Леса, полные пророчеств (гет)

Разбитый на тысячи осколков, разбросанных по всей планете после мощнейшего взрыва — именно так ощущал себя Джордж Уизли весь май и половину лета.

Ничто не помогало забыть хоть на минуту колющую боль в его сердце, заставляющую зажимать кулаки от отчаяния и бороться с приступами удушья, которые преследовали его практически ежедневно.

Сотни слов соболезнований и сочувствия, которые ему довелось услышать в те месяцы, не значили ровным счетом ничего: они никак не помогли бы вернуть человека из мертвых.

Даже в мыслях Джордж старательно избегал сочетания слов «Фред» и «умер» в одном предложении, а первое время вообще отрицал случившееся. Он словно был живой иллюстрацией к известной психологической теории. Ему удалось подслушать разговор Гермионы, Гарри и Рона в доме на Гриммо, 12. Наверняка они хотели помочь Джорджу, но тот не хотел становиться подопытным кроликом в руках Золотого трио, а потому старался меньше с ними контактировать вплоть до начала июля.

Теория, однако, его заинтересовала, и он с любопытством посетил небольшую библиотеку на окраине Лондона, стараясь не привлекать к себе внимание. Пришлось надеть странную и неподходящую, как казалось Джорджу, кепку, чтобы спрятать яркие волосы и некрасивый шрам на левой стороне головы вместо уха.

Шок и отрицание — это он испытывал в одинаковых пропорциях вместе с радостью и ликованием от победы в войне. Все время хотелось повернуться в сторону и обсудить с Фредом тот или иной момент битвы, рассказать, как победил в дуэли самого Яксли, но Джорджа ждало разочарование — и вместе с ним шок и полное непринятие случившегося несчастья.

Был и торг. У Джорджа взрывалась голова от бессмысленных мыслей, потому что никакие условия и заманчивые предложения не могли вернуть время вспять и изменить то, что произошло.

Злость и страх напали на Джорджа чуть позднее, после похорон погибших в ходе сражения в замке Хогвартс. Он рвал и метал, желая лично уничтожить всех причастных к тому, что количество павших в битве перевалило за пять десятков. А когда Джордж ошибался на один счет, говоря о погибших «пятьдесят» вместо того, чтобы прибавить к этому числу еще одного умершего, его окутывала боязнь сойти с ума и наравне с ней — больший страх втянуть в это близких людей. Хотя был ли кто-то ближе, чем брат-близнец?

Затем Джорджа окатило целым водопадом, состоящим из вины. Естественно, себя он винил намного больше, чем кого-либо еще. Разошлись в коридоре, чуть задержались у осады Ли Джордана, помогли подняться по разрушенной лестнице девчонкам-старшекурсницам... Сколько расписанных по секундам моментов всплывали в голове у Джорджа — не перечесть, а заканчивались размышления отчаянным желанием выброситься из окна какой-нибудь высокой башни.

Джордж отстранялся от родных, когда те ему надоедали заботой и желанием втянуть в ненавязчивые пустые беседы или бесполезные занятия. Так он скатился в одиночество и уходил в апартаменты над магазинчиком «Всевозможные волшебные вредилки», где они с Фредом жили, пока магазин не закрылся — самый последний из торговых заведений Хогсмида.

Когда Джордж оставался наедине с самим собой, цепкими и костлявыми лапами его стала утаскивать на дно госпожа депрессия.

Он говорил, что уходит в магазин изучать бумаги — мол, нужно привести бизнес в порядок, — а на самом деле бесцельно слонялся по городу или трансгрессировал в заброшенные места, где они бывали с Фредом, когда только научились перемещаться в пространстве. Оставаясь один на один с природой, Джордж кричал что есть сил, до хрипа и слез, выступающих от пронзительного ветра с гор и безнадежного сквозняка в его собственной душе.

Он пытался начать пить: это было еще одним провалом, к счастью или к сожалению. Забыться в бутылке и избавиться от трагичных мыслей у Джорджа не получалось, но вот состояние на следующее утро заставляло испытывать такие мучения, что даже побочные эффекты от экспериментов при создании блевательных батончиков казались ему сущими пустяками.

С выпивкой у Джорджа, так или иначе, не сложилось, но изоляция от всех знакомых стала казаться ему навязчивой идеей. Общаться ни с кем не хотелось, и порой за день он и слова никому не говорил. Впрочем, он регулярно вопрошал у кого-то невидимого ответы на вопросы, которым суждено было остаться лишь вопросами — вечными и бессмысленными.

Однажды Джордж решил и впрямь посетить свой магазинчик, чтобы разобраться с лишними вещами и мусором в кабинете над торговым залом. Он по привычке прошел через многочисленные витрины и включил половину огней, создавая долгожданную приветливую атмосферу — но самого Джорджа теплое свечение прилавков совсем не веселило.

Осмотр магазина показал, что «Вредилкам» требовались ревизия и хорошая уборка помещения. Несколько часов Джордж провел в кабинете, где он теперь был единственным хозяином. Если раньше они препирались с Фредом за лучшее место — чтобы можно было откинуться в кресле и наблюдать за тем, что происходит в торговом зале, то теперь Джордж с радостью бы поругался с Фредом вновь и отдал ему это чертово место возле окна.

Из мрачных размышлений Джорджа вытащил дверной колокольчик: он едва расслышал звук, хотя дверь в кабинет была приоткрыта. Сначала Джордж не обратил на колокольчик никакого внимания, но потом, словно опомнившись, взглянул в окно. Не увидев никого, он все же решил проверить зал и уже спустя несколько секунд остановился на лестнице, ведущей вниз.

В поле его зрения попала посетительница: длинные, чуть запутанные белокурые волосы, заплетенные в косу, сумочка через плечо в виде фрукта, причудливый взгляд светлых глаз. Джордж сразу узнал однокурсницу Джинни — Луну Лавгуд.

Она не видела, что за ней наблюдают, как, впрочем, не заметила и того, что в этот час была единственной посетительницей магазина. Луна разглядывала витрины со сладостями, иногда засматриваясь на разноцветные фонарики под потолком торгового зала. Губы ее были приоткрыты — она постоянно что-то шептала, изредка улыбаясь самой себе.

Джордж не хотел спускаться и надеялся, что Луна вскоре уйдет сама, но, засмотревшись на нее, сам не заметил, как сделал несколько шагов вниз.

— Мы еще закрыты, вообще-то, — через минуту сказал Джордж.

По привычке Джордж опять сказал «мы» и вновь почувствовал небольшой укол в сердце из-за очередной оговорки. А Луна уже начала складывать легкие свертки конфет в небольшую покупательскую корзину, словно намеревалась пройти к прилавку, где никто не стоял.

Луна улыбнулась раньше, чем посмотрела на Джорджа. Он вздохнул и спустился еще ниже. С неожиданной посетительницей теперь их разделяло несколько стоек со сладостями и напитками.

— О, я и не знала, — медленно и слегка озадаченно сказала Луна, держа в руках корзинку, будто не решаясь, отнести ее к кассе или оставить среди витрин. — Но раз ты здесь, может, продашь мне конфеты? Очень хочется сладостей.

Джордж, казалось, думал целую вечность и даже взглянул на окна своего кабинета — словно ожидая реакции от того, кого там точно быть не могло. Затем он, покачав головой, прошел вперед, а Луна посмотрела Джорджу вслед и принялась рассматривать шоколадные конфеты — лягушки из лимитированной коллекции «Наши новые герои». Задумка близнецов, кто бы мог быть изображен на известных карточках настоящих лягушек, пользовалась прежде большим спросом.

Фред и Джордж подумывали запустить производство шоколадных лягушек на заказ: каждый желающий мог заказать небольшой тираж конфет со своим изображением, чтобы они продавались здесь же, в магазине. Эта идея казалась прекрасной, но реализовать ее до закрытия магазина они не успели.

Джордж остановился у кассы и оглянулся: за ним никто не шел. Пока он размышлял, следует ли вернуться за Луной, та уже вышла навстречу.

— Я прихватила пару лягушек с изображением Гарри, — просияла Луна и потрясла корзинкой. — Он чудесно там получился. А вот карточку «Упырь-Рональд» я не поняла.

Джордж поневоле усмехнулся, вспоминая домашнего упыря с чердака «Норы» — тот прошлым летом изображал Рона перед чиновниками из Министерства магии. Затем он встал за прилавок, когда Луна положила туда несколько упаковок леденцов и шоколада.

Джордж задумчиво разложил пакетики перед собой в одну линию. Он точно помнил, какие из конфет Фред любил, а от каких плевался. Лакричные палочки они оба ненавидели всей душой и всегда кривились, когда приходилось распаковывать коробки после очередной поставки. Вздохнув, он сложил конфеты в бумажный пакет с оттиском эмблемы и причудливой надписью «Всевозможные волшебные вредилки». Магазин был продуман до мелочей; их дело жило любовью, и даже пакеты с фирменным изображением подчеркивали идею магазина — это не просто торговая точка, а место для отдыха и развлечения посетителей.

— Ты очень печален, я вижу это, — голос Луны, мягкий и певучий, вернул Джорджа из размышлений. — Но я не буду говорить тебе слов сожаления — ведь они все равно не помогут.

Джордж поднял голову, встречаясь с Луной взглядом. Оттенок их глаз был разным, хотя и в легком полумраке магазина казался практически одинаковым: у Джорджа темно-голубой цвет радужки при определенном свете казался синим — и такой оттенок резко контрастировал с цветом волос, как огонь от костра на берегу и вечерние морские волны. У Луны же были светлые глаза: их свет, словно от серебра, был абсолютно естественным продолжением белокурых локонов, всегда уложенных в легком беспорядке.

«Глубина и легкость», — вдруг подумал Джордж, погрузившись в мысли.

Луна тем временем достала кошелек из сумочки.

— Касса не работает, я еще не открывал магазин, — вдруг сказал Джордж, вскинув ладонь. — Но конфеты забирай с собой.

Луна улыбнулась.

— Я не могу просто так взять их.

— А почему я не могу просто так подарить их?

Он любил отвечать вопросом на вопрос, и Фред всегда раньше смеялся над этим. При воспоминании о брате Джордж зажмурился на мгновение и приготовился ощутить боль в сердце. Но неожиданно ничего не произошло.

— Ты ведь сама сказала, что хочешь сладкого.

Луна положила руки на прилавок, и Джордж заметил, что, помимо корзинки с кульками конфет, она держала между пальцев еще и какую-то газету.

— Тогда я оставлю тебе свежий выпуск обновленного журнала, — предложила Луна.

Она перевернула листовку и придвинула ту в сторону Джорджа.

«Придира 2.0», — прочитал он название и с сомнением и долей иронии посмотрел на Луну.

До войны его не интересовали статейки из первого «Придиры», которые строчил Ксено Лавгуд. Во время осады журнал стал одним из источников правды о сложившейся обстановке, поэтому радиостанция близнецов поддерживала журнал Лавгудов. Но даже тогда Джордж не вчитывался в содержание журнала, обходя его стороной. Да и о Ксенофилиусе он не размышлял, пока того не арестовали. Позднее он узнал и о предательстве Лавгудом ребят и о похищении Луны, но особых эмоций эти события не вызвали.

Сейчас эта девчонка уверенно протягивала Джорджу журнал. Может быть, он даже прочитает его, когда она уйдет, чтобы поднять себе настроение бессмысленными заголовками.

— Я переработала его содержание и сейчас набираю команду корреспондентов, — заявила Луна. — Пока выпуски будут реже — мой папа еще не восстановился после того, как несколько недель провел в Азкабане...

В глазах Джорджа мелькнуло сочувствие, но высказывать сожалений, по примеру Луны, он не собирался.

— Отлично, договорились, — он взял журнал и в ответ протянул Луне шуршащий пакет.

Луна улыбнулась ему еще раз — да так лучезарно, тепло и легко, что Джордж, сам того не заметив, улыбнулся в ответ. А затем белокурая девчонка вышла из магазина, и звук колокольчика на двери отразился неприлично звонким переливом в его душе. Впрочем, когда потухли огни в торговом зале, Джордж вновь почувствовал себя одиноко, а сердце вновь защемило, когда взгляд наткнулся на лишнее кресло в кабинете.

Но что-то после неожиданной встречи с Луной Лавгуд изменилось, он это знал. Возможно, неслышимой поступью к нему стала подкрадываться надежда.

Пару недель спустя Джордж избавился от всех лишних вещей в магазине и их квартирке — хоть с трудом, но он справился с этим испытанием.

Он вышел на улицу прогуляться и вдруг снова встретил ее. Целую минуту Джордж шел следом, надеясь, что Лавгуд его не заметит. Но она обернулась, когда переходила дорогу — да так и забыла, куда собиралась пойти дальше.

— Ой, Джордж, — вместо приветствия сказала она с некоторой задумчивостью на лице. — Выглядишь уставшим. Как твои дела?

Он остановился в паре шагов от нее, держа руки в карманах. Джордж действительно устал от уборки и чувствовал себя измотанным. Но это принесло ему и облегчение: лишние вещи, лежащие то тут, то там, удручали каждый раз, когда он их встречал. Порой казалось, выкинуть все — намного проще, но Джордж не искал легких путей. Он разбирал все вручную, складывая ненужное по картонным коробкам, словно обычный магл — такое неблагородное занятие успокаивало его.

— Я готовлюсь к открытию магазина, — Джордж неопределенно пожал плечами. — Хогсмид восстанавливается. Будет странно, если мой магазин не откроется одним из первых.

Наконец, Луна вспомнила, куда хотела пойти, и перешла дорогу, потянув за рукав и Джорджа.

— Да, уже в августе здесь будет много детей, — сказала она в ответ, отпустив его руку, и они просто зашагали вперед, а куда — Джордж и понятия не имел.

— Ты была в Хогвартсе? — вдруг спросил Джордж, вспоминая о недавних разговорах в «Норе», в которых он по-прежнему практически не участвовал. — Джинни упоминала, что для восстановления они пригласили всех желающих.

— Около трех недель я была в замке, в самой первой группе, — взгляд потускнел, и Луна опустила голову.— Вместе с Гермионой, Роном и Джинни, кстати. Печальное зрелище, хочу тебе сказать. Но ведь кто-то должен был этим заняться?

Вместо ответа Джордж взглянул ей в глаза, но как-то быстро отвернулся, сделав вид, что задумался.

Они медленно прогуливались небольшими проулками, держась центральных улиц, и Джордж изредка посматривал на пасмурное небо, обещавшее в скором времени хороший освежающий дождь. Луна уточнила у Джорджа, изучил ли он «Придиру 2.0», а тот честно ответил, что просмотрел журнал, но мало что понял.

— А мне особенно нравится статья о том, как приручить цепелинных мухоплеток и снять хороший урожай слив. Скоро август, а эти сливы крайне полезны, — мечтательно говорила Луна, болтая сумочкой в своей руке из стороны в сторону.

Вдруг она остановилась, посмотрев вверх на серое небо. Серебристые глаза встретились с тучами и засияли чуть ярче, переливаясь голубоватым отсветом — Джордж заметил это, наблюдая за Луной и как будто ожидая какого-то ответа. Но вопрос задала она.

— Что ты сейчас чувствуешь?

Это было неожиданно и обескураживающе, и Джордж резко остановился. Они замерли перед окраиной поселка: вдалеке виднелся лес и огороженная перекошенным забором с предупредительной вывеской Визжащая хижина.

— Много всего, — загадочно ответил Джордж, следя взглядом за тем, куда смотрела Луна. — Сейчас я думаю, что я стал другим — и не знаю, как вновь стать собой...

Луна щелкнула языком и достала конфету из сумочки. Она поделила ее пополам — к радости Джорджа, шоколадную, а не лакричную — и протянула одну дольку ему.

— Ты уже не станешь прежним, — сказала она, проглотив конфету и все еще смотря вдаль. — Но ты есть сам у себя, всегда. Это здорово. А еще — теперь ты стал сильнее. Я точно знаю.

— Откуда?

Луна рассказала Джорджу про мать и то, что она сама знала о смерти. Теперь ее таинственные слова начинали обретать смысл.

— Как ты с этим справилась?

— Я просто жила, — она слабо улыбнулась, поправляя прядь волос, взлохмаченную порывом ветра.— Время шло, и я пережила то, что случилось. Так бывает.

Джордж хмыкнул себе под нос. Он читал, сколько времени будет примерно занимать его восстановление после гибели брата. Цифры казались просто цифрами и никак не обозначали сроки, в течение которых его жизнь вернется в прежнее русло.

— Разве это сила — говорить с тем, кого уже нет?

Вопрос, заданный из самого сердца, заставил Луну распахнуть глаза и посмотреть на Джорджа. А затем она тихо рассмеялась.

— Какой ты странный, Джордж, — в ее глазах плясали смешинки — Луну действительно развеселил его вопрос. — Необычно, если ты ни разу не пытался поговорить с Фредом. Он ведь так много значит для тебя.

Она снова отвернулась, по-прежнему улыбаясь.

— Я тоже говорю с мамой. Раньше ей было не до меня — она занималась своими экспериментами. Но теперь я могу поговорить с ней в любой момент, когда захочу — потому что она вот здесь.

Луна приложила руку к груди и стала перебирать пальчиками кулон в виде трилистника, висящий на шее. Джордж слегка нахмурился: в голове опять возник голос брата — тот словно что-то шутил и соглашался с тем, что говорила Луна. Она посмела назвать его странным и рассмеяться ему в лицо, но образ Фреда в подсознании тоже усмехался мыслям Джорджа.

— Это ведь жизнь, — Луна тряхнула головой и подняла лицо выше — через несколько секунд стал накрапывать дождь. — Просто живи ее.

Он стоял рядом, и дождь становился сильнее. Позади них виднелось солнце, и тучи уже почти ушли вперед, в сторону Хогвартса.

Вода капала на их лица, но Джордж и Луна не хотели отворачиваться или прятаться под зонтом. Они взглянули друг на друга — и глубина вдруг встретилась с легкостью.

Джордж еще не знал, на какой стадии проживания горя он находился сейчас. Депрессия все еще накатывала, когда он оставался один. Но теперь он знал: достав до дна, можно как следует оттолкнуться, чтобы жить дальше. И, как ни странно, появление Луны Лавгуд в его магазинчике подтолкнуло Джорджа на то, чтобы с готовностью нырнуть и столкнуться с глубиной и силой своего горя. А затем, прожив и приняв его и все чувства, с такой же легкостью оставить в сердце самого близкого человека. И можно будет говорить с ним, когда захочется — так же, как это делала Луна, и жить свою жизнь дальше — потому что так хотел сам Джордж.

Еще пару недель спустя Джордж стал чаще наведываться в «Нору», начиная понемногу сближаться с родными. Еще он уходил гулять на опушку леса вместе с Луной Лавгуд. Они говорили обо всем на свете: Джордж не боялся раскрыть Луне собственные чувства и эмоции, а она очень хотела, чтобы он снова поверил в себя.

— Очень вкусное варенье, — отозвался Джордж на гостинцы, которые принесла Луна для их пикника.

Они сидели в тени деревьев, иногда жмурясь от послеобеденного солнца, попадавшего в глаза.

— Это сливы-цепеллины, они растут возле моего дома, — с готовностью рассказала Луна.

На мгновение в ее глазах мелькнула грусть — от былой архитектуры дома Лавгудов мало что осталось, хотя они с отцом старательно восстанавливали жилье. К счастью, кустарники слив от недавнего взрыва почти не пострадали.

— Последняя баночка прошлогоднего урожая, — поделилась она.

Джордж усмехнулся, снова запуская ложку в варенье.

— Значит, в этом году я помогу собрать новый, — сказал он, а затем взглянул на Луну — та лишь улыбнулась в ответ.

Невесомая тишина повисла между ними, но ни Джордж, ни Луна больше не чувствовали неловкости.

— Знаешь, еще я на море хочу. Нырнуть глубоко-глубоко, а потом всплыть на поверхность, — поделился Джордж, прерывая тишину, нарушаемую только шелестом ветра среди листвы большого дуба.

— А я — летать, — призналась Луна и мечтательно запрокинула голову, мысленно представляя себя на качелях. — Всегда хотела научиться летать.

Джордж поверил — хотя искренне считал, что Луна Лавгуд уже умеет это делать. Он точно знал, что она может со свойственной ей легкостью научить летать и жить свою жизнь кого угодно. И Джордж был рад, что Луна захотела поверить и научить легкости именно его.