Наследник Принца (гет)

Тыквы были везде. Они висели в коридорах, стояли в нишах и на подоконниках, даже некоторые доспехи на шлемах имели тыквенные шапки. Что уж говорить о Большом зале. Тот вообще на праздничный ужин был разукрашен под Хэллоуин так, что брала оторопь. Танцующие скелеты у стен, над головами летучие мыши и опять же тыквенные головы: парящие в воздухе, стоящие на столах, с огоньками внутри или без них.

В зале царило всеобщее веселье. Неразлучные Чэмберс и Сэмюэлс, сидящие напротив меня, хихикали, как маленькие, и хрустели печеньем в виде скрюченных пальцев. Девчонки справа развлекались с одной из тыквенных голов, наколдовывая ей разные прически и головные уборы. Особенно им приглянулась шляпа с чучелом хищной птицы. Чуть дальше у края стола сидела Луна и рассматривала себя со всех сторон в зеркальце: красовалась новым ожерельем из крошечных тыкв. Подозреваю, что тыквы она одолжила на грядке у Хагрида, уменьшив их заклинанием.

Стол также поражал разнообразием тыквенных блюд. В любое другое время я с удовольствием бы съел и рагу с тыквой, и тыквенный пирог, а запеченные кусочки этого овоща, политые медом и посыпанные ореховой крошкой, раньше вообще очень любил.

Сегодня же кусок в горло не лез. Праздничного настроения не было и подавно.

Не в силах дальше смотреть на пиршество, я медленно встал из-за стола и пошел прочь из Большого зала, стараясь не привлекать к себе внимания.

Не знаю, что меня погнало именно на Астрономическую башню. Видимо, хотелось оказаться подальше от людей и всех этих дурацких тыкв. На продуваемый ветрами самый верх я решил не подниматься, а завернул на уровень ниже, там, где был часовой механизм, двигающий стрелки на наружном циферблате. Его громкое тиканье и щелканье словно заглушали мои невеселые мысли и отвлекали от реальности. Только я присмотрел себе местечко и присел, как мое уединение было нарушено еще одним посетителем башни.

Оторопело я наблюдал, как материализуется посреди слабо освещенной площадки сначала голова, а потом и остальное тело Гарри Поттера. Мантия-невидимка! Гарри шумно вздохнул и тоже захотел куда-нибудь пристроиться. Он настолько был сосредоточен и хмур, что не стал проверять помещение и не заметил меня, частично скрытого за одним из механизмов.

Я какое-то время рассматривал Гарри и решил-таки дать о себе знать покашливанием. Он дернулся и потянулся за палочкой, но, увидев меня, успокоился:

— А, это ты. Прости, не знал, что здесь кто-то есть. Ну, не буду мешать.

На что я, пожав плечами, ответил:

— Это не мои личные покои, и ты не мешаешь.

— Тогда ладно, — Гарри присел неподалеку, поближе к окну, — лень искать что-то еще.

Мне показалось, что это прозвучало нелепо — в замке полно пустующих классов и закутков. Но понял, что его погнала наверх та же причина, что и меня. Нежелание праздновать.

Каждый задумался о своем.

Минут через десять обоюдного молчания Гарри встрепенулся, резко подскочил и сделал шаг в мою сторону:

— Совсем забыл! Хэд, спасибо за Сириуса! Я же думал, он в Арке пропал. С ума чуть не сошел...

— Да ладно, — ответил я, — от меня мало что зависело. Там заслуга Андромеды и Кричера. Они его и спасли.

— Может, и так, но без тебя спасать было бы некого! Я Кричера смог разговорить, и он признался. Так что это ты его спас! — Гарри говорил с таким жаром, что мне стало неловко; затем он сокрушенно добавил: — А я даже ничего не мог сделать.

Мне осталось только выдать банальный ответ:

— Главное, что все хорошо закончилось.

Гарри кивнул и улыбнулся:

— Мне пообещали, что на Рождество я его увижу. Представляешь, он уже начал двигать руками и пытается сесть! А все боялись, что он еще долго пошевелиться не сможет, там какое-то проклятие было очень заковыристое.

Теперь улыбался я: приятно было видеть, насколько сильно эти двое привязаны друг к другу, да и за Сириуса я тоже переживал.

— Искренне за него рад.

— А ты... — Гарри задумчиво на меня глянул и неопределенно махнул рукой, — здесь... ну... как бы прячешься?

— Что-то вроде того. И, похоже, не я один, да?

Радость на лице Гарри исчезла, он нахмурился:

— Да как-то не очень весело.

Неожиданно для себя я поделился:

— У меня год назад в этот день мама погибла. Я весь день радовался, как дурак, о тыквенных пирогах думал, а потом... а потом все.

И замолчал, не желая вдаваться в дальнейшие подробности.

— О, — растерялся Гарри, — понятно, прости, я поэтому тоже сюда пришел.

— Да ничего, ты же тут ни при чем, — тихо ответил я, уже жалея о невольно вырвавшемся признании, — но у тебя хотя бы есть возможность побывать на могилах.

Вид Гарри стал настолько растерянный, что у меня появились некоторые подозрения, которые тут же подтвердились.

— Я никогда не был на могилах родителей, — его глаза подозрительно забегали, — я даже не знаю, где они!

— Гарри, — неловко сказал я, — любой, кто читал про тебя книги и газеты, это знает.

— Ты тоже знаешь?

Причин скрывать такое я не видел. Не узнает от меня — спросит у той же Гермионы:

— Годрикова впадина.

— Там дом, — утвердительно произнес он.

— И кладбище у церкви, — добавил я, — святого Иеронима, если не ошибаюсь.

— Значит, мне нужно туда! — припечатал Гарри и стремительно направился к выходу из башни.

— Постой! Ты что, собрался на кладбище прямо сейчас? Один?

— Да!

Я подорвался за ним:

— Но так не делается! Ты должен получить разрешение и сопровождающего.

— Меня все равно не пустят, — не сбавляя скорости, он продолжал спускаться, рискуя свернуть себе шею на крутых ступеньках. — Думаю, что до отбоя управлюсь. И я знаю, на чем туда добраться.

Я бежал вслед за Гарри и молил Мерлина, чтобы нам встретился кто-нибудь из преподавателей и остановил упертого гриффиндорца. Мерлин, к сожалению, мои молитвы не услышал. Гарри все так же стремительно направлялся вниз. Я уже собирался вздохнуть с облегчением, уверенный, что двери главного входа заперты, но опять недооценил своего спутника.

Гарри затормозил — да так внезапно, что я чуть на него не налетел, — оглянулся и достал пергамент. Прошептав что-то о шалости, коснулся пергамента палочкой, и перед моим изумленным взором открылась самая необычная карта. Карта Хогвартса. По ней перемещалось множество точек с именами. Глядя на меня, во все глаза разглядывающего уникальный артефакт, Гарри самодовольно усмехнулся:

— Впечатляет, правда?

— Не то слово, — пробормотал я и почти успокоился: — Если карта не врет, Филч у дверей, и сами они наверняка закрыты.

— Карта не врет! — воскликнул Гарри, сложил карту и, засовывая ее в карман, деловито произнес: — А к дверям нам и не надо, есть другой путь.

Другой путь оказался на третьем этаже прямо в статуе Одноглазой Горбатой Ведьмы. «Ганхильда из Горсмура», — прочитал я на табличке внизу постамента.

Гарри легонько ударил статую палочкой и произнес:

— Диссендиум!

Статуя развернулась и согнулась еще сильнее. В горбу на ее спине появилась щель, которая раздвинулась створками и открыла узкий ступенчатый проход куда-то вниз. Гарри стал забираться внутрь.

— Вот уж не думал, что залезу в горб известной целительницы, — покачал я головой, втискиваясь вслед за Гарри.

— Целительницы? Не знал, — донеслось из полумрака.

— Да. Горбунья Ганхильда была целительницей и очень талантливым зельеваром, — пояснил я, зажигая на палочке Люмос. — Примерно в самом начале семнадцатого века — точная дата неизвестна — она изобрела снадобье от драконьей оспы, а на его основе потом создали сыворотку.

Гарри хмыкнул:

— Ты прямо как Гермиона. Неудивительно, почему она убегала с книжками к тебе в комнату.

— Это плохо — быть как она?

— Да нет, просто, как бы это сказать, немного утомляет.

— Ничего ты не понимаешь! Это же интересно! И кстати, раз речь зашла о Гермионе, почему ты не сказал друзьям?

Лестница закончилась, и мы оказались в длинном каменном коридоре с низким потолком, покрытым многочисленными сетками паутины. Мне стало не по себе — с некоторых пор подобные помещения вызывали у меня опасения. Но отступать я не собирался.

— Они бы точно стали меня отговаривать, — ответил Гарри и, развернувшись, наставил на меня палец, — а ты зачем пошел за мной?

— По-прежнему пытаюсь убедить тебя не совершать этого опрометчивого поступка!

— Это важно, — упрямо тряхнул он головой и практически побежал. — Именно сегодня.

— Ты даже не одет! — сделал я последнюю попытку его вразумить.

— Ошибаешься. Если ты не заметил, на мне куртка. Я же сначала на улицу хотел выйти, а потом передумал и поднялся на башню. А вот ты, кстати, без теплой одежды. Так что можешь возвращаться.

Ну конечно, так я и оставил его одного! Что же, теперь была моя очередь удивлять.

Чтобы иногда прогуляться после занятий и не возвращаться лишний раз в факультетскую башню, я заимел привычку носить с собой утепленную мантию. И теперь, сняв легкую школьную мантию прямо на ходу, я достал из зачарованного кармана брюк мантию уличную и накинул ее на себя. Школьная, соответственно, отправилась на ее место.

— Ты полон сюрпризов, — восхитился Гарри.

— Ты тоже, — закатил я глаза, — такого упертого барана еще поискать. Может, все же вспомнишь, для чего у тебя серое вещество в голове, и одумаешься?

На что он только фыркнул:

— Тебя Снейп покусал?

— А он-то здесь при чем?

Но Гарри приложил палец к губам и осторожно начал подниматься по деревянной лесенке. За болтовней, оказывается, я не заметил, как мы пришли. Гарри сначала приподнял крышку люка над головой, затем, убедившись, что никого за ним нет, откинул совсем.

Это была комнатушка, заставленная разными ящиками, коробками и различным инвентарем. Ведра, швабры, пара лопат. За дверью доносились многочисленные голоса. Иногда можно было различить отдельные реплики.

— Это магазин? — на грани слышимости спросил я.

— «Сладкое королевство», — так же тихо подтвердил Гарри.

Посмотрев на меня, он прыснул в кулак. Наверное, потому, что вид в этот момент у меня был очень глупый и ошарашенный. Но потом посерьезнел и, глядя в замочную скважину, прошептал:

— А теперь тихо. Спрячу нас под мантией. Потом быстро сразу за кем-нибудь выйдем на улицу.

Оставалось сделать так, как он сказал.

Потрясающая штука эта мантия. Она без проблем уместила под полами нас двоих, и мы незамеченными очутились за пределами «Сладкого королевства», проскользнув вслед за двумя пожилыми леди, увлеченно обсуждающими рецепт ванильных кексов.

— Что теперь? — спросил я и почувствовал некоторое удовлетворение оттого, что мы не попались. Но так как все еще было впереди, расслабляться не стоило.

— А теперь «Ночной рыцарь». Как ты сказал — церковь Святого Иеронима?

Гарри вышел на середину улицы и бросил на дорогу палочку. Почти тотчас рядом возник трехэтажный автобус. Дверцы распахнулись, и тощий кондуктор в залихватски сдвинутой на бок форменной кепке чуть ли не прокричал:

— Добро пожаловать! Автобус для ведьм и волшебников, попавших в трудное положение!..

О «Ночном рыцаре» я только слышал, но ни разу не пользовался, и путешествовать на нем для меня было в новинку...

Лучше бы и дальше оставался в неведении!

Гадский автобус остановился прямо перед воротами кладбища. Я буквально вывалился из салона и, стоя на четвереньках, пытался унять тошноту. Хорошо, что я не ужинал, иначе точно заблевал бы все вокруг.

— Ты как?

Он еще спрашивает! Когда мы вернемся, я этого недоумка убью!

— Отвратительно.

Поднявшись, я стряхнул с помощью заклинания налипшую землю и посмотрел вокруг. Жутковато. Перед нами была дорожка, ведущая к маленькой церкви, а церковь окружало множество могил. Темноту освещали лишь несколько фонарей перед воротами и ближе к зданию, да тускло светились окна самой церкви. Уверен, что днем это место выглядело не так зловеще. Мы переглянулись. Гарри несколько дрожащим голосом, в котором слышались жалобные нотки, произнес:

— Как я их найду? — повернулся ко мне: — Спросим в церкви?

— А если кто из Пожирателей караулит? — мой голос тоже не отличался твердостью. — Попробуем по-другому. Раз уж все равно здесь, — добавил я сварливо. — Если ты не передумал, конечно.

— Нет! Не передумал!

— Да не ори ты. Лучше скажи полное имя твоего отца.

— Зачем?

— Для заклинания поиска, конечно же, — так и подмывало добавить «бестолочь», но я сдержался.

Гарри, видимо, что-то такое уловил в моем тоне и насупился:

— Джеймс Флимонт Поттер. Сказал бы сразу, что для поиска, — и тут же заинтересовался: — А что за заклинание?

— Сейчас покажу. Как бы Акцио наоборот, там и движения похожие, только в противоположную сторону. В результате чего не объект будет двигаться к нам, а нас потянет к объекту поиска, вернее, слегка потянет палочку. В нашем случае это будет могильный камень. Тут, правда, необходимо представлять хотя бы примерную его массу да учитывать еще некоторые нюансы...

— Зачем я только спросил, — тихо пробормотал Гарри, но я все равно услышал и прервал объяснения, как выяснилось, никому не нужные.

Хотя стоит признать, что меня действительно иногда заносит.

Припомнив все, что вычитал из книг, я начал произносить заклинание, но Гарри вдруг перехватил мою руку:

— Надзор!

— Что надзор? — сначала не понял я, а потом отмахнулся: — Не переживай, палочка без надзора.

— Это как? — опешил он.

— Повезло. В наследство досталась. Тем более мы в магическом поселении и не на каникулах, так что не страшно.

Я поскорее вернулся к заклинанию. Палочку легонько потянуло к нужному надгробию. До меня чуть позже дошло, что полное имя я мог и не спрашивать, потому что на камне, если верить колдографиям, имена похороненных должны быть неполными.

Идти оказалось не так уж далеко. И общую могилу молодых супругов Поттеров мы нашли быстро. Надгробие, что удивительно, слегка светилось в темноте, так что прочитать выбитые на нем слова было довольно легко:

Джеймс Поттер. 27 марта 1960 года — 31 октября 1981 года.

Лили Поттер. 30 января 1960 года — 31 октября 1981 года.

Последний же враг истребится — смерть.

— Странная надпись, — Гарри задумался и весь как-то поник.

Он присел на корточки и провел ладонью по плите.

— Это из библии, вроде бы.

Эпитафия показалась мне знакомой не только как библейское высказывание — где-то еще я встречал такую фразу. Но заморачиваться и напрягать память не стал. Было не до этого.

С правой стороны от надгробия я увидел воткнутый в землю маленький букетик ромашек под чарами сохранности. Цветы смотрелись так трогательно, что внутри что-то кольнуло и сжалось от горечи.

Лили Эванс любила ромашки. Не лилии, не розы, никакие другие цветы не вызывали у нее столько восторга. Именно эти с желтой сердцевиной и белыми лепестками цветочки ей нравилось крепить на платья вместо брошек и украшать ими волосы. Она их обожала.

Перед глазами как наяву возникло ромашковое поле и почудился запах свежесорванной травы...

— ...Мам, я это не надену, я же не девчонка!

— Просто у твоей мамы это такой оригинальный способ приносить домой ингредиенты.

— Это красивый венок на голову! Мерлин, я живу с двумя занудами...

Я выдохнул.

Букет оставил тот, кто хорошо ее знал, и я догадывался кто. Недолго думая, наколдовал почти такой же прямо на плите и отошел в сторону, давая Гарри побыть одному. Я тоже хотел остаться в одиночестве, чтобы попытаться унять сожаление от того, что свой настоящий букетик положить на нужную могилу я не смогу. Никогда.

Гарри и я, каждый по-своему, по-отдельности, мысленно говорили с теми, кого больше нет.

Не знаю, как объяснить, не знаю почему и каким образом, но попросив прощения у родителей рядом с могилой не своей матери и отдав дань уважения последней, я почувствовал облегчение. Словно кто-то неведомый и невидимый шепнул мне слова утешения и легонько погладил по плечу. Гарри, судя по отражающимся на лице эмоциям, испытывал нечто похожее. Наверное, все же это было правильно — оказаться здесь и сейчас.

Возвращались мы тихие и задумчивые. Даже тряска в «Ночном рыцаре» не сбила нашего настроя. Пришли в себя мы только у «Сладкого королевства». Было уже очень поздно, и магазин сладостей оказался закрыт. Хэллоуинские гуляния перестали быть громкими, гул голосов и смеха доносился только из района местной площади.

— Замки выглядят довольно внушительно, — Гарри почесал макушку. — Интересно, Аллохомора сработает?

— Мы не пойдем в магазин, — перспектива ломиться в чужие двери мне категорически не нравилась, — надо найти другой выход, то есть вход.

— Не понимаю, что тут такого, мы же не собираемся ничего красть.

— Если нас поймают при взломе чужой собственности, наши намерения не будут иметь никакого значения. Пусть лучше меня в Хогвартсе накажут, если уж на то пошло.

— Может, все-таки попытаться...

— Нет, — в этот раз я был готов стоять на своем до последнего. — Ни за что не поверю, что в школу нет других тайных проходов.

Гарри вздохнул и достал карту, попросив подсветить ему Люмосом.

— Есть один, им Фред и Джордж пользовались еще на первом курсе. Только он жутко неудобный, рядом с подземельями. Черт, как он назывался-то?

— Кто?

— Да этот, чья статуя, где потайной ход. Григорий... Григорий Ласковый, что ли.

— Может, Льстивый? Видел я такую статую. Это волшебник, который Елейную мазь придумал.

— Точно, Льстивый! И где? Показать можешь?

— Как ты и сказал, у слизеринских подземелий, — приглядевшись, я ткнул пальцем в нужный коридор.

— Ага, все, вспомнил, тут и пометка есть, — Гарри что-то еще поразглядывал на карте и засунул ее обратно, — нам нужен мост через ручей за «Дэрвиш и Бэнгз».

Если ход под мостом, то нам придется лезть в грязь. Но я был согласен и на грязь — лишь бы побыстрее попасть к себе в спальню.

Замаскированный вход, ведущий в Хогвартс, действительно оказался под мостом у опоры, почти у самой воды, и открылся он с помощью заклинания, подсказанного картой. Но сначала нам пришлось продираться сквозь кусты и конкретно так исцарапаться. И грязи там было достаточно, более того, часть пути под землей мы шли по колено в мутной дурно пахнущей жиже и опирались на склизкие стены. Гарри разок чуть не навернулся и едва не лишился своих очков, когда его нога провалилась в невидимую под водой яму. Так что вывалились мы рядом с Григорием Льстивым мокрые, замерзшие, грязные и вонючие. Вместо того чтобы почиститься и шустро ускакать по своим спальням, вальяжно расселись на полу и переводили дух, наслаждаясь эйфорией от удачно закончившейся вылазки. И совсем расслабились.

— Слушай, ты же Принц, — отдышавшись, сказал Гарри.

— Ну, — лениво отозвался я.

— Случайно не знаешь, кто такой Принц-полукровка?

— Я сам Принц-полукровка.

— А еще у вас есть полукровки?

Я хмыкнул:

— Слизеринец тебя уже на дуэль бы вызвал. Или проклятье кинул.

— Ой, да ладно. Не хочешь говорить — так и скажи. Или это секрет?

— Просто я не понимаю, к чему ты ведешь. Но так и быть, скажу. В нашей семье бывали полукровки. Отец тоже считался полукровкой.

— А в Хогвартсе он учился?

— Учился. Еще есть вопросы?

— Есть, — поморщился Гарри, — только ответы из тебя тянуть приходится.

Я возмутился:

— Эй, ты влез на личную территорию и еще недоволен?!

И несильно пнул его ногу. Он обиделся:

— Мог сразу не отвечать! Я тебя не заставлял.

Я предвидел его маневр и успел подтянуть колени. Гарри это не понравилось, он попытался снова взять реванш, но получил очередной пинок в ответ.

— Ах ты!

Вероятно, в нас еще бурлил приключенческий кураж или нерастраченный адреналин — мы с энтузиазмом продолжали перепинываться, опираясь руками о пол. Но усталость тоже давала о себе знать: движения были довольно слабые и вялые. Пытаясь достать друг друга, переругивались:

— Придурок!

— Кретин!

— Заучка.

— Спасибо за комплимент.

— Это был не комплимент, упертый ты осел!

— Это я-то упертый?! Безмозглый тролль!

— Сам ты тролль!

— Ага, значит, признаешь, что безмозглый.

— А ты — что осел!

Внезапно раздались несколько громких хлопков-аплодисментов:

— Браво!

Мы вскинули головы и с ужасом уставились на слизеринского декана.

— Вы весьма красноречиво высказали о себе все, что я о вас думаю, — презрительно скривившись, произнес Северус. — Мистер Поттер, мистер Принц, потрудитесь объяснить, что вы делаете вне своих спален после отбоя в таком непрезентабельном виде. Вы оба производите удручающее впечатление. И соизвольте встать с пола.

Кряхтя, словно древние старики, мы начали подниматься. Гарри как бы невзначай попытался наступить на мою мантию, за что получил незаметно, как мне думалось, локтем под ребро. Гарри насупился и показал мне кулак.

Северус, к сожалению, все прекрасно видел — взгляд его, как и голос, стал совсем ледяным:

— Я жду объяснений.

Гарри, упрямо поджав губы, набычился и, наверное, готов был к ошеломительному снятию баллов и последующей экзекуции от своего факультета с Макгонагалл во главе. Я также не горел желанием объясняться, но, повинуясь какому-то импульсу, все же признался:

— Мы были в Годриковой впадине на кладбище.

И охнул от болезненного тычка в правый бок. Повернувшись, встретился с возмущенно-обиженным взглядом Гарри, одними губами он произнес: «Зачем сказал?»

Может, и не стоило, но теперь поздно сожалеть.

— Вероятно, там было очень весело, раз по возвращении вы устроили клоунаду.

— Нет, не было весело, — возразил-буркнул Гарри и так же, как и я, опустил голову, признавая свою вину.

Северус явно собирался сказать что-то еще, но что именно, мы не узнали, так как внезапно бесшумно появился Филч. Мне пришла в голову мысль, что завхоз, возможно, специально делает так, чтобы студенты могли вовремя скрыться, и для этого пускает вперед кошку или громко шаркает ногами и ворчит. А когда ему надо по-настоящему поймать виновников, тогда он появляется незаметно. Прямо как сейчас.

— Нарушители, профессор Снейп?

— Да, мистер Филч. С завтрашнего дня и в течение двух недель с семи тридцати до девяти вечера мистер Поттер в полном вашем распоряжении. Проводите, пожалуйста, его до башни Гриффиндора, чтобы не потерялся по дороге ненароком. Мистера Принца отведу я, его же будет ждать отработка в виде грязных котлов.

Мне казалось, что рады были все. Филч радовался новому работнику, Гарри был доволен, что получил отработку не у декана Слизерина, а я, наоборот, что попал именно к нему. Правда, что думал сам Северус, я догадаться не смог, он был абсолютно бесстрастен и холоден и, пока шли до башни Равенкло, не сказал мне ни слова, игнорируя все попытки с ним заговорить.

Лучше бы он мне разнос устроил! Я бы доказал, что все не так. Что «клоунада» — случайность, и весело нам совсем не было. Неужели я его так разочаровал, что ему все равно?

Я приуныл и был абсолютно уверен, что на отработке меня встретят только щетка с тряпкой и ничего больше.

* * *

Северус не был разочарован. Рассержен, раздосадован, раздражен, но не разочарован. И больше злился на себя, что упустил немаловажную деталь в жизни Принца. Он должен, должен был помнить, насколько этот день был знаковым для мальчишки, потерявшего не только родного человека, но и целый мир. Сколько раз, держа в твердых руках свой факультет, Северус гасил конфликты или предупреждал истерики, умудряясь не сюсюкать и не вытирать слезы? Он обязан был предвидеть нечто подобное и вовремя среагировать.

Если вначале Северус был уверен, что безрассудная вылазка исключительно инициатива Поттера, то теперь он в этом глубоко сомневался и не исключал, что именно Принц послужил вольным или невольным вдохновителем безумной идеи посетить кладбище. Да что там говорить! Северус успел почувствовать это на себе — мальчишка одним движением или словом мог, даже этого не осознавая, разбередить память и спровоцировать на нетипичные поступки.

А еще Северус испытывал запоздалый страх за двух великовозрастных балбесов, выглядевших так, словно они вылезли из выгребной ямы, и невероятное облегчение, что оба живы, здоровы и беспрепятственно вернулись в замок. Но наказания им не избежать.

Северус остановился и выругался.

Мордред! Да их к директору надо было отправить и вызвать туда деканов, но место, которое они посетили, так выбило из колеи, что он даже забыл снять с паршивцев баллы!