Девять жизней Антонина Долохова (джен)

Путешествие до Нормандии, где было одно из долоховских «надёжных местечек», заняло больше трёх дней — за время которых они сменяли друг друга у руля, у паруса или за вёслами. Мозоли за эти дни украсили руки всех путешественников, а холодный сырой ветер заставил постоянно кашлять даже тех, кто каким-то чудом избежал этого в Азкабане.

Но они не жалели ни о чём.

Меловые скалы у города Этрета они увидели к полудню четвёртого дня.

— Надо чуть восточнее, — озабоченно сказал Долохов, — это не в самом городе. Верзила не слишком жалует людей, вот и поселился просто в доме на побережье.

— Мы тут были в юности, — сказал Родольфус, послушно направляя лодку чуть восточнее. — Правда, я мало что сейчас помню, но, я думаю, найдём...

— Неужели мы скоро согреемся? — недоверчиво вздохнул Рабастан.

— Надеюсь, Верзила жив, — пробормотал Долохов. — Во всяком случае, угробить его даже у дэвов не получилось.

Он пристально вглядывался в приближающийся берег — и, наконец, с облегчением выдохнул:

— Вот он!

На покрытом галькой побережье был выстроен двухэтажный каменный дом с красной черепичной крышей.

— Кто такие девы? — спросил Мальсибер, чьё любопытство, видимо, не смог истребить даже Азкабан.

— Если нет — надеюсь, дом пустует, — сказал Родольфус.

— Дэвы, — поправил Мальсибера Долохов, — на Востоке так называют великанов. Только ваши западные великаны тупые как пробки — а восточные гораздо умнее. Злые, хитрые и пакостные твари. А дом... знаешь, если пустует — то я первым пойду. Вы даже не суйтесь. У наёмников свои секреты, и незваных гостей ничего хорошего не ждёт.

С ним не стали спорить — и даже по взаимному и молчаливому согласию не стали пока никому возвращать их внешний вид. Мало ли...

— Ну что? — негромко спросил Родольфус Долохова, когда они почти подошли к дому. Ставни у него были закрыты, но это могло быть и обычной защитой от яркого здесь солнца. — Иди первым.

Долохов никуда не пошёл — а, остановившись ровно за пять шагов от входной двери, негромко засвистел. Свист был долгим, переливчатым и похожим на трель какой-то птицы.

В домике ничего не изменилось — и Долохов засвистел ещё раз, но уже по-другому, и бросил поднятую с земли гальку в верхний край ставня у крайнего окна первого этажа.

— Давно тебя не было, — услышали они глуховатый мужской голос. — Ну, входи, раз пришёл.

Дверь дома распахнулась, и перед ними появился невысокий крепко сбитый старик с коротко остриженными, совершенно седыми волосами, внимательно смотревший на них выцветшими глазами цвета штормового моря.

— Кто это с тобой? — спросил старик, поглядев на спутников Антонина.

— Друзья, — криво ухмыльнулся Долохов, — товарищи. По несчастью.

Причём ни Долохов, ни хозяин дома не обратились друг к другу по имени.

— Говоришь, друзья? — старик зыркнул так, что даже Родольфус подался назад. — Что же, заходите, — решил он, отступая вглубь дома. — Отвечаешь за них, — кивнул он Долохову.

— Отвечаю, — склонил голову Долохов.

Старик посмотрел на незваных гостей и сказал:

— Гостевые комнаты на втором этаже. Их всего две — но вы, думаю, поместитесь. Можете помыться, потом выпьете чаю. Зелий я не держу — так что лечиться придется пока по-маггловски. Если не побрезгуете, конечно, — с явной насмешкой добавил он.

— Не побрезгуем, — почти кротко ответил Родольфус и, подталкивая перед собою брата, направился к лестнице.

— Для мытья-то вода нужна, — заметил Долохов. — И хотя бы бочка, что ли.

— Там всё есть, — усмехнулся старик, — но, если так настаиваешь — могу за домом бочку показать. Мойся.

— Хочу! — сказал Долохов решительно. — Только мы без палочек, — предупредил он. — Вернее, с одной на всех. Если нет водопровода, они воду в ванну будут долго набирать. А мне бы бочку, да с водой погорячее, — добавил он счастливо.

— Водопровод есть, — утешил его старик. — Кстати, ванных там две. А ты иди к своей бочке, торопыга.

— Наполнишь мне её? — довольно спросил Долохов. — Палочка у них осталась.

— Идём, — кивнул старик. — Запамятовал, как тебя нынче зовут?

— Да так же, — вздохнул Долохов, — Тони.

— Дурак, — устало сказал старик, — кто ж под своим именем с таким дерьмом связывается? Вот и загремел на курорт.

* * *

В доме же, тем временем, первыми ванны заняли Лестрейнджи. Ни Мальсибер, ни даже Джагсон возражать не стали, Руквуд же и вовсе, кажется, не претендовал на первенство, тихо устроившись в углу одной из спален в небольшом кресле.

Мылись братья долго, но вернулись совершенно — почти по-детски — счастливыми. Следующими купаться отправились Мальсибер с Джагсоном — а братья принялись обсуждать с Руквудом расселение.

— Нас десять — минус Долохов, — сказал Родольфус. — В комнатах по две двуспальные кровати. Одному не хватит места. И как расположимся?

— Давай без Беллы! — попросил Рабастан немедленно.

— Не выйдет, — возразил Родольфус. — Всё-таки она моя жена — к кому ты мне предлагаешь уложить её в постель? Нет — здесь будем мы втроём и...

— Ойген! — быстро предложил Рабастан.

— Значит, в другой комнате — Трэверс, Джагсон, оба Кэрроу и Руквуд. Или вы предпочитаете нашу компанию? — вежливо осведомился у Руквуда Родольфус.

— Это несущественно, — ответил тот. — Мне нужна отдельная кровать — и этого достаточно. И хотелось бы достать бумаги и чернил.

— Надо это обсудить с хозяином, — решил Родольфус — и направился вниз.

Хозяина он нашёл в гостиной — где тот о чем-то тихо говорил с Долоховым на неизвестном Родольфусу языке — причём язык этот не был русским. При виде Лестрейнджа разговор сразу прекратился, и хозяин дома вопросительно взглянул на гостя.

— Я прошу прощения, — сказал Родольфус, чувствуя себя ужасно неуютно под взглядом старика. — Нас девять, не считая Антонина — но там восемь спальных мест. У вас не найдётся ещё одной небольшой кровати?

— У меня найдётся одна небольшая волшебная палочка, — вежливо ответил старик, — полагаю, вас не слишком оскорбит возможность ночевать на трансфигурированной мебели? Кроме того, — он сердито взглянул на Долохова, — с вами женщины, верно? Я открою ещё одну комнату — там, правда, довольно тесно...

— Если женщин можно отселить, то места хватит, — сразу же успокоился Родольфус. — А что тесно — ничего, — он усмехнулся. — Мы неприхотливы. Так что если там стоит кровать, ничего трансфигурировать не нужно. Чем мы можем отблагодарить вас? — вежливо спросил он.

— Не создавайте проблем — этого будет вполне достаточно, — ответил старик и бросил Долохову небольшой железный ключ.

— Иди, открой угловую комнату да приберись там, а я пока посмотрю, что там с обедом.

— Сами приберутся, — буркнул Долохов, но ключ послушно взял и пошёл наверх.

Открытая им комнатка оказалась крошечной. Почти всю её занимала двуспальная кровать и какие-то коробки и мешки — а ещё сломанные мётлы. Убираться самому Долохову не хотелось, но он слишком хорошо знал того, кого назвал Верзилой. Так что он собрал всё сам, лишь отобрав у Рабастана палочку и сложив коробки и мешки вдоль одной из стен, практически ими же её закрыв.

— Как представлю выражение лица супруги при известии, что она будет вынуждена делить не только комнату, но и постель с Алекто... — протянул задумчиво Родольфус.

— Заглушающее наложи, — посоветовал Долохов, — и Силенцио.

— Кстати, да, — согласился с ним Родольфус. — Надо будет. Между прочим, — заметил он, увидев выходящего из ванной Руквуда, — нам бы хоть какую-нибудь чистую одежду. Можешь спросить у хозяина?

— Спросил уже, — ответил Долохов, — сейчас принесу.

Чистая одежда оказалась практически вся маггловской — брюки, рубашки, бельё... мантия нашлась только одна — розовая с рюшечками и кружевами, фасона времен самого начала «галантного века».

— Это для Алекто, — сразу же решил Родольфус.

— Да пусть Белла выберет сама, — предложил Мальсибер, сразу, без малейшего стеснения, переодеваясь в синие потёртые штаны и голубую выцветшую рубашку. — Мерлин, как же хорошо! — воскликнул он блаженно.

Дождавшись, пока все переоденутся, Родольфус дал отмашку брату расколдовывать оставшихся — и через пару секунд посреди комнаты стояли Трэверс, Кэрроу и невероятно злая Беллатрикс.

— Приплыли! — радостно сказал Трэверс.

— Веди себя прилично, — сурово предупредил его Родольфус.

— Что это за место? — спросила Беллатрикс. — И что на вас за тряпки?

— Тебе не нравится? — кротко поинтересовался Рабастан.

— Маггловские тряпки? Нет! — отрезала она.

— А у нас есть и мантия, — невинно проговорил Рабастан, отходя от кровати, на которой лежала оставшаяся одежда. — Всего одна — зато нарядная. Хочешь — забирай.

— А помыться тут можно? — неуверенно спросила Алекто, глядя на вполне чистых и довольных жизнью соратников.

— Можно, — вежливо ответил Джагсон. — Вон туда, — сказал он, ткнув пальцем куда-то в коридор.

— Я сейчас тебя в это одену лично! — выплюнула Беллатрикс, с отвращением переводя взгляд с деверя на мантию. — Это для тебя, — бросила она Алекто и, взяв чёрные штаны и бывшую когда-то белой рубашку и выхватив более-менее подходящее бельё из кучи, ушла в ванную.

— А мне нравится, — удивлённо протянул Амикус. — Красивая же мантия. Тебе пойдёт, — сказал он сестре.

— Ага, — согласилась та, покосившись в сторону ушедшей Беллы, но благоразумно не стала комментировать её поведение, а прихватила мантию и бельё и со счастливым вздохом поспешила ко второй ванной комнате.

— А я пойду искупаюсь в море и полетаю! — обрадовал всех Трэверс, — давно мечтал.

— Стой! — Родольфус заступил ему дорогу. — Никаких «полетаю»! Ты в своём уме? Ты понимаешь, что будет, когда тебя увидят магглы?

— И что? — изумился тот. — Меня же тут никто не знает!

— При чём тут ты? Этих тварей не бывает! — попытался втолковать ему Родольфус. — Они вымерли не знаю сколько тысяч лет назад! А тут ты. Представь, что будет!

— Так и нас не бывает! — парировал Трэверс. — Магов, драконов, оборотней... И что?

— А то, что нас просто не бывает, а эти птицы вымерли! — вспылил Рабастан.

— Басти прав, — поддержал брата Родольфус. — Это не одно и то же — и потом, не забывай про Статут. Будет крайне некстати, если мы чем-то привлечём внимание авроров, не находишь?

— Так и мы вымрем, — философски ответил Трэверс, — это ж только Лорд у нас бессмертный. А авроры... С каких это пор они птичками занимаются? Я же не в дракона перекинусь.

Он задумался.

— Авроры занимаются странностями, — терпеливо начал объяснять Родольфус. — Мы сбежали — нас сейчас будут искать и, я полагаю, не только в Британии, но и по всему побережью. Как ты думаешь, они не смогут сопоставить рассказы о странной твари, что отвлекла охранников — и появление её же здесь? Ты обратно захотел? Если так, то ты такой один, и мы тебя лучше превратим обратно в какой-нибудь браслет — и лежи себе на тумбочке. Это самый идиотский риск, какой я вообще когда-то видел.

— Хорошо, — неожиданно согласился Трэверс, — в археоптерикса я перекидываться не буду.

— В смысле: в археоптерикса не будешь? — с подозрением спросил Рабастан. — Можно подумать, ты ещё в кого-то можешь. Или можешь? — добавил он неуверенно.

— Я пока не знаю, — всё так же задумчиво сказал Трэверс, — надо попробовать.

— Ну попробуй, — хмыкнул Родольфус. — В принципе, это считается невозможным: анимагическая форма у волшебника одна. Но кто тебя знает, — еле слышно пробормотал он себе под нос.

— Господа и дамы! — раздался довольный голос Долохова. — Просим всех к столу! В меню точно не будет овсянки с рыбой!

— Шикарно в Британии, смотрю, заключённых кормят, — усмехнулся хозяин дома, протягивая Долохову пачку газет. — Овсянка с рыбой. То-то вы и выжили, да ещё и удрать сумели. На, почитай, что тут про вас пишут.

Долохов открыл газету — и обалдело уставился на крупный заголовок. А потом, пробежав статью глазами, заржал и протянул газету Беллатрикс.

— Славный у тебя кузен! — хохоча, заметил он. — Заботливый!

Беллатрикс жадно прочитала заметку и яростно разорвала газету в мелкие клочья.

— Мерзавец! Урод! Безмозглый кретин!

— Блэки, — заржал Рабастан. — Во всей красе!

— Что там было-то? — спросил Родольфус. — Басти, Репаро, — попросил он.

Получив газету, Родольфус фыркнул и протянул её брату, который тут же снова заржал в голос.

— Да что там Блэк сделал-то, на маггле, что ли, женился? — озадаченно спросил Кэрроу.

— Нам побег организовал! — радостно сообщил ему Рабастан. — Вот Белла и бесится — хотя зря, по-моему.

— В некотором смысле, они правы, — вступил Руквуд. — Если бы мистер Блэк не сбежал, мы не занялись бы анимагией и, я полагаю, до сих пор бы были в Азкабане.

— Слышишь, Белл? — весело спросил Рабастан. — Они правы! Твой кузен нас спас! Жаль, не выйдет сообщить ему об этом...

— Почему не выйдет? — удивился Джагсон. — Можно через Пророк сообщить. Мол, спасибо, кузен, за помощь. Кузина Белла и её товарищи. И все поймут, и не подкопаешься.

Прежде за Джагсоном чувства юмора не замечалось.

— А давайте! — тут же поддержал его Рабастан.

— Чтобы дать понять аврорам, где искать? — возразил Родольфус. — Отследить сову нельзя, конечно, но я, всё же, против. А вдруг можно?

— Делать вам нечего? — поинтересовался Долохов. — Вы ещё Метку в небо запустите.

И зашёлся в приступе страшного кашля.

— Хреново, — подытожил хозяин, — придётся завтра всё же смотаться в Лилль за зельями.

— Да мы тут все такие, — философски заметил Джагсон. — Не с курорта же.

— У нас денег нет, — сказал Родольфус. — Но мы можем отработать.

— Чем? — с интересом спросил старик.

— Не скажу «чем угодно», — ответил Родольфус, — но у так тут есть хорошие волшебники, причём в разных сферах. Предлагаю это обсудить.

— Обсудим, — согласился старик, — а пока, гости дорогие, угощайтесь, чем бог послал.

Бог послал им сыр, багеты, глинтвейн и рыбную похлёбку.

— Есть сидр и кальвадос, — с сомнением сказал старик, — но не уверен, что после вашей... диеты это стоит пить.

— Стоит! — обрадовался было Рабастан, но Родольфус оборвал его:

— Определённо нет! Никакого спиртного в ближайшее время. Даже сидра.

— Эх, сейчас бы сосисок, — вздохнул Кэрроу.

— И пергамент с пером, — буркнул Долохов.

— Зачем?

— Завещание писать. Сдохнешь после такого.

— Я присоединяюсь к просьбе мистера Долохова о пергаменте и пере, — сказал Руквуд.

— А мне бы сейчас мяса, — вздохнул Джагсон.

— И нормальную мантию, — буркнула Беллатрикс.

— Пергамент и перо — без проблем, — ответил Родольфусу старик, — насчет мяса — не уверен, а вот с нормальными мантиями, боюсь, придётся подождать.

— Поохотиться бы, — мечтательно вздохнул Джагсон, — я тут с моря таких барашков видел...

— Нас вполне устраивает одежда, — сказал было Родольфус, но Беллатрикс его перебила:

— Кого как! Мне тоже нужна бумага — и сова. Я напишу Цисси, она пришлёт денег.

— И авроров, — буркнул Джагсон. — Малфой небось не просто так от Азкабана отмазался. Сдаст нас влегкую.

— Ни за что, — отрезала Беллатрикс и пообещала: — А скажешь ещё какую-нибудь гадость о моей сестре — завтра не проснёшься.

— Не советую, — флегматично подтвердил Родольфус.

— У нас родни-то никакой, — смущённо сказал Кэрроу, — разве что в Гринготтс под обороткой сунуться — так это обратно надо...

— У меня тоже не осталось никого, — тихо сказал Мальсибер.

— У меня-то есть, — усмехнулся Джагсон. — Только сомневаюсь я, что они обрадуются да ринутся помогать.

Трэверс просто говоряще развёл руками, и над столом повисло тяжёлое молчание.

— Лучше быть наёмником, — философски заметил старик, — чем инсургентом. Говорил я тебе, — повернулся он к Долохову, — да всё без толку!

— Инсу... кем? — возмутился тут же Кэрроу. — Кем он нас назвал?!

— Бунтовщиками, — буркнул Долохов.

— Молчи уж, невежа, — привычно одёрнула братца Алекто, — поел — так иди спать. У меня прямо глаза слипаются, — смущённо призналась она.

Остальные закивали — и довольно быстро разошлись, оставив Долохова с хозяином наедине.

— Что дальше думаешь? — спросил, помолчав, старик.

— А хрен его знает, — честно ответил Долохов. — И уйти не выйдет, с этим-то украшением, — он ткнул пальцем в просвечивающую через рукав светло-серой рубашки метку.

— Почему не выйдет? — пожал плечами старик. — Всех делов-то — отрезать. Всё равно же левая.

— Ага, и протез с крюком присобачить, — огрызнулся Долохов.

— Зато свободным будешь, — сказал старик. — Тебе решать. Покажи-ка, — поманил он.

Долохов засучил рукав и предъявил Метку — ставшую ещё темнее, чем в день побега.

— Хм-м, — протянул старик, поводив над ней сперва рукой, а затем палочкой. — А ведь жив хозяин твой. И силу набирает. Только я вот думаю, — он опять поводил палочкой по метке, — что не надо бы тебе обратно.

— А куда мне деваться? — устало сказал Долохов. — Что так, что сяк — выхода нет. Кому калеки-то нужны, если руку отрубить?

— Ну смотри, что тебе дороже — голова или рука, — ухмыльнулся старик. — Твоя жизнь.

— Посмотрю, — согласился Антонин, — время-то пока есть. А там и решу.