Дружи наперекор всему (джен)

Письмо бабушке было дописано, и Невилл задумался: а как его отправить? Как с этим магглы справляются? Вон, Гарри кучу писем получил… Какие совы тут письма носят? Оказалось, железные — называются самолеты и поезда. Гарри, тихо посмеиваясь, ворча и ерничая, вложил письмо Невилла в бумажный конверт, написал адрес, наклеил марку и позвал прогуляться до почты. Гермиона озадаченно спросила, а почему они не воспользуются просто Патронусом? На что Гарри ей резонно возразил, что бабушка Невилла гостит у магглов, и волшебные штучки сейчас неуместны. Гермиона подумала и добила вслед еще одним вопросом:

— А магглы Патронусов видят?

Гарри пожал плечами.

— Я, конечно, могу вызвать своего оленя, но ты уверена, что хочешь посмотреть, как меня арестуют за применение волшебства на глазах у магглов?

— Ой, нет! — спохватилась Гермиона. — Конечно, я не хочу. Не надо. Гарри, какая я глупая…

— Ты не глупая, — юноша обнял подругу за талию. — Ты расслабилась. Успокоилась. И я рад этому. Наконец-то из твоих глаз исчезла тревога…

Гермиона слабо улыбнулась и благодарно потерлась носом о худую щеку парня. Невилл, плетущийся позади, только вздохнул, вспоминая свою красавицу. Она подошла к нему, когда всё закончилось, невероятно милая, усталая, со свежими царапинами на лице, подошла и села рядом с ним. Именно тогда что-то всколыхнулось в душе Невилла, и он осознал, как дорога ему эта девочка. Правда, симпатию к Полумне он и раньше ощущал, ещё с пятого курса, но сейчас его чувства стали глубже и полнее.

Отправив письмо срочным заказом, Гарри с Гермионой и Невиллом вернулись домой и погрузились в тихую мирную рутину, отдавшись спокойному течению времени, полностью положившись на взрослых. Рано или поздно те появятся и решат их проблемы. Ребята уже поняли, что нормальные взрослые существуют на свете, раз так помогли им.

С особой благодарностью Гарри вспоминал Снейпа, который так хитро всё провернул, что до сих пор сердце заходилось в счастливом изумлении: подумать только, вместо тел погибших — големы! И Нагайна воландемортовская, хи-хи, инфернала жрала, а не профессора!!!

Так, вспоминая минувшие приключения, и зажили трое друзей, поджидая, когда за ними кто-то заявится. Жили — не тужили, ходили на прогулки по городу и парку, посещали магазинчики, попутно знакомя Невилла с маггловским бытом, техникой там, канцелярией-галантереей разной.

Дома, натащив продуктов, готовили все вместе нехитрые обеды-ужины, смело экспериментируя с рецептами — стало вдруг интересно, а что получится, если жидкую манную кашу на хлеб намазать и обжарить? Попробовали и офигели: импровизированное блюдо оказалось неожиданно вкусным. После новых проб выяснили, что на тост лучше намазывать вязкую тестообразную манку, сваренную на воде и чуть подсоленную.

Читали книги, оставленные Дурслями, смотрели телепередачи, от которых вполне ожидаемо утащился Невилл, незнакомый доселе с таким чудом, как телевидение… Особенно круто его поразили каналы «Дискавери» и «Нэшнл географик». И его можно было понять: это ж просто невероятно — не сходя с дивана, побывать во всех уголках планеты, познать все науки, повидать всех животных (от бактерии до синего кита) и даже заглянуть в космос!

Их вера во взрослых тем временем оправдывалась: ехал по английским автобанам дядя Вернон за своим племянником, рокотал лопастями частный вертолет с виконтом Гланаском на борту, летя за Невиллом, и несся по срочно открытому коридору скоростной Eurostar train — самый быстрый в Соединенном Королевстве личный железнодорожный транспорт леди Кэролайн, везущий Джона Грейнджера к дочери…

Стартовавшие в разное время и перемещавшиеся с разными скоростями и разными путями, Вернон, Джон и Эйдан тем не менее прибыли к точке назначения в одно время. Устало ткнулся в бордюр тротуара пропыленный «Воксхолл» дяди Вернона, натужно гудя перегретым мотором, бесшумно подъехал и плавно остановился элегантный лимузин леди Кэролайн, длиной где-то в полмили и приехавший на специальной грузовой платформе, за ним скромненько притулился черный опель, взятый виконтом напрокат ровно на то время, чтобы доставить пассажира от аэропорта и обратно.

Вышедшие из машин джентльмены подозрительно оглядели друг друга, но почти сразу Вернон и Джон уставились на третьего. Виконт поднял ладони и торопливо бросил:

— Я за Невиллом, господа!

Джон и Вернон, годами провожающие и встречающие своих ребят, успокоенно расслабились. Коротко поздоровавшись, мужчины повернулись к дому на звук открывшейся двери.

— Папа! Дядя Вернон! — дружно крикнули Гермиона с Гарри, слетая с крыльца и бросаясь к своим. Один Невилл остался без объятий, постеснявшись обниматься с незнакомым виконтом…

Гарри испытал неведомое доселе чувство единения, очутившись в кольце рук родного дяди. Крепко зажмурившись, юноша отчаянно вцепился в оказавшегося родным человека, остро жалея, что не обнимал его раньше. В нос ударил запах пота и влажных носков, и тут же в мозг вонзилось яркое воспоминание из далекого-предалекого детства: он, четырех-пяти лет, бежит к дяде, вернувшемуся из какого-то загадочного рейса… Сзади догнал Дадли, и дядя, нагнувшись, подхватил на руки обоих мальчиков.

— Дядя Вернон, — отстранившись, Гарри поднял голову к красному лицу. — Я вспомнил, как ты вернулся из рейса…

Почуяв невысказанный вопрос, Вернон ответил:

— Одно время я работал дальнобойщиком. Приходилось хвататься за случайные подработки, чтоб семью обеспечить. На одних дрелях далеко не уедешь. А так у приятеля напарник в больницу с аппендицитом загремел, ну, он и кинул клич по знакомым шоферам. Деньги приличные обещали, вот я и подписался на рейсы — поводил фуру по всему Альбиону.

Гарри с улыбкой оглядел его — толстого, красного, в серой кепке и белой расстегнутой куртке, родного насквозь. И снова обнял, не в силах унять нахлынувшие чувства. Рядом счастливо верещала Гермиона, душа папу. И робко улыбались друг другу виконт Гланаск и Невилл, готовясь к совместному путешествию в Уэльс.

Но сначала вошли в дом, передохнуть с дороги и обсудить детали. Расположились за овальным столом в обеденной зоне. Гарри тут же обслужил всех, поставив перед каждым по банке с пепси и стаканы с содовой. После чего сел рядом с Гермионой, что заставило переглянуться Джона и Вернона, сразу понявших, что разлучить этих двоих будет непросто. В глазах детей слишком хорошо была видна война… Поэтому надо было думать. И быстро.

— Роуз Эванс-Холл…

— Поместье Гланаск-парк… — начали одновременно Вернон и Эйдан, запнувшись, обменялись взглядами и договорили хором: — Очень большие и способны вместить приличное количество гостей. Как вы смотрите на то, чтобы вместе поехать к кому-нибудь из нас?

— Роуз Эванс-Холл! — без колебаний решили Гарри и Гермиона.

— Отлично! — воодушевленно произнес Джон. — Я сообщу Джине, куда ехать.

— Ну, а мы куда двинемся, Невилл? — спросил парня виконт. Тот вопросительно глянул на друзей. Гарри улыбнулся ему и предложил:

— Езжай к бабушке. И постарайся связаться с Полумной, я знаю: она тебе нужна.

— Да, верно, — кивнул Невилл. — А потом мы свидимся?

— Конечно, — отозвался Гарри и просительно глянул на дядю. — Можно же?

— Можно, — согласно пробасил тот. — Уж я-то научился отличать одних идиотов от других…

Эйдан негромко хмыкнул, прекрасно уловив замаскированных под идиотами волшебников. Вернон недоверчиво глянул на него.

— Вы в курсе, виконт?

— Угу, — страдальчески воздел глаза к потолку аристократ. — Когда к деду приезжает чудаковатый тип и достает из воздуха шоколадку, как-то затруднительно не быть в теме.

— Значит, едем все вместе! — подытожил Вернон.

Лимузин с водителем леди Кэролайн Джон отпустил восвояси, решив ехать с дочерью в машине Вернона. Разумеется, он позвонил жене и сообщил ей, где они должны встретиться. И, конечно же, миссис Грейнджер удивилась.

— Джон, но что случилось? Я думала, ты сразу привезешь Гермиону сюда.

— Это невозможно, дорогая. Они — якоря друг друга, разлучить их сейчас смерти подобно. Что-то настолько страшное пережили в Хогвартсе наши дети, что ни на минуту не могут расстаться. Нельзя разлучать Гарри и Гермиону — они взорвутся друг без друга, как глубоководные рыбки, вытащенные сетью на поверхность океана.

Для начала зашли в контору сдать ключ и перекрыть подачу в дом электричества, газа и воды. Конечно, можно было бы поспорить, мол, зачем куда-то съезжать, но дело в том, что Гарри и Гермиона хоть и были готовы к самостоятельной жизни вдвоем (год в палатке это более чем подтвердил), но им необходимо было душевное тепло близких. Тем более сейчас, когда битвы остались в прошлом, подросткам остро необходимо было расслабиться, ощутить себя в теплой дружелюбной атмосфере и выговориться.

Душа требовала отдыха. Она требовала ещё в лесу, когда у Гермионы кончались силы и только стальная воля помогла ей не сдаться. Но сейчас, сейчас ей надо было хоть на миг почувствовать себя маленькой любимой девочкой, ни за что не отвечать и ничего не решать.

Гарри, выросший в другой атмосфере, тепла просто не знал, но и его душа требовала, просила, молила… И оно, это самое тепло, было обещано семьей, которой, как он думал, у него нет.

Снова покатил по дороге верный «Воксхолл» мистера Дурсля. Джон сел рядом с водителем, Гарри и Гермиона устроились сзади, тесно прижавшись друг к дружке. Невилл с виконтом Эйданом уехали в аэропорт, где их ждал вертолет, чтобы доставить к бабушке блудного внука.

Прижимая к себе задремавшую Гермиону, Гарри лениво глазел в окно автомобиля на пролетающие мимо пейзажи и на мелькающие над головой дорожные баннеры, успевая прочитать мили и названия населенных пунктов. Краем уха он слушал разговор сидящих впереди дяди и Джона.

— Дом у нас большой, — вполголоса гудел Вернон, не отрывая глаз от дороги. — Все разместимся, на крайний случай есть гостевой флигель в глубине сада. Летом там вообще здорово.

— Как раз для супружеской пары, а? — подхватил Джон.

— Если хотите, можете и во флигеле пожить, — ответил Вернон. — Просто мы ещё с соседями-то толком не познакомились даже, а ведь год уже, как рядом живем. Вот буквально на днях сошлись, когда племянник к ним переехал, так он другом детства Петуньи оказался, радости было, что называется, полные штаны. Петунья, правда, не стала об этом говорить племяннику по телефону и мне не велела, дескать, не ладят они…

— Так, может, и не надо? — забеспокоился Джон. — Раз не ладят. Зачем врагам близко селиться?

— Да не враги они! — воскликнул Вернон. — Просто недопоняли… Не сошлись кое в чем. Всё это уже в прошлом, я уверен.

Гарри невольно задумался: о чем это они разговаривают? Кто с кем не сошелся? И о чём тётя умолчала? Тут Джон, к счастью, догадался спросить:

— А что за соседи у вас? Семья большая?

— Приличная, — дядя бросил взгляд в зеркальце на Гарри. — Пара со взрослыми сыном и племянником, сын женат и у него двое детей, а у тех живность всякая: хомячки, кошка, пони и собака.

А-а-а… Гарри утратил интерес и отвернулся к подруге — он не знал никого с таким составом семьи. Пусть они даже и «не ладят», кто бы там ни был. Вздохнув, склонил голову на пушистую макушку Гермионы и прикрыл глаза. Насколько он знал, путь от Суррея до Манчестера длится часа три, а с учетом пробок, поворотов и прочих случайных задержек может продлится и все четыре часа.

Гарри проснулся от толчка, когда машина съехала с автомагистрали на проселочную дорогу с битым и просевшим местами асфальтом, загадочно убегающую под сень старых корявых лип. Тряска разбудила и Гермиону. Подняв голову, девушка успела увидеть придорожный указатель «Водохранилище Бэнро-дайн» и удивленно распахнула глаза во всю ширь.

— Ух ты, это на севере Манчестера!

— Да, — кивнул Вернон. — Здесь прошло детство Петуньи и Лили, тёти и мамы Гарри.

Гарри внутренне подобрался, помня, что где-то рядом жил и Снейп. Интересно, где тут Паучий тупик? Подумав, он озвучил вопрос:

— А где находится Паучий тупик, дядя Вернон?

— Где-то за Ирвелл, к западу, — дядя неопределенно повертел ладонью в воздухе. — В промышленном районе Манчестера. Наш район и тот, что за рекой, фабричный Коукворт, различаются, как день и ночь.

Тем временем, пока они говорили, автомобиль выбрался из-под деревьев на открытую местность, и у ребят вырвался вздох восхищения — перед ними, как на ладони, раскинулось небольшое ледниковое озерцо, синеющее средь невысоких каменистых холмов. Южный берег озера был облагорожен и заключен в гранит. Вдоль дороги и по берегу стояли разномастные дома, утопающие в зелени небольших садов и палисадников.

Глаза Гарри и Гермионы так и забегали по крышам. Юная пара уже прямо сейчас предвкушала, как они будут жить под одной из таких. Потом взгляд Гарри скользнул к западу — парень безотчетно искал тот самый Паучий тупик, но увидел только крыши и деревья.

Дядя проследил его взгляд в зеркальце и хмыкнул:

— Он в паре километров отсюда находится, не ищи, вряд ли твои глаза так далеко видят…

Гарри фыркнул и, смутившись, откинулся на спинку сиденья. Гермиона понимающе глянула на него и шепнула:

— Хочешь повидать профессора Снейпа?

— Это было бы неплохо, — признательно посмотрел на неё Гарри. — Очень хочется увидеть своими глазами, что он жив и с ним всё в порядке. Ну и поблагодарить заодно. До сих пор не верю, что он такое чудо сотворил!

Гермиона улыбнулась, с нежностью созерцая лицо дорогого ее сердцу человека, таким оно было одухотворенным: на щеках румянец, глаза горят страстным желанием свершить все добрые деяния здесь и сейчас…

Машина проехала последние ярды по дороге и остановилась возле внушительного старинного особняка из серого камня под зелено-голубой крышей. Дом имел собственное имя — на адресном стенде красовалось название: «Роуз Эванс-Холл». А от крыльца к ним уже спешили Петунья и Дадли.

Горло Гарри сдавила судорога — его ждали! Ждали, как родного! Ох, что-то он стал больно сентиментальным в последнее время — от малейшего пустяка готов расплакаться.

Прикосновения Петуньи были робкими и какими-то виноватыми, тётя явно стеснялась своего совсем взрослого племянника. Поняв это, Гарри со вздохом сгреб тётушку в охапку и прижал к груди — кто-то же должен сделать первый шаг? Зато Дадли в чувствах не ограничивался — налетел ураганом, сдавил Поттера в боксерском спарринге и от души отколошматил по спине своими пудовыми кулачищами. Гарри его едва узнал — огромный, мощный, с тяжелой челюстью и косой саженью в плечах. Большой Дэ стал действительно большим.

Потом Гарри познакомил их с Грейнджерами и, взяв Гермиону за руку, непреклонно взглянул на тётю, безмолвно ставя все точки над i. Петунья всё прекрасно поняла — пепел прошлых войн она, как и Вернон, хорошо разглядела в глазах Гарри Поттера.

Джина Грейнджер приехала вечером с чемоданом и плетеной переноской, из которой был выпущен Живоглот, к величайшему стыду и смятению Гермионы — она-то напрочь забыла о коте, попросту вышвырнув его из памяти и на произвол судьбы. Пушистый перс об этом, увы, помнил и к Гермионе так и не подошел, в упор игнорируя неверную хозяйку. Кот обиделся, и обиделся всерьез.

Гостей разместили со всем положенным комфортом. Гермиона уединилась с мамой. Некоторое время они молчали, а потом мама заговорила. Она рассказывала, как волновалась о Гермионе, как было страшно спать, не зная, что с любимой доченькой, не имея возможности помочь. А перед глазами девушки вставали совсем другие картины: падающие тела, шипящие на камнях заклинания… Гарь и отчаянные крики. И вдруг ей отчаянно захотелось рассказать маме, как страшно было в лесах, как воет оборотень вдали, как содрогается земля от поступи великана, как безнадежность заполняет сознание при приближении дементоров. И она заговорила, будто бы сквозь силу выплевывая слова. Она рассказывала, и первые слезы покатились по лицу. Через пять минут девочка уже рыдала, выплескивая маме всё, что они пережили, всю их боль, чаяния, надежды, мечты…

У Гермионы началась истерика, и её мама уже не могла разобрать слов, но чувствовала боль, страшную боль, что выплескивала любимая доченька в её объятиях. Она понимала, что не сможет даже представить себе, через что прошли дети, сражаясь с врагом, защищая свою жизнь и жизни любимых.

Перед сном Гарри решил выйти в сад, желая дать девушке, которая для него — весь мир, побыть с родными. У него такого никогда не было, поэтому он очень трепетно относился к её нуждам. Просто у неё есть ещё родители, а у него никого. То, что Вернон и Петунья оказались людьми, на деле не меняет ничего. Их не было тогда, когда они были очень нужны, а теперь было просто поздно.

Остро переживая и всё ещё слыша надрывный плач Гермионы, Гарри, сам не свой, бродил по дорожкам. Его разрывало на части. Одна требовала ворваться в дом и закрыть Гермиону ото всех, но другая взывала к благоразумию: Гермионе надо выреветься. Просто прореветься. Это самое тяжелое в реабилитации таких детей — заставить отпустить себя и выреветься. Даже не выговориться. Девочка сможет отпустить себя только после того, как из неё со слезами выйдет боль войны.

Таково было абсолютное доверие между Гарри и Гермионой. Ссоры между ними были априори невозможны, как и неясности. Тихо бродил по дорожкам Гарри, когда наставшая вдруг тишина тараном врезалась в уши. Всё поняв сердцем, Гарри понесся к задней веранде, спеша на молчаливый зов возлюбленной.

Джине стало очень не по себе, когда Гермиона вдруг успокоилась и начала монотонно говорить обо всем и ни о чем. Рассказывала, рассказывала, рассказывала, глядя в никуда пустыми, ничего не выражающими глазами. И это было намного страшнее, чем её истерика. Казалось, она тонет. Умирает. Задыхается, заблудившись в эмоциях…

И тут дверь распахнулась, и в комнату влетел Гарри, услышавший её боль с большого расстояния, из глубины сада. Девочка вдруг оказалась в теплых объятиях своего Гарри, который укачивал её, шепча что-то теплое на ушко. В этот момент он не видел никого вокруг себя, для него существовала только она — его Гермиона. Как утопающая, вцепилась в Гарри тонущая в отчаянии Гермиона. Он тоже был для неё центром мира. И миссис Грейнджер поняла, что они значат друг для друга. Обняв обоих, женщина судорожно расплакалась.