Гарри Поттер - Невыразимец (джен)

5 октября, суббота

Рон переживал не самый лучший школьный год в своей жизни. Конечно, он был капитаном команды, но рядом не было друзей, а значит, это и вполовину не было так весело. Ко всему прочему, он до этого и не подозревал, насколько зависим от Гермионы, которая заставляла его учиться, и от Гарри, тоже помогавшем ему в какой-то мере. Не то чтобы его оценки стали хуже, нет (ну, может быть, на первых порах, пока не вошёл в ритм), но для этого ему пришлось приложить дополнительные усилия.

Также он был старостой. Это удивляло, ведь глубоко в душе Рон считал, что это место Гарри, но по какой-то причине выбрали именно его, и родители очень гордились этим. Он с улыбкой вспоминал время перед пятым курсом.

Здесь тоже была своя ложка дёгтя, так как Гермиона ушла и не могла составить ему компанию. А как бы ему хотелось тихо пройтись с ней по замку! У него, наконец, появилось бы время поговорить с ней без свидетелей.

А теперь его напарницей была Лаванда. Рон в начале немного смущался рядом с этой грудастой блондинкой, так как, будучи подростком, сложно игнорировать некоторые части женского тела. К тому же она была чрезвычайно общительна: настолько, что заставляла с грустью вспоминать тихую и спокойную Гермиону. Но всё же они нашли общий язык и (Рон очень надеялся) когда-нибудь станут больше, чем просто друзьями. В борьбе со своими гормонами он каждый раз заставлял себя думать о Лаванде, как о друге.

Рон опять думал о Браун, так как только что сопроводил её в больничное крыло: внезапно она почувствовала недомогание и решила зайти к медиведьме, поэтому продолжать патрулирование Рону пришлось в одиночестве.

Бесцельно шагая по коридору, он услышал нечто, похожее на тихо сказанное заклинание. Благодаря рефлексам тренированного игрока в квиддич (а также наличию пятерых старших братьев, всегда готовых подловить) он крутанулся, перемещаясь к стене и одновременно вытаскивая палочку. Розовый луч ударил в камень совсем рядом.

— Ступефай! — громко крикнул Рон в ответ, но, хотя нападающий был недалеко, промазал, так как бил вслепую.

Как и в случае с братьями, он резко рванул вперёд и ударил слева, сбивая нападавшего с ног. Неизвестно, чему парень удивился больше: разбитому носу оппонента или тому, что увидел, когда тот вскинул руку.

Рон приготовился колдовать, когда из-за угла вылетел Снейп.

— Уизли! Серьёзно? Беспричинное нападение на старосту другого факультета, да ещё и мордобой?! — усмехнулся Снейп. — Это будет вам стоить пятидесяти баллов с Гриффиндора и беседы с директором. За мной.

Рон стоял и моргал, глядя на ухмыляющегося профессора и Теодора Нотта, поспешно спрятавшего палочку, наколдовав ею носовой платок, чтобы остановить кровь, и усмехавшегося ему в лицо.

— Но он первый бросил в меня заклятье и почти попал! — возмутился Рон.

— Ещё десять очков с Гриффиндора за пререкание с преподавателем, — тихо сказал Снейп, приподняв уголки губ — чуть ли не улыбаясь.

Рон изо всех сил постарался взять себя в руки, чтобы не наброситься на него. Вместо этого он сказал, медленно убирая палочку:

— Я хочу поговорить с профессором Макгонагалл. — В голосе явно чувствовалось напряжение.

— Если директор сочтёт это необходимым, — елейно произнёс Снейп. — Мистер Нотт, продолжайте патрулирование. Уизли, за мной.

Понимая, что выбора всё равно нет, Рон развернулся и пошёл за Снейпом к кабинету Дамблдора, лихорадочно прокручивая в мыслях всю ситуацию в надежде понять, что к чему. Снейп появился сразу же, как только он попытался защититься, но вёл себя так, будто ничего не видел и не слышал брошенного Ноттом заклинания. Рон слишком много времени провёл с Фредом и Джорджем, чтобы не распознать ловушку. Но зачем?

Пока они шли, Рон вспоминал, что же было не так. Нотт был один, без Панси Паркинсон — так же, как и с ним не было Лаванды. Значит, его слово против слова Нотта, причём за тем — поддержка преподавателя. Почему всё это случилось?

Снейп назвал пароль и дождался, когда Рон пройдёт вперёд. Он постучал и совсем не удивился, когда прозвучал спокойный голос Альбуса:

— Войдите. — Было ещё не очень поздно: отбой был меньше часа назад.

— Мистер Уизли, — услышал он удивлённое, но вполне дружелюбное приветствие. Однако следующее восклицание было удивлённо-недоумённым: — Профессор Снейп? Входите, пожалуйста.

Пока все молчали, Рон заявил:

— Вызовите сюда профессора Макгонагалл.

— Не думаю, что в этом есть необходимость, директор, — отмахнулся Снейп. — Я поймал Уизли, когда он целился в старосту другого факультета, который просто оказался рядом, а потом ударил его кулаком и разбил мистеру Нотту нос.

— Неправда! — протестующе крикнул Рон. — Он первый выпустил по мне заклятье, когда я проходил мимо. Я его даже не видел! А потом появились вы, — посмотрел он на Снейпа с подозрением, — и обвинили меня!

— Мистер Уизли, — мрачно сказал Дамблдор, — с чего бы профессору Снейпу лгать? Ведь именно в этом вы его обвиняете.

— Не знаю, может, чтобы защитить Нотта?! Разве это так уж важно? — Ситуация просто сбивала с толку.

Дамблдор еле заметно кивнул:

— Полагаю, вопрос «зачем» тут неуместен, однако обвинение профессора — дело серьёзное. Какое наказание вы наложили за использование магии в коридоре? — спросил он, взглянув на Снейпа.

Рон отметил, что Дамблдор не упомянул разбитый нос.

— Я решил, что пятидесяти очков будет достаточно, — ответил тот. — Однако потеря капитанского значка и снятие с поста старосты было бы сдерживающим фактором во избежание повторения. У нас и без того достаточно проблем с факультетами.

Когда Рон осознал, к чему всё идёт, он застыл:

— Клянусь, не я начал первым! — закричал он в ужасе. Он переводил взгляд с одного преподавателя на другого: оба были очень серьёзно настроены.

— Ради сохранения мира между факультетами я вынужден забрать у вас капитанский значок — это предупреждение перед удалением из команды, — сказал Дамблдор. — Если такое произойдёт ещё раз — вы покинете пост старосты. Прошу, постарайтесь этого избежать.

Будучи зол, Рон хотел сорвать значок и бросить его в лицо старику, а затем закричать, что тот неправ. Но вместо этого он аккуратно отстегнул его и положил на край стола. Затем развернулся и покинул кабинет директора, едва не срываясь на бег. Он не побежит; однако надо уйти, пока не совершил непоправимое.

Надеясь на помощь, Рон отправился к своему декану. Его не удивил сердитый взгляд Макгонагалл, на который он наткнулся, когда ворвался в кабинет.

— Что случилось, Уизли? — холодно спросила она.

— Профессор, — начал он резко, но тут же замолчал, закрыл глаза и взял себя в руки, чтобы не заорать от злости.

— Уизли? — мягче повторила Макгонагалл, а затем пригласила: — Зайдите.

Он открыл глаза и кивнул, заходя в кабинет. Когда она закрыла дверь, Рон рассказал, что произошло, окончив словами:

— Профессор, клянусь: не я бросил заклятие первым. Это всё было подстроено.

Выражение лица Макгонагалл стало кислым.

— Мистер Уизли, Рональд, — обратилась она в следующий момент. — Безусловно, я верю вам, и мне жаль, что так вышло. Я обязательно поговорю завтра с директором, но вряд ли что-то изменится: правила должны соблюдать, а он уже вынес решение.

Рон раздражённо фыркнул и повесил голову. Ему хотелось рассказать, что заметил в пылу сражения, но в душе понимал: это неважно. Против слова преподавателя он бессилен.

Когда он уже собирался уходить, Макгонагалл сказала:

— Прошу, будьте осторожнее при патрулировании. В этом году вы хорошо справляетесь со своими обязанностями старосты, я бы хотела и дальше видеть вас на этом посту.

Рона удивили её слова. Макгонагалл подошла и, немного поколебавшись, положила руку ему на плечо.

— На вашем месте я непременно написала бы об этом происшествии отцу.

— Да что он может сделать? — спросил скептически настроенный Рон.

— Он — отец семерых детей и, по-моему, до сих пор неплохо справлялся, поэтому вы будете удивлены. — Она произнесла это, заботливо глядя на своего ученика и даже слегка улыбнувшись ему.

— Думаю, стоит попытаться, — согласился он, развернулся и вышел.

Рон оценил то, что Макгонагалл поверила ему и обещала поговорить с Дамблдором, но вся ситуация злила неимоверно. Он решил написать отцу, хотя и не знал, как это поможет.

Когда он зашёл в гриффиндорскую гостиную, Парвати удивила его вопросом:

— Где Лаванда и что с тобой стряслось?

Рон остановился и посмотрел на неё в замешательстве, а потом вспомнил: Лаванда почувствовала недомогание через несколько минут после того, как они вышли патрулировать.

— Ей стало плохо, и я отвёл её к мадам Помфри. Она что, ещё не вернулась?

— Нет, — ответила Парвати. — А почему ты такой, ну, красный?

Рон огляделся и понял, что все в гостиной прислушиваются к разговору.

— Слушай, мне не очень хочется говорить об этом: я сейчас слишком зол.

— Помощь нужна? — спросила Моника, староста седьмого курса.

— Нет, спасибо. Тут даже Макгонагалл ничего не смогла сделать. — Рон простонал: — Идиотский Снейп! — и вздрогнул, когда Парвати положила руку ему на плечо.

— Рон, что случилось? — настойчиво повторила она вопрос с такой заботой в голосе, какой он раньше от неё не видел.

— Рон постоял молча несколько минут, решая, сказать или лучше промолчать.

— Нотт бросил в меня заклятье, как только я остался один. Когда я попытался защититься, появился Снейп и заявил, что это я ударил первым, а Нотт тут вообще ни при чём; снял пятьдесят очков и отвёл к директору. Там он потребовал сдать капитанский значок: думаю, он хотел вообще удалить меня из команды. Директор забрал значок, но не стал совсем выгонять. Когда я рассказал всё Макгонагалл, она обещала поговорить с ним, но надежды на положительное решение почти нет.

Закончив рассказ, Рон с удивлением почувствовал такое облегчение, будто камень с души свалился.

— Какой ужас! — воскликнула Парвати.

— Серьёзно? Он пытался удалить тебя из команды? — спросила Джинни, пробившись, наконец, сквозь толпу, окружившую его.

— Похоже на то, — фыркнул он. — А знаете, что ещё хуже? Когда я оттолкнул Нотта, — Рон не знал, стоит ли говорить о том, что ударил слизеринца, хотя тогда это казалось правильным, — рукав его мантии задрался, и на левой руке я увидел тёмную метку.

— Пожиратель Смерти? — зашипел кто-то у него за спиной.

— Да. — Обернувшись, Рон так и не нашёл говорившего.

— Это неправильно, — сказала Кэти Белл. — У меня совсем нет времени на капитанство. Нужно вернуть твой значок.

Кто-то ещё что-то бурчал, но Рон высматривал старост седьмого курса. Увидев Монику, он подёргал её за рукав.

— Мне нужно написать об этом родителям. Сможете проводить меня до совятни?

Моника посмотрела на своего напарника, что стоял рядом. Гэри Хелмен сказал, получив от неё одобрительный кивок:

— Будет лучше, если мы отправим его сами. Пиши скорее: нам скоро выходить на патрулирование.

— Спасибо, — сказал Рон и убежал в спальню искать писчие принадлежности. Он торопился, отчего почерк был ужасный (пришлось извиняться в конце), но уже через десять минут Рон бегом спустился в гостиную.

Старосты обещали отправить письмо немедленно. Рон сомневался, что оно поможет, но решил, что уж точно не навредит.

6 октября, воскресенье

Артур Уизли сидел вместе с женой в своей гостиной, так как собрание Ордена Феникса должно было вот-вот закончиться. Не без труда, но у него (в отличие от жены) всё же получалось сохранять внешнее спокойствие. Молли не сиделось на месте и, чтобы она хоть немного пришла в себя, мистеру Уизли пришлось взять её за руку и периодически поглаживать, зная, как ей это нравится.

После того, как собрание завершилось, он бросил взгляд на жену, кивнул ей, затем нашёл глазами всех сыновей, кивнул каждому и получил ответный жест. Готовый начать по его мнению ненужный разговор, Артур намеревался довести дело до конца, и очень терпеливо ожидал ещё несколько минут.

Когда с Дамблдором поговорили все, кто хотел, и направились к дверям, а он сам пристроился сзади, Артур вышел вперёд:

— Альбус, задержись на минуту.

— Конечно, что-то не так? — доброжелательно осведомился тот.

Артур проследил, как Молли закрыла за Кингсли дверь, и в комнате остались только два профессора.

— Альбус, Минерва, присядьте: я хочу немного поговорить о Хогвартсе.

В то время как Дамблдор удивился, Макгонагалл, и глазом не моргнув, заняла своё кресло.

Альбус, — произнёс Артур, — сегодня утром я получил очень тревожное письмо и целый день размышлял о нём, бросив свои дела. Как отец семерых детей я знаю, как они могут приукрашивать действительность, лишь бы выгородить себя, однако, как мне кажется, это не тот случай. Поэтому я спрашиваю: что показало расследование по делу о драке между моим сыном и Ноттом-младшим?

Удивлённое выражение лица Дамблдора сменилось улыбкой.

— Я уверен, это всего лишь небольшой проступок вашего сына, но ведь лёгкое наказание никому ещё не вредило.

— Альбус, предполагается, что ты, как наш лидер, поддерживаешь закон и ценности, показываешь, что правильно на собственном примере. Поэтому спрашиваю ещё раз: что показало твоё расследование после того, как ты забрал капитанский значок у моего сына? Есть ли доказательства того, что история Северуса верна?

— В расследовании не было нужды, — дружелюбно ответил Дамблдор. — Я верю Северусу, он не стал бы мне лгать по такому поводу.

Артуру пришлось поднять руку в сдерживающем жесте, так как его жена и старший сын хотели сказать нечто явно нелицеприятное. Он также не хотел знать, какие рожи корчат близнецы за его спиной.

— Понятно, видимо, ты не принимаешь меня всерьёз. Значит, я буду обращаться с тобой, как со своенравным ребёнком — уж поверь, в этом у меня большой опыт.

— Артур… — Альбус был поражён.

— Нет уж, сейчас твоя очередь отвечать, — сказал рассерженный отец, прежде чем обратиться ко второму профессору. — Минерва, что показало твоё расследование?

— Я выяснила, — Макгонагалл разочарованно взглянула на своего начальника, — что мисс Браун, напарница Рональда, почувствовала недомогание почти сразу же, как они вышли патрулировать, из-за чего ему пришлось продолжить обход в одиночестве. Мадам Помфри уверяет, что плохое самочувствие девушки вызвали некие неподобающе добавки в еде. Как они там оказались — выясняется. К тому же я выяснила, что в день нападения мисс Паркинсон, напарницу мистера Нотта, профессор Снейп попросил остаться в гостиной, сказав, что сам пойдёт с ним на обход, чтобы обсудить некие вопросы. Из чего следует, что никакого совпадения в том, что старосты были один на один, не было. Как и внезапное появление профессора Снейпа из-за угла — как раз за три недели до матча по квиддичу между Гриффиндором и Слизерином. — И она опять бросила разочарованный взгляд на Дамблдора.

— Минерва, — шокированно отозвался тот, — ты наверняка что-то не так поняла.

— Я всё правильно поняла, Альбус! — Она была зла, так как этот вопрос нужно было задать не ей, а Северусу.

— Альбус, — снова вступил в разговор Артур, — почему ты удивлён, что профессиональный лжец обманул тебя?

— Извини?! — возмутился Дамблдор, — Северус — не профессиональный лжец!

— Правда? — спокойно ответил Артур. — То есть, каждый раз, когда его вызывает Сам-Знаешь-Кто, он рассказывает этому чудовищу, что шпионит для нас? Или, может быть, ты хочешь сказать, что он на самом деле не на нашей стороне?! — Со стороны невесты старшего сына раздался короткий смешок.

Дамблдор моргал, угодив в ловушку, о которой даже не подозревал.

— Ты ошибся, Альбус, — сказал Артур, — со всеми случается; но, как я говорю детям, о человеке судят по тому, готов ли он отвечать за свои ошибки и насколько часто они повторяются. Так каким образом ты будешь исправлять свою?

— Не думаю, что могу что-то изменить, — постарался объясниться тот. — Необходимо проявить терпимость по отношению к Северусу и слизеринцам, чтобы купировать противостояние факультетов и привлечь их на нашу сторону.

— Я боялся, что именно так ты и скажешь, — покачал головой Артур. — Тогда я просто вынужден поступить с тобой также, как со своими сыновьями. — Шокированное лицо Альбуса вызвало двойной смешок за спиной мистера Уизли. — Исправь свою ошибку, Альбус, или столкнёшься с последствиями, которые тебе не понравятся. Я не могу отправить тебя в комнату или наказать так, как я наказываю своих детей, но поверь: я могу сделать то, что тебе точно не понравится. Это в том случае, если ты не покажешь всем, кто знает об этой ситуации, что придерживаешься ценностей Света, главная из которых — справедливость. Жертвовать своим ребёнком ради счастья врагов — это не те ценности, которых мы придерживаемся; по крайней мере, не в нашей семье.

Дамблдор огляделся и ни у одного человека не нашёл поддержки, даже у своего заместителя.

— Позволь мне обдумать твои слова, — сказал он, вставая.

— У тебя три дня, Альбус. — Артур тоже встал. — Три дня на то, чтобы исправить ситуацию. После я начну предпринимать шаги к отступлению, ибо ты ясно показал, что не являешься лидером Света. Прошу, прими верное решение, Альбус. Я совсем не хочу выполнять задуманное, да и тебе, знаю, этого бы не хотелось. Доброй ночи. — Он указал рукой на дверь, выпроваживая Дамблдора.

* * *

Тот задумчиво покачал головой после прощальных слов, поражаясь, как Артуру удалось заставить его чувствовать себя нашкодившим подростком, несмотря на прожитые годы.

— Доброй ночи, — попрощался он и пошёл к двери, и не мог не заметить, что с Минервой простились куда как уважительнее.

Альбус дождался, когда она присоединится к нему, но Макгонагалл молча пошла решительным широким шагом, и, чтобы идти в с ней в ногу, Дамблдор был вынужден бежать.

— Минерва…

— Слышать ничего не хочу. Артур целиком и полностью прав. Ты настолько ослеплён своими идеалами, что пытаешься спасти даже тех, кто тебя использует — это в том случае, если у тебя самого нет сложных планов, которыми ты ни с кем не делишься, и ради исполнения которых страдают невинные. — Она остановилась, так как достигла края охранного контура. — Ты однажды уже пожертвовал семьёй Поттеров, неужели пришла очередь Уизли?

Дамблдор был ошарашен.

— Минерва, я никогда не делал и не собираюсь делать ничего подобного!

Я просто пытаюсь сделать так, чтобы все события послужили всеобщему благу. К тому же, ну что он может мне сделать?

— У тебя совсем отсутствует воображение, если ты не видишь способов, как Уизли могут навредить, — упрекнула она. — Для начала, шестеро из них — взрослые, а скоро ещё двое справят совершеннолетие. Это восемь человек, способных сражаться, но которые покинут тебя и не пошевелят и пальцем, чтобы спасти. Ты не был женат и детей у тебя тоже нет, как и отношений с братом, насколько мне известно, поэтому тебе не понять, на что способен отец семейства ради своего ребёнка. Я знаю: Артур не сменит сторону, но ты очень пожалеешь, если будешь испытывать терпение этого человека, помяни моё слово. — Сказав это, Макгонагалл аппарировала прочь.

А Альбус ещё долго стоял и думал, почему они подняли такой шум из-за какого-то квиддичного значка.

7 октября, понедельник

Альбус Дамблдор встал, постучав ножом о кубок, и все лица повернулись к нему.

— Благодарю вас за внимание. Менее часа назад мне сообщили, что, когда один из наших старост, а именно мистер Нотт, шёл по коридору, в него из укрытия было выпущено заклятие. В результате, он упал с лестницы с высоты двух этажей. К счастью, повреждения не сильные, но он был госпитализирован и пропустит не менее двух дней занятий. — Он оглядел зал в надежде увидеть виноватые лица — напрасно. — Подобные варварские атаки недопустимы, но если вы признаетесь — я буду снисходителен, и вас не исключат. — К своему удивлению с места встал Рон Уизли, хотя выражение его лица было отнюдь не покаянным, а скорее дерзким.

— Директор, — обратился к нему Рональд, после чего сделал паузу. — Я не делал этого и даже не знаю тех, кто сделал, но какое нам до этого дело, если сам мистер Нотт совершил нападение и не понёс за это никакого наказания?

— Мне неприятно слышать от вас такие рассуждения, мистер Уизли, — попытался отчитать его Дамблдор.

— Тогда, может, вам приятнее будет услышать, что нам плевать на то, что с ним случилось, из-за того, что он — Пожиратель Смерти? — это заявление вызвало множественные вздохи. — Я видел тёмную метку у него на руке, а также метку профессора Снейпа. — Последовало ещё больше ахов.

Дамблдор пробовал прекратить разговор, но Уизли только распалялся.

— Такие, как он убили двоих моих дядей, они убили родителей Гарри Поттера: Пожиратели убили много хороших людей, таких, как Седрик Диггори. Их место в Азкабане! — Рон сел на место, а за столом Хаффлпаффа одобрительно закивали.

— Это не является темой нашей дискуссии, — строго сказал Дамблдор, поглядев налево: там сидел Северус Снейп, страшно злой после сделанного объявления. — Я хочу выяснить, кто напал на мистера Нотта.

Зал загудел, ученики то и дело бросали взгляды на Мастера Зелий, но никто так и не признался. Дамблдор опустился в своё кресло, наблюдая за Рональдом Уизли и размышляя, сколько планов и военных успехов пошли псу под хвост из-за этого мальчишки. Ему очень хотелось основательно побеседовать с ним.

— Сам виноват, — услышал Альбус и, подняв глаза, увидел Минерву, которая глядела на него с явным неудовольствием. — На твоём месте я бы не стала его наказывать: всё сказанное является правдой и общеизвестно, кроме того факта, что Нотт получил метку. Возможно, о прошлом Северуса знали не все, но и секретом это не было. Что касается мистера Нотта, полагаю, с ним надо быть осторожнее. Зря ты мне не сказал: ни за что не поверю, что ты не знал о его новом статусе.

— Как ты не понимаешь: мистер Уизли своим выступлением загубил столько наших усилий. Теперь многим планам придёт конец, — ответил он.

— Ты можешь не слушать то, что говорю тебе я, но не стоит игнорировать слова Артура Уизли: как я поняла, ты ещё не исправил свою ошибку, потому-то это всё и происходит, — сказала Минерва. — Ещё раз скажу: игнорируя Артура, ты рискуешь остаться один в самый важный для тебя момент. — Она встала и покинула Большой Зал.

Дамблдор снова оглядел зал: многие по-прежнему бросали испуганные взгляды на Северуса, но даже на него самого некоторые гриффиндорцы посматривали с недовольством. Этот год начинался совсем неплохо. Отчего же всё пошло под откос?

8 октября, вторник

Гарри, как обычно, придя на работу, просматривал газету. На четвёртой странице, в самом низу, он увидел небольшую заметку, которую бы и не заметил, если бы не название: «Пожиратели Смерти в Хогвартсе».

Он прочитал о двух недавних нападениях, а также обвинениях в адрес Северуса Снейпа и Теодора Нотта в принадлежности к Пожирателям Смерти, о которых сообщил студент, пожелавший остаться неизвестным. В конце статьи автор задался вопросом, насколько безопасна школа Хогвартс, несмотря на постоянные заявления директора что «это самое безопасное место».

Гарри улыбнулся идеям, пришедшим ему в голову, многие из которых было сложно или даже невозможно воплотить в жизнь. Однако Рон был его другом, и ненависть к Снейпу у них была обоюдной, да и от дамблдоровского «Хогвартс — самое безопасное место» явно попахивает лицемерием.

Гарри взял чистый пергамент и за пятнадцать минут сочинил письмо, спрятав его в карман. Во время обеда он навестит Косой переулок и отправит его в редакцию Ежедневного Пророка общественной совой.

Поттер не то чтобы не любил Дамблдора, но определённо не считал его достойным человеком. Его просто необходимо поставить на место, чтобы больше не говорил подобных глупостей. Так думал Гарри, вынимая блокнот и обозревая фронт работ на сегодня.

9 октября, среда

Невилл сначала посмеивался, а потом стал просто ржать втихую.

— Что там? — спросил Рон за завтраком.

Невилл раскрыл газету и положил её перед Роном, ткнув в статью пальцем. Рон прочитал:

В Хогвартсе небезопасно

Не знаю, отчего профессор Дамблдор всё время повторяет, что Хогвартс самое безопасное место: для меня он таким никогда не был. Только на первом курсе я трижды находился на грани жизни и смерти, и в каждый последующий год — ещё как минимум по разу. Это стало основной причиной моего ухода из школы после пятого курса.

Рон выпученными глазами уставился в текст: уж очень он был знакомым, пробежал до самого конца и наткнулся на имя своего лучшего друга. Изумленный и обрадованный тем, что тот вступился за него, Уизли продолжил чтение:

Если вы посмотрите отчёты о первой войне с [Сами-Знаете-Кем] (редакция заменила имя на общепринятое прозвище), вы узнаете, что Северус Снейп был Пожирателем Смерти, которого освободили под ответственность Альбуса Дамблдора. Так кому же предан Снейп: тому, кто поставил ему метку, или тому, кто избавил от тюрьмы?

Узнав о Теодоре Нотте, я даже не удивился: в тех же отчётах говорится, что у его отца была метка, так что когда сын последует за отцом — было делом времени. Вопрос в другом: почему директор допускает подобных людей в школу, тем самым ставя её под удар?

Какое счастье, что меня сейчас нет в Хогвартсе. Кто знает, что могло бы со мной случиться рядом с двумя Пожирателями.

С уважением, Гарри Поттер.

Рон не верил своим глазам: друг, которому он ничего не сказал, поверил статье в газете и выступил на его стороне! «Спасибо тебе, Гарри,» — выдохнул он. Надо будет обязательно отправить ему благодарственное письмо.

Посмотрев на преподавательский стол, Уизли отметил, что как Дамблдор, так и Снейп не выглядели особо довольными. Макгонагалл же, наоборот, вела себя так, будто ничего особенного не случилось. У Флитвика с Вектор был явно напряжённый разговор, так как последняя размахивала газетой.

По всему залу многие студенты разговаривали более оживлённо, нежели обычно.

— Интересно, верно? — спросил с улыбкой Невилл.

— Ещё как! — ответил Рон и призадумался. Потом он наклонился к тому и прошептал ему в самое ухо: — Будет ещё интереснее: мой отец был не в восторге от действий нашего директора.

— Моя Ба точно устроила бы ему взбучку, — кивнул Невилл.

* * *

Ужин подходил к концу и Рон уже встал, собираясь уйти, когда к нему подошёл Альбус.

— Мистер Уизли, уделите мне немного вашего времени. Пройдёмте со мной.

Не совсем понимая, что происходит, он очень надеялся получить обратно свой значок, так как сегодня истекал третий день с момента разговора с его отцом. В своём письме тот настоятельно просил уведомить его в случае, если Дамблдор не «уладит» проблему к вечеру среды. Рон понял, что Дамблдор тянул до последнего.

В зале наград Дамблдор сказал:

— Проведя расследование конфликта между вами и мистером Ноттом, я выяснил, что до меня дошла неполная история. Поэтому я возвращаю Гриффиндору пятьдесят очков за достоверную информацию и, конечно же, ваш капитанский значок. На будущее: не раскрывайте больше конфиденциальную информацию о профессоре Снейпе. Вы поставили его в непростую ситуацию и сделали борьбу со злом сложнее, не говоря уже о том количестве писем от разгневанных родителей, на которые мне ещё предстоит ответить.

— Спасибо, — поблагодарил Рон, забрав свой значок. — Я понятия не имел, что эта информация о профессоре Снейпе конфиденциальная. Как Гарри отметил в том письме, это общедоступная информация протоколов заседаний.

— Тем не менее, это не то, о чём нужно кричать на каждом шагу, — продолжил Дамблдор. — К тому же вы сделали практически невозможным для мистера Нотта сойти с темной дорожки. Теперь многие смотрят на него по-другому, причём не в самом хорошем смысле этого слова.

— Я не совсем понимаю, директор: что изменилось? — пожаловался Рон.

— Перестаньте, мистер Уизли: это не принесло никому пользы, а для Ордена Феникса во многом усложнило задачу.

— М… профессор, — сказал Рон, — я не состою в Ордене Феникса, а после событий прошлого года и не собираюсь вступать в него. Джинни согласна со мной.

И пока Дамблдор молча стоял и удивлённо смотрел на него, Рон пожал плечами и, приколов значок на мантию, вышел. С улыбкой он вошёл в гостиную Гриффиндора.

Когда все увидели значок на мантии, было много улыбок и похлопываний по спине. Кэти Белл даже обняла его. Хоть ситуация в целом была неприятной, всё же и тут были положительные моменты.

Когда мини-празднование завершилось, Рон написал короткую записку родителям и поспешил отправить её до отбоя. Да, всё же хорошо, что всё удачно закончилось.

19 октября, суббота

Гарри в новом плаще стоял перед ростовым зеркалом. Это была новая версия плаща невыразимцев, и ему поручили протестировать её. Главное отличие этой разработки — отсутствие на воротнике заметного кольца с кнопками, благодаря чему она выглядела как любой другой плащ. До сих пор плащ его не подводил, но Кроакеру требовались тесты, наблюдения и отчёты.

Гарри с удовольствием принял участие в этом исследовании, так как плащ давал ему дополнительную защиту. Сегодня, без использования маскировки, это было актуально как никогда.

Покидая Лонгботтом-мэнор, он задавался вопросом: что приготовил ему этот день и, хотя было ещё рано, Гарри это не беспокоило. Аппарировав в Хогсмид, он обошёл его кругом, не заходя на главную улицу.

Хогсмид был единственной волшебной деревней в Британии. Там было много магазинов, в большинстве из которых Гарри много раз побывал за последние несколько лет. Здесь также располагались и жилые кварталы, хотя стоимость домов была высоковата.

Гарри осматривался и искал, не сдаётся ли какой из них в наём. В волшебном мире не было квартир, по крайней мере, он такого ещё не видел. Ближе всего к этому понятию было помещение над магазинчиком, где жил владелец, но открывать магазин у Поттера не было желания. И всё же он осматривался, так как хотел что-то своё, прекрасно осознавая, что на строительство мэнора могут уйти годы, особенно, если основные работы он хотел производить самостоятельно.

Отметив, что подошло время выхода студентов из Хогвартса, Гарри направился к «Трём мётлам». Его совсем не удивило отсутствие свободной недвижимости, так как на работе шептались, что это очень престижное для проживания место.

Войдя в главный паб, Гарри нашёл столик с четырьмя стульями и принёс ещё один. Он также заказал пять бутылок сливочного пива и поднос с бутербродами и чипсами. Он с нетерпением ожидал встречи с друзьями. Гарри знал, что получит записку о первом выходе в Хогсмид от Невилла, но и представить не мог, что и второй его друг тоже напишет.

Ему действительно было интересно, придёт ли на встречу некий профессор. Поттер не знал, что думать по этому поводу, искренне надеясь, что Дамблдор не покажется: даже просто вспоминать о нём не хотелось.

Как только на столе появился заказ, в зал зашли первые студенты. В ожидании друзей Гарри взял бутылку, открыл её и стал потягивать напиток. Вскоре показался Рон со всей командой. Поттер махнул, привлекая внимание, и они столпились у столика.

— Гарри! — воскликнул Рон, упав на стул.

— Рад видеть тебя, угощайся, — поздоровался с ним Поттер.

— Гарри, — спокойнее произнёс Невилл и, ухмыльнувшись, сел рядом.

Неожиданно Луна, проигнорировав стулья, подошла к Гарри и встала у него за спиной.

— Встань, пожалуйста, — обратилась она к Гарри и, едва тот выполнил просьбу, крепко обняла. — Милый плащ: у моей мамы был…

Поттер поспешно коснулся двумя пальцами её губ, а затем, наклонившись, прошептал в самое ухо:

— Ни слова об её плаще или о том, чем она занималась: если захочешь, мы обсудим это позже, наедине. — Удивительно, что Луна узнала этот новый плащ и поняла, что он значит.

Её серо-голубые глаза внимательно посмотрели в его, и она кивнула:

— У тебя нет мозгошмыгов. — Она отступила на шаг и заняла место за столом.

Прежде чем Гарри успел сесть, к нему подошла Джинни и, внимательно посмотрев на Луну, тоже крепко обняла.

— Рада тебя видеть снова. — Ухмыльнувшись, она продолжила: — Ты классно выглядишь. — И опустилась на соседний стул.

Гарри посмеялся её самообладанию.

— Рад вас всех видеть. — Из его груди вырвался вздох. — Вот бы и наша подруга была здесь.

— Ты не знаешь, как она? — спросил Невилл.

— Кое-что знаю, — ответил Гарри, удивив всех. — Она поступила в магическую школу в другой стране. Не знаю точно, но, похоже, у неё есть друзья и, как вы понимаете, она полностью погружена в учёбу.

— Можно было и не говорить, — фыркнул Рон. — Где она сейчас?

— Точно сказать не могу, — ощетинился Гарри.

— Но ведь у тебя есть адрес, куда ты пишешь? — допытывался тот.

— Я не пишу ей, поэтому у меня нет её адреса, — улыбнулся он. — Я звоню ей каждые две-три недели и разговариваю.

— А, знаю, — сказал Рон, — это по фелли-фону.

— Нет, Рон, — вздохнула Джинни, — не так: надо говорить телли. Ой… — Она нахмурилась и взглянула на Гарри, — но ведь почти получилось, да?

— Почти, — ухмыльнулся тот, — правильно: телефон. — Джинни кивнула и, казалось, старалась запомнить, хотя никому и дела не было.

— Как ты узнал о походе? — спросила Луна. — Нам ведь сказали только вчера вечером.

— Мне сообщили друзья, — ответил Гарри, посмотрев на Невилла и Джинни, которая, вначале смутившись, решительно взглянула на него.

— Чем ты сейчас занимаешься? — спросил Рон.

— Работаю по большей части и повторяю предметы шестого курса, так же как и вы, — ответил Гарри.

— Бьюсь об заклад, тебя не заставляют заниматься невербальными заклятиями, как Снейп: у тебя вообще нет Снейпа, — проворчал Рон.

Гарри достал палочку и молча левитировал стоявший перед поражёнными друзьями поднос.

— Все мои учителя требуют, чтобы заклятия исполнялись невербально, но, конечно, таких преподавателей, как Снейп, у меня нет (хвала Мерлину!).

— И что же ты делаешь в течение дня? — спросила Джинни.

— Прихожу на работу, выполняю задания: чищу, передвигаю вещи — в общем, ничего сложного, — пожал плечами Гарри. — У меня даже остаётся время на чтение учебников за шестой курс, повторение и практику заклинаний. У меня классный начальник! Однако, — он замолчал и глубоко вздохнул, — если поначалу было весело, то сейчас… — новое движение плечами, — не знаю. Не то чтобы ужасно или что-то в этом роде, но уже не так весело. Я занят пять дней в неделю, потому что это моя работа.

— Я слышала, как папа однажды назвал это «трудовые будни », — поделилась Джинни.

— Да, можно сказать и так, — засмеялся Гарри. Он взглянул на друзей:

— Как вы сами-то? — и обернулся к Луне.

— Без изменений, — ответила та. — Может, только нарглов в школе стало побольше оттого, что тебя нет рядом.

— Понятия не имею, — откликнулся он спокойно. — В этом году когтевранцы тебя не обижают?

— По большей части, — сказала Луна, ничего не уточняя, так что Гарри пришлось только догадываться, насколько мало всё изменилось.

— Мы стараемся помогать, — тихо добавил Невилл.

— Молодцы; а как ты, Невилл? — глянул Гарри на своего тайного соседа.

— Неплохо: профессор Спраут разрешила мне работать в самых опасных теплицах. — Широкая улыбка осветила его лицо. — Когда-нибудь я стану гербологом.

— Уверен, у тебя всё получится, — подбодрил его Гарри и перевёл взгляд на Джинни.

— Это трудный год: подготовка к СОВам, — сказала та, покраснев. — Но есть и светлые моменты: в этом году я играю за охотника. Ловцом у нас теперь третьекурсник: он неплох, но, конечно, не чета тебе.

Как только она закончила, Луна отметила:

— А вот и Дин.

Джинни зарделась и опустила взгляд.

— А что с Дином? — Гарри позабавила её реакция.

— Они встречаются, — буркнул Рон.

Сначала Поттер удивился, но, поразмыслив, решил, что на самом деле тут нет ничего удивительного: Джинни стала очень симпатичной девушкой. Гермиона была права, и она переросла увлечённость им. Непонятно почему, но Гарри ощутил грусть — будто потерял что-то. Голос Джинни вернул его в реальность.

— Ой, а вы с Лавандой чем занимаетесь? — Слова звучали слегка раздражённо.

Рон открыл было рот, чтобы ответить, но вдруг резко захлопнул его.

Невилл засмеялся:

— Они с Дином уже месяц встречаются, тогда как Рон с Лавандой только объявили о своих отношениях, а до этого ходили вокруг да около.

Рон сидел, опустив голову, а потом вдруг сказал:

— Пойду, возьму ещё бутербродов, — и ретировался к стойке.

Гарри засмеялся и покачал головой.

— А у тебя есть девушка? — с интересом спросила Джинни.

— У меня-то? Вряд ли, — фыркнул он. — Не думаю, что это случится в ближайшее время. — Гарри вздохнул. — Это достаточно сложно, а сейчас у меня нет времени.

— Когда-нибудь… — подтрунивала Джинни.

Рон вернулся с миской чипсов.

— Бутерброды на подходе, — сообщил он, схватив сразу целую горсть.

Гарри снова осуждающе покачал головой, но его внимание привлекло движение у двери и при виде того, кто именно направился к их столику, улыбка на его лице увяла. Как же Поттер хотел, чтобы этого не произошло, но, очевидно, сегодня был не его день.

— Здравствуй, Гарри, — произнёс знакомый баритон, и все друзья тут же повернулись на звук.

— Здравствуйте, Альбус, — нейтрально ответил Гарри.

Тот не высказал удивления, что его назвали по имени.

— Мне бы очень хотелось прогуляться с тобой, чтобы нашему разговору никто не мешал.

«Ну вот, — подумалось Гарри, — начинается».

— Извините, но сейчас у меня нет времени: я здесь только, чтобы встретиться с друзьями.

— И всё же, я настаиваю, — сказал Дамблдор без улыбки, — это не займёт много времени.

Гарри заметил, что шум в заведении потихоньку затих, по мере того как посетители прислушивались к разговору.

— Несмотря на это, я повторяю: идите, куда шли. Я здесь только ради встречи с друзьями, и не могу уделить вам время для разговора. — Он почувствовал давление на свои ментальные щиты и, мысленно вытолкнув Дамблдора, с удивлением увидел, как дёрнулась его голова. — До свиданья, Альбус. — В его голосе послышались стальные нотки.

— Мы ещё поговорим, — сказал тот, прежде чем развернуться и, дойдя до двери, удалиться. Только после этого все разговоры возобновились. Розмерта принесла заказ Рона, бросая на Гарри удивлённые взгляды.

— Мерлин, как же я голоден! — Рон схватил бутерброд, а потом посмотрел на Гарри.

— Почему ты не захотел с ним поговорить?

Это был обычный вопрос, демонстрирующий любопытство, и Гарри понимал это. Другим тоже было интересно.

— Потому что я действительно пришёл увидеться с вами, а не вступать в полемику где я пропадал, или думать о том, что могло случиться!

— Очень может быть, — кивнул Невилл.

К столику подошли Дин с Симусом и поздоровались с Гарри. Дин положил руку Джинни на плечо.

— Мне пора: я обещала не оставлять Дина надолго, — улыбнулась она, вставая, и похлопала Гарри по плечу. — Будь осторожен. Мы ещё с тобой пообщаемся.

Как только эти трое ушли, Рон доел свой бутерброд.

— Мне тоже нужно к Лаванде. — Он хлопнул Гарри по плечу. — Рад был повидаться, приятель. Бывай.

Гарри посмотрел на Рона с недоумением, а потом глянул на Невилла.

— Да мне вроде никуда не надо, и Луне тоже. — Та согласно кивнула.

Гарри бросил взгляд вслед уходившему Рону.

— Знаете, всё же мне трудно представить, что у Рона с Лавандой серьёзно.

Невилл пожал плечами, и Поттер обратился к Луне.

— Не больше, чем на три месяца, — тихо ответила она.

— Не будь я его другом, я открыл бы тотализатор, — тихонько признался Невилл, ухмыляясь.

— Попроси близнецов, — предложил Гарри, и они засмеялись, а Луна поддержала их хихиканьем.

— Что ещё нового в школе? — спросил Поттер, переведя наконец, дыхание.

26 октября, пятница

В комнату вошли Бетти и Кроакер, тут же создали себе кресла и уселись в них.

— Время для очередного отчёта, — объявил Кроакер. — Бетти?

— Я, кажется, выжала из памяти всё, что смогла, — отчиталась та. — Я разработала заклинание, но испытания на лабораторных крысах не дали результатов. Это означает, как я думаю, одно из двух: самое очевидное — я неправильно рассчитала заклинание, или же оно не работает с крысами.

— Или и то, и другое, — «обрадовал» Кроакер.

Бетти кивнула:

— Или и то, и другое. Я, конечно, не в восторге от этой идеи, но, может быть, используем кого-то из этих, чтобы проверить, нужно ли быть подопытному магом — у них у всех по десять пальцев на руках и ногах, а использовать их дальше мы не планируем.

Гарри опустил взгляд, почувствовав тошноту, хотя её аргументы были вполне логичными.

— Несмотря на мои ошибки, — продолжала Бетти, — мы всё равно придём к этому. Однако сначала мне нужно выяснить один вопрос. — Поймав вопросительный взгляд Кроакера, она произнесла: — Мне ещё раз понадобится помощь Майка при работе с памятью: мне всё больше кажется, что там использовался парселтанг, так как я слышу что-то, очень напоминающее шипение.

— Если это так, — уцепился за мысль Кроакер, — нам это может пригодиться. Хотя теория магии говорит, что язык не важен — важно лишь намерение.

— До тех пор, — подскочил Дюпре, — пока не произойдёт что-то ещё.

Бетти и Кроакер кивнули.

— Майк? — позвала Бетти.

— Конечно, мы проверим память сразу после собрания, — кивнул Гарри.

— Очень хорошо. Майк? — перешёл Кроакер к следующему проекту.

— Я научился вызывать Пожирателей по одному, по крайней мере, я могу вызвать каждого из этих, используя другого Пожирателя. Полагаю, — Гарри сделал акцент на этом слове, — я вычислил, как вызвать сразу всех. Однако пока не собираюсь проверять свою теорию.

Остальные нервно рассмеялись.

— Вот спасибо! — Кроакер и Бетти сделали ему знак продолжать.

— Я практически уверен, что у метки есть и другие функции, просто нам с Дюпре не получается их определить. — Гарри замолчал, так как не очень хотел продолжать. — Считаю, что мне нужна помощь чароплёта или того, кто видит нити магии и может в них разобраться.

— Неудивительно. Я попрошу Хизер помочь тебе. Ей не нужно знать всё о проекте

— только то, что мы изучаем тёмную метку. Я поговорю с ней. Дюпре? — обратился он к разрушителю проклятий, и тот тяжело вздохнул:

— За последние два месяца я изучил всё, что только смог найти. Осторожно расспросив Фредди а также остальных сведущих в этом вопросе, я выяснил, что никто не знает ритуала, позволяющего вернуть душу из вместилища в тело. Значит, он или нашёл никому неизвестный источник, или же разработал его сам. Оба варианта имеют право на существование, однако первый мне кажется более вероятным. — Все согласно кивнули. — Следовательно, — скорчил недовольную гримасу Дюпре, — будем действовать по первоначальному плану: соберём все крестражи и отрубим голову, ну, или как получится. Извини, Майк.

— Причём здесь ты? Спасибо, что попытался, — ответил Гарри.

— Не торопитесь впадать в грусть-печаль, — проговорил, широко ухмыляясь, Кроакер. — Я вспомнил, что читал про ритуал, призывающий все части души, при условии, что есть хотя бы один фрагмент… и я нашёл его!

— Да! — прошипел Дюпре, вскинув кулак в победном жесте, в то время как Гарри ухмылялся, а лицо Бетти выражало крайнюю степень удивления.

— К сожалению, это означает, что нам нужен фрагмент, — продолжил Элджернон, а затем перевёл взгляд с Гарри на Дюпре. — Скажи, а ты всё ещё хранишь то, что мы вытащили из Гарри?

Дюпре как-то сразу сник:

— Нет, я так и не придумал, что с ним можно сделать, и, чтобы чего не вышло, выбросил блок с фрагментом в Арку смерти. — Остальные тоже пригорюнились.

— Опять не повезло, — отметил Кроакер, — но я не удивлён, и это не смертельно: просто нам нужно найти другой. Или у вас есть свои соображения на этот счёт? Майк? — Гарри отрицательно покачал головой.

— Нет, по крайней мере, не сейчас. Разве что у Дамблдора спросить.

— Нет, я ещё не настолько отчаялся, — ответил Кроакер, но идею запомнил. — Тогда до следующей недели.

31 октября, среда

Хизер впервые попала в проектный зал. Целую минуту она оглядывалась.

— И это всё? — разочарованно спросила она. — Я почему-то ждала большего.

— То есть трёх Пожирателей для тебя недостаточно?

— Когда Кроакер упомянул, что вы изучаете тёмную метку, я догадалась, что здесь должен быть хотя бы один, — пожала она плечами. — Что ты хотел?

Гарри подвёл её к одному из Пожирателей.

— Вопрос в том, — он ткнул пальцем в метку, — как выяснить, на что она способна. Я знаю, что она как-то связывает их, так что можно призвать всех или же только одного. Возможно, есть функция призыва небольшой группы, но у меня не было времени это выяснить. Так как она работает на вызов, очевидно, что она является чем-то вроде маячка: чтобы вызванный знал, куда аппарировать.

— Ну что же, давай посмотрим. — Хизер достала свою палочку.

Гарри заметил, что перед тем, как взглянуть непосредственно на метку, она произнесла несколько заклинаний.

— Можно вопрос?

— Спрашивай, — ответила она с отсутствующим видом, не отрываясь от созерцания метки.

— Как тебе удаётся совмещать работу чароплёта и специалиста по Прорицаниям? По-моему, эти специальности невозможно сочетать. — Гарри увидел, как Хизер посмотрела на него с ухмылкой.

— Это самый частый вопрос, какой мне задают люди, которые узнают, кто я и чем занимаюсь. — Она разогнулась, уже не обращая внимания на метку. — Я — чароплёт, этому делу меня учили и я люблю свою работу. Прорицания — это дар, к которому я отношусь, как к хобби. О, я могу тебе рассказать всё о гаданиях по картам, чаинкам и прочей чепухе, где дар не требуется. Но пророчества — совершенно другое дело, и тут уже очень важно, есть у тебя дар или нет.

— Хорошо, — медленно произнёс Гарри, — в этом есть смысл. Но тогда я должен спросить: как тебе удаётся помнить свои пророчества? По моему опыту, прорицатели никогда не помнят, что только что изрекли. — Глаза Хизер зажглись интересом:

— Кто при тебе произнёс пророчество?

Осознав свою ошибку, Гарри выкрутился:

— Мне рассказал знакомый, в чьём присутствии Сивилла Трелони изрекла пророчество: выйдя из транса, она ничего о нём не помнила.

— Как, эта шарлатанка? — хмыкнула Хизер. — Если то пророчество и было истинным, наверно, оно было единственным.

Гарри позабавили её мысли — он-то знал, что таких пророчеств было два.

— Не знаю, насколько она хороший специалист, но как ты узнаёшь текст своих пророчеств?

Какое-то время она внимательно смотрела на него, потом, казалось, мысленно махнула рукой и указала на брошь, приколотую к мантии чуть повыше сердца.

— Она постоянно записывает мой голос. Не беспокойся, не твой: действие артефакта направлено исключительно на меня. Он находится на мне постоянно, в буквальном смысле этого слова. Когда мне приходит пророчество — это похоже на магический выброс, что и фиксируется брошью: она начинает светиться. Я стараюсь проверять её каждый час и, если она горит, прослушиваю запись и фиксирую то, что говорила.

Гарри был поражён:

— Класс! Просто изумительный артефакт!

— Мне потребовалось несколько лет, чтобы доработать распознающую часть, — пожала плечами Хизер. — Майк, а можно теперь я спрошу?

— Конечно, — согласился он, пожав плечами. Гарри стало интересно, о чём будет вопрос: скорее всего, о тех пророчествах, которые он подтвердил.

— Когда ты закончил Хогвартс? — тихо спросила она.

Гарри моргнул.

— Неожиданно. — Он заметил, что Хизер, не отрываясь, смотрит на свою палочку. — Наша маскировка позволяет нам выглядеть почти ровесниками, — размышлял Гарри вслух, — но мы ими не являемся, так как волшебники живут долго. — Помолчав, он добавил:

— Я выгляжу немногим старше.

— Прости, я не должна была спрашивать: просто мне было любопытно.

— Почему? — Он не был уверен, что хочет знать ответ, но всё же спросил.

— Ты всегда разный, тебя сложно вычислить, — объяснила Хизер, — то ты ведёшь себя, будто ты старше, а то вдруг не знаешь самых простых вещей. — Она поспешно добавила: — Можешь не отвечать: мы уважаем личное пространство.

Он кивнул, радуясь, что его так просто отпустили:

— Я видел такое, чего и врагу не пожелаешь, и меня прятали в другом месте. — Гарри пожал плечами. — Это всё, что я могу рассказать.

— Спасибо и на этом. Давай вернёмся к работе и посмотрим, что мы сможем выяснить. — Хизер нагнулась и возобновила наблюдение за меткой, которая, казалось, ожила.

В каком-то смысле это был самый обычный рабочий день, однако Гарри не оставлял вопрос: зачем Хизер интересовалась его возрастом.

* * *

Гарри, аппарировав «домой», чувствовал себя одновременно довольным и не спокойным. Он был доволен, так как Хизер удалось найти то, что им с Дюпре не получилось, хотя она и не понимала, что же конкретно обнаружила. Беспокойство же Поттер относил на счёт даты.

Ужин с леди Лонгботтом проходил как обычно: они беседовали о политике и других интересных, по её мнению, вещах, основанных на прочитанном в газете. Ему стало импонировать её спокойное, но официальное обращение. Он воспринимал даму как тётушку, хотя по возрасту она была ближе к его бабушке.

После ужина они перебрались в гостиную. Августа сразу же включила колдорадио на волне с ретро-музыкой — единственной программой, которую слушала. Рядом с ней стоял бокал портвейна и лежала книга. У Гарри было целых две: одна — для чтения, вторая — для записи мыслей. Кто-то мог бы назвать такое времяпровождение скучным, но это было показателем стабильности их жизни.

— Разрешите задать вопрос, леди Лонгботтом?

— Конечно, Гарри.

Он ценил, с каким желанием она отвечала на его вопросы, даже самые глупые, хотя ответ сопровождался таким взглядом.

— Я хотел бы восстановить Поттер-мэнор. Вы не знаете хороших строителей, способных на это, или хотя бы тех, у кого можно приобрести материалы, чтобы сделать это самостоятельно?

— Самостоятельно? — воскликнула слегка ошеломлённая старушка. — Это колоссальная работа. Я содрогаюсь от мысли, сколько сил нужно вложить в это дело, но, раз он был разрушен, мы найдём способ его восстановить. Хм, есть у меня человек, которому я доверяю — по крайней мере, при правильно составленном контракте. Штолли! — позвала она, и когда эльф появился, сказала: — Мою записную книжку, пожалуйста.

Эльф исчез, но через несколько мгновений появился вновь с означенной книжкой.

— Посмотрим, — шептала Августа, листая страницы. — Да, вот оно: Плини Тейт, у него есть офис в Хогсмиде. Будь с ним осторожен: он очень хитрый и язвительный, хотя дело своё знает. Будь очень точен в своих требованиях, не то он всё время будет заменять их своими.

— Спасибо, — сказал Гарри, записав имя в книжку, — я наведаюсь к нему в субботу, или лучше в пятницу после обеда. — Он всё же решил строить дом самостоятельно, даже если на это уйдут годы. Поттер подумал, что стоит исследовать этот вопрос, посидев в библиотеке на работе.

Августа критически осмотрела его.

— Когда-нибудь ты уедешь, а Невилл станет здесь хозяином. Вы уже взрослые, почти совершеннолетние. Это так волнующе, и в тоже время грустно. Вот бы Фрэнк с Алисой могли это увидеть…

Гарри кивнул, не зная, что сказать, но, возможно, ответ и не требовался, так как леди вернулась к чтению.

Остаток вечера прошёл спокойно, чему Гарри был только рад, вспоминая, каким для него был этот день в Хогвартсе.

* * *

В Дырявом Котле две женщины расположились в кабинке в самом конце зала и накрылись щитом от прослушки (в зале было ещё два таких столика).

Как только Бетти прекратила смеяться, Хизер стала серьёзной.

— Бетти, мне правда очень нужно кое-что узнать.

— Что? — спросила та, еле сдерживаясь от смеха.

— Ты ведь, как и Кроакер, знаешь, кто из нас кто?

Бетти тут же стала серьёзной:

— Ты же знаешь, я не имею права раскрывать ничью личность.

— Я знаю, но мне нужно кое-что узнать. О Майке. — Сказав это, Хизер порозовела.

Бетти приподняла бровь и спросила, серьёзно и как-то покровительственно:

— Что ты хотела узнать о нём?

— Сколько ему лет? — вырвалось у Хизер. — Есть в нём что-то такое: мне кажется, он мне нравится, ну, знаешь, не просто как коллега.

Теперь уже обе брови Бетти взлетели от удивления, а в следующий момент их хозяйка залилась безудержным смехом.

— Что? — спросила Хизер, слегка обидевшись, не ожидая такой реакции.

Бетти понадобилось время, чтобы взять себя в руки.

— Хизер, — захихикала Бетти, потом, снова успокоившись, начала заново: — Хизер, ничего не получится, клянусь: ты потеряла мужа, а Майк никогда не был женат. У вас разные цели в жизни.

— Но он такой милый, — потупилась Хизер.

— Да, — фыркнула от смеха Бетти, — он очень милый. Но совсем не твоего возраста, прости.

— Спасибо, что сказала, — поблагодарила Хизер, — а то я выставила бы себя полной дурой, пригласив пропустить стаканчик.

На этот раз улыбка Бетти была искренней.

— Пригласи его в составе группы, может, он и пойдёт. Я так точно буду.

— Спасибо, — сказала Хизер и вдруг застыла. Замогильным голосом она произнесла: — Крыса — ключ к сокровищу.

Бетти мигнула и увидела, как та пришла в себя.

— Мне пора. Сегодня у меня по плану стирка, — проговорила Хизер.

— Проверь брошь, — приказала Бетти.

Хизер взглянула на украшение и ахнула:

— Что, прямо сейчас?!

— Ага, и, похоже, оно про меня, или мне так кажется, — сказала Бетти, как только соотнесла пророчество со своей работой.

Хизер прокрутила запись и зафиксировала пророчество.

— Ой, я же обещала Майку сообщить, если снова что-то «провещаю».

— Интересно, согласится ли он с моим выводом, — задумалась Бетти и сняла щит. — До завтра, увидимся на работе.

На следующее утро Бетти узнала, что Майк тоже считал, что «крыса» является ключом к искусственному протезу, над которым она трудилась (если считать, что именно об этом сокровище шла речь).

1 ноября, четверг

Этим утром Гарри вздыхал, читая газету. Новое нападение Пожирателей на семью магглорожденных. Мать и дочь выжили: отец отдал жизнь, чтобы они успели убежать. Это была вторая атака за неделю. За прошлый месяц каждая неделя ознаменовывалась одним или двумя подобными случаями. Поттер мечтал, чтобы всё поскорее закончилось, но нападения случались всё чаще.