Тёмная сторона луны (джен)

— Спишь? — спросил Поттер, входя в палатку.

— А что ещё делать? — спросил Причард, мгновенно открывая глаза. — Ну что? Готов твой Винд?

— Перехватишь нас над морем, — сказал Поттер. — Я слегка отстану и накроюсь мантией — а ты свою снимешь и продолжишь путь уже до Лондона.

— Мантия — и на метле? — скривился Причард.

— Дезиллюминационные чары долго что накладывать, что снимать, — ответил Поттер. — Ты справишься. Я в тебе уверен.

— Хорошо тебе, — проворчал он недовольно, неохотно беря из рук Поттера служебную мантию-невидимку. Он вообще их недолюбливал, ругаясь, что в них душно, они задираются, шуршат и вообще на редкость бесполезны, и почти что никогда не пользовался. — Твоя лёгкая и побольше этой! — проворчал он.

— Страдай, — покивал Поттер. — Тебе положено — а я начальник.

— Она твоя личная, — возразил Причард. — Даже если меня когда-то занесёт в твоё кресло, она мне не достанется, — добавил он обиженно.

— Страдай сильнее, — засмеялся Поттер. — А пока ты мучаешься — я пошёл за Виндом. Мы здесь будем где-то через два часа — но ты поглядывай на небо. Я тебе сигнал, конечно, дам, но мало ли.

В дом Мальсибера Поттер аппарировал. Его ждали, и встречал его Малфой, тут же сообщивший:

— Мы закончили. По-моему, вышло вполне похоже — хотя я не могу назвать себя хорошим архитектором. Но выглядит неплохо.

— Если я ещё когда-нибудь решусь на что-нибудь подобное, — попросил Гарри, доставая из кармана флакон с оборотным зельем, — напомните мне, что я клялся этого не делать.

— Непременно, — пообещал Малфой.

Поттер бросил волос в зелье — оно стало тёмно-красным, похожим то ли на густое вино, то ли на вишнёвый сок — и выпил, морщась. Потом подождал, пока Причард трансфигурирует его одежду в полное подобие собственной, кивнул ему на прощанье — и аппарировал в дом Мальсиберов опять. Хозяин проводил его в спальню, и, идя вслед за ним, Гарри поймал себя на том же тревожном чувстве, которое охватывало его всякий раз в Азкабане — до того точной вышла трансфигурированная копия тюрьмы.

— У вас отличная память, — не удержался он от комментария.

— Похоже получилось? — с удовольствием переспросил Мальсибер.

— Весьма, — коротко ответил ему Поттер и напомнил: — Вы, главное, на глаза нам с мистером Виндом не попадитесь. Кстати, — он остановился. — А ведь Винд вас снова вспомнит. На суде.

— Нет, не вспомнит, — ответил Мальсибер. — Я верну потом — но я стёр свой запах из его памяти. А черты лица у меня будут несколько другие.

— А голос?

— Голос, полагаю, изменился почти за четверть века, — ответил Мальсибер, но в его тоне послышалась некоторая неуверенность. — Хорошо, что вы сказали — я постараюсь изменить его и, что важнее, интонации. Стереть не могу — тогда придётся убирать всю сцену нашего знакомства, а она нужна. К сожалению.

— Запах же вы стёрли, — слегка уколол его Поттер.

— Запах не несёт отдельной информации, — возразил Мальсибер. — В отличие от голоса. С ним так, к сожалению, не выйдет.

— Значит, вы не всемогущи, — сказал шутливо Поттер.

— К счастью, нет, — ответ Мальсибера прозвучал неожиданно серьёзно.

Возле превращённой в камеру комнаты Скабиора Мальсибер попрощался — и Поттер, дождавшись, пока тот скроется за углом коридора, открыл решётку.

Причарда Скабиор знал плохо, но всё равно имитировать Грэхема Поттеру было непросто. Он старался говорить поменьше — и, в итоге, видимо, был довольно груб. Впрочем, Причарду это вполне подходило, да и Скабиору явно было не привыкать к такой манере, так что никакой неловкости не вышло.

— Я не так уж хорошо летаю, — буркнул Скабиор, когда они поднялись наверх, на открытую площадку, до того похожую на настоящую, что Поттера пробрала дрожь.

— Не проблема, — отозвался он. — Могу превратить в тряпку и сунуть в карман — быстрее будет, — глумливо предложил он и подумал, а, собственно, почему никто не пользуется этим способом доставки заключённых? Почему их непременно нужно конвоировать под чарами? Наверняка же есть какая-то причина. Надо будет выяснить.

— Справлюсь как-нибудь, — ответил Скабиор, беря стоящую у стены метлу и безропотно позволив Поттеру наложить на него все необходимые чары. Затем Поттер снова увеличил свою метлу, сел — и они взлетели.

Ветра почти не было, дождь тоже перестал, и дорога, в общем-то, была спокойной. Внизу было море — тёмное, бескрайнее, в котором иногда то тут, то там мелькали огоньки маггловских судов. Лететь, в принципе, было совсем недалеко, однако Поттер сделал крюк: хотя Скабиор и не был в Азкабане, рисковать он не хотел.

То, что Скабиор не слишком-то уверенно держался на метле, было очень кстати: он смотрел строго вперёд, и подмена Поттера на Причарда прошла гладко. Гарри тихо приземлился, уменьшил метлу — и аппарировал к министерству, чтобы встретить их уже там, в аврорате.

Там было тихо: все давным-давно разошлись по домам. Проверив, готова ли камера для Скабиора, Гарри ушёл в свой кабинет — и, неспешно по нему расхаживая, задумался.

Итак, кто заинтересован в смерти Винда и ирландцев?

Самим ирландцам эта смерть не выгодна: процесс может стать их рупором — и ведь наверняка станет, если состоится. Так или иначе, а о них узнают многие.

Гоблинам? Возможно — если они поняли, что после ареста ирландцев Винда оправдают. Но зачем так сложно? Когда он вернётся на свободу, у них будет бесконечное количество возможностей отомстить. Хотя, безусловно, предложенный Бирну вариант хорош, но ведь можно выдумать месть куда более изощрённую, если уж решаться втягивать родных. И потом, не похоже, чтобы гоблинов устроила просто его смерть — почему тогда они его не убили сразу, как вообще узнали, где он? Потому что знают, что такое месть. И полагают смерть слишком милосердной. Нет, пожалуй, это не они — совсем списывать их со счетов не стоит, но, определённо, стоит поискать ещё кого-то. Но и Флитвика спросить — но это уже завтра.

Этому таинственному незнакомцу — или незнакомке, напомнил себе Гарри, это вполне может быть и женщина — из Визенгамота. Это мог быть кто-то, кому процесс, возможно, может навредить. Кто? Чем закончится процесс? Винда оправдают, вероятно — а даже если и накажут, то не слишком сильно. Кому это может именно что навредить? Вроде никому — а там поди знай. Но может не понравиться, конечно: в Визенгамоте было довольно тех, кого оскорблял сам факт существования и фонда помощи оборотням, и «Яблоневого леса», и их покровительство со стороны некоторых членов высокого суда. В принципе, для некоторых это вполне может стать причиной. Ирландцы же для них могут быть «нагрузкой»: лучше убить всех, чем одного. Зато так они никому и ничего не расскажут, и репутации оборотней как вида будет нанесён урон.

С другой стороны, это могли быть как раз те, кто не хотел выпускать на сцену непосредственно ирландцев — тут уже «нагрузкой» становился Винд. Откровенно говоря, представить это Гарри было даже проще — но быстрота и решительность их действий были против этой версии. Мало кто умеет так быстро сориентироваться и провернуть целую операцию, отыскав Бирна, добыв волос Робардса от силы за пару суток. Не имея информации об ирландцах, не имея к ним подходов сделать это было тоже можно, но потребовало бы подобное недюжинной энергии и, что уж там, быстроты ума. И хотя Поттер отнюдь не было склонен считать членов Визенгамота поголовно унылыми стариками, которым требуются недели только для того, чтобы собраться вместе. А уж чтобы что-то предпринять… Нет — он отлично знал, что некоторые, и даже большинство из них весьма умны, хитры и энергичны, когда это им необходимо — но всё же…

А вот если этот человек с самого начала имел дело с ирландцами, то у него вполне может сохраниться доступ что к коллекции волосков, что, возможно, к какой-то базе данных. Или, может быть, он просто знал, что в министерстве есть ещё кто-то из выпускников Билле Мёдба, и нашёл Бирна уже самостоятельно — но искать, точно зная, где и как, намного проще, чем тыкаться вслепую. В этом случае его мотивация понятна: ему проще их убрать, чем рисковать услышать своё имя на суде. Винд же здесь… А Мордред знает. Что вообще может связывать члена Визенгамота и ирландцев? Как ни странно, выходило, что их объединило дело Винда — значит, например, он может быть из тех самых противников Фонда, с которых Гарри начал. А не мог ли он вообще быть организатором всего случившегося? И использовать ирландцев, а не быть их агентом? Где он только взял их? Впрочем, о Билле Мёдба знали все — и у любого члена Визенгамота была возможность, при желании, ознакомиться с этим делом во всех деталях.

Но до какой же степени нужно ненавидеть фонд! И Винда. Хотя… может, просто оборотней? Что, если из его родных пострадал от них когда-то? Или даже не от них вообще, а от того же Винда? Да, магглорождённых в самом Визенгамоте не было — но ведь это же могла быть, например, чья-то возлюбленная или просто близкий друг. Да, такое вполне возможно — начиная хоть с…

Гарри болезненно скривился. Меньше всего он хотел бы видеть в этом расследовании ещё какие-нибудь знакомые имена — но логика неумолимо требовала рассмотреть и этот вариант. Захария Смит. Эрни МакМилан. Терри Бут. Энтони Голдштейн. Они все учились вместе с ним и все защищали школу — и вряд ли питали к оборотням добрые чувства. У них вполне могли быть магглорождённые друзья, пострадавшие или даже погибшие в войну. Они все были достаточно смелы, чтобы не побояться зайти достаточно далеко. И уж адъютанта бы Грейбека они наверняка не пожалели, да и обитатели Билле Мёдба вряд ли вызвали бы в них симпатию.

Впрочем, кроме них могли быть и другие — да наверняка и были.

Гарри тихо, но отчётливо и грубо выругался. Если ему повезёт, отказ Бирна выполнить приказ спровоцирует автора письма на более решительные действия — и тогда… тогда, возможно, Гарри будет смотреть в глаза кому-нибудь из тех, с кем стоял плечом к плечу в бою.

Может быть, уволиться? Бросить к дракклам всё — и пусть их Робардс арестовывает. С Причардом. Как хорошо бы было…

— Тук-тук-тук, — услышал он от двери и увидел просунутую в щель голову Грэхема.

— Помянешь чёрта, — засмеялся Гарри. — Как добрались?

— Нормально, — Причард вошёл и, оглядевшись и принюхавшись, сказал с показной обидой: — Я надеялся на ужин!

— Я забыл, — признался Гарри. — Иди домой, — предложил он. — Отдохни, поешь… завтра длинный день.

— Переходящий в послезавтра, — кивнул Причард. — Я тут думал, пока мы летели, — сказал он, — может, их убить?

— Кого? — озадаченно спросил Поттер.

— Да без разницы, на самом деле, — ответил Причард. — Ирландцев, например. Или того же Винда. Ну, не до конца, конечно, — легкомысленно добавил он. — Так, слегка.

— Ты гений, — ахнул Поттер. — Грэм, ты…

— Да, — довольно подтвердил тот. — Надо только решить, кого — и пусть Бирн приходит и убьёт. Так сказать, кого сумеет. Так и так они поймут, что Бирн сдался нам — хуже уже не будет. А его активное сотрудничество, может быть, заставит их притормозить и лишний раз подумать, стоит ли ему вредить. Особенно когда в этом уже не будет смысла.

— Разумно, — кивнул повеселевший Поттер. — Но кого — это действительно вопрос… ты сначала сказал «их» — голосуешь за ирландцев?

— Ну смотри, — начал объяснять Причард. — Если «убить» Винда — надо отменять процесс. Или, по крайней мере, основательно менять обвинение…

— …а значит, ставить Визенгамот в известность, — подхватил азартно Поттер. — Да, согласен. Ирландцы.

— Думаю, что стоит инсценировать всё по-настоящему, — продолжил Причард. — Вплоть до строгого наказания дежурных. Потом извинишься и наградишь, — ухмыльнулся он.

— Погоди, — качнул головой Поттер. — Бирна же должны поймать перед третьим убийством. Дежурных придётся в это посвятить — иначе ничего не выйдет. Он же явится сюда под личиной Арвида — ты представь, что они могут с ним сделать!

— Могут, да, — признал Причард, скривившись. — Ладно, я погорячился — ну давай их посвятим. Надеюсь, что никто из них ни с кем не связан, — подмигнул он.

— Кто дежурит-то сегодня? — спросил Поттер.

— Спиннет и Смит-девочка, — отрапортовал Причард — и глумливо захихикал, когда Поттер ожидаемо его одёрнул:

— Патриция. Можно Пэт. За девочками тебе в Спинни.

— Идём, с ними побеседуем? — спросил Причард. — И я клянусь называть её только по фамилии, — он прижал руки к груди.

— Ты себя-то в роли стажёра помнишь? — укоризненно проговорил Поттер.

— Они уже младшие авроры! — возразил тот. — И да — помню. Но меня мальчиком даже на первом курсе не называли, — подмигнул он Поттеру и решительно направился к двери.

— Даже представлять боюсь, как тебя тогда называли, — хмыкнул Поттер, и Причард, обернувшись через плечо, энергично закивал:

— Да, примерно так. Только ещё грубее, — и любезно распахнул перед ним дверь его же собственного кабинета.