Гарри Поттер: Кровными узами (джен)

I heard that you're settled down

That you found a girl and you're married now

I heard that your dreams came true

Guess she gave you things, I didn't give to you

Old friend, why are you so shy?

Ain't like you to hold back or hide from the light

Аdele — Someone like you

Каждый день в мире рождаются миллионы самых разных детей. Их родители говорят на разных языках, некоторые из них — люди с хорошим чувством юмора, а кто-то черствый, как старый хлеб.

Кто-то из детей получает магический дар и становится настоящим колдуном; кто-то же рождается самым обычным, но, повзрослев, может стать знаменитостью. Такие шансы есть.

Есть — для девяносто девяти процентов. Но всегда остается один другой. Такой закон природы.

Мистер Поттер жил в самой обыкновенной семье со своими родителями: мамой Лили и отчимом Майклом. И с младшей сестренкой по имени Соня — все, как у других детей. А Джеймс Поттер, подарив своему единственному сыну свою фамилию, развелся с Лили. С этого момента он больше сам не интересовался, как живет его бывшая жена и их ребенок, но ему всё равно приходилось забирать сына к себе в Венецию, когда у ребенка были каникулы. Таковы правила. Но сейчас это все не так уж и важно. О том, кем Гарри родился, мальчик сейчас думать не хотел.

Он стоял на платформе девять и три четверти, и все его мысли были заняты предстоящей поездкой в школу чародейства и волшебства.

Не опоздала семья на поезд лишь потому, что встала на два часа раньше обычного, с первым криком петухов. Лили подняла их всех так рано, чтобы оставалось время на непредвиденные обстоятельства, которых в итоге было больше чем одно.

Не успела вся семья сесть в машину, как Гарри вспомнил, что забыл рюкзак. Ему пришлось возвращаться за ним. Затем его младшая сестра (ну как назло) кинулась к дому, дабы забрать с подоконника какую-ту коробочку (ну вот зачем она ей сейчас нужна?). Но все самое интересное было впереди — отец семейств забыл, куда положил ключи. В спешке семья стала искать и их.

Лили Эванс (девушка вернула себе ту фамилию, что была дана ей при рождение) уже хотела решить все проблемы за детей и мужа на свой лад, без лишней беготни, но остальные были против этого. И она искренне не понимала их. Ведь можно просто вызвать такси, а не искать ключи, когда каждая минута на вес золота, а все забытые вещи сложить в пакет и отправить в школу уже после того, как Гарри туда попадет.

Смирившись со своей судьбой, Лили стала молча наблюдать за беготней ребятни и Майкла, стоя у их сине-черной машины. Гарри как-то назвал цвет машины “ярко выраженная синева”, и это странное называние буквально прилипло к автомобилю. Теперь все называли машину только так.

— Вы там скоро? — Лили поглядела на новенькие часы (подарок двоюродного брата) и вздохнула.

«Да когда они уже соберутся!» — почти что с отчаянием подумала она.

Будучи студенткой, она никогда не опаздывала на школьный экспресс и хотела бы всегда придерживаться такой традиции. Но, к сожалению, это было невозможно. Никто не может быть таким же собранным, как она сама.

— Еще чуть-чуть подожди, — через плечо крикнул ей Майкл. — Лил, — он всегда так называл возлюбленную, — ну извини, так уж вышло...

— У вас все так! — вздохнула Лили.

Скрестив руки на груди, она продолжила молчаливое ожидание, погрузившись в свои мысли и воспоминания.

«Вскоре Гарри встретит моего бывшего друга, — думала она. Эта навязчивая мысль появилась у нее в голове еще прошлой ночью, а сейчас вновь всплыла из подсознания. — Интересно, поладят ли они?» — этого Лили не знала и знать не могла.

Северус Снейп никогда не питал к детям положительных чувств, поэтому Лили очень удивилась, узнав, что ее друг пошел в учителя. Вполне возможно, он просто любит учить, и это даст ему дар общения со студентами. Ведь сама Лили не родилась со знанием о воспитании малышей, но приобрела его, хоть и было трудно.

За теплыми мыслями о друге детства она не заметила, что сзади к ней подошел сын. Теперь мальчик внимательно смотрел на нее. С такой проницательность мог смотреть только Гарри. Лили это уже поняла и смирилась. Раньше она думала, что он и мысли читать умеет, но позже оказалось, что нет.

Гарри не был счастлив, что настало первое сентября и он отправляется в школу "Хогвартс". Он не хотел туда идти после случая со школой искусств.

Лили сильно переживала за сына, боялась, что с ним там что-нибудь случится, что его будут обижать дети или даже учителя. В конце концов, школа магии никогда не была в числе самых безопасных мест. Но Эванс не говорила о своих переживаниях вслух, она уважала мнение Гарри и его выбор, а раз он решил ехать в “Хогвартс”, то пусть. В случае чего они с Майклом его заберут домой.

— Ты чего улыбаешься? — спросил ее Гарри, помолчав.

Он щурил глаза на утреннем солнце, выглянувшем из-за плотного слоя былых облаков. Сегодня Гарри был без очков, но в линзах. Свое решение надеть их он не объяснил.

Лили же обняла мальчика за плечи, сказав:

— Вспоминаю, как я в “Хогвартс” в первый раз пошла.

Вероятно, это было сказано поспешнее, чем надо было бы, так как Гарри тут же заявил:

— Врешь.

Лили не ответила. Она посмотрела на двухэтажный дом и, обращаясь к самой себе, сказала:

— Да где же Майкл и Соня? Мы же опоздаем сейчас!

— Так о чем ты думаешь? — пока она отвлекалась на другое, Гарри решил еще раз попробовать задать вопрос.

— Я думаю о том, Гарри, где твоя милая подружка! Она обещала быть к девяти, а сейчас... Позвони Майе, слышишь?

Майя Эддингтон была лучшей подругой Гарри с пяти с половиной лет. То есть с самого детского сада, в который мальчик (хоть он и был волшебником) с раннего детства ходил. Девочка тоже оказалась ведьмой.

Гарри кивнул маме, достал телефон и набрал номер, который знал наизусть.

— Алло! Майя! Будь добра, скажи, ты где? —закричал он в трубку, как только установилось соединение. — Мы опаздываем!

— Куда? — спросила девочка ехидно. — На самолет?

— На поезд! Майя-я, ну серьезно, ты же идешь, правда?

— Да иду я! — помолчав, она добавила: — Вот, уже подхожу, — сообщила ему девочка спустя пару секунд, а затем вдруг добавила: — Слушай, а ты палочку свою взял?

— Да, я ее точно взял. — уверенным голосом ответил он ей и отключился.

И сразу после этого он стал ощупывать штаны в поисках палочки, а затем, сев на корточки, перерывать рюкзак.

«Вот же Майя какая!» — думал он, перебирая мелочевку, но его отвлекли голоса над ним.

— А вот и мы!

К Лили и Гарри подбежала Соня и легонько толкнула вставшего на ноги Гарри в бок, отвлекая того он поисков.

— Ну что, старик, готов учиться? — Она заметила его растерянный взгляд: — Ты там чего потерял?

— Палочку.

Лили тут же закатила глаза, Соня фыркнула, а Гарри лишь смущенно улыбнулся. Ну он же не виноват в своей растерянности!

Майя ворвалась к семье во двор, когда Майкл уже заводил машину. Наконец-то!

Девочка должна была отправиться в школу с другом, так как ее родители были заняты, а уделять ей свое свободное время явно не собирались.

Запыхавшись, Майя свалила на траву рядом с Майклом свои чемодан и сумку и, победно улыбнувшись другу, залезла вслед за ним и Соней в машину.

— Ты где была? — спросил ее Гарри немного недовольно. Он пристегивал ремень.

— Мы опоздаем сейчас! — взвизгнул Майкл, заводя мотор.

— Мы? — переспросила его Лили, плотно захлопнув дверь.

Никто не ответил на риторический вопрос, машина меж тем с легкостью тронулась в путь.

* * *

— Ты будешь писать мне письма? — ныла Соня, заглядывая брату в глаза. — Гарри, ты же будешь, да? Я хочу знать обо всем, слышишь? Обо всем. О каждой-каждой детали!

Брат с сестрой и Майя стояли на вокзале между платформами девять и десять и ждали, когда родители наконец-то придут с парковки. Теперь ребята опаздывали уже из-за взрослых.

Мимо детей тем временем прошла большая семья рыжих, и один из мальчиков, обернувшись, мимоходом улыбнулся Гарри, а его сестренка помахала свободной рукой.

У Гарри, кстати говоря, помимо родителей и сестры были, конечно, и другие родственники, но Лили Эванс забыла о своих родителях сразу после совершеннолетия, точнее, ее родители забыли про нее; отношения со старшей сестрой Петунией немного изменились после развода младшей. Похоже, Тунья яро ненавидела Джеймса Поттера и была рада, что Лили ушла от него. Лишь родители Майкла Адамса оказались самыми милыми бабушкой и дедушкой. Они забирали внука и внучку на каникулы, а по праздникам готовили всей семье свой фирменный пирог. Вчера Дара и Томас позвонили Гарри и поздравили его и Майю с началом нового учебного года. Хотя... было бы с чем поздравлять!

— Отстань от Гарри, — сказал дочери подошедший к детям Майкл.

Ему было достаточно лишь взгляда сына, чтобы понять, что тот думает обо всем. В глазах мальчика отражалась грусть. С того самого момента, как его исключили из музыкальной школы, он перестал беззаботно смеяться, стал немного замкнутым, но родителям лишь оставалось надеяться, что это пройдет.

— Ты только и вправду пиши, ладно, Гарри? — немного виновато добавила Лили.

— Да, я буду, мам, — отозвался Гарри, усмехнувшись. — А тебе, сестренка, я фото буду присылать.

— А мне нет? — спросила Лили, но тут же поправилась, придумав более интересный и важный вопрос: — Ты на какой факультет поступишь, а?

— На тот, в который распределят, — произнес Гарри, улыбнувшись, и бросил на подругу короткий взгляд.

Они с Майей уже все решили, но пока что не говорили ни о чем: вдруг не получится?

— На Слизерин? — подколола Соня брата.

Ей казалось очень смешным определять туда брата и других. В кого она такая, не понимал никто.

— Не-а... — покачал головой Гарри, а Майя нахмурилась.

— Поступай на Гриффиндор. — предложил Майкл так доброжелательно и торжественно, будто бы давал своему сыну разрешение на женитьбу.

— Да ну-у, — фыркнул Гарри, хотя глубоко в душе выбрал именно этот факультет. — Я подумаю.

Гарри глубоко вздохнул, положив руки на металлическую ручку тележки, и неуверенно посмотрел на Майю, на родителей, затем на свою сестру.

— Ты чего встал? — моментально полюбопытствовала Соня. — Надо гипнотизировать стену и ты через нее пройдешь? — был ли это сарказм или она действительно так думала, Гарри не знал.

— А что теперь? — спросил мальчик у родителей.

После небольшого разъяснения, которые дети слушали вполуха, Соня выразительно посмотрела на брата и сложила руки, моля его о чем-то. Хотя и так было ясно, что она хотела. Пройти сквозь барьер вдвоем с ним.

— А я? — Майя тут же поняла, что происходит, и в сердцах возмутилась.

— Ты на следующий год! — отозвалась Соня.

— Так нечестно! Я тоже поступаю в Хогвартс! Это и мой праздник!

— Вот и празднуй его! — сказала малышка и повернулась к брату, подталкивая его. — Давай, братик, вперед!

Они вдвоем положили руки на тележку и, разбежавшись, направились прямо в барьер. Гарри закрыл глаза. Но ничего страшного, как он и надеялся в душе, не произошло, барьер оказался позади, а они попали на платформу девять и три четверти.

Прощались наскоро. На другое просто фатально не хватало времени, оставалось всего три минуты, а ребятам еще надо было затащить в поезд свои чемоданы. Майя, пробормотав что-то вроде «я пойду», залезла в вагон, а мальчик повернулся к своим родителям и сестре. Он не знал, что надо говорить.

Лили, заметив его неуверенный взгляд, успокаивающе улыбнулась и протянула сыну какой-то красный подарочный конвертик.

— Маленькая открыточка от нас, — сказала она.

Она волновалась за сына, а после того, что с ним случилось совсем недавно, волнений добавилось еще больше. Но Лили старалась это скрыть. Ехать в школу — это выбор Гарри, и она должна принять его.

— С первым сентября, сынок! — добавил Майкл, обнимая Гарри сразу после Лили. — Если что, пиши. И закрывай окна, чтобы не дуло.

— Удачи, братик! — пожелала Соня торжественно. — Жду фотоотчет!

— Я знаю, — сказал Гарри, наскоро обняв и ее, а затем забрался в купе, уже оттуда махая семье рукой.

Поезд тем временем дёрнулся и тронулся в путь. Соня побежала за поездом, пытаясь догнать его, и весело смеялась, а Гарри улыбался, глядя на нее. Рыжая девочка, которую звали Джинни Уизли (Соня сама спросила у нее и очень скоро подружилась с ней), плакала и махала братьям шапкой, которую стащила с головы. Она была на год старше Сони. Гарри помахал Джинни рукой, а она, заметив это, ему.

Вскоре мальчик уже шел по вагону, держась рукой за стену, чтобы не упасть, и искал купе, которое должна была занять для них Майя, но пока что на его пути были лишь одни старшекурсники. Пухленький мальчик, ровесник Гарри, предложил тому сесть к ним в купе (он ехал с девочкой с густыми вьющимися волосами), но Гарри сказал, что ищет свою подругу, и пошел вперед. Конечно, новые друзья — это прекрасно, но завести их можно и потом, сейчас важнее подруга детства.

Майя нашлась в самом конце. Девочке так и не удалось найти новое купе, поэтому дети пошли искать его вместе, стучались в двери, спрашивали.

— Можно мне с подругой к тебе?

Гарри зашёл в купе к рыжему мальчишке, брату Джинни, тот сидел совсем один. Подсесть именно к нему было первой мыслью, пришедшей к Гарри в голову. Он уже знал Джинни, и она показалось очень даже милой девочкой, поэтому, может, Рон окажется точно таким же.

— Давайте! — засиял Уизли и освободил им место, поставив свою сумку на пол.

Гарри и Майя, которая так и не нашла им купе, очень быстро подружились с Рональдом. Он был веселый, знал много интересных историй и с увлечением делился ими с новыми друзьями. И его даже не смущало, что эти новые друзья дружат между собой уже тысячу лет, а значит, возможно, не будут так близки к Рону, как ему хотелось бы.

Ребята ели купленные сладости и обменивались друг с другом знаниями о Хогвартсе. Их идиллию испортил стук в дверь.

В купе без приглашения вошла девочка с вьющимися волосами и командирским голосом изрекла:

— Вы не видели жабу?

— А-а? Чего? — не понял Рон, а Гарри же просто покачал головой: он первый понял, что к чему.

— Ясно, — сказала девочка. — Невилл просто потерял ее, а я ему помогаю ее найти... Кстати, вы читали купленные учебники? Я почти все запомнила, но...

— Ты точно хочешь получить ответ?! — непритворно удивился Уизли, оборвав ее.

— Ну конечно! — кивнула их будущая однокурсница, а затем без приглашения села на свободное место рядом с Майей. Девочка кинула взгляд на Гарри, приподняв брови, и молча подвинулась.

— Как тебя зовут? — спросил Гарри искательницу жаб.

Ему казалось, что та ведет себя слишком самодовольно. Кто вообще разрешил ей садиться к ним в купе? А хотя... какая разница?

— Я Гермиона Грейнджер. А вы?

Друзья представились.

— Вы читали учебники? — спросила Гермиона их.

— Пытались.

— И как?

— Плохо.

— А палочкой вы колдовали? — поинтересовалась Грейнджер вновь, словно они сдавали экзамен ей, а она думала, ставить им зачет или же нет.

— Да! — ответила Майя. — Я пробовала.

— Не буду спрашивать результат, — фыркнул Уизли, но Гермиона прожгла его ядовитым взглядом и тут же ответила:

— Это еще почему? У тебя же все получилось, да, Майя?

— Да... — протянула та, не смотря на нее.

— Ты на какой факультет пойдешь, мисс Грейнджер? — спросил ее Рон.

— На Гриффиндор.

— И мы, — сказал ей Гарри, а Уизли лишь тихо застонал.

Вскоре Гермиона и Майя, бормочущая себе под нос “за что мне это?”, пошли переодеваться в ближайший женский туалет в школьную форму. Друзья остались одеваться в купе. Рон честно облачился в школьную форму, а вот Гарри вместо школьной кофты надел спортивную, но тоже черную.

Поезд остановился через десять минут, и друзья, подхватив школьные сумки, отправились на улицу вслед за остальными детьми.

Они оказались на берегу Черного Озера, большого и словно стеклянного, отделяющего их от самого замка. Мама рассказывала Гарри про него. По ее словам, в нем жило магическое чудище, которое появлялось на поверхности воды, когда кто-нибудь нуждался в помощи, например, тонул.

Гарри достал из школьной сумки фотокамеру и украдкой сфотографировал замок и озеро.

Начиналась новая жизнь.

You like to catch me off guard

So it's hard to keep my balance

And you know how to get inside

And you know how to love me right

And I'm not ready to let you go just yet

Do we have more time left to stretch?

Cause I'm not ready yet

"Let Me Down Slowly"

Первокурсники застыли у огромной лестницы, пораженные красотой замка. Никто даже слова выговорить не мог, хотя находились и такие, кто болтал без перерыва, не обращая ни на что внимания. Видно, впечатлительности у них не было никакой.

Тем временем к ним спустилась дама в изумрудной мантии и шляпе с остроконечным пером и, обведя детей внимательным взглядом, хлопнула в ладоши, призывая всех к тишине.

— Итак, добро пожаловать в школу чародейства и волшебства “Хогвартс”, — сказала она, и голос ее эхом разнесся по всему вестибюлю. — Меня зовут профессор Минерва Макгонагалл....

Дальше заместитель директора рассказывала о разных факультетах и том, кто их когда-то основал, а было это в VI веке, если Гарри не ошибался. Он ее не слушал, в голове витали более интересные мысли о том, сколько же здесь есть разных тайн и потайных дверей. Наверняка за каждой картиной секретный проход, а по ночам здесь летают летучие мыши, выполняющие поручения господина Графа Дракулы. Гарри усмехнулся: общение с Майей, у которой никогда не было обычных, безобидных мыслей и которая большинство людей вносила в список подозреваемых, ему шло на пользу. Теперь он думал, как она. Сейчас девочка стояла рядом с ним, но тоже явно не слушала наставления профессора Макгонагалл.

— Привет, Поттер!

Гарри резко обернулся, как и все, кто стоял рядом с ним. Всем хотелось посмотреть на смельчака, который оборвал декана Гриффиндора на полуслове.

Это был Драко Малфой, Гарри его знал. У него были белые волосы, а серые глаза смотрели насмешливо. Заметив Майю, он произнес:

— И тебе привет, девочка!

— У меня имя есть, — заметила та зло. Майя недолюбливала Малфоя. Да и Гарри тоже.

— Заткнитесь, — воскликнул кто-то, и они тут же замолчали.

Только Малфой все же прошептал:

— Имя есть у всех, Эддингтон.

Пока они препирались, Макгонагалл завершила свою речь и, махнув детям, распахнула двери большого зала и по парам повела своих подопечных внутрь, на распределение.

Гарри восхитила красота, царившая здесь. Потолок отражалось все то, что было на улице, а в воздухе горели тысячи свечей... И студенты — их было очень много, и все они с интересом смотрели на новеньких. Пока Гарри крутил головой во все стороны, он не заметил, что Майя выразительно смотрит на него, и обернулся только тогда, когда она потянула его за край мантии. До того сильно, что он чуть не оступился.

— Э-хм, что? — спросил он ее, нахмурившись.

— Как думаешь, здесь нас ждут приключения?

— Да, думаю, что да. Нас могут распределить в Слизерин?

Подруга посмотрела на него внимательно, а затем перевела взгляд на стол слизеринцев, которые восседали на скамейке, постукивая ножами и вилками. После чего Майя покачала головой, и ее два хвостика подпрыгнули в такт.

— Посмотрите на учительский стол, — раздался голос Рона сзади них. Студенты уже остановились, и теперь им открылся прекрасный обзор на директора и всех учителей, — особенно тем, кто стоял поближе.

— И что там? — поинтересовался Гарри, разглядывая учителей.

Хагрид, лесничий, который провожал их до замка сидел слева, у самого края стояла. Завидев Гарри, он расплылся в дружелюбной улыбке, даже хотел помахать ему рукой, но потом решил не рисковать. Рядом с ним было пустующее место, вероятно, принадлежавшее профессору Макгонагалл, которая сейчас отошла и вернулась с иабуреткой для распределения. После шло место учителя очень низкого роста, видимо, декана факультета Когтевран. Иначе не объяснишь, почему он смотрел на их стол. За ним сидел мужчина в черном одеянии. Именно его и имел в виду Рон.

— Он ведет зелья, — прошептал Рон в ухо новым друзьям, едва шевеля губами. И именно в этот момент началось распределение.

— Ханна Аббот! — воскликнула профессор Макгонагалл, и к ней подошла рыженькая девочка.

— Пуффендуй! — воскликнула шляпа, и Ханна отправилась за свой стол.

Распределение было в общем-то скучным, и Гарри принялся разглядывать все и вся, от студентов до учителей, и предполагать, что последние могли бы вести.

— Тебе не кажется, что Снейп похож на Дракулу? — поинтересовалась Майя у друга полушепотом, но тут же на распределение позвали Фэй Данбар, и все внимание переключилось к табурету.

Она вышла вперед довольно уверенно и только села, как ее уже распределили на Гриффиндор.

После чего Гарри опять успокоился. До них с Майей и Роном (по его расчетам) было еще очень даже далеко.

— Похож, — сказал он Майе, поглядев на будущего профессора... но он не ожидал, что тот в ответ посмотрит на него.

У Снейпа были черного цвета глаза и какой-то слишком внимательный взгляд, который, к счастью, не выражал ненависти или чего-то негативного. На Гарри он посмотрел прямо и с большим интересом, отчего тот поскорее вернулся к разговору со своей подругой.

Вскоре распределение достигло и их. То есть Майю Эддингтон. Она оказалась в списке после Данбар. Мальчик очень нервничал, но ее отправили на Гриффиндор, а сразу за ней туда же — Гермиону Грейнджер.

— Гарри Поттер! — наконец-то сказала профессор Макгонагалл.

Рон прошептал другу «удачи» и подтолкнула его вперед. И Гарри пошёл.

В голове успела мелькнуть мысль о том, что он мог бы носить фамилию своего отчима и быть не Поттером, а Адамсом, но тем не менее фамилия биологического отца ему все-таки немного нравилась. И эта была последняя мысль: дальше он сел на табуретку, и все мысли вмиг вылетели у него из головы. Осталась лишь неуверенность.

— Хм-м... — сказала шляпа у него в голове. —Интересно... На какой бы факультет вас определить?

Гарри посмотрел на стол Гриффиндора, потом на свою подругу, которая ободряюще помахала ему рукой, почувствовал взгляды других и успел заинтересоваться, что произойдёт дальше, и в этот же миг шляпа провозгласила:

— Гриффиндор!

Все захлопали, Майя засияла, а Гарри, встав со своего места, пошел к столу, на ходу бросив Уизли «удачи».

Наконец и Рона с некоторыми колебаниями определили туда же и начался великий пир. И действительно, есть хотелось очень сильно, поэтому все студенты набросились поскорее на угощение, забыв об этикете.

Гермиона за едой пересказывала всем желающим отрывки из учебника Истории Магии, остальные делились друг с другом шутками и смешными рассказами, а также семейными историями. Оказалось, что только у Гермионы и Невилла не было братьев и сестер. Невилл жил со своей мамой Алисой и бабушкой в небольшом городке, а у Гермионы семья была полная, хорошая, но, кроме дочери, у них детей больше не было. А вот у Рона оказалось пятеро братьев и младшая сестра.

А Гарри о своей единокровной сестре ⁽¹⁾ рассказывать не стал.

— А почему твою сестру зовут Соня? — спросила Лаванда Браун мальчика, когда они уже шли в гостиную.

— А что тут такого? — спросил ее Гарри. Конечно, семейная история с выбором имени для новорожденного ребенка была странной и особенной (это была традиция, о которой почти никто не знал), но в то же время раньше никто не задавал подобных вопросов.

— Это русское имя, — пояснила девочка. — Твои родители не иностранцы случайно?

— Нет, не иностранцы. Но папа много куда ездил, наверное, там и услышал это имя, — отозвался Гарри довольно холодно, но Лаванда этого не почувствовала и спросила еще:

— А ты с Майей давно общаешься?

— Да-а, — протянул он и пошел вперед.

* * *

Гарри не умел вставать по утрам. Это он понял еще в детстве, когда только-только начал ходить в детский сад, а маме приходилось его туда будить. Лили с настоящим детским барабаном поднимала его с кровати, в то время как ее сын ныл и засыпал прямо на ходу. Матери лишь оставалось надеяться, что с возрастом это пройдёт. Но не прошло. Она продолжала будить сына в школу вместе с мужем и младшей дочкой, но, наверное, к раннему подъему Гарри не привыкнет никогда.

Но сейчас мамы рядом не было, и Гарри пришлось заставить себя сползти с кровати. Он стал медленно одеваться и мимоходом кидал подушки в Рона, чтобы тот хотя бы предпринял попытку разлепить глаза.

Школьные сумки собирали долго и мучительно. Вчера этому никто не придавал значения, а сегодня ни один мальчишка не мог найти то, что было нужно. В расписании, кстати говоря, было указано, что на пятый урок брать учебники не надо, но только тогда, когда он в пятницу.

Студенты тут же разделились на две группы — на тех, кто учебники решили все-таки брать, и на тех, кто на это все забил.

Гарри, конечно, был во второй группе. Он придавал значение учебе, он не хотел в ней учиться и сейчас тоже не горел желанием. Гораздо интереснее было бы ходить по замку и искать приключения, но, возможно, на уроках тоже будет интересно... Он на это надеялся.

Покопавшись еще минут пять, первокурсники припомнили, что вчера вечером им про школьную форму никто не напоминал, а значит, если одеться не по правилам, то из школы их выгнать не должны.

Гарри же вообще не собирался ходить в школьной форме, и его не волновало, будут ли его ругать или же нет. На оценки одежда в любом случае влиять не могла.

Пока они с Роном собирались, они безнадежно опоздали на завтрак, и поэтому пришлось сразу же идти в подземелье на урок. Там их уже поджидала злая Майя Эддингтон. И злилась она на Гарри, на кого же еще.

— Где ты был?! Я тебя весь завтрак ждала! И да, представь, я там была! В отличии от некоторых… — затараторила она, как только увидела мальчика на мраморной лестнице.

— Ты меня бросил на произвол судьбы! —воскликнула она в довершение тирады и уставилась на Гарри. В ее глазах блестели молнии.

— Май, ну извини, я сумку собирал, — виновато сказал Гарри ей.

— А для чего был вчерашний вечер?

Это риторический вопрос, Майя такие любит и любила всегда.

Но сейчас от ее гнева Гарри спас приближающийся звонок, и он поскорее поспешил в класс. Майя все равно нагнала его (так как они были в коридоре почти одни, все еще ели, да и смелости зайти в кабинете тоже хватило лишь у Гарри и у нее), но сейчас Майя гордо удалилась в женский туалет, а Гарри недолго думая пошел в кабинет.

Гарри постучал из вежливости в дверь, спросив: “Можно-о?” — а затем, не дождавшись ответа, вошел и закрыл за собой дверь. Никого не было видно.

Кабинет был довольно темным, и Гарри невольно поморщился; хоть окна не были зашторены, в комнате почему-то царил полумрак. Вдоль каменных стен стояли стеллажи с переливающимися всеми цветами радуги флаконами. Складывалось ощущение, что это был кабинет какого-то алхимика. Впрочем, зельеварение и алхимия были близки друг к другу по значению. Посередине кабинета стояли парты, а спереди — кафедра учителя.

Недолго думая, Гарри прошел вперед и остановился у одного из шкафов, заметив блестящую склянку красно-оранжевого цвета. Но не цвет привлек мальчика, а нечто другое, чего он и сам себе объяснить не мог. Гарри огляделся по сторонам и, поняв, что поблизости никого нет, осторожно прикоснулся к ней. Она была на удивление теплой, и по телу вмиг разлилось нечто неуловимое... Будто бы жидкостью было счастье, неосязаемое, но невероятно сильное. Он взял ее в руку.

— Поттер!

Чей-то громкий голос раздался прямо за спиной Гарри, напугав его. Гарри сжал бутылочку в руках, а затем поднял голову, встретившись взглядом с учителем.

Снейп не злился, лишь с любопытством смотрел на мальчика.

— Что вы здесь делаете? — наконец спросил он.

— Стою, — сказал Гарри первое, что пришло в голову, и дрожащей рукой поставил пузырек на полку, после чего добавил: — Я стучал! Но вас не было, сэр, ну, я и вошел... А нельзя было?

— Что вас заинтересовала в этом флаконе?

Гарри пожал плечами и даже вслух сказал:

— Не знаю. Просто... — мальчику захотелось рассказать учителю о своих чувствах, но он постеснялся и замолчал. Снегг и так понял, что он ничего не скажет, и, положив руку ему на плечо, легонько подтолкнул к двери.

— Идите, до урока еще пять минут.

Урок и вправду начался по времени именно так, как сказал Снейп. И первую половину урока учитель рассказывал о своей дисциплине, а ученики просто слушали. Точнее были те, кто слушал. Остальные просто делали вид, а думали совсем о другом. Например, Гарри хватал только обрывки сказанного, представляя новый вид записывания нот — в тетради в клеточку.

Пару раз Гарри бросал взгляд на тот самый флакон. И один раз Снейп перехватил его взгляд, после чего мальчик вообще перестал смотреть в ту сторону.

Учитель, к облегчению Гарри, не делал едких замечаний, не орал и не кричал, как бывшая Гаррина учительница математики, и не ставил в угол, как это делали в школе искусств. Совсем уже успокоившийся Рон закрыл глаза и положил голову на сложенные руки, почти заснув. Проснулся он от ощутимых пинков с двух сторон — Майя и Гарри тщетно пытались разбудить друга. Урок подходил уже к более важной части — к написанию сочинения.

— Это шутка? — обомлел Рон, крутя головой. — Какое еще сочинение?!

— Слушать надо было внимательнее, — сказала Майя. — Ты даже тему не записал!

— Ничего страшного, — буркнул Рон и открыл тетрадь. С минуту он глядел с надеждой на пустой лист, а затем попросил помощи у Гарри. Он и вправду не понял, какое сочинение надо им всем писать.

— «Мое представление о том, как создаются зелья, о том, на какие группы они делятся и почему», — продиктовал ему Гарри.

— Это точно одно предложение? — спросил его Рон, глядя через плечо в тетрадь друга. — Ты точно все правильно написал, а?

— Да, — кивнул Гарри. — Вроде бы да.

Окунув перо в чернильницу, он стал писать вводную часть, как его учили в обычной школе.

То есть введение, основную часть и заключение с раскрытием вопроса, который был поставлен в самом начале. Он не представлял, о чем нужно писать, так как за все лето не потрудился открыть учебники, но старался хотя бы делать вид, что что-то делает. Гермиона Грейнджер за соседним столом строчила по бумаге не передыхая, а Майя рядом с ним тоже исписала пол-листа. Остальные тоже что-то мазюкали, но Поттер, к сожалению, не видел что. Рон же старательно писал коротенькие предложения максимально размашисто, и Гарри, оглянувшись, стал строчить дальше все, что знал.

— Как дела? — спросила мальчиков Майя, отложив перо. Прошло минут шесть.

— Шедеврально, — отозвался Рон мрачно. — Э-эм, Майя, может, дашь мне, пожалуйста, списать?

— А что ты уже написал? — спросила девочка почти таким же командным голосом, как и Гермиона.

— Э-э, да ничего особенного, в этом и проблема...

Вскоре прозвенел звонок.

Ученики сдавали свои сочинения и уходили из класса на следующий урок, м Майя среди них. Собрав учебники и сдав эссе, она крикнула своим друзьям:

— Я вас жду! На улице! — и ушла в коридор, оставив их двоих на произвол судьбы.

Рон закатил глаза. Конечно, девочка все-таки помогла ему написать вступление, но ведь еще есть и основная часть, не говоря уж о концовке.

— Пиши то же самое, только разными словами, — посоветовал Гарри, пока собирал учебники и справочники. Он тоже сдал эссе.

Его друг помолчал, а затем вдруг резко спросил, когда Гарри был уже у двери:

— Почему на улице?

— Что? — Гарри обернулся

— Почему Майя будет ждать нас на улице?

— А, это… — мальчик пожал плечами. — Я не знаю. И давай быстрее, а то мы в конец заблудимся! Мне еще сестре надо письмо отправить.

— Ой, да, я сейчас, — спохватился Рон, а затем спросил: — А обед скоро? Я что-то так есть хочу.

1) Общий отец, но разные матери.

Вернуться к тексту

Месяца постепенно сменяли друг друга, по мере этого приближалась зима, а значит, и рождественские каникулы. Школьники, понявшие это, стали меньше думать об учебе, а на уроках и подавно перешёптывались о том, у кого какие планы на ближайшее будущее. Младшеклассникам, не привыкшим к полной самостоятельности, было трудно справляться со всем самим, и они уже порядком соскучились по своим семьям. Конечно, им хотелось поскорее вернуться домой. Скучали не только дети, но и их родители. Заботливые, впечатлительные мамы с папами порядком переживали за своих детей и хотели бы поскорее увидеться с ними. Сестра Гарри постоянно заваливала брата письмами, в которых просила прихватить из замка какой-нибудь подарочек. Который был бы странным, красивым и удивительным. Мальчик не знал, что ей можно было взять, кроме той бутылочки из личной коллекции Северуса Снейпа, но он не мог у него ее украсть, поэтому ему приходилось искать что-нибудь еще.

Гарри проводил много времени со своим новым другом Роном, ну и с Майей, конечно же. Спокойствие, воцарившееся в замке, действовало положительно, но он, часто гуляя по ночам в горном одиночестве, пока не мог преодолеть психологический барьер и снова начать играть на пианино.

Гарри буквально не мог провести рукой по клавишам, но понимал, что, возможно, вскоре это пройдет.

Ночной замок ему нравился. Он хорошо выучил расположение коридоров и комнат, у него была великолепная зрительная память, к тому же фонарик помогал. Но иногда и подводил. Гарри не мог в случае чего спрятаться, так как не мог выключить его — слишком боялся темноты и не мог в одиночку разгуливать по ночным коридорам без освещения.

Отношения с Гермионой Грейнджер у него тоже наладились: она оказалась не такой занудой и даже иногда могла пошутить. Но он понимал, что ближе, чем Майя Эддингтон, ему не будет никто.

С учителями тоже не было проблем, со всеми, кроме Римуса Люпина. Если Северус Снейп снисходительно относился к не очень хорошим знаниям Гарри и нечасто ругал его, то профессор ЗОТИ буквально ловил его за руку каждый раз, когда Гарри в чем-нибудь ошибался. Он придирался к любым его ошибкам и делал едкие замечания в его сторону. И все, наверное, из-за того, что просто не знал, как с ним себя вести. Римус был лучшим другом биологического отца Гарри, Джеймса, и всегда будет оставаться им. А вот сам Джеймс уже давным-давно выбросил из головы всю злость на Лили, и на своего собственного сына.

С новой женой Джеймс жил в Венеции (во всяком случае так было два года назад) и у этих двоих была, кстати говоря, своя собственная трехлетняя дочь, Изабелла, но Гарри никогда не считал ее своей сестрой! У него была Соня, а это была лишь обычная девочка, которая если имела к нему никакого отношения. Ну и что, если они связаны кровными узами и у них схожая ДНК. Семья — это те, кто рядом, кто любят и ценят тебя, а не те, у кого общие родители или папа один на двоих.

Гарри это понял, когда еще был маленьким и расспрашивал маму про своего отца.

Но сейчас Гарри не думал о своих родственниках, ни о Джеймсе, не о Петунии (старшей сестре его матери, которая ненавидела Лили так же сильно, как та ее). Нет.

Он думал о школе и о том, какие его с друзьями ждут приключения.

Пару раз Майя с Гарри проводили большое приключение. Они вдвоем проходили весь этаж и исследовали его от пола до потолка. Рон с ними не ходил, он ненавидел пауков и, похоже, не очень-то и любил отгадывать загадки и искать древние ребусы. Друзья не обижались на него.

Пару раз Гарри с подругой убегал от кошки завхоза школы, но ни разу они по-настоящему не попадались никому.

Проблемы, кстати говоря, возникали не только с профессором Люпином, но и с самим директором, Альбусом Дамблдором, чему Рон удивлялся так же искренне, как сами Гарри с Майей.

— Да что, ты ему обязан? — недоумевал Рон, расхаживая по гостиной Гриффиндора. — Ты его видишь в первый раз! Ведь да?

— Да, — отвечал Гарри, и это было чистой правдой. Он и вправду думал, что директор услышал о нем впервые только первого сентября этого самого года.

Тем временем Альбус даже не смотрел на мальчика, никогда не выбирал его помощником старосты, что было высшей похвалой, и, самое главное, не дал разрешение Оливеру Вуду на принятие Гарри в команду по квиддичу!

Вот за Рон готов был его убить. И Гарри, по правде говоря, тоже. Но Рон, обучавшийся до одиннадцати лет дома, под покровительством своей мамы, конечно, не мог знать о жестоком и коварном мире. А вот Гарри и Майя, которые учились в обычной школе с первого по пятый класс, уже привыкли, что справедливости почти что нет.

Проблема была еще в том, что Гарри был не очень-то и большим поклонником мира магии. Музыка глубоко засела ему в душу, и он не мог жить без нее.

* * *

На зимние каникулы студенты отправились двадцать третьего декабря. Разъехались все; все, за исключением пары ребят.

Гарри предложил своему другу Рону приехать в гости и отпраздновать Рождество вместе, но тот понуро сообщил, что должен быть с семьей, так как Рождество — все же семейный праздник. По его выражению лица было ясно, что он с этим не согласен и хоть раз исключение сделать, да можно, но настаивать Гарри не стал. Днем того же дня все ребята уже стояли на вокзале девять и три четверти, глазами ища в толпе своих родителей и других родственников, хотя некоторым детям искать даже не пришлось. Соня, лишь издали завидев своего брата, бросилась ему на шею, а затем обняла и Майю, которую воспринимала как старшую сестру. За эти годы она очень привязалась к ней. Джинни Уизли тоже обнимала своего старшего брата, друга Гарри, но, заметив, что Поттер скользнул по ней взглядом и слегка улыбнулся, покраснела и, смутившись, отошла от Рональда, пробормотав Гарри что-то вроде «привет».

— Ты ей нравишься, — сказала Соня, испытующе посмотрев на брата, но тот лишь фыркнул, не оценив шутку. Хотя, возможно, это была не шутка.

Лили с Майклом радостно обняли сына и Майю, познакомились с Роном и его семьей. Даже записали их номера телефонов. Признаться, письма отправлять друг другу не очень-то и удобно. Ведь летят они с совами гораздо медленнее, чем звонит телефон.

Уже сидя в машине между Соней и Майей (которую его семья должна была закинуть к ней домой), Гарри вспомнил о том, что прихватил из Хогвартса сувенирчик, и радостно вручил его сестрёнке. Предварительно взяв с нее обещание открыть потом.

До дома, с остановкой, они ехали целый час, за который Гарри успел рассказать о школе, об учениках и учителях и о тайнах, конечно же. А было их там немало. Родители радовались, что Гарри там понравилось, а сестра завидовала, что было не удивительно.

Но сейчас было Рождество, и мальчик радовался тому, что теперь не нужно делать никаких уроков и можно просто отдохнуть и встретиться с бабушкой, дедушкой и тетей Кирой.

— Мы дома, — крикнула Соня непонятно кому, первая выпрыгнув из машины прямо в белый сугроб, и тут же завалилась в него «ангелочком».

На ней не было шапки и шарфа. Шарф был у нее в руках, но девочка, похоже, не обращала на холод внимания.

— Шапку надень! Сейчас же! — крикнул Майкл через стекло машины, недовольно глядя на дочь.

— Гарри без шапки и без куртки считай, а я чем хуже? — тут же громко заспорила девочка, откинув назад длинную прядь рыжих волос.

Они были не такими огненными, как у Лили, скорее напоминали апельсины, на которые падают яркие солнечные лучи. Да, пряди Сони отливали едва заметным золотом. Девочка была бесспорно красивая, но в ней не было холодной утонченности, что делало ее более живой.

— Надень, тебе говорят! — Гарри выпрыгнул из машины следом за сестренкой, в знак солидарности застегнув куртку, но шапку так и не надев.

Девочка покачала головой и, немного подумав, решила убежать. Гарри тут же попытался догнать мелкую, но та ловко увернулась и побежала подальше от него. По дороге она порой тормозила и, даже не скатывая куски снега в комочки, кидала их в Гарри. Тот не оставался у нее в долгу. Снег покрывал землю вперемешку со льдом, поэтому дети скорее падали и скользили, чем бежали, и постоянно падали в снег, так что очень скоро стало бесполезно отряхиваться. Они просто играли играли в догонялки и радостно смеялись.

Лили и Майкл проводили детей взглядом (ребята скрылись за домом), и покачав головой, направились в дом.

Кто сказал, что одиннадцать лет — это уже не детство?

* * *

Учебный год пролетел незаметно. Казалось, он только начался, но нет, уже подходит к концу. Скоро студентам предстояло сдавать итоговые экзамены, доделывать свои годовые проекты и закрывать плохие оценки. Рон с Майей впервые за весь год по-настоящему начали готовиться к урокам, даже делали все домашние задания, но вот Гарри это вскоре наскучило.

Ему никогда было не интересно заучивать учебники наизусть и сидеть за книгами, переписывая отрывки из них в тетрадь. И так же не интересно было просто махать палочкой, когда он уже в одиннадцать лет был способен на большее. Он никогда не выпендривался, но прекрасно понимал, что родился с магическим талантом, который изначально был сильнее, чем у других.

Гарри мог поднять в воздух листья, заставить снежинки парить одним лишь легким движением руки без помощи волшебной палочки, она попросту была ему не нужна. Но он, по наставлению родителей, скрывал этот дар ото всех, кроме Майи Эддингтон. Гарри было совершенно не интересно, как правильно разрезать палочкой воздух, это было скучно. Невыносимо скучно. И заучивать это все он не хотел.

Нет, к экзаменам он, конечно, выучил пару-тройку заклинаний из разряда «самые нужные». На большее он тратить время не очень-то и хотел. Зато историей магии занялся по-серьезному. Вместе с Майей он нещадно тратил по полночи на вызубривание дат и событий из учебника, которые могли ему пригодиться потом. Домашние и классные задания, казалось, никогда не кончатся, и Гарри, как и всем другим студентам, ужасно хотел спать по утрам, а еще гулять. Не просто смотреть в окно из башни.

Проблем с учебой не возникало только у Гермионы Грейнджер. Девочка, умная и начитанная, могла не тратить много времени на выучивание всего, так как знала это еще с первого сентября. Солнечными днями, когда другие сидели в замке за тетрадями, Гарри вместе с ней бродил по улице, разглядывая замок со стороны. Они гуляли вдоль озера, наматывания вокруг него круги.

Гарри и Гермиона стали даже очень неплохими друзьями, как думал мальчик. Что думала Грейнджер, он не знал.

Частенько они вдвоем обсуждали книги и делились друг с другом разными интересными историями.

— В одной из библиотечных книг, — как-то раз сказала Гермиона, — я вычитала, что раньше школа “Хогвартс” держалась на детях из ближайших приютов. У многих малышей не было на то время родни, поэтому учеников было довольно много. Тем более вопросов от родителей не будет…

— Да, это очень удобно, — согласился Гарри, а девочка продолжила:

— Детей в этой школе обучали колдовству. Никто за малышами не следил, тем более что раньше там был город. Дети частенько бегали туда, а ведь некоторые даже магами-то не были… Например, брат одной девчонки был принят просто за компанию с ней, хорошо, что сейчас такого нет, да? Дети шли по пути, который сами себе прокладывали. Становились темными магами, поднимали целые восстания! Ну, или же шли по светлой дороге, но это редко.

— Да, — кивнул Гарри ей. — Мама говорила мне, что одна из таких учениц, Джун Дэвис, была не сиротой, но тоже училась в этой школе. Она осталась без родителей через два года после начала магического обучения, ее отчима отправили в тюрьму, а маму убили. И все дело в темном прошлом.

— Но почему? — Гермиона нахмурилась. — Ты знаешь про их прошлое, да?

— Мать Джун была обычной волшебницей, не хуже тебя, а отец девочки, муж матери, был с вампирской кровью. И хоть вампиров официально нет, они на самом деле существуют. Это потомки древних магов, что были бессмертными. Такие браки были запрещены, поэтому никто ни устраивал свадьбы. А тут родился ребенок! За такое многих убивали. А их детей отправляли в приюты. То же самое произошло и с младшими братом и сестрой Джун.

— И что же дальше? — с любопытством поинтересовалась девочка. Такие истории ее завораживали.

— Ну-у, — мальчик помялся, а затем сказал: — Джун сбежала из этой школы, гневно проклиная факультет Слизерин, потом вызволила младших из приюта, незаконно, конечно же, а потом вместе с ними уплыла к своей неофициальной крестной на другой континент. Джун была великолепной волшебницей, настоящей ведьмой! Она мастерки колдовала, даже без волшебной палочки.

— И что с ней стало, а?

— Ничего особенного. Она стала популярным композитором, играла на пианино. Вышла замуж удачно, у нее сын родился. И еще у нее дочка.

— Правда? — удивилась Грэйнджер. — Значит, все так хорошо?

— Угу. Вот только сын у нее с мужем родной. А дочку они удочерили. Она была ребенком темных волшебников, но они ее вырастили, как свою.

Прозвенел звонок, и ученики поспешили в замок на следующий урок.

К концу мая все экзамены были уже сданы. Гарри получил хорошие отметки по астрономии, травологии и защите от темных искусств. И, к его удивлению, по зельям у него было превосходно. Остальные оценки по предметам тоже были приемлемыми. Что было даже очень хорошо.

Гаррина семья планировала на это лето поехать в Грецию, на море. Родители Гермионы отправлялись с ней во Францию, а Рон с Майей не знали где будут.

Школьные дни подходили к концу. А впереди было светлое и счастливое лето, ну, а перед этим выпускной...

Гарри проснулся с радостью, заполняющей его сердце до краев. Настал последний школьный день, три урока, а вечером — долгожданный выпускной! Ура-а!

Со счастливым предвкушением мальчик зевнул, накрылся одеялом с головой и задремал. Проснулся он через пять минут (или десять), поняв, что просто ужасно сильно опаздывает на первый урок. Подскочив на кровати, он наскоро оделся и перепрыгивая через три ступеньки поспешил вниз, попутно размышляя, когда ему будет удобнее убить Рона за то, что тот не разбудил его. Но на завтрак Гарри, недолго думая, пошел. Ему хотелось есть, уж точно не учиться.

За Гриффиндорским столом сидела Майя. В руках у нее был неизменный блокнот. Увидев друга, она помахала ему рукой и сонно спросила:

— Ты тоже проспал?

— Ага, — Гарри сел рядом с ней и взял бутерброд, тут же запивая его апельсиновым соком, а затем выразительно посмотрел на свою подругу: — Я думал, что ты любишь рано вставать.

— Я?! — удивилась та. — С ума сошёл?

За разговорами дети забыли о времени, а первым уроком у них в расписание стояло еще и зельеварение с профессором Снейпом. Опаздывать к нему никто не хотел, поэтому друзья спешили доесть, как могли.

"Бли-ин!" — в глазах у Гарри слегка потемнело. Он вздохнул. Раз в год, перед полнолунием, ему становилось плохо. Это было связано с его магическим даром: он был по колдовству сильнее, чем у других, поэтому организм остро реагировал на фазы луны. Наверное, Гарри побледнел, так как Майя, посмотрев на него, спросила:

— Ты в порядке?

— Да-да, все хорошо, — он посмотрел на время и взвизгнул. — Майя! Вставай! Мы опаздываем!

Как бы друзья ни спешили в подземелье, перепрыгивая через две-три ступеньки, у них не получилось прийти вовремя. От начала занятия прошло минут десять, а то и все двадцать. Учитель их явно убьет, ребята это прекрасно понимали, поэтому, спустившись на нужный этаж, перестали так сильно спешить. Гарри вообще пошел медленным шагом, едва переставляя ноги. Майе пришлось подпихивать его.

Когда они вдвоем появились на пороге кабинета, ученики, обернувшиеся на приближающиеся шаги, посмотрели на них двоих, как на приведений. Ну, или, на худой конец, каких-нибудь вампиров.

— Извините за опоздание, — промямлила Майя, постучав в открытую дверь. Сейчас она не была такой смелой, как всегда.

— Да, извините, — добавил Гарри. — Можно нам войти?

Снейп обернулся и посмотрел на них долгим, внимательным взглядом, будто размышляя, казнить или помиловать. Гарри от этого стало не по себе. Он старался этого не показывать, но ему невольно захотелось взять подругу за руку. Конечно же, делать этого мальчик не стал.

— И где же вы были, позвольте уточнить? — поинтересовался Снейп, скрестив руки на груди.

Гарри показалось, что внутренности его плавятся под его проницательным взглядом; он осторожно покосился на Майю, а та — на него.

"Все он знает", — подумал про себя Гарри, но вслух ничего не сказал, пытаясь придумывать какую-нибудь правдоподобную историю, хотя бы для приличия. Но перешептывания одноклассников отвлекали его.

— Нас поймал Филч, — наконец-то подала голос Майя, стараясь говорить очень уверенно. У нее это получилось и вправду хорошо. Она была еще той актрисой, многие, словно под гипнозом, верили ее ужасному вранью. — Э, то есть мистер Филч. Он кричал на нас с Гарри за то, что мы бежали к вам на урок, он нас так убить был готов.

Это было не совсем вранье. Такое и вправду было, вот только не сегодня. Учитель посмотрел на них еще раз, а затем махнул рукой в сторону парт:

— Быстро сели на место, — сказал он довольно холодно. Но ругаться, к счастью, не стал.

Дети быстро шмыгнули за последнюю парту, которую занял им и себе Рон. Посмотрев на них двоих, он закатил глаза и покачал головой.

Видно, Рон считал их ненормальными.

Вечер приближался огромными шагами. По мере этого студенты все больше волновались, перешептываясь друг с другом о приближающемся выпускном — первом для них глобальном мероприятии за весь учебный год, если не считать приветственного пира.

С четырех дня большинство девочек пошли в свою спальню наводить красоту и одеваться в черные платья с атласной ленточкой и пышной юбкой. Это была часть школьной формы, которая использовалась лишь по важным поводам. Мальчики же остались сидеть в гостиной играть партию в шахматы. Свои костюмы они могли надеть и потом.

Гарри решил поиграть с Роном, что было очень даже интересным решением — рыжий прекрасно играл в эту игру, потому победить у него очень даже трудно. Но Гарри сдаваться не хотел. Прошло пятнадцать минут, а он почти поставил другу мат. В шахматы его учил играть папа, и сам он считал себя чуть ли не гроссмейстером, что было довольно смелым заявлением.

— А вы знаете, дети, что на выпускных принято танцевать? — в гостиную вошли Фред и Джордж и приблизились к их столику. — Вы кого-нибудь пригласили, а?

— Нам всего одиннадцать, — заметил Рон, даже не поднимая голову на братьев-близнецов. — Это не так важно.

— Если так пойдет, Ронни, — подколол его Джордж, — ты и в четырнадцать останешься без девушки. А ты, Гарри? Пригласил кого-нибудь?

— Я, наверное, с Гермионой пойду, — отозвался мальчик, слегка смутившись из-за данного вопроса.

— С ке-ем? — удивился Рон, подняв брови и уставился на друга. — Ты же с ней не очень общаешься! А чего ты мне не сказал?

— Я думал, что ты знаешь, — сказал Гарри, нахмурившись.

Время шло довольно быстро, и вскоре девочки спустились вниз. К этому времени мальчики уже успели принарядиться и даже еще немного поболтать. Гермиона распустила волосы, и сейчас они струились волнами по ее плечам. Завидев ее, Гарри встал с дивана (понимая, что если он не пригасит, то это сделает кто-нибудь еще) и подошел к ней, на одном дыхании выпалив:

— Будешь со мной танцевать?

— Что-о? — растерялась девочка от неожиданности, а затем, поняв смысл слов, засияла: — Да! Да, пойду, — произнеся эти слова, она тут же отошла от него, едва не подпрыгивая от счастья.

Гарри тоже улыбался от облегчения. Вскоре к нему подошла Майя, а через минуту студенты факультета Гриффиндор все вместе отправились в большой зал, на выпускной.

Большой Зал преобразился до неузнаваемости. Повсюду летали тысячи горячих свечей. Скатерть на столах была нежно-золотого цвета, стены украшали красивые магические цветы, посередине висели флаги четырех факультетов школы.

Здесь собрались все ученики. Студенты от первокурсников до старшекурсником рассаживались по своим столам, болтая друг с другом и делясь планами на летние каникулы. Учителя тоже тихо переговаривались между собой, делились впечатлениями об учебном годе и рассказывали друг другу обо всем, что считали важным. А на деле это была полная скукота.

В неверном освещении девочки казались настоящими ведьмами, все с распущенными волосами и в платьях, а Майя нацепила на голову шляпу, что еще больше делало ее похожей на героиню детских сказок для простецов.

Поговорить ученикам как следует не удалось: из-за профессорского стола медленно поднялся директор, Альбус Дамблдор, и для привлечения внимания серебряной ложкой постучал по своему бокалу. Студенты тут же прекратили болтать и посмотрели на него.

— Дорогие студенты! — начал он. — Я рад сообщить вам, что наш школьный год подходит к логическому завершению. Скоро лето! Конечно, я не рекомендую вам на каникулах заниматься бездельем, но...

— Ну как всегда, — пробормотал близнецы Уизли хором, даже не стараясь говорить шепотом. Их слова прозвучали на весь зал, послышались смешки.

Дамблдор посмотрел на них двоих, а затем продолжил:

— Но вы-то, конечно, просто обязаны хорошенького отдохнуть и набраться сил перед следующем годом. Вы все большие молодцы! В этом году многие из вас добились хороших и даже отличных результатов! Я хочу вручить отличившимся на экзаменах и на уроках студентам почётные значки. Они пригодятся вам в последующих годах обучения. — Он развел руки в стороны и громко провозгласил: — ПЕНЕЛОПА КРИСТАЛЛ!

Некоторые лениво захлопали, один Перси Уизли старался больше всех. Он ласково посмотрел на свою возлюбленную, отчего Рон и Фред с Джорджем засмеялись, как по команде, а брат злобно посмотрел на них.

— За хорошую сдачу экзаменов... — начал директор свою длинную речь.

Начал и следующие полчаса не заканчивал. Нет, талантливых в школе было немного (к счастью для тех, кто сидел без дела), но речи директора были длинными и очень монотонными.

Гарри уже откровенно начал зевать. Не заснуть ему мешало только бормотание Рона про еду и монологи Майи на тему того, что их директор слишком гордится собой. Гермиона же молчала, ждала своей очереди.

— Тебе родители подписали заявление? — спросил ее Гарри, чтобы совсем не заскучать.

— На что? — рассеянно спросила та.

— На то, чтобы мы могли сами ходить по территории Хогвартса в пределах леса.

— А, да, подписали, — кивнула она.

Вскоре и вправду за великолепные успехи и отметки значком наградили Гермиону Грейнджер. Девочка аж засияла от гордости.

Когда ей все похлопали и она наконец-то вернулась за свой стол, вызвали Гарри. Его наградили за прекрасные успехи в магических чарах (мальчик по этому предмету блистал) и в зельях (хотя успехи там были минимальные, но Поттер хорошо чувствовал ингредиенты для зелий, а также их цвета.

Со значком мальчик вернулся к себе.

— Молодец! — радостно похвалила его Майя и даже похлопала по спине, когда он сел и поглядел на нее.

— Да, здорово, — сказал Рон и улыбнулся ему. —Жаль, что меня не наградили. Хотелось бы получить значок. Потом и аттестат тебе за это хороший дадут.

— Да ну его, — сказал Гарри откровенно. Он был рад, что получил награду, но не очень-то придал этому всему значения.

После празднования с кучей еды многие стали подбрасывать в воздух свои шляпы и кричали, громко хлопая. Затем все студенты наконец-то высыпали на улицу и стали запускали бумажные фонари. Гарри улыбался и смотрел в небо вместе со всеми остальными. Он тоже запустил свой. Его заполняло счастье, а еще он представлял, как будет веселиться на летних каникулах, и от этого ему делалось легко, казалось, что он мог бы взлететь от нахлынувших на него эмоций.

Возможно, в будущем он получит хороший аттестат и, может, станет даже старостой, но Гарри этого совсем не хотел. Ну, то есть отличный аттестат — это хорошо, но быть главным в школе он уж точно пока что не горел желанием.

— Перед нами, Гарри, открывается светлое будущее! — тут же сказала Гермиона, когда услышала его мнение, точнее, НЕ услышала. — Мы хорошие ученики, ты хорошо колдуешь, мы можем многого здесь добиться! Представляешь, работать в министерстве! Это же мечта!

— Удачи, — пожелал ей мальчик.

— А ты кем хочешь стать?

— Художником.

Они улыбнулись друг другу. Подбежала Майя. Она была лохматая, но донельзя счастливая.

Схватив Гарри за руку, она подтолкнула его и Гермиону вперед:

— Вы чего встали здесь? Мы там догонялки играем!

— В одиннадцать лет? — уточнила Гермиона, но побежала вслед за остальными.

Весь оставшийся вечер под сверкающими огненными фонариками, парившими над ними в небесах, первокурсники носились друг за другом, догоняя и убегая. Они смеялись, кричали и падали. Но поднимались и опять бегали вдоль Черного озера. Оно было так красиво сейчас!

В его глади отражалось горящее небо и огромный замок, а на воде стояли лодки. На них они приплыли сюда в первый раз.

Сзади слышалась красивая музыка. Старшекурсники, что не бегали, разбились на пары и танцевали медленный танец. Кто-то сам по себе кружился, наслаждаясь самим процессом, а кто-то приглашал на танец одноклассников. Малыши вскоре присоединились к ним.

Гарри, как и обещал, танцевал с Гермионой, а Майя кружилась в медляке с Драко Малфоем. Он сам пригласил ее.

Рон вначале с завистью глядел на них, а потом пригласил Лаванду Браун (она первая попалась ему на глаза).

— После танца принято целоваться, — сказала Браун, посмотрев на Уизли. То ли шутя, то ли абсолютно серьезно.

— Ты на что намекаешь?

— Да так, ни на что, — фыркнула она и, встав на мысочки, поцеловала Рона в щеку.

Его щеки загорелись румянцем, засмеялись все.

Второй год прошел достаточно быстро и не имел никаких особых происшествий. Разве только директор Дамблдор так и не взял Гарри в команду по квиддичу, что было просто возмутительно, если учитывать факт того, что профессор Макгонагалл лично просила зачислить Поттера. Но директор был непоколебимым в своем решение и явно недолюбливал мальчика — в отличие от остальных учеников, он ни разу ничего ему не говорил, лишь спрашивал его однажды об биологическом отце. Зачем? Никто не знал.

Но Гарри толком ничего ему не ответил по двум причинам: он и сам далеко не все знал о папе, а те редкие сведения, что имел, не собирался докладывать великому старику.

Мальчик прекрасно понимал, что Джеймсу Поттеру он не интересен до того момента, пока не встанет вопрос о наследнике. Вряд ли его дочь решит оставить себе фамилию после замужества.

Люпин же, его лучший друг, отучив детей два года, решил покинуть учительский пост. А среди школьников пошли слухи о том, что после «проклятой работы» он вообще уехал из страны.

Возможно, так и было, проверить никто не мог.

Но Гарри все же склоняется к тому, что Люпин свалил из школы после тайного разговора с Лили Эванс, которая неизвестно что сказала ему.

В конце второго курса, когда Римус поставил Гарри за экзамен тролля, тем самым не дав его перевести в следующий класс, мама мальчика тут же пришла разбираться в школу.

О чем они говорили — неизвестно, но в итоге мальчишке поставили заслуженное выше ожидаемого в аттестат. А после подал заявлениеоб увольнение. Что было для всех очень даже хорошо.

Но сейчас, уже в реальности, на дворе стоят летние каникулы, а точнее, уже кончаются. Семья Адамс с Гарри успели побывать во Франции, поесть круассаны и забраться на третий (последний) этаж Эйфелевой башни. Впечатлений от путешествия хватит, наверное, на весь предстоящий учебный год, но дети не думали об этом, они наслаждались прекрасной порой. После поездки они вначале веселились в Нортгемптоне, где жили и частенько ходили смотреть на реку Нен, а потом отправились к Розали Берг. Вообще-то ни Лили, ни Майкл не хотели отправлять детей опять куда-нибудь, а особенно так далеко, но Соня с Гарри настояли на своем, и родители вскоре сдались, — во многом из-за того, что девушка сама хотела увидеть своих крестников. Да, Розали была крестной двух детей, и получилось это случайно.

Лили с детства не дружила с девочками. Ее просто не тянуло к ним, и она сама не понимала почему. Позже, когда ей было уже семнадцать, единственной подружкой у нее оказалась сестра ее друга, но с Алексом она вскоре повздорила, а Розали приняла ее, когда Лили не было куда идти. С тех пор они всюду и всегда поддерживали друг друга.

Остаток каникул Гарри и Соня провели у крестной, играя с дворовыми детьми и плюя в потолок. И находя это очень интересным времяпрепровождением.

— У вас такой симпатичный дом, — сказал Гарри как-то Розали. — Тут куча всего интересного, не удивлюсь, если тут найдется клад.

— Я тоже не удивлюсь, — хмыкнула та. — Это дом моего дедушки, а он был путешественником.

Дети приехали обратно 29 августа, и лишь тогда они вспомнили о куче дел, которые надо было успеть выполнить.

Купить новые учебники, доделать домашние работы, примерить форму, и все это — за три дня.

Лили ругалась, грозилась больше не разрешать детям разъезжать по родственникам, вся семья пыталась уложиться в срок, и лишь Гарри бросил все на самотек. Учебники для сестры он ей давно отдал, а свои собственные купит и в последний день, после дня рождения Патрика. Это был его «музыкальный друг». В школе искусств они состояли в одной команде, но если Поттер играл на пианино, то Патрик осваивал электрогитару, день и ночь на ней играл.

Но после того, как Гарри выгнали из школы, а тот в отместку сжег им нотные листки, он и с Патриком общаться не хотел. Даже видеть его! Но потом все же злость поутихла, и они вновь стали даже неплохо дружить.

Близился третий год, и вскоре вся семья стояла на платформе девять и три четверти. Соня, гордая собой, была одета в школьную форму: теперь и она ученица Хогвартса. Будущая.

— Вы будете мне писать? — спросила она, помолчав. Все-таки нервничает перед распределением.

— Как хочешь, — ответил ей папа, а затем спросил: — Ты куда пойдешь? На какой факультет?

— Опять вы с этим! — воскликнула девочка в сердцах. Вся семья спрашивала у нее это раза сто, даже Розали с бабушкой и дедушкой, но никому Соня так и не дала ответ. От этого всем становилось только интереснее.

— Куда распределят, туда и пойду, — отрезала она.

Спорить с ней никто не стал, так как Лили переключилась на старшего:

— Гарри! Ты не потерял разрешение в Хогсмид?

— Да-да, я взял, — заверил маму мальчик.

— Да? И почему оно у меня в руках?

— О-о, — мальчик взял у Лили из рук листик и наспех сунул его в рюкзак, виновато улыбнувшись.

Семья перешла барьер.

* * *

Гарри стоял, прислонившись спиной к стене экспресса, и прожигал выжидательным взглядом Соню, которая с нерешительным выражением на лице стояла на против него.

Мальчик горел желанием встретиться с друзьями, поделиться с ними новостями, рассказать им что-нибудь, ну или хотя бы банально сесть, но он не мог бросить младшую одну. А та не могла принять решение.

Нет, если рассуждать логически, он мог ее оставить здесь. В поезде едут такие же ученики, как и она сама, а значит, он не бросает ее одну на произвол судьбы. Но тем не менее мальчик вспоминал себя в одиннадцать лет. Это было три года назад. У него была Майя, он с ней ходил по поезду и выбирал себе купе, а его сестра здесь была одна, без подруг. И девочка наверняка надеялась на понимание со стороны брата, возможно, даже была искренне благодарна ему за его тихое присутствие.

Да уж, тише некуда: он молча ждал своего приговора и даже не шевелился лишний раз. Но в сердце Гарри ясно росло чувство раздражения и даже злости, появились мысли о том, почему он должен стоять здесь, когда уже все, все (!) сидели в купе и болтали. Только он торчал снаружи!

В мальчишке боролось два чувства: сильная любовь и беспокойство за младшую и злость. И чтобы не знать, какое победит, он спросил:

— Ну? Ты решила? Пойдешь со мной или нет?

— Можешь идти, — произнесла Соня с достоинством. Но в голосе сквозила заметная обида.

Гарри вздохнул:

— А ты?

— А я разберусь сама! — бросила она ему и, развернувшись, направилась к первому увиденному купе.

Гарри вздохнул уже в третий раз и пошел вперед, а уже дойдя до половины поезда, обернулся, посмотрев на свою маленькую сестру.

Он беспокоился за нее, да. Хоть и злился и кричал на нее. Она его бесила, но в тоже время он любил ее. И боялся за нее — Хогвартс не самое безопасное место, напротив, оно даже очень опасное. Но это все-таки ее жизнь, а он просто будет рядом, когда ей нужно. Так он решил для себя.

Друзей он быстро найти не смог, зато чуть не врезался в стоящего посередине дороги Малфоя. Такого же белобрысого и заносчивого, как и всегда.

Он надменно поглядел на Гарри, а затем произнес нараспев (опять):

— Смотри куда идешь, Поттер.

— Спасибо, что напомнил, — саркастично отозвался Гарри и скрестил руки на груди.

Даже мимо хотел пройти, но Драко ему не дал.

— Что за девочка была с тобой? — поинтересовался он. — Твоя подружка?

— Моя сестра.

— О, — в глазах Малфоя отразилось чувство, похожее на зависть и грусть в одном лице, но оно быстро померкло, видно, он его подавил. — И как ее зовут?

— София. А что?

— Странное имя, ты не находишь?

— Нет. Это у тебя имя странное, поэтому ты так и говоришь.

На этом диалог был завершен, и Гарри пошел вперед, не оборачиваясь. Если честно, ссориться он не хотел, даже пожалел о том, что сказал, но извиняться не собирался. Нет!

Мальчик нашел своих друзей в самом конце.

Он подошел к стеклянной двери, невольно улыбнувшись от картины, открывающейся ему.

Майя сидела рядом с окном и читала комикс, почему-то перевернув его вверх тормашками. Рон как всегда что-то бурчал, а Гермиона гладила рыжую меховую гору, похожую на плед. Но вдруг прямо на Гарриных глазах ЭТО НЕЧТО спрыгнуло вниз, и оказалось, что это рыжий кот. Живоглот, девочка писала в письмах другу, что дала ему такое имя. Странное.Подняв голову, Майя увидела друга и, замахав ему рукой, воскликнула:

— Гарри-и! Привет! Ты чего встал? Иди сюда! У меня столько новостей!

"Столько новостей" было и вправду огромным количеством.

Будучи лучшими друзьями, ребята не виделись все лето, лишь звонили друг другу по телефону. По два раза в день. Поэтому Гарри и не думал, откуда столько всего новенького появилось вдруг.

На улице тем временем пошел ужасный дождь. Погода была такая, что хороший хозяин собаку не выпустит гулять, но тем нем менее бедным ученикам школы чародейства и волшебства все равно рано или поздно придется выйти на мрачную улицу. Как бы тем нитхотелось остаться внутри. Стекла звенели от сильного ветра и вздрагивали от раскатом грома. Черное небо озарялось вспышками молний, а в купе стало более чем темно.

— Может, включим свет? — предложил Гарри, он вдруг почувствовал сильный холод. Да и другие тоже.

Гермиона поспешно встала на ноги и подошла к лампе, но прикоснуться к кнопке не успела. Поезд ужасно дёрнулся, и она, вскрикнув, упала обратно на сидение, ударившись спиной.

Ребята боялись пошевелиться. Они ясно увидели длинную тень, блуждающую по коридору совсем рядом с их купе. Рон побледнел, обхватив себя руками, а Гарри медленно достал из кармана фонарь и хотел посветить на это нечто, но он не смог. Большая фигура в черном плаще проскользнула мимо их купе в тот миг, когда Майя прижалась к Гарри и закрыла глаза. Казалось, радости больше не будет.

Стало очень холодно. Даже иней лег на стекла поезда.

Послышались крики, мелькнула вспышка света. Дети даже не вздрогнули, а Гарри забыл, как дышать.

Еще один крик. Тишина.

Прошла пара минут, прежде чем поезд двинулся в путь, а все начали опять разговаривать. Гермиона, взяв кота на руки, пошла смотреть, что произошло, а Гарри отправился проверять сестру. Он беспокоился за нее, так как сам толком не понял, что это на самом деле было. Сердце выпрыгивало из груди, было темно; он зажег фонарь.

Соня сидела с каким-то мальчишкой в самом первом купе. Выглядели они испуганно, но, увидев Гарри, обрадовались.

— Что это было? — спросила его сестра.

— Я не знаю. С вами все в порядке?

— Да.

— Нет, — сказал мальчик. — Тут очень холодно. И неизвестно, что это было. Может это... Черт какой-нибудь?

— Да ладно тебе. Сейчас в школу приедем и узнаем. Не думаю, что это что-то опасное, — сказал Гарри.

— А ты подумай!

Вскоре Гарри ушел от них двоих, а поезд, замедлив ход, остановился. Студенты переоделись в школьную форму, а шляпы взяли в руки, ветром их все равно с головы сорвет.

Гарри, подхватив сумку, в которой сидел Дружок (да-да, по правилам собак в Хогвартсе держать было нельзя, но мальчику было на это наплевать; это был его подарок на день рождения, и Дружка он обожал), вышел из купе, решив ждать друзей у выхода. А то собирались они чересчур медленно.

Гермиона появилась первой, кинула Гаррину шляпу владельцу и с недовольством посмотрела на него. Мол, почему я должна за всем следить. Мальчик же виновато улыбнулся ей. Неожиданно ему захотелось ее обнять. Такое резкое чувство, приятное и невероятно мощное... оно буквально вынуждало мальчика сделать желаемое, но он сдержался, резко отвернувшись от своей подруги.

Совсем он, что ли, в самом деле?

Хотя Гарри знал, что друзья тоже обнимаются (сколько раз он делал это с Майей, да сто на дню), но вот только обниматься с Гермионой он не очень-то и хотел. Это смущало его.

— Ты сестру будешь ждать? — спросила его она.

Мальчик отрешено кивнул, попятившись, чтобы дать пройти кучке второкурсников.

— Правильно, — кивнула девочка. — Первокурсников нельзя отпускать в такую погоду одних! Дождь, гроза, вода! Жуть просто. А вот у Рона совести вообще никакой. Бросил Джинни и пошел себе. Вот где девочка, ты не видел?

Вскоре пришли Майя и Рон.

Вчетвером они спрыгнули с поезда, и тут же их окатил с головы до ног ужасный дождь. Он лил стеной. Было ничего не видно и вообще ничего не слышно. От шума закладывало уши, а от резкого холода заболели руки. Будто ты навсегда оглох и ослеп, а руки сейчас в прямом смысле слова отвалятся.

Гарри, прижав к себе сумку, снял очки, проклиная себя за то, что не надел линзы.

Всю платформу омыла грязь — мокрый песок и глина чавкали под ногами. Мантии, у кого они вообще были, тут же испачкались. Даже не ощущалось, что все вокруг мокрое — чувства словно притупились от потрясения.

Гарри поймал Майю за руку и потянул ее за край мантии. Это было ошибкой. Девочка громко заорала, поскользнувшись на луже, и, налетев на друга, упала бы, но мальчик ее вовремя поймал.

— Ужас погода, да? — спросила девочка довольно бодро, встав на ноги. — Как вообще лодки сегодня поплывут?

— Лучше лодки, чем кареты! — Гарри уже кричал, глядя на темное небо. На нем были отчётливо видны ужасающие тени дементоров. Вот кто это в поезде был!

— Да-а! —прокричала ему подруга в ответ. — Но мы же не вампиры! Я хочу солнце!!

— Хотеть не вредно! Ты Соню не видела?

— Нет, — девочка скривилась, поправляя мокрые пряди волос, а затем заорала на всю платформу: — Соня! Иди сюда! Ты сейчас потеряешься!

Проводив девочку до лодки, ребята запрыгнули в карету, наконец-то оказавшись в месте без дождя. Внутри карету освещали молнии.

Вскоре все прибыли по месту назначения. Гермиона и Рон уже махали им шляпами со ступенек большого замка.

Начинался новый учебный год.