Взгляд с другой стороны (джен)

Ты ушла, оставив след за собой

И теперь ты стала яркой звездой.

Ты ушла, подарив нам весь мир.

Что для нас он как отчаянный миг,

Но зачем же такою ценой?..

Мы хотели пойти за тобой..

Черная машина ехала на полной скорости по безлюдной дороге. Блондин за рулем нажимал на газ со всей силой, гоня машину как можно быстрее. После вампирской скорости передвижения, поездка на машине казалась ему слишком медленной. Клаусу было все равно, что ему могли выписать штраф обычные люди, на то, что нарушает правила дорожного движения.

Он должен доехать до нужного дома как можно скорее. И на это было несколько причин. Во-первых, ведьма, местоположение которой было указано на карте, может переехать, и Клаус снова останется ни с чем. Во-вторых, он хотел это сделать, пока не передумал. Пока еще он готов к этой встрече, готов разобраться мирно, что вообще не было на него похоже.

Он несколько лет наблюдал за взрослением Хоуп. Рядом с ним в последние года была любимая Кэролайн. Ребекка и Кол тоже не оставили его, простили. Элайджа вернулся, даже познакомил с сыном. Впервые в жизни Клаус осознал, что он всегда был сильнее всех не только потому, что был единственным гибридом, а еще, потому что за его спиной всегда стояли родные. И пусть ему для осознания этой правды понадобилось около тысячи лет, главное — он осознал это, когда еще не было поздно. Он успел. Успел понять, о чем ему тысячу лет говорил Элайджа, о чем кричала, срывая голос, Ребекка, чего пытался добиться Финн.

Да, ему понадобилась тысяча лет. Но он это сделал.

И теперь Никлаус Майклсон гнал машину на полной скорости, желая добраться до нужного места как можно быстрее. Впервые в жизни он ехал к этой ведьме не с целью убить и отправить ее обратно в ад. Он ехал к ней, чтобы вернуть. Гибрид усмехнулся — если бы кто-нибудь хотя бы двадцать лет назад ему сказал, что он будет такое делать, Клаус убил бы умалишенного в тот же миг. Двадцать лет для гибрида — это ничто, но Майклсон изменился за какие-то пять.

За окном мелькали разные пейзажи: то зеленые деревья, то синее море. Клаус вспомнил реакцию Хоуп, когда она впервые увидела море. За тысячу лет он не разучился видеть прекрасное, он был художником и всегда находил красивое в том, на что обычный человек даже не обратил бы внимание. Но реакция Хоуп была в миллион раз прекраснее всего, что он видел за всю свою жизнь.

Девочка, которая была так похожа на него, сначала удивленно смотрела на море. Она медленно подошла к пляжу и потрогала воду, потом отшатнулась. Клаус и Кэролайн тогда только наблюдали за ней, не решаясь нарушить момент. Через несколько минут Хоуп с визгом бросилась в море, весело смеясь. На ее лице были такие искренние эмоции, что у Клауса заслезились глаза.

Вспоминая, гибрид улыбнулся, думая о дочери. Он скучал по своей малышке, но Клаус понимал, что у них не было выбора. Хогвартс был самым безопасным местом для его дочери на данный момент. Да, и с ней был Гарри. Уже сейчас Клаус видел в племяннике своего старшего брата. Гарри не был похож на Элайджу внешне, но повадки, характер были от Элайджи. Клаус сразу заметил во взгляде Гарри на Хоуп тот самый взгляд, который кидал на него Элайджа. Гибрид знал мальчика пару недель, но уже был уверен — Гарри не даст обидеть Хоуп. У него характер Элайджи.

К тому же, Хоуп росла, и ей нужно было общение не только со взрослыми вампирами, но и с детьми. Майклсон видел, как обрадовалась Хоуп, увидев Гарри. Два ребенка не отлипали друг от друга, наслаждаясь обществом. А как они взорвали комнату, пытаясь сварить какое-то зелье? Дети тогда пытались сделать виноватое выражение лица, но в их глазах были искры. Клаус в тот момент еле сдержал смех, слушая, как Катерина и Кэролайн читают им лекцию о безопасности.

Тогда гибрид переглянулся с Элайджей, который держал спокойное выражение лица, но мысленно смеялся. Два брата поняли друг друга без слов. Впервые за столько лет в их доме было весело и радостно. Больше не было криков и ругани, были смех, подколы и счастье.

Клаус остановил машину возле небольшого домика. Зеленая крыша и полностью белые стены. Во дворе был небольшой заброшенный садик. А на большом дереве, стоящим прямо возле окна, сидела стая скворцов. Гибрид ухмыльнулся — она не изменяет своим привычкам.

Открыв дверь, он, не скрываясь, вышел из машины и направился в сторону дома. Клаус открыл калитку и спокойным шагом начал подходить к порогу, как дверь с силой открылась, и из дома вышла женщина. Она держала перед собой руки, готовясь применить магию.

— Уходи отсюда, Клаус. Нам обоим не нужны проблемы. Оставь прошлое в прошлом. — проговорила она, не сводя взгляда с гибрида. Тот спокойно спрятал руки в карманы и улыбнулся.

— Здравствуй, мама. У меня все хорошо, спасибо, что спросила. А у тебя как дела? — непринужденно поинтересовался Клаус, ввергая Эстер в шок. Она слегка наклонила голову влево, удивленно смотря на сына. На первый взгляд, он даже не собирался нападать. Эстер не видела в нем ярости или злости. Не было никакого намека на намерение ее убить. Она не понимала, что происходит. Слишком давно они были семьей, слишком давно любили друг друга. В последнее время они только пытались друг друга убить.

— Зачем ты сюда пришел? — спросила она, убирая руки. Внутри женщины начала возрождаться надежда, что они смогут стать семьей. Она была матерью, но совершила слишком много ошибок. Сначала она считала, что главной ее ошибкой было обращение их в вампиров. Она винила себя в том, что они стали монстрами. Она не замечала, как ее детей ломали изнутри, как они страдали, сходили с ума. Не она сделала их монстрами, а ее безразличие. Когда она это поняла, было уже слишком поздно что-то менять. Эстер удивилась, что Клаус не преследовал их с Финном, потом привыкла, смирилась, что рядом с ней будет только один сын. Распрощалась с мечтой увидеть дочерей, попросить прощение у Фреи, обнять сыновей. А тут появляется Клаус и вроде бы не собирается ее убивать. Эстер снова начинала надеяться.

— Соскучился. — просто ответил Клаус, не сводя глаз с матери. С одной стороны, она пыталась их убить. Но с другой, она была их матерью. Она была той, кто шил им вещи, кто стирал их, кто готовил им еду. Она была той женщиной, которая когда-то была готова на все, чтобы они были счастливы. Когда-то Клаус любил ее. Когда-то в ее объятиях он чувствовал себя в безопасности. Сможет ли он снова полюбить мать? Сможет ли поверить в чудо и вернуть ее в семью?

— Не издевайся, Никлаус. — в ее тоне появились нотки строгости и еще кое-чего. Клаус нахмурился, пытаясь понять. Он слишком давно не слышал ее голоса, чтобы понять ее тон. В последнее время она лишь кричала на них с яростью и ненавистью. Клаус повторил ее слова в уме и вдруг уставился на мать удивленным взглядом. Она говорила с усталостью.

В этот момент он понял. Эстер Майклсон устала от всех этих лет, напитанных обидами, злостью, ненавистью и жаждой убийств. Она тоже хотела, как и все они, просто счастливо жить.

— Ладно, я по делу, мам. — сделал первый шаг Клаус. Он впервые за тысячу лет назвал ее не «Эстер», а «мамой». Он сделал шаг навстречу их примирению. Теперь ход за ней.

Эстер пошатнулась. Ее сердце забилось еще сильнее. Казалось, еще чуть-чуть и оно выпрыгнет из груди и поскачет по дорожке заброшенного сада. Ведьме было откровенно лень приводить сад в порядок. Она не хотела считать этот домик своим домом. Сейчас, услышав «мама» от того, кто не произносил такого столько лет… Она не верила своим ушам. Разве такое могло случиться? Неужели и правда есть надежда, что они станут семьей? Ведьма схватилась за дверь, второй рукой держась за сердце. Одно простое слово, но намного сильнее, чем любое из ее заклинаний.

— Мам? — поднял брови Клаус, подходя, собираясь помочь ей, но замер. Он не знал, как реагировать. Что если она все-таки хочет его убить? Что если он ошибся, и она не хочет возвращать утерянное? Эстер заметила его реакцию и резко выдохнула. Теперь она не верила глазам — он действительно хотел помочь ей?! Мысли перемешались в голове, ведьма уже не знала, что и думать.

Она подняла глаза на сына и впилась в него взглядом, ища хоть какой-нибудь намек. Намек на ненависть к ней, намек на злость. Но в его глазах она видела лишь спокойствие, и… надежду?

— Я сплю? — вдруг вырвалось у нее.

— Мам, я проехал за три часа огромное расстояние, стою тут и жду, пока ты меня пригласишь в дом, потому что нам нужна твоя помощь, а ты думаешь, что спишь? — не выдержал Клаус.

Эстер сглотнула и встала ровно, уже придя в себя и спокойно глядя на сына.

— Входи. — ответила она. В конце концов, женщина решила для себя, если он хочет помириться, она пойдет ему навстречу. А если нет и это все игра… Что ж, давно нужно было все решить и поставить точки над «и». Гибрид начал подходить, как в кармане куртки у него зазвонил телефон.

Он остановился и ответил на звонок.

— Ник, где тебя носит? — послышался голос Ребекки. Клаус закатил глаза.

— Бекс, чего тебе надо? Ты вроде к Марселю собиралась, вот и вали, пока я не злой. — ему нужно еще уговорить их мать помочь им в борьбе против Далии, а Ребекка решила включить заботливую сестру, которая контролирует каждый его шаг.

Эстер опять удивленно посмотрела на сына. Она знала, как он относился к ухажерам сестры, да, впрочем, все знали — все парни Ребекки были в могиле. А тут Клаус и отпускает к какому-то мужчине сестру?

— Во-первых, я запомню эти твои слова и обязательно навещу Марселя… — начала отвечать Ребекка.

— Только без своих закидонов, замуж за него ты не пойдешь!

— Ник!

— Что, Ник?

— Он твой приемный сын!

— Тем более! Он мой приемный сын, у него же мой характер, хочешь второго меня? — Эстер поперхнулась воздухом.

— Да ну тебя! — фыркнула Ребекка. Она прекрасно знала, что на самом деле Клаус любил Марселя. В конце концов, он его воспитывал. — Я вообще-то звонила по поводу Гарри.

— Что с моим племянником? — Эстер опять чуть не поперхнулась. Ей все больше казалось, что она просто спит. Приемный сын? Племянник? Сколько же она пропустила?

— Он в Больничном крыле.

— Где, прости?

— Ник, собери мозги в кучу! Больничное крыло — это что-то вроде больницы в школе. — закатила глаза Ребекка. — Так где ты? Элайджа с Катериной поехали к сыну, я думала ты захочешь тоже поехать, Хоуп навестить.

— Как Гарри там оказался? — не понял Клаус.

— Как я поняла, на него напали со спины.

— Что?! И кто этот самоубийца? — Клаус разозлился. Кто посмел вредить члену их семьи?

— Пока неизвестно. Как узнаю, обязательно тебе сообщу. — на полном серьезе ответила Ребекка. Она тоже была готова разорвать на части любого, кто хоть подумает навредить их детям. — Так где ты?

Клаус замолчал и бросил взгляд на мать. Решив, что терять нечего, да и не хотел он уже скрывать, он ответил:

— У мамы.

Минуту или больше ему никто ничего не отвечал, только разбился где-то стакан на заднем фоне. Клаус усмехнулся — это скорее всего Кол опять решил истребить запасы алкоголя Катерины и все слышал. Ребекка все еще молчала, а вот Кол, посмотрев под ноги на осколки стакана, подошел к сестре и взял трубку.

— Это прикол? — спросил он у брата, не веря ушам.

— Нет. В общем, я перезвоню, нам поговорить надо. — и отключился. Кол и Ребекка переглянулись и неверующе посмотрели на экран телефона.

— Айрис! — закричала Ребекка. — Можешь найти нашу мать?

— Опять?! — крикнула в ответ Беннет.

— В смысле, опять… — округлила глаза Фрея, которая только что зашла в дом. Ребекка вздохнула и принялась рассказывать старшей сестре, что произошло.

А в этот момент в почти что другой стране, Клаус повернулся к матери, которая не сводила с него ошарашенного взгляда. Эстер откашлялась и спросила:

— У тебя есть приемный сын и племянник?

— Еще дочь. — добавил Клаус. — Родная. Может, все-таки поговорим? А то на моего племянника напали, надо этого самоубийцу отыскать.

Эстер отошла в сторону, пропуская сына в дом. Гибрид спокойно вошел, все-таки он получил пару минут назад приглашение, прошел в гостиную и сел за стол, оглядывая помещение. Пустые полки и голые стены. Не было того домашнего уюта, который царил в доме Элайджи. Дома всегда были заставлены полки или книгами, или фотографиями, или Катерина закинет на полку пилочку для ногтей, которую Элайджа потом уберет на место. В доме Эстер не было ничего, что могло бы указывать на то, что здесь вообще кто-то живет. Создалось впечатление, что дом давно покинули хозяева.

Эстер зашла вслед за сыном, прошла к небольшой кухне и поставила чайник.

— Чай будешь?

— Да. А где Финн?

— Решил увидеть мир. Он уехал еще два месяца назад.

— Понятно.

Обычный разговор, без криков и оскорблений. Они говорили, как будто никогда и не ссорились. Эстер разлила чай по чашкам и поставила их на стол, сев напротив Клауса.

— Так что ты хотел, сын? — теперь она сделала шаг навстречу, подмечая, как Клаус вздрогнул от неожиданности. Давно он не слышал такого обращения в свою сторону. Сделав глоток чая, он ответил:

— Далию помнишь? Сестра твоя. — Эстер замерла. Она перевела взгляд на чашку с чаем. Далия… Это была ее больная тема. Ведьма поняла, зачем пришел ее сын. Приняв решение, она заговорила:

— Я была бесплодна. Далия дала зелье взамен потребовав каждого первенца, хотя ты, наверное, это и так знаешь. — Клаус согласно кивнул, Фрея уже поведала все детали. — Я выбрала Майкла, а не сестру. Бросила ее ради любви. Далия осталась одна. Она не смогла меня простить.

— Она хочет забрать мою дочь. — Клаус посмотрел на мать. — Ты можешь помочь нам?

Эстер перевела взгляд с чашки на сына. Он пришел к ней за помощью, а не убивать. Он назвал ее мамой, растопив ее ледяное сердце. В ее глазах появилась теплота, направленная на своих детей. Клаус, не веря, смотрел, как в ее глазах появлялась та самая любовь, которую он видел в глазах Кэролайн и Катерины. Материнская любовь. Та самая любовь, которую ничем не купишь. Самая сильная в этом мире.

Его мертвое сердце снова застучало. Неужели все это правда? Братья, сестры, жена, сын, дочь, племянник и теперь мать. Неужели это случилось с ними и впервые они снова вместе счастливы?

— Я сделаю все, чтобы остановить Далию. — приняла решение Эстер. Она хотела вернуть их любовь. Хотела снова быть для них матерью. Клаус посмотрел на нее с улыбкой. С доброй улыбкой, той самой улыбкой, которую он ей дарил, когда был еще ребенком.

— Поехали домой, мам?