Мир тебе, Воин (джен)

Кайт предупредил мать, что его попросили принять участие в походе к древним горным святилищам. Узнав, что там будет учитель из Храма, участвовавший в фестивале вместе с Уорли, Беата совершенно успокоилась, гордясь сыном и улыбаясь каким-то своим мыслям.

В рюкзаке, с которым он в мае поехал в Храм, лежала пара футболок, зубная щётка с начатым тюбиком пасты и разные мелочи. Рюкзак стоял у стены и видел сны о том, что никогда не отправится к вершине Акелдамы, а Кайт лежал на постели и смотрел в квадрат бледного света на потолке. Он знал, что нужно уснуть, но эта необходимость спать напрочь лишала сна.

— Ты чего ворочаешься? — сонно пробормотала Беата.

— Прости, мама, — он повернулся к стене, пытаясь провалиться в забытье, но в паутине сна сегодня были слишком крупные дыры — он падал и не мог зацепиться ни за один, самый краткий сон.

Когда, наконец, забрезжил рассвет, Кайт выключил ставший бесполезным будильник и пошёл в душ.

— Уже пора? — открыла глаза Беата, услышав шум воды.

— Нет, ещё рано, спи.

Но она не уснула и стала готовить завтрак.

— Спасибо, — Кайт быстро съел яичницу и выпил чай. — Я, наверное, пойду пораньше, чтобы не торопиться.

— Удачи! — Беата поцеловала сына.

Он поднял рюкзак, потом посмотрел на крючок у двери.

— Ключи не буду брать. Вдруг потеряю.

— Позвони, когда узнаешь точно, в какой день вернёшься. Если не смогу встретить тебя, оставлю их в почтовом ящике.

— Спасибо, мама! — он обнял её и долго стоял так.

— Это всего лишь ключи, — она рассмеялась, но когда Кайт уже взялся за ручку двери, повинуясь внезапному порыву, сунула ноги в босоножки и сказала. — Провожу тебя до станции.

Они вместе пришли на платформу, пустынную в такой ранний час. А потом Беата долго махала сыну, которого уносил серебристый поезд.

Под мерное покачивание вагона и голос машиниста, бормотавший названия станций, Кайт задремал и едва не проспал свою остановку. В Храме Даглар осень уже более явно заявила свои права. Заметённые листвой стояли каменные стражи, на дорожках листья мешались с белыми камешками, и юноша в храмовой одежде безуспешно пытался отделить гравий от золота. Ворон молча сидел на своём валуне. Сепий тоже не открыл глаз, возможно, он всё же немного боялся привязаться к человеку.

Профессор с Альраи уже ждали в классе, тихо разговаривая.

Норвен Войд, нахмурившись, посмотрел на вошедшего Кайта:

— Выспавшийся и отдохнувший.

— Простите, — виновато пожал плечами тот, но, заметив до боли тревожный взгляд Альраи, расправил спину. В эту минуту настоятель пытался снова увидеть в хрупком юноше померещившееся ему божество. И Кайт должен был стать таким божеством, хотя бы на несколько минут.

Подошёл Накайн, добавивший к аптечке баночки с мазями и порошками, которые они приготовили с Найджелом.

Ярким всполохом лета в комнату вошла Джендэйи.

— Считается, чем ярче знаки, тем больше их сила, — она протянула мешочки с кистями и тушью. — Используйте это, когда будете недалеко от вершины.

— Хорошо.

— Вы вспомнили порядок начертания? Столько лет прошло.

— Я его не забывал, — холодно ответил профессор.

— Мы обязательно встретимся через несколько дней, слышишь? — Джендэйи повернулась к Кайту, взяв его руки в свои. — Ты замечательный Мелкон! У тебя всё получится!

Она продолжала говорить, накладывая на его плечи одну плиту за другой, а он старался улыбаться.

— Нам пора, — коротко проговорил Норвен Войд.

Лестер протянул ему клинок, завёрнутый в тёмную ткань:

— Вот, держите.

Но Норвен замер, будто не в силах протянуть руки.

— Берегите его, чтобы в нужный момент он оказался у нашего Мелкона.

Норвен перекинул меч за спину, сгорбившись под тяжестью своей ноши.

— Надо присесть перед долгой дорогой, — напомнила Сария.

— Моя бабушка тоже так говорила, — улыбнулся Кайт.

— Она, верно, знала толк в путешествиях, — Сария подоткнула длинные юбки и опустилась на стул. Следуя её примеру, все нашли себе какое-то место. Минуту было тихо, потом Альраи сказал тихо:

— Да пребудут с нами Боги, — и поднялся.

Они вышли в парк, где их встретили архивариус с Экейном, и отправились к южным воротам. Джендэйи снова держала Кайта за руку, Альраи давал последние наставления Норвену. Когда позади остались и каменные стражи, и калитка, Войд проговорил, пытаясь успокоить старика:

— Мы дойдём до вершины и вернёмся назад. Кианан, я знаю, Гадара не существует.

Альраи обнял Войда, потом Кайта и долго стоял с поднятой рукой, пока автобус не скрылся в лабиринте улиц. Потом прошептал глухо:

— И я знаю… что он есть.

* * *

Едва автобус тронулся, голова Кайта упала на грудь, и он уснул так крепко, что, прибыв в олений парк, не мог поначалу вспомнить ни человека, будившего его, ни цели пути.

— Да-да, простите, я иду, — пробормотал он, пытаясь избавиться от остатков сна.

Попрощавшись с водителем на парковке, где автобус должен был ждать их возвращения, профессор с Кайтом вошли в парк. Со стороны они были похожи на туристов, судя по увесистым рюкзакам, пришедшим издалека или направляющимся далёко.

Маленький оленёнок, осмелев, бросился было вперёд, надеясь получить заветное печенье, но отец, ветвистые рога которого сплетались с ветвями дерева, что-то шепнул ему на ухо. И оленёнок замер, глядя на идущих со страхом и печалью.

— Я бывал здесь однажды, — сказал Кайт, поворачивая на знакомую дорогу. — Наша последняя экскурсия перед началом фестиваля проходила как раз в этом парке. С вами Альраи тоже ездил сюда?

— В моё время Альраи был Вилен Деврай, дед Найджела Деврая.

— Поэтому вы зовёте настоятеля Кианан? Это его настоящее имя?

— Да.

— И вы были с ним знакомы ещё до того, как он стал настоятелем?

Норвен кивнул.

— Знаете, Альраи был первым, кого я встретил в Гелиадоре. Правда, тогда я не знал, что он Альраи. Мы приехали из аэропорта, и я вышёл побродить вдоль реки. И там увидел его. Он показался мне похожим на священника. Я даже попросил его помолиться за маму.

Впереди блестнуло озеро, возле которого настоятель говорил с Кайтом в июльскую жару. За озером, в глубине соснового леса, полыхали алым деревья-факелы. На табличке, под исторической справкой, рассказывающей легенду о битве Мелкона и Гадара, горели красные буквы: «Прохода нет».

Норвен и Кайт обошли металлическую цепочку и ступили на тропу.

Первое время подъём был почти неощутим. Дорога, которую, судя по надписи, вряд ли часто подметали, почти не заросла травой. Её не засыпало ни хвоей, ни листвой. Падая, они оставались под раскидистыми ветвями, словно отделённые от тропы невидимой преградой. Было непривычно тихо. Паучки неторопливо плели серебристые сети. Бабочки, похожие на чёрные ирисы, порхали над ручьями, пробивающимися сквозь горную толщь. Иногда пролетали птицы, но и они были немы.

Через пару часов тропа разделилась на две. Профессор сверился с картами и выбрал левую:

— Надеюсь, так мы обогнём Туманный лес.

После полудня решено было сделать привал. Путешественники перекусили сэндвичами и собирались снова двинуться в путь, но Кайта невероятно клонило в сон. Стараясь незаметно украсть пару минут отдыха, пока профессор укладывал рюкзак, он смежил веки и провалился в темноту. Сначала она была ровной, как расстеленный на столе отрез чёрного шёлка. Потом появились складки, распахнувшиеся долгими крыльями, и звёзды зажглись на угольной чешуе.

— Я перед тобой в долгу, мальчик. От дракона такое редко услышишь, — чудовище наклонило голову и посмотрело на Кайта серебристыми глазами. — Каждый выполнил обещанное: ты подарил мне свободу, я позволил тебе пройти. И всё же в той сделке было что-то неравновесное: ведь ты не знал, что ждало тебя в конце пути. Мы, драконы, мастера таких договоров. И не в наших правилах вмешиваться в жизнь песчинок, что выбрасывает на берег великий океан. Я надеялся, ты откажешься, но ты здесь, и мне хочется бросить камень на свою чашу весов.

Ты ещё можешь оставить эту дорогу, но стоит ступить дальше, и дорога не отпустит тебя. Если ты пришёл жить, возвращайся на север, где был рождён, и забудь тех, кто отразился в твоих глазах на горячей земле Гелиадора.

Дракон взмахнул крыльями — и тьма исчезла, словно сорванное покрывало, а вместе с ней и сон.

Кайт посмотрел по сторонам. Профессор дремал, положив под голову рюкзак. Наверное, минувшей ночью ему тоже не удалось выспаться.

«Что я делаю?» — испуганно подумал Кайт. — «Я совсем потерял голову! Обрадовался, что кто-то пойдёт со мной… Будто это школьная экскурсия или семейная прогулка! Но если сказанное Альраи — правда, если Мелкон и Гадар — правда… Оба сателлита погибли, так и не добравшись до вершины!»

Он посмотрел на лицо профессора, усталое, с тенями, казавшимися ещё резче на бледной коже.

— Я не имею права брать вас с собой, — прошептал мальчик и осторожно потянулся, чтобы взять завёрнутый в тёмную ткань меч.

Норвен Войд схватил его за запястье и открыл глаза.

— Куда это вы собрались?

— Профессор, нам нельзя идти вместе. Если с вами что-то случится…

— Со мной ничего не случится, — перебил Войд. — А вот с вами — вполне может. Не знаю, что там было сотни лет назад, но в наше время пятнадцатилетний мальчишка не должен один бродить по горам, особенно таким, как эта. Похоже, вы достаточно отдохнули. Продолжим путь. А меч свой получите… надеюсь, что никогда.

Кайт вздохнул и стал надевать рюкзак.

— Профессор, вам когда-нибудь снились драконы? — спросил он, бредя по дороге за своим провожатым. — Чёрный дракон, вырезанный на разрушенной стене Храма, он иногда говорит со мной. И Сепий, рыжий кот. А ворон, сидящий на камне возле пруда, всегда молчит. Я назвал его Полковником. Из-за белых перьев, напоминающих погоны.

— Погоны? Я думал, это седина.

Солнце играло с листвой на верхушках деревьев. У корней царила прохлада, пронзаемая тонкими лучами там, где крона была не такой густой. Холмы, поднимающиеся по обе стороны дороги, опустились, сосны стали тоньше. Под ними буйно росли папоротники и мох, покрывавший пространство сплошным зелёным ковром, на котором белели крошечные цветы.

Кайт, остановившийся, чтобы рассмотреть цветок, поднял голову и замер.

— Профессор, там человек! — он показал на тело, лежащее у корней старой сосны. Сойдя с тропы, он пошёл в глубь сосновой рощи, утопая в мягком мху. Цветов стало больше, теперь они напоминали снег.

Человек лежал, уткнувшись лицом в куст папоротника. Что-то смутно знакомое было в его фигуре. Кайт с усилием перевернул тело и вскрикнул. Перед ним было лицо отца — в осколках стекла и крови, такое, каким он сотни раз видел его во сне.

— Отец! — Кайт протянул руки, пытаясь то ли обнять, то ли разбудить. — Отец!

Он прижимал его к себе, желая, чтобы тишина леса откликнулась ударами сердца. Но и лес, и сердце молчали.

— Кайт, Кайт! — звал чей-то голос на краю сознания. Человеческое тело в его руках начало темнеть и грубеть, пока не приобрело очертания поваленного дерева.

— Кайт, очнитесь! — повторил профессор, стараясь оторвать его от старой сосны.

— Что это? — Кайт разжал руки, испуганно глядя на потрескавшуюся кору, в которой секунду назад видел родное лицо.

— Туманный лес. Похоже, он захватывает и левую тропу.

Он помог ему выбраться на дорогу.

— Идёмте, — поторопил профессор и взглянул на часы. Они замерли на времени, когда путешественники покинули место привала.

Но мальчик продолжал смотреть на поваленное дерево.

— Идёмте, — повторил Войд. — Лучше ступайте впереди, чтобы я вас видел. Если почувствуете неладное, сразу скажите мне.

Кайт кивнул и побрёл вперёд, опасливо озираясь по сторонам.

Они прошли так час, может, больше. Теперь трудно было определить время. Пейзаж вокруг стал постепенно меняться. Лес густел, деревьям становилось тесно. Они расталкивали друг друга, пытаясь пробраться к тропе, но замирали в сантиметре от дороги. Только ветви тянулись вперёд, пытаясь ухватить путников за рукав.

Тропа стала ещё уже. Теперь приходилось пробираться вперёд, придерживая руками длинные гибкие прутья кустарника, норовящие хлыстом ударить по лицу. Какой-то вьющийся чертополох прицепился к ткани, в которую был завёрнут меч. Норвен замешкался, отрывая колючие клейкие шары, и потерял Кайта из вида. Он заторопился, продираясь сквозь голые ветви, и с облегчением увидел впереди свет. Тяжёлый участок пути остался позади. Перед ним открылась широкая поляна, усыпанная листвой. Но Кайта на ней не было.

Норвен с тревогой огляделся по сторонам и вдруг заметил, что трава под листьями чёрного цвета. А приглядевшись, понял, что это не трава — а шлейф длинной мантии. И золотая листва — лишь вышивка на бархате. Он поднял голову и увидел на другом конце поляны человека, полускрытого тенью деревьев. Человек повернулся, и солнце заиграло на высокой короне из скрещенных мечей. Под белой маской хищно горели глаза.

— Давно не виделись, Норви, — сказал человек, и алый прямоугольник на губах дрогнул в улыбке. — Вы затеяли такое представление, а меня не пригласили. А я ведь тоже люблю играть. Но сейчас у меня мало времени. Я пришёл, чтобы забрать свой меч. Отдай мне его.

— Здесь был мальчик. Где он? — облизнув пересохшие губы, произнёс Войд.

— Мальчик? Не волнуйся, он получит по заслугам. Как и ты… Дай мне меч!

— Хочешь меч? — он отстегнул крепления и взял завёрнутый в ткань клинок. Потом сдёрнул покрывало.

— Ты ведь не забыл? Только я имею право прикоснуться к рукояти. Играть нужно по правилам. Ты был сильным и всегда соблюдал правила, — улыбка на кровавых губах стала плотоядной. — Какая игра тебе нравилась больше? Считать, сколько ты можешь не дышать под водой, пока Дипэк парит наверху свои кости? Или ты дашь мне меч, и сыграем снова в урок тишины?

Войд резко толкнул человека, и тот повалился на расшитую золотом мантию. Корона упала, чёрные кудри разметались, сливаясь с чернотой бархата.

— Ты думал, что можешь от меня убежать? — глаза сверкали, будто раскалённые угли. — Но мою печать не стереть, правда? Прошло столько лет, а они всё ещё горят!

Подавив возглас, напоминающий то ли стон, то ли рык, Норвен обнажил меч и приставил его к шее лежащего.

— Ну, давай, — прошептал человек, с улыбкой сжимая рукой острие клинка. — Тебе ведь всегда хотелось это сделать!

Норвен надавил на меч. Видно было, как пульсирует кровь под бледной кожей. Слишком бледной для этого загорелого тела.

Где-то далеко его звал сдавленный голос. Он снова посмотрел на меч, но руки, сжимавшие клинок в тщетной попытке отвести лезвие, уже теряли цвет и будто бы уменьшались.

— Профессор, пожалуйста! Это же я…

Норвен очнулся и увидел, что прижимает лезвие к шее Кайта, лежащего на узкой тропе.

Отбросив меч в сторону, он помог Кайту подняться.

— Простите, простите, я… — бессвязно повторял Норвен, дрожа от того, что едва не случилось.

— Идёмте? — тихо спросил Кайт.

— Да… да… — всё ещё дрожа, Норвен поднял клинок и вложил в ножны.

Спустя ещё час, узкий коридор начал расширяться. Деревья расступались и уходили вглубь леса, снова появились папоротники и мох. Их укрывали клочки молочно-белого тумана.

Иногда на земле можно было увидеть брошенную одежду, пластиковые бутылки и упаковки таблеток. Неподалёку стояли таблички с надписью «Жизнь — самый ценный дар» и телефоном службы психологической помощи.

Кайт ступал по тропе, едва заметной под широкими листьями растений. Впереди показался ещё один комок ткани, бывшей когда-то школьным пиджаком, и шприцы с пустыми ампулами. Рядом, прислонившись к стволу дерева, сидел юноша. Голова была опущена на грудь, ладонями вверх лежали руки с простреленными венами.

Кайт дёрнулся было вперёд, но усилием воли остановил себя.

— Профессор, там, под деревьями, никого нет?

— Никого, — тяжело проговорил Войд, сражаясь со своими видениями.

Они продолжили путь через лес смерти, становящийся с каждым шагов всё прозрачнее. Молочный туман светился в лучах заходящего солнца. Снова показалась табличка с предупреждающей надписью «Твоя жизнь важна». За ней ещё одна — «Только твоя жизнь важна». Кайт потёр глаза — ровные стволы сосен. Они сплетались кронами у облаков, наливаясь металлическим блеском, иглы расплавлялись, превращаясь в серое непрозрачное стекло. Лес становился куполом, медленно сжимающимся, чтобы раздавить заключённого в ней человека.

— Профессор, помогите… — слабо прошептал Кайт.

— Это просто иллюзия, — раздался рядом знакомый голос, и стены купола пошли рябью. — Дайте мне руку.

Дальше они шли, держась друг за друга. И то рука мальчика сжималась, стремясь вернуться в реальность, то пальцы учителя сплетались на его ладони в попытке очнуться.

Дорога снова разделилась: одна уводила вверх, другая опускалась вниз, туда, где между деревьями темнели стены старого здания.

— Тоже видение? — спросил Кайт.

— Нет, заброшенная гостиница.

— Гостиница? Кто же захочет селиться в таком месте?

— Я читал об этом. Пару десятилетий назад один предприниматель решил доказать, что слухи о лесе беспочвенны, выкупил за бесценок участок земли и начал строить отель. Но умер за несколько дней до открытия. Отель перекупил молодой миллионер, решивший, напротив, построить бизнес на любителях острых ощущений. Но таковых нашлось не много, отель стал приносить убытки, и его закрыли. Так он и стоит с тех пор. Хорошая новость — мы почти прошли лес, — профессор взглянул на убегающую вверх тропу. — Плохая — солнце уже садится, и мы слишком устали. Я хотел пройти ещё пару часов, пока совсем не стемнеет и заночевать возле тропы. Но теперь мне мало нравится идея ночевать под этими деревьями. Пойдёмте посмотрим, насколько успел разрушиться отель.

Они спустились с тропы и, миновав папоротниковое море, оказались на грунтовой дороге, заваленной буреломом и камнями. Впереди стояло пустое одинокое здание. В некоторых окнах ещё сохранились стёкла. При входе в пыльных вазах стояли искусственные цветы. Профессор толкнул прозрачную дверь, опасливо поглядывая на потолок. Но здание и внутри оказалось почти не тронутым мародёрами. На стенах висели пейзажи в тяжёлых медных рамах, лестницу по-прежнему покрывал ковёр. В огромной комнате, когда-то служившей столовой, лежали сваленные друг на друга матрасы. Рядом высилась гора подушек. Дальше громоздились столы и стулья.

— Какое странное место… — Кайт коснулся подоконника, оставившего на ладони пыльный след.

— Думаю, мне будет легче уснуть, видя над собой неподвижный потолок, а не качающиеся листья. Переночуем здесь.

— Хорошо.

Они разложили спальные мешки и достали приготовленные для ужина запасы, но есть никому не хотелось.

— Простите меня, — проговорил профессор, глядя на пыльный пол. — Я не понимал, что делаю.

— Всё в порядке, — мягко ответил Кайт.

— Возможно, вы были правы, что хотели идти один, — Норвен никак не мог избавиться от вида лезвия, прижатого к тонкой шее.

— Один я бы не дошёл, — покачал головой Кайт. — Так бы и сидел, пытаясь воскресить упавшее дерево.

Он посмотрел на часы, замершие на времени после полудня. «Я не послушался совета Тубана, и его магия больше не защищает меня», — подумал Кайт.

Солнце, найдя путь сквозь кроны деревьев и разбитые окна, озарило комнату золотистым светом. Подхваченные ветром, в воздухе танцевали пылинки. Время обрело ту удивительную лёгкость, какая бывает только перед закатом.

За рваной шторой Кайт заметил белую тряпичную куклу.

— Профессор, смотрите, это Дожди-дожди-век!

Белый человечек с глазами разного размера, нарисованными, наверное, ребёнком, качался, купаясь в солнце и ветре.

— Дожди-дожди-век, принеси нам счастья! — вспомнив детское заклинание к божьей коровке, попросил Кайт.

Солнце вспыхнуло жидким золотом и скрылось за горами. Профессор зажёг фонарь.

Они заставили себя поесть, потом легли на разложенные одеяла.

— Постарайтесь уснуть, — проговорил Норвен. — Завтра дорога станет каменистой, идти будет труднее. Но, надеюсь, мы хотя бы избавимся от этого тумана.

Кайт посмотрел в разбитое окно. Над лесом поднималось серебряное блюдо луны. В её неверном свете верхушки сосен сияли, будто пики. О чём думал Мелкон, когда шёл через лес смерти? Какие видения являлись ему?

Подул ветер, стало холодать. Кайт натянул одеяло до подбородка. Послышался тихий стук дождя. «Спасибо тебе! Сейчас дождь — это то, что нам нужно!» — поблагодарил тряпичного духа погоды Кайт и уснул.

Проснулся он, когда небо едва начало бледнеть. Норвен Войд уже укладывал вещи.

— Всё в порядке? — спросил Кайт, поднимаясь.

— Да, — коротко ответил профессор. — Собирайтесь и отправляемся.

Дождь уже закончился, но листва продолжала шелестеть, будто ловя невидимые капли. Кайт выглянул в окно: в глубине леса собирался туман.

— Быстрее, — поторопил его Норвен.

Кайт свернул одеяло и затолкал в рюкзак. Шелест становился громче, обретая голос. Они вышли из старого отеля и посмотрели вниз: туман клубился, выбрасывая клочья, напоминающие когтистые пальцы.

— Идёмте, — профессор взял Кайта за руку и стал карабкаться наверх.

«Не уйдёшь, не уйдёшь… Погибнешь…» — слышалось позади.

У отеля туман замер, словно только сейчас заметил новую добычу. Потом с голодным шипением бросился внутрь здания. Последним, что Кайт увидел, была тряпичная кукла, качающаяся над ползущим к ней серым маревом.

Они вернулись на развилку и побежали по тропе, ведущей наверх. Может, тут лес терял свою силу, или маленький Дожди-дожди-век выиграл битву с туманом, но в голове прояснилось, дышать стало легче.

— Правильно мы решили остановиться на ночь в отеле. Было бы не очень приятно карабкаться наверх в мокрой одежде. Только вот уснуть обоим было ошибкой, но этот проклятый лес выпил все силы… Счастье, что я проснулся до прихода тумана. В следующий раз будем спать по очереди. Я надеялся добраться до вершины сегодня, но, боюсь, мои расчёты излишне оптимистичны, — Норвен шагнул вперёд и задел ветку, мгновенно осыпавшую его водой. Чертыхаясь, он стал отряхивать куртку.

Древние атласы не обманули: на второй день дорога стала каменистой. По краям тоже выросли скалы. Иногда всё сменялось почти ровной землистой тропой, а потом снова начинался подъём. Изредка попадались деревья-факелы, показывая, что они не сбились с пути. Но, несмотря на шрамы от колючих ветвей и синяки от встреч коленок с камнями, идти было легче, ибо их страхи больше не гнались за ними.

Перекусив возле нагромождения валунов, напоминающих гигантского снеговика, путешественники продолжили подъём. Тропа стала круче, порой она вовсе терялась на камнях, но снова выскальзывала змеёй и тянулась вверх. Хотелось пить, но Норвен решил экономить воду, пока они не найдут родник, отмеченный на старых картах.

— Возможно, и в этом ручье вода пригодна для питья, но мне не хочется рисковать. Кто знает, что начнёт мерещиться после пары глотков.

К счастью, ближе к полудню путешественникам удалось отыскать родник. Они умылись, наполнили фляги и продолжили путь.

— Хотелось бы до заката добраться до вершины, убедиться, что там ничего нет и заночевать уже на обратном пути, — самому себе пробормотал Норвен.

— Думаете, туман может подняться сюда? — опасливо спросил Кайт.

— Надеюсь, что нет. Но обратная дорога всегда легче.

Они одолели ещё несколько часов подъёма. Всё чаще из земли вырывались острые скальные породы, чудом цепляясь за которые тянулась вверх чахлая растительность. Иногда мелькали деревья с алой листвой. А потом дорога оборвалась — и они оказались на широкой равнине, сплошь поросшей деревьями-факелами. Куда ни глянь — алые листья. Где-то на краю равнины падал вниз водопад, его шум заглушал шорох шагов. Кайту казалось, что он ступает не по листве, а по крови.

— Здесь шеаты напали на Мелкона и его друзей, — прошептал он, касаясь тонких стволов. — Здесь погибли сателлиты.

— Это просто роща. Отсюда ветер разносит семена вниз, потому их и можно встретить до самого подножия, — проговорил Норвен, но в его голосе слышалась тревога.

Путники шли, а деревья всё не кончались. Лишь у следующего взгорья ковёр алых листьев начал редеть.

— Пройдём ещё немного и будем устраиваться на ночлег, — сдался Норвен. — Вершину отправимся искать завтра.

Кайт кивнул. Кровавая равнина, горящая в лучах закатного солнца, оставляла тягостное ощущение.

Они ещё час карабкались вверх, потом нашли небольшой ровный участок у тропы.

— Это подойдёт, — решил профессор. — Главное, не подходите близко к краю.

Кайт осторожно вытянул шею — ровный выступ обрывался почти отвесной стеной, поросшей редкими деревьями.

Они поели, потом расстелили спальные мешки.

— Вы ложитесь первым, — сказал Норвен. — Я разбужу вас через несколько часов.

— Хорошо.

Кайт думал, что не сможет уснуть без Дожди-дожди-века и его волшебного дождя, но провалился в глубокий сон без снов, едва коснувшись жёсткой постели. Проснулся он, услышав голос, повторяющий:

— Пора вставать!

За спиной профессора медленно светлело небо.

— Вы обещали меня разбудить! — воскликнул Кайт.

— Я и бужу.

— Но так не честно. Вы говорили, мы будем спать по очереди.

— Мне не спалось. Собирайте свои вещи, — профессор раскрыл рюкзак, взгляд упал на мешочек с тушью и кистями.

Некоторое время он думал о чём-то, потом медленно взял подарок художницы.

— Вряд ли это поможет, но раз уж взяли, — пробормотал он. — Давайте руку.

Кайт снял куртку и закатал рукав футболки. Норвен открыл баночку с тушью и обмакнул кисть. Потом, развернув руку мальчика ладонью вверх, стал медленно рисовать защитные знаки, мгновенно впитывающиеся в кожу.

— Готово, — профессор осмотрел свою работу. — Во всяком случае, разборчивее, чем ваши домашние задания. Ну, теперь в путь, — он закрыл тушь.

— Подождите, а вы?

— Обойдусь, — коротко бросил Норвен.

— Но профессор…

— Я не верю во все эти ритуалы! — в его голосе послышались нервные нотки. — Даже если бы верил… Эти знаки могли бы защитить Биджоя или Триггви, но не меня.

— Профессор, мы не знаем точно, как работают знаки. Если есть малейший шанс, что это поможет, нельзя его не использовать!

— Я же сказал…

— Прошу вас! Мне так будет спокойнее!

— Хорошо, — проговорил куда-то в сторону Норвен Войд.

Он снял куртку и поднял рукав водолазки. Кайт испуганно выдохнул. Вся рука от запястья была иссечена старыми, но продолжающими местами кровоточить шрамами.

— Делайте своё дело, — глухо проговорил профессор.

Мальчик повернул к себе раненую руку. Потом обмакнул кисть в тушь и начал рисовать поверх шрамов. Пальцы дрожали, знаки получались кривыми и кособокими.

— Надеюсь, вы своими каракулями не призовёте демона или не откроете портал в иной мир, — напряжённо усмехнулся профессор, опуская рукав ниже запястья.

Кайт потерянно смотрел перед собой.

— Соберитесь! — строго сказал Войд. — Вам сейчас надо думать не о моих руках.

— Да…

— До вершины, должно быть, пара часов. Давайте быстрее покончим с этим и отправимся назад.

— Да, вы правы, — пробормотал Кайт, но продолжал сидеть на земле, словно простое начертание серебристых линий отняло все силы.

Войд поставил его на ноги и протянул рюкзак. Придавленный этой ношей, Кайт карабкался по горной тропе, пока она не превратилась в почти отвесную стену, сложенную из огромных валунов.

— Оставим рюкзаки здесь, незачем тащить наверх лишний груз, — решил Войд. — Возьмём самое необходимое, а их заберём на обратном пути.

Он достал фляги с водой, верёвку и немного лекарств из аптечки. Потом взглянул на клинок.

— Не лучшее подспорье для альпинизма, — вздохнул он, закидывая меч за спину.

На первый взгляд выглядевшая неприступной скала оказалась будто созданной для лазанья. Нога удобно становилась в расщелины, руки быстро находили надёжный выступ. А потом камни и вовсе превратились в нечто наподобие лестницы, случайно построенной великанами во время игры в перебрасывание валунами. В стороне на утоптанной земляной тропе появилось дерево-факел.

— Вот же была нормальная дорога, — сетуя на самого себя, воскликнул профессор. — А я заставил нас карабкаться по отвесной стене. Спускаться будем тем путём.

Они полезли на каменные ступени, доходившие им до пояса. Справа снова мелькнула алая крона.

— Наконец-то ровная поверхность, — проговорил Норвен, выбираясь на небольшое каменное плато, за которым начинались скалистые пещеры.

Кайт стоял рядом и смотрел под ноги. Огромные камни здесь были округлой формы, словно их веками омывал океан. Между камнями блестела тёмная вязкая жидкость. «Нефть?» — мелькнуло у него. Ступая против течения ветвящихся ручьёв, он пошёл к пещерам.

Ручьи становились полноводнее, липкая чернота пузырилась, выплёскиваясь из щелей и заливая камни. Ещё бесформенная, но отчаянно желающая обрести форму, она разделялась на тонкие нити. Нити становились волосами, струящимися по чёрному тягучему водопаду. Водопад пытался замереть в чьём-то образе, но каждый раз осыпался под собственной тяжестью. Ещё одна струя медленно вытекла из-под сводов пещеры и застыла огромной овальной каплей. Другие струи точили её, вырезая лицо. Судорога прошла по горам, и на лице открылись глаза.