Место, которое мы называем домом (гет)

Гермионе показалось, что все тело плотно сжалось до микроскопического размера, а потом они с ее похитителем оказались в тихом парке, где вокруг не было ни души. Ошеломленная, она попыталась прийти в себя, прислонившись к ближайшему дереву.

— Иди и найди кого-нибудь, кто тебе поможет, — приказал он. — Скажи им, что потеряла родителей или еще что-нибудь придумай.

Рабастан уже собрался было уйти, но Гермиона остановила его.

— Подожди! Я не могу выйти к ним в этой одежде. Люди начнут задавать вопросы.

Тот только закатил глаза.

«Ну, не я виновата, что твой сумасшедший брат отобрал мою палочку», — подумала Гермиона, продолжая смотреть на Рабастана, принявшегося накладывать чары. Мокрая ткань одежды медленно стала меняться на ее теле. Через минуту младший Лестрейндж закончил. Удовлетворенно кивнул и практически мгновенно аппарировал, взметнув в воздух ворох листьев. Гермиона осталась стоять в одиночестве, совершенно не понимая, куда же ей дальше идти. Одернув простое платье такого же унылого цвета, что и ее джинсы, она задержалась в своем укрытии еще на несколько секунд. А затем, разгладив несуществующие складки на ткани и глубоко вздохнув, решительно ступила на ближайшую тропинку. «Я смогу сделать это. Мне нужно найти телефонную будку и добраться до Министерства до того, как вернутся эти ужасные братья».

Впервые с момента их неожиданного появления в этом времени Гермиона почувствовала искорку надежды и быстро зашагала в сторону выхода из небольшого парка. Она оглянулась в поисках такой знакомой всем красной телефонной будки, которая могла бы спасти ее от этого кошмара. Но лишь окинув взглядом окружающую ее улицу и снующих людей, Гермиона окончательно осознала, насколько она на самом деле далеко от дома. Глядя на бесчисленных прохожих, одетых в устаревшие фасоны одежды, которые раньше ей доводилось видеть только в фотоальбомах своей бабушки, она лишь вздохнула. «Безумие какое-то!» — взгляд блуждал по старинным автомобилям, которые проезжали мимо, настолько сильно загрязняя воздух устаревшими двигателями, что ей невольно хотелось прикрыть платком нос, чтобы сделать хотя бы вдох на этой загазованной улице.

— Мне надо двигаться дальше, — пробормотала она.

Ее мысли нарушил низкий голос, когда Гермиона собралась уже пересечь улицу.

— Где твои родители, девочка? Ты заблудилась?

Она обернулась и увидела полицейского, одетого как на картинках в старой книжке сказок, которую она читала когда-то в детстве.

Подавив растущую панику, она покачала головой:

— Нет, сэр. Я как раз возвращаюсь домой.

Офицер полиции окинул цепким взглядом ее взлохмаченный вид, не упустил из вида влажные волосы.

— Хм, и где же твой дом, юная леди?

Гермиона обругала про себя проницательность мужчины и попыталась вспомнить название хоть одной улицы в этом районе. Но, к сожалению, ни одно здание вокруг не казалось ей знакомым.

— Пентон-стрит, — наконец-то ответила она, вспомнив, как мать говорила ей, что когда-то жила в этом районе.

Офицер нахмурил густые брови, и Гермиона поняла, что в этот момент она явно что-то фатально напутала.

— Да уж, довольно далеко отсюда? — проворчал он. — Думаю, будет лучше, если ты пойдешь со мной, пока нам не удастся связаться с кем-то из твоих родственников.

Понимая, что возражения сделают ее еще более подозрительной, Гермиона послушно кивнула и последовала за офицером по улицам.

Через несколько минут огромный мужчина снова обернулся к ней.

— Я узнаю сироту с первого взгляда, девочка. Не знаю, откуда ты сбежала, но на время я отведу тебя к миссис Коул.

Проклиная свою паршивую удачу, Гермиона попыталась было сделать вид, будто он поймал ее с поличным. Что это был за проступок, она даже не задумывалась, но строгий взгляд офицера, казалось бы, даже смягчился от ее жалкого вида.

— Знаю, это тяжело, — вздохнул он. — Но когда ты вырастешь, то увидишь, что жизнь в приюте не так уж и плоха.

Она промолчала. Гермионе нужно было как можно быстрее уйти от этой миссис Коул. Свернув еще раз за угол, они наконец-то добрались до ветхого здания, возвышающегося между серыми трехэтажными домами.

Внезапно в груди Гермионы всколыхнулось сочувствие, когда она увидела чумазых детей, играющих на заляпанном бетоне, лишенном хоть какой-нибудь зелени.

— Вот мы и пришли в приют Вула. Один из лучших в этом городе, — сообщил ей офицер.

Гермиона только недоверчиво взглянула на него. «И это считалось лучшим вариантом? Боже, насколько хуже тогда должны были быть остальные?» Ее осторожно провели сквозь ржавые ворота, и за ними сразу же увязалась группка перешептывающихся детей. «Ты семнадцатилетняя ведьма, Гермиона. Не позволяй этим детям тебя запугать». Но когда она поднималась вслед за офицером по потрескавшейся лестнице к входной двери, она все еще чувствовала спиной особенно неприязненные взгляды группы подростков.

— Офицер О’Мэлли, что привело вас сюда? Надеюсь, вы не подобрали еще одну бродяжку, — из одной из комнат слева от Гермионы появилась женщина лет сорока. Она вытерла ладони о фартук и пожала руку офицеру.

Ее кожа казалась такой же тусклой и серой, как и ее волосы. А когда она взглянула на Гермиону, темные глаза сузились.

— Боже милостивый, я же уже говорила вам на прошлой неделе, что мы не можем прокормить даже тех детей, которые находятся на нашем попечении, — заявила она. — Не говоря уже о том, что у нас просто нет места для еще одного голодного рта.

Женщина пыталась быть вежливой, но Гермиона легко могла уловить едва прикрытое раздражение за ее тонкой улыбкой.

— Но, миссис Коул, вы единственная в этом городе, кому я могу доверить этих бедных детей, — воскликнул О’Мэлли, прижав руку к сердцу.

Гермиона практически воочию видела, как тает женщина от слов офицера. Это было бы забавно, если бы она не была в таком отчаянии.

— Ох, да будет вам, — директриса легкомысленно отмахнулась. — Вы правы, еще один ребенок не станет концом света. Но вы должны мне пообещать, что больше не станете приводить бродяжек в мой приют.

Гермиона вздрогнула, а директриса хлопнула ресницами, явно думая, что от этого станет привлекательнее в глазах мужчины. «За что мне все это?» — спросила она себя уже раз в десятый за этот день, отчаянно молясь, чтобы кто-нибудь разбудил ее от этого кошмара.

— Ты слышала это, девочка? — спросил О’Мэлли. — Ты должна поблагодарить миссис Коул за ее доброту и постараться впредь держаться подальше от неприятностей.

Он выжидающе посмотрел на нее, и Гермиона поняла, что свои слова офицер трактовал в буквальном смысле. Подавив желание закатить глаза и отмахнуться и от него, и от директрисы, она заставила себя улыбнуться.

— Конечно, спасибо, что приютили меня, миссис Коул.

— У этой хоть есть манеры. Ты умеешь читать, девочка?

Гермиона заметила, что директриса до сих пор так и не спросила ее имя. В этот момент до нее дошло, что той откровенно наплевать, даже если Гермиона возьмет и исчезнет однажды ночью. Просто идеально.

— Я умею читать и писать, миссис Коул. А еще знаю основы счета.

Директриса, похоже, была искренне довольна ее ответом.

— Замечательно. Тогда ты сможешь помочь обучать младших детей. Том и Эми — единственные, кто умеет правильно писать. А когда детей больше полусотни, то обучение основам становится довольно затруднительным.

Гермиона была потрясена столь очевидным отсутствием образования. И это лишь лишний раз напомнило, что это время было совершенно отличным от ее. «Возможно, я бы могла задержаться здесь на некоторое время и убедиться, что дети научатся хотя бы правильно писать свои имена, — и тут же покачала мысленно головой. — Мне не стоит вмешиваться в ход времени больше, чем я уже это сделала».

— Что ж, долг зовет. Спасибо, что взяли девочку под свою опеку, — офицер О’Мэлли приподнял шляпу и быстро удалился, прежде чем директриса успела заговорить с ним еще о чем-либо.

Гермиона наблюдала, как лицо миссис Коул мрачнело, пока офицер извинялся перед ней, а потом директриса кашлянула и взглянула на новое пополнение в приюте.

— Ну, и чего ты ждешь? Попроси у Мэри чистую форму, а потом спускайся в зал на обед, — начала она. — Завтра я познакомлю тебя с другими детьми. Номер твоей комнаты — 11. И ты будешь ее делить с Эми.

После этого Гермиону практически выгнали. Не совсем понимая, где ей искать эту Мэри, она какое-то время бесцельно бродила по приюту, прежде чем какой-то тощий мальчишка не показал ей, как пройти в кабинет. «Лучше дождаться, когда все уснут. И тогда отправиться на поиски телефонной будки…»

* * *

— Тебе надо будет заплетать волосы в косу или собирать в пучок, всегда носить колготки и чистить обувь по воскресеньем перед походом в церковь, — Мэри была молодой женщиной с тонкими светлыми волосами и мышиным лицом. Должно быть, она была примерно того же возраста, что и Гермиона в будущем, а ее серьезное отношение к жизни могло дать сто очков вперед профессору МакГонагалл.

— Ясно. Что еще мне нужно знать? — спросила Гермиона, уже приготовившись отправиться в свою комнату и, упав на кровать, дать волю копившимся весь день слезам.

— Завтрак в семь, обед в четыре. И лучше не опаздывай, иначе еды не останется, — выражение лица Мэри было суровым. — Твоя комната всегда должна быть опрятной. Личные вещи необходимо держать в шкафчике.

Поскольку у Гермионы не было ничего, кроме одежды, в которой она пришла, она не видела ни малейшей проблемы с выполнением этого требования. Она поблагодарила помощницу миссис Коул, схватила поношенную приютскую форму и отправилась на поиски своей комнаты. Поднявшись по узкой лестнице на третий этаж, она заметила дверь с номером своей комнаты и с замиранием сердца вошла в маленькое помещение… Какое же унылое место открылось ее глазам. Тут даже не было на что посмотреть. Две кровати стояли в противоположных концах комнаты, между ними было зажато крохотное окно. Стены были такими же бесцветными, как и ее новая форма. Они прекрасно гармонировали с металлическими каркасами кроватей и такими же маленькими шкафчиками на стенах позади них.

— Ну, по крайней мере, поблизости нет проклятых Пожирателей Смерти, — сказала она себе, и села на кровать, которая выглядела так, словно на ней никто не спал до этого.

Рассматривая форму у себя на коленях, она рассеянно потянула за шнурок своего платья. «Мне нужно уйти до того, как они вернутся из поездки во Францию», — мысли Гермионы оборвал пронзительный звон колокольчика. Она услышала, как вокруг захлопали двери, и бесчисленные детские голоса наполнили коридор. «Похоже, пришло время обеда». Гермиона быстро переоделась в форму, желая как можно меньше выделяться из толпы детей. Последнее, что ей было нужно — это привлечь к себе еще больше внимания, чем она уже это сделала…

* * *

— Здесь свободно? — спросила Гермиона у бледного мальчика перед ней, держа в одной руке маленькую миску с пресной кашей, а в другой — металлический стакан с водой. Мальчик взглянул на нее ледяным взглядом, от которого она вздрогнула, темные кудри резко контрастировали с пепельно-бледной кожей, а по изможденному лицу явственно было видно, что он недоедает.

— Нет, — коротко ответил он, прежде чем вернулся к своей еде, явно не желая продолжать общение с напуганной Гермионой.

Гермиона только закатила глаза в ответ, а затем перевела взгляд на свободное место напротив него. «Вот же мелкий засранец». Мило улыбнувшись мальчишке, она развернулась на каблуках в поисках свободного места.

— Не обращай внимания. Том просто не любит общество других людей, — прошептала девочка постарше и предложила сесть рядом с собой. Гермиона только кивнула, измученная до предела испытаниями, выпавшими на этот день.

Она закончила со своим скудным ужином и вышла из-за стола, прежде чем другие девочки могли начать расспрашивать о ее жизни…

* * *

Зевнув, Гермиона заползла под тонкое одеяло. Прежде чем она смогла взять себя в руки, горячие слезы затуманили зрение. Все ее тело содрогалось от плача, пока она глушила подушкой постыдные рыдания, желая быть где угодно, только не в этом ужасном приюте.

Наконец она в полной мере осознала, что оказалась одна и была совершенно беспомощной, и никто из ее друзей не придет на помощь. Гермиона подумала о Роне. И о том, как он упал рядом с телом своего старшего брата, когда проклятие Руквуда поразило его в спину. Сердце Гермионы болезненно сжалось в груди, когда она почувствовала, как копившееся отчаяние наконец нашло выход наружу, полностью захлестнув ее. Было больно даже просто дышать.

Опасаясь, что может потерять сознание от удушья, Гермиона едва не пропустила звук открывающейся двери в комнату.

— Если ты собираешься прореветь всю ночь, я тебе отвешу затрещину, дурочка, — долговязая девочка, которая не выглядела старше самой Гермионы, закрыла за собой дверь и принялась снимать туфли.

Гермиона попыталась было восстановить контроль над своим содрогающимся от рыданий телом, но слезы как бежали, так и продолжали бежать. «Боже, я, наверное, выгляжу сейчас такой жалкой», — она яростно вытерла слезы одеялом, пытаясь отвлечься на слова соседки, расположившейся на другой кровати.

— Смирись с этим. Я не хочу, чтобы моей соседкой была плакса.

Насколько помнила Гермиона слова миссис Коул, ее соседку должны были звать Эми, и сейчас та, расчесавшись и заплетя волосы в косы, надевала ночную рубашку.

В конце концов, Гермиона почувствовала, как сердцебиение стало медленно приходить в норму, а мир прекратил свой безумный танец в ее глазах. Она старалась дышать медленно, чтобы подавить накрывшую ее ранее истерику. «Я смогу. Еще немного и все вернется в норму».

Она повернулась лицом к стене, решив подождать наступления ночи, чтобы покинуть это ужасное место. Гермиона прислушивалась к тихому дыханию Эми, пока соседка наконец не заснула, и осторожно перевернулась на скрипучей кровати. Когда она уже собиралась встать, Гермиона услышала, как кто-то остановился перед их дверью и повернул ключ в замке. Разум резко опустел, когда она осознала, что только что произошло.

«Они запирают дверь на ночь». В животе похолодело от ужаса, она подбежала к двери и осторожно нажала на ручку. Дверь действительно была заперта. Чувствуя, как в душе поднимается ярость, Гермиона гневно уставилась в потолок, подбоченившись. «Это ничего не меняет. Я сбегу завтра после завтрака, когда все будут умываться», — Гермиона повторяла эти слова про себя снова и снова, пока в конце концов не уснула беспокойным сном…

* * *

— Нет. Не пиши так. Буква «А» выглядит вот так, — Гермиона объясняла шестилетней девочке, которая сидела перед ней за столом и смотрела на нее так, словно только что услышала, что ее домашний кролик умер.

«Неделя». Она провела в этом ужасном приюте целую неделю! После шести дней многочисленных неудачных попыток сбежать она все же сдалась. Надеясь вернуть доверие миссис Коул, Гермиона принялась обучать младших воспитанников письму, попутно перебирая всевозможные способы вырваться из этого места.

Все это время она старалась держаться подальше от общества других детей, лишь изредка перекидываясь парой слов с Эми по вечерам или, что было точнее, слушая болтовню Эми. К ее удивлению, Том был вторым человеком в приюте, с которым она проводила достаточно много времени. Они сидели вместе под жалким стеллажом, который миссис Коул любила называть библиотекой. Том был тихим мальчиком, у которого явно были какие-то проблемы, поскольку он старательно отпугивал любого ребенка, который осмеливался перейти ему дорогу в коридоре. К сожалению, он также был единственным из всех воспитанников приюта, который любил книги. Вот так и вышло, что Гермиона не раз оказывалась в его компании, обсуждая парочку романов, которые были в приюте. Вроде того же Чарльза Диккенса и какой-то потрепанной энциклопедии, которая имела такой вид, словно ее напечатали еще до рождения миссис Коул. Кроме того, Том был единственным, кому она назвала свое имя, поэтому, когда какой-то незнакомый воспитанник заявился в импровизированную библиотеку в поисках Гермионы, она испугалась.

— Миссис Коул хочет, чтобы ты прошла в ее кабинет, — и, не став ничего объяснять, мальчик побежал обратно к своим друзьям. Гермиона же извинилась, еще не подозревая, что это был последний раз, когда она видела эту комнату. По пути в крохотный кабинет директрисы в тыльной части дома она пыталась придумать повод, по которому могла понадобиться миссис Коул, но в голову не приходило ни одной веской причины, почему та неожиданно захотела ее увидеть. Заинтригованная, она постучала в дверь и принялась ждать ответ.

— Входи, — строгая директриса открыла дверь и провела ее внутрь кабинета.

Гермиона оглянулась, чтобы посмотреть, есть ли еще кто-то за ее столом. И у нее чуть не случился сердечный приступ, когда она узнала внушительную фигуру Рабастана Лестрейнджа, смотрящего на нее с непроницаемым выражением лица.

— Гермиона, твой дядя здесь, чтобы забрать тебя, — взволнованно произнесла директриса. — Почему ты не сказала мне, что у тебя есть родственники в пригороде?

Гермиона попыталась сохранить располагающий вид, избегая смотреть Лестрейнджу в глаза. «Я должна была попытаться сбежать раньше».

— Извините, миссис Коул, я не знала, что у меня есть какие-либо родственники, — ей едва удалось скрыть дрожь в голосе. Несмотря на то, что миссис Коул была не самым праведным человеком, Гермиона не думала, что та сможет отправить маленькую девочку не пойми куда и не пойми с кем.

— Не глупи, девочка. Твои неукротимые кудри — явно семейная черта.

«Чтоб тебя!» Миссис Коул определенно готова была отдать ее незнакомцу, которого никогда до этого в глаза не видела. У Гермионы сжалось внутри при мысли о том, сколько мальчиков и девочек эта женщина уже могла отдать, обрекая их на неведомо какие ужасы.

— Простите, миссис Коул, наша Гермиона сбежала после ссоры с отцом. Она довольно упряма, — голос Рабастана звучал весьма убедительно. То, как он себя вел — прямо намекало, все несоответствия в его поведении будут прикрыты некой суммой денег. «Что за ужасный человек!»

— Конечно, вы заслуживаете награды за то, что спасли мою племянницу, — словно вторя мыслям Гермионы, Лестрейндж вручил директрисе небольшой конверт с деньгами, которых, по примерной оценке, хватило бы, чтобы прокормить приют в течение месяца.

Гермиона скривила губы и с отвращением наблюдала, как директриса принялась пересчитывать банкноты.

— Как мило с вашей стороны, сэр, — сказала она, не выпуская из рук деньги. — У Гермионы не было с собой вещей, так что можете сразу же ее забирать, мистер Лестрейндж.

Гермиона вздрогнула от внезапной боли, когда тот ухватил ее за локоть и потащил из приюта, даже не удосужившись попрощаться с жадной директрисой. Оказавшись снаружи, она изо всех сил пыталась вырваться и сбежать от него, но прежде чем она успела позвать на помощь, он просто взял и аппарировал…

— Отпусти меня, ублюдок! — взвизгнула Гермиона, когда они очутились перед внушительным поместьем.

Застигнутая врасплох, она на долю секунды замешкалась, а потом вновь предприняла попытку сбежать от Рабастана.

— Где мы? И что мы здесь делаем? — спросила она.

Рабастан молча потащил ее сквозь темные ворота поместья и дальше вверх по широкой лестнице к двустворчатым парадным дверям. «Мерлин, они собираются меня убить».

— Да прекратишь ты уже вырываться или нет? Мы не собираемся убивать тебя, маленькая ведьма.

Истеричный смешок сорвался с губ Гермионы, и она попыталась в очередной раз выдернуть пульсирующее от боли запястье из его хватки.

— Как будто я поверю твоим словам. Я требую, чтобы ты немедленно отпустил меня, — она зашипела, когда он еще сильнее сжал ее руку, прекрасно понимая, какую боль сейчас причиняет.

Он провел ее через большой зал с обитыми темным деревом стенами и еще более темными коврами на полу, отчего весь дом казался мрачным и угнетающим. «Что это за место?» Они поднялись по внушительной лестнице с тонкой резьбой, освещенной только заколдованными витражами на окнах, и движущиеся мозаичные фигурки поворачивали головы, когда они проходили мимо.

Рабастан увидел неприкрытое изумление на лице Гермионы перед большими окнами и протянул:

— Добро пожаловать в поместье Лестрейнджей, изначальный дом моей семьи до того, как мы перебрались на континент.

У Гермионы перехватило дыхание. Рабастан продолжал тащить ее по извилистым коридорам своего родового дома. «Так вот где они выросли? Внушает. Этот дом практически на осязаемом уровне источает темную магию».

Младший из братьев Лестрейндж остановился перед широкими деревянными дверьми и постучал. Мгновение спустя они распахнулись сами по себе, и Гермиону втолкнули в кабинет, где за массивным столом из красного дерева сидел Рудольфус.

Он насмешливо смотрел на нее, словно она каким-то немыслимым образом оскорбляла его одним своим присутствием.

— А вот и грязнокровка пожаловала. Вижу, ты выполнила свое обещание держать рот на замке.

Гермиона прикусила язык, чтобы не выболтать сколько безуспешных попыток выбраться из приюта она предприняла. Требовалось сохранять спокойствие. Рудольфус выглядел удивительно собранным, без его пугающей мантии Пожирателя Смерти, вздымающейся при каждом его шаге. Как и его брат, он подстригся, и теперь волосы не падали на его изможденное лицо каждый раз, когда он поворачивал голову.

Глаза, тем не менее, по-прежнему вызывали у нее озноб, холодный взгляд легко сводил на нет все ее попытки казаться уверенной и независимой, оставляя после себя чувство уязвимости.

— Чего ты хочешь, Лестрейндж? — подавив зарождающийся в животе комок страха, спросила Гермиона, полная решимости показать, что не боится находиться в их присутствии. «Они не причинят мне вреда», — внутренний голос был подозрительно похож на голос Гарри.

— Вряд ли ты поймешь это, как бы сильно не старалась, — поддразнил ее Рудольфус. — И ты все еще выглядишь, как напуганная маленькая девочка, а?

Позволив ей понервничать еще несколько секунд под его пронзительным взглядом, Рудольфус добился лишь ненавидящего взгляда пленницы.

— Гриффиндорцы, — сплюнул он, прежде чем продолжить. — Поразмыслив над нашей ситуацией, я пришел к выводу, что это прежде всего надо рассматривать, как шанс.

Гермиона неотрывно смотрела на то, как Лестрейндж рассеянно крутил в пальцах ее волшебную палочку.

— Тебе известна моя позиция по этому вопросу. Верни мне мою палочку.

Словно только заметив, что держит в руках, Рудольфус хищно усмехнулся. Он внимательно осмотрел деревяшку в своих пальцах, прежде чем внезапно обхватить ее двумя руками и резко сломать пополам.

— Нет! — яростно кинулась к нему Гермиона, чтобы отобрать сломанную палочку, но Рабастан схватил ее за шиворот и оттащил назад.

— Мне не нравится, как ты смотришь на меня, грязнокровка. Ты должна проявлять уважение к старшим.

Слезы навернулись на глаза, когда Гермиона проследила за тем, как Рудольфус небрежным и совершенно будничным движением руки бросил обломки ее палочки на пол.

— Итак, на чем я остановился? Ах да, причина нашего нахождения здесь, — откинувшись на спинку зеленого кожаного кресла, он взглянул сначала на брата, а потом на Гермиону. — До меня наконец-то дошло, что наш Лорд в это время все еще ребенок.

Гермиона вытерла слезы, которые не удалось сдержать, и попыталась вникнуть в происходящее.

— Это прекрасная возможность изменить исход войны и обеспечить успех Темного Лорда.

— Да ты на самом деле рехнулся? — от его слов Гермионе стало плохо.

Рудольфус не стал скрывать насколько его позабавил ее недоверчивый возглас.

— Спасешь своих друзей и предотвратишь войну, если наш Лорд м-м… ну, не знаю, — он выдержал паузу, видимо, подбирая нужные слова, — займет бы более консервативную позицию в политике. Например, станет министром магии?..

И вдруг Гермиона поняла, почему они решили сохранить ей жизнь.

— Вы хотите использовать меня как инструмент, чтобы сблизиться с Томом Риддлом в Хогвартсе.

Маниакальный блеск мелькнул в его глазах, когда Рудольфус перегнулся через стол и, схватив ее за ворот платья, притянул к себе.

— Какая же ты у нас смышленая, грязнокровка, — он притянул ее еще ближе. — Рабастан говорил мне, что ты незаурядная.

С отвращением она высвободилась из его ослабевшей хватки и поспешно отошла от стола. Она знала, что эти люди те еще психи, но этот план? Ей даже не удавалось в полной мере осознать, какое искажение в потоке времени вызовет их вмешательство.

— Это же безумие! — яростно запротестовала она. — Ты хоть осознаешь, к каким последствиям может привести этот «план»? — Гермиона скрестила руки на груди и принялась мерять шагами небольшое пространство перед столом. — Насколько нам известно, своим вмешательством мы можем полностью разорвать временные нити.

А затем, на мгновение, забыв о страхе перед Лестрейнджами, она всплеснула руками:

— Ты не можешь так поступить, Лестрейндж. Мы должны стараться быть как можно более незаметными. Держаться подальше от чужих жизней! — Гермиона глубоко вздохнула. — И не менять проклятое будущее всего волшебного мира! — воскликнула она, и ее щеки покраснели от гнева.

Прежде чем ей удалось продолжить, заговорил Рудольфус:

— Либо так, либо ты наблюдаешь за тем, как история повторяется, — после его слов повисла тяжелая тишина. — И я лично позабочусь, чтобы ты увидела, как все близкие тебе люди умирают, — и припечатал в конце: — Мучительно.

Ее дыхание сбилось. «Этого не должно случиться». Гермиона почувствовала, как весь гнев исчез, сменившись всепоглощающим страхом. У нее не было иного выхода. Палочка была сломана, а даже если бы и не была, то даже со всем своим боевым опытом ей вряд ли бы удалось убить обоих братьев одновременно.

Гермионе вдруг показалось, что мир вот-вот поглотит ее целиком. Она сильно побледнела, когда стало слишком очевидно, насколько же безнадежна ее ситуация…

Братья Лестрейндж смотрели, как Грейнджер сжалась в комок, ее руки глубоко зарылись в растрепанные волосы в попытке сдержать идущую в разнос магию. Без палочки она снова была во власти спонтанных выбросов. Это было естественно для ее нынешнего возраста.

Рудольфус даже не вздрогнул, когда в кабинете разлетелись вдребезги все окна. Он позволил ей насладиться моментом, поскольку знал по выходкам своей неуравновешенной жены, что после подобных вспышек та всегда ощутимо успокаивалась.

Рабастан отошел от грязнокровки, когда она вдруг вскочила и выбежала из кабинета его брата.

— Оставь ее, Раб…

* * *

Гермиона бесцельно бродила по сумрачным коридорам, а потом ее накрыло истерикой на заднем дворе поместья. Она вырвала из земли несколько пучков травы и с хриплым воплем откинула их в сторону. «Мне нужно сбежать от этих сумасшедших», — сказала она, но не смогла найти в себе силы, чтобы просто подняться с коленей. Колготки, что ей выдали в приюте, были испачканы травой, волосы свисали неопрятными прядями вокруг лица, ничего уже не напоминало о той аккуратной косе, которая была у нее еще недавно. Уже долгие годы у нее не случалось спонтанных выбросов магии, и, разозлившись из-за потери контроля, она несколько раз ударила кулаком по земле, прежде чем решительно стерла с лица грязь. Она никогда еще в жизни не чувствовала себя настолько беспомощной.

— Проклятие! — она скучала по родителям. Ужасно хотелось, чтобы мама обняла ее и сказала, что все будет хорошо. — Но вот незадача, они больше не знают тебя, Гермиона, — невесело усмехнулась она, и голос ее прозвучал глухо.

Интересно, она хоть родится теперь? Что если ее присутствие в прошлом совершенно непонятным образом изменит будущее ее родителей? Что если она никогда не появится у них? «Может быть, так будет только лучше. Наконец-то они смогут жить нормальной жизнью, не беспокоясь о своей чокнутой дочке и магических войнах», — Гермионе не удалось подавить очередной всхлип. Вместо этого она упала на землю и уставилась в затянутое тучами небо.

— Что я делаю? — спросила она себя. — Я должна помешать этим людям преподнести Волдеморту мир на блюдечке с голубой каемочкой, — она закрыла глаза и попыталась успокоиться, чтобы придумать план. — К черту все. Мне придется постараться изо всех сил и надеяться, что теории Гэмпа о множественных вселенных верны.

Вспоминая многочисленные книги, прочитанные на эту тему на третьем курсе, Гермиона размышляла о различных последствиях их нахождения в прошлом. К сожалению, никому еще не удавалось совершить прыжок на такое большое расстояние, поэтому не было никаких зацепок, по которым она могла бы ориентироваться.

Видя, что они все еще живы и не распались на миллион частиц в тот момент, когда стали взаимодействовать с другими людьми, Гермиона предположила, что в этом временном отрезке их попросту нет, а значит, вероятность возникновения парадокса исчезающе мала. Но, конечно, она все еще не была до конца уверена, можно ли в этом вопросе доверять теориям Гэмпа. Тем не менее казалось, что они были единственным разумным объяснением всего того, что она в данный момент переживала. Ее значительно успокоило предположение, что ни одно из их действий не повлияет на оставленный позади мир, а только сформирует новый виток истории, полностью параллельный первоначальному времени.

«Ладно, я могу попробовать найти об этом информацию и позже», — она снова поднялась, приготовившись встретиться лицом к лицу со своими врагами, ни капельки не беспокоясь об испачканной одежде и спутанных волосах. «Возможно, это мой шанс помочь всем, у кого не получилось тогда», — Гермиона представила счастливые улыбки родителей, теплые руки Рона на плечах. Она была Гермионой Грейнджер, самой выдающейся ведьмой своего времени. И ей было под силам сделать это…