Listen to your heart (гет)

Примечания:

Я потихоньку возвращаюсь в привычный режим. Надеюсь, вам понравится глава. Приятного чтения)))) Не забывайте оставлять отзывы и критику. Они очень важны для меня. Люблю вас :*

Менеланна стояла и вглядывалась во тьму. После того как призраки исчезли, лишь рассмеявшись, пещера погрузилась во мрак. Ей не верилось, что они проделали такой путь и у них ничего не получилось. Гимли лишь тряс головой, бурча под нос, что мёртвым доверять нельзя. С минуту ничего не происходило, но потом стены пещеры сотряслись, и из всех разломов волной покатились человеческие кости, грозя похоронить путников под собой. Арагорн схватил Менеланну за руку, поволок прочь из грота, наполнявшегося останками.

— Уходим! — крикнул Арагорн, направляясь в ближайшую расщелину, что служила небольшим источником света. — Леголас! Бежим!

Они разбрасывали завалы, пробираясь к выходу, и в конечном итоге вышли на отвесный выступ в скале, покрытый пожухлой травой. Внизу, у подножия тёк могучий Андуин, а по нему плыли чёрные корабли пиратов. Их паруса были сшиты из обугленной кожи. Арагорн в отчаянии швырнул меч на землю, а Менеланна, почувствовав трупный холод за спиной, резко развернулась. Сквозь скалы просочился Король Мёртвых.

— Мы с тобой, — произнёс он, подойдя к Арагорну.

Гимли облегчённо выдохнул. Было решено перехватить пиратские корабли у подножья скалы. Спустившись к берегу Андуина, друзья встали в ряд, всматриваясь в приближающиеся корабли.

— Дальше нельзя, — прокричал Арагорн, чтобы на корабле его слышали. — В Гондор вам путь закрыт.

— Да кто ты такой, чтобы запрещать нам? — Один из пиратов поднялся и подошёл к борту.

— Леголас, сделай предупредительный выстрел, — обратился Арагорн к другу.

— Прицелься как следует, — произнёс Гимли. Леголас натянул тетиву, и Менеланна заметила, как гном слегка подвинул своей секирой лук, из-за чего выпущенная стрела угодила в одного из пиратов. — О! Вот так, хорошо. Мы предупредили!

Леголас в удивлении уставился на Гимли, а затем перевёл взгляд на Менеланну. Та лишь пожала плечами, слегка ухмыляясь.

— Приготовьтесь к захвату корабля! — крикнул Гимли.

— Захвату? А где же ваша армия? — поинтересовался пират.

— Вот армия, — спокойно ответил Арагорн, и из скал вышло войско мёртвых.

Лица пиратов моментально исказились. Ничего не успев толком предпринять, они погибли все до единого, задавленные светло-зелёным облаком войска мёртвых. Забравшись на борт, Менеланна прошла к носу корабля. Призрачное войско спустило паруса и ушло под воду, толкая днища кораблей и заставляя их идти быстрее положенного.

Андуин был прекрасен и спокоен. Менеланна, решив насладиться этим моментом и перенять спокойствие такой могучей реки, забралась на бушприт корабля. Она с тревогой вглядывалась вдаль, стараясь увидеть порты Минас-Тирита.

— Тебя что-то тревожит? — Леголас сел рядом с Менеланной.

— Я боюсь, как бы не было поздно, — выдохнула она. — Боюсь приплыть туда и увидеть горы трупов и Минас-Тирит, полыхающий огнём. Боюсь не увидеть друзей, которые сейчас находятся там. А ещё боюсь, что, если всё же нам предстоит сражаться, а я в этом не сомневаюсь, то не смогу смотреть в глаза Арвен, если с Арагорном вдруг что-то случится. — Она посмотрела на Леголаса. — Но больше всего я боюсь, что потеряю тебя.

— Менеланна, — Леголас взял её за руку, — тогда, в Хельмовой Пади, когда под тобой взорвалась стена, вся моя жизнь пролетела перед глазами. Если бы ты тогда умерла, я бы отправился вслед за тобой в Чертоги Мандоса. — Он провёл тыльной стороной ладони по её щеке. — Прошу тебя, пережди эту битву в трюме корабля. Я не переживу, если с тобой что-то случится.

— Пожалуйста, Леголас, не проси меня о том, что я не смогу выполнить. — Менеланна опустила взгляд. — Это равносильно тому, если бы я попросила тебя о том же. Ты так же как и я не сможешь сидеть в трюме, зная, что мог помочь друзьям.

— Но… — Менеланна подалась вперёд, едва касаясь губами губ Леголаса.

— Если кому-то из нас суждено умереть сегодня, да будет так. — Она взяла его лицо в свои руки, нежно провела большими пальцами по щекам. — Обещай мне только одно, что мы встретимся в Чертогах Мандоса.

Леголас нежно поцеловал Менеланну и прижал её к себе так крепко, будто в последний раз они видят друг друга.

— Обещаю, — прошептал он. — Порт Минас-Тирита.

Впереди показалось очертание Белого города. Менеланна немного выдохнула, видя, что битва ещё идёт. Не всё потеряно, и у них ещё есть шанс на победу. Чем ближе они подходили, тем громче становились звуки сражения. Четверо друзей пока что стояли на палубе — на таком расстоянии их ещё не было видно. Каждый о чём-то думал и смотрел вперёд.

— Интересно, — Менеланна привлекла внимание друзей, — как там Фродо и Сэм? Всё ли у них в порядке, дошли ли они или потерялись?

— Мы ещё сражаемся, значит, Фродо не отдал кольцо врагу. Значит, надежда всё ещё есть, — произнёс Гимли.

Гимли лишь улыбнулся, и все поддержали его тем же. Сейчас их всех тяготили мысли, и как никогда было важно находиться в кругу друзей. В кругу тех, на кого можешь положиться.

— Пора. Спускаемся, — скомандовал Арагорн. — Нас не должны видеть.

Через какое-то время корабли причалили к берегу неподалеку от Белого города. Братство старалось не выдать себя раньше времени. Они слышали тяжёлые шаги там, на земле. Как же они будут удивлены, когда навстречу им выйдут живые мертвецы. Меньше чем через минуту послышался голос одного из орков, что послужило сигналом к действию.

— Вечно вы опаздываете, пиратское отродье! Слезайте со своих кораблей!

— Тут нам обоим хватит. — Гимли спрыгнул с палубы на землю. — Посмотрим, кто лучший гном!

— Согласен, — ответил Леголас, приземляясь рядом.

Арагорн и Менеланна спрыгнули следом, и за ними показалось войско мёртвых.

— Вперёд, — величественно крикнул Арагорн и ринулся в бой.

Дружно достав своё оружие, они кинулись в орочью кучу. Зелёная армия призраков появилась неожиданно, обращая их в бегство. В какой-то момент Менеланна поняла, что находится на основном поле битвы. Леголаса она не видела, как и Арагорна с Гимли. Очередной орк упал от удара в горло, от следующего пришлось увернуться и нанести удар ему в спину. В определённый миг появляется азарт, перемешивающийся с адреналином. Тебе не страшно, ты просто не можешь остановиться. Менеланна быстро и почти не прерываясь наносила удары по врагам. Особо крупный орк застал её врасплох, и эльфийка пропустила удар, упав на землю. Увидя замахивающегося мечом врага, она перекатилась и вскочила с земли, достав кинжалы из-за спины. Через мгновение два острия кинжалов пронзили глазницы.

Тяжело вздохнув, Менеланна покрепче сжала рукояти и с новой силой обрушила град ударов на подобравшихся к ней тварей. Она чувствовала, что дыхание окончательно сбилось, и чужая кровь стекала по лицу.

— Двадцать пять! — донеслось до ушей Менеланны. Она обернулась и увидела Гимли, разрубившего голову орку.

К нему нёсся еще один, и Гимли уже поднял свою секиру, как в грудь орка вонзилась стрела эльфийки.

— Двадцать семь! — крикнула она.

— Это нечестно, — забурчал гном. — Он был мой.

Вдруг огромная тень заслонила Менеланну и Гимли, пряча их от солнца. Девушка вскинула голову и не смогла сдержать удивлённого вздоха. Огромный олифант нёсся вперёд, топча и сбивая всё на своём пути. Один только его бивень заставлял нервно дёрнуться. Олифант не разбирал между союзниками и врагами, а просто превращал всех в единую кашу.

— Леголас! — крикнул Арагорн, указывая на олифанта.

Сбоку от Менеланны мелькнула знакомая белая макушка, и она мгновенно зацепилась за неё взглядом. Эльф ловко и уверенно взобрался на бок олифанта и перерезал один из канатов. Увидеть, что было дальше, Менеланна не смогла, так как на неё сбоку резко кинулся орк, сбивая с ног. Менеланна почувствовала, как что-то острое чиркнуло ей по левой нижней челюсти, и это место зажгло и защипало.

Гимли метнул свою секиру в нависшего над Менеланной орка, и тот замертво свалился на эльфийку. Дышать с этой тушкой на себе было сложно, и Менеланна старательно скидывала его с себя. На помощь сразу же прибежал Гимли. Гном, напрягшись, помог Менеланне скинуть орка.

— Спасибо, — произнесла она, откашливаясь. — Пахнет от этих тварей прескверно.

В этот момент олифант рухнул рядом с ними, и по его хоботу съехал Леголас.

— Это считается за одного! — возмутился Гимли. — Мне нужно ещё пять до круглой сотни.

Битва предстояла свирепая и долгая. Южане слыли отчаянными смельчаками и, загнанные в тупик, дрались с удесятерённой яростью: солдаты восточных племён были испытаны в боях и могучи, никто из них сдаваться не собирался. Везде — на поле, под горой, у каждого холмика и полуразрушенного забора — собирались отряды врагов, готовых сражаться до последнего. Близился вечер, а конца битве всё не предвиделось.

Оставив за собой багряное зарево на полнеба, солнце скрылось за Миндоллуином. Вершины гор озарились кровавым светом; в реке, казалось, текла не вода, а жидкий огонь, трава стала багряной в лучах заката… Лишь тогда кончилась великая битва за Минас-Тирит, и ни одного живого врага не осталось на опоясанном стенами Раммаса поле. Одни были убиты, другие, бежав, умерли впоследствии от ран, третьи утонули в рдяной пене Великой Реки. В Моргул и Мордор удалось вернуться лишь единицам, а в Харад и вовсе никому — только весть о поражении докатилась до родины харадцев, только грозный слух о страшной мести Гондора и его великой мощи. Когда все враги были уничтожены, призраки предстали перед Арагорном.

— Отпусти нас, — произнёс Король Мёртвых.

— Не стоит, — вмешался Гимли. — Очень полезные парни в бою. Несмотря на то, что мёртвые.

— Отпусти. Ты дал нам слово.

— Я считаю вашу клятву исполненной. — Арагорн кивнул. — Идите. Мир вам.

Призраки тотчас растворились.

На заходе солнца Арагорн, Менеланна, Леголас, Гимли и Эомер возвращались в город в сопровождении своих латников и полководцев. У Ворот Арагорн молвил:

— Посмотрите на пожар, который зажгло Солнце! Это знак конца и начала. Грядут великие перемены. Но город и королевство Гондор так долго состояли под опекой наместников, что негоже мне входить в эти ворота непрошеным гостем. Я не желаю стать причиной споров и нестроений. В дни войны это лишнее. Я не войду в город и не заявлю никаких прав на престол, пока не станет ясно, кто превозмог — мы или Мордор. Мои шатры будут стоять здесь, на поле, и здесь я буду ждать, пока Правитель Города не окажет мне должного гостеприимства.

— Но ты уже развернул королевское знамя, и все видели на нём герб Элендила, — возразила Менеланна. — Стерпишь ли ты, если этому знаку окажут неуважение?

— Нет, — ответил Арагорн. — Не стерплю. Но я думаю, мой час ещё не пробил. Я хочу мира со всеми, кроме врага и его слуг.

— Арагорн, — влез в разговор Гимли, — нам в любом случае надо найти Гэндальфа. Так что хочешь ты того или нет, а в город тебе войти придётся. — И гном пнул друга в спину, заталкивая его в ворота.

Пройдя сквозь шум и ликование улиц, они поднялись в Цитадель и вступили в Башенный Зал, надеясь увидеть там Наместника. Но кресло Дэнетора пустовало, а перед троном покоился на высоком одре Теоден, король Рохирримов; двенадцать факелов пылало вокруг, и двенадцать воинов Рохана и Гондора несли стражу при усопшем. Смертный одр короля убран был в цвета Рохана — зелёный и белый, но покрывало, немного не доходившее до плеч, переливалось золотом; на груди Короля лежал обнажённый меч, а у ног его покоился щит. Свет факелов мерцал в белоснежных кудрях, как солнце в струях фонтана, и лицо Теодена было прекрасно; оно даже казалось бы молодым, если бы не отметившая чело усопшего печать покоя — покоя, какого молодости стяжать не дано. Казалось, Король не умер, но спит. Долго стоял Эомер у тела Короля.

Наконец Менеланна нарушила молчание:

— Где же Наместник? И где искать Митрандира?

— Наместник Гондора пребывает в Обителях Целения, — ответил ей один из воинов, стоявших в карауле.

— А сестра моя, Эовин? — спросил Эомер. — Почему ей не нашлось места подле Короля? Она достойна таких же почестей. Где её положили?

— Госпожа Эовин была ещё жива, когда её принесли сюда. Разве вы не знаете об этом? — ответил тот же воин. И в сердце Эомера вошла надежда, а с нею — новая тревога и новый страх.

Без единого слова он повернулся и быстро зашагал к выходу. Арагорн и Менеланна последовали за ним. Леголас и Гимли отправились с Гамлингом, чтобы проверить, есть ли ещё выжившие. Уже наступила ночь; в небе вызвездило. Гэндальф тем временем спешил туда же, куда и они. Все четверо встретились у двери Обителей, и Эомер, приветствовав Гэндальфа, молвил:

— Мы ищем Наместника. Нам сказали, что он пребывает в Обителях. Неужели его настигло оружие врага? И где Эовин? Где моя сестра?

— Эовин здесь. Она жива, но при смерти, — ответил Гэндальф. — Здесь и Фарамир — вы, должно быть, знаете, что его задело отравленной стрелой. Увы, кроме Фарамира, другого Наместника в Гондоре нет, ибо Дэнетор отошёл к праотцам, и дом его стал пеплом.

— Воистину, в победе нашей нет радости, ибо заплатить нам пришлось дорого, — молвил Эомер. — В один день потеряли своих государей Рохан и Гондор. Рохирримами правлю отныне я. Но кто будет править Минас-Тиритом?

Все дружно посмотрели на Арагорна, но он лишь покачал головой.

— Пока что я — только командир дунаданов из Арнора. Править Городом, пока не очнётся Фарамир, будет Гэндальф.

— Я бы советовал не тратить времени, — произнёс Гэндальф. — Скорее в Обители! Вся надежда — на Арагорна. Ибо мудрая Иорэт вспомнила и пересказала нам древнее слово: «В руке Короля исцеление найдёшь. Сим познаётся истинный Владыка».

Арагорн вошёл первым, остальные — за ним. У дверей несли стражу два гвардейца в цветах Цитадели: один был высок и широкоплеч, другой — не выше ребёнка. При виде входящих низкорослый стражник разинул рот от удивления, потом рожица его расплылась в радостной улыбке, и наконец он воскликнул:

— Бродяга! Вот так встреча! Я-то вмиг догадался, что на чёрных кораблях приплыл именно ты! Но все голосили: «Пираты, пираты!» — и ничего слушать не хотели. Как ты это проделал, а?

Арагорн, рассмеявшись, взял маленького стражника за руку.

— Встреча и впрямь замечательная! — согласился он. — Но ты уж прости — сейчас не до рассказов.

Эомер, подняв брови, повернулся к Гэндальфу:

— Слыхал ли ты, как у нас разговаривают с Королями? «Бродяга»! Смею ли я надеяться, что короновать мы его будем всё-таки не под этим именем?

Арагорн обернулся и ответил:

— Конечно, не под этим, ибо на высоком древнем языке я зовусь Элессар — Эльфийский Камень и Энвиатар — Обновитель. — И, сняв с груди зелёный камень, он высоко поднял его. — Но мой род — если мне суждено стать основателем рода — примет и то имя, которое вы только что слышали. На высоком языке Нуменора оно звучит не так уж и плохо: Телконтар. Так будут зваться и все мои потомки.

С этим он вошёл в Обители и направился в покои, где лежали раненые. По пути Гэндальф поведал остальным о подвиге Эовин и Мериадока.

— Я узнал об этом от них самих, — прибавил он. — Немало времени провёл я у их постелей. Прежде чем погрузиться во тьму и оцепенение, они много разговаривали во сне. Вдобавок мне даровано видеть многое из того, что происходит вдали от меня.

Менеланна подошла сперва к Фарамиру, потом — к Эовин и, наконец, к Мерри. Взглянув в их лица и осмотрев раны, она вздохнула.

— Придётся пустить в ход все силы и знание, какими я обладаю, — промолвила она. — Жаль, нет здесь отца — он старший в нашем роду, и ему дана власть над недугами. Арагорн, поможешь?

Арагорн кивнул.

Эомер, видя, что Арагорн обременён великой усталостью и печалью, заметил:

— Тебе, верно, следовало бы отдохнуть или хотя бы вкусить пищи!

— Нет, отдыхать я не стану. Раненым, особенно Фарамиру, каждая минута может стоить жизни. Теперь не до отдыха, — ответил Арагорн и позвал одну из лекарей. — Есть ли у вас в Обителях запасы целебных трав?

— Есть, господин, — отвечала женщина. — Но, боюсь, мало, на всех нуждающихся не хватит. Знать бы, где найти эти травы! Но в городе по нынешним временам среди огня и пламени всё вверх дном перевернулось, а мальчишек, что бегают по нашим поручениям, — раз-два и обчёлся. Ну, и дороги все перекрыты. Мы уж запамятовали, когда в последний раз видели на рынке телегу из Лоссарнаха! Но пусть высокородный господин не сомневается, что мы делаем всё возможное, даже при нынешней скудости…

— Ну, это мы ещё увидим, — ответил Арагорн. — Запомни только, что у нас не только трав, но и времени в обрез, а потому на разговоры его надо тратить осмотрительнее.

— Есть ли у вас листья травы ателас? — поинтересовалась Менеланна, подходя к лекарше.

— Ах, ума не приложу, госпожа, — всполошилась женщина. — Я и названия-то этого не слыхала. Пойти, что ли, спросить у главного знатока зелий? Он знает все старые названия…

— Другое название этой травы — королевский лист, — терпеливо пояснил Арагорн. — Может, припомнишь? Так называют её теперь простолюдины в деревнях.

— Ну, эту-то! — махнула рукой лекарь. — Так бы высокородный господин и говорил с самого начала. Нет, мы её не держим. Мне и невдомёк было, что она годится на что-нибудь, эта трава. Бывало, идём мы с сёстрами по лесу, а я им и говорю: «Вот королевский лист, сестрички, — так прямо и говорю. — Странное, говорю, название! И почему эти листики так кличут, ума не приложу! Будь я королём, уж я бы для своего сада выбрала что-нибудь попригляднее». — Менеланна театрально закатила глаза, слушая болтовню этой женщины. — Пахнут они, правда, приятно, если растереть их в ладонях. Хотя «приятно» — не то слово. Если у свежести есть запах, то это он и есть…

— Всё правильно, — остановил её Арагорн. — Послушай-ка, матушка! Если ты любишь Фарамира, дай отдых языку, а я дам работу твоим ногам. Эту траву надо разыскать, слышишь? Весь город перетряхни, госпожа, а хоть один листочек да принеси!

— А если не отыщется, — вмешался Гэндальф, — я сам поскачу в Лоссарнах, а её посажу за спиной — и пусть она покажет мне лес, где растёт эта трава, только к сёстрам ее мы съездим как-нибудь в другой раз!

Отправив женщину, Арагорн приказал сиделкам нагреть воды, а сам сел возле Фарамира и, держа его за руку, положил ладонь ему на мокрый от пота лоб. Фарамир не пошевелился и ничем не показал, что он чувствует прикосновение Арагорна. Казалось, дыхания в его груди почти нет.

— Жизнь уходит из его тела, — молвила Менеланна, поворачиваясь к Гэндальфу. — Но причиной тому вовсе не рана. Смотрите! Она уже затягивается! Если бы ты оказался прав и его действительно ранил Назгул, Фарамир умер бы той же ночью. Скорее всего, это была стрела какого-нибудь южанина. Её сохранили?

— Стрелу вынул я, — припомнил один из воинов, стоявших недалеко. — Но где же было её сохранить, когда меня ждала битва? Стрела как стрела — точнее, это была даже не стрела, а дротик, какими действительно пользуются все южане. Но мне показалось, что дротик всё-таки летел сверху и был выпущен Крылатой Тенью. Иначе как объяснить жар и беспамятство? Ведь рана не так уж и глубока, да и для жизни не опасна. Как ты это объясняешь?

— Думается, здесь всё сошлось воедино, — сказала Менеланна. — Усталость, гнев отца, рана — и, что хуже всего, Чёрное Дыхание. Воля Фарамира крепка, но он побывал в опасной близости от Тьмы ещё до битвы за стенами. Тень её наползала на него постепенно, исподволь, а он, сражаясь за сторожевые посты, не замечал этого.

В покои вошёл Главный Знаток зелий.

— Высокородная госпожа спрашивала про королевский лист? — осведомился он с поклоном. — Да будет ей известно, что это название простонародное. Наука именует сию траву ателас. Но те, кто не забыл ещё высокого языка Валинора…

— Мне нужна трава, и мне всё равно, как её называть — асеа, аранион или королевский лист, лишь бы она отыскалась, — прервала его Менеланна.

— Прошу простить меня, госпожа, — снова поклонился Знаток. — Вижу, вы эльфийка. Но увы! Мы не держим этого снадобья в Обителях Целения. Сюда попадают только тяжелораненые и одержимые различными недугами. Эта же трава, насколько мне известно, не имеет целительной силы — только освежает воздух и распространяет приятное благоухание, рассеивая мимолётную усталость… Если, конечно, не принимать всерьёз разных стишков сомнительного происхождения, которые женщины, вот как досточтимая Иорэт, — он указал на лекаршу, — например, повторяют, не вникая в значение слов:

Когда повеет чёрной мглой

И встанут призраки стеной,

Чтоб свет в кромешной тьме не гас,

Приди на помощь, ателас,

И, умирающих целя,

Вернись в ладони Короля!

— Мне известны сии слова, но я привык считать, что это просто побасенка из тех, что вечно на языке у говорливых кумушек. Посудите сами, любезнейшие, много ли тут смысла? Однако справедливости ради следует отметить, что старожилы лечатся от головной боли, дыша отваром этой травы…

— Тогда, именем Короля, беги и отыщи мне какого-нибудь запасливого старика — только, ради всего святого, посообразительнее и не слишком начитанного, а то, чувствую, толку не будет! — вскричал Гэндальф.

Менеланна опустилась на колени подле Фарамира и положила руку ему на лоб. Видно было, что идёт жестокая борьба. Она побледнела от усталости. Время от времени Менеланна повторяла имя Фарамира, но голос её звучал всё тише и тише, будто она углублялась в неведомую тёмную долину в поисках заблудившегося друга и звала его по имени. От потраченных сил рана на нижней челюсти, полученная в бою, не затягивалась. Кровь стекала по подбородку и шее за ворот туники.

— Менеланна, — обеспокоено произнёс Арагорн. — Остановись, ты начинаешь вредить сама себе.

— Если до тех пор, пока нам не принесут ателас, я не буду его звать, он погрузится во тьму, — еле слышно произнесла она.

Менеланна не была так же сильна в исцелениях, как её отец, но всячески старалась не дать свету Фарамира угаснуть. Ей надо продержаться лишь до тех пор, пока не принесут траву, дальше всё будет зависеть лишь от Арагорна. В Цитадель зашли Леголас, Гимли и Пиппин. Менеланна вымучено посмотрела в их сторону и, повернувшись опять к Фарамиру, снова позвала его по имени.

— Фарамир, — прошептала она, — борись, слышишь меня? Не пускай тьму. Ты сможешь. Борись.

Леголас, видя, в каком состоянии находится Менеланна, подбежал к ней и попытался остановить её.

— Нет, — строго произнёс Гэндальф. — Не трогай её.

— Что? — Леголас с непониманием посмотрел на мага. — Гэндальф, силы покидают её, а ты говоришь мне её не трогать?

— Звёздочка. — Гимли с сожалением взглянул на измученное лицо Менеланны.

Она не моргала, будто это была просто игрушка, а не живое существо. По лицу текла кровь вперемешку с потом. Менеланна повторяла только одну и ту же фразу: «Борись. Не пускай тьму».

— Если ты её сейчас остановишь, — продолжил Гэндальф глядя на Леголаса, — Фарамир умрёт.

— Да пусть все умрут в этом зале, Гэндальф, — Леголас повысил голос, — лишь бы она была жива. — Он взглянул на Менеланну и с ужасом распахнул глаза. Почти зажившая рана от встречи с варгами на её спине открылась и начала кровоточить. Туника на спине стала быстро пропитываться кровью.

Леголаса охватила паника. Он не хотел потерять Менеланну. И пусть весь мир погрузится во тьму, лишь бы только она была жива. Но он понимал, что, если сейчас вмешается, она никогда его не простит за это. Поэтому сейчас он стоял позади любимой и молился Эру, чтобы с ней всё было хорошо. Наконец в комнату влетел мальчик и вручил Арагорну шесть листиков, завёрнутых в тряпицу.

— Вот королевский лист, господин, — задыхаясь, выпалил мальчик. — Правда, не больно-то свежий. Уже недели две, как сорвали, а то и больше. Сгодится?

Он взглянул на Фарамира и разразился рыданиями. Но лицо Арагорна просветлело.

— Конечно, сгодится! — заверил он мальчонку. — Самое страшное позади. Оставайся здесь и не грусти!

Взяв два листа, он подышал на них, растёр в ладонях — и комната наполнилась живым и свежим запахом; всё вокруг как будто очнулось ото сна и, звеня, заискрилось радостью.

— Менеланна, — позвал он её, и девушка моментально взглянула на него. — Ателас принесли. Отдохни.

Менеланна кивнула и убрала руки ото лба Фарамира. Ощутив слабость во всём теле, она стала терять сознание. Леголас моментально подскочил к ней, придержав, чтобы Менеланна не повалилась на пол.

— Господин, — позвала его одна из целителей, — её нужно отнести в покои, чтобы госпожа отдохнула. А я промою ей раны. — Леголас поднял Менеланну на руки и пошёл в след за женщиной.

Настало первое утро после битвы, и было оно ясным. По небу плыли лёгкие облака, ветер сменился на восточный. Леголас всю ночь провёл у постели Менеланны, ни разу не сомкнув глаз. Эльфийке всю ночь снились кошмары. Её бросало то в жар, то в холод, а Леголас не смыкая глаз молился Эру. Только к утру эта непонятная агония прошла у Менеланны, и сейчас она умиротворённо лежала на кровати.

— Как она? — Гимли зашёл в комнату и встал в проходе.

— Её терзания закончились, — проговорил Леголас, подходя к другу, — сейчас она просто спит.

— Уже не сплю, — прохрипела Менеланна, стараясь сесть на кровать. Леголас моментально подбежал к ней, помогая удобнее устроиться. — Как Фарамир? И Эовин с Мерри?

— Они выжили, — ответил Гимли, — благодаря тебе и Арагорну.

— Я рада. — Она улыбнулась, а Леголас смерил её скептическим и недовольным взглядом. — Что? Ты же знаешь, я должна была это сделать.

— Но не ценой своей жизни, — возмутился он. — А если бы ты умерла?

— Но я жива, Леголас, — она потёрла виски, — жива, видишь?

— Звёздочка, — вмешался Гимли, — Леголас прав. Иногда ты чересчур безрассудна. Не пугай нас так больше. Да, кстати, — Гимли стукнул себя по лбу, — Арагорн собирает совет.

— Подождите меня, — произнесла Менеланна видя, что Леголас и Гимли собираются уходить. — Я одеваюсь и иду с вами.

— Наберись сил, Звёздочка. — Гимли сурово посмотрел на подругу. — Успеешь ещё на советах побывать.

— Это не обсуждается. — Менеланна вскочила с кровати, забыв, что на ней не так много одежды. Леголас и Гимли моментально отвернулись. — Ждите за дверью, я быстро.

Выйдя за дверь, Гимли заметил, что лицо Леголаса приобрело красный оттенок. Он не мог оставить это дело незамеченным и решил немного подколоть друга.

— Эх, — протянул Гимли, — была бы она моей любимой, уж я бы вдоволь налюбовался столь прекрасным телом. — Леголас удивлённо посмотрел на гнома. — Что? У вас любовь, поди свадьба скоро будет. Я бы не смог столько ждать и не иметь возможности прикоснуться к телу любимой. — Гимли ехидно ухмылялся. Ему нравилось наблюдать за краснеющим Леголасом. — Признавайся, сколько раз представлял её в своих объятиях? — Он толкнул эльфа локтем в бок, отчего Леголас покраснел ещё больше. — А говорят эльфы непорочны, — рассмеялся Гимли. — Порочны или нет, а вот мыслишки-то относительно этого закрадываются в твою голову.

— Чего ты так смеёшься, Гимли? — поинтересовалась Менеланна, выходя из комнаты.

— Да так, — отмахнулся Гимли и последний раз взглянул на смущающегося Леголаса. — Арагорн ждёт. Пойдёмте.

Эльфы с гномом рука об руку шли по Минас-Тириту, и горожане на улицах дивились, видя столь странный союз. Леголас и Менеланна были прекрасны лицом, как ни один человек никогда не был и не будет. Леголас шёл по утренним улицам, напевая какую-то эльфийскую песню чистым, звонким голосом, а Гимли тяжело шагал рядом, поглаживая бороду и глазея по сторонам.

— В работе с камнем они поднаторели, — сделал он заключение, внимательно осмотрев стены домов. — Но кое-где кладка могла бы быть получше, да и камни мостовой я бы пригнал ровнее. Когда Арагорн примет здешние дела, надо будет предложить ему службу каменщиков из Одинокой Горы. Тогда у него будет столица всем на зависть!

— Тут слишком мало садов, — посетовал Леголас. — Эти дома мертвы. Здесь недостает зелени, которая росла бы и радовалась солнцу. Если Арагорн действительно примет здешние дела, Лесной Народ пришлёт ему в дар певчих птиц и деревья, которые никогда не умирают…

— Я хотела сначала проведать Мерри и Пиппина, — произнесла Менеланна.

— Тогда нам в Обители Целения, — ответил Гимли.

Хоббитов они застали в саду, и встреча получилась радостной. Друзья долго гуляли среди деревьев и беседовали, наслаждаясь временным покоем и отдыхом на утреннем ветру, что овевал верхние ярусы города. Когда Мерри устал, все пятеро устроились на стене спиной к зелёному саду и лицом к сверкающему на солнце Андуину, катившему волны в такую даль, где даже зоркие глаза Леголаса и Менеланны не могли ничего разглядеть, — к широким равнинам, в зелёную дымку Лебеннина и Южного Итилиэна.

Беседа продолжалась, но Менеланна и Леголас смолкли и вглядывались вдаль — туда, откуда светило солнце. В небе над Андуином парили большие белые птицы, явно прилетевшие с моря.

— Смотрите! — вскричал Леголас, заметив их. — Чайки! Они летят вглубь Средиземья. Но почему? Эти птицы снова растревожили мне сердце! В первый раз я увидел их у Пеларгира, когда мы спускались к кораблям, на бой. Я услышал их крик и сразу остановился как вкопанный. Война сразу вылетела у меня из головы. Чайки кричали и плакали, и в их жалобах звучала весть о море. Увы! Море! Я так его и не увидел. Но у каждого из моих сородичей в сердце заложена тоска по морю, и будить её опасно. Зачем только я услышал тех чаек?.. Не будет мне больше покоя под сенью дубов и вязов… — Менеланна нерешительно взяла Леголаса за руку, понимая, о чём он говорит. Теперь море будет звать их.

— Не говори так! — возразил Гимли. — Нам ещё предстоит многое увидеть в Средьземелье! Нас ждут великие дела. Ежели всё Благородное Племя надумает отправиться в Гавани, мир для тех, кто обречён остаться, сделается гораздо скучнее!

— Да уж, скука будет ужасная, — поддержал его Мерри. — Вы уж не уходите в Гавани, Леголас, Менеланна! — Он посмотрел на них с грустью. — Тут, в Средьземелье, всегда найдутся существа, кому вы будете нужны, большие и маленькие, — и будьте уверены, среди них не преминет затесаться парочка мудрых гномов вроде Гимли. Во всяком случае, я очень на это надеюсь! Правда, сдаётся мне, худшее в этой войне ещё впереди… Скорее бы, что ли, она кончилась, и в нашу пользу, если можно!

— Да что ты каркаешь? — взвился Пиппин. — Ты что, не видишь — солнце светит вовсю, и мы будем вместе ещё целый день, а глядишь — и два. К тому же мне не терпится вас послушать. Не тяни, Гимли, начинай! Вы с Леголасом уже раз пятнадцать намекали, что Арагорн втянул вас в какое-то невероятное приключение, но толком от вас ничего не добьёшься!

— Тут-то оно светит, солнце, — вздохнул Гимли. — Но я предпочёл бы не вызывать из тьмы память о нашем последнем походе. Знай я тогда, что мне предстоит, ни за что не вступил бы на Тропу Мёртвых — даже ради дружбы!

— На Тропу Мёртвых? — переспросил Пиппин. — Я слышал эти слова от Арагорна и всё думаю — что бы они значили? Объясни!

— Без особой охоты, — сказал Гимли. — Честно сказать, я там не на шутку опозорился. Это я-то — Гимли, сын Глоина, который всегда считал себя выносливее любого человека и был уверен, что под землёй гном всегда даст эльфу десяток очков вперёд! Но вышло не так… Меня удержала только воля Арагорна.

— Да, странно и чудно, — согласилась Менеланна. — В тот час я думала, глядя на Арагорна: каким великим и грозным властелином мог бы стать человек с такой сильной волей, если бы взял Кольцо себе! Нет, не зря Мордор трепещет перед ним. Но дух Арагорна слишком благороден, чтобы Саурон мог постичь его.

— Разве наш друг не из потомков Лутиэн? — поинтересовался Леголас. — А её род никогда не оборвется, хотя бы прошло ещё бессчетное множество лет…

— Ну, гномьи глаза так далеко не видят, — усмехнулся Гимли. — Но Арагорн в тот день и правда был велик. Не чудо ли? Вся чёрная армада перешла в его руки! Он выбрал самый большой корабль и взошёл на борт. Затем он приказал трубить во все боевые трубы, какие остались после бегства врагов. Призрачное войско хлынуло с кораблей на берег и собралось там. Мёртвые стояли молча. Их было бы трудно заметить, если бы не множество поблескивавших алым блеском глаз — в них отражалось всё ещё бушевавшее на кораблях пламя. Арагорн во всю мощь своего голоса обратился к ним: «Слушайте слово того, кто наследует Исилдуру! Ваша клятва исполнена. Идите и не нарушайте более мира в долинах! Идите и обретите покой!» Тогда Король Мёртвых выступил вперёд и переломил пополам своё копьё. Бросив обломки наземь, он отвесил низкий поклон, повернулся — и войско призраков стало быстро удаляться и рассеялось в воздухе, что твой туман, когда внезапно подует сильный ветер. Мне показалось, что я спал и проснулся… В эту ночь мы отдыхали, но остальным пришлось крепко потрудиться. — Гимли взглянул на Менеланну.

Она тяжело вздохнула. После того, как Менеланна не дала Фарамиру провалиться во тьму, все её зажившие раны снова открылись. Она потеряла много сил и крови, но сейчас среди друзей чувствовала себя намного лучше. Шрамы от когтей варга на её спине так и останутся. Со временем они затянутся, но полностью не исчезнут. Так же, как и шрам на лице, который она получила вчера в сражении.

Гимли с Мерри и Пиппином ушли далеко вперёд, о чём-то беседуя. Менеланна ещё раз посмотрела на летающих чаек и дотронулась пальцами до рубца на нижней челюсти. Эльфы должны быть прекрасны, а она будет теперь со шрамами. И если ссадины на спине можно скрыть одеждой, то на лице такого явно не сделать. Мысль о том, что такая она будет не нужна Леголасу, закралась в её сердце. В Средиземье полно прекрасных эллет, её же красота на веки испорчена. Леголас подошёл к Менеланне и аккуратно взял её руку, которой она дотронулась до шрама. Он поднёс её к губам и нежно коснулся пальцев. Менеланна повернула голову влево, чтобы скрыть шрам, но Леголас, взяв её пальцами за подбородок, нежно повернул к себе, заставляя взглянуть в глаза.

— Что случилось? — ласково поинтересовался он. — Расскажи, что тебя гложет.

— Не хочу, чтобы ты видел мои шрамы, — произнесла Менеланна, стараясь не поддаваться слезам.

— Ты переживаешь, что теперь я возненавижу тебя? — Леголас в изумлении выгнул бровь, а Менеланна лишь слегка кивнула.

— Вокруг будет полно прекрасных эллет, а я с этими шрамами… — она запнулась. — Боюсь, ты будешь несчастен со мной.

— Менеланна, настоящее счастье для меня наступает тогда, когда ты рядом. — Он провёл пальцем по рубцу на её левой нижней челюсти. — Для меня ты как воздух, без которого просто невозможно прожить, ты — моя мечта, воплотившаяся в реальность. Моя любовь к тебе навсегда и вопреки, всем назло она сильнее с каждым днём.

Он обхватил её лицо ладонями, подошёл ближе и посмотрел в глаза Менеланны. Её сердце учащённо забилось. На своих щеках она чувствовала тепло его рук. Она не могла без него ни жить, ни существовать, ни дышать. Наклонившись, он припал к её губам, вложив в этот поцелуй всю страсть, вожделение и нежность.

— Не предавайся всяким нелепым раздумьям, — прошептал Леголас, прислонившись своим лбом ко лбу Менеланны. — Мне всё равно, кто и что будет говорить. Я люблю тебя и живу только тобой, моя динэт.

Менеланна округлила глаза и взглянула на Леголаса, который искренне и с нежностью улыбался. Она зарделась от его слов и прижалась ближе, утыкаясь в грудь Леголаса. Но тень сомнения всё же закралась в её сердце. Менеланна прекрасно понимала, что Трандуил не одобрит смешение крови. Он как никто другой знает и помнит, как началась вражда между их народами.