Гермиона Грейнджер и Кубок Огня (джен)

Альбус Дамблдор и Гермиона Грейнджер, не теряя времени даром, камином переместились прямо из кабинета директора в комнату в «Трëх мëтлах».

Едва они вышли из камина, как громкий стук в дверь нарушил тишину.

— А, это, должно быть, Минерва и ваши родители, — заметил Дамблдор, что, по мнению Гермионы, было совершенно излишне. — Входите, входите!

По мере приближения этого момента все еë страхи снова всплыли на поверхность, и она очень волновалась по поводу того, что МакГонагалл могла рассказать еë родителям за время пути.

Но тревоги были мгновенно забыты, когда она увидела, как еë самые родные люди входят в комнату. Похоже, они немного нервничали из-за пребывания в волшебном мире.

— Мама! Папа!

Она пробежала два шага и тут же оказалась заключена в жаркие и такие надëжные объятия своей матери, а потом и отца. Что бы ни случилось, она навсегда останется их маленькой девочкой.

Дамблдор лучился дружелюбием.

— Рад познакомиться с вами, доктор Грейнджер и… доктор Грейнджер. Жаль, что наше знакомство происходит при таких обстоятельствах.

МакГонагалл заказала чай и кофе, и оба доктора Грейнджер удивлëнно заморгали, когда на низком столике в центре комнаты внезапно возник поднос, на котором компактно разместились пять чашек, чайник с кофейником, кувшинчик молока, сахарница, блюдо с печеньем и вазочка с лимонными леденцами.

— Да… — немного заторможенно ответил мистер Грейнджер. — Минерва сообщила нам кое-какие подробности по пути сюда… — Гермиона внутренне съëжилась, — …и немного описала ситуацию.

— Ну что ж, прежде чем мы начнëм, может, устроимся поудобнее? — риторически спросил Дамблдор и лёгким взмахом волшебной палочки сотворил два удобных зеленых кожаных кресла и такой же диван с тремя подушками. Краем глаза Гермиона заметила, как мать тревожно оглянулась и схватила отца за рукав.

«Им по-прежнему неуютно в моëм мире», — подумала Гермиона, усаживаясь на диван рядом с родителями. Дамблдор сел в кресло напротив семьи Грейнджер, а МакГонагалл склонилась над чайным сервизом.

— Чай или кофе, доктор Грейнджер?

Они оба посмотрели вверх. Ответил отец:

— Может, сегодня мы будем говорить «мистер» и «миссис», чтобы избежать путаницы?

— Конечно, — спокойно согласился Дамблдор, разворачивая конфетку и отправляя еë в рот. Гермиона заметила лёгкий упрёк в глазах родителей при виде употребления такого не полезного для здоровья зубов лакомства.

Оба её родителя ограничились кофе, отец предпочел чëрный, а мать — со сливками и коричневым сахаром. Они с опаской наблюдали, как кофейник, двигаясь сам по себе, разливает парящую тëмно-коричневую жидкость в подлетевшие к нему чашки на маленьких блюдцах. Затем настал черёд сахарницы и кувшина со сливками. Гермиона взяла чашку чая с ломтиком лимона и села, поставив блюдце на колени. Никто, похоже, пока не хотел брать печенье.

Когда все расселись, Дамблдор приступил к полуофициальному заседанию.

— Итак, не хотите ли начать с вопросов, которые у вас могли возникнуть? — терпеливо спросил пожилой волшебник.

Гермиона увидела, как мать искоса взглянула на отца, который кивнул в ответ и повернулся к Дамблдору.

— Если вы не возражаете, я начну. — Он поставил чашку с кофе на маленький столик, стоявший рядом с диваном. — Насколько я понимаю, никто здесь не считает, что наша дочь каким-то образом нарушила правила?

— Конечно, — ответил Дамблдор. — Я нисколько не сомневаюсь, что мисс Грейнджер не бросала своё имя в Кубок и никоим образом не воздействовала на других людей, существ или предметы, чтобы они сделали это от еë имени.

— Хорошо, — удовлетворённо буркнул мистер Грейнджер. Затем он наклонился вперёд, сложив руки вместе. — Тогда я не понимаю, почему еë заставляют участвовать против еë воли. — Он повернулся к дочери. — Ты ведь не хочешь участвовать, Гермиона? — спросил он с лёгким подозрением.

— Нет! — Гермиона решительно покачала головой из стороны в сторону. — Определённо нет.

Отец медленно кивнул.

— И всё же по какой-то причине, чтобы выйти из игры, ей приходится выдвигать судебный иск правительству!

Гермиона потянула отца за рукав пиджака.

— Не правительству, пап, а Министерству Магии.

— Подожди минутку, дорогая, — мягко предупредила еë мать. — Пусть твой отец закончит.

— Мы просто не можем понять, почему… — еë отец замолчал в явном расстройстве.

Выражение лица Дамблдора стало серьëзным, блеск в его глазах угас. Он устремил на родителей Гермионы уже гораздо более холодный взгляд.

— Мистер и миссис Грейнджер, существует много различий между миром, который вы знаете, и волшебным миром, в который вошла ваша дочь. В нашем мире есть много несовершенств, и во многих отношениях мы, волшебники и ведьмы, отстаëм от взглядов, которые привычны для вас.

Он отодвинул свою чашку с блюдцем, призвал еще одну конфетку и, не обращая внимания на осуждающие взгляды двух дантистов, откинулся на спинку кресла.

— Политическое устройство здесь очень отличается от вашего, — продолжил Дамблдор, — с привычными вам организованными политическими партиями, всеобщими выборами и публичными манифестами. Здесь есть конкурирующие фракции, очень подвижные по своей природе, члены которых часто руководствуются своими личными, подчас скрытыми интересами.

Он сделал паузу и провëл пальцами по своей длинной седой бороде, прежде чем снова заговорить.

— Из того немногого, что я знаю о маггловской истории вообще и истории английского общества в частности, самое близкое сравнение, которое я могу подобрать, — это, пожалуй, конфликты великих благородных родов, известные как Война Алой и Белой Розы. Нынешний министр магии — непревзойденный политик, но он больше заинтересован в удержании рычагов власти, чем в осуществлении какой-либо идеологической программы. Он счёл нужным созвать Турнир Трëх Волшебников, якобы для того, чтобы укрепить связи между тремя великими волшебными школами Европы.

— Я ценю этот урок истории, директор, — сухо заметил мистер Грейнджер. — Но я не понимаю, при чëм здесь наша дочь.

— Когда Кубок Огня… — Дамблдор на секунду замолчал. — Простите меня, Кубок — это магический инструмент, который должен был определить имена трëх наиболее достойных кандидатов для участия в Турнире. Появление из Кубка четвëртого имени — имени вашей дочери — было расценено как создание обязательного магического контракта.

— Но она не бросала своего имени в этот ваш Кубок. Вы же сами сказали, что верите ей, — запротестовала мать Гермионы.

— Да, я убеждëн, что это так, — чуть смутился Дамблдор. — Мы до сих пор точно не определили, — Гермиона могла бы поклясться, что при этих словах директор украдкой подмигнул ей, — почему из Кубка Огня появилось имя мисс Грейнджер, да и вообще четвëртое имя. Представители Министерства не имели возможности узнать вашу дочь и правильно судить о еë характере, а потому не верят в её невиновность.

— Так почему бы вам просто не отозвать еë кандидатуру от имени школы? — мягко, но настойчиво поинтересовался мистер Грейнджер.

— Это довольно сложно понять, но, насколько мы можем судить, мисс Грейнджер не представляет Хогвартс. Хотя лично я не сомневаюсь, что она обладает многими качествами истинного чемпиона. Кубок Огня выбрал еë от имени четвëртой, несуществующей школы.

Гермиона почувствовала, как еë мать беспокойно заёрзала на сиденье.

— Мне очень жаль, директор, — встревоженно вмешалась миссис Грейнджер, — но я никак не могу понять, что происходит. Мы все здесь согласны, чтобы Гермиона не участвовала. Но теперь вы говорите, что она представляет не свою школу, а какую-то несуществующую.

— Да, именно так, — с лëгкой сочувственно улыбкой подтвердил Дамблдор. — Как я уже сказал, мы не совсем уверены, почему имя Гермионы… — Гермиона вздрогнула, она впервые услышала своë имя из уст Альбуса Дамблдора, — …появилось из Кубка. Однако подход Министерства в лице назначенного куратора заключается в том, что, независимо от причины еë избрания, она должна принять участие или столкнуться с последствиями в случае отказа.

— Что за последствия? Изгнание? — еë отец насмешливо фыркнул. — Уж лучше так, чем заставлять Гермиону участвовать в чëм-то против еë воли!

— Вы упомянули другие школы, — вмешалась его жена. — Если Гермионе придëтся покинуть Хогвартс, то, учитывая еë успеваемость, она, наверняка, сможет перейти в другое учебное заведение?

— Да, — согласился Дэн Грейнджер, — этот вариант в любом случае стоит рассмотреть, учитывая, что пока способов выбраться из этой передряги без потерь я что-то не наблюдаю.

— Папа! — Гермионе всë больше не нравилось направление, в котором продвигалась беседа.

— Боюсь, всë не так просто, — печально сказал Дамблдор. — Считается, что ваша дочь заключила магически обязывающий контракт. Такой контракт нельзя просто разорвать.

— Для этого есть адвокаты, — уверенно провозгласил мистер Грейнджер и откинулся на спинку дивана, скрестив руки на груди.

— Что ж, возможно, им повезёт больше, чем мне, Верховному Чародею, — согласился Дамблдор. — Но как бы то ни было, если мисс Грейнджер откажется от участия, еë не просто исключат из Хогвартса. Её магические способности будут блокированы, так что она больше не сможет колдовать.

— Не самый плохой исход, — кисло заметил мистер Грейнджер.

— Есть много учебных заведений, которые встретили бы Гермиону с распростертыми объятиями, — гордо заявила еë мать. — Мы всегда надеялись, что она поступит в нормальный университет.

Гермиона бросила отчаянный взгляд в сторону МакГонагалл. К счастью, еë немая мольба достигла цели.

— Я считаю, что мы должны учитывать пожелания Гермионы в этом вопросе, — чётко заявила МакГонагалл. На что мать Гермионы ответила неприязненным взглядом, смысл которого трактовался однозначно и совершенно ясно: «Не говорите мне, как заботиться о моëм ребенке».

— Возможно, — с сомнением согласился отец. — Но я должен признать, что ни Эмма, ни я не были довольны тем выбором, который сделала наша дочь четыре года назад. Тогда мы решили позволить ей учиться здесь. Возможно, нам следует пересмотреть своë решение.

С Гермионы было довольно.

— Папа! Мама! Я не хочу покидать Хогвартс. — Еë мать попыталась успокоить еë, в то время как отец просто устало вздохнул с видом родителя, который имел долгий и печальный опыт споров со своим ребенком. — Именно поэтому нам нужен адвокат.

— Довольно дорогой адвокат, — заметила мать. — Мы не печатаем деньги, Гермиона. И они могут ещё понадобиться, особенно если обстоятельства ухудшатся и нам придется записать тебя в одну из лучших школ, — она сделала ударение на последних словах, выразительно взглянув на дочь.

— Кхм, — кашлянул Дамблдор, прервав семейный разговор. — Хогвартс покроет любые расходы, — застенчиво сообщил он и встретил ошарашенный взгляд МакГонагалл. — Из резервного фонда, Минерва. В конце концов, мы заботимся об одном из наших подопечных.

Оба еë родителя заметно ощетинились на такое неявное объявление неких «прав собственности» на их дочь. Но отец Гермионы не потерял своей рассудительности.

— Спасибо, — сказал он довольно резко. — Но что произойдëт, если ваше Министерство будет настаивать на своём? Что произойдет тогда? — Он угрожающе наклонился вперёд, пытаясь надавить на директора, который казался невозмутимым. — Я бы хотел узнать больше об этом «Турнире». Мы хорошо знаем нашу дочь и находим странным то, что она жалуется на участие в каком-либо конкурсе, особенно таком престижном, как ваша коллега, — он указал взглядом на профессора МакГонагалл, — нам описала. Так что я могу только предположить, что это какое-то спортивное состязание, так?

У матери Гермионы тоже нашлось, что добавить.

— Гермиона никогда не была спортивным ребенком, — вскользь призналась Эмма Грейнджер профессору МакГонагалл. — Всегда предпочитала читать, а не бегать и играть.

— Неужели, — сухо заметила суровая глава Гриффиндора. — Никогда бы не подумала.

Тем временем мистер Грейнджер продолжал наседать:

— А теперь расскажите мне правду об этом вашем треклятом Турнире.

— Разумеется, — согласился Дамблдор.

— Уверен, вопрос не в возрасте Гермионы и даже не в том, что практически все посчитали еë мошенницей. Хотя… — Дэниел Грейнджер посмотрел на Дамблдора взглядом дантиста, — должен сказать, что подобное отношение не прибавляет доверия к вашей школе.

Гермиона надеялась, что никто не поднимет вопрос раздутой важности родословной в волшебном мире, иначе можно было прямо сейчас начинать паковать чемоданы.

— Почему Гермиона не может просто явиться на это соревнование, а потом отойти и посидеть в сторонке? — продолжал сыпать вопросами еë отец.

— Назначенный Министерством представитель расценит такой поступок как отказ от участия, и она будет дисквалифицирована. С тем же наказанием, — спокойно объяснил Дамблдор.

— А зачем нужно возрастное ограничение?

Несколько секунд Дамблдор сидел молча.

— Турнир Трëх Волшебников, — размеренно начал он, — это испытание качеств чемпиона — умственных, физических и моральных. Считается, что некоторые из заданий, с которыми сталкиваются чемпионы, требуют от волшебника навыков и умений не ниже уровня СОВ.

Гермиона облегченно выдохнула, но передышка длилась недолго.

— Эти задания опасны? — с некоторым беспокойством в голосе спросил еë отец.

И Дамблдор, и Гермиона бросили тревожные взгляды в сторону МакГонагалл, что не ускользнуло от настороженных родителей Гермионы.

— Ясно, — протянул мистер Грейнджер. — Ваша коллега была довольно молчалива по этому поводу в поезде. — Он откинулся назад, по-прежнему удерживая спину прямо. — Вы обещали мне правду, директор, — напомнил он.

Гермиона закрыла глаза.

— Обещал, — признал Дамблдор.

— Насколько опасны? — настойчиво повторил Дэн Грейнджер.

— Достаточно опасны, чтобы к ним допускались только те ученики, которые уже достигли возраста магического совершеннолетия, то есть семнадцати лет и старше.

— Простите, — Гермиона почувствовала, как еë мать, сидевшая слева от неë, наклоняется вперед из глубины дивана, — тогда не следует ли исключить Гермиону по причине еë возраста? По вашим собственным правилам, она не может быть допущена, и еë кандидатура должна быть отклонена.

— Эмма… — еë отец был явно недоволен тем, что его прервали. Гермиона догадалась, что он считает, что Дамблдор у него на крючке.

— Нет, Дэн, — тихо, но твëрдо сказала мать. Гермиона узнала непреклонный взгляд Эммы Грейнджер. В конце концов, она не раз видела такой же в зеркале. — Я хочу знать.

— Конечно, — заметил Дамблдор. — По какой-то непостижимой причине Кубок Огня фактически объявил, что ваша дочь соответствует всем качествам, необходимым для чемпиона. Он считается высшим арбитром в этом вопросе.

— Не самый рациональный способ решения вопросов, не так ли, директор? — язвительно отозвалась миссис Грейнджер. Директор только кивнул в знак согласия.

— Тем не менее… — голос мистера Грейнджера прозвучал несколько раздражëнно, — задания считаются достаточно опасными, чтобы исключить детей? — Дамблдор снова кивнул. — Так насколько велика опасность? Сколько человек получили травмы?

— Ну, времена изменились, и прошëл уже не один десяток лет…

— Сколько? — спросил еë отец, теряя терпение. Его тон повышался с каждым вопросом.

— Довольно много, — признал Дамблдор.

— Серьëзно? — На этот раз директор лишь коротко кивнул. — А сколько погибло?

— Дэн!

— Папа!

Не обращая внимания на жену и дочь, мистер Грейнджер поднялся, опрокинув маленький столик и уронив чашку с кофе. Он не заметил, как МакГонагалл одним взмахом волшебной палочки убрала и фарфор, и жидкость ещë до того, как они достигли пола.

— Чемпионы гибли? — потребовал ответа мистер Грейнджер. Его голос поднялся до крика.

Прошло несколько секунд неловкого молчания, прежде чем Дамблдор поднял глаза и спокойно посмотрел в разгневанное лицо Дэна.

— Да, в прошлом случались смертельные случаи, — устало ответил директор. — Это одна из причин, почему Турнир не проводился почти двести лет.

— Ради всего святого, ей только что исполнилось пятнадцать! — гневно воскликнул Дэниел Грейнджер. Гермиона услышала, как еë мать всхлипнула сбоку от неë. — Она наш единственный ребенок! Предполагается, что вы действуете от лица родителей, но вы абсолютно ничего не сделали, чтобы защитить еë!

— Мы приняли меры предосторожности…

— Меры предосторожности? Какие меры предосторожности? Вы можете гарантировать еë безопасность? Можете ли вы гарантировать, что, приняв участие, она не пострадает?

Дамблдор выглядел на все свои прожитые годы, хотя голос его оставался ровным и рассудительным.

— Нет, мистер Грейнджер, не могу.

И снова тишина. Гермиона уже собиралась заговорить, когда внезапно пронзительный голос матери разрушил чары.

— Ну вот и все, — сказала она и встала, присоединяясь к мужу. — Дэн, мы забираем Гермиону из Хогвартса прямо сейчас! — Она повернулась и взяла Гермиону за левую руку. — Пойдëм, дорогая.

— Вы можете рассчитывать на встречу с нашим адвокатом, директор, — решительно заявил мистер Грейнджер.

— Нет! — громко воскликнула Гермиона, потянув мать назад. Она была полна решимости сделать так, чтобы еë услышали.

— Гермиона… — отец почти прорычал её имя, словно предупреждая, чтобы она молчала. С таким же успехом он мог бы встать перед несущимся поездом.

Его дочь вскочила на ноги и вырвала свою руку из рук матери.

— Папа, мне пятнадцать! Я могу принять собственное решение.

— Дорогая, мы заботимся только о твоëм благополучии, — еë мать изо всех сил старалась говорить сочувственно.

— Нет! — воскликнула Гермиона, изо всех сил пытаясь убедить родителей услышать еë. — Я никуда не уйду.

— О нет, мисс! — отец очень старался сохранять спокойствие, но явно проигрывал битву. — Мы всë равно не хотели, чтобы ты занималась этой магической ерундой. — Он повернулся к директору школы. — Ничто не мешает мне забрать дочь из Хогвартса, не так ли?

Дамблдор тщательно обдумал свой ответ.

— Юридически — нет. — Он поднял руку, чтобы предупредить дальнейшие комментарии Грейнджеров. — Конечно, ваша дочь всë равно навлечет на себя гнев Министерства и, несомненно, понесëт суровое наказание. Но, как вы сказали, решение за вами и вашей женой.

— Однако, — вмешалась МакГонагалл, — я думаю, было бы справедливо выслушать мнение самой Гермионы.

— Да, — поддержал Дамблдор слова МакГонагалл. — Ваша дочь — чрезвычайно способная волшебница, одна из самых выдающихся учениц, которые были у нас в Хогвартсе за последнее поколение, если не дольше. У нее много замечательных качеств, и не в последнюю очередь это умение делать то, что правильно, — подчеркнул Дамблдор и посмотрел на Гермиону. Она догадалась, что директор подразумевал вовсе не результаты экзаменов, а, скорее всего, ту ночь, несколько месяцев назад, когда она последний раз использовала Маховик Времени.

Старшие Грейнджеры смотрели с сомнением.

— Мама, пожалуйста?.. Папа?.. — взмолилась Гермиона.

Супруги Грейнджер обменялись взглядами, в которых смешались смятение и намëк на поражение. Они всегда прислушивались к мнению дочери во всех семейных решениях, которые непосредственно еë касались. Гермиона не знала, станут ли они слушать еë сейчас? Она повернулась к Дамблдору.

— Профессор, сколько учеников Хогвартса выдвинули свою кандидатуру на участие в Турнире?

— Двадцать пять студентов успешно поместили своë имя в Кубок Огня, — ответил Дамблдор. — Ещё двое потерпели неудачу из-за недостаточного возраста, мисс Грейнджер, — добавил он, блеснув глазами.

— И кто же был избран истинным чемпионом Хогвартса?

Пока Дамблдор вёл разговор, МакГонагалл задумчиво рассматривала свою ученицу.

— Седрик Диггори.

— Шестикурсник Хаффлпаффа, — заметила Гермиона. — Скажите, пожалуйста, профессор, сколько лет Седрику?

Дамблдор улыбнулся.

— Ему исполнилось семнадцать двадцать пятого сентября, всего через шесть дней после вашего дня рождения, мисс Грейнджер.

— Спасибо.

Гермиона повернулась к родителям, надеясь, что предоставленная информация произвела на них впечатление. Но чтобы быть уверенной, она решила не оставлять им времени на размышление и дополнительно укрепить свою позицию в личном разговоре.

— Профессор, разрешите, пожалуйста, сказать пару слов моим родителям наедине?

— Конечно, — согласился Дамблдор и поднялся с кресла. — Только если это будет приемлемо для ваших родителей, — добавил он и вопросительно поднял бровь, посмотрев в их сторону.

Мистер Грейнджер неуверенно взглянул на жену, которая взяла его за левую руку и легонько сжала. Приняв решение, он резко кивнул Дамблдору.

— Замечательно. Тогда мы с Минервой удаляемся. — Он повернулся к Гермионе. — Просто постучите палочкой по двери, когда закончите.

Крайне взволнованная, Гермиона кивнула, почти не в силах говорить. Всë еë будущее должно было решиться в ближайшие несколько минут.

Проходя мимо неë, МакГонагалл наклонилась и прошептала несколько слов на ухо Гермионе:

— Никаких заклинаний стирания памяти или чего-то подобного. — Она строго посмотрела на свою лучшую ученицу, но еë обычно сурово поджатые губы слегка дрогнули. — Удачи вам, мисс Грейнджер.

Дверь за ней плавно закрылась.

* * *

Гермиона глубоко вздохнула и постаралась успокоиться. Она твёрдо решила остаться и закончить своё образование в Хогвартсе. Если уж она пережила троллей, василисков и дементоров, то с родителями и Министерством как-нибудь справится. Очень многие в Хогвартсе смотрели на неë свысока, а сейчас, пожалуй, даже большинство. А каких она встречала учителей? Тщеславные, некомпетентные, предвзятые, оборотни или просто воплощения зла. Мерлин, неужели всего три дня назад один из таких швырял еë по классу, как тряпичную куклу?

Нет, Гермиона Грейнджер — студентка Хогвартса, и она останется таковой. И вопрос был даже не в завершении образования и получении квалификации. Гермиона знала, насколько важно в полной мере воспользоваться возможностью изучить как можно больше аспектов магии. Она чувствовала, что за далеким спокойным горизонтом скрывается надвигающийся шторм. Она ни за что не бросит Гарри и Рона одних. Хотя в текущих обстоятельствах думать так про Рона — значит покривить против правды, мысленно признала Гермиона. Но, в конце концов, кто ещё позаботится о том, чтобы они выполняли свою домашнюю работу?

Она поздно попала в новый для себя мир волшебства, такой восхитительный, но временами отталкивающий. И Гермиона была абсолютно тверда в своем желании остаться частью этого мира. Она не считала это странным, как многие другие. Страх потерять то, что теперь было еë сутью, во много раз превосходил любой страх за свою личную безопасность.

Она — ведьма. И она останется ведьмой, чего бы ей это ни стоило. Если адвокатам не удастся снять еë с крючка, то она, чёрт возьми, примет участие в этом грëбаном Турнире! Конечно, если ей удастся пережить ближайшие полчаса.

Гермиона повернулась к родителям, которые всё ещë стояли на ногах. Она предпочла разместиться в кресле, которое только что освободил Дамблдор.

— Давайте сядем и всë обсудим, как сделали бы дома, ладно?

Её отец всë ещë колебался, его лицо выражало очевидное сомнение, но мать мягко потянула мужа за руку, и они оба сели на диван лицом к дочери.

— Неудивительно, что ты не всë рассказала нам об этом Турнире, — пробормотал Дэн Грейнджер.

— Я не хотела, чтобы вы беспокоились, — честно призналась Гермиона. В конце концов, именно такой реакции родителей она и опасалась. — И надеюсь, вы не будете.

— Конечно, мы не будем беспокоиться, — отрезал отец. — Мы забираем тебя с собой в Оксфорд.

— Папа, всё не так просто.

— Разве? По мне, так всë чертовски просто!

— Дэн! — упрекнула мужа за грубость Эмма Грейнджер.

Гермиона вздохнула. Это был трудный разговор, и сейчас от еë слов напрямую зависело еë будущее как ведьмы.

— Мама, папа, давайте смотреть фактам в лицо. Я ведьма.

— Нет, дорогая, прежде всего ты наша дочь, — твердо ответила мать.

— Да, — согласилась Гермиона. — Ваша дочь, которая умеет использовать магию.

— Зря мы тогда решили отпустить тебя сюда, — снова проворчал отец.

— Но я здесь. И это было правильное решение. — Еë родители обменялись взглядами, в которых читалось откровенное сомнение. — Послушайте, поступление в Хогвартс принесло много изменений в мою жизнь, и все они были положительными. — Она надеялась, что ей простится эта маленькая ложь. — Вы всегда считали меня необычной, не такой, как другие дети. Вы наблюдали все те необъяснимые явления, которые происходили, когда я испытывала сильные эмоции. Это было то, что они называют «случайными магическими выбросами», неконтролируемым использованием моих способностей. Я всегда была чужой среди обычных детей. Здесь я среди таких же, как и я. Здесь я учусь использовать все свои способности, чтобы в полной мере применять их в будущем, когда уеду отсюда.

Эмма Грейнджер наклонилась вперед.

— Дорогая, мы с твоим отцом уже говорили об этом. Мы боимся, что ты решишь остаться в этом новом мире и будешь окончательно потеряна для нас.

— Этого никогда не случится.

— А разве это уже не происходит? — поинтересовался еë отец. — Кажется, ты уже отказалась от мысли поступить в университет после окончания Хогвартса.

— Я ещë не решила, что буду делать, когда покину Хогвартс, — заметила Гермиона. — Возможно, я захочу получить нормальную университетскую степень, просто я ещё не задумывалась так далеко.

— Далеко? Ты сегодня же покидаешь Хогвартс, юная леди!

Гермиона почувствовала, как сжалось горло, а к глазам подступили слëзы.

— Дэниел, пусть Гермиона скажет, что хотела, — вмешалась еë мать. — Мы можем хотя бы послушать.

Еë муж хмыкнул и откинулся назад, скрестив руки на груди в классическом защитном жесте.

— Я ведьма. Я только начинаю понимать, что могу и чего не могу делать с помощью магии. Есть много замечательных вещей, которые мне ещë предстоит узнать. Если вы заберёте меня из Хогвартса сейчас, я не только потеряю эту возможность, но и, вероятно, никогда больше не смогу использовать магию.

— Тем лучше! Ты вернешься домой целая и невредимая. Мы можем записать тебя в Олд Палас или в любую другую школу, которая так интересовала тебя до того, как пришло это письмо. — Эмма Грейнджер промокнула глаза салфеткой. — Всë изменилось с этим проклятым письмом.

— Да, всë изменилось, — согласилась Гермиона. — И я вернусь, зная, что потеряла. — Она прикусила нижнюю губу, пытаясь сформулировать подходящий пример. — У вас обоих есть замечательный дар. Вы используете свои навыки и знания в медицине, чтобы помочь людям. — Еë мама кивнула. — Представьте себе, что вы утратили способность заниматься стоматологией или вообще какими-либо медицинскими навыками. Что вы больше не можете помочь тем, кому раньше могли. — По глазам матери она видела, что та, по крайней мере, начинает понимать. — Вы знаете, что эти навыки и знания у вас по-прежнему есть, но вы больше не можете их использовать, независимо от вашего желания и способности.

— Стоматология не опасная профессия, — заметил еë отец. Он стоял на своем гораздо тверже.

— Да, это так, — согласилась Гермиона. — Но мы пока говорим не об этом. В Хогвартсе и раньше происходили несчастные случаи, но за последние сорок лет в этой школе не погиб ни один ученик, — подчеркнула она и пристально посмотрела на отца. — Этому рекорду позавидовали бы многие школы Англии. Здесь понимают природу проблем, с которыми мы сталкиваемся, осознают потенциальную силу каждого ученика и готовы к любым неожиданностям.

— А что насчет Турнира?

— Позвольте мне подойти к этому чуть позже. Этого ещë может и не случиться. Возможно, им не удастся принудить меня к участию, — сказала Гермиона.

Она соскользнула с кресла и опустилась на колени перед диваном, словно просительница перед родителями.

— Всë ещë есть шанс, что грамотный юрист сможет найти лазейку в законах. Судебный запрет на действия Министерства позволил бы мне выйти из Турнира и при этом защитил бы от последствий. По крайней мере, позвольте мне попытаться использовать эту возможность.

Дэн и Эмма Грейнджеры снова переглянулись. На этот раз в их взглядах читались досада и колебание. Гермиона знала, что после многих лет совместной жизни они понимали друг друга без слов. Окончательное решение приняла еë мать:

— Хорошо, Гермиона. Мы поддержим тебя и будем надеяться, что юристы помогут.

Гермиона с облегчением выдохнула, но отец тут же набросился на оставшийся без ответа вопрос:

— А что будет, если у них не выйдет? Ты уйдешь?

Гермиона выпрямилась и посмотрела отцу в глаза.

— Нет. Тогда я приму участие в Турнире.

Ее отец вскочил на ноги.

— О нет, нет, нет, юная леди!

Гермиона оставалась внешне спокойной, хотя внутри у неë всë бурлило.

— Папа, пожалуйста, сядь.

Ругаясь вполголоса, он выполнил просьбу дочери.

— Я хочу, чтобы вы согласились, что это моë решение — остаться ведьмой или вернуться обратно в магг… э-э, домой.

— Ты не примешь участия в этом Турнире, юная леди! — Дэн Грейнджер погрозил пальцем своей упрямой дочери.

— Вы слышали, что сказал директор? — спросила она. — Сколько учеников Хогвартса хотели принять участие?

— Двадцать пять, — печально пробормотала мать.

— Да, двадцать пять. Даже более. Были и те, кому ещë не исполнилось семнадцати. Если посмотреть в целом, это примерно треть тех, кто вообще имел право принять участие. И я сейчас не говорю об учениках двух других школ, приглашëнных к участию в Турнире. Вы действительно думаете, что будь опасность действительно так велика, нашлось бы столько добровольцев? — она понимала, что пускает пыль в глаза своим родителям, и лишь надеялась, что это поможет…

— Но директор сказал, что это опасно!

— В какой-то степени так оно и есть, — согласилась Гермиона. — Но задания для чемпионов придумывают люди, которые понимают степень опасности. Профессор Дамблдор отвечает за безопасность каждого ученика! Неужели он позволил бы стольким своим подопечным бросить имена в Кубок, если бы не были приняты все возможные меры предосторожности, чтобы максимально снизить риски?

— Люди гибли, — прошептала мать.

— Двести лет назад, — ответила Гермиона. — Теперь даже волшебный мир более безопасен. — Она видела, что мать колеблется. — Люди гибли в начале этого столетия, занимаясь обычными видами спорта. Некоторые даже сейчас получают травмы, играя в то же регби, например.

— Дэн?..

Отец Гермионы отвернулся от жены и пристально посмотрел на дочь.

— Это довольно слабый аргумент.

— Седрик Диггори старше меня даже меньше, чем на два года. Дамблдор не позволил бы ему участвовать, если бы существовал реальный шанс получить серьезную травму. — Про худший вариант она предпочла умолчать. — И между нами есть важное различие.

— Да?

— Он и остальные чемпионы хотят победить. Я — лишь избежать лишних рисков и дисквалификации. Мне достаточно каждый раз выбирать наиболее безопасный вариант.

Наступила тишина. Гермиона разыграла все свои карты, кроме одной.

Ей не нужно было выкладывать последнюю карту. Её мать сделает это за неё.

— Дэн?

— Мне всë равно это не нравится, Эмма. В худшем случае она будет дома, в целости и сохранности, даже если больше не сможет колдовать.

Мать посмотрела на дочь, которая ответила совершенно несвойственным ей умоляющим взглядом.

— И никогда нам этого не простит, — всхлипнула Эмма Грейнджер.

Дэн Грейнджер поднялся с зелёного кожаного дивана и подошёл к одному из окон.

— Знаешь, — тихо сказал он, — я всегда чувствую себя неудобно в таких местах. — Он повернулся и посмотрел на дочь, всё ещё стоявшую на коленях перед матерью. — Я не надеюсь когда-нибудь понять этот мир или то влияние, которое он оказывает на тебя.

Гермиона поднялась с колен и подошла к отцу.

— Ты мне доверяешь, папа?

— Честно? — ответил он с грубоватой полуусмешкой. — Ты слишком умна. Иногда мне кажется, что ты никогда не говоришь нам всей правды, — проницательно добавил он.

Тогда Гермиона решила сменить тактику.

— На карту поставлена вся моя жизнь. Я знаю, что вы, как родители, очень обеспокоены, но я не глупа — я знаю, как далеко могу зайти.

— Всегда дальше, чем стоило бы, — печально ответил он.

— Пожалуйста, поверь мне в этот раз. — Она сделала глубокий вдох. — Если дело дойдет до испытаний и я пойму, что не справлюсь, тогда я уйду и заплачу положенную цену.

Отец крепко обнял еë. В его глазах, как и в еë, стояли слëзы.

— Ты никогда не останавливаешься, даже когда оказываешься по уши в дерьме, малышка, — прошептал он, проводя рукой по еë волосам.

Гермиона почувствовала, как мать обняла еë сзади, и больше не смогла сдерживать слëзы. Все трое Грейнджеров тихо плакали, держась друг за друга.

— Я всегда думал, что в смешанной школе проблемой будут мальчики, — пошутил еë отец.

На секунду в голове Гермионы возник образ того, как она привозит Рона Уизли домой, чтобы познакомить с родителями. «Слава Мерлину, теперь этого не случится!» — подумала она.

— Ты вернëшься домой на Рождество в этом году? — сдавленным голосом спросила еë мать.

Именно тогда Гермиона поняла, что выиграла этот раунд. Только будущее покажет, была ли это пиррова победа.

* * *

Глаза Альбуса Дамблдора светились улыбкой, когда он вошёл в комнату. Гермиона стояла, держа за руки обоих родителей.

— Я остаюсь, — тихо сказала она, еë мать при этом лишь слабо всхлипнула.

— Она нас уговорила, директор, — сказал её отец голосом, полным смирения. — Если уж мы до этого дошли, то я возлагаю на вас ответственность за еë безопасность.

— Я считаю себя ответственным за безопасность всех моих учеников, — серьëзно ответил Дамблдор.

После столь эмоционального разговора чашки вновь наполнились чаем и кофе, а заплаканная миссис Грейнджер даже взяла шоколадное печенье. Дэн и Эмма выразили своё полное согласие поддержать иск дочери и вскоре попрощались. Они в последний раз обняли дочь, перед тем как отправится на вечерний поезд в Лондон. На этот раз Дамблдор сам решил проводить родителей Гермионы до станции, чтобы подробнее поговорить с ними о своих обязанностях в отношении их дочери.

Профессор МакГонагалл с трудом подавила улыбку.

— Миссия выполнена, мисс Грейнджер?

Гермиона тяжело опустилась на диван, прижав правый кулак к губам.

— Я солгала им, — пробормотала она слишком тихо, чтобы еë можно было услышать.

«Я сказала им, что знаю, что делаю, — подумала Гермиона. — Но на самом деле я ни в чëм не уверена, и мне страшно. Если бы я сказала им правду, то уже ехала бы домой на поезде».

— Пойдëмте, мисс Грейнджер. Будет лучше, если я провожу вас обратно в Хогвартс.

«Неужели я настолько плохой человек, — спросила себя Гермиона, — что не могу оставаться честной даже с мамой и папой?»

Текст переведён JulsDo

Примечания:

Примечание автора:

Войны Алой и Белой Розы номинально были битвой за корону Англии между династически связанными королевскими домами Йорков и Ланкастеров. Как политические, так и военные, они могут быть датированы от свержения короля Ричарда II в 1399 году до окончательного поражения сторонников Йорков при Сток-Филде в 1487 году (Хотя гражданская война носила спорадический характер, и на самом деле боевые действия велись короткими периодами начиная с 1450-х гг.). Лояльность великих дворянских семей, таких как Невиллы, Бофорты и Перси, часто была тем фактором, что определял преимущество той или иной стороны. Три части «Генриха VI» Шекспира очень ярко описывают переменчивость того периода. Описание Роулинг политического мира магии, особенно Визенгамота, больше всего напоминает мне именно эту пьесу.