Неравнодушные - Шанс для таланта (джен)

Снейпа перевели в одну из нескольких камер предварительного заключения, что имелись при Отделе тайн, и Каррок распорядился, чтобы парню принесли поесть. Встречаться лично он не торопился: прежде хотел изучить задержанного, что из себя представляет этот Северус Снейп и чем мог пригодиться отделу. К тому же, наглецу полезно будет посидеть в одиночке и помучиться. Репутация Отдела тайн играла на руку Карроку: если тот же Аврорат стараниями Грюма никого уже особо не страшил, то к невыразимцам даже в нынешнее неспокойное время относились с почтительным благоговением и опасением.

Меньше чем через четверть часа в кабинете возник ди Тофано с результатами исследования. Чуда не случилось: «Шкурку саламандры», с фиалом которой и задержали Снейпа, сварил он сам. Каррок, услышав итог, на мгновение прикрыл глаза. Ясно, всё-таки придётся определяться, что делать с парнем. Как неудачно-то.

— Позволите посмотреть, с чем его задержали? — неожиданно кротко попросил итальянец.

Прежде ди Тофано так себя не вёл. Его взрывной темперамент за полгода не раз показал себя во всей красе, и подобное смирение могло означать лишь одно — ди Тофано позарез нужна информация. Разглядел что-то в арестованном парнишке? Сделав вид, что ничуть не удивился, Каррок передал ему полученную от Скримджера опись. В ней, на первый взгляд, не было ничего интересного: волшебная палочка, ножны для неё на предплечье, переноска для зелий, парочка мешочков с толчёными когтями летучих мышей и шерстью магической разновидности паука-птицееда, — вот и всё, если не считать скудного перечисления и описания весьма заношенной одежды.

— Поделитесь своими размышлениями, Джакомо?

— Могу я с ним встретиться? — снова спросил тот, как будто не услышав Каррока.

— Нет, не раньше, чем с нашим зельеваром поговорю я.

Итальянец кивнул, не особо удивлённый таким решением.

— Это будет либо вечером сегодня, либо завтра с утра, зависит от того, когда Оуэнс принесёт мне данные. И всё же... — Каррок положил подбородок на сцепленные руки, пристально глядя на собеседника. — Допустим, что этот Снейп варит сложные полулегальные и нелегальные зелья самостоятельно. Насколько велика вероятность, что он работает один?

Вообще все улики, собранные в ходе расследования, которое и вывело Отдел тайн на таинственного зельевара, прямо на это и указывали. Лютный переулок и все прочие прилегавшие к нему аналогичные улочки давно уже были поделены на сферы влияния. Горбин и Беркс под прикрытием не очень законной лавочки держали практически весь рынок контрабанды. Хескетты контролировали торговлю запрещёнными растениями и магическими животными; поговаривали, что они за плату могли и тёмную тварь какую достать на ингредиенты, даже оборотня. А зелья много лет были под крылом Уокхемов, немногочисленного по меркам Лютного, но крайне сплочённого и скорого на расправу клана. В криминальном мирке, что начинался у конца Косой аллеи, законы Министерства магии не действовали, каждый выживал, как мог, и зубами выгрызал своё место под солнцем. Не договорившись с теми же Уокхемами, нельзя было и думать о том, чтобы продавать зелья кому-то из дельцов Лютного. Один раз, может, и пронесло бы, но на другой наглец получил бы либо Аваду в спину, либо Секо или банальный отравленный кинжал туда же. Но лавочники и перекупщики, с кем в условиях чар конфиденциальности удалось переговорить, в один голос утверждали: новый поставщик к Уокхемам на поклон не ходил. Те его, кстати, тоже искали, но мордредов зельевар просто параноидально осторожничал и перестраховывался. Единственную оплошность он допустил только сегодня, так что, наверное, пацан должен был благодарить, что первыми его схватили сидевшие в засаде авроры, а не нанятые Уокхемами головорезы. Не то бы не в камере сидел, а хладным трупом на задворках Лютного валялся.

Но, Мерлин, парню от силы шестнадцать лет! Даже если поверить в гениальность и талант, ему явно должны помогать. Весь вид Снейпа буквально кричал о том, что он не может позволить себе ни дорогостоящее, качественное оборудование, ни не менее дорогие ингредиенты для многих зелий. А это абсолютно разные вещи — одинокий выскочка или часть новой, неизвестной пока Отделу тайн или Аврорату преступной шайки. Если верным окажется второе, Каррок при всём своём желании не сможет прикрыть парнишку от ответственности. Да что там, он не будет иметь никакого морального права брать на работу бандита.

— Я бы посмотрел сначала на результаты обыска в его доме и поговорил бы с этим сеньором Снейпом. Тогда уже однозначно скажу, один он работает или нет.

— Но теоретически?

— Теоретически «Шкурку саламандры» можно приготовить в одиночку, без ассистентов, но тут нужен уровень мастера, это раз, и очень хорошие память, концентрация и внимательность. Да, и недюжинная магическая сила. Зелье готовится дольше большинства других, действий слишком много. Задержанному сеньору сколько? Всего шестнадцать? В таком возрасте молодые люди редко обладают нужными качествами. Но один процент я оставляю на тот случай, что в вашей тюрьме, Каррок, сидит настоящий самородок в области зельеварения.

— Ясно. Вы получите копию протоколов обыска, когда они у меня будут, а посещение…

— Про посещение я помню.

Пребывавший в странной задумчивости ди Тофано отбыл, не отпустив ни одной едкой шпильки в адрес Каррока и его непонимания тонкого искусства зельеварения. Но поразмышлять о поведении итальянца не удалось — явился Оуэнс с собранной информацией о задержанном и протоколами.

В возрастной оценке Каррок, как и полагал, не ошибся. Северус Снейп родился девятого января шестидесятого года, шестнадцать лет, только что закончил пятый курс Хогвартса. Полукровка: мать урождённая Принц... Принц! Это многое объясняло. Их семейство несколько веков плотно сотрудничало с Министерством и считалось лучшими зельеварами не только магической Англии, но и всей Европы. Однако, непонятно почему, Принцы стали вырождаться, и каждое новое поколение получалось куда менее талантливым и способным, чем их предшественники. Когда Каррок возглавил Отдел тайн, следы Принцев и вовсе затерялись. Некогда богатый и знаменитый род окончательно сошёл с политической и научной сцены страны. Поговаривали, что они уже с век назад лишились своего поместья, что у старика Августуса Принца (последнего, кто варил зелья для невыразимцев) не осталось наследников-магов, одни сквибы, что их прокляли завистники с континента (фамилии назывались самые разные, вплоть до потомков Медичи и Борджиа), но Принцы издавна жили затворниками, так что никак нельзя было узнать. А потом уже — и не у кого. И тут такой… сюрприз.

Итак, мать Принц, отец — магл. Братьев-сестёр нет, друг только один, маглорождённая ведьма Лили Эванс, ровесница Снейпа, и то, если верить сводке, дружбу они разорвали в конце учебного года. Одиночка и язва, бедняк и... О, факультет Слизерин. Каррок почувствовал себя так, словно у него открылись глаза. Полукровка из некогда чистокровной и именитой, а ныне исчезнувшей семьи — и на Слизерине. Вот откуда ноги растут у гонора, непомерно раздутой гордости и поразительного бесстрашия. Ведь в последнее время Слизерин волей-неволей ассоциировался у многих волшебников с Пожирателями смерти.

Впрочем, так их пока что именовали только газетчики и, что неожиданно, сам Альбус Дамблдор. Последний намёками и осторожно, через своих сторонников, но факт оставался фактом. А сами они предпочитали называться Рыцарями Вальбурги, клялись, что не имели никакого отношения к резкому росту тёмномагических преступлений против магов и маглов, и, как и их лидер Том Риддл, ратовали за сохранение самобытных законов магического мира. Эти волшебники, в число которых входили сам Абраксас Малфой с сыном, Октавиус Нотт, семейства Блэков, Лестрейнджей и ещё много кто, не скрывали, что ненавидели и презирали маглов, а заодно ещё и маглорождённых волшебников. Подобные настроения испокон веков витали на Слизерине, а в последнее время появились слухи, что молодёжь-старшекурсников именно с этого факультета активно агитировали вступать в ряды Рыцарей Вальбурги и поддерживать антимагловские идеи. Вербовка несовершеннолетних была сама по себе очень низким и мерзким поступком, так что, как человек, муж и отец, Каррок в Томе Риддле сильно разочаровался. Но, как Глава Отдела тайн, не мог не отметить простоту и результативность идеи Наследника Слизерина, который вёл за собой магических консерваторов. Кому проще всего задурить голову? Недавним подросткам, само собой. Того же Снейпа и допрашивать не нужно, чтобы узнать, что он как минимум сочувствовал Рыцарям, а как максимум уже вступил в их ряды. Наверняка парень рассчитывал, что богатые и известные друзья со школы или те аристократы, что обещали своё покровительство, вытащат его из заключения, потому и молчал. Ну-ну. Карроку даже стало немного жаль пацана. Такие, как он: не видевшие ещё жизни толком, наивные и порывистые из-за играющих в крови гормонов, — для сильных мира сего являлись лишь пешками. Никто из чистокровных и благородных магов и пальцем не пошевелит ради нищего полукровки, уж каким бы талантливым он ни был.

Обыск дома Снейпа, располагавшегося в каком-то магловском городишке под названием Коукворт, дал ещё больше пищи для размышлений. Поначалу, читая отчёт, Каррок не обнаруживал для себя ничего нового. Само поселение было небольшим и состояло преимущественно из жителей среднего достатка, но дом задержанного находился там, где жили совсем уж бедняки. Грязный и запущенный, как и сам Снейп. Магла Тобиаса Снейпа там не оказалось, и позже его обнаружили в полицейском участке, а Эйлин Снейп вот уже несколько месяцев как обрела своё последнее пристанище на местном кладбище. Судя по дате на кресте, женщина скончалась незадолго до возвращения сына из Хогвартса. Да, это был серьёзный удар для пацана: во-первых, всё-таки мать, во-вторых, последний близкий ему волшебник, если вспомнить ссору с единственной некогда подругой. Опрос соседей (с небольшим Конфундусом, но кто станет обращать внимание на такие мелочи) и самого мистера Снейпа продемонстрировал, увы, классическую картину, когда супруг-магл так и не смог принять магический дар у своего спутника жизни. Тобиас Снейп регулярно избивал жену и сына, пока тот не вырос и не набрался сил, чтобы давать отпор. Да, выросший в атмосфере ненависти и побоев от своего отца-неволшебника Северус Снейп был идеальным кандидатом на то, чтобы всецело, душой и сердцем поддерживать Рыцарей Вальбурги.

Лаборатория, кстати, в доме нашлась, правда, по факту оказалась подвалом. В отличие от остальных помещений там царил безукоризненный порядок, имелось недешёвое зельеварческое оборудование, инструменты и тому подобное. А в комнатах наверху мебель буквально на ладан дышала. Парень, похоже, был ярым фанатом зельеварения. Немудрено, это, скорее всего, единственная для него отдушина в жизни. Слава Мерлину, что он работал один: размер подвала и список всего изъятого оттуда не позволяли сделать какой-либо иной вывод.

Ознакомившись с документами, Каррок снял с них копии и отправил ди Тофано. Пусть почитает, раз хотел. Может, наутро подкинет какую свежую идейку.

— Сэр, есть один момент, который не отражён в бумагах, — заметил Оуэнс, который всё это время тоже находился в кабинете и периодически то давал комментарии, то отвечал на вопросы. — Это не подтверждённый документально факт, поэтому и я не стал вписывать его в отчёт, но думаю, вам следует знать.

— Так говори.

— Вы же помните, что мои племянники учатся в Хогвартсе? Так вот, собирая досье на нашего зельевара, я решил спросить их, и они сказали, что Снейп первый в зельях во всём Хогвартсе.

— Да я уже как-то и не сомневаюсь, что он лучший ученик по этому предмету. Было бы странно услышать что-то другое.

— Нет, сэр, вы не поняли. Он знает о зельях больше, чем сам Слагхорн. Как говорит моя Китти, Снейп любое зелье приготовит на коленке и в обычной чашке, хоть рябиновый отвар, хоть Феликс Фелицис. Очень увлечён этой наукой и необыкновенно одарён в ней.

— Он и в Хогвартсе варит на заказ? — нахмурился Каррок.

— Как я понял, да. В чём-то я его понимаю: с таким происхождением и таким факультетом нужно самому крутиться и деньги зарабатывать, — задумчиво проговорил Оуэнс. — И, кстати, Слагхорн как раз-таки его не жалует. Мне сказали, он больше выделяет подружку этого Снейпа, маглокровку Эванс, хотя почти вся школа знает, что Снейп ей во многом помогал. С этой девушкой тоже весьма интересная история связана.

— Старина Слагги борется с конкурентом, — пробормотал Каррок, которому стало очень мерзко от собственной догадки. Уважения к Слагхорну он и так не испытывал, а с тех пор, как стало ясно, что Гораций не только как мастер-зельевар, но и как декан не особо надрывался, Каррок и вовсе стал презирать этого волшебника. Будь Слагхорн хорошим главой для факультета Слизерин, молодёжь там не вербовали бы вовсю! — А что с девицей случилось?

Поведанное Оуэнсом добавило крайне любопытный штрих к портрету Северуса Снейпа. Единственная подружка, с которой парень познакомился ещё до школы, бросила его после жуткой и некрасивой ссоры. К Снейпу, оказывается, несколько лет цеплялись отпрыски Поттеров, Блэков и ещё двое полукровок. Компания именовала себя Мародёрами, и это были весьма буйные, бедовые ребята, не раз нападавшие на слизеринца и некоторых других учеников, за которых некому было вступиться. Что-то такое Каррок и заподозрил, как только обнаружил невероятное количество записей о попадании Северуса Снейпа в Больничное крыло за все года обучения. А в конце пятого курса то затихавшее, то обострявшееся противостояние достигло своего пика: парень подвергся публичному унижению от своих врагов и в запале оскорбил девчонку, прибежавшую на помощь. На взгляд Каррока, ничего смертельного и непоправимого в слове «грязнокровка» не было, особенно, если его произнесли в состоянии аффекта и впервые — а Оуэнсу его племянники рассказали, что Снейп в своей Эванс души не чаял. Но девчонка разобиделась и не простила, наоборот, переметнулась в компанию Мародёров и стала постоянной спутницей Поттера-младшего, главного обидчика Снейпа.

— Мы точно говорим о Хогвартсе, а не о дешёвеньком магловском романе для дам? — на всякий случай уточнил Каррок, когда его зам договорил. Даже в пересказе, а не от первоисточника, история получилась с душком. Старо как мир: девушка бросила преданного, но нищего поклонника ради куда более перспективного и богатого кавалера. — Куда же, мне интересно, смотрят Дамблдор и деканы?

— Про деканов мало что могу сказать, знаю только, что у МакГонагалл эти Мародёры — любимчики, поэтому сами понимаете. А Дамблдору не до Хогвартса. У него цель поважнее, Риддла к власти не допустить.

— Так ушёл бы с поста директора, — вздохнул Каррок, впрочем, хорошо понимая, что Хогвартс Дамблдор не оставит по той же причине, по которой Том Риддл не прекратит дурить головы молодым слизеринцам.

Альбуса Дамблдора Каррок привечал не больше его оппонента. Несмотря на все уверения, что он не метил в кресло Министра магии, Альбус Дамблдор был самым что ни на есть честолюбивым политиком, ужасно не любившим проигрывать. Сказывались, видимо, собственные комплексы юношества из-за происхождения и мутной истории с гибелью сестры. Том Риддл, наследник Слизерина, с его программой против маглов был Дамблдору как красная тряпка для дромарога. Но вот какой парадокс: неважно, что за сторона — за союз с маглами или против обычных людей — победит, лучше волшебники жить не станут. Что Риддл, что Дамблдор давали много разнообразных обещаний, однако они преследовали свои собственные цели, это было очевидно. Простой народ оба рассматривали лишь как инструмент в достижении своих целей, хотя с трибун и из статей в «Ежедневном пророке» яро утверждали обратное.

— Хорошо, что ты всё-таки мне это рассказал, Клайв. Есть над чем подумать.

— Вы собираетесь забрать парня? — удивился Оуэнс. — Он же подросток.

— Его возраст, кстати, может стать его преимуществом, а может, и нет, — медленно проговорил Каррок, — я пока ещё ничего не решил. С наскока это не получится. Надо всё взвесить, определить риски… я допускаю даже, что мы сами мальчишку в Аврорат вернём, Грюму на растерзание.

Поздно вечером, перед тем, как отправиться домой, Каррок решил всё же заглянуть к Снейпу под дезиллюминационными чарами, чтобы тот не заметил. Собранные за день документы он брал с собой, подробно разбирать и анализировать, но было крайне интересно узнать, как устроился их зельевар в камере. Это многое могло сказать о нём. А пацан сидел на койке, прислонившись к стене и подобрав ноги. Ужин, стоявший на деревянном табурете у решётки, был не тронут. Хм. Неужели Снейп всерьёз считал, что он — настолько значимая фигура, чтобы сами невыразимцы нарочно приправили его еду Веритасерумом или каким-нибудь другим зельем, добиваясь показаний? На миг Карроку стало смешно, но он пригляделся к подростку и устыдился собственного злорадства. Поза, в которой сидел парень, не скрывала его болезненную худобу — следствие безрадостной, тяжёлой жизни. Взгляд Снейпа был устремлён куда-то вдаль, глаза блестели тревогой, а в частом, неглубоком дыхании чувствовался страх. Возможно, он в этот самый момент пытался понять, когда придёт ли за ним кто-нибудь из тех, кто якобы принял в свой клуб избранных. Точнее, придёт ли этот кто-нибудь вообще. Жаль. Пареньку ещё предстояло понять, что не так-то уж он и нужен своим покровителям, как они заявляли. Где же Каррок разглядел там гонор? По крайней мере, сейчас Снейп сплошь состоял из одиночества, волнения и непонимания.

За бумагами, так или иначе характеризовавшими маленького зельевара, Каррок просидел до самого утра. Хорошо, что домашний кабинет располагался далеко от спальни, иначе бы он ещё и Лотти спать помешал. Чем больше Каррок закапывался в пергаменты, тем яснее, чётче становился образ того, кто коротал наверняка бессонную ночь в камере предварительного заключения в Отделе тайн. Первоначальный, ещё до задержания, силуэт невероятно талантливого и изворотливого колдуна из Лютного размывался, превращаясь в одинокого, всеми позаброшенного подростка. Да, талантливого, Каррок это признавал, но осознававшего свою ущербность для магического мира, бедность и ненужность. Тяготевшего к зельеварению и тёмным искусствам и, по мнению окружающих, будущего ярого Рыцаря Вальбурги.

Версий, почему Снейп пустился во все тяжкие с темномагическими зельями, было несколько, но Каррок не стал размышлять, какая из них приоритетнее. В той гремучей смеси, какую представлял из себя парень, учитывая фамильный принцевский характер и трудное детство, наверняка сплелось всё. Желание доказать, что он ничем не хуже слизеринских и гриффиндорских аристократов, стремление поскорее заработать денег и прославиться, чтобы вернуть свою подружку, жизненно важная необходимость хоть чем-то отвлечься и не думать о потере двух самых близких для него людей… Вполне могло быть и так, что мать, пока была жива, как-то контролировала или одёргивала сына, но вот её нет, и пацан сорвался. По срокам, кстати, совпадало. Первые зелья от таинственного автора появились в Лютном зимой, но в единичных экземплярах. Парочку зафиксировали весной, а всплеск активности наступил, когда закончился учебный год в Хогвартсе. Просто раньше никто не думал, что искусный и неуловимый зельевар — обычный школьник.

Хотя какой он обычный? Обычные живут долго, счастливо обзаводятся семьёй, детьми, имеют стабильную работу и будущую безбедную старость. А Снейп («порывистый, резкий, злой на язык, бескомпромиссный, странный, увлекающийся, неуступчивый» — этими и ещё много какими эпитетами характеризовали парня в Хогвартсе), намеренно или случайно влезет в такое гиппогрифье дерьмо, из которого, вероятно, другого выхода не будет, кроме как умереть. И всё потому, что, даже обладая талантом и гениальным умом, пацан будет хвататься за любой способ доказать этому миру (но главное — самому себе) свою важность и значимость, вообще собственное право жить. Каррок видел подобное не раз, и никогда это ничем хорошим не заканчивалось. Всё-таки психологом он был от Мерлина и редко ошибался.