — взволнованно спросила Гермиона.

— Собирается порыбачить, — пожал плечами Снейп. Это же было очевидно.

— Не понимаю вашего равнодушия, — в ее голосе послышалось негодование. Она начала вставать. — Нужно его остановить!

— Спокойно, мисс Грейнджер, — он усадил ее обратно, кивком головы предлагая продолжить наблюдение. — Кеаски себя в обиду не дадут.

Девы, пока не замечая угрозы, продолжали весело плескаться. Мужчина с сетью в руках зашел на мелководье, примерился и закинул невод. В этот момент арфист сбился. Он быстро восстановил ритм, но кеаскам хватило короткой заминки, чтобы остановить свой танец и уйти под воду. Так что недорыбак смог выловить лишь горсть грязных водорослей да чей-то рваный ботинок.

— Вот и все, — сказал Снейп, поднимаясь. — Представление закончено.

Он помог Грейнджер встать на ноги, вернул коряге ее первоначальный вид и двинулся в ту сторону, откуда они пришли.

— Как думаете, для чего они хотели поймать дев? Неужели ради исполнения желаний? — поинтересовалась Гермиона, догоняя и снова стараясь подстроиться под его широкий шаг.

Со вздохом Северус замедлился и, дождавшись, когда она поравняется с ним, заговорил.

— Люди склонны верить в сказки, в существование легкого пути. Вера усиливается, когда легенда оживает, и тебе навстречу выплывает настоящая русалка. Все же интеллект этих существ переоценивают. Не очень-то разумно так открыто показываться маглам.

— А если бы их поймали все же? Я раньше не слышала о таких случаях в Британии.

— Ничего хорошего не случилось бы, уверяю. Они не получили бы от морских дев ни блага, ни спасения, лишь свою погибель.

— Как вы узнали об этом «концерте»? — Гермиона жестом заключила последнее слово в кавычки.

— Я и не знал, — сухо ответил Северус. — Вел вас посмотреть на развалины замка Уркхарт. Это место силы. Возможно, пребывание там помогло бы вашей магии восстановиться быстрее и в полном объеме.

— А сейчас?..

— А сейчас мы возвращаемся. Прогулок на сегодня довольно, — и без перехода спросил: — Не желаете позавтракать?

— А знаете, желаю.

Уже сидя на кухне, он заметил, как она улыбается краешками губ. Это наблюдение отчего-то согрело его гораздо больше, чем чашка чая, которую он вертел в руках.

— Я впервые видела их так, вживую, — вдруг заговорила Гермиона.

Северус-то уже решил, что тема их прогулки закрыта с момента, когда они переступили порог дома. Он не стал указывать, что по ее реакции все было и так понятно.

— Спасибо вам за это утро, сэр. Мне было это нужно, — Гермиона улыбнулась по-настоящему, открыто, но тут же ехидно добавила: — Разумеется, я имею в виду не первую его часть. Она-то как раз была совершенно отвратительной.

— Признаю, но, кажется, мы в расчете? — Северус повторил утренний жест и указал на свою щеку. Ему определенно доставило удовольствие смущение, отразившееся на ее лице. В попытке скрыть его, Гермиона задала очередной вопрос.

— Что мы теперь будем делать? Считаете, мне нужно вернуться в магмир? Продолжать эту игру в прятки как-то странно.

— Если вы не против, мы все же соберем вещи и отправимся в ту небольшую миссию, о которой слезно просил ваш недотепа-друг.

— О чем вы? — Гермиона нахмурилась, явно недовольная упоминанием Гарри.

— Об Андорре. — Северус увидел на ее лице замешательство и с досадой отодвинул от себя кружку с остывшим чаем. — Мисс Грейнджер, хотите сказать, что пропустили мимо ушей всю исповедь Поттера?

1) Русалки в фольклоре шотландских горцев. По легенде, если поймать кеаск, она исполнит три желания. В книге «Кельтский миф о драконе» деву выманивают на берег игрой на арфе.

Вернуться к тексту

14 июня 2008 года

Стояло раннее утро — теплое, но немного сырое, предвещающее ухудшение погоды днем. Слух собравшихся ласкала негромкая и скорбная мелодия заколдованных скрипок и флейт. Летний ветер ерошил волосы и навевал на всех тени облаков. Носы щекотал сложный аромат множества цветов.

Гарри был напряжен и едва скрывал волнение от десятка пытливых взглядов, направленных на него. Казалось, все хотели увидеть, как знаменитый Поттер оплакивает свою лучшую подругу. И хотя похороны планировались закрытыми, не звать на них некоторых чиновников и важных представителей магического сообщества оказалось, по словам Кингсли, просто недопустимым.

По большому счету на этих волшебников Гарри было плевать. Но он с дрожью смотрел на делегацию преподавателей из Хогвартса, на Артура, вытирающего платком глаза, на Флер, прислонившую голову к плечу мужа и с грустью смотрящую на закрытый гроб с цветочной композицией на крышке, на мисс Тейт, которая рыдала в голос, не в силах остановиться. И он неистово благодарил Мерлина, что Молли, Джинни и Рон не могли сегодня быть здесь.

Гарри с содроганием вспоминал потухший взгляд жены, когда в день мнимой смерти Гермионы она вызвала его в Мунго и приперла к стенке. И он почти сдался, почти рассказал ей правду, но вовремя вспомнил, для чего делает все это. А еще он был банально связан мракоборческой клятвой о неразглашении особо важных сведений и понятным желанием обезопасить всех своих близких, ведь до сих пор было неизвестно, с какими силами он столкнулся.

Во всей этой авантюре его единственной поддержкой, как ни странно, оказался Кингсли. Когда Гарри пришел к нему, то ожидал чего угодно: от простой вспышки гнева до отстранения от службы за самоуправство. Гарри прекрасно понимал, что будет значить для Бруствера потеря Гермионы сейчас — на старте предвыборной кампании. Но Кингсли встретил его спокойно, будто уже знал, о чем пойдет речь, и, выслушав, удовлетворенно кивнул, не выказав и грамма раздражения.

— Это отличный ход, Гарри. Так будет лучше для нас… для нее.

Как бывший мракоборец, он одобрил и еще одну идею Гарри — не придумывать и не называть официальную причину смерти, позволив слухам и домыслам делать свое дело.

Уже к концу среды стоустая молва разнесла целую массу подробностей о гибели Гермионы: кто-то приписывал ей скоропостижную смерть от драконьей оспы, небольшой круг осведомленных волшебников внутри Управления считал, что она умерла от последствий нападения, кто-то пустил в ход небылицу о Дьявольских силках. В общем, версий было множество, и каждый считал своим долгом добавить драматических подробностей. В одном из коридоров министерства Гарри даже услышал о смерти от переутомления, вызванного напряженной работой.

И все это, безусловно, было ему на руку. Если Гарри был прав в своих предположениях о главной цели, то все затеянное им определенно должно было сыграть свою роль — не только защитить не желавшую быть защищенной Гермиону, но и ослабить бдительность нападавших. Гарри надеялся, что, посчитав ее устраненной, они потеряют осторожность и каким-то образом дадут о себе знать. Не имея на руках ничего, кроме размытых и разнящихся описаний от свидетелей, ему только и оставалось, что ждать их промашки.

Гарри снова обвел пристальным взглядом всех собравшихся. Кингсли как раз заканчивал свою в меру официальную траурную речь, так что большинство лиц было обращено к нему. Только Ферсит Хротгар, назначенный вчера исполняющим обязанности заместителя министра, задумавшись, смотрел на Гарри неотрывно. Во взгляде этого высокого нескладного волшебника, облаченного в темную мантию с серебряными узорами, мерцали неподобающие ситуации искры. Когда взоры их столкнулись, Хротгар немного нервно провел рукой по куцей бороде, которую в кулуарах министерства не стеснялись называть козлиной, и поправил колпак, прятавший жидковатые волосы.

Хротгар до недавнего назначения занимался административными делами Визенгамота и, по смутным воспоминаниям Гарри, входил в состав судей на его дисциплинарном слушании в 1995 году. Но он совершенно не помнил, в чью пользу тот отдал свой голос.

Он сделал себе мысленную пометку расспросить Кингсли о причинах назначения Хротгара и самостоятельно выяснить все о нем. Уж слишком странной казалась его реакция.

— Гарри, пора. — Тихий голос Кингсли выдернул его из раздумий.

Гарри предстояло произнести заключительную речь перед тем, как гроб с телом, а на самом деле с грудой камней, на всякий случай трансфигурированных в восковой манекен, напоминающий Гермиону, — опустится в яму. Гарри даже эту речь отрепетировал, чтобы звучала не безразлично, но и без надрыва и лишней патетики. Прежде чем начать, он откашлялся и по старой привычке запустил руку в волосы.

— Что ж… Дорогие друзья, коллеги и все, кто собрался здесь. Сегодня мы прощаемся с изумительным человеком, который был не только мудрым помощником министра магии, но и замечательным другом и надежным союзником. Ее уход — невосполнимая утрата для всего магического сообщества. Но мы должны помнить, что ее доброта, мудрость и стойкость будут жить в наших сердцах всегда. Надеюсь, ее душа найдет покой. Э-э-э… Что еще хочу добавить. Кхм, она оставила четкие распоряжения, поэтому поминальной трапезы не будет. На этом все. Можно прощаться.

Музыка стала чуть громче, а гроб по мановению волшебной палочки начал медленно опускаться в могильную яму. Вереница скорбящих потянулась мимо нее к выходу с Аллеи героев, отдавая последнюю дань героине магического мира и кидая белые цветы на крышку гроба.

Вскоре у небольшого свежего холмика, выросшего по соседству с Люпинами, остались только Гарри и Кингсли.

— Ты даже имени ее не произнес, это могло показаться странным, — попенял ему Бруствер.

— Я не смог, — ответил Гарри, пожав плечами. — Все и так слишком… слишком правдоподобно. Боюсь представить, сколько раз мне придется извиниться, когда все закончится.

— Ну-ну, — Кингсли успокаивающе похлопал Гарри по плечу. — Главное, что она сейчас в безопасности. Все остальное наладится.

Они постояли в тишине еще с минуту, после чего Кингсли аппарировал прямо с места. А Гарри, наложив на могилу хитросплетенную вязь защитных и сигнальных чар, отправился к воротам.

На время прощания по периметру и у главного входа на кладбище он расставил своих людей, которые должны были следить в оба. И ему не терпелось узнать, заметил ли кто из мракоборцев что-нибудь подозрительное.

Гарри шел по кладбищенской аллее, по обеим сторонам которой росли еще совсем молодые деревья, когда обратил внимание на извилистую грунтовую дорожку, ведущую в старую часть кладбища — к заросшим могилам, которые ветер точил веками. Там мощные ели, выстроившиеся в шеренгу, скрипели под порывами ветра. Распушив свои иголки, они будто шептали молитву по усопшим. И Гарри, хоть и не был никогда религиозным, ощутил порыв присоединиться к ним. Он тряхнул головой, отгоняя это абсурдное желание, и вдруг на небольшом холме, усыпанном каменными крестами и гранитными плитами, лежащими неровными рядами, заметил две фигуры в черном.

Драко и Астория Малфой.

Она с закрытыми глазами прислонилась спиной к груди мужа, а он поддерживал ее, обхватив руками. От этой картины Гарри почувствовал себя совсем плохо — еще одни люди, которым он, не желая того, причинил боль.

Гарри прекрасно знал, что Гермиона в последние годы весьма тесно общалась с Асторией. Настолько тесно, что даже Джинни немного ревновала. А где Астория, там, очевидно, и Малфой. Гарри было сложно понять и принять их дружбу, но он никогда не упрекал Гермиону за нее. Сам же он со своим бывшим школьным врагом соблюдал молчаливый нейтралитет. Вот и сейчас ответил кивком на такое же сдержанное приветствие Малфоя, заметившего его. Астория глаз по-прежнему не открывала, и Гарри продолжил свой путь, занятый уже насущными мыслями.

16 июня 2008 года

Гарри стиснул Джинни в последнем объятии, отчего Джеймс и Ал, зажатые между ними, забавно крякнули и захихикали.

— Ну все, родные! Папа должен идти.

Он поднялся с больничной койки, на которой они вчетвером просидели не меньше получаса, наслаждаясь теплом друг друга. Даже мальчишки — шилопопы, как ласково их называла Гермиона, — не стремились вскочить с места, покричать и подурачиться, а как-то умиротворенно нежились на руках у родителей, прислушиваясь к их тихому разговору.

— Джин, ты уверена, что справишься? — Гарри указал на сыновей, которые следом за ним слезли на пол.

— Да, не волнуйся. Мама скоро вернется, она и так просидела у Рона больше положенного.

Гарри кивнул, наклонился и поцеловал Джинни в шею, вдыхая родной запах. Потрепав мальчишек по загривкам и наказав слушаться маму, он уже собирался выйти из палаты. Но Джинни тихо спросила:

— Ты зайдешь к Рону?

— Не сегодня, Джинни.

— Он спрашивал о тебе. Он… — Джинни опустила глаза и принялась теребить рукав своего халата. Гарри понял, что она сдерживает слезы. — Он подавлен, Гарри, опустошен. У него глаза выцвели. А я… я не знаю, что ему говорить. Он нам не верит.

Гарри так сильно сжал дверную ручку, что костяшки пальцев побелели. Его мозг пытался уложить в голове услышанное. Он и сам, по правде говоря, находился не в лучшем состоянии. Он не стремился сравнивать Рона и себя, нет. Но Гарри казалось, что сейчас он несет на своих плечах всю тяжесть мира, придавленный и главной тайной, и долгом, и той чудовищной ответственностью, которую взвалил на себя. Он плохо спал, мало ел просто потому, что кусок в горло не лез, и думал, думал, постоянно думал о том, как бы быстрее завершить начатое им.

С того дня, когда принялся за разработку операции, он словно не получал кислорода, словно задержал дыхание, готовясь к глубокому нырку. Он впервые выдохнул с облегчением только в воскресенье, пятнадцатого числа, когда Фрай доставил в штаб донесения агентов. Среди прочих был конверт с надписью «Объект 23/19». Даже не пытаясь унять дрожь пальцев, Гарри в своем кабинете разрывал его с лихорадочным нетерпением. Глаза забегали по косым строчкам, и, дочитав до конца листа, Гарри с протяжным вздохом рухнул в кресло, как подкошенный. Гермиона была в порядке. Лангарм писал, что она спокойно заселилась в предложенную квартиру и осваивалась, не выказывая никаких подозрений о своем истинном происхождении.

Первый гнетущий его камень упал с души. Правда, оставались еще воз и маленькая тележка.

Гарри прекрасно понимал, что избегать друга в сложившейся ситуации — не лучшее его решение, но за прошедшие дни так и не нашел в себе сил зайти к нему в палату и поговорить. А сам Рон был еще слишком слаб после нападения, чтобы отправиться на поиски ответов. Вливаемые в него галлонами зелья туманили разум, и ни о какой выписке пока не шло и речи.

Гарри поднял голову и постарался ободряюще улыбнуться жене.

— Я понял. Я зайду к нему, обещаю. Только сначала мне Магду нужно доставить домой.

Попрощавшись с семьей, Гарри вышел из палаты, чтобы подняться на пятый этаж. Там Магду Джонс уже готовили к выписке. Он и себе, и Кингсли пообещал проследить и позаботиться о пострадавшей волшебнице, и сегодня должен был лично проводить Магду в Брентфорд, где жили ее родители-маглы.

На этаже он встретил заведующую отделением Аделию Дэвлин, перекинулся с ней парой ничего не значащих фраз и зашел в палату Магды. Она, слишком бледная для живого человека, с немного дрожащими губами, слушала целителя Сепсиса, который дотошно объяснял ей, какие зелья нужно принимать после выписки. Гарри заметил на подбородке девушки белесый шрам, только вот он не знал — оставили ли его нападавшие, или он был с ней давно.

— А вот и мистер Поттер! — радостно всплеснул руками Сепсис, заметив Гарри, топтавшегося у двери.

— Здравствуйте, — кивнул им Поттер. — Если Магда готова, я провожу ее домой.

— Это просто замечательно, мистер Поттер. Мы вас и ждали. Жаль, что в доме родителей мисс Джонс нет камина. Аппарация ей противопоказана, но от одной сильного вреда не будет.

— Я позабочусь о ней, целитель Сепсис, — Гарри снова кивнул, рассматривая, как Магда, поднявшись с постели, расправляет подол своего скромного коричневого платья.

Распрощавшись с целителем, они вдвоем вышли в коридор и двинулись в сторону лестницы.

Гарри плохо знал мисс Джонс. Слышал только от Гермионы, которая была частым гостем в Архиве, где трудилась Магда, что девушка была старательной, предупредительной и скромной. Сейчас эти качества выделялись очень явственно: Магда молчаливо следовала рядом с ним, ни о чем не спрашивала, но еле заметно улыбалась. Видимо, радовалась, что наконец-то покидает стены больницы.

— Магда, твои родители, наверное, заждались тебя? — Гарри хоть и знал, что девушка пока разговаривает мало, односложно, попытался завязать с ней легкую беседу. Он получил от Сепсиса четкие рекомендации по ее социальной реабилитации и, пока не отвел ее в магловский мир, подумал, что будет неплохо немного расшевелить молчунью.

Магда на его вопрос лишь дернула плечом, будто у нее был нервный тик, и виноватым взглядом посмотрела на Гарри. Он подбадривающе подмигнул ей и указал рукой на поворот, за которым скрывалась лестница.

Не дойдя до нее буквально несколько шагов, Гарри услышал голос Молли. В ее интонациях не было привычной мягкости, лишь строгость и плохо скрываемое волнение.

— Рональд Уизли! Что это ты удумал? Немедленно вернись в палату.

Гарри резко обернулся и увидел, как Рон нагоняет его по коридору. Он слегка прихрамывал — перелом ноги был слишком серьезным и до сих пор не зажил окончательно.

Немое смятение охватило Гарри. Если бы он был сейчас здесь один, видит Мерлин, дал бы деру, лишь бы не встречаться с другом. Рон надвигался на него быстрее, чем позволяла его покалеченная нога. И с каждым шагом гримаса боли на его лице становилась все ярче.

— Гарри! — крикнул Рон, призывая друга остановиться и дождаться его.

Гарри плавным движением руки отодвинул Магду подальше от себя, поближе к стене. По наработанной годами привычке другой рукой он автоматически ухватился за рукоятку волшебной палочки в кобуре, которая всегда висела на поясе. Поняв, что сделал, руку он тут же отвел, ощущая, как неприятный холодок — предчувствие стычки — бежит по спине.

Рон был от него уже в нескольких шагах, крепко сжимая в кулаке свою палочку. Обеспокоенная Молли маячила позади, приложив руки к груди и все еще уговаривая сына не глупить и вернуться в палату.

— Гарри, они все с ума сошли и несут какую-то чушь. Будто Гермионы нет, будто ты ее похоронил. Ну скажи мне, это ведь не правда? А?

— Рон, сейчас не время и не место. Поговорим позже! — Гарри пытался сделать голос успокаивающим, но твердым, каким обычно усмирял разбаловавшегося Джеймса. Только этот его тон лишь сильнее взбесил Рона.

— Так это правда?

— Рон, я все объясню позже, — Гарри продолжил настаивать на своем, косясь на Магду, которую била крупная нервная дрожь.

Гарри все же надеялся, что в друге возобладает здравомыслие и он сможет контролировать себя. Уже через секунду он понял, что рассчитывать на это было довольно глупо. Безрассудный в своей слепой ярости Рон, не обращая внимания ни на кого вокруг, надвигался на Гарри.

— Поттер! — взревел он, не сдерживаясь. — Ты должен был защитить ее!

Рон молниеносно поднял палочку, и Гарри, не ожидавший даже в самом худшем сценарии этого столкновения, что друг будет применять к нему магию, не успел среагировать. Он только услышал приглушенный хлопок, увидел вспышку света — и грудь его обожгла внезапная боль, от которой подкосились ноги. Он навалился на стену, прижимая руку к тому месту, куда попало мощное жалящее заклинание.

— Ты спятил, что ли? — прохрипел он, сгибаясь пополам и задыхаясь. Грудь жгло так, что слезы выступили на глазах.

Их потасовка переполошила все отделение. Пациенты, кто мог, повысовывали головы из палат. Задыхающаяся мадам Дэвлин торопливо бежала по коридору в их сторону и возмущенно выкрикивала, что кидаться в ее отделении заклинаниями недопустимо. Рон, услышавший это, без промедления откинул палочку и, ухватившись за ворот куртки Гарри, потянул его вверх.

— Я и без заклинаний справлюсь!

Рон смотрел на него обезумевшими глазами, в которых плескался гнев, непонимание, неверие, жгучая обида, страдание и еще куча всего, что Гарри уже не смог себе объяснить. Невысказанные эмоции придали Рону столько сил, что одной рукой он с видимой легкостью поставил Гарри, все еще тяжело дышавшего и ослабленного после заклятия, на ноги, а другой, размахнувшись, со всей дури пробил ему в подбородок. Голова Гарри — с клацаньем зубов и хрустом челюсти, как будто это сухая ветка в лесу разломилась под тяжелым ботинком путника, — мотнулась в сторону, чуть не совершив оборот на сто восемьдесят градусов.

Уже не поддерживаемый Роном он завалился набок и рухнул на пол, словно дерево, срубленное под корень. Остатки его уплывающего сознания улавливали чьи-то крики, топот, копошение где-то совсем рядом. Кто-то спросил о Магде, и он из последних сил повел головой в ее сторону, чтобы увидеть расплывающимся взглядом, как девушка, скукожившись и уткнувшись лицом в колени, рыдает на холодном полу.

А потом Гарри показалось, что кто-то выключил свет. Все померкло — он отправился в долгий полет по темным закоулкам своего разума.

30 июня 2008 года

Гарри в прескверном настроении сидел за рабочим столом и перебирал рапорты, по сути, просто перекладывая пергаменты с одного места на другое. Все они оказались абсолютно бесполезными. Пока ничего из предпринимаемых мракоборцами действий результатов не приносило. Магические датчики, настроенные на использование Непростительных и сложных боевых заклинаний, развешанные везде где только можно придумать молчали. Наружное наблюдение, которое вот уже четвертую неделю вели мракоборцы в самых разных частях магической Британии, казалось бессмысленной тратой времени и сил. Сотрудников, на которых Гарри мог бы положиться в любой ситуации, катастрофически не хватало, и парням, вопреки всем регламентам, приходилось подолгу оставаться на позициях.

Гарри был раздосадован, разозлен — он на дух не переваривал ситуации, на которые не в силах был повлиять. Прямо здесь. Прямо сейчас.

Желание отыскать, поймать нападавших, зудело под кожей, будто заноза, и не давало ему покоя. Он практически поселился в Управлении, выходя из кабинета только в допросную или, если нужно было сменить одного из парней «в полях» — подобной работы он не чурался, наоборот, был рад, когда возникала острая необходимость. В такие часы зуд, мешающий есть и спать, немного утихал. Но все равно вся жизнь его сейчас сузилась до одной-единственной точки — почти маниакального желания поймать преступников, вернуть Гермиону домой и наконец разрешить все вопросы с Роном.

Его друг, которому Гарри без раздумий доверил бы свою жизнь, сейчас ненавидел его так сильно и глубоко, как один человек может ненавидеть другого. После той безобразной стычки в больнице один на один им поговорить так и не удалось. Молли наотрез отказалась отходить от сына, переживая, что он снова наделает глупостей. А после выписки утащила его в Нору восстанавливать душевное спокойствие.

Со слов Джинни Гарри знал, что Рон рвется на службу, обуреваемый еще большим желанием, чем он сам, найти тех, из-за кого Гермиона оказалась в опасности и из-за кого погибла. По всей видимости, для себя Рон избрал именно эту версию смерти Гермионы за неимением каких-либо официальных подтверждений.

И раньше Гарри бы без тени сомнения допустил друга к расследованию, но сейчас, когда внутри Рона клокотала ненависть и злость, не хотел искушать судьбу. Рон не мог мыслить ясно, не стал бы подчиняться приказам, и Гарри в очередной раз из желания защитить, обезопасить от безрассудных поступков, отстранил его, оформив официальный приказ на перевод из оперативного подразделения в административное. Вряд ли ему предстояло услышать «спасибо» от Рона за такое назначение, но из двух зол Гарри выбрал, как ему казалось, меньшее.

Он усмехнулся и пошевелил из стороны в сторону челюстью, представив реакцию Рона. Теперь он точно знал, что лечение перелома челюсти гораздо неприятнее, чем выращивание костей в руке. И не хотел бы повторять.

Гарри снял очки, с силой потер лицо и уткнулся лбом в стол с тихим стоном. Как же он задолбался!

Через пару минут Гарри понял, что никаких душевных сил сидеть на месте и в одиночестве больше нет. Он решил сменить кого-нибудь из агентов наружки, убивая тем самым двух зайцев: и подчиненному дать отдохнуть, и от своих несмолкающих мыслей сбежать хоть на чуть-чуть.

Он нацепил очки и уже поднялся из-за стола, когда дверь сотряслась от глухого удара и распахнулась.

— Шеф! — в кабинет ввалился растрепанный и взъерошенный, как воробей, Рори Бабингтон.

— Что такое?

— Задержали Финчли, он в допросной, — на выдохе сказал Бабингтон, прислоняясь к стене и чуть ли не сползая по ней от усталости. — Гнались за ним до французской границы.

Гарри немедленно направился в допросную.

Она находилась на том же уровне, что и Управление. Это была небольшая комната со стенами, покрытыми холодным камнем. В углу, окруженный тенями, стоял стол из массива дерева и кресло для дознавателя, а в самом центре — деревянный стул для допрашиваемого, над которым парила белая сфера. Эта недавняя разработка Отдела тайн, отданная мракоборцам для тестирования, пока, в отличие от Веритасерума, не входила в список запрещенных к использованию. Когда допрашиваемый лгал или намеренно скрывал что-то в ответе на вопрос, сфера над его головой становилась больше и начинала светиться разными оттенками — в зависимости от количества и размера вранья. Заходя в комнату, Гарри предчувствовал, что сегодня сфера превратится в диско-шар и они увидят все цвета радуги. Потому что волшебник, ожидающий допроса, и в лучшие дни не отличался честностью.

Альфонсус Финчли сидел в допросной, развалившись на стуле. Его темно-синий плащ с золотой вышивкой по краю ниспадал волнами на пол. Ноги в дорогущих сапогах из драконьей кожи с золотыми бляхами выстукивали нетерпеливый ритм о каменный пол. Широкополая федора, из-за которой Гарри со своего места не мог видеть лица Финчли, придавала тому одновременно нелепый и загадочный вид.

Да и сам Альфонсус, может, из-за природы своей деятельности, был личностью таинственной и незаурядной. Никто точно не знал, откуда и когда он появился, как никто не знал, куда же пропал вор и мошенник Наземникус Флетчер, экстравагантной версией которого и стал Финчли.

В Управлении его всегда держали на карандаше, но в начале июня он как сквозь землю провалился. Так что его поимка сегодня была едва ли не чудом.

— Давно не виделись, Финчли! — бросил Гарри, проходя вглубь комнаты и опираясь бедром о стол.

— А-а-а, — понимающе закивал Финчли, — дак ты просто соскучился, начальник? Не сильно-то ласково меня привечаешь в таком случае, — и он потряс перед собой руками, скованными магическими браслетами.

— Что ты, что ты! Со всем уважением! — усмехнулся Гарри. — Ну, где пропадал, Финчли?

— То тут, то там, — пожал плечами Альфонсус. — Мир огромный и прелюбопытнейший, не все же в старой доброй Британии штаны просиживать, особенно когда штаны-то дорогие.

— Тем не менее ты вернулся для чего-то.

— Родина же моя. Хочу — уезжаю, хочу — приезжаю. Это не запрещено.

— Что ж тогда пришлось гнать и ловить тебя, как зайца?

— А это у тебя, начальник, надо спросить, зачем это вы честных и порядочных волшебников гоняете. А я не понял, что от меня твои бобики хотят, вот и побежал, — сфера на этих словах колыхнулась и слегка покраснела, но Финчли внимания на нее не обратил. — И вообще, я человек деловой, мне некогда тут с вами со всеми лясы точить.

— Ничего, ничего, деловой, потерпишь.

— Нет у тебя законного основания, начальник. Отпускай.

— Как это нет? — притворно удивился Гарри и потянулся за свернутым пергаментом, лежащим на столе. — Посмотрим-ка, что у нас здесь. Так-так-так… А, вот. Показания свидетеля: на нападавшем была шляпа с широкими полями — раз; синий плащ с золотой вышивкой — два; говорил хриплым и глубоким голосом — это три; узкое лицо, острые черты, седая щетина, похож на Альфонсуса Финчли — четыре, пять, шесть и так далее. Заверено, подписано, Финчли объявлен в розыск.

Гарри закончил читать и поднял глаза на задержанного. Ехидцы в нем явно поубавилось. Он смотрел в ответ хмуро, почти оскорбленный таким поворотом событий.

— Ай да трюкач, начальник! — нараспев сказал Финчли. — Не замечал я раньше за тобой таких номеров — думал, мы на одной волне.

— Волна пошла большая и высокая, Финчли, даже буйки смыла. — Сказав это, и Гарри нахмурился, а Финчли на следующих словах заметно напрягся. — Можешь так уж и быть написать явку с повинной. И тебе выгодно — меньше в Азкабане сидеть, и нам — дело наконец-то закроем.

— Ну уж дудки! — завопил Финчли. — Ты эту дрянь на меня не повесишь!

— Тогда без долгих экивоков говори, на кого же мне ее повесить, — оскалился Гарри.

— А я не знаю ничего тебя интересующего, — пожал плечами Финчли.

Сфера над ним вдруг завибрировала и налилась алым светом, погрузив допросную в кроваво-красный полумрак. Финчли запрокинул голову — чуть шляпа не слетела, и с подозрением уставился на шар.

— Интересная штуковина.

— Абсолютно точно, — согласился Гарри, расплываясь в улыбке.

— Я родился в Ирландии, — сфера потухла на мгновение и снова стала белой. — Я считаю Гарри Поттера великим волшебником, — сфера задумалась и окрасилась в светло-зеленый, признак лукавства. — Хм, я не виноват в нападениях на сотрудников министерства, — сфера снова побелела, а Финчли торжествующе уставился на Гарри.

— Не скалься. Об этом, — Гарри кивнул на светящийся шар, — знаем ты да я, а об этом, — он потряс пергаментом, — узнают все, и заключения тебе не избежать.

Финчли наклонился вперед, опираясь локтями на колени и опустил подбородок на сжатые кулаки. Гарри не сводил глаз с Альфонсуса, следя за сменой эмоций на его лице. Прямо сейчас он принимал решение. А может, раздумывал, где бы ему раздобыть такую сферу и сколько золотых галлеонов он сможет за нее выручить. Кто разберет этих жуликов!

— Хорош ты, начальник, ой, хорош! — наконец выдавил из себя Финчли. — Наши предыдущие договоренности останутся в силе?

— Да.

— Лады, лады. Не соврал я, когда сказал, что не знаю, кто это, — начал Финчли, а Гарри обратился в слух. — Но захаживал ко мне один. Точь-в-точь описание из газетенки. Высокий, в плаще, капюшоне, перчатках, а еще голос какой-то искусственный у него. Захочешь узнать — не узнаешь.

— Чего хотел?

— Сперва, в начале мая, один артефакт. Заплатил хорошо за него, да и неудивительно, я с ног сбился.

— Что за артефакт? Как действует?

— Толком не знаю, — сфера над головой Финчли позеленела, и он поморщился. — Тьфу ты! Да правда не знаю. Это что-то вроде порт-ключа, только он не настроен на определенное место, а может переносить куда захочешь и, что самое главное, откуда захочешь, не взирая ни на какие препятствия. Вроде так.

— Еще?

— Потом по мелочи: то одно, то другое — так, сущие безделицы. А вот в начале июня поступил заказ так заказ! Причем срочный — а ты знаешь, люблю я сложные задачки решать.

— И что же заказал?

— Яд акромантула. Ну это пустяки, добыть его не проблема. И… — Финчли сделал драматическую паузу, но быстро распрощался со своей тягой к театральности, увидев убийственный взгляд Гарри. — Прах вампира! Да столько, сколько в наших краях отродясь не водилось. Пришлось на родину графа Дракулы смотаться.

— Когда это было? Точную дату.

— Восьмого вроде… Нет! Девятого июня. Ну а потом Грейнджер ваша — того, — Финчли свесил голову на плечо и высунул язык, изображая, по всей видимости, мертвеца, — и я заподозрил что-то неладное.

— Ты спросил, для чего все это заказывали? — с сомнением поинтересовался Гарри.

— Пфф, начальник! — фыркнул от смеха Финчли. — Мне платят, чтобы я не задавал вопросов.

— Последнее. Где встречались?

— Там, где назначал я. Это неважно. А нашел он меня, если интересно, через «Пикси».

Гарри кивнул и, развернувшись, направился к выходу, по-прежнему сжимая в руках пергамент. Это не осталось незамеченным, и Финчли, весьма взволнованный, заерзал на стуле.

— Эй, начальник! А писульку-то?

Взмахом палочки и невербальным Эванеско Гарри заставил исчезнуть абсолютно пустой лист, только Финчли, конечно, так и не узнал об этом. Теперь Гарри спешил раздать распоряжения: усилить наблюдение за пабом и округой и составить список зелий и ритуалов, в которых могли бы использоваться яд и прах.

Это было уже что-то, хоть какие-то ощутимые зацепки, и Гарри воодушевленно улыбнулся, заходя в Штаб.

6 сентября 2008 года

Тяжелая бордовая драпировка закрывала половину окна, но за стеклом невозможно было ничего рассмотреть — уже опустились густые сумерки. Гарри полулежал в старомодном кресле. В камине его домашнего кабинета остались только тлеющие угли, которые не давали особого тепла, и он укутался в плед.

Гарри сделал последний щедрый глоток виски и прислушался к ощущениям во рту. Слизистую обжигало, на языке горчило и вообще отдавало какими-то удобрениями. Он определенно не был знатоком и любителем, не разбирался в сортах и не мог, посмаковав на кончике языка янтарную жидкость, определить доминантные и скрытые ноты. Но легкий хмель ему нравился: приятный туман в голове, какая-то почти забытая беззаботность, даже беспечность, легкое головокружение, которое казалось Гарри гораздо приятней его тяжелых мыслей, — дарили ему минуты, а иногда и часы забытья.

Привычкой этой он не злоупотреблял, позволяя себе расслабиться так раз в неделю. Но его пугало то нетерпение, с которым он ждал каждую субботу, чтобы, вернувшись с работы, закрыться ото всех в кабинете, провернуть маленький ключ в замке, выдвинуть ящик стола и достать оттуда бутылку Огденского.

Гарри успокаивал себя тем, что дело вовсе не в зависимости. Так он просто снимал накопившуюся усталость и на какое-то время переставал чувствовать себя несостоятельным перед силой обстоятельств. Страх подвести всех и вынужденное одиночество только усиливали внутреннее напряжение. Он не справлялся, и этот факт волновал и злил его куда больше всего остального. О, он и раньше неоднократно, если уж на то пошло, сталкивался с трудностями, да какими! Но он никогда не оставался с ними один на один. Всегда были Гермиона и Рон. Была Джинни.

Он настолько раскис из-за того, что никаких подвижек в расследовании так и не случилось, что всерьез подумывал подать рапорт на увольнение. Зацепки Финчли ни к чему не привели — чертовых зелий и ритуалов с названными ингредиентами оказалось столько, что было сложно предположить, для чего конкретно их собирались использовать. Несколько облав в «Пикси» помогли задержать виновных в старых преступлениях, но делу, о котором были все его помыслы, никак не помогли.

Гарри почти плюнул на все, решив вернуть Гермиону, но Кингсли неимоверными усилиями уговорил его подождать еще. Ей ведь не угрожала никакая опасность. Подробные донесения от Лангарма приходили регулярно и месяцем больше, месяцем меньше в магловском мире — разницы не было. Гарри, хоть и сомневался — он в какой-то момент полностью разочаровался в своей изначальной идее — все же с Кингсли согласился. Тем более на все про все Шафик давал ему полгода, по истечении которых щит с разума Гермионы нужно было снимать. У него в запасе оставалось еще три месяца.

Прищелкнув языком, Гарри опустил на стол стакан, который все время грел в руках, и поднялся с кресла. Нужно было хорошенько выспаться. Он обещал сыновьям, что все воскресенье проведет с ними в Норе.

Огромный бык с рогами полумесяцами — патронус Бабингтона — настиг его на лестнице. Он отрывисто передал только два слова, от которых сердце Гарри участило свой ритм:

— Пикси. Сейчас.

Не теряя драгоценных минут, он Акцио призвал Отрезвляющее зелье и выбежал на улицу, тут же аппарировав с крыльца.

Небольшое возвышение, расположенное между двумя не то ангарами, не то гаражами, было спрятано от посторонних глаз, но служило отличным наблюдательным пунктом, потому что оттуда открывался прекрасный обзор на вход в паб. Рори Бабингтон, растянувшийся на земле, вздрогнул, когда Гарри приземлился рядом.

— Ты быстро, шеф!

— Надеюсь, оно стоило того, — сказал Гарри и торопливо трансфигурировал свои домашние тапки в ботинки с высокой шнуровкой.

— Пока не знаю. То ли это он дурак, то ли кто-то в маскарад решил поиграть, но сидит там один как с листа «Их разыскивают мракоборцы». Фарлей — он там час уже кукует под обороткой — говорит, что и болтает наш герой, как заведенный, правда, еле складывая слова в предложения. Мол, чушь это все, что о Грейнджер люд толкует. Мол, он это все затеял, никому не удастся его славу забрать. Пьянющий вдрызг, так что… Но я все равно тебя позвать решил.

— Правильно сделал, правильно! — Гарри одобрительно похлопал Бабингтона по спине. А внутри у него зародилось предчувствие — ну да, очередное — что в пабе сейчас сидел не случайный прохожий, желавший такими разговорами придать себе веса. — Еще ребят вызвал?

— Да. Всю нашу группу. Жду.

— Антиаппарационный над пабом поставил?

— Обижаешь, шеф. Только вот все силы он из меня, кажется, вытянул.

— Ничего, отлежишься, — улыбнулся Гарри.

Настроение его всего за каких-то минут пять разительно изменилась. И сейчас он чувствовал, что горы может свернуть.

Дождавшись подмоги, Гарри, Рори Бабингтон и Лэндон Льюис под прикрытием оглушающих заклятий выломали дверь в паб и ворвались внутрь. Невообразимый гвалт, который царил здесь до их появления, мгновенно затих. Десятки глаз и того, что у некоторых существ было вместо них, уставились на троицу: кто-то, признав Гарри Поттера, соскользнул с лавки под стол, как желе; кто-то, наоборот, вскочил, скорее от испуга и неожиданности; кто-то, все же попав под огонь, свалился на пол; кто-то, более искушенный в подобных ситуациях, рванул к черному входу, но тот уже был заблокирован одним из мракоборцев. Будь у всех собравшихся здесь выпивох возможность, точно бы аппарировали прямо с места. Только один невозмутимо сидел за барной стойкой, будто никакого шума, вызвавшего переполох, и не слышал. Фарлей Сэквилл, уже принявший свой истинный облик, замер в боевой стойке прямо позади незнакомца.

— Никому не двигаться! — приказал Гарри.

В это время человек в черном плаще и накинутом на голову глубоком капюшоне оттолкнул от себя кружку с элем и обернулся, не слезая с высокого стула.

— А, это ты, П-потте-е-ер! Давненько не виделись, ага?

Голос его точно был изменен, как описывал в своих показаниях Финчли — скрипучий, с металлическими нотками. Но он не мог скрыть, насколько этот человек был пьян. Вряд ли он в реальности соображал, в какую ловушку попал. Кроме того, магический автотюн не скрывал манеру речи, которая показалась Гарри до странного знакомой, — где-то он точно ее слышал.

В голове у него заплясали мысли, от которых перехватило дыхание. Значит, они знакомы лично? И даже когда-то встречались?

Не желая больше тратить и секунды на домыслы, Гарри дернул палочкой, направленной точно на подозреваемого.

— Инкарцеро!

Появившиеся из пустоты веревки полетели в указанном направлении, но, к удивлению всех: и мракоборцев, державших периметр, и посетителей кабака, а главное, самого Гарри — не опутали крепкую фигуру, а, врезавшись в спину, шлепнулись на пол, свернувшись в кольца, как змеи в серпентарии.

— Какого?..

Не дожидаясь распоряжения шефа, все мракоборцы вскинули свои палочки, и тонувший до этого в полумраке паб осветился вспышками десятка заклинаний. Только что бы не послали в этого субъекта служители правопорядка — все оказалось ему нипочем. Заклятия отскочили от него, как горох от стены и полетели уже неконтролируемо в разные стороны. Гарри пригнулся, выставляя защиту, и краем глаза увидел, как Бабингтон падает ничком на пол, сраженный какими-то чарами.

Одно парализующее угодило и в Бэбкока, который охранял служебный вход, и те из посетителей, кто мог двигаться, сразу же ломанулись туда. Неудержимая людская лавина оттеснила Сэквилла от барной стойки, и тип в черном решил этим воспользоваться. Он встал со стула, пошатываясь, развернулся так, чтобы Гарри его видел, и, отодвинув полу плаща, вытащил за длинную цепочку что-то круглое, отливающее золотым.

Все — от момента, когда Гарри бросил первое связывающее заклинание, до момента, когда в круглом предмете со сложным тисненым узором из петель и непрерывных линий он узнал тот самый артефакт, о котором рассказывал Финчли, — заняло от силы тридцать секунд.

И прежде чем Гарри успел, расталкивая толпу, приблизиться к неизвестному или крикнуть своим ребятам, чтобы они хватали его голыми руками, — тот сжал медальон в кулаке и исчез, словно его и не было, оставив висеть в воздухе раскатистое «Ненавижу».

Северус уже час сидел на крыльце шотландского дома, исподволь наблюдая, как у кромки леса Грейнджер тренировалась с волшебной палочкой. Погода стояла сухая и безветренная, что в середине января в здешних широтах было редкостью. Сырая ржавая трава после сошедшего тонкого слоя снега переливалась в лучах изредка выглядывающего из-за туч солнца, грелась в них так же, как и Северус, вышедший на улицу без пальто.

Госпожа заместитель министра определенно делала успехи. Когда он неделю назад, после прогулки к кеаскам, отдал Грейнджер ее древко, к их общему разочарованию, магия не отозвалась сразу. Это показалось Северусу довольно странным, особенно на фоне того, что его-то палочка, которую до некоторых пор не касалась рука ни одного другого волшебника или волшебницы, подчинилась, позволив ей отправить сообщение через галлеон. О природе этого феномена он пообещал себе подумать позже, когда Грейнджер по меньшей мере освоит хотя бы простейшие чары.

— Ничего-ничего, — довольно оптимистично заявила она тогда, заметив, с каким хмурым видом Северус смотрит на палочку в ее руке. — Она у меня с характером. Мистер Олливандер, когда я покупала ее после войны, предупреждал, что лиственнице трудно угодить с хозяином и управляться с ней непросто. Но если уж такая палочка выбирает себе волшебника, то вместе они составляют исключительную пару, — Грейнджер бережно провела пальцем по гладкому деревянному корпусу. — Я очень любила свою первую палочку, но с этой… Кхм, это так удивительно. Я сразу почувствовала своего рода духовное родство. Лиственница и сердечная жила дракона, девять с половиной дюймов. Она обязательно вспомнит меня.

Закончив говорить, Грейнджер подняла на него глаза и, по меркам Северуса, долго смотрела, словно ждала чего-то. Может, хотела, чтобы и он поделился какой-нибудь историей?

Вместо бесполезной болтовни он ушел в лабораторию, а она начала приручать палочку. К концу первого дня Северус убедился, что у нее довольно сносно выходят все чары, которые обычно изучают младшие курсы в Хогвартсе. Только после ее Репаро⁽¹⁾ несколько разбитых в целях эксперимента кружек остались калеками: какая с трещиной в стенке, какая с криво присоединенной ручкой.

Спустя же шесть дней Грейнджер вышла во двор, чтобы начать отрабатывать боевые чары с помощью трансфигурированного манекена. Понаблюдав за ней некоторое время, Северус подметил, что некоторые заклинания выходят достаточно мощными. Некоторые не получались с первого раза, но он все равно выдохнул с облегчением, поняв, что ее магический потенциал восстановился. Если не полностью, то был близок к тому.

Северуса, однако, смущало, что она отрабатывает лишь нападение. Говоря на чистоту, он все ждал, что она спустится в лабораторию или же во время совместных обедов попросит поспарринговать с ней, но Грейнджер оказалась скупа на подобного рода просьбы. И Северус решил взять все в свои руки.

План, сформировавшийся за минуту, был довольно… отчаянным по степени своей безрассудности, но Северусу важен был эффект неожиданности, коего в обычной дуэли добиться было достаточно сложно. Там, так или иначе, она бы ожидала от своего противника атаки и готовилась к ней.

Северус внимательнее стал всматриваться в движение запястья, чтобы предугадать нужный момент. Все же покалечить мисс Грейнджер он не хотел.

Она только что запустила сильнейшим Экспульсо⁽²⁾ в манекен. Он, отброшенный взрывом, влетел в дерево и рассыпался на куски. Победно вскинув палочку, она пустила столп золотых искр и радостно рассмеялась. Наверное, это было первое удачное Экспульсо в ее исполнении, и она праздновала. Но долго расслабляться себе не позволила. Вновь трансфигурировав и установив манекен, Грейнджер отошла от него футов на двадцать. Когда она согнула запястье, направляя основание ладони резко вверх и готовясь вывести в воздухе галочку с небольшой петлей, Северус быстро накинул на пространство перед манекеном Протего тоталум⁽³⁾. Даже если она не успеет среагировать на отскочившее заклинание, оно не принесет ей большого вреда. Максимум — пострадает ее копчик и самоуважение.

Не подозревая ни о чем, Грейнджер бросила в сторону манекена Флиппендо⁽⁴⁾. Щит загудел и на мгновение вспыхнул оранжевым, отражая заклятие, а она, к большой досаде Северуса, резко повернулась в его сторону, ища глазами того, кто посмел вмешаться в ход ее тренировки. За это и поплатилась. Отскочившее заклинание ударило ей точно в грудь, и Грейнджер, словно подхваченная порывом ветра, оторвалась от земли и, сделав кульбит в воздухе, обязательно со всей силы шлепнулась бы на задницу. Но Северус применил Аресто Моментум⁽⁵⁾.

— Тролль⁽⁶⁾, мисс Грейнджер! — бросил он, поднимаясь со ступеней и пряча свою палочку в рукав свитера.

Она что-то буркнула, Северус со своего места не расслышал что, и встала с земли, отряхивая пальто от налипшей пыли и грязи.

— Вы что-то сказали, мисс?

— Сказала! — крикнула она. — Я требую пересдачи!

— Всенепременно, — сухо согласился Северус. — Но уже завтра. Идемте обедать. После мне нужно будет закончить несколько зелий, а вам продолжить изучение буклетов.

Северусу приходилось варить теперь не только зелья на продажу, но и для их тревожного чемоданчика. Отправляться налегке в Андорру никто из них не собирался, в точности не представляя, что их ждет в этом путешествии.

Они как-то совершенно спокойно, без лишних споров и недовольств разделили зоны ответственности. Северусу отошло все, связанное с обеспечением безопасности их поездки. Грейнджер же занималась тем, что, пожалуй, можно было назвать бытовыми вопросами. Ей приходилось скрепя сердце мириться с тем, что сама выйти в волшебный мир она не может и вынуждена отправлять Лэнки по разным поручениям. Иногда и по несколько раз в день, как было, например, в случае с заколдованной палаткой. Сначала домовик принес что-то совсем неподобающее, по словам мисс Грейнджер, больше похожее на кусок ветоши, чем на временное жилище. И пока он трясся и подергивал ушами от огорчения, что провалил свое задание, Грейнджер терпеливо объясняла ему, какой именно должна быть палатка, и даже сделала набросок на бумаге. Северус в такие моменты не вмешивался, полностью отдавая их на откуп своей соседке по дому и партнерше по делу.

Вечера их протекали по похожему сценарию. Мисс Грейнджер больше не убегала с книгами в свою комнату, а Северус не скрывался в своей. Разобравшись с задачами на день, они встречались в гостиной и принимались за изучение собранных материалов, опять же строго разделив их между собой. Грейнджер корпела над туристическими буклетами, атласами и какими-то справочниками об Андорре, коих у нее было в избытке после набега на книжный в Инвернессе. Северус же сидел над бумагами, переданными Поттером. Потом они кратко обменивались информацией. В первые дни это больше походило на сухое изложение фактов, но в последующие переросло в настоящее обсуждение с обменом мнениями и пока еще не жаркими, но спорами.

В какой-то момент Северус поймал себя на мысли, что чувствует себя в обществе Грейнджер не просто сносно, а вполне комфортно. По крайней мере, они больше не предпочитали любой беседе молчание и не избегали друг друга.

Невольно, да и не понятно для чего, иногда он сравнивал ее с Фионой. Грейнджер, если и не была полной противоположностью подселенной ей в голову личности, то определенно мало на нее походила. С Фионой ему взаимодействовать было достаточно легко — из-за того ли, что ложные воспоминания сформировали у нее такой приветливый, добродушный нрав, или из-за того, что она не знала, кто он есть на самом деле и какое прошлое имеет за плечами. Но с ней он чувствовал себя свободно, спокойно, местами даже было весело. С Грейнджер об этом пока речи не шло, но определенный прогресс в их общении точно наметился.

Мысли о Фионе напомнили Северусу об одной важной детали. Там, в лесу, пока Поттер пытался сложить слова в предложения, Грейнджер, уткнувшаяся в спину Северуса, шептала то, чего не могла помнить. Или он упустил какой-то клочок воспоминаний Фионы, оставив его в разуме Грейнджер, или… Нет, он понятия не имел, как такое возможно, но хотел это выяснить.

Когда Северус вышел вечером из лаборатории, Грейнджер уже с удобствами расположилась на диване, завалив небольшой журнальный столик перед ним своими записями. В камине, дымясь и потрескивая, горели несколько поленьев. Яркие языки пламени разрисовали причудливыми тенями стены гостиной, лицо Грейнджер и ее затянутые в пучок кудри, наполняя их золотым сиянием. В уютной тишине слышалось только, как рассыпалось догорающее полено, как шуршали страницы книги, как перо ручки скрипело, царапая бумагу.

Грейнджер сидела, по-турецки подогнув ноги и устроив на коленях книгу, и что-то переписывала в небольшой блокнот. Замирала на долю секунды, раздумывая над чем-то, и снова принималась писать. Выглядела она при этом очень сосредоточенной и озадаченной.

Северус откашлялся, информируя о своем присутствии. Она не повернула головы, только дернула указательным пальцем вверх, призывая его подождать.

Хмыкнув, Северус прошел к креслу и устало растянулся на нем, сцепив руки на животе. В ту же секунду в гостиной появился Лэнки с тяжелым подносом и, бросив на Грейнджер быстрый взгляд, щелчком своих скрюченных пальцев заставил все ее бумаги сдвинуться на край стола. На освободившееся место он выгрузил две чашки, небольшой пузатый чайник, сахарницу, блюдце с кружочками лимона — в центр каждого кусочка была воткнута гвоздичка, и несколько тарелок с горячими сэндвичами и печеньем.

— Спасибо, Лэнки, — сдержанно кивнул Северус. — Как твой подопечный?

— Без изменений, хозяин, — пискнул эльф и, не дождавшись иных вопросов и распоряжений, ретировался на кухню.

Северус налил себе чай, наслаждаясь его смолисто-цветочным ароматом, бросил в чашку два кубика сахара и принялся размешивать снизу вверх, попутно возвращаясь мыслями к Джеймсу.

Поттер, будь он неладен, отказался немедленно забрать этот балласт. И привел, как ему казалось, неоспоримые причины: Джеймс был подданным другого государства, и все произошедшее с ним могло повлечь международный скандал и так далее и тому подобное. Будто бы это должно было Северуса волновать.

Для него Джеймс больше не представлял никакой ценности. Выуженные воспоминания он передал Поттеру на встрече в лесу, но пока от него по этому вопросу не было ни слуха, ни духа.

Уезжать, оставляя американца вместе с Лэнки, не хотелось, но, похоже, иного варианта не было. Не подкидывать же его под двери министерства?

— Вы закончили? — тем временем спросила Грейнджер, оторвавшись от своих бумаг и убрав книгу с коленей.

— Да, — Северус стряхнул с ложки капли чая и, аккуратно пристроив ее на краешке блюдца, снова откинулся на спинку кресла. — Все самые необходимые зелья готовы.

— Значит, завтра? — в ее голосе отчетливо слышалось волнение, хоть внешне она никак его не выказывала. Сидела перед ним в уверенной позе с прямой спиной, спустив ноги с дивана.

— Это зависит от человека, который должен нас встретить на той стороне. Он пока не связывался с Поттером.

Грейнджер при упоминании друга как-то напряглась и провела рукой по волосам, как бы отстраняя дурные мысли. Северуса неприятно кольнула мысль, что все это время она бодрилась, старалась скрыть свое состояние после инцидента в спальне. Они больше не обсуждали произошедшее, и, кажется, это упоминание Поттера в их разговоре было первым за неделю. И Грейнджер не смогла сдержать накопившиеся в ней эмоции. Северус понятия не имел, стоит ли поговорить с ней об этом и как это сделать — все же он не был экспертом в сохранении столь близкой дружбы. Скорее уж, наоборот. Не желая сейчас ступать на этот тонкий лед, он поспешил сменить тему.

— К тому же, насколько мне помнится, у вас назначена пересдача? — Северус усмехнулся и указал взглядом на чайник, предлагая ей присоединиться к вечерней церемонии, отмечая попутно, что Грейнджер после его вопроса расслабилась. Напряжение, сковывающее ее тело, ушло.

— Я думала, вы пошутили, сэр, — не удержавшись, фыркнула она и потянулась за своей чашкой.

— Я никогда не шучу насчет пересдач, мисс Грейнджер, — тон его был невозмутим. — Я же бывший профессор.

Чашка в ее руке звякнула, и Грейнджер весело рассмеялась.

— И правда! Я словно забыла об этом.

Минут десять они пили в чай в тишине, успев съесть по паре сэндвичей. Наконец Грейнджер отодвинула от себя чашку и с довольным видом снова потянулась к книге. Надпись на обложке гласила: «История Андорры с древнейших времен до наших дней».

— Вы настолько решили углубиться, мисс Грейнджер? — Северус не планировал подкалывать ее, но сдержать насмешливых ноток не смог.

— Знаете, — она склонила голову на бок и посмотрела на Северуса испытующим взглядом, — я ведь с такими же мыслями отложила эту книгу на потом. И потеряла столько времени, изучая карты и сравнивая с тем путем, который удалось преодолеть нашим мракоборцам.

— Вы что-то нашли?

— Да, возможно, — задумчиво протянула она, постукивая пальцем по губе. — Я еще не дочитала до конца, чтобы утверждать что-то, но…

— Мисс Грейнджер, не тяните.

— Представляете, андоррцы настолько любят собственные сказки и легенды, что даже в книжке по истории выделили им целый раздел, — сказала она и замолчала на какое-то время, шумно перелистывая страницы, выискивая что-то среди четко пропечатанных строчек.

— Так… — Северус чувствовал, что закипает.

— Так вот, — как ни в чем не бывало, будто не замечая его раздражения, продолжила она и протянула Северусу книжку на нужном развороте. — Есть у них легенда о ведьме из Энголастерс. Если кратко: в центре нынешней Андорры когда-то стояла богатая деревня Энголастерс. Жили в ней ведьмы и колдуны. Однажды в эту деревню зашел странник, изможденный от голода. Он попросил помощи — ходил от дома к дому, но никто ему так и не открыл. Куда он подевался, никто не знал, но наутро на деревню обрушилась кара небесная — все ушло под воду, превратив местечко, где была деревня, в глубокое озеро. По легенде, в этом озере и живет одна из ведьм, которая с тех пор наделена удивительным даром — умением узнавать и находить всех, вторгшихся в ее домен и наделенных силой.

— Уточню. Вы предлагаете наведаться к этому озеру и спросить у ведьмы, не знает ли она, где беглый английский преступник?

— А что? — вспыхнула Грейнджер, с силой захлопывая книгу. — У вас есть доводы против? Проверить эту теорию гораздо легче, чем искать неизвестно кого неизвестно где.

— Не горячитесь, мисс Грейнджер, — Северус поморщился и с силой сжал переносицу. Ее чрезмерная эмоциональность в некоторых вопросах и резкий переход в нападение на пустом месте буквально сбивали с толку. — Я не говорил ни одного слова против. И даже рад, что вы смогли отыскать подобное, — тут он заметил, что Грейнджер больше не пыхтит, как разобиженный нарл⁽⁷⁾, а на щеках ее рдеет краска раскаяния, — но смущает меня кое-что. С чего бы этой ведьме, если она вообще существует, делиться с такими же странниками информацией?

— Я ведь сказала, что еще не дочитала, — раздосадовано мотнула головой она и в очередной раз раскрыла книгу.

— Ладно. Я все равно хотел наведаться в одну библиотеку. Заодно поищу что-нибудь про эту ведьму.

— В Хогвартсе? — Грейнджер подняла на него глаза, светящиеся любопытством.

— Нет.

Она дернула плечом, при этом чуть сморщившись и укоризненно хмыкнув, и вернулась к книге, больше не задавая вопросов. Северус вовсе не собирался скрывать от нее, что отправится в Малфой-мэнор. Он просто ответил на прямой вопрос, так что ее странную реакцию посчитал неуместной, а желание продолжить разговор куда-то запропастилось. Решив не забивать себе этим голову, он потянулся за документами Поттера, хоть по телу от жара камина и после легкого перекуса растеклась расслабленность и леность. Он бы лучше отправился спать, но с этими бумагами нужно было закончить сегодня, в крайнем случае, завтра.

На какое-то время, погрузившись каждый в свое чтение, они потеряли связь с реальностью. Но когда минут через сорок, а может, и больше, Северус поймал себя на том, что раз в четвертый перечитывает один и тот же абзац, а смысл его ускользает, отложил бумаги.

Он хотел окликнуть Грейнджер, чтобы и ее отправить отдыхать, но, переведя взгляд в ту сторону, узрел забавнейшую картину. Она, сморенная усталостью, уже вытянулась на диване и крепко спала, пристроившись щекой на развороте книги. Не сдержав легкой ухмылки, он поднялся с кресла, распрямился, потянулся, с видимым удовольствием разминая затекшие от полусогнутого положения мышцы, и шагнул к дивану. Аккуратно, чтобы не разбудить девушку, Северус приподнял ее голову и, убрав книгу, подвинул небольшую диванную подушку ей под щеку, удостоившись за это невнятного сонного бормотания. Подумав с секунду, он освободил ее кудри, вынув из пучка карандаш, и стянул со спинки дивана плед, чтобы укрыть ноги, — в гостиной было достаточно тепло, но ночью она могла озябнуть.

Справившись с этой нехитрой миссией, Северус погасил все свечи и вышел из гостиной.

• ─── ⫷⫸ ─── •

Капли дождя барабанной дробью стучали по металлическому оконному отливу, нарушая все планы Северуса на сегодняшний день. Погода будто насмехалась — поманила вчера солнцем, а сегодня встречала унынием и серостью, в плену которых хотелось усесться поближе к пышущему жаром камину в компании с интересной книгой, а не размахивать палочкой на улице, чтобы проверить дуэльные навыки Грейнджер.

У нее, впрочем, мнение было совсем иное. Когда Северус спустился к завтраку, она с явным нетерпением уже дожидалась его. Еда в тарелке была не тронута, а вот кружка из-под кофе, по которой она перебирала пальцами, отстукивая монотонный ритм, уже опустела. Увидев, как он входит, Грейнджер так резко подскочила со своего места, что волосы ее, стянутые в хвост на затылке, качнулись маятником из стороны в сторону.

— Наконец-то! Жду вас уже час.

— Ждете? Для чего? — брови Северуса поползли вверх, а на лице мелькнуло сердитое выражение. До утренней дозы кофе сегодня он не был готов к разговорам. Особенно с такой погодой. Он, конечно, не причислял себя к солнцезависимым, но после стольких лет в Азкабане с особой неприязнью относился к любой сырости, что не могло не влиять на настроение. Сейчас оно было откровенно паршивым.

— Как же? — Грейнджер возмущенно всплеснула руками. — Мы ведь договаривались о пересдаче… то есть тренировке. Я готова!

И точно — она была готова, всем своим видом напоминая королеву воинов. Интересно, это Поттер закинул ей в сумку эти вещи или она сама, как заправская швея-мотористка, создала этот наряд? Северус обвел ее своим немигающим взглядом, подмечая, как плотно сидят на ней черные тактические штаны с наколенниками, как крепко обхватывает талию широкий ремень, как туго зашнурованы высокие ботинки на толстой подошве. Не волшебница, а коммандос, ей-мерлин!

— Вы видели, что на улице творится? — состроив кислое лицо, Северус дернул стул, который с противным скрипом проехался по полу, вызвав у Грейнджер гримасу неодобрения.

— Вот уж не думала, что легкое ненастье может вас напугать.

Словно в противовес ее словам, порывистый ветер хлестнул дождем в кухонное окно так, что стекло заунывно загудело. Северус бросил на нее скептический взгляд, весивший не меньше тонны. Но Грейнджер, дерзко и уверенно встретившая его, только сложила руки на груди в ожидании его решения.

— Прекрасно, — оскалился он. — Будет вам тренировка.

И если еще вчера он намеревался провести лишь несложный мастер-класс, какой обычно демонстрировал на уроках ЗОТИ, не применяя и десяти процентов своего магического потенциала, то теперь, выведенный из себя, собирался хорошенько проучить эту занозу в заднице, эту муху в стакане вина, эту наглую мелкую заразу, эту…

Ладно, Северус, спокойнее, тише!

— Только сначала завтрак, — Северус наконец-то устроился с удобствами за столом и потянулся к заботливо поднесенной Лэнки кружке с дымящимся кофе. Грейнджер так и продолжала стоять, нависая над ним назойливой тенью. И только поэтому — исключительно поэтому! — Северус хмуро добавил: — Вам тоже нужно поесть. Так что… просто сядьте и ешьте, мисс Грейнджер!

Десять блаженных минут они сидели в тишине. Грейнджер с неохотой ковыряла вилкой яичницу с беконом, съев за это время всего пару кусочков. Северус же позавтракал с большим аппетитом и потягивал уже вторую кружку кофе, когда Грейнджер неожиданно кротко улыбнулась, глубоко вздохнула и произнесла:

— Кстати, хотела сказать вам спасибо.

— За что это?

— За то, что вы сделали ночью, — пожала плечами она. Смысл услышанного не сразу дошел до Северуса, и он так и замер с чашкой у рта, вопросительно приподняв бровь. — Я сперва решила, что это Лэнки, но он мои догадки опроверг. Я сама не заметила, как уснула вчера, а вы…

Ах, вот оно в чем дело.

— Не стоит, мисс Грейнджер, заострять на подобном внимание, — прочистив горло, сухо сказал Северус и поднялся. Не привыкший принимать благодарности, он до странного смутился, а желание прогуляться под дождем, совершенно противоположное недавнему, выросло в нем за считанные секунды. — Идемте. Если уж вам так хочется промокнуть до нитки и получить пару синяков, не вижу причин мешать.

Едва Северус распахнул входную дверь, холодный ветер швырнул ему в лицо пригоршню ледяных брызг. Н-да. Замечательное начало дня.

Наложив и на себя, и на нее согревающие и водоотталкивающие чары, хоть это действо и было довольно бесполезным, — в пылу их боя они непременно слетят — Северус ступил на скользкую, кое-где покрытую прошлогодней травой землю.

Отойдя друг от друга шагов на пятнадцать, они замерли. Грейнджер приняла боевую стойку, повернувшись полубоком, широко расставив ноги и крепко сжав свою волшебную палочку в вытянутой руке. Северус же, вызывая недоумение на ее лице, раскинул руки в стороны, будто приглашая атаковать.

— Так и будете стоять? — спросил он язвительно, когда Грейнджер так и не пошевелилась — Ну же, возьмите реванш за свой вчерашний провал!

— Если вы настаиваете на сражении, сэр! — она с вызовом вздернула подбородок и, направив в его сторону кончик древка, крикнула: — Ступефай!⁽⁸⁾

Красный луч был мгновенно отражен Северусом. Он усмехнулся и скучающе провернул свою палочку между пальцев.

— Позвольте внести предложение, мисс Грейнджер. Вы, кажется, были достаточно сильной волшебницей…

— Была?! — возмущенно перебила она.

— …чтобы сейчас начать использовать невербальные формулы. Или забыли, как это делается? В противном случае, боюсь, это мероприятие рискует стать самым нудным и неинтересным.

Не успел он договорить, как, искрясь и переливаясь один за другим в него полетели лучи отталкивающих, оглушающих, обездвиживающих чар, а Грейнджер наконец-то сдвинулась с места, будто вспомнив, что она не дерево, корнями ушедшее в землю. Стало чуть занимательней. Так, что Северус даже не стал отбивать посланные в него заклинания, а увернулся от одного и второго и пригнулся, чтобы избежать встречи с третьим, тут же в ответ посылая свое — сизый вихрь тумана полетел в сторону Грейнджер, отвлекая ее внимание, чтобы Северус успел занять более выгодную для себя позицию.

Она, заметив его маневр, бросила Импедимента⁽⁹⁾, но бирюзовый луч просвистел над головой Северуса.

— И это вы называете сражением? — крикнул он, обходя Грейнджер по кругу и направляя очередь из Жалящих ей прямо под ноги.

— За последние десять лет я сражалась только с отчетами и высокомерными министерскими баранами, не желающими принимать новый порядок, — выдавила из себя Грейнджер через пару минут, пытаясь отдышаться после того, как Северус чередой заклинаний погонял ее по полю, словно зайца охотники.

— Какая скука, мисс Грейнджер! — Северус и сам до одури запыхался, но сказал это ровным тоном, затаив на мгновение дыхание, чтобы ничем себя не выдать.

— О, неужели ваше десятилетие прошло веселее?

— Намного. Я проводил его в приятной компании.

— Неужели? — прищурившись и откинув со лба мокрые пряди, выбившиеся из хвоста, усмехнулась Грейнджер. — Никогда не слышала, чтобы Малфоя кто-то называл приятным!

— Я говорил о себе.

Их перепалка была свернута новым потоком обоюдно брошенных заклятий. Только импровизированная передышка повлияла на каждого из них по-разному. Грейнджер она распалила так, что любое направленное на Северуса заклинание становилось сильнее предыдущего, и теперь ему на самом деле приходилось быть сосредоточенным, чтобы не проворонить новую атаку и не ударить в грязь лицом. Причем в самом что ни на есть прямом смысле. Дождь только усиливался, окончательно превращая землю и махровый ковер из пожухлой травы в бурую скользкую грязь, на которой ноги разъезжались в разные стороны. Импервиус⁽¹⁰⁾ давно слетел — и он, и она были мокрыми насквозь, казалось, до самого нижнего белья.

Что ж, проверка, как эту схватку теперь называл Северус, прошла успешно, продемонстрировав, что мисс Грейнджер точно может за себя постоять, что после пережитого ей — будь то магическая «лоботомия» или поглощаемая литрами любезно подсунутая Джеймсом отрава — было просто невероятно. Значит, можно было закругляться.

Они, разгоряченные сражением, даже незаметно для себя углубились в лес, плавно подбираясь к защитному барьеру. Грейнджер ловко увернулась от пущенного в нее Депульсо⁽¹¹⁾ и юркнула за толстый ствол дерева.

— Устали, мисс Грейнджер? — крикнул Северус в надежде, что она скажет «да». Ага, хер там плавал.

Вместо ответа на него на полной скорости налетела стайка мелких назойливых птиц и закружила перед глазами. Доли секунды ушли, чтобы избавиться от пернатых, но их было достаточно, чтобы схватить Жалящее прямо в кисть правой руки. Палочка дрогнула, и из-за этого другое проклятие, брошенное Грейнджер, он отразил совсем не по той траектории, по которой планировал. Экспульсо, врезавшись в защитный барьер, отлетело в высокую, упирающуюся в небо сосну, разнося ту мощным взрывом на мелкие кусочки, под корень. Молниеносно Северус выставил щит, и все щепки, летевшие в его сторону, обратились в пыль. Грейнджер же, судя по болезненному вскрику, пострадала. Северус медленно двинулся в ее сторону.

— Мисс Грейнджер?

Она, прихрамывая, вышла из-за деревьев: бледная, мокрая, с лихорадочно расширенными зрачками, с каплями крови на лбу, расплывающимися из-за дождя и напоминающими боевую раскраску. Их разделяло ярдов пятнадцать, но Северус ясно видел, как глаза ее горят решимостью, страстным огнем и азартом. Нет, это нужно было прекращать сейчас же.

Едва он открыл рот, чтобы объявить об окончании их схватки, как увидел яркую вспышку и почувствовал, будто невидимый крюк⁽¹²⁾ подцепил его за лодыжку и потянул вверх, отрывая от земли. Северус зарычал что-то нечленораздельное, взбешенный ее выходкой, и, применив контрзаклинание, резким взмахом палочки сначала выбил из рук Грейнджер ее древко, а потом рассек воздух ударом тонкого невидимого хлыста⁽¹³⁾. Когда он кольцом обвился вокруг талии Грейнджер, подобно голодному удаву, Северус с силой дернул на себя палочку. Она испуганно ахнула и уже через мгновение с размаху врезалась в крепкое тело Северуса, хватаясь рукой за его плечо.

Он почти не управлял собой, осознавая при этом, как щеки горят от чудовищной злобы, даже несмотря на окружающий холод, как налитые бешенством глаза шарят по лицу Грейнджер, выискивая там насмешку и глумление. Но в них, широко раскрытых, блестящих то ли от слез, то ли от дождя, плескалась только тревога, смешанная с беспокойством и недоумением. Северус почувствовал, как она перебирает своими закоченевшими пальцами по его плечу, и выдохнул, ощущая, что ярость и негодование покидают его.

И он перехватил другую ее руку, сжал ладонь и, наклонившись вперед, почти коснувшись ее носа своим, ловя ее неровное теплое дыхание, негромко и твердо сказал:

— Больше никогда. Больше никогда не применяйте ко мне это заклинание, Гермиона.

1) заклинание, с помощью которого возможно восстановление сломанных предметов

Вернуться к тексту

2) мощное проклятие, вызывающее взрыв

Вернуться к тексту

3) заклинание, которое защищает конкретное место от всех возможных направленных враждебных чар. Разновидность щитовых чар.

Вернуться к тексту

4) Отталкивающий сглаз. Он отбрасывает человека или существо. Также он способен оглушать некоторых существ, таких, как гномы, пикси, огненные крабы и чертенята.

Вернуться к тексту

5) чары, которые притормаживают падение объекта, смягчают его посадку с большой высоты. Вероятнее всего, разновидность Амортизирующих чар.

Вернуться к тексту

6) отрицательная оценка

Вернуться к тексту

7) Волшебное существо небольших размеров, внешним видом очень напоминает ежа

Вернуться к тексту

8) Остолбеней («Хлеб с маслом для каждого волшебника»:)

Вернуться к тексту

9) сглаз, сбивающий жертву с ног и замедляющий или полностью останавливающий цель на короткое время

Вернуться к тексту

10) чары, которые используются для ограждения от физического воздействия воды

Вернуться к тексту

11) чары, способные отбросить предмет, по действию обратные Манящим чарам.

Вернуться к тексту

12) Левикорпус — сглаз, подвешивающий человека вниз головой за лодыжку. Изобретен Северусом Снейпом

Вернуться к тексту

13) Заклинание невидимого хлыста применяли Гарри Поттер и Рон Уизли в 1997 году, охотясь на кролика в лесу — вырезанная сцена из фильма «Гарри Поттер и Дары Смерти: Часть 1»

Вернуться к тексту

Снейп отпустил ее так же резко, как до этого притянул к себе. Обледеневшая рука Гермионы, потерявшая в тот же миг тепло его ладони, повисла безжизненной плетью, а по телу прошло неприятное покалывание — такое, будто она рухнула в пучину ледяного озера. Северус отстранился и решительным шагом двинулся прочь, бросив короткое: «Тренировка окончена», а она продолжала стоять, дрожа то ли от обжигающего, проникающего под кожу холода, то ли от тревожного непонимания произошедшего, которое подступало соленым комом к горлу.

Поняв, что еще чуть-чуть и у нее будут все шансы превратиться в ледяную статую на январском ветру, Гермиона, прихрамывая, двинулась в сторону дома, с трудом переставляя ноги. К непонятной слабости, тревоге и беспокойству неожиданно прибавилась боль физическая, которую совсем недавно Гермиона не ощущала. Лоб саднило и пощипывало, правая рука ныла и зудела, и Гермиона потянулась пощупать больное место. Сдернула рукав своей свободной туники до локтя и увидела ссадину во все плечо — три глубоких царапины, на краях которых набухали красные кровавые бисеринки.

— С ума сойти.

Из-за разбегающихся мыслей она не могла понять, что за последние минуты потрясло ее больше всего: полученные ли в пылу дуэли раны, неожиданный и пока ничем не объяснимый выпад Снейпа или то, что он назвал ее по имени впервые на ее памяти.

Раздумывая именно о реакции Снейпа на последнее заклинание, Гермиона вошла в дом через оставленную распахнутой дверь. На нее пахнуло жаром, насыщенным и густым. Сыграл ли свою роль контраст с промозглой сыростью улицы, но глаза Гермионы вдруг затянуло туманной пеленой, и она пошатнулась. Сознание помутилось настолько, что она едва могла осознавать себя. Почти ослепленная и оглушенная биением своего сердца, дыша через раз, она кое-как добралась до гостиной, хватаясь за стены, комод, полки, роняя что-то по пути. И сама бы непременно рухнула на пол — ноги почти не держали, но уперлась ладонью в теплый крепкий торс. Снейп что-то говорил ей, что-то спрашивал, но Гермиона барахталась на краю сознания и ничего не могла ответить. Пока не почувствовала справа от сердца успокаивающее, показавшееся ей целительным прикосновение его горячей ладони к ее влажной, покрытой мурашками коже.

Голова кружилась, и ухватиться за реальность было сложно. Но в конце концов она расслышала его монотонные, как будто он читал мантру, слова:

— Вдох: один, два, три, четыре. Задержите дыхание: один, два, три, четыре. Выдох: один, два, три, четыре. Задержите: один, два, три, четыре. Вдох…

Этот голос, такой размеренный и спокойный, доносился словно из бочки. Повторе на третьем до Гермионы дошел смысл, и она начала следовать его инструкции, тут же уверяясь, что способ этот работает. Сердце медленно успокаивалось, дрожь в руках и ногах проходила, рассудок прояснялся.

Все еще ощущая тяжелую ладонь Снейпа на своей грудной клетке, Гермиона открыла глаза. Никакой пелены больше не было. Она опасалась увидеть разозленное лицо, но Снейп выглядел сдержанно-равнодушным. Хотя в глубине его взгляда словно затаилось беспокойство, изобличавшее его борьбу с внешним и внутренним.

Мысль о том, что Северус Снейп может так волноваться за нее, сверкнула в голове, но тут же была задвинута куда подальше, в раздел странных до невозможности. Вина же, подгонявшая ее к дому, никуда задвигаться не собиралась. И теперь, обретя более-менее твердую почву под ногами и способная мыслить, Гермиона собиралась с этим навязчивым чувством разобраться.

— Я… мне, знаете, мне жаль, что там, на улице я… — собственный голос показался ей чужим, хриплым.

— Что вы бормочете? — Снейп свел брови к переносице и пристально посмотрел на нее.

— Я хочу сказать, что мне жаль. Я своими действиями, кажется, разозлила вас и…

— Вы понимаете, за что пытаетесь извиниться? — мрачно спросил Снейп, убирая руку с ее груди. Его глаза, глядящие в упор, сузились, весь вид сделался каким-то настороженным, словно он собирался отражать нападение.

— Ох, хороший вопрос, — сморщилась Гермиона, потому что она совершенно не понимала, в чем крылась ее вина и почему из-за Левикорпуса он вдруг вспыхнул, как факел. Может быть, он неправильно истолковал ее намерения? Или… Ну конечно! Это ведь было его заклинание. И Снейпа, как создателя, могло оскорбить столь необдуманное с ее стороны действо.

— Ясно, — кивнул Снейп, словно подводя итог ее раздумьям.

И даже сомневаться не приходилось, что вся ее мыслительная деятельность нашла отражение на лице, и он без труда, как открытую книгу, прочитал ее. Вообще, так было даже легче, потому что обличить надуманное в слова она сил в себе не находила.

— Вы все сделали правильно. И винить себя не стоит. Скорее, мне нужно извиниться, если я напугал вас своей реакцией. Поверьте, с вами лично это никак не связано.

— Это из-за того, что я ваше же заклинание применила против вас? — неуверенно спросила Гермиона.

— Не совсем, — мотнул головой Снейп, отступая на шаг. По инерции ли, но Гермиона качнулась следом за ним, и Снейпу не оставалось ничего другого, как придержать ее за локоть. — Повторюсь, вы все сделали правильно. Во время схватки перед вами стояла только одна задача — с помощью любых средств одержать победу с минимальными потерями для себя. Вы так и делали. На этом предлагаю закрыть тему.

— Значит, мир? — улыбнулась Гермиона.

— Да, мисс Грейнджер.

Очередное официальное обращение несколько покоробило, но Гермиона вдруг почувствовала в себе смелость разрешить и этот вопрос. Называть его, как раньше, профессором было нелогично, хотя несколько раз это звание и мелькало в ее речи, по одной фамилии — слишком сухо, а даже мысленное обращение «мистер Снейп» отчего-то вызывало неловкую улыбку. Так и ходил он в сэрах в последнее время.

— Может, нам стоит отбросить эти формальности? Как считаете? Недавно вы назвали меня по имени, и, насколько могу судить, ваш язык не отсох.

— Очень тонкое наблюдение, — саркастично усмехнулся он и подтолкнул Гермиону к дивану. — Вижу, вы в порядке. Садитесь.

Он наложил на нее высушивающие чары — и как она сама не додумалась, ведь зуб на зуб не попадал, — и отошел к буфету, где за стеклянными створками таился мини-бар. Запасы в нем были небогатые — всего несколько бутылок, скорее всего, коллекционного алкоголя. Гермиона за все время пребывания в этом доме ни разу не видела, чтобы Снейп прикасался к ним. Но сейчас он достал одну бутылку и два стакана.

— Что со мной было? — обратилась к нему Гермиона, имея в виду свое недавнее состояние. И, не удержавшись, медленно, словно пробуя имя на вкус, добавила: — Северус?

Он как раз откупоривал бутылку и замер всего на секунду с пробкой в руках. Но не повернулся, никак не среагировал на ее дерзость.

— Думаю, вы переоценили свои силы. Как, впрочем, и я. Адреналин помешал сразу заметить, что ваш организм еще не готов к таким энергетическим и магическим затратам, — Снейп говорил это, разливая напиток темно-золотистого цвета. Из своего стакана тут же сделал небольшой глоток, второй подал ей. Гермиона, сунув нос и учуяв резкий колючий запах, скривилась и помотала головой.

— Я не пью виски. Не люблю чувствовать на языке вкус болота, в котором кто-то умер, — она передернула плечами и отставила стакан от себя подальше.

— Что же за дрянь вы пробовали? Выпейте, так быстрее согреетесь, — показывая хороший пример, Снейп отсалютовал ей стаканом и осушил его до дна.

— Не знаю. Что-то из бара в Министерстве во время празднования пятилетия победы.

— Что ж, тогда не удивительно, — хмыкнул Снейп, снова отворачиваясь к буфету. — Продегустируйте этот. Уверяю, ваше мнение изменится. В каждом глотке — вечер у костра где-то на берегу моря, дым, печеный чернослив… кхм.

Снейп вдруг замолчал. Он все еще стоял спиной, и Гермиона ничего не могла увидеть, хотя желание посмотреть в его лицо прямо сейчас распирало. Она лишь догадывалась, что он пришел в замешательство от собственной речи.

— Он на меня дурно влияет, — вдруг призналась Гермиона и сразу об этом пожалела, опасаясь встречных вопросов.

В ее памяти тут же всплыли смазанные образы двух людей в нише банкетного зала, куда почти не доходил свет тысячи зажженных свечей. И оттого темная кожа министра казалась угольно-черной, а ее красное бархатное платье — цвета спелого граната. И оттого не был заметен стыдливый жар на ее щеках, когда Кингсли быстро, будто она вот-вот передумает, спускал бретельки платья с ее плеч, когда возбужденно водил приоткрытыми пухлыми губами от ключицы до виска, еще не целуя, но оставляя влажные отметины на ее коже, когда вел своей прохладной ладонью по ее бедру, впиваясь ногтями и задирая подол все выше и выше. И оттого она не смогла разглядеть выражение его глаз, когда оттолкнула, бормоча извинения вперемешку с оправданиями, когда нервно одернула подол и выбежала из ниши, едва не наступив на осколки бокала и разлитый на полу виски.

Гермиона зажмурилась и тряхнула головой, отгоняя непрошеное воспоминание. Снейп ее короткой заминки, казалось, не заметил. И интересоваться, как же влияет на нее алкоголь, тоже не стал. За что Гермиона мысленно его поблагодарила.

Она все-таки взяла оставленный ранее стакан. Не стала пить, просто сжимала его в руках, надеясь на продолжение разговора. В таком ключе общаться с бывшим профессором — Северусом — было необычно. Подсознательно она все еще ждала какой-то колкости, язвительно брошенной фразы, но ничего подобного не было. Гермиона все еще чувствовала боль в руке и на лбу и успела рассмотреть ссадины на лице Снейпа, но прекращать эту пустую, казалось бы, беседу и заниматься ранами не хотелось совершенно.

— Не знала, что вы такой ценитель виски, — сказала она в надежде, что он вернется к своей откровенности.

Но он ничего не ответил, и Гермиона разочарованно выдохнула. Она услышала тихий плеск и бульканье — Снейп снова налил себе в стакан виски на два пальца. Повернулся к ней, опираясь бедром на буфет, и принялся перекатывать стакан между ладонями, согревая. Только в этот момент она обратила внимание на его правую, опухшую до невозможности, словно он недавно вытащил ее из улья с разъяренными пчелами, ладонь.

— Я попала в вашу руку? — из-за волнения голос ее дрогнул.

— Довольно метко, — кивнул Снейп. Наверняка распухшая рука причиняла ему если не боль, то ощутимый дискомфорт. Но ни взглядом, ни словом он себя не выдал.

— Нужно снять отек и зуд. У вас есть мазь? И обработать царапины.

Стаканы они отставили одновременно. Но когда Гермиона приподнялась с дивана, Снейп отрицательно мотнул головой и быстро прошел к каминной полке. На ней стояло несколько склянок из темного стекла и лежали бинты. Видимо, он озаботился этим еще до ее прихода со двора, но полуобморочное состояние Гермионы спутало его планы.

— Сами справитесь? — спросил Северус, выставляя на столике перед ней бутыльки с укрепляющим раствором, обезболивающим зельем, экстрактом бадьяна и баночку с гелем из корня арники.

— Справлюсь. А вы?

На вопрос он уже предсказуемо не ответил, лишь приподнял бровь. Весь его вид демонстрировал, что спрашивает Гермиона о каких-то несусветных глупостях. Ей только осталось покачать головой и приняться за обработку своих ран, а Северус так же молча скрылся за дверями лаборатории.

Отсутствовал он достаточно долго. Гермиона успела довольно сносно обработать все видимые царапины и даже накинуть на плечи кардиган, потому что толком согреться так и не удалось. Не хватало еще разболеться.

— Лэнки?

Эльф мигом явился на ее зов и, увидев стройный ряд склянок на столе, протяжно выдохнул. Уши его взволнованно затрепетали, да с такой силой и скоростью, будто он намеревался взлететь, как маленький Дамбо.

— Мисс Гермиона больна? Мисс нужна помощь?

— Все в порядке, Лэнки, не переживай, — она улыбнулась и погладила домовика по голове, стараясь успокоить. — Но от помощи не откажусь. Не мог бы ты принести горячего чая? О, и еще, — Гермиона закусила губу, раздумывая, стоит ли просить об этом и как отреагирует Северус, но все же продолжила с заговорщицким видом: — Приготовь, пожалуйста, печеный чернослив.

Как только Лэнки ушел исполнять указания, Гермиона в нерешительности оглянулась на дверь лаборатории. За ней царила тишина, и ничего не говорило о том, что Снейп вот-вот появится. Ей осталось осмотреть только свою ногу, но идти в ванную или подниматься в свою комнату сил не было. Так что Гермиона просто скинула свои ботинки, режущим заклинанием аккуратно отсекла штанину выше колена и, извернувшись под невероятным углом, попыталась рассмотреть свою ногу. Боль пульсировала в подколенной ямке, и Гермиона, видит Мерлин, не отказалась бы сейчас от пары глаз на затылке.

Конечно же, Снейп появился в тот самый момент, когда она изображала из себя неповоротливую каракатицу. Гермионе даже показалось, что она услышала его смешок. Глупость какая!

— Справляетесь? — в его привычном тоне признаков веселья Гермионой обнаружено не было.

— Как видите, — фыркнула она, выпрямляясь и сдувая со лба выбившиеся из хвоста пряди.

Она тут же собрала волосы и перевязала их в пучок, по дурацкой привычке закрепляя его волшебной палочкой. И взглянула на Снейпа. Он явно справился быстрее и лучше нее: ни тебе ссадин на лице, ни царапин на руке. И ладонь его приняла свои естественные размеры. Поняв, что пялится на его руку непозволительно долго, она снова склонилась к ноге.

— Держите. Бодроперцовое, — он протянул ей фиал с зельем и усмехнулся. — Раз уж виски вам не подходит… по многим причинам.

Ах, нет, все колкости на месте. И о чем это она думала всего пару минут назад?

— Язык мой — враг мой, — буркнула Гермиона, но зелье приняла и даже благодарно кивнула.

Опустошив склянку, она вернулась к своей ноге. Рана там кровила. Неужели на сук какой налетела?

— Ложитесь-ка на живот, — вдруг скомандовал Северус, присаживаясь на край дивана.

Она смутилась, но быстро постаралась отогнать от себя это чувство, вспомнив, что он уже лечил ее, пока она была в беспамятстве, и видел ее в самом непрезентабельном виде. Да и искать в его желании помочь какой-то иной подтекст сейчас представлялось настоящим вздором. Скованность и напряжение никуда не ушли, но изображать из себя недотрогу Гермионе расхотелось. Так что она быстро улеглась, устроив голову на подушке и вытянув ноги. От легкого прикосновения тут же вздрогнула — такими горячими были его пальцы, сжавшиеся вокруг ее голени. Снейп вздрогнул тоже? Наверное, ее кожа была слишком холодной.

Она зажмурилась, пытаясь сосредоточиться только на звуках и ощущениях.

Его еле слышный шепот. Шорох ткани. Скрип пробки. Звяканье склянки. Тихое шипение сквозь зубы. Треск рвущейся ткани.

Осторожное касание. Влага. Снова шепот и холодок, вызывающий ноющее ощущение под ложечкой: и щекотно, и странно, и приятно. Легкое поглаживание словно успокаивало, расслабляло, убаюкивало сознание.

Действия Снейпа размывали мысли. И ей казалось, будто скованность, сжимающая ее тело, к которой она так привыкла, что только сейчас поняла, насколько крепко та держала ее в своих холодных объятиях, начала постепенно улетучиваться, растворяясь в мягких касаниях. Гермиона задышала быстрее, чувствуя, как щеки пылают багровым заревом. Только бы не услышал. Только бы не увидел. В попытке замедлить дыхание она мысленно начала считать до десяти.

— Если я скажу вам: «Надежда затихнет, как луч вечерней зари», то?..

— Я отвечу: «Ты поникнешь под тяжестью бремени, но обретешь себя средь развеянных снов», — на автомате ответила Гермиона и в полном недоумении приподняла голову, отвлекаясь от своих мыслей.

— Если я скажу вам: «Ты судьбой обречен помочь ей в пути»?.. — тихим голосом продолжил Снейп.

— Я отвечу: «Лишь после этого ты свой дом найдешь, и радость и покой в нем ты обретешь».

— Я закончил с вашей ногой.

— Спасибо.

Снейп не поднялся с дивана, только отодвинулся подальше, откидываясь на спинку и призывая оставленный на буфете стакан с виски.

— И что это было? — требовательно спросила Гермиона, усаживаясь удобнее и будто забывая о неловкости, которую только что испытывала.

— Слова эти, — делая глоток и смакуя на языке напиток, ответил Снейп, — часть пророчеств, любезно озвученных Фионой. Но вот почему вы их помните — загадка.

— Слова сами пришли в голову. Думаете, это может быть чем-то опасным для меня, для памяти?

— Хм. Я бы предположил, что во время последнего сеанса мог оставить клочок воспоминания. Но эти два пророчества были сделаны в разные дни.

— Можем устроить еще один сеанс? — с сомнением спросила Гермиона.

Давать кому-то копаться у себя в голове не хотелось, но ведь это был Северус Снейп. Еще недавно такой аргумент показался бы ей смехотворным, но не теперь. Во-первых, он был ее спасителем, как бы пафосно это не звучало в ее голове. Во-вторых, хотя это и было непривычным, она чувствовала его поддержку и протянутую руку помощи больше не хотела отталкивать, не боялась, что он может осудить или воспользоваться ее слабостью. Назвать то, что она чувствует к Снейпу, доверием в полной мере Гермиона пока не могла, но рядом с ним действительно ощущала себя в безопасности, с каждым днем все больше убеждаясь в сказанных им ранее словах о благих намерениях. Она верила ему, не ожидая подспудно какой-нибудь пакости.

— Пока в этом нет необходимости. Сейчас у нас с вами другие задачи. Просто понаблюдаем. Если что-то вспомните из того периода, когда были Фионой, скажите сразу.

Она не успела ничего ответить, потому что в комнате появился Лэнки с чайным набором. На подносе кроме чашек стояла тарелка с закусками: чернослив, запеченный с сыром, чернослив в беконе, чернослив с творогом, чернослив, запеченный с яблоками и имбирем.

— Лэнки! — пораженно ахнула Гермиона. — Как ты успел все это наготовить? Я ведь просила только…

Она осеклась, замолчала, взглянула исподлобья на Северуса, не зная, чего от него ожидать. Он смотрел на нее в ответ чуть насмешливо, с любопытством и каким-то небывалым интересом. Под его внимательным взглядом, который, против ожиданий, совсем не таил в себе неодобрения, она стушевалась, словно была поймана на нарушении правил, и нервно заправила кудряшку за ухо.

— Значит, чернослив, Гермиона? — протянул Снейп шелковым голосом.

О, он определенно получал сейчас удовольствие, смущая ее, вгоняя в краску. Веселился на полную, пока она лихорадочно соображала, как бы остроумнее ответить. И снова Лэнки спас ее от этой необходимости. Он в своей руке-веточке протянул Снейпу тонкий конверт.

— Чей-то дурной филин принес, хозяин. Невоспитанная птица! Нагадила прямо на подоконник.

Северус забрал у эльфа письмо и отошел к камину, чтобы прочесть. Гермиона поняла, что вести дурные, по тому, как он нахмурился и неосознанно принялся подергивать себя за бороду, неотрывно глядя на написанное.

— Что там? — она не выдержала неизвестности, подскакивая с дивана и направляясь к нему.

Северус почти незаметно дернулся. Сперва Гермионе подумалось, что ее голос стал причиной, но нет. Он уже вытаскивал из заднего кармана джинсов раскаленный галлеон, шипя, обжигая пальцы. И так же хмуро, как секунду назад смотрел на пергамент, уставился на ребро монеты.

Когда Гермиона подошла ближе, он уже протягивал ей письмо. Схватив его, Гермиона впилась глазами в выведенные каллиграфическим почерком строчки. Герб Малфоев сужал круг возможных адресантов, но это послание точно было от Драко.

Сегодня за организацию нападений на сотрудников Министерства был задержан Рональд Уизли. Нашли доказательства.

ДМ

— Быть не может, — одними губами проговорила Гермиона, поднимая встревоженный, растерянный взгляд на Снейпа. А он уже протягивал ей монету с посланием от Гарри.

— Поттер, шифровальщик чертов, хочет встретиться там, где покоится волшебное око. Есть идеи?

Инвернесс и Дартмур, где Поттер назначил встречу, разделяло более шестисот миль. Северус не был уверен, что после нескольких стаканов виски сможет аппарировать на такое расстояние без последствий, да и те места он знал довольно посредственно. Так что пришлось сделать несколько прыжков с остановкой в предместьях Лондона. Теперь он петлял по лесу в национальном парке, периодически сверяясь с нарисованной Грейнджер картой. Правда, чтобы получить ее, Северусу пришлось выстоять еще одну, на этот раз словесную, перестрелку.

После полученного известия у Грейнджер не получилось сохранить холодный рассудок. Никакая встреча с Поттером ее при этом не волновала. Она собиралась ворваться в Министерство, открыв дверь с ноги, разумеется, и освободить своего рыжего, несправедливо обвиненного друга. Она уперлась, как строптивый дромарог, и не желала слушать ни слова против своего решения.

К своему удивлению, Северус не почувствовал ни грана раздражения из-за такой ее импульсивности. Лишь желание усмирить ведьму, дабы она не наделала глупостей. Часы назад он сам едва не совершил опрометчивый поступок, ведомый отозвавшимся вдруг в душе отголоском прошлого. То, что, как он думал, давно похоронено, снова вылезло наружу в самый неподходящий момент. Гнев его был такой силы, что Грейнджер точно не поздоровилось бы. Но то, что Северус увидел в ее глазах там, в лесу и позже в доме, убедило его в напрасности подобных переживаний. Грейнджер ничего не знала о позорном эпизоде, когда он висел вверх тормашками на глазах у всей школы, а если бы и знала, то никогда не стала бы использовать это против него.

После столь показательного утра потребность защитить ее возросла в несколько раз, так что Северус смог убедить упрямую ведьму, и та, ворча, согласилась не предпринимать необдуманных шагов. Что стало решающим фактором успеха в споре, Северус не знал, но предпочитал думать, что проявленные им чудеса красноречия. В какой-то момент, кажется, тогда он говорил что-то о важности ее безопасности, в голове Грейнджер словно щелкнул тумблер, и она просто замолчала, кивнув. А после, насколько смогла, подробно объяснила, где было место стоянки их троицы после памятной вылазки в Министерство магии за медальоном Слизерина, и где мог Гарри упокоить магический протез Грюма, вырванный из двери кабинета Амбридж. Загвоздка состояла в том, что Грейнджер забыла — все-таки больше десяти лет прошло — точное место захоронения. Единственным ориентиром Северуса стало куцее описание: старое узловатое дерево, отмеченное крестом на коре.

Прогалину, где когда-то стояла их палатка, Северус нашел довольно быстро и, чувствуя себя полным идиотом из-за конспиративных наклонностей Поттера, минут десять обходил кругом каждый встречный кедр и вековой дуб. Когда ему подобное развлечение осточертело, Северус замер между двумя массивными стволами деревьев, которые, причудливо изгибаясь, соединялись кронами высоко над головой. С этого места обзор на поляну был превосходным. С помощью Гоменум ревелио он еще раз убедился, что пока один здесь. Если, конечно, не считать мелкого зверья — от дерева к дереву витиеватыми узорами тянулись трапециевидные следы белок, легкие следочки лесных мышей и птиц.

Внезапно среди деревьев по другую сторону от Северуса раздался хлопок, похожий на звук расколовшейся ореховой скорлупы. Поттер, по всей видимости, снова прятался под мантией-невидимкой. Для человека, ставшего болезненно подозрительным, взявшим за основу памятный завет Грюма о постоянной бдительности, Поттер несколько легкомысленно оставлял отпечатки ботинок на припорошенной снегом земле. Когда он двинулся в противоположную сторону, Северус позвал его тихо, чтобы гулкое лесное эхо не подхватило его голос и не разнесло по всей округе. Через секунду Поттер уже стоял перед ним, стягивая с головы капюшон, но не снимая мантию полностью. Он растерянно оглядывался по сторонам.

— А Гермиона?.. — спросил с разочарованными нотками Поттер. Наверняка он собирался предпринять еще одну попытку извиниться перед подругой.

— Мы посчитали, что ей безопаснее не приходить, — объяснил Северус, внимательнее разглядывая ненавистного когда-то волшебника напротив.

Поттер выглядел еще плачевнее, чем в прошлый раз. Кажущиеся огромными за линзами очков зеленые глаза, которые больше не вызывали в Северусе глупых сентиментальных порывов, смотрели тускло и устало. Заметно отросшая стрижка, неопрятная щетина, бледное, с заострившимися, словно от болезни, чертами лицо, сжатые губы: все выдавало в Поттере абсолютную разбитость и переутомление.

— Да, да, верно вы решили, — пробормотал Поттер. — Особенно после случившегося сегодня. Рона задержали.

— Что случилось? — поинтересовался Северус ровным, почти равнодушным голосом, не собираясь пока, а может быть, и вообще показывать свою осведомленность.

Поттер закопошился под мантией и через некоторое время, отогнув ее полу, вытащил на свет несколько снимков. Чем-то, возможно, цветопередачей, они отличались от обычных магловских, но и на колдографии из-за своей неподвижности не походили. Северус взял протянутые карточки.

— Откуда это?

— Из Омута памяти, — ответил Поттер, поправляя очки. — Знаете, у маглов есть электронное устройство — компьютер. Это такая машина…

— Я прекрасно знаю, что это такое! — раздраженно бросил Северус, вновь возвращаясь взором к карточкам. Как они связаны с пресловутым компьютером, он, конечно, понятия не имел.

— Что, правда? — недоверчиво протянул Поттер. От изумления в его голосе у Северуса скулы свело. — Ну, в таком случае, объяснять, что такое принтер, вам не нужно. Компания моего шурина, как вы знаете, занимается разработкой разных приспособлений для нужд Министерства. Вот благодаря одному из них мы можем извлекать из Омута определенные моменты из воспоминаний на, так сказать, физический носитель. Первый снимок из воспоминания Джеймса Карпентера, который вы мне передали. А второй — из воспоминания Магды Джонс, маглорожденной волшебницы, на которую напали.

Северус внимательно рассмотрел изображения. На кадре из дома Шафика темная фигура в балахоне с огромным капюшоном держала в вытянутой руке отличающуюся особой кривизной волшебную палочку. На второй фотографии, сделанной на вечерней Косой аллее рядом с магазинчиком Олливандера, была уже знакомая темная фигура, рядом с которой стоял еще один волшебник в плаще. По сравнению с первым, достаточно высоким, этот выглядел коренастым. Теперь уже в его руке была та волшебная палочка, направленная прямо в кадр.

Ни лиц, ни других опознавательных знаков, по которым можно было бы легко понять, кем являлись нападавшие, Северус не заметил. Поэтому, вопросительно вздернув бровь, впился взглядом в Поттера. Главный мракоборец смотрел в ответ неотрывно-выжидающе, пытаясь прочесть что-то по его лицу. И раздосадованно выдохнул, еще больше распахивая мантию, чтобы дотянуться до головы и нервно взъерошить волосы.

— Ничего не замечаете?

— Мистер Поттер, — шикнул в ответ Северус, которому игра в ребусы порядком надоела. — Говорите уже.

— На этих фото нападавшие держат в руках волшебную палочку Питера Петтигрю.

Северус озабоченно нахмурился и еще раз взглянул на картинки. С Хвостом после его переезда из Паучьего тупика в Малфой-мэнор он пересекался всего несколько раз на общих сборищах. Но, конечно, ему не было никакого дела до волшебной палочки этой мерзкой крысы. Он попросту не обращал на нее внимания, поэтому и не узнал в воспоминании. Зато оставленная на клочке пергамента фраза Ксэнтуса о кривом древке обрела смысл. Он, как мог, описал своего пленителя.

— Так какое отношение имеет палочка Хвоста к делу?

— Вы же не знаете, сэр! — воскликнул Поттер. — Тогда, в девяносто восьмом, мы скитались с Роном и Гермионой по лесам. И в один из дней нас поймали егеря и доставили в логово Пожирателей. Пока суд да дело, своих палочек мы лишились, но, сбегая, прихватили несколько вражеских. Мне досталась палочка Малфоя, Драко, Гермионе — Беллатрикс Лестрейндж, а Рону — Петтигрю.

— И что? Он продолжал ей пользоваться?

— Я свою палочку…

— Поттер, — одернул его Северус. — Я не о вас спрашиваю.

— Любая деталь может быть важной, — огрызнулся Гарри, но, не желая повышать градус, примирительно кивнул. — После войны они с Гермионой купили новые палочки, но куда дели старые, я не знаю. Не интересовался.

— А сам мистер Уизли что говорит? — удивляясь бестолковости Поттера, спросил Северус. И, теряя терпение, добавил: — Может, перестанем ходить вокруг да около, и вы, мистер Поттер, найдете в себе силы рассказать все обстоятельно?

Гарри снова кивнул и осмотрел пространство вокруг, будто примеряясь. В следующие несколько минут Северус наблюдал, как Поттер описывал своей палочкой большой круг, накладывая защитные заклинания, как трансфигурировал из шишек туристические кресла и разжигал костер. Закончив дело, он приглашающе махнул рукой, и Северус с кривоватой усмешкой занял свое место.

— Ну теперь-то, в такой теплой дружественной атмосфере вы сможете говорить? — Северус не смог сдержать сарказма в голосе.

— Теперь, да, — согласился Гарри, опускаясь на стул и с облегчением вытягивая ноги.

Мантию он так и не снял, поэтому выглядел достаточно комично — лишь голова с буйной черной шевелюрой да пятки в армейских ботинках были видны. Он запрокинул голову, устремляя взгляд вверх — туда, где над могучими кронами тихо сияло лунное небо с рассыпанными по нему первыми звездами, — и, изнуренно вздохнув, заговорил.

— Дело было так. Сразу после нашей встречи в Холихеде я получил известие от целителя Сепсиса. Он закончил очередное обследование мисс Джонс и позволил извлечь нужные нам воспоминания. Оформление соответствующих разрешений, подготовка к процедуре: все заняло несколько дней. И я… Черт возьми! — прошипел Поттер, от души ударяя кулаком по подлокотнику, отчего и так хлипкое кресло покачнулось под его весом. Пытаясь удержать равновесие, он наклонился вперед, опираясь локтями на колени и опуская лоб на сжатые кулаки. Из-за такой позы голос его зазвучал глухо, и Северусу пришлось тоже податься вперед. — Я снова ошибся. Я замотался, выдохся. Я… Если бы я сразу, понимаете, сразу посмотрел это ваше воспоминание, может быть, смог бы не допустить, отсрочить, что-нибудь придумать. А теперь я не знаю, что делать! Меня просто отстранили, потому что Рон — мой родственник. Он сидит в камере, как преступник, а я бессилен! Джинни засыпала меня гневными сообщениями. Артур целый день провел в приемной. А я… Я не знаю, что им говорить! По итогу — оба моих лучших друга меня чуть ли не ненавидят. Скоро к этому списку присоединится жена и все остальные. Я просто хочу… Я… Да будь оно все проклято!

Голос его сорвался, и он замолчал, по-прежнему не поднимая головы. Не надо было быть знатоком человеческих душ, чтобы понять, насколько Поттер потерян и одинок. Ведь то, что замышлялось как сухое изложение фактов, на деле превратилось чуть ли не в исповедь. Очевидно, что в отсутствии Гермионы, в условиях сохранения тайны ее смерти и безопасности своих близких, он просто ни с кем не мог обсудить эмоциональную подоплеку всей ситуации и вынужден был вариться в котле из своих сомнений, беспокойств, переживаний и подозрений в одиночку.

Польщенным из-за того, что именно ему выпала честь постоять рядом с этим бурлящим котлом, Северус себя не чувствовал. Да, он сейчас не входил в список ненавистников Поттера, если таковой вообще существовал, но и никаких теплых чувств к нему не испытывал. Хотя без доли понимания его состояния тоже обойтись не мог. Но это определенно не значило, что он готов был ободрить, проявить сочувствие или, не дай Салазар, утешить совсем расклеившегося волшебника напротив. Даже надышавшись волшебной пыльцой, он бы не дошел до такой стадии сумасшествия. Поэтому Северус, призвав все свое терпение, лишь откинулся на спинку кресла и, переведя взгляд с Поттера на яркие языки пламени, которые обнимались, покачивались, заигрывали друг с другом, посылая мириады оранжевых искр кверху, принялся ждать окончания затянувшегося безмолвия.

Но порой и молчанием можно многое сделать. Для Поттера эта короткая передышка стала целительным бальзамом на рану. Просидев в своей застывшей позе минут десять, он поднял голову и пристально всмотрелся в Северуса. Он ничего не сказал, но во взгляде этом Снейп увидел признательность — за то ли, что никак не прокомментировал его срыв, за то ли, что просто выслушал. Неважно.

Поттер выдохнул.

— После извлечения воспоминания Магды я уже не мог ничего сделать. Существует определенная процедура изучения улик в составе группы. В нее в том числе был приглашен и мистер Олливандер, который ранее давал пояснения о волшебных палочках нападавших. В случае с Гермионой, когда один из моих мракоборцев их спугнул, использовались палочки иностранного производства. Идентифицировать их не удалось. Но эту — палочку Хвоста — Олливандер, да и я, узнали сразу. Ну а дальше — понятно. Он назвал всех владельцев. А как только в деле всплыла фамилия Уизли, Кингсли, не без доноса Хротгара, — это имя Поттер буквально выплюнул, сдобрив щедрой порцией презрения, — отстранил меня от расследования. Рона тут же задержали. Сначала для объяснения. Что уж он им там рассказал, я не знаю, но из допросной его отправили за решетку. Единственное, что мне пока известно — у Рона нет алиби. А случай, когда он сам пострадал от Адского пламени, извернули так, будто он пытался себя обелить.

— Вы, конечно, в это не верите? — отрешенно спросил Северус, снова совершенно неосознанно принявшись теребить свою бороду.

— Разумеется, нет! — пылко воскликнул Поттер. — Даже если бы Рон спятил и ни с того ни с сего сколотил преступную группировку, он бы никогда не навредил или даже не попытался навредить Гермионе. Он… он ее любит. Очень.

С этим Северус спорить бы не стал, ибо своими глазами видел его боль от потери. Но отчего-то именно сейчас слышать об этих… обстоятельствах было до противного тошно. А желание отправиться в Андорру вместе с Грейнджер, подальше и от Поттера, и от Уизли, и от всей магической братии, превратилось почти в наваждение, от которого Северус пришел в замешательство. Но он быстро овладел собой.

— По всему получается, Поттер, что не только от мисс Грейнджер кто-то хотел избавиться. Если брать за основу, что ни Уизли, ни вы не причастны к нападениям.

— Что вы хотите сказать, сэр?

— Первое, что приходит в голову. Ваше Золотое трио стало кому-то костью в горле. Посудите сами, — Северус поднялся с кресла и принялся ходить на небольшом пятачке перед костром, сложив руки в замок за спиной, — сначала убирают Грейнджер. Да, странным, я бы сказал, абсурдным способом, в котором и вы сыграли определенную роль.

На этих словах Поттер сморщился и спрятал лицо в ладонях, сдвигая пальцами очки себе на лоб. А Северус продолжил:

— Может быть, в этом и дело? Никто не собирался убивать ее, иначе для чего тянуть и устраивать пляски с зельем? Мисс Грейнджер все это время оставалась прекрасной мишенью — без памяти, без возможности себя защитить. Ее легко можно было убрать, пока вы со своей беспечностью полагались лишь на бумажки и отчетики, даже не помышляя о раскрытии вашего гениального плана по спасению.

— Да как я мог заподозрить? — крикнул Поттер, вскидывая голову. — Все отчеты были составлены по нашему внутреннему уставу. Зашифрованы. И только Адам мог…

— Кстати о нем. Что-то выяснили?

— Нет! — в голосе Поттера послышались злость и бессилие. — Ничего. Известно, что только я и погибший Шафик последними видели его.

Северусу очень захотелось добавить «живым», но он сдержался и просто кивнул, давая понять, что этого и ожидал.

— Итак, некто организует нападения на Грейнджер. Вы, в свою очередь, проводите «спасательную», — Северус нарисовал пальцами кавычки в воздухе, — операцию, чем, вероятно, сбиваете планы нападавших. Но каким-то образом, и причем в довольно сжатые сроки, они об этом узнают, меняют вашего человека на подставного, чтобы удерживать контроль над Грейнджер. Какой была их конечная цель в ее отношении, мне пока не ясно. Но теперь то, что они переиграли ситуацию и собирались подставить именно вас, сомнений практически не вызывает. Что получаем в сухом остатке: Грейнджер либо мертва, либо на пожизненном лечении в палате Януса Тики, Поттер отстранен, уволен, осужден — выбирайте сами — за организацию провальной операции и покушение на заместителя министра или ее убийство, Уизли занимает свою клетку в Азкабане. Как вам такая версия?

— Да кому это нужно? — простонал Поттер, вцепившись пальцами в волосы и с силой сжав их в кулаках.

— Ну, мистер Поттер, делать за вас все домашнее задание я не собираюсь, — почти ласково прошипел Северус, надеясь, что от его тона у Гарри по меньшей мере кровь застынет в жилах. Все-таки он подрастерял свои навыки запугивания, пока прохлаждался на небезызвестном курорте в Северном море. — Полагаю, что ответ где-то на поверхности, как это часто бывает. И если уж вы хотите получить совет от преступника, начните с вашей троицы. Составьте списки: кто, чем и почему занимался минимум за год до начала нападений, кто-то препятствовал вам в делах или вы кому-то мешали, были ли конфликты? Не мне вас учить в этом деле, я и так влез в него по самое не хочу.

— Сэр, не думайте, я вам очень благодарен и за подсказки, и за помощь с Гермионой, и… — затараторил Поттер, вскакивая с кресла.

— Довольно! — резко оборвал его Северус. — Можете засунуть свою благодарность в… куда захотите. Она мне не нужна. Если мы закончили, я пойду.

До жути захотелось развернуться, взмахнув полами мантии, как в старые добрые времена. Но Северус пришел на встречу в уже привычном магловском пальто, так что ограничился лишь насупленными бровями и строгим взглядом.

— Постойте! — Гарри принялся рыться в поясной сумке, которая все это время скрывалась под мантией-невидимкой. — Я вам принес несколько полезных вещиц для поездки. Это разработки Джорджа Уизли. Они будут функционировать даже в условиях ограничения магии. Там ко всему есть инструкции. Гермиона будет в восторге.

Он извлек на свет пузатый бумажный пакет и передал Северусу.

— Ваш человек готов нас встретить? В сложившихся обстоятельствах тянуть дальше нельзя.

— Согласен, — кивнул Поттер, потирая свой знаменитый шрам. — Но от провожатого все еще нет новостей.

— Значит, пойдем без него, — в задумчивости произнес Северус, обращаясь скорее к себе, нежели к Поттеру.

— Это может быть проблематично, сэр.

— Разберемся. Ну? Теперь все?

— Да, сэр. Спасибо, что пришли.

Снять защитные заклинания Поттера оказалось делом двух взмахов палочки. И когда Северус замахнулся в третий раз, чтобы аппарировать подальше отсюда, Поттер, словно преодолевая сопротивление воздуха, с трудом произнес:

— Передайте Гермионе, что я… Передайте ей привет.

• ─── ⫷⫸ ─── •

Северус возвращался в шотландский дом уже глубокой ночью, предвкушая, как вытянется на кровати и мигом провалится в блаженный сон. Но, едва преодолев защитный барьер, увидел светящееся теплым янтарем окно гостиной и растерянно замер, позабыв о недавних мыслях об отдыхе.

Она ждала его?

Коротала ли время за книгой? Или черкала в исписанном вдоль и поперек блокноте свои заметки о поездке? Или ходила из угла в угол, в волнении накручивая на палец локон, выбившийся из пучка, по странной привычке закрепленного карандашом?

Северус тут же опомнился, сурово одернул себя за недопустимые глупые размышления и снова зашагал к дому, неловко поправляя ворот пальто.

Наверняка это Лэнки забыл погасить лампу и задуть свечи.

Стараясь не шуметь, Северус разделся в прихожей, оставив пакет и карточки, которые так и не вернул Поттеру, на комоде. Мягкий свет из гостиной так и манил к себе, не давая шанса на сопротивление. И, чувствуя, что непременно разочаруется, если не обнаружит там Грейнджер, он, вместо того чтобы сразу подняться на второй этаж, к себе в спальню, шагнул в гостиную.

Она сидела в кресле, подогнув под себя ноги и, опираясь на согнутую в локте руку, спала. Уголки губ Северуса дернулись в едва заметной улыбке, когда он увидел на ее коленях и книгу, и блокнот, а на столике перед диваном — все те же закуски из чернослива, чашки с чаем и большую тарелку тыквенного крем-супа с шалфеем и тостами, накрытые Стазисом. От этих видов желудок сжался тугим узлом и требовательно заурчал, но Северус полностью проигнорировал его, наслаждаясь удивительным, непривычным спокойствием, которое разлилось в груди.

Даже не осознавая, что делает, он подошел ближе к Грейнджер и быстрым движением, но при этом максимально аккуратно вынул карандаш из ее пучка. Волнистым каскадом волосы рассыпались по ее плечам и, судя по всему, защекотали шею, отчего Гермиона повела головой назад и сморщила нос. Северус же сделал шаг назад и, взглянув на карандаш в своих руках так, будто тот обжег ему пальцы, прошептал тихое Эванеско, заставляя его исчезнуть. Досадливо качнув головой из-за своего ребячества, он развернулся, чтобы уйти.

— Северус?

Проснулась.

— Да. Я вернулся.

Она вскочила с кресла, слегка покачнувшись. Видимо, ноги затекли. И сколько она так просидела? Тут же с удивлением пробежалась пальцами по макушке, заправила топорщащиеся локоны за ухо и заозиралась — сто галлеонов на то, что в поисках чертова карандаша. Северус раздраженно выдохнул, ловя ее взгляд.

— Все в порядке? — несмело спросила она.

— Насколько это возможно, — кивнул Северус, вскидывая руку к бороде. — Завтра отправляемся, так что сейчас нам лучше отдохнуть. Вы и так уже спали, а я разбудил.

— Нет, пожалуйста, — практически взмолилась Гермиона, крепко хватаясь за его предплечье. — Расскажите хотя бы в общих чертах, зачем звал Гарри, что с Роном. И потом, — она махнула другой рукой, указывая себе за спину, — мы с Лэнки суп приготовили. Вы же целый день ничего не ели.

— Я не голоден! — хмуро бросил Северус, пытаясь понять, что же за скребущее чувство появилось на душе.

Настойчивое урчание в животе заставило и отвлечься от роя смутных мыслей, и пожалеть о только что сказанном, и заметить, как Гермиона закусывает губу, чтобы сдержать озорную улыбку.

Обреченный вздох вырвался у него против воли, когда она, потянув за руку, все-таки усадила его на диван и сама присела рядом.

— Только чай, — уточнил Северус, когда Гермиона потянулась за палочкой, чтобы снять Стазис.

В ответ она снова едва заметно улыбнулась, кивнула и подвинула к нему чашку, только потом взяв свою в руки.

Салазар, какая покорность! И все ради того, чтобы побыстрее узнать, как дела у ее дружков.

Чисто из принципа он пил чай мелкими глотками, смакуя на языке травяные ноты. Она же свою чашку вертела в руках, стараясь не смотреть на Северуса и не торопить его своими рассеянными нетерпеливыми взглядами.

— Спрашивайте уже! — бросил ей Северус, откидываясь на спинку дивана и призывая всю свою закоренелую выдержку, чтобы прямо здесь и сейчас позорно не уснуть.

Она только этого разрешения и ждала. Мигом отставила кружку, развернулась к Северусу лицом, подсаживаясь еще ближе и заглядывая в глаза.

— Почему задержали Рона? Почему решили, что он причастен к нападениям? Что говорит Гарри? Это он произвел арест? Где сейчас Рон? Что Гарри собирается делать с этой ситуацией?

… В гостиной догорали угли в камине, отдавая немного тепла. А страшно уставший Северус, которого безбожно клонило в сон, продолжал отвечать на вопросы Гермионы, пытаясь прибавить все подробности, полученные им от Поттера, и попутно прилагая усилия, чтобы не смежить веки. Из-за борьбы со своим утомлением он как-то упустил, что и Грейнджер выбилась из сил. С каждым следующим вопросом и комментарием голос её становился тише, а последний и вовсе был похож на невнятное бормотание. И только ощутив тяжесть ее головы на своем плече и ласковое прикосновение мягких, почти шелковистых кудряшек к щеке, он понял, что Гермиона первой унеслась в страну сновидений. Пару секунд он сидел неподвижно, раздумывая, как бы встать и не побеспокоить ее. Но, поняв, что сейчас не в силах даже пошевелиться, тоже прикрыл глаза, чтобы подремать всего лишь пять минут.

Джинни торопливо шла по коридорам второго уровня Министерства, крепко прижимая к груди мирно спящую дочку. Ее и без того негромкие шаги заглушал ковер с небольшим ворсом. Впрочем, потревожить кого-то своей стремительной походкой она не могла — рабочий день еще не начался, кабинеты стояли закрытыми, и отсутствие привычной суеты не настораживало.

В Штаб-квартире тоже было пусто. Только за одним из столов дремал какой-то мракоборец. При звуке открывшейся двери он оторвал голову от своих сложенных рук и подслеповато прищурился. А когда узнал вошедшую, вскочил на ноги, попутно роняя стул, и воскликнул:

— Миссис Поттер!

— Да тихо вы! — шикнула на него Джинни, глазами указывая на младенца.

— Прошу прощения, мэм, — виновато пробормотал он и принялся аккуратно поднимать стул.

— Мистер Поттер у себя?

— Я… эм… ну, знаете… — замямлил мракоборец.

Джинни, склонившись к дочке, чтобы поправить пеленку, тихонько хихикнула над заиканием бедняги. Да уж, этот простак попал впросак. Мало того, что уснул на рабочем месте и понятия не имел, где сейчас босс, так и не знал, что стоит предпринять с женой босса, ведь вчера всем было строго-настрого велено родственников в Отдел не допускать. Оттого отец Джинни, как неродной, просидел целый день в приемной и вернулся домой ни с чем. А Гарри, будь он неладен, Поттер и вовсе в семейное гнездо не явился. Ну ничего, сейчас она ему покажет, где соплохвосты зимуют!

Джинни двинулась в сторону кабинета мужа, все еще слыша позади невнятное блеяние. У самых дверей она развернулась и, смерив вполне себе начальствующим взглядом нерадивого сотрудника, спросила его имя.

— Фрай, мэм, — обреченно выдохнул тот и плюхнулся на стул.

Гарри оказался на месте и спал точно так же, как и бедолага Фрай, сейчас наверняка прощающийся со своей работой.

— Гарри, — позвала Джинни тихо, чтобы не разбудить малышку.

Он не отозвался, так что пришлось потрясти его за плечо. И картина в Штабе повторилась один в один — Гарри вскочил на ноги, шаря рукой по столу в поисках очков. Кресло его со скрипом отъехало назад, а Джинни закатила глаза. Эти бравые мракоборцы спросонья хуже маленьких детей. Не учат их разве быть готовыми ко всему?

— Горе ты луковое, — усмехнулась она, щелчком скидывая очки с его лба на нос.

— Родная, ты чего здесь? Что-то случилось? — забормотал Поттер, прогоняя остатки сна и переводя взгляд на наручные часы. — Мерлин всемогущий, да еще семи утра нет!

— О, а во сколько же положено жене приходить на прием к сильно занятому мужу? Выдайте, мистер Поттер, мне расписание с часами посещений! — запыхтела Джинни, до крайности возмущенная его замечанием. — И ты смеешь спрашивать у меня, что случилось? Это ты мне скажи, пока я вашу контору не разделала под орех!

— Джинни, слушай…

— Нет, это ты меня послушай, мистер большой начальник, — зашептала Джинни. — Я пока не знаю, что у вас тут происходит, но поверь мне, непременно выясню. Я не дура, не думай…

— Я вовсе так не думаю! — воскликнул Гарри, за что удостоился шлепка по плечу и разъяренного взгляда матери, чье дитя чуть не разбудили.

Поттер словно только что заприметил дочку на руках у жены и мигом захлопнул рот.

— Если ты решил, что Джинни спеклась, окончательно превратившись в домохозяйку и подсев на беременные гормоны, то жестоко ошибся, дорогой, — зашипела она, как заправская змея. Все-таки ругаться шепотом было противно ее огненной натуре, но муженек иного выбора не оставлял. — Ты сейчас садишься и все как духу, понял? И только заикнись про конфиденциальные данные и прочее.

— Джин, но я ведь правда не могу рассказать. У меня Устав и куча приказов. И это небезопасно. Мы ведь здесь не в квиддич играем, а ловим преступников.

— О, и что? Никого лучше моего братца на эту роль не нашли?

— Все не так просто, родная. Есть улики, есть обстоятельства. И я пока никак не могу повлиять на ситуацию, пойми. Дело передали моему заму. Но обещаю, с Роном все будет нормально.

— В этом я не сомневаюсь. Подержи-ка, — Джинни, придерживая дочку за голову, протянула кулек с ней мужу.

Убедившись, что Лилс в надежных отцовских руках, она принялась выискивать что-то в своей сумке. Вскоре на стол главы Управления мракоборцев лег пергамент, исписанный крупными округлыми буквами. Гарри склонился над ним, покачивая ребенка. По мере прочтения глаза его становились больше и в конце концов он поднял на Джинни совершенно ошарашенный взгляд.

— Общественный защитник?

— Да, — самодовольно кивнула Джинни и, удобно устроившись в кресле для посетителей, сложила руки в замок на животе. — Если ты не можешь мне ничего рассказать, как и ожидалось, и не можешь помочь брату, это сделаю я.

— Я вчера нанял ему адвоката, Джинни.

— Как там говорят маглы? Одна голова хорошо, а две…

— Орф? — разулыбался Гарри, пытаясь разрядить обстановку.

— Ну хватит! Если ты хотел показать, что читал книги, подаренные Гермионой мальчишкам — молодец. А я своего решения не изменю.

— А дети как же? Джеймс и Ал и так почти год прожили в Норе.

— Ох, Гарри, у тебя Эванеско головного мозга? Клянусь, ты ступаешь на опасную дорожку, ставя вопрос о детях таким образом. Подписывай ходатайство!

— Нет, Джинни, извини, — мотнул головой Поттер, отодвигая подальше бумаги.

Лили в его руках недовольно закряхтела, и Гарри принялся расхаживать с ней по кабинету. Джинни, словно львица во время охоты, не спускала глаз со своей жертвы и лихорадочно думала, стоит ли ей доставать свой козырь из рукава.

Даже гипотетическая мысль об этом претила ей и в принципе угрожать подобным было откровенно подло, даже низко. Но на долгие уговоры у нее просто не было времени. С подписью главного мракоборца это ходатайство Визенгамот рассмотрел бы в день подачи, назначив внеочередное заседание. Она бы получила допуск и к материалам дела, и смогла бы беспрепятственно посещать Рона. Без подписи рассмотрение встало бы в график и затянулось на Мерлин знает сколько времени.

Она не сомневалась, что муж что-то скрывает от нее. Не зря же он забыл дорогу в собственный дом, сделав исключение только для первых недель после рождения Лили. Казалось, что их семейная лодка дала течь. Осложнялось все прописанным целителями сексуальным покоем. Порой у нее даже закрадывались сомнения: а не завел ли он любовницу? Джинни старалась отгонять их, наслаждаясь крохами того внимания, что Гарри дарил, и убеждаясь, что он любит ее все так же сильно.

Но вчера, так и не дождавшись его ни к ужину, ни к уходу ко сну, не получив ни ответа на свои записки, ни поддержки в момент, когда она так нуждалась в крепком плече мужа, Джинни вдруг поняла, что больше нет ее сил сидеть в четырех стенах и бездействовать. Она порылась в многочисленных колдоюридических справочниках и отыскала законный вариант, который поможет ей наконец понять, какого дракла творится в этом дивном мире. Второе заявление стало ее маленькой импровизацией, до которой, как она думала, выводя ужасные слова на листе, дело не дойдет. Но вышло иначе.

Приняв решение, Джинни вынула из сумки тот самый пергамент и развернула перед собой на столе, расправляя скрученные уголки.

— Развод? — раздался шепот из-за спины, и Джинни вздрогнула, похолодев от осознания жгучей боли в голосе Гарри.

Он больше ничего не сказал, а она не смела повернуться, уже жалея о сделанном. Так же молча Гарри трансфигурировал из ближайшего стула люльку, аккуратно уложил туда дочь и, прихватив свой плащ, до странного похожий на плащ одного старого мракоборца, вышел из кабинета, тихо прикрыв за собой дверь.

• ─── ⫷⫸ ─── •

Гермиона никогда не считала себя изнеженной девицей, склонной страдать из-за неудобств и лишений. Скорее уж наоборот. Но после окончания войны иррациональные к тому времени тревоги вылились в одно непреложное правило: неважно где, неважно как, но для нормального сна у нее должно быть большое и тяжелое, такое, под весом которого и дышать трудно, одеяло. На этой почве они даже ругались с Роном, не желавшим разделять ее причуду и норовившим скинуть одеяло с кровати, как только она засыпала. Потеряв свой плотный защитный кокон, Гермиона порой не просыпалась, но начинала беспокойно вертеться в постели. Ей снились кошмары.

Нет. Гермиона не была изнеженной девицей. Но это чертово одеяло всегда должно было быть при ней. Одно такое она уже отложила для запланированной одиссеи в Андорру. Слава Мерлину, в шотландском доме их оказалось предостаточно.

Тем удивительнее было проснуться новым утром и понять, что уже вторую ночь подряд она нарушала свое правило, но только сегодня не страдала от тягостных, гнетущих сновидений и волнений. Вчера ни свет ни заря ее с дивана подняло не жгучее желание сразиться на дуэли с Северусом, а старый кошмар, с которым не справлялись ни Зелье сна без сновидений, ни терапия у профессора Экономидеса. Только, как бы глупо это не звучало, тяжелое уютное одеяло.

Но сегодня все было совсем иначе.

Пока не открывая глаз, Гермиона прислушалась к своему состоянию. Она не чувствовала холода и неудобства, наоборот. Щека ее лежала на чем-то твердом, теплом и успокаивающем — на груди Северуса Снейпа. Сама же Гермиона устроилась у него под боком, под правой подмышкой.

Она слышала медленный и ровный стук его сердца, отдававший легкой вибрацией в ее теле. Ощущала, как от его размеренного дыхания слегка шевелятся кудряшки на ее макушке. Понимала, что это приятная тяжесть его руки на ее плече дарит то чувство безопасности, с которым она проснулась.

Не желая будить Северуса, Гермиона тем не менее распрямила пальцы, до того сжатые в кулак, и осторожно, почти не касаясь, пробежалась по свитеру на его животе. Он был из тонкой шерсти и оказался приятным на ощупь, совсем не колючим.

Это все было так странно!

Гермиона не помнила, как уснула. Но точно знала, что Северус еще что-то рассказывал ей. Почему же не разбудил ее и не отправил в спальню? Почему не ушел сам? Он остался специально или, сморенный усталостью, просто провалился в сон?

Ей бы стоило сейчас встать, чтобы не ставить ни себя, ни Северуса в неловкое положение. Только вот совершенно не хотелось терять эту нечаянную близость. Вместо того чтобы поступить благоразумно, Гермиона, осторожно повернувшись, открыла глаза и приподняла голову.

Ей еще не доводилось ни с такого ракурса, ни с такого расстояния рассматривать Северуса Снейпа. Пожалуй, он бы и не позволил, будь в сознании, так беспрепятственно пялиться на него.

За недели вместе она привыкла не воспринимать его как своего бывшего профессора, будто образ, маячивший перед ней шесть лет в Хогвартсе, подернулся дымкой и растворился. Сейчас она смотрела на него исключительно как на обычного мужчину. Ну почти. И в этом новом статусе видела его словно впервые. Он был таким же некрасивым, с этим ястребиным носом, который от взгляда снизу казался больше, чем был на самом деле. Но глаза отвести не хотелось. Наоборот, касаться его взглядом, подсчитывать морщинки, скопившиеся в уголках глаз, даже дотронуться до бороды, кое-где тронутой сединой.

Гермиона резко зажмурилась, ощутив дежавю, такое стремительное и быстро исчезнувшее, что едва успела осознать его. Ей показалось, что такой момент уже случался между ними, — она уже водила взглядом по его лицу и даже представляла, как бы он выглядел сейчас без бороды. Она поспешила отогнать это неуютное, тоскливое ощущение, будто не принадлежала себе, и опустила глаза ниже, на его шею. Там, обычно скрытые за волосами, да и сейчас не слишком очевидно выделявшиеся из-под щетины, виднелись рваные шрамы, закупорившие его смерть. Непроизвольно пальцы ее дернулись, и Гермиона не стала гасить чудное желание дотронуться до рубцов.

Кончики пальцев прошлись по контуру отметин, изучая, проникаясь, чувствуя свою причастность. Щетина кололась, защищая уязвимое местечко на шее. Но Гермиона не могла остановиться. Она уже не думала о том, что своими действиями наверняка разбудит Северуса. Ритм его дыхания не менялся, ни один мускул пока не дрогнул в теле. И она, не отрывая взгляда, все водила и водила по шрамам как одержимая. А перед глазами мелькали, словно кадры кинохроники, события десятилетней давности.

Он неподвижен на полу. Рон кричит над ухом. Гарри уже уполз по тоннелю. А она зажимает дрожащими пальцами рану на шее. Кровь вытекает, но уже не так рьяно, фонтаном. Она студенистая, с пузырьками внутри, и Гермиона не знает, почему. Роется в сумке одной рукой. Склянки звякают: обезболивающее, бадьян, крововосполняющее. Фиал у него на шее — что в нем? — вливает в горло на свой страх и риск. Нет ни бинта, ни платка, ничего. Отрывает полосу от своей футболки. Заматывает, как может. Опускает его голову на грязный пол. Рон тянет за руку. Она уходит в тоннель и не знает, выживет ли он, помогла ли ему.

Выдохнув, она мотнула головой, отгоняя страшные воспоминания, и снова подняла глаза на его лицо. Замерла, встретившись с пронзительным темным взглядом Северуса.

Ее поймали с поличным. Это было не сложно, да?

Оставалось только догадываться, насколько давно он проснулся. Северус смотрел настороженно и испытующе, пытаясь ли предугадать, что она будет делать дальше, или точно ожидая, что в ту же секунду Гермиона вскинется и убежит, осознав наконец, с кем провела ночь, кого так невесомо касалась сейчас.

Ничего подобного она делать не хотела. Но внезапное напряжение, коего Гермиона вовсе не испытывала с минуту назад, заставило опустить взгляд.

— Мы уснули, — тихо произнесла она, пытаясь сгладить возникшую неловкость.

— Потрясающая наблюдательность, Гермиона, — съерничал Северус, а ей показалось, что за этой колкостью он и сам старался скрыть свое волнение.

Она не смогла сдержать смущенного смешка, убирая руку с его шеи, и в тот же миг почувствовала, как он бережно сжал ее плечо своими пальцами, подавая знак подниматься. Рука его заскользила в сторону, разрывая теплые объятия, и Гермионе не оставалось ничего другого, как приподняться, опираясь на его торс, чтобы перекатиться в сторону. Она провела ладонью по его животу, пытаясь удержать равновесие, отчего Северус как-то нервно дернулся и выдохнул хрипло. В следующую секунду она потеряла опору и оказалась лицом на мягких подушках дивана, а он — в стороне от нее, отвернувшись к окну. Его сплетенные за спиной пальцы слегка подрагивали.

— Извините, — пробормотала Гермиона, поднимаясь и пока не понимая, чем была вызвана такая его реакция, но чувствуя себя при этом виноватой.

Угли в камине давно остыли, и прохлада заползла в дом, мало заботясь о его обитателях. Гермиона обхватила себя за плечи, пытаясь согреться. Без недавней близости Северуса мороз быстро проник ей под свитер, пуская по коже стайку мурашек.

Он продолжал стоять все в той же позе, упершись рассеянным взглядом за окно. Гермиона не раз в прошлом ловила подобный у Живоглота. Кот замирал порой, глядя на то, что не положено видеть людям.

— Северус, все в порядке?

Заправив волнистые пряди волос за уши, чтобы не мешали, она закинула в топку пару поленьев из дровницы и зажгла огонь. И еще раз пробежавшись глазами по позе Северуса, вдруг залилась румянцем, довольно очевидным на ее светлой коже, складывая разрозненные кусочки в единый пазл.

Ох.

Момент стал еще более неловким. Гермиона провела рукой по волосам, будто снимая липкую паутину заполняющих сознание мыслей, совершенно неуместных по отношению к Северусу, как ей в тот момент казалось. А вынужденная напряженная пауза наконец-то была прервана его чуть хрипловатым голосом.

— В порядке, разумеется, — он, похоже, справился со своей проблемой и развернулся к ней, стряхивая невидимые пылинки с брюк. — Жаль, что вчера так и не удалось все обсудить, но сейчас на это нет времени. Поговорим по дороге, если вы не против.

Гермиона проследила за его взглядом, направленным на часы на каминной полке. Они показывали начало девятого.

— Не против, Северус, — кивнула Гермиона и, почувствовав потребность озвучить это, добавила: — я доверяю вам.

Северус ничего не ответил, но в глубине его глаз всего на долю секунды сверкнул теплый огонек. Он явно оценил это ее признание.

— Итак, что мы делаем сейчас? — вопросительно всплеснула руками Гермиона. Ей не хватало точного плана.

Переход к делу ему пришелся по душе. Вся неловкость испарилась без остатка, и он принялся разгибать пальцы, давая инструкции.

— Посмотрите пакет в прихожей. В нем какие-то приспособления от Джорджа Уизли. Я проверил на недружелюбную магию, но досконально не изучал. Если там что-то годное, положите в свой саквояж. И некоторые зелья пусть будут у вас на всякий случай. Я оставил набор на столе в кабинете. В остальном — на ваше усмотрение. Будьте готовы к выходу в десять часов. Тогда, по моим расчетам, к первой стоянке мы доберемся до темноты. А я отлучусь на час.

— Куда? — живо спросила Гермиона и шагнула ему навстречу, за что удостоилась кривоватой усмешки.

— Я ведь вам уже говорил. Нужно уточнить информацию по вашей ведьме, прежде чем соваться в ее логово. Надеюсь, библиотека Малфоев не была разорена министерскими.

— Насколько мне известно, из дома изъяли только темномагические фолианты и артефакты, — задумчиво проговорила Гермиона, вдруг вспомнив, о чем собиралась спросить еще вчера, но в пылу эмоций и переживаний, в первую очередь за Рона, упустила это. — Северус, почему Малфой сообщил вам о задержании? Какое он имеет отношение к делу?

— А вот это, — складывая руки на груди и хмурясь, начал Северус, — вам лучше знать. У младшего Малфоя интерес к вашей жизни или смерти, если угодно, ничуть не меньше, чем у вашего жениха.

Гермиона поджала губы. Ну и к чему был этот комментарий про Рона? Снейп ведь прекрасно знал, кем они друг другу приходятся, читал прессу, где проблемы в ее личной жизни исследовали вдоль и поперек, словно более важных вопросов не было во всей магической Британии.

— Рон — мой друг, — отзеркаливая его позу, буркнула Гермиона. — С детства. А иное нас не связывает уже очень давно. А Малфой — муж моей подруги. И если вы намекнете еще раз на что-то большее, готовьтесь чистить свои ботинки от последствий моей… несдержанности, — она скривилась, как будто съела целый лимон.

Хмыкнув, Снейп вышел из гостиной, оставив раздосадованную своей оправдательной речью Гермиону сводить в уме счеты то ли с ним, то ли с собой за этот акт откровенности.

Предаваться самобичеванию, впрочем, времени не оставалось. Заглянув на кухню, Гермиона попросила Лэнки приготовить горячих бутербродов и кофе в дорогу. Остальная провизия, рассчитанная минимум на месяц путешествия с палаткой по горам, уже была уложена в ее бездонную сумку. Совершать ошибок юности и вынужденно питаться подножным кормом совершенно не хотелось.

Лэнки выглядел откровенно расстроенным, в глазах стояли слезы, а уши дрожали сильнее обычного. Понимая причину его уныния, Гермиона присела перед домовиком на корточки и легонько сжала его сухие ручки.

— Мы постараемся не задерживаться долго. Вот увидишь, время быстро пролетит.

— Лэнки должен заботиться о своем хозяине, — пропищал эльф, не сумев удержать крупную слезу, скатившуюся по морщинистой щеке. — С хозяином происходит плохое, когда Лэнки запрещают быть рядом.

— С Северусом?

Домовик замотал головой и разрыдался. А Гермиона поняла, что эльф вспомнил о мистере Шафике.

— Ты не виноват, успокойся, пожалуйста, — ласково сказала Гермиона, еще крепче пожимая его ручонки. — Послушай, если я пообещаю заботиться о Северусе, тебе станет легче?

Лэнки благодарно кивнул.

— Ну вот и отлично, — Гермиона поднялась, в последний раз сжав тонкие пальчики.

Уже у выхода с кухни ее догнал скрипучий после слез голосок домовика:

— Хозяин тоже хорошо позаботится о мисс Гермионе.

• ─── ⫷⫸ ─── •

Высокие кованые ворота мэнора пропустили Северуса в тот же миг, привычно обратившись в темную дымку тумана. Скрип гравия под ногами, когда Северус торопливо шагал к парадным дверям, отвлекал от роящихся в голове мыслей. Конечно же, о Грейнджер. Но не мог заглушить их полностью.

Удивительным образом Северус терял последние крохи самоконтроля рядом с этой девушкой. И их совместный… хм, сон был тому очередным подтверждением. Он ведь не собирался вчера оставаться в гостиной, но не смог побороть себя, оттолкнуть ее, сонную и такую беззащитную. И, кажется, эта ночь на неудобном диване вошла в копилку его лучших воспоминаний из-за оказанного ему доверия. Никто прежде не засыпал рядом с ним таким безмятежным, умиротворенным сном. А он не просыпался от таких ласковых прикосновений.

Салазар великий! Как же не хотелось отпускать ее. Да и в глазах Гермионы, как ни всматривался, он не увидел желания прерывать эту близость, оказавшуюся невероятно комфортной для двоих. Может, это могло перерасти во что-то большее? Только вот Северус подобного не мог себе позволить. Потому вскочил на ноги, как ужаленный, опуская покрытые ржавчиной окклюментные щиты, чтобы усмирить эмоции и реакции тела.

Он как никто понимал, что дело Грейнджер в конце концов разрешится. Она вернется в привычный мир, где ему ни в каком качестве места нет. Их пути непременно разойдутся, так к чему плодить ненужные сложности?

— Профессор Снейп? Вот так сюрприз!

Звонкий голос позволил сосредоточиться на реальности. В дверях его встречал не Драко, а молодая хозяйка поместья. Астория Малфой приветливо улыбалась, сложив ладони на заметно округлившемся животе. При этом выглядела она несколько настороженной, явно не ожидая увидеть такого гостя.

— Давно не профессор, миссис Малфой, — галантно поклонился Северус. — Прошу прощения, что побеспокоил в столь ранний час.

— Не стоит извинений, — склонив голову, ответила Астория и приглашающе махнула рукой. — Проходите, сэр. Вы по делу? К сожалению, Драко отсутствует, так что, боюсь, вы зря потратили время. Но прошу, составьте мне компанию за утренним чаем.

Они двинулись по холлу в сторону малой гостиной.

— С удовольствием. Благодарю, миссис Малфой. А где же мистер Малфой? Вчера я получил от него письмо и полагал, что мы сможем обсудить его содержание.

— В самом деле? — спросила Астория, поднимая на него удивленный взгляд. — Драко не предупреждал меня о вашем визите. И было бы странно в таком случае ему отлучаться. Он еще вчера отправился к родителям во Францию по семейным делам.

— Прямой договоренности у нас не было, все верно. Что ж, обсудим с ним все в другой раз. И раз уж я все равно здесь, — Северус остановился, и Астория вынуждена была тоже притормозить, — позволите воспользоваться вашим гостеприимством и посетить библиотеку?

Астория принялась расправлять складки на пышной юбке своего платья, оттягивая время. Просьба Северуса точно пришлась некстати, но она словно не могла придумать, как бы повежливее отказать своему бывшему декану. Все это явно читалось у нее на лице, но Северус не мог уйти ни с чем.

— Видите ли, миссис Малфой, я планирую покинуть Британию и провожу несколько исследований в связи со своими будущими путешествиями. А обращаться в библиотеку Министерства или Хогвартса не хочу по понятным причинам.

Объяснение это, кажется, полностью удовлетворило Асторию. Мило улыбнувшись, она указала рукой на массивные двустворчатые двери.

— Конечно, сэр. Книги в вашем распоряжении.

Они вместе зашли внутрь.

С момента его последнего посещения в библиотеке произошло мало изменений, разве что один из стеллажей был красноречиво пуст, будто говоря всякому вошедшему: «Здесь больше нет ничего противозаконного». Только вот Северус прекрасно помнил, какие на полках этих стояли издания. Да, связанные с темной магией, но абсолютно несодержательные. Скорее их можно было бы назвать легким чтением. Фолианты с темномагическими ритуалами никогда не выставлялись на всеобщее обозрение, а были надежно скрыты в тайнике. Интересно, они все еще там? Проверить это не представлялось возможным, ибо открытие хранилища требовало капли хозяйской крови.

Впрочем, Северус сейчас не нуждался ни в какой запрещенке. Одну нужную книгу он увидел сразу. Видимо, как дань уважения всем чистокровным задницам, справочник «Священные двадцать восемь» покоился на небольшом мраморном постаменте. А вот где искать сведения о ведьме из Энголастерса, он пока не представлял, да и делать это при свидетеле в планы Северуса не входило.

Но и здесь ему повезло. Домовик все никак не отзывался на призыв миссис Малфой, а она, обуреваемая желанием все же напоить своего гостя чаем, вышла на пару минут, чтобы лично отдать распоряжения. Этого времени Северусу хватило, чтобы скопировать нужные страницы о семействе Шафиков из справочника, надежно спрятать их и пролистать еще несколько фолиантов, самым полезным из которых оказался пятый том сборника «Метла и зелье: самые знаменитые ведьмы мира». Он не питал никаких иллюзий, поэтому не удивился, что ведьма из Энголастерса числилась в разделе кровожадных. Чтобы не терять времени, страницы про нее Северус тоже скопировал. И когда Астория вернулась в библиотеку с чаем, уже чинно сидел в кресле у окна и листал ничего не значащую книжонку о традициях зельеварения в Южной Азии.

— Индия? Так вот куда вы собираетесь? — Астория протянула ему чашку, и Северус принял ее, откладывая книгу в сторону.

— Хочу начать с этого направления, все верно, миссис Малфой.

— Уверена, это будет очень увлекательно, сэр. И вы, безусловно, заслужили… То есть после всего, через что вам пришлось пройти…

— Я понял, — отмахнулся Северус. — Не будем продолжать эту тему. Когда ожидается пополнение?

— Через пару месяцев, — покраснев, ответила Астория и отвела сконфуженный взгляд. Похоже, обсуждать вопросы деторождения с ним ей было крайне неловко.

Пока они вели непринужденную светскую беседу, плавно обходя вопросы прошлого, Северус водил взглядом по книжным шкафам, пытаясь понять, не упустил ли источник более существенных сведений. На одной из полок, почти под потолком, рядом с колдографией какого-то джентльмена, рьяно поправляющего свой шейный платок, он заметил обычную фотографию. На ней были запечатлены радостные Гермиона и Астория на фоне белого магловского здания.

Миссис Малфой оказалась весьма внимательной и, почувствовав интерес Снейпа, пояснила:

— Знаете, мы с Гермионой очень подружились. А они с Драко смогли отбросить былую вражду. Так что ее уход стал для нашей семьи большим ударом. А это, — она провела ладонью по животу, — и ее заслуга.

— В самом деле? — вздернув бровь, недоуменно спросил Северус.

— Да, — Астория призвала фото с полки и протянула ему. — Не думаю, что вам интересны подробности. Скажу лишь, что это фото сделано прошлой весной у магловской клиники, на лечение в которой меня и уговорила Гермиона.

Больше она ничего не рассказала, а Северус, конечно, не стал уточнять столь личные подробности. Вскоре он, поблагодарив хозяйку за радушие, покинул мэнор.

Дорога в шотландский дом не заняла много времени, но омрачилась начавшимся снегопадом. Стряхивая снежинки с пальто в прихожей, он ловил на себе взволнованный взгляд Грейнджер.

— Без пяти минут десять!

Она была слишком взвинчена и бледна, будто все время его отсутствия накручивала себя непонятно из-за чего. Она уже была собрана, сумка закреплена на поясе, буйство кудрей усмирено и заточено в привычный пучок.

Северус стянул перчатку с руки и перехватил ее за запястье, медленно проводя по внутренней стороне большим пальцем, пытаясь и успокоить, и измерить пульс. Но руку она тут же выдернула, округлив глаза.

— Опять! — прошептала, хватаясь за лоб. — Северус, со мной что-то происходит. Это уже было. И утром. И до этого несколько раз. Я не понимаю.

— О чем вы? — он ухватил ее за плечи, слегка встряхивая, чтобы она подняла на него взгляд.

— Это ощущение. Вы просили рассказать, если я вспомню что-то из прошлого Фионы. Но это не воспоминания, а… О, Мерлин, как объяснить? Я словно вылетаю на доли секунды из тела, из сознания. Вот и сейчас — вы коснулись запястья, и я знаю, так уже было, я это уже чувствовала, но это была не я, а…

— Тихо, тихо. Садитесь.

Он подтолкнул ее к стулу, вынул волшебную палочку и предупредил:

— Дышите спокойно. Постарайтесь расслабиться.

И взмахнул древком снизу вверх, вырисовывая восьмерку перед ее лицом и невербально произнося диагностическое заклинание. Гермиону окружило золотое свечение, после чего окутал прозрачный кокон, тягучий и дрожащий, как раскаленный воздух в пустыне. Она пораженно вздохнула. А Северус продолжил колдовать, чертя в воздухе руническую формулу. Появившаяся над головой схема светилась здоровым зеленым, лишь в нескольких местах переплетающиеся линии были зеленовато-голубыми, как чистая вода.

— Все в порядке, — заключил Северус, вспоминая, какой блеклой была эта схема до Рождества, когда Гермиона еще не была собой. — Но вам лучше остаться в доме. Изначально не стоило соглашаться на совместную вылазку. Здесь безопаснее. Защиту я обновил, и если что-то случится или понадобится, Лэнки всегда сможет перенести вас к Поттеру.

Она замотала головой.

— Нет, Северус. Вы без меня не пойдете. Мы вместе готовились. Есть то, что знаю только я, а что-то только вы. Вот увидите, мы будем отличной командой, — она улыбнулась. — Простите мне это. Время подходило, вас все не было, и я разнервничалась. А насчет защиты и всего остального, — посомневавшись, она положила ладонь ему на грудь, туда, где немного учащенно билось сердце, — здесь безопаснее всего. С вами.

Он сглотнул, пытаясь прочистить горло и придумать, как разрядить ситуацию. Но сердце предательски пропускало удар за ударом от ее слов, которые было до одури приятно слышать, а старые окклюментные щиты скрипели и не хотели опускаться, подчиняясь воле своего хозяина.

Северус перехватил ее руку, отводя подальше. Задержал в своей совсем на чуть-чуть, пожал, давая понять, что услышал ее, и отпустил, отступая к кабинету. Он дал себе время, копошась в ящиках стола дольше необходимого, забирая из лаборатории свою сумку с остальными зельями, давая Лэнки последние распоряжения. И когда вновь встретился с ней взглядом, уже выходя из дома, не чувствовал себя таким обезоруженным ее речью, ее касанием, ее присутствием.

Уже за границей защитного барьера, спокойно и твердо сжал ее ладонь в своей.

— Вы готовы?

После ее уверенного кивка они двое словно растворились в воздухе, а большая черная птица взлетела откуда-то с нависших веток и взвилась в высокое небо, испуганная громким хлопком аппарации.

7 сентября 2008 года

«Гнездышко»

Когда Гарри выбрался из «Пикси», уже наступило утро. Холодное, туманное, пропитанное сыростью, под стать его настроению. Оставив подчиненных завершать допросы того сброда, что находился в пабе, Гарри направился к Джорджу Уизли, единственному человеку, как ему думалось сейчас, способному пролить свет на личность того неизвестного в плаще. Вполне возможно, что одеяние не имело никакого отношения к «Всевозможным волшебным вредилкам» — характерной нашивки он не рассмотрел — но не мог не ухватиться за эту ниточку, ибо не знал больше ни одного производителя плащей-щитов. Мысль, что беглец мог самостоятельно заколдовать свою одежду, Гарри не просто отодвинул, а отбил с такой силой, от которой под ударом биты улетает в небо бладжер в квиддиче, — иначе безнадега, от коей он совсем недавно избавился, обещала накрыть его вновь.

Джордж с семьей жил в графстве Девоншир, неподалеку от родительской Норы, но на достаточном расстоянии, чтобы не считаться соседями. Их с Анджелиной дом, который они любовно называли «Гнездышко», располагался в предместьях крошечного магловского городка Оттери-Сент-Мэри и стоял посреди душистого луга, окруженный с нескольких сторон лесным колком и небольшим подлеском, главным образом из шиповника, орешника и сорбарии.

Дом был таким же необычным, как сам Джордж. И хоть Гарри бывал здесь не раз, да и за все эти годы в волшебном мире насмотрелся всякого — по-прежнему замирал не то от восторга, не то от изумления, обводя взглядом это прекрасное чудовище с разноцветной, переливающейся, как чешуя дракона, черепицей на крыше и серой башней, в которой Джордж разместил нечто среднее между лабораторией и своим кабинетом.

Гарри долго стучался и, должно быть, переусердствовал, потому что вид шурина, распахнувшего дверь, не обещал ему ничего хорошего. В волосах, стоящих дыбом, возмущенно и разноцветно искрились электричеством огоньки.

Грозный взгляд и сжатые губы быстро сменились узнаванием, а следом испугом, и Джордж воскликнул:

— Что-то с Джинни?

— Нет-нет, — затряс головой Гарри.

Он, оттеснив Джорджа, зашел в дом, тут же от усталости прислонившись к пузатому старинному комоду, подаренному тетушкой Мюриэль на его свадьбу с Анджелиной. Лакированная деревяшка в ответ со всей силы выдвинула один из ящиков, который больно саданул Гарри бок. От неожиданности он отскочил, сердито ругнулся и даже замахнулся ногой на проклятущую мебель, но Джордж, ухватив его за локоть, оттянул подальше и покачал головой:

— Не советую. Характер у этой штуковины покруче, чем у тетки. И, Мерлин всемогущий, что за видок у тебя? — поинтересовался он, деловито осмотрев Гарри с ног до головы.

— А, — отмахнулся Гарри, — я с облавы. Слушай, Джордж, ты извини, что так рано и все дела, но мне помощь нужна.

— Да я вижу, так что тут ты по адресу. Ну, идем, братишка, — Джордж закинул руку Гарри на плечо и потащил за собой в кабинет. — Могу предложить антистрессовый обниматель. Это наша новая разработка. Пока тестируем, но результаты обещают быть отменными. Или вот — «Релаксипус». Отличная штука, пользуется огромным спросом у покупателей.

Они уже зашли в святая святых изобретателя, и Джордж, стянув с одной из полок шляпу в виде осьминога с восемью гибкими щупальцами, протянул ее Гарри.

— Массажирует кожу головы и снимает напряжение. Нет? — заметив, что Гарри не реагирует на протянутую шляпу, Джордж вздернул удивленно бровь. — Что ж, посмотрим-ка, что есть еще.

Хлопнув в ладоши, он, как фокусник из мешка, начал доставать с полок и выкладывать на стол свои творения, обязательно снабжая кратким описанием:

— Аромадиффузор с запахом сливочного пива для уютной и расслабляющей атмосферы. «Уморашка» посылает легкие электрические импульсы в мозг, высвобождая эндорфины. Так, что еще? «Храпящий оглушитель» тоже вещь. Подавляет все шумы и заменяет спокойной музыкой для расслабления.

Пока Джордж болтал, Гарри не мешал ему, осматривая обстановку кабинета. Не то чтобы он раньше сюда не заходил, скорее побыстрее старался выбраться, дабы Джордж не успел предложить ему стать подопытным кроликом для очередного изобретения. Собственно, этим он и занимался сейчас.

Кабинет был обставлен массивными шкафами, тумбами и увешан полками, на которых покоились те самые «вредилки», пользующиеся в волшебном мире большим спросом. Главная лаборатория располагалась над магазином в Косой аллее. Сюда же попадали уже готовые образцы. Так что помещение в доме больше походило на музей с очень ценными экспонатами. На широком столе возвышались стопки исписанных пергаментов с какими-то заключениями, схемами и рисунками. На стене за столом висела большая колдография Фреда и Джорджа, сделанная в день открытия магазина. На ней братья счастливо улыбались и посылали из своих палочек столп разноцветных искр, даже не подозревая, что совсем скоро расстанутся навсегда.

— А, вот! — Джордж дернул Гарри, заставляя того оторваться от созерцания каких-то чертежей, и сунул ему под нос что-то круглое, ядовито-розовое. — Гвоздь программы. Самый продаваемый товар еще с тех пор, как мы рассылали все совиной почтой — антистрессовый мяч с лицом Долорес Амбридж. Можно сжимать и мять, чтобы выпустить пар. Не поверишь, все еще раскупают подчистую.

Гарри жестом отказался от столь заманчивого предложения и сел на стул у стола.

— Джордж, я был бы правда рад, если бы все твои антистрессы мне помогли, но дело совсем не в этом.

— Да? По тебе и не скажешь, — засмеялся тот, но быстро принял строгий вид, занимая свое место в кресле.

Гарри очень ценил это качество в шурине — когда того требовала ситуация, он мог отбросить свою природную веселость и беззаботность, превращаясь во вдумчивого собеседника. Он всегда был несколько усидчивее Фреда, но после смерти брата это его качество трансформировалось основательно. Джордж стал глубже, серьезнее, обдуманнее и сейчас в своем бархатном халате и с растрепанной шевелюрой выглядел вполне рассудительно, чтобы верно воспринять просьбу Гарри.

— Слушаю тебя.

— Мне нужны сведения обо всех покупателях, приобретавших плащи-щиты с начала года. Или даже раньше, если это возможно.

— Ты же знаешь, что без санкции я не могу такую информацию предоставить? — недоуменно подняв брови, спросил Джордж.

А Гарри развел руки в стороны и ткнул подбородком себе в грудь.

— Вот она твоя санкция, сидит прямо перед тобой. Джордж, это очень важно. Связано с теми нападениями, из-за которых и Рон, и Гермиона… ну, ты понимаешь.

— Понимаю, — кивнул Джордж и начал почесывать подбородок, о чем-то раздумывая. Примерно через минуту он выдохнул. — Братишка, у нас контракт с Министерством на эти плащи, ты же знаешь, и в розницу партия не такая большая поступает — так, чисто побаловаться.

— Именно поэтому! — воскликнул Гарри. — Раз покупателей не так много, значит, и найти нужного будет легче. Я знаю, что из-за поставок в Министерство вы обязаны вести учет всех проданных экземпляров. Так что просто помоги мне, дай имена. Если нужны какие-то разрешения, запросы и прочее — я оформлю все позже, даю слово.

— Гарри, на это в любом случае понадобится время. Ты же не думаешь, что я знаю всех в лицо и поименно?

Джордж не стал больше искать отговорок, а сел писать письмо в бухгалтерию магазина, через которую в обязательном порядке проводились расчеты при покупке особых — то бишь подконтрольных — товаров. Гарри же поднялся с места и принялся прохаживаться по кабинету, раздумывая, что сказать детям. Очевидно, этот выходной, как многие другие, он проведет на работе. Упускать время нельзя, он и так слишком долго топтался на одном месте, и теперь его обуревала такая жажда настоящей поисковой деятельности, что он готов был носом рыть землю и вокруг этого чертова паба в Хартфорде, и где угодно вообще! Лишь бы это привело к ответам.

Гарри остановился у одного из стеллажей, привлеченный пергаментом с чертежом изобретения, удивительно похожего на магический детектор лжи, который совсем недавно мракоборцы получили из Отдела тайн. Только здесь белая сфера называлась «Ловцом лжи».

Стараясь не привлекать внимания Джорджа, Гарри осторожно достал стопку бумаг и принялся рассматривать записи, которые, как ему показалось, были сделаны почерком Фреда. Чего там только не было: и магический стетоскоп, и самозатягивающиеся наручники, и дезинтегратор темных артефактов, и даже метла-невидимка.

Догадка, мелькнувшая в голове, сначала показалась пустой, но чем черт не шутит. В задумчивости почесывая свой шрам, Гарри развернулся к Джорджу. Тот уже закончил письмо и перетягивал свиток тонкой веревкой.

— Скажи-ка, Джордж, а есть ли в твоем арсенале, — он потряс кипой пергаментов перед носом, — прибор, способный отыскать артефакт на расстоянии, указать его точное местоположение и траекторию перемещений?

— Эй! — вскрикнул Джордж, увидев, какие именно бумаги держит Гарри. — Попахивает промышленным шпионажем, братец!

— Ага, надо оно мне! — фыркнул Гарри в ответ. — Я серьезно, Джордж.

Оказалось, что нечто подобное у Уизли было. Загвоздка заключалась в том, что прибор, как и многие изобретения, был идеей Фреда. Тот не успел его доработать, а у Джорджа за все время так и не дошли руки до реализации и этой, и других задумок брата. Еще одной сложностью был сам артефакт. Для его поиска требовалась либо точная копия, либо кровь создателя. Но с этим Гарри пообещал разобраться.

30 сентября 2008 года

Площадь Гриммо, 12

Гарри и Джордж одновременно достали из карманов и выложили на стол два предмета: круглый золотой медальон с витиеватыми узорами и металлический куб, на каждой грани которого светились руны и неизвестные символы.

— Ну что, готов? — потирая руки, спросил Джордж.

О, да! Гарри определенно был готов и весь сгорал от нетерпения. Он сам не понимал, как продержался почти целый месяц в ожидании, пока Джордж доводил до ума свой прибор и проводил испытания. Не то чтобы ему нечем было заняться. За это время он тщательно проверил каждое имя в списке покупателей плащей, переданном из магазина Уизли. По удивительной случайности в перечне значилось имя Оливии Лорье, которая приобрела три розовых плаща на подарок подругам.

Гарри участвовал в разведывательных рейдах, пытаясь своими силами выследить исчезнувшего, как огонек на болоте — был и нет, — волшебника. И, конечно, незабываемо проводил время с Финчли, которому пришлось задержаться в Британии дольше, чем он сам планировал. Сначала они искали создателя медальона, а когда не вышло, присоединились к группе артефакторов, пытающихся воссоздать его копию. Альфонсус не выкобенивался, а принимал активное участие, в очередной раз подробно описывая и внешний вид, и принцип действия. Разумеется, этот хитрый жук не раз испытал артефакт, прежде чем передать его в руки нового владельца, так что его помощь оказалась весьма ценной. И цену эту он назначил сам — возможность покинуть страну без дальнейшего преследования. Руки были пожаты.

— Надеюсь, все сработает как надо, — запуская пальцы в непослушные торчащие вихры, протянул Гарри. И немного отошел от стола, давая шурину пространство для дальнейших действий.

— Обижаешь, — подмигнул ему Джордж. — Итак, позволь представить. Это Магический локатор Уизли, или МЛУ. Он работает на основе принципа магической триангуляции. Для начала МЛУ необходимо откалибровать, чтобы настроиться на магическую подпись нужного артефакта. Так, отмечаем исходные точки, — Джордж нажал на несколько символов на кубе. — А теперь запускаем сканирование. По итогу получим проекцию: траекторию перемещения артефакта и его местоположение в данный момент. Так что тебе лучше притащить какую-нибудь карту, чтобы сопоставить показатели.

— Долго будет сканироваться? — спросил Гарри, роясь на полках в поисках карты Британии и мира заодно.

— Бывает по-разному, — пожал плечами Джордж. — Зависит от удаленности артефакта.

Около часа спустя они получили проекцию и, сопоставив с географической картой, убедились, что след ведет в Андорру. Крайняя светящаяся точка стояла почти в самом центре страны. Только вот Гарри подобное открытие не обрадовало. Он буквально рухнул на стул, зажмуривая глаза.

— Вот дерьмо!

— Да?

— Полнейшее.

Как в магловской, так и в магической Андорре действовала система сюзеренитета: северная часть страны была ассоциирована с Францией, южная — с Испанией. Но пару лет назад магическое сообщество трех из семи общин Андорры заявило о своем суверенитете на почве постоянных разногласий с Министерством магии Испании и сбросило его протекторат, став обособленным и закрытым миром, отгородившись от соседей магическим куполом. Гарри помнил, как эта новость всколыхнула тогда весь волшебный мир. Представители иностранных государств были высланы, все дипломатические связи оборваны. И провалиться ему на этом месте, если Аркалис, как стали называть эту местность волшебники, не стал идеальным убежищем для всех, поддержавших новую систему.

Светящаяся точка, указывающая на артефакт, стояла на границе Аркалиса. Плохая новость была в том, что магический купол не позволял отследить дальнейшие перемещения беглеца. Хорошая — он точно находился внутри, а территория этой страны была настолько маленькой, что отряд мракоборцев обошел бы ее за день.

1 октября 2008 года

Министерство магии

В просторном кабинете в удобном кресле восседал Перси Уизли, глава Отдела международного магического сотрудничества. Стройные ряды папок, словно отряд безупречных солдат, застыли в ожидании на его широком столе. Иссиня-голубые глаза Перси, выглядывающие из-под простой квадратной оправы очков, взирали на Гарри Поттера с легким оттенком снисходительности.

Гарри на мгновение охватило смущение под испытующим взглядом шурина. Аккуратно причесанные рыжие волосы, безупречный темно-синий костюм, безукоризненно выглаженная сорочка и полосатый галстук контрастировали с его собственными торчащими вихрами и небрежным видом. Гарри машинально попытался пригладить непокорные волосы, но тут же одернул руку, как только Перси заговорил.

— Мистер Поттер, это невозможно.

— Перси, все возможно, если захотеть, — рыкнул Гарри и подался вперед, опираясь локтями на его стол.

Уизли, глубоко вздохнув, поправил двумя пальцами очки.

— Мистер Поттер, прошу вас оставаться в служебных рамках. Фамильярность неуместна. Что же до вашей просьбы, посмотрите, — он повернулся корпусом к стене, на которой висела большая карта мира. Границы некоторых стран пылали изумрудным, некоторых — лазурным, а некоторых, в том числе и юга Андорры — багряным светом. — Между нашими странами нет дипломатических отношений. И учитывая их внутреннюю ситуацию, они не скоро появятся.

— А ты разве не для этого здесь сидишь? — вскипел Гарри, вскакивая на ноги. — Сделай что-нибудь. Мне нужно достать скрывающегося там преступника.

— Экстрадиция невозможна, повторяю вам. Нет никаких правовых соглашений. Та часть страны, на которую вы указываете, закрыта.

— Тем не менее преступник смог туда проникнуть и спрятаться, — проворчал Гарри.

— На то он и преступник. Мы же говорим о законных способах посещения страны. Их не существует, за несколькими исключениями: там должны жить родственники или у волшебника должно быть право репатриации.

— Что будет, если я попаду туда неофициально? — спросил Гарри, не обратив внимания на два исключения, которые его не касались и никак не могли помочь в ситуации.

— Это же гипотетический вопрос? — нахмурился Перси. — А, впрочем, неважно. Ничего хорошего не будет. Мы не знаем, как сейчас там устроена система правосудия, но либо разразится международный скандал, либо нарушитель закона безвестно сгинет в их тюрьме.

— Отлично, — кивнул Гарри, разворачиваясь к выходу. — Значит, главное — не попадаться.

— Прошу прощения? — почти взвизгнул Перси и крикнул в спину удаляющемуся Гарри. — Мистер Поттер, я вынужден буду доложить министру о нашем разговоре.

— Не утруждайся, Перси. Я сам ему расскажу.

Кингсли, который раньше все его инициативы принимал на ура, неожиданно взбеленился и встал на сторону педантичного бюрократа Перси. Снова прозвучали слова о международном скандале, который был совершенно некстати накануне выборов.

— Ты не понимаешь, Кингсли! Это даже не ниточка, а целый канат! И ты мне его обрубаешь, — проваливаясь в отчаяние, спорил Гарри.

Но министр был непреклонен. Единственной уступкой стало разрешение установить контакты с французской стороной, под протекторатом которой находилась большая часть Андорры.

— Но чтобы нога твоя не ступала на чужую землю, ясно? И когда я говорю «твоя», то подразумеваю каждого мракоборца в Управлении, Гарри, — подытожил министр и опустил взгляд на пергамент со своей предвыборной речью, которую должен был произносить на днях в Шотландии.

Очередная аудиенция была окончена.

7 декабря 2008

Граница общин Энкамп и Канильо

Гарри в порванном в нескольких местах плаще, свисающем с него бесформенной шторой, ползком преодолел границу магического купола. Сердце бешено колотилось, едва не выпрыгивая из груди, в глазах темнело, ногу простреливала такая боль, что хотелось выть. Руки его были покрыты глубокими порезами и ссадинами, лицо вымазано в грязи и крови. Трясущимися пальцами он вытянул палочку из голенища сапога, из последних сил вызвал патронуса и, убедившись, что Олень отправился доставлять сообщение Бабингтону, провалился во тьму.

Пробуждение оказалось мучительным. Голова гудела, будто в ней поселился рой пчел, а во рту пересохло, словно он целую неделю брел по пустыне под палящим солнцем без единой капли воды. Открыв глаза, Гарри тут же зажмурился. Частично ему хотелось уберечь их от резкого света, но в большей степени — избежать сурового взгляда Кингсли, который сидел у его койки, скрестив руки на груди.

— Дьявол! — прошипел Гарри тихо.

— Я, возможно, и не самый безупречный начальник, но до дьявола мне, пожалуй, еще далеко, — шутка Кингсли прозвучала с ноткой стали в голосе, и Гарри понял, что ему не поздоровится.

А как все хорошо шло! Почти два месяца он совершал свои вылазки, обшарив большую часть территории Аркалиса. И как же ему не повезло нарваться именно сегодня на магический патруль. Что за нелегкая занесла их в эту глушь? Конечно, он сам чудовищно сглупил, отправившись туда в одиночку, без прикрытия своего андоррского проводника Шавьера. Как итог — слишком поздно понял, кто перед ним, а удирая и не имея возможности использовать магию, как последний дурак свалился с крутой скалы. Благо она была невысокой.

— Где мы?

— В госпитале в Сольдеу. Это на границе с Францией. Тебя подлатали по-магловски. Оформили как заблудившегося туриста.

— Значит, никаких международных скандалов? — усмехнулся Гарри, с наслаждением осушив стакан воды.

Кингсли оставил эту колкость без внимания, долго смотрел Гарри в упор и, наконец, спросил:

— И как долго ты занимаешься подобной самодеятельностью?

— Это впервые, — не моргнув глазом, соврал Гарри.

Тут же под нос ему сунули карту, на которой он отмечал все исследованные места и маршруты. Городков в Аркалисе было не много, да и те больше походили на деревни с парочкой улиц и церковью. Но на открытых участках межгорий и в редких лесах было множество биваков для туристов: от шалашей до добротных каменных строений. Их осмотр отнимал немало времени, вот почему его импровизированные поиски так затянулись.

Смысла отпираться больше не было. Гарри, наоборот, надеялся, что теперь Кингсли умерит свой гнев. Выборы прошли еще месяц назад, на завтра была намечена церемония официального вступления в должность — одним словом, все те отговорки, которыми пользовался министр, запрещая Гарри соваться в Аркалис, уже потеряли свою силу.

Только у Бруствера было иное мнение.

— Значит так, — протянул он, поднимаясь. — Я официально замораживаю это дело. Ты на нем помешался, нужно переключиться. Или в Британии закончились преступники? Не далее как на прошлой неделе обокрали поместье Кобург-Готов, похитив древние и, надо сказать, опасные реликвии. Это уже пятый такой случай! И почему семейство записывается на прием ко мне, а не к Главе мракоборцев? Как думаешь, угадаю? Потому что его нет на месте!

— Кингсли, — Гарри поморщился. — Я не могу все бросить. Это дело принципа.

— Нет, можешь, — сурово отрезал министр. — Выздоравливай и возвращай Гермиону, ей больше ничего не угрожает.

С этими словами он вышел из палаты, оставив Гарри задумчиво пялиться в потолок. В голове царил полный раздрай. Мысли беспорядочно скакали с одного на другое, но одна была ярче остальных. В отличие от Кингсли, он совершенно не был уверен в том, что для Гермионы больше нет никакой опасности и что преступники не дадут о себе знать.

21 декабря 2008 — 9 января 2009

Министерство магии — Камден — Холихед

Гарри почти две недели толком не видели на работе. Казалось, Кингсли был чрезвычайно счастлив дать ему отпуск, но не преминул напомнить, что очень ждет возвращения Гермионы. Опасения Поттера его не волновали. Сам Гарри с этим решением не спешил, хотя собирался встретиться с Шафиком и обсудить варианты. Но сначала на полпути в Рай был остановлен Кикимером, который, теребя себя за уши, нагло врал о начавшихся у Джинни родах. Потом они действительно начались, а потом появилась Лили, и Гарри не смог оставить своих девочек. Вот и сегодня он вырвался в Штаб-квартиру, только чтобы быстро просмотреть отчеты агентов, работающих в магловском мире, да проверить, как идут расследования нескольких открытых дел.

Как обычно, стопка конвертов лежала на его столе, и Гарри принялся быстро их перебирать, ища тот, что был помечен как «Объект 23/19». Не найдя его, он вылетел из кабинета, как пробка из бутылки, разрезая свистом воздух. Он схватил Фрая, который спокойно попивал кофе, за грудки, обварив и себя и Фрая, и начал лихорадочно его трясти, не переставая спрашивать:

— Где? Где?

Охваченный неприкрытым страхом за Гермиону, он еле расслышал сквозь гул в ушах объяснения Фрая, рассталкал ошарашенных его поведением парней и направился в Камден.

К черту всю конспирацию, секретность, да и эта операция пусть катится книззлу под хвост!

Он должен был немедленно увидеться с подругой, удостовериться в ее благополучии и в том, что Адам попросту задержался с отчетом по какой-то нелепой причине.

Квартира Гермионы оказалась незапертой, но опечатанной. То же самое произошло и с жилищем Адама. В пабе на первом этаже Гарри сообщили, что Фиону, как и управляющего, никто не видел уже около недели. И вчера полиция объявила их в розыск.

Гарри бежал на Камденский рынок, в тот самый магазинчик, где трудилась Фиона, расталкивая плечами прохожих и судорожно размышляя о том, что могло произойти. Он отказывался верить в худшее.

Худощавый парнишка за прилавком подтвердил, что Фиона не вышла на работу во вторник и с тех пор не появлялась, не отвечала на звонки и не выходила на связь сама. Он также поделился своими подозрениями:

— Фиону похитили! Можете мне поверить. Тут рядом крутился один такой — с рожей отъявленного бандита.

Легилимент из Гарри был никакой, но он смог бегло просмотреть воспоминания этого парня, назвавшегося Джонни. Обладателем «бандитской рожи» оказался не кто иной, как Северус Снейп.

Но как? Зачем? Почему? И еще десяток вопросов так и остались не заданными.

По тем скупым отрывкам, что ему удалось извлечь, было ясно, что Снейп не представляет угрозы для Гермионы. Напротив, он стремится ей помочь.

Это немного успокоило Гарри и, стерев воспоминания Джонни с помощью Обливиэйта, он вышел на улицу, глубоко вдыхая декабрьский воздух.

Тогда-то впервые вне стен Министерства он почувствовал слежку. Велась она неведомым ему способом, столь изощренным, что Гарри полагался лишь на свою интуицию. Никакого буравящего спину между лопаток взгляда, никаких подозрительных людей, следующих за ним, не было. Но подсознание улавливало легкий шум постороннего присутствия и внимания.

Тогда мелькнула догадка, что это может быть Снейп. Но она разбилась в день их встречи в парке Виктории.

После того как он убедился, что Гермиона в безопасности, слежка стала тревожить сильнее всего. И он решил отойти в тень, обратившись к Снейпу с просьбой. Гарри совершенно не рассчитывал на согласие, но уловил в его взгляде готовность разобраться в этом деле. Мерлин знает почему.

Именно там, в Холихедском лесу, они договорились, что Северус и Гермиона отправятся в Андорру и завершат то, чего не удалось Гарри Поттеру.