Искушение (джен)

Время действия: 2281 г. по земному летоисчислению

Место: планета Нарн, г. Моксток

НаʼТот медленно шла по улице, погруженная в свои мысли. Стояло раннее утро, и в городе еще не началась обычная сутолока. Огромное алое солнце только показалось из-за горизонта, окрасив небо в различные оттенки пурпурного и розового цветов.

НаʼТот любила это время суток. Мир еще был погружен в дремоту, все звуки и краски были приглушенными. Это были часы, полные надежды. Утренняя заря сильно отличалась от вечерней. Вечер всегда был для НаʼТот тяжелым временем.

Она остановилась у высоких железных ворот. Некоторое время рассматривала небо над головой, по которому ползли удивительного цвета перистые облака. А потом прикоснулась рукой к панели доступа.

— Посетитель опознан! — произнес компьютер. — Добро пожаловать, госпожа НаʼТот!

Она прошла по широкому посыпанному белым песком двору, а потом перешагнула порог дома, оказавшись в просторной прихожей.

ТаʼЛон как-то признался ей, что любит большие и прочные дома. И это жилище было ему под стать.

НаʼТот часто бывала у него в гостях, но каждый раз не уставала любоваться на обстановку в его доме. На стенах висело разнообразное оружие. Тут были как старинные мечи, так и более современные и опасные клинки. Коллекция воистину впечатляла своими размерами и разнообразием. НаʼТот остановилась и задрала голову, чтобы взглянуть на древний бронзовый щит, украшенный искусно ограненными камнями. Да, ТаʼЛону пришлось потратить немало времени и средств, чтобы собрать все это великолепие. Тем более, не все оружие было нарнского происхождения.

— НаʼТот, ты сегодня раньше, чем обычно! — раздался за ее спиной голос хозяина дома.

Она обернулась к нему, улыбнувшись.

— Надеюсь, мое появление не сорвало твои планы?

ТаʼЛон засмеялся, покачав головой.

— Лет десять назад я бы мог пожаловаться на то, что ты нарушила мой самый сладкий утренний сон. Но в последнее время мне не спится, так что ты пришла как раз вовремя.

Она встряхнулась и посмотрела в его смеющиеся глаза.

— Тогда, быть может, начнем тренировку?

— С удовольствием! — кивнул ТаʼЛон, а потом указал ей на дверь, ведущую во двор. — Сегодня хорошая погода. Можно будет провести тренировку на улице.

* * *

Несколько лет назад ТаʼЛон решил уйти в отставку с поста посла на «Вавилоне 5». На Нарне ему предложили несколько почетных должностей, в том числе и место советника КхаʼРи. Но ТаʼЛон отказался их занять.

— Я воин, а не политик, — сказал он.— Будучи послом на «Вавилоне 5», я все время это ощущал. Поэтому теперь я хочу немного отдохнуть от столь неблагодарной работы. Возможно, чуть позже я подумаю над некоторыми предложениями. Но не сейчас.

Через два года после его ухода в отставку погиб ГʼКар. ТаʼЛон был сильно огорчен этим событием, но, как всегда, держал все свои чувства при себе.

НаʼТот была бесконечно благодарна этому рассудительному нарну за ту поддержку, которую он тогда ей оказал. Молчаливый, спокойный и удивительно тактичный, ТаʼЛон был, пожалуй, единственным из всех ее знакомых, кому она могла довериться полностью, не опасаясь осуждения или докучливых советов. Он никогда не лез в душу. Просто слушал, если ему что-то рассказывали, или молчал, если требовалось молчать. Но, если его просили, мог найти самые нужные и точные слова утешения.

НаʼТот всегда чувствовала себя рядом с ним в безопасности. ТаʼЛон всем своим видом излучал силу и уверенность. И щедро делился ими с теми, кто в этом нуждался. Но его сила и уверенность отличались от тех, которыми обладал ГʼКар. ГʼКар походил на шторм, на ураганный вихрь. ТаʼЛон же напоминал свой собственный дом: крепкий, надежный, неподвластный буйству стихий.

НаʼТот часто приходилось прибегать к его молчаливой поддержке. Впервые это понадобилось сразу после возвращения на Нарн после центаврианского двухгодичного плена. Тогда она представляла собой жалкое зрелище. За время ее отсутствия на родной планете многое изменилось. Центавриане уничтожили все большие города, искалечили и изуродовали ее родной мир. Нарн уже не был прежним, таким, каким она его помнила. НаʼТот чувствовала, что попала на чужую планету. И ощутила тогда такое одиночество, по сравнению с которым то, то довелось пережить в центаврианской камере, показалось ей совершенно незначительным.

Конечно, такое состояние переживала не только она одна. Позже этому даже дали научное название: «синдром Оккупации». Как бы это ни называли ученые, побороть такое состояние было нелегко. И если бы не ТаʼЛон, который по просьбе ГʼКара, тогда постоянно общался с ней во время своих визитов на Нарн, НаʼТот вряд ли избавилась бы от апатии и чувства потерянности.

ТаʼЛон стал одним из ее самых верных друзей. И она очень уважала его.

Когда не стало ГʼКара, НаʼТот почувствовала, что прежняя апатия вернулась. Но ТаʼЛон выручил ее снова.

НаʼТот не сразу привыкла к тому, что ГʼКара больше нет в живых. Какое-то время она надеялась, что это обман, жестокая шутка, чья-то ошибка. И лишь на церемонии, посвященной его памяти, она осознала, что это произошло на самом деле. Тогда вся тяжесть случившегося обрушилась на нее.

Во время церемонии НаʼТот вела себя очень сдержано, чем навлекла на себя молчаливое осуждение присутствующих. Некоторые члены Кха'Ри считали, что ГʼКар ошибся в выборе своей партнерши-ча'мала[1]. Отчасти этому способствовала укрепившаяся репутация советницы НаʼТот, которая была известна своим суровым и довольно жестким характером. Кое-кто колко замечал, что их отношения и вовсе незаконны. Отчасти это было правдой, потому что НаʼТот не являлась его официальной женой. Так что кое-кто даже попытался воспрепятствовать тому, чтобы она участвовала в погребальной церемонии. Таких, по счастью, было немного. Но НаʼТот все равно была задета их ядовитыми высказываниями. Разозлившись, она тем более не могла себе позволить проявить свои чувства на публике. Возможно, это было неверным решением, но НаʼТот не могла поступить иначе. Вот так и получилось, что среди тысяч присутствующих, которые громко стенали, оплакивая Великого Святого, как полагалось по традиции, она оставалась зловеще спокойной, и ее глаза не проронили ни одной слезинки. НаʼТот автоматически исполняла все, что было положено во время церемониального шествия, но потом не могла вспомнить, что и как делала.

НаʼТот осознала, что именно стряслось, лишь тогда, когда толпа последователей, пришедшая отдать ГʼКару последние почести, начала громко его оплакивать. Она обнаружила, что стоит у самого края глубокой пропасти, подставив лицо холодному ветру. НаʼТот посмотрела вниз, на далекие острые камни внизу, и на мгновение ей захотелось сделать еще один шаг, чтобы навсегда избавиться от тупой боли, поселившейся в груди. Ведь именно так и поступали ее предки в старину. Теперь она понимала, что в этой жестокой традиции был определенный смысл. И впрямь, зачем жить, если…

Из всех присутствующих тогда на церемонии лишь двое поняли, о чем она думала: ГʼРика и ТаʼЛон. ГʼРика оказалась ближе всех, ибо шла сразу следом за НаʼТот. Она подскочила к ней и мягко взяла за руку, пытаясь отвести НаʼТот прочь от обрыва. Но та отказалась двигаться с места. ГʼРика в отчаянии поняла, что ей не удержать более сильную наставницу. И тогда на помощь пришел ТаʼЛон. Он схватил НаʼТот за руку, отвел в сторону и тихо сказал несколько слов, которые заставили ее одуматься. Он напомнил ей о сыне. Пожалуй, это были единственные слова, которые могли на нее тогда повлиять…

* * *

НаʼТот взмахнула учебным мечом, и его узкое лезвие со свистом рассекло воздух. Солнце еще не успело подняться так высоко, чтобы его лучи осветили двор. Надо было пользоваться моментом.

ТаʼЛон остановился в нескольких шагах от нее, повел широкими плечами.

НаʼТот невольно снова залюбовалась его ловкими движениями, полными почти юношеской грации, которая удивительно сочеталась с недюжинной силой и выносливостью, свойственными более зрелому возрасту.

ТаʼЛон был прирожденным воином. Это было понятно с первого взгляда на его собранную мускулистую фигуру и гордую осанку. НаʼТот знала, что в молодости он был мастером боя на каʼток[2] и состоял в гильдии телохранителей БинʼЛот[3]. Потом началась война с Центавром, и ТаʼЛон поступил на военную службу, надеясь, что именно там сможет принести пользу родине. Он и представить не мог, как повернется его судьба…

Выйдя в отставку, ТаʼЛон решил вспомнить былое свое занятие, и теперь давал уроки токти[4] и боя на мечах каʼток тем, у кого к этому лежала душа. В учениках отбоя не было, так что он не сидел без дела. Настоящих мастеров древнего боя на мечах осталось очень мало. И учиться у него почитали за великую честь.

НаʼТот решила освежить свои познания в боевых искусствах и вот уже третий год исправно посещала его уроки. Они тренировались по утрам, до занятий с учениками.

НаʼТот любила эти учебные бои. Будучи родом из Пятого Круга, из семьи потомственных воинов, она еще в юности достигла достаточно высокого уровня в этих дисциплинах. Но признавала, что до мастерства ТаʼЛона ей было далеко. И старалась исправить это упущение.

— Ну что ж, приступим! — сказал ТаʼЛон, занимая исходную позицию.

Они начали обычную разминку: НаʼТот атаковала, а ТаʼЛон непринужденно отбивался. Это было почти игрой.

Иногда они разыгрывали перед новичками сущий спектакль. Выглядело это все довольно пугающе: мечи мелькали, подобно молниям, а они кружили по двору, хищно оскалив зубы. Все их движения были отрепетированы до мелочей. Но на новичков эта демонстрация обычно производила впечатление.

ТаʼЛон ловко уходил от всех ее выпадов. Ему нравилось тренироваться с НаʼТот. В ней были какая-то дикая страсть и азарт, из-за чего она напоминала ему хищного зверя в момент атаки. ТаʼЛон всегда завидовал таким, как она. Тем, кто обладал горячей кровью и неутомимой жаждой жизни. Он знал, что сам вряд ли способен на подобный пыл, ибо с детства был рассудителен и хладнокровен. Некоторые говорили, что это его величайшее достоинство, а другие считали, что будь он чуть поживее, ему бы не было равных в искусстве боя на мечах и в токти.

НаʼТот же обладала всеми теми качествами, которые так нравились его учителям. И обещала стать отличным мастером, если научится держать их под контролем. Пока же горячность иногда ее подводила.

— Не увлекайся! — заметил он, в очередной раз прорывая ее оборону. — Тот, кто поддается слепой ярости, рискует потерять все. Соберись! Не позволяй гневу одержать верх над рассудком. Гнев должен придавать сил, но не лишать разума!

НаʼТот ответила ему яростным рыком. А потом провела быструю атаку, от которой он с трудом увернулся. ТаʼЛон подумал, что скоро ему будет все труднее отражать ее выпады. НаʼТот быстро восстанавливала былую форму. Он завидовал стремительности ее движений и почти звериной гибкости. В последние годы он стал ощущать свой возраст: иногда болели от непогоды кости, ныли старые раны. Да и движения утратили прежнюю ловкость. Конечно, он и сейчас мог поставить на место любого юнца, но для этого приходилось затрачивать больше усилий, чем раньше. И это его немного печалило.

Конечно, НаʼТот тоже вышла из юного возраста. Иногда ТаʼЛон замечал, что она устает после слишком интенсивного боя. Но НаʼТот никогда не жаловалась. И старалась не показывать, какой ценой достигает результата.

Он увлекся, заглядевшись на ее ловкие движения. И был наказан: сильный удар сбил его с ног. ТаʼЛон кубарем покатился по белому песку. На мгновение перед глазами все поплыло.

— Ох, прости, старый друг! — он слышал ее голос, будто сквозь туманную пелену. — Я опять не рассчитала силы удара! Прости!

НаʼТот подала ему руку, виновато заглядывая в его глаза. ТаʼЛон поднялся на ноги, все еще чувствуя головокружение. Прикоснувшись рукой к губам, он ощутил кровь.

— Чепуха, — сказал он, тряхнув головой. — Я сам виноват. Сегодня все идет не так, как надо. С утра не могу сосредоточиться. В таком состоянии нельзя тренироваться. Лучше пройдем в дом, НаʼТот. Нам надо о многом поговорить…

* * *

ТаʼЛон сидел за приземистым столиком, на котором слуга расставил глиняные тарелки с аппетитно пахнущей едой. НаʼТот все еще пыталась извиниться за столь сильный удар. ТаʼЛон молча покачал головой, показывая, что все в порядке.

Он подождал, пока слуга выйдет из комнаты, а потом протянул своей гостье бокал ароматного тари[5].

— Сегодня я нарушил свое давнее правило и получил по заслугам. Я ознакомился с последними новостями до тренировки. И вот результат: отвлекся и был повержен!

НаʼТот напряглась, отставив в сторону бокал.

— Ты тоже это видел? Я не могу поверить, что земляне хотят это совершить!

— Сегодня утром ко мне пришло официальное сообщение, — сказал ТаʼЛон, тяжело вздохнув. — Полагаю, что и тебе тоже. Только ты еще не читала свою почту. Ведь так?

НаʼТот кивнула, сглотнув комок в горле.

— Значит, уже ничего нельзя изменить? — прошептала она. — Как жаль!

ТаʼЛон молча уставился в окно на восходящее солнце. А потом тихо произнес:

— Я буду скучать по этому месту, НаʼТот. Оно много значило для меня. Можно сказать, что там я обрел свой второй дом. И теперь все это исчезнет. Не могу с этим примириться…

— «Вавилон 5» изменил всех нас, — сказала НаʼТот, склонив голову. — Я полагала, что эта станция будет существовать вечно. Но судьба распорядилась иначе. И от этого на сердце тяжело.

ТаʼЛон показал ей красиво оформленный пластиковый бланк.

— Меня приглашают на церемонию закрытия станции. Надо ехать, но не знаю, стоит ли…

НаʼТот удивленно посмотрела на него.

— Почему ты сомневаешься? Ведь ты жил там больше десяти лет!

— Именно поэтому и сомневаюсь, — терпеливо объяснил ТаʼЛон, подняв на нее свои алые глаза. — Я боюсь, что не смогу… что не выдержу этого расставания…

НаʼТот нахмурилась, не понимая, что он хочет сказать.

— Понимаешь, — сбивчиво начал он, удивив ее еще больше. НаʼТот крайне редко видела ТаʼЛона таким взволнованным, — я всегда был один. Ни к чему и ни к кому не был особо привязан. Это меня вовсе не угнетает, нет. Ты же знаешь, что всех телохранителей БинʼЛот учат жить именно так. Но за время пребывания на «Вавилоне 5» у меня появились друзья, появились привязанности. И главной привязанностью стала сама станция. Мне трудно смириться с тем, что «Вавилон 5» исчезнет. Исчезнет навсегда.

НаʼТот положила руку на его плечо.

— Если хочешь, я поеду с тобой, — хрипло сказала она. — «Вавилон 5» и для меня был вторым домом. Я давно хотела съездить туда, но все никак не получалось. А теперь, боюсь, времени почти не осталось. Когда назначена церемония закрытия?

Она не вытерпела и сама заглянула в листок-приглашение.

— У нас еще уйма времени. Если мы вылетим завтра, то сможем побыть на «Вавилоне 5» еще несколько дней. Я хочу пожить там. Вспомнить былое. Все время боялась старых воспоминаний. Надо когда-нибудь повернуться к ним лицом. Почему бы не сделать это сейчас? — она криво улыбнулась.

ТаʼЛон кивнул, опустив глаза.

[1] Ча'мал — если перевести дословно с нарнского, означает "душевный друг" (а оба партнера зовутся "друзья по духу"). Этим словом нарны обычно называют супругов, имеющих общих детей. Нарны верят в то, что в ребенке сливаются части душ обоих родителей, и это объединяет их в единое целое.

[2] Ка’ток — нарнский меч, священное оружие воинов и телохранителей. Вынутый из ножен, он не может вернуться в них, не отведав крови врага. Если же это не удается, владелец смазывает его собственной кровью.

[3] Бин’Лот — нарнская гильдия телохранителей, специализирующаяся на охране членов Кха'Ри и других важных лиц. Главный принцип гильдии — предупреждение возможной атаки до того, как она свершится. Телохранители действуют незаметно, опережая возможных убийц в их действиях. Пока телохранитель жив и может сражаться, он будет защищать своего подопечного. В случае гибели нанимателя по вине телохранителя, он платит за это собственной жизнью. Телохранитель Бин’Лот всегда начеку, его почти невозможно застать врасплох, и он прекрасно знает, что убийцы, пытаясь добраться до его подопечного, в первую очередь будут стараться вывести из строя охрану. Поэтому следит за собственной защитой очень тщательно. Также телохранителей обучают не только боевым искусствам, но и медицине, потому что иногда надо обработать рану и поддержать жизнь.

[4] Токти — нарнское искусство рукопашного боя, борьбы

[5] Тари — нарнское красное крепкое вино, настоянное на ягодах и травах