Неравнодушные - Шанс для таланта (джен)

Оуэнс вытащил Каррока на работу рано утром, в половину пятого, вызвав через камин. В чём было дело, Клав и сам не знал: ему, как дежурному по отделу, пришёл вызов пришёл от Скримджера, а тот просил как можно скорее прибыть на место, обещая уже там всё рассказать. Аппарировав по указанным им координатам, Каррок вместе с Оуэнсом оказались у одиноко стоявшего особняка на краю магловского городка Пемберли. Там уже вовсю шныряли с палочками наперевес авроры, а ещё десяток их кольцом стоял вокруг дома в оцеплении. Мощно фонили антимагловские чары. Что случилось, стало ясно с первого же взгляда, но после пояснений Скримджера Каррок понял: всё гораздо хуже, чем он мог предположить. Убита была уже не семья маглов, а волшебники: маг-полукровка, работавший в Министерстве, его жена-маглорождённая и двое дочерей лет восемнадцати-семнадцати, сквибки. И без специальных заклинаний чувствовалось, что от дома просто несло тёмной магией, и Каррок содрогнулся, представив, настолько жуткое колдовство там творилось. На трупы же несчастных, изуродованные пытками так, что они и на человеческие-то походили мало, не каждый аврор (а Скримджер взял с собой исключительно опытных и крепких нервами бойцов) мог взглянуть спокойно. Уж на что Каррок по роду деятельности насмотрелся на всякие ужасы и мерзости, и ему эта картина намертво врезалась в память: раскиданная по сторонам мебель, брызги крови, изломанные, как кукольные, тела и среди всего этого безумия — ярко-рыжие волосы одной из несчастных девушек. Собственно, единственное целое, что от неё осталось.

— Ритуал? — хрипло спросил Скримджер, когда Каррок, пройдясь по комнатам с первичной диагностикой, вызвал специалистов.

— Не думаю. Слишком хаотичная картина, тут очень много чего использовали.

Озвучивать дальше свои предположения Каррок пока не стал, у него было ещё слишком мало данных для подобных выводов. Однако первое, о чём он подумал после увиденного, — это заявление. Очень громкое заявление. Убийство семьи волшебников Министерству уже не замолчать, это не безымянные, никому неинтересные маглы. А жестокость преступления даст понять другим, что и с ними может произойти то же самое… Осталось понять, кто эти «другие» и за что их ожидает подобная участь.

— Руфус, а как вы так быстро оказались здесь? — озадаченно поинтересовался он у аврора. — Преступление совершили всего несколько часов назад, а снаружи не скажешь, что в доме что-то случилось.

Тот ответил тяжёлым взглядом исподлобья.

— Маглы сообщили в свою полицию, что над домом было странное сияние. Что-то вроде символа. Вот, даже нарисовали, — и он протянул клочок пергамента с каким-то схематичным наброском.

Каррок вгляделся в рисунок: чья-то неумелая рука изобразила череп и выползающую из его рта змею. И пускай змея была больше похожа на перекормленного флоббер-червя, а кривой череп не внушал большого страха, в целом картинка оставляла зловещее впечатление. Возможно, потому что всем оказавшимся на месте преступления было ясно: если неизвестный преступник или преступники заявили о себе таким жутким образом, то этот символ волшебникам предстояло увидеть ещё не раз.

Расследование, от которого Каррок заранее не ожидал ничего хорошего, скатилось в сумбур. Министру доложили сразу же, как только она явилась на работу, и уже через полчаса было собрано совещание, где Скримджеру и Карроку пришлось присутствовать, отложив на время непосредственно работу. Погибшая семья не была сколько-то известной: сотрудник министерского архива, домохозяйка и студентки магловского колледжа, — но в магической Англии давно уже не случалось столь жестоких и, на первый взгляд, беспричинных убийств. Имели место случаи кровной мести, разборки в Лютном, иногда недалёкие маглорождённые, не сумевшие нормально устроиться в волшебном мире, начинали промышлять грабежами, но никто не убивал волшебников целыми семьями! А оставленный над домом знак? Его успело увидеть довольно много маглов, и обливиейтеры трудились остаток ночи и половину дня, но информация всё равно дошла до магловского правительства, и Дженкинс имела по этому поводу неприятный разговор с их премьер-министром. Потому на совещании была зла, категорична и, не желая слушать объяснения, требовала раскрыть преступление в кратчайшие сроки. Вдобавок ещё и кто-то из авроров проговорился в Министерстве, новость попала в редакцию «Пророка», и уже к вечеру совы надрывались, разнося по всей Британии экстренный выпуск газеты. Ушлый главный редактор с говорящей фамилией Скиттер за неимением колдографий с места преступления привлёк к делу магического художника, так что рисунок черепа со змеёй, огромный над казавшимся крошечным домом убитых, украшал собой передовицу. Как будто самого убийства было мало, чтобы посеять панику!

Увы, антисовиный барьер ни Отдел тайн, ни Аврорат не могли себе позволить, так что на них обрушился просто шквал вопиллеров, полных злости и страха. Вопрос, почему невыразимцы и авроры протирают задницу, ничего не делая, пока убивают добропорядочных волшебников, был самым невинным из полившейся на всех грязи. Поручив разбор (даже, скорее, уничтожение) почты секретарю, Каррок всецело погрузился в расследование дела в Пемберли. Правильно замотивированный Оуэнс и спешно вытащенный из леса Дин Фитцуильям в рекордные сроки провели анализ по тем магическим следам, что нашли в доме: да, исключительно тёмная магия, но не ритуальная, как Каррок и предполагал. Все заклятия и проклятия относились к категории пыточных, многое было не просто запрещено Министерством давным-давно, но и уже успело забыться. Что самое жуткое — Аваду порезвившиеся в Пемберли уроды пожалели, и все четверо жертв умерли страшной смертью. А вот каким заклинанием повесили тот пугающий символ над домом, определить так и не удалось, и это дало Карроку ещё один повод для беспокойства. Кто-то возлагал на случившееся в Пемберли большие надежды, раз заморочился настолько, чтобы ещё и новые чары изобрести.

В обмен на быстрое заключение Скримджер поделился своими новостями по делу. Они выяснили возможный мотив убийства: семья Бадвуд, имея дочерей-сквибок, учившихся в магловском колледже, ратовала за сближение с миром обычных людей. Интервью с мистером Бадвудом даже опубликовали в «Пророке» за две недели до случившегося, и Альбус Дамблдор ссылался на него на последних прениях по закону о правах сквибов. Но стоило Скримджеру только заикнуться о подобном перед Дженкинс, как Министр замахала руками:

— Руфус, вы в своём уме? Представляете, что будет, если мы такое опубликуем? Да нас живьём съедят сторонники мистера Риддла, а потом ещё и иск впаяют за клевету!

Скримджеру пришлось промолчать, но Карроку он потом признался, что мысленно клял Дженкинс на все лады за трусость и нежелание признавать очевидное. Разумеется, против Рыцарей Вальбурги отсутствовали прямые улики, да и вообще любые отсутствовали, но если это действительно сделал кто-то из них (даже кто-то из просто сочувствующих), нужно было дать понять Риддлу, что Министерству всё известно. Возможно, лидер аристократов-консерваторов предостерёг бы сторонников от новых выступлений, либо выяснилось бы, что он не имел отношения к случившемуся. Карроку очень хотелось, чтобы случилось второе, но, проанализировав ещё раз все известные детали, он нашел доказательство в пользу первой теории.

— Руфус, как по-твоему, этот рисунок черепа со змеёй можно назвать меткой?

Заместитель Главного аврора, летевший из кабинета Министра после очередной порки, не разбирая дороги, остановился как вкопанный.

— Меткой? — задумчиво проговорил он. — Ну, если нанести её на какой-то предмет или пергамент, то может быть.

Каррок на мгновение прикрыл глаза.

— Каррок, ты что-то знаешь? Скажи мне!

— Увы, ничего такого, что можно предъявить в суде. Мои ребята собрали тут интересную информацию. В Хогвартсе среди слизеринцев и не только гуляет слух, что каждый желающий стать Рыцарем Вальбурги, пройдя испытание, уж не знаю какое, получает метку. Как знак принадлежности и верности.

— Как клеймо, что ли? Мордред, Каррок! И чего ты молчал, когда меня Дженкинс как сопливого стажёра строила?!

— Потому что это невозможно доказать, Руфус! Всё на уровне слухов, подтвердить показания официально никто не захочет, а мы не сможем их к этому принудить. Половина несовершеннолетние, половина принадлежат к знатным, аристократическим родам. Нет прямых доказательств — нет санкции на арест и обыск, а без неё ты к этим пацанам и пальцем не притронешься.

Минуту Скримджер мучительно раздумывал и разразился столь громкой и нецензурной бранью, что секретарь Дженкинс выглянул из оставшегося позади кабинета и велел вести себя прилично. Отчаяние и злость Скримджера можно было понять: с него требовали скорейшего раскрытия очень громкого дела, не позволяя даже смотреть в сторону вероятно причастных волшебников, не то что допрашивать их. Жизнь Руфусу осложняло ещё и то, что он остался фактически за Главного аврора. Едва стало известно о массовом убийстве магов, Грюм схватил первую попавшуюся боевую двойку авроров, недавних новичков, и, никого не предупредив, бросился зачищать Лютный. Почему он решил, что виновные находятся там, почему не взял с собой нормальную команду опытных бойцов, никто не знал. Грюма на следующее утро после его «операции» подкинули к дверям Мунго, полумёртвого, без одного глаза и без ноги, а тех двоих парней до сих пор не нашли. Как бы ещё воротилы из Лютного не взбунтовались из-за такого наглого и беспочвенного обвинения и не начали заливать кровью Косой переулок…

— Спасибо, что предупредил, — угрюмо буркнул тот, совладав с эмоциями. — Дам команду ребятам внимательно осматривать каждого, кого задержим. Авось тогда накопаем доказательства, от которых Дженкинс уже не сможет прятать голову в песок. А про метку… это твой зельевар подсказал?

— Он? Нет. Пацана мы отпустили со штрафом в полторы сотни галеонов.

— Не он варил, что ли? — переспросил Скримджер будто бы безразлично, но его выдал взгляд, внимательный и цепкий. Так пристально наблюдая за реакцией собеседника не задают вопрос чисто для поддержки разговора.

— Не он. Подрабатывал курьером, чтобы было на что еду купить. А искать дальше того зельевара… сам видишь, не до того сейчас.

Скримджер помолчал, пожевал губами и отрывисто кивнул. Разумеется, не поверил в озвученную версию, но добиваться правды не стал, и то спасибо. Значит, доверял Карроку настолько, чтобы не волноваться и переключить своё внимание на действительно стоящее дело.

Вспомнив после его вопроса о Снейпе, Каррок вернулся в свой кабинет, глянул на календарь и в немом изумлении опустился в кресло. Сутки, на которые он хотел оставить зельевара в покое перед тем, как дожать его наконец, растянулись в четыре раза. С той ночи, когда убили семью магов, повесив над их домом пугающий знак, прошло уже, оказывается, четыре дня. Для Каррока они слились в один: домой он не возвращался, отдыхать толком не отдыхал, существовал на бодрящем зелье и на кофе, который, слава Мерлину, всё ещё изумительно заваривала Виктория. Ну что же, четыре дня — значит, четыре дня. Для мальчишки так даже и лучше. После предположений Скримджера и того ужаса, что Каррок увидел в Пемберли, он чётко и ясно осознал: какой-нибудь пацан, такой же никому не нужный и потому гордый от того, что его наконец удостоили вниманием и вознаградили важным делом, с радостью пойдёт на преступление ради своего благодетеля, даже на убийство. Преданность можно заслужить достойными поступками, можно купить за деньги, но именно отчаявшиеся, отринутые всеми одиночки либо молодняк, жаждавший похвалы и признания, в своей фанатичной лояльности готовы были переступить черту закона, забыть о совести и вообще о человечности.

Нетрудно было понять, на что намекал Скримджер своим вопросом — что Каррок, возможно, прикрывал того, кто при других условиях мог быть причастен. Каррок тоже это понимал. Не сиди маленький зельевар под надёжным замком камеры, Каррок и сам усомнился бы в нём, несмотря на всё то, что узнал и услышал. Но как раз Снейп к нападению не причастен и, даст Мерлин, в ряды почитателей Рыцарей Вальбурги больше не вернётся. Это знание, как ни странно, согревало. Каррок думал, что за годы службы отучился сочувствовать тем магам, кого задерживал Аврорат или его собственный отдел, — это единственно верное решение, если он хотел долго и верно служить своей стране, при этом сохранив сердце и душу, не ожесточившись по отношению к своим родным. До встречи со Снейпом, нет, до той взбучки, что устроил Карроку ди Тофано, так оно и было. Мальчишка… Каррок не жалел его, совершенно не жалел: несмотря ни на что, Снейп имел выбор в этой жизни, выбрал он только неправильно. Однако самую малость Каррок симпатизировал пацану. Его уму, его характеру, верности — они достойны лучшего применения, но при нынешних реалиях магической Англии, никому не были нужны. Кто бы сказал ещё месяц назад, когда Каррок с азартом гончей выискивал неизвестного зельевара, чтобы заманить его в Отдел тайн, что с таким же азартом он будет промывать этому самому зельевару мозги и выпроваживать из страны, чтобы одной сломанной судьбой в магической Англии стало меньше! И ведь взрослый человек, который верил в магию, но не в чудеса и, уж тем более, не в людскую благодарность. Хотя неважно, услышит ли он когда-нибудь от повзрослевшего пацана простое «Спасибо». Если Снейп займёт достойное место в жизни, этого будет достаточно.

Размышления Каррока прервало появление в кабинете дежурного.

— Сэр, задержанный Снейп просит о встрече.

— Просит о встрече, значит… — Каррок усмехнулся. Он быстро черкнул несколько строк ди Тофано, чтобы готовился к встрече, отправил послание его самолётиком через камин и поднялся. — Ну что же, пойдём поговорим.

Когда он, традиционно облачившись в форменную мантию, зашёл в комнату для допросов, Снейп уже сидел за столом, подвинув к себе письменные принадлежности. Видок у парня был неважный, видимо, последние дни он совсем не спал. Ничего, ему полезно.

— Вижу, вы начали думать головой, мистер Снейп, а не тем, что вам её заменяло. Это похвально.

Пронзительный взгляд, который метнул в него мальчишка, едва Каррок сел напротив, был полон злости, раздражения и в то же время страха. Шумно вздохнув, Снейп взял перо и уже занёс было руку над пергаментом, но остановился.

— Вы можете ответить мне на один вопрос?

— А вы считаете себя вправе спрашивать? — искренне удивился Каррок. Вот же маленький, упрямый засранец! Рано, выходит, Каррок посчитал, что Снейп сдался. Осознай пацан и вправду всю безысходность своего положения, то не разговаривал бы в такой вызывающей манере.

— И всё же? — настойчиво переспросил тот.

Каррок окинул его изучающим взглядом — мальчишка смотрел прямо, не мигая и так стискивая перо в кулаке, что чернила запачкали ему ладонь. О, Снейп прекрасно понимал, что ни требовать, ни просить уже не имел права, и от собственной наглости его била мелкая дрожь, но он был полон решимости добиться своего и любой ценой.

— Что у вас за вопрос, мистер Снейп?

— Зачем вам всё это? Я не понимаю. — Парень отложил измочаленное перо. На его бледных губах появилось жалкое подобие улыбки превосходства. — Вы могли получить нужные сведения в первый же день, просто допросив меня с Веритасерумом, но вместо этого держите в тюрьме.

— Это всего лишь камера предварительного заключения. Вы настоящую тюрьму ещё не видели.

Тот сверкнул глазами.

— Какая разница? С чего вдруг такой интерес у Отдела тайн именно ко мне? Вы меня почти две недели убеждали, что не будут искать, — его подрагивающий голос неожиданно сорвался, — в этом, что ли, дело? Хотели показать, что я никому не нужен? Так я это прекрасно знаю и без вас!

— Сядьте! — скомандовал Каррок вскочившему в запале подростку, и тот неуклюже, разом растеряв все силы, плюхнулся обратно на стул.

Снейп тяжело дышал, как при лихорадке, продолжал смотреть исподлобья, но головы не опускал. Каррок задумчиво рассматривал его покрытое бисеринками пота лицо. Недооценил он парня, недооценил.

— Низкой самооценкой вы, мистер Снейп, оказывается, не страдаете, раз возомнили, что Отделу тайн есть дело до вашего перевоспитания.

Тот несколько секунд недоверчиво смотрел на Каррока и опустил голову, сдулся. Прости, Северус Снейп, но это для твоего же блага.

— Однако в целом, вы правы, — Каррок решил немного подсластить пилюлю. — Вам не предъявили обвинения лишь потому, что ваши знания заинтересовали Отдел тайн. Но прежде, чем заговорить о возможном сотрудничестве, мы должны были выяснить, что вы из себя представляете, мистер Снейп, и кому будете верны. Не скажу, что нам понравилось то, что мы о вас узнали.

— Перекупить решили?

— Несовершеннолетнего подростка, которому светит тюрьма? Помилуйте, нам есть, на что тратить время. Мистер Снейп, сотрудничество с Отделом тайн означает, что волшебник должен быть свободен от клятв кому-либо, быть в здравом уме и не придерживаться каких-либо радикальных, опасных взглядов. Ваша позиция по маглам и маглорождённым волшебникам нас не устроила, но думаю, у вас было время её переосмыслить. Тем более, что, как мы выяснили, ваши покровители не очень-то о вас и заботятся, значит, их словам не может быть большой веры.

— Вы что, хотите дружить с маглами? — вскинулся Снейп, широко распахнув глаза.

— Нет, я за то, чтобы сосуществовать с ними порознь, но мирно. И категорически против того, убивать их как животных, чего, кстати, многие ваши взрослые друзья и добиваются, прикрываясь красивыми лозунгами. Не касаясь того, что маглов уже несколько миллиардов, а волшебников по всему миру и миллион не наберётся, вот вы, лично вы, мистер Снейп, — вы действительно хотите убивать? Не верю. Даже если, допустим, маглов удастся победить, как думаете, чей черёд придёт потом? Не маглорождённых ли? У вас, кстати, подруга, если не ошибаюсь, маглокровка.

— Подруга? — яростно переспросил тот. — Какая же это подруга? Она меня предала! Пользовалась тем, что я знал, чем помогал ей, а сама! Переметнулась к богатенькому Поттеру, чтоб его...

Он оборвал себя на полуслове, озлобленно помолчал, повращал глазищами и уронил голову на грудь. По шумному, озлобленному сопению ясно было, что Снейп сболтнул лишнего и немало.

— Понятно, — Каррок сделал вид, что его только что посетило озарение, — и вы решили, что вступлением в ряды Рыцарей Вальбурги, где маглорождённых ненавидят и презирают, добьётесь успеха и признания, чтобы утереть нос ей и мистеру Поттеру. Разочарую, так они ещё больше уверятся в мысли, что вы тёмный маг и убийца. Я удивлён, что слизеринец выбрал самый глупый из всех возможных способов отомстить.

Снейп нервно хохотнул и выпрямился.

— Глупый? Это ещё почему?

— А вы искренне верите, чистокровные маги, когда придут к власти, посчитают вас равным себе? Мистер Снейп, про вас за эти две недели никто не вспомнил, потому что у них подобных доверчивых юнцов десятки, если не сотни. Что вам пообещали? — Каррок положил руки на стол и подался вперёд, вплотную к пацану. — Оплатить обучение? Прекрасную карьеру в будущем? Достаток, почёт и доступ в круг избранных? Ну-ну! Если повезёт, с получением мастерства вам действительно помогут, только потом вы всю жизнь будете расплачиваться, выполняя любое указание! Скажут сварить яд для неугодного волшебника — сварите! Скажут убить — убьёте!

— Это неправда! Наследник Слизерина справедлив, он защищает магов и магию, он никогда не опустится до убийства!

— Истинная правда! — Каррок хлопнул ладонью по столу. Невербальное беспалочковое Акцио, и через несколько секунд в его руке оказались копии колдографий из Пемберли, полные крови, жестокости и смерти. Каррок веером раскинул их перед пацаном. — Полюбуйтесь, мистер Снейп, что вас ждёт на побегушках у ваших друзей!

Смотревший с неприкрытой ненавистью парень всего на секунду рефлекторно опустил взгляд на снимки и отшатнулся с такой силой, что чуть не опрокинулся вместе со стулом. Его бледное лицо посерело окончательно, глаза вылезли из орбит, а рот приоткрылся — Снейп как будто пытался то ли что-то сказать, то ли сделать вдох, но не получалось ни то, ни другое.

— Что, слишком? — усмехнулся Каррок. Хватит, он уже достаточно времени потратил на уговоры и доказательства. — Конечно, это не флоббер-червей резать и не рогатых жаб потрошить. Но вы не переживайте, научитесь со временем.

Боровшийся с приступами тошноты Снейп перевёл на него больной взгляд. В его блестящих чёрных глазах плескалась чистая паника.

— Я не… не… — прозаикался он, но так и не закончил свою мысль.

— Не умеете? Не хотите? Так вас никто не будет спрашивать. Или боитесь?

— Я н-не т-трус.

— О, ну, тогда смотрите внимательнее.

Каррок подвинул ближе к Снейпу самую жуткую из всех колдографий и постучал по ней пальцем. На ней были запечатлены развороченные останки всех четверых погибших на фоне окровавленной мебели и стены. Огненное облако волос одной из убитых так и притягивало взгляд.

— Знаете, почему эти маги мертвы? Они публично высказались о том, что нашему миру нужно активнее взаимодействовать с маглами. И вот нет целой семьи, а над их домом реет знак в виде черепа со змеёй. Ничего не напоминает?

Судя по тому, что парень пребывал в полной прострации, описанный символ он узнал.

— Вижу, что напоминает. Значит, вы теперь точно понимаете, что вас ждёт, что вы уже не сможете отвертеться под страхом собственной смерти, когда вам прикажут убить, например, бывшую подругу. Она, смею ещё раз напомнить, маглорождённая, — едко закончил Каррок и поднялся. Теперь мальчишку можно и добить.

Вызванный письмом ди Тофано уже ждал его за пределами допросной. Взволнованный, с горящими от нетерпения глазами он, тем не менее, не сказал ни слова, а лишь передал Карроку контракт на ученичество, который по его просьбе заранее подготовил и подписал. Ничего выдающегося там не было, кроме того, что мастер Джакомо ди Тофано обязался заплатить за новоявленного ученика штраф за изготовление и распространение зелий без лицензии, а сам ученик после получения мастерства должен был отработать в Отделе тайн Министерства магии Великобритании всю стоимость своего обучения. Но — и об этом Снейпу знать совсем необязательно, — Каррок сам предложил итальянцу другим контрактом перекупить долг Снейпа перед Министерством. Пускай парень трудится и возвращает вложенные в его образование галеоны где-нибудь подальше от Англии с её Наследником Слизерина, маглолюбцем Дамблдором и жуткими тараканами в аристократических головах.

— Разговор окончен, мистер Снейп, — жёстко сказал вернувшийся Каррок, заменив на столе колдографии контрактом. — Настало время выбирать. Отдел тайн делает вам предложение первый и последний раз. Думайте, чего вы хотите. Я вернусь через полчаса.

Выйдя за дверь, он предупредил ди Тофано, что через тридцать минут ему можно будет зайти в допросную и наконец познакомиться лично со своим учеником. В том, что Снейп к этому времени контракт подпишет, Каррок не сомневался: слишком уж живым, искренним был ужас парнишки, когда ему продемонстрировали возможное будущее. Несмотря на огромное количество несправедливостей, с которыми ему пришлось столкнуться, Снейп не ожесточился окончательно и бесповоротно. Умел он и бояться, и сопереживать, и не хотел становиться убийцей, а что чужими мозгами думал и чужие слова повторял, так итальянский наставник выбьет из него всю дурь. Не было у Снейпа достойного примера перед глазами, зато теперь за него можно не беспокоиться, и Каррок, удивительно, испытал сильное облегчение, будто только что дал путёвку в жизнь собственному ребёнку. Привязался, что ли? Или так и должен чувствовать себя хороший человек после того, как ему удалось изменить чью-то судьбу к лучшему?

Решив не ждать, когда итальянец пойдёт воспитывать парнишку, Каррок стремительным шагом вернулся в свой кабинет и, быстро сложив ещё одно письмо-самолётик, отправил его Скримджеру.

Свежеиспечённый Главный аврор явился в назначенное для встречи место через десять минут, как и было условлено. В этом крыле министерства магии редко кто бывал, Каррок потому его и выбрал, но всё равно установил вокруг них двоих полог чар конфиденциальности и лишь после этого кратко поведал коллеге, что узнал.

— Ты понимаешь, Руфус, что это означает? Вот тебе доказательства, которые ты искал. Я уверен, парня теперь легко разговорить, а потом за пределами страны ему бояться будет нечего. Зато мы получим реальный шанс прижать тех, кто ответственен за Пемберли.

Северус Снейп, сам того не зная, преподнёс Карроку шикарный подарок. Его реакция на оставленный над домом Бадвудов знак означала одно — метку в виде именно черепа со змеёй получали сторонники Рыцарей Вальбурги. Раздавленный морально пацан просто не готов был закрываться и дальше защищать своих якобы покровителей. А стоит намекнуть, что чистосердечным рассказом он, возможно, спасёт жизнь бывшей подруге (несмотря на ярость и обиду, чувства к ней у парня были ещё очень сильны), так Снейп наверняка и Веритасерум добровольно выпьет, и воспоминания отдаст. Всё же, читать таких подростков не так уж и трудно... Остальное уже за Авроратом. Главное — вовремя пацана из страны убрать, его воспоминания заверить у независимого эксперта или у гоблинов и воспользоваться шестой поправкой к Статуту о безопасности свидетелей, про анонимность.

— Я просчитал, — заверил он многозначительно молчавшего Скримджера. — Должно получиться.

— Отпустил, говоришь, пацана, — хмыкнул тот, но совсем беззлобно, — не он, значит, зелья варил... Ладно, я не в обиде, Каррок. Какие могут быть обиды, когда мы можем вывести на чистую воду убийц?

Да, убийц, это понятно. Но Каррок вдруг подумал про другое. Если у него оказалось достаточно решимости и сил спасти одну человеческую душу от верной гибели, почему он — объединив силы с тем же Скримджером — не мог спасти и исправить саму магическую Англию?