Эребор, Дракон и неудача  (гет)

— Человечка, подойди ко мне, — Смауг поднял голову и посмотрел прямо на меня.

И голос его не сулил ничего хорошего… Стоит ли говорить, что моя злость на дракона скукожилась до жалкого комка, и я на трясущихся ногах спускалась вниз. Ящер расположился у подножия лестницы и развлекал себя наблюдением за мной. Глаза дракона в сотни раз выразительнее человеческих. Если дракон сам этого желает, в них можно прочесть почти все.

 — Я давно не имел дел с вашим слабым племенем, — притворно вздохнул дракон. — И позабыл, что вы не можете долго без еды. Ты ведь голодна, смертная?

И что он хочет услышать? Почему-то от этого почти заботливого тона мне стало еще страшнее. Честное слово, лучше бы рычал, так понятней.

 — Я жду от тебя честного ответа, — рыкнул ящер, и его хвост дернулся, выдавая раздражение. — Ваш род все-таки убогий в любом из миров. Я пока не желаю тебе смерти, идиотка, а от голода ты умрешь, именно поэтому я позволю тебе пройти в кладовые. Многое испорчено, но часть продуктов вполне пригодна.

Дракон, не дождавшись от меня какой-либо реакции, закатил глаза и прошипел, чтобы я следовала за ним. Похоже, Смауг окончательно уверился, что на меня лучше всего действует грубость. А кто бы не впал в минутный ступор от доброты ужасного чудовища?

Дракон двигался очень быстро и с природной грацией — здесь, в толще земли, Смауг был так же естественен, как и летая в небесах. О себе я такого не могу сказать, я отчаянно отставала от него и, кроме того, умудрялась спотыкаться об золотые завалы. Вид этих несметных богатств не вызвал во мне почему-то ничего, кроме отвращения. Я была обычной женщиной, поэтому любила красивые вещи и украшения, но от одной мысли взять что-то здесь меня пронзал не только страх перед драконом, но и брезгливость. Почему-то я видела не блеск золота, а кровь, разлитую по бесчисленным монетам.

Кроме того, я ни на секунду не позволяла себе забыть, что эти богатства стали причиной гибели стольких гномов и свели с ума еще больше.

Чтобы безопасно владеть подобным проклятым сокровищем, нужно быть не меньше, чем драконом. Я еще помнила, сколько жизней стоили Арде другие величайшие сокровища эльфов. Пусть камни Феанора давно канули в небытие вместе с проклятием, но история войн за них не становилась менее жуткой. В будущем, когда я начну понимать дракона лучше, узнаю, что Смауг видел Сильмариллы в короне Моргота. И ящер вполне искренне восхищался гением создавшего их мастера и непревзойденной красотой камней. Хотя эльфов в большинстве своем терпеть не мог. За редкими исключениями: немногих он попросту ненавидел, хотя это не мешало ему в некоторой степени восхищаться их деяниями. Не всегда добрыми и светлыми…

Дракон презирал расу эльфов за то, что они потеряли, по его мнению, давным-давно — в войнах Белерианда. Смауг насмешничал, называя их тенями великих предков, которые были способны на великие и страшные поступки.

Я уже писала, что он тосковал по тому, что для всего остального мира стало всего лишь легендами, сказаниями о такой древности, что вообразить трудно. Наверное, дракон скучал по тому, что было его юностью. Он чувствовал себя ужасно старым и одиноким. Его единственной отрадой стали сокровища. О, я пишу это не для того вовсе, чтобы вызвать в вас сочувствие, а для того, чтобы вы лучше стали понимать мотивы Смауга. Как начала понимать в свое время я.

 — Чего ты так медленно плетешься, женщина? — дракон недовольно прищурился. — Шевелись, иначе мы выйдем из сокровищницы только к ночи.

 — Простите, но мне тяжело идти через такие горы золота, — я как раз перебиралась через очередной завал, поэтому говорила слегка запыхавшись.

Для меня стала полной неожиданностью драконья лапа, потому что я смотрела под ноги, боясь упасть с настоящей золотой горы и сломать свою шею. Когда дракон аккуратно меня поднял и переставил на чистый пол, признаюсь, я заорала. И так громко, что меня едва не уронили.

 — Хватит орать! — рявкнул дракон, едва не плюнув в меня огнем. — Прав был Саурон, одни беды от этих Пришедших Следом. Букашка, ты мне уже надоела, еще один громкий звук — сожру. Ясно?

И он, для убедительности, открыл пасть и щелкнул ей. Я быстро-быстро закивала… Все, что угодно, только убери от меня свои огромные зубы. Испуганная еще больше, я почти не смотрела по сторонам, боялась отстать от дракона и еще больше его разозлить. Смауг неторопливо полз, время от времени шипя что-то явно неприятное для меня.

Величественные залы из зеленого камня, которые мы проходили, прошли мимо меня. Я смогла запомнить какие-то обрывки — уходящие в темень колонны, грозные статуи гномов в полном вооружении с секирами на изготовку и следы разрушений — оплавленный пол, разбитые статуи, трещины в колоннах и, что самое худшее, тела гномов повсюду.

Застывшие в нелепых позах, сгоревшие до костей, кучки праха там и сям. Кое-где почти целые скелеты, сжимавшие в руках оружие. И я едва не отключилась, стоило мне заметить то, что было когда-то матерью с детьми — гномка до последнего закрывала их собой.

 — Не смотри, человечка, — Дракон посмотрел на меня с пониманием. — Просто иди вперед и не думай реветь. Сожгу, — добавил он с угрозой.

Наконец дракон остановился и принюхался. Голова ящера заглянула в длинный боковой коридор.

 — Слушай меня внимательно, женщина, — Смауг указал лапой на проем. — Тебе туда, там дальше за поворотом кладовые, но я туда не пройду. Идешь одна и даже не думай сбежать, — дракон ударил лапой совсем рядом со мной, от чего на полу появилась сеть трещин. — Поймаю и сдеру шкуру живьем. Все поняла? — видя, что я кошусь на поврежденный пол, Смауг сжалился. — Кивни головой, дурочка, если усвоила.

Я кивнула, проглотив нелестное мнение о себе. А что мне оставалось — спорить с ним? Ну, попробуйте, раз жизнь не дорога. Мне было жутковато углубляться в лабиринт Горы. Но я шла прямо совсем недолго, коридор повернул и вывел меня к большим дверям. Я с трудом, но открыла тяжелые створки и увидела большую комнату, сплошь уставленную полками, бочками, кувшинами и мешками. На первый взгляд все это представляло собой полный хаос и бессмыслицу. Но стоило мне присмотреться, я поняла, что система все-таки была, пусть и странная, на мой взгляд. А что я вообще знаю о гномах, чтобы судить?

Да ничего, в самом деле, как показал опыт. Книги и фильмы — ещё не всё.

Мне удалось найти мешки с сухарями, в запечатанных кувшинах было что-то вроде вина, его я взять не решилась. До визга я обрадовалась найденной картошке и крупам. Здесь были бочки с маслом, и была соль… Можно сказать, это было самое настоящее сокровище. Голодная смерть мне больше не грозит.

Особенно если Смауг позволит мне все это готовить. Ведь у гномов должны были быть кухни?

Я первым делом вытащила сухари — мешок был не самым легким, но я могла его нести, закинув на плечо. Остальное я собиралась перетащить позже, когда спрошу позволения ходить на кухню.

 — Вижу, ты не с пустыми руками, — до этого скучавший дракон довольно кивнул, увидев меня с грузом. — Сухари — неплохо, но кладовые Эребора гораздо богаче. Я разрешаю брать тебе все, что хочешь, и покажу тебе, где кухня.

 — Спасибо, — я улыбнулась с самой настоящей благодарностью.

 — Не благодари, смертная, — Смауг высокомерно отверг все благодарности. — Ты можешь ходить в кладовые, на кухню и в жилые комнаты. Но не забывай: тебе запрещено покидать Гору. За любую попытку ослушания или побега тебе грозит смерть. И я позабочусь, чтобы легкой она не была.

Моей первой едой в Средиземье были сухари и вода… Но это кушанье показалось мне слаще любой другой еды. Я чувствовала душевный подъем и облегчение. И еще доброта Смауга чуть уменьшила мой панический страх перед ним. Дракон снизошел до того, чтобы показать мне дорогу к королевским кухням и вернулся обратно к сокровищам.

В дальнейшем я узнаю, что Смауг только в исключительных случаях покидал сокровищницу. И он сделал это для меня, хотя причин этого поступка я до сих пор не знаю. Потому что вытащить что-то из змея, если он не хочет говорить — полностью провальная затея. При всей своей болтливости дракон обожал копаться в чужих тайнах, а не выдавать свои.

У меня и дракона было нечто схожее — любопытство. Много видевший, если не все, Смауг и я, такая молодая в сравнении с ним.

 — Отродье людского рода, — вежливо позвал меня вечером дракон. — Скажи мне свое имя?

 — Яна.

 — Яна? — ящер произнес его, смакуя. — Глупое имя для бесполезной человечки… Ну что же, пусть будет так. Яна, расскажи мне о том, что еще написал этот самый Профессор.