Черный Принц. Наперекор судьбе (джен)

Волшебная палочка лежала в моих ладонях. Вполне себе настоящая. Хотя и очень необычная на вид. В руках директора ее двойник смотрелся вполне органично, но ведь и сам Дамблдор всегда отличался экстравагантным видом. А мне все эти шары, нанизанные на тонкое основание, казались каким-то розыгрышем. Хотя в принципе именно так и было. Двойник Старшей палочки был изготовлен почти двести лет назад и ни разу не использовался по назначению. Как сказал мне старик гоблин, ее просто поместил на хранение в банк мастер. До лучших времен. Но эти самые лучшие времена, по-видимому, для него так и не наступили. И он отправился на небеса, не оставив прямых наследников. Дальняя родня, прибравшая к рукам его дом, об арендованном сейфе, по-видимому, не знала, и палочка практически на законных основаниях перешла во владение гоблинов. А теперь вот досталась мне.

Светлое дерево слегка поблескивало, легкие трещинки по всей поверхности создавали полную иллюзию, что ей уже много веков, а магия, наполнявшая ее, казалась тугой пружиной, чуть вибрирующей под моими пальцами. Сделав легкий жест, я неуверенно прошептал: «Нокс» — и яркая, как звездочка, искра зажглась на ее острие. Палочка слушалась беспрекословно, как будто радуясь, что ее наконец достали из темного сейфа.

Сжимая ее рукоять, я наконец смог осознать: мой безумный туманный план наконец начинал приобретать зримые очертания. А значит, нужно было найти союзников в моем нелегком деле. И лучше всего на эту роль подходили Люпин с Грейбеком. Правда, был еще Сириус… Сириус тоже был вполне надежным тылом, в этом я уже имел возможность убедиться, но рисковать им не имел права. Он мог стать последним защитником Гарри. И Азарики. Если я потерплю поражение. Об этом исходе не хотелось думать, но риск был слишком велик. Мерлин, еще полгода назад я бы посчитал сумасшедшим всякого, кто бы мне сказал, что я буду считать достойным защитником для моей девочки Бродягу. Заклятого врага. Сумасшедшего беглого преступника. Однако сейчас другой кандидатуры я даже не рассматривал. Он и еще Вернон и Петунья. Значит, решено — оборотни.

Выбраться на встречу с Люпином мне удалось только через неделю. После последних событий, а особенно после осознания, под каким пристальным вниманием со стороны директора я нахожусь, лишний раз покидать Хогвартс не хотелось. И особенно в будний день. Все-таки как он узнал о том, что в моих покоях была некая особа женского пола, я так и не выяснил. Грюм не сказал об этом ни слова. В принципе, я и не предполагал, что старый аврор мог быть осведомлен обо всех тайнах Дамблдора. Но все же эта тайна продолжала меня беспокоить больше всего. Я еще раз проверил все комнаты сверху донизу, обшарил камин — пусто. Ни эльфы, ни Кровавый Барон не смогли мне помочь. Так что оставалось сидеть в подземельях как привязанному. Разве только поздней ночью, проверив километры эссе, я пробирался в Принц-мэнор, чтобы поцеловать мою девочку на ночь. Чаще всего она уже давно спала, но уснуть, не увидев ее, я просто не смог бы.

Надо сказать, за прошедшие после моего прибытия недели слизеринцы заметно повеселели и перестали вздрагивать при моем появлении. Розье и Трэверс вовсю дурачились в гостиной, частенько к ним присоединялись и остальные оболтусы, и им не мешало мое присутствие, что самое удивительное. Даже Ли нисколько не отставал от них. После Гремучей ивы он очень изменился, стал более веселым и открытым, как будто дерево смогло выбить из него всю темную дурь. Если это так, то, пожалуй, стоило прогнать под этим милым растением всех отпрысков Пожирателей. Вместе с родителями. Словом, я, что называется, несколько ослабил вожжи, предоставив детям почти полную свободу. Ограниченную рамками школьных правил, разумеется.

Вот занятия по Боевой магии я решил проводить все же по методу Фенрира. Несмотря на видимую жесткость, этот метод обучения был очень действенным, в чем я убедился уже через пару недель этой муштры. Волк был абсолютно прав: физические данные изнеженных аристократов оставляли желать лучшего. А боевая магия, даже в том мизерном количестве, что я давал на занятиях, требовала не только магических усилий. Так что мои змейки почти каждый вечер прыгали по залу и отжимались от пола. Пару раз наши занятия посетил и директор. Понаблюдав несколько минут за бегом трусцой, он глубокомысленно покачал головой, но не стал вмешиваться в методы моего преподавания. Только за обедом на следующий день поинтересовался, не желаю ли я заняться физическим воспитанием и учеников других факультетов. Я ответил, что только в виде отработок, чем вызвал шипение Макгонагалл и смех Флитвика. На том наш разговор и закончился.

* * *

Лес уже просыпался от зимней спячки. Снег как будто просел, стал ноздреватым, мокрым. То там, то здесь виднелись проталины, обнажившие прошлогоднюю листву, сквозь которую уже пробивались ростки нежной зелени. Тропинка, ведущая с аппарационной площадки, была хорошо видна. Петляя между деревьями, она привела меня прямиком к дому Фенрира. Никаких признаков пребывания здесь хозяина заметно не было, стояла мертвая тишина, прерываемая только редким пересвистом птиц в густом кустарнике. Но стоило мне сделать шаг на порог, как я отчетливо услышал голос Люпина. Он раздавался из молодого ельника, росшего прямо за домом. Слов из-за порядочного расстояния я разобрать не мог, но, судя по интонации, его обладатель пребывал далеко не в лучшем настроении.

Подойдя чуть ближе, я наконец разобрал:

— А я тебе говорю, что выйду в круг на Вальпургиеву ночь! Я не ребенок! Ты не имеешь права меня удерживать!

— Имею. И ты знаешь об этом. И я вполне могу силой увести тебя от костра и всыпать по первое число за самовольство! И я это сделаю, даже не сомневайся! — это был явно голос Фенрира, и, судя по всему, он пытался переубедить своего подопечного, но только это ему пока слабо удавалось. — Ты не готов, — примирительно закончил он, на что Люпин практически проорал:

— Мне двадцать семь лет! Я взрослый маг! А ты держишь меня за молокососа! Я не могу так жить! Дай мне свободу!

Чуть поколебавшись, я все же направился в сторону спорящих. Возможно, это не слишком вежливо — встревать в чужие семейные разборки, но подслушивать — еще хуже. В конце концов, у меня было не слишком много времени, чтобы ждать, пока они выяснят отношения. Честно говоря, я никак не ожидал, что Римус может вот так рявкать на своего альфу. Фенрир же, напротив, проявлял чудеса выдержки, хотя неизвестно, насколько его могло хватить.

— Послушай меня: ты только полгода живешь со стаей. И не отошел еще от всех этих зелий, которыми тебя пичкали с детства. Признай — ты еще слишком слаб для боя! — припечатал тем временем вожак, явно теряя терпение, и уже гораздо мягче добавил: — Это не стыдно, Римус. Никто не может восстановиться за такой короткий срок. Подожди до следующего Йоля.

— Но ее уведут! Она такая красивая, Фар! Как ты не понимаешь?!

Слушать дальше было не слишком удобно, так что я кашлянул, стараясь привлечь к себе внимание.

Оборотни стояли на небольшой прогалине среди молоденьких пушистых елей. Люпин в ярости изломал ветки ближайшего к нему дерева и сейчас стоял среди обломков взъерошенный и очень злой. Фенрир же, по привычке прислонившись к стволу сосны, спокойно смотрел на мечущегося Римуса. При виде меня он оскалился в дружелюбной ухмылке и хлопнул Люпина по плечу:

— Все, хватит спорить. Видишь — к нам ведьмака занесло. Значит, что-то серьезное стряслось.

— А моя судьба, конечно, не серьезно… — продолжил в запале Римус; он даже не повернул головы, слишком увлеченный жарким спором, но тут же поплатился за свой азарт, получив внушительный подзатыльник, еще больше взъерошивший и так лохматую шевелюру.

— Все! Уймись, я сказал! На Самайн за невестой пойдешь! Но это — мое последнее слово! Усвоил? И не рыпайся, а то передумаю! И я сам тебя натаскивать буду.

— Спасибо! — Римус порывисто выдохнул и, сделав шаг, уткнулся лицом в грудь вожака. — Спасибо, Фар! Ты — самый лучший!

— Рано благодаришь, жалеть на тренировках не стану, еще взвоешь, попомнишь мои слова. Все, утирай сопли, идиот влюбленный! Нашел куда сморкаться!

Фенрир шутливо оттолкнул от себя Римуса и направился ко мне:

— Рад тебя видеть, ведьмак!

— И я тебя, волк. Здравствуй, Римус. Простите, я, кажется, не вовремя?

— Да нет, просто этот дурень самку себе приглядел, в круг выйти хочет. А рано. Порвут кретина, — фыркнул Фенрир, а Римус залился краской. — Ну да ладно, дело молодое, нужное. А тебя что к нам привело? Уж точно не дела амурные? — хохотнул оборотень и, не дав мне ответить, предложил: — Пойдем в дом. Там все расскажешь по порядку. Наших никого нет, так что никто не помешает.

* * *

Закончив свой рассказ, я откинулся в кресле и посмотрел на огонь, пылающий в камине. За время моего пребывания уже спустились сумерки, но свечей так никто и не зажег: хозяева были слишком увлечены моим рассказом и просто не замечали надвигающейся тьмы. Так что огонь камина оставался единственным источником света в этой довольно просторной гостиной.

— Постой. Если я правильно понял, ты собираешься пройти в Арку?! Ты спятил, Сев?! Это же верная смерть! — прервал затянувшееся молчание Люпин.

— У меня нет другого выхода. Я бы не стал вас тревожить, но мне больше не к кому обратиться. Кто-то должен прикрывать мне спину; Грюм не тот человек, на которого можно положиться, как вы понимаете, так что мне очень нужна ваша помощь.

— Нет, но это же бред какой-то, — Римус вскочил на ноги и подошел вплотную к моему креслу, — одумайся, Сев! Ты же всегда был разумным человеком! Никто не возвращался из Арки смерти! То, что тебе рассказали, — лишь легенда. Мне тоже очень жаль лорда Эварда; я, правда, видел его только один раз, но он мне показался удивительно цельным человеком. Настоящим, без фальши. Ну а то, как вы близки, было понятно без слов. Я понимаю, как тебе больно. Но разве будет лучше, если ты тоже погибнешь? Разве он этого хотел бы? Скажи ему, Фар!

Римус обернулся к все еще хранившему молчание Грейбеку. Тот вздохнул и пожал могучими плечами:

— А толку говорить? Он уже все решил. Нам его не остановить, так что нечего воздух сотрясать. Чем мы можем тебе помочь, Северус?

От его спокойного голоса огромный камень свалился у меня с души. Слава Мерлину, хоть один человек не устраивал истерик и не пытался меня переубедить. Скорее всего, на его отношение повлияло равнодушие к моей дальнейшей судьбе: в конце концов, кто я ему — просто друг Римуса, но я все равно был искренне благодарен ему за поддержку.

— Вы должны будете пойти со мной в Министерство. Люпин — как явный сопровождающий, Грюм должен видеть, что я пришел не один, а ты — тайно. Для подстраховки. Скорее всего, Грюм тоже перестрахуется подобным образом, так что не лишним будет узнать, сколько человек он приведет с собой. Хотя не думаю, что это будет целая армия.

— Ты прав. — Грейбек встал и зажег свечи в канделябре на столе. — Одно плохо: Министерство — территория этого старого пройдохи. Он знает там все входы и выходы. Надо будет заранее там все обнюхать. Сколько у нас времени на подготовку?

— Не знаю. Неделя. Может быть, две. Все будет зависеть от того, смогу ли я перехитрить Дамблдора.

— «Перехитрить Дамблдора!» Ты сам себя слышишь, Сев?! — всплеснул руками Люпин. — Да он тебя в минуту раскусит! И что тогда — здравствуй, дом мой, Азкабан?!

— Я в любом случае придумаю, как вырваться, — усмехнулся я. — Самое худшее — придется переходить на нелегальное положение. Хватать в охапку Гарри с Сириусом и ретироваться к черту на кулички.

— О да! Лучшего плана ты просто не мог придумать! Да директор вас из-под земли достанет! Он же помешан на этом чертовом пророчестве!

— А ты предлагаешь бросить Гарри ему на милость? Так, что ли? — рявкнул в свою очередь я. Причитания Люпина уже порядком утомили. — И чего ты думаешь о провале раньше времени? У меня все получится! Я рассчитал!

— «Просчитал!» Гений математики нашелся…

— А может, правда его куснуть пару раз… — не обращая внимание на наш спор, задумчиво произнес Грейбек, и Римус, подавившись последней репликой, замер и ошарашенно уставился на своего вожака.

— Я всегда мечтал вонзить зубы в его горло. И заморачиваться бы не пришлось. Ам — и палочка у нас, — усмехнулся Фенрир и для наглядности клацнул зубами.

Конечно, он был в своей человеческой форме, но все равно — это выглядело внушительно.

— Ты сбрендил! — выдохнул наконец Римус и, плюхнувшись на диван, схватился за голову. — Это какой-то филиал психушки, Мордред меня подери!

Фенрир расхохотался, и у меня отлегло от сердца. Я тоже успел представить себе очень занимательную картину боя Дамблдора и Грейбека. Безрадостное, надо сказать, зрелище. Конечно, хоть раз укусить мага Фару точно по силам, но и только. А мне вовсе не улыбалось получить возможность поить Альбуса антиликантропным такой ценой.

— Ладно, оставим покушение на светлейшую задницу на крайний случай. Решай эту проблему пока сам, Северус, если не получится — что ж, подумаем, как это все проделать, чтобы дров не наломать. А о защите под Аркой я пока сам поразмыслю. Все равно у меня завтра дельце в Министерстве намечается, на месте и посмотрю, как все лучше устроить. Пойдешь со мной? — кивнул Фенрир Люпину.

— А куда я денусь? — проворчал последний и смерил нас возмущенным взглядом. — Авантюристы! Еще на Сириуса пеняли, что он-де легкомысленный! Да вы ему сто очков форы дадите.

Я не мог с ним не согласиться: весь мой план был чистой воды авантюрой, и чем больше я думал над ним, тем яснее мне становилась вся шаткость этой конструкции. Он напоминал пирамиду из мебели, которую когда-то построила Азарика в холле мэнора. Достаточно любой случайности — и она рухнет, погребая меня, да и не только меня, под своими обломками. И не было больше лорда Эварда, чтобы помочь разгрести завалы. Пока не было…