Digging for the Bones (джен)

Остаток дня был серым и холодным, как бы подчёркивая общее настроение обитателей замка. В любое другое время студенты были бы в восторге от неожиданных каникул. Теперь же Гарри чувствовал, что от безделья у них появилось слишком много времени для размышлений.

Всех гриффиндорцев по одному вызывали для разговора с аврорами, которые хотели знать о Невилле всё: что он говорил о своей домашней жизни, были ли среди ребят какие-то подозрения. Гарри вспомнил историю, рассказанную как-то Невиллом, о том, как дядя выбросил его, маленького, из окна, пытаясь напугать так, чтобы проснулась его магия. Было ещё несколько подобных историй, и во всех фигурировала одна и та же личность — дядя Невилла.

Гарри с раздражением заметил, что многие из его сокурсников начали рассказывать, будто находились с Невиллом в более близких отношениях, чем было на самом деле. Лаванда фактически заявила о своей безответной любви к нему, пока Джинни не обозвала её перед всей гостиной тупой коровой. Впервые после объявления в Большом зале Гарри услышал, чтобы Джинни действительно что-то сказала. Хотя, честно говоря, сколько он её знал, она всегда помалкивала в его присутствии. Гарри вспомнил, как Невилл помогал Джинни с домашним заданием по гербологии.

Вскоре после того, как Дамблдор закончил свою речь, Гермиона встала из-за стола и в одиночестве вышла из зала, не сказав никому из них ни слова. Впрочем, погружённые в свой собственный шок, Рон и Гарри даже не заметили, как она исчезла.

Перед обедом Гарри и Рон пошли искать Гермиону. Убедившись, что её нет в башне, они отправились в библиотеку и, естественно, нашли подругу в самой глубине книгохранилища: она спряталась в уединённой нише, но не читала, а просто сидела, закрыв руками лицо.

— Гермиона? — тихо позвал Гарри, опасаясь подкрадываться к ней.

— Что? — резко отозвалась она, не двигаясь и по-прежнему прижимая ладони к лицу.

— Э-э, мы подумали, может быть, ты захочешь перекусить? — неуверенно пробормотал Рон.

— Нет, — сказала Гермиона, уткнувшись в ладони, — я не голодна, — её голос звучал ровно и хрипло.

Переглянувшись с Роном, Гарри беспомощно пожал плечами.

— Я… ну… мы будем на обеде… — нервно сказал Рон, — если… ну, ты знаешь, если мы тебе понадобимся.

Гермиона кивнула, не отнимая рук от лица. Гарри и Рон отправились в Большой зал, не зная, что ещё делать.

— Это ужасно! — произнёс Рон, понизив голос. Гарри согласно кивнул. Зал был наполовину пуст, а те, кто там находился, даже слизеринцы, выглядели подавленными.

— А как насчёт всей этой ерунды с медицинским осмотром? — спросил Рон у Гарри, едва усевшись за стол. — Они действительно думают, что есть другие, кого избивают в собственных семьях?

Гарри показалось, что Рон окинул его долгим задумчивым взглядом, и неловко потёр руку.

— Не знаю, может быть.

Гарри нервничал — он никогда не проходил надлежащего медицинского обследования. Мадам Помфри лечила его, когда он умудрялся пораниться, но Гарри не был уверен, что это будет такой же осмотр.

Рон нагрузил еды на свою тарелку. Гарри же, не увидев на столе ничего, что мог бы сейчас съесть, ограничился куском хлеба, обильно намазав его маслом. Добавив в чай побольше молока и сахара, он взглянул на преподавательский стол: большинство профессоров отсутствовало.

Гарри сидел, снова думая о синяках, которые он видел на руке Невилла, и, сравнивая со своими, приходил к выводу, что у него всё было не так уж и плохо.

Дурсли, конечно, отвратительные опекуны, но их нельзя ведь считать жестокими, не так ли? Это было бы немного чересчур. Во всяком случае, Вернон только иногда становился совсем мерзким и поднимал на Гарри руку, по большей части он просто орал на племянника. Они даже не запирали его в чулане с тех пор, как он поступил в Хогвартс. Нынешнее лето оказалось таким скверным только из-за происшествия с Мардж. Вряд ли кто-то из Дурслей стал бы постоянно Гарри калечить, не так, как случилось с Невиллом.

Гарри почувствовал тупую боль в груди. Утром он покормил жабу Невилла — бедняжка терпеливо ждала хозяина, который никогда уже не вернётся за ней. Надо будет спросить профессора Макгонагалл, что она собирается делать с Тревором.

О, но Макгонагалл сейчас нет. Гарри стало интересно, кто же пока будет вместо неё.

Гарри ломал голову, пытаясь понять, как мог Невилл прожить с ними два года и никто ничего не заметил? Он вспоминал и мысленно разбирал каждое соприкосновение с Невиллом, каждое мгновение, какое они когда-либо проводили вместе.

Похоже, он был не единственным, кто задавался этим вопросом. До него долетели обрывки разговора именно на эту тему. Гарри вяло оглядел Большой зал. Чуть дальше за столом сидели Фред и Джордж. Ему показалось, что они посмотрели в его сторону, однако близнецы были поглощены разговором о Невилле.

— И не забывай о кошмарах, Рон говорил, что они ему снились постоянно, — донеслось до Гарри.

Гарри помнил кошмары Невилла: несколько раз в прошлом году, проснувшись среди ночи, Гарри будил Невилла, бормотавшего что-то себе под нос, но не подозревал, что и Рон просыпался тоже и видел их.

Близнецы уже поели и собрались уходить. У обоих вид был одинаково беспокойный и расстроенный. Джордж (в свитере с буквой «Ф» — братья почти никогда не носили «правильный» свитер) поднял глаза, увидев Гарри, слабо улыбнулся.

— Всё в порядке, Гарри? — спросил он, проходя мимо.

— Да, нормально, — Гарри на самом деле так думал.

Другие разговоры, услышанные Гарри, касались нововведений с «осмотрами».

— Моя мать сойдёт с ума, услышав, что школа обвиняет чистокровные семьи в жестоком обращении с детьми! — возмущённо заявил один из райвенкловцев другому, когда оба проходили мимо Гарри.

Некоторые говорили об этом испуганно, задаваясь вопросом, кто будет проводить осмотры и как вообще они будут проходить. Перси, старший брат Рона, сидел в нескольких футах от Гарри. В этом году его назначили старостой школы, и студенты надеялись, что преподаватели предоставили ему дополнительную информацию. Два первокурсника, по-видимому, допекли его своими вопросами, потому что он неожиданно огрызнулся, впрочем, достаточно вежливо:

— Я знаю не больше вас и буду благодарен, если вы дадите мне спокойно поесть.

Кроме того, оказалось, что все вокруг гадали, кому из студентов плохо живётся в семье. Гарри с каким-то болезненным интересом наблюдал за некой сценкой, которая повторялась по меньшей мере трижды, пока он сидел за столом: шептавшиеся ребята умолкали, когда мимо проходил кто-то из студентов, а потом, подталкивая друг друга, кивали ему в спину, шипя «ш-ш-ш» и подавая многозначительные знаки.

Гарри было знакомо такое поведение сокурсников, поскольку в прошлом году о нём самом сочинялось немало сплетен и домыслов, и хотя ему очень не хотелось признавать, что в сегодняшнем дне было что-то хорошее, но он испытывал облегчение от того, что на этот раз не оказался в центре внимания.

Решив наконец, что достаточно долго ковырялся со своей едой, Гарри допил чай и отказался от дальнейших безнадёжных попыток запихнуть в себя обед.

— Пойду в башню, — буркнул он Рону.

— Ладно, потом увидимся.

Магически усиленный голос Снейпа призвал всех студентов вернуться в гостиные своих факультетов и сообщил, что деканы объяснят распорядок на ближайшие дни.

— Как думаешь, Макгонагалл вернулась? — спросил кто-то.

Гарри занял один из стульев у окна и пытался сделать хоть что-то из летней домашней работы. Он не осмелился забрать свои вещи из чулана под лестницей после того, как Фадж вернул его на Тисовую улицу, и теперь сильно отставал от сокурсников.

Вчера Гарри заказал большинство новых книг, пробравшись после отбоя в совятню и отправив Хедвиг с бланком заказа на учебники, надеясь получить их прежде, чем возобновятся занятия, иначе придётся отвечать на множество неловких вопросов. К счастью, его школьная одежда была при нём, и тётя Петуния дала ему несколько пар джинсов, которые были слишком малы для Дадли, но почти впору Гарри — похоже, Дадли их носил лет в восемь.

Гарри вернулся к работе над эссе по истории магии. По крайней мере, в этом семестре ему не придётся сдавать его с опозданием.

За следующую четверть часа гостиная постепенно заполнилась: одни студенты входили сквозь портрет, другие спускались из спален. Гарри увидел, как пришли Рон и Гермиона, у которой щёки покрылись пятнами, но слёз не было видно. Следом за ними явились близнецы, всё с тем же нехарактерно серьёзным выражением лиц. Один из них что-то сказал Рону, и тот кивнул.

Гарри помахал Рону и Гермионе, полагая, что они его не видят. Гермиона тронула Рона за руку, и они подошли к нему.

— Всё в порядке? — спросил Гарри.

Гермиона кивнула, не говоря ни слова и не встречаясь с ним взглядом, села за стол, подперев руками подбородок.

— Привет, Гарри, — буркнул Рон и с подавленным видом уселся рядом.

Гарри хотел спросить, что случилось, но это было глупо. Ему хотелось что-то сказать, что угодно, но оказалось, что говорить просто не о чем.

Портрет снова отодвинулся, впуская в гостиную профессора Люпина, выглядевшего по-прежнему серым и усталым. Теперь, когда у Гарри появилась возможность по-настоящему рассмотреть этого человека, он увидел, что его одежда, хотя и чистая, была довольно поношенной.

— Могу я попросить минуту вашего внимания? — спросил он достаточно громко, чтобы его услышали в общем шуме.

В гостиной мгновенно воцарилась тишина.

— Профессора Макгонагалл не будет по крайней мере несколько дней, поэтому она попросила меня подменить её. Я понимаю, что это не лучший способ познакомиться… — на скулах профессора играли желваки, и Гарри подумал, что ему, должно быть, нелегко, ведь именно он обнаружил, как сильно пострадал Невилл, не успев даже провести ни одного урока. Профессор сглотнул и глубоко вздохнул: — Я объясню процедуру этих новых осмотров.

Он поднял стопку пергаментов.

— Вас будут вызывать в алфавитном порядке, по курсам. В этих пергаментах указаны дата и время приёма для каждого из вас. Пожалуйста, не опаздывайте, так как целители из Мунго будут работать у нас всего неделю. Сам осмотр — безболезненная, хотя и серьёзная процедура, и занимает от получаса до сорока пяти минут.

Одна из первокурсниц подняла руку. Люпин кивнул:

— У тебя возник вопрос?

— Нам будут делать уколы? — нервно спросила девочка, насколько знал Гарри, маглорождённая. Самому Гарри делали несколько прививок в начальной школе — тогда приходила медсестра, которая была очень недовольна тем, что Гарри не получил их раньше.

— Нет, — твёрдо сказал Люпин, — это всего лишь осмотр. Если понадобится какое-либо лечение, целители назначат другое время. Однако есть ещё одна проблема, — серьёзно продолжал Люпин. — Этот осмотр необходим, чтобы мы могли понять, кому из студентов требуется помощь в связи с жестоким обращением, но, как и всё вокруг, он не идеален. Вы знаете друг друга гораздо лучше, чем преподаватели. Если у вас есть какие-либо опасения относительно ваших сокурсников, обязательно сообщите об этом кому-нибудь из персонала. Дверь моего кабинета всегда открыта, как и двери любого из профессоров. Пожалуйста, не думайте, что вы совершите предательство, поделившись такой информацией. Совсем наоборот. Мы не сможем помочь, если не узнаем о проблеме.

Люпин серьёзно посмотрел на них.

— Я оставлю вас до вечера. Пожалуйста, подходите в Больничное крыло в назначенное время, — он передал стопку сложенных пергаментов Перси и покинул гостиную, а Перси, раздувшись от важности, начал выкликать всех пофамильно.

Когда прозвучала фамилия Гермионы, она шагнула к Перси, забрала свой пергамент и ушла через портрет, не сказав ни слова ни Гарри, ни Рону.

— Куда это она? — спросил Гарри.

— В библиотеку, наверное, — быстро сказал Рон. — Не хочешь сыграть в шахматы, когда всё закончится?

— Поттер, Гарри, — позвал Перси. Гарри получил свой пергамент и прочитал:

«3 сентября, пятница, 9:00».

У Гарри появилось странное чувство пустоты. Он вспомнил Вернона, тот вечер, когда Фадж привёз его на Тисовую улицу, разглагольствования, что никто не верит нытью Гарри и ему придётся смириться с тем, что его ждёт.

Однажды в начальной школе одна из учительниц заметила, что Гарри хромает, и сообщила об этом медсестре. Та известила Дурслей, а затем осмотрела его. Конечно, к тому времени травма уже зажила. Гарри предположил, что волшебники, в отличие от маглов, быстрее выздоравливают благодаря магии. Петуния тогда была в ярости от того, что медсестра связалась с ней, и Гарри месяц дома не кормили — Петуния истребовала для него школьные завтраки, иначе Гарри точно не протянул бы долго.

Гарри скомкал пергамент и сунул его в карман, решив, что ни за что не станет снова проходить через это. Если он пропустит время осмотра в пятницу и отправится на него в понедельник, то отметины, нанесённые Верноном, уже исчезнут. Даже лучше: Люпин сказал, что целители будут там только на этой неделе. Может быть, он вообще сумеет отвертеться.

* * *

— Итак, все студенты уже должны были получить свои расписания о времени приёма, — сказал Северус Снейп, окинув взглядом учительскую и получив несколько утвердительных кивков. — У кого-нибудь есть вопросы по самой процедуре?

Преподаватели покачали головами. Это был один из самых тихих педсоветов, которые они провели за всё время работы Северуса в Хогвартсе. Ему было неудобно руководить всем этим, но Дамблдор оставил его за главного: похоже, он оказался единственным деканом, ещё способным организовать работу школы после смерти Лонгботтома.

Он упрекнул себя за этот эвфемизм. После убийства Лонгботтома.

— Тогда, думаю, мы можем отложить всё до завтрашнего утра? У меня сегодня много дел, и я уверен, что у всех вас тоже, — закончил он устало: четырёх часов сна было просто недостаточно.

— Северус, на пару слов… — попросил Люпин, когда остальные вышли.

— Что, Люпин? — Северус был слишком утомлён, чтобы, по обыкновению, съязвить.

— Ко мне обратились трое гриффиндорцев, у них есть опасения по поводу одного из сокурсников. Я попросил их встретиться со мной в моём кабинете перед обедом. Учитывая, что я их совсем не знаю…

— Полагаю, это правильно, — Северус тяжело вздохнул, — хотя не думаю, что гриффиндорцы станут откровенничать со мной. Кто из студентов к тебе подошёл? — Северус подумал, не попросить ли Поппи поговорить с ними. Но нет, он был исполняющим обязанности директора, и этот разговор, увы, его обязанность.

— Гермиона Грейнджер, — назвал Люпин первое имя.

— Кто бы сомневался, — пробормотал Северус, не удержавшись и закатив глаза.

— Фред Уизли и Джордж Уизли, — закончил Люпин, игнорируя Северуса.

А это было уже интересно.

— Кто тот студент, о котором они беспокоятся? — спросил Северус.

— Они не сказали. Думаю, они боятся, что их друг попал в беду, — ответил Люпин.

Северус задумался, кто бы это мог быть. Возможно, Джордан? Или одна из девочек в спальне Грейнджер? Он мысленно перебрал всех студентов, у которых, по его мнению, могло быть что-то общее с Грейнджер и Уизли. Все они были из приличных семей…

Эта мысль заставила его похолодеть. Лонгботтомы были не просто «приличной» семьёй, они считались самыми достойными в волшебном мире.

— Хорошо, Люпин, идём, — коротко сказал Северус.

— Это не первый случай, когда в Хогвартсе не замечают жестокого обращения с детьми, — задумчиво вздохнул Люпин, пока они шли к его кабинету.

Северус почувствовал, как внутри всё заледенело. Она же никогда не предала бы его доверия?

— Что ты имеешь в виду? — спросил он низким опасным голосом, положив руку на палочку, готовый в случае необходимости довести Люпина обливиейтом до полного идиотизма.

— Да ладно тебе, Северус, — ответил Люпин, явно не заметив ярости Снейпа. — Ты же знал Блэков, дружил с Регулусом. Уверен, ты слышал об их отце, — Люпин содрогнулся, — и о матери.

— Да, слышал, — Северус расслабился, мысленно извиняясь перед духом Лили за то, что так плохо о ней подумал.

— Я всегда думал, что именно это и довело Сириуса до крайности. Интересно, было ли присоединение к Волдеморту попыткой получить одобрение родителей? Способом с честью вернуться в семью Блэков? — Люпин, казалось, забыл, с кем разговаривает. — Иначе я не могу представить, почему он сделал то, что сделал.

— У нас есть более насущные проблемы, — Северус был обязан выслушать студентов Гриффиндора, но будь он проклят, если станет психологом для волка.

— Да, конечно, — Люпин встряхнулся.

Трое студентов ждали внутри кабинета защиты от тёмных искусств. На лице Грейнджер промелькнуло выражение полной паники, когда она увидела, кто пришёл с Люпином. Хотя близнецы казались более крепкими, им было лишь слегка не по себе.

Люпин трансфигурировал стол, пригласил всех сесть, полагая (и справедливо), что его собственный кабинет будет слишком мал, и взмахом палочки закрыл дверь.

— Вы что-то хотели нам рассказать? — Северус сел, стараясь выглядеть менее пугающим, и выругался про себя: он не хотел, чтобы его слова прозвучали так отрывисто.

— Гм… видите ли, сэр… — начала Грейнджер, нервно ёрзая, — я хотела сказать вам, что… ну, я не уверена, но у него так много общего с Невиллом, что я подумала… Каждый раз, когда рукав его мантии задирается, становятся видны точно такие же отметины, и я уже давно беспокоюсь об этом… он тоже никогда не ездит домой на каникулы, и его плохо кормят… — её глаза наполнились слезами, и она замолчала, пытаясь взять себя в руки.

Северус закрыл глаза: не стоило кричать на девочку, как бы ему этого ни хотелось. Сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, он открыл глаза и сосредоточился на близнецах Уизли.

— Может быть, вы, джентльмены, просветите меня, кого имеет в виду мисс Грейнджер?

Один из мальчиков (Северус бросил попытки отличить их друг от друга три года назад) глубоко вздохнул.

— Гарри, — сказал он.

— Прошу прощения? — Северус в недоумении уставился на мальчишек, пытаясь отыскать хотя бы намёк на то, что те шутят, и не видел ничего, что их обычно выдавало: ни приподнятых уголков рта, ни нервной возни с палочками. А ещё на их лицах не было невозмутимого выражения, с каким обычно скрывают чувства. Все трое выглядели обеспокоенными, грустными и смертельно серьёзными.

Но это было безумием.

— Поттер? — требовательно уточнил Северус. — Он что, ныл, что его магловские родственники недостойны присутствия знаменитого Гарри Поттера?

Грейнджер вздрогнула и съёжилась от его тона, но близнецы возмутились.

— Гарри никогда не говорил о своих родственниках, — категорично заявил один из них.

— Но в прошлом году мы вытащили его из комнаты, — подхватил другой. — Они поставили решётки на окно и заперли его в комнате на сотню замков. В двери была лазейка для кошки, и они морили его голодом.

Люпин открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Северус свирепым взглядом заставил его молчать.

— Что значит «морили его голодом»? — медленно спросил Северус.

— Это значит банка магловского супа раз в день, которую он делил между собой и своей совой, — решительно сказал один из мальчиков. — Он сказал нам об этом, когда мы забрали его.

— Правда, после этого он заткнулся, — вмешался другой. — Как будто спохватился, что сказал слишком много.

— А когда он в этом году сел в поезд, я обняла его, и он вскрикнул. Я думаю, они действительно причинили ему боль, — вставила Гермиона, которая наконец-то смогла говорить без слёз.

— Знаете, для маглов в неблагополучных районах нет ничего необычного в том, чтобы устанавливать решётки на окнах для защиты, — вмешался Люпин. — У них нет ни охранных чар, ни заклинаний, — он говорил почти умоляюще.

— Но только не на одном окне, профессор Люпин, — возразила Гермиона, — и не в спальне наверху. Её нельзя было открыть изнутри. Если бы случился пожар, он не смог бы выбраться.

Северус усмехнулся:

— В простом, не магическом огне мог погибнуть лишь действительно слабый волшебник.

— Да, но маглы этого не знают, не так ли? — сказал один из Уизли и кивнул на Гермиону. — Она сказала нам, что у них есть всевозможные правила для помещений, потому что они боятся попасть в ловушку при пожаре.

— А где же ещё один мистер Уизли? — спросил Северус. — Ему наверняка есть что сказать?

— Он отвлекает Гарри, — Гермиона залилась краской. — Гарри придёт в ярость, если узнает, что мы здесь…

Она не добавила «разговариваем с вами», но Северус словно услышал повисшие в воздухе слова.

— Благодарю вас за информацию, мисс Грейнджер, мистер Уизли и мистер Уизли. Не могли бы вы изложить свои наблюдения в письменном виде?

Если это была шутка или розыгрыш, Северус хотел получить от студентов собственноручное документальное подтверждение.

— Да, сэр.

Все они казались гораздо более сговорчивыми, чем должны быть шутники.

— Отдадите свои соображения профессору Люпину, — Северус наколдовал перья и пергамент для всех троих. — Будьте уверены, их рассмотрят.

Северус встал.

— У меня сегодня много дел. Не стоит упоминать об этом разговоре мистеру Поттеру. Я тоже не скажу, — он подумал, что они будут более откровенными, если позволить им действовать анонимно.

Северус оставил их в умелых и куда более отзывчивых руках профессора Люпина и всю дорогу до своих комнат боролся с собой. Поттер просто ныл, искал внимания, придумывал истории, чтобы вызвать сочувствие и произвести впечатление на своих друзей.

А Лонгботтом был неуклюж и бездарен. Фантазёр. Трус.

Если то, что сказали Грейнджер и Уизли, правда хотя бы частично…

Северус вздрогнул. Он словно наяву услышал, как Лили Эванс плачет о своём сыне.